ПОВСТИ-ПАРОДІИ БРЕТЪ-ГАРТА
Съ англійскаго.
——
МУКЪ-А-МУКЪ.
Новйшая индійская повсть.
По Куперу.
——
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/muck-a-muck.jpg)
——
——
——
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/genevra_tomkins_and_natty_bumpo.jpg)
——
Е. А.
‘Встникъ Европы’, No 11, 1882
Мук-а-Мук, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1867
Время на прочтение: 7 минут(ы)
При всей извстности имени американскаго писателя Бретъ-Гарта, какою онъ справедливо пользуется въ нашей публик,— его, такъ-названныя вмъ, ‘Condensed Novels’, если не ошибаемся, прошли у насъ незамченными. Принимая въ соображеніе замыселъ автора, мы назвали ихъ, въ перевод — ‘Повсти-пародіи’: Бретъ-Гартъ поставилъ въ нихъ себ задачею, подражая слабостямъ нкоторыхъ извстнйшихъ писателей, англійскихъ и французскихъ, поддлаться подъ ихъ обычную манеру писать романы,— и такимъ образомъ, въ своихъ ‘сжатыхъ’ (Condensed) очеркахъ онъ представилъ читателямъ остроумную и иногда забавную характеристику манеры Купера, миссъ Бреддонъ, Александра Дюма и другихъ. Мысль Бретъ-Гарта, очевидно, идетъ дале того, чтобъ пародировать недостатки извстныхъ талантовъ и забавлять тмъ читателя, ложный вкусъ самихъ читателей поддерживаетъ ложную манеру въ авторахъ, а потому пародіи Бретъ-Гарта столько же предназначены для борьбы съ испорченнымъ вкусомъ публики, сколько и съ писателями, угождающими этимъ вкусамъ. Пріемъ Бретъ-Гарта очень простъ: онъ доводитъ все ad absurdum, но доводитъ весьма талантливо и умло, а потому его шуточные разсказы могутъ имть серьёзное и выгодное вліяніе на читателей, глотающихъ безъ разбора фабрикуемые, по образцу ихъ вкуса, новйшіе романы.
Ясный октябрьскій день клонился къ западу. Послдніе лучи заходящаго солнца отражались въ водахъ одного изъ лсныхъ озеръ, которыми изобилуетъ калифорнская Сіерра. Съ правой стороны, между стройными стволами высокихъ сосенъ вился дымокъ надъ кровлями индійскаго селенія, а съ лвой — картина дополнялась коттеджемъ судьи Томпкинса, коттеджъ стоялъ на древесныхъ срубахъ и былъ окруженъ буковыми деревьями. Хотя наружный видъ этого коттеджа былъ очень скроменъ, мстность вокругъ — дикая, тмъ не мене его внутреннее убранство говорило о томъ, что тутъ жили люди и образованные, и благовоспитанные. Въ одномъ конц комнаты на мраморномъ стол помщался акваріумъ, наполненный золотыми рыбками, а по другую сторону — великолпный рояль. Полъ былъ покрытъ узорчатыми коврами, стны украшены картинами Ванъ-Дека, Рубенса, Тинторетто, Микэль-Анджело, и произведеніями кисти боле современныхъ художниковъ: Тернера, Кенсетта, Черча и Бирштадта. Хотя судья Томпкинсъ и поселился въ послднихъ предлахъ цивилизованнаго міра, но онъ не могъ отстать отъ своихъ прежнихъ привычекъ и вкусовъ. Сидя въ роскошномъ кресл за письменнымъ столомъ краснаго дерева, в настоящую минуту онъ писалъ, подл него на оттоманк помщалась миловидная семнадцатилтняя его дочь и вязала крючкомъ. Громадныя сосновыя полнья пылали въ огромномъ камин, освщая комнату яркимъ пламенемъ.
Женевра Октавія Томпкинсъ была единственною дочерью судьи. Мать ея умерла давно, когда они жили еще въ долинахъ. Женевра выросла въ роскоши, для ея воспитанія ничего не жалли. Она кончила курсъ съ наградою въ одномъ изъ лучшихъ учебныхъ заведеній и говорила по-французски съ великолпнымъ акцентомъ. Она была замчательной красоты, на ней было надто платье изъ благо муаръ-антикъ, убранное тюлемъ. Въ ея черныхъ, какъ воронье крыло, волосахъ приколотъ скромный розовый бутонъ.
Судья первый прервалъ молчаніе.
— Дрова въ камин, кажется, плохіе,— началъ онъ,— ихъ трескотня и шипніе мало помогаютъ моей работ.
— Но я думаю, что дрова трещатъ оттого, что они уже слишкомъ сухи.
Судья съ наслажденіемъ взглянулъ на умныя черты лица граціозной двушки и почти забылъ, слушая музыкальный ея голосъ,— о трескотн дровъ. Онъ нжно наклонился къ ней, погладилъ ее по волосамъ, но высокая фигура, появившаяся въ дверяхъ, заставила его поднять голову.
Достаточно было одного взгляда, чтобы признать, по наружности пришельца, горделивыя черты туземца, дикаго и свободнаго сына лсовъ. Черезъ плечо у него былъ накинутъ кусокъ ткани, обнаруживавшій мощную грудь, украшенную нсколькими сотнями почтовыхъ марокъ, онъ добылъ ихъ, ограбивъ три недли тому назадъ почтовую станцію въ Оверланд. Туземецъ снялъ пуховую шляпу, украшенную простымъ птичьимъ перомъ, и высоко вздернулъ голову, съ которой ниспадали длинныя прямыя пряди волосъ. Правая рука его свободно висла, лвою же онъ старался придержать панталоны, съ которыми его непривыкшія ноги плохо мирились.
— Зачмъ,— сказалъ индіецъ тихимъ, мягкимъ голосомъ,— зачмъ блднокожіе слдятъ за краснокожими? Зачмъ они преслдуютъ ихъ подобно дикой вошк Они-хо, гоняющейся за скунсомъ Ка-ва? Зачмъ нога начальника блднолицыхъ Соррельтопа ступаетъ по желудямъ въ горныхъ дубравахъ Мукъ-а-Мука? Зачмъ,— повторилъ онъ, и при этомъ совершенно спокойно и смло стащилъ серебряную ложку со стола,— зачмъ вы хотите выгнать его изъ вигвамовъ его отцевъ? Его братья уже переселились въ счастливыя селенія, гд вчное ихъ занятіе — охота. Пойдетъ ли туда за ними блднокожій?— И отвернувшись отъ судьи, какъ будто для того, чтобы скрыть свое волненіе, онъ быстро сунулъ подъ одежду серебряную сухарницу.
— Мукъ-а-Мукъ все сказалъ,— начала кротко Женевра:— пусть онъ теперь слушаетъ. Слаще ли желуди на горахъ, чмъ сочные и питательные стручья блднолицаго рудокопа? какъ находитъ братъ мой, вкусне ли улитка, употребляемая въ пищу, жирной и сочной ветчины? Прелестны кузнечики, скачущіе по склонамъ холмовъ,— но вкусне ли они сушеныхъ яблокъ блднокожихъ? Прелестно клокотанье горнаго потока Битъ-кишъ, но не пріятне ли для слуха нжный буль-буль, производимый старымъ бургундскимъ, когда оно льется изъ каменнаго кувшина?
— О,— произнесъ индіецъ,— о! какъ хорошо! Блая Кроличиха очень умна. Слова ея падаютъ точно снгъ на Тутдноло, она тронула сердце Мукъ-а-Мука. Что скажетъ братъ мой Грей Гоферъ изъ Дючъ-Флета?
— Она все сказала, Мукъ-а-Мукъ,— отвчалъ судья, взглянувъ съ любовью на дочь.— Хорошо. Нашъ союзъ заключенъ… Нтъ, благодарю, теб не нужно будетъ плясать зимою танецъ въ зимнихъ башмакахъ ни также танецъ зеленой ржи, или танецъ договора. Я желаю остаться одинъ. Грусть меня одолваетъ.
— Я ухожу,— сказалъ индіецъ.— Передай вашему главному вождю въ Вашингтон Сакемъ-Анди, что краснокожій удаляется передъ наступательнымъ движеніемъ предпріимчиваго піонера. Увдомь его, пожалуйста, что на запад восходитъ звзда имперіи, что вожди народа Ни-Ютъ желаютъ сосредоточить власть въ рукахъ одного человка, и что племя Кламатъ подастъ голосъ за республику съ наступленіемъ осени.
И плотно завернувшись въ свою хламиду, Мукъ-а-Мукъ удалился.
Женевра Томпкинсъ стояла у дверей бревенчатаго шалаша, глядя въ слдъ удаляющейся почтовой карет, это отецъ ея узжалъ въ Виргинію. ‘Можетъ быть, онъ никогда не вернется, думала со вздохомъ молодая двушка, смотря на экипажъ, мчавшійся съ страшною быстротою, лошади неслись карьеромъ,— если онъ и вернется, то съ исковерканными членами. Какъ бы не случилось несчастья! Я припоминаю страшный разсказъ, который часто слыхала въ дтств. Можетъ ли это быть, чтобы кучерамъ давали тайное наставленіе доканчивать съ изувченными пассажирами во избжаніе судебнаго дла? Нтъ, нтъ! Но почему мн такъ тяжело на сердц?’
Она присла къ фортепьяно и слегка провела пальцами по клавишамъ. И чистымъ меццо-сопрано запла первую строфу одной изъ самыхъ извстныхъ ирландскихъ балладъ:
‘О Arrah, ma dheelish, the distant dudheen
Lies soft in the moonlight, ma bouchai vourneen:
The springing gossoons on the heather are still,
And the caubeens and colleens are heard on the hill.’
Когда замерли звуки восхитительнаго голоса, она безсильно уронила руки на колни. Музыка не могла разсять ея непонятной тоски. Она встала и надла блую креповую шляпу, на свои тонкіе пальцы натянула перчатки лимоннаго цвта и, схвативъ зонтикъ, пошла въ глубь сосноваго лса.
Женевра не успла пройти нсколькихъ миль, какъ почувствовала страшную усталость во всхъ членахъ и въ изнеможеніи опустилась на стволъ лежавшей на земл сосны, предварительно стеревъ съ него пыль носовымъ платкомъ. Солнце начинало садиться, картина лса была замчательно роскошна по разнообразію красокъ. ‘Какъ все прекрасно въ природ!— вымолвила невинная двушка,— и граціозно облокотись на пень дерева, она подобрала юбки и надла платокъ на шею. Тихое рычанье прервало ея думы. Вскочивъ на ноги, она увидала зрлище, отъ котораго вся кровь застыла у нея въ жилахъ.
Единственнымъ выходомъ изъ лсу была узенькая тропинка, едва достаточная для одного человка,— по ней она только-что вошла въ лсъ, съ одной стороны тропинка была окаймлена деревьями и скалами. При начал этой самой тропинки показался страшный и злой медвдь, а за нимъ по-индійски одинъ за другимъ шли слдомъ калифорнійскій левъ, дикая кошка и буйволъ, шествіе замыкалъ дикій испанскій быкъ. Отверстыя пасти первыхъ трехъ животныхъ, равно и опущенные рога послдняго имли одинаковое зловщее значеніе. Женевра уже готова была упасть въ обморокъ, какъ подл нея раздался тихій голосъ.
— Пусть собаки разорвутъ меня на куски, если это мн не удастся!
Въ ту же минуту, изъ-за спины Женевры высунулся блестящій стволъ карабина и легъ ей на плечо.
Она вздрогнула.
— Смирно,— не двигаться!
Женевра стала какъ вкопаная.
По лсу раздался выстрлъ винтовки. Послышался страшный ревъ троихъ и злобный вопль двоихъ. Пять туловищъ кувырнулись въ воздух, пять мертвыхъ тлъ свалилось въ долину.
Хорошо направленная пуля сдлала свое дло. Войдя въ открытую пасть медвдя, она только прошла насквозь, чтобы попасть въ гортань калифорнійскаго льва — и такимъ же образомъ въ звъ кошки, пока не достигла лбовъ быка и буйвола и, наконецъ, сплющенная, скатилась со скалы.
Женевра живо обернулась.— Мой спаситель!— воскликнула она и упала ва руки Натти Бомпо, знаменитаго стрлка на озер Доннеръ.
Весело взошла луна надъ озеромъ Доннеръ. По его тихой поверхности быстро скользила лодка, выдолбленная изъ древеснаго ствола, въ ней сидли Натти Бомпо и Женевра Томпкинсъ.
Оба молчали. Одна и та же мысль поглощала обоихъ, а можетъ быть въ этомъ безмолвіи было дивное единодушіе. Женевра кусала ручку своего зонтика, и щеки ея поминутно покрывались румянцемъ. Натти Бомпо взялъ опять въ ротъ щепотку табаку. Наконецъ, точно въ полусн, Женевра сказала:
— Кроткій свтъ луны и тихо журчащія струи озера являютъ намъ прелести, имющія для насъ нравственное и поучительное значеніе.
— Обь этомъ можно еще поспорить, миссъ,— сказалъ серьезно ея спутникъ.— Все это я слышалъ въ дтств въ проповдяхъ, читалъ въ псалмахъ.
— Благородный человкъ!— промолвила миссъ Томпкинсъ, смотря на стройнаго стрлка, который склонился надъ весломъ, желая скрытъ свое волненіе. Хотя онъ и выросъ въ дикомъ уединеніи, тмъ не мене былъ проникнутъ сознаніемъ великаго двигателя вселенной.
Собравшись съ духомъ, Женевра сказала громко:
— Мн кажется, хорошо было бы пройти жизненный путь рука объ руку двумъ существамъ, души которыхъ родственны одна съ другою… Но что я говорю!?— и скромная двушка закрыла лицо руками.
Наступило длинное молчаніе, ея товарищъ, наконецъ, нарушилъ его.
— Если ты хотла намекнуть на свадьбу, то я,— сказалъ онъ въ раздумь,— очень радъ этому!
— Мой супругъ,— пролепетала падающимъ голосомъ двушка, вся покраснвъ, и упала въ его объятья.
Черезъ десять минутъ посл того, влюбленная пара причалила къ дому судьи Томпкинса.
Прошелъ годъ. Натти Бомпо возвращался изъ Гольдъ-Гилла, куда онъ ходилъ купить припасовъ. На пути къ озеру Доннеръ онъ услыхалъ о возстаніи индійцевъ.— Не сдобровать ихъ шкурамъ,— пробормоталъ сквозь зубы онъ,— только смй они дотронуться до моей Дженни.
Было уже темно, когда онъ достигъ берега озера. Вокругъ пылавшаго востра онъ разглядлъ какія-то черныя пляшущія фигуры. Они были татуированы, какъ бы готовыя къ войн. Между ними былъ извстный Мукъ-а-Мукъ. Почему пальцы Натти Бомпо конвульсивно сжали винтовку?
Вождь индійцевъ держалъ въ рукахъ длинныя пряди черныхъ какъ воронье врыло волосъ. Сердце стрлка упало, когда въ нихъ онъ пригналъ густые локоны Женевры. Мгновенно онъ навелъ винтовку, и слдомъ за выстрломъ фигура Мукъ-а-Мука какъ-то привскочила, и онъ упалъ мертвымъ. Вышибить мозги изъ головъ остальныхъ дикарей, вырвать косы изъ окоченлыхъ рукъ Мукъ-а-Мука и броситься стремглавъ въ коттеджъ судьи Томпкинса было для Бомпо дломъ одной минуты.
Онъ настежь отворилъ дверь. Но почему-то остановился съ искаженнымъ лицомъ, широко раскрывъ ротъ и выпуча глаза? Не слишкомъ ли уже тяжелое зрлище представилось его главамъ? Напротивъ,— передъ нимъ, блистая чистою красотою, стояла Женевра Томпкинсъ, опираясь на руку отца.
— Тебя не скальпировали?— съ трудомъ дыша, произнесъ ея возлюбленный.
— Нтъ. Я, не колеблясь, говорю теб это, но чмъ ты пораженъ такъ?— спросила Женевра. Бомпо не могъ произнести ни слова и съ бшенствомъ показалъ шелковистыя косы. Женевра съ удовольствіемъ отвернулась.— Да это ея шиньонъ,— сказалъ судья. Бомпо повалился въ обморокъ на полъ.
Знаменитый стрлокъ никогда не могъ забыть обмана и отказался жениться на Женевр, черезъ двадцать лтъ она умерла отъ того съ горя. Судья Томпкинсъ потерялъ состояніе въ Вильдъ-Кэт. Почтовая карета два раза въ недлю прозжаетъ теперь мимо опустлаго коттеджа у озера Доннеръ.
Такъ была отомщена смерть Мукъ-а-Мука.