Краткие замысловатые повести, Курганов Николай Гаврилович, Год: 1869 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Николай Гаврилович Курганов

Краткие замысловатые повести

0x01 graphic

Текст печатается по изданию: ‘Письмовник, содержащий в себе науку российского языка со многим присовокуплением разного учебного и полезнозабавного вещесловия. Седьмое издание, вновь выправленное, приумноженное и разделенное на две части профессором и кавалером Николаем Кургановым’. Ч. 1, 2. СПб., 1802, 1803.

Иллюстрации. 1976 г.

Издательство ‘Художественная литература’.

‘ПОЛЕЗНОЗАБАВНОЕ ВЕЩЕСЛОВИЕ’

0x01 graphic

Чтение письмовника долго было любимым моим упражнением. Я знал его наизусть и, несмотря на то, каждый день находил в нем новые незамеченные красоты. После генерала Племянникова, у которого батюшка был некогда адъютантом, Курганов казался мне величайшим человеком.
А. С. Пушкин. История села Горюхина

Существует рассказ, что Пушкин хотел написать биографию Курганова, но отказался от своего намерения из-за скудости собранных о нем сведений. Не оттого ли в ‘Истории села Горюхина’ устами автора ‘Истории’ он говорит: ‘Я расспрашивал о нем у всех, и, к сожалению, никто не мог удовлетворить моему любопытству, никто не знал его лично, на все мои вопросы отвечали только, что Курганов сочинил Новейший письмовник, что твердо знал я и прежде. Мрак неизвестности окружал его как некоего древнего полубога, иногда я даже сомневался в истине его существования. Имя его казалось мне вымышленным и предание о нем пустою мифою, ожидавшею изысканий нового Нибура’.

Конечно, знаменитый и никому не известный Курганов должен был заинтересовать Пушкина. Николай Гаврилович Курганов (1725—1796) — талантливый самородок, солдатский сын, пробившийся благодаря своим способностям и трудолюбию в науку и в двадцать лет получивший звание ‘ученого подмастерья’, а в тридцать девять — профессора математики и навигации,— не был профессиональным литератором. Он оставил много книг учебного содержания, его ‘Универсальная арифметика’ сменила знаменитую ‘Арифметику’ Магницкого, по которой постигал науку Ломоносов. ‘Письмовник’ — это его отдохновение от профессорских трудов, любимое дело, в которое он вложил, кроме знаний, много душевной теплоты и не переставал от издания к изданию дополнять и совершенствовать.

Ведь и судьба ‘Письмовника’ была необычной: при объеме книги в 800 страниц с 1769 года до года смерти Пушкина — 1837 — ‘Письмовник’ издавался одиннадцать раз.

Он стал настольной книгой многих поколений русских людей на протяжении четырех царствований — от Екатерины до Николая Первого.

Добрым словом вспомянул о ‘Письмовнике’ Герцен в ‘Записках одного молодого человека’: ‘…между прочим, отрыл и ‘Письмовник’ Курганова — этот блестящий предшественник нравственно-сатирической школы в нашей литературе. Богатым запасом истин и анекдотов украсил Курганов мою память, даже до сих пор не забыты некоторые, например: ‘Некий польский шляхтич ветрогонного нрава, желая оконфузить одного ученого, спросил его, что значит обол, парабол, фарибол? Сей отвечал ему…’ и т. д. Можете в самом источнике почерпнуть острый ответ’ {А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. I, М., Изд-во АН СССР, 1954, с. 266.}. Тон Герцена слегка иронический: за семьдесят лет дедовская мудрость ‘Письмовника’ основательно устарела.

Затеян был ‘Письмовник’ для домашней пользы: Курганов ‘вздумал детей своих поучить правилам нашего языка по преждеизданной Русской Грамматике, но она показалась ему для них многотрудною, то принужден он ее преобразить’,— сказано в предисловии.

Но почему же книга названа ‘Письмовником’, когда в ней помещено всего одно-единственное письмо — это ‘Перевод прошения в стихах, кое Акцизный Секретарь Ганкен подавал польскому Королю’?

Русским словом ‘письмовник’ перевел Курганов греческое ‘грамматика’. Это была эпоха, когда в русскую речь хлынула лавина иноязычных слов и выражений, и патриотически настроенные люди почитали своим долгом искать в своем родном языке слова, эквивалентные иностранным. Иногда это удавалось, иногда нет. В словаре Курганова приводится немало таких придуманных слов, которые так и не привились в русском языке: браслет — зарукавье, жесты — телокривия, этимология — словородие, овал — яйцеподобие, параллель — одномежда, парадокс — недоверство, перпендикуляр — прямостой, пульс — жилобой, актер — представщик, архивариус — письмоблюд, клистир — задослаб, микроскоп — мелкозор.

Вместе с Сумароковым Курганов считает, что ‘довольно наш язык имеет слов’ и что ‘восприятие иностранных слов, а особливо без нужды есть не обогащение, но порча языка’. Автор ‘Письмовника’ не раз возвращается к этой теме, высмеивая ломаную модную речь петиметров: ‘Я в дистракции и дезеспере, аманта моя сделала мне инфиделите…’ — и прочее. Или рассказывает в грамматических примерах, как ‘некто кандидат говорит полурусски так: служил-де я сорок лет, а капиталу нет, и де я о том юристов просил, но они-де не азардируют ныне на аксиденцию, точию-де по новомодной поведенции очень политично екскузуяся завтренят’,— и пр.

В те же годы Н. И. Новиков в своем ‘Кошельке’ шутя предлагал установить штраф в пятачок за каждое иностранное, без крайней нужды вымолвленное слово — и собранные деньги отсылать в Воспитательный дом в подаяние.

Воспитанник основанной Петром Первым Навигационной школы, затем Морской академии, профессор математики и навигации, Курганов в вопросах грамматики как дилетант и практик весьма радикален и за сто пятьдесят лет до орфографической реформы без колебаний высказывается за упразднение буквы ‘ять’: ‘…предписанное затруднение в различении е от ять кажется совсем излишним и обходимым мудрованием… Лучше бы остаться при одной букве е, уничтожая… различие слов, кое по смыслу речи само собою вразумительно’.

Пожалуй, самая интересная часть ‘Грамматики’ — это примеры на применение правил, в которых слышна живая речь той эпохи: ‘Я, дискать, туда ходил, да ничего не получил, до бога, дискать, высоко, а до царя далеко’. Или пример на употребление частицы де: ‘Сидор в допросе показал, что пришед к нему Карп, говорил такую небылицу: это-де зело обидно, что-де у них маломощных постой всегда, у иных иногда, а у многих никогда, да к тому-де, что с одного, то и с десетерного двора, ходит одна дубина и десятина, а тому-де причиною…’ Пример на употребление предлогов: ‘…недавно куль муки был по пяти или в пять рублей, а в старину по сороку алтын без полугривны, или без полугривны в сорок. Французская водка по девяти гривен штоф, а сивухи или псинухи многим несносно в три рубля ведро’.

Грамматикой начинается и кончается учебная часть ‘Письмовника’, а затем следуют разнообразные присовокупления, которые автор щедро умножает, ‘ведая, что различность веселит, обогащает мысли и просвещает разум, ибо в них есть много нравоучительного и то, что послужит полезно-приятным упражнением’. Эти-то присовокупления и создали ‘Письмовнику’ великую славу среди читателей. ‘Письмовник’ причудливо обрастает всяческим ‘полезно-забавным вещесловием’, так что в итоге получается некая энциклопедия по самым различным областям знаний. На титульном листе книги недаром написано: ‘Духовный ли, мирской ли ты? Прилежно се читай, все найдешь здесь, тот и другой: но разуметь смекай’.

В присовокуплении первом дается ‘Сбор разных пословиц и поговорок’. Как всегда, дивишься нестареющей силе и образности коренной народной речи, рядом с которой книжный язык составителя кажется архаичным.

Среди пословиц многие звучат вольномысленно, и подбор их обнаруживает демократический и антиклерикальный дух автора: Земля любит навоз, конь овес, а бара принос. Как лапотника не станет, так и бархотник не встанет. И по рылу знать, что не простых свиней. Не сули царства небесного да не бей кнутом. Молебен пет, а пользы нет. Иуменья за чарку, а сестры за ковши. Нашед чернец клобук не скачет, а потеряв не плачет. Поп да петух и не евши поют. Близ царя, близ чести, близ царя, близ смерти. Из одного дерева икона и лопата. Худо овцам, где волк воевода.

В похвалу Курганову следует отметить, что это одна из самых ранних публикаций русских пословиц.

Второе присовокупление — это ‘Краткие замысловатые повести’, которые составляют содержание нашей книги. А далее следует разнообразнейший дивертисмент, как-то: ‘Различные шутки’, ‘Разномысленные предложения’, ‘Достопамятные речи’, ‘О женщинах и о браке’, ‘Определения и сравнения или уподобления’, ‘Хорошие мнения’, ‘Опись качеств знатнейших европейских народов’.

Это кладезь премудростей, излагаемых в афористической форме: Леность есть ржа разума. Ревнование есть лихоманка амура. Стар прелюбодей есть гора Этна, коей верх покрыт снегом, а внутри пламя. О породе детей лучше знают матери, нежели отцы. Душевное украшение несравненно полезнее телесного. Всякая вещь от редкого употребления приятна. Четыре вещи скрыты быть не могут: любовь, кашель, огонь и печаль.

Авторы ‘Кузьмы Пруткова’, сочиняя его ‘Мысли и афоризмы’, несомненно, держали в памяти эти и подобные афоризмы из ‘Письмовника’.

‘О женщинах и о браке’: Женщина произведена в земном раю, а не мужчина, и благороднейшим образом. Бог не взял ее из его головы, опасаясь быть ей гордою, ни из его ног, чтоб не была презираемою, но из его ребра, дабы он ее утоварищал. Вот для чего оне нам нравятся!

Жен немцы господа, англичане слуги, французы товарищи, италианцы тюремщики, ишпанцы мучители, россияне посредственно.

А вот это из ‘Описи качеств знатнейших европейских народов’. Голландцы народ грубый, жены у них госпожи. Голландия есть такая земля, где четыре стихии ни к чему годны и там золотой демон сидит на сырном троне в табачной короне.

Присовокупление третье содержит в себе ‘Древние исправленные и приумноженные апофегмы’, ‘Епиктитово нравоучение’ и ‘Рассуждение Сенекино’.

Из ‘Древних апофегм’:

ДИОГЕН злую любовь называл упражнением людей гуляющих, что и стихотворец Овидий утверждает: ‘Иже без промысла всегда гуляют, Ничто же добро деюще, о зле помышляют. Предивно похоть нежится в гулянии. Трудись, ежели не хочешь быть в прелюбодеянии’.

ПИТТАК философ говаривал, что прощение гораздо лучше мщения, для того, что первое свойственно кроткой природе, а последнее зверской. На вопрос, что верно? Земля. Что неверно? Море.

Присовокупление четвертое содержит в себе ‘Разные учебные разговоры’. 1. ‘Разговор между книжником и мальчиком’. 2. ‘Разговор, называемый УТРО, между Бодрым и Сонливым’. 3. ‘Разговор Кевита, ученика Сократова о Картине или образе жития человеческого, ради юношества сокращенный, и оный так, как и Епик-титово учение, по их полезности почти на всех европейских языках имеется’, 4. ‘Разговор о любомудрии’, в котором в форме вопросов и ответов даются сведения о явлениях природы: Что такое метеор? Что есть ветр? Дождь? роса? град? радуга? Что есть прилив и отлив морской? 5. ‘Разговор о навигации’. 6. ‘Разговор о геральдике’. 7. ‘Разговор о мифологии или митологии’. 8. ‘Разговор о различии изречения и писания’ — все это в вопросах и ответах. Вопрос: Нужно ли обучаться поэзии? Ответ: Сие знание всякому приятно, и видно, что в древности великие разумы в нем единственно упражнялись. Однако, несмотря на то, оно почитается ныне за последнюю науку, и к которой прилично только прилежать неспособным для иного лучшего упражнения, или кто к сему искусству отменную склонность и дарование имеет.

Как видно, спор между физиками и лириками и тогда уже имел место, и профессор математики и навигации Курганов был, конечно, на стороне физиков.

Впрочем, для желающих ‘иметь в примерах разные стиходейства’ ‘Письмовник’ рекомендует сатиры Кантемира, сочинения в стихах Ломоносова, Сумарокова и Тредьяковского и прочих ‘стихописателей, как здешнего (т. е. петербургского.— Н. К.), так и московского Парнаса’. Имя Державина не упоминается: он стал известен позднее — в 80-х годах.

Вторая часть ‘Письмовника’ открывается присовокуплением пятым — ‘Собранием разных стихотворств’. Здесь приводятся образцы разных родов поэзии: оды, элегии, эклоги, стансы, гимны, мадригалы, эпиграммы и пр. Особенно обширен раздел: ‘Светские песни, или Дело от безделья’. Здесь собраны ‘томны эхи’ любовной лирики XVIII века:

О, коль счастливы желты те песчинки,

В кои ступала ты ногой!

Ах и прекрасны мягкие травинки,

Кои лежали под тобой!

Глаза мои пленены

Всегда к тебе хотят

И мысли обольщенны

Всегда к тебе летят.

Всеночно дорогая

Мне зришься ты во сне:

Вседневно обольщая,

Ты множишь страсть во мне.

Есть также первые записи народных песен и ‘киевокалекских’ кантов. Есть сатирические вирши против карточной игры и против франкмасонов:

Полны, лжи ваши законы

Оказались, франкмасоны,

В том тайна ваша и честь,

Что 666.

Затем следует присовокупление шестое: ‘Всеобщий чертеж наук и художеств’, состоящий из небольших главок, в которых даются сжатые сведения по ряду разнообразнейших вопросов: о происхождении человеческих знаний, о поэзии и философии, о свойствах души и об употреблении наук, о предузнавании погод и о системе мира, наказ врачебный и рудомет немецкий. Сто тридцать пять нравоучительных афоризмов, взятых из сочинения канцлера графа Оксенстирны снова предлагают читателю солидную порцию житейской мудрости:

Лжец есть хранилище ветра, эхо диавола и присяжный враг всея честности. История в рассуждении дел великих мужей бывает часто как микроскоп в рассуждении зримых в оный вещей. Гордость есть самое первейшее бытие в свете и всеобщее из всех развращений: но при том ничего нет безумнее и смешнее оного. Добродетельный человек есть в рассуждении своего отечества, подобно как луна в рассуждении ночи: он, выводя его из тьмы, дает ему сияние, коего б оно не имело без его заслуг. Игрок есть вор, который ворует, не опасаясь наказания правосудного. Надеяться на похвалу людей есть не иное что, как полагаться на ведреные дни весны и осени. Кто в счастии подвергается своевольству, тот скорыми шагами поспешает к своему падению.

В следующем далее ‘Кратком повестном летописце’ сообщается, что первым царем Ассирийской монархии был НЕМВРОД, а у галлов первый король назывался ФОРАМУНД, в Ишпании — АФГАУЛФУС, в Польше — ЛЕХУС, а в Богемии — ЦЕХУС.

Русская хронология начинается с Рюрика, а кончается сообщением не то всерьез, не то в шутку, что с 1762 года Директором Морского Шляхетского кадетского корпуса состоит Виц-Адмирал, Генерал-Казначей и Кавалер Иван Логинович Голенищев-Кутузов. Возможно, что Курганов, преподававший в Морском корпусе математику, захотел почтить таким манером своего непосредственного начальника.

Есть что-то чрезвычайно трогательное в том усердии, с каким Курганов старается выложить на пользу и поучение читателей все свои сведения образованного и бывалого человека.

Следует еще седьмое присовокупление: ‘Словарь разноязычный’, ‘Толкование имен человеческих’, ‘Толк седмичным дням и месяцам’, ‘Мнения о цветах’, ‘Объяснение словаря’. Любопытно, на теперешний взгляд, что в словаре дается толкование таким ныне общеизвестным словам, как бутылка — сулейка, стклянка, картина — рисунок, образ, почта — ям, подстава, портрет — образ, подобие, стул — седалище, кресло, студент — ученик высоких наук, табурет — скамейка, школа — училище, суп — похлебка, жижа.

Сумароков, осуждая тех, ‘Кто русско золото французской медью медит, Ругает свой язык и по французски бредит’, вопрошает: ‘Безмозглым кажется язык российский туп: Похлебка ли вкусняй, или вкусняе суп?’ Слово суп было тогда новым малоизвестным иноязычным словом.

‘Мнения о цветах’: какой цвет что означает. Например, алый означает приятство, брусничный — ласкательство, голубой — постоянство, желтый — сомнение, малиновый — лицемерство, серый — непостоянство, а дымчатый — услужность.

В пояснении к словарю Курганов рекомендует вниманию читателей новиковский ‘Трутень’ и ‘Адскую почту’ Эмина — ‘обе оные книги между прочим забавно объясняют разные человеческие плутни и заблуждения’.

В восьмое и последующие издания уже после смерти автора ‘Письмовника’ был внесен большой раздел: ‘Неустрашимость духа, геройские подвиги и примерные Анекдоты русских и иностранных великих мужей и проч. особ’. К чести Курганова надо отметить, что его ‘Краткие замысловатые повести’ обнаруживают неизмеримо больше вкуса в выборе и изложении, язык его повестей, даже в тех случаях, когда он их пересказывает с иностранных источников — краток и выразителен, слог же позднейших анекдотов — вял и многословен.

Долгая и устойчивая популярность ‘Письмовника’ свидетельствовала о появлении нового читателя из мещан и разночинцев. Н. И. Новиков, имевший большой опыт в издании книг, писал, что ‘у нас те только книги четвертым и пятым изданием печатаются, которые этим простосердечным людям, по незнанию ими чужестранных языков, нравятся’.

Курганов нашел своего читателя, угадав его вкус и потребности. Автор ‘Письмовника’ проявил себя талантливым педагогом, сумев в живой и занимательной форме сообщить уйму сведений и приобщить жаждущего знаний простеца-читателя к наукам и словесности.

Поистине — удивительны судьбы книг!

Перелистывая сейчас ‘Письмовник’, думаешь, что вот ведь даже Льву Николаевичу Толстому не удалось свой ‘Круг чтения’ сделать, как ему мечталось, настольной книгой мудрости для многих поколений, а вот — дилетант в литературе, ‘обсерватор, навигатор, астроном’ Курганов своим ‘Письмовником’ питал умы русских читателей чуть не сто лет. Я так и представляю восторженного любителя поэзии тургеневского Лунина с ‘Письмовником’ в руках, а простодушный дьякон Ахилла из ‘Соборян’ Лескова, свою песенку про ‘Купидона’ почерпнул, конечно, из того же источника: она напечатана в ‘Соборе разных стихотворств’.

С каждым годом ‘Письмовник’ Курганова опускался все ниже по ступеням общественной лестницы. Теперь его читателями становятся грамотеи из народа, ученые на медные деньги. Вот что писал о них автор ‘Библиографической хроники’ ‘Отечественных записок’ в 1841 году: ‘У нас есть особый класс читателей: это люди только что начинающие читать, вместе с переменою национального сермяжного кафтана на что-то среднее между купеческим длиннополым сюртуком и фризовою шинелью. Обыкновенно они начинают с ‘Милорда Английского’ и ‘Потерянного рая’ (неистовым образом переведенного прозою с какого-то реторического французского перевода), ‘Письмовника’ Курганова, ‘Душеньки’ и ‘Басен’ Хемницера,— этими же книгами и оканчивают, всю жизнь перечитывая усладительные для их грубого и необразованного вкуса творения. Потому-то эти книги и издаются почти ежегодно нашими сметливыми книжными торговцами’ {‘Отечественные записки’, 1841, No 5. Библиографическая хроника, с. 4.}.

В. Даль обнаружил ‘Письмовник’ в нищенском наследстве варнака-ссыльного, который ‘жил бобылем и не оставил полтинника на еловую домовину’: ‘Пару глиняных чашек своей работы, пару ложек, тулуп, стеганый поддевок, два полукафтана — один плохой, другой получше, три рубахи и пару сапог роздали мы таким же голышам, каким был заживо тот, на которого мы справили теперь деревянный тулуп и отмежевали вотчину в косую сажень, письмовник Курганова и небольшую кипу листов, исписанных рукою покойника, я взял с собою’ {В. Даль. Картины из народного быта. ‘Варнак’.— ‘Русская беседа’, 1857, Кн. 8, с. 34—35.}.

Ныне ‘Письмовник’ Курганова книга редкая, особенно в хорошем, незачитанном состоянии. Обычно же внешний его вид свидетельствует о том, что побывал он во многих руках, много раз читан и перечитан и равнодушием читателя не обижен. После длительных поисков мне удалось приобрести ‘Письмовник’. Мой экземпляр — издание девятое, выпущенное в 1818 году ‘иждивением Ивана Глазунова, вновь выправленное, приумноженное и разделенное на две части’.

Беллетристическая часть ‘Письмовника’ — ‘Краткие замысловатые повести’, им книга эта больше всего обязана своей популярностью. Это собрание всевозможных историй и кратких притч, добродушных и веселых, язвительных и острых, занимательных и лаконичных.

Герцен называет Курганова ‘блестящим предшественником нравственно-сатирической школы в нашей литературе’. Его демократические взгляды, его ненависть к феодально-крепостническому строю проявляется и в выборе этих анекдотов, в их тоне и общей направленности. С удивлением и даже некоторой оторопью читаем мы в этой народной хрестоматии XVIII века такой ‘якобинский’ анекдот: ‘Италианец, будучи вопрошен французом, у кого бы он лучше хотел быть в подданстве, у короля ли французского или у ишпанского, ‘Я бы желал видеть одного, повешена на кишках другого’. Эту антимонархическую формулу мы найдем позднее среди потаенных стихотворений, приписываемых Пушкину, в несколько иной, более резкой редакции:

Мы добрых граждан позабавим

И у позорного столпа

Кишкой последнего попа

Последнего царя удавим.

Во многих из этих кратких повестей мы находим отклики на злобы тогдашнего дня. Есть в них и фольклор: о церковном погребении собаки, прелестный разговор двух нищих московских старушек, диспут шляхтича со слугою о черной и белой кости, новобрачный, разочарованный первой ночью, богомольная старушка, ставящая свечу бесу.

В анекдоте о ловком царедворце рассказан прозрачно замаскированный случай при дворе Екатерины, в этом и подобных анекдотах современники узнавали живых действующих лиц.

Так, в повести про спор именитого и заносчивого судьи с неродовитым ‘славным витием’ мы угадываем в последнем Ломоносова по его ответу: ‘Ежели бы вы были сыном моего отца, то бы вы и поныне еще ловили с ним моржей’. Вообще, характерные черточки быта и нравов мы находим здесь во множестве.

Беллетристическая часть ‘Письмовника’ особенно привлекательна для иллюстратора богатством типажей и ситуаций. Это пестрое карнавальное шествие, где появляются короли и папы, спесивые вельможи и придворные дамы, челобитчики и подьячие, астрологи и календарщики, волокиты и пригожие вольнодумки, скупцы и моты, худогласные певцы и гнуснообразные откупщики, знатные чужехваты и брюшистые монахи, рифмачи и лекари, музыканты и игрослушатели, рогатые мужья и лукавые жены, воры и нищие, арлекины и коломбины.

Мне показалось заманчивым вернуть из забвения эти достойные внимания миниатюры, в которых так выпукло отразился русский восемнадцатый век — убогий и нарядный, грубый и ‘щепетильный’, дикий и изысканный.

Н. КУЗЬМИН

КРАТКИЕ ЗАМЫСЛОВАТЫЕ ПОВЕСТИ

0x01 graphic

Стряпчий, видя себя презираемого от президента ради его младости, сказал: ‘Правда, сударь, я молод, однако читал старые книги’.

0x01 graphic

Некто, будучи превеликий усилок, а в одно время ни за что столь осерчал, что, позабыв себя, пришел в бешенство. Тогда один мудрец, ему знакомый, увидя его в таком состоянии, спросил, что ему сделалось, и уведомил-ся, что он осердился за бранное слово: ‘Как! Неужели сей бедняк в состоянии нести тысячу фунтов, не может понести одного слова’.

0x01 graphic

Франциск I, король французский, захотя посмеяться престарелой госпоже, бывшей великой красавице, сказал: ‘Давно ли, сударыня, вы возвратились из царства красот?’ Отвечала она: ‘В тот же день, как ваше величество прибыли из Павии’,— где он потерял баталию против императора Карла V, был там пленником и оттуда отправлен в Ишпанию.

0x01 graphic

Молодой звездочет, будучи в беседе, уверял, что солнце, а не земля обращается, и хотя выдти, тогда один шутник ему сказал: ‘Пожалуй, побудьте с нами немного, я хочу доказать противное вашему мнению. Знаете ли, что солнце оживотворяет, греет и печет все на земле? ‘ — ‘Правда’,— отвечал на то звездарь. ‘Так видно,— продолжал шут,— что не солнце, да земля вертится, ибо когда жарят птиц, тогда вертят их, а не очаг’.— ‘Это правде подобно,— сказал другой,— но весьма далеко от мнения многих ученых мужей и от истины, и я знаю таких писателей, кои разумно утверждаются на том мнении’.— ‘Может статься,— отвечал шут.— Да веришь ли, что правда в вине?’ — ‘Слыхал…’ — ‘Хорошо, так напейся же допьяна, тогда увидишь, что земля, а не солнце вертится’.

То же доказано в следующих стихах:

Случились вместе два астронома в пиру

И спорили весьма между собой в жару.

Один твердил: земля, вертясь, круг солнца ходит.

Другой, что солнце все с собой планеты водит:

Один Коперник был, другой слыл Птоломей,

Тут повар спор решил усмешкою своей.

Хозяин спрашивал: ты звезд теченье знаешь?

Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?

Он дал такой ответ: что в том Коперник прав,

Я правду докажу, на солнце не бывав,

Кто видел простяка из поваров такова,

Который бы вертел очаг кругом жаркова?

0x01 graphic

Велезрячий, идучи вместе на охоту с кривым, молвил оному: ‘Сказывают, что ты более, нежели я, ловишь’.— ‘Правда,— отвечал кривой,— понеже я больше тебя вижу’.— ‘Нельзя статься’,— сказал другой. А кривой ему: ‘О чем ты ни изволишь биться, я выиграю, потому что я у тебя вижу два глаза, а ты у меня один’.

0x01 graphic

Стряпчий, очень гнусного виду и весьма курнос, не мог почти окончить своим чтением некоего дела в суде. Тогда советник, имеющий сановитый нос, сказал: ‘Нет ли у кого очков для сего господина?’ Но он, не сердясь, на то отвечал: ‘Да пожалуйте, сударь, уже ссудите меня и вашим носом’.

0x01 graphic

Богатого отца сын, гуляя по кладбищу, говорил сыну бедняка: ‘Могила моего батюшки выкладена мрамором, надпись положена золотыми словами, и вокруг пребогатая ограда, а могила твоего отца земляная, покрытая дерном’. Тогда бедный сказал: ‘Молчи, прежде нежели твой отец может поворотить свои камни в день суда, тогда уже мой будет в раю’.

0x01 graphic

В некоей беседе говорили, что докторы ни к чему годны. Тогда один стряпчий сказал: ‘Неправда, они по крайней мере надобны для убавки многолюдства’.— ‘Но я, не защищая себя, скажу,— врач молвил,— что на меня никто не жалуется’.— ‘Статься может,— повторил сутяга,— ибо ты своих соперников отправил на тот свет’.

Старуха, хватя добрую чарку вина, пришла к вечерне и там, задремав, всхрапнула, другие толкнули ее, чтоб проснулась, тогда она возгласила: ‘Подносите внучке, а я более не стану’.

0x01 graphic

Подьячий, при допросе некоего раскольника, говорил: ‘Буде у тебя совесть столь велика, как твоя борода, так сказывай правду’.— ‘Государь мой,— отвечал суевер,— ежели вы совести бородами измеряете, то, видно, вы бессовестны — для того что голобороды’.

0x01 graphic

Школьник, принеся чинить сапоги, у коих пробились запятки, говорил сапожнику: ‘О ты, куриозный транслатер, немалым трудом и потом в науке и искусстве такого явного совершенства в починках обветшалых калькументов достигший, приставь мне два семицыркула к моим суппедиторам’.

0x01 graphic

Поп свидетельствовал мальчика в катехизисе, который отвечал ему изрядно и после спросил самого учителя: ‘Отче, пожалуй, истолкуй мне один вопросец!’ — ‘Какой?’ — ‘У нас есть мерин, кто его сделал?’ — ‘Бог’. А малый: ‘Никак. Бог сделал его жеребцом, а мерином его мой бачко создал’.

0x01 graphic

Некогда глупому дьякону случилось придти исходатайствовать себе священства, и как узнали — неуч, спросил его епископ: ‘Как! ты осмелился вступить в священный чин, ведая себя столь безумна?’ Он отвечал: ‘Богу так угодно было’. А тот: ‘Да не ложно есть в Писании, что и в осле была ему нужда’.

0x01 graphic

Понеже кофе служит главным лекарством от печали, то некая госпожа, уведомясь, что ее муж убит на войне,— ‘Ах, бессчастна!’ — вскричала она,— скоро подайте кофию’,— и тотчас стала весела.

0x01 graphic

Диоген говорил, что в рассуждении философии, политики и медицины человек есть преразумное животное в свете, но, смотря на угадчиков и толкователей, снова можно его почесть за преглупую скотину.

0x01 graphic

Сестра, журя своего брата за картежную игру, от которой он промотался: ‘Когда ты перестанешь играть?’ — говорила ему. ‘Тогда, когда перестанешь любиться’,— отвечал он. ‘О бессчастный! Видно, тебе играть по смерть свою’.

0x01 graphic

Одноглазый, встав рано, пошел в поле и на пути встретился с горбатым, которого он, поздравя с добрым утром, промолвил, насмехаясь: ‘Рано ты поднялся с своею ношею’.— ‘Правда,— отвечал горбатый,— я нагрузился прежде, нежели у тебя еще одно окно было открыто’.

0x01 graphic

Некто философ говаривал, что при царских дворах есть четыре добрые матери, имеющие четверых пренегодных детей, а именно: правда, рождающая ненависть, счастие — гордость, строгость — опасность, а любимчество рождает презрение.

Трое иезуитов утром ехали сквозь лес и, как нападши на них воры, спрашивали, кто они таковы, то один из отцов отвечал: ‘Мы Иисусовой компании’.— ‘Неправда,— сказали воры,— ибо у Иисуса никогда не было конницы, однако покажите ваши подорожные’.— ‘На что такие вопросы? Вы можете нас признать по платью’,— отвечали отцы. ‘Хорошо, мы знаем, что вы притворные беглецы, долой с коней, мы вам даруем жизнь, спасайтесь!’

0x01 graphic

У некоторого государя просил нищий богатого подаяния, называясь его братом. Царь же, рассмеясь, спросил его: ‘Как то могло статься и кто твой был отец?’ — ‘Адам,— отвечал,— он есть всем нам общий отец’. Тогда царь чрез своего лакея велел ему подать одну копейку. Но нищий с досадою сказал, что это не царебратское подаяние. На сие государь отвечал: ‘Если я всех таковых братьев по стольку наделю, то принужден буду продать все мое владение, и того бы для большей милостыни мало стало, поди, если всякий брат твой даст тебе столько же, то ты богатее будешь меня’.

0x01 graphic

Велизарий о истреблении корыстолюбия сказал, что без некорыстолюбия нет прямой добродетели и что надежнейший способ к обузданию пороков есть уменьшение надобностей и роскошества. ‘Я некогда,— продолжал он,— спросил одного пастуха, отчего собаки его так ему верны’.— ‘Оттого,— отвечал он мне,— что я-де кормлю их одним хлебом, а ежели бы кормил я их мясом, то бы они были волки’.

0x01 graphic

Вор, пред судьями будучи в расспросе, стал плевать, кашлять и сморкать не переставая, тогда один из них сказал: ‘О, какой мерзкий!’ — ‘Ваша милость, я стараюсь себя очистить’. Другой подхватил: ‘Экой ты плут!’ А тот: ‘Нет,— (и покашляв): — ваше милосердие’. Третий: ‘Каналья ты’. А он: ‘Как ваше благоутробие сказали, так било два’.

0x01 graphic

Мужик жаловался начальнику университета так: ‘Боярин! Меня обидели некоторые сего дому бездельники, а сказывают, что ты у них главный’ и пр.

0x01 graphic

Подьячий сказал одному челобитчику: ‘Твой соперник дело свое перенес в другой

КРАТКИЕ ЗАМЫСЛОВАТЫЕ ПОВЕСТИ

Читайте также: