Медицина и шарлатанство, Белозерский Евгений Михайлович, Год: 1907 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 67 минут(ы)

Е. Блозерскій.

Медицина и шарлатанство.

Типо-литографія Т-ва И. Н. Кушнеревъ и К. Пименовская ул., соб. д.
Москва — 1907.

‘Совершеннымъ сходствомъ нрава
‘Насъ всегда влекло другъ къ другу,
‘Мы всегда готовы были
‘На взаимную услугу’.
Гейне.

Какъ извстно изъ библейскаго сказанія, прародители человческаго рода, Адамъ и Ева, искушенные діаволомъ, принявшимъ образъ змія, вкусили плодовъ отъ древа познанія добра и зла, за что и были достойно наказаны изгнаніемъ изъ рая, болзнью и смертью. Въ Моисеевомъ сказаніи первый человкъ Адамъ является виновникомъ грха и смерти, ему, по христіанскимъ догматамъ, противопоставляется Христосъ, второй Адамъ, источникъ жизни и безсмертія. Первобытный человкъ въ болзни и смерти видлъ ни что иное, какъ наказаніе Господне, ‘перстъ Божій’ за прегршенія и искалъ исцленія исключительно у Бога, принося ему обильныя жертвы. Когда религіозный культъ сталъ развиваться, а съ нимъ вмст для прославленія Бога отводиться особыя мста, священныя рощи, и воздвигаться храмы, посредниками между небомъ и землей явились жрецы. Интересно прослдить ходъ развитія современной медицины съ самаго ея, такъ сказать, зачатія, узнать кто были ея родители, гд обрталась колыбель малютки, чмъ вспоено и вскормлено слпорожденное дитя, кто няньчилъ его, воспитывалъ, образовывалъ.

Необходимо, прежде всего, познакомиться съ служителями алтаря, на которомъ приносились искупительныя жертвы, съ стражами храма, гд люди, терзаемые недугами, пытались умилостивить разгнванное божество, наславшее болзнь. Кому, какъ не жрецамъ, лучше и точне должна быть извстна воля божества, угодная искупительная жертва. Жрецы первые знахари, врачи, они же и первые шарлатаны. Стоитъ вспомнить отвтъ дельфійскаго оракула въ храм Аполлона, данный Лидійскому царю Крезу на вопросъ объ исход войны съ персами:— ‘Перейдя Галисъ, Крезъ разрушитъ большое царство’. Ободренный пророчествомъ Крезъ ‘перешелъ Галисъ’ вступилъ въ битву съ Киромъ, былъ разбитъ и взятъ въ плнъ. На его запросъ жрецамъ, зачмъ они такъ нагло обманываютъ своихъ жертвователей, получился отвтъ, что предсказаніе жрецовъ сбылось: Крезъ, дйствительно, разрушилъ большое царство. Царство это — его собственное — Лидія. Они не говорили, что будетъ разрушено Персидское царство. Въ этомъ историческомъ отвт какъ нельзя лучше вылился нравственный обликъ ‘посредниковъ’.

Каста жрецовъ, какъ извстно, составляла высшій классъ населенія древняго міра и фактически управляла народомъ, ибо фараоны и цари безъ совта съ жрецами ничего не предпринимали. Каста эта обладала несмтными богатствами, стекавшимися къ нимъ со всхъ концовъ страны. Вообще, жрецы, пользуясь темнотой народа, эксплоатировали его самымъ безпощаднымъ образомъ. Такъ, между прочимъ, занятія ремеслами и торговлей были принадлежностью низшихъ классовъ и считались унизительными, но торговля женскимъ тломъ, какъ самая прибыльная, была монополизирована и сосредоточивалась въ рукахъ духовенства.

Жрецы подъ предлогомъ религіознаго культа превращали храмы въ дома терпимости и поощряли развратъ. Востокъ справедливо считается колыбелью разврата и проституціи.

Культъ богини Изиды былъ весьма распространенъ въ древнемъ мір. Мы его встрчаемъ не только въ Египт, но и въ Вавилон, этомъ публичномъ дом Востока, въ Ассиріи и Финикіи (культъ Астарты), у Фригійцевъ, въ Лидіи (поклоненіе Милет, Цибел). У Грековъ культъ Афродиты былъ скопированъ съ соотвтствующихъ культовъ древнихъ народовъ Востока, и въ этомъ смысл Афродита — родная сестра Изиды, Астарты, Милеты и др. Поклоненіе богин любви, олицетворявшей собою воспроизводительную силу природы,

4 состояло въ томъ, что въ храм богини двушки приносили въ жертву свою двственность, отдаваясь сначала жрецамъ. Затмъ обрядовая проституція открывала свои объятія знатнымъ иностранцамъ и, наконецъ, богатымъ соотечественникамъ. Доходы отъ продажи женскаго тла всецло поступали въ пользу храма, т.-е. жрецовъ.

Впослдствіи Афродита имла серьезныхъ конкурентовъ въ лиц Адониса и Вакха. Храмы послднихъ посщались еще охотне, ибо кром любви, за ту же цну, тамъ предлагалось и веселье. Римскіе жрецы культивировали кром Венеры, Адониса и Вакха (Бахуса), какъ доходныхъ боговъ, еще Пріапа и Фаллуса — боговъ плодородія въ обширномъ смысл слова. У римлянъ существовалъ безобразный обычай: новобрачная садилась на изображеніе Фаллуса, который и лишалъ ее двства. Впослдствіи обязанность эту приняли на себя жрецы, полководцы, начальники, создавъ, законъ Jus primae noctis, примнявшійся и нашими помщиками во время крпостничества. Для избавленія отъ неплодія женщины носили амулеты, изображавшіе Фаллуса. Ему же приписывалась чудодйственная сила излчивать импотентовъ, его изображеніе, кстати сказать, весьма безнравственное на современный взглядъ, играло видную роль въ чарахъ жрецовъ противъ мужского безсилія.

Нкоторыя болзни, въ мстахъ, гд он свирпствовали съ особой силой, возводились жрецами въ божества. Такъ, въ Рим мы встрчаемъ храмъ Deae febris — богини лихорадки. Какъ извстно, болотистыя окрестности Рима — очагъ маляріи. Каста жрецовъ множилась, а съ нею вмст возрастало число божествъ, увеличивалось и количество храмовъ, вступавшихъ между собою въ самую отчаянную конкуренцію. Какъ въ наши дни имются свтила науки и всемірно извстные шарлатаны, точно также и въ древнемъ мір мы встрчаемъ знаменитые своими чудесными исцленіями храмы. Необычайной славой пользовались храмы Сераписа въ Мемоис, Канонус и Александріи, храмы Эскулапа въ Эпидавр, Кос (Греція), Нергам (Малая Азія). Къ храмамъ этимъ со всхъ сторонъ тянулась длинная вереница паломниковъ въ чаяніи найти исцленіе отъ душевныхъ и тлесныхъ недуговъ. Больные, ране чмъ вступать въ храмъ, должны были очиститься отъ ‘скверны’. Съ этой цлью они вмст съ приносимыми обильными дарами поступали всецло въ руки жрецовъ. Дары отбирались ‘въ пользу храма’. Искавшій исцленія, смотря по обилію и цнности принесеннаго, подвергался боле-мене тщательной очистк подъ наблюденіемъ и руководствомъ жрецовъ. Постомъ и молитвою онъ очищалъ свои грховные помыслы, тло обмывалъ въ священномъ источник, натиралъ благовонными бальзамами, волосы смазывалъ ‘божественнымъ’ оливковымъ масломъ, облекался въ новыя одежды. Наконецъ, достаточно подготовленный и, благодаря стараніямъ жрецовъ, не жалвшихъ яркихъ красокъ въ описаніяхъ о чудесныхъ исцленіяхъ божества, фанатически настроенный и наэлектризованный паціентъ торжественно, съ пснопніемъ вводился въ храмъ. Въ храм все бьетъ на эффектъ — отъ фантастическаго изображенія божествъ до таинственнаго полумрака включительно. При заунывныхъ звукахъ молитвенной псни или громкомъ хвалебномъ гимн, приносилась жертва: закалывали барана или иное животное, теплая кровь котораго давалась больному какъ первое исцляющее лкарство, а на свжесодранной шкур животнаго паціенту предлагалось лечь спать. Здсь, среди абсолютной тишины и мрака, онъ ожидалъ откровенія божества въ вид священнаго сновиднія. Если больной не могъ постичь своимъ умомъ сокровеннаго смысла сновиднія, то жрецы сами истолковывали волю божества, исполнивъ которую, больной долженъ былъ выздоровть. Если же паціентъ былъ не изъ храбраго десятка, боялся оставаться въ храм съ глазу на глазъ съ разгнваннымъ божествомъ, та къ услугамъ его, разумется за особую плату, являлись жрецы — — торговцы сновъ.

Конечно, многіе выздоравливали, благодаря вр въ силу божества, фанатическому самообману, внушенію жрецовъ, отчасти благодаря воздержанію отъ нищи, ваннамъ, натираніямъ. Выздоравливали и разносили славу божества далеко за предлы округа, привлекая своими, зачастую преувеличенными, разсказами новыхъ и новыхъ паломниковъ и поклонниковъ. Получившіе исцленіе приносили вновь благодарственную жертву божеству, приносили дары жрецамъ. Кром того было въ обыча дарить непосредственно идолу божества изображеніе исцленной части тла, сдланное изъ серебра, золота или слоновой кости.

Весь идолъ былъ увшанъ золотыми и серебряиными моделями рукъ, ногъ, сердца и прочихъ частей и органовъ тла человческаго. Со временемъ вс эти драгоцнности переходили во владніе тхъ же жрецовъ.

Были боги, преимущественно передъ другими располагавшіе властью наказывать людей болзнями и ихъ же исцлять. Такъ, напримръ, Цибела была также покровительницею дтей и домашнихъ животныхъ. Особенно она благоволила къ дтямъ и исцляла ихъ отъ всхъ недуговъ. Въ Греціи мы встрчаемъ Аполлона и его сестеръ Артемиду и Палладу. Аполлонъ — богъ солнца и жизни, Паллада — богина здравія, въ частности зрнія и горячихъ цлебныхъ источниковъ. Артемида, хотя и слыла за божество добродтельное,V но въ пылу гнва и раздраженія не только побивала землю градомъ, но и насылала падежи скота. Она же не только затрудняла роды, но и облегчала ихъ, а потому и считалась покровительницею родильницъ. Вмст со страстью къ охот, она питала особую любовь къ растительному царству, знала свойства всхъ растеній. Ей приписывали открытіе употребляемыхъ въ женскихъ болзняхъ сложноцвтныхъ растеній (Artemisia) и критскаго ясеница (Dictamnus). Послдній, по свидтельству Плинія, слылъ за средство, облегчающее роды.

Какъ извстно изъ греческой миологіи, боги и богини не отличались особой нравственностью. Они не прочь были иногда пошалить и пофлиртировать не только въ своемъ божественномъ кругу, но и съ простыми смертными. Такъ, Аполлонъ, увлекшись красотой Біотійской принцессы Корониды, не долго думая, вступилъ съ нею въ связь. Любовь эта закончилась рожденіемъ Асклепія (у римлянъ Эскулапа). Аскленій, хотя и былъ царемъ ессаліи, но въ жилахъ его текла кровь отца, бога жизни, а потому онъ чувствовалъ больше склонности и призванія къ врачеванію недуговъ человческихъ, нежели къ управленію своими подданными. По смерти добродтельный царь былъ произведенъ въ безсмертные и водворенъ на постоянное жительство на Олимпъ.

Признаваемый за покровителя и праотца врачей, онъ былъ предметомъ ихъ поклоненія, въ честь его воздвигались многочисленные храмы. Храмы эти строились въ здоровыхъ гористыхъ мстахъ, вблизи теплыхъ ключей и источниковъ и были окружены роскошными рощами, носящими названіе священныхъ.

Эскулапъ состоялъ въ брак съ Эфіоной и имлъ отъ нея двухъ сыновей, Подалирія и Махаона, и двухъ дочерей: Гигіею (Hygiea) и Панакею (Panacea). Вс они унаслдовали отъ отца даръ и искусство врачеванія. Въ честь Гигіеи сооружались алтари въ храмахъ Эскулапа. Въ кругъ домашнихъ религіозныхъ обрядовъ также входило поклоненіе Гигіен, сопровождавшееся послобденными возліяніями. Въ честь ея слагались поэтами, въ томъ числ и знаменитымъ Орфеемъ, хвалебные псни и гимны. Гигіея изображалась въ вид прекрасной, стройной двушки съ распущенными волосами, повязкой на лбу и въ длинномъ хитон. Въ рукахъ змя, которую она кормитъ изъ чаши.

Флорентійская статуя Эскулапа изображаетъ его бородатымъ, съ палкою обвитою змею, у ногъ его сова. Змя-эмблема лукавства и хитрости, сова — хищная ночная птица, боящаяся свта. Таковы эмблемы медицины, эмблемы живущія и поднесь. Правда, современные эскулапы не признаютъ за свои символы ночную птицу, закрывающую глаза при свт дня, ни змю, эту хитрую лукавую чародйку, но съ глубокой древности и понын въ медицин столько гипотезъ, шаткихъ предположеній, загадочныхъ врованій, что невольно вспоминаешь сову, не видящую свта, и змю, способную лишь на чары.

Какъ древле каста жрецовъ, первыхъ медиковъ, была замкнута, такъ и въ наши дни существуетъ замкнутая корпорація врачей, съ пресловутой врачебной тайной, переступать границы которой не позволяетъ врачебная этика… Но… будемъ справедливы и по отношенію къ праотцамъ медицины.

Въ храмахъ, помимо простого фанатическаго обмана, было положено начало и серьезнаго исканія истины. Человку присуще стремленіе къ изслдованію свойствъ природы и самой мудрости. Матеріально обезпеченный классъ жрецовъ могъ вполн отдаться наблюденіямъ надъ явленіями природы. Наблюденія эти дали начало всмъ наукамъ, въ томъ числ и медицин. Наблюденія надъ теченіемъ различныхъ болзней были собираемы и записываемы сначала на колоннахъ храмовъ, а затмъ на пергамент и папирус. До насъ дошла древнйшая изъ египетскихъ книгъ — ‘Embrem’ — книга живота египетскихъ жрецовъ-медиковъ, представляющая изъ себя цлый кладезь эмпирическихъ, конечно, правилъ, собранныхъ и записанныхъ жрецами храма бога Теута.

Науки въ древнемъ мір составляли великую тайну, тщательно оберегаемую кастою жрецовъ. Каждый, вновь вступающій въ лоно науки (обыкновенно сынъ наслдовалъ занятія отца) приносилъ ‘великую клятву’ и давалъ обтъ хранить молчаніе передъ непосвященными. И въ Греціи мы наблюдаемъ своего рода врачебную тайну. Эсклепіады, жрецы ведшіе свое происхожденіе отъ самого Эскулапа, составляли особый замкнутый орденъ. Замкнутость жрецовъ въ связи съ ихъ близостью къ божеству, богатство и относительная ученость подняло ихъ въ глазахъ темнаго народа на недосягаемую высоту. Окруженные ореоломъ божества, они считались всемогущими.

Однако и на солнц есть пятна. Не вс больные могли найти и находили исцленіе въ храмахъ у жрецовъ. Такъ, передъ чахоткой, могущество послднихъ оказывалось безсильнымъ. Жрецы въ оправданіе своего безсилія говорили, что гнвъ божества, обрушившійся на этихъ несчастныхъ, такъ силенъ, что не можетъ быть умилостивленъ никакими жертвами. Чахоточные оставались исключительно на попеченіи родныхъ и близкихъ.

Отверженные божествомъ находили участіе въ любвеобильномъ сердц матери, жены, сестры, дочери. Чувство жалости къ страданію ближняго глубоко заложено въ женской природ. Женщина съ искони вковъ сестра милосердія, сидлка у изголовья больного. Могла ли. она оставаться безучастной зрительницею умирающаго человка? Въ ней, естественно, должно было пробудиться стремленіе самой лично облегчить страданія больного, а если возможно, то и исцлить его.

Безспорно, что въ глубокой древности первымъ свтскимъ врачомъ и фармацеэтомъ была женщина. Она подавала помощь при родахъ, въ припадкахъ, истеріи и другихъ женскихъ болзняхъ. Травовдніе сдлалось любимымъ предметомъ ея изученія, гд собственный опытъ пріобщался къ наблюденію другихъ, и такимъ способомъ сложился первообразъ женщины врача-фармацевта. То дло при этомъ, какъ это свойственно первобытнымъ временамъ, не обходилось безъ суеврія, области лежащей между врой и знаніемъ, что мы и видимъ въ миическихъ сказаніяхъ древнихъ народовъ. Если миъ, сильно изукрашенный преувеличеніями, и получилъ окраску чудеснаго, то все же зерну миа никакъ нельзя отказать въ реальной исторической подкладк. Въ героическихъ сказаніяхъ древнихъ грековъ передъ нами выступаетъ цлый рядъ богато одаренныхъ женщинъ, подвизавшихся въ естествовдніи и врачебномъ искусств.

Вспомните трехъ волшебницъ при колхидскомъ двор: супругу царя Аэта Гекату и ея дочерей Медею и Цирцею. Тайны травовднія были открыты передъ Гекатой. Она знала множество ядовитыхъ растеній и испытывала ихъ силу на гостяхъ, въ явства которыхъ подмшивала свои препараты. Напрактиковавшись такимъ образомъ, она, по сказанію, отравила собственнаго отца, завладла его царствомъ и стала женою царя Аэта. Умирая, свое волшебство она передала дочерямъ Меде и Цирце.

Преданіе о Меде гласитъ, что не одной красотой славилась эта колхидская принцесса. Унаслдовавъ отъ матери силу волшебства, она развила ее до неимоврныхъ предловъ: останавливала движеніе планетъ, помрачала солнце и луну, двигала лсами, измняла теченіе ркъ, населяла землю гадами, вызывала тни умершихъ. Исторія этой волшебницы весьма любопытна. Увлекшись царевичемъ Язономъ, явившимся изъ Греціи въ Колхиду за золотымъ руномъ, она отдалась ему и облегчила возложенную на него Пелеемъ задачу похищенія золотого рука. Колхидскій царь общалъ, выдать Язону руно, если онъ суметъ запрячь въ плугъ двухъ огнедышащихъ быковъ, вспахать ими часть поля, посять драконовы зубы и потомъ перебить одтыхъ въ броню людей, которые выростутъ изъ этихъ зубовъ. Медея изготовила мазь, сообщившую Язону необыкновенную силу и сдлавшую его неуязвимымъ. Потомъ дала ему камень для противодйствія порожденію драконовыхъ зубовъ, снотворную траву и воду для усыпленія сторожившихъ золотое руно чудовищъ. Язонъ, при помощи волшебства, снялъ руно, не обнаживъ меча, и въ ту же ночь вмст съ возлюбленной отплылъ на корабл Арго въ отечество. Прибывъ съ Язономъ на его родину, Медея возвратила молодость отцу своего супруга Эзону, для чего варила этого дряхлаго старца въ котл.

Но другой царь Пелей не вынесъ операціи и погибъ жертвою страсти стать молодымъ.

Супружеское счастье Медеи длилось ровно 10 лтъ. На одиннадцатомъ году у нея появилась соперница въ лиц очаровательной Креузы, дочери коринскаго царя Креона. Чтобы избавиться отъ ласкъ надовшей Медеи, Язонъ присудилъ ее къ изгнанію.

Мстительная Медея призвала на помощь волшебную силу, измнила свое лицо и никмъ незамченная проникла во дворецъ, захвативъ съ собою подаренный сестрой Цирцеей чудесный корень. Этотъ корень разъ зажженный никогда не потухалъ. Медея подожгла имъ дворецъ Креона и Креуза вмст съ отцомъ погибли въ пламени. По другой версіи Медея подарила Креуз платье и поясъ. Лишь только та ихъ одла, они вспыхнули, и Креуза превратилась въ горящій факелъ. Посл этихъ подвиговъ Медея изъ Корина бжала въ ивы, гд вернула разсудокъ Геркулесу, страдавшему безуміемъ, ниспосланнымъ на него богиней Герой. Изъ ивъ перекочевала въ Аины, но и оттуда должна была бжать преслдуемая Тезеемъ за покушеніе отравить его. Въ конц-концовъ Медея вернулась на родину и вторично вышла замужъ за водворившагося тамъ въ ея отсутствіе царя.

Съ личностью третьей волшебницы — Цирцеи, насъ знакомитъ Одиссея. Гомеръ изображаетъ ее женщиной необычайной красоты и ума, но злою и распутною. Оставивъ въ сторон извстный эпизодъ съ Цирцеей, описанный въ X псн Одиссеи, мы займемся лишь историческимъ сказаніемъ о ней Діодора Сицилійскаго.

‘Цирцея,— говоритъ онъ,— обладала большими познаніями въ травовдніи и путемъ многочисленныхъ опытовъ и наблюденій открыла въ нкоторыхъ растеніяхъ большую какъ вредную, такъ и благотворную силу. Многимъ позаимствовалась она у матери Гекаты, но еще большаго достигла собственными усиліями. Ей не было равныхъ по обилію знаній этого рода и по искусству приготовлять цлебныя и ядовитыя снадобья. Супруга царя Сарматскаго, называемаго также скискимъ, Цирцея отравила, забрала въ свои руки правленіе, но жестокостью и насиліемъ вскор отвратила отъ себя сердца подданныхъ, свергшихъ ее съ престола и изгнавшихъ изъ своей, страны. Она удалилась на необитаемый островъ среди моря и поселилась тамъ съ четырьмя сопровождавшими ее въ бгств женщинами, по мннію Павзанія, прислужницами’.

Но сосдству съ островомъ Саламиномъ существуютъ Фармакусскіе острова, гд, по свидтельству Страбона, существовала гробница Цирцеи. Одно названіе острововъ (фармаконъ по-гречески лкарство) указываетъ на связь ихъ съ этой женщиной, близко знакомой съ изготовленіемъ лкарствъ.

Попробуемъ, на основаніи историческихъ изслдованій, очистить волшебницъ отъ приписываемыхъ имъ сверхъестественныхъ силъ и свести дянія ихъ къ боле трезвой дйствительности.

Въ Гекат мы видимъ не вульгарную отравительницу, а лишь слишкомъ пристрастную въ пользованіи наркотическими свойствами извстныхъ ей ядовитыхъ растеній знахарку. Возводимыя на нее обвиненія въ преднамренныхъ отравленіяхъ легко объясняются, если принять во вниманіе роковой исходъ иныхъ изъ ея врачебныхъ опытовъ съ открытымъ ею аконитомъ. Пе зловредную отравительницу видимъ мы въ ней, а лишь замчательную для того времени (за 14 вковъ до P. X.) естествоиспытательницу.

Точно также и Медея не была сознательной ни убійцею, ни отравительницею. Древніе историки не разъ снимали съ нея тяжкія обвиненія, возводимыя на нее фантастическими описаніями поэтовъ. Ярымъ защитникомъ ея является такой компетентный историкъ, какъ Діодоръ Сицилійскій. Онъ утверждаетъ, что Медея, обладая неописуемой красотой, была столь же прекрасна характеромъ. Имя познанія во врачебномъ искусств, она облегчала всхъ прибгавшихъ къ ней за совтомъ. Она заботилась объ иностранцахъ, которыхъ буря, разбивая корабли, выбрасывала на берега Колхиды, была ихъ покровительницей и помогала возвращаться на родину.

Увлекшись смлостью и красотой Язона, она стала его женой и послдовала за нимъ въ далекіе края, врачуя по пути раненыхъ въ поход Аргонавтовъ, въ томъ числ Тезея, Лаерта, Орфея и другихъ. Медея была женщиною сильнаго характера, необычайно умная, очень даровитая и находчивая. Она съ ранней молодости предавалась изученію окружающей ее природы, усвоила цлебныя и ядовитыя свойства растеній, умла изготовлять эирныя масла, добывала горючія смолы. Мало того: подвергала извстныя ей врачебныя средства всевозможнымъ обработкамъ, сушила, толкла, настаивала, варила, сгущала, приготовляла экстракты, мази и проч. Словомъ, была первымъ извстнымъ въ древности фармацевтомъ и при томъ фармацевтомъ выше всякихъ похвалъ — образцовымъ.

Мазь, изготовленная ею для Язона, какъ полагаютъ, состояла изъ бальзамическихъ смолъ съ примсью нефти, москоты и амбры. Миъ же о превращеніи разслабленнаго старца Эзона въ цвтущаго юношу посредствомъ кипяченія въ котл основанъ на томъ, что Медея пользовала больныхъ горячими ваннами съ примсью ароматическихъ травъ. Кром ваннъ Медея прибгала къ массажу, весьма употребительному и любимому методу лченія на Восток, обкуривала больныхъ и проч. Посл такого лченія являлись бодрость и обновленіе силъ. Само собой разумется, что такого рода лченіе не для всхъ спасительно. Люди съ слабымъ сердцемъ не выдерживали продолжительнаго пребыванія въ горячей, одуряющей ванн, не выносили энергичнаго ‘кипяченія въ котл’ и умирали, что мы и видли въ случа съ Пелеемъ.

Второй заступникъ Медеи — историкъ Палефатусъ говоритъ:

‘Чары, посредствомъ которыхъ Медея, какъ будто, возвращала старикамъ молодость, на самомъ дл должны быть сведены къ слдующему. Во-первыхъ, она открыла растеніе, которымъ по произволу окрашивала волосы въ черный или блый цвтъ. Во-вторыхъ, она пользовала больныхъ ваннами. Но желавшіе ихъ принимать не смли длать этого открыто изъ опасенія, чтобъ сродство Медеи не сдлалось извстнымъ другимъ. Поэтому пріемъ ваннъ окружался нкоторой таинственностью. Это и называлось варить или кипятить людей. На самомъ же дл больныхъ только парили, отчего многіе становились бодре и здорове. Послдствія такого лченія и видъ приспособленнаго къ нему аппарата, котла (ванны) съ разложеннымъ подъ нимъ, огнемъ, служили достаточной пищей для суеврныхъ, страховъ и толковъ. Что же касается Пелея, то онъ прибгъ къ этому способу лченія слишкомъ поздно, когда былъ уже черезчуръ дряхлъ, а потому не вынесъ его и умеръ въ ванн’.

Дале, по мннію Плутарха, корень, которымъ подожгла Медея Коринскій дворецъ, былъ пропитанъ особой горной смолою, которая въ большомъ количеств находилась въ Экбатан и Вавилон. Вещество это — попросту нефть, которая и понын въ большомъ изобиліи находится на Кавказ въ Имеретіи (древняя Колхида).

Никандръ передаетъ, что изъ ‘страшнаго огня Медеи Колхидской’ изготовлялся особый напитокъ, производившій неутолимое жженіе. Этотъ напитокъ, вроятно, состоялъ изъ нефти, о’. примсью сры, заключающей мышьякъ.

О Цирце мы находимъ нкоторыя разъясненія у Діоскорида и Плинія. Они называютъ именемъ ‘цирцея’ наркотическое растеніе изъ семейства пасленовыхъ (Datura Stramonium — дурманъ). Этотъ-то дурманъ и у насъ въ Россіи пользуется большой популярностью среди цыганъ и злоумышленниковъ, опаивающихъ имъ (съ водкою) съ цлью грабежа намченныя жертвы. Этимъ ядомъ и злоупотребляла Цирцея. Превращеніе въ свиней спутниковъ Одиссея есть не что иное, какъ скотское состояніе ихъ отъ выпитаго вина, настоеннаго на сменахъ дурмана. Подтверждается это еще и тмъ, что, по свидтельству Гомера, чары Цирцеи парализовались корнемъ моли, корень этотъ былъ черно-бурый, со стеблемъ, украшеннымъ желто-блыми цвтами и по всмъ признакамъ принадлежалъ къ семейству лютиковыхъ (Helleboriis niger), рвотныя свойства котораго общеизвстны.

Не чужда была врачеванія и Елена Прекрасная, виновница Троянской войны. Она славилась не только своимъ распутствомъ и легкомысліемъ, но ей принадлежитъ также заслуга открытія цлебныхъ свойствъ растенія девесилъ, названнаго по ея имени — ‘Helenium’.

Посл паденія Трои Менелай обрлъ свою богоданную, но отнятую Парисомъ, супругу и направилъ стопы свои восвояси. Путешествіе ихъ длилось восемь лтъ и было полно приключеній. Корабль ихъ прибило къ берегамъ страны на сверъ отъ Египта и Эіопіи. Тамъ они нашли пріютъ у царя оона. Елена, несмотря на бурную жизнь, была обольстительно прекрасна. Менелай, по горькому опыту убдившійся, какъ трудно доврять своей супруг, принужденный отлучиться, поручилъ ее попеченію и охран царя оона и его супруги Полидомны. Послдняя, видя, что ея гостья сильно скучаетъ безъ мужа, и боясь, чтобы она не обрла такового въ лиц ея оона, научила Елену изготовленію ‘Гореусладнаго, миротворящаго, сердцу забвеніе бдствій дающаго’ непекта. Непектъ этотъ не что иное, какъ чистйшій опій. Обольстительная красота Елены не осталась безъ воздйствія на приставленнаго Менелаемъ стража. оонъ, забывъ свою первоначальную охранительную миссію, воспылалъ къ Елен необузданной страстью. Гостья стала веселй, что не ускользнуло отъ зоркаго глаза Полидомны. Послдняя, надливъ Елену растеніемъ противъ укушенія бшеныхъ животныхъ и травою противъ укушенія змй, отъ одного запаха которой гады скрывались въ норы, поспшила опасную чужестранку сплавить на островъ Паросъ.

Изъ краткаго описанія сдой старины мы видимъ, что изъ храмовъ, отъ жрецовъ, культивировавшихъ развратъ, врачеваніе переходитъ къ женщинамъ легкаго поведенія. Случайность ли это или фатумъ, что по преданію первыя свтскія врачи-женщины были весьма легкомысленны и распутны, а нравственный обликъ ихъ ничуть не уступалъ торгашамъ-жрецамъ. Сдая глубокая старина и современность! Какъ много первообразовъ тхъ явленій мы видимъ совершающимися на нашихъ глазахъ! Но, дабы гусей не раздразнить, вернемся опять въ міръ прошлаго.

Дале женское врачеваніе отъ участія къ страданію ближняго направляется въ сторону практическую и приноравливается къ запросамъ жизни.

Античный міръ, гд вся религія заключалась въ красот, красот человческой, въ богоподобной красот женщины, міръ, создавшій Афродиту, внецъ гордой человческой красоты, выдвинулъ свои требованія. Афродита стала не только богиней любви и красоты, но и богиней проституціи. Она въ 22 мстностяхъ Греціи носила названія, обозначавшія Гетеру или Камелію. Греческая проституція приняла боле усовершенствованныя формы, явилась не только ремесломъ, но и искусствомъ. Въ Корин и Навкатрис существовали своеобразные женскіе университеты, куда посылались греческія двушки учиться утонченному разврату на ряду съ другими науками. Оттуда выходили современныя куртизанки высшаго полета, femmes entretenues, носящія имя гетеръ, женщинъ-друзей. Гетеры отличались блестящимъ образованіемъ, гибкостью ума, обворожительностью манеръ, даромъ слова, физическою красотою. Аспазія, Лаиса, Фрина — историческія имена гетеръ.

Упадокъ красоты гетеры былъ равносиленъ смерти, могла ли она не искать средствъ для поддержанія тлесной красоты и классическихъ формъ. Женщиныврачи первыя откликнулись на запросы гетеръ. На ряду съ косметиками он начали промышлять такъ называемыми абортивными средствами. Промыселъ хорошо оплачивался, и мужчины-врачи съ завистью посматривали на лакомый кусокъ, ускользавшій у нихъ изъ-подъ самаго носа. Долго шла борьба между сильнымъ и слабымъ поломъ, наконецъ, мужчины добились закона, воспрещавшаго женщинамъ наравн съ рабами права врачебной практики. Исходной точкой ограниченія женщинъ въ правахъ отнюдь не было человколюбіе и якобы преступная ихъ дятельность. Производство выкидышей не считалось въ Греціи преступленіемъ, ибо понятія древнихъ на счетъ жизненныхъ способностей зародыша не были согласны съ современными. Нкоторые писатели, какъ Аристотель, Платонъ, въ видахъ воспитанія мощнаго поколнія, пропагандировали выкидышъ, какъ средство, ограничивающее число дтей въ семь. Какъ видно законъ былъ изданъ исключительно въ видахъ конкуренціи.

Гетеры отъ такого закона не страдали, но честныя матери семействъ, нуждаясь во врачебной помощи при родахъ, предпочитали лучше отказаться отъ этой помощи, чмъ обращаться къ мужчинамъ-врачамъ. Слдствіемъ этого были лишнія страданія, а иногда и смерть.

Впослдствіи женщины опять завоевали область медицины. Первою завоевательницею явилась молодая аинянка по имени Агнодика. Эта отважная двушка во чтобы то ни стало ршила изучить медицину. Обрзавъ волосы и надвъ мужское платье, она, подъ видомъ юноши, поступила въ число учениковъ врача Гіеролифа и подъ его руководствомъ изучила гинекологію и акушерское искусство. Безбородый врачъ-юноша попрежнему въ мужскомъ костюм началъ практиковать, открывая подъ условіемъ сохраненія тайны свой полъ паціенткамъ.

Изъ дома въ домъ переходила слава о новомъ врач, и вскор Агнодика вытснила всхъ мужчинъ-врачей, лишивъ ихъ доходной практики. Конкуренты начали совщаться и пришли къ заключенію, что слава врача-юноши обязана исключительно его замчательной красот, привлекавшей женщинъ. Чтобы избавиться отъ счастливаго соперника, врачи, не долго думая, обвинили своего коллегу въ безнравственности и повлекли на судъ. Агнодик грозилъ суровый приговоръ. Она явилась въ зданіе суда въ одномъ плащ, и на вс предъявленныя обвиненія въ соблазненіи женщинъ она безъ словъ сбросила плащъ и предстала передъ изумленными судьями въ своей цломудренной античной красот. Судьи такъ были поражены столь явнымъ опроверженіемъ возведенной клеветы и пластичностью формъ двушки-врача, что стали ей рукоплескать. Агнодика не только была оправдана, но одержала побду: былъ отмненъ законъ, воспрещавшій женщинамъ заниматься медициной.

Египетская царица Клеопатра также не чужда была медицины. Изъ исторіи мы знаемъ объ ея опытахъ съ разнаго рода ядовитыми веществами. А извстный разсказъ о драгоцнной жемчужин, растворенной ею во время пира въ уксус, указываетъ на ея знакомство съ химіей.

Знаменитый ученый Галенъ въ одномъ изъ своихъ сочиненій съ восторгомъ говоритъ о знаменитой женщин-фармацевт, изобрвшей пластырь подъ названіемъ Malagma Antiochidis.

Пластырь этотъ былъ чудодйственнымъ универсальнымъ средствомъ, такъ какъ онъ употреблялся ршительно противъ всхъ болзней. Имя этой женщины-фармацевта — Антіохія. Кром пластыря, она слыла за искусную составительницу всевозможныхъ врачебныхъ средствъ. Одинъ изъ лучшихъ врачей древности, Гераклитъ Тарентскій, посвятилъ часть своихъ медицинскихъ сочиненіи этой замчательной женщин.

Послдующія женщины-врачи ничмъ не выдляются на темномъ фон медицины. Такъ женщина-врачъ Клеопатра (ничего общаго кром имени съ возлюбленной Антонія не имющая), жившая въ III вк до P. X. оставила посл себя рядъ сочиненій. Они трактуютъ ‘О врачебныхъ средствахъ къ сохраненію красоты’, ‘О средствахъ, чтобы вились волосы’, ‘О средствахъ страсть возбуждающихъ’ и т. д.

Изъ знаменитыхъ медицинскихъ писательницъ заслуживаетъ быть отмченною Елефантида. Она жила въ эпоху разнузданности и разврата въ вкъ Августа. Ея знаменитая книга ‘Туалетныя тайны’, въ которой описываются косметическія и абортивныя средства, представляетъ собою зрлый плодъ того времени, когда въ литератур царила извращенность и циничная непристойность. Печальный продуктъ печальной эпохи Елефантида съ головой ушла въ тину разврата и, забывъ не только женскій, но даже и животный стыдъ откровенно писала о такихъ предметахъ, описанія которыхъ намъ показались бы чудовищными. Мы воздерживаемся отъ передачи ея измышленій въ области сохраненія-женской красоты и возстановленія невинности.

Энциклопедія Свида насъ знакомитъ съ женщиной-врачомъ по имени Миро и ея произведеніями. Она уроженка острова Родоса и посл смерти оставила слдующія сочиненія: ‘Способъ лченія коликъ у родильницъ’, ‘Обычаи повивальныхъ бабокъ и предписанія имъ’, ‘О заклинаніяхъ и способахъ врачеванія при родахъ’. Книги эти наполнены самымъ грубымъ безшабашнымъ суевріемъ, заслоняющимъ не только медицину, но и наносящимъ вредъ вр, смшивая предметы ея съ недостойными продуктами своего чувственнаго воображенія.

Въ этой же энциклопедіи мы встрчаемъ имя Памфиліи изъ Эпидавріи, жившей въ I вк до P. X. и написавшей книгу ‘О половомъ соитіи въ брачномъ сожительств’.

Подводя итогъ первымъ піонеркамъ свтской медицины и отдавая должное нкоторымъ изъ нихъ, мы все же принуждены констатировать печальный фактъ, что женщины глубокой древности не двинули медицину по ея тернистому пути развитія дальше средствъ къ сохраненію женской красоты и возстановленія невинности. Нужно отдать справедливость, что женская медицина была неразлучна съ храмами многочисленныхъ богинь красоты, любви, разврата и проституціи.

Посмотримъ что сдлали въ отношеніи развитія медицины мужчины.

Помимо жрецовъ, которымъ, какъ говорится, были даны ‘и книги въ руки’, простые смертные также не чужды были исканія истины, шаткаго стремленія человка ‘познать самого себя’ и окружающія явленія природы. Умственныя развитія и міровоззрнія эти, какъ мы то видимъ у грековъ, постепенно складывались въ стройныя религіозно-философскія ученія. Философія въ древности граничила съ атеизмомъ. Ода безпощадно критиковала все то, что предлагалось жрецами, какъ непреложная истина. Отвергая слпую вру и суеврія, философы старались объяснить вс явленія и свести. ихъ изъ области загадочнаго и сверхъестественнаго на реальную почву. Неудивительно поэтому, что философы подвергались гоненію со стороны жрецовъ и большею частью оканчивали жизнь свою насильственной смертью.

Однимъ изъ самыхъ замчательныхъ философовъ былъ Пиагоръ, жившій за шесть вковъ до P. X. Сущность его философіи сводилась въ стараніи найти и установить единое основное начало всхъ началъ, т.-е. всего существующаго въ мір. У другихъ философовъ мы видимъ основныя начала то въ неопредленной субстанціи — мракъ, то въ вод, то въ воздух, то наконецъ въ мр. Основной же принципъ Пиагора — гармонія, основанная на соотношеніи мры всхъ субстанцій. Онъ ставилъ философскія умозрнія въ тсную связь съ математикою. Человкъ, какъ и все живущее, говорилъ онъ — есть частица божества, а потому вс люди равны.

‘Природа требуетъ только помощи и ничего чрезвычайнаго’. Помощь эту онъ видлъ не въ жертвахъ богамъ и дарахъ жрецамъ, а въ разумномъ исканіи истины.

Позднйшимъ философомъ въ V вк до P. X. былъ Сократъ, ‘мудрйшій изъ людей’. Сократъ во всемъ отличался оригинальностью. Широкоплечій, съ генеральскимъ отвислымъ брюшкомъ, глазами навыкат, сплюснутымъ носомъ, огромнымъ ртомъ и толстыми ‘чувственными’ губами, онъ вызывалъ гадливое чувство въ своей благоврной супруг Ксантипп. Образъ жизни онъ велъ необычайный. Зиму и лто ходилъ босикомъ, питался чмъ попало, всю жизнь посвятилъ на обученіе юношества, при чемъ обучалъ также крайне своеобразно. Онъ не имлъ избраннаго мста, а проповдывалъ на площадяхъ, рынкахъ, собраніяхъ, играхъ и т. д. Онъ не чуждался женскаго общества, не брезговалъ и гетерами, когда надялся наставить ихъ на путь истинный, или самъ научиться отъ нихъ чему-либо. Правда, такія обученія ему обходились не дешево и были даже причиною побоевъ со стороны ревнивой Ксантиппы, но Сократъ стойко переносилъ вс рушившіяся на его голову непріятности, до душей изъ помоевъ включительно, говоря, что посл грома всегда бываетъ дождь. Онъ друженъ былъ съ извстной гетерой Аспазіей, впослдствіи женою Перикла.

Сущность ученія Сократа сводилась къ исканію добродтели, а такъ какъ добродтель основывается исключительно на знаніи, то невжество — порокъ. ‘Человкъ, говорилъ онъ, долженъ знать, что нтъ ничего въ мір чудеснаго, а все объяснимо’. ‘Сократъ первый, говоритъ Цицеронъ, свелъ философію съ неба на землю, пріучилъ людей размышлять, а не слпо врить’.

Третьимъ замчательнымъ философомъ древности былъ Платонъ, любимый ученикъ Сократа. Этотъ ученикъ пошелъ по стопамъ учителя, но развилъ ученіе Сократа согласно взглядовъ и другихъ философскихъ школъ. Онъ систематизировалъ вс школы и выработалъ изъ нихъ общее, нчто среднее. Такъ ‘вчнымъ’ Платонъ считалъ матерію и Бога. Матерія, по его ученію, это духъ безпокойный, вчно стремящійся ко злу и безпорядку. Богъ — міровая душа, душа безсмертная. Человческая душа,— частица Бога,— безсмертна. Душа эта раздляется на дв части, каждая часть находится въ связи съ тломъ, одна,— разумная, обитаетъ въ голов, другая, животная, въ груди или живот.

Кром этихъ трехъ главныхъ философскихъ школъ, имвшихъ многочисленныхъ послдователей и послдовательницъ, мы встрчаемъ и другія: школу алеса, Анаксимандра, Анаксимена, школу циниковъ, киринейскую, мегарскую, эпикурейскую и другія. Вс эти школы преслдовали одну задачу: развитіе человческаго ума къ познанію самого себя и явленій природы, а также критическое отношеніе ко всему сверхъестественному.

Въ этихъ то школахъ и родилась сознательная свтская медицина, чуждая вначал мистицизма и шарлатанства. Отцомъ греческой медицины былъ Гиппократъ, приглашенный въ Аины въ славное время царствованія Перикла. Гиппократъ родился за 460 лтъ до P. X. на остров Кос. Сынъ врача Гераклида, онъ велъ свое происхожденіе отъ Эскулапа. Въ молодости много путешествовалъ, съ цлью изученія медицины. Онъ постилъ вс выдающіеся храмы, тщательно собирая эмпирическія правила излченія болзненныхъ процессовъ, сохранившіяся въ вид надписей на колоннахъ храма и обтныхъ таблицъ, которыя всюду вывшивались въ стнахъ храма Эскулапа. Эти таблицы (tabulae votivae) древней Греціи и Рима дошли до насъ, какъ, напримръ, слдующая надпись: ‘Слпому солдату Valerius Aper божество повелло сдлать мазь изъ крови благо птуха и меду и ею смазывать въ теченіе 3-хъ дней глаза. Онъ опять получилъ зрніе и благодарилъ публично божество’.

Главная заслуга Гиппократа, стяжавшая ему имя ‘отца медицины’, заключается въ томъ, что онъ первый вынесъ медицину изъ полумрака храмовъ на свтъ Божій и поставилъ ее на научныя основы, тщательно очистивъ отъ вками наросшихъ суеврій. Вс выводы его были основаны на точныхъ наблюденіяхъ, строго проврены и записаны. Извстенъ Гиппократовскій сборникъ, состоящій изъ 72 сочиненій. Число это сильно преувеличено, такъ какъ, по новйшимъ изслдованіямъ, изъ Гиппократовскаго кодекса только 8 признаются безусловно принадлежащими его перу. Остальныя написаны были его сыновьями, врачами Дракономъ и ессаломъ. Изъ сочиненій, авторомъ которыхъ считается Гиппократъ, замчательны: ‘De are а’qvis et locis’ и ‘Epidemiorum libri septem’. Въ нихъ изложено ученіе, согласно которому вс болзни раздляются, по причинамъ ихъ заболванія, на два класса: 1) общія вредныя вліянія со стороны климата, почвы и наслдственности и 2) личныя условія жизни, труда, возраста и питанія. Сочиненіе ‘Praenotiones s. Prognosticon’ содержитъ признаки всхъ болзней, на. основаніи которыхъ слдуетъ длать заключенія объ исход заболваній. Гиппократъ, зная симптомы многихъ болзней, ставилъ діагнозы и назначалъ то или иное лченіе. Онъ пользовался — въ самой, конечно, примитивной форм — такими пріемами, какъ выстукиваніе, выслушиваніе, ощупываніе и проч. Строго наблюдая за теченіемъ болзней, онъ предсказывалъ не Только исходъ, но и устанавливалъ дни перелома, кризисъ болзней, чмъ приводилъ въ изумленіе паціентовъ и стяжалъ себ громкую славу. Въ другихъ его сочиненіяхъ, ‘De fracturis’ и ‘De articulis’, излагаются хирургическія заболванія и операціи, а также способы наложенія перевязокъ. Въ сочиненіи ‘De ratione victus in acutis’ описаны способы раціональнаго питанія больныхъ.

Религіозное врачеваніе получило если не пораженіе, то первый ударъ. Гиппократъ обладалъ не боле какъ 70-го лкарственными веществами преимущественно изъ растительнаго царства. Такъ, напримръ, листья альканна (Alkanna tinctoria), настоенныя на вин, назначались противъ поноса, чемерица, морской лукъ, мандрагора служили какъ послабляющія средства. Пятнистый омегъ, или цикута (Conium maculatum), кром лчебныхъ свойствъ, служилъ для приготовленія яда осужденнымъ закономъ на смерть, отъ котораго погибъ и Сократъ за отрицаніе боговъ и проповдываемый монотеизмъ. Изъ царства животнаго Гиппократъ пользовался піявками (полагаютъ, что онъ первый ввелъ ихъ въ употребленіе), каракатицами въ различныхъ женскихъ болзняхъ, шпанскими мушками, какъ внутрь, такъ и въ мазяхъ, медомъ и ослинымъ молокомъ. Изъ ископаемыхъ употреблялъ болюсъ, квасцы, мдный купоросъ, ярь-мдянку и поваренную соль.

Развитію медицины въ Греціи препятствовало то обстоятельство, что познать человка тлесно было, пожалуй, трудне, чмъ духовно. Анатоміи не существовало, ибо религія строго воспрещала вскрытіе труповъ. Разсченіе человческаго тла посл смерти считалось величайшимъ кощунствомъ и наказывалось смертью. Свтило древней медицины и фармаціи Галенъ знакомился съ внутреннимъ строеніемъ человка на обезьянахъ. Галенъ говоритъ какъ о величайшемъ счасть, выпавшемъ на его долю, когда ему довелось видть скелеты двухъ преступниковъ въ Александріи, лишенныхъ въ наказаніе за грхи погребенія. Даже спустя полторы тысячи лтъ, въ эпоху возрожденія занятія анатоміей считались преступными и первый анатомъ Везалій подвергался всякимъ преслдованіямъ и неоднократно рисковалъ жизнью за свои занятія.

Изъ другихъ врачей древней Греціи нельзя не упомянуть знаменитаго Тиртамоса (392—285 г. до P. X.), извстнаго боле подъ прозвищемъ Теофраста, даннымъ ему за его краснорчіе (Theophrastos — божественный ораторъ). Теофрастъ скоре даже не врачъ, а фармацевтъ и ботаникъ. Подобно тому какъ Гиппократъ носитъ эпитетъ ‘отца медицины’, такъ и Теофрастъ именуется ‘отцомъ ботаники’. Онъ написалъ свыше 200 сочиненій, но они большею частью затерялись. До насъ дошли только два ботаническихъ сочиненія Теофраста, равныхъ которымъ нтъ ни въ древности, ни въ средніе вка. Его ‘Естественная исторія растеній’ въ 9 томахъ содержитъ описанія 400 растеній, въ томъ числ и споровыхъ: папоротниковъ, грибовъ, водорослей. Все растительное царство раздлено на 4 отдла: деревья, кустарники, многолтники и травы. ‘Естественная исторія растеній’ трактуетъ о морфологіи, систематик и анатоміи растеній. Жизненнымъ же процессамъ растеній, физіологіи, посвящена особая книга подъ названіемъ ‘О причинахъ растеній’.

Дале слдуетъ упомянуть о третьемъ отц — ‘отц фармаціи’ греческомъ ученомъ Діоскорид, жившемъ въ I вк по P. X. Онъ состоялъ на служб у римлянъ въ качеств военнаго врача. Ему первому принадлежитъ честь написанія фармакогнозіи растительнаго царства, носящей названіе ‘De materia medica’. Книга эта — богатый научный трудъ, заключающій въ себ, кром описаній цлебныхъ растеній, собраніе употребительнйшихъ лкарствъ того времени. Кром этой книги до насъ дошли и другія сочиненія Діоскорида: ‘Theriaca’ — книга, трактующая объ укушеніи ядовитыхъ животныхъ и лченіи ихъ, и ‘Alexipharmaса’ — о ядахъ и противоядіяхъ. Діоскориду было извстно свыше 1000 различныхъ лкарственныхъ средствъ изъ растительнаго, животнаго и ископаемаго царства природы.

Чтобы закончить плеяду древнихъ медицинскихъ свтилъ, мы не можемъ пройти молчаніемъ Клавдія Галена (131—200 г.). Уже въ 17 лтъ онъ началъ изучать подъ руководствомъ пергамскихъ врачей медицину. Съ этой же цлью онъ предпринялъ путешествіе въ Египетъ и Палестину. Онъ считается ‘отцомъ анатоміи’, хотя анатомическія изслдованія принужденъ былъ производить, какъ мы выше упомянули, надъ обезьянами и другими животными. Галенъ считался авторитетомъ для всхъ послдующихъ медицинскихъ школъ. Его именемъ (галеновые препараты) названа цлая серія лкарственныхъ веществъ, входящихъ въ число препаратовъ современныхъ аптекъ. Галенъ былъ самымъ плодовитымъ изъ всхъ древнихъ писателей. Имъ написано по анатоміи, физіологіи и патологіи свыше 300 сочиненій.

Гиппократъ, Теофрастъ, Діоокоридъ и Галенъ — вотъ имена четырехъ ‘отцовъ’ тхъ наукъ, изъ которыхъ, главнымъ образомъ, состоитъ современная медицина.

II.

Познакомившись вкратц съ выдающимися учеными античнаго міра мы должны указать на то обстоятельство, что почти вс врачи древности получили первоначальное развитіе въ той или иной школ философовъ.

Такая подготовка не могла не отразиться на дальнйшихъ занятіяхъ. Не смотря на пламенную жажду проникнуть въ тайны природы, древніе врачи выказывали полное неумніе, отсутствіе сноровки изучать эту природу. Боле того, во всемъ наблюдается нелюбовь, нерасположеніе къ кропотливой работ. Вся энергія уходила въ область отвлеченнаго умствованія и создавала хотя стройное, но ложное, превратное представленіе о физическихъ явленіяхъ природы, получалась иллюзія знанія, а на самомъ дл самообманъ. Все же нельзя умалять великихъ заслугъ ‘отцовъ’. Каждый изъ нихъ могъ смло сказать: omnia feci, quod potuimeliora faciant potentes. Все сдлали, что могли, что было въ ихъ силахъ, дальнйшее развитіе медицины закончитъ потомство. Они поставили медицину на путь истины и по этому чистому широкому пути наука должна бы безпрепятственно катиться и дальнйше совершенствоваться.

Вмст съ силою и самостоятельностью древне-греческихъ государствъ стала приходить въ упадокъ греческая культура. Греческія искусства и науки, литература и поэзія стали переселяться въ городъ Александрію въ Египт, бывшій по своему положенію ‘центромъ всемірныхъ сообщеній.

Александрійскій вкъ, со своимъ энциклопедическимъ образованіемъ, существенно отличался по духу и по характеру отъ древне-греческой жизни, что выразилось съ особенной рзкостью въ александрійскомъ міровоззрніи. Изъ соприкосновенія восточной и западной ‘философіи возникла новая школа ‘неоплатонизма’, быстро распространившаяся въ Европ и нанесшая столь значительный ударъ раціональной медицин, что она и до сихъ поръ еще не можетъ оправиться. Сущность этой школы — философскія воззрнія Платона и Пиагора въ связи съ мистическими врованіями восточныхъ народовъ — монотеистовъ. Ученіе это говоритъ, что главную роль въ жизни человка играютъ не боги, а демоны. Демоны, подобно воздуху, наполняя вселенную, проникаютъ въ воду, землю, тла человческія, вызывая ту или иную болзнь.

‘Постомъ и молитвою, говоритъ Германъ, главное же мудростью и таинственной наукой можно господствовать надъ демонами. Эта таинственная высшая наука, изобртенная халдеями.— магія.. Извстныя слова, произнесенныя или написанныя, извстные фигуры и чертежи обладаютъ надъ демонами особой силой и потому могутъ предохранять отъ нихъ, или даже изгонять ихъ. Еврейскія и халдейскія слова отличаются особой силой, ибо они принадлежатъ древнйшимъ народамъ, изобртателямъ магіи, а потому и боле доступны и понятны для демоновъ. Вскор дошли до того, что полагали, что именно самыя непонятныя слова и обладаютъ наибольшей силой. Галенъ былъ однимъ изъ. тхъ немногихъ, которые не поддавались этому безсмыслію и протестовали всячески противъ него. Онъ неоднократно высказывалъ сожалнія, что уже въ его время вс лкарства назывались вавилонскими или еврейскими именами, дабы придать имъ большую цлебную силу’.

Александрійская школа создала безчисленное количество маговъ и чародевъ, шарлатановъ и знахарей, изгоняющихъ и вселяющихъ въ человка, помощью непонятныхъ заклинаній, покорныхъ ихъ вол демоновъ. Съ появленіемъ христіанства вра въ бсовъ не только не исчезла, но еще больше укрпилась. До насъ дошли письма епископа Даніэля Винчестера къ Бонифацію, апостолу Германцевъ и папы Григорія Великаго къ игумену Меллиту, гд рекомендуется для боле успшнаго обращенія язычниковъ въ христіанство, не опровергать ихъ вры въ злыхъ духовъ. Чистая медицина потеряла почву подъ ногами, она перемшалась съ шарлатанствомъ и суевріемъ и увы, до сихъ поръ не очистилась отъ этихъ паразитовъ.

Храмы Сераписа и Эскулапа замнены были храмами св. Изиды и св. Мартина изъ Тура, св. Дениса изъ Беневента и многочисленными монастырями разныхъ монашескихъ орденовъ, густою стью покрывшихъ западную и южную Европу. Дло врачеванія стало орудіемъ вры. Исцленія достигались почти исключительно не мірскими средствами, а молитвами, освященной водой, св. причастіемъ, св. муромъ и въ особенности реликвіями св. мучениковъ. Число святыхъ цлителей возросло до неимоврной величины. Святые, какъ и современные наши врачи, раздлили медицину на отдлы. Каждый святой былъ спеціалистомъ въ извстной области, и ему строго воспрещалось переступать ея предлы. Такъ, св. Христофоръ излчивалъ исключительно глазныя болзни. Св. Альдегонда избавляла отъ рака. Эпилепсію исцлялъ св. Гильдевертъ. Ревматизмъ принялъ на себя св. Дадонъ. Спеціалистомъ но нервнымъ болзнямъ былъ св. Матуринъ, онъ же излчивалъ и умопомшательство. Многія болзни получили свое названіе отъ имени святыхъ. Такъ, напримръ, гангрена — антоновъ огонь, эпилепсія — болзнь св. Валентина, лепра — болзнь св. ова, хорея — пляска св. Вита и т. д. Вс исцленія считались чудесами, широкой рукой расточаемыя святыми не безъ благосклоннаго содйствія и посредничества отцовъ монаховъ. Дошло до того, что сама церковь принуждена была вмшаться въ дло религіознаго врачеванія и издать цлый рядъ эдиктовъ, ограничивающихъ число святыхъ спеціалистовъ и ихъ ассистентовъ — монаховъ.

Интересныя свднія, освщающія міровоззрніе въ области медицины въ эпоху среднихъ вковъ, приводитъ докторъ Кабанесъ въ своемъ изслдованіи {Poiasons et sortil&egrave,ges, par docteur Cabanes. Paris, 1903.}.

Колдовство, говоритъ онъ, было страшнымъ бичомъ среднихъ вковъ, тмъ боле, что оно имло крпкую связь съ религіей. Блая магія была невинна, но черная магія представляла опасность, такъ какъ сопровождалась зачастую отравленіями. Вмст съ этимъ играло большую роль волшебство или заклинаніе. Цль заклятія большею частью сводилась къ вызову смерти какого-либо лица посредствомъ чародйскихъ обрядовъ. Изъ воска длали фигуру, похожую на то лицо, которое предстояло уничтожить, прикрпляли къ ней волосы и надвали различныя вещи, принадлежавшія жертв. Затмъ совершался обрядъ крещенія фигуры и давалось ей имя жертвы. Лобъ фигуры мазали масломъ и часто при этомъ посыпали пепломъ отъ сожженныхъ Сиг’ааровъ, которые, вообще, играли большую роль въ колдовств. Затмъ, при заклинаніяхъ начиналось истязаніе восковой фигуры: ей прокалывали грудь раскаленной иглой, медленно растопляли ее на огн. Иногда порча производилась за черной мессой во время возношенія Св. Даровъ. Въ первомъ случа предназначенное лицо заклиналось къ смерти внезапно, во второмъ его заклинали сохнуть, истощаться и медленно гаснуть. Были нкоторыя отступленія въ церемоніи заклинаній. Вмсто восковой фигуры, приводили какое-нибудь животное, крестили его, а затмъ приносили въ жертву.

У животнаго вырывали сердце, заворачивали его въ какую-нибудь вещь того лица, на которое наводились чары, втыкали въ сердце булавки. Нкоторые заклинатели удовольствовались только похоронами животнаго, чаще всего жабы, или, заставивъ ее проглотить причастіе, клали затмъ на порогъ дома, гд жила намченная личность. Не чужды были колдовству высшія лица духовнаго званія — епископы.

Такъ, во время Филиппа III въ подобномъ колдовств былъ обличенъ епископъ Пьеръ де Бэнэ, укрывшійся отъ преслдованія въ папскихъ владніяхъ. Въ конц царствованія Филиппа IV и Людовика X происходили частые процессы о заклинаніяхъ съ цлью извести всю царствующую династію. Епископъ Гишара обвинялся въ чарованіи королевы оанны, посл чего она заболла, и ничто не могло спасти ее отъ смерти. Во время болзни королевы, якобы, епископъ возобновлялъ уколы восковой фигуры, окрещенной именемъ оанны. Но такъ какъ королева все еще не умирала, то епископъ, держа фигуру передъ огнемъ и ломая ей руки и ноги, съ ожесточеніемъ воскликнулъ: ‘Чортъ возьми! Эта женщина вчно будетъ жить’! Бросивъ фигуру на полъ, онъ растопталъ ее ногами и бросилъ въ огонь, гд она сгорла. Въ эту минуту, якобы, королева скончалась. Желая избавиться отъ королевской семьи, онъ приготовилъ изъ скорпіоновъ, жабъ и ядовитыхъ пауковъ микстуру, испробовавъ предварительно смертельную силу ея на одномъ рыцар, который, отвдавъ микстуры, черезъ 4 дня скончался. Епископъ былъ изобличенъ какъ въ чарахъ королевы, такъ и въ намреніи извести королевскихъ сыновей, отшельникомъ Реньо де Лангромъ. Вообще средніе вка весьма чреваты подобными заклинаніями и чарами съ цлью извести того или другого короля.

Кардиналъ Гаэтанъ обвинялся въ чарованіи короля графа Пуатье. Затмъ извстенъ процессъ Роберта д’Артуа, предавшаго вмст съ женою, сестрою короля, и сыновьями чарованію короля оанна французскаго, что послужило причиною Столтней войны.

При французскомъ двор возобновились заклинанія при династіи Валуа. Катерина Медичи привлекла съ собою цлое полчище астрологовъ, алхимиковъ, колдуновъ, чарователей, отравителей. Ея сынъ Карлъ IX подвергался, якобы, заговору, какъ и братъ его и пріемникъ Ренрихъ III былъ также предметомъ заклинаній. Впрочемъ, Генрихъ III самъ не чуждъ былъ ‘нечистой силы’. Онъ любилъ удаляться въ Венсенскій монастырь, и когда послдній былъ взятъ парижанами, то въ часовн найдены странные предметы въ род серебряныхъ подсвчниковъ въ форм Сатира, посвященныхъ культу сатаны, а также зеркала, мази, составы и всевозможные предметы, предназначенные для жертвоприношенія сатан. Характерно, что все это было найдено въ монастыр, святость котораго была извстна далеко за предлами округи.

Даже папы, говоритъ Кабанесъ, предавались страсти къ оккультизму и алхиміи съ магіей, ‘сводныя сестры суеврія’, занимали самые строгіе умы. оаннъ XXII, знаменитый французскій папа, былъ страстный приверженецъ тайныхъ наукъ и самъ подвергался заколдовываніямъ. Таковы были основы духовной медицины въ эпоху среднихъ вковъ.

Не погасъ и свточъ свтской медицины. Но, что это была за медицина? Вся терапія, за рдкими исключеніями, сводилась къ назначенію лкарствъ, составленныхъ изъ экскрементовъ, мочи и даже патологическихъ выдленій животныхъ. Самое отвратительное считалось самымъ дйствительнымъ. Изъ фармакопеи XVI и XVII вка заимствуемъ нкоторые препараты: Album Graecum — испражненія собакъ — назначалось въ вид полосканія при жаб. Album nigrum — испражненія мышей, Album Humaninum — человка, Miserere — рвотная масса, Cevi genitale — половой членъ оленя — врное aphrodisiacum, Hepar lupi — печень волка, Pulmo vulpis — легкое лисицы, Lucci mandibula — зубастыя челюсти щуки, Lapis Fellis Bovini — желчные камни быка, Scorpiones, Hirudines et Passeves ustae — жженые скорпіоны, піявки и воробьи, Aqua Caponis et Pullorum — отваръ изъ каплуновъ и пулярокъ — отъ лихорадки и кашля, любимое средство постниковъ-монаховъ.

Даже такія средства, какъ Adeps Hominis — человческій жиръ, Oleum ossium Humanorum — масло костей человческихъ и ремни изъ высушеной кожи человка — имли цлительную силу. Хотя постоянныя войны доставляли необходимые препараты, но лучшимъ считался человческій матеріалъ, добытый отъ людей казненныхъ и самоубійцъ. Порошокъ египетскихъ мумій, жабъ, лягушекъ, дождевыхъ червей, ящерицъ, змй, ушная сра, гной, менструальная кровь и даже носовая мокрота сапныхъ лошадей, выдленіе крайне опасное для жизни человка,— все это почиталось надежнымъ и врнымъ цлительныхъ средствомъ! Сколь невинными кажутся въ сравненіи съ этими ‘научными’ формами ‘мрачные дары’ Макбетовскихъ вдьмъ, приносящихъ:

‘Жабу, тридцать дней проспавшую,

Острый ядъ въ себя впитавшую,

Злой дурманъ, крыло совиное,

Желчь козла, глаза мышиные,

Волчій зубъ, змю холодную,

Страшно злую, подколодную’.

Даже сравнительно недавно (въ 1713 г.) въ Германіи вышла въ свтъ книга подъ заглавіемъ ‘Paulinis Dreckapotheke’, гд вс лкарственныя формулы — мази, микстуры, пластыри, припарки — составлены исключительно изъ якобы имющихъ чудодйственно-цлебное свойство экскрементовъ различныхъ животныхъ. Нкоторый поворотъ въ свтской медицин и пріемахъ ея лченія создалъ Парацельзъ, жившій въ. XVI вк.

Теофрастъ Парацельзъ былъ немного врачъ, немного алхимикъ, немного философъ и въ достаточной степени шарлатанъ. Началъ онъ свою карьеру бродячимъ схоластикомъ, скитался но блу свту, занимался, некромантіей, астрологіей, черной магіей и иными шарлатанскими фокусами, повергая въ неописуемое изумленіе простодушную публику. Въ нашъ вкъ онъ несомннно былъ бы спиритомъ или… медицинской звздой, первой величины. Но и шестнадцатый вкъ оцпилъ его по достоинству. По порученію одного легковрнаго герцога онъ началъ приготовлять съ помощью философскаго камня золото. Долго ли, коротко ли онъ занимался этимъ дломъ точныхъ свдній не имемъ, но можемъ вполн поврить ‘искусству’ Парацельза, такъ какъ намъ достоврно извстно, что изъ проданнаго жилища своего покровителя алхимикъ вышелъ съ довольно увсистымъ ящичкомъ, полнымъ именно названнаго благороднаго металла. Металлъ этотъ позволилъ Парацельзу, не расходуя энергіи на производство фокусовъ, сосредоточить вс свои силы на изученіи греческой философіи. Старая идея Платона воскресла. Парацельзъ пришелъ къ заключенію, что существуетъ одна всеобщая первоначальная сила, великая міровая душа, Magnale magnum, соединяющая вс тла, и каждое тло иметъ свой особый духъ, посредствомъ котораго оно дйствуетъ на сродственныя ему тла и можетъ вызвать въ нихъ измненія. Все существующее на земл есть отраженіе неба. Небо — большой, земля — малый міръ. Они находятся въ тсной связи, ибо между всмъ существующимъ царитъ единеніе, это единеніе не Платоновская гармонія (согласіе, созвучіе), а симпатія (сочувствіе), проявляющаяся во вншней форм.

По этой теоріи растенія, имющія вншнее сходство съ частью тла человка, составляютъ сидерическій знакъ, ‘естественную сигнатуру’, т.-е. растенія съ листьями, имющими форму сердца предназначены Богомъ для лченія сердечныхъ болзней, колючій плодъ дурмана — отъ коликъ, блые цвтки очанки (Euphrasia officinalis — глазная трава) съ чернымъ пятнышкомъ посредин, напоминающимъ зрачокъ глаза — отъ глазныхъ болзней, желтый сокъ чистотла (Chelidonium) отъ желтухи и проч.

Послдователи Парацельза развили его теорію еще дальше и дошли до того, что болзни сердца, желудка, легкихъ, печени, желтуху лчили сердцемъ, желудкомъ, легкими, печенью, желчью животныхъ, назначая таковые въ вид препаратовъ въ форм порошковъ, отваровъ, вытяжки. Современные, якобы ‘новые’, методы лченія тиреоидиномъ, овариномъ, сперминомъ ничего новаго не представляютъ.

Въ основ метода Парацельза лежитъ главное положеніе гомеопатіи — similia similibus curentur — подобное излчивается подобнымъ. ‘Законъ подобія’, открытый Самуиломъ Ганеманомъ, основателемъ гомеопатіи, въ сущности не новъ. Ганеманъ (1755—1843) только развилъ старую теорію Парадельза. Послдній видлъ симпатію лишь во вншней форм. Ганеманъ узрлъ сродство душъ во внутреннихъ проявленіяхъ, искалъ его въ идентичности припадковъ, вызываемыхъ болзнью и лкарственнымъ веществомъ. Такъ, хроническій поносъ лчится слабительными, потовая лихорадка потогонными, скарлатина — белладонной на томъ основаніи, что принятая внутрь въ большомъ количеств белладонна вызываетъ сыпь, сходную съ сыпью при скарлатин. Это — одинъ изъ краеугольныхъ камней гомеопатіи.

Другой же лишенъ не только здраваго смысла, но и оригинальности. Еще за два вка до Ганемана Парацельзъ сказалъ: ‘quo minus corporis est, eo magis virtutis in medicina’, т.-е. что лкарства тмъ сильне дйствуютъ, чмъ меньше ихъ доза. Поэтому лкарства въ гомеопатіи употребляются въ самыхъ ничтожныхъ количествахъ. Такъ, одинъ гранъ лкарства растирается 99 гранами молочнаго сахара: первое разведеніе. Одинъ гранъ этой смси съ 99 гранами сахара — второе разведеніе и т. д. Жидкія вещества соотвтственно разводятся водою или спиртомъ. Въ 13 дленіи приходится одна капля лкарства на всю массу воды земного шара! Приходится лишь удивляться, что научно-образованные врачи стараются уврить своихъ доврчивыхъ по невднію паціентовъ, что лкарство въ 30 дленіи (любимая доза многихъ гомеопатовъ) способно дйствовать на организмъ, забывая, повидимому, что въ пыли, вдыхаемой человкомъ и въ питьевой вод человческій организмъ поглощаетъ вс существующія въ мір лкарства растительнаго и минеральнаго царства въ знаменательномъ 30 дленіи. Поистин нужно имть 30-е разведеніе ума и слпую безсознательную вру, чтобы быть послдователемъ гомеопатіи, той самой гомеопатіи, про которую представитель научно-образованныхъ гомеопатовъ въ Вн Флейшманъ сказалъ: ‘гомеопатію разукрасили яркими лоскутками шарлатанство и мистицизмъ’. По странной случайности гомеопатія иметъ наибольшій успхъ въ Америк, стран классическаго шарлатанства, и у насъ въ Россіи, побившей всемірный рекордъ тьмы и невжества. Главными агентами и проводниками гомеопатіи въ народъ являются сельскіе священники, современные служители алтаря и врачеватели недуговъ человческихъ…

За гомеопатіей должно признать лишь одну несомннную заслугу: она блестящимъ образомъ доказала, что большинство болзней прекрасно протекаетъ безъ всякаго вмшательства лкарствъ. Подъемъ духа благодаря вр въ исцляющее дйствіе принимаемыхъ сахарныхъ гранюль подъ грознымъ названіемъ какого-нибудь смертоноснаго яда, способствуетъ боле быстрому теченію болзни. Все же ученіе Парацельза и Ганемана мене вредно и суеврно, чмъ ученіе набожныхъ друзей и пастырей душъ,— монаховъ и ксендзовъ. Они, какъ и древніе жрецы, были непримиримыми врагами свтской медицины. Вражда эта въ частности привела къ учрежденію всеобщей инквизиціи, ига, подъ которымъ стонали западныя государства.

Церковь, преслдуя, кром еретиковъ, и лицъ, имвшихъ сношенія съ демонами, тмъ самымъ укрпляла вру въ діавола и его силу. Призывающіе демоновъ, въ надежд помощи отъ нихъ, или исцленія отъ тлесныхъ недуговъ, сурово наказывались публичнымъ сожженіемъ на костр. Лченіе помощью духовъ и изгнаніе діавола изъ тла человка сдлалось общимъ въ Каталоніи въ XIV вк и, повидимому, множество людей, занимавшихся такимъ ремесломъ, служили сатан со всми католическими церемоніями. Даже встрчали въ общемъ употребленіи книгу подъ названіемъ ‘Ключъ Соломоновъ’, надъ которою произносили клятву и заклинанія въ необходимыхъ случаяхъ. Духовенство нагло стремилось ко всеобщему уничтоженію своихъ противниковъ, хотя бы они составляли девять десятыхъ живущаго народонаселенія. Духовенство, опираясь на свои несмтныя богатства, на средства обольщенія и обмана, подняло знамя избіенія людей, грозящее покрыть трауромъ всю Западную Европу. Изъ келій монастырскихъ идетъ толпа монаховъ съ крестомъ и оружіемъ въ рукахъ, проповдуя человконенавистничество, призывая къ пожару, награждая злодйство и преступленіе, ободряя фанатизмъ и суевріе, проливая кровь несчастныхъ при алтар Бога милосердія, и безумная толпа фанатиковъ падаетъ ницъ и повинуется гласу пастыря-святотатца, который рядомъ съ престоломъ Спасителя міра ставитъ кровожадный эшафотъ.

А между тмъ само духовенство устраивало между собой тайныя общества, связывало другъ друга страшными клятвами и совершало злодянія, преданныя имъ же проклятію. Совершались въ стнахъ монастырей ‘черныя мессы’, приносились жертвы діаволу. Черная магія свила себ прочное гнздо въ монастырскихъ стнахъ. Заклинанія, изреченія оракула на непонятномъ, варварскомъ язык, амулеты составляли неотъемлемую принадлежность средневковыхъ монастырей. Древне-еврейское слово ‘абракадабра’,— что дословно обозначаетъ: ‘убирайся, сокройся, нечистый’ — было однимъ изъ знаменитйшихъ амулетовъ противъ лихорадки. Языческія божества отступили въ мрачное отдаленіе, мсто ихъ заняло дьявольское могущество, вражье навожденіе.

Слдуетъ ли удивляться, что монахи первые взяли на себя благодарную роль быть не только посредниками между человкомъ и сверхчеловческими существами, вызывающими и исцляющими болзни, но и сами одарили себя подобной сверхъестественной, таинственной и волшебной силой.

‘Исцлять больныхъ’, ‘заклинать и чародйствовать’, ‘творить чудеса’ монахи и ксендзы не стснялись публично. Священникъ Гасснеръ, выдавая себя за покровителя таинственныхъ силъ и заклинателя злыхъ духовъ, снискалъ, купно съ богатствами, огромную славу творимыми ‘чудесами’ и привлекъ съ себ не только невжественный народъ, но и лицъ королевской семьи. Резиденція этого чудодя былъ городъ Регенсбургъ, гд онъ исцлялъ больныхъ и изгонялъ бсовъ ‘возложеніемъ рукъ’. Чудеса совершались во время мессы въ церкви, куда стекались паломники изъ самыхъ отдаленныхъ мстъ. Наконецъ церковь встревожилась расточаемыми направо и налво чудесами, и самъ папа просилъ Гасснера прекратить ремесло чудотворца, достойно вознаградивъ ‘возлагателя рукъ’ за вс протори и убытки отъ прекращенія практики, давъ ему богатый приходъ.

Идея въ возможность творить чудеса и вра въ сверхъестественное раздлялась многими. Такъ Фридрихъ Гофманъ (1660—1742), знаменитый врачъ, извстный своими трудами по фармакологіи и этіологіи различныхъ болзней, клиницистъ и профессоръ въ Галле, написалъ между прочими цлое сочиненіе ‘De potentia diaboli in corpore’, гд чортъ — виновникъ всхъ болзней. Изгнаніе его изъ тла доступно нкоторымъ лицамъ. Нечего говорить, что такихъ лицъ было многое множество и помимо духовенства. Занятіе по изгнанію бсовъ хорошо оплачивалось и не требовало ни научной подготовки, ни особыхъ трудовъ. Въ шарлатанахъ недостатка не было. Сила ихъ простиралась и дале: они могли изгонять и насылать діавола, ‘портить людей’, ‘накликать бду’, ‘сглазить’. Порча людей производилась непосредственно и на далекомъ разстояніи — помощью втра, ‘насылка черезъ втеръ’. Само собой разумется, что за всякую услугу ‘за’ и ‘противъ’ взималась приличная мзда.

У колдуновъ и чародевъ были и силы противодйствующія. Иначе съ помощью діавола и демоновъ они легко могли погубить всхъ людей, уничтожить вселенную. Короли, какъ помазанники Божіи, обладали даромъ исцлять болзни возложеніемъ рукъ.

Этой славой пользовались въ особенности короли Франціи и Англіи, хотя и въ боле отдаленныя времена мы встрчаемъ Пирра, излчивающаго прикосновеніемъ большого пальца ноги страдающихъ селезенкой и Веспасіана — калкъ.

Другимъ противовсомъ діавольской силы были звзды. ‘Для насъ не существуетъ другого познанія болзней, кром лишь того, что намъ открываетъ небо’, говорилъ великій астрологъ и медикъ XVI вка еронимъ Кардану съ ‘То, что намъ кажется случайностью, говоритъ онъ, должно имть свою извстную причину’. ‘Анатомія — правое око медицины, астрологія — ея лвое око’. Вс 7 въ то время извстныхъ планетъ были надлены божественной силой.

Исходы болзней предсказывались на основаніи положенія созвздія, лченіе же назначалось въ зависимости отъ фазиса луны или господствующихъ въ данный моментъ созвздій. Судьба человка зависла отъ планеты, находившейся въ період восхожденія въ моментъ рожденія его. Отдльные же органы человка находились въ извстномъ подчиненіи у нкоторыхъ планетъ. Такъ, мозгъ подчинялся солнцу, сердц — лун (слабость влюбленныхъ къ лун), мускулы — Юпитеру и проч. Эти же 7 планетъ соотвтствовали семи днямъ недли. По имени планетъ были названы и дни (Saturday, Thyrsday — у англичанъ). Но такъ какъ планеты раздлялись на дружелюбно и враждебно расположенныя къ человку, то и дни были въ зависимости отъ той или иной планеты — счастливые или несчастные. Суббота — злосчастный день Сатурна, пятница — день Венеры, у нмцевъ Фреи (Freitag), у славянъ Пріи считался также тяжелымъ, дурнымъ днемъ.

Каждая планета кром своего дня имла и свой металлъ изъ семи въ то время извстныхъ. Солнцу принадлежало золото, лун — серебро, Марсу — желзо, Меркурію — ртуть, Сатурну — свинецъ, Венер — мдь, Юпитеру — цинкъ. Этимъ металламъ приписывались свойства той планеты, къ которой принадлежалъ металлъ. Названія нкоторыхъ препаратовъ указываютъ на эту зависимость: Saccliarum Saturni, Mercurius уіvus, Limatuva Martis и т. д.

Даже сравнительно недавно внскій врачъ Фридрихъ Месмеръ (1734—1815 г.) въ своей диссертаціи ратовалъ за вліяніе планетъ на человческій организмъ.

Личность Месмера нельзя пройти молчаніемъ, такъ какъ послдній сдлалъ крупный ‘шарлатанскій’ вкладъ въ медицину, выступивъ со своимъ ученіемъ о ‘животномъ магнетизм’. Одинъ изъ просвщеннйшихъ умовъ эпохи возрожденія еронимъ Карданусъ (о которомъ мы говорили) въ одномъ изъ своихъ сочиненій разсказываетъ о нкоемъ шарлатан, подвизавшемся въ Милан и длавшемъ при помощи магнита нечувствительными части человческаго тла. Лавры миланскаго шарлатана не давали покоя Месмеру. Онъ началъ ‘намагничивать’ своихъ паціентовъ, но опыты успха не имли. Наконецъ, Месмеру удалось найти двицу, по имени Эстерлина, которая поддалась шарлатанству Месмера: магниты производили на нее желаемое дйствіе. Чтобы оформить свое ‘открытіе’ Месмеръ пригласилъ на сеансы знаменитаго ученаго физіолога Ингенхузе. Хорошо выдрессированная два была послушнымъ орудіемъ въ рукахъ своего учителя и творила чудеса.

Чтобы хорошенько выяснить сеансъ Месмера, разскажемъ опыты, производимые имъ надъ вышеупомянутой Эстерлиной. Ингенхузе подошелъ къ кровати, на которой расположилась истеричная больная. Месмеръ отошелъ на другой конецъ комнаты и просилъ Ингенхузе прикоснуться къ больной, но это прикосновеніе не вызвало въ ней никакого движенія. Тогда Месмеръ пожалъ об руки Ингенхузе, изливъ на него свой ‘животный магнетизмъ’, посл чего съ больной отъ. прикосновенія рукъ Ингенхузе длались конвульсіи и припадки.

Вторымъ номеромъ ‘научнаго’ представленія былъ опытъ съ фарфоровыми чашками. Изъ шести чашекъ Месмеръ прикоснулся къ одной, зарядивъ ее такимъ способомъ ‘животнымъ магнетизмомъ’. Когда чашки поочередно были приложены къ рук больной, она сдлала движеніе, обличающее боль при прикосновеніи той чашки, которую трогалъ Месмеръ. Этой вышколенной двиц не нужно было даже, чтобы до нея дотрогивались намагниченнымъ предметомъ. Достаточно было Месмеру, стоя на почтительномъ разстояніи, направить къ ней концы пальцевъ, какъ два начинала кататься въ истерик. Такова была сила магнетическаго тока.

Нсколько дней спустя, посл опыта съ двицей Эстерлиной, Ингенхузе разсказывалъ всмъ, что все продланное было фарсъ и глупый обманъ. Тогда Месмеръ, оскорбленный въ своемъ ученомъ самолюбіи, обратился къ внскому университету съ требованіемъ третейскаго суда. Судъ не состоялся: двица вышла замужъ и не хотла больше знаться съ Месмеромъ, а другихъ подходящихъ не нашлось.

Ршивъ, что въ своемъ отечеств трудно стать пророкомъ, Месмеръ въ феврал 1778 года перенесъ свою дятельность въ Парижъ, гд открылъ ‘лчебное заведеніе’, а черезъ два мсяца просилъ медицинскую академію ознакомиться съ его новымъ способомъ лченія. Члены комиссіи собрались уже знакомиться, какъ имъ передали письмо, въ которомъ сообщалось, что ‘больныхъ г. Месмера постило нсколько дней тому назадъ одно важное лицо {Лицо это было никто иной какъ лейбъ-медикъ графа Дартуа, впослдствіи короля Карла X, D’Eslon. Заручившись вліятельнымъ сторонникомъ и сотоварищемъ, Месмеръ не нуждался въ медицинской академіи.}, это посщеніе ихъ сильно разстроило и они боятся новыхъ волненій. Такъ какъ больные вс высшаго круга, то нельзя не принять во вниманіе ихъ желаній и поступать съ ними, какъ съ простымъ народомъ. Поэтому Месмеръ надялся, что медицинская комиссія согласится отложить свое посщеніе до того времени, когда больные успокоятся и оправятся’. Къ этому письму были приложены свидтельства отъ четырехъ вылчившихся лицъ, и Месмеръ прибавлялъ, что ‘эти свидтельства могутъ вполн замнить осмотръ комиссіи’. Кругъ легковрныхъ паціентовъ Месмера расширялся съ каждымъ днемъ, чему много способствовала его привлекательная вншность. Дамы высшаго общества наперерывъ дарили своимъ вниманіемъ внскаго ‘ученаго’.

Нельзя сказать, чтобы Месмеръ отличался особымъ смиреніемъ. Онъ писалъ: ‘Мое открытіе превосходитъ телескопъ и микроскопъ, ибо открываетъ передъ человческимъ взглядомъ совершенно новый міръ. Я убжденъ, что болзни, вызывающія такой страхъ, какъ помшательство, эпилепсія, происходятъ въ большинств случаевъ отъ незнакомства съ открытымъ мною явленіемъ, а неуспшность лченія зависитъ отъ невжества врачей’…

Лченіе животнымъ магнетизмомъ Месмеръ примнялъ исключительно къ нервнымъ заболваніямъ. Почему? Да потому, что такія болзни излчиваются только сами собой и зачастую вымышлены, да и он боле присущи слабому полу…

У Месмера было нсколько помощниковъ, которые выбирались между самыми красивыми и молодыми изъ его учениковъ. Больные размщались вокругъ резервуара. Знаменитый резервуаръ Месмера былъ сдланъ изъ дубоваго дерева и наполненъ желзными опилками. Онъ закрывался крышкой съ дырочками, изъ которыхъ выходили желзные подвижные прутья, проводники магнетическаго тока. Больные и гости, большею частью дамы свта, разсаживались вокругъ резервуара, и каждый бралъ въ руки одинъ изъ прутьевъ. Вокругъ тла всхъ больныхъ обмотана была соединяющая ихъ другъ съ другомъ веревка. Кром того, вс присутствующіе перевивались руками. Среди таинственнаго полумрака, подъ звуки нжныхъ музыкальныхъ мелодій, великій магъ и чародй Месмеръ входилъ въ комнату въ лиловомъ шелковомъ одяніи, и сеансъ начинался. Докторъ держалъ въ рукахъ желзную палочку и дотрогивался ею то до лица, то до затылка. Иногда онъ ощупывалъ больныхъ руками. Когда ни желзная палочка, ни ощупываніе руками, ни магическіе пассы не дйствовали, то изящный свтскій иностранецъ уводилъ своихъ паціентовъ въ отдльный кабинетъ, гд принималъ боле энергичныя мры. Онъ садился передъ больной очень близко, ощупывалъ ее, между тмъ какъ горящій взоръ его былъ пристально устремленъ въ ея глаза. Постепенно онъ приближалъ къ ней свое лицо до того, что губы ихъ почти соприкасались. Скандальная хроника ‘животнаго магнетизма’ разсказывала много любопытнаго, и въ книг Морона о животномъ магнетизм напечатанъ тайный докладъ, сдланный Людовику XVI, относительно того, что ‘не вс женщины, которыя заходятъ лчиться къ Месмеру,— больныя’. Тмъ не мене все элегантное общество Парижа бгало на сеансы Месмера. Король ршился, наконецъ, назначить комиссію, состоящую изъ четырехъ членовъ медицинскаго факультета и пяти членовъ академіи наукъ. Въ составъ этой комиссіи вошли, между прочими, Франклинъ, Лавуазье, Бальи. Работа комиссіи разоблачила всю подноготную ‘заведенія’ внскаго врача. Привезедемъ здсь выдержку изъ доклада комиссіи: ‘Резервуаръ окруженъ толпой больныхъ, ощущенія постоянно передаются отъ одного другому, нервы въ конц концовъ утомляются, раздражаются и самая чувствительная изъ женщинъ впадаетъ въ конвульсіи тогда одинаково у всхъ натянутые нервы начинаютъ сочувственно вибрировать и припадки начинаютъ усиливаться. Между тмъ видъ этихъ конвульсій дйствуетъ и на мужчинъ въ сообразной ихъ чувствительности силой, и наконецъ, съ самыми нервными изъ нихъ также длается припадокъ.

Эта нервная подвижность, отчасти естественная, отчасти пріобртенная, какъ у мужчинъ, такъ и у женщинъ, становится привычкой. Потому уже стоитъ только вспомнить, вызвать въ воображеніи эти явленія, чтобы получить тотъ же результатъ. А это всегда легко сдлать, поставивъ субъекта въ подобную же обстановку. Тогда въ публичномъ лченіи нтъ боле надобности: ипохондрика стоитъ только тронуть, провести пальцами или желзнымъ прутомъ по лицу — эти пріемы уже извстны больному и нтъ даже надобности примнять ихъ. Если завязать больному глаза, то его стоитъ только уврить, что эти жесты продланы, и онъ убждается, что его магнетизируютъ: мысль пробуждается, ощущенія воспроизводятся, воображеніе, вызывая т же представленія, производитъ т же явленія’.

‘Месмеризмъ’ вошелъ въ моду и держится до сихъ поръ въ особенности въ праздномъ высшемъ свт, гд начиная съ французскаго короля Карла X, онъ пріобрлъ много сторонниковъ и послдователей. Сущность современнаго ‘месмеризма’ сводится къ тому, что какъ между магнитомъ и желзомь существуетъ внутренняя симпатія, благодаря которой магнитъ притягиваетъ желзо, такъ и между отдльными лицами, благодаря врожденнымъ особенностямъ существуетъ подобная симпатія, проявляющаяся при одномъ прикосновеніи. Магнетизеръ можетъ у паціента облегчать, боли и дйствуя на нервы усыплять магнетизируемаго. Лица легко поддающіяся магнетическимъ пассамъ и впадающія въ сомнамбулизмъ называются медіумами. Медіумъ обладаетъ даромъ откровенія, ясновидніемъ. Онъ видитъ и слышитъ на разстояніи тысячи верстъ, господствуетъ надъ прошлымъ и будущимъ, для него открыты вс тайны природы, онъ вызываетъ умершія души, заставляетъ ихъ писать, хотя бы обладатели этихъ душъ были неграмотны или не знали современнаго языка. Въ 1902 году морочилъ петербургскую публику ‘знаменитый’ медіумъ Самборъ, открытый въ Кіев, выписанный Прибытковымъ, санкціонированный толстйшею книгою Петрово-Соловово.

Сеансы Самбора невидимо сопровождали безтлесные Оля и Фридрихъ.

Оля, прелестная двочка въ возраст отъ 4-хъ до 17 лтъ (показанія расходятся). Фридрихъ здоровый парень лтъ 25.

Оля — красива, какъ ангелъ, игрива, какъ котенокъ, музыкальна, общительна, обворожительна, разговорчива и появляется довольно часто и довольно разнообразнымъ собраніямъ.

Фридрихъ — лицомъ, какъ арапъ, чертоподобенъ, мраченъ, неразговорчивъ и появлялся только избраннымъ лицамъ, да и то не иначе, какъ съ предупрежденіемъ: ‘буду тогда-то, при такихъ-то’.

За то онъ оставлялъ посл себя вещественные слды своего пребыванія въ вид таинственныхъ надписей, неизгладимыхъ времененъ.

‘Онъ тяжелою шуйцей коснулся стола,

‘Ей десницею руку пожалъ,

‘И десница какъ острое пламя была’…

Одинъ разъ онъ даже подарилъ каждому присутствующему по роз!..

Таковы чудеса на Божьемъ свт. Блаженъ, кто вруетъ…

Въ Германіи спиритизму не повезло. Спиритическіе сеансы, введенные докторомъ Вольфартомъ потерпли фіаско. Духъ Александра Македонскаго попалъ въ руки. берлинской полиціи, и докторъ Вольфартъ принужденъ былъ бжать изъ отечества, столь скептически отнесшагося въ лиц своихъ полицейскихъ чиновъ къ таинственной ‘наук’, не постснявшихся водворить великаго полководца въ участокъ… до выясненія личности.

Однако нашелся наивный берлинскій профессоръ Клуге, который написалъ цлую монографію, доказывая научныя основы новаго ученія,— монографію, которой онъ посл до того стыдился, что всюду скупалъ ее и предавалъ уничтоженію.

Наука давно уже произнесла надъ всмъ этимъ, свой окончательный приговоръ, и этотъ приговоръ да сихъ поръ остается непоколебимымъ. Въ месмеризм, спиритизм, гипнотизм, сомнамбулизм нтъ ничего сверхчеловческаго и сверхъестественнаго, все это плодъ воображенія, взвинченныхъ нервовъ, самообманъ, или наконецъ, фокусъ ловкаго шарлатана.

Мы видли, что Германія не созрла еще для воспріятія ‘новаго ученія’, за то Америка раскрыла свои объятія спиритизму. Практичные янки сразу поняли и оцнили по достоинству эту ‘науку’. Нашелся и профессоръ Яксонъ Дависъ, который въ своемъ журнал ‘Врачъ’ такъ усовершенствовалъ спиритизмъ, что слдуя его предписаніямъ смло можно стричь барановъ и овецъ, пользуясь спиритической патологіей и терапіей. По словамъ доктора Германа американскій ‘D-r R. лчитъ вс хроническія болзни посредствомъ магнетизированнаго письма, цна послднему только 5 шиллинговъ, въ большинств случаевъ достаточно одно, въ самыхъ упорныхъ случаяхъ предлагается большее число писемъ со значительной уступкой. Мистрисъ В. предлагаетъ свои услуги въ качеств діагностическаго медіума, для этого ей нтъ необходимости знать имя, возрастъ, полъ паціента, но вполн достаточно присланнаго пучка волосъ, ногтя его. Мистеръ S. изобрлъ два порошка, положительный и отрицательный, первый излчиваетъ вс горячечныя болзни, второй вс имющія угнетающій характеръ, какъ-то: параличъ, слпоту и т. п. Каждый можетъ по достоинству самъ оцнить этотъ методъ лченія’.

Оплативъ предварительно услуги шарлатановъ, предпріимчивыхъ докторовъ, миссъ и мистеровъ, прибавимъ мы отъ себя.

III.

Итакъ, мы видимъ, что во вс вка человкъ искалъ исцленія своихъ недуговъ и болзней то у Бога, то у діавола, то у людей, служившихъ Богу или демону — безразлично, то у трехъ царствъ природы, то у планетъ и звздъ, то, наконецъ, у таинственныхъ силъ въ загробномъ мір, безпокоя души умершихъ, лишь бы только получить исцленіе отъ своихъ болстей и напастей.

Все использовано, все исчерпано, дальше идти, казалось бы, некуда! Какъ десятки вковъ тому назадъ, Медицина покоитъ руку свою на голов чародйки зми, а у ногъ ея стоитъ попрежнему слпая сова — Эмпирика.

Оглядываясь кругомъ мы видимъ, что современное человчество стоитъ почти на той же ступени медицинскаго развитія, какъ и древніе египтяне, ассиріяне, вавилоняне и прочіе доисторическіе народы. Чума — бичъ Божій, чахотка уноситъ еще большее число жертвъ, чмъ древле, холера,— не предупредима и не излчима и т. д. Попрежнему человкъ ищетъ спасесенія отъ тлесныхъ недуговъ, попрежнему стучится въ двери всхъ и каждаго и попрежнему знахари и шарлатаны одерживаютъ верхъ надъ чистой наукой, наукой, ходящей въ кромшной темнот догадокъ, предположеній, гипотезъ, одна другой противорчащихъ, одна другую убивающихъ.

Можетъ ли человкъ, теряющій силы и здоровье, врить въ медицину, практическую медицину, съ ея сомнительными пріемами, отъ которой онъ тщетно ждалъ исцленія. Утопающій хватается за соломенку, человкъ, измученный болзнью, готовъ врить всякому проходимцу, лишь бы только избавиться отъ докучливаго недуга и получить хоть изъ рукъ діавола всеисцляющій ‘королевскій напитокъ’.

Познакомимся теперь какъ и гд искалъ и ищетъ русскій человкъ на святой Руси исцленія отъ недуговъ и болзней.

Люди мало оригинальны. Ходъ человческой мысли поразителенъ своимъ однообразіемъ. Зерцало бытія и дятельности русскаго народа въ области познанія человка почти ничмъ не отличается отъ исторіи другихъ народовъ. Наши предки, славяне — язычники, жили съ природою душа въ душу и воплощали ея явленія по образу и подобію собственнаго существа. ‘Самое страшное и непонятное въ природ становилось и самымъ почитаемымъ. Главнымъ богомъ былъ Перунъ — богъ грома и. молніи, за нимъ слдовалъ Дажьбогъ — солнце, дале Хорса, Волосъ, Стри-богъ. Вс -эти верховныя существа были мало доступны. Совокупность же невдомыхъ и недоступныхъ пониманію явленій у домашняго очага въ повседневной жизни объяснялась присутствіемъ многочисленныхъ боговъ, жившихъ вмст съ человкомъ: таковы были домовой, лшій, водяной.

Домовой любитъ только свой домъ. Онъ добръ и ласковъ къ обитателямъ своего дома, но золъ и лютъ къ сосду. У сосда онъ таскаетъ кормъ своей скотин, сосду онъ можетъ и избу поджечь и хворь напустить и скотину задушить. Домовой духъ добрый, но его надо не прогнвить, иначе бда: не станетъ охранять дома, а сосдній домовой только того и ждетъ, чтобы учинить какую-нибудь каверзу.

Точно также лшій и водяной — божества добрыя и благодарныя, если ихъ задобрить жертвой.

Но стоило прогнвить чмъ-нибудь одного изъ этихъ боговъ, какъ человкъ немедленно наказывался. Излюбленнымъ наказаніемъ была болзнь. Приходится задабривать бога, но не легко было знать, передъ кмъ именно провинился. Боговъ было много, провинностей также не мало. Приносить всмъ жертвы, пожалуй, и достатка не хватитъ. Здсь выручали волхвы и кудесники, лица, близко стоящія къ богамъ. Они-то и были посредниками между человкомъ и божествомъ. Кудесники и волхвы пользовались громаднымъ почетомъ. Они призывали боговъ, заговаривали болзни, при чемъ при заговорахъ пользовались откровеніемъ свыше. Заговоръ — роковое, могущественное велніе въ устахъ божества, переданное кудеснику.

Съ крещеніемъ Руси языческія божества не могли исчезнуть вдругъ. Народъ, хотя и принявшій христіанство, не могъ внезапно перейти къ просвщенному убжденію въ совершенномъ ничтожеств своихъ вчерашнихъ боговъ. Владычество ихъ уступало мсто царству Бога истиннаго не вдругъ, а лишь постепенно и должно признать, что и до сихъ поръ на Руси еще не законченъ полный переходъ отъ язычества къ христіанству. Темный народъ, не взирая на оффиціальную принадлежность его къ православной вр, остается тмъ же язычникомъ, что и тысяча лтъ тому назадъ. Да и неудивительно! Крестьянскія массы въ большинств неграмотны, даже т немногіе изъ нихъ, что прошли начальную школу слышали лишь о Ветхомъ Завт, Новый Завтъ, ученіе Христово, для нихъ чуждо.

‘Слово Божіе’, слышанное въ церкви слишкомъ отвлеченно, непонятно, а язычество — вра отцовъ и праддовъ,— легко, наглядно усваиваемое, переходитъ изъ рода въ родъ, отъ поколнія къ поколнію. Поэтому я не мудрено, что на Руси въ необычайной мр развито знахарство — наслдіе язычества. Волхвы и кудесники живы въ современныхъ колдунахъ и знахаряхъ, съ тою лишь разницею, что кром обращенія къ языческимъ богамъ — домовому, лшему и прочей вражьей сил, въ наши дни прибгаютъ также къ помощи креста и молитвы.

Народъ слпо вритъ въ мороченье колдуновъ, знахарей, бабокъ. Сами колдуны зачастую врятъ въ силу и могущество своего ремесла.

Каждый колдунъ передъ смертью долженъ передать это ремесло другому лицу, младшему по годамъ, иначе онъ умираетъ въ страшныхъ мученіяхъ и посл -смерти не находитъ упокоенія: встаетъ изъ гроба и ходитъ по земл.

По народному поврью надо выкопать такого мертвеца, перевернуть его лицомъ внизъ, подрзать пятки и вбить осиновый колъ между лопатками. Вновь посвящаемый въ силу колдовства даетъ ‘вражьей сил’ росписку кровью своею, для чего длаетъ надрзъ на лвой рук. Знахарь, въ противоположность колдуну, не обязанъ знаться съ нечистой силой и можетъ ходить въ страх Божіемъ.

Излюбленное лченіе знахарей — заговоры.

Посл обычнаго вступленія, въ коемъ крестятся, благословляются, зажигаютъ восковую свчу, поминаютъ море-окіянъ, блъ-горючъ-камень алатыръ и проч., заговорщикъ обращается собственно къ своему предмету и оканчиваетъ заклинаніе свое выраженіемъ: слово мое крпко, быть но-моему, или аминь.

Существуютъ заговоры на вс случаи жизни, при чемъ заговорщикъ, обнаруживъ заговоръ гласно, лишается способности заговаривать. Многіе заговоры читаются натощакъ, на порог, въ чистомъ пол, лицомъ къ востоку, на ущербъ луны, по легкимъ днямъ (вторникъ, среда, суббота). Другіе заговоры читаются на втеръ, надъ проточной водой, на восход или закат солнца, подъ осиной, подъ связанными сучьями двухъ березокъ, подъ ковшемъ воды, надъ волосами и ногтями того человка, кого надо исцлить, испортить или влюбить. Заговоръ читается шопотомъ, чтобы никто не разслышалъ. Приведемъ нкоторые образчики заговоровъ и заклинаній {См. Буслаевъ, т. I, проф. Сумцовъ, т. IV, Даль, т. X, Костомаровъ, т. I, Сахаровъ — ‘Сказанія’, Чулковъ — ‘Русскія суеврія’, Германъ — ‘Суеврія въ медицин’.}.

1. Заговоръ отъ ранъ. ‘Съ басалиса (т.-е. неудержимо стремились другъ къ другу), сцпалиса дв высоты вмсто,— сростася тло съ тломъ, кость съ костью, жила з жилою, запечатая — во всякомъ человк печать, запеки ту рану у раба Божія, имя рекъ, въ три дни и въ три часы, ни боли, ни сверби, безъ крови безъ раны’.

2. Заговоръ отъ поруба. Встану я благословлясь, лягу я перекрестясь, пойду стану благословлясь, пойду перекрестясь во чистое поле, во зеленое поморье, погляжу на восточную сторону: съ правой, со восточной стороны, летятъ три врана, три братеника, несутъ трои золоты ключи, трои золоты замки,— запирали они, замыкали они воды и рки и синія моря, ключи и родники, заперли они, замкнули они раны кровавыя, кровь горючую. Какъ изъ неба синяго дождь не канетъ, такъ бы у раба божьяго, имя рекъ, кровь не канула. Аминь.

3. Заговоръ отъ ружья. На мор на океан, на остров на Буян, гонитъ Илья Пророкъ на колесниц громъ со великимъ дождемъ: надъ тучей туча взойдетъ, молнія осіяетъ, громъ грянетъ, дождь польетъ, порохъ зальетъ. Пна изыде и языкъ костянъ. Какъ раба — рабица N. мечется, со младенцемъ своимъ не разрожается, такъ бы у него раба N. бились и томились пули ружейныя и всякаго огненнаго орудія. Какъ отъ кочета нтъ яйца, такъ отъ ружья нтъ стрлянья. Ключъ въ неб, замокъ въ мор. Аминь, трижды.

4. Украинскій заговоръ отъ звиху (отъ вывиха). Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Гдесь — недесь на сынему мори лежыть камень билый, на билому камени кто — съ седыть, высижа, изъ жовтной кости цвиль выкликая, жовтая кость левовъ духъ, якъ у льву духъ не держится, то щобъ такъ у жовтой кости раба Божьяго N. звихъ не держався. Миколаю угоднику, скорый помощнику, мисяцу ясный, князю прекрасный, стань меня у помощь, у первый разъ, у третій разъ. Лминь.

5. Заговоръ отъ укугненія гада. Молитвъ ради Пречистая твоя Матери благодатный свтъ міра, отступи отъ меня, нечестивый, змя злая, подколодная, гадина люта, сндающая людей и скотъ: яко комары отъ облаковъ растекаются, тако и ты опухоль злая разойдись, растянись, отъ раба Божьяго N. Вс святые и вс монастырскіе братья, иноки, отшельники, постники и сухоядцы, чудовные святые лики, стайте мн на помощь, яко въ дни, тако и въ нощи, во всякомъ мст, рабу Божьему N. Аминъ.

6. Заговоръ отъ лихорадки. ‘Встану я, рабъ Божій N., благословясь, пойду перекрестясь съ дверей въ двери, изъ воротъ въ вороты, путемъ дорогой къ синему окіану-морю. У этого окіана-моря стоитъ древо карколистъ, на этомъ древ карколист висятъ: Косьма и Демьянъ, Лука и Павелъ, великіе помощники. Прибгаю къ вамъ, рабъ Божій N., прошу, великіе помощники К. и Д., Л. и П., сказать мн, для чего-де выходятъ изъ моря-окіана женщины простоволосыя, для чего-де он по міру ходятъ, отбиваютъ отъ сна, отъ ды, сосутъ кровь, тянутъ жилы, какъ червь точутъ черную печень, пилами пилятъ желтыя кости и суставы? Здсь вамъ не житье-жилище, не прохладище, ступайте вы въ болота, въ глубокія озера, за быстрыя рки и темные боры, тамъ для васъ кровати поставлены тесовыя, перины пуховыя, подушки пересныя, тамъ яства сахарныя, напитки медовые, тамъ будетъ вамъ житье-жилище, прохладище — по сей часъ, по сей день, слово мое, раба Божьяго N. крпко, крпко, крпко’.

Заговоры дйствительны только на врующихъ и обыкновенно начинаются такой молитвой: ‘Пристани Господи къ доброму сему длу, святый Петръ и Павелъ, Михаило-Архангелъ, Ангелы.Христовы’.

Начало всякой болзни нашъ деревенскій людъ объясняетъ ‘порчей’, ‘сглазомъ’, ‘призоромъ очезъ’. Нтъ недуга, который бы не происходилъ съ глаза. Излчивать ‘сглазъ’ можно лишь смывъ его — отсюда обрызгиваніе, святой водой, водой съ уголька, обливанія, обставленныя разными обрядами. Въ Архангельской, Вологодской, Олонецкой губерніяхъ и Блозерскомъ кра развиты въ особенности кудесничество и вра въ порчу по злоб или мести, посредствомъ клочка остриженныхъ волосъ или чаръ надъ поднятымъ съ земли слдомъ человка. Интересно также убжденіе въ особаго рода порч, извстной подъ именемъ ‘напущенія икоты’. Въ числ напускаемыхъ недуговъ особенно ужасными считаются въ народ ‘стекла’ (больному кажется, какъ будто бы подъ кожею у него стекло), ‘волосатикъ’ — боль какъ бы отъ наростанія щетинъ подъ кожею ладоней и пятокъ и ‘килы’, т.-е. вереды и нарывы.

Интересны способы, къ которымъ прибгаетъ нашъ деревенскій людъ для излченія недуговъ.

Кром заговоровъ существуютъ различныя симпатическія лкарства. Чуть не первое мсто среди нихъ занимаетъ осина. На осин по преданію удавился уда — отчего листъ осиновый вчно дрожитъ и шелеститъ. Осиновымъ коломъ пробиваютъ мертвеца — колдуна, вдьму, чтобы не бродили по ночамъ.

Въ осиновый пень вколачиваютъ волосы и ногти больного, чтобы избавить его отъ лихорадки, разбитые параличомъ должны лежа упираться въ осиновое полно. При сильномъ кровотеченіи изъ носу должно взять замкнутый висячій замокъ и дать крови капать сквозь дужку: кровь должна остановиться.

Къ симпатическимъ средствамъ принадлежатъ подвски, привски, подвязки, талисманы, амулеты, ладонки и проч. Такъ, напримръ, повязки изъ красной шерсти на рукахъ и на ногахъ не только употребляются народомъ, но и рекомендуются нкоторыми врачами отъ лихорадки и простуды. Въ особенности много народныхъ средствъ отъ лихорадки или лихоманки трясучки, комухи, какъ называетъ эту болзнь деревенскій людъ. Лихорадка представляется бсомъ — трящею (‘недуги лчатъ чарами и наузы нкотораго бса глаголемаго трящею прогоняюще’) (Арх. Кол. II полов. 2), которому подвластны 12 простоволосыхъ двицъ (упоминаемыхъ въ вышеприведенномъ заговор), дщерей Иродовыхъ. Имена этихъ двнадцати, выходящихъ изъ огненнаго столба, дщерей: Трясуница, Желтуница, Синя, Легкая, Певя, Мученица, Огненная, Аки-Ледъ, Временная, Безымянная, Вешняя, Листопадная. Противъ нихъ весьма дйствительное средство — отписываніе именами. На бумажкахъ пишутся греческія имена лихорадокъ, записочки эти носятся больными на груди, зашитыми въ тряпочку — ладонку. Пишутъ также имена лихорадокъ на яблок и яблоко кладутъ въ церкви во время литургіи.

Съ этою же цлью употребляютъ просфоры, а то и просто блый хлбъ. Здсь же умстно упомянуть магическое слово ‘абракабадра’, которое подписывается одно подъ другимъ 11 разъ въ такомъ порядк, чтобы составился трехугольникъ. Этотъ амулетъ, заимствованный съ Востока, считается однимъ изъ самыхъ дйствительныхъ. Не даромъ Септиміи Севера сдлался лейбъ-медикомъ благодаря этому слову! Могущественнымъ средствомъ считается также привска птичьяго гнзда, бичовки, на которой удавлена собака. Того, кто не можетъ избавиться отъ маляріи, слдуетъ три раза въ области подложечной впадины потереть втвью цвтущей бузины, попятиться назадъ къ окну и выбросить за него втвь — лихорадка пропадетъ. Не иначе дйствуютъ окачиванія холодной водой черезъ оглоблю или въ лсу черезъ березку, послдовательный пріемъ прямо съ рки и натощакъ нсколькихъ ложекъ воды, чудное дйствіе оказываетъ также пріемъ замятой въ хлбномъ мякиш вши. Впрочемъ наскомое это, какъ увряютъ, дйствуетъ врачебно во многихъ случаяхъ: при родахъ, для увеличенія потуговъ, при зубной боли и проч.

Варятъ въ моч больного три куриныхъ яйца, выносятъ ихъ съ горшкомъ въ муравейникъ, разбиваютъ и зарываютъ все вмст. Когда муравьи уничтожатъ яйца, то и лихорадка пропадаетъ. Или больной долженъ приносить нсколько хлбныхъ зеренъ въ рукавиц, на голой ладони во время приступа, потомъ сютъ ихъ, а когда взойдутъ, больной долженъ ихъ раздавить и растоптать. Завязываютъ въ лсу надъ головой больного два сучка березы, приговаривая: — ‘покинешь — отпущу, не покинешь — сама сгинешь’. Нечаянно, съ молитвой, окачиваютъ во время озноба водой, сажаютъ лягушку за пазуху. Спасаетъ отъ этой болзни также восковой шарикъ, слпленный изъ 12-ти крошекъ воску, снятыхъ въ 12 разъ во время чтенія Страстей отъ свчки, которая въ продолженіе службы зажигается, какъ извстно, 12 разъ. Отъ лихорадки и вообще отъ порчи выкапываютъ въ страстную пятницу крестъ на притолок и надъ дверьми у входа и притомъ свчей, принесенной съ Страстной. Но вотъ еще одно оригинальное средство: передъ приступомъ лихорадки, за часъ или боле, обкладываютъ мизинецъ лвой руки внутренней пленкой сырого куринаго яйца, кожица эта прилипаетъ плотно и вскор присыхаетъ. Отъ этого средства, какъ приводитъ и Даль, лихорадка покидаетъ недужнаго.

Больнымъ, одержимымъ подагрой или ревматизмомъ, слдуетъ помщать въ постель морскихъ свинокъ, тогда эти животныя получаютъ рвущія боли, а паціентъ избавится отъ нихъ. Отъ судорогъ носятъ въ карман мдный грошъ, кусочекъ сры и ржаного хлба, или зашиваютъ въ подвязку срный цвтъ. Если же ребенокъ иметъ приступы судорогъ, то нужно, не теряя времени, взять голубя и держать его хвостовой частью къ соотвтствующей части тла ребенка, голубь околетъ, ребенокъ же долженъ выздоровть.

Распространено убжденіе, что бородавки можно излчивать, потирая ихъ кусочкомъ мяса, или свиного сала, которое потомъ закапываютъ или отдаютъ собак, или вяжутъ на ниточк или алой шелковинк узелки, обмривая каждую бородавку вокругъ, длаютъ на щепочк или карандаш столько зарубокъ, сколько у человка бородавокъ, и бросаютъ на дорогу. Кто подниметъ шелковинку или карандашъ, на того перейдутъ бородавки. Разрзаютъ яблоко ниткою, натираютъ бородавку обими половинками, складываютъ и связываютъ ихъ тою же ниткою и закапываютъ въ навозъ. Когда сгніетъ яблоко, говорятъ, пропадаютъ и бородавки. Во время убыли луны поводятъ рукою по стн, на которую падаетъ лунный свтъ, а потомъ поглаживаютъ бородавку тою же рукою, это продолжается, въ продолженіе цлой недли, и бородавка должна пропасть. Обмываютъ также бородавку дождевой водой, скопившейся въ лунк, ямк большого камня, иные смазываютъ бородавки пной или накипью отъ горящихъ сырыхъ сосновыхъ дровъ.

Отъ желтухи берутъ въ руки живую щуку и глядятъ на нее покуда она не уснетъ. Въ качеств наружнаго средства привязываютъ къ животу линя и золотого чебака изъ-за желтовато блестящей чешуи ихъ, совтуютъ также паціентамъ смотрться въ бочки дегтя, дающаго какъ извстно, изображеніе желтоватаго цвта. Противъ эпилепсіи употребляется пепелъ отъ сожженнаго копыта лося, страдающаго якобы падучей. Это своего рода — ‘подобное излчивается подобнымъ’ — лозунгъ гомеопатіи.

Отъ куринной слпоты, сидятъ надъ паромъ бычачьей печени и дятъ ее. Это средство рекомендовалось нашими врачами во время послдней Турецкой войны, но, надо полагать, безуспшно.

Противъ дтскаго недуга — собачья старость (tabes mesaraica) — должно ‘перепечь’ ребенка, съ этой цлью сажаютъ его на хлбную лопату и трижды всовываютъ наскоро въ жарко истопленную печь.

Отъ ячменя на глазу есть множество симпатическихъ средствъ: уколоть ячмень зерномъ ячменя и отдать его куриц, обвести ячмень обручальнымъ кольцомъ и прочитать молитву, подавить ячмень кольцомъ, поцловать глазъ и сплюнуть, повсить иглу на нитк передъ глазомъ и смотрть на нее. Отъ ячменя же, первоили послдне-рожденный изъ братьевъ и сестеръ долженъ показать кукишь больному глазу, но чтобы никого при этомъ не было, иные совтуютъ говорить: ячмень, ячмень, во теб кукишь, что захочешь, то себ и купишь, купи себ топорокъ, переселись поперекъ, приговаривая это трижды, провести но ячменю пальцемъ.

Отъ лишая также много есть средствъ: взять поту съ окна или слюней, обвести сучокъ въ бревн избы, а потомъ лишай, и сказать: ни шире ни дал, тутъ теб и быть, на семъ мст теб и пропасть {См. Даль, т. X, стр. 368.}.

Вроятно многіе, живущіе въ деревн, слышали про болзнь ‘волосъ’, который якобы проглатывается съ водою человкомъ и, разрастаясь въ тл, производитъ костоду, ногтоду и зубную боль. ‘Волосъ’ или ‘волосатикъ’ выходитъ якобы на хлбный колосъ: кладутъ по три пучка ржаныхъ колосьевъ и обливаютъ ихъ щелокомъ гречишной соломы. Волосъ вылзаетъ. Врядъ ли кто видлъ этотъ знаменательный волосъ, но вра въ него твердо укоренилась въ народ.

Къ числу симпатическихъ привсокъ принадлежатъ, какъ упомянуто, ладонки, въ кои зашиваютъ для охраненія отъ порчи всевозможные предметы: ладанъ, артосъ, ртуть, наговоренныя бумажки, корешки и проч. Туда же зашиваютъ такъ называемую природную сорочку младенца.

Магнитъ принадлежитъ также къ числу чудодйственныхъ средствъ ‘Магнитъ, кто его при себ носитъ, велегласіе творитъ и весельство наводитъ {Флоринскій, I, стр. 158.}. ‘Аще мужъ носитъ его при себ, тогда милъ бываетъ жен своей, также какъ и жена носитъ, тожъ ей чинитъ’…

Рекомендуемъ это средство всмъ супругамъ, въ особенности если принять во вниманіе слдующее его магическое свойство: ‘Коли магнитъ будетъ положенъ подъ голову той жен, которая къ мужу своему врна, тогда сквозь сонъ мужа обниметъ тотчасъ, а только которая жена отъ мужа своего блудитъ, тогда та жена съ постели летитъ, какъ бы ее кто спихнулъ, а то ей учинится отъ того камени во сн страшливое и боязливое видніе’.

Не послднюю роль въ симпатическихъ средствахъ играютъ камни самоцвтные. Чудотворной силой, главнымъ образомъ, отличаются драгоцнные камни. Брилліантъ, носимый на лвой рук предохраняетъ отъ яда и злыхъ духовъ, смарагдъ излчиваетъ эпилепсію, хризолитъ — меланхолію, рубинъ — насморкъ,— лучшая защита противъ злыхъ мыслей и отъ опьяненія любовью, горный хрусталь предохраняетъ отъ мошенниковъ, было бы весьма кстати ввести въ моду этотъ чудесный камень. ‘Камень алмазъ, аще воинъ носитъ на лвой сторон во оружіяхъ, тогда бываетъ спасенъ отъ всхъ супостатовъ своихъ и сохраненъ бываетъ отъ всякія свары и отъ нахожденія духовъ нечистыхъ’. ‘Гранатъ камень, кто его во рту носитъ и у того человка рчь и смыслъ къ судебнымъ дламъ направляетъ’. Камень весьма необходимый для многихъ юристовъ.

Распространена также вра въ таинственную силу разныхъ травъ и кореньевъ, напр.: ‘есть трава кудрявый купырь, безъ сердца. Та трава добра отъ еретиковъ: кто ее стъ на тощее сердце, тотъ день но боится никакой отравы, а въ люди пойдешь, зло любятъ тебя люди’. ‘Есть трава именемъ бль, растетъ въ вод, концомъ стоитъ противъ воды, а какъ сорвешь и кинь на воду, то поплыветъ противъ, а внизъ не пойдетъ. И та трава вельми добра носить при себ, (противъ) всякаго еретика и сопротивника и кто на тебя зло мыслитъ. А коренья добры: возьми и положи, въ замокъ, то отомкнется’ {Н. Калачовъ. ‘Архивъ истор. и практ. свдній, относящихся до Россіи’. I с. 79.}.

Весьма нердко мы находимъ, подъ видомъ и названіемъ заговора отъ болзни, врачебныя средства, коимъ народъ охотне вритъ подъ таинственной личиной заговора. Теперь нердко у деревенскаго знахаря найти цлую аптечку, гд на ряду съ невинными травами, мы находимъ излюбленныя средства деревенскаго люда: сулему, бль или блый товаръ (мышьякъ), крпкую водку (азотная кислота), ртуть, киноварь и прочіе медикаменты, весьма опасные въ рукахъ невжественнаго знахаря или ротнаго фельдшера. И сколько на Руси ежегодно гибнетъ людей, благодаря различнымъ ‘соняшницамъ’, ‘обкуриваніямъ’, ‘нерепеканьямъ’, объ этомъ лишь знаетъ одна мать сыра-земля!

Не мене, если не боле, зла приносятъ самозванные врачи, невжественные фельдшера, коновалы, цирюльники, содержатели аптекарскихъ лавокъ, странники, деревенскіе лавочники, наряду съ папиросами и селедками торгующіе различными ядами и сильнодйствующими медикаментами, и вс прочіе шарлатаны, имъ же нсть числа… Статистика благоразумно умалчиваетъ о несмтномъ количеств жертвъ, принесенныхъ этимъ ‘врачамъ’ и ‘цлителямъ’.

IV.

Съ крещеніемъ Руси, православное духовенство объявило войну волхвамъ и кудесникамъ, какъ служителямъ нечистой силы, и само занялось лченіемъ духовныхъ и тлесныхъ недуговъ человческихъ. Монастыри стали центрами, куда стекался народъ не ради одного духовнаго, но и тлеснаго исцленія. Извстенъ инокъ Кіево-Печерскаго монастыря преподобный Агапитъ, безмездный лчецъ и исцлитель XI в. Онъ исцлялъ трудно больныхъ посредствомъ молитвы и зелья (лкарства), которыя принималъ самъ и давалъ больному. Его исцленія почитались за чудеса.

Въ XVI вк священникъ Сильвестръ ршительно возстаетъ противъ ‘дохтуровъ съ кореньями и зельемъ’ и свтской медицины, проводя въ своемъ Домостро тотъ взглядъ, что болзнь отъ Бога и ‘ея ніе не прейдеши ни зельемъ, ни кореньемъ, ни инымъ волшебствомъ’. Въ Стоглав 1551 года, мы также видимъ ршительный протестъ православной церкви противъ свтской медицины и лчебниковъ. ‘Сія вся кощуны и басни суть, и церковь не желала объ этихъ сочиненіяхъ распространяться: ‘ихъ же не подобаетъ, не точію описывати, но ниже помышляти, ради хулы и многія скверности и отступничества’… ‘Тхъ всхъ еретическихъ книгъ у себя вы не держали и не чли’… ‘Волхвы и чародйники отъ бсовскихъ наученій пособіе творятъ, кудесы бьютъ’… читаемъ мы въ другомъ мст подтвержденіе самой церкви, что ‘волхвы {Въ XVI вк врачей называли ‘дохтурами’ или ‘волхвами’. Слово врачевать обозначало колдовать, какъ лкарь — колдунъ. Въ древнихъ русскихъ стихотвореніяхъ докторамъ, т.-е. лкарямъ, приписывается волшебство: ‘ты поди дохтуровъ добывай, волхви то спрашивати’.} пособіе творятъ’, но церковь считала таковыя пособія нечистыми ‘отъ бсовскихъ наученій’. Излюбленный пріемъ духовенства, все чего- оно своимъ умомъ понять не можетъ, сваливать на бса и нечистую силу… Стоитъ только вспомнить, какъ православное духовенство противилось оспопрививанію, считая его ‘дломъ нечистаго’, ‘адскимъ’, ‘печатью антихриста’. Да и въ наши благословенные дни не рдкость встртить сельскихъ батюшекъ, громящихъ съ амвона санитарныя мропріятія противъ холеры и съ усердіемъ, достойнымъ лучшаго примненія, лчащихъ своихъ прихожанъ молебнами и… гомеопатическими крупинками.

Интересную картинку приводитъ въ ‘Нашей Жизни’ корреспондентъ изъ Саратова. Констатируя чрезвычайное обиліе въ Саратов гадальщиковъ, чревовщателей, цлителей, знахарокъ и другихъ проходимцевъ, высасывающихъ доврчивую публику, онъ останавливается на непонятномъ для него явленіи, что въ искусств этомъ не отстаютъ отъ другихъ и пастыри церкви. Одинъ изъ священниковъ о. К—въ, самъ человкъ психически больной, страдающій язвами позвоночника, прославился своими ‘чудесами’ и дошелъ до того, что началъ изгонять бсовъ. Фактъ далеко не единственный и даже извинительный для отца К—за, страдающаго психическимъ разстройствомъ и язвами, врне всего дурного характера, но фактъ весьма яркій, происходящій на глазахъ высшаго духовенства. Видимо саратовскій епископъ считаетъ изгнаніе бсовъ и прочія чудачества вполн соотвтственными съ саномъ священника и съ духомъ православной церкви…

Въ этомъ насъ убждаетъ другой не мене странный обычай ‘прикалыванія младенцевъ’, практикуемый въ томъ же Саратов, въ самой архіерейской церкви въ Киновіи. Занимается этимъ старшій изъ іеромонаховъ, о. Евстратій. Процедура прикалыванія заключается въ слдующемъ: по окончаніи литургіи женщины съ младенцами выстраиваются въ шеренгу передъ распятіемъ, изъ алтаря въ облаченіи выходитъ о. Евстратій и, шепча какія то таинственныя слова, поочередно ‘прикалываетъ’ дтей, касаясь тла копіемъ, которымъ вырзывается агнецъ для таинства евхаристіи. Продлывается этотъ ‘христіанскій’ обрядъ не только съ цлью получить мзду за требу, въ вид боле — мене обильныхъ приношеній. ‘Прикалываніе’ помогаетъ отъ крика, младенческой, отъ сглаза, порчи или словомъ отъ всевозможныхъ дтскихъ болзней. И все это совершается не гд-нибудь въ сибирской глуши, невжественнымъ пастыремъ-лихоимцемъ, смотрящимъ на церковь единственно, какъ на орудіе эксплоатаціи темнаго люда, а въ губернскомъ город въ архіерейской церкви.

Чмъ же нашъ ХХ-й христіанскій вкъ отличается отъ языческихъ временъ? Какъ практикующіяся повсемстно ‘отчитыванія’, испытанія ‘порченыхъ’ людей ‘приводомъ къ угодникамъ’, такъ и ‘прикалыванія’ по характеру своему мало имютъ общаго съ христіанскими обычаями, а боле похожи на т обряды, обряды безусловно шарлатанскіе, что совершались въ храмахъ Сераниса и Эскулапа.

И у насъ существуютъ знаменитые своими чудесными исцленіями монастыри, храмы, жрецы… И какъ много общаго съ древнимъ языческимъ міромъ, дтски наивнаго, мы видимъ въ религіозныхъ суевріяхъ, тщательно поддерживаемыхъ и культивируемыхъ православнымъ духовенствомъ, у русскаго народа.

Кто былъ, напримръ, въ храм ‘Всхъ скорбящихъ’, что на Стеклянномъ въ Петербург, того вроятно поразило обиліе золотыхъ и серебряныхъ рукъ, ногъ, сердецъ, прившанныхъ вокругъ чудотворной иконы. Не то ли мы видли въ древнихъ языческихъ храмахъ!? Невольно напрашивается параллель дней ныншнихъ и дней минувшихъ…

Правда, языческій культъ нсколько отличенъ отъ такого же христіанскаго. Мы не встрчаемъ ни при египетскихъ, ни при греческихъ храмахъ, тюремъ и крпостей, укрпленныхъ бастіоновъ, гд бы люди томились вчно въ безсрочномъ заточеніи, въ душномъ темномъ каземат, темномъ въ истинномъ значеніи этого слова, ибо свтъ дневной туда не проникалъ. Египетскіе жрецы, незнавшіе ученія Христа, не доходили до той свирпой жестокости въ религіозныхъ преслдованіяхъ, какъ наша православная церковь, создавшая знаменитый бастіонъ — Суздальскій монастырь — крпость во имя того, кто училъ любви и всепрощенію. Это единственное, печальное отличіе нашихъ православныхъ монастырей отъ храмовъ сдой старины.

Упомянувъ о Суздальскомъ монастыр, мы не можемъ пройти молчаніемъ не мене знаменитаго бывшаго настоятеля и коменданта монастырской крпости о. Серафима Чичагова, нын сухумскаго епископа.

Сей доблестный воинъ, полковникъ артиллеріи, мняетъ мечъ на посохъ и постригается въ монахи съ тмъ, чтобы со временемъ стать тюремщикомъ несчастныхъ жертвъ нетерпимости православной церкви. Вмст съ этой своеобразной должностью, трудно совмстимой съ общехристіанскимъ,— не монашескимъ, конечно,— міровоззрніемъ, бывшій артиллеристъ становится врачомъ человческихъ недуговъ. Темный народъ сбирается толпами къ самозванному врачу. На замчаніе печати, что медицинская дятельность коменданта крпости нисколько не вяжется не только съ занимаемымъ имъ ‘высокимъ’ постомъ, но и съ его профессіональной военной подготовкой, бывшій артиллеріи полковникъ развязно заявилъ, что не дло печати входить въ оцнку его медицинскихъ познаній, тмъ боле, что самъ Боткинъ пользовался медицинскими указаніями смиреннаго монаха…

Но пальму первенства и всемірную славу въ области исцленія недуговъ человческихъ снискалъ Иванъ Ильичъ Сергіевъ, боле извстный подъ именемъ отца оанна Кронштадтскаго. Пастырь сей въ области медицины поистин творилъ чудеса и лчилъ не только прізжавшихъ къ нему страждущихъ, но и присылавшихъ ему прошенія, оплаченныя кредитными билетами. Этотъ великій магнетизеръ лчилъ и на разстояніи съ одинаковымъ успхомъ, при чемъ его исцленія близко граничили съ исцленіями и чудесами древняго міра.

Недаромъ же и создалась особая секта ‘іоаннитовъ’. Интересно остановиться на исторіи развитія этой знаменитой секты, насаждаемой протоіереемъ Кронштадтскаго собора.

Какъ извстно, вначал своей пастырской карьеры о. Сергіевъ избралъ благодарный путь: кром моленія о болящихъ духомъ, онъ совершалъ молебны объ исцленіи отъ тлесныхъ недуговъ. Нашлись люди, которые начали превозносить силу его молебновъ. Практика о. оанна постепенно расширялась и мало-по-малу онъ уподобился вышеупомянутому нами священнику Гесснеру, творящему чудеса ‘наложеніемъ рукъ’. Кронштадтскій пастырь былъ взятъ въ опеку нсколькими аферистами, сдлавшимися поистин его антрепренерами и монополизировавшими ‘чудесныя исцленія’ о. оанна. Эти проходимцы, овладвъ.— надо полагать,— волею послдняго, начали самымъ беззастнчивымъ способомъ рекламировать ‘святого батюшку’. Въ газетахъ извстнаго сорта постоянно появлялись панегирики о. оанну Кронштадтскому, приводились факты прозрнія слпыхъ, чудеснаго исцленія безнадежныхъ больныхъ, ‘отъ которыхъ вс профессора отказались’. Появилась особаго рода спеціальная литература объ о. оанн Кронштадтскомъ, портреты его, отпечатанные въ милліонахъ экземпляровъ, разсылались во вс концы Россіи, раздавались щедрой рукой народу безплатно. ‘Русскій Поломникъ’, редакція котораго столь близка къ о. оанну, разсылала, въ вид безплатной преміи, портретъ послдняго, исполненный на жести, весьма близко подходящій къ икон. Появились кружки, чашки, тарелки съ портретомъ о. оанна, словомъ, самая широкая, поистин американская реклама создала широкую популярность отцу Сергіеву, а невжество народа, направляемое ловкими антрепренерами-шарлатанами изъ ‘святого батюшки’ создало не больше, не меньше, какъ подобіе исуса Христа. Появилась особая секта ‘іоаннитовъ’.

оанниты признали, что второе пришествіе Христа осуществилось въ лиц о. оанна Кронштадтскаго, при чемъ мы не знаемъ попытокъ послдняго своимъ словомъ разсять мглу заблудшей паствы. Мы знаемъ лишь, что признанный новый ‘Христосъ’ громилъ всхъ, ‘заблудшихъ’, но только не своихъ ‘іоаннитовъ’. О. Сергіевъ съ усердіемъ, достойнымъ лучшаго примненія, ополчился, какъ намъ кажется не безъ умысла и цли, противъ Льва Николаевича Толстого и началъ безпощадно, при всякомъ удобномъ и неудобномъ случа, съ амвона и въ печати, преслдовать его.

— ‘Русскіе люди! Хочу я вамъ показать безбожную личность Льва Толстого’,— такъ обыкновенно начинались проповди ‘новаго Христа’. И личность Толстого, сугубо награжденная эпитетами ‘ужаснаго богохульника’, ‘извратившаго свою нравственную личность до уродливости, до омерзенія’ {См. ‘Миссіонерское Обозрніе’ за 1902 г.}, картинно, сочными красками описывалась православнымъ пастыремъ, забывшимъ, очевидно, что бшеная злоба и человконенавистничество чужды не только Христу, но и истинному Христову ученію.

‘Левъ съ когтями’ (sic!), ‘съ высокоподнятой головой’,— громитъ о. оаннъ,— клевещетъ на Россію, на ея правительство’. И достопочтимыи пастырь, въ пылу бшенаго гнва, въ своемъ заступничеств за Россію и ‘правительство’, сожалетъ, что Левъ Толстой ‘не казненъ и не повшенъ за свое безбожіе, за хулу на Бога, а живетъ бариномъ въ своей Ясной Полян и гуляетъ на полной свобод’. Дале языкъ пастыря развязывается во всю: Левъ Толстой ‘истый отецъ діавола, ибо сказано: ‘вы отца вашего діавола есте’ (M. 8, 44) {Тамъ же.}.

Насъ нисколько не удивляютъ подобныя антихристіанскія рчи. Цль оправдываетъ средства, а цль ясна, какъ Божій день. Какъ извстно, согласно писанію, второе пришествіе Христа должно сопровождаться появленіемъ антихриста. Дабы укрпить вру ‘іоаннитовъ’ о. оаннъ и создаетъ такового въ лиц всемірно-извстнаго Льва Николаевича Толстого. Отлученіе послдняго отъ церкви сдлано было, надо думать, но безъ вліянія оанна Кронштадтскаго, косвенно получившаго этимъ актомъ какъ бы санкцію своего божественнаго происхожденія.

Дале по писанію Христосъ долженъ быть окруженъ ангелами и святыми. И они налицо: Богородица — это двица Порфирія Киселева, Архангелъ Михаилъ — это живущій при Киселевой ярославскій парень Михаилъ Ивановичъ Петровъ. Мироносица Соломонія — это двица Екатерина Рогачева — и т. д. безъ конца.

Въ весьма недавнемъ прошломъ печать не смла касаться дятельности о. оанна и его сподвижниковъ и сподвижницъ. На всемъ этомъ лежало табу. Даже упомянуть вскользь при судебныхъ отчетахъ, что бывшій матросъ Мотинъ, умудрившійся украсть съ казенныхъ дровъ 80 тысячъ рублей, ‘состоялъ при о. оанн’, или что о. оаннъ былъ ‘дружественно расположенъ’ къ бывшему кронштадтскому полицеймейстеру Шафрову, этому патрону веселыхъ домовъ и покровителю блыхъ рабынь, намъ не было позволено. Нельзя было сообщать и о томъ,что о. оаннъ является боле охотно къ тмъ купцамъ, которые могутъ оплатить весьма высокимъ гонораромъ его визитъ, при чемъ повизитная плата, во избжаніе всякихъ недоразумній, вносятся лучше всего авансомъ впередъ.

О кронштадтскомъ пастыр можно было писать только въ извстномъ дух — воспвать ему хвалебные гимны и превозносить его святость. Безпрепятственно распространялись описанія. длаемыхъ имъ чудесъ, изъ которыхъ не малая доля потомъ опроверглась,— увы!— только не самимъ ‘чудотворцемъ’.

Такимъ цензурнымъ, искусственнымъ способомъ формировалось общественное мнніе, который въ итог и привелъ къ образованію секты ‘іоаннитовъ’.

Сподвижники отца оанна подчеркиваютъ слова апостола Павла: ‘Все мн позволительно, но не все полезно’ (I Кор. 10, 23) и толкуютъ это такъ, что дымъ табачный въ ихъ устахъ — благоуханіе ладона, водка — святая вода, воровство — освобожденіе людей отъ богатства, мшающаго имъ войти въ жизнь вчную, развратъ — подвигъ ‘сестеръ’ умерщвляющій плоть и т. д. Кронштадъ, благодаря о. оанну, привлекшему несмтныя полчища хулигановъ-іоаннитовъ, превратился въ грязную клоаку, въ ‘центральный домъ терпимости’. Воздухъ Кронштадта напоенъ чмъ-то нечистымъ, отравляющимъ… оанниты съ давнихъ поръ свили себ теплое и прочное гнздо въ Кронштадт и жестоко развращаютъ и нагло обираютъ наивныхъ поломницъ и поломниковъ. Кронштадскій соборъ становится въ ряды древнихъ храмовъ богини Изиды и Артемиды…

Кающіяся ‘Магдалины’ изъ іоаннитокъ длаютъ пикантныя и скандальныя разоблаченія. Одна изъ такихъ ‘Магдалинъ’ принесла въ редакцію ‘Пет. Газ.’ письмо ‘одного изъ главныхъ руководителей’ секты іоаннитовъ, ‘руководитель’ между прочимъ писалъ разочарованной ‘Магдалин’:

‘Если дома и если любишь, то скажи, а не любишь — откажи и пришли сказать, когда мн dидть рай Магометовъ’.

‘Ma cher la petite (французское правописаніе подлинника). Это письмо не надо распечатывать, оно открыто. Если съ Гейшей нашли возможнымъ заключить миръ, отчего намъ не подумать о перемиріи. Физически невозможнаго въ этомъ ничего нтъ. Vae victes — горе побжденнымъ, но если вопросъ объ ‘indemnit’ или ‘remboursement’ будетъ поставленъ въ предлахъ возможнаго и справедливаго, можно думать, конфликтъ уладится. Въ Портсмутъ хать не зачмъ, такъ какъ адресъ возможной мирной конференціи теб извстенъ, но не позже завтрашняго утра до 12 час. дня.’ Не лишено ‘апостольской’ пикантности… Но ‘Магдалина’ довольно ршительно заявила: ‘я сегодня была у градоначальника’. Тутъ ужъ, собственно, не знаешь, кому сказано: ‘vae victis!’

Денной грабежъ происходитъ столь цинично и откровенно, что крики: ‘караулъ, грабятъ!’ все чащей чаще слышны въ Кронштадтскихъ притонахъ, оперирующихъ подъ вывской о. оанна. Лишь съ недавняго времени эти крики и жалобы слабымъ эхомъ стали отдаваться въ печати.

Что же длаетъ о. оаннъ Кронштадскій для уничтоженія этой безстыдной вакханаліи? Знаетъ ли о. оаннъ, что его приближенные ‘апостолы’ обираютъ и развращаютъ народъ? Съ такимъ наивнымъ вопросомъ обратился журналистъ В. П—въ къ новоявленному ‘Христу’.

— Знаю,— отвчалъ ‘Христосъ’.

— Почему же вы ихъ не разгоните?

— Потому что, если я ихъ разгоню, явятся другіе, еще боле алчные.

Отвтъ въ устахъ пастыря весьма оригинальный, чтобы не сказать боле. Законъ не потворствуетъ мошенникамъ изъ боязни, что на мсто мошенника явится архи-мошенникъ. Вдь достаточно со стороны о. оанна одного слова осужденія — прямого и честнаго — чтобы вс обираемые и опозориваемые знали, что ихъ обираютъ, и чтобы вся эта эксплоатація тьмы и невжества давнымъ давно превратилась.

Но пастырь молчитъ…

Когда же кронштадтское темное царство пожелало освтить печать, получившая для этого нкоторую возможность, такъ какъ кронштадтскія грабительства разбирались гласнымъ судомъ, то новоявленный ‘Христосъ’ не смолчалъ. Онъ дважды выступилъ въ защиту главной ‘вакханки’, бывшей проститутки Порфиріи, которая, благодаря особенному покровительству и любви о. оанна, превратилась въ ‘богородицу’ и изъ этого званія извлекала всяческія матеріальныя выгоды.

Мало того: въ своей проповди на Страстной пятниц (въ 1905 г.) о. оаннъ ополчился противъ ‘газетныхъ борзописцевъ’, которые, ‘подобно ста собакъ, изрыгаютъ всяческую хулу’… Темное царство нашло своего ‘свтлаго’ защитника. ‘Богородицы’, ‘архангелы Михаилы’, ‘мироносицы’ живутъ въ буквальномъ смысл слова ‘у Бога за пазухой’.

Только все же ‘лай газетныхъ борзописцевъ’ заставилъ наконецъ столь дружественно расположенное къ о. оанну и столь часто защищаемое имъ ‘правительство’ назначить особую комиссію для выясненія не только всей кронштадтской вакханаліи, по и той роли — активной и пассивной — какую въ этой печальной исторіи сыгралъ соборный пастырь.

Невольно мысль отказывается понимать странность, души ‘новоявленнаго Христа’. Въ юрьевскомъ университет были избраны въ почетные члены между прочими Л. II. Толстой и о. оаннъ. Послдній вернулъ, свой дипломъ съ слдующимъ характернымъ для православнаго пастыря письмомъ:

‘Удивляюсь,— писалъ о. оаннъ,— малодушію и рабскому преклоненію профессоровъ предъ лицомъ г. Толстого и удину… Подъ одной категоріей съ безбожникомъ быть не желаю’. И вотъ столь нетерпимое отношеніе къ сосдству Толстого даже только на бумаг въ университетскихъ спискахъ уживается съ покровительствомъ и любовью къ божественной ‘богородиц’ Порфиріи, извлекающей изъ этой любви кредитные билеты, вмсто справедливо заслуженныхъ желтыхъ…

Впрочемъ дятельность почтеннаго пастыря начинаетъ выясняться и роли перемняются. Не такъ давно Саратовское учительское общество ‘освободило’ его высокопреподобіе отъ званія почетнаго члена учительскаго общества, возвративъ ему вс средства, которыя онъ благоволилъ внести въ кассу общества. Такое почетное освобожденіе было вызвано отчасти отношеніемъ его къ еврейскимъ погромамъ.

‘Съ сокрушеніемъ сердечнымъ,— пишетъ саратовское учительское общество,— мы усмотрли, что вы не только не слдуете божественнымъ завтамъ Христа, призывавшаго и эллиновъ и іудеевъ къ братству и любви, не только не стали, какъ пастырь добрый, на защиту угнетенныхъ, но своимъ пастырскимъ словомъ обвинили избіенныхъ евреевъ и оправдали избившихъ эллиновъ’.

Отецъ оаннъ можетъ сказать въ свое оправданіе: ‘того требовало ‘правительство’ въ лиц генералъ-майора Трепова’. Но думается намъ, что сетъ злобу и раздоръ о. оаннъ не только за страхъ, но и за совсть. Въ этомъ насъ убждаетъ слдующее поученіе противъ русской печати и интеллигенціи.

‘Наши именуемые интеллигенты не врятъ въ воскресеніе мертвыхъ и безсмертіе души человческой, въ праведное всмъ воздаяніе, въ вчное блаженство, праведныхъ и вчную муку гршниковъ нераскаянныхъ,— и оттого сбились совершенно съ жизненной, разумной, божественной основы и стали не интеллигентами (разумными), а безумными, длающими совершенно безумныя дла, прониклись ненавистью къ вр, къ христіанскому благочестію, къ истин и правд, ко всему святому, честному и похвальному, провозгласили дикую свободу своимъ безсмысленнымъ страстямъ, объявили войну начальству (sic!), предались неповиновенію, всякому безчинству, убійству среди благо дня,— всякой лжи и клевет на тхъ, которые имъ ненавистны, провозгласили словомъ и дломъ такъ-называемый терроръ и самыя власти держатъ въ страх, между тмъ какъ они сами должны были бы бояться власти: ибо сказано: ‘нсть власть, аще не отъ Бога, сущія же власти отъ Бога учинены суть’ (Римл. 13, 4).

И вотъ что удивительно: власть боится употреблять мечъ противъ заносящихъ мечъ или бросающихъ убійственные снаряды, между тмъ какъ крамольники безнаказанно употребляютъ убійственное оружіе противъ властей, власть не владетъ даннымъ ей отъ Бога мечомъ’.

Неправда ли какая милая аттестація русской интеллигенціи, всему русскому обществу! Если о. оаннъ судитъ объ интеллигенціи по своимъ ‘апостоламъ’, мечтающимъ не о царствіи небесномъ, а о ра Магомета, то пастырь правъ. Но все же бросать столь легкомысленное, огульное обвиненіе русскому обществу, называть его безумнымъ, ненавидящимъ христіанскую вру, правду и честность, со стороны ‘разумнаго’ пастыря нсколько странно. Конечно интеллигенты не могутъ преклоняться передъ проститутками-богородицами, хотя бы он и пользовались любовью и ласками новоявленнаго ‘Христа’, ‘божественныя’ словеса котораго упрекаютъ власть въ страх обнажить мечъ. ‘Не жалть патроновъ!’ — видимо для православнаго пастыря мра слишкомъ невинная. Онъ хотлъ бы большаго… Такъ ли училъ истинный Христосъ и въ сколь грязныя руки попало это ученіе!.. Самые отъявленные атеисты и безбожники не доходили до такой циничной узурпаціи ученія Христова. А вотъ перлъ поученія о печати и писателяхъ. Радуйтесь и ликуйте, гг. Грингмуты и Берги:— и вы нашли своего единомышленника и защитника!

‘Всми силами,— проповдуетъ о. оаннъ,— добивались они отъ правительства этой свободы, и — добились. Но что же это за свобода?— Свобода иныхъ скорописцевъ писать и печатать все, что ни попало на глаза, что только пришло на умъ,— или то, чмъ бы можно напакостить ненавидимому человку, или обществу (?!), и — прежде всего — свобода обливать литературною грязью свою же пишущую братію (слушайте, слушайте, гг. Берги и Грингмуты!), братію добросовстную, врующую, разумную, искреннюю, патріотическую,— истинную соль, свтъ литературы (ой-ой ой!). Что же это за свобода? Это — возстаніе, чернильный походъ противъ истинной свободы, попытка уничтожить въ печати все, что есть истиннаго, разумнаго, идеальнаго, прекраснаго, твердаго въ вр, политик, общежитіи, въ семь, воспитаніи, въ домашнихъ и общественныхъ работахъ, въ государственномъ управленіи. Въ особенности въ хуленіи православной вры превзошелъ всхъ графъ Левъ Толстой (и тутъ-то онъ не забытъ), совершенный отступникъ отъ Бога, поклонникъ своего я, поклонникъ слпого разума человческаго. Гршили наши предки, но грхъ грхомъ и называли, а ныншніе либералы, согршая, стараются грхъ оправдать. какъ будто онъ законное дло.— Возьмите вы грхи похоти плотской: все это по ихъ ученію не только простыя слабости человческой природы, но и законы природы, ея требованія. Находятся между ними такіе, которые боготворятъ и самую страсть плотскую, какъ въ древности поклонники Артемиды. И вся эта мерзость печатается, и ее читаютъ, и о ней разсуждаютъ безъ омерзенія, безъ отвращенія, какъ будто о достойномъ вниманія’.

Мало ли что печатается! И поученія о. оанна тоже появляются въ печати…

Если говорить о ‘либералахъ’, то зачмъ же замалчивать епископа, который въ бытность инспекторомъ академіи, совершалъ гнуснйшія преступленія надъ ввренными его попеченію учениками. Почему не упомянуть о ‘святомъ старц Зосим’, воспользовавшемся своимъ положеніемъ и саномъ для того, чтобы растлть не одинъ десятокъ двочекъ-послушницъ въ женскомъ монастыр. Если первый еще продолжаетъ епископствовать, то второй за ‘законъ природы’ теперь наслаждается природой въ мстахъ отдаленныхъ, увы! безъ святости сана, который съ него ‘за слабость человческую’ снятъ.

Заговоривъ о ‘похоти плотской’, мы обращаемся къ о. оанну съ покорнйшей просьбой разршить наше недоумніе, длящееся съ 1898 года по поводу загадочной исторіи съ его ‘воспитанницей’, стремительно выданной замужъ съ извстнымъ ‘приданнымъ’за мало знакомаго ей человка, нкоего фармацевта Эл—ра, получившаго вмст съ собольими шубами и прочими вещественными доказательствами добросердечія протоіерея кронштадтскаго собора, возможность пріобрсти… аптеку въ Витебской губерніи.

Мы, ‘безумные интеллигенты и либералы’, называемъ отношеніе о. оанна къ своей ‘воспитанниц’, ‘законнымъ дломъ’, свидтельствующимъ объ его отцовской и христіанской любви къ своимъ ‘воспитанницамъ’. Но наша номенклатура, какъ извстно, расходится съ номенклатурой о. оанна. По нашимъ понятіямъ — ‘законное дло’, но его — грхъ. Не ошибаемся ли мы хоть на этотъ разъ? Разъясните, разгоните, о. оаннъ, ‘належащую мглу русскихъ интеллигентовъ’! Или за васъ намъ отвтитъ свободная печать, не связанная отнын запретительными циркулярами и предписаніями, а отвтственная лишь по суду?

Отъ врачей духовныхъ перейдемъ къ свтскимъ. Поговоримъ о врачахъ и докторахъ медицины.

Насколько эти университетски образованные люди компетентны въ наук, судить не намъ, профанамъ. Отсылаемъ любопытнаго читатели къ покаянной исповди Вересаева: ‘Записки врача’. Авторъ этихъ записокъ, сынъ извстнаго тульскаго врача Смидовича, самъ врачъ, бывшій ординаторъ барачной больницы въ память Боткина въ Петербург, чистосердечно сознался въ томъ, въ чемъ не сознаются тысячи его коллегъ — въ крупномъ дефицит врача при изученіи медицины. Не желая эксплоатировать довріе своихъ паціентовъ, Смидовичъ (Вересаевъ) предпочелъ отказаться отъ занятій медициной и публично объяснить свой поступокъ. Такое нарушеніе врачебной тайны вызвало цлую бурю въ медицинскомъ мір. Спеціальная медицинская пресса забила тревогу. Авторъ ‘Записокъ врача’ подвергся остракизму, былъ признанъ чуть ли не психопатомъ и во всякомъ случа врачомъ-невждою, умственно и развитымъ, не осилившимъ премудрости современной медицины. Послднее обстоятельство не помшало Вересаеву встать въ ряды нашихъ писателей и занять въ нихъ далеко не послднее мсто. Не станемъ останавливаться на знаменитыхъ профессорахъ, кричавшихъ чуть ли ‘не слово и дло’, дабы уничтожить своего врага и супостата. Не осуждаемъ ихъ, ибо они защищали врачебную этику, столь грубо попранную ихъ же собратомъ-врачемъ Смидовичемъ. На почв лишь полной вры паціентовъ къ профессіоналамъ-врачамъ возможно исцленіе. Нельзя уничтожать этой вры, ибо это не въ интересахъ больныхъ’. Ну еще бы! Интересы больного у врачей всегда были на первомъ план…

Простой народъ, нашъ крестьянинъ, боится больницы и предпочитаетъ лчиться у ученаго знахаря. Фактъ засвидтельствованный самими врачами. Явленіе это объясняется тми же врачами весьма быстро и просто: — невжествомъ народа. Быть можетъ ршеніе и справедливое, но лишь отчасти. Тотъ же невжественный народъ валомъ валитъ, если можно такъ выразиться, въ частныя вольныя аптеки, т самыя аптеки, гд, какъ принято думать, лкарства по своей дороговизн мало доступны для обнищавшаго народа. Если невжественный народъ знаетъ и вритъ въ силу лкарства, то почему же онъ съ такимъ недовріемъ относится къ врачу, къ больниц? Вдь врачъ и есть тотъ ‘ученый’ человкъ, которому, лучше чмъ кому иному, извстно въ какихъ случаяхъ какое лкарство должно примнить.

‘Лчите насъ безъ оскорбленій!’ — вопль вырвавшійся изъ груди 200 тысячъ петербургскихъ рабочихъ, шедшихъ въ историческій день 9-го анваря 1905 г. къ ‘Царю-батюшк просить защиты’.

‘Лчите насъ безъ оскорбленій!’ не въ этихъ ли четырехъ словахъ, написанныхъ въ челобитной, и заключается весь смыслъ, вся горечь народнаго страха передъ зданіемъ больницы, передъ ея представителемъ-врачемъ?!

Если гуманный докторъ Дворяшинъ, психически больной, былъ убитъ въ одной изъ петербургскихъ лчебницъ, убитъ не взирая на званіе врача и генеральскій чинъ, то что же предстоитъ испытать крестьянину или рабочему, попавшему въ такую ‘лчебницу’. Страшно подумать!

А подумать необходимо, ибо случаи убійства и битья больныхъ далеко не единичные, но рдко они проникаютъ въ печать, благодаря той же пресловутой ‘врачебной тайн’, толкуемой весьма широко и пространно. Неудовлетворительность постановки медицинской помощи у насъ слишкомъ рзко вопіюща, чтобы объ ней молчать.

Если петербургскія столичныя больницы представляютъ изъ себя по словамъ ревизующихъ ихъ {Смотри думскіе отчеты о ревизіи Александровской городской больницы за 1905 г.} ‘нчто невроятное’, гд больные питаются впроголодь, гд лучшее мясо идетъ на бифштексы господъ служащихъ, а больнымъ предлагаютъ одн лишь голыя кости, гд блье невозможно грязное, втеръ свободно гуляетъ по палатамъ и коридорамъ, и больные мерзнутъ и простужаются и проч. и проч., то, спрашивается, какіе же царятъ порядки въ больницахъ, затерявшихся въ глуши деревенской, въ больницахъ безконтрольныхъ, не вдающихъ никакихъ ревизій?! Пища чуть не св. Антонія и собачій холодъ — обыденные спутники этихъ горе-больницъ. Картины слишкомъ безотрадны и слиткомъ знакомы, чтобы на нихъ долго останавливаться. Да и паціенты этихъ ‘страшныхъ’ больницъ — нашъ безправный, забитый и томный, ‘невжественный’ деревенскій людъ. ‘Мужикъ’ ко всему привыкъ. Стоитъ ли его нжить и лелять въ больниц? Церемоніи тутъ не къ мсту. Чмъ проще, тмъ лучше. По-спартански…

Но посмотримъ какъ обходятся наши эскулапы съ ‘господами’, тми несчастными больными, что зачастую тратятъ послднее достояніе, отправляясь на минеральныя воды, въ чаяніи тамъ обрсти исцленіе.

Предоставляемъ слово журналисту Рев:

‘Заканчивая свои бглыя замтки о кавказскихъ минеральныхъ водахъ въ ныншнемъ (1905) году, я не могу не отмтить одного явленія, имющаго для жизни этихъ водъ первостепенное значеніе. Наблюдая не разъ за больными, томящимися у различныхъ источниковъ, я думалъ, что если бы вра дйствительно ‘спасала’, то большая часть больныхъ посл перваго же стакана какого-нибудь источника 17 возвращалась бы домой исцленною. Нужно наблюдать самому, чтобы видть съ какимъ благоговніемъ, съ какой убжденностью въ цлебномъ могуществ кавказскихъ водъ приступаютъ больные къ лченію и продолжаютъ его, чтобы разв уже въ самомъ конц убдиться, что очень многими изъ нихъ время и деньги потрачены даромъ и что слава Богу, если здоровье ихъ не ухудшилось. Причина этому простая, но къ сожалнію далеко немногимъ извстная, и причина эта — дятельность мстнаго медицинскаго персонала.

На почв полной вры больныхъ во всеисцляющую силу кавказскихъ водъ, развилось самое безобразное шарлатанство, самая безсовстная эксплоатація больныхъ мстными, тоже и прізжими докторами, которые въ просторчіи и именуются ‘гастролерами’. Если оставить въ сторон незначительное меньшинство людей, дйствительно интересующихся наукой, стремящимися понять наблюдаемыя ими явленія и, по мр возможности, изучать силу и значеніе мстныхъ водъ,— необходимо будетъ признать, что огромное большинство прізжающихъ сюда врачей имютъ одну лишь задачу — наживу насчетъ больныхъ, рекламируя себя на каждомъ шагу. Прежде всего, большинство это — невжды въ бальнеологіи, хотя и невжды поневол. ни въ одномъ нашемъ университет каедры бальнеологіи нтъ, и огромному большинству нашихъ врачей наука эта совершенно неизвстна. Между тмъ, являясь на воды, они, ничтоже сумняшеся, немедленно начинаютъ ‘практиковать’, назначая разные пріемы ‘лченія’, вся суть такого ‘лченія’, насколько я могъ замтить, заключается главнымъ образомъ въ томъ, чтобы произвести впечатлніе на больного, который, въ подавляющемъ большинств случаевъ, уже ровно ничего не понимаетъ ‘въ кавказскомъ лченіи’ и все ему прописываемое свято чтитъ за истину.

Больной готовъ видть необычайныя знанія и ученость въ доктор, когда тотъ говоритъ ему: ‘По утрамъ, часовъ въ 7, пейте No 17, четверть стакана западной и четверть стакана восточной струи, а вечеромъ — три четверти стакана источника No 4. Выпивая по глотку, длайте пятьдесятъ шаговъ впередъ и назадъ и черезъ день приходите ко мн’. Это вовсе не шаржъ, это я лично наблюдалъ массу разъ. И нужно видть съ какой врой эти бдняки пьютъ свои ‘глотки’ и отмриваютъ ‘шаги’, боясь не допить капли воды и сдлать лишнюю прогулку. Они не понимаютъ, что суть наставленій скрыта въ словахъ: ‘черезъ день приходите ко мн’ и мысленномъ добавленіи: ‘и приносите три рубля’. И приносятъ, приносятъ до тхъ поръ, пока опустетъ карманъ, и когда приходится возвращаться домой, тогда врачъ утшаетъ: ‘не поправились? Ничего, ничего, это всегда такъ бываетъ, ибо дйствіе лченія скажется только тогда, когда вы будете уже дома’. Я могъ бы разсказать массу случаевъ наглаго издвательства господъ ‘гастролеровъ’ надъ больными, издвательства, которое извстно здсь очень многимъ. Живутъ между собою эти господа, конечно, какъ котъ съ собакой, ибо каждый для другого конкурентъ. Очень многіе ‘гастролеры’ практикуютъ прямо невозможные пріемы уловленія паціентовъ. Они содержатъ цлые штаты спеціальныхъ провокаторовъ, которые разъзжаютъ по желзной дорог между группами въ качеств больныхъ и подговариваютъ дйствительныхъ больныхъ лчиться именно у своего патрона, который ‘поистин творитъ чудеса’. Такими провокаторами кишатъ мстные парки и всякія мста лчебныхъ собраній больныхъ. Кто знаетъ, насколько больные, а особенно нервные — разговорчивы и о своихъ недугахъ, и въ то же время легковрны, тотъ легко пойметъ, на сколько плодотворна бываетъ дятельность такихъ провокаторовъ. Нкоторые здшніе ‘гастролеры’ умудряются ‘принимать’ по 60—80 больныхъ въ день… Можете себ представить, что это за ‘пріемы’ и много ли больные могутъ извлечь изъ нихъ пользы! ‘Консультаціи’ здсь оплачиваются отъ 10 до 50 руб., смотря по тому, сколько съ кого могутъ взять. Безъ преувеличенія, скажу, что медицинская часть на водахъ — это ихъ наиболе темное пятно, ибо обманъ здсь практикуется прямо въ поражающихъ размрахъ. Какъ удастся впослдствіи урегулировать этотъ вопросъ — предугадывать не берусь, но что его необходимо урегулировать — это вн всякаго сомннія’.

Свтъ противъ шарлатанства — вотъ единственный выходъ. Свободная печать не замедлитъ направить свой прожекторъ и освтить всхъ ‘гастролеровъ’, прикрывающихъ свое шарлатанство и эксплоатацію болящаго люда университетскими дипломами и ‘учеными’ диссертаціями.

Мы, съ своей стороны, могли бы привести тысячи шарлатанскихъ пріемовъ, усвоенныхъ врачами въ своей ‘практик’ не только для улавливанія и наглаго обиранія паціентовъ. Останавливаемся на нсколькихъ, боле характерныхъ случаяхъ. При этомъ умышленно выбираемъ только т, которые имли мсто не гд-нибудь въ глуши, а въ столицахъ.

Нсколько лтъ тому назадъ врачъ-акушеръ производилъ операцію паціентк А. По разсянности или преступной халатности операторъ забылъ въ полости живота оперируемой хирургическій инструментъ и зашилъ животъ. Складывая свои инструменты, врачъ не досчитался одного изъ нихъ и началъ искать, но поиски были тщетны. Сомнніе, не остался ли инструментъ въ полости живота было высказано хирургу окружающими. Но онъ поспшилъ усыпить подозрніе, заявивъ, что инструментъ наврное найдется. И дйствительно, на второй день потеря нашлась въ складкахъ простыни больной, нашелъ инструментъ самъ врачъ, пріхавшій провдать паціентку. Операція оказалась не совсмъ удачной. Сильное повышеніе температуры, невыносимыя боли въ полости живота. Врачъ успокаивалъ, что ‘это ничего, такъ и должно быть’ и впрыскивалъ болеутоляющій морфій. Наконецъ мученія дошли до своего апогея, и, несмотря на протесты врача, былъ созванъ консиліумъ. Консультанты ршили произвести вторичную операцію. Послдняя дала неожиданные результаты: изъ полости живота былъ извлеченъ забытый инструментъ! Здсь все разъяснилось. Хирургъ сознавъ, что онъ сдлалъ ошибку, ршилъ скоре пожертвовать жизнью паціентки,— благо она ему ничего не стоитъ, чмъ нанести ущербъ своей репутаціи. Чтобы успокоить окружающихъ, усыпить ихъ подозрніе и замять непріятный инцидентъ съ утеряннымъ инструментомъ, онъ покупаетъ точно такой же и… подбрасываетъ больной въ кровать. Дло это разбиралось въ петербургскомъ окружномъ суд, врачъ былъ приговоренъ къ незначительному штрафу въ пользу потерпвшей. Заслуженной же кары за умышленное мошенничество онъ не понесъ.

А вотъ и другой ‘цлитель’, подвизавшійся въ другой столиц — первопрестольной Москв. Несчастными жертвами его ‘практики’ сдлалась по преимуществу учащаяся молодежь. А ‘практика’ врача была поистин чудовищна! Этотъ ‘цлитель’, пользуя своихъ юныхъ паціентовъ, длалъ имъ прививки… сифилиса. Да, сифилиса! Приходящіе къ нему дти и юноши возвращались зараженные ужаснйшей изъ болзней. Доврчивая молодежь не знала, что якобы исцляющіе уколы были носители-страшнаго яда, полчившаго ихъ молодое тло и душу на всю жизнь. Нтъ ничего тайнаго, чтобы не сдлалось явнымъ. Этотъ зврь,— назвать человкомъ мы его не ршаемся,— очутился на скамь подсудимыхъ. На суд выяснилось, что прививки онъ длалъ отнюдь не съ научною цлью, а единственно ради расширенія круга своихъ паціентовъ и паціентокъ, тмъ боле, что ‘секретныя’ болзни — весьма доходная практика. Палача-врача, искалчившаго навки не одну сотню молодыхъ жизней приговорили къ шести мсяцамъ тюрьмы.

Въ той же Москв, лтомъ 1905 г., совершенно случайно было открыто сыскной полиціей своеобразное лчебное заведеніе доктора медицины М. Этотъ ученый медикъ направилъ вс свои познанія на уничтоженіе рода человческаго. Онъ производилъ такъ называемые ‘аборты’, искусственные выкидыши у беременныхъ женщинъ и взималъ съ нихъ, смотря по состоянію, отъ 50 до 1.000 и боле рублей.

‘Практика’ среди двицъ богатыхъ купцовъ давала обильную жатву и въ короткое время сей другъ человчества составилъ крупное состояніе и пріобрлъ нсколько каменныхъ домовъ. Лчебница доктора была подъ ‘контролемъ’ московскаго врачебнаго управленія, и полиція не наблюдала за ‘практикой’ почтеннаго эскулапа. Возмутительныя преступленія полиція открыла совершенно случайно, по заявленію нкоего г. В., жена котораго подверглась, безъ вдома и согласія мужа, какой-то операціи, произведенной въ женской лчебниц доктора медицины М. Произведеннымъ разслдованіемъ было установлено, что покойная, имя въ супружеств троихъ дтей, больше имть ихъ не желала, и когда она снова забеременла, то воспользовалась услугами агентши, женской лчебницы, гд ей за 50 р. охотно согласились сдлать преступную операцію. Операція, повидимому, сдлана была неудачно: у больной появились весьма сильныя боли, и она хотла оставить лчебницу. Очутившись въ рискованномъ положеніи, докторъ, для сокрытія слдовъ преступленія, прибгъ къ вторичной операціи — совершеннаго удаленія матки — слдствіемъ чего была смерть -совершенно здоровой, молодой, 29-лтней женщины.

При осмотр ‘лчебницы’ полиціей найдена переписка и всевозможныя записи, доказавшія, что докторъ медицины постоянно и исключительно занимался доходной практикой — вытравленіемъ плода у женщинъ, не желавшихъ имть дтей. Сколько убилъ человческихъ жизней этотъ достойный медикъ — точно не выяснено, но жертвы должно считать тысячами. Спрашивается, понесетъ ли наказаніе сей человколюбивый врачъ, или эти возмутительныя преступленія останутся безнаказанными, какъ остаются безнаказанными тысячи преступленій, совершаемыхъ врачами, благодаря ихъ невжеству, халатности, легкомыслію, или инымъ причинамъ?

Вотъ образчикъ одного изъ преступленій, совершеннаго врачомъ и до сихъ поръ не нашедшаго достойнаго возмездія. Приводимъ цликомъ безхитростный разсказъ несчастнаго отца убитаго ребенка. Печальная повсть эта помщена въ вид письма въ редакцію въ ‘Харьковскихъ Губернскихъ Вдомостяхъ’ и въ 33 номер ‘Русскаго Дла’ отъ 13-го августа 1905 г.

Вотъ это письмо:

‘М. Г., г. редакторъ! Надюсь, что настоящее письмо найдетъ мсто въ редактируемой вами газет и, безъ сомннія, факты, въ немъ изложенные, обратятъ вниманіе общества и властей, коимъ надлежитъ это вдать, и они займутся разслдованіемъ дла и. обнаружатъ всю его неприглядную суть. Дло было въ Славянск, гд я имю постоянное жительство и работаю на содовомъ завод.

20 декабря минувшаго года, я пригласилъ город-, скую акушерку Статкевичъ, къ своей жен, которой насталъ часъ разршенія отъ бремени. Статкевичъ нашла положеніе жены опаснымъ и признала необходимымъ присутствіе акушера, безъ котораго не ршалась приступить къ длу. Былъ приглашенъ акушеръ Гринбергъ, имющій въ г. Славянск свой родильный пріютъ. Когда Гринбергъ прибылъ,— роды уже начались. По осмотр больной, онъ увидлъ, что одна ручка ребенка вышла изъ прохода матки. Онъ привязалъ къ ручк ребенка веревку и сталъ тащить, приглашая помогать ему и Статкевичъ. Убдившись въ безполезности такого пріема, онъ отрзалъ ножницами руку. Затмъ, вытащивъ другую ручку ребенка, онъ примнилъ такой же пріемъ, и когда послдній оказался тоже неудобнымъ, то онъ сталъ отрзать руку, а когда не могъ этого сдлать, то просилъ окончить Статкевичъ, что она и исполнила. Затмъ, вложивъ об руки въ проходъ матки родильницы и вытащивъ ребенка, Гринбергъ бросилъ его на полъ. Ребенокъ оказался живымъ и сталъ неистово кричать. Гринбергъ сталъ зажимать ему ротъ, душить его, зажимать тряпкою ротъ и приказывать акушерк задушитъ его. Когда все это не помогло, то Гринбергъ приказалъ Статкевичъ перерзать ребенку жилы. Наконецъ, когда и это не помогло, онъ сталь ножницами колоть ребенка, и въ конц-концовъ пробилъ ему ножницами темя, чмъ и лишилъ его жизни. Жена моя, не видя всего происходившаго, спросила Гринберга: ‘живъ ли ребенокъ’? Послдовалъ отвтъ: ‘лежи, когда лежишь’. Во все время происходившаго, братъ моей жены, Иванъ Савичъ Пархоменко, со слезами просилъ Гринберга не мучить ребенка, желая его окрестить, но просьбы его остались втун.

По окончаніи всего совершившагося, Гринбергъ потребовалъ за свое посщеніе 3 руб. и ухалъ. Ухала тоже и Статкевичъ, получивъ 2 руб. Посл этого, Статкевичъ была два раза по приглашенію. Такимъ образомъ, больная оставалась безъ всякой помощи и надзора три недли. Приглашенный фельдшеръ Тимофевъ, по осмотр больной, нашелъ ея положеніе опаснымъ. У нея оказалось въ матк нагноеніе, издававшее страшное зловоніе. По совту Тимофева, Пархоменко повезъ жену въ земскую больницу, гд ее осмотрли и нашли въ положеніи, угрожающемъ смертью, и посовтовали отвезти ее въ лчебницу Гринберга. Послдній не принималъ больной, но по усиленной просьб Пархоменка и его намреніи оставить больную, принялъ ее при условіи уплаты 60 р. въ мсяцч, Денегъ не было налицо. Пархоменко уплатилъ за полмсяца 30 руб., а остальные оказалось уплатить положительно невозможно. По неоднакратному настоянію Гринберга, больная была взята изъ лчебницы черезъ 12 дней. Пархоменко получилъ черезъ полицію отъ Гринберга 6 рублей. По пути съ больною въ земскую больницу Пархоменко встртилъ на дорог чле109 новъ мстной городской управы Пруткаго и Сидорешса и разсказалъ имъ обо всемъ происшедшемъ. Они предложили ему подать въ городскую управу письменное заявленіе, получивъ которое, препроводили его для разслдованія городскому врачу Титову. Послдній пригласилъ акушерку Статкевичъ, объяснившую ему вс подробности дла, а онъ отослалъ послднее врачебному инспектору, прізжавшему въ Славянокъ для разслдованія и, пообдавши у Титова, спросилъ меня, но не записалъ моего показанія и ухалъ во-свояси. Дло было подано прокурору, и по порученію его производилось разслдованіе приставомъ г. Славянска, вызвавшаго Пархоменка для спроса въ присутствіи судебнаго слдователя, который отказывается въ настоящее время незнаніемъ дла. Въ март и мн я подавалъ жалобы прокурору, но извстія не получалъ до прізда своего въ Харьковъ. 27 сего іюня я обратился въ Харьков къ господину прокурору. Оказалось, что дло это онъ очень хорошо помнитъ и что оно прекращено на совщаніи врачей, бывшемъ въ присутствіи его. Такимъ образомъ, на основаніи одного только полицейскаго дознанія, безъ слдствія и суда, прокурорская власть прекратила дло безъ сообщенія о немъ окружному суду, которому она, кажется, подчиняется нкоторымъ образомъ. А мн не дали знать и, кажется, не предполагалось этого. Неужели это дло такъ и заглохнетъ? Гринбергъ, не отрицая факта, умерщвленія ребенка, объясняетъ его необходимостью трепанаціи, а знающіе люди говорятъ, что она доступна до рожденія ребенка въ утроб матери, ребенокъ же родился живымъ, слдовательно въ умерщвленіи его надобности не представлялось. Правда для Гринберга неудобно оставлять его живымъ съ отрзанными руками. Все это совершилось въ присутствіи Пархоменко, Статкевичъ, матери моей жены и служанки.

За неграмотнаго Акурова росписался Иванъ Савичъ Пархоменко.

‘Неужели это дло такъ и заглохнетъ?’ — вопрошаетъ Акуровъ. Вопросъ наивный. Для борьбы силы слишкомъ неравны: съ одной стороны неграмотный рабочій съ содоваго завода, а съ другой сплоченная корпорація врачей, облеченная въ броню научнаго апломба, для котораго законы не писаны,— передъ которымъ все и вся должно склоняться, корпорація, у которой есть прочный и сильный оплотъ: врачебные инспектора, медицинскій совтъ, управленіе главнаго медицинскаго инспектора.

Вс члены этой громоздкой бюрократической машины — врачи, и не въ ихъ интересахъ подрывать авторитетъ собственнаго сословія. Вотъ почему вс почти преступленія врачей, если имъ и суждено всплыть на свтъ Божій, оканчиваются ‘прекращеніемъ дла’ на… совщаніи врачей.

Но довольно! Не станемъ приводить еще и еще безчисленныхъ фактовъ преступной дятельности нашихъ ученыхъ эскулаповъ, не будемъ играть на слабыхъ нервахъ читателей, тмъ боле, что нашъ очеркъ — не прокурорскій обвинительный актъ, а лишь указаніе, что современная медицина не очистилась.отъ той ‘скверны’, что на протяженіи вковъ, словно нечистоплотная парша, покрывала ея тло. Наоборотъ, шарлатанство совершенствуется, все боле и боле изощряется въ утонченности пріемовъ, принимая явно преступный характеръ, съ которымъ обществу приходится бороться и расплачиваться.

Съ своей стороны и общество нердко смотритъ на врача далеко не идеальными глазами, не какъ на человка ‘полагающаго животъ свой за други своя’, а какъ на ремесленника, строющаго собственное благосостояніе исключительно при помощи эксплоатаціи больныхъ. Взглядъ нами далеко не раздляемый, но тмъ не мене оправдываемый. ‘Хорошая слава на мст лежитъ — дурная по дорожк бжитъ’ — гласитъ народная пословица. Врачи, истинные друзья человчества, не останавливаютъ на себ вниманія общества. Врачи же шарлатаны, наоборотъ, приковываютъ вниманіе, заставляютъ о себ говорить. Печать всхъ направленій и лагерей не жалетъ самыхъ мрачныхъ красокъ для обрисовки ихъ преступной дятельности. Врачи, пользуясь своей обособленностью отъ общества, составляя особый замкнутый классъ, ревниво охраняютъ честь и достоинство корпораціи. Охрана эта состоитъ, къ несчастью, не въ лченіи обнаруживаемыхъ въ корпораціи язвъ, а въ замазываніи ихъ, прикрытіи ‘врачебной тайной’, ‘этикой’ и прочими весьма прозрачными фиговыми листочками, совершенно забывая, что подобные пріемы не только близоруки, но опасны. Они, ничего не прикрывая, лишь вносятъ раздраженіе противъ всхъ врачей. Задача медицинской прессы не игнорировать, не замалчивать развивающагося съ ужасающей быстротой врачебнаго шарлатанства, а всми силами обличать его. Этимъ она хоть отчасти смоетъ пятно, несправедливо ложащееся на все сословіе врачей. Если врачъ Забусовъ, высченный военнымъ генераломъ-самодуромъ, волнуетъ общественное мнніе всей мыслящей Россіи, то и убитый больной и беззащитный докторъ Дворяшинъ заслуживаетъ не меньшаго вниманія общества. Свта, больше свта, господа цлители человческихъ недуговъ!

Е. Блозерскій.

Медицина и шарлатанство.

Читайте также: