Г. А. Бекеръ
Маэстро Пересъ. Органистъ.
(Maese Perez, organista).
I.
II.
III.
IV.
——
Маэстро Перес. Органист, Беккер Густаво Адольфо, Год: 1861
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Г. А. Бекеръ. Избранные легенды
(G. А. Becquer. Leyenchs escogidas)
Переводъ съ испанскаго Ек. Бекетовой.
С.-Петербургъ. Изданіе А. С. Суворина, 1895
OCR Бычков М. Н.
Много церквей, много богатыхъ и роскошныхъ храмовъ въ город Севиль, но всего величественне всего великолпне большой соборъ извстный во всемъ свт какъ чудо искусства. И, несмотря на это все что было знатнаго въ Севиль, самъ архіепископъ, люди средняго сословія и простой народъ — вс спшили на торжественную рождественскую обдню въ скромную церковь, принадлежащую монастырю святой Инесы.
Вс хотли слышать, какъ будетъ играть маэстро Пересъ, знаменитый органистъ.
Маэстро Пересъ былъ слпъ отъ рожденія. Можетъ быть именно для того чтобы вознаградить его за такое великое лишеніе природа наградила его чуднымъ музыкальнымъ даромъ одарила его способностью не только понимать и чувствовать музыкальную гармонію, но и передавать слушателямъ все то дивное и прекрасное что онъ самъ чувсгвовалъ. Никто не умлъ такъ играть, какъ маэстро Пересъ? никто не производилъ такого потрясающаго впечатлнія на слушателей.
Отецъ его былъ органистомъ въ церкви святой Инесы и умирая передалъ сыну свою должность такъ какъ съ дтства выучилъ его своему искусству. И съ тхъ поръ ни за какія деньги, ни за какія сокровища міра маэстро Пересъ не соглашался играть на какомъ-либо другомъ инструмент кром своего любимаго органа въ скромной церкви къ которой привыкъ. Самъ архіеписконъ напрасно уговаривалъ его принять мсто органиста въ собор или хоть согласиться играть во время соборнаго богослуженія въ рождественскую ночь. Кончилось тмъ что архіепископъ измнилъ собору для церкви св. Инесы и спшилъ туда же куда стекалась вся Севилья, чтобы послушать вдохновенную игру маэстро о Переса.
Особенно любилъ маэстро рождественскую службу и тутъ-то онъ обыкновенно извлекалъ изъ своего стараго органа такіе неземные звуки, что вся церковь плакала и рыдала, какъ одинъ человкъ, въ восторг и умиленіи.
Зато и любиль свой органъ маэстро Пересъ, любилъ не меньше чмъ свое дитя — единственную дочь которая одна уцлла изъ всей его семьи. Такъ и дожилъ онъ до старости раздляя всю жизнь между дочерью и музыкой и вся Севилья преклонялась передъ нимъ за его дивный талантъ, честную, свтлую жизнь, за его святое безкорыстіе и чистую душу.
Былъ только одинъ человкъ, ненавидвшій маэстро Переса изъ зависти къ его таланту и слав. То былъ органистъ Санъ-Романской церкви, желчный и озлобленный человкъ, уврявшій что онъ можетъ играть не хуже маэстро Переса.
Но никто ему не врилъ особенно т, которые слышали его игру.
Церковь св. Инесы сіяла огнями по случаю торжественнаго праздника Рождества Христова. Потоки свта, исходившіе изъ алтаря, озаряли всю церковь до малйшихъ закоулковъ и зажигали радужные огни въ алмазныхъ украшеніяхъ прекрасныхъ дамъ, которыя преклоняли колна одна за другой, опускаясь на бархатныя подушки принесенныхъ пажами, брали свои драгоцнные молитвенники изъ рукъ сопровождавшей дуэньи и окружали блестящей гирляндой ршетку у главнаго алтаря. За ними стояли сплошною стной знатнйшіе граждане города, цвтъ севильской аристократіи, костюмы ихъ поражали роскошью и великолпіемъ, яркіе плащи блистали золотой оторочкой оружіе сверкало дорогими камнями. Касаясь до самаго пола блоснжными перьями своихъ шляпъ, которыя они держали въ рук, они стояли гордо, опираясь на рукояти меча или кинжала, точно охраняя своихъ супругъ и дочерей отъ прикосновенія черни, наполнявшей остальной храмъ
Народъ волновался, какъ океанъ въ бурную погоду. Вдругъ своды храма огласились радостными кликами толпа привтствовала появленіе архіепископа который занялъ свое мсто подъ краснымъ балдахиномъ около главнаго алтаря, и трижды благословилъ народъ.
