МНИМОЕ НАСЛДСТВО.
(Разсказъ женевскаго писателя Малле.)
МНИМОЕ НАСЛДСТВО.
(Разсказъ женевскаго писателя Малле.)
‘Отечественныя Записки’, т. 84, 1852
Мнимое наследство, Малле Жан-Луи, Год: 1832
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Насъ было трое: я, Жоржъ и Альбертъ, они собрались у меня вечеромъ и жаловались на судьбу, сидя за чашею пунша и ящикомъ сигаръ. Каждому изъ насъ было лтъ двадцать. Мы были университетскими товарищами, и финансовыя обстоятельства наши были въ-самомъ-дл таковы, что мы имли полное право жаловаться.
— Безъ денегъ ни въ чемъ не успешь, сказалъ Жоржъ съ досадой.— У меня въ голов спекуляція, которая принесла бы честь Ротшильду, а отъ меня, бдняка, никто не хочетъ и слышать о ней.
— Я написалъ книгу, которая бы меня прославила, сказалъ Альбертъ:— еслибъ могъ найдти книгопродавца, который бы ршился напечатать ее на свой счетъ.
— А я просилъ у моего начальника, прибавилъ я, чтобъ не отстать отъ жалобъ товарищей:— прибавки жалованья посл четырехлтней, усердной службы. Онъ мн отвчалъ, что за шесть сотъ франковъ найдетъ себ такихъ людей, какъ я, сколько угодно.
— Ужь, конечно, мы никогда не разбогатемъ! вскричалъ Жоржъ,— но еслибъ мы могли по-крайней-мр выдумать что-нибудь такое, чтобъ свтъ считалъ насъ богатыми, и это было бы очень-важно…
— Какую же пользу принесло бы это?
— Свтъ смотритъ совсмъ иначе на богатыхъ. Всякое предпріятіе имъ удается.
— Ну, не всякое, однакожь я, пожалуй, могу себя выдать за богача! прибавилъ я.— Двоюродный мой братъ отправился, пятнадцать лтъ тому назадъ, въ Ямайку, или Мартинику, и съ-тхъ-поръ пропалъ безъ всти.
— Помню! вскричалъ Жоржъ.— Жакъ Мерань! Такъ ли его звали? И прекрасно! Онъ тамъ разжился, сдлался мильйонеромъ, умеръ и оставилъ все теб, двоюродному брату, Луи Мерану.
Вс расхохотались отъ этой шутки, и я вскор забылъ о ней. Но пріятели мои, Жоржъ и Альбертъ, разгоряченные пуншемъ, пошли по городу и распространили извстіе о полученныхъ мною двухъ милліонахъ наслдства.
На другое же утро вс начали меня поздравлять. Я, разумется, отпирался, но мн не врили. Всякій говорилъ, что знаетъ о наслдств изъ достоврнаго источника. Вс теперь помнили, знали моего двоюроднаго брата, вс имли даже врныя свднія о его богатств.
Въ числ первыхъ постителей, явившихся ко мн, былъ мой портной. Приходъ его очень смутилъ меня. Я ему быль долженъ еще половину денегъ за послдній плащъ. А какъ мн нечмъ было заплатить ему, то я избгалъ встрчъ съ нимъ. Увидвъ его, я тотчасъ догадался, что выдумка о моемъ наслдств заставила его прибжать ко мн.
— А, это мы, г. Матье? сказалъ я.— Вы, врно, пришли за тми пятидесятью франками…— Какъ вамъ не стыдно! вскричалъ онъ.— Разв я пришелъ бы безпокоить васъ такою бездлкою? Нтъ, я явился затмъ, чтобъ вы заказали мн траурное платье.
— Траурное?
— По вашемъ двоюродномъ братц. Вдь вамъ нуженъ полный комплектъ платья…
— Конечно, но только въ эту минуту я, право, не имю возможности…
— Помилуйте… Вы, конечно, не у другаго закажете. Вамъ нужна полная пара лучшаго сукна, вамъ нуженъ темнобронзоваго цвта сюртукъ для утреннихъ визитовъ…
— Все такъ, но я еще ничего не получилъ…
— Какъ вамъ не совстно говорить со мною о деньгахъ! Разв я такой жадный человкъ… Разв и не могу дожидаться, сколько вамъ угодно
Говоря это, онъ ужь вынулъ свою складную бумажку и торопливо снималъ съ меня мрку. Я молчалъ и позволялъ вымривать себя, потому-что мн дйствительно очень-нужна была новая пара.
Когла портной ушелъ, явился хозяинъ дома. Я былъ ему долженъ за треть года.
— Я къ вамъ съ большою просьбою, сказалъ онъ…
— Да! знаю, прервалъ я.— Я еще не заплатилъ за прошедшую треть…
— Э! помилуйте, стоитъ ли говорить о такихъ пустякахъ? Нтъ, мое дло поважне, и вы, по старому знакомству, должны мн оказать большую услугу.
— Очень-радъ! говорите въ чемъ дло. Я готовъ.
— Купите мой домъ. Вамъ это ровно ничего не стоитъ. У васъ теперь огромное богатство. Вамъ нужно имть недвижимое имущество, чтобъ быть избирателемъ. А мн теперь крайняя нужда въ деньгахъ. У меня на рукахъ такая спекуляція, что если и достану тотчасъ же пятьдесятъ тысячъ франковъ, то получу барыша сто на сто. Домъ мои стоитъ восемьдесятъ тысячъ, но я отдаю его за пятьдесятъ, потому-что если не достану нужной суммы, то потеряю и его. Я обратился-было къ г. Феликсу, но этотъ скаредъ хочетъ у меня выторговать еще пять тысячъ и только водитъ меня день за днемъ, тогда-какъ мн всякая минута дорога. По-счастью, я узналъ, что вы разбогатли, и бросился къ вамъ. Купите, пожалуйста. Вамъ это ровно ничего не стоитъ.
— Съ чего вы взяли, что я могу купить домъ? Я никогда и не собирался…
— Конечно, вы пуститесь въ другія, важнйшія спекуляціи, но зачмъ же пренебрегать врнымъ барышомъ и въ этомъ случа? Я самъ берусь вамъ найдти потомъ покупщика, который дастъ восемьдесятъ тысячъ, и даже больше, за этотъ домъ, но въ эту минуту, когда вс знаютъ, что мн до-зарзу нужны деньги, они прижимаютъ меня. Согласитесь, пожалуйста. Увряю васъ, что этотъ же Феликсъ черезъ недлю купитъ у насъ домъ за восемьдесятъ тысячъ. Только, пожалуйста, прижмите его, какъ онъ меня теперь прижимаетъ.
— Я, право, не знаю, что вамъ сказать, отвчалъ я въ недоумніи, придумывая, какъ бы учтиве отъ него отдлаться.
— Значитъ, вы согласны? вскричалъ онъ и съ восторгомъ обнялъ меня.— Я зналъ, что вы добрый и благородный человкъ. Благодарю васъ, и бгу къ г. Феликсу, а оттуда къ своимъ агентамъ.
Сказавъ это, онъ, какъ сумасшедшій, бросился бжать, недавъ мн выговорить ни слова.
Вроятно, онъ каждому встрчному говорилъ объ удачной сдлк со мною, потому-что черезъ часъ весь городъ зналъ объ этомъ, а черезъ два часа пріхалъ ко мн и г. Феликсъ. Онъ казался очень-недовольнымъ.
— Вы купили этотъ домъ, какъ я слышалъ? сказалъ онъ жалобно.— Знаете ли, что вы у меня вырвали кусокъ изъ горла? Я, правда, хотлъ немножко выторговать у вашего хозяина и поприжалъ его, но совершенно увренъ былъ, что этотъ домъ ужь мой. Скажу вамъ больше: я членъ Городоваго Совта, и домъ этотъ почти запроданъ мною въ казну на одно богоугодное заведеніе. Я зналъ, что хозяину вашему деньги нужны, и вс наши капиталисты, по связямъ со мною, предоставили мн этотъ барышъ. Вы теперь вдругъ отняли его у меня. Помучивъ еще дня два вашего хозяина, я бы заставилъ его уступить. Съ вами нечего хитрить, вы мильйонеръ, и вамъ каждая минута должна давать проценты. Длать нечего! Самъ виноватъ, что поскупился , теперь долженъ потерять втрое. Итакъ, я просто предлагаю вамъ, уступите мн этотъ домъ. Мы его купили за пятьдесятъ тысячъ, я запродалъ его за восемьдесятъ, слдственно имлъ бы барыша тридцать тысячъ. Такъ и быть, грхъ пополамъ, я вамъ даю пятнадцать тысячъ сверхъ пятидесяти — хотите? За одинъ часъ владнія, право, довольно барыша.
— Право, не знаю, отвчалъ я съ нкоторымъ смшеніемъ:— какъ мн согласиться на эту сдлку?…
— Э! полноте! Вы мильйонеръ, и вамъ незачмъ прижимать меня изъ какихъ-нибудь пяти тысячъ франковъ. Я принесъ съ собою векселя на домъ Лафитта. По нимъ вы тотчасъ же получите деньги. Я приготовилъ даже и росписку по форм, что вы мн уступаете покупку дома.
Меня такъ ошеломило все это, что я машинально взялъ векселя и подписалъ актъ уступки.
— Вотъ люблю! вскричалъ г. Феликсъ.— Сейчасъ видно истиннаго капиталиста, не теряетъ времени на слова. Благодарю васъ. Вы мн оказали важную услугу, которой я никогда не забуду. Позвольте мн быть всегда вашимъ усерднйшимъ слугою.
Съ радостью и торжествомъ ушелъ онъ, и я вдругъ сдлался обладателемъ пятнадцати тысячъ франковъ, которые какъ съ неба упали ко мн въ руки.
Я былъ очень-неопытенъ въ денежныхъ длахъ и воображалъ, что, для полученія денегъ по векселямъ на домъ Лафитта, надобно отправиться въ Парижъ. Правда, я слышалъ, что ихъ принимаютъ и другіе банкиры, но не былъ знакомъ ни съ однимъ. У гг. Гюга и Бержере лежали, конечно, мои пятьсотъ франковъ, недавно доставшіеся мн но какому-то раздлу наслдства, но какъ мн тогда объявили, что надобно ждать семьдесятъ дней для полученія капитала, то я и присмирлъ до тхъ-поръ. Теперь, получивъ вдругъ на пятнадцать тысячъ векселей и не зная куда съ ними дваться, написалъ письмо къ тому же банкиру, въ которомъ говорилъ, что, имя нкоторый капиталъ въ своемъ распоряженіи, состоящій въ векселяхъ на домъ Лафитта, прошу совтовъ его: на что именно употребить деньги, и возьмется ли онъ за то, чтобъ дать имъ оборотъ.
Увы! слухъ о моемъ пышномъ наслдств, съ обыкновенными преувеличеніями, достигъ ужь въ это время и до Парижа. Гг. Гюгъ и Бержере съ восторгомъ показывали мое письмо на бирж, какъ доказательство доврія, которое къ нимъ имютъ величайшіе капиталисты. Въ эту минуту составлялся на бирж испанскій заемъ, и гг. Гюгъ и Бержере подписались на мое имя на 200,000 фр., о чемъ и увдомили меня слдующимъ письмомъ.
Мы имли честь получить ваше почтеннйшее письмо отъ 17 числа. А какъ въ эту самую минуту оканчивался на бирж испанскій заемъ, въ которомъ нашъ домъ также участвуетъ на значительную сумму, то мы и приняли смлость внести васъ въ число акціонеровъ этого займа на 200,000 фр. Это вамъ послужитъ лучшимъ отвтомъ на запросъ вашъ объ употребленіи вашихъ капиталовъ, впрочемъ, еслибъ вы имли въ виду другую спекуляцію, у увдомьте насъ, и мы тотчасъ же продадимъ испанскія облигаціи, курсъ на нихъ возвышается, и вы врно получите барышъ. Ждемъ вашихъ приказаній.
Мы еще прежде полученія вашего письма узнали отъ нашихъ корреспондентовъ о счастливомъ случа, который сдлалъ васъ милліонеромъ. Смемъ надяться, что вы насъ удостоите своею довренностью и порученіями во всхъ длахъ, которыя будете предпринимать.
Письмо это выпало у меня изъ рукъ. Я купилъ облигацій на 200,000 франковъ.
Взять за перепродажу дома пятнадцать тысячъ, казалось мн еще извинительнымъ, потому-что никто тутъ ничего не терялъ и не былъ обманутъ, но взять облигацій на 200,000, неимя у себя ровно ничего. кром этихъ 15,000, пріобртенныхъ такимъ-образомъ — это ужь было безсовстно. Я тотчасъ же отвчалъ гг. Гюгъ и Бержере, что, неполучивъ еще никакихъ капиталовъ изъ Мартиники, прошу ихъ сбыть съ рукъ испанскія облигаціи и увдомить меня о послдующемъ.
Черезъ два дня получилъ я отвтъ:
Мы съ сожалніемъ увидли, что акціи испанскаго займа не внушаютъ вамъ большой довренности, и поспшили исполнить вашу волю, перепродавъ ихъ тотчасъ же на бирж. А какъ курсъ ихъ сильно возвысился, то излишне-вырученныя за нихъ восемдесятъ тысячъ франковъ имемъ честь при семъ препроводить къ вамъ, прося васъ впредь удостоивать нашъ домъ своими порученіями. Мы знаемъ, что вы еще не получили изъ Мартиники слдующихъ вамъ капиталовъ, но ваша подпись будетъ всегда имть у насъ неограниченный кредитъ. Мы даже смемъ совтовать заране начать свои обороты, дабы, по полученіи всхъ суммъ изъ Мартиники, не быть слишкомъ-обремененными наличными деньгами.
Въ надежд, что германскіе фонды боле испанскихъ вамъ понравятся, мы прилагаемъ при семъ планъ о составленіи новаго займа. Вы увидите, что наличныхъ суммъ вдругъ не требуется и что на первое время достаточно нашей подписи. На всякой случай, мы намъ оставили пятьдесятъ акцій по 10.000 франковъ. Мы твердо уврены, что он будутъ выгодны, а ваше имя въ числ акціонеровъ увеличитъ къ нимъ довріе прочихъ капиталистовъ.’
Я совершенно растерялся. Неимя ничего, вдругъ нажить даромъ до 100,000 франковъ и имть въ виду еще больше — это былъ чистый сонъ, ить котораго мн, конечно, не хотлось проснуться.
Положеніе мое сдлалось очень-затруднителтнымъ. Вс осыпали меня поздравленіями и самыми выгодными предложеніями. Въ газетахъ напечатали біографію моего двоюроднаго брата и исчисляли его огромныя богатства Вс благотворительныя заведенія просили меня быть почетнымъ членомъ ихъ обществъ. Вс мн навязывали свои товары, издлія, изобртенія. Квартира моя была завалена драгоцнностями и никто не хотлъ брать за нихъ денегъ.
Чтобъ избжать всхъ затрудненій въ своемъ город, я ршился отправиться въ Парижъ.
Я явился тамъ къ моему банкиру. Онъ принялъ меня съ отверстыми объятіями.
— А знаете ли что, сказалъ онъ мн: — вдь я виноватъ передъ вами. Лишь-только я исполнилъ ваше приказаніе, перепродать испанскія облигаціи, вс наши капиталисты узнали объ этомъ, и тоже пріостановились покупать ихъ: это тотчасъ понизило курсъ ихъ. А какъ домъ нашъ участвуетъ въ этой операціи на 2,000,000 франковъ, то намъ и надобно было поднять курсъ, во что бы то ни стало. Черезъ три дня явился я на бирж, и объявилъ, что хотя вы и намрены были употребить эти деньги на акціи желзныхъ дорогъ, но опять потомъ передумали, видя дурной курсъ послднихъ, и поручили мн взять вамъ вдвое-боле испанскихъ акціи, къ которымъ имете полную довренность…
— Какъ, вы ршились…
— О! вы врно не разсердитесь. Еслибъ курсъ акціи продолжалъ падать, одинъ я заплатилъ бы за потери, но мн нужно было ваше имя. Я взялъ на васъ вдвое больше акцій — и он опять тотчасъ же поднялись. Вс захотли покупать ихъ, и жадность была такъ сильна, что я усплъ въ самое короткое время перепродать и ваши, и мои акціи. Вы получили барыша на свою долю сто тысячъ франковъ…
— Сто тысячъ! вскричалъ я.— О! такъ, конечно, мн не за что сердиться. Ну, а что акціи нмецкаго займа, о которомъ вы мн писали?
