Материалы для жизнеописания Я. К. Грота, Грот Константин Яковлевич, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 66 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

МАТЕРІАЛЫ

ДЛЯ ЖИЗНЕОПИСАНІЯ АКАДЕМИКА

Якова Карловича Грота

(1812 —1893).

ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ ОЧЕРКЪ.

ПРЕДКИ, СЕМЬЯ и ДТСТВО.

СОСТАВИЛЪ

К. Я. Гротъ.

(Къ 100-лтней годовщин рожденія академика 15 декабря 1912 г. ).

С. -ПЕТЕРБУРГЪ.

ТИПОГРАФІЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМІИ НАУКЪ.

Вас. Остр., 9 лин., No 12.

1912.

Напечатано по распоряженію Императорской Академіи Наукъ.

Ноябрь 1912 г. Непремнный Секретарь, Академикъ С. Ольденбургъ.

Отдльный оттискъ изъ Сборника Отдленія русскаго языка и словесности

Императорской Академіи Наукъ, т. XC, No l.

Оцифровка и оформление: Е. К. Федоров, 2003

Разбивка на страницы и переносы удалены, орфография оригинала сохранена,

Предки, семья и дтство Я. К. Грота.

І.

Пасторъ Іоакимъ Гротъ

ддъ Якова Карловича¹.

Какъ извстно, ддъ Я. К. Грота, лютеранскій пасторъ, выдающійся проповдникъ въ Петербург и ученый писатель, пользовавшійся неизмннымъ благоволеніемъ и сочувствіемъ императрицы Екатерины II, переселился въ Россію изъ Голштиніи въ конц царствованія императрицы Елизаветы Петровны.

Іоакимъ (Якимъ, Ефимъ) Христіанъ Гротъ родился въ голштинскомъ город Плон или Плэн (Pln)²^{, резиденціи герцогства Holstein-Pln, 14 іюня 1733 г. Въ метрической книг церкви стараго города (Altstdtische Kirche) за этотъ годъ (стр. 252, No 330) значится, что 17 іюня былъ крещенъ родившійся у мстнаго герцогскаго адвоката и фискала Христіана Грота и его жены Елизаветы Екатерины Доротеи — сынъ Іоакимъ Христіанъ. Мать его была дочерью придворнаго проповдника (Hofprediger) Іоакима Шмиттена.}

Среднее образованіе Якимъ Гротъ получилъ въ мстномъ первокласномъ учебномъ заведеніи (Breitenauische Schule), главнымъ образомъ подъ руководствомъ извстнаго тогдашняго педагога, ректора Эрнста Альберти изъ Гамбурга, который не только упражнялъ своихъ учениковъ въ письменныхъ работахъ (сочиненіяхъ) и руководилъ въ изученіи языковъ: латинскаго, греческаго, еврейскаго и французскаго, но также знакомилъ ихъ съ логикой и философіей по основнымъ началамъ Вольфа. Какъ и въ новйшее время, въ тогдашней школьной программ было много лишняго и обременительнаго, въ жизненномъ отношеніи безполезнаго. Гротъ впослдствіи часто жаловался на то, какъ его непроизводительно мучили въ школ латинской просодіей и еврейскимъ слогоудареніемъ. Однако-жъ классическіе языки онъ зналъ порядочно и умлъ говорить по-латыни, насколько это было обычно среди тогдашнихъ ученыхъ. Вообще онъ любилъ изучать иностранныя языки, а любимымъ его языкомъ впослдствіи былъ французскій.

Въ 1751 г. Гротъ, 18-ти лтъ, ища высшаго образованія, поступилъ въ Іенскій университетъ, при содйствіи своего дяди (со стороны матери) Шмиттена, тогдашняго пастора при Датскомъ посольств въ Вн. Какъ видно изъ перечня университетскихъ учителей (профессоровъ), приводимаго Гротомъ, онъ прошелъ здсь курсъ слдующихъ предметовъ: философскихъ наукъ, математики, ‘камеральной науки’ (проф. Darjes), научной исторіи (проф. Fabricius), естествовднія (проф. Hamberger), краснорчія (Blaufuss), богословскихъ наукъ (Keusch), еврейскаго языка (Hirt), экзегетики (Zenkel) и церковной исторіи (Zickler). Въ 1753 г. Гротъ вернулся въ свой родной городъ, гд его принялъ посл соотвтственнаго испытанія кандидатомъ на должность проповдника тогда знаменитый, также и какъ писатель, суперинтентентъ Гансенъ (Hanssen). Затмъ онъ занимался частнымъ преподаваніемъ во многихъ дворянскихъ семьяхъ въ г. Кил и въ его сосдств и состоялъ членомъ Кильскаго ‘Общества изящныхъ наукъ’, въ изданіяхъ котораго принималъ живое участіе.

Въ 1758 г., въ эпоху семилтней войны, онъ, по чьей-то вліятельной рекомендаціи (вроятно изъ близкихъ ему голштинскихъ придворныхъ сферъ) былъ приглашенъ домашнимъ пасторомъ къ тогдашнему русскому губернатору въ Кенигсберг, генералъ-аншефу барону Николаю Андреевичу Корфу, тому самому, что здилъ въ 1742 г. въ Голштинію за наслдникомъ русскаго престола Петромъ едоровичемъ. Такъ какъ однако этотъ планъ пасторства у Корфа встртилъ какія-то затрудненія, то Гротъ принялъ на себя секретарскія у него обязанности. Здсь между прочимъ онъ имлъ возможность расширить свои познанія, особенно во французскомъ язык³^{. Онъ нашелъ здсь вообще благопріятныя условія для своего умственнаго и нравственнаго развитія и для удовлетворенія своихъ духовныхъ интересовъ: онъ завелъ знакомства въ университетскомъ мір, между прочимъ съ бывшимъ тогда приватъ — доцентомъ знаменитымъ философомъ Кантомъ. Онъ не разъ вспоминалъ впослдствіи, какъ скрасило его тогдашнюю жизнь въ Кенигсберг дружеское общеніе съ Кантомъ, а также съ извстнымъ нмецкимъ писателемъ-юмористомъ и юристомъ Гиппелемъ⁴^.}

Къ пребыванію Грота въ Кенигсберг относится еще одно случайное извстіе о немъ, передаваемое Шлёцеромъ⁵^{, а именно, что онъ познакомился тамъ съ будущимъ могущественнымъ фаворитомъ, тогда поручикомъ Григоріемъ Орловымъ, приставленнымъ посл Цорндорфской битвы (гд онъ отличился и былъ раненъ) къ адъютанту прусскаго короля гр. Шверину, взятому въ плнъ въ этомъ сраженіи (12 авг. 1758 г.) и препровождавшемуся въ Петербургъ (въ март 1759 г.)⁶^{. По словамъ Шлёцера, I. X. Гротъ частенько игрывалъ тогда на билліард съ поручикомъ Орловымъ, о чемъ впослдствіи фаворитъ и сановникъ не разъ вспоминалъ благосклонно при встрчахъ съ нимъ. Возможно, что Гротъ, какъ секретарь Корфа, владвшій хорошо языками, былъ приставленъ къ гр. Шверину во время его пребыванія въ Кенигсберг, а потому и имлъ случай часто проводить время съ Григ. Орловымъ. Въ Кенигсберг Гротъ прожилъ года два, а въ 1760 г. судьба привела его въ Петербургъ, куда его повидимому взялъ съ собой получившій тогда новое назначеніе бар. Корфъ и гд онъ и поселился окончательно: Россія стала его второй родиной. Ему минуло тогда 27 лтъ.}}

Намъ точно не извстно, при какихъ обстоятельствахъ совершилось это переселеніе, но изъ словъ самого Грота (въ его автобіографіи), что онъ похалъ домашнимъ учителемъ въ семью овдоввшей генеральши Корфъ, можно заключить съ большою вроятностью, что это мсто онъ получилъ черезъ своего Кенигсбергскаго начальника и что эта вдова Корфъ была родственницей послдняго⁷^{. Пробывъ въ семь Корфъ два года, Гротъ въ 1762 г. перешелъ на такую же должность въ Нарву къ гофмаршалу Dcker’у. Этими годами учительства онъ воспользовался для продолженія самообразованія, особенно для изученія италіанскаго языка, не оставляя мысли о пасторств, въ чемъ видлъ свое призваніе и къ чему чувствовалъ непреодолимое влеченіе. Между тмъ за эти первые годы пребыванія Грота въ Россіи онъ усплъ уже получить рядъ предложеній — именно въ смысл его стремленій къ духовному поприщу, и одно изъ нихъ, наиболе для него привлекательное и почетное, и было имъ принято.}

Въ 1761 г. его приглашали на должность преподавателя въ пушкарскую (т. е. артиллерійскую) школу и вмст проповдника (Nachmittagsprediger), а въ 1762-мъ онъ получилъ предложеніе хать пасторомъ въ Сибирь съ генералъ — лейтенантомъ И. И. Шпрингеромъ (назначеннымъ комендантомъ Омской крпости). Но онъ отклонилъ и то и другое: первое — какъ онъ самъ говоритъ — потому, что соединеніе означенныхъ двухъ обязанностей не было ему по душ, да и казалось ему непосильнымъ, а второе — вслдствіе нежеланія забираться въ такую даль. Не задолго до воцаренія Екатерины II, т. е. до переворота, устранившаго съ престола Петра III и возведшаго на него Великую Екатерину, Іоакимъ Гротъ, повидимому еще до своего поступленія на педагогическую должность (къ Дюккеру) въ Нарву, состоялъ нкоторое время полковымъ пасторомъ при Голштинскомъ полку. На этомъ эпизод въ жизни его нельзя не остановиться, хотя къ сожалнію никакихъ боле точныхъ и подробныхъ извстій о немъ мы и не имемъ.

Какъ голштинецъ родомъ, сынъ герцогскаго адвоката и внукъ придворнаго пастора, попавшій вроятно благодаря этому на службу къ бар. Корфу, лицу близкому къ престолу и къ Петру III, который имъ, Корфомъ, былъ привезенъ въ Россію, Гротъ, по смерти въ дек. 1761 г. императрицы Елизаветы Петровны и со вступленіемъ на престолъ питавшаго особую слабость ко всему голштинскому Петра ІІІ-го, могъ безъ сомннія расчитывать на высокое покровительство и на успшное достиженіе своихъ желаній.

Выборъ его въ пасторы ‘Голштинскаго’ полка уже свидтельствуетъ о вниманіи, которое ему было оказано со стороны императора Петра III. Извстно, что послдній для своего Голштинскаго полка построилъ даже лютеранскую церковь въ Ораніенбаум. Очевидно голштинскія симпатіи несчастнаго Петра III не могли не общать успха и значенія Гроту. Не даромъ послдній уже подъ конецъ жизни (въ 1797 г.), въ посвященіи одного изъ сочиненій своихъ императору Павлу Петровичу выразился о себ, какъ о дятел, ‘которому, какъ рожденному голштинцу 35 лтъ передъ тмъ (т. е. въ 1762 г.), казалось, открывались самыя счастливые виды, и который все-же, хоть онъ и увидлъ ихъ исчезновеніе, былъ въ этомъ второмъ своемъ отечеств призванъ на занимаемый имъ постъ’⁸^{. Однакожъ всмъ планамъ Петра наступилъ быстрый конецъ, ибо іюньскій переворотъ измнилъ все, и Голштинское войско должно было спшно оставить Россію.}

По вступленіи на престолъ Екатерины II, Гротъ оставался еще нкоторое время домашнимъ наставникомъ въ Нарв въ дом гофмаршала Дюккера. Какъ здсь, такъ въ другихъ мстахъ своего пребыванія онъ время отъ времени выступалъ на проповдническую каедру, по просьб того или другого пастора. Въ 1764 г. онъ, по приглашенію изъ Киля, чуть было не ршился принять профессорскую каедру краснорчія и поэзіи въ Кильскомъ университет. Но какъ разъ въ то же время въ Петербург открылась для него другая перспектива. Скончался пасторъ лютеранской церкви на Васильевскомъ остров Конр. Мейнтель. Его преемникомъ молва называла нарвскаго пастора и школьнаго преподавателя г. Ланге, на мсто котораго въ Нарв имли въ виду пригласить Грота и даже послали ему запросъ о согласіи его на это. Гротъ узжалъ въ это время на нсколько мсяцевъ въ Эстляндію. Одновременно съ этимъ запросомъ онъ получилъ еще другой изъ Петербурга, сперва частнаго характера, а затмъ, по его желанію — офиціальный, не прідетъ ли онъ въ Петербургъ для произнесенія пробной проповди въ лютеранской церкви на Васильевскомъ остров.

Отложивъ свой отвтъ на нарвское предложеніе, Гротъ не могъ не отозваться утвердительно на петербургское, представлявшее ему очень привлекательную перспективу. Посл пробной проповди въ Петербург онъ дйствительно былъ избранъ приходомъ и приглашенъ туда. Такимъ образомъ посл посвященія онъ и вступилъ на каедру Василеостровской церкви, уже при немъ получившей названіе Екатерининской (при постройк каменнаго храма). Свою вступительную проповдь онъ сказалъ 12 дек. 1764 г. въ 3-ье воскресенье Филиппова поста. У Грота въ Петербург тогда уже были хорошіе и вліятельные друзья, напр. акад. Эйлеръ, знаменитый историкъ Шлёцеръ и библіографъ Л. И. Бакмейстеръ, изъ которыхъ два послдніе дятельно помогли его избранію. Шлёцеръ такъ разсказываетъ объ этомъ въ своей автобіографіи: ‘Бакмейстеръ и я нсколько способствовали тому, что прибыльный приходъ достался Гроту, мы ходили изъ дома въ домъ къ тмъ нмцамъ, которые должны были подать свой голосъ, и высказывались о несомннности того, что на сторон Грота большинство прихожанъ. И дйствительно оно оказалось въ его пользу. Я остался въ тсной пріязни съ нимъ и часто пользовался его столомъ и экипажемъ’⁹^.

Такимъ образомъ Іоакимъ Гротъ достигъ наконецъ завтной цли своихъ стремленій, и ставъ пасторомъ и проповдникомъ въ Василеостровскомъ приход въ 1764 г., въ молодомъ еще возраст (31 года), съ честью занималъ этотъ постъ 35 лтъ до самой своей смерти въ дек. 1799 г., ставъ подъ конецъ ‘сеніоромъ’ петербургскаго протестантскаго духовенства. Тутъ началась и протекла вся его проповдническая, общественная и учено-писательская дятельность¹⁰^.

Въ 1766 г., слдовательно 33-хъ лтъ, онъ женился на Христин Сусанн Энгельгардъ, третьей дочери уже покойнаго тогда доктора медицины и директора сухопутнаго госпиталя Николая Фридриха Энгельгардта¹¹^{, котораго сынъ, т. е. шуринъ Якима Грота, Николай Николаевичъ, по странному капризу судьбы, принималъ, какъ извстно, непосредственное участіе вмст съ братьями Орловыми въ переворот 1762 года и въ устраненіи отъ престола Петра ІІІ-го. Онъ былъ отданъ отцомъ въ военную службу, въ 1761 г. сталъ сержантомъ гвардіи и такимъ образомъ попалъ въ товарищи къ Орловымъ, которые, привлекши его въ число сторонниковъ Екатерины II, рекомендовали его императриц, какъ отважнаго и ршительнаго человка. Онъ и принялъ ближайшее участіе въ ихъ дл и, снискавъ тмъ благоволеніе государыни, сдлалъ свою дальнйшую карьеру, достигнувъ чина генералъ-лейтенанта и подъ конецъ поста Выборгскаго губернатора (онъ умеръ въ конц 1770-хъ или въ начал 1780-хъ гг.)¹²^{. Можно предположить, что Гротъ сошелся съ семьей Энгельгардтовъ черезъ Орловыхъ-же, такъ какъ съ Григоріемъ О., какъ мы видли, былъ знакомъ еще по Кенигсбергу. Отъ этого брака у Якима Грота было двое дтей: сынъ Карлъ Христіанъ (Карлъ Ефимовичъ), отецъ Якова и Константина Карловичей, и дочь Амалія, бывшая замужемъ за К. Линкомъ. Въ 1783 г. пасторъ Гротъ овдовлъ и черезъ 2 года, въ 1785 г., женился вторично, на дочери Бременскаго купца Маріи Бушеръ.}}

Свыше 35-лтняя дятельность Грота въ Россіи, не только пасторско — проповдническая, но и учено-литературная, а также общественная, оставила замтный слдъ какъ въ исторіи той сферы культурной и общественной жизни, въ которой онъ дйствовалъ, такъ и въ соотвтственныхъ областяхъ науки и литературы. Дятельность его, глубоко проникнутая религіозностью и высоко — нравственнымъ направленіемъ, началами истинной гуманности и терпимости и культурно-прогрессивными стремленіями, снискала ему любовь, искреннее уваженіе современниковъ и свтлую память въ потомств, а его научные и литературные труды создали ему почетную извстность въ ученой литератур, такъ что имя его занесено не только въ современные нмецкіе словарные, біографическіе и библіографическіе, труды (напр. Кордеса, Мейзеля, Бакмейстера, Рекке и Наперскаго), но и въ извстный словарь русскихъ свтскихъ писателей митрополита Евгенія (переизд. Снегиревымъ, т. I)¹³^.

I. X. Гротъ за свою жизнь написалъ много, и его печатные труды представляютъ нсколько томовъ проповдей, историческихъ изслдованій, а также духовныхъ псенъ. Именно въ этихъ трехъ областяхъ: проповднической, учено-исторической и духовно-литературной вращалась его писательская дятельность. Но прежде, чмъ обозрвать это литературное его наслдіе, сообщимъ то, правда, немногое, но характерное, что извстно о его общественной дятельности, по большей части связанной съ его пасторскимъ служеніемъ.

Конечно, религіозныя и нравственныя темы составляли главную сущность пасторскихъ бесдъ и проповдей I. X. Грота. Но этими темами не исчерпывался кругь тхъ задачъ, которымъ — по убжденіямъ его — должна была служить церковная каедра. Онъ смотрлъ шире на свое призваніе и считалъ не только позволительнымъ, но и соотвтственнымъ гражданскому своему долгу — касаться злободневныхъ и животрепещущихъ общественныхъ и государственныхъ вопросовъ, освщая ихъ съ религіозно — нравственной стороны и горячо призывая общество къ тому или другому благому длу, или предостерегая его отъ увлеченій и опасностей. Одна изъ послднихъ его печатныхъ работъ между прочимъ имла въ виду, повидимому, принципіально обосновать его взглядъ на пастырское призваніе. Изданіе его рчей политическаго характера носитъ заглавіе: ‘Матеріалы для размышленія о важныхъ событіяхъ нашего вка, въ проповдяхъ’ и заключаетъ въ себ предисловіе о вопрос: ‘можно ли съ церковной каедры говорить о гражданскихъ длахъ’¹⁴^.

Первое мсто среди такихъ темъ общественнаго и вмст государственнаго значенія въ проповдяхъ Грота занимаетъ спеціальный вопросъ о проникавшемъ въ то время въ предлы Россіи оспопрививаніи, котораго убжденнымъ и ревностнымъ сторонникомъ и пропагандистомъ онъ и выступилъ съ 1769 г. въ 11-ти послдовательно въ теченіе нсколькихъ лтъ сказанныхъ проповдяхъ. Эти проповди, выходившія въ печати и отдльно, изданы имъ затмъ вмст въ 1781 г. въ I том его проповдей ‘Peterburgische Kanzelvortrge’ (Leipzig u. Riga) и имютъ еще слдующій титулъ: ‘Проповди объ оспопрививаніи, вызванныя ежегоднымъ благодарственнымъ торжествомъ по случаю его счастливаго исхода у Ея Имп. Вел. Екатерины II и Его Имп. Высочества Павла Петровича, съ присоединеніемъ матеріаловъ къ исторіи оспопрививанія въ Россіи, и приложенія о смертности отъ оспы въ Петербург — для изслдованія вопроса о ея безвредности въ Россіи’¹⁵^{. Оспопрививаніе тогда только-что входило у насъ, но очень туго, въ употребленіе. Къ нему относились съ недовріемъ и предубжденіемъ, оно имло ярыхъ противниковъ, даже и въ нмецкомъ петербургскомъ обществ, и раздавались голоса (и въ печати), порицавшіе пропаганду и защиту этого метода съ церковной каедры, но глубокая убжденность въ его спасительности, просвщенность взглядовъ и гражданское мужество пастора Грота заставили его энергично выступить съ высоты своей каедры съ защитой и горячей пропагандой этого благодтельнаго средства противъ гибельнаго бича, представляемаго оспенной эпидеміей.}

Первые благопріятные опыты прививки оспы были произведены въ Лифляндіи и въ Петербург въ 1768 г. Въ Лифляндіи д-ръ Шулинусъ совершилъ въ теченіе 8 лтъ прививку оспы 1023 дтямъ, изъ которыхъ умеръ только одинъ. Въ Петербург первые счастливые опыты были сдланы на 10 дтяхъ въ сентябр 1768 г. и вслдъ затмъ сама императрица Екатерина, убжденная въ польз этого новаго метода, желая показать благой и авторитетный примръ своимъ подданнымъ, дала привить оспу себ и своему сыну вел. кн. Павлу Петровичу. Вскор посл того было учреждено на Петербргской сторон общественное заведеніе для оспопрививанія, куда стали обращаться все чаще и гд каждый ребенокъ содержался до выздоровленія на счетъ государыни. Однако жъ недовріе и предубжденіе были еще сильны, и энергическая, убдительная, изъ года въ годъ (съ ноября 1769 г.) проповдь пастора Грота, хотя бы для извстнаго слоя населенія, не могла не имть значенія и не сыграть своей роли — тмъ боле, что Гротъ не ограничивался голословной защитой новаго средства и увщаніями, а основывалъ свои выводы и положенія на приводимыхъ имъ данныхъ науки и опыта авторитетныхъ медиковъ и изслдователей, пріобрвшихъ славу въ этомъ вопрос въ Англіи, Франціи, Германіи, Швеціи и Россіи. Ко всмъ его рчамъ приложены примчанія съ ссылками на труды этихъ ученыхъ авторитетовъ¹⁶^{и на разныя печатныя извстія и матеріалы.}

В. А. Бильбасовъ въ своей ‘Исторіи Екатерины Второй’ (т. XII), давая отзывъ о печатномь изданіи 1-ой проповди I. X. Грота о благ оспопрививанія (произнесенной 21 ноября 1769 г., въ день чествованія привитія оспы Екатерин и Павлу Петр.) говоритъ о значеніи этихъ выступленій слдующее: ‘Всякое содйствіе въ этомъ отношеніи было въ то время крайне необходимо, и церковное слово уважаемаго пастора было, вроятно, не мене плодотворно, чмъ примръ императрицы. Въ то время ‘проповдь объ оспопрививаніи’ была настолько новостью, что авторъ счелъ долгомъ въ довольно пространной Vorrede защитить избранную имъ тему для проповди. Три года подъ-рядъ (гораздо дольше, какъ доказываетъ число рчей) проповдникъ возвращался къ этой тем 21 ноября. Въ первой разсматриваемой проповди онъ говорилъ о польз оспопрививанія ‘aus allgemeinen Grnden’, въ слдующемъ 1770 году — ‘aus besonderen Grnden’, а въ 1771 г. — ‘in Ansehung der Pflichten gegen Gott’. Замчательно, что изъ всхъ трехъ проповдей только во второй, въ примчаніи, упоминается одинъ разъ Димсдэль, между тмъ какъ Heusler и Jnisch положены въ основу проповдей, очевидно авторъ отдаетъ предпочтеніе способу названныхъ нмецкихъ ученыхъ передъ системою прививки Димсдэля, сочиненіе котораго было въ то время переведено уже на вс языки. Во всхъ 3-хъ проповдяхъ оцнивается по достоинству ‘подвигъ Екатерины’¹⁷^.

Большую заслугу Грота въ этомъ важномъ для общества и государства дл не могла не признать сама Екатерина, которой (‘Der Grossen Frau’) онъ, какъ всего больше послужившей своимъ высокимъ личнымъ примромъ распространенію спасительнаго медицинскаго открытія, посвятилъ изданіе этихъ своихъ проповдей¹⁸^{. Она по собственному побужденію захотла засвидтельствовать почетнымъ отличіемъ свое къ нему благоволеніе и признательность, и пожаловала ему большую золотую медаль, отчеканенную въ память турецкой войны и Кучукъ-кайнарджійскаго мира (1775).}

Благоволеніе императрицы къ пастору Гроту было проявлено еще и другимъ образомъ. Екатерина, столь заботившаяся о воспитаніи своихъ внуковъ великихъ князей Александра и Константина Павловичей, придавала большое значеніе раннему усвоенію ими практическаго знанія иностранныхъ языковъ, что видно и изъ знаменитой ея ‘инструкціи’, составленной и данной для руководства воспитателю вел. княз. князю Н. И. Салтыкову. Здсь имются, между прочимъ, такія указанія: ‘языкамъ не иначе учить, какъ разговаривая съ ними на тхъ языкахъ (но чтобъ притомъ не позабывали своего языка русскаго)’, и дале: ‘молодые люди, къ нимъ приставленные…, играя, могутъ иногда дать дтямъ такое знаніе, какое отъ приставниковъ не такъ скоро перенять бы могли’…. ‘Языкамъ учить такъ, чтобъ изъ приставниковъ одинъ говорилъ съ Ихъ Высочествами по-нмецки, другой по-французски, а другіе по-русски’¹⁹^{. Императрица сама заботилась о примненіи на дл своихъ мыслей и воспитательныхъ пріемовъ, и согласно ея желанію къ великимъ князьямъ были приглашаемы ихъ сверстники, хорошо владвшіе иностранными языками для совмстныхъ игръ и разговоровъ. Въ числ такихъ юношей былъ приглашенъ ко двору — по вол императрицы — и сынъ пастора Грота, Карлъ (отецъ Якова Карловича), которому тогда (въ половин 1780-хъ годовъ) было лтъ 14—15 и который уже въ самые юные свои годы, благодаря своимъ выдающимся способностямъ, особенно къ языкамъ, прекрасно владлъ, кром русскаго, нмецкимъ (какъ своимъ отеческимъ) и французскимъ языками. Объ этомъ факт имется упоминаніе самой императрицы въ ея письмахъ къ Гримму²⁰^.}

Кром злободневнаго тогда вопроса о польз и законности оспопрививанія, пасторъ Гротъ отзывался въ своихъ проповдяхъ на разные другіе современные вопросы, явленія и событія государственнаго и политическаго значенія: у него напр. есть цлый рядъ такихъ проповдей общественно-политическаго характера, направленныхъ противъ современныхъ ему революціонныхъ движеній (по поводу событій во Франціи) и предостерегающихъ общество и народъ отъ соблазновъ и увлеченій народовластія. Таковыя его рчи отчасти были издаваемы отдльно, а затмъ главнйшія были соединены и съ посвященіемъ импер. Павлу Петровичу вышли въ 1797 г. подъ заглавіемъ ‘Матеріалы для размышленія о важныхъ событіяхъ нашего вка въ проповдяхъ’²¹^{. Сюда вошли, посл предисловія, устанавливающаго принципіально законность трактованія такихъ темъ съ церковной каедры, слдующія рчи: 1) ‘Ужасныя послдствія необузданности простого народа, 2) Божье провидніе при заключеніяхъ мира между народами’ (на торжеств 2 сент. 1793 г. по случаю заключеннаго 29 дек. 1791 г. мира съ Турціей), 3) ‘Божье провидніе въ горестныхъ судьбахъ народовъ’ (1794), ‘Ужасныя послдствія превратно понимаемой народной свободы’. (тоже 1794 г.)²²^.}

Цлый рядъ другихъ проповдей пастора Грота, которыя — по выраженію Бакмейстера въ его упомянутой резолюціи — ‘или имли, подобно рчамъ объ оспопрививаніи, особый поводъ, или касались предметовъ, рдко обсуждаемыхъ съ церковной каедры’, которыя при этомъ ‘отвчали потребностямъ времени и которыхъ изданіе имло цлью распространеніе дятельнаго христіанства’, вошли во ІІ-ой томъ его собранія проповдей ‘Petersburgische Kanzelvortrge’, вышедшій въ 1782 г. (St. Petersburg, Riga u. Leipzig) и имющій еще подзаглавіе: ‘Проповди о наставленіяхъ религіи, избранныхъ согласно потребностямъ времени и обстоятельствъ’²³^.

Общественная дятельность Якима Грота не исчерпывалась однако его пасторскимъ служеніемъ (проповдью изустною и печатною). Онъ и другими путями старался оказывать пользу и помощь ближнимъ и всему обществу, идя всегда съ вкомъ въ культурныхъ задачахъ и начинаніяхъ. Имъ было основано первое у насъ общество страхованія жизни въ вид особыхъ кассъ, сперва при Екатерининской церкви²⁴^{. Эта крупная заслуга отмчена авторомъ русской статьи о Грот въ ‘Словар русскихъ свтскихъ писателей’ (Митр. Евгенія и Снегирева). Вотъ что говорится въ ней: ‘Гротъ завелъ въ 1775 г. общество 550 человкъ для смертныхъ случаевъ. По сил этого установленія, наслдникамъ каждаго умершаго члена сего общества выдавалось извстное количество денегъ, смотря по сумм вклада. Это первая (въ Россіи?) мысль о застрахованіи жизни, которая въ наше время все распространяется’. Объ этомъ обществ издана Гротомъ книжка по-пмецки и по-русски: ‘Учрежденіе основаннаго въ С. -Петербург на смертные случаи общества’, выдержавшая 3 изданія, въ 1775, 1780²⁵^{и 1794 гг. (послднее дополненное на обоихъ языкахъ). Въ 1777 г. явился и французскій ея переводъ подъ заглавіемъ ‘R&egrave,glement d’une association, faite pour l’tablissement d’une caisse mortuaire St.-Ptersbourg, traduit de l’allemand’ (St.-Ptersb. 1777). Распространеніе этой книжки уже свидтельствуетъ объ успх предпріятія. Гротъ не только посвятилъ много силъ и времени на учрежденіе и поддержаніе такихъ страховыхъ кассъ, но естественно имлъ съ ними много хлопотъ и непріятностей.}}

Какъ пасторъ, Якимъ Гротъ много сдлалъ для ввренной его попеченію Екатерининской церкви и для своей Василеостровской паствы. Шлёцеръ и Бакмейстеръ не даромъ такъ горячо его рекомендовали послдней при его избраніи. Онъ блестяще оправдалъ общія надежды. О проповднической его дятельности и нравственномъ ея вліяніи уже было говорено выше. Не мало заботъ посвятилъ пасторъ Гротъ устройству возникшей при храм нмецкой Екатерининской школ. Свидтельствомъ этого о ней попеченія служатъ дв его печатныя брошюры, относящіяся къ судьб этой школы²⁶^.

Большимъ дломъ Грота, въ сотрудничеств съ другими членами церковнаго конвента, было сооруженіе каменнаго храма на мст прежней деревянной церкви, получившаго съ согласія императрицы Екатерины названіе Екатерининской и красующагося и нын на углу 1-ой линіи и Большого проспекта Васильевскаго острова. Исторію постройки этой церкви сообщаетъ самъ пасторъ Гротъ въ своихъ сочиненіяхъ. Василеостровская лютеранская община, начинающая свою исторію съ 1728 г., еще въ 1743, при Елизавет Петровн, подняла вопросъ о постройк каменной церкви, но это предпріятіе встртило тогда большія затрудненія и было оставлено. Только въ 1765 г., т. е. на другой годъ по вступленіи въ должность пастора Грота и, безъ сомннія, по его иниціатив, дло было поднято вновь и съ помощью широко и умло организованныхъ денежныхъ сборовъ — не только среди протестантскихъ общинъ въ Россіи, но и во многихъ заграничныхъ торговыхъ городахъ (поддерживавшихъ сношенія съ Россіей) — энергично двинуто впередъ, мене чмъ черезъ три года строительныя работы настолько подвинулись, что оказалось возможнымъ устроить торжественную закладку храма 22 іюня 1768 г., при чемъ Гротомъ при большомъ стеченіи паствы было произнесено слово, посл чего задлана въ фундамент памятная мдная доска съ соотвтственною латинскою надписью. ‘Мы переживаемъ сегодня, говорилъ пасторъ въ своей рчи, достопамятный день, когда кладется основной камень этого зданія, подъ покровительствомъ Монархини, которая въ своемъ величіи гнушается всякаго насилія надъ совстью, и при различіи въ вроисповданіи, не длаетъ различія въ благодяніяхъ, которыми осыпаетъ своихъ подданныхъ, этотъ день для насъ тмъ боле знаменателенъ, что мы отъ Нея Самой получили разршеніе дать этому храму имя Екатерины, долженствующее вызывать благоговніе въ самомъ отдаленномъ потомств’.

Уже осенью того-же года стны церкви были подведены подъ крышу, и работы — при дружномъ содйствіи всего церковнаго конвента и неусыпными заботами Якима Грота — производились такъ успшно и быстро, что уже черезъ 2 года, весной 1770 г. приступлено было къ внутренней отдлк церкви. Между тмъ сборъ средствъ неутомимо продолжался, и первоначально, собранныя суммы (ок. 4000) быстро возросли крупными пожертвованіями Петербургскихъ покровителей и щедрыхъ дарителей, начиная съ самой монархини и кончая самыми скромными членами петербургскаго общества. Высокихъ лицъ при Двор и многихъ сановниковъ привлекъ къ пожертвованіямъ тогдашній патронъ церкви генералъ-лейтенанть . фонъ-Дицъ (v. Dietz). Кром самой императрицы, пожаловавшей 2000 руб., наслдника цесаревича (500 р.) и герцога Курляндскаго Петра (400 p.), довольно крупныя по тогдашнему суммы (по 100 р. и по 50) пожертвовали такіе русскіе сановники, какъ графы Кириллъ и Александръ Разумовскіе, графъ Петръ Шереметевъ, графъ Строгановъ, И. И. Бецкій, генералъ-аншефъ Зах. Чернышевъ, генералъ-лейтен. А. Бибиковъ и друг.²⁷^{Въ украшеніи (внутреннемъ) церкви приняли участіе многіе высокопоставленные и видные члены Василеостровской лютеранской общины. Наконецъ, къ началу 1771 г. вс работы были закончены, и 26-го января этого года состоялось торжество освященія воздвигнутаго прекраснаго храма. Пасторъ Гротъ въ своемъ историческомъ очерк подробно описываетъ это торжество, на которое собрались по особымъ приглашеніямъ, кром всей многолюдной паствы, многіе сановники, придворные высокіе чины, иностранные послы, наконецъ даже представители русской церкви въ лиц одного члена Синода и двухъ священниковъ. Передъ освященіемъ новаго храма пасторъ Гротъ сказалъ въ прежней церкви прочувствованную проповдь. Къ этому торжеству была сочинена имъ кантата, которую положилъ на музыку извстный тогда композиторъ Палшовъ. Часть этой кантаты была исполнена передъ проповдью, а часть посл — русскими пвчими императорской придворной капеллы. Вся церемонія освященія произошла чрезвычайно торжественно, и публики собралось такъ много, что не только были заняты вс мста въ новомъ обширномъ храм, но и вс проходы²⁸^.}

Мы съ намреніемъ остановились подробне на этомъ факт сооруженія Екатерининской церкви, какъ на одномъ изъ крупныхъ длъ I. X. Грота и важномъ эпизод въ его жизни. Они не могли не упрочить его значенія и вліянія въ обществ, не расширить и не укрпить всеобщаго къ нему уваженія.

Въ конц своей жизни онъ, всегда увлекавшійся новыми начинаніями и идеями, носился съ планомъ устройства особаго морга (Leichenhaus) для мнимо-умершихъ, ради предупрежденія преждевременнаго погребенія таковыхъ. Къ этому предмету относится и одна статьи его ‘О преждевременныхъ погребеніяхъ и о моргахъ’²⁹^{. Этотъ проектъ, который очень увлекалъ его, докладывался имъ и обсуждался въ нсколькихъ собраніяхъ конвента церкви св. Петра, но по недостатку отзывчивости и содйствія другихъ онъ не получилъ дальнйшаго движенія.}

Намъ остается сдлать общее краткое обозрніе учено-литературныхъ трудовъ пастора Грота, какъ результатовъ его проповднической, литературной и ученой (исторіографической) дятельности, представляющихъ значительный какъ историческій — для XVIII вка, такъ и автобіографическій матеріалъ, не лишенный интереса для историка той эпохи.

О литературныхъ итогахъ проповднической дятельности Грота и объ изданіяхъ его проповдей какъ отдльно, такъ и въ 2-хъ-томномъ собраніи (‘St.-Peterburgische Kanzelvortrge’ I и II, 1781—1782) было уже достаточно сказано выше. Слдуетъ однакожъ дополнить сказанное еще нсколькими указаніями.

Первая иапечатанная проповдь Грота, сказанная еще въ Нарв въ 1763 г., т. е. еще до назначенія пасторомъ въ Петербургъ, была издана въ Ревел (‘Господь въ своихъ карахъ — исполненный щадящаго милосердія’)³⁰^{. Изъ отдльныхъ проповдей, вызванныхъ разными случаями, можно упомянуть, кром ужъ выше отмченныхъ, рчь по случаю торжества коронаціи Екатерины³¹^{и цлый рядъ поминальныхъ рчей, относящихся къ кончин извстныхъ дятелей, сановниковъ и частныхъ лицъ (лютеранъ, прихожанъ). Между послдними заслуживаетъ вниманія слово, произнесенное въ 1766 г. надъ гробомъ стараго покровителя Грота — генералъ-аншефа, сенатора и кавалера Николая-Фридриха (Андреевича) барона Ф. Корфа, напечатанное во 2-мъ том Дингельштедтовой ‘Nordische Casualbibliothek oder Sammlung heiliger Reden (Dingelstdts N. C. Riga 1787)³²^{. Нкоторыя проповди пастора Грота появлялись и въ русскомъ перевод. Такъ въ 1779 г. была издана по-нмецки и по-русски (оба текста рядомъ) его проповдь: ‘Слово о продерзости неврія, въ 1-ое воскресенье посл св. Пасхи на Евангеліе Св. Іоанна, гл. 20, гл. 19—31, говоренное лютеранской Екатерининской церкви, на Васильевскомъ острову, пасторомъ Якимомъ Христіяномъ Гротомъ, переведенное съ нмецкаго коллежскимъ переводчикомъ Фридрихомъ Рихманомъ’³³^{. Такимъ образомъ и русское петербургское общество имло возможность знакомиться съ пасторскими выступленіями I. X. Грота. Къ сожалнію, какъ мы видли, его надежда видть свои проповди о польз оспопрививанія тоже на русскомъ язык не осуществилась. Но едва-ли можно сомнваться въ томъ, что его проповди на эту тему привлекали въ Екатерининскую церковь и нкоторыхъ просвщенныхъ русскихъ, черезъ которыхъ они проникали и въ боле широкіе круги русскаго общества.}}}}

Собственно литературная дятельность Якима Грота, сосредоточившаяся, по избраніи имъ пасторскаго поприща, на духовной поэзіи, т. е. точне на церковно-лютеранскомъ стихосложеніи, началась рано, маленькими стихотворными опытами, между прочимъ въ шуточномъ и драматическомъ род. Въ періодъ учительства въ Кил онъ выступалъ со стихами на разные случаи, частью отъ своего имени, частью отъ имени Кильскаго литературнаго общества, въ изданіяхъ котораго принималъ участіе. Однимъ изъ первыхъ его сочиненій была пастушеская пьеса, изданная въ Гамбург въ 1757 г. какимъ-то его пріятелемъ. Эта пьеса (‘Die dankbare Treue’. Schferspiel), какъ видно изъ ея длиннаго заглавія, была написана по случаю рожденія въ 1757 г. дочери Анны у великаго князя и наслдника россійскаго престола Петра еодоровича и представлена на бывшемъ по этому случаю торжеств въ Кил ‘обществомъ молодыхъ пастушекъ и пастуховъ’³⁴^{. За этимъ маленькимъ произведеніемъ слдовало боле крупное: заимствованная по сюжету у французскаго автора (Saintfoy) трагедія въ стихахъ (въ 5 дйствіяхъ) ‘Целоида’, эту пьесу напечаталъ въ 1760 г. его пріятель лейтенантъ едоръ Пассекъ въ Кенигсберг, безъ вдома автора³⁵^.}

Эти литературные и поэтическіе опыты не были только случайными шалостями досуговъ юнаго Грота. По его собственному признанію въ предисловіи къ изданію собранія его духовныхъ пснопній (уже на склон дней, въ 1793 г.), труды въ области поэзіи были всегда однимъ изъ пріятнйшихъ его занятій. ‘Не только юношей, но еще и мальчикомъ я посвящалъ ей многіе часы, не занятые необходимыми и обязательными работами и предоставлявшіеся всецло мн и моему вкусу. Такихъ занятій я не оставлялъ и позже въ зрлые годы’³⁶^{. Разумется, въ согласіи съ настроеніемъ, вкусами и пасторскимъ своимъ призваніемъ, Гротъ скоро спеціализировался въ поэтическихъ своихъ увлеченіяхъ на духовной или церковной поэзіи, и въ этой области онъ достигъ немаловажныхъ результатовъ, принесъ большую пользу развитію этой отрасли церковнаго обихода и не одной своей паств, и составилъ себ почтенное имя и память въ послдующихъ поколніяхъ лютеранъ въ Россіи. Но, строгій и требовательный и вмст недоврчивый къ себ, онъ долго не ршался выступать публично и печатно съ плодами своего духовнаго творчества. Ставъ въ 1764 г. пасторомъ въ Петербург, онъ скоро убдился въ полной неудовлетворительности и устарлости сборника лютеранскихъ пснопній (Gesangbuch, стар. рижскаго изданія), тогда единственнаго и общепринятаго, и въ насущной потребности составленія новаго, лучшаго сборника. Но на первыхъ порахъ онъ не встртилъ достаточной въ этомъ дл поддержки со стороны петербургскихъ своихъ коллегъ. Только лтъ черезъ десять ему удалось склонить ихъ преемниковъ къ составленію новаго дополнительнаго сборника церковныхъ псенъ, одобренныхъ всми 3-мя петербургскими конвентами (вышелъ въ Спб. въ 1773 г.), а еще черезъ десять лтъ, въ 1783, старый Gesangbuch былъ окончательно замненъ новымъ, составленнымъ Гротомъ съ соучастіемъ пасторовъ Вольфа и Рейнбота, — сборникомъ³⁷^{, куда вошло уже 57 псенъ, сочиненныхъ самимъ Гротомъ и разумется одобренныхъ его коллегами. Наконецъ уже спустя 30 лтъ посл вступленія своего на каедру, за немного лтъ до своей кончины, въ 1793 г., онъ издалъ цльный сборникъ своихъ собственныхъ церковныхъ пснопній, прибавивъ къ прежнимъ 57-ми еще 125, да еще 25 передланныхъ старыхъ и новыхъ псенъ³⁸. Изъ приложеннаго къ нему предисловія видно, съ какой осторожностью, разборчивостью и строгостью къ себ авторъ поступалъ съ самаго начала и до конца въ дл опубликованія и въ введеніи въ обиходъ своихъ произведеній. Ихъ признанныя авторитетами и обществомъ внутреннія — по содержанію — и вншнія — по выразительности — достоинства доставили имъ популярность и упрочили ихъ успхъ на долго³⁹^.}}

Если однако плоды проповднической дятельности пастора Грота, т. е. собраніе его проповдей и затмъ сборникъ сочиненныхъ имъ духовныхъ псенъ составляютъ весьма цнный вкладъ въ соотвтственныя области духовной литературы, то все-же не ими главнйше опредляется составленное имъ себ почтенное литературное имя. Оно заслужено имъ другими, боле капитальными трудами, а именно научно-историческими. Гротъ былъ однимъ изъ первыхъ серіозныхъ и основательныхъ историковъ евангелическихъ (да и другихъ) исповданій въ Россіи. Его капитальный трехтомный трудъ по этому предмету, представляя продолженіе и расширеніе работъ его предшественника въ этой области, пастора А. Бюшинга, завоевалъ себ на долго авторитетное мсто въ исторіи предмета и послужилъ руководствомъ и основаніемъ для многихъ послдующихъ трудовъ. Первымъ печатнымъ опытомъ въ историческомъ род была небольшая работа Грота, вышедшая въ 1772 г. и касавшаяся судьбы той лютеранской церкви и того прихода, которымъ ему суждено было посвятить всю свою жизнь, вс свои духовныя силы и дарованія. Это его ‘Матеріалы для исторіи евангелическо-лютеранскихъ церквей въ Россіи, съ приложеніемъ нсколькихъ поучительныхъ рчей, вызванныхъ сооруженіемъ Екатерининской церкви’⁴⁰^.

Предпринявъ, быть можетъ, еще до этой работы свое большое историческое изслдованіе, Гротъ трудился надъ нимъ долгіе годы, и оно появилось въ свтъ всего за два года до его смерти, т. е. въ 1797 г., въ 3-хъ томахъ (3-ій томъ уже въ 1798 г.) подъ заглавіемъ: ‘Замчанія о свобод вроисповданій иностранцевъ въ Россійскомъ государств’⁴¹. Какъ уже свидтельствуетъ заглавіе, здсь предметъ изслдованія не ограничивается одними протестантскими исповданіями, а обнимаетъ и другія инославныя: дйствительно, Гротъ отводитъ мсто въ своихъ ‘Замчаніяхъ’ также судьбамъ римско-католическаго исповданія, реформатскаго, церкви армянской, братской (Гернгутской) общины и проч. Руководящей идеей труда его является историческое, документальное подтвержденіе положенія о принцип вротерпимости и свободы совсти для иностранцевъ и инородцевъ, какого держались издавна монархи Россіи и который нашелъ себ яркое и дятельное выраженіе при Екатерин II и при Павл, сочиненіе Грота вышло въ свтъ ужъ при послднемъ, и авторъ могъ констатировать, что вкоренившійся принципъ нисколько не былъ нарушенъ и при немъ. Понятно, что благоговніе и благодарность лютеранскаго пастора къ великой Екатерин, къ ея мудрости, государственнымъ талантамъ и великодушію, отражаются въ труд его всюду, гд идетъ рчь о ея дйствіяхъ.

Изъ предисловія Грота къ І-му тому сочиненія его видно, съ какой ученой добросовстностью и требовательностью къ себ онъ работалъ и исполнялъ поставленную себ задачу. Онъ сознавалъ вполн всю ея широту и трудность и недостаточность своихъ источниковъ, но по части ихъ собиранія и критическаго использованія онъ сдлалъ все возможное, такъ что трудъ его своимъ новымъ матеріаломъ дополняетъ и во многомъ исправляетъ данныя и выводы его предшественника (Бюшинга). Тмъ не мене онъ сознается, что не могъ исполнить всего, что ему представлялось желательнымъ. Со свойственными ему скромностью и чистосердечіемъ онъ не отрицаетъ, что могъ иногда допустить ошибку и что въ работу его могло вкрасться неврное извстіе: ‘при всей осторожности, этого не всегда можно избжать. Но я надюсь, говоритъ онъ, что это лишь рдкій случай. Чтобы дать своему труду возможное совершенство, я вс его отдлы перерабатывалъ трижды: исправлялъ свднія, о недостоврности которыхъ узнавалъ, а новыя включалъ, пока была еще возможность… ‘⁴² Выражая надежду, что трудъ его будетъ и спеціалистами, и разными категоріями читателей признанъ полезнымъ и принятъ благосклонно, онъ между прочимъ замчаетъ, что его ‘современники найдутъ въ немъ матеріалъ для исторіи царствованія великой государыни, которая своимъ многообъемлющимъ умомъ, своей трудоспособностью и многочисленными благодяніями, осчастливившими ея подданныхъ, займетъ исключительно-выдающееся положеніе среди монарховъ своего вка’. Это было писано, конечно, уже по смерти Екатерины.

Если новйшая строгая критика находитъ все-таки кое-какія боле слабыя стороны въ труд Грота, какъ напр. ‘въ характер разсказа хвалебный тонъ — подъ впечатлніемъ либеральныхъ мнній и распоряженій Екатерины II въ пользу иноврцевъ’, въ повствованіи о XVI—XVII вв. еще перевсъ недостоврныхъ сообщеній и незначительная доля вполн точнаго — при искусно составленной фабул (а вс эти недочеты слишкомъ понятны при недостатк и случайности извстій), то все-же та-же критика признаетъ, что авторъ приступилъ къ изданію своего труда ‘посл продолжительныхъ занятій — съ большимъ запасомъ свдній’, что ‘искусность фабулы, ясность и связность разсказа (разумется о древнйшей московской эпох XVI—XVIIвв.)… надолго сдлали книгу Грота почти единственнымъ пособіемъ для ознакомленія съ исторіей протестантскихъ общинъ въ Московскомъ государств. По ней и подъ ея вліяніемъ писались историческія повствованія объ этихъ общинахъ и церквахъ какъ нмецкими, такъ и русскими авторами’⁴³^{. Для позднйшаго же времени (ХVІІІв.) его повствованіе признается безусловно достоврнымъ. Во всякомъ случа значеніе и достоинства труда Грота, въ числ которыхъ нельзя не подчеркнуть особенно научной добросовстности, правдивости и безпристрастія, неоспоримы, и они не могли не создать ея автору почетной извстности въ научной исторической литератур, достаточно засвидтельствованной внесеніемъ его имени въ старйшій словарь Россійскихъ писателей. Если дома, въ сред окружающаго общества, его трудъ на первыхъ порахъ не нашелъ себ надлежащей оцнки, то въ заграничномъ ученомъ мір его тогда же вполн оцнили, и авторъ передъ самой своей кончиной еще имлъ утшеніе прочесть этотъ лестный о немъ отзывъ⁴⁴^.}

Намъ остается сказать нсколько словъ о Грот, какъ человк и характер. Въ этомъ отношеніи мы имемъ весьма достоврное и объективное свидтельство его друга, пастора Буссе, въ не разъ названной стать его, и будетъ всего цлесообразне представить здсь сущность этой характеристики.

Іоганъ Буссе⁴⁵^{, ставшій пасторомъ и проповдникомъ Екатерининской церкви посл Грота, молодой еще человкъ сравнительно съ послднимъ, былъ однако долго въ близкихъ, дружественныхъ съ нимъ отношеніяхъ, былъ много лтъ свидтелемъ его дятельности и трудовъ и въ полной мр могъ оцнить своего покровителя и старшаго друга, такъ что отзывы его о Грот являются весьма надежными и авторитетными.}

Что касается умственныхъ расположеній, вкусовъ и стремленій Якима Грота, то, склонный вообще къ умозрнію и отвлеченному мышленію и рано избравъ путь религіознаго и нравственно-поучительнаго служенія, онъ однако соединялъ съ этимъ большую разносторонность въ своихъ духовныхъ интересахъ и практической дятельности: онъ увлекался всмъ новымъ и полезнымъ въ житейско-культурномъ смысл и старался примнять это новое на дл въ доступной ему сфер. Такъ онъ увлекся дломъ оспопрививанія и сталъ страстнымъ пропагандистомъ его съ церковной каедры, такъ онъ увлекался устройствомъ кассъ для страхованія жизни, а затмъ носился съ мыслью о морг для мнимо-умершихъ, такъ наконецъ онъ усвоилъ себ внушенное ему Шлёцеромъ пристрастіе къ табличной систем записей и регистраціи, которую онъ впервые широко примнялъ въ своихъ церковно-приходскихъ книгахъ со свойственными ему педантической аккуратностью и точностью… Эта характерная черта умственнаго и душевнаго склада Грота, его чуткость и воспріимчивость, и длала изъ него энергичнаго и отзывчиваго общественнаго дятеля.

Я уже имлъ случай упоминать выше о высоко-нравственномъ стро и твердыхъ принципахъ пастора Грота. Они проходили яркою нитью во всхъ его дйствіяхъ и отношеніяхъ. Врность своему призванію и своему долгу, необыкновенная добросовстность и строгость къ себ, непоколебимая стойкость въ своихъ убжденіяхъ, и вмст справедливость и гуманность въ своихъ отношеніяхъ къ людямъ, — вотъ черты, которыя особенно выдавались и цнились всми въ его истинно-христіанской дятельности. Благодаря имъ и большому своему такту, онъ съ рдкимъ достоинствомъ и благородствомъ несъ свое пасторское званіе и этимъ отличался отъ многихъ духовныхъ, вдающихся часто въ противоположныя крайности: то излишняго ригоризма и напускного святошества, то чрезмрной житейской развязности и слабости ко всему мірскому. Онъ былъ строгъ и непреклоненъ на церковной каедр, но въ жизни, въ обществ онъ отличался полной терпимостью, и никогда никого не стснялъ своимъ присутствіемъ.

Обладая замчательно твердымъ характеромъ, онъ былъ чрезвычайно стоекъ въ своихъ убжденіяхъ, въ своихъ ршеніяхъ и дйствіяхъ, но приходилъ къ нимъ лишь путемъ долгихъ серіозныхъ размышленій и безпристрастнаго изслдованія дла или предмета. Его нельзя было переубдить, разъ онъ составилъ свое мнніе, но это не было вовсе упрямство, въ чемъ иногда его упрекали, а дйствительная убжденность. Его наружная строгость и сдержанность производили на многихъ, не знавшихъ его ближе, впечатлніе сухости, нечувствительности, холодности и даже гордости. Но близко знавшій его пасторъ Буссе убдительно опровергаетъ это ложное представленіе цлымъ рядомъ фактовъ и эпизодовъ. Наружную холодность онъ считаетъ не чмъ-либо прирожденнымъ, а чертою, привитой ему болзненными испытаніями жизни. Въ глубин же своего существа Гротъ былъ участливъ и сердеченъ. Онъ дружески шелъ на встрчу всякому, кто внушалъ ему уваженіе и обнаруживалъ къ нему довріе и расположеніе. Но онъ былъ равенъ въ обращеніи со всми: онъ никогда не заискивалъ ни у знатныхъ, ни у богатыхъ, и сократилъ съ годами до крайности свои новогоднія посщенія, ограничивая ихъ лишь старйшими членами своей общины. Однако бдные и нуждающіеся еще долго по смерти его вспоминали съ благодарностью, какъ онъ часто и охотно являлся къ постели страждущаго — по первому ихъ зову.

О твердости его характера и вмст отсутствіи исключительности и щепетильности въ правилахъ его пасторскаго званія, видно изъ слдующаго случая, приводимаго его другомъ-біографомъ. Лтъ за 12 до его смерти Буссе встртилъ его въ театр на представленіи комедіи. ‘Я въ первый разъ здсь, сказалъ онъ ему, такъ какъ я теперь уже выполнилъ свое первоначальное ршеніе и въ теченіе 23 лтъ давалъ доказательство, что могу воздерживаться отъ подобнаго развлеченія, то нын полагаю, что долженъ доказать своимъ примромъ, что не считаю этого недозволительнымъ для пасторскаго званія’. И онъ дйствительно посл того нердко посщалъ театръ и показалъ себя любителемъ и цнителемъ серіознаго драматическаго искусства.

Насколько однако онъ былъ безпощаденъ и строгъ къ себ, настолько онъ былъ терпимъ и снисходителенъ къ другимъ, если только ему не приходилось при этомъ поступаться своими убжденіями. По словамъ того-же Буссе, ‘не было человка, который бы мене его говорилъ что-либо въ осужденіе отсутствующаго лица и который бы всегда такъ старался повернуть въ хорошую сторону то дурное, что повторялось другими о комъ-либо, и съ полной искренностью объяснять ошибки и поступки людей самыми невинными побужденіями. Онъ до такой степени любилъ правду, что его трудно было убдить, что кто-нибудь, даже только въ шутку, сознательно сказалъ неправду. Это его правдолюбіе было признано всми, если среди окружающихъ мннія расходились въ какомъ-либо дл, и для ршенія вопроса казалось нужнымъ прямое и искреннее чувство правды, то обращались къ его приговору, какъ къ ршающему’. Въ глазахъ нашихъ, прибавляетъ Буссе, онъ служилъ поборникомъ и учителемъ честности, правдивости и всякой добродтели.

Якимъ Гротъ былъ довольно слабаго сложенія и очень болзненъ въ юности, но онъ закалилъ себя правильнымъ и умреннымъ образомъ жизни и до старости пользовался хорошимъ здоровьемъ, до послднихъ своихъ дней онъ сохранялъ вс свои душевныя силы. Но въ конц 1799 г. онъ схватилъ инфлуэнцу, которой не выдержалъ его организмъ и которая черезъ 10 дней свела его въ могилу: онъ скончался 22 дек. стар. ст. 1799 г. на 67-мъ году жизни — къ великому горю своихъ друзей и своей паствы. Къ числу его ближайшихъ друзей, кром Шлёцера, принадлежалъ, какъ мы видли, извстный библіографъ Л. И. Бакмейстеръ⁴⁶^{, его сверстникъ и также бывшій іенскій студентъ. Описывая кончину Грота, Буссе разсказываетъ, что кончина эта наступила такъ быстро и неожиданно, что его уже не застали въ живыхъ, будучи вызваны къ больному, ни онъ самъ, ни пріхавшій еще нсколько позже старйшій другъ Грота, Бакмейстеръ. ‘Никогда не забуду я, говоритъ Буссе, того оцпенлаго, пристальнаго (starren) взгляда, какимъ онъ въ теченіе 5 минутъ смотрлъ на почившаго, бросившись затмъ на стулъ, онъ закрылъ лицо руками, такъ сидлъ онъ еще минутъ пять, и, вставъ затмъ, съ ршительнымъ выраженіемъ лица пригласилъ остальныхъ членовъ конвента къ принятію нужныхъ мръ и распоряженій’. Бакмейстеръ же былъ душеприкащикомъ своего друга, исполнителемъ его завщанія. Въ старыхъ нашихъ семейныхъ бумагахъ сохранилась цлая пачка листковъ, написанныхъ Бакмейстеромъ (а также записочекъ Буссе), содержащихъ отчеты и протоколы собраніи заинтересованныхъ лицъ за нсколько лтъ по исполненію завщанія покойнаго пастора. Нкоторыя думали, что благодаря своей бережливости Гротъ усплъ скопить кое-что. Но по смерти его оказалось, что онъ не скопилъ самъ ничего, и что остался лишь маленькій капиталецъ, который образовался изъ суммъ, завщанныхъ ему двумя членами Екатерининской общины за нсколько лтъ до его смерти. Кром того онъ оставилъ порядочную библіотеку и коллекцію старыхъ монетъ и медалей. Объ этомъ-то маленькомъ наслдств и идетъ рчь въ упомянутыхъ бумагахъ, касающихся завщанія Грота.}

29-го декабря, т. е., по его желанію, ровно черезъ недлю посл кончины, совершилось погребеніе его тла — на счетъ церковнаго конвента, на доск, прибитой къ изголовью его гроба, было начертано:

Dem Redlichen, der nur nach ernster Prfung lehrte,

Selbst was er lehrte, strenge that,

Doch ndern Nachsicht gern und Duldung gern gewhrte,

Heil Ihm! — die Ernte folgt der Saat!

Память его конвентъ не замедлилъ почтить назначеніемъ пенсіи въ 400 руб. его вдов и единовременныхъ пособій его дтямъ, а также постановилъ соорудить и воздвигъ на могил его мраморный памятникъ съ посвященіемъ отъ имени паствы его и слдующей эпитафіей:

Es ruhet hier, der fest auf Gottes Felsen stand,

Ernst, was er lehrte, that, mit Eifer Schonung band,

Die Ihr das Gute ehrt, o weinet Seinem Namen,

Nein! ehrt ihn wrdiger: bestrebt euch — nachzuahmen!

Позволимъ себ въ заключеніе сообщить здсь одинъ эпизодъ изъ жизни внука пастора, Я. К. Грота, всегда благоговйно почитавшаго память своего дда, — эпизодъ, въ которомъ голосъ и мысль послдняго, запечатлнные въ его сочиненіяхъ, сыграли не послднюю роль въ самый критическій моментъ его жизни, при ршеніи брачнаго вопроса.

Въ конц 1849 г. Я. К., уступая непреодолимому влеченію сестры своей къ свиданію съ петербургскими друзьями, похалъ съ ней въ Петербургъ (изъ Гельсингфорса, гд они жили тогда) и тамъ въ знакомой семь встртилъ ту двушку (Н. П. Семенову), которой суждено было стать его женою. Она сразу овладла его сердцемъ, но онъ не имлъ возможности сблизиться съ нею, такъ какъ посл двухъ-трехъ свиданій долженъ былъ разстаться, узжая обратно въ Финляндію. Сердце ему подсказывало ршеніе, но разсудокъ сдерживалъ, и онъ колебался, одолваемый сомнніями, какъ это естественно въ такія минуты нашей жизни. 20-ыя числа декабря были ршительными для него днями. Вотъ что онъ разсказалъ потомъ своему другу о томъ, что между прочимъ повліяло на его настроеніе. ‘Все утро 22 декабря провелъ я въ библіотек покойнаго академика Шторха. Между прочимъ нашелъ я тамъ въ сочиненіяхъ Бакмейстера много выписокъ изъ прповдей и другихъ трудовъ моего дда. Въ одной части былъ подробный отчетъ о цломъ том проповдей. Я взялъ эту книгу домой и, ложась спать, читалъ изъ нея отрывки брату, въ томъ числ изъ одной проповди о дурныхъ сторонахъ холостой жизни. На другое утро узналъ я случайно изъ каталога Эггерса, что наканун прошло ровно 50 лтъ со для кончины моего дда (22 декабря 1799 г.). Не будучи суеврнымъ, нельзя не быть пораженнымъ подобными случаями. Не долженъ ли былъ загробный голосъ моего дда въ день его смерти — въ такія минуты, когда я могъ колебаться, подйствовать на мою ршимость? Сколько разъ бывалъ я въ Петербург, и эта книга не попадалась мн въ руки! Сколько дней я провелъ тамъ нынче, но ни въ одинъ изъ другихъ я ее не встрчалъ. Мн надобно было увидть ее именно тогда, когда мн нуженъ былъ чей-нибудь совтъ, чье-нибудь подкрпительное слово’….⁴⁷

II.

Карлъ Ефимовичъ Гротъ⁴⁸^.

Отъ перваго брака пастора Грота съ Христиной Энгельгардтъ остались сынъ Карлъ Христіанъ и дочь Амалія, вышедшая скоро по смерти отца замужъ за Карла Линка. Дтей своихъ пасторъ Гротъ воспитывалъ въ большой строгости, которая бросалась въ глаза даже постороннимъ. Но это — по мннію его друга Буссе — вытекало исключительно изъ рано усвоенныхъ Гротомъ взглядовъ и убжденій. Внимательность и нжность его къ дтямъ, при всей строгости, краснорчиво доказываются документомъ, найденнымъ Буссе среди старыхъ церковныхъ бумагъ. Это — дневникъ, который велъ Гротъ въ 1778 г. о поведеніи своихъ обоихъ дтей, тогда отроковъ въ возраст отъ 6 до 10 лтъ. Дневникъ обнимаетъ пять мсяцевъ, и о каждомъ дн имлось не мене пары строкъ. По словамъ Буссе, эти записи производили самое трогательное впечатлніе. Само собой разумется, что воспитаніе и образованіе дтямъ были даны самыя тщательныя.

Единственный сынъ пастора, Карлъ Ефимовичъ, родился въ 1770, а можетъ быть въ 1771 г. (точной даты, къ сожалнію, у насъ нтъ). Посл домашней отличной подготовки подъ руководствомъ отца онъ получилъ образованіе сперва въ Екатерининскомъ, а потомъ въ Петропавловскомъ училищ, гд кончилъ курсъ первымъ ученикомъ, что свидтельствуетъ не только о его прилежаніи, но и о недюжинныхъ способностяхъ. На экзамен при выход изъ Екатерининской школы онъ, по особому случаю, именно ухода любимыхъ учителей, произнесъ прощальную рчь, о которой нашелъ случай упомянуть библіографъ Бакмейстеръ въ своей знаменитой ‘Russische Bibliothek’⁴⁹^{. Еще въ періодъ ученія, 14-ти лтнимъ мальчикомъ, уже прекрасно владвшимъ иностранными языками, Гротъ, какъ объ этомъ уже было разсказано въ біографіи его отца, былъ приглашенъ въ компаніоны къ великимъ князьямъ государю наслднику Александру и брату его Константину Павловичамъ для ихъ упражненія въ нмецкомъ язык, конечно, по выбору и желанію самой императрицы Екатерины. Этою высокою честью юноша былъ обязанъ главнйше почетному положенію и заслугамъ своего отца и особому къ нему благоволенію императрицы, но безъ сомннія также своимъ учебнымъ успхамъ и способностямъ⁵⁰^{. Это положеніе Гротъ занималъ съ сентября 1785⁵¹^{въ теченіе цлаго ряда лтъ. Вроятно около 1790 онъ кончилъ курсъ ученія въ Петропавловской школ, такъ какъ уже въ февр. 1791 состоялось его назначеніе учителемъ 2-го возраста въ Сухопутный Кадетскій корпусъ. Мы къ сожалнію не знаемъ, какой предметъ былъ спеціальнымъ и слдовательно излюбленнымъ у Грота. Была ли это математика, если судить по дальнйшей служебной его карьер (въ Экспедиціи ревизіи счетовъ и затмъ въ министерств финансовъ), или можетъ быть естественная исторія, если судить по одной его переводной работ⁵²^{, — сказать трудно. Во всякомъ случа молодой Гротъ продолжаетъ занятія наукой и состоя учителемъ, и въ этомъ отношеніи на него видимо возлагались пзвстныя надежды. Объ этомъ можно заключить изъ того, что онъ, по словамъ его ‘аттестата’, въ март 1794 г. ‘награжденъ отъ Императорской Академіи Наукъ званіемъ студента оной Академіи’. Это означало, что Академія нашла его достойнымъ — посредствомъ зачисленія въ состоявшій еще тогда при ней ‘университетъ’ — приготовленія къ ученому поприщу: изъ студентовъ должны были вырабатываться будущіе адъюнкты академіи. Повидимому въ качеств такого студента онъ еще нкоторое время призывался и къ великимъ князьямъ, и за ревностное исполненіе этихъ своихъ обязанностей онъ къ новому 1796 г. былъ Государыней пожалованъ въ коллежскіе регистраторы⁵³^{, какъ видно изъ нижепомщаемаго офиціальнаго документа. Мене чмъ черезъ годъ, въ ноябр 1796 г. скончалась Екатерина II-я, и на престолъ вступилъ Павелъ Петровичъ, который не могъ не знать Грота, какъ компаніона его старшихъ сыновей, и явно благоволилъ къ нему. Вступленіе императора Павла на престолъ вызвало со стороны Карла Ефимовича Грота сообразное съ обычаями той эпохи стихотворное на нмецкомъ язык привтствіе, въ которомъ находимъ строки, подтверждающія это отношеніе къ нему Павла: ‘Твой кроткій взоръ, говоритъ онъ ему, уже въ дтскіе годы сулилъ юнош прочное счастье’⁵⁴^{. Императоръ Павелъ пожелалъ утвердить особой грамотой за Гротомъ пожалованный ему Екатериной II-ой чинъ, и этотъ патентъ, напечатанный на пергамент съ государственной печатью, отъ 26 мая 1797 г., за подписью трехъ сенаторовъ, сохранился въ отличномъ вид въ семейныхъ бумагахъ моего отца. Не лишнимъ будетъ привести здсь цликомъ этотъ біографическій документъ.}}}}}}

‘Божіею милостію Мы Павелъ Первый и прочая… Извстно и вдомо да будетъ каждому, что Блаженныя и Вчнодостойныя памяти Всепресвтлйшая Державнйшая, Великая Государыня, Императрица Екатерина Алексевна, Самодержица Всероссійская, Наша Любезнйшая Государыня Родительница, Карла Грота, который Ея Величеству студентомъ служилъ, за оказанную его къ служб ревность и прилжность Всемилостивйше пожаловала въ Коллежскіе Регистраторы 1795 года Декабря 31 дня, но токмо ему на оной чинъ Патента до нын дано не было, того ради Мы симъ жалуемъ и учреждаемъ, повелвая всмъ Нашимъ подданнымъ онаго Карла Грота за нашего Коллежскаго Регистратора надлежащимъ образомъ признавать и почитать, на противъ чего и Мы надемся, что онъ въ томъ ему Всемилостивйше пожалованномъ чин такъ врно и прилжно поступать будетъ, какъ то врному подданному надлежитъ. Во свидтельство того Мы сіе Нашему Правительствующему Сенату подписать и Государственною печатью укрпить повелли. Данъ въ Санктпетербург, мая 26-го дня 1797 г. ‘⁵⁵

Намъ неизвстно, какія причины заставили Карла Ефимовича промнять окончательно учено-учебное поприще на карьеру чиновника, но это произошло еще въ 1790-хъ годахъ, т. е. еще при жизни его отца. Были-ли это вполн выяснившіеся вкусы и расположенія, или какія-либо вншнія обстоятельства — остается для насъ невыясненнымъ⁵⁶^{. Уже въ 1795 г. Гротъ поступилъ въ 3-ю Экспедицію для свидтельства государственныхъ счетовъ, и здсь оставался въ разныхъ должностяхъ и по учрежденіи министерства финансовъ (1802 г.), дослужившись въ 1811 г. до старшаго столоначальника. Онъ, по всему видно, рано пріобрлъ репутацію чрезвычайно ревностнаго, знающаго и дльнаго чиновника, удостоившись въ 1809 г. полученія Высокомонаршаго благоволенія, а въ 1910 г. знака отличія ‘за отличное и успшное отправленіе должности’. Въ конц 1811 г. онъ былъ по прошенію уволенъ изъ штата экспедиціи и вроятно, по случаю преобразованія министерствъ (1810—11 гг.), въ томъ числ и вдомства финансовъ, опредлился по другой его части, именно въ департаментъ государственныхъ имуществъ, директоромъ котораго былъ тогда гр. Григорій Влад. Орловъ⁵⁷^{. Здсь онъ достигъ скоро виднаго поста начальника отдленія. Успхамъ К. Е. на служб, рядомъ съ собственными его дарованіями и нравственными качествами, не могли не способствовать его прошлыя связи, именно тотъ фактъ, что онъ лично былъ извстенъ государю Александру Павловичу и его брату, какъ нкогда товарищъ ихъ дтскихъ занятій и игръ. Это счастливое обстоятельство, конечно, общало ему и въ будущемъ быстрое и успшное движеніе по служб, а можетъ быть даже блестящую карьеру, тмъ боле, что и со стороны жены, рожденной Цизмеръ, онъ, какъ мы увидимъ, имлъ довольно вліятельныя связи черезъ ея брата. Но не суждено было Карлу Ефимовичу продолжать свою жизнь и дятельность! Они были пресчены неумолимою судьбою въ цвт его лтъ. Но прежде чмъ сказать объ этомъ, остановимся на семейныхъ его обстоятельствахъ и на его личности.}}

Съ молодыхъ лтъ Гроты (семья пастора) были дружны съ семьей Цизмеровъ (Ziesmer). Глава этой семьи былъ по преданію негоціантъ, съ женою онъ былъ въ развод, и дальнйшая судьба его намъ неизвстна. Во всякомъ случа въ эпоху, къ которой относятся первыя документальныя извстія объ этой дружб (начало 1790-хъ гг.), объ отц нтъ уже никакого упоминанія, а семья состояла изъ старой m-me Цизмеръ, рожденной Бушъ, сына Якова Ивановича и трехъ дочерей Елизаветы, Маріи и Каролины. Какъ сблизились между собой молодые К. Е. Гротъ и Я. И. Цизмеръ, ровестники, — намъ неизвстно, но дружба эта установилась вроятно уже съ юныхъ лтъ, такъ какъ, не смотря на разлуку съ 1790-хъ гг., когда Я. И. Цизмеръ поступилъ на дипломатическое поприще и на долго оставилъ Россію, она непрерывно продолжалась и не остывала, поддерживаясь перепиской и бывъ наконецъ окончательно закрплена родственными узами, женитьбой Грота на младшей сестр своего друга (1804 г.). Въ сохранившейся переписк Я. И. Цизмера со своими родными, начиная съ 1793 г., имя его друга К. Грота встрчается почти въ каждомъ письм, въ припискахъ, съ нжными поклонами ему, разспросами, совтами и стованіями, что онъ не довольно часто пишетъ⁵⁸^{. Цизмеръ выказываетъ постоянно сердечный интересъ къ судьб Грота и, напримръ, въ начал 1798 г. по поводу извстія, что послдній доволенъ своею жизнью и веселъ, но что онъ не получаетъ повышенія по служб, велитъ ему передать, чтобъ это его не смущало и чтобъ онъ пользовался беззаботно настоящимъ, не думая слишкомъ о будущемъ, ибо, если не будетъ довольства собою и счастья, то что ему чины, почести и деньги….}

По всмъ этимъ сношеніямъ видно, что Гротъ былъ близкій человкъ въ семь Цизмеровъ и былъ всегда готовъ ко всякимъ услугамъ матери и сестрамъ своего друга. Въ 1799 г., значитъ еще при жизни пастора Грота, въ одномъ письм къ старшей своей сестр Цизмеръ совтуетъ поручить какое-то дло его другу Гроту, а скоро посл того онъ сообщаетъ, что послдній въ письм къ нему дружески проситъ его семейныхъ пользоваться имъ (Гротомъ) во всхъ случаяхъ, гд имъ будетъ нужна мужская помощь.

Посл смерти отца Грота (1799) и выхода замужъ его сестры (1800), когда онъ остался одинокъ (ибо отношенія съ мачехой не могли быть особенно тсны), его дружба съ семьей Цизмеръ, кажется, еще укрпилась. Пасторъ Гротъ скончался 22 декабря 1799 г., а уже 12 февраля 1800 г. его единственная дочь Амалія вышла замужъ за Карла Линка⁵⁹^{. Спустя четыре года посл того устроилось семейное счастье и брата ея Карла Ефимовича. Онъ, судя по немногимъ сохранившимся его письмамъ, очень дружилъ со старшей сестрой Я. И. Цизмера Елизаветой Ивановной, умной и дльной, но уже очень не молодой двицей, бывшей значительно его старше. Но это была только дружба и взаимное уваженіе. Истинное же чувство любви вызвала въ немъ самая младшая сестра Каролина Ивановна, которая раздляла это чувство и которой онъ и сдлалъ предложеніе въ начал 1804 г. Я. И. Цизмеръ, который немедленно узналъ объ этомъ изъ писемъ своихъ матери и сестеръ, принялъ конечно съ полнымъ удовлетвореніемъ эту всть, и въ привтственномъ своемъ по этому случаю письм (5 апр. н. с.) выражаетъ свою искреннюю радость, что сестра соединяетъ свою судьбу съ такимъ ‘превосходнымъ человкомъ’, и пользуясь своимъ старшинствомъ (на 10 лтъ) и житейскою опытностью, даетъ ей братскіе совты.}

Какъ изъ писемъ Цизмера, такъ и изъ сохранившихся нсколькихъ писемъ самого Карла Ефимовича къ своей невст и потомъ жен, живо возстаетъ передъ нами духовный образъ этого глубоко чувствовавшаго, сердечнаго, деликатнаго и истинно-благороднаго человка. Такимъ онъ рисуется и въ семейныхъ преданіяхъ, ибо сами дти вслдствіе ранней его кончины не могли его помнить.

Какъ смотрлъ на семейную жизнь и какъ онъ въ ней полагалъ главную основу нашего счастья, видно изъ писемъ его къ невст, и особенно изъ слдующаго мста, которое считаю умстнымъ привести здсь. Говоря, что онъ свтло смотритъ на открывающееся передъ нимъ будущее и что онъ былъ бы счастливйшимъ человком еслибъ и невста его раздляла это его настроеніе, онъ прибавляетъ: ‘Я вспоминаю при этомъ мысль одного изъ любимыхъ моихъ писателей, и не могу не привести ее Вамъ, какъ внолн совпадающую съ моими взглядами и житейскимъ опытомъ. — Почему, спрашиваетъ онъ, различаемъ мы въ понятіи счастья разные его виды? Разв дйствительно существуетъ ихъ нсколько, если мы всмотримся философски въ самую основу его? — Семейное счастье есть на этомъ свт — единственное, стоющее усилій человка. Вс остальные его виды суть исключительно придатки, которые въ отдльности нигд не достаточны (не могутъ удовлетворять) и не заслуживаютъ своего родового имени (‘счастья’). Если мы не хотимъ защищать своей гордости и своихъ жалкихъ предубжденій, то вс мы должны согласиться относительно состава (содержанія) человческаго счастья (понимая его въ житейскомъ смысл): оно не состоитъ ни въ чемъ иномъ, какъ лишь въ простомъ, умренномъ образ жизни, удовлетворительномъ здоровіи, а главнйше въ радостяхъ и слдствіяхъ цломудренной любви’.

Въ томъ-же 1804 г. состоялся бракъ К. Е. Грота съ К. И. Цизмеръ, и сравнительно недолгая (около 14 лтъ) ихъ семейная жизнь оправдала ихъ надежды и была въ полной мр счастлива. Вмст съ ними жила одно время и оставшаяся одинокою посл смерти матери и средней сестры (Маріи), старшая сестра Елизавета Ивановна, о которой еще будетъ рчь ниже.

У Гротовъ было всего четверо дтей, но первый сынъ (Александръ) умеръ въ младенчеств. Затмъ слдовала дочь Роза, родившаяся въ 1811 г., будущая писательница-переводчица (псевдон. К. Р. Аполлонская), затмъ мой отецъ Яковъ Карловичъ (род. 1812 г.) и дядя Константинъ Карловичъ (род. въ 1815 г.). Жили Гроты скромно, но и безбдно. Конечно, службой Карлъ Ефимовичъ не могъ очень много зарабатывать, но у сестеръ Цизмеръ былъ повидимому небольшой капиталецъ, который служилъ семь подспорьемъ.

Мы уже видли, что къ 1812 г. Карлъ Ефимовичъ перешелъ въ департаментъ государственныхъ имуществъ и вскор занялъ здсь постъ начальника отдленія. Въ 1816 г. семью ихъ постигла тяжелая потеря: скончался еще въ цвт лтъ, на 47-мъ году любимый братъ и другъ Яковъ Ивановичъ Цизмеръ, тогда, впрочемъ, уже не жившій въ Петербург⁶⁰^{. Но непродолжительно было и семейное счастье Гротовъ. Карлъ Ефимовичъ немногимъ пережилъ своего шурина. Не прошло и двухъ лтъ, какъ не стало и его: онъ погибъ случайно и даже хорошенько не извстно какъ. Мы не знаемъ обстоятельствъ и подробностей этой трагической смерти, о которой ничего не разсказываетъ и мой отецъ въ своихъ воспоминаніяхъ. Но изъ семейныхъ преданій извстно, что К. Е., по всей вроятности, утонулъ, купаясь въ Нев. Это случилось въ начал іюля 1818 г.⁶¹^{Онъ былъ отличный пловецъ и, говорятъ, не разъ переплывалъ Неву. Однажды онъ пошелъ купаться и не вернулся. Платье его было найдено на берегу… Можно представить себ, какъ смерть эта потрясла его семью, и прежде всего его бдную жену.}}

Каролина Ивановна Гротъ

и Цизмеры.

Каролина Ивановна, рожденная Цизмеръ, родилась 1 февраля 1780 г., слдовательно въ годъ брака (1804) ей было 24 года. Какъ мы уже видли, ея отецъ Иванъ Цизмеръ (Zismer)⁶²^{былъ нмецкій негоціантъ: онъ происходилъ, какъ кажется, изъ Восточной Пруссіи. Гд и долго ли онъ жилъ посл развода съ женой, мы не знаемъ: въ переписк его дтей (и жены) о немъ вовсе нтъ упоминанія. Мать К. И. была рожденная Бушъ, но свидтельству Я. К. Грота, она держала въ Петербург въ 1790-хъ годахъ двичій пансіонъ, перешедшій потомъ къ ея старшей дочери. У нея было четверо дтей: единственный сынъ, уже знакомый намъ Яковъ Ивановичъ, и три дочери, изъ которыхъ младшей и была Каролина Ивановна, вышедшая замужъ въ 1804г. по любви за К. Е. Грота. Потерявъ мужа въ 1818 (или 1817) г. — еще сравнительно молодой женщиной, когда ей не было еще и 40 лтъ, она какъ нжная мать, почти отказалась отъ удовольствій личной жизни, личныхъ интересовъ и всецло посвятила себя дтямъ и ихъ воспитанію. Она имла утшеніе не только вырастить ихъ, но и видть ихъ преуспвающими на избранныхъ ими поприщахъ, и даже жить съ ними одной семьей (именно съ дочерью и старшимъ сыномъ, даже посл его женитьбы) до самой своей смерти. Она скончалась въ преклонныхъ годахъ (во время желудочной эпидеміи) въ Гельсингфорс 24 августа 1852 года.}

Прежде чмъ остановиться на роли и значеніи К. И. въ воспитаніи ея дтей и на созданныхъ ею семейномъ быт и обстановк, въ чемъ всего ярче обрисовываются ея духовная личность и ея характеръ, намъ слдуетъ познакомить читателя съ тмъ домашнимъ кругомъ, въ которомъ она сама выросла, съ тми членами семьи, которые играли наибольшую роль въ ея жизни и которыхъ вліяніе продолжалось и позже — въ ранней эпох жизни и воспитаніи ея собственныхъ дтей.

О роли семейства Цизмеръ въ жизни отца Якова Карловича еще до женитьбы его была ужъ рчь выше. Главными и наиболе интересными его членами, какъ мы уже видли, были: другъ, а съ 1804 г. шуринъ Карла Ефимовича, слдовательно дядя моего отца Яковъ Ивановичъ, и его старшая сестра Елизавета Ивановна. Отецъ мой съ любовью говорить о нихъ въ своихъ автобіографическихъ замткахъ и въ своей извстной переписк (1840-хъ гг.) съ П. А. Плетневымъ. Тетку свою онъ еще помнилъ, а съ дядей могъ хорошо познакомиться изъ домашнихъ преданій и изъ сохранившихся семейныхъ бумагъ, а именно изъ обширной переписки Я. И. Цизмера съ своими родными, матерью и сестрами, которую онъ въ 1840-хъ гг. тщательно разобралъ, привелъ въ хронологическій порядокъ и переплелъ въ особую большую тетрадь, снабдивъ ее обстоятельнымъ біографическимъ предисловіемъ (на франц. язык)⁶³^{. Всего цлесообразне будетъ воспроизвести здсь хотя отчасти этотъ документъ⁶⁴^.}

‘Эти письма, разсказываетъ здсь Я. К., были найдены моей сестрою въ бумагахъ нашей покойной тетки, умершей въ 1834 г. 73-хъ лтъ. При первомъ ихъ прочтеніи они произвели на меня глубокое впечатлніе, познакомивъ меня съ лицами, которыхъ образы казались для меня уже совсмъ утраченными.

‘…..Такой живой интересъ пробудили они во мн и потому еще, что каждый изъ насъ любитъ воспроизводить въ воображеніи подробности прошедшаго, даже если дйствующими въ немъ лицами являются люди намъ совсмъ незнакомые. И пожалуй нтъ лучшихъ документовъ, которые бы давали намъ такой врный снимокъ съ несуществующихъ уже характеровъ и обстоятельствъ, какъ такія частныя, написанныя съ небрежной откровенностью письма.

‘Еще важное преимущество писемъ этого сборника заключается въ томъ, что они рисують намъ человка, который по благородству своихъ чувствъ и принциповъ, рдкой доброт сердечной и вообще по всмъ своимъ достоинствамъ и талантамъ, вполн заслуживаетъ чести жить въ памяти своихъ потомковъ. Такимъ является намъ образъ Якова Цизмера. Собираніе въ одно цлое разбросанныхъ тамъ и сямъ чертъ характера доставляетъ намъ удовольствіе, тмъ большее, что изъ всего явствуетъ, какая любовь существовала между авторомъ большей части писемъ и его сестрой, къ которой они въ большинств адресованы.

‘На десять лтъ⁶⁵^{старше его, она была во всхъ отношеніяхъ его достойна. Эти письма дополняютъ ея милый образъ, который навсегда запечатллся въ нашемъ сердц, потому что мы сами знали ее и любили. Она на 10 лтъ пережила своего брата… Письма Якова Цизмера вмст съ письмами его матери стоятъ любой біографіи… ‘}

Здсь Я. K. сообщаетъ нсколько біографическихъ свдній и о корреспондентахъ.

‘Родители Я. Ц. были нмцы и родиной его предковъ, была по всей вроятности восточная Пруссія. Отецъ его, негоціантъ, развелся со своей женой. Воспитаніе Цизмера было весьма несовершенно. Въ одномъ изъ своихъ писемъ онъ самъ признаетъ, до какой степени недостаточны были его познанія. Онъ пріобрлъ ихъ во французскомъ пансіон (Каттенкампфа, на Bac. Остр.), гд числился приходящимъ. Здсь — источникъ его знанія французскаго языка, которое свидтельствуется его письмами… Изъ его нсколькихъ нмецкихъ писемъ видно, что онъ также отлично владлъ своимъ роднымъ языкомъ. Что касается русскаго, то есть основанія полагать, что онъ не былъ въ немъ особенно силенъ, по крайней мр до довольно уже почтеннаго возраста. Онъ любилъ чтеніе и обладалъ небольшой библіотекой, о которой не разъ идетъ рчь въ его письмахъ. Отъ моей тёти я знаю, что ‘Освобожденный Іерусалимъ’ Тассо во французскомъ перевод былъ первою книгой, которую онъ прочелъ съ жадностью и которая пріохотила его къ чтенію….

‘По старинному русскому обычаю Цизмеръ еще ребенкомъ былъ зачисленъ сержантомъ въ списки одного изъ полковъ, вроятно благодаря хлопотамъ своего двоюроднаго брата Северина, который служилъ въ гвардіи. Моя мать помнитъ еще красный мундиръ съ черными отворотами у рукавовъ, который онъ иногда надвалъ, будучи сержантомъ. Но военнымъ на дл онъ никогда не былъ’.

Карьера, которой онъ посвятилъ себя и слдовалъ почти всю свою жизнь, была карьера дипломатическая. Отсюда цлый рядъ путешествій и заграничныхъ побывокъ отъ 1793 до 1806 года, которымъ мы обязаны этой перепиской. Въ первый разъ встрчаемся мы съ Цизмеромъ въ письм его изъ Константинополя, гд онъ состоялъ причисленнымъ къ свит знаменитаго Кутузова, бывшаго тогда чрезвычайнымъ посломъ при двор султана. Въ этомъ первомъ письм мы читаемъ уже имя, которое часто повторяетъ онъ въ позднйшихъ своихъ письмахъ, а именно имя Грота, своего друга, молодого сына пастора лютеранской церкви Св. Екатерины. Изъ первыхъ писемъ его и его матери, которая часто говорить о немъ съ нжностью, мы уже можемъ составить себ представленіе о молодомъ Цизмер, какъ о натур любящей, привтливой и чистосердечной, какъ о характер жизнерадостномъ, веселомъ и общительномъ.

Большой природный умъ, частыя путешествія и многобразныя сношенія и общеніе съ людьми высшей интеллигенціи почти совершенно стушевали проблы въ его образованіи, и нельзя назвать хвастовствомъ его ссылку на свою житейскую опытность, которую онъ длаетъ въ одномъ письм къ младшей сестр Каролин… ‘Умные совты, которые онъ часто давалъ своимъ сестрамъ, вытекали изъ его личныхъ убжденій и говорять намъ, что это былъ человкъ на рдкость опытный въ житейскихъ длахъ и отношеніяхъ. Послдніе годы своей короткой жизни Цизмеръ провелъ въ Либав. Эта эпоха ознаменована полной перемной въ его судьб. Онъ больше не дипломатъ: онъ начальникъ таможни. Онъ влюбляется, женится и становится отцомъ семейства.

‘Все это сообщаетъ послдней серіи писемъ еще большій интересъ. Тотъ годъ, когда прекращается его переписка (1816г.), является и годомъ его смерти. Онъ скончался отъ гастрической лихорадки (fi&egrave,vre gastrique) всего 46-ти лтъ отъ роду. Спустя два года послдовалъ за нимъ нашъ отецъ, другъ его юности, приблизительно одного съ нимъ возраста.

‘Госпожа Ю. Цизмеръ⁶⁶^{продолжала переписку своего мужа со своею золовкой, Елизаветой Ивановной. Ея письма, полныя сердечности, слдуютъ за письмами покойнаго.}

‘Старшая его сестра Елизавета Цизмеръ, съ которой по большей части и велъ онъ переписку, родилась 16-го мая 1762 г. Въ 1795 она оставила родительскій домъ, опредлясь учительницей въ семейство Медеръ, которое она сопровождала до Любека и Гамбурга. Ко времени этого путешествія относятся письма нашей бабушки къ своей дочери. Тутъ же находимъ мы нсколько строкъ, написанныхъ моей матерью въ дтств, и два письма средней сестры Маріи Цизмеръ, молодой, веселой и живой двушки, ставшей жертвой несчастной любви, которая вроятно и ускорила впослдствіи роковой исходъ жестокой болзни.

‘Въ конц переписки находимъ два письма нашего отца — дорогія строки, начертанныя рукой, которая благославляла насъ въ дтств.

‘Жизнь Я. Цизмера, которая цликомъ отразилась въ его письмахъ, стала благодаря имъ достояніемъ семьи, драгоцнностью для насъ всхъ. Никогда не претендовавъ на безсмертіе, онъ будетъ жить для насъ въ этомъ невольномъ своемъ наслдіи. Крестникъ дяди, имя котораго ношу, я былъ еще очень малъ, когда мы потеряли его. Его черты не могли остаться въ моей памяти, но я счастливъ уже тмъ, что познакомился съ нимъ изъ этихъ писемъ’.⁶⁷

Сообщенныя здсь данныя о Я. И. и Ел. Ив. Цизмерахъ мн остается пополнить еще нкоторыми небезъинтересными извстіями изъ другихъ источниковъ (между прочимъ и изъ той же переписки).

Судьба Я. И. Цизмера, т. е. главнымъ образомъ дипломатическая его карьера, настолько интересна, что должна бы послужить предметомъ особаго разсмотрнія, а многое въ его переписк, касающееся жизни и дительности нашихъ дипломатовъ за границей и современныхъ событій (того періода 1793—1807 гг.), заслуживаетъ даже быть обнародованнымъ по историческому своему интересу⁶⁸^{. Здсь неумстно было бы останавливаться на этомъ предмет, но для характеристики личности Я. И. Цизмера, его роли и авторитета въ семь не лишне будетъ отмтить нкоторые факты изъ его біографіи. Поступивъ въ иностранную коллегію, Цизмеръ, благодаря способностямъ, прекрасному знанію языковъ и своимъ нравственнымъ качествамъ, имлъ возможность быстро выдвинуться и заслужить довріе начальства. Въ начал 1790-хъ годовъ мы его видли въ Константинопол при М. И. Голенищев-Кутузов во время его чрезвычайнаго посольства къ султану посл Ясскаго мира, а съ 1796 г. — уже при нашемъ извстномъ дипломат гр. Ник. Петр. Панин, который въ слдующемъ 1797 г. былъ назначенъ посланникомъ въ Берлинъ, гд Цизмеръ и состоялъ его секретаремъ до назначенія его вице-канцлеромъ (въ 1799 г.). Гр. Панинъ такъ оцнилъ и полюбилъ его, что онъ сталъ у него близкимъ домашнимъ человкомъ, лицомъ самымъ довреннымъ. Когда посл временной немилости и даже ссылки Панина при Павл Петрович (1800 г.) онъ вернулся на свой постъ при Александр I, онъ опять усиленно звалъ къ себ Цизмера. Въ изданныхъ Брикнеромъ ‘Матеріалахъ для жизнеописанія графа Н. П. Панина’ (Спб., 1890—1892) въ его дловой переписк имя Цизмера встрчается довольно часто, и изъ этихъ упоминаній можно уже заключить о его близости къ графу и доврительной его роли⁶⁹… Въ 1807 г. Панинъ въ своихъ инструкціяхъ къ своему преемнику въ Берлин, барону Крюденеру, такъ рекомендуетъ ему переведеннаго тогда въ Дрезденскую миссію Цизмера: ‘Надворный совтникъ Цизмеръ, бывшій однимъ изъ моихъ довренныхъ секретарей съ самаго начала моей дипломатической карьеры, назначенъ въ нашу миссію въ Дрезденъ. Этотъ молодой человкъ пишетъ очень правильно на обоихъ языкахъ, онъ опытенъ въ обращеніи съ шифромъ, и его работа очень умлая. Онъ можетъ быть очень полезенъ В-му П-ству, такъ какъ отъ Васъ зависитъ держать его при себ, хотя онъ и состоитъ при Дрезденской миссіи. Я всегда былъ имъ доволенъ, я льщу себя надеждой, что онъ суметъ заслужить Вашу благосклонность’⁷⁰^{. Черезъ Панина Я. И. сблизился и съ семьей тестя его, генералъ-поручика и бывшаго директора Академіи Наукъ графа Влад. Григ. Орлова⁷¹^{. Сынъ послдняго Григ. Влад. Орловъ, директоръ департамента государственныхъ имуществъ, по всему видно, былъ дружески расположенъ къ нему, доставилъ ему позже мсто по таможенной части, и изъ переписки Цизмера мы узнаемъ, что послдній въ эпоху перемны службы, именно при назначеніи управляющимъ въ Петербургскую таможню, жилъ одно время въ дом Орловыхъ: въ граф онъ имлъ вліятельнаго покровителя.⁷²}}}

Цизмеръ, впрочемъ, и по вступленіи на престолъ Александра I продолжалъ еще свою дипломатическую службу въ Германіи, одно время въ Берлин, а потомъ опять въ Дрезден, гд пробылъ нсколько лтъ. Въ эпоху наполеоновскихъ войнъ и нашего участія въ нихъ въ пользу Пруссіи (1806 — 1807) онъ игралъ извстную роль, какъ старшій дипломатическій чиновникъ: въ качеств такового онъ состоялъ при нашемъ главнокомандующемъ ген. Бенигсен и былъ непосредственнымъ участникомъ событій. О его роли посл Фридландскаго сраженія имется слдующее историческое документальное извстіе. Когда нашу армію постигла неудача и выяснилась необходимость остановить военныя дйствія, объ этомъ высказалъ свои мннія Государю главнокомандующій въ своемъ донесеніи. Но у Государя могли быть и были колебанія, и вотъ ему дали прочесть частное письмо Я. И. Цизмера къ министру иностранныхъ длъ, въ которомъ сообщалось, что Бенигсенъ, не желая огорчить государя, пишетъ ему не все и представляетъ положеніе въ мене мрачномъ вид, чмъ оно оказывается на дл. Цизмеръ пишетъ такъ: ‘Если очевидцу кампаніи позволено будетъ откровенно говорить начальнику, то осмлюсь доложить, что намъ остается одно средство: какъ можно скоре предложить переміріе или вступить въ переговоры о мир’⁷³. Изъ этого эпизода нельзя не заключить, что мннію Цизмера придавалось въ кругу близкихъ къ монарху лицъ не малое значеніе, и возможно, что добрая репутація его была не безъизвстна и Государю. Вроятно въ послдовавшихъ тильзитскихъ переговорахъ Я. И. также принималъ участіе.

Къ сожалнію, до насъ не дошла переписка Цизмера именно этого періода. Отъ 1806 до 1811 г. имется досадный проблъ. Мы такимъ образомъ не располагаемъ боле точными свдніями о послднихъ годахъ дипломатической службы Я. И., — о времени и объ обстоятельствахъ его перехода на другое служебное поприще. Причины этого шага остаются для насъ невыясненными. Быть можетъ тутъ сыграли роль и какія-нибудь служебныя недоразуменія, или столь обычная среди людей интрига, но какъ бы то ни было Цизмеръ, имя въ Петербург сильныхъ, близко его знавшихъ и очень цнившихъ его покровителей, успшно продолжалъ свою служебную карьеру въ другой сфер, именно въ таможенномъ вдомств, гд не могли не оцнить его рдкихъ достоинствъ. Съ помощью шурина своего бывшаго начальника Панина, гр. Г. В. Орлова, онъ сперва устроился въ Петербург, но скоро перешелъ въ Либаву, гд женился и гд началась для него новая, счастливая семейная жизнь. Но дни его уже были сочтены: внезапная тяжкая болзнь (гастрическая лихорадка) свела его въ могилу въ 1816 г. еще въ цвтущемъ возраст (на 46 году отъ роду).

Таковъ былъ дядя Якова Карловича. Не мене интереснымъ и симпатичнымъ лицомъ была и тетка его, старшая сестра Я. И. Елизавета Ивановна, о которой читатель кое-что уже знаетъ изъ предыдущаго и изъ трогательнаго воспоминанія о ней Я. К., по поводу писемъ къ ней. Елизавета Ивановна родилась въ 1762 г. и была много старше брата, но была связана съ нимъ самой тсной дружбой. Она отличалась умомъ и энергіей и была очень дятельна. При жизни матери она была ея усердной и умлой помощницей въ содержаніи двичьяго пансіона, а посл ея смерти она одна вела еще нкоторое время это дло. Она осталась всю жизнь двицей и всецло посвятила себя педагогическимъ занятіямъ, и затмъ семь и дтямъ своей сестры, Каролины Ивановны Гротъ, особенно когда послдняя овдовла (въ 1818 г.) и при скромныхъ своихъ средствахъ была въ довольно стсненномъ положеніи. Она съ нжностью относилась къ своимъ племянникамъ и помогала сестр въ ихъ воспитаніи: занималась съ ними и учила ихъ, между прочимъ, французскому языку. Прожила она до 1834 г. и умерла уже въ преклонномъ возраст, оставивъ въ семь своей сестры самое тёплое и благодарное о себ воспоминаніе.

Близость такихъ выдающихся въ духовномъ смысл, благородныхъ и любящихъ людей въ родномъ кругу — я не говорю уже о самихъ родителяхъ — не могла не отразиться на всемъ семейномъ стро и моральной атмосфер, среди которыхъ протекло раннее дтство Якова Карловича. Онъ не помнилъ своего дяди, но послній своей жизнью и нравственнымъ существомъ своимъ создалъ посл себя такую свтлую память въ семь, что она сама по себ уже влекла къ нему и дйствовала благотворно на младшее поколніе, особенно когда оно имло возможность ближе узнать эту личность изъ семейныхъ документовъ.

Въ письм къ своему другу П. А. Плетневу въ 1844 г. отецъ мой, разсказывая ему о найденной переписк Цизмера, пишетъ: ‘Вечеромъ я съ своими домашними читалъ хранящуюся у сестры переписку ‘милыхъ отжившихъ’, т. е. покойныхъ ближайшихъ родственниковъ нашихъ’. Познакомивъ вкратц своего друга съ этими лицами, онъ продолжаетъ: ‘Какъ пріятно везд видть человка самаго благомыслящаго, честнаго, добраго, нжнаго сына и брата, не говорю уже о его французскомъ язык и слог, въ которыхъ видно перо опытнаго дипломатическаго чиновника… Чтенье писемъ покойныхъ наполнило меня особенно-священнымъ чувствомъ, я сблизился съ ними, какъ съ живыми, и научился смотрть на нихъ новыми глазами, ничто, кром дйствительнаго обращенія съ ними во время ихъ жизни, не могло такъ познакомить меня съ ними, какъ эти письма’… ‘Какъ я радъ особенно знакомству съ дядей’, пишетъ онъ въ другомъ письм, ‘что за чудный чловкъ: и прежде о немъ жило въ нашемъ семейств преданіе, какъ о добрйшемъ человк, но оно было слишкомъ неопредленно и неполно. Бабушка (т. е. мать Цизмера) была, какъ видно, добрая мать, но въ образ мыслей не всегда такъ же возвышенна’⁷⁴^.

Намъ остается представить наконецъ имющуюся въ нашихъ источникахъ характеристику того лица, которому Яковъ Карловичъ обязанъ естественно всего больше какъ природными своими задатками и качествами, такъ и раннимъ и плодотворнымъ ихъ развитіемъ и всмъ своимъ воспитаніемъ, т. е. характеристику его матери Каролины Ивановны. Въ бумагахъ отца сохранилась замтка о ней, составленная очевидно близкимъ лицомъ (не самимъ ли Я. К. ?)⁷⁵^{подъ впечатлніемъ ея кончины (въ 1852 г.). Она заключаеть въ себ ея врный и ярко написанный портретъ, разумется, главнйше какъ матери, что для насъ особенно цнно. Опуская извстныя фактическія данныя, я передамъ здсь главное содержаніе замтки, придерживаясь возможно точно выраженій подлинника.}

Каролина Ивановна осталась вдовой⁷⁶^{съ тремя малолтними дтьми (дочерью и двумя сыновьями) и посвятила себя всецло ихъ воспитанію. Она приняла твердое ршеніе жить только для своихъ дтей и осталась ему врна до гроба. Цня выше всего истинное образованіе и моральное развитіе, она старалась доставить ихъ своимъ дтямъ и, при всей ограниченности своихъ средствъ, сумла устроить своихъ сыновей въ высшемъ и лучшемъ тогда воспитательномъ заведеніи (Царскосельскомъ лице). Но чтобы все-же быть всегда вблизи ихъ и мочь оказывать на нихъ вліяніе, она сама переселилась въ Царское Село и провела тамъ съ ними пять счастливыхъ лтъ. Она всегда была дятельна и поддерживала въ дом строгій порядокъ, была очень умренна и проста въ своихъ привычкахъ, непритязательна, мало требовала отъ другихъ, но сама давала имъ много.}

Такою она была и въ новыхъ условіяхъ жизни, когда она съ любовью послдовала за старшимъ сыномъ (т. е. Я. К.) въ Финляндію, и таковою ее знали въ послдніе годы ея жизни въ маленькомъ дружескомъ кругу, который образовался около нея. Хотя ея матеріальныя средства были всегда очень ограничены, она все же умла мудрымъ хозяйничаньемъ достигать извстнаго благосостоянія. Ея величайшимъ наслажденіемъ, какъ она сама въ томъ сознавалась, было давать, длиться съ другими даже тмъ малымъ, что она имла. Это сказывалось какъ въ ея всегда сердечномъ гостепріимств, такъ и въ томъ, что она постоянно помогала бднымъ.

Никогда не умствуя на темы о загробномъ мір и не напуская на себя наружнаго благочестія, она была полна дтской вры въ Бога и безгранично предана Его святой вол. И Господь за ея чистосердечіе взыскалъ ее своею благостью, даровавъ ей долгую безпечальную жизнь и счастье не только видть устроенными и счастливыми своихъ трехъ дтей, но еще въ послдніе годы пріобрсти любящую невстку и наконецъ дождаться внука⁷⁷^{. Къ послднему она питала особую нжность, и въ предчувствіи своей близкой кончины не хотла пропустить ни одной минуты, когда могла отдаваться наблюденію за его развитіемъ. Кончина ея была неожиданна, ибо болла она очень недолго. И время и родъ ея смерти вполн соотвтствовали ея собственному не разъ высказанному желанію — не дожить до слишкомъ глубокой старости и предшествующими долгими страданіями не быть въ тягость себ и другимъ. Смерти она не боялась, а послднія ея минуты были скрашены утшеніемъ религіи.}

Невстка Каролины Ивановны дйствительно внолн оцнила и полюбила ее. ‘По прізд нашемъ въ Гельсингфорсъ, разсказываетъ моя мать въ своихъ ‘Воспоминаніяхъ’, мы прямо прохали къ дому матери Якова Карловича, гд насъ старушка встртила, растроганная до слезъ, съ хлбомъ и солью. Я съ первой минуты отъ души полюбила ее и, чмъ боле узнавала ея горячую нжность къ неоцненному ея сыну, тмъ дороже она мн становилась… Во вс три года нашей жизни съ нею ни разу не пробжало между нами и тни неудовольствія или размолвки, и мужъ часто трогательно благодарилъ меня за такія отношенія къ доброй для него матери… Наши посщенія маменьки такъ оживляли ея тихую однообразную жизнь, что она старалась какъ можно чаще устраивать съ нами свиданія или у насъ или у себя. Нельзя представить себ того радушія и удовольствія, къ какими гостепріимная старушка угощала насъ, и какой для нея былъ праздникъ, когда мы у нея обдали’⁷⁸^{. Много данныхъ и штриховъ для характеристики Каролины Ивановны разбросано также въ многолтней переписк ея сына съ П. А. Плетневымъ въ 1840-хъ годахъ: вс они могутъ только подтвердить врность только-что обрисованнаго ея духовнаго образа.}

Приведемъ здсь лишь слова о ней ея сына при сообщеній Плетневу скорбной всти о ея кончин: …’Жизнь ея была вся посвящена заботамъ о дтяхъ и неуклонному исполненію самыхъ святыхъ обязанностей…. При воспоминаніи всхъ обстоятельствъ ея домашней жизни, при мысли о радостяхъ, которыя ей посланы были въ послдующіе годы, отрадное утшеніе сливается съ скорбью, и можно сказать, что прожить такимъ образомъ 72Ґ года и до конца сохранить всю бодрость и дятельность есть доля завидная’⁷⁹^{. ‘Маменька — читаемъ дале — своею жизнью, т. е. всмъ характеромъ этой жизни и всею своею духовной физіономіей оставила намъ самое святое и сладкое воспоминаніе, лучшее наслдство на всю жизнь. Человкъ такъ созданъ, что живыхъ не уметъ никогда оцнить вполн, такъ и мы, какъ ни любили и какъ ни почитали ее, а теперь только поняли весь высокій смыслъ ея жизни. Въ послднее время она еще боле прежняго была участлива, добра и нжна. Все какъ будто устроилось, чтобы оставить намъ ея образъ въ самой полной чистот и ясности’⁸⁰^.}

Наконецъ, для пополненія характеристики нельзя не подчеркнуть здсь еще одной черты, отмченной ея сыномъ, которая очевидно была въ извстномъ смысл ршающей, такъ сказать, провиденціальной для духовнаго развитія, направленія и судьбы ея дтей.

По свидтельству Я. К., ‘она, хотя и была по происхожденію нмка, но любила все русское и, почитая Россію своимъ единственнымъ отечествомъ, воспитала насъ въ любви къ русскому языку и народу, въ привязанности и благодарности къ Россіи. И она раздляла мысль отца, что первый языкъ дтей долженъ быть русскій, но и французскій и нмецкій мы усвоили себ въ ранніе годы, незамтно, въ семейномъ кругу, такъ что мн трудно припомнить, которому изъ нихъ я научился прежде’⁸¹^.

III.

Дтство Я. К. Грота.

Наши свднія о дтскихъ годахъ Якова Карловича до поступленія его въ Царскосельскій лицейскій пансіонъ 10-лтнимъ мальчикомъ, къ сожалнію, довольно скудны. Какой-либо семейной корреспонденціи, подобной той, о которой была рчь выше, отъ этихъ годовъ не сохранилось. Семья жила вмст, а Я. И. Цизмеръ — посл переселенія въ Либаву — какъ разъ въ эпоху рожденія Я. К., женился, зажилъ своею особою жизнью, а года черезъ три-четыре его уже не стало. Такимъ образомъ источники наши ограничиваются кое-какими семейными документами, преданіями и главнымъ образомъ разбросанными тамъ и сямъ автобіографическими замтками и воспоминаніями самого Якова Карловича.

Въ эпоху самой бурно-стремительной и лихорадочной своей дятельности, самой упорной работы надъ собой и своимъ самосовершенствованіемъ, когда онъ наконецъ нашелъ свое настоящее призваніе и страстно отдался ему, именно въ финляндскую эпоху своей жизни (въ 1840-ые годы), онъ имлъ привычку, какъ впрочемъ и раньше въ годы канцелярской службы, отдавая себ строгій отчетъ во всхъ своихъ поступкахъ, побужденіяхъ и движеніяхъ ума и сердца, заносить на бумагу въ вид дневника или бглыхъ замтокъ свои душевныя переживанія, сознаніе прошлыхъ ошибокъ и увлеченій, суровую критику и анализъ настоящаго образа дйствій и настроенія, и наконецъ ршенія и требованія для ближайшаго будущаго. ‘Посл лицея — говоритъ Я. К. въ одномъ письм къ Плетневу въ 1845 г. — нтъ года, отъ котораго не осталось бы у меня письменныхъ слдовъ тогдашнихъ моихъ занятій, помышленій и чувствъ. Признаюсь, мн отрадно видть столько свидтельствъ постояннаго стремленія къ усовершенствованію себя, но вмсг съ тмъ какъ ноетъ сердце при мысли, что не съ кмъ раздлить всхъ ощущеній, возбуждаемыхъ въ душ образомъ своего прошедшаго!… ‘⁸²^{. ‘Дома, по большой части — пишетъ онъ скоро затмъ — все еще вожусь за уборкою и просмотромъ своего архива. Какъ полезно возвращаться такимъ образомъ въ свое прошедшее, изучать свою собственную исторію! Всякій разъ при этомъ занятіи, я чувствую грусть какъ будто оплакиваю то, что изъ жизни исчезло невозвратно. Вмст съ тмъ, видя заблужденія, обманы прошедшаго, я переношусь въ будущее, думаю: пройдетъ еще нсколько лтъ, я опять оглянусь на нихъ, опять найду въ нихъ то же — какъ-бы избжать всего, о чемъ можно тогда пожалть? Придетъ и такая черта жизни, откуда въ послдній разъ посмотришь назадъ на протекшее — какъ-бы тогда не испытать слишкомъ горькихъ сожалній?’⁸³^{‘Я нахожу, — читаемъ въ другомъ мст — что храненіе дружескихъ писемъ, своихъ журналовъ, замтокъ и всякихъ бумагъ, напоминающихъ обстоятельства нашей жизни, чрезвычайно полезно. Посл, черезъ много лтъ, эти слды прошедшаго живо возобновляють прежнія положенія, чувства, мысли, даютъ возможность сравнивать ихъ съ настоящимъ, поврять свои ныншнія ощущенія, и тмъ обогощаютъ опытность и сердце. Я это особенно ясно понималъ, разбирая нынче вс мои бумаги, изъ которыхъ нкоторыя восходятъ за время оставленія материнскаго дома. Сколько лицъ, обстоятельствъ, чувствъ, мыслей и плановъ они воскресили въ душ моей’⁸⁴.}}

Нкоторая часть этихъ старыхъ дневниковъ и замтокъ уцлла въ бумагахъ Я. К., а очень многое изъ впечатлній этого самонаблюденія, изъ этихъ думъ и размышленій о настоящемъ и прошломъ попало въ эти самыя его письма къ другу П. А. Плетневу. Въ этомъ-то матеріал и встрчаются показанія и воспоминанія, благодаря которымъ можно заглянуть и въ эпоху его ранняго дтства и собрать нсколько чертъ его дтскаго характера и его развитія до 10-лтняго возраста.

Яковъ Карловичъ родился въ тяжелую и полную великихъ тревогъ, но и высокаго подъёма народнаго духа, годину русской жизни, впрочемъ уже въ моментъ полнаго торжества русскаго оружія надъ непріятелемъ и его изгнанія изъ предловъ Россіи, 15-го декабря 1812 г. въ Петербург (по словамъ Я. К., гд-то по Садовой ул.). Въ его метрическомъ свидтельств значится, что въ этотъ день у надворнаго совтника Карла Христіана Грота и его законной жены Каролины, рожденной Цизмеръ, родился сынъ Яковъ, что онъ былъ крещенъ 6-го января 1813 г. и воспріемниками при томъ были колежскій совтникъ Цизмеръ (т. е. дядя Я. К., Яковъ Ивановичъ), въ честь котораго онъ и былъ окрещенъ Яковомъ, и полковница Е. Ф. Энгельгардтъ. Вроятно это была тоже родственница — изъ семьи матери Карла Ефимовича, рожденной Энгельгардтъ.

Среди разныхъ дневниковъ и автобіографическихъ замтокъ 30-хъ и 40-хъ годовъ, о которыхъ упоминалось выше, сохранились между прочимъ листки съ набросками конспекта цлой автобіографіи, относящимися именно къ рожденію и первымъ годамъ дтства. Тутъ имется даже начало (нсколько строкъ) самой автобіографіи съ заглавіемъ ‘Глава І-ая. Первые 10 лтъ’.

Вотъ эти строки: ‘Я родился 15-го декабря 1812 года, день славный въ Русской исторіи, потому что считается днемъ окончательнаго изгнанія французовъ изъ Россіи. Я былъ ребенкомъ слабымъ. Тетка моя, Е. И. Цизмеръ, замтила, увидвъ меня, что мн не быть долговчнымъ. На 5-мъ году стала обнаруживаться во мн охота къ ученію. Поднимая съ полу всякій писанный лоскутокъ, я съ помощью маменьки разбиралъ его… ‘. На другомъ листк находимъ такіе наброски конспекта (противъ даты рожденія): ‘Во время беременности опасенія отъ французовъ — продажа серебра — Петрозаводскъ — рожденіе — худощавость — ‘недолговченъ’ — въ Садовой, домъ… ‘. Дале: ‘Смутныя воспоминанія: прогулки въ Лтнемъ Саду — розги — ёкла — нжность и плаксивость — любовь къ животнымъ: голуби, — болзнь старшаго брата — смерть его — живость воспоминаній — макароны — черная женщина’. Наконецъ по поводу внезапной потери отца Я. К. (объяснявшій слабость воспоминаній объ этомъ большей своей близостью къ матери) отмчаетъ: ‘дйствіе материнской нжности — вліяніе ранней потери отца на все развитіе — тсность окружающаго міра — неучастіе къ постороннему — незнакомство съ жизнью… ‘.

Вотъ и все содержаніе этихъ набросковъ довольно любопытныхъ и при всей своей лаконичности. Въ какой духовной обстановк и атмосфер протекали годы ранняго домашняго воспитанія Я. К., достаточно видно изъ представленной уже выше характеристики его семейнаго круга и родителей, въ особенности матери, всецло отдавшейся воспитанію дтей. Моральныя условія послдняго были несомннно самыя благопріятныя, и силою этихъ раннихъ вліяній были конечно значительно ослаблены вредныя дйствія отрицательныхъ сторонъ и недочетовъ послдующаго лицейскаго воспитанія, тмъ боле, что домашнее вліяніе не вполн прекратилось и въ этотъ періодъ. Я. К. впослдствіи, вспоминая дтство, говорилъ о медленности и тугости своего развитія въ юные годы, но онъ разумлъ тутъ конечно только развитіе умственное, медленное обогащеніе ума положительными знаніями, а моральныя основы его послдующаго духовнаго роста были несомннно заложены въ немъ въ дтскіе годы, въ домашней сред, и онъ не могъ впослдствіи не сознавать этого, ибо къ этой области примнимо особенно высказанное имъ какъ-то однажды (въ письм къ другу) сужденіе, что ‘въ сфер образованія человкъ до того возраста, когда онъ начинаетъ мыслить и дйствовать самобытно, совершенно зависитъ отъ общества, въ которомъ живетъ, что изъ этой окружающей его атмосферы онъ почерпаетъ всю свою духовную жизнь, а извстно, какъ запасъ, полученный въ юности, важенъ для всей жизни… ‘⁸⁵^.

Однакожъ, если имютъ огромное значеніе въ жизни и развитіи человка духовная среда и обстановка его первоначальнаго воспитанія, то этимъ не умаляется первенствующая роль и дйствіе его природныхъ задатковъ и способностей, его прирожденныхъ свойствъ характера и организаціи, его наклонностей и предрасположеній, которыя обнаруживаются въ ребенк обыкновенно очень рано, эти-то черты характера, когда онъ, достигнувъ сознательнаго возраста, вступаетъ въ водоворотъ жизни, опредляетъ свои цли, свой жизненный путь и свои идеалы, оказываютъ сильнйшее, часто ршающее вліяніе на направленіе его судьбы и его развитія, то облегчая ему, то часто крайне затрудняя осуществленіе его стремленій.

Поэтому для насъ такъ и драгоцнны показанія и свидтельства о дтскомъ возраст и дтскомъ характер Я. К. Они намъ бросаютъ свтъ на дальнйшіе фазы его развитія, на процессъ его послдующаго самовоспитанія и работы надъ собой въ молодые и даже зрлые годы.

Сгруппируемъ же здсь эти свидтельства, которыя и безъ помощи особыхъ коментаріевъ могутъ обрисовать достаточно полно и ярко дтскій образъ Якова Карловича до его поступленія въ учебное заведеніе, да въ извстной мр и въ годы его ученія въ Царскосельскомъ лице.

Яковъ Карловичъ, при своемъ всегдашнемъ стремленіи къ самопознанію и наклонности къ самоанализу, долженъ былъ, конечно, самъ интересоваться своимъ дтствомъ, а потому естественно не только онъ внимательно слушалъ, но вроятно и выспрашивалъ свою маменьку о своемъ ребяческомъ возраст, и этой-то его любознательности, какъ и экспансивности передъ другомъ, мы и обязаны сохраненіемъ этихъ любопытныхъ для насъ показаній.

Изъ нихъ явствуетъ, что преобладающими чертами характера или темперамента Я. К. въ дтств были чрезвычайная живость, рзвость и впечатлительность, горячность, вспылчивость и нетерпливость, а вмст доброта и мягкость сердца, нжность и чувствительность, переходившая даже въ плаксивость, что однакожъ не мшало веселости нрава, большой смшливости и шаловливости. Въ одномъ письм къ Плетневу въ 1845 г. Я. К., посылая свой дневникъ, сообщаетъ о своихъ прогулкахъ съ матерью. На одной такой прогулк ‘маменька, говоритъ онъ, разсказывала мн о моемъ дтств. Вотъ нкоторыя черты:

‘Я любилъ ее нжне всхъ другихъ дтей. Когда отецъ бралъ меня на руки, я начиналъ бить ногами и кричалъ: ‘я хочу къ маменьк’. Когда она уходила со двора, я былъ неутшенъ отъ безпокойства и тоски, рыдалъ, прислонялся головой къ подушк стула и засыпалъ: въ такомъ положеніи она заставала меня по возвращеніи. Когда она днемъ закрывала глаза, чтобъ подремать, я умолялъ ее: ‘откройте глаза’, боясь, что она умретъ, и стараясь удалить даже всякую мысль о возможности этого: воображеніе мое было тогда сильно поражено смертію старшаго брата Александра, котораго я видлъ покойникомъ. Итакъ, чувствительность и плаксивость были дв главныя черты моего характера въ дтств. Я былъ нелюдимъ: когда кто-нибудь приходилъ, я со слезами кричалъ: ‘гости пришли’, объясняя горе свое тмъ, что маменька со мной не будетъ играть, и иногда уползая подъ стулъ. И посл, любя занятія, рисуя, клея, выдумывая разныя надписи и т. п., я часто просилъ не ходитъ въ гости, потому что дома веселе. Я былъ большой лакомка, даже жаденъ, однакожъ, когда намъ дарили деньги, я не покупалъ себ сластей, а только просилъ у Розы и Кости (т. е. сестры и брата) удлить часть того, что они себ купили, самъ же говорилъ, что ‘это слишкомъ дорого, стану я на это тратить деньги’. Когда меня звали къ ужину, я спрашивалъ: есть ли пироги или каша? и когда говорили, что нтъ, то продолжалъ свою работу, отказываясь отъ ужина. Двухъ лтъ я совершенно свободно говорилъ по-русски, когда у насъ гостила тетка (по отцу), то мы слышали нмецкій языкъ и непримтно выучились ему. По-французски маменька при насъ часто разговаривала съ своей старшей сестрой, мы любили ихъ передразнивать, произнося въ носъ выдуманные звуки. Разъ маменька и тетка, готовя сестр сюрпризъ къ именинамъ, говорили при мн по-французски, чтобъ я ихъ не понялъ. Он чрезвычайно удивились, когда я на другой день объявилъ имъ, что знаю, о чемъ он говорили, — хотятъ подарить сестр ножницы и наперстокъ. Шести лтъ маменька начала меня учить читать, но я не показывалъ большой охоты сидть за уроками, оттого для маменьки былъ большой сюрпризъ, когда я поднялъ съ полу бумажку и началъ разбирать ее, повторивъ нсколько разъ тотъ же опытъ, я скоро превзошелъ ея ожиданія. Лтъ трехъ я получилъ подругу въ играхъ, маленькую ёклу, дочь купленной въ домъ крпостной женщины Василисы. Скоро я такъ подружился съ этой двочкой, что когда она надолго уходила, я и по ней плакалъ, какъ по маменьк’.⁸⁶

‘Что касается до воспоминаній о дтств моемъ, продолжаетъ Я. К. въ слдующемъ письм, то надобно въ дополненіе сказать и о нкоторыхъ дурныхъ качествахъ, напримръ жадности, отъ которой я не разъ бывалъ боленъ, и вспыльчивости, которая, при малйшемъ противорчіи, заставляла меня поднимать руку и не щадить моихъ товарищей. Но посл всякаго такого выраженія гнва слдовало самое умильное раскаяніе, заставлявшее меня часто бросаться къ ногамъ и со слезами просить прощенія у того, кого я обидлъ. Вообще я былъ нетерпливо страстенъ въ желаніяхъ: захотвъ чего-нибудь, не давалъ покоя домашнимъ, пока не буду удовлетворенъ, и показывалъ особенную живость въ принятіи впечатлній: когда обманывались наши дтскія надежды несостоявшеюся прогулкою или другимъ чмъ-нибудь въ этомъ род, другіе слегка жалли, — я плакалъ неутшно. Животныхъ любилъ необыкновенно. Когда мы перезжали съ Крестовскаго, гд одинъ годъ провели лто, я умолялъ, чтобы взяли съ собой въ городъ двухъ привязавшихся ко мн собакъ. Мы садились въ лодку, — он стояли на берегу, мои просьбы остались тщетными, я рыдалъ, какъ будто о потер человка…. Вообще дтство мое богато трогательными для меня воспоминаніями’.⁸⁷

Живость, впечатлительность и склонность къ увлеченію сильно сказывались въ характер Я. К. и впослдствіи, особенно въ періодъ кипучей молодости съ ея порывами и пылкими стремленіями, и Я. К. старался обуздывать ихъ, поскольку эти свойства мшали, особенно въ начал его ученаго поприща, сосредоточенію, уравновшенности и постоянству его въ занятіяхъ. Въ его замткахъ и письмахъ не разъ встрчаются на это указанія. Однажды въ 1840 г. онъ приписываетъ даже свою склонность къ заболваньямъ (простудамъ) этой черт своей легкой возбуждаемости и страстности. Для поправленія здоровья, говоритъ онъ, ‘нужны года и главное флегма, которой у меня нтъ. Когда я ‘работаю и даже гуляю, я постоянно бываю въ искуственно-лихорадочномъ состояніи, отъ волненія крови, встревоженной работою ума или по крайней мр души’.⁸⁸

Что касается чувствительности Я. К., то и это свойство характера не покидало его до самыхъ зрлыхъ лтъ. Сильныя и глубокія чувства горя, обиды, раскаянья, овладвая имъ, находили себ исходъ у него въ обильныхъ слезахъ, не только въ юности, но даже еще и въ зрломъ возраст. Онъ самъ не разъ сознается въ этой своей слабости. Достаточно вспомнить исторію пережитыхъ имъ непріятностей въ начал его профессорства въ Гельсингфорс.⁸⁹^.

То обстоятельство, что воспоминанія дтства всегда были такъ ярки въ душ Я. К., объясняется несомннно его нжной дтской впечатлительностью и пылкимъ воображеніемъ. Этой яркости и живучести дтскихъ впчатлній и образовъ онъ самъ приписываетъ свое умнье переноситься въ дтскій возрастъ и писать для него.

Въ 1840-ые годы, въ Финляндскую эпоху своей жизни, онъ пробовалъ свои силы въ дтской литератур, и его стихи и проза для дтей, имвшіе и позже всегда не малый успхъ, печатались въ ‘Звздочк’ А. О. Ишимовой, а также изданы были и особымъ сборникомъ. Вотъ что онъ самъ писалъ Плетневу по поводу, одобрительныхъ его отзывовъ, здсь также особенно для насъ цнны его дтскія воспоминанія: ‘Теб нравится то, что я пишу для дтей. Но мн кажется, что всякій, кто былъ ребенкомъ, долженъ бы умть такъ-же писать. Въ дтств воображеніе такъ живо, впечатлнія такъ сильны, что врзываются на всю жизнь, и все, что я теперь мараю, не что иное, какъ повтореніе собственныхъ ощущеній. Тогда-то я, какъ вроятно и вс дти, былъ истиннымъ поэтомъ. Боже мой! какой рай прекрасныхъ чувствъ и понятій тогда разцвталъ въ душ моей! И все, что я тогда узнавалъ и чувствовалъ, тмъ сильне оживляется въ памяти моей, чмъ я дале иду въ жизни. Это доказываетъ глубокую поэзію дтства, надобно пройти отрочество и большую часть юности, чтобы достигнуть сознанія этой поэзіи, чтобы мужемъ, полнымъ человкомъ, вновь пережить утро своей жизни, когда душа еще жила общею жизнію всей природы. Все, что я тогда читалъ, вс книжные герои, которые тогда волновали ребяческую душу, во всей своей прелести живутъ въ моемъ воспоминаніи. Даже нкоторыя картинки неизгладимо остаются въ немъ. Всего прочне т образы, которые трогали сердце. Я часто дивлюсь, какъ живо дтское воображеніе: вс происшествія и лица, которыя я тогда узнавалъ, рисовались въ душ, какъ-будто дйствительно виданныя. Оттого я и чувствовалъ такую страсть къ рисованію, что самоучкой выучился довольно порядочно срисовывать и разцвчивать красками предметы съ натуры. Изъ книгъ, читанныхъ тогда (т. е., въ первомъ дтств), особенно помню ‘Дтскую библіотеку’ (кажется, такъ) Шишкова. Это свидтельствуетъ въ пользу книги… ‘⁹⁰

Нтъ сомннія, что въ дтской чувствительной душ Я. К. занимали не послднее мсто и религіозныя представленія и ощущенія, безсознательно воспринимавшіяся отъ окружающихъ, отъ матери прежде всего, и получившія дальнйшее развитіе въ юношеств. Объ этомъ онъ и самъ свидтельствовалъ. Такъ въ той-же переписк онъ длится съ другомъ своими религіозными воспоминаніями лицейскаго времени⁹¹^.

Но если въ жизни сердца и чувствъ, а также воображенія, Я. К. развился сравнительно рано, то не такимъ-же быстрымъ темпомъ шло развитіе его ума и природной любознательности, расширеніе умственнаго кругозора и учебные успхи. Для такого развитія вс задатки имлись на лицо, но очевидно въ домашней обстановк и условіяхъ жизни крылись причины его замедлявшія. Безъ сомннія ихъ слдуетъ искать въ ранней потер отца, въ исключительно женскихъ рукахъ, въ которыя перешло воспитаніе, быть можетъ въ недостатк системы и опредленной программы ученія, въ плохихъ учителяхъ, а особенно въ слишкомъ узкой и замкнутой сфер домашней жизни и интересовъ. Эти неблагопріятный для умственнаго развитія условія очевидно разуметъ и самъ Я. К., отмчая въ выше приведенномъ нами автобіографическомъ конспект такія обстоятельства, какъ ‘вліяніе ранней потери отца на все развитіе — тсность окружающаго міра — неучастіе къ постороннему — незнакомство съ жизнью… ‘. Объ этомъ онъ упоминаетъ и въ своей автобіографіи. На эту же черту своего нравственнаго воспитанія онъ указываетъ впослдствіи и въ своей переписк съ другомъ — по поводу своихъ ученыхъ занятій и своей умственной подготовки въ юные годы, которую онъ всегда считалъ не соотвтствовавшею его призванію.

Когда П. А. Плетневъ говорилъ ему о своемъ крайне позднемъ развитіи, и, не смотря на свое старшинство на 20 лтъ, утверждалъ, что ‘ты-де въ человчномъ отношеніи старе меня’, Я. К. отвчалъ ему слдующее:

‘Такъ же, какъ ты, и я началъ поздно жить, или лучше: я началъ рано, ибо былъ счастливъ ребенкомъ, но тогда я былъ въ состояніи полудикости (до того, что прятался подъ стулъ, когда входилъ незнакомый), въ мальчик во мн понятія развивались медленно и трудно, если исключить языки, кром литературы въ самомъ поверхностномъ смысл, никакая наука незанимала меня и въ лице. Посл выпуска я долго продолжалъ быть мальчикомъ, но по мр того, какъ служба боле и боле становилась мн противною, а склонность къ наук усиливалась, — разъяснялись въ этой борьб понятія и пробуждалась жизнь сердечная. Наконецъ Финляндія дала мн толчокъ, отъ котораго все, что еще спало во мн, проснулось. Итакъ, не полагай, будто я старше тебя духомъ, но, пожалуй, я согласенъ признать тебя ровесникомъ… ‘⁹²^.

Въ другомъ мст Я. К., разбирая причины недостаточности своихъ успховъ въ наукахъ въ юные годы, находитъ, что этими причинами были: ‘съ одной стороны плохіе преподаватели, дурные учебники и ложное направленіе при воспитаніи, которое было чуждо убжденія въ необходимости положительныхъ знаній, а съ другой стороны, особенности моей духовной натуры и комплекціи, которая всегда отвращалась отъ знаній, предлагаемыхъ ей либо поверхностно, либо въ хаотическомъ вид, либо не во время. И умъ мой развивался, кажется, такъ медленно, что въ молодые годы еще вовсе не интересовался знаніями самыми привлекательными для зрлаго ума’⁹³^{. ‘Я живо чувствую, продолжаетъ онъ, какъ мое воспитаніе вовсе не соотвтствовало моему назначенію: еслибъ я рано попалъ въ руки хорошихъ наставниковъ, и потомъ, получивъ основательное элементарное образованіе, поступилъ въ какой-нибудь, хоть напримръ германскій университетъ, тогда я могъ бы теперь быть писателемъ (писано въ 1847 г.). Но вмсто того я началъ учиться собственно только съ того времени, когда другіе кончаютъ, да и то почти наперекоръ обстоятельствамъ, безпрестанно принужденный побждать различныя препятствія… ‘⁹⁴^{. Здсь конечно Я. К. говоритъ о недостаткахъ и проблахъ главнымъ образомъ своего лицейскаго образованія. Но до нкоторой степени тутъ играли роль и узкія рамки домашней подготовки, которыя не могли не отразиться и на дальнйшемъ ход умственнаго развитія, все это не помшало однако Я. К. съ большими успхами проходить учебные курсы лицейскаго пансіона и лицея, и блестяще кончить послдній первымъ воспитанникомъ: такъ въ сущности ограниченъ и не сложенъ былъ курсовый объемъ лицейскаго ученія. Свое самообразованіе, внушенное сознаніемъ этой ограниченности и жаждой къ расширенію знаній, Я. К. началъ уже однако на лицейской скамь.}}

Объ учебномъ заведеніи для Я. К. зашла рчь, когда ему минуло 10 лтъ. Объ этомъ и поступленіи въ лицейскій пансіонъ онъ такъ разсказываетъ въ своей автобіографіи.

‘До 10-лтняго возраста маменька воспитывала меня дома, частью сама, частью нанимая учителей изъ своихъ скудныхъ средствъ. Рзвость мальчика и требованіе боле серіозныхъ уроковъ побудило ее подумать о помщеніи насъ — меня и младшаго брата моего Константина — на казенный счетъ въ лучшее общественное заведеніе того времени, Царскосельскій лицей. Надежда моей матери основывалась на томъ, что покойный отецъ мой былъ лично извстенъ въ дтств императору, и эта надежда оправдалась… Прошеніе на имя императора Александра Павловича, очень искусно написанное на французскомъ язык служившимъ въ иностранной коллегіи барономъ Остенъ-Сакеномъ⁹⁵^{, зятемъ директора лицея Е. А. Энгельгардта, было милостиво принято Государемъ, и 16 января 1823 года я поступилъ въ Царскосельскій лицейскій пансіонъ. Мать сама отвезла меня туда. Это была первая моя разлука съ нею. Мн только-что минуло 10 лтъ. Можно представить себ, какъ я былъ потрясенъ этой внезапной перемной въ судьб моей. Двое сутокъ я плакалъ непрерывно, сперва въ квартир инспектора Ф. О. Нумерса, а потомъ между товарищами, и долго еще, какъ только мн приходилось читать вслухъ или отвчать, слезы задушали мой голосъ при неотвязчивой мысли о родительскомъ дом…’.}

Въ своемъ прошеніи къ Государю⁹⁶ К. И. Гротъ, вспоминая прежнія благодянiя монарха, а именно назначеніе ей довольно значительной по краткости службы мужа пенсіи, представляетъ обстоятельства, заставляющія ее еще разъ прибгнуть къ монаршей милости, — а именно невозможность дать сыновьямъ своимъ дома желательное образованіе.

‘…Daignez, Sire (читаемъ дале) achever Votre ouvrage, en protgeant encore aujourd’hui ces pauvres orphelins, comme Vous les avez protg depuis le moment o ils ont eu le malheur de perdre leur p&egrave,re… Si je dsire de prfrence les voir placs la pension du Lyce, c’est qu’ils sont l’un et l’autre d’une constitution et d’une sant trop dlicates pour que je puisse les vouer au service militaire et que par cette raison je tiendrais surtout ce qu’ils fussent forms pour la carri&egrave,re civile. Ils seraient ainsi rendus dignes de servir un jour leur Souverain et leur patrie, ils apprendraient remplir les devoirs sacrs que leur imposent les bienfaits de V. M. I. et dont je ne cesse de leur faire comprendre toute l’tendue…’.

На это прошеніе послдовало увдомленіе отъ Начальника Главнаго Штаба Е. В. отъ 7 сентября 1822 г. изъ Вны, гд въ то время находился Государь Александръ Павловичъ проздомъ на конгрессъ въ Верону:

‘Начальникъ Главнаго Штаба Его Императорскаго Величества иметъ честь увдомить Госпожу Коллежскую Совтницу Гротъ, что Государь Императоръ, снисходя на просьбу ея, Высочайше повелть соизволилъ старшаго ея сына помстить на казенный счетъ въ Пансіонъ Царскосельскаго лицея, о чемъ отъ него сообщено кому слдуетъ’⁹⁷.

ПРИМЧАНIЯ.

1. О своемъ дд покойный академикъ, кром краткаго упоминанія о немъ въ своихъ автобіографическихъ замткахъ (Труды Я. К. Грота, т. V.), напечаталъ особое краткое извстіе въ ‘Сборн. отд. русск. яз. и слов. ‘ 1868, т. V. (см. Труды, т. III, стр. 422—24). Главнымъ источникомъ ему служила автобіографическая замтка самого пастора въ III том его большого труда ‘Bemerkungen ber die Religionsfreiheit der Auslnder im Russ. Reiche’ (St. Petersb. 1798, S. 42—60). Повидимому онъ не пользовался обстоятельной и сочувственной статьей о пастор Грот (съ его характеристикой) его друга пастора I. Буссе, помщенной въ ‘K. G. Sonntag’s Aufstze und Nachrichten fr protestantische Prediger im Russischen Reiche’, I Bandes l Hlfte, Riga, 1811, s. 67—101, значительно дополняющей извстія другихъ печатныхъ источниковъ, на которую мы ниже не разъ будемъ имть случай ссылаться.

Настоящій очеркъ составленъ на основаніи всхъ имющихся у меня матеріаловъ печатныхъ и рукописныхъ, русскихъ и нмецкихъ, а также сочиненій самого пастора Грота.

2. Городъ Плона (Plona, Pluna) былъ когда-то древнимъ славянскимъ поселеніемъ съ крпкимъ княжескимъ градомъ въ земл Вагровъ, втви прибалтійскаго племени Бодричей. Здсь въ 1105 г. былъ убитъ извстный славянскій князь Крукъ. Въ 1139 Плона была взята Голштинцами и началось ея онмеченье.

3. Въ извстныхъ запискахъ Болотова (Записки А. Т. Болотова, т. I, Спб. 1875, письма 62, 63 и слд., стр. 730) въ числ секретарей бар. Корфа имени Грота мы впрочемъ не встрчаемъ, это и объяснимо тмъ, что Гротъ былъ собственно призванъ къ Корфу для пасторскихъ обязанностей и лишь вслдствіе неосуществимости этого плана исполнялъ секретарскія, но, безъ сомннія, Болотовъ не могъ всеже не знать Грота.

4. Пасторъ I. Busse о Грот (‘loachim Christian Grot’ — въ K. G. Sonntags Aufstze u. Nachrichten fr protest. Prediger im Russ. Reiche (Riga, 1811), S. 70.

5. A. L. Schltzer’s ffentl. u. privat-Leben, von ihm selbst beschrieben, Gttingen, 1802, стр. 186.

6. См. Записки А. Т. Болотова (1875) т. I, стр. 840, 845. Бильбасовъ, Исторія Екатер. II., т. I. стр. 394. См. также Helbig, ‘Russische Gnstlinge’ Tb. 1809. стр. 262.

7. Самъ H. А. Корфъ, женатый во 2-мъ брак на гр. Е. К. Скавронской (Љ 1757) сестр А. К. Воронцовой и двоюродной сестр Императрицы Елизаветы Петровны, умеръ въ 1766 г. Въ 1758 г. скончался генералъ-поручикъ Григ. Ив. Корфъ. Не къ его ли вдов поступилъ Гротъ?

8. ‘Beitrag zum Nachdenken ber wichtige Vorflle unsers Zeitalters in einigen Religionsvortrgen’ 1797. St. Petersb. u. Leipzig, in der Dykischen Buchhandlung. (В оригинале год смерти имп. Ел. Петр. приведен с опечаткой — 1961. Исправлено — Е.Ф., 2003)

9. A. L. Schlzers ffentliches und privat-Leben, von ihm selbst geschrieben, I. Gttingen, 1802, стр. 186.

10. Какъ проповдникъ съ церковной каедр, Гротъ, подобно вообще людямъ его профессіи, имлъ самый большой успхъ въ молодыхъ своихъ годахъ, когда церковь едва могла вмстить всхъ стремившихся изъ всхъ частей города слушать любимаго пастора. Съ годами онъ терялъ свой молодой пылъ, а нкоторая сухость, склонность къ слишкомъ большой точности, къ строгой схем и риторичности въ своихъ проповдяхъ, длали его бесды боле утомительными, онъ не могъ въ той же мр дйствовать на слушателей, хотя самъ въ душ глубоко чувствовалъ и волновался. См. Буссе о немъ, въ цитованной стать, стр. 82—3 и слд.

11. Николай-Фридрихъ Энгельгардъ (изъ втви этого рода, оставшейся въ Швейцаріи) переселился въ Россію въ первой полов. ХШ в.

12. Helbig. Russische Gnstlinge, Tbingen, 1809 I, стр. 318-326. Срв. Бильбасовъ, Ист. Екат. II, т. II, (Спб. 1891), стр. 115—116. (В оригинале год переворота приведен с опечаткой — 1862. Исправлено — Е.Ф., 2003)

13. Словарь русскихъ свтскихъ писателей, соотечественниковъ и чужестранцевъ, писавшихъ въ Россіи, доп. къ словарю духовн. писат. митрополита Евгенія, изд. И. Снегирева, т. I, М. 1835, стр. 351—352, срв. А. . Бычкова, ‘О рукописи словаря русскихъ писателей’. Сборникъ отд. русск. яз. и сл, V. стр. 282.

14. St. -Petersb. u. Leipzig 1797. Разумется, Гротъ ршаетъ этотъ вопросъ утвердительно.

15. ‘Kanzelvortrge ber die Blattereinimpfung, veranlasst durch das jhrliche Dankfest wegen ihres glcklichen Erfolgs an Ihro Kaiserliche Majestt Katharina der Zweiten und an Sr. Kaiserlichen Hoheit Paul Petrowitsch, nebst einem Beytrage zur Geschichte der Blattereinimpfung in Russland, und einem Anbange ber die Tdtlichkeit der Pocken in Petersburg, zur Untersuchung der Frage ber ihre Unschdlichkeit in Russland’.

16. Имъ приводится списокъ 41 сочиненія, которыми онъ пользовался. Подробную рецензію на изданіе этихъ проповдей, съ краткимъ изложеніемъ ихъ содержанія и приложеній къ нимъ, далъ Бакмейстеръ въ своей ‘Russische Bibliothek’, VII т. (1781 г.), DCCVI, стр. 488—515.

17. Исторія Екатерины II. Обзоръ иностранныхъ сочиненій о Екатерин II (1744—1796) т. XVI, ч. I. Берлинъ, (1897), стр. 110—111, срв. еще стр. 132 и 148.

18. При этомъ онъ выразилъ Государын свою мечту, чтобъ его трудъ былъ переведенъ и на русскій языкъ (см. его посвященіе въ книг). Къ сожалнію, эта мысль осталась неосуществленной.

19. См. эту Инструкцію — въ кн. ‘Записки о жизни ген. -фельдмарш. кн. Н. И. Салтыкова’, изд. П. Свиньинымъ. Спб. 1818, стр. 66, 90—97 etc.

20. См. Сборн. Имп. Р. Истор. Обществъ, т. XXIII стр. 297—8. Упоминая о приглашеніи юноши для нм. языка, императрица впрочемъ не называетъ его по имени. Письмо къ Гримму отъ 28 марта 1784: ‘M. Laharpe va tre un de ceux qui seront mis aupr&egrave,s du dit M. Alexandre avec ordre de parler avec lui franais, un autre a la commission de parler allemand’. Здсь примчаніе о сын пастора Грота.

21. Beytrag zum Nachdenken ber wichtige Vorflle unsere Zeitalters in einigen Religionsvortrgen (‘Seiner Kays. Majestt dem grossen Herrn Paul dem Ersten’) St.-Petersburg und Leipzig. 1797.

22. ‘Die schrecklichen Folgen von der Zgellosigkeit des niedern Volks’. ‘Die Vorsehung Gottes bei den Friedenschlssen der Vlker’. ‘Die Vorsehung Gottes bey den traurigen Schicksalen der Vlker’. ‘Die frchterlichen Folgen der missverstandenen Volksfreyheit’.

23. ‘Kanzelvortrge ber Religionslehren, die nach den Bedrfnissen der Zeit und der Umstnde ausgewhlt sind’.

24. Любопытно то, какимъ образомъ Гротъ былъ подвинутъ къ этому длу. Объ этомъ такъ разсказываетъ его другъ, пасторъ Буссе: Въ 1774 г. нкоторые члены одной изъ массонскихъ ложъ, къ которымъ самъ онъ разумется вовсе не принадлежалъ (ибо никогда не былъ массономъ), возымли идею учрежденіемъ подобной страховой кассы поставить ложу на твердую ногу. Однакожъ наиболе почетные ея члены, видныя особы при двор, полагали, что Государыня никогда не дастъ своего согласія на такое открытое учрежденіе ложи, но задумавшіе дло такъ привязались къ своему плану, что не могли его такъ легко бросить, и обратились тогда къ пастору Гроту, чтобы онъ устроилъ такое страховое учрежденіе при своей церкви. Гротъ увлекся идеей, принялъ ихъ съ распростертыми объятіями, и взялъ на себя весь организаціонный трудъ. Онъ составилъ проектъ кассы, переданный для оцнки знаменитому математику Эйлеру и получившій его одобреніе лишь посл многихъ съ его стороны возраженій, противъ которыхъ Гротъ въ свою очередь написалъ ршительное опроверженіе. Надо замтить, что послдующій опытъ во многомъ оправдалъ сомннія великаго математика. Множество промаховъ, несогласій между членами и неудачъ, всегда неизбжныхъ въ новомъ дл, доставили Гроту много тревогъ и разочарованій. Пасторъ Буссе объ этомъ разсказываетъ подробне въ своей стать о Грот.

25. См. въ Смирдинской ‘Росписи’, No 1877.

26. Nachricht von einer neuen Einrichtung der Katharinenschule in der 2-ten Linie auf Wassiley-Ostrov (St.-Petersburg. Journal, Sept. 1779.), St. -Petersb. 1780 (вышла во 2-мъ изд. на русск. язык). — Rede, die bei der am 3-ten Junius 1786 vorgenommenen Prfung der Katharinenschule und bei der Niederlegung des Amtes ihrer Lehrer gehalten wurde, Reval.

27. Изъ за границы (изъ Голштиніи, Альтоны, Копенгагена etc.) поступили еще пожертвованія. Всего было собрано боле 12000 р. Вся постройка обошлась — до 17000.

28. Joachim Chr. Grot’s Beitrag zur Geschichte der Evang. — Lutherischen Kirchen in Russland nebst einigen Erbauungs-Reden, welche die Aufrichtung der Katharinen-Kirche veranlasset hat. Mitau u. Hasenpoth, 1772, 1—32. Еще см. въ его сочиненіи ‘Bemerk. b. die Religionsfreyheit der Auslnder im Russ. Reiche’, B. I. (1797), S. 111—122.

29. ber frhzeitige Begrbnisse und Leichenhuser. ‘Busse’s Journal von Russl. 1795’. B. I, S. 3—47, II, S. 144—150.

30. ‘Gott mitten in seinen Strafgerichten voll schonender Barmherzigkeit’, eine Predigt in Narva gehalten. Reval 1763.

31. Rede bei der Feyer des Krnungsfestes der Kaiserin Katharina II, SPb. 1766.

32. Вс он перечислены въ списк сочиненій Грота въ словар Recke u. Napierski (Mitau, 1829).

33. ‘Von der Vermessenheit des Unglaubens’ СПб. 1779. Эта рдкая брошюра имется у насъ съ этикетомъ ex libris ‘Изъ Библіотеки Смирдина’.

34. Вотъ это заглавіе: Als Ihro Kayserl. Hoheit, dem Durchlauchtigsten Grossfrsten aller Reussen und Herzog von Schlesswig-Hollstein Peter, zur grssten Freude aller Unterthanen, den 20-sten December 1757 die Durchlauchtigste Prinzessin Anna gebohren wurde, wollte zur Bezeugung des darber geschpften Vergngens bei denen dieserwegen angestellten Feyerlichkeiten zu Kiel das von dem Candidaten der Gottesgelehrtheit, I. C. Grot, zu diesem Ende verfertigte Schferspiel: die dankbare Treue auffhren eine Gesellschaft von jungen Schferinnen und Schfern. Hamburg, bei Piscator.

35. Zeloide, ein Trauerspiel in Versen, in 5 Aufzgen (nach Saintfoy). Knigsberg. 1760.

36. Такъ онъ и позже уже въ Россіи не разъ выступалъ и со свтскиии стихами. Между прочимъ онъ написалъ оду, обращенную къ своему бывшему начальнику въ Кёнигсберг, Ник. Анд. Корфу, по случаю его возвращенія въ Петербургъ и новаго назначенія генералъ-полицеймейстеромъ столицы. Здсь онъ восхваляетъ его гуманность и человколюбіе, вспоминая одинъ эпизодъ въ Кёнигсберг, когда Корфъ, во время происшедшей безпричинной паники во время богослуженія въ Замковой церкви, своимъ мужествомъ и самоотверженіемъ спасъ жизнь очень многимъ въ отчаянной давк. Эти стихи были напечатаны въ 1761 г. отдльной брошюрой подъ заглавіемъ: ‘Sr. Excellenz dem Hochwohlgeborenen Herrn Nicolaus Freyherrn von Korff, Ihro Kayserlichen Majestt von ganz Russland hochbestallten General-Policeymeister etc… widmete diese ehrfurchtsvollen Empfindungen der Freude bei Dero als Gouverneur aus dem Knigreich Preussen geschehene Zurckkunft in tiefster Unterthnigkeit Ioachim Christian Grot aus Hollstein. 1761.

37. Petersburgische Sammlung Gottesdienstlicher Lieder fr die ffentliche und husliche Andacht evangelischer Gemeinen, St. Petersburg, 1783.

38. Beitrag zur Befrderung der Gottesverehrung und guter Gesinnungen in Religionsliedern, von Ioachim Christian Grot, Leipzig und Knigsberg, 1793.

39. См. названную статью Буссе о Грот, стр. 79—81.

40. Эту работу мы называли уже выше, говоря о роли пастора Грота въ этомъ сооруженіи. Вотъ нмецкое заглавіе книжки: ‘Beytrag zur Geschichte der Evangelisch-Lutherischen Kirchen in Russland, nebst einigen Erbauungsreden, welche die Aufrichtung der Katharinen-Kirche veranlasset hat’, Mitau u. Hasenpoth, 1772. 63 стр.

41. Bemerkungen ber die Religionsfreiheit der Auslnder im Russischen Reiche in Rcksicht auf ihre verschiedenen Gemeinen, ihre Kirchliche Einrichtungen, ihre Gebruche und ihre Rechte. Petersburg und Leipzig (in der Dykischen Buchhandlung), I и II B. 1797, III B. 1798.

42. Свидтель труда его удостовряетъ, что Гротъ не щадилъ ни силъ, ни времени, ни средствъ для полученія свдній со всхъ сторонъ: писалъ много разъ одному и тому же лицу, чтобъ добиться отвта, — и добивался (Л. Буссе).

43. Дм. Цвтаевъ. ‘Протестантство и протестанты въ Россія до эпохи преобразованія’, Москва, 1890, стр. 37—39, примч. Авторъ въ своемъ труд постоянно длаетъ ссылки на сочиненіе пастора Грота.

44. См. основательную и справедливую оцнку труда въ Jenaische Allgemeine Literatur-Zeitung 1799 (ноябр. —дек. ). Срв. Busse, о Грот, стр. 87.

45. Іоганъ Генрихъ Буссе (р. 17бЗ, въ Бранденбург, Љ 1835 г.) кончилъ курсъ въ университет въ Галле и былъ вызванъ въ Россію въ 1785, онъ снискалъ себ почтенное имя и какъ проповдникъ, и какъ писатель. — Въ 1794—6 г. онъ издавалъ журналъ ‘Journal von Russland’, писалъ свои воспоминанія etc. Онъ былъ почетнымъ членомъ Академіи Наукъ.

46. Логинъ Ив. Бакмейстеръ род. въ 1730 г. въ Мекленбургск. княжеств, въ 1782 г. при помощи Шлёцера переселился въ Петербургъ и сталъ инспекторомъ академической гимназіи, затмъ онъ служилъ въ финансовомъ вдомств до 1801 г., когда вышелъ въ отставку, и умеръ 22 мая 1806 г., переживъ на 7 лтъ своего друга.

47. Переписка Я. K. Грота съ П. А. Плетневымъ, т. III, стр. 501—502.

48. Къ сожалнію, объ отц Якова Карловича, умершемъ рано, когда послднему шелъ 6-ой годъ, Фактическія свднія наши весьма скудны, впрочемъ и т немногія данныя, которыя сохранились въ свидтельствахъ о немъ, въ кое-какихъ документахъ и въ семейныхъ преданіяхъ, рисують его образъ довольно опредленио и рельефно.

49. ‘Russische Bibliothek (1786)’, B. X, S. 583. Самое привтственное слово Карла Грота помщено въ брошюр ‘Rede bei der Prfung der Katharinen-Scluile und bei der Niederlegung des Amtes ihrer Lehrer’, Reval.

50. Выше было отмчено упоминаніе объ этомъ ‘акт въ письмахъ Имп. Екатерины къ Гримму. ‘Сбор. Имп. Истор. Общества’ XXIII, стр. 297—8, а также то мсто въ инструкціи, данной Екатериной кн. Н. И. Салтыкову по воспитанію великихъ князей, гд выясняется роль такихъ юношей. Изъ нея видно, что имлась въ виду польза такого товарищества не въ отношеніи только иностранныхъ языковъ: ‘молодые люди, къ нимъ приставленные,. какъ-то Клавдій съ товарищи, играя могутъ иногда дать дтямъ такое знаніе, кое отъ приставниковъ не такъ скоро перенять бы могли’…

51. Аттестатъ, данный Гроту въ 1813 г. (при служебномъ перемщеніи), гласитъ: ‘находился при Государяхъ Великихъ Князьяхъ А. П. и К. II. для упражненія въ нмецкомъ язык съ 14 сент. 1785 г.’.

52. Переводъ съ Французскаго изъ ‘Esprit des Journaux’ K. Грота: Описаніе сурка, взятое изъ путешествія г. Виліама Кокса по Швейцаріи. ‘Новыя Ежемсячныя Сочиненія’, часть LVIII, мсяцъ іюнь 1791 г., стр. 90—96.

53. Состоя уже тогда (съ мая 1795 г.) на служб въ 3-ей экспедиціи для свидтельства государственныхъ счетовъ.

54. Эта рукопись, помченная 1 декабря 1796 г., съ заглавіемъ: ‘Empfindungen der Freude, Seiner Kayserlichen Majestt dem Grossen Kayser und Herrn Paul dem Ersten, Selbstherrscher der Reussen, gewidmet von Carl Christian Grot’ хранится въ бумагахъ Моск. Отдл. Общ. Арх. Минист. Имп. Двора (154—37537). Вотъ текстъ стихотворенія:

Wie mag ich es, mit Dichterschwingen,

Hin zu dem glanzumringten Thron

Des Vlkerherrschers mich zu dringen,

Von dem des Vaterlandes Sohn

Die Zukunft schon enthllt erblickte,

Sah, wie, den Zepter in der Hand,

Sein Frstenherz so gern beglckte,

Und dann, mit Vorgefhl empfand:

Wie laute Jubel aller Zeiten

Auf Enkel noch sein Lob verbreiten? —

Mein Frst verschmht die niedre Blume nicht,

Die Ihm die Hand der Herzensfreude bricht! —

Versammelt Euch in fernen Zonen

Ihr Vlker! preiset, segnet Ihn

Durch den so viele Millionen

Der Wohlfahrt Freuden viele blhn.

Heil uns! in unsern Frhlingstagen

Fliesst uns ein neuer Segen zu,

Ruft jeder Jngling. Greise sagen:

Paul wird nun Schpfer neuer Ruh,

Vergessen Sorgen, Kummer, Schmerzen,

Und fhlen ihre Lasten nicht,

Mit frohen, dankerfllten Herzen

Uebt jeder treue Brgerpflicht.

Heil mir! darf ich auch freudig sagen,

Erhabner Frst! dein milder Blick

Verhiess schon in des Knaben Tagen

Dem Jngling einst sein sichres Glck!

Вкусъ къ стихотворству и вообще къ писательству, къ литератур Карлъ Ефимовичъ безъ сомннія наслдовалъ отъ своего отца.

55. Подписали патентъ сенаторы: Алексй Ржевскій, князь Александръ Долгоруковъ и Семенъ (?) Неплюевъ, герольдмейстеръ князь Павелъ Щербатовъ и секретарь Матвй Вагановъ. Дальнйшее движеніе Грота въ чинахъ пошло быстро: въ конц 1798 г. онъ произведенъ въ слдующій чинъ, а въ 1808 г. онъ уже былъ надворнымъ совтникомъ.

56. Тутъ могла играть роль и недостаточная его обезпеченность, особенно посл потери отца (въ 1799 г.).

57. Это былъ сынъ младшаго изъ братьевъ Орловыхъ, племянникъ Григорія Григ., хорошо знакомаго когда-то съ пасторомъ Гротомъ.

58. Рядомъ съ нимъ часто упоминается и другой пріятель Цизмера и Грота — Эйлеръ, внукъ знаменитаго академика-математика, друга пастора Грота.

59. Къ сожалнію, объ этомъ зят Грота мы никакими данными не располагаемъ. Сынъ ихъ Карлъ былъ въ 1840-хъ годахъ офицеромъ въ Свеаборской крпости и тогда-же въ 1848 г. скончался. О немъ часто упоминается въ ‘Переписк Я. К. Грота съ Плетневымъ’, т. II и Ш.

60. См. о немъ ниже.

61. Удостоврить документально дату года мн не удалось. Возможно что это былъ, если не 1818-ый, то 1817 годъ, во никакъ не раньше. Я. К. насколько разъ отлічаетъ годомъ смерти отца — 1816 г., но это ошибка. Въ этомъ году умеръ Я. И. Цизмеръ, а по показанію самого Я. К. его отецъ пережилъ его года на два.

62. Имя Zismer (или Ziesmer) въ семейной корреспонденціи приблизительно до 1800 писалось обыкновенно Ziesemer.

63. Почти вс письма, какъ самого Цизмера, такъ и его матери (а также и его зятя К. Е. Грота) писаны на французскомъ язык.

64. Мы приводимъ его въ русскомъ перевод.

65. Кажется, разница была только около 9 лтъ.

66. Рожденная Оффенбергъ, впослдствіи баронесса Рённе.

67. Очеркъ этотъ помченъ 6/18 августа 1844 г.

68. Я надюсь еще имть случай сдлать это въ другой разъ.

69. См. т. I, 240, II, 194, III, 247, 519, IV, 382, 403, V, 20, 292, 298, 299, 565, VI, стр. 61.

70. Тамъ-же, т. V, стр. 292.(в приведенном К.Я. годе — 1780 — явная опечатка, исправлено мной на 1807 без доп. проверки — Е.Ф., 2003)

71. Панинъ былъ женатъ на дочери гр. Влад. Григ. Орлова, Софь Владиміровн (1774—1844).

72. Любопытно, что, какъ мы это видли въ біографіяхъ пастора Грота и его сына, Орловы (гр. Григ. Гр.) играли роль также и въ судьб Гротовъ, Карлъ Ефимовичъ подъ конецъ своей краткой жизни служилъ тоже въ департамент государственныхъ имуществъ подъ начальствомъ гр. Григ. Вл. Орлова.

73. Сборн. Имп. Р. Ист. Общ., т. 89. — Срв. Шильдеръ. Имп. Александръ I, т. II, стр. 171.

74. Переписка Я. К. Грота съ II. А. Плетневымъ, т. II, стр. 292—3 и стр. 299.

75. Быть можетъ для пастора, говорившаго о ней погребальное слово.

76. Ей было тогда 38 лтъ.

77. Як. Карл. вступилъ въ бракъ съ Нат. Петр. Семеновой въ феврал 1850 г., а первенецъ ихъ Николай Яковлевичъ (будущій философъ) родился въ апрл 1862 г. за 4 мсяца до кончины бабушки.

78. ‘Изъ Семейной Хроники. Воспоминанія для дтей и внуковъ’ Натальи Гротъ, С.-Пб. 1900, стр. 139—140.

79. Переписка Я. K. Грота съ П. А. Плетневымъ, т. III, стр. 602.

80. Тамъ-же, стр. 610.

81. ‘Нсколько данныхъ’ (С.-Пб.), стр. 53.

82. ‘Переписка’ съ Плетневымъ, т. II, стр. 501.

83. Тамъ-же стр. 405.

84. Тамъ-же, т. I, стр. 451.

85. ‘Переписка’ съ Плетневымъ, т. III, стр. 320.

86. ‘Переписка’, т. II, стр. 506—507.

87. ‘Переписка’. II, стр. 513—514.

88. Тамъ-же, I, стр. 182.

89. ‘Переписка’, т. 1, стр. 320. По поводу его разсказа обо всемъ испытанномъ имъ, доведшимъ его до слезъ, Плетневъ замчаетъ: ‘хорошо, что ты уже отплакалъ. Теперь ты начнешъ дйствовать. Помнишь, какъ ты плакалъ и передъ перездомъ въ Гельсингфорсъ?’. Тамъ-же, стр. 328.

90. Тамъ-же, I, стр. 492—93. Это былъ русскій переводъ А. С. Шишкова нмецкой ‘Дтской библіотеки’ Камце, пользовавшейся въ свое время большимъ успхомъ.

91. Тамъ-же, II, стр. 704. Въ своихъ автобіографическихъ замткахъ о пребываніи въ лице, онъ говоритъ о вліяніи пастора Авенаріуса на его нравственное и религіозное развитіе, которому хорошее основаніе положено было въ родительскомъ дом. Срв. ‘Я. К. Гротъ. Нсколько данныхъ’, стр. 9.

92. ‘Переписка’, I, стр. 504.

93. ‘Переписка’, III, стр. 63.

94. Тамъ-же, стр. 64.

95. Бар. Романъ едоровичъ, отецъ почтеннйшаго ученаго и государственнаго дятеля бар. ед. Ром. Остенъ-Сакена.

96. Черновая его сохранилась.

97. О своемъ пребываніи въ пансіон и лице Я. К. довольно обстоятельно разсказываетъ въ своихъ автобіографическихъ замткахъ и въ статьяхъ о Царскосельскомъ лице. Срв. наше изданіе ‘Пушкинскій Лицей’, С.-Пб., 1911, стр. 415-443.

Якова Карловича Грота

К. Я. Гротъ.

С. -ПЕТЕРБУРГЪ.

1912.

Читайте также: