Александръ Амфитеатровъ
(Old Gentleman)
СВЯТОЧНАЯ КНИЖКА
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
‘Т-во Художественной Печати’. Англійскій пр., 28.
1902
Крестъ въ Галліи
(Легенда о воскресшемъ Лазар)1
Крест в Галлии, Амфитеатров Александр Валентинович, Год: 1901
Время на прочтение: 7 минут(ы)
1 Основа этой легенды записана аббатомъ Альфонсомъ Делакруа въ его сборник католическихъ легендъ.
Царствовалъ Тиверій. Римъ стеналъ, но провинціи процвтали. Въ томъ числ и Массилія, что нын Марсель. То былъ великій римскій городъ, разсадникъ наукъ и искусствъ, проводникъ торговли, свточъ цивилизаціи. А всего въ нсколькихъ часахъ ходьбы отъ его мраморныхъ дворцовъ, храмовъ, театровъ, гимназій и термъ, отъ статуй Лизиппа и Праксителя, отъ изящныхъ поэтовъ и остроумныхъ софистовъ, уже разстилалась непроходимая двственная пуща лснаго поморья — пріютъ порабощеннаго Римомъ, галльскаго дикаря.
Подъ снью вковыхъ дубовъ, святилищъ народа, таились деревушки, скученныя изъ жалкихъ шалашей, крытыхъ звриными шкурами. Въ нихъ обитали люди огромнаго роста: грубые, волосатые, съ страшными хриплыми голосами, похожими на скрипъ телжной оси. Они ненавидли Римъ… Въ то время, какъ веселая, богатая Массилія, на великолпныхъ торжествахъ своихъ, подъ громъ военныхъ трубъ, возносила хвалу цезарю и Риму, — въ лсахъ бряцало оружіе, пылали сигнальные костры, барды, подъ стонъ арфъ и плачъ волынокъ, оплакивали паденіе своего отечества и призывали народъ къ возстанію, провозглашая:
— Смерть цезарю! погибель Риму!
Шумли лса, гудло море… Грозно вздымались голыя скалы безлюдныхъ береговъ — гроза корабельщиковъ Средиземнаго моря. Когда разбивалась въ бурунахъ ладья какого-нибудь злополучнаго купца или пирата, дикари грабили товаръ и убивали судовщиковъ. Подъ вечеръ, въ священныхъ дубравахъ безмолвно тянулись длинныя процессіи призраковъ въ блыхъ саванахъ: то друиды шли свершать свои зловщія таинства. Время отъ времени на старцевъ сходило вдохновеніе, и тогда суровый голосъ вщалъ, въ ночной тишин, торжественное прорицаніе:
— Именемъ Бога говорю вамъ: ждите! уже близится часъ утшенія!.. О, Теутатесъ! {Божество галльской миологіи.} Теутатесъ!
Среди пустынныхъ скалъ, у самаго морского прибоя, стояла хижина — предметъ страха и благоговнія для каждаго галла. Въ ней жилъ старецъ. Преданіе гласило, что когда-то онъ былъ главою всхъ друидовъ, мудрецомъ изъ мудрецовъ и славою своей родины. Но теперь онъ походилъ скоре на тнь человка, чмъ на живое существо. Ему считали за двсти лтъ. Онъ давно уже погрузился въ строгое молчальничество. Дикари врили, что, сравнявшись въ лтахъ съ священными дубами, онъ утратилъ память о длахъ земныхъ, и разумъ его, слишкомъ великій для этого міpa, витаетъ въ безконечномъ, внимая глаголамъ Теутатеса. Ходилъ за старикомъ мальчикъ — безъ рода и племени, но, какъ думали, потомокъ одряхлвшаго друида. Въ присутствіи этого ребенка, старикъ какъ будто оживалъ, — подымалъ руку, пытаясь благословить его, лепеталъ невнятныя слова, глаза загорались огнемъ вдохновенія… Мальчикъ уходилъ, и старикъ снова превращался въ движущуюся мумію. Друиды заклинали старца:
— Скажи намъ правду: кто ты такой? почему живешь столь странною и столь долгою жизнью? Быть можетъ, ты самъ Теутатесъ? Тогда откройся намъ, — мы станемъ приносить теб жертвы.
Старикъ молчалъ. Но, когда они настаивали, онъ пришелъ въ волненіе и, съ усиліемъ, отвтилъ имъ два слова:
— Я жду.
— Кого?
— Не знаю. Готовятся великія чудеса. Я смутно предчувствую ихъ, но — что несутъ они, мои глаза еще не видятъ, уши еще не слышатъ… Когда увижу и услышу, скажу вамъ. А теперь жду, жду, жду…
Каждый день, на восход и на закат солнца, онъ выползалъ изъ хижины и плелся, опираясь на своего поводыря, къ береговому утесу. Тамъ оставался онъ подолгу — неподвижный, съ глазами, устремленными на горизонтъ, въ таинственномъ и терпливомъ ожиданіи. Дикари, со страхомъ, смотрли на него издали, потому что имъ казалось, что въ эти минуты старецъ смотритъ въ очи самому Божеству.
Однажды море расходилось въ черную бурю. Дикари радовались: непогода сулила имъ кораблекрушеніе. Крики ихъ повторялись эхомъ въ лсахъ, вмст съ воплями морскихъ чаекъ.
Старикъ, по обыкновенію, былъ на берегу. Взволнованный, какъ никогда, онъ трепетно бормоталъ невнятныя слова, не замчая, что море лижетъ волною его слабыя колна. Молодая друидесса силою увлекла его за черту прибоя.
— Безумецъ ты едва не погибъ! вскричала она, — зачмъ ты здсь въ такую пору? Кого ты ищешь на этомъ берегу?
Старецъ устремилъ на нее проницательный взглядъ и отвтилъ:
— Ищу человка, воскресшаго изъ мертвыхъ.
— Сумасшедшій! проворчала жрица. — Изъ загробнаго міpa не возвращался еще ни одинъ изъ отшедшихъ.
Старецъ возразилъ:
— Но онъ придетъ вмст съ этою грозою.
И вотъ въ бореніи волнъ, подъ утесомъ, среди блой пны, зачернла разбитая ладья. Грохочущія воды бросили ее на берегъ и отхлынули, скрежеща массою камешковъ, увлекаемыхъ моремъ изъ подъ скалъ.
Изъ ладьи поднялся человкъ. Онъ былъ въ цвт лтъ, силенъ и крпокъ и, хотя утомленный борьбою съ моремъ, все же хранилъ видъ важный и величавый. Глаза его встртились съ глазами старца. Друидъ долго смотрлъ на пришельца, молча, испытуя его взглядомъ. Потомъ лицо его прояснилось. Онъ радостно простеръ руки и воскликнулъ:
— Ты тотъ, кого мн велно было ждать! Ты тотъ, кто воскресъ изъ мертвыхъ!
— А ты, отвчалъ пришлецъ. — тотъ жрецъ, спшить къ кому было указано мн въ сонномъ видніи.
— Ты воскресъ изъ мертвыхъ?
— Да, я Лазарь. Я былъ мертвъ, и Богъ воззвалъ меня къ жизни и послалъ въ міръ звать племена земныя къ Его благодати. Всего два дня, что я прибыль въ Массилію, изъ далекой Іудеи, переплывъ море, вмст съ сестрами моими Марою и Маріей. Таинственный зовъ веллъ мн снова ссть въ ладью и направилъ меня къ этому берегу, во сртенie теб. Блаженъ ты, старецъ! Подобно Симеону, ты дожилъ до великаго счастья узрть, какъ Солнце Правды возсіяетъ надъ твоею языческою родиною.
— Такъ вотъ онъ, шепталъ старикъ, — вотъ онъ — таинственный свтъ, ожидаемый мною такъ давно, такъ долго! Такъ вотъ зачмъ Богъ продлилъ мои земные дни… Ты — разгадка всхъ моихъ сновъ и видніи! Привтъ теб, Лазарь, восходящее солнце! Не томи меня ожиданіемъ: разскажи мн о стран мертвыхъ, откуда ты возвратился. Разскажи, какъ живутъ усопшіе, въ какой невдомый край они отъ насъ уходятъ! Разскажи, если ты помнишь еще, если блескъ вновь засіявшаго теб солнца не отнялъ у тебя памяти о загробномъ мрак! О, чужеземецъ! Какъ многому ты меня научишь!
Лазарь возразилъ ему:
— Жрецъ Теутатеса, не отъ меня свтъ, которого ты ждалъ. Его льютъ раны Іисуса Христа, умершаго на крест за тебя, за меня, за всхъ людей, чтобы воскреснуть въ третій день по писанію. Онъ, устами моими, научитъ тебя понимать и этотъ міръ, и будущій. Сила Его сойдетъ на меня, вдохновитъ мое слово, просвтитъ твой разумъ, согретъ твое сердце. Истинно говорю теб, старецъ: ты будешь первымъ христіаниномъ въ этомъ краю, и твой примръ станетъ спасеніемъ Галліи!
— Лазарь! въ трепет вскричалъ старикъ — таинственная сила живетъ въ теб! По мр того, какъ ты говоришь со мною, все существо мое перерождается!
Память моя ожила: я вспомнилъ свое прошлое, для меня прояснилось настоящее, я провижу будущее… Великое чудо совершилъ надо мною Господь!
— Сядь и выслушай меня! сказалъ Лазарь. Старикъ повиновался. Лазарь отверзъ уста для проповди, но старый друидъ остановилъ его:
— Чужеземецъ! спросилъ онъ, измряя христіанина взоромъ, полнымъ изумленія и страха, — объясни: какъ же случилось, что мы съ тобою понимаемъ другъ друга? Ты — никогда не слыхавшій языка галловъ, я — не знающій языка твоей страны?
Лазарь улыбнулся.
— Шедше въ міръ, научите вся языки! прошепталъ онъ.
Старикъ поникъ головою, въ благоговйномъ просвтленіи.
— Новое чудо! Благодарю Тебя, Боже! Не напрасно были сохранены мн мои старые дни!
И они погрузились въ бесду о великихъ тайнахъ Божіяхъ, и длилась бесда, пока не стихло море, и закатъ солнечный не уложилъ спать недавно шумныя волны. Съ востока дулъ легкій втеръ и доносилъ слабые звуки далекой римской трубы. Три молодые барда показались на ближней скал. Ударяя въ струны арфъ, они запли вечерній гимнъ къ морю, тихо меркнувшему, вслдъ за уходящимъ на покой солнцемъ. Они взывали:
— О, море! мы любимъ твои берега, молчанье твое и твой голосъ, несущійся къ намъ издалече. Твой ропотъ — голосъ древнихъ временъ. Внимая ему, мы бесдуемъ съ вчностью. Суровое и величественное, чередуя волну за волной, колеблешься ты отъ края до края земли. Ты — слава воиновъ, жившихъ до насъ, въ теб гласятъ потомкамъ свою волю ихъ безсмертныя души! Когда ты, въ гнв, вздымаешь ревущія волны, трусы дрожатъ, но сынамъ Теутатеса понятенъ языкъ твой, они радостно спшатъ на берега, чтобы внимать, что ты провщаешь.
О, море мы любимъ твои берега, молчанье твое и твой голосъ, несущійся къ намъ издалече.
Ты бесдуешь съ нами, о, море, даже когда ты молчишь. Молчанье твое — загробный покой, безмолвie нашихъ усопшихъ отцовъ. Ты спишь, ты безмолвно… Тогда дти галловъ приходятъ къ теб — мечтать, съ тобою вмст, при яркой лун, о тхъ, кого нтъ уже въ живыхъ. Ихъ нтъ, но ихъ память свята, ихъ тни могучи, ихъ дла незабвенны.
О, море! мы любимъ твои берега, молчанье твое и твой голосъ, несущійся къ намъ издалече.
Голоса звенли въ воздухъ, струны жалобно рокотали. Имъ отвчалъ неясный шумъ священныхъ дубовъ, таинственный, какъ голосъ самого Теутатеса. Лазарь и друидъ ничего не слыхали: святая бесда вознесла ихъ надъ міромъ.
Ночь пала на землю. Галлы собрались на полян, поросшей верескомъ, свершать свои унылые обряды.
Сотни факеловъ озаряли краснымъ свтомъ суровыя лица дикарей. Мужчины, женщины, дти столпились вокругъ алтаря. Жрецы медлили жертвоприношеніемъ. Застывъ въ величавыхъ позахъ, они ждали старца — того, кто нкогда былъ великимъ друидомъ галловъ: безъ него считали грхомъ приступить къ обряду. Мертвая тишь царила въ собраніи.
И вдругъ — небо вспыхнуло синею молніею, долгій раскатъ грома оглушилъ толпу, — и старый друидъ появился у алтаря Теутатеса.
— Кто онъ? шептались между собою галлы.
— Кто онъ, не знающій смерти, являющійся намъ въ предшествіи молніи и грома?
Старецъ движеніемъ руки показалъ, что онъ хочетъ говорить.
Всеобщій крикъ изумленія былъ ему отвтомъ: столь долгіе годы галлы не слыхали его рчи!
Тишина возстановилась. Онъ сказалъ:
— Дти галловъ! Вы спрашиваете другъ друга: кто этотъ, что ему предшествуетъ громъ? Знайте: не мн онъ предшествовалъ, но Тому, Кого я возвщу вамъ теперь, Чьему имени подвластна вся природа, о Комъ гласятъ вс шумы земли. Дти мой! Я — древніи галлъ, я былъ старшимъ жрецомъ Теутатеса, долго боролся я противъ чужеземнаго нашествія, я былъ великимъ человкомъ и лучезарною звздою своей страны. Теперь же истинно, истинно говорю вамъ: величіе мое было ничтожествомъ, сіяніе мое — мракомъ. Дти! Мы вс — заживо мертвые, вс — съ рожденія въ могил. Я, потерявщій счетъ годамъ, началъ жить только сегодня. Глаза мои открылись для свта истины. А вы слпы. Я, живымъ и зрячимъ, перехожу въ другой міръ. А вы мертвы и слпы. Исполню назначенное мн въ земномъ предл — и отойду. Но покину ли васъ, родныхъ моихъ, въ смерти и слпот? Дти мои! Все, чему мы врили до сихъ поръ. — ложь. И Теутатесъ — ложь, величайшая изъ лжей. Нтъ другого бога, кром Творца неба и земли, пославшаго въ міръ Сына Своего, чтобы спасти насъ любовью. Познать этого Бога научить васъ необыкновенный мужъ, принесшій мн свточъ вчной истины. Глаза мои, давно угасшie, прозрли отъ словъ его, — и вы прозрите! Для того, чтобы видть его и помочь ему, оставилъ меня Всемогущій на земл влачить чудесно долгій вкъ. Часъ мой близокъ. Моя жизнь казалась вамъ чудомъ. Еще большимъ чудомъ будетъ моя смерть. Да явитъ она вамъ могущество праваго Бога и новой вры, которую я возвщаю. И онъ вскричалъ:
— Лазарь! Лазарь!
Лазарь явился среди смущенныхъ жрецовъ. Старикъ продолжалъ:
— Вотъ тотъ — воскресшій изъ мертвыхъ, кого я ожидалъ! Онъ открылъ божественныя тайны, я — возвстилъ вамъ ихъ. Внимайте ему, — онъ просвтитъ васъ. Повинуйтесь ему, — онъ васъ наставитъ. Вы станете велики и славны между народами. Для тебя же, Лазарь, наступило время явить силу Божію. Часъ мой насталъ. Мн открыто, что я не умру подъ этимъ небомъ, но живымъ сойду въ ндра земли, чтобы видли дти галловъ чудо конца моего, свидтельство могущества нашего Бога! Повели-же земл разступиться. Вруйте, дти галловъ! Вруйте правд Лазаря и могуществу Бога, пославшаго его къ вамъ!
Лазарь простеръ руки. Земля тихо разверзлась и, поглотивъ дивнаго старца, снова закрылась. Въ то же время все небо зардлось яркимъ свтомъ, ослпительно блое пламя окружило голову Лазаря и осталось парить надъ нею сверкающимъ внцомъ. Глубокое молчаніе, царившее среди дикарей, смятенныхъ чудными происшествіями, смнилось бурнымъ волненіемъ. Галлы пали на колни и кричали:
— Воистину, это — посланникъ Божій!
— Будь нашимъ первосвященникомъ! сказали Лазарю жрецы.
Лазарь возразилъ:
— Я буду вашимъ епископомъ.
Такъ былъ водруженъ крестъ въ Галліи, такъ началось ея христіанство.