Обдня должна была начинаться немедленно.
Между тмъ прошло несколько минуть, а священнослужитель все не появлялся.
Толпа начала волноваться выражая свое нетерпніе. Знатные господа перешептывались между собою. Наконецъ архіепископъ послалъ одного изъ своихъ приближенныхъ узнать отчего не начинается богослуженіе.
Приближенный вернулся съ извстіемъ что маэстро Пересъ опасно заболлъ и не можетъ участвовать въ церемоніи
Всть эта пронеслась въ толп съ быстротою молніи и прозвела на всхъ самое непріятное впечатлніе. Поднялся такой шумъ, что пришлось прибгнуть къ помощи альгвасиловъ для возстановленія порядка.
Въ эту минуту какой-то человкъ худой, невзрачный костлявый, да еще вдобавокъ кривой приблизился къ прелату.
— Маэстро Пересъ боленъ,— сказалъ онъ, — между тмъ безъ органиста церемонія не можетъ состояться. Если вамъ угодно я займу его мсто. Вдь не одинъ же маэстро Пересъ уметъ играть на орган и придется-же кому нибудь его замнить, когда онъ умретъ!
Архіепископъ кивнулъ головой въ знакъ согласія. Нкоторые изъ присутствовавшихъ узнали въ этомъ человк завистливаго органиста, врага маэстро Переса. Въ толп послышались негодующія восклицанія.
Но тутъ раздался страшный шумъ на паперти.
И нйствительно маэстро Пересъ явился. Его внесли въ церковь на кресл, блднаго и исхудалаго? въ толп чуть не дрались изъ-за чести поддерживать его кресло. Ни предписанія докторовъ, ни слезы дочери — ничто не помогло, ничто не удержало его въ постели.
— Нтъ,— сказалъ онъ ршительно,— я знаю, что эта ночь послдняя въ моей жизни. Я не хочу умереть, не увидавши еще разъ моего милаго органа, а ужь особенно теперь въ рождественскую ночь. Несите меня въ церковь! Я васъ прошу я вамъ приказываю!
Его желаніе было исполнено. Его принесли на рукахъ въ церковь, на хоры, и посадили на обычное мсто у органа. Обдня началась.
Въ эту минуту соборные часы пробили полночь.
Пропли входную пснь прочли евангеліе? кончилась проскомидія. Настала торжественная минута, когда священнослужитель благоговйно прикасается ко святымъ дарамъ и вноситъ св. чашу.
иміамъ наполнилъ церковь голубоватыми волнами? зазвенли колокольчики, и маэстро Пересъ положилъ исхудалыя руки на клавиши органа.
Его металлическія трубы зазвучали сотнями голосовъ, и эти голоса слились въ величественный протяжный аккордъ который замеръ мало по малу какъ будто дуновеніе втра унесло его въ пространство. Казалось что торжественный возгласъ не прозвучалъ на земл и унесся къ небесамъ. Этому первому аккорду отвтилъ второй, нжный и отдаленный, который все приближался, все разростался и наконецъ превратился въ цлый потокъ громовой гармоніи. То были голоса безплотныхъ силъ которые неслись сквозь воздушныя пространства и звучали міру. Затмъ послышались отдаленные хоры небесныхъ серафимовъ, псни безъ счета, сливавшіяся въ одну дивную пснь, и эта пснь только сопровождала чудную мелодію, которая точно носилась по этому океану таинственныхъ звуковъ какъ носится туманное облачко надъ волнами морскими.
Одна за другой смолкли чудныя псни. Теперь были слышны только два голоса? они то сливались въ согласную гармонію, то отставали другъ отъ друга, и вдругъ раздавался одинъ возгласъ блистательный и яркій, какъ лучъ свта.
Священнослужитель наклонился и высоко надъ его головой сквозь голубую дымку фимиама глазамъ врующихъ предстала безкровная жертва.
Въ эту минуту аккордъ началъ разростаться подъ пальцами маэстро Переса и цлый взрывъ величавой, грандіозной гармоніи наполнилъ церковь, заставляя звенть и содрогаться цвтныя стекла въ стрльчатыхъ окнахъ.
И каждая нота, каждый звукъ, составлявшіе этотъ дивный аккордъ превратился въ плнительную мелодію. Точно весь міръ вдругъ заплъ радостный гимнъ, привтствуя Рождество Спасителя? точно и воды и втеръ и листва древесная, и птицы небесныя, и смертные люди, и свтлые ангелы — вс возликовали вмст каждый по своему.
Въ молчаніи благоговйно внималъ народъ. Во всхъ глазахъ блестли слезы. Руки священнослужителя дрожали отъ волненія.
А органъ все гремлъ, все наполнялъ церковь чудными звуками. Только они все затихали, и затихали точно теряясь въ отдаленіи… И вдругъ на хорахъ раздался страшный раздирающій крикъ, крикъ женщины…
Странный, глухой звукъ, похожій на рыданіе, испустилъ органъ… и умолкъ.
Толпа бросилась къ лстниц ведущей на хоры. Все заволновалось
— Что это? Что случилось?— слышалось повсюду.
Коррегидоръ города Севильи взошедній на хоры однимъ изъ первыхъ сошелъ внизъ блдный, взволнованный и поспешилъ къ архіепископу.
— Что случилось? воскликнулъ прелатъ
— Маэстро Пересъ скончался.
И дйствительно, бдный органистъ былъ мертвъ. Голова его склонилась безъ жизни на клавиши органа, который все еще глухо звучалъ, пока дочь маэстро Переса рыдала у его ногъ.
Прошелъ годъ. Снова собрался народъ въ церковь святой Инесы къ рождественской обедн. Снова собралась толпа знатныхъ дамъ и господъ? прибыль и самъ архіепископъ. Вс любопытствовали услыхать какъ будетъ играть въ первый разъ на орган маэстро Переса органистъ Санъ-Романской церкви вызывавшійся замнить его еще въ прошломъ году. Народъ приготовилъ злополучному музыканту непріятный сюрпризъ и вс запаслись трещотками и бубнами чтобы задать ему невыносимый концертъ, когда онъ начнетъ.
Церемонія началась.
Новый органистъ прошелъ черезъ толпу приблизился къ архіепископу и почтительно поцловалъ его руку, затмъ онъ поднялся на хоры и началъ перебирать клавиши съ значительныммъ и важнымъ видомъ. Въ толп раздался глухой ропотъ, не предвщавшій ничего добраго.
Буря приближалась.
Между тмъ настала торжественная минута. Священнослужитель вознесъ святые дары, зазвенли колокольчики заклубился иміамъ и — органъ зазвучалъ.
Его первый аккордъ заглушили нестройные, рзкіе звуки бубенъ и трещотокъ? поднялся невообразимый шумъ, но онъ продолжался только несколько секундъ.
Второй аккордъ полный, великолпный, величавый — вылился изъ металличекихъ трубъ какъ настоящій каскадъ звучной, неистощимой гармоніи и полились чудные звуки…
То были т таинственные, неземные напвы, что ласкаютъ нашъ слухъ въ минуты восторженнаго вдохновенія, напвы доступные только слуху духовному и непередаваемые устами. То неслись изъ далекаго пространства на крыльяхъ ласковаго втра чудные нжные звуки — шелестъ листовъ, что цлуютъ другъ друга, содрогаясь на могучихъ втвяхъ, звеня и шурша, какъ весенній дождь, трели жаворонковъ, что поднимаются съ лона цвтистыхъ луговъ точно стрлы пущенныя въ небесную лазурь? невдомые неслыханные звуки, громовые и величавые, какъ голосъ урагана: хоры силъ небесныхъ что возносятся къ престолу Господню звеня и разливая окрестъ море неземной гармоніи…
Когда органистъ спустился въ церковь, его окружила несмтная толпа народа спшившаго видть его и выразить ему свое восхщеніе. Коррегидоръ долженъ былъ послать стражу чтобы немного раздвинуть толпу и дать ему возможность благополучно дойти до главнаго алтаря, гд архіепископъ уже ждаль его.
— Видите, сказалъ прелатъ,— я нарочно похалъ сюда, чтобы услыхать васъ, хотя отъ моего дворца до этой церкви неблизко. Неужели вы будете такъ же жестоки, какъ покойный маэстро Пересъ и не избавите меня отъ этого путешествія, согласившись играть въ собор во время рождественской службы?
— На будущій годъ постараюсь исполнить ваше желаніе, отвчалъ органистъ. — Но ни за какія деньги въ мір я не соглашусь больше играть на этомъ орган!
— Это почему?
— Потому, сказалъ органистъ, тщетно стараясь преодолть страшное волненіе, которое было написано на его смертельно-блдномъ лиц. — Потому что онъ никда не годится, и на немъ нельзя выразить всего, что хочешь…
Ровно черезъ годъ игуменья монастыря святой Инесы и дочь маэстро Переса разговаривали потихоньку на церковныхъ хорахъ
Церковь была почти пуста. Только немногіе прихожане входили и становились гд нибудь въ уголк, терпливо ожидая, когда начнется рождественская обдня.
— Видите говорила игуменья,— вы совершенно напрасно волнуетесь: въ церкви нынче никого не будетъ. Вся Севилья спшитъ въ соборъ. Играйте себ спокойно: кром нашей общины никто васъ не услышитъ. Однако, что-же вы молчите и вздыхаете? Что съ вами?
— Я боюсь! отвчала молодая двшка взволнованно.
— Боитесь! Чего?
— Сама не знаю… чего-то необычайнаго, сверхъестественнаго… Вчера, когда вы мн сказали, что вамъ угодно чтобы я играла во время рождественской службы мн это было очень лестно, и я ршилась пойти настроить и испробовать органъ. Я пришла на хоры совсмъ одна. Въ эту минуту соборные часы начали бить, не знаю ужъ который часъ. Только что-то долго и печально звонили колокола. Въ церкви было пусто и темно. Только на главномъ алтар мерцалъ огонекъ лампады, сгущая еще больше окружающій мракъ. При слабомъ отблеск этой лампады я увидала… поврьте, святая мать точно увидала,мн не показалось… что кто-то сидлъ у органа повернувшись ко мн спиной. Онъ проводилъ одной рукой по клавишамъ, а другою перебиралъ регистры… и трубы звучали, но какъ-то необыкновенно неизъяснимо звучали. Каждый звукъ вырывался изъ глубины какъ сдержанное рыданіе. Отъ ужаса кровь застыла у меня въ жилахъ. Я хотла закричать и не могла. Человкъ обернулся и взглянулъ на меня… Впрочемь, нтъ, не взглянулъ потому что онъ-былъ слпой… То былъ мой отецъ!
— Вашъ отецъ въ царств небесномъ, дочь моя. Идите смло и садитесь за органъ — пора начинать обдню. Прихожане уже ждутъ. Играйте, не бойтесь ничего. Я уврена, что скоре чмъ пугать васъ, отецъ напротивъ того вдохновить васъ съ небесъ въ эту торжественную ночь.
Игуменья заняла свое мсто среди общины. Дочь маэстро Переса дрожащей рукой отворила дверь въ отдленіе, гд помшался органъ и сла на скамейку передъ инструментомъ. Служба началась.
Все шло, какъ обыкновенно и ничего особеннаго не произошло до тхъ поръ пока не зазвучалъ органъ. Но едва раздался его первый аккордъ какъ съ хоръ раздался страшный крикъ дочери маэстро Переса… Игуменья, монахини и нкоторые изъ прихожанъ бросились къ ней.
— Смотрите! Смотрите! кричала двушка, устремивши дикій взоръ на скамейку, съ которой она вскочила, ухватившись обими руками за перила хоровъ.
Вс взоры обратились въ эту сторону. Скамейка была пуста. Около органа никого не было, а между тмъ органъ продолжалъ звучать и далеко по всей церкви наполняя ее отъ края до края разносились небесные звуки, точно сами свтлые ангелы извлекали ихъ въ порыв божественнаго вдохновенія…
То играла душа маэстро Переса.
Объ этомъ преданіи разсказала мн старая монастырская привратница, показывая церковь св. Инесы. Я прослушалъ тамъ цлую обдню и не могъ удержаться чтобы не спросить у старушки:
— Отчего же органъ маэстро Переса теперь такъ плохо звучитъ?
— Да это совсмъ не его органъ. Тотъ давно развалился.
— Ну а душа органиста?
— Съ тхъ поръ, какъ у насъ новый органъ, она больше не играетъ.