Ксюша, Колос Лука Яковлевич, Год: 1929 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

0x01 graphic

Л. Я. КОЛОС

КСЮША

ПЬЕСА В ЧЕТЫРЕХ ДЕЙСТВИЯХ

ТЕАКИНОПЕЧАТЬ
1929

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Короедов — крестьянин-кулак.

Трошка — его сын.

Ксюша — молодая девушка-крестьянка.

Mитрич — ее отец крестьянин-середняк.

Тимофеевна — мать Ксюши.

Саша Пешков — батрак, комсомолец.

Анка — молодая девушка, работает батрачкой у Короедовых. Парни, девушки, крестьяне-старики, сваты и свахи.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

До открытия занавеса медленные удары церковного колокола. Открывается занавес. Село. Площадь. Церковь. Против церкви школа, сбоку под школьной вывеской вывеска клуба ‘Клуб ячейки ВЛКСМ села Гордеева’. У школы укреплен громкоговоритель. У церковной ограды толпится народ в ожидании прихода попа. За сценой слышится пение. Поют молодые, бойкие голоса.

Не ругала меня мать, не ругала,

Все же с Петькою в отряд не пускала.

Появляется пионерский отряд, за ним идет группа комсомольцев—парни и девушки. Пионеры поют.

Ах, куда ты, карапуз, ах куда ты,

Не ходи ты, карапуз, в октябряты.

А мне дома все сидеть надоело,

Запишусь-ка я в отряд — это дело!

Вожатой (командует). Раз, два, три… Стой!

Отряд останавливается.

Вожатый. Марш в клуб!

Ребята весело расходятся, кто в клуб, кто остается у школы,

1-я крестьянка. Погибели на них нет, окаянных…

2-я крестьянка. И не говори, матушка. Люди в храм божий идут, а тут они, прости господи, поганцы сопливые, с песнями.

Крестьянин (старик). Каки родители, таки и дети. Строгости нету. Эхо-хо! Одно распутство. Бога забыли.

3-я крестьянка. Чего говорить, милые, сладу нет никакого. Такая зараза, что не знай, чего и делать. Я, милые мои, свово Ванюшку на день, почитай, раза три деру. Отчитаешь его, а он, паршивец, опят:, за свое. Как только суббота или воскресенье, так и норовит податься к пионерам. Уж я его и била, и отговаривала, и бабку Маланью приводила — ничего, милые, не действует. И что за напасть такая… Вот в церковь пошла, a его в чулане заперла.

Около клуба группируется молодежь. Появляется Саша Пешков. Он подходит к молодежи.

Саша. Ребята! Сейчас радио будем слушать. Вчера только что наладили (Обращаясь к толпе у церковной ограды.) Граждане! Кто желает послушать, как Москва с нами будет разговаривать, пожалуйста сюда. Ребята, а где же Аксинья Митрюкова? Ее Москва вызывает. С ней будет говорить по радио из Москвы ее дочь. Зовите ее, а я сейчас (уходит в клуб.)

Крестьянин из толпы у церковной ограды. Она здесь. С ночи старуха ждет.

Громкоговоритель. Алло! Алло! Говорит Москва. Говорит Москва! (Проходящие мимо старухи испуганно шарахаются в сторону, торопливо крестятся.) Вызываем к громкоговорителю гражданку села Гордеево Аксинью Ивановну Митрюкову.

Голоса. Аксинья! Тетка Аксинья! Слышишь, тебя вызывают.

Старуха (крестится). Царица небесная, спаси и помилуй. Конец света наступает.

Толпа робко приближается к громкоговорителю. Впереди в сопровождении двух комсомолок идет пожилая крестьянка — Аксинья.

Громкоговоритель. Слушайте! Слушайте! С гражданкой Митрюковой будет говорить ее дочь Настасья. Слушайте.

Пауза. Напряженное внимание.

Громкоговоритель (женский голос). Маменька… не бойся, маменька… это я… Настя.

Аксинья (приближаясь к громкоговорителю). Господи! Настенька! Да где же это ты в трубе-то!

Громкоговоритель. Я, маменька, жива и здорова…

Аксинья. Слава тебе господи (крестится.)

Громкоговоритель. Служу я в прислугах. Жалование получаю 20 рублей, а кромя харчей. В профсоюзе состою и делегаткой меня .выбрали как я грамотная. Слышишь, маменька?

Аксинья (плачет).Слышу, доченька, слышу, милая.

Громкоговоритель. Скоро письмо тебе пошлю и подарок — сатину на юбку…

Аксинья. Спасибо, доченька. Дай бог тебе здоровья

Быстро подходит к громкоговорителю бойкая крестьянка смотрит в трубу.

Крестьянка. Настя! Настенька, милая. Кресну-то свою не забудь. Пришли хоть головной платочек с узорами. А то наш заведующий коперативом как получит чего, так все своим братьям, сватьям да кумовьям и роздает.

Крестьянин (расталкивал толпу). Эй, пустите-ка меня (подходит -к громкоговорителю, отстраняя крестьянку). Настасья Сергеевна, не верь крестной! По злобе она на меня. Вот тебе, как перед бо…

Громкоговоритель (мужской голос — бас, перебивая крестьянина). Алло! Алло!

Толпа от неожиданности шарахается в сторону.

Старуха. Не иначе, как бес потешается. Тьфу, тьфу, тьфу!

Громкоговоритель (мужской голос — мягкий). Ну, Аксинья Ивановна, слыхали, как можно разговаривать по воздуху? Ни бог и ни чорт тут не при чем, а просто ученые люди такую штуку придумали, и называется эта штука — радио.

Аксинья. Слышала, милый, слышала. Спасибо тебе.

Появляется молодой поп. Он быстро идет к церкви. Толпа заколебалась, старики и старухи уходят в церковь, значительная часть крестьян остается.

Громкоговоритель. Граждане, слушайте дальне. Крестьяне и крестьянки! Пора смело и дружно взяться за уничтожение нищеты и невежества — темноты. Советская власть всячески оказывает помощь — бедняков освобождает от налогов, середнякам тоже помогает поднимать свое хозяйство — деньги, машины, семена в долг власть дает. Ну, а про кулаков говорить нечего, кулаки завсегда были лютые враги бедноты, потому-то против кулаков вам, беднякам и середнякам, нужно бороться вместе с советской властью. А как бороться? Против кулаков, против нищеты и темноты нужно бороться и беднякам, и середнякам — всем вместе, а не вразброд. Тогда и дело выйдет. В советы кулаков не пускайте. Хозяйство ведите так, как вам агроном говорит, а не поп с кадилом наворожит. К чорту поповские сказки! Пора за ум взяться. Одному хозяйству не под силу купить трактор или сеялку или прочие машины, ну, так и раздумывать долго нечего — организуйте коллектив и совместно обрабатывайте ноля, совместно очищайте зерно, совместно убирайте хлеб. Да советов почаще спрашивайте у агрономов. Ну, а власть всегда пойдет вам на помощь, да и пользы будет больше. Сами посудите, скажем, к примеру, у вас десять бедняцких хозяйств — все они безлошадные, дадим каждому из них по лошади. Ну, какая, к чорту, работа на одной лошади — ни тебе навозу, ни тебе вспахать как следует. Не работа, а слезы.

Если коллектив дружный да с умом возьмется за дело, тогда ни бог, ни чорт, ни кулак не страшны. Так-то. А, впрочем, в вашем селе такой пример уже есть. Нам сообщили, что ваш односельчанин Александр Пешков, батрак и комсомолец, организовал из бедняков и середняков колхоз. Поздравляем вас, Александр Пешков, и всех членов колхоза и желаем вам успеха.

Не забывайте только одного — живите в тесном союзе с советской властью и наукой.

Советская власть, агроном, книга — вот ваши друзья, которые открывают вам путь к счастливой жизни.

Крестьянка. Это он про нас и про наш колхоз сказывает.

Из церкви выбегает в облачении поп, он взволнован.

Поп (обращаясь к толпе). Православные! Почто господа бога испытываете? Православные, отвечайте! Я — ваш отец духовный, служитель бога или я сторож церковный? Отвечайте!

Громкоговоритель (густым басом). Алло! Алло! Слушайте!

Поп (свирепо взглянув на громкоговоритель). Ну, что же, православные…

Громкоговоритель. Слушайте! Слушайте! Чтобы удержать народ в невежестве и темноте, попы начали выкидывать вот какие штучки. Слушайте! Нам из села Гордеево сообщают, что местный поп Воздвиженский Николаи совместно с церковным старостой, кулаком того же села, Иваном Ивановичем Короедовым решили справлять богослужение под игру духовных песнопений на гармошке. Это для того, чтобы заманивать народ в свою лавочку.

За сценой слышится пение частушки под гармошку.

Шел я верхом, шел я низом —

У Матани дом с карнизом.

На сцене появляются несколько пьяных парней во главе с Трошкой Короедовым.

Трошка (поет, гармонист играет).

Шел я низом камышом,

Видел девок нагишом.

Поп. Православные! Не верьте тому, что вы слыхали по радио. Это клевета на отца духовного. Это гонение на веру. Ни с какими гармонистами я не сговаривался.

Пьяные парни врываются в толпу.

Трошка (бросаясь к громкоговорителю). Ребята! Залазь, срывай эту чортову глотку.

Комсомольцы, крестьяне окружают Трошку, оттесняют его в сторону.

Гармонист (добродушно). Граждане! А ведь батя-то врет. Ей-бо, врет! Каждый вечер а к нему хожу. Он, значит, напевает мне разные там ‘достойны’, ‘херувимские’, а я наигрываю. Правда, батя? Еще Ваську Крюкова велел мне сосватать на это дело. Чтобы, значит, в две гармошки заяривать. Еще жалованье обещал положить. А теперь, вишь, отказывается. Ну, да мне даже наплевать. Эй вы, девки, бабы, пляшите! (Растягивает гармонь.)

Звонарь с колокольни. Батюшка! Батюшка! Трезвонить, аль погодить?

Поп, махнув рукой, уходит.

Гармонист (к звонарю). Трезвонь, Аким! Трезвонь, а я тебе подыграю.

Трезвон колоколов.

Толпа расходится. Сцена некоторое время пуста. Из клуба выходит Саша Пешков с папкой бумаг в руке. Он запирает дверь клуба на замок. Спускается с крыльца Останавливается в задумчивой позе. Осторожно из-за крыльца выглядывает Трошка. Незаметно подкрадывается сзади к Саше. Саша делает несколько шагов. Трошка наносит удар кулаком по голове Саше. Саша падает лицом вниз.

Трошка. Вот, тебе, сволочь! Вот тебе, гадина! (Ударяет ногой, выбрасывает из руки камень и быстро скрывается в проулке.)

Появляется Ксюша. Саша стонет, пытается встать. Ксюша останавливается, затем быстро подбегает к Саше.

Ксюша. Саша, Саша! Что с тобой? (Помогает ему подняться.)

Саша, шатаясь, идет с Ксюшей к крыльцу клуба, садится.

Саша. Ничего, Ксюша. Не бойся. Я не пьян. Меня кто-то ударил.

Ксюша (испуганно). Саша, у тебя из головы течет кровь. Господи! Это он, он, разбойник — Трошка Короедов. Я видела — он сейчас пробежал в проулок.

Саша. Я так и думал, что он. Мой бывший хозяин, а я батрак. Ну, ничего — посмотрим, кто кого. Нас-то ведь сила.

Ксюша. Я боюсь. Кровь… вся рубашка на осине промокла. Я побегу, кликну кого-нибудь.

Появляется Анка.

Анка (весело). Нот так штука — Сашка надрызгался. Ну, и молодец! Хвалю за ухватку.

Ксюша. Анка, дуреха, не видишь, что-ли?

Анка (присматриваясь). Э-з, милый мой. Да кто же это тебя разукрасил. (К Ксюше.) А ты чего раскрылилась? Беги к фершелу. А я его домой отведу. Ну-ка, пойдем.

Ксюша убегает. Анка уводит Сашу. Из церкви выходит церковный староста Короедов. Смотрит с усмешкой вслед уходящим Анке с Сашой.

Короедов. Во-от, спасибо тебе, сынок — постоял за отца-батюшку. Так им, голодранцам, и надо. Не мути народ православный. (Поворачивается к церкви лицом, набожно троекратно крестится и вашем степенно уходит со сцены.)

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Лето. Вечер. Улица. Издалека слышится пение девушек

Не велят Маше за реченьку ходить,

Не велят Маше молодчика любить.

Что молодчика — молоденького,

Не женатого — холостенького.

Появляются Саша и Ксюша. Идут рядом. Саша, обняв Ксюшу за плечи, что-то говорит.

Саша. Давай здесь посидим. (Садятся на бревнах у полуразрушенного амбара. Саша, обращаясь к Ксюше, нежно.) Ну, Ксюшенька, так, что ли?

Ксюша (смущенно). Не… знаю. Смеешься ты, Саша.

Саша (горячо). Смеюсь? Я-то? Да разрази меня… Фу-ты… Ну, что тебе сказать… Люблю я тебя, Ксюша… Вот как люблю (порывисто обнимает Ксюшу, запрокидывает ей голову и целует в губы).

Ксюша (отбиваясь). Ой… Не надо… Отстань… (поправляет сбившийся платок). Как тебе не совестно! А я думала, что ты не такой, как все парни.

Саша (взволнованно). Ксюша, голубушка! Ты не веришь? Думаешь, что все это так — ради баловства?

Ксюша. Все парни так улещивают девок. Все вы одинаковы — только поддайся, а потом ступай, куда знаешь.

Саша (с обидой). Нет, Ксюша, ты зря меня обижаешь. Я не хулиган и подлецом быть не хочу. Я никогда не врал и никого не обманывал. Эх, Ксюша, и зажили бы мы! А, Ксюша? (Наклоняется к девушке.) Ксюша. Не знаю… Как маменька велит… Саша. Ну вот, теперь мать… При чем тут мать? Не ей ведь замуж выходить, а тебе. В клуб тебя мать не пускает, замуж выходить не велит. А я вот люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей женой. А ты не хочешь? Не пойдешь? Ксюша, ну, скажи — пойдешь?

Ксюша (низко опустив голову, говорит с большим волнением). Маменьки боюсь… Строгая она… Каждый день меня попрекает, стращает все коммунией. Нехристи они, говорит, безбожники. Бесовская, говорит, у них вера… с бесами водятся…

Саша. Ха-ха-ха! (Ксюша вздрагивает, отодвигается и испуганно смотрит на Сашу.) Ну, ладно, насчет бесов и прочей чепухи поговорим потом, а сейчас, Ксюша, скажи мне вот что, только по чистой совести: любишь меня или нет?

Ксюша (нерешительно, стыдливо). Лю… люблю…

Саша (радостно). А-а! Любишь! Любишь! Вот тебе за это (порывисто обнимает и целует).

Слышатся голоса, появляются девушки.

Ксюша. Пусти… Пусти, Саша… Девушки идут… (вырывается и бежит).

Девушки (вслед Ксюше). Ксюша! Ксюша!

Ксюша (махая рукой). Сейча-ас! (Убегает.)

Девушки (окружая Сашу). Что, Сашка, сладки губы? А с нами не целуешься,—зазнаешься!

Саша. Пустите, девки, мне итти надо. Пойдемте со мной в клуб.

Девушки. А угощать чем будешь? Не пускайте, не пускайте его. (Берутся за руки, образуют круг. Ноют.)

Ой ты, береза, ты, моя береза,

Раскудрявая моя береза…

Припев.

Суди люди, суди бог, кого я любила,

По морозу босиком к милому ходила.

На березе зреют почки,

По тебе не сплю я ночки.

Припев.

Капуста моя, мелкосеменная,

Я давно с тобой живу, хоть не венчанная.

Смех. Саша, расталкивая девушек, выходит из круга. Появляются парии с гармошкой. Гармонист играет, частушки поет.

Деньги есть — девчонки любят,

Денег нет — губенки дуют.

Парни (к девушкам). Вот они где, милашки! А! Наше вам почтение!

Девушки. С вас угощение.

Трошка (сильно выпивши, к Саше). Эй, ты, Сашка, постой! (догоняет его).

Парни заигрывают с девками.

Саша (останавливаясь, к Трошке). Что тебе?

Трошка А вот чего,— слыхал я, что ты к Ксюше повадился…

Саша. Ну, а тебе что?

Трошка. А то — не больно чтокай. Хоть ты и коммунист, а плевать мне на тебя. Вот что. Да…

Парни. Эй, Трошка, иди сюда, какого лешего пристал?

Трошка (удерживая за рукав Сашу). Не-ет, Сашка, постой… Ты коммунист? Да? Пролетария значит? Ну, и пролетай мимо… Только погоди малость…

Саша (отстраняя Трошку). Пусти, Трошка. Ежели хочешь поговорить, так приходи, когда будешь трезвый. (Уходит.)

Трошка (вслед Саше). Ладно, жди — приду. Сашка-а! Ежели к Ксюше пойдешь — голову дома оставь. Слышишь? (Идет к парнями.) Ребята, пойдем сегодня в клуб окошки бить!

Парни. Лучше самогонку пойдем пить. Вот это правильно!

Трошка хватает девушку за грудь.

Девушка (вырываясь). Сатана! Не лапай, а то по роже смажу!

Парни. Ого! Ну-ка, двинь его, Машка!

Девушка. И двину.

Появляется Ксюша.

Девушки. Ксюша! Иди сюда!

Трошка (шатаясь, идет навстречу Ксюше, поет).

Я свою шельму Матаню

По походочке узнаю.

Здравствуй, кралечка. (Обнимает ее, отводит в сторону, Ксюша сопротивляется)

Парни. Ребята, пошли! Девки, пошли!

Гармонист (играет частушки, поет).

‘Ах, сударка, лебедь-бела,

Мне жениться не велела,

По головке гладила,

По карманам лазила.

Припев.

Э-их! Сударыня, сударыня, сударыня моя,

Ударила, ударила, ударила меня. (Проходят.)

Девушки. Ксюша, пойдем!

Ксюша. Уйди, Трошка!

Трошка (вызывающе). Что так? Ксюша, озолочу я тебя! Слышишь? А не пойдешь всю деревню разнесу. Поняла, какой я есть? Эх, ягодка (питается обнять). Ксюша (вырывается). Уйди, Трошка, не приставай. Сказывала я тебе, что не люб ты мне. Пусти, пусти. Вон Анка твоя идет (убегает).

Трошка. Шалишь, стерва! Не уйдешь от меня!

Анка. Что, неладится?

Трошка (вызывающе). А тебе какое дело?

Анка. Сам знаешь, какое.

Трошка. Ну и ладно, проваливай.

Анка (резко). Нет, постой! (удерживает Трошку за плечо).

Трошка. Ну, чего еще?

Анка (тревожно). Скажи, Трошка, ты взаправду к Ксюше пристаешь?

Трошка. А ежели и взаправду?

Анка (со слезами в голосе). Трошка, побойся бога… Ты лее клялся и божился… (плачет). Трошка…

Трошка. Ну, ладно, чего нюни распустила — еще люди увидят. Ступай домой—скотину убирать пора (хочет итти, Анка удерживает его за руку).

Анка (ласково). Трошка, голубчик, вспомни, какую ты клятву давал… Не хотела ведь я…

Трошка (гневно оттолкнув Анку). Говорят тебе — ступай домой! Ну! Вот, стерва, привязалась (поворачивается и уходит).

Анка (сначала растерянность, озирается, затем бежит за Трошкой, догоняет его в конце сцены, схватывает за плечо)- Стой! Погоди! Чего ты сказал? Стерва? Я стерва? После меня на Ксюшу потянуло? (Трясет его за плечи.) Сам ты стерва! Слышишь?

Появляются несколько девушек (3—4) в красных повязках — комсомолки. Трошка отталкивает Анку и ударяет ее. Анка падает.

Комсомолки (бегут к Анке). Не бей! Не бей! Подлец! Мерзавец!

Трошка поспешно уходит. Анка стонет. Девушки помогают ей встать.

Анка (хватается рукой за грудь). Ой, маменька… Ой… девушки, милые… За что же он меня избил…

Девушки. В суд на подлеца подать надо. Кулак проклятый! Завтра в сельсовет заявим! Ты давно у Короедова служишь?

Анка. Году нет…(хватается рукой за живот). Ой, девушки… (садится, на землю, на лице отражение острой боли)

Девушки (испуганно). Что с тобой? Анка!…

Анка (открывает глаза, смотрит на девушек). Помогите мне, милые… (встает при помощи девушек, тяжело дышит). Не бойтесь… Теперь ничего… Пойдемте…

Одна из девушек. Пойдем ко мне, Анка. У меня ночуешь.

Анка. Спасибо, Дашенька… Нет уж, вы меня до дому, до хозяина доведите… А то заругается…

Издали слышится игра на гармошке, парни поют частушки.

Ах, сударка, лебедь-бела,

Мне жениться не велела…

Голос. ‘Ну-ка, Трошка, грянь в гармошку!’

В это время со сцены сходят девушки и Анка. Вслед им слышится голос: ‘Эй вы, красные платочки! Ого-го!’.
Свист.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Изба. Стол, две скамейки вдоль стен, образа в углу, деревянная кровать, покрытая дерюгой. Ксюша одна. Причесывает волосы, вплетает в косу ленту, затем смотрится в осколок зеркала. Подходит к окну, садится на лавку и глядит в окно.

Ксюша (задумчиво). Господи, сердце-то как колотится, ровно пташка в неволе бьется. А боюсь-то как… ой, как боюсь… душу боюсь загубить… (встает, смотрит на иконы, крестится, молитвенно произносит). Господи! Царица небесная! Заступница усердная, помоги мне…

Раздаются за дверью шаги, дверь открывается, входит Саша.

Ксюша (в замешательстве), Саша… пришел…

Саша. Что, не ждала? Думала, не приду. Ну, здравствуй! (Здоровается, садится на лавку, оглядывая избу.)

Ксюша. Не-ет… я так… наши в церковь ушли.

Саша. В церковь?.. Пусть старики молятся, а мы потолкуем малость. Родители знают?

Ксюша. Что ты, разве мне молено, ты уж сам.

Саша. Сам-то я сам, а вот ты как решила? (Подходит к Ксюше, берет ее за руки.) Ну-ка, взгляни на меня! (Ксюша стыдливо прячет глаза.) Постой, постой, плутовка, дай-ка взгляну на твои васильки (старается заглянуть ей в глаза).

Раздается трезвон колоколов.

Ксюша. Батюшки, обедня отошла! Скоро родители придут (подбегает к окну, смотрит, быстро отходит, говорит с тревогой). Маменька идет… Ой, душа замерла… (стоит растерянная, затем накидывает на голову платок и поспешно идет к выходу).

Саша. Ксюша, ты куда?

Ксюша (торопливо на ходу). Уйду… Страшно мне! (Уходит.)

Тимофеевна (голос слышен за дверью). Что ты, шальная, мечешься — чуть с ног меня не сшибла. Ша-альная, право (входит в избу, набожно крестится).

Саша. Здравствуй, Тимофеевна.

Тимофеевна (неприветливо). Здра-авствуй, милый человек. Здравствуй, Лександр, бог тебя по батюшке знает.

Саша. Васильич, Тимофеевна. Разве не знаешь моего отца — Василья плотника? Он в прошлом году помер, только не здесь — в деревне, а в городе. На постройке был. Зашибло его там бревном, что ли, ну и номер…

Тимофеевнв (набожно). Царство ему небесное.

С это время входит Миртич.

Митрич (к жене). Кому это ты, старуха, царство жалуешь?

Тимофеевна. Знамо, не тебе — козлиной бороде.

Митрич (добродушно). Ах ты, хрен те в нос. (К Саше.) Здравствуй, Лександр Васильич. Садись-ка, гостем будешь, да рассказывай, чего где слышно. Ведь ты у нас первый грамотей. Чего в газетах пишут? Война будет али нет? Ты в городу часто бываешь, поди, слыхал.

Саша. Насчет войны, говоришь… как тебе сказать, война, конечно, дело тяжелое.

Митрич. Чего и говорить… Не дай бог.

Саша. Известно, буржуи они завсегда и повсюду одинаковые. Нашего брата мужика или, скажем, рабочего они всячески притесняют. Боятся, чтобы у них там, за границей, не получилась революция, как у нас. А на нас они тоже напирают—признавать нашу власть не хотят, войска готовят. На наше добро зарятся, ну и точат зубы, чтобы половчее за горло схватить советскую власть.

Митрич. Ишь ты, хрен те внос. Только все это они зря стараются. Буржуйские зубы остры, да гнилые, кость у них хрупкая, а у советской власти мясо жилистое, кость-то широкая и крепкая… вот пускай сунутся… (Спохватившись.) Старуха! Хрен те в нос, что же ты на стол не подаешь? Вот и гость с нами отведает. Садись, Васильич, поближе к столу. Не побрезгуй нашим угощеньем.

Саша. Спасибо, обедайте, а я посижу да поговорю. Дело у меня есть к вам, старики.

Митрич. Дело, говоришь — что ж, давай выкладывай. (К жене.) Ну, старуха, шевелись.

Тимофеевна с ухватом в руках возится у печки.

Саша (волнуясь, откашливается). Дело такое, значит… да… житейское… стало быть… жениться задумал.

Тимофеевна (роняя с ухвата горшок). Тфу, окаянная сила, прости господи.

Митрич. Свадьбы еще нет, а она уж горшки бьет, хрен те в нос.

Тимофеевна (злобно). Ты у меня поговори еще, козлина борода.

Митрич (к Саше). Ты Васильич, не обращай внимания. Она у меня по праздникам завсегда такая. Жениться, говоришь, вздумал? Что же, дело таковское — молодое,— в добрый час.

Саша (больше волнуясь). Я вот и пришел поговорить… (кашляет) на счет Ксюши… Пришлась она мне шибко по сердцу.

Тимофеевна (всплеснув руками). Господи! Царица небесная! Чуяло мое сердце беду. Сны все страшные снились.

Саша. Какая беда, Тимофеевна? Все ведь женятся и замуж выходят. Чем ваша Ксюша хуже других?

Тимофеевна. Мил-человек, ты на себя-то взглянь-ты кто такой есть…

Митрич. Постой, постой, старуха, не тарахти. Тут дало сурьезное, хрен те в нос.

Тимофеевна. Су-урьезное. Знаем мы ихние коммунячие дела. Погибели на них нету.

Митрич (сердито). Погоди ты, старая балалайка. Чего разбренчалась?

Саша. Я вас не неволю. Тут дело полюбовное. Ксюшу я давно люблю, и она меня любит.

Тимофеевна. Лю-юбит… Да это как же так… Ты у нас, у родителей, сперва спроси — мы чего скажем.

Саша. Я и пришел просить вашего согласия.

Тимофеевна. Вот что, мил-человек, не прогневайся на нас, темных да грешных…

Митрич (перебивая). Правильно, правильно, старуха, сказываешь, хрен те в нос. Грехов у нас с тобой, что у козы репьев.

Тимофеевна. А ты слушай, старый хрыч, слушай, что я говорю (К Саше.) Скажу я тебе по чистой совести: пока я жива,— не видать тебе нашей Ксюши. Нехристи вы, коммунисты — в бога не веруете, церковь божию хулите. Не отдам на погибель душу крещеную. Вот и все тут.

Митрич. Да-а, это правильно. Без венца и храма божьего как-то не того… не ладно, хрен те в нос.

Саша. А ежели в церкви с попом, тогда вы согласны?

Тимофеевна. Другая речь — другая и пословица.

Саша (решительно). Выходит, значит, что и толковать нечего. Вот что, старики,— пусть Ксюша теперь сама решает. Воля ее: захочет выйти — выйдет и без вашего благословенья.

Тимофеевна (озлобленно). Во-он оно что… Ах ты, шарамыжник! Да я тебя…

Митрич. Ну-ну, уймись. Куда лезешь!

Тимофеевна. Вот и не уймусь. И не уймусь! Господи! Угодники! Да где это видано — слыхано, чтоб без родительского благословенья да храма божьего свое родное дитя отдать? (К Саше.) Уходи, уходи, мил-человек. Уходи подобру, поздорову, откуда пришел. Не доводи до греха.

Саша. Ладно, Тимофеевна, не сердись, я уйду. А только вы подумайте. Я от Ксюши не отступлюсь. Прощайте!

Митрич (провожая Сашу). Ты уж прости нас. Мы люди, известно, темные еще. Живем, как тараканы — света боимся. Так-то… И рад бы всей душой, да — хрен те в нос — ничего не выходит.

Оба уходят. Выходит Ксюша. Робко и тревожно смотрит на мать.

Тимофеевна (к Ксюше). Ах ты, паскуда! Ты что это вздумала? Нечего сказать — нашла женишка!

Ксюша. Я, маменька, ничего… Ей-бо… он сам…

Тимофеевна. Смотри, Ксюша. Не будет тебе добра от этой коммунии. Накажет господь…

Ксюша. Он, маменька, сказывал, что меня любит…

Тимофеевна. Псу под хвост его любовь. Бога не любит, церковь не любит, а без этого какая любовь? Не дасть бог счастья, и любви не рада будешь. И думать забудь. Сраму одного не оберешься.

Ксюша. Жалко мне его… добрый он, маменька… ласковый. Люблю я его… маменька… (плачет).

Тимофеевна. Не реви, дуреха. Парней много.. (Ласково.) Такого найдем тебе женишка, что век будешь благодарить отца с матерью. А на Сашку плюнь и разотри!

Входит Митрич.

Митрич. Ну, старуха, зятек есть, хрен те в нос.

Тимофеевна. Подавись ты своим зятьком!

Митрич. Ладно уж, не ерепенься. Лександр парень с умом…

Тимофеевна (ударяя себя по бедрам.) Вот где его ум сидит! (Подает миску на стол.) На вот, лопай да молчи.

Митрич (к Ксюше). Ладно, дочка, не тужи. Погуляй еще. Садись, обедай…

Ксюша. Батя, уговорите вы маменьку. Кто меня возьмет? Кому я нужна без приданого? Не препятствуйте моему счастью.

Тимофеевна. По-одумаешь, счастье какое. Тьфу! А на счет приданого не кручинься. Иваныч-то вон чего сказывал…

Митрич (сердито). Ска-азывал… ска-азывал… А ты не болтай зря, хрен те в нос. (Вылезает из-за стола, размашисто крестится. К Ксюше.) А ты ешь кашу, пока горячая. (Уходит из избы.)

Ксюша. Обидно мне, маменька…

Тимофеевна. Ты слушай, что тебе отец с матерью говорят. Не велят, в перечить не смей.

Ксюша. Батя-то ничего не говорит. Л вы, маменька, ровно змея, накинулись.

Тимофеевна (яростно). Во-от как —я змея? Это я — твоя мать? (Схватывает Ксюшу за косу, вытаскивает ее из-за стола)

Ксюша (падая на колени). Ма-аменька! Ма-а-менька…

Тимофеевна (таская Ксюшу за косу). Вот тебе, стерва! Слушайся, повинуйся родителям!

Митрич (входит). Эй, старуха! Брось! (Подбегает к жене, отталкивает ее от Ксюши.) Ну и дела, хрен те в нос.

Ксюша, склонившись у лавки, рыдает, с улицы доносится пение, поют комсомольцы.

Эх, и била меня мать, и ругала —

С комсомольцами гулять не пускала.

Лучше б дома, говорит, ты сидела,

Научилась щи варить, хлебы делать.

Тимофеевна (причитает во время пения). Го-осподи! Вот дитятко народилось не на радость, а на погибель мою… Го-осподи…

Митрич (сердито). Перестаньте голосить! Эх, возьму я, никак, вожжи да как начну сватать старую и молодую… хрен те в нос.

Девичьи голоса. Ксю-ша! Ксю-ша!

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Вечер. Изба. На лавке у окна сидит Ксюша, задумавшись.

На улице поют под гармонику парни:

Не любила и не буду,

Девчоночка.

Без любви жива буду,

Молоденька.

——

Что так жалостно поют,

Девчоночка.

Ксюшу замуж выдают,

Молоденька.

Кричат ‘Ого-го-го!’ Свист. Проходят. Гармоника утихает. Ксюша вздыхает, затем поет, сначала робко, потом полным голосом, с чувством.

Уж вы, мысли, мысли,

Мысли дорогие.

Скажите-ка, мысли,

Про мое несчастье.

Долго ли мне жити

В печали, в напасти?

Победное сердце

Беспрестанно тужит,

Тужит и горюет

О милом дружочке. (Плачет.)

Стук в окно.

Ксюша (испуганно). Ой, кто там?

Входит Саша.

Саша (весело). Ну, Ксюша, гуляем? Скоро, чай, сватья придут?

Ксюша (плачет). Саша, голубчик, боюсь я… Господи, хоть бы скорее кончилось…

Саша (обнимая Ксюшу, ласково). Кончится, милая, кончится. Все оборудовано, как полагается. Пойдем-ка на улицу, посидим у ворот. Знаешь что, Ксюша?

Ксюша. Чего?

Саша. Вот чего, вот чего! (Быстро целует.)

Ксюша (шутливо). Будешь баловать — выйду за Трошку.

Саша. А-а! Вот ты какая! (Старается поймать Ксюшу.)

Ксюша увертывается и убегает. За ней уходит Саша.

Тимофеевна (поет за сценой).

Я вечер, млада,

Во пиру была,

Во беседушке.

(Входит в избу, поет.)

Я не мед пила,

И не пол-пива,

Я пила, млада —

Из полу-ведра.

Уф! Упарилась. (Садится на лавку) Ксю-ша! Доченька! (Подходит к дверям.) Ксюшенька, где ты?

Ксюша (с улицы). Здесь я, маменька. Чего вам?

Тимофеевна. Иди-ка, иди, доченька. (Входит Ксюша.) Садись-ка, милая, садись вот сюда. (Ксюша садится рядом с матерью) Ну, доченька, правду старые люди говорят: не родись богатым, а родись счастливым. Подумай-ка, дитятко мое, счастье-то какое привалило. Иваныч-то, первый человек на всю деревню, почет нам оказывает — сватает тебя за Трошку. И во сне не снилось, и на яву не дума

Л. Я. КОЛОС

КСЮША

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Читайте также: