Эдгаръ По
Эдгаръ По
Месмерическое откровеніе.
Месмерическое откровеніе.
Собраніе сочиненій Эдгара По въ перевод съ англійскаго К. Д. Бальмонта
Томъ первый
Поэмы, сказки
Москва, 1901
Книгоиздательство ‘Скорпіонъ’
Месмерическое откровение, По Эдгар Аллан, Год: 1844
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Какія бы сомннія ни существовали еще касательно законовъ, управляющихъ месмеризмомъ, поразительные его факты допускаются теперь почти всми. Въ этихъ послднихъ сомнваются лишь т, чья профессія — сомнваться, безполезная и постыдная клика. Отнын нтъ потери времени боле безплодной, какъ пытаться доказывать, что человкъ, простымъ упражненіемъ воли, способенъ настолько запечатлть свое вліяніе на другомъ, что можетъ повергнуть его въ ненормальное состояніе, явленія котораго крайне походятъ на явленія смерти, или по крайней мр походятъ на нихъ боле, чмъ вс почти явленія нормальнаго порядка намъ извстныя, доказывать, что во время этого состоянія человкъ, окованный такимъ вліяніемъ, пользуется лишь съ усиліемъ, и только въ слабой степени, вншними органами чувствъ, но воспринимаетъ обостренно-утонченнымъ воспріятіемъ, и какъ бы черезъ каналы, предполагаемые неизвстными, вещи, находящіяся вн полномочія физическихъ органовъ, что, кром того, умственныя его способности въ такомъ состояніи чудеснымъ образомъ повышены и усилены, что симпатическое соотношеніе съ лицомъ, на него вліяющимъ, глубоко, и наконецъ, что его чувствительность къ воспріятію вліянія увеличивается въ соотвтствіи съ частымъ повтореніемъ, а обнаруженныя особыя явленія, въ той же самой пропорціи, расширяются и длаются боле отчетливыми.
Я говорю, что было бы излишней задачей доказывать то, что составляетъ законы месмеризма въ основныхъ его чертахъ, я и не стану въ данную минуту обременять моихъ: читателей столь безполезными доказательствами. Мое намреніе теперь совершенно другого рода. Я чувствую побужденіе, хотя бы предъ лицомъ цлаго міра предразсудковъ, сообщить безъ поясненій замчательные результаты разговора, происшедшаго между усыпленнымъ и мной.
Въ теченіи уже значительнаго времени я подвергалъ месмерическому вліянію субъекта, о которомъ идетъ рчь (Мистера Ванкирка), и обычная острая впечатлительность и экзальтація месмерическаго воспріятія проявилась. Въ теченіи нсколькихъ мсяцевъ онъ страдалъ отъ несомннной чахотки, я не разъ смягчилъ своими пассами самыя мучительныя ея проявленія, и въ Среду ночью, 15-го числа сего мсяца, я былъ позванъ къ нему.
Больнаго мучили острыя боли въ области сердца, онъ дышалъ съ большимъ затрудненіемъ, и вс обычные симптомы астмы были налицо. При такихъ спазмахъ онъ обыкновенно съ успхомъ ставилъ горчичники къ нервнымъ центрамъ. Но въ этотъ вечеръ данное средство не помогло.
Когда я вошелъ въ комнату, онъ встртилъ меня привтливой улыбкой и, хотя физическія боли видимо его терзали, душевно онъ, казалось, былъ совершенно уравновшенъ.
‘Я послалъ за вами сегодня’, сказалъ онъ, ‘не столько для того, чтобы успокоить мои физическія страданія, сколько для того, чтобы удовлетворить мое любопытство касательно нкоторыхъ психическихъ впечатлній, вызвавшихъ во мн недавно большое безпокойство и удивленіе. Мн не нужно говорить вамъ, насколько скептически я былъ настроенъ до сихъ поръ относительно вопроса о безсмертіи души. Не могу отрицать, что именно въ той самой душ, которую я отвергалъ, всегда какъ бы существовало смутное полуощущеніе собственнаго своего существованія. Но это полуощущеніе никогда не возростало до убжденія. Съ этимъ мой разсудокъ ничего не могъ подлать. Дйствительно, вс попытки логическаго изслдованія привели меня къ еще большему скептицизму, чмъ прежде. Мн посовтовали изучать Кузена. Я изучалъ его, и по собственнымъ его произведеніямъ, и по тмъ отзвукамъ, которые онъ нашелъ въ Европ и въ Америк. У меня была, напримръ, подъ рукой книга Мистера Броунсона ‘Чарльзъ Эльвудъ’. Я прочелъ ее съ большимъ вниманіемъ. Въ общемъ я нашелъ ее логичной, но т части, которыя не были чисто логическими, являются, къ несчастью, начальными аргументами неврующаго героя книги. Въ итог мн показалось очевиднымъ, что разсуждающій не смогъ убдить самого себя. Конецъ здсь явно забылъ свое начало, какъ это случилось съ Тринкуло. Словомъ, я быстро увидалъ, что если человкъ хочеть быть внутренно убжденнымъ въ своемъ собственномъ безсмертіи, онъ никогда не убдится путемъ простыхъ отвлеченій, которыя такъ долго были въ мод среди моралистовъ въ Англіи, во Франціи и въ Германіи. Отвлеченія могутъ забавлять и развлекать, но они не завладваютъ разумомъ. По крайней мр, здсь на земл философія, я убжденъ, всегда будетъ безуспшно стараться заставить насъ глядть на свойства, какъ на вещи. Воля можетъ согласиться,— душа — умъ никогда.
‘Итакъ, повторяю, я только наполовину чувствовалъ, но умомъ никогда не врилъ. Однако, за послднее время произошло извстное усиленіе этого чувства, пока оно не стало до такой степени походить на согласіе со стороны разсудка, что для меня стало затруднительнымъ длать между ними различіе. Я готовъ просто объяснить такое впечатлніе месмерическимъ вліяніемъ. Не могу дать лучшаго объясненія своей мысли, какъ предположивъ, что месмерическая экзальтація длаетъ меня способнымъ къ воспріятію цлаго ряда логическихъ умозаключеній, которыя, въ моемъ ненормальномъ состояніи, убждаютъ, но которыя, въ полномъ согласованіи съ месмерическими явленіями, продолжаютъ существовать въ моемъ нормальномъ состояніи лишь какъ впечатлніе. Въ состояніи месмерической усыпленности размышленіе и заключеніе, причина и слдствіе, соприсутствуютъ. Въ моемъ естественномъ состояніи, съ исчезновеніемъ причины, остается только слдствіе и, быть можетъ, лишь частично.
‘Эти соображенія заставляютъ меня думать, что за цлымъ рядомъ искусно поставленныхъ вопросовъ, обращенныхъ ко мн въ то время, какъ я буду подвергнутъ месмеризаціи, могутъ послдовать любопытные отвты. Вы часто наблюдали состояніе глубокаго самопознанія, выказываемое месмерически-усыпленнымъ — обширное знаніе, которое онъ обнаруживаетъ относительно всхъ пунктовъ, касающихся самаго месмерическаго состоянія, изъ этого самопознанія могутъ быть извлечены указанія для составленія правилъ цлаго катехизиса’.
Конечно, я согласился сдлать опытъ. Нсколькихъ пассовъ было достаточно, чтобы Мистеръ Ванкиркъ погрузился въ месмерическій сонъ. Его дыханіе немедленно сдлалось боле спокойнымъ, и онъ, казалось, не испытывалъ больше никакихъ физическихъ страданій. Между нами произошелъ слдующій разговоръ.— В. будетъ означать въ діалог паціента, П. — меня.
П. Вы спите?..
В. Да — нтъ, мн хотлось бы спать боле крпкимъ сномъ.
П. (Посл нсколькихъ новыхъ пассовъ). Теперь вы спите?
В. Да.
П. Какъ вы думаете, чмъ кончится ваша теперешняя болзнь?
В. (Посл долгаго колебанія и говоря какъ бы съ усиліемъ). Я долженъ умереть.
П. Мысль о смерти мучаетъ васъ?
В. (Съ большой живостью). Нтъ, нтъ!
П. Васъ радуетъ предстоящее?
В. Если бы я былъ въ состояніи бодрствованія, я хотлъ бы умереть. Но теперь это не иметъ смысла. Месмерическое состояніе такъ близко къ смерти, что я имъ довольствуюсь.
П. Мн хотлось бы, чтобы вы объяснились, Мистеръ Ванкиркъ.
В. Охотно, но это требуетъ большихъ усилій, чмъ я я способенъ ихъ сдлать. Вы меня спрашиваете не такъ.
П. Что же я долженъ спросить?
В. Вы должны начать съ начала.
И. Съ начала! Но гд же начало?
В. Вы знаете, что начало есть — Богъ. (Это было сказано тихимъ колеблющимся голосомъ и со всми признаками глубочайшаго благоговнія).
П. Что же такое Богь?
В. (Посл нсколькихъ мтовеній колебанія). Я не могу сказать.
П. Разв Богъ — не духъ?
В. Когда я былъ въ состояніи бодрствованія, я зналъ, что вы разумете подъ словомъ ‘духъ’, но теперь мн это кажется только словомъ, такимъ же, напримръ, какъ истина, красота. Я разумю, что это только свойство.
П. Разв это неврно, что Богъ нематеріаленъ?
В. Нематеріальности нтъ, это только слово. То, что не есть матерія, не существуетъ вовсе — разв что свойства суть вещи.
П. Тогда Богъ матеріаленъ?
В. Нть. (Этотъ отвтъ весьма изумилъ меня).
П. Такъ что же такое онъ?
В. (Посл долгой паузы, и невнятнымъ голосомъ). Я понимаю, но объ этомъ трудно говорить. (Посл новой долгой паузы). Это — не духъ, потому что онъ существуетъ. Это и не матерія, какъ вы ее разумете. Но есть градаціи матеріи, о которыхъ ничего не знаютъ, боле плотнымъ движется боле тонкое, боле тонкимъ боле плотное. Напримръ, атмосфора приводитъ въ движеніе электрическую основу, между тмъ какъ электрическая основа проникаетъ атмосферу. Эти градаціи матеріи увеличиваются въ разрженности или тонкости до тхъ поръ, пока мы не достигаемъ безчастичной матеріи — безраздльной, единой, и здсь законъ передачи движенія и проницаемости видоизмняется. Крайняя или безчастичная матерія не только все проникаетъ, но и все приводитъ въ движеніе — и такимъ образомъ она есть все въ самомъ себ. Эта матерія есть Богъ. То, что люди пытаются воплотить въ слов ‘мысль’, представляетъ изъ себя матерію въ движеніи.
П. Метафизики утверждаютъ, что всякое дйствіе сводится къ движенію и мышленію, и что послднее есть источникъ перваго.
В. Да, и теперь я вижу спутанность самой идеи. Движеніе есть дйствіе разума — не мышленія. Безчастичная матерія, или Богъ, въ состояніи спокойствія, представляетъ изъ себя (насколько мы можемъ это постичь) то, что люди называютъ разумомъ. И власть самодвиженія (равноцнная по дйствію человческой вол) представляетъ изъ себя, въ безчастичной матеріи, результатъ ея единства и всевліянія, какъ — этого я не знаю, и тепорь ясно вижу, что и не узнаю никогда. Но безчастичная матерія, приведенная въ движеніе нкоторымъ закономъ, или свойствомъ, существующимъ въ себ, представляетъ изъ себя нчто мыслящее.
П. Но можете ли вы мн дать боле точное представленіе о томъ, что вы называете безчастичной матеріей.
В. Матерія, которую познаетъ человкъ, при градаціи ускользаетъ отъ чувствъ. Передъ нами, напримръ, металлъ, кусокъ дерева, капля воды, атмосфера, газъ, теплота, электричество, свтоносный эиръ. Теперь, все это мы называемъ матеріей, и всю матерію подводимъ подъ одно общее опредленіе, однако же, несмотря на это, не можетъ быть двухъ представленій боле существенно различныхъ, чмъ то, которое мы связываемъ съ металломъ, и съ свтоноснымъ эиромъ. Достигая до этого послдняго, мы чувствуемъ почти непобдимую склонность отнести его въ ту область, къ которой относится духъ или ничто. Единственное соображеніе, удерживающее насъ, есть наше представленіе объ его атомическомъ строеніи, и здсь мы даже взываемъ о помощи къ нашему представленію объ атом, какъ о чемъ-то обладающемъ безконечной малостью, твердостью, осязаемостью, и всомъ. Уничтожьте идею атомическаго строенія, и вы не будете боле способны смотрть на эиръ какъ на сущность или, по крайней мр, какъ на матерію. За неимніемъ лучшаго слова, мы можемъ называть его духомъ. Сдлайте теперь одинъ шагъ за предлы свтоноснаго эира — представьте матерію настолько боле разрженную, чмъ эиръ, насколько этотъ эиръ разрженне металла, и вы сразу (несмотря на вс школьные догматы) достигнете единой массы — безчастичной матеріи. Ибо, хотя мы можемъ допустить безконечную малость самыхъ атомовъ, безконечная малость въ пространств между ними — абсурдъ. Должна быть точка — должна быть степень разрженности, при которой, если атомы достаточно численны, промежуточныя пространства должны исчезнуть, и масса должна абсолютно слиться. Но разъ мы устранили идею атомическаго строенія, природа массы неизбжно проскользаетъ въ ту область, которую мы постигаемъ какъ духъ. Ясно однако, что это попрежнему остается матеріей. Дло заключается въ томъ, что представить духъ невозможно, какъ невозможно вообразить то, что не существуетъ. Когда мы льстимъ себя увренностью, что мы построили представленіе о немъ, мы просто обманываемъ нашъ разумъ разсмотрніемъ безконечно разрженной матеріи.
П. Мн представляется непреоборимымъ одно возраженіе противъ идеи абсолютнаго слитія, абсолютнаго сцпленія массы, именно, чрезвычайно малое сопротивленіе, испытываемое небесными тлами въ ихъ обращеніи въ пространств — сопротивленіе, которое, какъ теперь удостоврено, правда, существуетъ въ извстной степени, но которое тмъ не мене такъ незначительно, что оно было совершенно незамчено Ньютономъ, при всей его проницательности. Мы знаемъ, что сопротивленіе тлъ находится преимущественно въ пропорціи къ ихъ плотности. Абсолютное сцпленіе есть абсолютная плотность. Тамъ гд нтъ промежуточныхъ пространствъ, не можетъ быть прохожденія. Абсолютно густой эиръ представилъ бы безконечно боле дйствительную задержку для движенія звзды, чмъ это могъ бы сдлать эиръ изъ брилліанта или желза.
В. На ваше возраженіе можно отвтить съ легкостью, которая почти равняется видимой невозможности на него отвтить. — Что касается движенія звзды, нтъ никакой разницы между тмъ, проходитъ ли она черезъ эиръ, или эиръ черезъ нее. Нть астрономичоской ошибки боле необъяснимой, чмъ та, что объясняетъ извстную замедленность кометъ ихъ прохожденіемъ черезъ эиръ: ибо, какимъ бы разрженнымъ мы ни предположили эиръ, онъ возникъ бы преградой для всего звзднаго обращенія, въ гораздо боле краткій періодъ, чмъ это было допущено астрономами, попытавшимися обойти тотъ пунктъ, который они сочли невозможнымъ понять. Замедленіе, дйствительно испытываемое, является, съ другой стороны, приблизительно такимъ, какое могло бы быть ожидаемо отъ тренія эира при мгновенномъ прохожденіи черезъ планету. Въ одномъ случа задерживающая сила мгновенна и завершена въ самой себ — въ другомъ она безконечно собирательна.
П. Но во всемъ этомъ — въ этомъ отожествленіи чистой матеріи съ Богомъ — нтъ ничего кощунственнаго? (Я былъ вынужденъ повторить этотъ вопросъ, прежде чмъ усыпленный могъ вполитъ понять, что я хочу сказать).
В. Можете ли вы сказать, почему матерія должна быть мене почитаема, чмъ разумъ? Притомъ вы забываете, что матерія, о которой я говорю, во всхъ отношеніяхъ, есть истинный ‘разумъ’ или ‘духъ’ школьной терминологіи, насколько это касается ея высокихъ способностей, и, кром того, одновременно представляетъ изъ себя ‘матерію’ той же школьной терминологіи. Богъ, со всми качествами, приписываемыми духу, есть лишь совершенство матеріи.
П. Вы утверждаете, значитъ, что безчастичная матерія въ движеніи есть мысль.
В. Вообще, это движеніе есть всемірная мысль всемірнаго разума. Эта мысль творить. Все сотворенное есть ничто иное, какъ мысль Бога.
П. Вы говорите ‘вообще»
Б. Да. Всемірный разумъ есть Богъ. Для новыхъ индивидуальностей матерія необходима.
П. Но вы говорите теперь о ‘разум’ и о ‘матеріи’, какъ это длаютъ метафизики.
В. Да — чтобы избжать смшенія. Когда я говорю ‘разумъ’, я разумю безчастичную или конечную матерію, подъ ‘матеріей’ я понимаю все остальное.
П. Вы сказали, что ‘для новыхъ индивидуальностей матерія необходима’.
В. Да, такъ какъ разумъ въ своемъ невоплощенномъ существованіи есть чистый Богъ. Для созданія индивидуально мыслящихъ существъ было необходимо воплотить частицы божественнаго разума. Такимъ образомъ человкъ индивидуализированъ. Отршенный отъ этого дара тлесности, онъ былъ бы Богомъ. Теперь же частичное движеніе воплощенныхъ частицъ безчастичной матеріи есть мысль человка, какъ движеніе въ цломъ — мысль Бога.
П. Вы говорите, что отршенный отъ тла человкъ будетъ Богомъ?
В. (Посл сильнаго колебанія). Я не могъ этого сказать, это безсмыслица.
П. (Смотря на запись). Вы сказали, что ‘отршенный отъ дара тлесности, человкъ былъ бы Богомъ’.
В. И это — врно. Человкъ, такимъ образомъ измненный, сталъ-бы Богомъ — сталъ бы неиндивидуализированнымъ. Но онъ никогда не можетъ быть такъ измненъ, по крайней мр никогда не будетъ — иначе мы должны были бы вообразить дйствіе Бога возвращающимся къ самому себ — дйствіе безцльное и напрасное. Человкъ — созданіе. Созданія — мысли Бога. Свойство мысли — быть невозвратимой.
П. Я не понимаю. Вы говорите, что человкъ никогда не будетъ отршенъ отъ тла?
В. Я говорю, что никогда онъ не будетъ безтлеснымъ.
П. Объясните.
В. Есть два тла — начальное и законченное,— въ соотвтствіи съ двумя состояніями, червяка и мотылька. То, что мы называемъ ‘смертью’, есть лишь болзненная метаморфоза. Наше теперешнее воплощеніе — поступательное, подготовительное, временное. Наше будущее воплощеніе — совершенное, конечное, безсмертное. Конечная жизнь есть полный замыселъ.
П. Но метаморфозу червяка мы постигаемъ осязательно.
В. Мы — конечно, но не червякъ. Матерія, изъ которой состоитъ наше начальное тло, находится въ предлахъ кругозора органовъ этого тла, или, говоря ясне, наши начальные органы приспособлены къ той матеріи, изъ которой создано тло конечное. Такимъ образомъ конечное тло ускользаетъ отъ нашихъ начальныхъ чувствъ, и мы видимъ лишь раковину, отпадающую отъ внутренней формы, не самую внутреннюю форму, но эта внутренняя форма, также какъ облекающая ее раковина, постижима для тхъ, кто уже пріобрлъ конечную жизнь.
П. Вы нсколько разъ говорили, что месмерическое состояніе очень похоже на смерть. Какимъ образомъ?
В. Когда я говорю, что оно походитъ на смерть, я разумю, что оно походитъ на конечную жизнь, ибо, когда я усыпленъ, чувства моей начальной жизни отсутствуютъ, и я постигаю вншнія явленія непосредственно, безъ органовъ, черезъ ту среду, которой я буду пользоваться въ конечной, неорганизованной жизни.
П. Неорганизованной?
В. Да, органы суть инструменты, съ помощью которыхъ индивидуальность становится въ ощутимыя отношенія съ частичными разрядами и формами матеріи, въ исключеніе другихъ разрядовъ и формъ. Человческіе органы приспособлены къ его начальному состоянію и только къ нему одному, конечное его состояніе, будучи неорганизованнымъ, является неограниченнымъ разумніемъ во всхъ отношеніяхъ — за исключеніемъ свойствъ воли Бога — т. е. движенія безчастичной матеріи. Вы будете имть ясное представленіе о конечномъ тл, вообразивъ его, какъ сплошной мозгъ. Это не такъ, но представленіе такого порядка приблизитъ васъ къ пониманію того, что есть въ дйствительности. Свтовое тло сообщаетъ вибрацію свтоносному эиру. Впбраціи рождаютъ другія подобныя въ стчатк, эта послднія, въ свою очередь, сообщаютъ другія подобныя зрительному нерву. Нервъ сообщаетъ другія подобныя мозгу. Мозгъ, равнымъ образомъ, сообщаетъ другія подобныя безчастичной матеріи, проникающей все. Движеніе этой послдней есть мысль, воспріятіе которой есть первое волнообразное колебаніе. Это порядокъ, которымъ разумъ начальной жизни сообщается съ вншнимъ міромъ, вншній же міръ — ограниченъ для начальной жизни индивидуальными особенностями ея органовъ. Но въ конечной, неорганизованной жизни вншній міръ касается всего тла (созданнаго, какъ я сказалъ, изъ основы, имющей сродство съ мозгомъ), и между ними нтъ ничего посредствующаго, кром эира, безконечно боле разрженнаго, чмъ эиръ свтоносный, и на этотъ-то эиръ — въ согласіи съ нимъ — вибрируетъ все тло, приводя въ движеніе проникающую его безчастичную матерію. Потому, именно отсутствію имющихъ индивидуальное назначеніе органовъ мы должны припиасать почти безграничную воспріемлемость конечной жизни. Для начальныхъ существъ органы — клтки, необходимыя для нихъ, пока у нихъ не выростутъ крылья.
П. Вы говорите о начальныхъ ‘существахъ’. Разв есть, кром человка, другія начальныя мыслящія существа?
В. Многочисленныя скопленія разрженной матеріи въ туманности, въ планеты, въ солнца и въ другія тла, являющіяся не туманностями, не солнцами, не планетами, имютъ своимъ единственнымъ назначеніемъ доставить пищу для индивидуальныхъ свойствъ органовъ безконечнаго количества начальныхъ существъ. Безъ необходимости начальной жизни, которая предшествуетъ конечной, такихъ тлъ не было бы. Каждое изъ нихъ заселено различнымъ множествомъ органическихъ начальныхъ мыслящихъ существъ. Во всхъ органы различествуютъ въ соотвтствіи съ частными чертами обиталища. Въ смерти или въ метаморфоз эти существа, пользуясь конечной жизнью — безсмертіемъ — и постигая вс тайны, кром одной, длаютъ все и проходятъ повсюду, силой простого хотнія:— пребываютъ не на звздахъ, которыя намъ кажутся единственными осязательностями, и для размщенія которыхъ, какъ мы слпо думаемъ, будто бы было создано пространство — но въ самомъ пространств — въ этой безконечности, истинно субстанціальная громадность которой поглощаетъ звздотни, стирая ихъ, какъ несуществующее, въ воспріятіи ангеловъ.
П. Вы говорите, что ‘безъ неооходимости начальной жизни’ не было бы звздъ. Откуда же эта необходимость?
В. Въ неорганизованной жизни, такъ же какъ и въ неорганической матеріи вообще, нть ничего, что могло бы препятствовать дйствію простого единственнаго закона — Божественнаго хотнія. Съ цлью образовать препятствіе и была создана организованная жизнь и органическая матерія (сложная, субстанціальная, и обремененная законами).
П. Но въ свою очередь, какая была необходимость создавать это препятствіе?
В. Слдствіе ненарушеннаго закона есть совершенство — справедливость — отрицательное счастье. Слдствіе закона нарушеннаго — несовершенство, несправедливость, положительное страданіе. Черезъ препятствія, представляемыя числомъ, сложностью и субстанціальностью законовъ органической жизни и матеріи, нарушеніе закона длается въ извстной степени осуществимымъ. Такимъ образомъ, страданіе, которое невозможно въ неорганизованной жизни, возможно въ организованной.
П. Но для какой благой цли страданіе, такимъ образомъ, сдлалось возможнымъ?
В. Все хорошо или дурно по сравненію. Соотвтственный анализъ долженъ показать, что наслажденіе, во всхъ случаяхъ, есть лишь контрастъ страданія. Положительное наслажденіе есть не боле, какъ пдея. Чтобы быть до извстной степени счастливымъ, мы должны въ тои же степени пострадать. Никогда не знать страданія, значило бы никогда не знать благословенія. Но разъ, какъ было сказано, въ неорганизованной жизни страданіе невозможно, возникаетъ необходимость жизни организованной. Боль первичной жизни Земли есть единственная основа для благословенности конечной жизни въ Небесахъ.
П. Еще одно изъ вашихъ выраженій я никакъ не могу понять — ‘истинно субстанціальная громадность безконечности’.
В. Это, вроятно, потому, что у васъ нтъ достаточно родового понятія для наименованія самой ‘субстанціи’. Мы должны разсматривать ее не какъ качество, а какъ чувство, это — воспріятія въ мыслящихъ существахъ, приспособленіе матеріи къ ихъ организаціи. Многое изъ того, что существуетъ на земл, предстанетъ для обитателей Венеры какъ ничто — многое изъ того, что зримо и осязаемо на Венер, мы совсмъ не могли бы воспринять какъ существующее. Но для неорганическихъ существъ — для ангеловъ — вся цлость безчастичной матеріи есть субстанція, т. е. вся цлость того, что мы называемъ ‘пространствомъ’, является для нихъ самой истинной субстанціальностью, — между тмъ, звзды, въ силу того, что мы разсматриваемъ какъ ихъ матеріальность, ускользаютъ отъ ангельскаго чувства именно въ той пропорціи, въ какой безчастичная матерія, въ силу того, что мы разсматриваемъ какъ ея нематеріальность, ускользаетъ отъ чувства органическаго.
Когда усыпленный произносилъ слабымъ голосомъ эти послднія слова, я замтилъ въ его лиц какое-то особенное выраженіе, которое нсколько встревожило мсня и заставило тотчасъ разбудить его. Едва я это сдлалъ, какъ свтлая улыбка озарила вс его черты и, откинувшись на подушку, онъ испустилъ духъ. Я замтилъ, что мене, чмъ въ одну минуту посл этого, его тло уже приняло всю суровую неподвижность камня. Лобъ его былъ холоденъ, какъ ледъ. Такимъ обыкновенно онъ представлялся лишь посл того, какъ на немъ долго лежала рука Азраила. Не говорилъ-ли, на самомъ дл, усыпленный послднюю часть своей рчи, обращенной ко мн, изъ области тней?