H. А. ЛЕЙКИНЪ.
ГОЛУБЧИКИ
РАЗСКАЗЫ
съ рисунками художника А. И. Лебедева.
Премія къ журналу ‘Осколки’ за 1889 годъ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типо-Литографія Р. Голике, Троицкая улица, No 18
1889.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/l01-1.jpg)
КУЛАКЪ.
КУЛАКЪ.
Кулак, Лейкин Николай Александрович, Год: 1889
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Майскій свтлый, теплый вечеръ. Пахнетъ черемухой, сиренью, развсистыя липы распространяютъ бальзамическій запахъ. Солнце уже сло. Съ рчки потянуло сыростью. Садится роса. Гулко въ воздух. Гд-то слышна псня, кто-то ругается. Звякаютъ жестяныя колокольца лошадей, выпущенныхъ за ркой на подножный кормъ. На террас небольшой старой барской усадьбы пыхтитъ самоваръ. Молоденькая двушка въ срой холстинковой блуз, опоясанной широкимъ чернымъ ремнемъ, разливаетъ чаи. За столомъ сидитъ старикъ въ сромъ короткомъ шлафрок, въ ермолк и съ пнковой трубкой, очень смахивающій на петербургскаго нмца-булочника или на германскаго профессора изъ маленькаго университетскаго городка. Щетинистая блая борода его обрамляетъ нижнюю часть лица, но подъ нижнею губой пробрито и верхняя губа безъ усовъ. Очки въ серебряной оправ закинуты на лобъ. Невдалек отъ старика простой русскій купецъ въ пальто-пиджак, застегнутомъ на вс пуговицы, и безъ признаковъ блья. Купецъ только что выпилъ стаканъ чаю, положилъ стаканъ бокомъ на блюдечко, отодвинулъ отъ себя блюдцо, погладилъ рыжую бороду и, кивнувъ двушк, сказалъ:
— Покорно благодарствуйте. Очень мерси васъ, барышня. Насытился.
— Два-то стакана выпилъ, да ужь и насытился! Пей еще, Афанасій Евлампьичъ, сказалъ старикъ.— Наташа! Нацди ему еще стаканчикъ, обратился онъ къ двушк.
— Не въ моготу-съ… И такъ ужь сегодня, почитай, разъ шесть… У старосты на деревн шкуры купилъ — въ харчевн пилъ, съ писаремъ пилъ, у отца Іоанна на погост пилъ, урядника поить водилъ, дома, да вотъ теперь у васъ… Чай не вредитъ, но ежели оченно много его потреблять, то въ ширину сильно подаваться начнешь, а у меня тлесность ужь и такъ слава теб Господи. Увольте…
— Такъ не наливать? спросила двушка.
— Не извольте безпокоиться. Мы ужь лучше такъ съ вашимъ ддушкой покалякаемъ.
— Ты что на погост-то длалъ? спросилъ старикъ.
— Овса у отца Іоанна шесть кулей купилъ. Овесъ вниманія не стоющій, да такъ ужь, что деньги ему оченно нужны, такъ просилъ. Сыну въ Питеръ въ нитриситетъ посылать хочетъ, чтобы тотъ пріхалъ на побывку.
— Все-то ты скупаешь, всмъ торгуешь.
— Что выгодно, то и скупаю. Наше дло такое… Безъ этого нельзя.
— По чемъ овесъ купилъ?
Купецъ махнулъ рукой.
— Дешево, да что! Такъ ужь, потому что проситъ. Выручи, говоритъ… Сынъ грудью хвораетъ, такъ чтобъ на легкій воздухъ ему, да и повидать его хочется. Отъ своихъ лошадей овесъ продалъ, зерна одного не оставилъ, значитъ ужь нужда. Ну, да Богъ съ нимъ!
— А съ урядникомъ-то что чай пилъ?
— Да все долги черезъ него получаю, Прикрикнетъ — ну, смотришь, кой-что и получишь, а то просто съ долгами бда. Брать берутъ, а какъ отдавать…
— Да вдь весной крестьянину трудно. Откуда же у него деньги?
— Питерскіе шлютъ, которые теперича на заработкахъ вотъ откуда. У кого сынъ въ Питер, у кого дочь. А то деньги отъ своихъ получатъ, да и продятъ, а это ужь не модель.
Произошла легкая пауза.
— Такъ купи лсъ-то у меня, Афанасій Евлампьичъ, началъ старикъ, барабаня пальцами по столу и сдлавъ глубокую затяжку изъ трубки.— Лсъ вдь хорошій.
— Не подъ кадрель, Сергй Николаевичъ. Право слово, не подъ кадрель, отвчалъ купецъ, сдлавъ серьезное лицо.— Я ужь облюбовалъ его, а не подъ кадрель онъ мн за эти деньги. Цну просите неосновательную.
— Три-то тысячи неосновательная цна! Да вдь лсъ этотъ въ полутора верст отъ желзной дороги.
— Только изъ-за того и торгуемся на него, что близъ желзной дороги, а то и вниманія не взяли бы. Кабы тысячу рубликовъ…
— Нтъ, нтъ, нтъ… Что ты! Опомнись! Разв можно такую цну!
— Ну, съ легонькимъ походцемъ… Легонькій походецъ можно прибавить.
— И не думай, и не воображай. Я и двухъ тысячъ не возьму…
— До времени помолчимъ-съ… Лсъ не уйдетъ… А больше дать невозможно.
— Ты къ двумъ тысячамъ прибавляй хорошенько — вотъ тогда, можетъ быть, и сойдемся.
— Помилуйте… нешто это возможно! У меня тоже умственность есть и глаза во лбу.
— Да разв не стоитъ этотъ лсъ трехъ тысячъ?
— Стоитъ-съ, но мы норовимъ подешевле. Я дорого не куплю. Зачмъ баловать? Подождемъ.
— Чего тутъ ждать! Мн деньги нужны.
— А нужны, такъ отдавайте сходне. Деньги тогда и выложимъ передъ вашей милостью.
— А вотъ мы сейчасъ водочки выпьемъ да закусимъ, такъ, можетъ быть, ты добре будешь.
— Ни въ жизнь-съ… Я отъ водки еще пуще… У другихъ съ вина душа мякнетъ, а у меня крпнетъ. Право слово. Я хмельной — кремень и, можно сказать, совсмъ жохъ.
— Да вдь мн деньги-то на воспитаніе внучатъ нужны, а не на блажь, такъ ты пожалй меня.
— Знаемъ-съ… Всякое образованіе мы очень чудесно цнимъ, но сюжетъ не подходитъ. Что вы подлаете!
— Мн вонъ учителя надо выписать, чтобы внука въ гимназію подготовить.
— Дло хорошее-съ… Ученье свтъ, а неученье тьма. Кабы вотъ насъ учили, то мы гораздо отесанне были бы и много ко всему этому самому лучше… А вотъ насъ не учили, мы и… Вы вотъ что… Вы изъ двухъ тысячъ уступайте, а мы къ тысяч прибавлять будемъ, коли ужь деньги такъ оченно нужны — вотъ и сойдемся, сказалъ купецъ.
— Нтъ, нтъ… За такую цну и думать нечего. А ты сообрази и прибавь къ двумъ тысячамъ, убждалъ его старикъ.
— Давно уже соображено, Сергй Николаевичъ… И будемъ говорить такъ: конечно, оно не тово… но кого нужда тронетъ хорошенько, тотъ и за тысячу съ походцемъ отдастъ. Мы подождемъ.
— Такъ ты прижимать меня хочешь? Стыдись!
— Торговое дло. Кабы мы были люди образованные, то, можетъ, и тово, а такъ какъ мы люди необразованные, то подождать самое лучшее дло.
Старикъ пососалъ потухшую трубку и потянулся.
— Вели-ка, Наташа, намъ подать водочки да закусочки, сказалъ онъ двушк.— Очень ужь мн хочется душу-то Афанасія Евлампьича размягчить. Размягчитъ, да и продать ему лсъ. Ты принеси на березовыхъ почкахъ настойку. Она мягчительная.
— Настойки вашей выпью, а размягчить души моей вамъ не удастся, отвчалъ купецъ.— Я съ водки вдвое кремень. Чмъ больше пью, тмъ душа у меня крпче становится. А вотъ я папироску сейчасъ выкурю, такъ, можетъ статься, съ папироски-то соображу что-нибудь насчетъ полутора тысячъ… Кому деньги нужны, тотъ ужь, какъ хотите, обязанъ уступить.
Купецъ улыбнулся и досталъ изъ кармана картузикъ, а изъ него вынулъ папироску и сталъ ее закуривать.