А. Додэ.
Козочка господина Сегена.
А. Додэ.
Козочка господина Сегена.
Переводъ съ французскаго Е. В. Лавровой.
2-е изданіе.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе Е. В. Лавровой и Н. А. Попова.
1899.
Козочка господина Сегена, Доде Альфонс, Год: 1866
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Не везло господину Сегену съ его козочками. Ихъ всхъ постигала одна, и та-же участь: въ одно прекрасное утро он срывались съ привязи, уходили въ горы, и тамъ ихъ съдалъ волкъ.
Ничто не могло ихъ удержать: ни ласки хозяина, ни боязнь встртить волка. Вроятно, вс он были независимыя козочки, и, поэтому, во что-бы то ни стало стремились на свободу и на вольный воздухъ. Добрый господинъ Сегенъ совсмъ не понималъ характера своихъ козъ. Онъ говорилъ:— Теперь кончено! Козы у меня скучаютъ, не буду больше держать ни одной!— Но, все-таки, онъ еще надялся и, посл того, какъ у него совершенно одинакимъ образомъ пропало шесть козъ, онъ купилъ седьмую, но на этотъ разъ онъ, нарочно, выбралъ себ очень молоденькую, чтобы она лучше привыкла къ нему.
Ахъ, какая она была, хорошенькая, эта маленькая козочка господина Сегена! Какая она была хорошенькая! съ большими, ласковыми глазами, остренькой бородкой, черными, блестящими копытцами, крутыми рожками и длинной, блой шерстью, въ которой она. была закутана, какъ въ какомъ нибудь плащ.
Къ тому-же кроткая, нжная, позволяла себя доить, не трогаясь съ мста, и никогда не попадала ножкой въ подойникъ, чудо, что за козочка!
За домомъ у господина Сегена была лужайка, окруженная изгородью изъ боярышника. Туда-то онъ привелъ свою новую воспитанницу. Онъ привязалъ ее къ столбу въ самомъ лучшемъ мст лужайки, заботливо отпустить веревку, какъ можно длинне, и самъ, время отъ времени, заходилъ посмотрть, хорошо ли ей. Повидимому, козочка была очень счастлива, она такъ усердно пощипывала травку, что сердце у господина Сегена только радовалось: — Наконецъ-то!— думалъ бдняга,— эта ужъ не соскучится у меня!
Господинъ Сегенъ ошибался, козочка соскучилась.
Посмотрвъ однажды на гору, она сказала себ: — Какъ хорошо, должно быть, тамъ, наверху! Какъ весело скакать въ высокомъ вереск {Трава, которая растетъ въ гористыхъ мстностяхъ.} безъ этой противной веревки, которая деретъ шею… Для осла или для вола хорошо пастись на огороженной лужайк!.. а козы — другое дло, имъ нуженъ просторъ.
Съ этой минуты трава на лужайк ей показалась невкусной. На нее напала тоска. Она похудла, молоко у нея стало пропадать. Жаль было смотрть на нее, цлый день она тянулась на веревк, повернувъ голову къ гор, раздувъ ноздри, и блеяла такъ жалобно…
Господинъ Сегень замтилъ, что съ его козочкой что-то случилось, но еще не зналъ, что съ ней.
Разъ, утромъ, когда онъ кончалъ ее доить, козочка повернулась къ нему и сказала на своемъ особенномъ нарчіи:
— Послушайте, господинъ Сегенъ, я стосковалась у васъ. Отпустите меня на гору.
— Ахъ, Боже мой!.. И эта тоже!— закричалъ отъ изумленія господинъ Сегена, и съ испугу выронилъ подойникъ, потомъ, онъ слъ на траву возл козочки.
— Бланкетта, неужели ты хочешь меня покинуть?
Бланкетта отвчала:
— Да, господинъ Сегенъ.
— Разв теб здсь не хватаетъ травы?
— О, нтъ, господинъ Сегенъ!
— Можетъ быть, ты слишкомъ коротко привязана, хочешь, я отпущу веревку подлинне?
— Не стоить того, господинъ Сегенъ.
— Въ такомъ случа, что теб нужно? чего теб хочется?
— Я хочу на гору, господинъ Сегенъ.
— Но ты не знаешь, бдняжка, что на гор волкъ. Что ты станешь длать, когда онъ покажется?
— Я забодаю его рожками, господинъ Сегенъ.
— Очень испугается волкъ твоихъ, рожекъ! Онъ у меня съдалъ козъ, у которыхъ рога были не твоимъ чета. Ты знаешь старую Реноду, что была здсь въ прошломъ году: здоровая, сильная и сердитая, какъ козелъ, она билась съ волкомъ всю ночь, а потомъ, къ утру, волкъ ее сълъ.
— Вотъ бда! бдная Ренода!.. Это ничего, господинъ Сегенъ, пустите меня на гору.
— Боже милостивый, — сказалъ господинъ Сегенъ,— что-жъ это съ ними сдлалось, съ моими козами? Вотъ еще одну състь у меня волкъ!.. Такъ нтъ-же!.. Не будетъ по твоему, капризница! Я тебя спасу. А чтобы ты не порвала веревку, я запру тебя въ денникъ, и ты тамъ будешь сидть все время.
Сказавъ это, господинъ Сегенъ понесъ козочку въ темный претемный денникъ и заперъ дверь двойнымъ замкомъ. На бду онъ забылъ про окно, и, только онъ усплъ повернуть спину, козочка исчезла.
Когда бленькая козочка появилась на гор, все пришло отъ нея въ восторгъ. Старыя сосны никогда еще не видали ничего такого очаровательнаго. Ее встртили, какъ маленькую царевну. Каштаны склонялись до самой земли, чтобы приласкать ее кончиками своихъ втвей. Золотыя купальницы, когда она шла мимо нихъ, раскрывали свои чашечки и благоухали, сколько могли. Вся гора устроила ей праздникъ.
Можете себ представить, какъ счастлива была наша козочка. Нтъ боле веревки, нтъ больше столба, ничто не мшаетъ рзвиться и щипать травку, какъ вздумается…
И сколько тамъ было этой травы!.. Она подымалась выше рожокъ!.. И какая трава!.. Душистая, тонкая, перистая, составленная изъ тысячи растеній. Совсмъ не то, что трава, сянная на огороженной лужайк. А цвты!.. Большіе, синіе колокольчики, пурпуровые съ длинными лепестками наперстянки, цлый лсъ полевыхъ цвтовъ, насквозь пропитанныхъ охмляющими соками.
Бленькая козочка наполовину опьянла: она кувыркалась въ этой трав и, вмст съ сухими листьями и каштанами, скатывалась по откосамъ возвышенностей… Потомъ, вдругъ она вскакивала на вс четыре ноги. Вогъ она уже несется, пригнувъ голову, черезъ чащу кустарниковъ: то на вершину утеса, то на дно оврага, вверхъ, внизъ, всюду. Можно было подумать, что на гор не одна, а десятки козъ господина Сегена.
Вдь Бланкетта ничего не боялась.
Однимъ прыжкомъ она переносилась черезъ большіе потоки, и они покрывали ее на ходу влажной пылью и пной. Тогда, вся мокрая, она растягивалась на какой нибудь отлогой скал и сушилась на солнышк… Разъ, съ цвткомъ ракитника въ зубахъ, она остановилась на краю каменной площадки и увидала внизу, далеко внизу, въ долин, домъ господина Сегена и огороженную лужайку назади. Это разсмшило ее до слезъ.
— Какъ это мало!— сказала она.— И какъ только я могла, тамъ высидть?
Бдняжка! забравшись на такую высоту, она вообразила себя, по меньшей мр, такой-же огромной, какъ весь Божій міръ.
Въ общемъ, это выдался славный денекъ для козочки господина Сегена.
Къ полудню, набгавшись по всмъ направленіямъ, она попала въ стадо сернъ {Горныя, дикія козы.}, которыя какъ разъ приготовились съ аппетитомъ сть дикій виноградъ.
Наша маленькая бглянка въ бленькомъ платьиц произвела очень большое впечатлніе. Ей уступили самое лучшее мсто передъ виноградомъ, и вс кавалеры были очень любезны… Кажется, между нами будь сказано, что одинъ изъ нихъ, въ черной шубк, имлъ счастье понравиться Бланкетт.
Влюбленная парочка скрылась въ лсу на часъ или на два, и, если вы хотите знать, о чемъ они разговаривали, пойдите спросите у болтливыхъ ручейковъ, что бгутъ невидимкою подо мхомъ. Вдругъ втеръ посвжлъ. Гора приняла лиловый оттнокъ, наступали сумерки.— Такъ скоро,— сказала маленькая козочка и остановилась въ недоумніи.
Внизу поля окутались дымчатой пеленой, огороженная лужайка господина Сегена скрылась въ туман, отъ всего домика виднлась только крыша и легкій дымокъ. Она услышала колокольчики вовращавшагося домой стада, и на душ у ней сдлалось совсмъ тоскливо… Кречетъ, пролетая мимо нея къ своему гнзду, задлъ ее крыломъ. Она вздрогнула… Тутъ по гор раздалось продолжительное завываніе:
— Уу! уу!
Она вспомнила о волк, за весь день глупенькая о немъ не вспомнила ни разу. Въ ту-же минуту далеко въ долин загудла труба. Это господинъ Сегенъ испытывалъ послднее средство.
— Уу! Уу! вылъ волкъ.
— Возвратись, возвратись,— кричала труба.
Бланкетт захотлось домой, но она вспомнила столбъ, веревку, изгородь на лужайк и подумала, что теперь ей ужъ не вынести такой жизни, и что лучше ужъ остаться.
Труба замолкла.
Козочка услышала позади себя шорохъ листьевъ. Она обернулась и въ темнот увидала два короткихъ, совершенно прямыхъ уха и два глаза, которые такъ и свтились… Это быть волкъ.
Огромный, неподвижный, онъ сидлъ на заднихъ лапахъ, онъ былъ тутъ и смотрлъ на маленькую, бленькую козочку, наслаждаясь ею заране. Онъ не спшилъ, такъ какъ онъ зналъ, что състъ ее, только, когда она обернулась, онъ засмялся злымъ смхомъ:— А! а! маленькая козочка господина Сегена!— и онъ провелъ огромнымъ языкомъ по своимъ крпкимъ губамъ.
Бланкетта почувствовала, что пришелъ ея конецъ. Одну минуту, вспомнивъ объ участи старой Реноды, какъ она билась всю ночь и была съдена утромъ, она подумала, что, пожалуй, лучше дать себя състь теперь-же, по потомъ она образумилась и бросилась впередъ, согнувъ, голову, выставивъ рога, какъ и слдовало поступить храброй козочк господина Сегена. Это она сдлала не потому, чтобы надялась убить волка — козы никогда не убиваютъ волковъ,— но изъ желанія узнать, можетъ-ли она выдержать борьбу такъ-же долго, какъ Ренода.
Тогда чудовище кинулось на нее, и маленькіе рожки быстро задвигались.
Ахъ, храбрая, крошечная козочка! Какъ она старалась изо всхъ силъ! Больше десяти разъ волкъ принужденъ былъ отступать, чтобы отдышаться. Пользуясь этими минутными передышками, лакомка поспшно схватывала пучокъ своей любимой травки, и, съ полнымъ ртомъ, снова возвращалась на бой… Это продолжалось всю ночь. Отъ времени до времени козочка господина. Сегена смотрла на звзды и говорила про себя:— Охъ, только-бы мн выдержать до разсвта!
Одна за другой погасали звзды. Бланкетта ударила рогами съ новой силой, и съ новой силой защелкалъ зубами волкъ… Блдный свтъ показался на горизонт. Съ какой-то фермы донеслось пніе хриплаго птуха,— Наконецъ-то!— проговорила бдная Бланкетта, она только и ждала разсвта, чтобы умереть: и козочка вся вытянулась на земл въ своей чудной, блой шубк, совершенно забрызганной кровью.
Тогда волкъ бросился на маленькую козочку и сълъ ее.