Кто он?, Найденов Сергей Александрович, Год: 1903 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 24 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Кто онъ?

Пьеса въ 2-хъ дйствіяхъ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Иванъ Потаповичъ Бычковъ, кожевенный заводчикъ.

Степанъ Николаевичъ Коптевъ, его компаньонъ.

Надежда Михайловна, жена Степана.

Максинъ Коптевъ, человкъ безъ положенія.

Маша, сестра братьевъ Коптевыхъ.

Анна Никифоровна, мать ихъ.

Лидія Петровна Барабанова, дочь богатаго коммерсанта.

Агаша, горничная.

Дйствіе происходитъ на кожевенномъ завод, вблизи губернскаго города, на берегу Волги.

Дйствіе первое.

Кожевенный заводъ, на берегу Волги, Бычкова и К. Домъ при завод. Большая, широкая стеклянная терраса, замняющая лтомъ столовую. Передвижныя рамы надвигаются одна на другую и образуютъ широкія отверстія — окна безъ рамъ. Вершины деревьевъ и лтніе, пестрые цвты въ ящикахъ, окаймляющіе террасу съ вншней стороны, видны за стеклами. Деревянная стна дома, къ которой прилегаетъ терраса, съ лвой стороны, въ ней четыре окна и дверь посредин. Справа впереди лстница, обнесенная перилами, ведущая на такую же нижнюю террасу. На террас обденный столъ, кругомъ его лтніе тростниковые стулья. Парусинныя задергивающіяся занавси открыты. Майскій день. Терраса залита горячимъ солнечнымъ свтомъ. Вдали блеститъ и серебрится Волга. Виденъ правый берегъ ея, покрытый лсомъ.

При поднятіи занавса раздается рзкій, тревожный пароходный свистокъ. Это требуютъ съ парохода лодку. Эхо гд-то далеко въ горахъ повторяетъ свистокъ, отзывается чуть слышно еще разъ и замираетъ.

(Маша читаетъ за столомъ книгу и часто вытираетъ платкомъ слезы. Она молоденькая, краснощекая двушка, крайне чувствительная и жалостливая. Вступая въ жизнь, она еще какъ-будто бы робко прислушивается къ ней и передъ всмъ останавливается въ недоумніи,— задумывается).

Голосъ въ рупоръ съ парохода. Лодку! (Посл паузы). Скорй!..

(Изъ дому Степанъ выкатываетъ дтскую колясочку, въ которой лежитъ ребенокъ. Онъ молодой человкъ, лтъ 30-ти. Отъ всей его фигуры ветъ счастьемъ, довольствомъ, жизнерадостностью. Для него все въ жизни ясно и просто, и все должно быть такъ, какъ существуетъ. Лицо добродушное съ здоровымъ цвтомъ кожи. Голова острижена подъ гребенку, усы и борода выхолены. На немъ лтняя красивая пара и лакированныя ботинки).

Степанъ.

Кажется, кто-то къ намъ?

(Маша не отвчаетъ и продолжаетъ читать).

Лодку требовали?

Маша.

Да.

Степанъ (заглянувъ въ колясочку откидывая верхъ).

Проснулся?.. Ухъ, ты!.. Ну, ну… Маша, онъ* потягивается… Агунюшки… поростунюшки… (Гладитъ ребенка). Улыбается, Маша! Посмотри… У, шельмецъ! (Длаетъ ‘козу’). Идетъ коза рогатая маленькихъ дтей бодать, бодать…

(Маша встаетъ, беретъ книгу и хочетъ итти).

Маша.

Мста не найдешь почитать.

Степанъ.

Иди въ мой кабинетъ. Пупенку воздухъ нуженъ. Посмотри, онъ язычокъ высунулъ… (Смется довольнымъ, веселымъ смхомъ).

Маша (любуясь ребенкомъ).

Хорошенькій мой, маленькій… (Цлуетъ его и уходитъ).

Степанъ.

Ну, что? Не спишь? (Длаетъ опять ‘козу’). Идетъ коза рогатая маленькихъ дтей бодать, бодать.. (Прячется за колясочку). Ау! Гд папа? (Осторожно заглядываетъ въ колясочку и потомъ выскакиваетъ). Вотъ гд папа! Вотъ онъ!..

Продлываетъ это нсколько разъ съ большимъ увлеченіемъ. Въ это время съ нижней террасы входитъ Максимъ и останавливается у лстницы. Онъ человкъ, лтъ 28-ми. Борода и усы растутъ въ безпорядк. Онъ не внушаетъ къ себ никакою доврія, и кажется, что этотъ человкъ говоритъ объ одномъ, а думаетъ о другомъ. Какъ-будто бы ко всему равнодушенъ, холоденъ, но на самомъ дл любящій жизнь и жаждущій ея. Полная противоположность брату: — для него въ жизни — все не ясно, все не просто и все должно быть инымъ. Въ рукахъ у него грязная, красная безъ наволочки подушка и старый чемоданъ, перевязанный веревкой. На немъ когда-то дорогой, но теперь истасканный костюмъ съ обившимися концами брюкъ, старое лтнее пальто и выцвтшая желтая шляпа. Степанъ сначала не видитъ Максима и только спустя нкоторое время неожиданно повертывается назадъ и замчаетъ его).

Степанъ.

Максимъ!..

Максимъ.

Я, Степанъ…

(Пауза замшательства: имъ хочется, и что-то мшаетъ по-братски обнять другъ друга. Здороваются холодно, цлуются три раза).

Стеланъ (растерявшись).

Максимъ… Какъ это ты? Я сейчасъ… (Идетъ въ домъ, чтобы сообщить о прізд&#1123, брата). Маша!..

Максимъ.

Постой… Прежде поговоримъ.

Степанъ.

Успемъ еще… Какъ удивятся вс!

Максимъ

Вотъ видишь ли… Я ршилъ тотчасъ же, какъ увижу тебя, сказать, зачмъ я пріхалъ…— Потомъ трудне будетъ… Я выбился изъ силъ… дай мн работу у тебя на завод… Мн необходимъ заработокъ…

Степанъ.

Неужели у тебя не осталось денегъ?!

Максимъ.

Нтъ.

Степанъ.

Вс прожилъ?

Максимъ.

Вс.

Степанъ.

Я говорилъ… Я это зналъ… Видишь, мои слова оправдываются… Какъ же быть-то? Я, право, не знаю… Помнишь, какъ я просилъ тебя не брать послднихъ денегъ, а ты… Ахъ, Максимъ, Максимъ!.. Ты три года ничего не писалъ.

Максимъ.

Все сдлалось такъ, какъ сдлалось. Твои сожалнія не помогутъ… Скажи прямо: могу я достать работу у тебя на завод?

Степанъ.

Понятно… Только это страшно удивляетъ… Надо поговорить объ этомъ съ Бычковымъ. Недаромъ я боялся за тебя… Я зналъ, наврное зналъ, что это такъ будетъ… Какъ это ты?..

Максимъ.

Ты, кажется, очень доволенъ, что твои слова оправдались?

Степанъ.

Мн такъ часто представлялось, что ты прідешь безъ денегъ… больной… Я боялся этого.

Максимъ.

Степанъ, мн нужно наврное знать, буду я здсь лишнимъ или нтъ?

Степанъ.

Что ты говоришь? Какъ это лишній? Ты вдь братъ…

Максимъ.

Ты понимаешь, что я долженъ былъ вынести, чтобы ршиться пріхать сюда въ этомъ положеніи… Это не такъ просто.

Степанъ.

Понятно… Да, ты не видалъ еще… Посмотри, какой карапузъ! Витюркой зовутъ, а мы вс пупенкомъ называемъ. (Беретъ Максима за руку и подводитъ къ колясочк). А? На кого похожъ?

Максимъ.

На тебя.

Степанъ (довольный и польщенный).

Вс говорятъ — на меня.

(Изъ дому выходитъ Анна Никифоровна, дряблая, сморщенная старушка. Увидвъ Максима, она вся затряслась и, не помня себя, плача, стала обнимать и цловать его голову, лицо, плечи).

Анна Никифоровна.

Максимушка… Сыночекъ… Максимушка…

Максимъ (Цлуя мать).

Мамаша…

Анна Никифоровна.

Забылъ, забылъ ты меня… Какъ постарлъ-то…

Максимъ.

Да и вы не помолодли…

Анна Никифоровна.

Дорогой мой… (Снова обнимаетъ и цлуетъ Максима. Максимъ закусываетъ губу, чтобы сдержатъ слезы, и отходитъ отъ матери). Какъ же это ты? Ни словечка, ни словечка… Сколько лтъ не халъ… Максимушка…

Максимъ.

Пріхалъ… Вотъ видите — здсь…

Анна Никифоровна.

Здсь, опять здсь! (Отъ радости не знаетъ, что длать). Самоваръ… Кушать хочешь?.. Гд Маша-то? Степочка, Максимушка здсь…

Степанъ.

Вижу я… (Входитъ Маша и пораженная пріздомъ Максима, останавливается у двери).

Анна Никифоровна.

Маша, Машенька, посмотри-ка кто… (Максимъ подходитъ къ Маш).

Максимъ.

Здравствуй. (Цлуются). Какъ ты выросла… Тебя не узнаешь.

Маша (какъ бы про себя).

И ты совсмъ другой… Я другимъ тебя помню…

Степанъ.

Я пойду Надю разбужу… Она еще спитъ. Вотъ удивится-то. Она никогда тебя еще не видала… Мамаша, какъ бы пупенокъ не заплакалъ… Лучше я его къ нян увезу. (Увозитъ ребенка въ домъ).

Максимъ (обращаясь къ Маш).

Что ты такъ смотришь на меня удивленно?

Маша.

Я ничего…

Максимъ.

Некрасивый братъ у тебя… старый…

Анна Никифоровна (кричитъ на нижнюю террасу, подойдя къ лстниц).

Иванъ Потапычъ! Максимушка пріхалъ. Не слышитъ… (Обращаясь къ Максиму). Сходи къ дяд-то… Онъ вдь овдовлъ… Внизу у насъ живетъ…

Максимъ.

Успю.

Анна Никифоровна.

Пирожковъ надо велть сдлать, самоваръ поставить… Я сейчасъ… (Идетъ въ домъ и останавливается). Чай, у Степочки въ кабинет помстить его, Машенька? Какъ ты думаешь? Степочка ничего не скажетъ.

Маша.

Ему тамъ хорошо будетъ. Я помню, когда ты жилъ тамъ. Отъ меня на крючокъ запирался.

Анна Никифоровна.

Я сейчасъ… (Уходитъ).

Максимъ.

Что ты такъ смотришь?

Маша.

Какой ты… Въ альбом совсмъ, совсмъ другой… одни усы, бороды нтъ…

Максимъ.

Выросла борода.

(Молчаніе. Они не знаютъ, что говоритъ другъ съ другомъ. Маша краснетъ, чувствуетъ себя сконфуженной, даже потъ выступаетъ у нея на лбу. Максимъ смотритъ на Волгу и что-то теплое, грустное пробуждается въ его душ).

Максимъ.

Волга… Все та же… ‘Какой тебя я въ дтств зналъ, такой и нын увидалъ’.

Маша.

Это изъ Некрасова… (Пауза). Я тебя боюсь… Не знаю, что съ тобой говорить… Ты не сердись.

Максимъ.

Чего же ты боишься?

Маша.

Не знаю.

Максимъ.

Бояться нечего… Я такой же человкъ, какъ вс.

Маша.

Я не очень умная, Максимъ… Ты подумаешь, что я дура.

Максимъ.

Вотъ вздоръ! Что же ты, кончила гимназію? Есть у тебя женихъ?

Маша.

Я не кончила… На второй годъ осталась въ шестомъ… и вышла.

Максимъ.

На это наплевать… Не въ этомъ счастье…

Маша.

А въ чемъ?

Максимъ (продолжая смотрть на Волгу).

Что это на томъ берегу? Раньше не было.

Маша.

Мельница. Мыльниковъ выстроилъ.

Максимъ.

Давно?

Маша.

Года два… Большая, электричествомъ освщается.

(Пауза. Максимъ крпко о чемъ-то задумывается и какъ-будто забываетъ про Машу).

Маша.

Максимъ… ты умылся бы… грязный… Костюмъ грязный.

Максимъ.

Другого у меня, Маша, нтъ.

Маша (почти вскрикиваетъ).

Нтъ!.. (Замолкаетъ въ изумленіи и нервно грызетъ кончикъ своей косы. Входитъ Агаша, это преданная, искренно привязанная къ семь Коптевыхъ).

Агаша.

Здравствуйте, Максимъ Николаевичъ, съ пріздомъ! Ручку пожалуйте… (Хочетъ поцловать у него руку. Максимъ не даетъ).

Максимъ.

Здравствуй, Агаша. Какъ живешь?

Агаша.

Ничего… Вы-то какъ?

Максимъ.

Мы тоже ничего…

Агаша.

Хорошо, что пріхали. Мамаша велла блье разобрать, кроватку вамъ приготовить… Гд чемоданъ-то вашъ?

Максимъ.

Чемоданъ-то вонъ у лстницы… Только разбирать-то въ немъ, Агаша, нечего.

Агаша.

Ну, какъ нечего… (Беретъ чемоданъ и подушку). Въ дтской я вамъ приготовлю… (Уходитъ).

Маша (все еще находясь подъ настроеніемъ изумленія).

Максимъ…

Максимъ.

Что?

Маша.

Ты не разсердишься? Можно тебя спросить?

Максимъ.

Спрашивай.

Маша.

Отчего ты такой? Гд ты былъ? Что длалъ?

Максимъ.

Это долго разсказывать.

Маша.

Отъ тебя вс мы ждали писемъ… Ты не писалъ… (Пауза). Я воображала, что ты прідешь къ намъ счастливымъ, гордымъ… знаменитымъ… Думала, научишь меня, какъ жить… Я ничего не знаю… и все мн кажется, какъ-то странно… Я ждала тебя.

Максимъ.

Вотъ это-то и тяжело… Вс вы ждали меня инымъ… А я вотъ пріхалъ сюда кончать жизнь приказчикомъ на завод.

Маша.

Не можетъ быть! Вс говорили, что ты умный и гордый… Я такимъ тебя и представляла. Лидія Петровна тоже говорила, какъ бы теб ни было плохо тамъ… ты не прідешь сюда… не прідешь несчастнымъ…

Максимъ.

Она это говорила?

Маша.

Да. Мы часто разговаривали съ ней о теб. Она все спрашивала меня: пишешь ли ты? Ей женихъ подарилъ лошадь.. Она недавно была здсь, прізжала амазонкой показывать лошадь. Счастлива, какъ ребенокъ… Ухала въ монастырскую рощу. Кажется, еще задетъ сюда,— увидишь ее. Она будетъ рада увидать тебя.

(Пауза. Максимъ всталъ и прошелся по террас. Повидимости, разговоръ съ Машей сильно взволновалъ его).

Максимъ (подумавъ).

Едва-ли… Я чувствую, что я скоро могу ухать отсюда.

Маша (испугавшись).

Что ты? Почему?

Максимъ.

На дл выходитъ такъ, что за простое, обыкновенное дло взяться иногда трудне, чмъ за что-нибудь дурное. Мн казалось все такъ просто,— пріхалъ и сказалъ: дайте работы, я сть хочу, оказывается, что это не то…

Маша.

Ты говоришь что-то нехорошее… Зачмъ такъ… Я думала…

Максимъ.

Что ты думала?

Маша (робко).

Что ты другой, совсмъ другой.

(Входятъ Степанъ и Надежда Михайловна. Она — женщина лтъ 25-ти, практическая, уравношнанная и ко всему равнодушная. Кажется, спитъ и во сн ходитъ, какой-то механически заведенный человкъ, всегда смотритъ въ одну точку, какъ-будто бы кругомъ никого и ничего нтъ, и дйствительно, дальше того, во что оформилась ея жизнь, она ничего не видитъ).

Степанъ (показывая на Максима).

Вотъ онъ… (Обращаясь къ Максиму). Надежда Михайловна, моя жена.

Надежда Михайловна (подавая холодную, деревянную руку).

Очень пріятно… (Пауза замшательства — говорить не о чемъ).

Степанъ.

Да, да… Вотъ онъ какой, Максимъ, Надя.

Надежда Михайловна.

Сядемте. (Садится первая и позвываетъ).

Маша.

Степанъ, можно сказать, чтобы лошадь заложили?.. Я только за Лидіей въ рощу.

Степанъ.

Какъ это, Маша? Пріхалъ братъ, а ты…

Максимъ.

Ничего, пусть детъ.

Маша.

Я не поду. (Уходитъ въ домъ).

Максимъ.

Было бы лучше, Степанъ, если бы меньше придавали значенія моему прізду. Я думаю, не особенно оно радостно.

Степанъ.

Какъ можно! Что ты?

Надежда Михайловна.

Вы на долго къ намъ?

Максимъ.

Пока не знаю.

Надежда Михайловна.

Вы что же теперь?

Максимъ.

Какъ что? Вы хотите сказать, что я изъ себя представляю? Ничто.

Надежда Михайловна.

Разв такъ можно жить? У человка должно быть все опредлено, все ясно.

Степанъ.

Понятно… Я удивляюсь на тебя, Максимъ, какъ ты такъ можешь жить?.. Я дня не прожилъ бы.

Надежда Михайловна.

Вы что умете длать? Знаете вы что-нибудь? Степанъ говоритъ, что вы хотите къ намъ поступить… Но, вдь, каждому длу надо учиться.

Максимъ.

Какъ будто бы каждому?

Степанъ.

Понятно, Максимъ… Какъ же иначе? Вонъ дядя съ мальчиковъ началъ заниматься нашимъ дломъ, и отъ этого все хорошо.

Надежда Михайловна.

Я, понятно, не знаю, что Степанъ можетъ вамъ предложить, но мн кажется, трудно начинать въ ваши годы съ чего бы ни было… (Максимъ недружелюбно взглядываетъ на нее. Степанъ замчаетъ, что этотъ разговоръ тяжелъ и непріятенъ брату, и говоритъ).

Степанъ.

Надя жалетъ тебя, Максимъ. Ей, какъ и мн, хочется что-нибудь теб сдлать…

Максимъ.

Иногда жалость бываетъ слишкомъ, тягостна и лучше, если бы не жалли… Мн хотлось бы, Степанъ, умыться и немного почиститься.

Степанъ.

Ну, что же, иди… Теб тамъ все приготовили. (Максимъ уходитъ).

Надежда Михайловна.

Какой-то онъ дикій… бдно одтъ.

Степанъ.

Да… да… Ты замтила какія брюки? Внизу лохмотья.

Надежда Михайловна.

Онъ не пьетъ ли?

Степанъ.

Не знаю… Я ничего про него не знаю,— онъ такой скрытный. Три года не писалъ…. Знаешь, когда меня спрашиваютъ, что вашъ братъ длаетъ?— мн стыдно длается.

Надежда Михайловна.

Да откуда онъ теперь?

Степанъ.

Не знаю… Боюсь спрашивать. Я его немножко боюсь. (Входитъ Анна Никифоровна съ заплаканными глазами. Въ рукахъ у нея чемоданъ Максима).

Анна Никифоровна.

Степочка, посмотри-ка,— блья-то у него совсмъ нтъ… Одна то рвань. (Раскрываетъ на стул чемоданъ).

Степанъ.

Ну?.. (Разсматривая блье). И въ самомъ дл, чернота, чернота-то какая!

Анна Никифоровна.

Посмотри-ка… (Вынимаетъ какую-то, дырявую рубашку и, разсматривая ее, плачетъ). И гд былъ? Что длалъ? (Агаша приготовляетъ столъ для чая: приноситъ самоваръ, посуду, пирожки и т. п.).

Анна Никифоровна.

И на немъ, чай, такая же грязнота… Далъ бы ему, Степочка, пока… Я починить да вымыть заставлю.

Надежда Михайловна.

Я сейчасъ достану изъ твоего холостого блья. Терпть его не могу.

Анна Никифоровна.

Поскорй, пока онъ умывается… Агаша, возьми чемоданъ-то. (Агаша уноситъ чемоданъ. Надежда Михайловна и Анна Никифоровна пошли-было въ домъ, но остановились при вход Бычкова, который входитъ съ нижней террасы по лстниц. Онъ, низенькій, крпкаго тлосложенія человкъ, лтъ 45-ти. У него двойной подбородокъ, толстая, короткая шея,— куски мяса висятъ на воротничк сорочки, борода и усы рдкіе, мочалистые. Самодовольный, упитанный. Щеголевато одвается. Куритъ постоянно, иметъ привычку выпускать колечками дымъ и снова ловить его ртомъ, напоминая въ это время лающую собаку).

Бычковъ.

Правда, что пріхалъ Максимъ?

Степанъ.

Да.

Анна Никифоровна.

Правда, Иванъ Потапычъ.

Бычковъ.

Что онъ? Зачмъ пріхалъ?

Степанъ.

Я еще съ нимъ не говорилъ, какъ слдуетъ, не разспрашивалъ… Да, вдь, онъ ничего не скажетъ.

Анна Никифоровна.

Измучился онъ… Видно, надоло ему парусничать. Блья-то у него нтъ ничего, Иванъ Потапычъ… Ужъ такой несчастный! Пойдемъ, Наденька, поищемъ у Степочки…

Надежда Михайловна.

Вотъ начнется это… то одно, то другое…

Анна Никифоровна.

Ну, ничего, Наденька…

(Уходятъ),

Степанъ.

Представьте, дядя, у него не осталось ни копейки денегъ!

Бычковъ.

Ну!.. Впрочемъ, я въ этомъ былъ увренъ. Что же онъ намренъ длать?

Степанъ.

Да говоритъ… Мн даже и стыдно говорить… Предполагаетъ заниматься у насъ на завод.

Бычковъ (подумавъ).

Это неудобно… Принимая во вниманіе его прошлое, это прямо неудобно. Ты сказалъ ему?

Степанъ.

Нтъ, я ничего не говорилъ, но я думалъ, что это тоже неудобно.

Бычковъ.

Понятно.

Степанъ.

Что же съ нимъ длать-то? Это ужасно, я ума не приложу.

Бычковъ.

Надо подумать… Можетъ быть, ему лучше на какое-нибудь частное мсто поступить? Но я ршительно отказываюсь хлопотать за него. Спросятъ: а чмъ раньше занимался вашъ племянникъ? Ничмъ, журавлей въ неб ловилъ. Некрасивое положеніе… Потомъ…

Степанъ.

Я понимаю это, дядя.

Бычковъ.

Я не врю ему. Онъ ничего не можетъ длать, кром, какъ разглагольствовать о томъ, до чего ему никакого дла нтъ.

Степанъ.

Теперь онъ все молчитъ, кажется, все выбросилъ изъ головы.

Бычковъ.

Уходили сивку крутыя горки… (Входятъ Анна Никифоровна и Надежда Михайловна.)

Анна Никифоровна.

Не хочетъ перемнять блье-то, не беретъ. Господи, несчастный-то какой онъ! Иванъ Потапычъ, что съ нимъ длать-то?

Бычковъ.

Я не знаю… Вотъ не было печали…

(Садятся пить чай. Надежда Михайловна записываетъ расходъ въ маленькой книжк, которую она вынула изъ кармана).

Степанъ (обращаясь къ Анн Никифоровн).

Что онъ тамъ длаетъ?

Анна Никифоровна.

Сидитъ на окн, въ садъ смотритъ. Сказалъ, что придетъ сейчасъ чай пить.

Бычковъ.

Пойду къ нему… (Идетъ и останавливается). Даже видть тяжело. (Садится).

Анна Никифоровна (разливая чай).

Чай и креста-то на немъ нтъ.. (Пауза).

Надежда Михайловна.

Степа, ты вчера сколько извозчику отдалъ, пятиалтынный или двугривенный?

Степанъ.

Пятиалтынный. (Надежда Михайловна записываетъ).

Бычковъ.

Сколько въ ныншній мсяцъ прожили?

Надежда Михайловна.

Только триста.

Бычковъ.

Важно! Вотъ это дло… Сто рублей на приходъ въ сапожкахъ идутъ.

Надежда Михайловна.

Да ужъ я стараюсь,— все до копеечки пишу.

Бычковъ.

Важно.

Степанъ.

Дядя, а если сказать Константину Константиновичу, не возьметъ ли онъ его въ казначейство?

Бычковъ.

Я говорить не буду… Неловко, мн стыдно… Его, я увренъ, нигд не возьмутъ. Что посешь, то и пожнешь.

Степанъ.

Но, дядя, какъ же такъ, надо же какъ-нибудь его устроить… Не чужой вдь онъ… У насъ на завод что-ли?

(Входитъ Максимъ и останавливается двери. Его никто не видитъ).

Бычковъ.

Да что длать ему у насъ? Отказывать что-ли людямъ изъ-за него? Это можно, только ничего изъ этого не будетъ толку: черезъ полгода онъ броситъ все и удеретъ опять журавлей въ неб ловить. Да какъ отказывать? Кому? Петровъ двадцать лтъ служитъ, Герасимовъ пятнадцать…

Максимъ.

Не безпокойся, дядя…

(Общее смущеніе. Бычковъ всталъ и не знаетъ, что ему длать: подойти ли къ Максиму или ждать, пока онъ подойдетъ).

Бычковъ.

Я здсь говорю… Здравствуй… Съ пріздомъ…

(Подходитъ къ Максиму, и они холодно цлуются одинъ разъ, хотли было поцловаться еще разъ, но это не вышло: они отвернулись другъ отъ друга и разошлись. Пауза).

Анна Никифоровна.

Садись, Максимушка… Кушай пирожки. (Максимъ садится. Пауза)

Бычковъ.

Ну, какъ ты? Что?

Максимъ.

Ничего… (стъ пирожки и пьетъ чай).

Бычковъ.

Это ты хорошо сдлалъ, что пріхалъ сюда.

Степанъ.

Понятно. (Пауза).

Бычковъ.

Разскажи что-нибудь… Ты такъ много видлъ, говорятъ, за границей былъ…

Максимъ.

Видлъ много, очень много, можно было бы и меньше.

Анна Никифоровна (подвигая къ Максиму тарелку съ пирожками).

Ты съ мясомъ-то, Максимушка… Кругленькіе-то съ мясомъ, а такіе-то съ капустой… Ты тхъ и другихъ…

Бычковъ.

Гд же ты былъ за границей? Что длалъ?

Максимъ.

Эти вопросы: что длалъ? что длалъ?— всюду преслдуютъ меня, какъ фуріи.

Бычковъ.

Интересно знать.

Максимъ.

Интересно? Любопытно? Любопытно… интересно… (Пауза)

Бычковъ.

Ты на какомъ пароход пріхалъ?

Максимъ.

Купеческомъ.

Степанъ.

А какъ названіе?

Максимъ.

Батракъ.

(Пауза).

Бычковъ.

Да… (Пауза). Ну, ничего, Максимъ… Жизнь еще впереди… Глупо жилъ до сихъ поръ, да что длать-то? Съ кмъ чего не бываетъ…

Степанъ.

Вонъ Анисимовъ сынъ до чего доходилъ, прямо по кабакамъ ходилъ, а теперь какой сталъ!.. Деньги наживаетъ, женился, въ дум гласный.

Анна Никифоровна.

Женить его надо.

Бычковъ.

Не мшаетъ. У тебя въ жизни баланса не хватаетъ.

Надежда Михайловна.

Прежде надо зарабатывать… каждый человкъ долженъ зарабатывать.

Максимъ.

И ходить ногами.

Надежда Михайловна.

Не головой же? Вотъ вы ходили внизъ головой, какъ люди не ходятъ, что же вышло?

Максимъ.

Дурно вышло.

Надежда Михайловна.

Сами сознаетесь.

Максимъ.

Еще бы не сознаться! Совсмъ пропалъ… Ни къ чорту, какъ говорится… (Улыбается).

Бычковъ.

Кто же теб это говоритъ? Ты человкъ способный… (Максимъ встаетъ).

Максимъ.

Пойду въ садъ.

Анна Никифоровна.

Что же такъ мало покушалъ? Успешь садъ-то посмотрть…

Максимъ.

Не хочется, (Сходитъ съ лстницы).

Степанъ.

Кажется, онъ обидлся?

Бычковъ.

На что? Разв я неправду говорилъ?

Степанъ.

Такъ-то такъ, но…

Анна Никифоровна.

Вы ужъ его не очень, пожалйте…

Бычковъ.

Я всей душой готовъ, но чего сдлать-то не знаю… Вотъ обуза-то! Обидно за него: тридцатилтній мужикъ и чуть ли не въ опоркахъ…

Степанъ.

И какъ ему хочется…

Надежда Михайловна.

А по-моему, изъ него ничего не можетъ выйти.— Разъ деньги свои прожилъ, такъ ужъ тутъ чего говорить…

Анна Никифоровна.

Да что же ему, Наденька, умирать теперь, значитъ, надо?

Надежда Михайловна.

Я этого не говорю.

Бычковъ (посмотрвъ часы).

Мн въ городъ пора. (Обращаясь къ Степану). Ты не подешь?

Степанъ.

Я и не знаю какъ… Надо бы кое-что пупенку купить… Какъ бы Максимъ не обидлся?

Надежда Михайловна.

Не сидть же изъ-за него все дома.

Степанъ (прислушиваясь).

Постой!… кажется, пупенокъ плачетъ? (Вс прислушиваются).

Надежда Михайловна.

Нтъ, это теб показалось.

Степанъ (идя въ домъ).

Лучше посмотрть… (Обращая къ Бычкову). Я поду съ вами…

Бычковъ.

Хорошо. Поврь мн, если меньше на него обращать вниманія, онъ себя лучше будетъ чувствовать.

Надежда Михайловна.

Разумется… Кажется, и въ самомъ дл плачетъ… (Уходитъ за Степаномъ въ домъ).

Анна Никифоровна.

Что-то онъ будетъ длать?

Бычковъ.

Поживетъ, да удетъ… Можно денегъ дать на дорогу. У этихъ людей какой-то зудъ,— они долго на одномъ мст не могутъ сидть.

Анна Никифоровна.

Да какой же онъ? Такой, какъ вс.

Бычковъ.

Вотъ то-то и есть, что не такой.

Анна Никифоровна.

Ничего кажется… Женить бы его.

Бычковъ.

Да какая пойдетъ? Что вы сметесь, что-ли? Скажите Степану, чтобъ поскоре онъ тамъ… (Уходитъ съ лстницы. Изъ дому выходитъ Агаша).

Агаша.

Убирать, что-ли?

Анна Никифоровна.

Нтъ, погоди, можетъ-быть, Максимушка еще постъ. Покричать его… (Кричитъ въ садъ) Максимушка! А?.. Максимушка! Голосу-то у меня нтъ, покричи ты.

Агаша (громко и звонко).

Максимъ Николаевичъ! (Изъ дому выбгаетъ Степанъ въ шляп и съ тросточкой въ рукахъ).

Степанъ.

Что ты, съ ума сошла? Пупенокъ спитъ… Разбудишь… Дура! (Сходитъ съ л&#1123,стницы).

Анна Никифоровна.

Безъ нихъ онъ лучше постъ… Чай, скоро самъ придетъ, или лучше ступай поищи его въ саду.

Агаша.

А они откуда сейчасъ пріхали?

Анна Никифоровна.

Будетъ говорить-то… Ступай поищи.

Агаша.

А правду говорятъ, что онъ вс деньги прожилъ?

Анна Никифоровна.

Будетъ! Люди болтаютъ и ты тоже… Не смй у меня. Ступай. (Агаша уходитъ въ садъ. Анна Никифоровна, оставшись одна, начинаетъ мыть посуду. Сердце ея переполнено горемъ, руки трясутся. Неожиданно выпадаетъ изъ рукъ чашка и разбивается, она какъ-будто бы не замчаетъ этого, наклоняется на столъ и тихо рыдаетъ. Пауза. Изъ дому доносится голосъ Лидіи: ‘Гд онъ? Покажите мн его!’ Черезъ нсколько времени входятъ Лидія и Маша. Лидія — красивая блондинка, лтъ 22-хъ. Напоминаетъ актрису: слдитъ за своими движеніями, словами, и, кажется, постоянно смотрится въ зеркало и любуется собой. Такъ и говоритъ ея фигура: вотъ какая я. На ней костюмъ амазонки).

Маша.

А гд Максимъ?

Анна Никифоровна.

Въ саду… Сейчасъ придетъ, Агаша за нимъ пошла.

Лидія.

Здравствуйте, Анна Никифоровна! Славная, хорошая. (Цлуетъ ее). Милая. (Еще разъ цлуетъ). Я такъ васъ люблю…

Анна Никифоровна.

Максимушка къ намъ пріхалъ.

Лидія.

И его буду цловать, какъ васъ… Онъ тоже хорошій… Мн всхъ хочется цловать… Я счастлива… Душечка, Анна Никифоровна, вдь скоро моя свадьба… (Цлуетъ ее). Посмотрите, какую мн лошадь женихъ подарилъ… Я теперь каждый день буду кататься и къ вамъ зазжать… (Обращаясь къ Маш). Что, Надя встала?

Маша.

Да.

Лидія.

Мн необходимо съ ней посовтоваться… Она такая умная… Какъ чудно, Маша, въ монастырской рощ.

Анна Никифоровна.

Тамъ хорошо… А у насъ Максимушка-то не очень… Пріхалъ не то больной, не то… Богъ знаетъ, что съ нимъ.

Лидія.

Гд же онъ? (Кричитъ въ садъ). Максимъ Николаевичъ! Гд вы тамъ?

Анна Никифоровна.

Викторочка у насъ спитъ… (Входитъ Агаша).

Агаша.

На берегъ ходила… Сейчасъ идутъ… Здравствуйте, Лидія Петровна.

Лидія.

Здравствуй, Агаша.

(Агаша уходитъ въ домъ).

Анна Никифоровна.

Вы съ нимъ поговорите… Спросите его, что ему нужно, чего онъ хочетъ? Намъ-то онъ ничего не говоритъ… Кажется, идетъ…

(Входитъ Максимъ и какъ бы ошеломляется, увидвъ Лидію. Небольшая пауза. У Лидіи сразу пропадаетъ жизнерадостное настроеніе, и ей длается почему-то и стыдно, и неловко).

Максимъ (подавая руку Лидіи).

Вотъ вы какая стали… Не узнаешь.

Лидія.

Васъ тоже не узнаешь… Зачмъ вы такую безобразную бороду отпустили? Раньше было лучше.

(Оба чувствуютъ, что между ними нтъ и не можетъ бытъ прежнихъ отношеній),

Максимъ.

Н-да…

Лидія.

Что да?

Максимъ.

Это не то…

Лидія.

А вы что бы хотли? Стриженные волосы, очки на носу?

Максимъ.

Это слишкомъ… Отъ васъ страшно пахнетъ духами.

Лидія.

А вы хотли бы, чтобы пахнуло коровникомъ? Полноте, Максимъ, я все та же… Мн нужно о многомъ, о многомъ съ вами поговорить… Я ждала васъ… Пойдемте въ садъ. Анна Никифоровна, я утащу сына отъ васъ… Вы успете еще налюбоваться… Ну, давайте руку!

Максимъ.

Нтъ, ужъ лучше безъ руки, я боюсь дотронуться до васъ, до такой роскошной, пышной.

Лидія.

Ну, идемте, мрачный человкъ… (Сходятъ съ лстницы въ садъ).

Анна Никифоровна.

Лучше бы не прізжала. Зачмъ она.

Маша.

Къ Над… Она ужъ во второй разъ сегодня здсь… Надя спала.

Анна Никифоровна (смотря въ садъ на удаляющихся Максима и Лидію),

И чего смется? Разв можно съ нимъ смяться? У него душа плачетъ.

(Пауза. Маша тоже подошла къ Анн Никифоровн и смотритъ въ садъ).

Маша.

Мамаша, кто онъ?

Анна Никифоровна.

Кто?

Маша.

Максимъ.

Анна Никифоровна.

Кушай, вонъ, пирожки.

ЗАНАВСЪ.

Дйствіе второе.

Та хе терраса. Лунная ночь. На стол горятъ садовые подсвчники. въ дом играетъ и поетъ Лидія. Агаша убираетъ со стола посл ужина. Маша сидятъ на перилахъ лстницы и гадаетъ на пальцахъ.

Агаша.

О чемъ вы это, барышня, гадаете?

Маша.

Сказать или не сказать? (Про гадать). Сказать.

Агаша.

А давеча, Манечка, какъ они записку-то давали, рубль дали мн.

Маша.

А ты что сказала, когда онъ далъ записку?

Агаша.

Да вдь я вамъ говорила.

Маша.

Скажи еще разъ!

Агаша.

Сказала, что вы не будете нынче у Карповыхъ, — къ вамъ братъ пріхалъ.

Маша.

А онъ?

Агаша.

Они ничего.

Маша (огорченная).

Ничего…

Агаша.

Нтъ такъ, какъ-будто бы печальные сдлались. Поклонъ, говорятъ, ей передай.

Маша.

А ты что же не передала? Свинушка.

Агаша.

Забыла. (Пауза.) А они, Манечка, когда кончатъ курсъ, кто же такіе будутъ?

Маша.

Докторъ. Ему два года осталось учиться.

Агаша.

Я къ вамъ въ няньки пойду.

Маша (смясь).

А я не возьму.

Агаша.

Возьмете. (Беретъ скатерть и оставшуюся посуду и уходитъ въ домъ. Маша подходитъ къ открытой рам, срываетъ съ дерева листъ, жуетъ его и прислушивается къ тишин сада. Входитъ Анна Никифоровна).

Анна Никифоровна.

Машенька, я тебя ищу. Хоть ты ей сказала бы… Наденька обижается…Обдала, ужинала и все сидитъ, поетъ… Викторочка вдь спитъ.

Маша.

Какъ же я скажу, мамаша, неловко. Да Максимъ обидится.

Анна Никифоровна.

Ну, что ему обижаться-то? Вижу, что смется она надъ нимъ… Не пара они,— о чемъ тутъ толковать-то имъ?

Маша.

Вы не знаете, есть имъ о чемъ говоритъ или нтъ?

Анна Никифоровна.

Ужъ какъ не знать! Сама-то что не спишь?

Маша.

Не хочу.

Анна Никифоровна.

Замужъ теб надо.

(Выходятъ изъ дому Степанъ и Бычковъ).

Степанъ.

Такъ, значитъ, дядя, я могу сказать ему…

Бычковъ.

Погоди до завтра, еще подумаемъ. Другого дла я ему не могу поручить.

Степанъ.

Боюсь, чтобъ не обидлся… Человкъ въ университет былъ и вдругъ пріемщикъ!..

Бычковъ.

Поврь, что онъ и этого не сдлаетъ, какъ слдуетъ. Каждое дло требуетъ навыка… А самое лучшее — пожилъ бы здсь мсяцъ, два, ну цлое лто и ухалъ бы куда-нибудь. Зачмъ непремнно служить здсь? Не понимаю. Можно было бы дать немного денегъ.

Анна Никифоровна.

Да что вы, Иванъ Потапычъ, куда ему дться? Гд же, какъ не дома, ему жить?

Бычковъ.

Я увренъ, что долго онъ здсь не усидитъ самъ… Вотъ мы заботимся о немъ, толкуемъ, а онъ изволитъ слушать пніе.

Степанъ.

Удивляюсь его беззаботности!..

(Маша сходитъ съ лстницы).

Анна Никифоровна.

Машенька, куда ты?

Маша.

Въ садъ.

Анна Никифоровна.

Иди спи! На ночь глядя, гулять вздумала.

Маша.

Я только до пруда пройду. (Уходитъ).

Бычковъ.

А лучше, пока ничего не говори, Степанъ. Посмотримъ, что будетъ. И въ самомъ дл, пускай самъ начнетъ говорить, ему вдь надо работы, а не намъ. Я думаю, языкъ у него есть, не отвалится сказать.

Анна Никифоровна.

Я поговорю ему, чтобъ онъ васъ, какъ слдуетъ, попросилъ, поучтиве…

Бычковъ.

Ну, это тамъ, какъ хотите… Вообще, я чувствую, что съ этой исторіей придется долго возиться. Не одно, такъ другое… Не было печали… Спокойной ночи,

(Уходитъ на нижнюю террасу).

Степанъ.

Ахъ, какъ это непріятно. Въ кабинет Надя хотла сдлать дтскую пупенку,— теперь нельзя.

Анна Никифоровна.

Что же? Максимушка можетъ перейти во флигель, пустой стоитъ…

Степанъ.

Не всегда же онъ будетъ пустой… (Входитъ Надежда Михайловна).

Надежда Михайловна (обращаясь къ Степану).

Это нельзя… Ступай, скажи ей, чтобы она прекратила свое завываніе…

Степанъ.

Надя, неловко…

Надежда Михайловна.

Очень ловко! Съ людьми, которые не понимаютъ приличія, иначе нельзя… Ступай!

Степанъ.

Я право…

Надежда Михайловна.

Иди! (Дергаетъ его за рукавъ. Степанъ уходитъ въ домъ, за нимъ Надежда Михайловна и Анна Никифоровна. Сцена нкоторое время пуста. Входятъ Максимъ и Лидія).

Лидія.

Кажется, мн пора бы домой… Меня выпроваживаютъ… Я вообще замчаю, что я скоро надодаю людямъ. Это нехорошо. Папа говоритъ, что я терпима въ маленькой доз. Но мн все-таки не хочется хать… Мы съ вами еще посидимъ на террас… Здсь, вроятно, можно,— пупенокъ не услышитъ. (Садится и смотритъ въ садъ. Пауза). Говорите что-нибудь.

Максимъ.

Что говорить? Все ясно безъ словъ… Мы друзья…

Лидія.

Друзья.

Максимъ.

Это жалко… Я думалъ…

Лидія.

Постойте… Что это? Коростель кричитъ? (Прислушивается). Какой глупый,— и что кричитъ?.. Говорите. (Максимъ ходитъ по террас. Пауза). Все было бы иначе, если бы вы были посмирне, не парусничали, какъ говоритъ Анна Никифоровна. Счастье ближе… Еще грибодовская Софья сказала: ‘зачмъ ума искать и здить такъ далеко?’

Максимъ (отвчая на свои мысли).

Это невозможно…

Лидія.

Что?

Максимъ.

Я представляю васъ женой конторщика, приказчика и… Дикая картина…

Лидія.

Я даже не представляю себя въ этой роли…

Максимъ.

Не представляете… Послушайте, Лидія, можно мн говорить прямо, просто, искренно… Я долго молчалъ, мн кажется, что я промолчалъ всю жизнь…

Лидія.

Говорите… Интересно…

Максимъ (подумавъ).

Куда ни шло! Попытаю въ послдній разъ свое счастье… Не скрою отъ васъ, это желаніе говорить связано съ надеждой: не окажетесь ли вы для меня той соломенной, за которую я, какъ утопающій, могъ бы схватиться.

Лидія.

Я начинаю бояться.

Максимъ.

Мн тяжело жить… Я несчастенъ… Но это еще не значитъ, что я погибъ совершенно. Я еще здоровъ, молодъ, не утратилъ желанія жить, быть дятельнымъ, энергичнымъ, а главное — не утратилъ вру въ жизнь вообще. Но вотъ въ чемъ мое несчастье: мое прошлое лежитъ на моей спин тяжелымъ камнемъ и давить меня еще здороваго, крпкаго, полнаго жизни… Я прилагалъ и прилагаю всевозможныя старанія сбросить этотъ камень, но онъ такъ тяжелъ, что у меня не хватаетъ силы сдлать это безъ посторонней помощи… Вотъ за ней-то я къ вамъ а обращаюсь.

Лидія.

О, мой другъ, всегда, всей душой.

Максимъ.

Я не стану говорить о всемъ пережитомъ въ послдніе годы и скажу только, что эти годы были безплоднымъ временемъ. Какъ это случилось,— разбирать долго, да сколько бы я не копошился въ своемъ прошломъ, — настоящее остается настоящимъ. Чувствуя, какъ тонка моя ниточка, на которой я вишу, я жадно ищу средствъ и возможности сплести ее съ другой, крпкой нитью, бросаюсь въ практическія дла, подаю заявленія въ разныя правленія о принятіи меня на службу, но изъ всего этого ровно ничего не выходитъ. Я скитаюсь по Россіи въ самомъ удрученномъ настроеніи, не зная, гд остановиться, гд преклонить свою голову… Живу… Если бы вы знали, какъ я живу!..

Лидія.

Это ужасно.

Максимъ.

Мн невыносимо скучно житьи страстно хочется жить, хочется свободно наслаждаться благами жизни, искусствомъ, природой, общественной дятельностью, и, наконецъ, спокойнымъ созерцаніемъ всей жизни, во всей ея сложной совокупности. Да, я не скрываю, мн хочется всего этого, только въ такой жизни я вижу смыслъ. Между тмъ, что мн предстоитъ? Неинтересное, пошлое существованіе человка, жизнь котораго сведена на добываніе себ пропитанія. Вдь это все равно, что не жить, не чувствовать, что живешь.

Лидія (тронутая словами ).

Но что же я могу сдлать? Что, дорогой, скажите?

Максимъ.

Спасите меня… Вы богаты. Будьте моей женой.

Лидія (растерявшись).

Что?!

Максимъ.

Ради Бога не подумайте, что я аферистъ! Для афериста женитьба на богатой — выгодное предпріятіе, для меня — спасеніе во мн человка, всего лучшаго, что живетъ въ моей душ и безъ чего я не понимаю жизни и не могу жить… (Лидія хочетъ что-то сказать, но не можетъ и продолжаетъ совершенно растерявшись слушать его). Аферистъ еще на школьной скамь мечтаетъ о выгодной карьер, о деньгахъ, я же никогда не мечталъ о нихъ, и лучшимъ доказательствомъ правды моихъ словъ служитъ вся моя жизнь и настоящій итогъ ея. Я любилъ книги, годами зачитывался ими и по вычитаннымъ теоріямъ ломалъ свою жизнь… Я никогда и ничего не любилъ и не длалъ дурного и только за то, что я не имлъ времени въ порывахъ увлеченія спеціализироваться, втиснуть свою жизнь въ извстныя рамки,— я нахожусь въ ужасномъ положеніи человка безъ опредленныхъ занятій, отъ котораго вс отвертываются,— почти презираютъ… Спасите меня.

Лидія.

Я не знаю, что вамъ сказать…. Зачмъ вы это сказали мн? Вдь вы знали,— я вамъ говорила,— что я выхожу замужъ..

Максимъ.

Утопающій хватается за соломенку…

Лидія.

Зачмъ вы ухали? Зачмъ не писали? Теперь поздно… сами виноваты.

Максимъ.

Лидія, я говорилъ съ женщиной такъ искренно и просто въ первый разъ въ жизни,— игривыя, банальныя фразы здсь не у мста.

Лидія.

Я не знаю, поврьте мн, я не знаю, что вамъ сказать… Мн васъ жалко… Будь у меня деньги, я дала бы вамъ, но он у отца.

Максимъ.

И только…

Лидія.

Не то… Нтъ, нтъ, я не то хотла сказать… Простите… Я не могу… Мн, кажется, нехорошо… Я уду сейчасъ и подумаю, подумаю надъ всмъ, что вы мн сказали… Принесите изъ комнаты мою шляпку и хлыстъ… (Максимъ уходитъ въ домъ и скоро возвращается съ хлыстомъ и шляпкой).

Максимъ.

Вотъ… (Лидія поспшно надваетъ шляпку и хочетъ итти).

(Максимъ схватываетъ ее за руки).

Максимъ.

Скажите мн, если бы я былъ богатъ, былъ бы не тмъ, что я есть, а, ну, хоть вашимъ инженеромъ, вы ушли бы отъ меня такъ?

Лидія.

Пустите!

Максимъ.

Скажите правду!

Лидія.

Пустите. (Вырываетъ руки и спускается съ лстницы).

Максимъ.

Погодите… Я еще много, много долженъ сказать вамъ…

(Убгаетъ за ней. Пауза. Съ нижней террасы доносится истерическое рыданіе Лидіи. Изъ дома выбгаютъ, Надежда Михайловна и Агаша).

Степанъ.

Что такое тамъ? Надя, идемъ…

Агаша.

Это барышня, Лидія Петровна. (Вс спускаются съ лстницы. Навстрчу имъ поднимается испуганная Маша, бжитъ въ домъ за водой и скоро возвращается. Анна Никифоровна выходитъ за ней).

Анна Никифоровна.

Говорила я, что не мсто ей здсь… И чего ей надо?

Маша.

Потомъ, мамаша, потомъ…

(Сбгаетъ съ лстницы. Анна Никифоровна подходитъ къ периламъ и слушаетъ, что длается на нижней террас. Лидія перестаетъ рыдать. Входитъ Бычковъ).

Бычковъ.

Это, чортъ знаетъ, что такое! Безобразіе… На дло насъ нтъ, а на такія штуки къ вашимъ услугамъ.

Анна Никифоровна.

Да что такое съ ней сдлалось? Отчего она?

Бычковъ (ходя въ волненіи по террас).

И не то будетъ… Хорошо, если она отцу не доложитъ… У меня съ нимъ дло, приходится брать иногда денегъ… Хорошъ гусь… Пріхалъ!

Анна Никифоровна.

Да она, чай, такъ… взбалмошная вдь она… Сидла, сидла, да досидлась.

Бычковъ.

Некрасиво… Можетъ быть, съ ихъ точки зрнія и полагается, а по-нашему некрасиво… (Входитъ Степанъ).

Анна Никифоровна.

Отчего съ ней, Степочка?

Степанъ.

Не знаю, мамаша, не знаю, ничего не добился…

Бычковъ.

Да нечего и добиваться-то… Я сидлъ на террас. Сбжала она, за ней онъ,— схватилъ ее за руки и понесъ какой-то вздоръ… Она въ истерику…

Степанъ.

Какъ это онъ!

Анна Никифоровна.

Ишь, невидаль какая! Что ужъ больно… Сама цлый день юлила, юлила передъ нимъ, да въ истерику! Не сахарная…

Бычковъ.

А главное — по какому праву? Штановъ у насъ нтъ необорванныхъ, а туда же… За ней вдь полтораста тысячъ!..

Степанъ.

Нтъ, дядя, у нихъ и въ тотъ пріздъ его что-то такое было. Я не знаю что, а что-то было…

Бычковъ.

Ну, тогда онъ имлъ образъ человческій, да деньги у самого были…

Степанъ.

Испортилъ себ всю жизнь…

(Входитъ Надежда Михайловна).

Надежда Михайловна.

Ухала… Лошадь пять часовъ ждала… Изъ дому три раза посылали. (Обращаясь къ Степану). Ну, не по-моему ли выходитъ? Говорила я…

Степанъ.

Какая ты странная… Не гнать же его? Право, какая ты…

Надежда Михайловна.

Тамъ какъ хочешь, только во флигел ему будетъ лучше… Посмотри ступай,— онъ везд натыкалъ окурковъ въ цвты, въ вазочки…

Степанъ.

Ну?!

Надежда Михайловна.

Везд окурки… (Зваетъ). Спокойной ночи, мамаша. (Цлуетъ у Анны Никифоровны руку). Прощайте, Иванъ Потапычъ. (Уходитъ).

Анна Никифоровна.

Гд они еще? Запирать террасу-то надо.

Бычковъ.

Мн и смотрть-то ему въ глаза стыдно… Пойду къ себ.

(Спускается съ лстницы),

Степанъ.

Прощайте, мамаша.

Анна Никифоровна.

Степочка, у тебя тамъ въ стол крестикъ старый валялся, дай его Максимушк. Умывался онъ, я и замтила, что на немъ креста-то нтъ. Какъ безъ креста можно!..— Дай, теб не надо, а у меня цпочка есть бабушкина,— надну ему… На цпочк-то не потеряетъ…

Степанъ.

Обязательно, мамаша, надо. Возьмите.

(Уходитъ, за нимъ Анна Никифоровна. Сцена нкоторое время пуста, и потомъ входятъ по лстниц Максимъ и Маша. Максимъ садится).

Максимъ.

Маша, или спи. Уже поздно…

Маша.

А ты что? Усталъ съ дороги.

Максимъ.

Я не хочу еще. Иди.

Маша.

Мн тоже не хочется спать…

(Пауза. Максимъ, смотря на Волгу, замчаетъ на другомъ берегу пылающій костеръ).

Максимъ.

Что это за огонь?

Маша.

Рыбаки.

Максимъ.

Старый Ефремъ… Все онъ еще держитъ ватагу?

Маша.

Да. У него въ прошломъ году умеръ внукъ. Помнишь, мальчикъ былъ — Вася.

Максимъ.

Помню… Хорошо здсь… Но все это не для нашего брата.

Маша.

Что ты говоришь?

Максимъ.

Устрой свою жизнь такъ, чтобъ никогда не покидать родныхъ береговъ. Тамъ за этими горами ничего нтъ. Если тебя дразнитъ даль, манитъ, не врь ей.

Маша.

Нехорошо теб было, Максимъ, тамъ…

Максимъ.

Хвалиться нельзя.

Маша.

Скажи мн, что ты длалъ?

Максимъ.

Поговоримъ посл. Ступай спи.

Маша.

Мн не хочется (Пауза). Я хотла спросить тебя, Максимъ: можно доврять людямъ… (опустивъ голову) мужчинамъ…

Максимъ.

Есть разные люди… Впрочемъ, лучше врь всмъ… Придетъ время и не будешь врить.

Маша.

Я теб мшаю? Ты не хочешь разговаривать? (Максимъ чувствуетъ, что между нимъ и сестрой могла бы возстановиться дружба, что она хочетъ и нуждается въ этомъ, но сознаніе, что онъ здсь лишній, охлаждаетъ въ немъ возрождающееся дружелюбное чувство).

Максимъ.

Я теб мало могу сказать… Прежде я что-то зналъ, зналъ, что дурно, что хорошо, что нужно и что не нужно, а теперь все это смшалось, строчки слились, и стоитъ надъ ними только одинъ огромный, вопросительный знакъ… Ты понимаешь меня.

Маша.

Не совсмъ, Максимъ. Я только чувствую, что ты очень несчастный человкъ, и не знаю, что мн длать.

Максимъ.

Ничего не длай… Ступай и спи. (Пауза).

Маша.

Я гадала на пальцахъ: сказать теб или не сказать? Вышло сказать…

Максимъ.

Скажи…

Маша.

Не до меня теб… Зачмъ она такъ поступила съ тобой? Она тебя не любитъ, а такъ только говоритъ, и вс здсь не рады, что ты пріхалъ.

Максимъ.

Это я вижу. Глупо было прізжать сюда, глупо было надяться встртить что-либо другое. (Входитъ Анна Никифоровна).

Анна Никифоровна.

Что спать-то нейдешь? Максимушка, ложился бы, усталъ вдь съ дороги… (Обращаясь къ Маш). А ты что не спишь? Иди!.. И что это, Машенька?

Маша.

Иду. (Уходитъ полная задумчивости, многозначительно взглядываетъ на Максима, какъ бы ожидая, что онъ остановитъ ее).

Анна Никифоровна (робко).

Максимушка, на теб креста-то нтъ.— Умывался ты — видла я, что нтъ.— Нельзя жить безъ креста. На вотъ наднь. Степочка крестъ далъ, а я нашла бабушкину цпочку… Шнурочки-то часто рвутся.

Максимъ.

Давайте. (Надваетъ крестъ).

Анна Никифоровна.

Да вотъ еще хотла съ тобой что поговорить… Бычковъ-то строптивый, любитъ уваженіе, ты съ нимъ поласкове, попочтительне — все и устроится… и работу дадутъ… Что по свту-то мыкаться?.. Будетъ, чай, напарусничался…

Максимъ.

Усталъ я.

Анна Никифоровна.

Какъ не устать-то? Сколько лтъ покоя не зналъ… Духъ-то у тебя мятежный.

Максимъ.

А что, если бы умеръ я, мамаша? Вы поплакали бы, а другіе, пожалуй, и плакать не стали бы…

Анна Никифоровна.

Что ты? Жить надо.

Максимъ.

Зачмъ?

Анна Никифоровна.

Богу такъ угодно.

Максимъ.

Жить-то мн хочется… Люблю я жизнь, — вотъ бда — жить-то не даютъ, каждый къ земл давитъ. Ты, говорятъ, въ дтств носъ ушибъ, такъ пресмыкайся… Нтъ теб ни порядочной женщины на земл, ни сноснаго существованія… Будь рабомъ, служи намъ… Ты дуракъ, а мы умные.

Анна Никифоровна.

А ты ужъ не разстраивай меня, Максимъ, — мн и такъ не по себ.

Максимъ.

Это я такъ… Не обращайте вниманія на мои слова.

Анна Никифоровна.

Здоровье-то какъ твое? Что-то ты покашливаешь?

Максимъ.

Здоровье ничего…

Анна Никифоровна.

А зимой-то ты въ чемъ ходишь? Шуба-то у тебя есть ли?

Максимъ.

Есть.

Анна Никифоровна.

Чай, въ церкви-то ты не бываешь?

Максимъ.

Мамаша, я уду отъ васъ…

Анна Никифоровна.

Куда ты? Что ты длаешь, сыночекъ?

Максимъ.

Нехорошо мн здсь… Чувствую, что не переварю я этой жизни. На каждомъ шагу мн будутъ давать знать, что ты прихлебатель, лишній…

Анна Никифоровна.

Не пущу я тебя! Не пущу… (Плачетъ и обнимаетъ Максима). Куда ты подешь? У тебя вдь ни копеечки…

Максимъ.

Полноте… Никуда я не поду…

Анна Никифоровна.

Вижу, вижу, что затваешь ты недоброе… Пускай Степочка, поговоритъ съ тобой… Пошлю его, чай, не спитъ еще.

Максимъ.

Не надо.

Анна Никифоровна.

И слышать ничего не хочу, пошлю. (Уходитъ. У Максима является желаніе уйти въ садъ, чтобъ не видаться съ братомъ, и онъ спускается съ лстницы, но потомъ возвращается и садится на ступеньку лстницы. Черезъ нкоторое время входитъ Степанъ. Онъ въ халат, въ туфляхъ, со свчей въ рук. Повидимости, спалъ уже).

Степанъ (не видя Максима).

Максимъ!.. А, Максимъ? Въ комнатахъ должно-быть…

Максимъ (на лстниц).

Я здсь

Степанъ.

Здсь. Ты что не спишь? (Облокачивается на перила лстницы). Мамаша говоритъ, что ты ухать хочешь?

Максимъ.

Я такъ сказалъ ей.

Степанъ.

Кто же тебя обидлъ? Мы вс желаемъ теб только хорошаго… Если Бычковъ что-нибудь, такъ вдь онъ такъ только. Онъ хочетъ все какъ бы длу лучше… А. теб поможетъ. Въ этомъ я увренъ. Онъ человкъ хорошій… Скажи мн, что ты хочешь? (Пауза. Максимъ молчитъ). Не стоитъ теб ужъ больно горевать-то… Старое забудь и живи себ, какъ мы, тихо, спокойно… У насъ хорошо… Надя славная… Вотъ такъ поживешь годъ, два, и вс иначе на тебя будутъ смотрть… Жениться можно будетъ…

Максимъ.

Знаешь что, Степанъ? Пойдемъ спать.

Степанъ.

Пойдемъ. Вотъ это лучше… Утро вечера мудрене. (Идутъ въ домъ). А ты подумай, что я теб сказалъ… Правда такъ, Максимъ… Жизнь вдь гораздо проще, чмъ ты думаешь.

(Уходятъ. Дверь на террасу запирается. Долгая пауза. Маша осторожно отпираетъ дверь и выходитъ на террасу. Ей не спится, она взволнована впечатлніями дня. Въ лиц брата Максима жизнь встала передъ ней огромной и страшной, и она какъ будто бы растерялась передъ ней.— Смотритъ въ садъ и ей кажется, что это уже не тотъ тнистый, милый садъ, который она знала раньше).

(Максимъ осторожно выходитъ изъ дому и крадется къ лстниц. Въ рукахъ у него чемоданъ и пальто, на голов — шляпа).

Маша.

Максимъ… Ты уходишь?!. Ты уходишь! (Подбгаетъ къ нему и крпко схватывается за грудь руками).

Максимъ.

Говори тише. (Поемъ небольшой паузы). Ухожу, Маша.

Маша.

Куда? куда?..

Максимъ.

Не знаю… Поду до города, утромъ сяду на пароходъ.

Маша.

Не пущу! Я всхъ разбужу.

Максимъ.

Не могу я быть здсь… Мн тяжело здсь… Все равно я уйду… Сегодня, завтра — это все равно…

Маша.

Почему?

Максимъ.

Прощай (цъълуетъ ее).

Маша.

Пожалй мамашу.

(Что-то схватило и сжало сердце Максима, лицо его исказилось. Моментъ колебанія).

Маша.

Пожалй…

Максимъ.

Я буду помнить, что у меня есть ты и она, и буду жить. Я приду къ вамъ, но не униженнымъ и оскорбленнымъ, а гордымъ и славнымъ… Оставаться же въ этомъ положеніи я не могу.. Это слишкомъ тяжело… Прощай!

Маша.

Максимъ…

Максимъ.

Прощай… (Цлуетъ ее). Ты славная, хорошая…

Маша.

Пиши мн…

Максимъ (прислушиваясь).

Постой… Кто-то идетъ… Такъ лучше, такъ будетъ лучше. Быстро спускается съ лстницы. Маша подбгаетъ къ открытой рам и смотря въ садъ, тихо и робко произноситъ).

Маша.

Максимъ… вернись… вернись…

(Пауза. Съ вершины на вершину дерева, около самой террасы, пролетла сова. Маша въ испуг отбжала отъ рамы и замерла).

Занавсъ.

С. Найденовъ.

Сборникъ ‘Итоги’. Изданіе газеты ‘Курьеръ’. М., 1903 г.

Кто онъ?

Дйствіе первое.

Дйствіе второе.

Читайте также: