А. Беляев
»Лекция’ об искусстве г. Бернова’
‘Смоленский вестник’. — Смоленск. — 1913. — No 22. — (26.1). — С. 2-3
‘Лекция’ об искусстве г. Бернова, Беляев Александр Романович, Год: 1913
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Неизвестный Александр Беляев. Театральные Заметки.
Лекции, которые, с разрешения ‘учебного округа’, г-н Бернов читает в средних учебных заведениях г. Смоленска, не могут не привлечь внимания родителей и педагогов.
На днях, в одной из женских гимназий была прочитана лекция по истории искусства. Это было удивительное выступление. 0чевидно лектор думает, что вполне достаточно иметь ящик с 5060 световых картин, чтобы читать лекции по любому вопросу.
Ученица, прослушавшая г-на Бернова, была в полном недоумении и спрашивала: ‘причем тут искусство? и где его история, которую нам обещали?’
Было продемонстрировано множество диапозитивов, изображавших произведения искусства. Но то, что говорит г-н Бернов, по своей спутанности и малограмотности, не поддается никакому определению. Взгляд и нечто и еще кое-что, — вот что это было.
‘Взгляд’ лектора на искусство Греции и Рима, по-видимому, таков, что Греция, что Рим — все равно. Он сразу говорил об искусстве Греции и Рима, и нельзя было выяснить из лекции, картину какой культуры, греческой или римской, дают развалины Помпеи. Получались курьезы, которые не ускользнули от внимания учениц даже и младших классов, ‘Древние греки, — говорил лектор, — ‘когда кушали, то не сидели, а возлежали вокруг стола, вам, напр. известно, что Иисус Христос на Тaйной Вечери возлежал’.
Характеристика эпох и направлений совершенно отсутствовала, и отсутствовала самая простая хронологическая последовательность: напр., после шлема 1-го в, по Р. Хр. была показана греческая ваза V в., затем театр Диониса, римский цирк, а потом ‘вещи царя Агамемнона’.
В начале лекции, была сделана попытка характеризовать архитектурные ордена, было указано, что Ионический стиль олицетворяет красоту женщины, а коринфский — молодой девушки. Но в чем различие стилей, и какой вид имеют ионические и коринфские колонны, — этого лектор не счел нужным сообщать, среди 5000 картин изображения колонн не оказалось.
Греческая скульптура была прекрасно представлена световыми картинами, а лектор ограничивался краткими замечаниями, вроде следующих: статуя Венеры Милосской представляет женщину высокую, крупную’.
Очень своеобразно была характеризована эпоха Возрождения. Был показан портрет Леонардо да Винчи в было сообщено, что он во всем слепо подражал грекам, что всю жизнь он мечтал о красоте, а ‘сам был очень некрасив и особенно некрасивым стал после того, как упал и сломал нос’.
Затем следовали произведения Микель Анжелло, а потом Кановы без указания эпохи. О Канове сообщалось, что он не шел слепо за греками, а взял красоту у греческих форм, вдохнул в них совершенную жизнь, почему его и называют ново классиком, кроме того, было сказано, что ему особенно удавались юные фигурки, и он облюбовал сюжет ‘Амура и Психеи’.
От Кановы переход к Торвальдсену, без указания дат или эпох. После Торвальдсена — снова Рим. Конец лекции был посвящен обзору, Рима языческого христианского, и попутно сообщалось вообще кое-что о Риме, напр., что вблизи Рима много болот, там водятся комары и разносят малярию.
Колизей лектор считает, памятником христианства, т. к. на его apeне проливалась кровь христиан.
После перерыва лектор перешел к истории живописи.
Мелькали на экране одна за другой картины, слышалась их названия, имена художников, названия школ, указания в каком музее и где, направо или налево, находятся эти произведения, — но понять, существующую между ними связь, узнать историю их возникновения и, место, которое они занимают в истории искусства не было никакой возможности.
После Рафаэля говорили о Перуджино, после Перуджино о Филиппо Липпи и. т. д.
Картины не объяснялись. Иногда внимание зрителей обращалось на ту или другую деталь. По поводу картины Madonna del cardellino Рафаэля указывалось, что у нее бюст развитой женщины, а головка молодой девушки.
По поводу ‘Флоры’ Тициана было выражено сомнение, лектор подозревает, что она не настоящая блондинка, а ‘крашеная красавица’. Подозрение основано на том, что женщины всегда хотят нравиться мужчинам, а итальянкам было известно, что брюнетам больше нравятся блондинки, т. к. итальянцы брюнеты, то итальянские женщины захотели быть блондинками и перекрашивали свои волосы.
Кроме того, ученицы узнали еще, что на картинах немецкой школы редко изображались женщины. Произошло это потому, что ‘целомудренные немочки не хотели позировать художникам’, и последних выручало только то обстоятельство, что в то время бани были общими для мужчин в женщин, и там художники имели возможность наблюдать и зарисовывать.
И еще одно ценное познание приобрели гимназистки, они теперь знают, что про хорошенькую девушку говорят: ‘головка Греза’, а мужчина может быть красив ‘как Аполлон Бельведерский’.
Г-н Бернов называет это лекцией по истории искусства. Но особенно достойно внимания то, что такие ‘лекции’ читаются с разрешения учебного округа, и учащимся усиленно рекомендуют их посещать.