Мария и граф М-в, или Несчастная россиянка, Радклиф Анна, Год: 1810

Переводы
Время на прочтение: 28 минут(ы)
Скачать в PDF

МАPIЯ
И
ГРАФЪ М-BЪ,
или
НЕЩАСТНАЯ РОССІЯНКА,

Истинное произшествіе.
Сочиненіе Г-жи Радклифъ.

Переводъ съ Англійскаго.
В. Озepoва.

МОСКВА.
Въ Типографіи С. Селивановскаго.
1810.

Съ одобренія Ценсурнаго Комитета, учрежденнаго для Округа Императорскаго Московскаго университета.

MAPIЯ,
НЕЩАСТНАЯ РОССІЯНКА.

Невинность двицы есть волшебный замокъ, коего твердость зависитъ наиболе отъ уваженія, которое видъ отражаетъ въ добродтельныхъ сердцахъ. Люди, незнающіе добродтели и чести, первые посягаютъ на непорочность. Средства, употребляемые ими для разрушенія сего волшебства, суть лесть и клятвенные увренія въ ихъ врности. Обманъ успваетъ, прелестный замокъ колеблется и падаетъ.
Обратимъ взоръ на послдствія толь пагубнаго обольщенія. Прекрасная двица воспитана въ глазахъ нжнйшихъ родителей, она склоняется на увренія мущины, что будетъ его супругою, этого мало, она даже ему дозволяетъ обмануть себя безъ сего увренія. Нжные родители плачутъ о такомъ нещастіи, терзаютъ волосы и изгоняютъ изъ дому свою дочь. Они плачутъ о безславіи, нанесенномъ ихъ имени, и для удаленія его употребляютъ средства, умножающіе ихъ безчестіе. Они выгоняютъ свою дочь для того, чтобы дать ей поводъ вступать чаще въ проступки.
Исторія Маріи, нещастной Россіянки, немногимъ извстна. Она даетъ самый разительный урокъ родителямъ и изображаетъ вредные слдствія излишне строгаго обхожденія съ дтьми. Причиною нещастій Маріи былъ страхъ испытать жестокости отца, у котораго она была одна дочь.
Маріи съ самыхъ юныхъ лтъ дано было лучшее воспитаніе попеченіемъ лучшей матери, которая въ своей дочери находила другую себя, и любуясь всегдашнею улыбкою на ея щекахъ и устахъ, думала, что ея душа будетъ врнйшимъ отпечаткомъ души ея матери.
Эта добродтельная мать скончалась. Съ смертію ея Марія лишилась нжнйшихъ попченій, и отъ пріятнаго круга знакомыхъ, отъ обращенія съ милымъ Графомъ М., который ею возхищался, увезена была отцомъ своимъ въ дальнее его помсть, лежавшее между пустынь Сибири.
Здсь, окруженная степями, и не находя предметовъ, кои бы въ глазахъ ея равнялись сколько нибудь прешедшимъ ея удовольствіямъ, прекрасная Марія сушила грудь свою вздохами и омочала подушку слезами.
Присутствіе Графа М. развеселило бы сіи пустыни и ея тоску. Но обманутое любочестіе произвело раздоръ между двумя фамиліями, и въ дом Барона, отца Маріи, запрещено было упоминать даже имя Графа М. Ненависть его къ сопернику своему, отцу молодаго Графа, простиралась до того, что не могла побждена быть любовію къ своей дочери. Сія ненависть заставила его вовсе забыть о томъ союз, который, какъ онъ зналъ, былъ сильнйшимъ желаніемъ юныхъ сердецъ, лице его помрачалось гнвомъ, какъ скоро онъ примчалъ, что кто-либо изъ его родныхъ не желалъ погибели дому Графа.
Сія злоба отца была источникомъ всегдашней грусти Маріи. Въ угодность ему она старалась показывать холодность къ предмету своей любви, и между тмъ въ безмолвіи тосковала и сохла. Ничто не могло возвратить тхъ розъ, которыя до сего цвли на ея щекахъ, одни томныя улыбки были печальнымъ напоминаніемъ той веселости, которая блистала на лиц ея въ щастливйшее время. Это невинное веселіе, чуждое оскорбительныхъ предчувствій, родившееся въ ндрахъ юности и съ нею изчезнувшее, никогда уже не возвращалось. Судьба не позволила даже Маріи наслаждаться благополучіемъ, на которое добродтель ея давала ей право. Напрасно нжная мать послила въ ней вс благородные чувства, напрасно Природа одарила ее красотою и возвысила душевныя ея способности, напрасно щастіе разточило для нея богатства, наградило большимъ имніемъ и множествомъ рабовъ, которые падали къ ея ногамъ, лишь только она показывалась. Презрннйшему изъ сихъ рабовъ досталось обладать Маріею.
Графъ М., влекомый любовію, презрилъ вс опасности, коимъ подвергался для свиданія съ Маріею, и, оставивъ подмосковное свое помстье, спшилъ туда, гд долженъ былъ видть своего Ангела, переодтый въ крестьянское платье. Домъ Барона былъ уже въ виду у него и сердце его затрпетало. Графъ не зналъ боязни, какъ воинъ, онъ привыкъ со шпагою въ рукъ открывать себ путь тамъ, гд встрчалъ препятствія. Отецъ Маріи стерегъ входъ, къ коему онъ приближался.
Графъ подкупилъ нкоторыхъ людей, вхожихъ въ домъ Барона, и черезъ нихъ отослалъ письмо къ Маріи. Она прочла его и любовь взяла верхъ надъ внушеніями разсудка. Она забыла, что отецъ ея былъ дома, и накинувъ верьхнее платье, спустилась съ лстницы и побжала съ пол, еще покрытое снгомъ.
Тутъ Марія опомнилась, сердце ея забилось, члены ослабли и оцпенли отъ стужи.
Она позвала слугу и, сказавъ ему совсмъ другую причину ея нездоровья, дошла съ помощію его до своей комнаты, не будучи примчена жестокимъ своимъ отцомъ.
Терзаемая печалію и отчаявшись видть своего любезнаго, Марія бросилась на постель въ безпамятств. Наконецъ черезъ нкоторое время пришедши въ чувство, она написала къ Графу письмо, убждая его, естьли онъ дорожитъ ея и своею жизнію, удалишься изъ сихъ мстъ и хать въ Москву, гд можетъ еще представишься случай къ ихъ свиданію. Подписавъ и запечатавъ письмо, она еще держала его въ рукъ, и не помня, что длала, разпечатала его опять, прибавила выраженія, какія диктовала ей страсть и между изъясненіями горячайшей своей любви упомянула и о здланномъ ею покушеніи видть его.
Графъ М. читая письмо, не могъ удержать порыва чувствъ своихъ. Холодное, осторожное письмо забыто было при чтеніи постскрипта.
Марія стояла у окна и смотрла въ ту сторону, гд была деревня. Нтъ! Графъ не придетъ, думала она, я запретила ему отваживаться на это, естьли онъ бережетъ мою жизнь. Постараюсь успокоиться. Я ршилась ожидать благопріятнйшаго времени и сіе намреніе открыла ему въ письм моемъ. Но что за непреодолимое желаніе видть его?— отвращу мои глаза отъ деревни.— Ахъ! какъ я колеблюсь! — Будетъ ли это любовь, естьли онъ исполнитъ мое приказаніе? не ужели не остановится на этой снжной равнин и не махнетъ мн платкомъ? — Не уже ли удетъ, не здлавъ мн никакого знака своей любви? — Неблагодарный! Ахъ, нтъ! — Но гд я? гд онъ? — Произносилъ ли онъ имя Маріи и свое?
Ночь наступила. Развлеченная Марія ходила по комнат и искала въ темнот любезнаго, желала видть хотя тнь его. Крестьянинъ держалъ подъ окномъ письмо. Съ торопливостію Марія спросила его: отъ кого? — Это былъ самъ Графъ М.— отъ кого спросила опять Марія, протянувъ руку, чтобы взять письмо.— ‘Марія! вскричалъ Графъ, и хватаясь за сучки дерева, у окна стоявшаго, всползъ на него и вскочилъ въ окно.
Марія бросала на него изступленные взоры, не могши произнесть ни одного слова. Графъ клялся ей, что напечатлвъ одинъ поцлуй любви на ея устахъ, онъ тотчасъ оставитъ ее. Онъ обнялъ и прижалъ ее къ волнующейся своей груди. Часы текли непримтно, любовники не прежде пробудились отъ упоенія, какъ услышали, что Баронъ шелъ къ нимъ. Воображеніе женщинъ, всегда легко изобртающее способы удалять и приближать свою опасность, изобрло и теперь средство скрыть въ одну минуту Графа. Онъ спрятанъ былъ въ пустой сундукъ, случившійся въ комнатъ. Причиною Баронова прихода было то, чтобы спросить свою дочь о ея здоровь, которое онъ видлъ нсколько разстроенымъ. Баронъ обходился съ нею, какъ нжный отецъ, когда только забывалъ о фамиліи Графа, но сіе ужасное забвеніе никогда не продолжалось боле одного дня.
Баронъ оставилъ свою дочь, ни мало не подозрвая, чтобы сынъ его соперника могъ быть у ней, Марія подбжавъ къ роковому сундуку, открыла его. Графъ спалъ или притворился спящимъ.— Такъ, онъ уснулъ, чтобы никогда не пробуждаться! — Въ торопливости крышка у сундука или была плотно закрыта, или сама собою плотно опустилась. Такой тснот и недостатку воздуха Графъ конечно умлъ бы помочь, поднявъ нсколько крышку, но онъ боялся, чтобы покушеніе его не было примчено и что малйшій шумъ можетъ погубить ту, которая была ему дороже своей жизни — и Графъ ршился умереть.
Какое воображеніе представитъ ужасъ Маріи въ ту минуту, какъ она увидла бездыханное тло Графа! Она не врила своимъ глазамъ, думая, что Графъ притворился спящимъ и укоряла его въ сей оскорбительной шутк. Наконецъ, вышедши изъ терпнія, силилась поднять его, но тло упало въ сундукъ. Она закричала и даже хотла, чтобы на сей крикъ пришелъ ея отецъ, отчаянное положеніе ее не ужасало, но мысль о неистовомъ гнв отца усугубляла ея бдствія. Почти лишенна ума она обнимала тло Графа, призывала его и въ минуты нкотораго успокоенія употребляла все, чтобы возвратить ему жизнь, — но тщетно.
Безмолвіе ночи прерываемо было вздохами и криками Маріи, которая то припадала къ тлу, то, подошедъ къ окну, терзала волосы и умоляла небо окончить ея дни. Начало свтать, она пробудилась отъ мрачной разсянности и стала помышлять о томъ, что наступающій день долженъ открыть неистовому ея отцу. Караульный, который обыкновенно бываетъ пожилыхъ лтъ и употребляется въ самыя подлыя работы, былъ одинъ человкъ, котораго въ ночное время оставалось ей просить о помощи.
Къ сему-то презрнному человку прибгла нещастная Марія. Лишь только она подошла къ нему, рабъ сталъ на колни, упалъ къ ея ногамъ и просилъ о облегченіи его участи. Она велла ему встать и увряла его, что онъ не толькo будетъ пользоваться всегда ея милостями, но теперь же получитъ нкоторую сумму, естьли сохранитъ тайну и врно будетъ ей служить. Она открыла ему свои нещастія, просила вынесть тло и похоронить его въ ближнемъ лсу. Рабъ представилъ себ важность услуги, которой отъ него требовала его Госпожа. Онъ получилъ общанные деньги, но зналъ, что Баронъ дастъ ему боле, естьли откроетъ ему тайну, — и тотъ рабъ, который до семо несмлъ взглянуть на дочь своего Господина и почиталъ обоихъ божествами, которые имли въ рукахъ своихъ его жизнь и смерть, этотъ самый рабъ, презрнный даже отъ прочихъ слугъ и поставлявшій щастіемъ жить въ Бароновой конюшн, — осмлился пожелать обладанія Maріею. Подлецъ безъ дальнихъ околичностей началъ употреблять съ нею вольности, она хотла положить предлъ его дерзостямъ, сколько ни была въ отчаяніи, забыла на минуту печаль, и принявъ свое достоинство, приказывала ему удалиться, но уже было поздно. Рабъ зналъ ея тайну и что кром его она не имла помощи. Бездльникъ стращалъ ее, что онъ пойдетъ къ Барону и все ему откроетъ. Марія просила его не ходить, онъ повиновался, длая глупый видъ важнаго для нея человка. Марія отдала ему нкоторыя золотыя и серебреныя свои вещи въ прибавокъ къ прежнимъ ея подаркамъ. Рабъ слдовалъ за нею до ея комнаты, но вдругъ остановился и грозилъ, что въ ту же минуту откроетъ все ея отцу, естьли ему не будеть позволено обнять ее. Марія упала на колни передъ извергомъ, умоляла его не объявлять тайны, и общала здлать его вольнымъ и богатымъ. Но злодй порывался уйти къ Барону въ спальню, Марія старалась удержать его, и отъ изнуренія въ силахъ упала въ обморокъ.
Бездльникъ оборотился, пожиралъ глазами добычу и схватилъ ее.
Онъ побжалъ въ комнату, гд лежало бездыханное тло, стащилъ его въ лсъ и обезобразивъ многими ранами, сдланными ножемъ, оставилъ тло на разхищеніе зврямъ, конечно мене лютымъ сего изверга.
Марія пробудилась для новыхъ ужасовъ. Баронъ, примтивъ глубокую печаль, терзавшую ея сердце, упркалъ ее съ обыкновенною своею грубостію, что безъ сомннія она занята кмъ нибудь изъ фамиліи Графа М.
Гоненія нещастной Маріи тмъ еще не кончились. Рабъ возобновилъ свои требованія и грозилъ, что не только откроетъ все Барону, но обвинитъ ее въ убійств молодаго Графа и въ непозволенномъ съ нимъ обхожденіи.
Марія готова была на вс ужасы родительскаго гнва, но быть обвиненною въ смертоубійств и прелюбодяніи не только съ Графомъ, но съ подлйшимъ изъ рабовъ ея отца, — такого позора она не имла мужества перенесть. Ахъ! сколь опасно считать себя погибшимъ, въ какомъ бы ни случилось быть положеніи. Для избжанія безславія Марія поколебалась угрозами презрннйшаго негодяя. Короткое обхожденіе здлало раба наглымъ: онъ принудилъ ее пойти къ себ въ шалашъ и отпустилъ ее отъ себя съ презрніемъ.
Для умноженія своего прибытка рабъ повелъ ее въ ближнюю избу, гд обыкновенно въ глубокую ночь собирались зажиточные тамошніе крестьяне. у нихъ составилось пиршество, Марія была жертвою ихъ наглостей и испытала всякое постыдное обращеніе.
Но часъ мщенія насталъ. Ея упоенные мучители легли по лавкамъ и захрапли. Ангелъ хранитель внушилъ Маріи, что время ея свободы и праведной мести приближилось. Она подошла къ извергу, призвала небо въ помощь и вынувъ изъ-за пояса его ножъ, вонзила ему въ сердц. Съ симъ ударомъ мужество ея усугубилось. Она по порядку обошла прочихъ злодевъ, безчувственно спавшихъ, тотъ же ножъ вонзила въ грудь каждому.
Совершивъ сей подвигъ мщенія, Марія побжала въ свою комнату. Она смотрла изъ окна на восходящее солнце и воображала себя другимъ существомъ въ новомъ міръ.— ‘Графъ будетъ здсь, говорила она, это Елисейскіе поля, я пойду ему на встрчу…— Она побжала въ лсъ, нашла мсто, гд брошено было тло Графа и, ставъ на кольни, омочала его горькими слезами. Наконецъ вспомнивъ, что отецъ могъ застать ее въ такомъ положеніи, она возвратилась домой и могла преодолть себя столько, чтобы не показать предъ нимъ смущеннаго вида.
Мысль о смертоубійств не могла не подвергать Марію въ отчаяніе. Для успокоенія своей совсти она ршилась покаяться во всемъ духовному ея отцу. Изумленный священникъ не былъ никогда свидтелемъ такой исповди. Онъ открылъ тайну жен, а та пріятельниц, и наконецъ сіе просшествіе сдлалось такъ извстнымъ, что Марія была уже въ рукахъ блюстителей правосудія. Слухъ о семъ приключеніи разнесся по всей Имперіи. ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, посл строжайшаго изслдованія всего дла изволила освободить нещастную отъ всякаго наказанія и приняла ее въ особое свое покровительство.
Марія, утомленная жизнію, не могла переносить всеобщей молвы и смерть предпочитала всякому покровительству. Она испросила у ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА позволеніе удалиться въ монастырь, и тамъ отлученная отъ міра, въ которомъ не находила уже спокойствія, старалась забыть все, кром Бога и своего любезнаго. Малая ея келья содержалась опрятно. Нисколько священныхъ книгъ были ея занятіемъ. Портретъ Графа вислъ всегда на ея груди, она цловала его съ благоговніемъ, первая должность ея по утру и вечеру была молитва. Она рдко выходила изъ монастырскихъ стнъ, и то для того, чтобы блуждать по темнымъ лсамъ или сидть у рки, протекавшей подлъ монастыря. Здсь, положивъ руки на грудь и опустивъ взоры, она умоляла небо о прощеніи ея. Вечерній колоколъ напоминалъ ей о возвращеніи къ молитв и къ успокоенію.

ПАГУБНОЕ СУПРУЖЕСТВО.

Рожеръ, Король Сицилійскій, имлъ брата и сестру. Первый, по имени Менфрой, возсталъ противъ него и возжегъ пагубную междусобную войну, но къ нещастію потерялъ два сраженія и былъ взятъ Королемъ, который удовольствовался наказать возмутителя однимъ только лишеніемъ его свободы. Кроткая сія мра послужила поводомъ, что половина подданныхъ почитала Рожера тиранномъ, думая, что онъ пощадилъ жизнь своего брата для того только, чтобы заставить его испытать продолжительное и жесточайшее мщеніе. Напротивъ того другая половина съ большею основательностію приписывала заключеніе Менфроя злости сестры его Матильды, которая въ самомъ длъ ненавидила Принца и во всю жизнь старалась вредить ему. Сія Принцесса умерла вскор посл брата своего Менфроя и смерть ея почитаема была достойнымъ наказаніемъ пагубнаго ея расположенія къ нему.
Менфрой оставилъ двухъ малолтныхъ сыновей, которыхъ Рожеръ хотлъ удалить отъ себя для того, чтобы они, пришедши въ зрлый возрастъ, не отмстили ему за своего отца и не возобновили прежняго мятежа, еще не потушеннаго такъ, чтобы не льзя было ожидать новыхъ опасностей и смятенія въ Государств. Онъ объявилъ о семъ намреніи Леонтіо Сиффрею, своему Министру, который желая отвлечь Государя отъ исполненія такого предпріятія, представилъ ему, что онъ пріемлетъ на свое попеченіе воспитать старшаго Принца Генрикеца, а младшаго, который назывался Донъ Педро, совтовалъ отдать на руки Сицилійскому Конетаблю. Рожеръ уврясь, что племянники его будутъ воспитаны въ повиновеніи и страх, коими они были ему обязаны, отдалъ Принцовъ симъ опекунамъ, а при себ оставилъ племянницу Констанцію, единственную дочь Принцессы Матильды и однихъ лтъ съ Генрикецомъ. Онъ далъ ей надзирательницъ и учителей, и ничего не щадилъ для ея воспитанія.
Леонтіо Сиффреди имлъ замокъ въ Бельмонт, на разстояніи двухъ миль отъ Палермо, и въ немъ-то Министръ сей употреблялъ все старавіе на то, чтобы здлать Генрикеца достойнымъ занять нкогда Сицйлійскій престолъ. Въ скоромъ времени открылъ онъ въ семъ Принц большія способности и объ усовершенствованіи ихъ началъ заботиться такъ, какъ можетъ только человкъ, не имющій у себя дтей. Но у него были дв дочери, изъ коихъ старшая, Бланшъ, моложе Принца однимъ годомъ, блистала всми прелестями, другая, Порція, съ рожденіемъ коей послдовала кончина ея матери, была еще въ колыбели. Бланшъ и Принцъ Генрикецъ едва познакомились съ любовію, какъ начали уже питать другъ къ другу нжнйшую страсть. Хотя сіи любовники не имли еще дозволенія видться между собою наедин, но Принцъ умлъ находить къ тому случаи и такъ хорошо пользоваться сими драгоцнными минутами, что усплъ убдить Сиффредіеву дочь позволишь ему исполнить планъ, который онъ выдумалъ.
Около сего времени Леонтіо по повелнію Короля долженъ былъ ухать въ самую дальнюю провинцію острова. Въ отсутствіе его Генрикецъ здлалъ отверстіе въ стн своей комнаты, которая была подл комнаты Бланши, и въ это отверстіе вставилъ дверь толь плотную и непримтную, что она могла отворяться и затворяться, будучи вовсе не видима. Сія искусная работа сколько тщательно, столь же и тайна совершена была однимъ Архитекторомъ, коего Принцъ за его услугу почтилъ своею дружбою. Сею-то дверью влюбленный Генрцкецъ ходилъ иногда въ комнату своей любезной, не употребляя однако во зло ея на то позволенія.
Однажды, будучи у Гжи Бланшъ, увидлъ онъ, что она была весьма разстроена. Ей сказали, что Король опасно боленъ и послалъ за Канцлеромъ Сиффреди, дабы вврить ему послднюю волю. Она воображала уже на трон любезнаго Генрикеца и, опасаясь лишиться его на толь высокой степени, обливалась слезами въ ту минуту, какъ онъ вошелъ.— ‘Что я вижу, вскричалъ Генрикецъ, вы плачете, могу ли спросить о причин вашей печали?, — ‘Мн ли не сокрушаться, отвчала Бланшъ, Король, вашъ дядя, окончитъ скоро дни свои, вы будете его наслдникомъ и сіе новое величіе разлучитъ васъ со мною. Я знаю, что Монархъ рдко смотритъ страстными глазами, и та, которую онъ обожалъ, бывъ въ числ подданныхъ, весьма мало будетъ занимать его на трон. Не знаю, пагубное ли это предчувствіе или, можетъ быть, и самая истинна, но душа моя терзается сомнніями, коихъ даже увренность въ вашемъ ко мн расположеніи разсять не можетъ.’ — ‘Обожаемая Бланшъ, возразилъ Принцъ, вы еще боле меня привлекаете и оправдываете мою привязанность къ вашимъ прелестямъ, но излишнія ваши сомннія оскорбляютъ мою любовь и то уваженіе, естьли могу такъ сказать, коимъ вы мн обязаны. Не думайте, заклинаю васъ, не думайте того, чтобы моя судьба могла быть разлучена съ вашею и врьте всегда, что вы будете моимъ утшеніемъ, моимъ щастіемъ. Оставьте боязнь и не нарушайте ею толь драгоценныхъ минутъ.’ — ‘Ахъ! Принцъ, сказала Бланшъ, лишь только вы получите корону, то можетъ быть подданные ваши изберутъ Королевою Принцессу изъ давняго Королевскаго Дома, коей блистательный бракъ прибавитъ новые Государства къ вашему, можетъ статься, увы! народное ожиданіе будетъ исполнено даже вопреки вашей склонности.’ — ‘Ахъ! для чего, милая, отвчалъ въ жару Генрикецъ, для чего стараетесь вы мучить себя печальными мечтами о томъ, чего никогда случиться не можетъ. Естьли бы Небу угодно было взять отъ сего міра Короля, моего дядю, и здлать меня обладателемъ Сициліи, божусь, я торжественно въ присутствіи всего моего двора объявлю васъ моею супругою, и призову все, что есть священно, въ утвержденіе моей клятвы.
Дочь Сиффредія утшена была такими увреніями Генрикеца. Остатокъ разговора касался до болзни Короля и Генрикецъ въ сіе время показалъ доброту своего сердца тмъ, что онъ плакалъ уже напередъ о потер своего дяди, хотя всякой на его мст не нашелъ бы къ тому достаточной причины. Безъ сомннія одно чувство родства заставляло его скорбть о такой потер, которая доставляла ему корону.
Бланшъ не могла еще ожидать большихъ нещастій, ей угрожавшихъ. Конетабль Сицилійскій, будучи однажды въ Бельмонтскомъ замк для нкоторыхъ важныхъ длъ, встртился съ нею въ ту минуту, какъ она вышла отъ отца, плнился ея красотою и на другой день предложилъ Сиффредію о намреніи своемъ вступить съ нею въ супружество. Сиффреди далъ ему свое согласіе, но приключившаяся болзнь Короля заставила отложить до времени свадьбу, о которой Бланшъ вовсе не была извстна.
Въ одно утро Генрикецъ только лишь одлся, какъ удивленъ былъ посщеніемъ отъ Леонтіо, который пришелъ къ нему вмст съ своею дочерью. ‘Я принесъ вамъ печальное извстіе, говорилъ сей Министръ, но надюсь, что послдующая за нимъ радость умритъ вашу скорбь. Король, вашъ дядя, скончался, оставивъ васъ наслдникомъ престола. Сицилія ожидаетъ вашихъ повелній и Государственные чины, собравшіеся въ Палермо, поручили мн принять ихъ изъ вашихъ устъ, Государь! изъ новыхъ подданныхъ вашихъ и первый пришелъ съ моею дочерью принесть вамъ искреннее поздравленіе.’ — Принцъ будучи извстенъ, что Король два мсяца страдалъ болзнію, истощевавшею постепенно его жизненныя силы, ни сколько не былъ удивленъ симъ извстіемъ, но только незапная перемна состоянія произвела въ немъ разные смущенные чувства. Наконецъ посл долговременнаго размышленія онъ прервалъ молчаніе и обратилъ свою рчь къ Леонтіо.— ‘Мудрый Сиффреди! сказалъ онъ, я буду всегда почитать васъ моимъ отцомъ и хвалиться тмъ, что поступки свои учреждать стану по вашимъ совтамъ, вы будете вмст со мною управлять Сициліею.’ — сказавъ сіе, Принцъ подошелъ къ столу и взявъ листъ блой бумаги, написалъ внизу свое имя.— ‘Я хочу торжественно засвидтельствовать вамъ мою благодарность и уваженіе, говорилъ Генрикецъ, подавая листъ Г-ж Бланшъ, удостойте принять сей залогъ моей врности и обладанія моимъ сердцемъ.’ — Бланшъ, съ краскою въ лиц, взяла листъ и отвчала Принцу: ‘я пріемлю съ должнымъ уваженіемъ сію милость моего Государя, но, завися во всемъ отъ воли моего родителя, думаю, что не оскорблю тмъ Ваше Величество, естьли отдамъ ему сію бумагу, которую онъ можетъ употребить по своему благоразумію!
Она отдала бланкъ Генрикеца своему отцу, который въ первый разъ замтилъ тогда, что досел отъ него было скрыто. Узнавъ такіе чувства Принца, онъ сказалъ ему: Ваше Величество не будете имть причины упрекать меня, я не употреблю во зло вашей довренности…— Любезный Леонтіо, прервалъ Генрикецъ, не опасайтесь ничего, какое бы ни здлали вы употребленіе изъ сего листа, оно утверждено мною. Но не отлагайте дале возвращенія вашего въ Палерму, прикажите приготовить все къ моему коронованію, объявите моимъ подданнымъ, что я въ слдъ за вами туда прибуду, дабы принять отъ нихъ присягу и уврить ихъ въ моей любви.’ — Министръ повиновался повелніямъ новаго Государя и отправился съ своею дочерью въ Палермо.
Черезъ нсколько часовъ посл нихъ Принцъ похалъ туда же, влекомъ будучи не столько полученіемъ Сицилійскаго престола, сколько любовію. Онъ встрченъ былъ громкими поздравленіями многочисленнаго народа и посреди восклицаній вошелъ во дворецъ, гд все приготовлено было для предстоящаго торжества. Онъ встртилъ тамъ Принцессу Констанцію, которая была въ глубокомъ траур и казалась весьма опечаленною смертію Рожера. Съ той и другой стороны здланы были вс комплименты сожаленія о толь важной потер, однако привтствія холодне были со стороны Генрикеца, нежели Констанціи, которая, не смотря на вражду обихъ фамилій, не могла быть равнодушна къ принцу.
Генрикецъ слъ на тронъ, Принцесса заняла мсто по правую руку нсколько ниже трона, Государственные чины взяли также мста, каждый по своему достоинству. Церемонія открылась и Леонтіо въ качеств великаго Канцлера и хранителя послдней воли покойнаго Короля, объявилъ торжественно сію волю. Существенное ея содержаніе было то, что Рожеръ по бездтству своему назначилъ старшаго Менфроева сына своимъ наслдникомъ, однако съ тмъ условіемъ, чтобы онъ женился на Принцессъ Констанціи, но ежели бы онъ на сіе не согласился, то корона Сицилійская должна перейти къ другому Принцу Донъ Педро, его брату, который обязанъ владть ею на томъ же основаніи.
Генрикецъ приведенъ былъ въ замшательство симъ объявленіемъ, такое ограниченіе чрезмрно его оскорбило. Онъ еще боле раздраженъ былъ слдующими словами, которые произнесъ Леонтіо, ‘Почтеннйшее собраніе! мн остается еще изъяснить то, что когда я объявилъ послднее желаніе покойнаго Короля новому нашему Государю, то сей великодушный Монархъ далъ согласіе удостоить своей руки Принцессу Констанцію, его двоюродную сестру.’ — При сихъ словахъ Генрикецъ прервалъ Канцлера: ‘Вспомните о той бумаг, которую Бланшъ’ — ‘Государь! возразилъ Сиффреди, не давъ Принцу окончить словъ, она здсь и Государственные чины по высочайшей подписи Вашего Величества узнаютъ, какое уваженіе длаете вы Принцессъ и сколь свято соблюдаете послднюю волю покойнаго Короля, вашего дяди.’ — Сказавъ сіе, онъ прочиталъ то, что имъ самимъ написано было на бумаг, то есть, самое торжественное обязательство имть супругою Констанцію, согласно вол Рожера. Залъ наполнился громкими восклицаніями: да здравствуетъ Государь, нашъ отецъ!
Всмъ извстна была ненависть Генрикеца къ Констанціи и всякой догадывался, что Принцъ возпротивится такой волъ и неминуемо произведетъ возмущеніе въ Королевств. Но какъ скоро прочтена была бумага, тогда умы дворянства и черни успокоились, и произошло всеобщее восклицаніе, терзавшее тайно Монарха. Констанція, принимавшая наиболе участія во всеобщей радости сколько для собственной славы, мтолько изъ любви къ Генрикецу, избрала сей случай приличнйшимъ для засвидительствованія Принцу своей благодарности, но Принцъ, тщетно старавшійся успокоить себя, принималъ вс ея привтствія съ холодностію и даже не соблюлъ приличной наружности, которой требовало настоящее его положеніе. Увлекаемый стремленіемъ чувствъ, онъ подошелъ къ Сиффреди, коего должность обязывала находиться близь своего Государя, и сказалъ ему тихо: ‘Что вы здлали, Леонтіо? бланкетъ, который я далъ вашей дочери, не для сего употребленія былъ назначенъ, вы измнили’ — ‘Государь, возразилъ Сиффреди, вамъ должно блюсти вашу славу, естьли вы не исполните воли Короля, вашего дяди, то должны будете лишиться Сицилійской короны.’ — Сказавъ сіе, Министръ сталъ въ нкоторомъ отдаленіи отъ Короля, дабы избжать его вопросовъ.
Генрикецъ приведенъ былъ въ величайшее замшательство. Онъ досадовалъ на Сиффреди, но не могъ оставить Бланшъ. Развлеченный, такъ сказать, ею и своею славою, онъ оставался никоторое время въ нершимости. Наконецъ казалось ему, что онъ нашелъ способъ удержать корону, не лишаясь дочери Сиффредіевой. Онъ принялъ видъ уваженія къ завщанію дяди своего, а между тмъ, пока изъ Рима получено будетъ разршеніе уничтожить предстоящее ему супружество, надялся привлечь милостями свое дворянство и тмъ утвердить свою власть. Посл сего плана онъ здлался спокойне и обратясь къ Констанціи, уврялъ ее въ истин всего того, что Канцлеръ читалъ собранію.
Въ самое то время, какъ онъ измнялъ искренности своихъ чувствъ, Бланшъ вошла въ залу собранія. Она здлала это по приказанію ея отца, для принесенія поздравленія Принцесс. При самомъ вход слухъ ея пораженъ былъ словами Генрикеца. Леонтіо, желая приготовить ее къ перенесенію новаго нещастія, сказалъ ей, представляя ее Констанціи: ‘принеси поздравленіе новой твоей Государын и пожелай ей благополучнаго царствованія и всхъ удовольствій супружества.’ — Ужасный сей ударъ почти убилъ нещастную Бланшъ. Напрасно старалась она скрыть свою печаль, блдность и румянецъ показывались поперемнно на ея лиц. Принцесса, не угадывая настоящей причины ея смятенія, приписывала странность сихъ комплиментовъ одной робости, которая свойственна двушк, воспитанной въ уединеніи и незнающей двора.
Напротивъ того молодой Король совсмъ въ другомъ былъ положеніи. Приходъ Бланши привелъ его въ смущеніе, которое еще увеличилось, когда онъ во взорахъ ея видлъ упреки въ его неврности. Онъ хотлъ объясниться съ нею, ко могъ ли найти къ сему случай тогда, какъ вся Сицилія, такъ сказать, смотрла на него, и сверьхъ того жестокій Сиффреди не допустилъ бы до этого. Министръ сей читалъ мысли обоихъ любовниковъ въ ихъ взорахъ, и для предупрежденія всякихъ слдствій, могущихъ произойти отъ толь пламенной страсти, усплъ вывесть свою дочь изъ собранія, не подавъ никакого подозрнія, и ухалъ съ нею въ Бельмонтъ, положивъ намреніе поспшить, сколько возможно, ея замужествомъ.
Лишь только они прибыли туда, то Сиффреди открылъ своей дочери вс ужасы ея судьбы, объявивъ ей, что она нарчена въ супруги Конетаблю. ‘Праведный Боже! вскричала она въ иступленіи печали, которой не въ силахъ была скрыть въ присутствіи своего отца, какого жестокаго наказанія ожидаетъ Бланшъ!’ Отчаяніе умертвило вс душевныя ея силы, она дрожала и упала въ обморокъ. Отецъ, тронутый ея положеніемъ, употреблялъ вс способы привесть ее въ чувство, но все оставался непоколебимъ въ своемъ намреніи. Наконецъ Бланшъ возвратила чувства боле отъ пролитія слезъ, нежели отъ воды, которую отецъ прыскалъ на ея лице. Открывъ томные глаза, она увидла свое положеніе. Батюшка, вскричала она, я стыжусь той слабости, которую вы видли, но надюсь, что смерть въ скоромъ времени, прекративъ мои мученія, освободитъ васъ отъ нещастной дочери, осмлившейся разполагать своимъ сердцемъ безъ вашего согласія.— Оставь сіи мысли, дочь моя, сказалъ Леонтіо, живи и побди твою склонность, любовь Конетабля длаетъ теб честь и супружество съ нимъ будетъ для тебя самое щастливое.’ — ‘Я уважаю его особу и его достоинства, прервала Бланшъ, но Король уврилъ меня.’ — ‘Дочь моя, я знаю напередъ, что ты будешь мн говорить, мн извстна любовь твоя къ Генрикецу, въ другихъ обстоятельствахъ я охотно бы согласился на твою склонность, даже употребилъ бы вс усилія доставить теб руку сего любезнаго теб человка, есть и бы собственная его слава, а съ тмъ и слава отечества не обязывала его отдать сію руку Констанціи, ибо на семъ только условіи покойный Король назначилъ его наслдникомъ своимъ, и посл сего ты конечно не захочешь, чтобы онъ предпочелъ тебя Сицилійской корон. Впрочемъ будь уврена, что жестокіе удары, тебя поражающіе, я терплю вмст съ тобою. Но ежели опредленія судьбы непремнны, то что же остается длать, какъ не вооружиться мужествомъ? Собственная твоя честь зависитъ отъ того, чтобы ты скрывала предъ Государствомъ тщетную надежду, которою ласкалась до сего времени, твоя любовь къ Королю можетъ посять вредные для тебя слухи и къ отвращенію ихъ теб есть одно только средство, имянно, чтобъ быть женою Конетабля. Но оставимъ разсужденія. Короче сказать, Генрикецъ мняетъ тебя на корону и избираетъ въ супругу Констанцію. Я далъ слово Конетаблю и прошу тебя его исполнить, въ противномъ случа принужденна будешь повиноваться моей вол.
Сказавъ сіе, онъ оставилъ ее въ размышленіи, надясь, что она убдившись его доводами, согласишся дать руку Конетаблю — и не ошибся. Но сколь мучительно было печальной Бланшъ дать такое согласіе? горестная увренность въ томъ, что ея предчувствія сбылись и что она должна отдать себя другому, Котораго не могла любить, столько терзали ея сердце, что всякая минута сопровождалась новыми мученіями.— ‘Естьли моя судьба ршена, вскричала она, могу ли переносить ее и не умереть? жестокая судьба! для чего тъ! льстила мн обманчивою надеждою, когда я предназначена была для такихъ бдствій, а ты, измнникъ! какъ смлъ отдать себя другой, общавъ мн быть всегда врнымъ? какъ могъ забыть такъ скоро данную мн клятву? но ты обманулъ, и за сей злодйскій обманъ брачное ложе твое да будетъ гнздомъ зминымъ и ласки Констанціи лютйшимъ ядомъ для неблагодарнаго твоего сердца. Такъ, вроломный! я буду женою Конетабля для того, чтобы отмстить себ самой за безразсудный выборъ. Религія запрещаетъ мн посягать на жизнь, и я рмилась влачить дни печали. Естьли въ теб осталась еще искра нжности ко мн, ты будешь конечно досадовать о томъ, что я упала въ объятія другаго, но ежели забылъ вовсе меня, то Сицилія по крайней мр будетъ гордиться женщиною, которая наказала себя за то, что слишкомъ неосторожно располагала своимъ сердцемъ.’
Въ таковомъ положеніи сія нещастная жертва любви и повиновенія провела ночь, предшествовавшую браку ея съ конетаблемъ. Въ слдующій день Оффрели, видя готовность дочери исполнить его волю, поспмилъ возпользоваться симъ благопріятнымъ расположеніемъ. Онъ тотчасъ послалъ за Конетаблемъ и въ тотъ же день обвнчалъ ихъ тайно въ замк.
Нещастія Г-жи Бланшъ не кончились тмъ, что она въ одно время потеряла корону, лишилась предмета нжности и сдлалась супругою человка, котораго не могла любить. Она должна была еще скрывать свои чувства предъ мужемъ, питавшимъ къ ней пламенную страсть и естественно ревнивымъ. Этотъ мужъ, прельщенный обладаніемъ любезнйшей жены, бывъ съ нею не разлученъ и даже не позволялъ ей печальнаго утшенія плакать тайно о ея нещастіяхъ. При наступленіи ночи Бланшъ предалась еще большей печали. Но какъ терзалось ея сердце, когда служанка, раздвъ ее, оставила одну съ Конетаблемъ. Онъ спросилъ ее почтительно о причинъ ея печали, и Бланшъ, смущенная симъ вопросомъ, отвчала ему, что она нездорова. Супругъ на первый разъ поврилъ ея словамъ, но не долго оставался въ семъ заблужденіи. Живйшее участіе, которое онъ принималъ въ ея положеніи, и умильныя прозьбы, чтобы она успокоилась, приняты были ею въ противную сторону, она предалась ужаснымъ мечтаніямъ и, не имя силъ удерживать движеній горести, дала свободу слезамъ. Какое зрлище для того, кто почиталъ себя на верьху благополучія!
Конетабль не сомнвался боле, чтобы печаль его супруги не предвщала ему нещастной любви, однако не смотря на то, что былъ самъ въ толь же печальномъ положеніи, онъ имлъ довольно присутствія духа, чтобы скрыть свое подозрніе. Онъ усугубилъ прозьбы и настоятельно убъ’ ждалъ супругу лечь въ постель, увряя, что отдыхъ, для нея толь нужный, не будешь имъ прерванъ, даже просилъ позволенія оставить при ней служанокъ, лишь только бы она успокоилась, Бланшъ, ободренная сими словами, сказала ему, что въ теперешней ея слабости нужно ей только немного сна. Онъ старался уврить ее, что одинъ только сонъ можетъ поправить ея здоровье и наши супруги провели сію ночь совсемъ не такъ, какъ провела бы ее чета, вдохновенная Купидономъ и Гименомъ.
Между тмъ, какъ дочь Сиффредіева предавалась горести, Конетабль старался найти причину, содлавшую его супружество толь печальнымъ. Онъ заключалъ, что долженъ имть соперника, но не могъ найти его въ мысляхъ, и слдствіемъ сихъ догадокъ было то, что онъ почиталъ себя нещастне послдняго презрннаго человка. Уже боле половины ночи провелъ онъ въ семъ смятеніи чувствъ, какъ вдругъ услышалъ глухой шумъ и съ крайнимъ удивленіемъ примтилъ, что кто-то ходилъ въ его комнат. Онъ не хотлъ этому врить, зная, что по выход служанки самъ заперъ дверь. Дабы удостовришься, откуда происходилъ сей шумъ, онъ открылъ занавсъ и нашелъ, что свча, оставленная на камин, была уже погашена. Черезъ нсколько времени онъ услышалъ имя Бланши, повторенное много разъ тихимъ и томнымъ голосомъ. Оскорбленная честь и воспаленная до неистовства ревность заставила его вскочишь съ постели и искать себ отмщенія. Схвативъ шпагу онъ двигался къ той сторонъ, откуда слышанъ былъ голосъ. Коснувшись своею шпагою другой, противу него поставленной, онъ подвигался впередъ, но соперникъ его удалялся, онъ его преслдовалъ, но врагъ прятался дале, дале и наконецъ совсемъ скрылся. Тщетно Конетабль искалъ того, который, казалось ему, перебгалъ во вс углы комнаты. Не встрчая своего соперника нигд, онъ останавливался, слушалъ, но не слыхалъ ничего, пробовалъ дверь, думая, что въ нее ушелъ тайный врагъ его чести, но она также крпко была заперта, какъ и прежде. Не зная, что длать боле, онъ кликнулъ ближнихъ слугъ, отперъ дверь и сталъ въ самомъ проход, чтобы не упустить того, кого хотлъ поймать. Слуги на сей крикъ прибжали со свчьми. Онъ взялъ свчу и осмотрлъ комнату, но не нашелъ никого, даже ни малйшаго слда, чтобы тутъ былъ кто нибудь. Онъ вовсе не примтилъ скрытаго хода.
Не имя силъ перенесть такого приключенія, Конетабль сндаемъ былъ мучительными чувствами, и не смлъ ни о чемъ спросить у своей супруги, которая была весьма разстроена. Онъ ршился прибгнуть къ Леонтію, и для того отпустилъ своихъ слугъ, увривъ ихъ, что шумъ, слышанный имъ въ комнат, были одни его мечты. Онъ встртилъ своего тестя при самомъ выходъ изъ его комнатъ, и съ видомъ величайшей горести разсказалъ ему все случившееся. Сиффреди удивился такому странному произшествію, и догадываясь, что любовь Koроля могла быть сему причиною, чрезмрно былъ тмъ раздраженъ. Однако, дабы не питать ревнивыхъ чувствъ своего зятя, онъ старался уврить его, что голосъ и шпага были одни призраки воображенія, распаленнаго любовію, и не могло статься, чтобы кто входилъ въ спальню его дочери. Впрочемъ естьли онъ примтилъ нкоторую унылость въ своей супруг, то сіе должно отнести ея нездоровью или незапной перемн состоянія, что время исправитъ все и Бланшъ узнаетъ боле его достоинства. Такимъ образомъ Сиффреди, утшая своего зятя, просилъ его не предаваться подозрніямъ, оскорбляющимъ добродтель жены его…
Конетабль не здлалъ никакого возраженія на увщанія своего тестя, отъ того ли, что въ самомъ цль былъ ими убжденъ, или хотлъ показать только маску убжденія. Онъ пошелъ въ спальню, легъ подлъ своей жены и надялся сномъ вознаградить сколько нибудь понесенное безпокойствіе.
Бланшъ не мене своего супруга была разстроена. Она знала кто былъ виновникомъ безпокойства ея мужа, но не понимала того, чтобы могло побудить Генрикеца притти къ ней посл того, какъ уже совершена была свадьба. Она приняла сей поступокъ новою обидою и тмъ боле на него раздражилась.
Въ то время, какъ дочь Сиффредіева почитала молодаго Короля вероломнйшимъ человкомъ, сей неицастный Государь, влюбленный боле прежняго, желалъ имть свиданіе съ г-жею Бланшъ для того только, чтобы показать въ настоящемъ вид его поступки, столько ее огорчившіе и конечно прихалъ гораздо ране бы въ Бельмонтъ, естьли бы не препятствовали ему въ томъ многія дла. Ему совершенно былъ извстенъ Сиффредіевъ замокъ, въ которомъ онъ воспитывался, такъ что онъ могъ пройти туда, не будучи никмъ примченъ. Онъ хранилъ еще у себя ключь отъ скрытаго хода, чрезъ который обыкновенно входилъ изъ сада въ старую залу, а оттуда въ спалню г-жи Бланшъ.
Представьте себ изумленіе Генрикеца, когда онъ нашелъ въ спальн человка и коснулся шпаги, обращенной противъ него. Онъ хотлъ уже открыть себя и наказать дерзкаго, который осмлился поднять убійственную руку противъ своего Государя, но любовь къ Бланшъ остановила сію месть. Огорченный боле прежняго, онъ вышелъ тою же дорогой, которою вошелъ, прихалъ въ Палермо и заперся въ свои комнаты. Но волненіе чувствъ прогоняло отъ него покой, онъ ршился опять хать въ Бельмонтъ. Безопасность, честь, а наипаче любовь не позволяла ему остаться доле въ неизвстности о малйшихъ обстоятельствахъ толь неожиданной встрчи. На разсвт онъ веллъ приготовиться хать на охоту, и подъ предлогомъ, чтобы заняться сею забавою, взялъ дорогу въ Бельмонтскій лсъ. Сопровождаемый однимъ охотникомъ и нкоторыми придворными. Гоняясь за зврями, онъ примтилъ, что вс изъ его свиты стремительно скакали за своими собаками, и тогда отдлившись отъ нихъ, пустился прямо къ замку Леонтіо. Онъ зналъ вс мста въ лсу, гд можно было укрыться, и нетерпніе не позволяло ему щадить лошади.
Въ самое то время, какъ сей Государь изобреталъ благовидный предлогъ для тайнаго свиданія съ Сиффредіевой дочерью и перезжалъ дорожку, ведущую къ однимъ воротамъ звринца, онъ увидлъ двухъ женщинъ, сидящихъ подъ деревомъ и весьма занятыхъ разговоромъ. Онъ не сомнвался, чтобы сіи женщины не были изъ замка, но въ какой приведенъ былъ восторгъ, когда одна изъ нихъ, услышавъ конскій топотъ, оглянулась и онъ увидлъ прекрасную Бланшъ, которая ушла изъ замка съ Низою, любимою ея служанкой, чтобы на свободъ горевать о своемъ нещастіи. Онъ полтлъ, бросился къ ея ногамъ и видя въ глазахъ ея слезы, разстроганъ былъ ея положеніемъ. ‘Обожаемая Бланшъ, вскричалъ онъ, умрьте вашу печаль, я знаю, что все вооружило васъ противу меня: но естьли вамъ извстны будутъ мои намренія, тогда увритесь, что я предъ вами нисколько не виновенъ.’ — Сіи слова не только не утшили г-жу Бланшъ, но еще умножили ея печаль. Она хотла отвчать, но голосъ ея прерываемъ былъ вздохами. Генрикецъ, удивленный толь горестнымъ ея положеніемъ, сказалъ ей: какъ! не ужели не могу я подать вамъ утшенія? не уже ли вовсе лишился вашей довренности тотъ, который жертвуетъ короною, и даже жизнію, чтобъ быть вашимъ? — Государь! отвчала ему Бланшъ, ваши увренія безполезны и ничто моей судьбы не соединитъ съ вашей.— Что вы сказали, жестокая Бланшь, возразилъ Генрикецъ, я недоумваю. Кто сметъ похитить васъ отъ моей любви? Кто отважится противустать неистовству Короля, который скоре обратитъ въ пепелъ всю Сицилію, нежели увидитъ тщетною свою надежду. Государь, прервала плачущая Бланшъ, все могущество ваше не въ силахъ разторгнуть преградъ, насъ раздляющихъ. Знайте, что я жена Конетабля.’— Жена Конетабля вскричалъ Генрикецъ, отскочивъ въ изступленіи, жена Конетабля! повторилъ онъ, и, какъ громомъ пораженный, упалъ подъ дерево, за нимъ стоявшее. Блдный и почти охладвшій во всхъ членахъ онъ посмотрлъ на Бланшъ и симъ взоромъ далъ ей чувствовать, въ какомъ онъ былъ положеніи. Она также своими взглядами показала ему, сколько положеніе ихъ обоихъ было сходно.
Нещастные любовники оставались нкоторое время въ безмолвіи, предвщавшемъ ужасъ. Напослдокъ Генрикецъ прервалъ его: что вы здлали, Бланшъ, сказалъ онъ? ваше легковріе погубило меня и васъ. — Бланшъ оскорбилась сими упреками, будучи уврена, что она имла всякое право на него жаловаться. — Какъ, Государь! возразила она, къ вроломству вы хотите присовокупить лицемріе? думаете разуврить меня въ томъ, что я сама видла и слышала, и доказать свою невинность тогда, когда мои глаза увряютъ меня въ противномъ.— Позвольте сказать вамъ, отвчалъ онъ, что вы обмануты, и что я совершенно невиненъ, врьте, что сіи мои слова столь же истинны, какъ и то, что вы жена Конетабля. — Какъ бы то ни было, сказала ему Бланшъ, но оправданія ваши уже поздны, я не хочу видть послдствій такого разговора, который оскорбляетъ мою честь) и не могу быть доле съ такимъ человкомъ, котораго не позволено мн слушать. Впрочемъ я не выйду никогда изъ обязанности должнаго къ вамъ уваженія.—
Сказавъ сіе, она оставила Генрикеца такъ поспшно, какъ только дозволяли ей настоящія обстоятельства.— Остановитесь, умоляю васъ, вскричалъ онъ, и не доводите до отчаянія того, кто скоре низвергнетъ тронъ, нежели разлучится съ вами.— Такой поступокъ не здлаетъ вамъ пользы, отвчала Бланшъ, — я жена Конетабля. Естьли моя слабость была такъ велика, что я дала вамъ мсто въ моемъ сердц, то по крайней мр я буду имть столько мужества, чтобы подавишь сіи непозволенныя чувства и доказать новому Сицилійскому Королю, что я не хочу быть его любовницей. — Сказавъ сіе она была уже у воротъ звринца, и вошедши въ нихъ съ Низою, заперлась съ другой стороны и оставила въ отчаяніи Генрикеца.
Симъ неожиданнымъ пріемомъ Государь такъ былъ разстроенъ, что хотлъ было Конетабля и Сиффреди принесть въ жертву своему мщенію, но наконецъ разсудокъ охладилъ нсколько жаръ его неистовства. Онъ избралъ за лучшее разуврить Бланшъ въ предубжденіи о его неврности, нежели посягать на такія злодйства. Но для сего нужно было тайное съ нею свиданіе, къ коему не могло представишься случая, пока Конетабль не будетъ удаленъ, чего не длаетъ крайность! Конетабль объявленъ подозрительнымъ и по приказанію Короля взятъ капитаномъ гвардіи, который отвезъ его въ Палермской замокъ.
Сіе произшествіе устрашило весь Бельмонтъ. Сиффреди похалъ тотчасъ къ Королю, чтобы представить ему пагубныя слдствія такого насильства и отдать себя въ залогъ за Конетабля. Генрикецъ ожидалъ сего посщенія отъ своего Министра, но уже ршившись имть свиданіе съ г-жею Бланшъ, далъ строжайшее приказаніе не допускать къ себ въ тотъ день никого. Леонтіо нашелъ однако способъ пройти въ комнату Короля и предсталъ предъ нимъ, говорилъ: Государь! естьли врноподданному позволено приносить жалобу, то я приношу ее Государю на него самаго. Какое здлалъ преступленіе мой зять? помыслили ли Ваше Величество о томъ неизгладимомъ безчестіи, которымъ покрыли вы мою фамилію, не уже ли вы думаете, что такой арестъ можетъ разстроить согласіе тхъ, которые занимаютъ важнйшіе посты въ вашемъ Государств.’ — ‘Я получилъ самое врное извстіе, отвчалъ Король, что Конетабль ведетъ вредную переписку съ Инфантомъ Педро.’ — ‘Вредную переписку! вскричалъ Леонтіо изумившись, не врьте этому, Ваше Величество! вроломства никогда не бывало во всемъ родъ Сиффредіевъ, Конентабль — мой зять, слдовательно не можетъ быть подозрительнымъ. Я знаю, что онъ невиненъ, но можетъ быть другіе тайные виды заставили Ваше Величество арестовать его.’ — ‘Естьли ты говоришь со мною откровенно, сказалъ Король, то я хочу также быть съ тобою откровеннымъ. Ты жалуешся на здланный арестъ Конетаблю, но я не въ прав ли еще боле на тебя жаловаться? жестокій Сиффреди! ты отнялъ у меня спокойствіе услужливостію своею и заставилъ меня завидовашь участи послдняго изъ смертныхъ. Не думай однако найти во мн готовность выполнить твой планъ, — Копстанція никогда не будетъ моею супругою.’ — ‘Государь! возразилъ Министръ, оставивъ сей бракъ, объявленный торжественно всему народу, вы одни будете виновны, что ожиданіе подданныхъ вашихъ будетъ обмануто.’ — ‘Для чего поставилъ ты меня въ необходимости общать то, чего я не въ состояніи здлать? почему на бумаг, данной мною твоей дочери, вмсто ея имени написалъ ты имя Констанци, ты зналъ мои мысли и разтерзалъ сердце своей дочери, выдавъ ее за такого человка, котораго она не могла терпть. Но, что всего странне, какое право имлъ ты разполагать моимъ сердцемъ въ пользу Принцессы, которой я гнушаюсь? разв ты забылъ, что она дочь той жестокой Матильды, которая, поправъ вс узы родства и человчества, заставила отца моего окончить дни въ поносной темниц. Ты мнилъ, что порожденіе такого изверга можетъ быть моею супругою? Сиффреди, ты обманулся, прежде, нежели возженъ будетъ свтильникъ такого брачнаго торжества, ты увидишь всю Сицилію, объятую пламенемъ, и пепелъ ея будетъ прохлажденъ пролитою кровію.’ — ‘Что слышу я? вскричалъ Леонтіо, какіе угрозы? но можетъ быть моя боязнь безразсудна и ваша любовь къ подданнымъ такъ велика, что вы не захотите подвергнуть ихъ такому бдствію и не будете въ слабостяхъ подобны другимъ смертнымъ. Государь! выдавъ дочь мою за Коннетабля, я имлъ въ виду то, чтобы доставить Вамъ врнаго подданнаго, который бы предводительствовалъ вашими войсками противъ всякаго возмутителя. Я полагалъ, что привязавъ его сими узами’ — ‘которые меня погубляютъ! прервалъ Генрикецъ, жестокой другъ! позволялъ ли я теб разполагать моими длами на щетъ моего сердца? не имю ли я столько мужества, чтобы усмирить всякаго, кто осмлится возстать противъ меня? я умлъ бы наказать и Конетабля, когда бы онъ здлалъ возмущеніе.’ — ‘Государь! сказалъ Сиффреди, вы знаете, что послдняя воля Короля была здлать васъ наслдникомъ престола на томъ только условіи, чтобы Принцесса Констанція была вашею супругою.’ — ‘Какое право имлъ онъ длать такое распоряженіе? обязанъ ли онъ былъ такимъ завщаніемъ, вступивъ на престолъ посл брата своего Карла? и какъ могъ ты быть столько слабымъ, чтобы согласишься на сіи ограниченія? этаго знанія нашихъ законовъ, кажется, для перваго Министра очень недостаточно. Короче сказать, мое обязательство дать руку Констанціи, не было добровольное, и потому я не намренъ его исполнять. Но ежели бы посл сего Донъ Педро вздумалъ присвоивать себ престолъ, то безъ дальнйшаго кровопролитія споръ сей можетъ ршиться поединкомъ.’
Леонтіо боясь, чтобы не разстроить боле Государя, просилъ только на колняхъ даровать свободу его зятю и получилъ ее.— ‘Теперь ты можетъ хать въ Бельмонтъ, сказалъ ему Король, твой зять тотчасъ придетъ туда же.’ —
Министръ похалъ въ Бельмонтъ, будучи увренъ, что зять его не замдлитъ своимъ прибытіемъ, но ошибся. Генрикецъ ршился имть свиданіе съ Г-жею Бланшъ въ слдующую ночь и для того отложилъ освобожденіе изъ-подъ ареста ея мужа до другаго дня.
Между тмъ Конетабль терзался ревностію. Здланный ему арестъ открылъ его глаза, онъ презрлъ присягу въ врности своему Государю и дышалъ мщеніемъ, представляя, что Король въ эту ночь будетъ у его жены. Онъ горлъ нетерпніемъ застать ихъ вмст и всячески старался склонить Палермскаго Губернатора дать ему свободу на слдующую ночь, увряя торжественно, что къ утру онъ непремнно возвратится. Губернаторъ, которому извстно уже было о дарованномъ прощеніи Конетаблю чрезъ ходатайство Сиффредія, тмъ охотне на сіе согласился и даже изъ особенной привязанности своей къ арестованному далъ ему лошадь для прозда до Бельмонта.
Конетабль пріхавъ туда, привязалъ лошадь къ дереву, прошелъ въ звринецъ чрезъ калитку, отъ которой имлъ при себ ключь, дошелъ до комнатъ своей жены, никмъ не будучи примченъ, и спрятался въ передней за большія ширмы, дабы примчать все, что будетъ происходишь, и при малйшемъ шумъ вбжать въ спальню. Онъ видлъ, что Низа нсколько разъ уходила оттуда въ двичью.
Бланшъ угадывая, что было поводомъ такого поступка съ ея мужемъ, не думала уже, чтобы онъ въ эту ночь могъ къ ней возвратиться, и что Генрикецъ безъ сомннія возпользуется симъ благопріятнымъ случаемъ для свиданія съ нею. Она желала видть Короля для того, чтобы показать ему всю непристойность его поступка и пагубныя слдствія, могущія отъ него произойти.
Низа ушла, потаенной ходъ открылся, и Король упавъ къ ногамъ Бланши, говорилъ ей: ‘не начинайте укоризнъ вашихъ, обожаемая Бланшъ, пока не выслушаете меня. Естьли Конетабль по приказанію моему содержится подъ арестомъ, то это оставался мн одинъ способъ оправдать себя предъ вами. Вашъ супругъ завтра получитъ свободу и я не буду уже имть случая говорить съ вами. Лишеніе васъ длаетъ меня нещастнйшимъ, но клянусь, я ни сколько въ томъ не виновенъ.’ — ‘Государь! сказала Бланшъ, вы умножаете мою горесть, я чувствую весь ужасъ моей судьбы, давъ руку Конетаблю, я разорила т узы, кои соединяли меня съ вами, отмщайте за себя, презирайте неблагодарную Бланшъ.’ — ‘Жестокая! въ моей ли вол изторгнуть изъ сердца тотъ пламень, котораго самая измна ваша не можетъ потушить. И такъ вы скоро забудете Генрикеца?’ — ‘Чего же вы другаго ожидаете, возразила она, не уже ли вы думаете, что вамъ позволено будетъ продолжать ваши свиданія? Государь! хотя я не рождена Королевой, но я не могу посягать на постыдную любовь. Мой мужъ, какъ и Ваше Величество, происходитъ изъ почтеннаго рода Анжу и ему обязана я сею честію. Удалитесь, заклинаю васъ, мы не увидимъ боле другъ друга.’ Послднія слова произнесены были съ величайшимъ жаромъ и Бланшъ здлала толь неосторожный поворотъ, что уронила подсвшникъ и погасила огонь. Она пошла къ Низ, которая еще не спала, чтобы зажечь опять свчу. По возвращеніи ея оттуда Король продолжалъ умолять ее не презирать его любви. Конетабль въ сіе время выбжалъ изъ-за ширмъ и бросился въ неистовств къ Генрикецу. ‘Тираннъ! говорилъ онъ ему, ты слишкомъ меня обидлъ, не думай, чтобы я спокойно перенесъ здланное мн безчестіе.’ — ‘Злодй! возразилъ ему Король, принявъ оборонительное положеніе, не думай и ты, чтобы могъ исполнить твое намреніе, безъ должнаго возмездія.’
Посл сего начался между ими поединокъ, толь отчаянный, что не могъ не окончиться въ скоромъ времени. Конетабль воображая, что на крикъ жены его Сиффреди прибжитъ съ своими слугами и будетъ сопротивляться его мщенію, сражался со всею запальчивостію. Въ бешенств онъ бросился прямо на шпагу своего соперника, которая прошла ему до самаго ефеса, и въ минуту паденія его, Король удержалъ свою месть. Бланшъ, тронутая участью своего супруга, забыла отвращеніе, которое досел къ нему имла и съ живйшею печалію, изображавшеюся на ея лиц, силилась поддержать его: но нещастный супругъ не видлъ ничего, кром благополучія своего соперника, Чувствуя приближеніе смерти, онъ собралъ остатки силъ своихъ и поднявъ шпагу, которая держалась еще въ рук его, вонзилъ ее въ грудь Бланши — ‘Умри, преступная жена, говорилъ онъ, ты достойно наказываешся за нарушеніе врности, къ коей узы супружества тебя обязывали и въ которой клялась ты предъ олтаремъ, — а ты, обольститель, ты не будешь уже наслаждаться моимъ нещастіемъ и я умираю спокоенъ.’ — Окончивъ сіи слова, онъ испустилъ духъ. На лиц его, хотя покрытомъ тнію смерти, изображалось еще нчто зврское и ужасное, лицо Бланши представляло совсемъ отличныя черты. Ударъ ея былъ смертельный, она упала на умирающаго супруга и кровь сей невинной жертвы смшалась съ кровію ея убійцы, нанесшаго ей смертный ударъ такъ быстро, что Король не усплъ отвратить его. Нещастный Государь при паденіи Бланши поднялъ громкій крикъ, и не мене ея пораженный ударомъ, похитившимъ ея жизнь, поспшилъ дать ей помощь.— ‘Ваше попеченіе уже безполезно, говорила она ему дрожащимъ голосомъ, естьли такая жертва угодна была судьб, то я молю, да умягчится ею гнвъ небесъ и да утвердится благополучіе вашего царства.’
Въ это время вошелъ Леонтіо, встревоженный крикомъ. Пораженъ будучи зрлищемъ, представившимся глазамъ его, онъ стоялъ неподвиженъ, между тмъ, какъ его дочь, не примчая его приходу, продолжала говорить Королю: ‘прости Государь, и не забывай обо мн, любовь къ теб и мои нещастія сего отъ тебя требуютъ, не питай мщенія къ моему отцу, облегчи его старость и печаль, и отдай справедливость его ревности, но паче всего возвсти о моей невинности: это будетъ послднею и величайшею для меня милостію, прости, любезный Генрикецъ, я умираю, прими мое послднее дыханіе.’ — Она окончила дни, и Король посл долговременнаго мрачнаго молчанія обратившись къ Сиффредію сказалъ ему: ‘вотъ плоды трудовъ твоихъ и усердія ко мн.’ — Посдевшій Министръ, пронзенный печалію, не здлалъ ему отвта.
Я не смю описывать того, чего никакой языкъ описать не можетъ. Скажу только, что тотъ и другой предались печальнйшимъ жалобамъ, какъ скоро скорбь дозволила произносить ихъ.
Король во всю жизнь хранилъ нжнйшее воспоминаніе о Г-ж Бланшъ и никогда не могъ согласиться быть супругомъ Констанціи. По вступленіи ея въ бракъ съ Донъ Педро, оба они употребляли вс средства обратить въ свою пользу послднюю волю Рожера. Но наконецъ должны были покориться Генрикецу, побдившему всхъ враговъ своихъ. Сиффреди, сндаясь печалію отъ того, что былъ виною такихъ нещастій, удалился отъ Двора. Онъ не находилъ боле спокойствія въ своемъ отечеств, и съ оставшеюся у него одною дочерью, которая называлась Порція, перехалъ въ Испанію. Проживъ тамъ посл кончины Бланши еще пятнадцать лтъ, онъ имлъ утшеніе за нсколько времени до своей смерти видть дочь свою супругою Донъ Сильвы де Жерома.
Радклиф Анна
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Фантина, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1867
  2. Завывание Ветра, Смоленский Петр, Год: 1883
  3. Роджерс, Твен Марк, Год: 1898
  4. Под ножом, Уэллс Герберт Джордж, Год: 1896
  5. Око Аллаха, Киплинг Джозеф Редьярд, Год: 1926
  6. Тайна привидения, Глин Элинор, Год: 1911
  7. Львиная пещера, Рони-Старший Жозеф Анри, Год: 1928
  8. Прогулка под липами, Шиллер Фридрих, Год: 1782
Электронная библиотека