Марадъ.
Восточная повсть.
Изъ Джонсона — Викт. Чюриковъ.
——
Марад, Джонсон Сэмюэл, Год: 1815
Время на прочтение: 4 минут(ы)
(*) Изъ новой книга: Калліопа. Труды воспитанниковъ университетскаго Благороднаго Пансіона. 1816, въ 12 д., 229 стран.
Въ царствованіе Чингисъ-Хана, завоевателя Востока, въ Самарканд жилъ купецъ, извстный во всей Индіи какъ обширною торговлею своею, такъ и своею честностью. Магазины его наполнены были сокровищами самыхъ отдаленныхъ странъ, вс драгоцннйшія произведенія природы и искусствъ, однимъ словомъ, все полезное для людей — въ нихъ находилось. Улицы Самарканды становились тсны отъ колесницъ Нурадиновыхъ, Оксусъ стеналъ подъ тяжестію судовъ его, самые втры, рдко постоянные, не смли противиться парусамъ его.
Наконецъ Нурадинъ впалъ въ болзнь, весьма обыкновенную въ старости — онъ сдлался чрезвычайно слабъ. Сначала старался онъ прогнать ея трудами, a потомъ — праздностью, но видя, что силы его ежедневно уменьшались, онъ прибгъ къ славнйшимъ врачамъ своего времени, и тотчасъ комнаты его наполнились елексирами, благовонными мастьми и крпительными соками, Восточные перлы, ароматы Аравійскіе, вс драгоцннйшія произведенія природы были употреблены на то, чтобы возвратить силу его мышцамъ и воспламенить охладвшую кровь его.
Нурадинъ нсколько времени питался надеждою, и исполнялъ предписанія врачей, но скоро болзнь овладла имъ совершенно и тогда-то онъ увидлъ, что не въ силахъ былъ купить себ здоровья: одно только отвращеніе, которое онъ имлъ отъ смерти, подкрпляла его надежду на выздоровленіе.
Въ одну ночь Нурадинъ почувствовалъ себя гораздо хуже обыкновеннаго, тотчасъ призываетъ онъ къ себ сына своего, юнаго, прелестнаго, какъ Майское утро. ‘Сынъ мой!’ говоритъ ему Нурадинъ: ‘ты видишь во мн примръ ничтожности и безсилія смертныхъ. Было время, когда и отецъ твой наслаждался счастіемъ — свжій, какъ весенняя роза, твердый и могущественный подобно кедру Ливанскому. Народы Азіи освжались его росою, искусства и торговля покоились въ тни его втвей. Зависть, взирая на него, вздыхала. ‘Корень его, говорила она, глубоко вонзенъ въ землю: волны Оксуса орошаютъ его, далеко распростираетъ онъ втви свои, презирая бури и громы. — Его опора — благоразуміе, на вершин его благополучіе владычествуетъ. И ето дерево, сынъ мой, изсохло и готово разрушиться. Счастіе благоприятствовало мн въ торговл, вс мои желанія, съ точностію исполнялись, я плавалъ въ удовольствіяхъ: вс удивляются моимъ чертогамъ, блестящей многочисленной моей свит,— но ни кто не видалъ еще всхъ богатствъ моихъ. Показавъ ихъ, я боялся возбудить противъ себя ненависть и злобу. Возьми сей свитокъ, любезный Марадъ! онъ покажетъ теб, гд мои сокровища. Еще нсколько мсяцовъ думалъ я посвятить торговл, потомъ насладиться въ тишин и спокойствіи счастіемъ жизни, но рука смерти тяготетъ надо мною — я чувствую хладъ въ моихъ жилахъ. Молю Небо, чтобы ты лучше меня умлъ воспользоваться богатствами.’ Мысль разстаться съ своими сокровищаіи столь много огорчала Нурадина, что вскор потомъ смерть прескла дни его,
Марадъ, нжно любившій отца своего, былъ чрезвычайно опечаленъ его смертію. Два часа провелъ онъ въ страшномъ мученіи, онъ даже забылъ о полученной имъ бумаг, но когда горесть его нсколько уменьшилась, онъ сталъ читать ее, и какъ описать радость, овладвшую душею его при чтеніи сей бумаги? Онъ увидлъ себя обладателемъ сокровищь несмтныхъ, какихъ, при всемъ желаніи быть богатымъ, онъ не могъ вообразить себ. — Едва могъ онъ вспомнить, что Нураддинъ требовалъ отъ него послдняго долга — похоронъ. Сообразуясь съ своими сокровищами? и боле изъ тщеславія, нежели изъ любви къ покойному отцу, онъ отправилъ ихъ великолпно.
Марадъ былъ воспитанъ въ умренности, и всегда смотрлъ завистливыми глазами на удовольствія, которыми наслаждались его товарищи. Теперь, думалъ онъ счастіе въ рукахъ моихъ, я могу доставить себ все то, чего прежде желалъ такъ сильно. Онъ ршился дать волю всмъ страстямъ своимъ, стараясь единственно о средствахъ удовлетворить ихъ.
Онъ произнесъ одно слово — и великолпная колесница явилась у чертоговъ его, богатыя одежды заблистали на его невольникахъ, златоканные ковры покрыли гордыхъ коней его. Марадъ разсыпалъ щедрою рукою злато народу, народъ привтствовалъ его восклицаніями радости, и восхищенный Марадъ съ гордостію внималъ имъ.
Богачи ему завидовали, вельможи пылали противъ него мщеніемъ, умные люди предвидли упадокъ его. Марада увдомили объ угрожающей ему опасности. Тотчасъ, въ присутствіи враговъ своихъ, облекается онъ въ печальную одежду, не щадитъ ни подарковъ, ни прозьбъ — и укрощаетъ гнвъ ихъ.
Величайшее желаніе Марада было усилиться гораздо боле союзомъ родства съ Аравійскими Князьями. Онъ оправилъ къ нимъ богатые дары съ требованіемъ руки одной изъ Княженъ. Но и то и другое было отвергнуто ими.— Одна Восточная Царица согласилась его увидть. Она приняла его сидя на трон, великолпно одянная, увнчанная короною и держа въ рукахъ Царскіе доспхи. Съ трепетомъ приближился къ ней Марадъ. Она примтила страхъ его и сказала ему съ презрніемъ: малодушный! какъ хочешь ты, чтобы женщина, которой взоры тебя устрашаютъ, могла теб повиноватъся? Удались отсюда, сокровища твои не украсятъ тебя въ глазахъ моихъ. Марадъ! ты рожденъ быть богатымъ — но не великимъ.
Сей отказъ устыдилъ Марада, онъ пересталъ думать о слав, ограничивъ себя однми чувственными удовольствіями. Купивши богатыя помстья въ отдаленныхъ странахъ Индіи, онъ перенесъ туда свое жилище, построилъ множество увеселительныхъ замковъ, насадилъ рощи, повеллъ струиться источникамъ, однимъ словомъ, онъ обладалъ всмъ, что только роскошь изобрсти могла.
Забавы сіи нравились Мараду нсколько времени, но скоро и он ему наскучили. Рощи потеряли для него свой запахъ, журчанье ручейковъ — прелесть свою, ничто уже не веселило Марада, ничто не могло наполнить пустоту души его, ни удовлетворить его желаніямъ.
Наконецъ возвратился онъ въ Самарканду, и чертоги его сдлались прибжищемъ людей праздныхъ, жаждущихъ однхъ удовольствій, столъ его былъ всегда наполненъ вкуснйшими яствами, дорогія вина Лесбосскія и Кипрскія пнились въ золотыхъ чашахъ, комнаты благоухали восточными ароматами, стройные звуки лиръ, сладостные гласы пвицъ наполняли восторгомъ сердца слушателей. Веселіемъ и пиршествами привтствовалъ Марадъ восходящее и заходящее солнце. ‘Наконецъ’ воскликнулъ онъ ‘узналъ я, какъ должно употреблять свои сокровища! Чего недостаетъ къ моему счастію? какая печаль можетъ возмутить мое спокойствіе? какая опасность можетъ угрожать ме посреди друзей моихъ, которыхъ единственное желаніе — мн понравиться?’ Такъ мечтая, Марадъ съ возвышеннаго мста наблюдалъ радость, сіявшую на лицахъ гостей его, но въ самое то время Кадій пришелъ звать его къ Султану. Сія неожиданность поразила друзей его, нсколько времени они пребыли безмолвны, потомъ мало помалу удалились изъ залы, и никто не отважился принять его защиту. Напротивъ того, одинъ изъ нихъ, на котораго Марадъ боле полагался, обвинялъ его въ измн, надясь получить за сіе открытіе отъ Султана награду. По счастію Марадъ былъ оправданъ — и обвинитель его заключенъ въ темницу.
Тогда-то увидлъ Марадъ, сколъ худо длалъ онъ, полагаясь на дружбу тхъ людей, которые живутъ только для удовлетворенія чувствъ своихъ удовольствіями. Уставши гоняться за счастіемъ, онъ прибгнулъ къ одному мудрецу, славному въ то время, и требовалъ отъ него совта.— ‘Марадъ!’ сказалъ философъ: ‘ты гонялся за мечтою. — Богатства ослпили тебя, ты ожидалъ отъ нихъ гораздо боле, нежели чего ожидать можно. Он не прибавляютъ мудрости, ибо вспомни, съ какимъ тщеславіемъ слушалъ ты восклицанія народныя. Он не придаютъ ни мужества, ни величія души: — недавно трепеталъ ты предъ себ подобнымъ, он не доставляютъ неисчерпаемыхъ удовольствій,— ибо и дворцы и сады твои наскучили теб. Познай также, что он не приобртаютъ намъ и друзей, ибо назови мн хотя одного, кто бы принялъ твою защиту, когда тебя обвинили передъ Султаномъ. Но не думай, Марадъ, чтобы богатства были совершенно безполезны, нтъ, есть тысячи случаевъ, въ которые мудрый можетъ ихъ употребить съ пользою. — Помогай несчастному, покровительствуй невинному, защищай угнтеннаго, поступай такимъ образомъ, и ты насладишься величайшимъ счастіемъ въ жизни — чистою совстію.’
Джонсон С. Марад: Восточная повесть: Из новой книги: Каллиопа. Труды воспитанников Университетскаго Благороднаго пансиона / Из Джонсона, [Пер.] Викт. Чюриков // Вестн. Европы. — 1816. — Ч.90, N 23/24. — С.276-284.