Майков В. Н.: биографическая справка, Майков Валериан Николаевич, Год: 2000
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Оригинал здесь — http://www.rulex.ru/01130034.htm
Майков, Валериан Николаевич — даровитый мыслитель, сын живописца Николая Аполлоновича Майкова, брат Аполлона и Леонида Майковых, родился 28 августа 1823 г. Гончаров, один из друзей дома, преподавал Майкову русскую словесность. Получив прекрасное домашнее воспитание, Майков поступил на юридический факультет Петербургского университета, и в 19 лет был уже кандидатом. Из профессоров особенное влияние оказал на него читавший политическую экономию В.С. Порошин. В первой же литературной работе — оставшейся в рукописи статье ‘Об отношении производительности к распределению богатства’ (1842) — Майков критически отнесся к школе Адама Смита и проводил идею об участии рабочих в прибылях производства. Определившись на службу в департамент сельского хозяйства, Майков занялся естественными науками и перевел ‘Письма о химии’ Либиха (не изданы). Слабость здоровья вскоре заставила его выйти в отставку и провести более полугода в Германии, Франции и Италии. Возвратясь в Петербург, он участвовал в составлении небольшого, но весьма замечательного ‘Карманного Словаря иностранных слов, вошедших в состав русского языка’ (2 вып., 1845 — 46). Официально во главе дела состоял артиллерист Н.С. Кириллов, но в действительности душой предприятия были Майков и Петрашевский. Написанный с глубоким воодушевлением, Словарь Кириллова мог бы сыграть роль русского ‘Dictionnaire philosophique’ (Вольтера), каким он и должен был быть по плану Майкова, если бы подозрительность того времени не остановила его завершения и распространения. Вскоре после 2-го выпуска Словарь был изъят из обращения, а когда в 1849 г. возникло дело так называемых ‘Петрашевцев’, ведший следствие известный Липранди находил, что Словарь ‘исполнен таких дерзостей, какие едва ли бывали даже в рукописях, пускаемых в общее обращение’. Этот отзыв Липранди — одно из многочисленных преувеличений чрезмерно усердного следователя. Бесспорно, однако, что Словарь Кириллова принадлежит к числу наиболее ярких проявлений общественного движения, шедшего к нам из Франции 40-х годов. Майков принимал участие только в составлении 1-го, более умеренного выпуска Словаря Кириллова. Затем он становится во главе основанного в 1845 г. Ф.К. Дершау ‘Финского Вестника’, где поместил начало оставшегося неоконченным трактата ‘Общественные науки в России’. Здесь ярко отразились наиболее выдающиеся стороны духовной личности Майкова, его огромная начитанность в сфере общественно-политических наук, замечательная способность легко и свободно ориентироваться в самых отвлеченных понятиях, здесь же с наибольшей обоснованностью и последовательностью проведен главный тезис всей литературной деятельности Майкова — проповедь необходимости органической связи науки и искусства с живой действительностью. Основное стремление статьи — поставить во главе нравственно-политических наук ‘философию общества’, в отличие от прежнего ‘антропологического’ направления, когда все было основано на стремлении к обеспечению блага отдельной личности. С точки зрения ‘философии общества’ или, по другому выражению автора, с точки зрения ‘социалиста’ он нападает на английскую политико-экономическую школу Адама Смита, которая ‘очищает свою науку от всяких примесей нравственных и политических’ и рассматривает ‘богатство как факт отдельный, ни от чего не зависящий, ни с чем не соединенный органически’. Этот взгляд, ‘ложный в науке, делается гибельным для практики’. Политическая экономия Англии ‘утратила характер науки, основанной на идее благосостояния, и послужила основанием монополии аристократии богатства’. С той же точки зрения автор нападает на науку немецкую, хотя она является полной противоположностью науки английской. ‘Как Англия выражает односторонность экономическую, так Германия, напротив того, представляет крайность нравственную. Наука изолирована у немцев в той же мере, как промышленность — у англичан’. Германия кажется Майкову современной Индией: ‘та же мысль, отрешившаяся от жизни, погруженная в созерцание самой себя, без всякого отношения к жизни’. Только во Франции новейшего времени наука ‘не увеличена ни бездушным анализом англичан, ни бесплотным синтезом немцев’, только во Франции наука полна ‘органического характера’. В той царственной роли, которую отводит Майков ‘философии общества’, нельзя не видеть, между прочим, прямого отражения философии Огюста Конта. В кружке Белинского она была известна по статьям о ней в ‘Revue des deux Mondes’, Майков же цитирует самый ‘Cours de pilosophie positive’. Знакомство со статьями Валериана Майкова показывает вообще, как рано он приобщился тех западноевропейских умственных течений, которые стали у нас всеобщими значительно позже. В философии он один из первых восстал у нас против немецкой метафизики, в политической экономии он, со своей проповедью ‘дольщины’ рабочих в предприятиях, является как бы катедер-социалистом 70-х годов, взгляды его на искусство, став предметом разбора в 1891-1892 годах, поразили многих критиков сходством со взглядами Гюйо, писавшего сорок лет после Майкова. Что касается взглядов Майкова на национальность, то они по своей широте, по полному отсутствию в них чего бы ни было похожего на национальное самохвальство, и теперь еще недоступны весьма многим. В свое время даже Белинский протестовал против них, находя, что молодой писатель слишком уже ‘всечеловек’. Статья ‘Общественные науки в России’, напечатанная в мало распространенном ‘Финском Вестнике’, прошла незамеченной публикой, но обратила на себя внимание в литературных сферах. Раньше других новой крупной умственной силой постарался воспользоваться Краевский . В начале 1846 г. он разошелся с Белинским, и ему нужен был ‘первый критик’. Тургенев свел его с Майковым, который в течение 1846 г. и начала 1847 г. стоял во главе критического отдела ‘Отечественных Записок’. В первой крупной статье своей — о Кольцове — он несколько разошелся с Белинским, которому ставил в упрек бездоказательность его критики, вследствие чего она сводится к литературному диктаторству. При натянутости отношений между ‘Отечественными Записками’ и основывавшим тогда ‘Современник’ кружком Белинского, это нападение, при всей своей почтительности, показалось недостойным подлаживанием под враждебное отношение Краевского к Белинскому — и вот почему Белинский отвечал Майкову со значительным раздражением. Вскоре, однако, выяснилась чистота побуждений Майкова, раздражение, не основанное на сколько-нибудь серьезном принципиальном разногласии, улеглось, и Майков в 1847 г. стал сотрудничать и в ‘Современнике’. 15 июля 1847 г. Майков, гостя в Петергофском уезде, разгоряченный, стал купаться и умер во время купанья от удара. Смерть его вызвала ряд горячих некрологов, в которых нравственная личность Майкова была обрисована в самом симпатичном свете, и в столь же горячем тоне выяснялась тяжесть этой утраты для литературы. Весьма скоро тем не менее всеми было забыто самое имя Валериана Майкова. Только в 1861 г. о нем мимоходом вспомнил Достоевский , да в 1868 г. тоже мимоходом посвятил ему несколько очень сочувственных строк Тургенев (‘Литературные Воспоминания’). В 1872 г. в ‘Отечественных Записках’ деятельность Майкова впервые была подвергнута подробному рассмотрению в статьях А.М. Скабичевского (его ‘Сочинения’, том I), значительно преувеличившего степень разногласия между Майковым и Белинским. В 1886 г. обстоятельному рассмотрению деятельность Майкова подверглась в ‘Вестнике Европы’ в статье К.К. Арсеньева . Больше всего было сделано для популяризации Майкова в 1891 — 92 годах, когда с одной стороны А.Н. Чудиновым были изданы (в ‘Пантеоне Литературы’) ‘Критические Опыты’ Майкова, под редакцией и с большой вступительной статьей Л.Н. Майкова, а с другой в журналах, по поводу ‘Критических Опытов’, появился ряд статей — А.Н. Пыпина (‘Вестник Европы’, 1892, No 2), М.А. Протопопова (‘Русская Мысль’, 1891, No 10), Ар. Мухина (‘Исторический Вестник’, 1891, No 4), позднее А. Волынского (‘Русские критики’: умаление Майкова) и другие. Все это вместе сделало имя Майкова очень громким. Самые сочинения его, однако, не получили большого распространения. Знакомство с Майковым исключительно понаслышке, в связи с постоянным сопоставлением имен Майкова и Белинского, создало обычное представление о Майкове как о человеке, которому предстояло ‘заменить’ собой великого критика. На самом деле в трезвом, математически логическом писательском темпераменте Валериана Майкова нет и следа того властного лиризма, которым в такой высокой степени отличался Белинский. Сам Майков превосходно сознавал основные свойства своей писательской личности и в письме к Тургеневу прямо заявлял, что ‘никогда не думал быть критиком в смысле оценщика литературных произведений’. ‘Я всегда мечтал о карьере ученого, — пишет он дальше, — но как добиться того, чтобы публика читала ученые сочинения? Я видел и вижу в критике единственное средство заманить ее в сети интереса науки. Есть люди, и много, которые прочтут ученый трактат в ‘Критике’ и ни за что не станут читать отдела ‘Наук’ в журнале, а тем более ученой книги’. Майков только ученым и был в своих по наружному виду критических статьях. Главная из них — о Кольцове — трактует об очень интересных вещах: о том, что такое искусство, что такое народность и о многом другом, но собственно Кольцова автор решительно забывает, а то немногое, что он говорит непосредственно о поэте, мало прибавляет к тому, что было сказано другими. Майков далеко не был даровитым писателем в обыкновенном смысле этого слова. Стиль его критических статей вял и неярок, местами даже темен. Что касается тонкости литературного понимания, то недостатка в ней не было у Майкова, но нового слова он не сказал ни об одном из разобранных им писателей. Он верно осмеивал романтизм, но это в 1846 г. был враг, уже давно поверженный в прах, он верно понимал Гоголя , но и тут не было ничего нового после десяти лет пламенной пропаганды Белинского. Были сделаны попытки поставить Майкову в особую заслугу мимоходные, но очень ‘проницательные’ характеристики Искандера , Тютчева и Достоевского. Действительно, характеристика повестей Искандера, как произведений ‘несравненно более поражающих умом, чем художественностью’, очень верна, но это мнение об Искандере было ходячим в литературных кружках и с несравненно большей энергией выражено в письме Белинского к Боткину . Ставить в особую заслугу те 10 строк, которыми Майков, заканчивая рецензию о Плещееве , напоминал о Тютчеве, уже потому нельзя, что сам же Майков в них говорил: ‘лет десять назад его стихи обратили на себя внимание людей со вкусом и поэтическим тактом’. Действительную оригинальность Майков проявил только, восторгаясь ‘Двойником’ Достоевского, относительно которого и теперь, однако, продолжает господствовать мнение Белинского, обозвавшего похождения Голядкина ‘нервической чепухой’.
Валериан Майков выдается как критик-теоретик. В противоположность большинству русских критиков, говоривших о своих эстетических воззрениях не столько систематически, сколько в применении к отдельным литературным произведениям, Майков прямо начал с изложения собственной, весьма стройной эстетической теории (главным образом — в статье о Кольцове). Как и Белинский второго периода, Майков всю свою аргументацию вел к тому, чтобы защитить гоголевскую — или, по тогдашней терминологии, ‘Натуральную’ — школу от нелепых попреков тем, что она занимается ‘грязной’ действительностью, будто бы недостойной художественного воспроизведения, но свои выводы Майков старался обосновать научно, исходя из психологического закона, по которому ‘каждый из нас познает и объясняет себе все единственно по сравнению с самим собой’. Раз это так, то дело не в предмете, которым занялся художник, а в нашем к нему отношении. Что может быть неинтереснее и бесцветнее ‘какого-нибудь плоского захолустья, двух трех кривых березок, да сереньких тучек на горизонте’, но вы сжились с этими ‘печальными подробностями’, когда вам их нарисуют, в вашей душе воскресает целый ряд дорогих воспоминаний, и такая ‘встреча с самим собой проливает неизъяснимую прелесть на какой-нибудь ландшафт петербургского художника, потому что нельзя не любить себя, не интересоваться собой’. Тайна впечатления от искусства в том, что оно возбуждает в читателе и зрителе симпатический, по терминологии Майкова, т. е. напоминающий нам самих себя отзвук. Вот почему ‘нет на свете предмета неизящного, не пленительного, если только художник, изображая его, может отделять безразличное от симпатического’. ‘Художественное творчество — по формулировке Майкова — есть пересоздание действительности, совершаемое не изменением ее форм, а возведением их в мир человеческих интересов, в поэзию’. Художественная мысль ‘зарождается в форме любви или негодования’. Это сближает Майкова с Гюйо, который требует от искусства этического элемента, с тем, однако, чтобы он не был пристегнут механически, а свободно и органически претворился бы в творческой душе. Это же отдаляет Майкова от искусства узко тенденциозного, при котором действительность подгоняется под данную идею. Художник, по Майкову, ‘часто и даже большей частью сам не понимает идеи своего произведения в ее отвлеченной форме’. На практике, однако, Майков не выдержал строго своих требований и, живя в эпоху, когда пропаганда идей приобрела первенствующий интерес, пошел на компромисс, в форме разделения художественных произведений на истинно-художественные, ‘которые пишутся без всякой посторонней цели, по безотчетному требованию творчества’, и ‘беллетристику’, которая ‘имеет целью распространение в публике каких-нибудь идей’, причем к произведениям последней категории Майков относился с полным сочувствием и отводил им ‘такое же почетное место в литературе, как (настоящим) художникам’. Это деление произвольно (‘Вечного Жида’ Сю, например, и роман Искандера Майков одинаково зачислил в разряд ‘беллетристики’), но оно свидетельствует, как сильно молодой проповедник ‘философии общества’ был проникнут желанием сблизить жизнь и литературу. — Кроме указанных выше статей о Майкове см. Плеханова в ‘Современном Мире’ (1911, 5), Венгеров ‘Источники’ (том IV), 2-е издание сочинений Майкова вышло в Киеве (1903, 2 тома). С. Венгеров.
Оригинал здесь — http://www.hrono.ru/biograf/bio_m/maykov_valer.html
Майков, Валериан Николаевич [28.VIII(9.IX).1823, Москва, — 15(27).VII.1847, с.Новое Петергофского уезда] — русский литературный критик и публицист. Сын академика живописи Н.А.Майкова, брат А.Н., В.Н. и Л.Н.Майковых. Окончил юридический факультет Петербургского университета (1842), служил чиновником, в 1843 году жил за границей, увлекался политической экономией, философией, химией. Вернувшись в Петербург, сблизился с петрашевцами, редактировал ‘Карманный словарь иностранных слов’ (в. 1, 1845), где был автором многих важных статей (‘Анализ’, ‘Критика’, ‘Идеал’, ‘Драма’, ‘Журнал’), выступал за ‘общественное значение’ искусства и ‘суд ума над действительностью’. Тогда же М. стал соредактором журнала ‘Финский вестник’, 1-й том которого открывался его программной статьей ‘Общественные науки в России’ (1845). От увлечения позитивизмом О.Конта (статья ‘Анализ’) М. перешел к его критике, требуя создания социальной ‘философии общества’, диалектически соотнося национальное и общечеловеческое. Во 2-й части этой же статьи (запрещена цензурой, сохранились отрывки) М. предполагал дать очерк развития передовой мысли в России, высоко оценивал деятельность В.Г.Белинского.
В 1846 году А.А.Краевский по рекомендации И.С.Тургенева пригласил М. руководить критическим отделом ‘Отечественных записок’ вместо ушедшего Белинского. Тогда же М. организовал кружок, идейно связанный с петрашевцами, в него входили В.А.Милютин, М.Е.Салтыков и др. Взгляды М. существенно изменились. Под влиянием петрашевцев, Л.Фейербаха и французских утопистов он стремился построить идеал абстрактного гармоничного человека и идеальную цивилизацию, специфические национальные черты объявлялись тормозом на пути к такому идеалу (рецензия на ‘Краткое начертание истории русской литературы’ В.И.Аскоченского, статья ‘Стихотворения Кольцова’, 1846). Белинский резко критиковал эти космополитические идеи М. в статье ‘Взгляд на русскую литературу 1846 года’ (см. Полное собрание сочинений, т. 10, 1956, с. 25-35). В то же время статьи М. свидетельствуют об усвоении им передовых идей эпохи, о незаурядном литературно-критическом таланте автора.
Сам М., однако, считал себя не литератором, а популяризатором научных идей, как петрашевец он хотел внести в литературную критику методы естественных и точных наук, строгую доказательность. В статье об А.В.Кольцове М. подошел к пониманию социального характера человеческих представлений о красоте, впервые в русской литературе заявил о специфике (в отличие от науки) и формы и содержания искусства: ‘…художественное творчество есть пересоздание действительности, совершаемое не изменением ее форм, а возведением их в мир человеческих интересов (в поэзию)’ (Соч., т. 1, Киев, 1901, с. 38). В статье ‘Нечто о русской литературе в 1846 году’ М., отметив сходство Н.В.Гоголя и Ф.М.Достоевского как писателей, верных действительности, тонко указал на их различие: ‘…Гоголь — поэт по преимуществу социальный, а г.Достоевский — по преимуществу психологический. Для одного индивидуум важен как представитель известного общества или известного круга, для другого самое общество интересно по влиянию его на личность индивидуума’ (там же, с. 207). М. подчеркивал значение Достоевского для развития русской литературы, полагая, что с ним современное поколение обратилось к анатомии человеческой души. Как и М.В.Петрашевский, М. считал, что главная задача искусства — изображать внутренний мир человека. Сходно с Белинским М. усмотрел в литературной деятельности А.И.Герцена преобладание научного мышления над художественным. Он назвал Герцена лучшим русским беллетристом (в рецензии на ‘Петербургские вершины’ Я.Буткова), считая, однако, что истинные художники выше беллетристов, так как у них явное превосходство художественного чувства над логической мыслью. М. впервые после Пушкина высоко оценил стихи Ф.И.Тютчева (в рецензии на ‘Стихотворения А.Плещеев»).
Весной 1847 года М. был приглашен в ‘Современник’, но успел здесь напечатать всего пять рецензий. Деятельность М., продолжавшуюся менее 4 лет, оборвал несчастный случай: он утонул во время купанья. И.А.Гончаров в некрологе на смерь М., опубликованном в ‘Современнике’, отметил, что он был из числа ‘критических талантов высшего разряда’, несмотря на свою молодость. Многие работы М. (‘Карманный словарь…’, ‘Общественные науки в России’, ‘Романы В.Скотта…’) были одобрены Белинским. Н.Г.Чернышевский в своей рецензии на ‘Стихотворения Кольцова’ (1856) оценил М. как продолжателя Белинского.
Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство ‘Советская энциклопедия’, т.4, М., 1967.
Сочинения:
Критические опыты (1845-1847), СПб, 1891 (имеется библиографический список статей М.),
Сочинения, т. 1-2, Киев, 1901.
Литература:
Гончаров И.А., В.Н.Майков, в его книге: Литературно-критические статьи и письма, Л., 1938,
Плеханов Г.В., В.Белинский и В.Майков, Сочинения, т. 23, М.-Л., 1926,
Арсеньев К.К., В.Майков, ‘Вестник Европы’, 1886, No 4,
Деркач С.С., В.Н.Майков, Л., 1948 (Тезисы диссертации),
Макашин С.А., Салтыков-Щедрин, 2 изд., М., 1951, с. 213-238,
Кийко Е.И., В.Н.майков, в книге: История русской критики, т. 1, М.-Л., 1958,
Усакина Т.И., Петрашевцы и литературно-общественное движение сороковых годов XIX века, Саратов, 1965,
Манн Ю., Валериан Майков, ‘Вопросы литературы’, 1963, No 11,
История русской литературы XIX века. Библиографический указатель, под. ред. К.Д.Муратовой, М.-Л., 1962.
Оригинал здесь — http://bse.sci-lib.com/article072638.html
Майков Валериан Николаевич [28.8(9.9).1823, Москва, — 15(27).7.1847, село Новое, ныне Ломоносовского района Ленинградской области], русский литературный критик и публицист. Сын академика живописи Н. А. Майкова, брат А. Н. Майкова и Л. Н. Майкова. Окончил юридический факультет Петербургского университета (1842). Был близок к петрашевцам, редактировал ‘Карманный словарь иностранных слов’ (в. 1, 1845), писал для него статьи, в которых ратовал за ‘общественное значение’ искусства. С 1846, после ухода В. Г. Белинского из ‘Отечественных записок’, руководил критическим отделом этого журнала, сотрудничал также в журнале ‘Современник’. В своих статьях пропагандировал идеи петрашевцев, Л. Фейербаха, социалистов-утопистов, стремился создать идеал гармонического человека, но при этом национальные свойства, как ‘частные’, считал только тормозом на пути к осуществлению этого идеала (статья ‘Стихотворения Кольцова’, 1846). Белинский резко полемизировал с ‘фантастическим космополитизмом’ М. (см. Полное собрание сочинений, т. 10, 1956, с. 25-35). Ценны попытки М. понять социальную природу представлений о красоте, одним из первых в русской эстетике он начал обсуждать вопрос о специфике не только формы, но и содержания искусства (в отличие от науки). Подобно М. В. Петрашевскому, М. считал, что задача современного искусства — исследование анатомии человеческой души, что сказалось в его восторженных отзывах о творчестве Ф. М. Достоевского (статья ‘Нечто о русской литературе в 1846 г.’). Н. Г. Чернышевский в статье ‘Стихотворения Кольцова’ оценил М. как продолжателя Белинского.
Соч.: Критические опыты, СПБ, 1891 (библиография), Сочинения, т. 1-2, К., 1901.
Лит.: Гончаров И. А., В. Н. Майков, в его книге: Литературно-критические статьи и письма, Л., 1938, Плеханов Г. В., В. Белинский и В. Майков, Сочинения, т. 23, М.-Л., 1926, Манн Ю., Валериан Майков, ‘Вопросы литературы’, 1963, No 11.
Б. Ф. Егоров.