ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬБОМЪ.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬБОМЪ.
‘Князь Серебряный’ графа А. К. Толстаго.
‘Князь Серебряный’ графа А. К. Толстаго.
‘Нива’, No 23, 1875
Литературный альбом, Толстой Алексей Константинович, Год: 1875
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Прилагаемый рисунокъ живо напомнитъ всмъ читавшимъ художественныя страницы этого романа-хроники временъ Іоанна Грознаго, относящіяся до освобожденія изъ темницы главнаго героя, князя Серебрянаго, который навлекъ на себя гнвъ страшнаго покорителя Казани.
Серебряный когда-то выручилъ изъ бды двухъ разбойниковъ, Коршуна и Перстня, не зная что это за люди. Въ свою очередь, услыхавъ о его заточеніи, они ршились освободить его. До нихъ дошло, что ключи отъ застнка, въ которомъ томится Серебряный, хранятся у грознаго царя подъ подушкой въ опочивальн. И вотъ, перерядясь слпцами-сказочниками, они приходятъ на мсто царской охоты. Іоаннъ и опричники любуются ихъ шествіемъ…
Передній слпой оступился, упалъ въ лужу и потянулъ за собою товарища. Оба встали, покрытые грязью, отплевываясь и браня вожатаго, который смотрлъ разиня ротъ на блестящихъ опричниковъ. Царь громко смялся.
— Кто вы молодцы? спросилъ онъ:— откуда и куда идете?
— Проваливай! отвчалъ младшій слпой, не снимая шапки,— иного будешь знать — скоро состаришься.
— Дурень! закричалъ одинъ опричникъ:— аль не видишь, кто передъ тобой?
— Самъ ты дурень, отвчалъ слпой, выкативъ на опричника блки свои: — гд мн видть, коли глазъ нтути! Вотъ ты дло другое, у тебя безъ двухъ четыре, такъ ты видишь и дал и шире.
Царю нравятся прибаутки слпцовъ, онъ велитъ имъ идти въ Москву во дворецъ и потшить его сказками на сонъ грядущій. Но потомъ въ Грозномъ возникаетъ подозрніе относительно этихъ людей,— и прежде чмъ позвать сказочниковъ, царь надваетъ кольчугу подъ черный стихарь, а возл себя кладетъ тотъ самый желзный остроконечный посохъ, которымъ нкогда пронзилъ ногу Василію Шибанову, гонцу князя Курбскаго. Сказочниковъ приводятъ въ опочивальню — и царь остается съ ними наедин.
— Какія же вы знаете сказки? спрашиваетъ царь у Перстня.
— Всякія знаемъ, батюшка царь, какія твоя милость послушать соизволитъ. Могу сказать теб объ Ерш Ершович, сын Щетинников, о семи Семіонахъ, о змі Горынищ, о гусляхъ самогудахъ, о Добрын Никитич, объ Акундин…
— Что же, перебилъ Іоаннъ,— разв ты одинъ сказки сказываешь? А старикъ-то зачмъ съ тобою пришелъ?
Перстень спохватился, что Коршунъ почти все время молчалъ, и чтобы вызвать его изъ неестественной для сказочника угрюмости, онъ вдругъ перемнилъ пріемы и началъ говорить прибаутками.
— Старикъ-то? сказалъ онъ, наступая непримтно на ногу Коршуна:— это вишь мой товарища. Амелька Гудокъ, борода у него длинна, да умъ коротокъ. Когда я рчь веду скоромную не постную, несу себ околесную, онъ мн поддакиваетъ, потакаетъ да присвистываетъ, похваливаетъ да помалчиваетъ. Такъ ли, дядя, блая борода, утиная поступь, куриныя ножки, не сбиться бы намъ съ дорожки!
— Встимо такъ! подхватила. Коршунъ, опомнясь,— наша чара полна зелена вина, а ужъ налилъ по край, такъ пей до дна, Вотъ какъ, дядя, птушиный голосокъ, кротовое око, пошли ходить, заберемся далеко!
— Ай люли тарарахъ, пляшутъ козы на горахъ! сказалъ Перстень, переминая ногами: — козы пляшутъ, мухи пашутъ, а у бабушки Ефросиньи въ лвомъ ух звенитъ!..
— Ай люлюшеньки люли! перебилъ Коршунъ, также переминая ногами:— ай люлюшеньки люли, сидитъ ракъ на мели, не горюетъ ракъ, а свиститъ въ кулакъ, какъ прибудетъ вода, такъ пройдетъ бда!
— Эхъ, батюшка Государь, закончилъ Перстень, съ низкимъ поклономъ:— не смотри на насъ искоса, это не сказка, а только присказка!
— Добро! сказалъ Іоаннъ звая:— люблю молодцовъ за обычай, начинайте сказку, авось, я слушая васъ засну…
Іоаннъ слушаетъ сказку за сказкой, а самъ притворяется, будто ему все больше и больше дремлется, наконецъ онъ клонить голову на подушку и закрываетъ глаза. Раздается ровное дыханіе спящаго. Разбойники начинаютъ медленно подползать на колняхъ, и Коршунъ протягиваетъ, руку къ изголовью, тихо и мрно отчеканивая слова Голубиной книги:
— Тремъ грхамъ тяжкое покаяніе: кто спознался съ кумою крестовыя, кто бранитъ отца съ матерью, кто…
Въ это мгновеніе царь внезапно открылъ глаза. Коршунъ отдернулъ руку, но уже было поздно: взоръ его встртился со взоромъ Іоанна. Нсколько времени оба глядли другъ на друга, какъ бы взаимно скованные обаятельною силой.
— Слпые, сказалъ вдругъ царь, быстро вскакивая:— третій грхъ: когда кто нарядится нищимъ и къ царю въ опочивальню войдетъ!
И онъ ударилъ острымъ посохомъ Коршуна въ грудь. Разбойникъ схватился за посохъ, закачался и упалъ.
— Гей! закричалъ царь, выдергивая остріе изъ груди Коршуна.
Опричники вбжали, гремя оружіемъ.
— Хватайте ихъ обоихъ! сказалъ Іоаннъ.
Какъ ярый песъ, Лалюта бросился на Перстня, но съ необычайною ловкостью атаманъ ударилъ его кулакомъ подъ ложку, вышибъ ногой оконницу и выскочилъ въ садъ.
Такимъ образомъ попытка добыть ключи для освобожденія Серебрянаго не удалась. Старый Коршунъ поплатился за неудачу, а Перстень впослдствіи сталъ знаменитымъ Кольцомъ, сподвижникомъ Ермака — и много лтъ спустя получилъ изъ рукъ самого Грознаго жалованную шубу съ царскаго плеча — за подвиги въ Сибири, причемъ Грозный благодушно отпустилъ ему и прошлый обманъ. Судьба же Серебрянаго составляетъ главную канву романа, который совтуемъ прочесть всмъ незнакомымъ съ этимъ истинно-художественнымъ возсозданіемъ быта древне-московской Руси.