— Да, я вамъ ихъ купилъ на 100.000 франковъ, и чтобы съ одной стороны показать всмъ, какъ много у васъ капитала, а съ другой, чтобъ поднять курсъ и на эти акціи, тотчасъ же внесъ ваши сто тысячъ впередъ. Это вамъ придали большой всъ.
— Очень благодаренъ, отвчалъ я нсколько-печальнымъ голосомъ. Но зато этихъ ста тысячъ теперь ужь нтъ у меня, а у меня была въ виду одна операція…
— Э! да вы сегодня же получите полтораста тысячъ барыша, если прикажете перепродать эти акціи.
— Признаюсь… мн бы хотлось… но я боюсь, чтобъ вашъ кредитъ…
— О, нтъ! Нашъ домъ немного участвуетъ въ нмецкомъ займ, но акціи хорошо идутъ. Вы врно получите барыша тысячъ пятьдесятъ. Для васъ это, конечно, малость.
— Знаете ли, сказалъ я: — какая мысль мн пришла въ голову? Мн бы не хотлось до полученія капиталовъ изъ Мартиники пускаться ни въ какія операціи, а весь теперешній капиталъ превратить въ пожизненный доходъ.
— Что за мысль?.. Впрочемъ, у богачей бываютъ подобныя оригинальныя идеи. Наше дло повиноваться. Извольте, я вамъ возьму на бирж пятипроцентныхъ облигацій, он теперь даютъ по шести, и на теперешній вашъ капиталъ, который находится у меня, вы будете имть двадцать съ чмъ-нибудь тысячъ франковъ дохода въ годъ.
— Прекрасно! Сдлайте это, пожалуйста… а до-тхъ-поръ… мн бы нужно было на мелочные расходы .
— Помилуйте, сколько прикажете? Моя контора вся въ вашемъ распоряженіи.
— Тысячи дв франковъ…
— Стоитъ ли говорить о подобной бездлиц?.. Я прикажу кассиру по всякой вашей записк отпускать вамъ всегда, сколько вы потребуете…
— А не знаю, какъ васъ благодарить…
— Очень-легко: вести вс ваши будущія дла черезъ меня.
— Съ величайшимъ удовольствіемъ.
— Кром того, вы окажете мн сегодня еще одно одолженіе пожалуйте къ намъ обдать, я вамъ представлю жену и дтей.
Голова моя была отуманена, когда я вышелъ отъ г. Бержере, у меня были въ карман дв тысячи франковъ и ежегоднаго дохода двадцать тысячъ!
Возвратясь въ контору дилижансовъ, я расплатился, взялъ чемоданъ, фіакръ и веллъ себя везти въ лучшій отель, занялъ хорошую квартиру, и одлся въ новое траурное платье.
Ровно въ шесть часовъ пріхалъ я къ г. Бержере, меня приняли какъ домашняго друга. Вс ко мн ласкались, женщины со мною кокетничали. Вокругъ меня часто шептали ‘онъ очень-милъ! какъ скроменъ! Значитъ, искусный и дловой человкъ!’
Вс со мною тутъ же подружились. Г-жа Ггогъ (жена товарища Бержере) звала меня на другой день обдать, прочіе гости тоже приглашали меня, и я вскор замтилъ, что мн теперь даже не нужны были деньги, кром уплаты за квартиру, экипажъ и одежду.
Черезъ нсколько дней потомъ пріхали въ Парижъ Жоржъ и Альберть. Они боялись за меня послдствій своей выдумки и явились, чтобъ публично сознаться въ своей вин, взявъ ее на себя.
Съ удивленіемъ осмотрлись они, войдя ко мн въ комнату, все было убрано роскошно и великолпно.
— Вообрази себ, любезный другъ, сказалъ Альбертъ, — твой человкъ хотлъ-было докладывать о насъ.
— Да, мн надоли просители и прожектры, но для васъ, разумется, дверь моя всегда отперта, милости просимъ! А я только-что собирался хать за-городъ: предлагаютъ купить превыгодную дачу за сто тысячъ франковъ Подемте со мною.
— Охотно, отвчалъ Жоржъ съ насмшкою.— Только не очень ли далеко до этой дачи?
— Нтъ, это въ лвухъ миляхъ отсюда: я васъ повезу въ своей коляск.
— Въ твоей коляск?
— Ну, да!
— У тебя есть коляска?
— И дв чудныя срыя лошади, кром верховой, которую я выписалъ изъ Англіи,
— Любезный Луи! сказалъ мн съ горькою улыбкою Альбертъ: — ты вдь очень хорошо знаешь, что двоюродный братъ твой въ Мартиник не умеръ.
— Я даже не знаю, мой милый, жилъ ли онъ когда-нибудь, отвчалъ я со смхомъ.
— Значитъ, слухъ о твоемъ наслдств, который мы распустила, былъ просто шуткою.
— Очень хорошо знаю и это, друзья мои, однакожъ, только мы трое и уврены въ этомъ.
— Мы въ совершенномъ отчаяніи, что выдумали такую глупую шутку.
— Напротивъ, я очень-благодаренъ вамъ за эту выдумку.
— Мы нарочно пріхали, чтобъ публично опровергнуть ее.
— Напрасно! оставьте дла въ теперешнемъ вид мн еще на нсколько дней нуженъ кредитъ, чтобъ сдлаться богачомъ, а до-тхъ-поръ, Альбертъ, дай мн свой манускриптъ, я продалъ его одному книгопродавцу.
Мы похали гулять и я все разсказалъ моимъ друзьямъ.
Черезъ нсколько времена, получавъ свои пяти-процентныя облигаціи и владя двадцатью тысячами дохода, съ нсколькими тысячами наличнаго капитала, я возвратился въ свой родной городъ, гд тотчасъ же устроился приличнымъ образомъ
Однакожь, сограждане мои, видя, что я живу очень-роскошно сравненіи съ прежнимъ, и что слухъ о наслдств изъ Мартиники не подтверждается, начали догадываться, что все это былъ пуфъ.
Г. Феликсъ, давшій мн прежде всего пятнадцать тысячъ франковъ за уступку некупленнаго мною дома, бсился за свою поспшность и легковріе. Онъ получалъ всхъ моихъ мелкихъ кредиторовъ потребовать съ меня уплаты по счетамъ, которые эти люди все еще совстилась присылать ко мн.
Дйствительно, я получилъ вдругъ съ дюжину записокъ, въ которыхъ портной, сапожникъ, мебельщикъ, каретникъ, просила меня объ уплат по маленькимъ счетцамъ. Какъ же удивились вс, получивъ на другой же день деньги съ учтивыми записками, въ которыхъ я упрекалъ, что они прежде не присылали мн своихъ счетовъ. Бдняки, опасаясь, что я разсержусь на нихъ и буду впредь брать товары у другихъ, вс явились ко мн съ извиненіями и просьбами не отказывать имъ въ моихъ заказахъ. Я успокоилъ ихъ, а они съ-тхъ-поръ ни въ чемъ не врили Феликсу.
Альбертъ и Жоржъ никому ни слова не говорили, какимъ образомъ я разбогатлъ, а г. Бержере, обогатившій меня такъ неожиданно, самъ разорился посл Февральскихъ событій.
Узнавъ, что онъ скрылся въ Бельгію съ остатками своего разстроеннаго имущества, я написалъ къ нему письмо, предлагая подлиться съ нимъ всмъ, что имю и чмъ обязанъ ему одному, и послалъ къ нему половину моихъ пятипроцентныхъ облигаціи. Это было съ моей стороны вовсе не великодушіе, и еще меньше хвастовство. Но этотъ добрый человкъ принялъ мое письмо какъ величайшую рдкость нашего эгоистическаго вка, и вотъ его отвтъ:
Много удивительныхъ происшествій пережилъ я на этомъ свт, но поступка, подобнаго вашему, ни разу еще и нигд не видлъ. Вы не только не забыли моей услуги, но еще отдаете мн половину своего имущества. Воля ваша, только съ высокимъ чувствомъ чести и добра можно такъ поступить.
Вы искренно разсказали мн, какъ я васъ обогатилъ, а я вамъ заплачу тою же искренностью Намъ, негоціантамъ, нужно, чтобъ капиталы были въ безпрестанномъ обращеніи. Банкиръ того города, гд вы живете, увдомилъ меня вдругъ въ это время о вашемъ внезапномъ наслдств и предложилъ воспользоваться этимъ, чтобъ сбыть на ваше имя акціи испанскаго и нмецкаго займа, которыя начали-было понижаться въ цн. Я прежде всего очень искусно показалъ письмо вашего банкира на бирж и увеличилъ глухъ о вашемъ несметномъ богатств. Вс позавидовали мн, что я прежде всхъ узналъ этотъ новый источникъ сбыта и оборотовъ, я тотчасъ же объявилъ на другой день на бирж, что вы берете на полмильйона испанскихъ акціи. Курсъ тотчасъ поднялся, и я вамъ написалъ о сдланной мною покупк: я предвидлъ, что вы, вроятно, не возьмете этихъ акціи, но курсъ былъ поднять, а отъ барыша, при перепродаж, вы, конечно, не могли отказаться.
Такъ и случилось. Вы велли продать акціи и получили восемьдесятъ тысячъ франковъ. Но, чтобъ не выпускать васъ изъ рукъ, я навязалъ вамъ нмецкія акціи. Имя разбогатвшаго и, слдственно, счастливаго человка всего боле придаетъ довренности въ длахъ. И эти акціи поднялись тотчасъ же. Но какъ испанскія упали, то я принужденъ быль на свой страхъ купить ихъ опять на ваше имя на мильйонъ. Это снова подняло ихъ, и я ужь началъ сбывать ихъ понемногу всмъ требователямъ, которые толпами являлись ко мн. Вы при этомъ получили еще сто-шестьдесятъ тысячъ барыша, а я еще больше.
Въ эту минуту вы пріхали и велли мн продать нмецкія акціи. Тутъ опять получили вы прибыли до восьмидесяти тысячъ. Но ваше требованіе о покупк пятипроцентныхъ облигацій пожизненнаго дохода открыло мн глаза. Вы объявили, что, до полученія денегъ изъ Мартиники, не хотите заниматься спекуляціями. И понялъ, что вы ничего и не получите. Человкъ, который знаетъ, что у него будутъ мильйоны, не захочетъ обезпечить себя пожизненнымъ доходомъ въ двадцать-дв тысячи. Но я смолчалъ: я не хотлъ никому сознаться, что ошибся. Да и на что? Вы были только орудіемъ для моихъ собственныхъ оборотовъ, и я черезъ васъ пріобрлъ тогда боле мильйона, слдственно не вы мн, а я вамъ обязанъ благодарностью.
Февральскія происшествія разстроили дйствительно мои дла, но вовсе не разорили меня, я только увидлъ, что во Франціи капиталы и торговля не обезпечены, какъ-скоро могутъ происходить подобные перевороты. Еще одинъ такой день — и милое равенство отняло бы вс имущества наши въ пользу демагоговъ. Я закрылъ свой торговый домъ, прекратилъ сдлки, перевелъ вс капиталы въ Лондонъ, продалъ за безцнокъ домъ и ухалъ изъ Франціи. Товарищъ мой, добрый Гюгь, погибъ на улиц Февраля, а я открылъ въ Брюссел другой банкирскій домъ съ основнымъ капиталомъ въ три мильйона.
‘Письмо ваше и вложенныя въ него облигаціи показалъ и тотчасъ же на бирж, и весь торговый міръ въ восторг отъ вашего благороднаго поступка. Вс присудили, чтобъ я принялъ васъ товарищемъ въ своемъ дом, и вс открываютъ вамъ неограниченный кредитъ. Я, разумется, съ величайшею радостью согласился, несомнваясь и въ вашемъ согласіи.
‘Видите ли, что благородный образъ мыслей не остается безъ награжденія. Прізжайте же поскоре, я ужь приготовляю вамъ квартиру въ нашемъ дом. Жена моя безъ памяти отъ васъ, а дочь моя, Женни, просто влюблена въ насъ. Кто знаетъ, можетъ-быть, мы и породнимся. Прізжайте же скоре.’
Надобно ли досказывать? я покорился своей участи, отправился къ доброму банкиру и черезъ годъ женился на дочери Бержере.