Космос. Статья первая, Гумбольдт Александр, Год: 1845 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 23 минут(ы)

КОСМОСЪ **(*)**

ОПЫТЪ ФИЗИЧЕСКАГО МІРООПИСАНІЯ.

Соч. Александра Гумбольдта.

(*) Читателямъ ‘Отеч. Записокъ’ уже извстно, что въ ныншнемъ году (и очень-недавно) вышла въ свтъ книга, подъ названіемъ: ‘Kosmos. Entwurf einer physischen Wellbeschreibung von Alexander von Humboldt (Космосъ. Опытъ физическаго міроописанія, Александра фон-Гумболдта)‘. Еслибъ имя автора и не ручалось за достоинство книги, то стоитъ только прочесть нсколько страницъ, чтобъ убдиться въ глубокомъ и важномъ ея значеніи. Книга такъ завлекательна и составлена съ такимъ глубокимъ знаніемъ предмета, что и равнодушный къ явленіямъ окружающаго его міра не выпуститъ ея изъ рукъ, не дочитавъ до конца.

Желая ознакомить съ подобнымъ сочиненіемъ нашихъ читателей, и ознакомить въ той подробности, какую только могутъ допустить предлы журнала, мы представляемъ имъ сущность знаменитаго творенія.

До-сихъ-поръ вышла только первая часть ‘Космоса’, вторая, какъ общаютъ, появится въ ноябр ныншняго года. Но мр выхода слдующихъ частей, мы будемъ знакомить съ ними читателей.

Первая часть состоитъ изъ трехъ отдловъ: 4) Предварительный взглядъ на различные способы наслаждаться природою и на наукообразное познаніе міровыхъ законовъ, 2) Граница и наукообразное изложеніе физическаго міроописанія и, 3) Картины природы.

Авторъ основываетъ новую науку, которую, какъ самъ говоритъ, не должно смшивать съ тмъ, что называлось популярнымъ знаніемъ. Цль его — дать врное понятіе о строеніи міра тмъ, которые незнакомы съ спеціальными предметами естественныхъ наукъ. Онъ убжденъ, что общіе результаты вковыхъ изъисканій — достояніе всхъ образованныхъ людей, и что съ знаніемъ составленное міроописаніе обогатитъ кругъ идей каждаго и исправитъ ложные взгляды на явленія природы. Книга его понятна для всякаго и не требуетъ изученія спеціальныхъ частей науки. Въ этомъ самъ авторъ полагаетъ ея главнйшее достоинство. А врны ли и съ знаніемъ ли дла выбраны изложенные въ ней общіе результаты,— на это отвчаетъ имя Александра Гумбольдта.

Статья первая.

Предварительный взглядъ на различные способы наслаждаться природою и на наукообразное изученіе міровыхъ законовъ.

Изложеніе общихъ физическихъ явленій на земл и взаимнаго дйствія силъ въ цломъ мір, представляетъ двоякую трудность. Предметъ неисчерпаемъ, а время коротко. Легко впасть въ энциклопедическую поверхностность, легко впасть и въ утомительную форму афоризмовъ.

Кто смотритъ на результаты естествоиспытанія не въ-раздробь, по схватываетъ всю общность отношенія ихъ къ человчеству, тотъ, конечно, облагораживаетъ и увеличиваетъ свое наслажденіе природою. Это плодъ долгихъ наблюденіи, сведенныхъ воедино. Картина, неясно говорившая внутреннему чувству первыхъ людей, что она есть гармонически-устроенное цлое, космосъ,— является наконецъ какъ плодъ долгихъ, съ трудомъ собранныхъ опытовъ.

Въ этихъ двухъ эпохахъ міросозерцанія отражаются и два рода наслажденія природою. Первое — только дтски-темное предчувствіе гармоніи. Второе — плодъ образованности рода, отражающейся на умо-недлимомъ, тутъ гармонія проникаетъ въ сознаніе, человкъ наблюдаетъ, длаетъ опыты, натуральная философія, сбросивъ поэтическій покровъ свой, принимаетъ строгій характеръ умствующей наблюдательности, и ясное знаніе замняетъ темныя предчувствія. Догматическіе взгляды прошедшихъ временъ живутъ еще только въ предразсудкахъ народа и въ нкоторыхъ ученіяхъ, которыя охотно облекаются въ темноту, сознавая свое безсиліе.

Природа есть единство въ многообразіи, общность тлъ и силъ, какъ единое живое. Высмотрть это единство — важнйшій результатъ физическихъ изъисканій. Въ этомъ стремленіи мы переступаемъ за границу чувственнаго и идеями можемъ владычествовать надъ грубымъ матеріаломъ эмпирическаго созерцанія.

Первая, низшая степень наслажденія природою не зависитъ отъ познанія силъ ея, не зависитъ почти отъ окружающей насъ страны. Въ степи и на берегу моря — везд проникаетъ насъ только смутное предчувствіе пребыванія по вчнымъ внутреннимъ законамъ. Въ этомъ предчувствіи есть что-то крпительное, освжающее душу, и нтъ на земл уголка, гд человку было бы отказано въ этомъ благодтельномъ вліяніи.

Иначе наслаждаемся мы природою, когда въ насъ проникаетъ индивидуальный характеръ окружающей насъ страны. Это чувство живе и опредленне. То поражаетъ насъ величіе массъ природы среди дикой борьбы разъяренныхъ стихій, образъ чего-то неподвижно-окаменлаго, пустынность степей неизмримыхъ, то веселитъ насъ обработанное поле — первый слдъ руки человка среди отвсныхъ скалъ, на берегу стремительно-шумящаго ручья. Степень индивидуальнаго наслажденія природою опредляется не столько силою впечатлній, сколько извстнымъ кругомъ пробужденныхъ ими идей и чувствованій.

Обращаясь къ собственнымъ моимъ впечатлніямъ, я вспоминаю океанъ, и надъ нимъ, среди тишины тропическихъ ночей, небесный сводъ, льющій на легкую зыбь равнины планетный, немерцающій блескъ звздъ своихъ, вспоминаю лсистыя долины Кордильеровъ, гд высокія пальмы смло пронзаютъ мрачную снь деревъ и высятся надъ ними колоннадами, — ‘лсъ надъ лсомъ’, вспоминаю наконецъ тенерифскій пикъ, когда горизонтальные слои облаковъ отдляютъ верхушку отъ низменныхъ равнинъ, и вдругъ, сквозь отверзтіе, прорзанное въ нихъ потокомъ воздуха, взоръ стоящаго на закраин жерла ниспадаетъ на виноградные холмы Оротавы и гесперидскіе сады берега. Въ такихъ сценахъ, впечатлніе въ насъ производимое, зависитъ не столько отъ тайно-создающей жизненности природы, сколько отъ столкновенія данныхъ очерковъ. Все неизмримое, даже ужасное въ природ длается источникомъ наслажденія. Фантазія наша творитъ, и, обманутые, мы видимъ во вншнемъ мір свой внутренній міръ.

Когда мы въ первый разъ вступаемъ въ тропическую землю, насъ утшаетъ видъ такихъ же горъ, какія покинули мы въ европейскомъ отечеств. Но знакомая кора покрыта чуждою для насъ флорою. Житель скверныхъ странъ окруженъ дивною силою тропическаго организма, и здсь-то ясно выказывается чудесно-воспріимчивая сила духа человческаго. Мы такъ близки, такъ родственны всему органическому, что скоро длаемся гражданами среди пальмъ жаркаго пояса. Экзотическія формы предстаютъ нашему воображенію облагороженныя воспоминаніями дтства. Мы приходимъ къ заключенію, что все живое въ природ связано общею, законною, и потому вчною питью.

Мудрено разложить очарованіе чувственнаго міра на его элементы. Величіе впечатлнія зависитъ отъ единства его, отъ полноты идей и чувствъ, пробужденныхъ въ одно время. Кто хочетъ объяснить эту общность изъ частностей, тотъ долженъ низойдти въ область опредленныхъ образовъ въ природ. Богатйшій матеріалъ для такого рода изъисканій представляетъ живописная природа Южной-Азіи и новаго материка, гд высокія массы горъ образуютъ собою дно воздушнаго океана, и гд волканическія силы, выдвинувшія нкогда длинную цпь Андовъ изъ ндръ земли, и теперь еще часто поражаютъ жителей ужасомъ.

Картины природы служатъ не для одного только удовольствія: ихъ рядъ обозначаетъ постепенность впечатлній, отъ голой степи до роскошной растительности жаркаго пояса. Если взгромоздить мысленно Пилатову-Гору на Шрекгорнъ, или Судетскую-Вершину на Монбланъ, это не поравняется еще съ Чимборазо, двойною высотою Этны. Если на Чимборазо поставить Риги, или Аонскую-Гору, вы получите высочайшую точку Гималайскаго-Хребта, Давалагири. Индійскія горы выше Андовъ, но Кордильеры превосходятъ ихъ разнообразіемъ своихъ явленій. Одна высота не опредляетъ еще впечатлнія. Гималайскій-Хребетъ далеко уже за чертою тропика. Рдко встртишь пальму въ прекрасныхъ долинахъ мысокъ Непала и Кумаона. Подъ 28 и 34 градусомъ сверной широты, на скат древняго Паронамиза, растительность не производитъ уже древоподобныхъ папоротниковъ и травъ, роскошно-цвтистыхъ ятрышниковъ и банановъ, подъ тнью кедроподобной деодварской ели и широколистаго дуба, на гранитной почв растутъ европейскія и сверо-азіатскія растенія. Въ Гимала не достаетъ перемнчивыхъ явленій волка новъ, грозно напоминающихъ на индійскихъ островахъ внутреннюю жизнь планеты. На южномъ скат горъ вчный снгъ начинается большою частію уже на высот 11,000 или 12,000 футовъ {Температура обозначается въ этихъ статьяхъ (везд, гд не сказано именно противнаго) но стоградусному термометру, мили — географическія, по 15-ти на градусъ экватора. Футы старые французскіе, по 6-ти на туазъ. Долгота считается отъ меридіана Парижской Обсерваторіи.}, тутъ граница органической жизни, отодвинутая въ экваторіальныхъ странахъ Южной-Америки почти на 2,000 футовъ выше.

Гористыя страны экватора имютъ еще другое преимущество: разнообразіе впечатлній природы достигаетъ здсь на самомъ тсномъ пространств своей высшей степени. Въ глубоко-изрытомъ хребт Андовъ Новой-Гренады и Квиго, позволено человку созерцать въ одно время вс виды растеній и вс созвздія неба. Взоръ разомъ обнимаетъ геликоніи и пальмы, и надъ ними дубы и ароніи Европы, созвздіе Креста и Магеллановы облака на юг и путеводныя звзды Медвдицы, кружащіяся около свернаго полюса. Ндра земли и оба полушарія неба раскрываютъ здсь все богатство своихъ явленій. Климаты и свойственныя имъ формы растеній лежатъ здсь другъ надъ другомъ слоями. Здсь, на скалахъ Андовъ, вчными чертами врзаны законы постепенности теплоты. Что въ чувств расплавляется въ простое, безобразное ощущеніе, то разумъ постигаетъ только разршая на части. Но въ круг наукъ, какъ въ области ландшафтной живописи, изображеніе тмъ объективне, чмъ опредленне очерки отдльныхъ предметовъ.

И не только сильнйшее впечатлніе на чувства производятъ тропическія страны: единообразная правильность въ метеорологическихъ процессахъ ихъ атмосферы, рзкое раздленіе органическихъ образовъ на отвсномъ возвышеніи почвы, указываетъ на законный порядокъ небесныхъ пространствъ, какъ-будто отражающійся въ земной жизни.

Въ жаркихъ долинахъ, мало-возвышенныхъ надъ уровнемъ Южнаго-Океана, царствуетъ роскошное изобиліе цикадой и пальмъ. За ними, осненные высокими стнами лощинъ, растутъ деревоподобные папоротники и кинхоны, съ ихъ цлебною корою. Гд кончается полоса высокихъ деревъ, тамъ цвтутъ, дружно тснясь другъ къ другу, араліи и миртолиственныя андромеды. Кордильерская роза и богатая смолою бефарія опоясываютъ горы пурпурною полосою. Дале, въ бурныхъ предлахъ парамовъ, исчезаютъ постепенно и высокій кустарникъ и богато-цвтистыя травы. Однодольныя растенія однообразно покрываютъ почву — необозримый, желто-мерцающій издали лугъ, здсь одиноко пасется ввезенный Европейцами быкъ. Наконецъ трахитовыя скалы возносятся надъ равнинами травъ, съ бдными растеніями низшей организаціи на рдкихъ клочкахъ наносной земли. Острова свжеупавшаго снга подавляютъ послднее движеніе растительной жизни, и наконецъ — начинается рзко-отдленная полоса вчныхъ снговъ. Сквозь блыя, вроятно пустыя, колоколообразныя вершины стремятся, большею частію безуспшно, прорваться подземныя силы.

Съ перваго раза такое высокое зрлище могло пробудить въ жителяхъ тропическихъ странъ только нмое удивленіе. Внутренняя связь явленій, конечно, ясне выступаетъ здсь на глаза человка, но тысячи причинъ подавили плоды выгоднаго положенія. По новйшимъ изъисканіямъ боле нежели сомнительно, что колыбель индійской цивилизаціи была въ стран между тропиками. Древняя земля Зендовъ лежала на сверозапад отъ верховья Инда.

Напротивъ боле-глубокій взглядъ на дйствія физическихъ силъ находимъ мы у жителей умреннаго пояса, не смотря на меньшую помощь со стороны природы. Отсюда уже перешли эти взгляды въ тропическія страны.

Здсь мы касаемся точки, гд къ чувственному наслажденію природой присоединяется другое наслажденіе, проистекающее изъ идей,— гд человкъ не только предчувствуетъ, но и сознаетъ законность и единство въ природ.

Чтобъ прослдить это наслажденіе природою, проистекающее изъ идеи, до его зародыша, стоить только бросить бглый взглядъ на исторію развитія натуральной философіи или древняго ученія о космос.

Смутное, ужасающее чувство единства силъ природы, сродно и дикому. Вншній міръ безсознательно сливается въ человк съ его внутреннимъ міромъ чудесъ. Но одинъ не есть чистое отраженіе другаго. Что у одного длается основаніемъ натуральной философіи, то у цлыхъ племенъ остается плодомъ инстинктивной воспріимчивости. Здсь-то, въ ндрахъ темнаго чувства, заключается и первое побужденіе къ религіи. Но чмъ больше развивается въ человк его духовная свобода, тмъ мене довольствуется онъ простымъ предчувствіемъ. Умъ, анализируя, вступаетъ въ права свои и глубже, глубже проникаетъ связь явленій.

Трудно удовлетворить такому стремленію скоро и врно. Неполныя наблюденія и выводы зараждаютъ ложные взгляды, проникающіе во вс классы народа. Рядомъ съ наукообразною физикою является другая, обнимающая собою немногія частности. Она полна притязаній, какъ все ограниченное, неизмнна въ своихъ аксіомахъ, тогда-какъ истинное изученіе природы живетъ среди сомнній.

Такіе физическіе догматы, неизмнно передаваемые изъ вка въ вкъ, вредны не только потому, что питаютъ заблужденія: они уничтожаютъ еще общность взгляда на мірозданіе. Они знакомы только съ исключеніями изъ правилъ, и ищутъ въ формахъ и явленіяхъ другихъ чудесъ, кром правильнаго, постепеннаго развитія. Они вчно готовы признать, что цпь событій въ природ — порвана.

Я имю цлью исправить часть подобныхъ заблужденій и увеличить такимъ-образомъ возможность наслажденія природою. Потребность облагороженнаго наслажденія, основаннаго на боле-глубокомъ взгляд на сущность природы, признана всми. Нашъ вкъ стремится украсить жизнь возможно-большимъ богатствомъ идеи.

Нечего бояться, что при изученіи сущности силъ, природа утратитъ прелесть своей таинственности и величія. Конечно, силы являются магическими тогда только, когда дйствуютъ вн извстныхъ условіи. Воображеніе наблюдателя, опредляющаго геліометромъ или призматическимъ двойнымъ сланцемъ діаметры планетъ, измряющаго въ-продолженіи многихъ лтъ возвышеніе надъ меридіаномъ одной и той же звзды, разглядывающаго телескопическія кометы среди густо-сплоченныхъ туманныхъ пятенъ, — воображеніе его разъигрывастся не сильне фантазіи ботаника, считающаго вырзки чашечки, тычинки и пестики цвтка. Но тщательное наблюденіе отдьлнаго приготовляетъ къ высшему познанію міровыхъ законовъ. Для физика, измряющаго неровные потоки уничтожающихъ или усиливающихъ другъ друга свтовыхъ волнъ, — для астронома, наблюдающаго спутниковъ Урана на крайней линіи нашей солнечной системы, или разлагающаго свтлыя точки на цвтныя двойныя звзды, — для ботаника, высматривающаго кружащееся движеніе соковыхъ шариковъ почти во всхъ растительныхъ клточкахъ,— для всхъ, для нихъ, конечно, въ пространств неба и на поверхности земли больше великаго, нежели для наблюдателя, незнакомаго съ связью окружающихъ его явленій.

Одностороннее обработываніе физическихъ наукъ могло, конечно, породить предубжденіе, что будто наука и знаніе убиваютъ воображеніе и лишаютъ наслажденія природою. Кто и теперь еще не освободился отъ этого предразсудка, тотъ отсталъ отъ общаго хода образованія и не понимаетъ наслажденій духа, сводящаго разнообразіе въ единство.

Къ этому опасенію присоединяется еще и другое: по всмъ въ одинаковой степени доступно знаніе, масса фактовъ. Конечно, чмъ глубже роешься въ дивной ткани живыхъ силъ, тмъ больше открываешь передъ собою новыхъ лабиринтовъ. Но эта-то безконечность неизвданныхъ путей и пробуждаетъ на всхъ ступеняхъ знанія радостное изумленіе. Каждый узнанный законъ природы пробуждаетъ догадку о высшемъ, еще неизвстномъ. Чмъ дальше проникаютъ путешественники въ неизвстныя страны, чмъ больше совершенствуются микроскопы и сравненіе живыхъ организмовъ съ вымершими, тмъ шире раздвигается кругъ органическихъ типовъ. Въ разнообразіи и періодическомъ измненіи образовъ жизни безконечно возобновляется первоначальная тайна всякаго образопріятія (Gestaltung). Съ знаніемъ ростетъ чувство неизмримости жизни природы, чувствуешь, что на земл и въ воздух, въ глубин океана и въ вышин небесъ для смлаго испытателя и черезъ тысячи лтъ не будетъ недостатка въ пространств.

Общіе взгляды на мірозданіе не только привлекательне спеціальнаго изученія, но и удобне для тхъ, кто не можетъ удалить для подобныхъ занятій много времени. Естествоописательныя науки хороши большею частію только для человка въ извстномъ положеніи, ими можно наслаждаться не всегда и не везд. Въ холодномъ климат мы надолго бываемъ лишены созерцанія тлъ природы.

Какъ всеобщая исторія разршаетъ много загадокъ въ судьб народовъ, объясняя истинную связь событіи, — такъ точно и физическое міроописаніе уничтожитъ кажущееся противорчіе между различными силами природы, если будетъ умно изложено на основаніи точнаго знанія. Общіе взгляды возвышаютъ понятіе о величіи природы. Они очищаютъ и успокоиваютъ душу, примиряя, такъ сказать, борьбу стихій всеобщими законами. Они пріучаютъ насъ смотрть на каждый организмъ, какъ на часть цлаго, расширяютъ наше духовное существованіе, сближаютъ насъ съ странами, отъ которыхъ мы отдлены цлымъ шаромъ планеты, даютъ средство быстро угадывать связь между результатами новйшихъ наблюденіи и давно-извстными явленіями.

Кто можетъ, на-примръ, безъ общихъ свдній объ обыкновенномъ пути кометъ понять, какъ богато слдствіями открытіе Энке, по которому комета, никогда невыходящая на эллиптическомъ пути своемъ изъ нашей солнечной системы, доказываетъ присутствіе жидкости, противоборствующей сил ея движенія? При быстро-распространяющемся образованіи, переносящемъ результаты науки во вседневную жизнь въ искаженномъ видъ, старинный страхъ столкновенія небесныхъ тлъ, или измненія климатовъ отъ космическихъ причинъ принимаетъ еще-боле обманчивый образъ. Ясный взглядъ на природу охранитъ отъ притязаній догматизирующей фантазіи. Онъ покажетъ, что энкова комета, совершающая путь свой въ 1200 дней, безвредна для обитателей земли по причин формы и положенія ея орбиты,— безвредна такъ же, какъ и семидесяти-шести лтняя комета Галлея, являвшаяся въ 1759 и 1835 году, что комета Биля, совершающая путь свой съ шесть лтъ, проходитъ, конечно, черезъ орбиту земли, но можетъ подойдти къ намъ близко только тогда, когда ея перигеліи совпадаетъ со временемъ зимняго солнцестоянія.

Количество теплоты, получаемое какимъ-нибудь небеснымъ тломъ, и отъ распредленія котораго зависятъ метеорологическіе процессы атмосферы, условливается свторазвивающею силою солнца и относительнымъ положеніемъ его къ планет, но періодическія измненія въ орбит земли и наклоненіи эклиптики, зависящія отъ общихъ законовъ тяготнія, такъ медленны и заключены въ столь тсныхъ границахъ, что слдствія ихъ едва разв черезъ нсколько тысячь лтъ сдлаются ощутительны для нашихъ теплоизмряющихъ инструментовъ. Слдовательно, космическія причины уменьшенія температуры, убыванія воды и эпидемій, совершенно вн области истиннаго знанія.

Заимствую еще нсколько примровъ изъ физической астрономіи, доказывающихъ, что безъ общихъ познаній многое не представляетъ собою ничего интереснаго, таковы, на-примръ, эллиптическое движеніе многихъ тысячь разноцвтныхъ двойныхъ звздъ одной около другой, или, врне, около общей точки ихъ тяготнія, періодическая рдкость солнечныхъ пятенъ, правильное появленіе безчисленнаго множества звздоподобныхъ тлъ, движущихся, вроятно, подобно планетамъ и перескающихъ земной путь 12 или 13 ноября и, какъ узнали позже, и 10 или 11 августа.

Точно также, только общіе взгляды могутъ пробудить догадку о связи между теоріею качанія маятника въ средь воздуха и внутреннею плотностью нашей планеты, между образованіемъ зернистыхъ горныхъ породъ въ потокахъ лавы, на склон дйствующихъ еще волкановъ, и эндогенными массами гранита, порфира и серпентина, выдвинутыми изъ ндръ земли сквозь наносныя горы, между возникающими островами и кеглевидными горами, и возвышеніемъ цлыхъ горныхъ хребтовъ и материковъ. Такое вытсненіе къ верху зернистыхъ горныхъ массъ и наносныхъ слоевъ, длаетъ вроятнымъ предположеніе, что окаменлыя морскія раковины, собранныя мною вмст съ Бониланомъ на Андахъ, на высот 14,000 футовъ, внесены сюда не всеобщимъ потопомъ, но силою дйствующихъ вверхъ волкановъ.

Волканизмомъ же въ обширнйшемъ смысл называю я реакцію внутренности планеты на ея кору. Кому неизвстны опыты надъ увеличеніемъ теплоты при углубленіи въ землю (опыты, основываясь на которыхъ знаменитые физики предполагаютъ, что въ глубин пяти географическихъ миль жаръ доходитъ до степени расплавливанія гранита), для того останутся непонятными многія новйшія наблюденія надъ единовременными изверженіями волкановъ, удаленныхъ другъ отъ друга на большое разстояніе,— надъ границами круга земли, колеблемаго при землетрясеніяхъ, надъ постоянствомъ температуры въ горячихъ источникахъ, надъ разностью теплоты въ артезіанскихъ колодезяхъ различной глубины. А между-тмъ, это знакомство съ внутреннею теплотою земли бросаетъ утренній свтъ на исторію первыхъ временъ нашей планеты. Оно показываетъ возможность бывшаго когда-то повсемстнаго распространенія тропическаго климата, какъ слдствія изливающихъ теплоту пропастей на окрпшей и окислившейся посл того кор планеты. Оно напоминаетъ время, когда теплота въ атмосфер зависла больше отъ этихъ изліяній, отъ реакціи внутренности на поверхность, нежели отъ положенія планеты въ-отношеніи къ солнцу.

Геогностъ открываетъ въ холодномъ пояс много произведеній тропическихъ странъ: въ горахъ угольнаго образованія стоящіе стволы пальмоваго дерева, древоподобные папоротники, гоніатиты и рыбы съ ромбоидальною чешуею, въ известковыхъ горахъ Юры остовы крокодиловъ и долгошеихъ плезіозавровъ, въ млу политаламіи, въ слояхъ полуопала сплоченныя массы ископаемыхъ инфузорій, въ пещерахъ кости гіенъ, львовъ и слоноподобныхъ толстокожихъ. При полномъ знаніи другихъ явленій природы, эти остатки пробуждаютъ въ насъ но только любопытство, но и многостороннія размышленія.

При такомъ разнообразіи предметовъ, самъ собою представляется вопросъ: могутъ ли общіе взгляды на природу достигнуть извстной ясности безъ глубокаго изученія отдльныхъ наукъ — естествоописанія, физики, математической астрономіи? Здсь должно тщательно отличить положеніе учителя, берущаго на себя выборъ и изложеніе результатовъ, отъ ученика, получающаго готовыя данныя. Для перваго, точнйшее знаніе частностей безусловно-необходимо. Безъ спеціальныхъ предварительныхъ познаній нельзя, можетъ-быть, совершенно уяснить всего круга проблемъ, разршеніе которыхъ придаетъ столько занимательности физическому міроописанію, но большая часть вопросовъ можетъ быть удовлетворительно изложена и безъ этого. Если и не вс отдльныя части великой картины природы могутъ быть изображены въ рзкихъ очеркахъ, то все же эта картина будетъ столько врна и занимательна, что обогатитъ духъ идеями и оплодотворитъ фантазію.

Ученыя сочиненія нашей литературы, можетъ-быть, не совсмъ чужды упрека въ томъ, что они мало отдляютъ общее отъ частнаго. Величайшій поэтъ нашего времени, Гте, сказалъ даже: ‘Нмцы одарены способностью длать науки недоступными’. Покамстъ стоитъ рештованье, зданія не видно. Кто усомнится, что физическій законъ распредленія массъ материковъ, оканчивающихся на юг пирамидально и раздвинутыхъ на свер въ ширину, можетъ быть понятъ какъ-нельзя-ясне безъ геодезическихъ измреній и астрономическихъ опредленій прибрежныхъ мстъ? Такъ точно физическое міроописаніе показываетъ, на сколько ось экватора нашей планеты длинне оси полюсовъ, и что южное полушаріе не площе свернаго. Разсказывать же, какими путями дошли до этого знанія, нтъ необходимости.

У Французовъ есть безсмертное твореніе: Изложеніе системы міра, Лапласа, въ немъ изложены результаты глубокихъ математико-астрономическихъ изъисканій протекшихъ столтій, отдльно отъ всхъ частностей. Строеніе неба является здсь простымъ ршеніемъ великой проблемы механики, а,— конечно, никто не обвинитъ этого творенія въ неосновательности. Отдленіе общаго отъ частнаго даетъ естествознанію величественный, важный характеръ. Взоръ, какъ съ возвышенной точки, разомъ обнимаетъ огромныя массы. Насъ восхищаетъ, что мы схватываемъ умомъ то, что ускользаетъ отъ чувствъ. И чмъ боле будутъ разработаны отдльныя части естествознанія, тмъ легче и кратче будетъ изложеніе общихъ результатовъ.

Чмъ глубже проникаешь въ сущность силъ природы, тмъ ясне видишь связь явленій, тмъ возможне простота и краткость изложенія. Когда факты не въ связи, даже противорчатъ другъ другу, — врный признакъ, что наук предстоитъ еще много открытій. Въ такомъ положеніи находятся теперь метеорологія и особенно оптика, кругъ открытій еще не совершенъ, хотя въ вольтовомъ столб и высказалось удивительное соединеніе электрическихъ, магнетическихъ и химическихъ явленій. Кто поручится, что даже число живыхъ, дйствующихъ во вселенной силъ намъ извстно?

Въ моемъ воззрніи на наукообразное изложеніе общаго міроописанія, нтъ и рчи о единств, выведенномъ изъ немногихъ, разумомъ данныхъ началъ. То, что я называю физическимъ міроописаніемъ, не иметъ притязанія на раціональную пауку природы: оно просто умствующее созерцаніе данныхъ опытностью явленій, какъ единаго цлаго. Единство, котораго можетъ достигнуть физическое міроописаніе,— какъ я его понимаю,— есть только единство, какое можетъ быть въ историческомъ изображеніи. Частности дйствительности, все, что принадлежитъ къ области измнчивости и реальной случайности, не можетъ быть выведено изъ понятій. Міроописаніе и всеобщая исторія стоятъ на одной степени эмпиризма. Но мыслящее изученіе ихъ поселяетъ въ насъ врованіе въ древнюю внутреннюю необходимость, управляющую всмъ измнчивымъ. Оно ведетъ насъ къ ясности и простот взглядовъ, къ открытію законовъ, которые въ опытныхъ паукахъ являются крайнею цлью человческихъ изъисканій.

Изученіе каждой новой науки похоже на путешествіе въ дальную страну. Невольно спрашиваешь: возможно ли оно? Недоврчиво посматриваешь на спутниковъ, на собственныя силы. Но вкъ, въ которомъ мы живемъ, уменьшаетъ трудность предпріятія. Меня одушевляетъ цвтущее состояніе естественныхъ наукъ, богатыхъ уже не массою, но связью наблюденій. Общіе результаты удивительно умножились съ конца XVIII столтія. Факты не стоятъ уже отдльно, пропасти, которыми раздлялись существа, наполнились. Что было необъяснимо среди тснаго круга, вблизи насъ, то объяснено наблюденіями путниковъ въ далекихъ странахъ. Формы растеній я животныхъ, долго стоявшія отдльно, вступаютъ въ общую связь посредствомъ вновь-открытыхъ переходныхъ формъ. Испытующій духъ во всемъ видитъ сцпленіе. Матеріалы всеобщаго землеописанія накопились не случайно. Въ нашъ вкъ поняли, что факты только тогда могутъ принести плодъ, когда путешественникъ знаетъ современное состояніе и потребности науки, область которой хочетъ распространить, когда идеи, то-есть, проникновеніе въ духъ природы, разумно руководствуютъ наблюденія и собираніе фактовъ.

Такое направленіе въ изученіи природы, счастливое стремленіе къ общимъ результатамъ, можетъ сдлать значительную часть естествознанія общимъ достояніемъ образованной части людей, можетъ породить основательное знаніе, совершенно-отличное отъ того, что до конца прошедшаго столтія разумли подъ именемъ популярнаго знанія. Кто можетъ иногда выступить изъ тсныхъ границъ гражданской жизни, тотъ найдетъ въ изображеніи великой и свободной жизни природы одно изъ благороднйшихъ наслажденій, какое только можетъ доставить человку возвышенная дятельность разума. Изученіе общаго естествознанія какъ-будто пробуждаетъ въ насъ долго-спавшіе органы. Мы вступаемъ въ тснйшія сношенія съ вншнимъ міромъ, не остаемся равнодушны къ тому, что обозначаетъ въ одно время и индустріальное движеніе и умственное облагороживаніе человчества.

Чмъ ясне видимъ мы связь явленій, тмъ легче освобождаемся отъ ложной мысли, будто не вс части естествознанія равно важны для образованности и блага народовъ. Къ наблюденіи отдльнаго сначала явленія часто скрывается зародышъ великихъ открытій. Когда Гальвани раздражалъ чувствительное нервное волокно прикосновеніемъ разнородныхъ металловъ, современники его не могли надяться, что электричество вольтова столба откроетъ въ щелочахъ среброблестящіе, плавающіе на вод, легко-воспламеняемые металлы, что самый столбъ сдлается важнйшимъ инструментомъ для разлагающей химіи, термоскопомъ и магнитомъ. Когда Гюйгенсъ началъ разгадывать свтовыя явленія двойнаго шпата, никто и не предчувствовалъ, что, благодаря дивному остроумію одного изъ современныхъ намъ физиковъ, цвтныя явленія поляризаціи доведены будутъ до того, что посредствомъ малйшаго кусочка минерала можно будетъ узнать, истекаетъ ли свтъ солнца изъ твердой массы или изъ газообразной оболочки, свтятъ ли кометы сами-собою или отражаютъ чужой свтъ.

Равное уваженіе ко всмъ частямъ естествознанія есть въ особенности потребность настоящаго времени, когда матеріальное богатство и благосостояніе народовъ основаны на умньи пользоваться произведеніями и силами природы. Стоитъ только слегка взглянуть на современное состояніе Европы, чтобъ сказать о государствахъ то же, что Гте сказалъ о природ: ‘среди вчнаго движенія и производительности (im Werden) нтъ для нея неизмнности, и проклятіе тяготетъ надъ неподвижностью’. Человкъ не можетъ дйствовать на природу, не можетъ присвоить себ ея силы, если не узнаетъ, не измритъ и не изчислитъ ея законовъ. Знаніе — отрадный удлъ и право человчества, оно есть часть народнаго богатства, часть вознагражденія за блага, которыми скупо надлила народъ природа. Націи, отставшія въ общей индустріальной дятельности, неминуемо падутъ въ своемъ благосостояніи, тмъ боле, если сосднія государства идутъ впередъ съ вчно-обновляющеюся юношескою силою.

Желаніе оживить промышленость и любовь къ тмъ частямъ естествознанія, которыя дйствуютъ на нее непосредственно, не можетъ повредить изъисканіямъ въ области философіи, древностей и исторіи, не можетъ лишить изящныя искусства животворнаго дыханія фантазіи. Гд подъ защитою мудрыхъ законовъ и свободныхъ учрежденій развиваются вс цвты образованности, тамъ никакое стремленіе духа не повредитъ другому въ мирной борьб. Каждое приноситъ государству свои плоды: одно даетъ ему пищу, другое созданія искусства и славу въ вкахъ отдаленныхъ.

Какъ въ высшемъ кругъ идей и чувствъ, въ изученіи исторіи, философіи и краснорчія, такъ и во всхъ частяхъ естествознанія, возвышеннйшая цль духовной дятельности — внутренняя: открытіе законовъ природы, систематической связи произведеній, необходимаго сцпленія всего измняющагося во вселенной. Что изъ этого знанія переходитъ въ промышленую жизнь народовъ, то проистекаетъ изъ счастливаго сплетенія человческихъ длъ, истинное, великое, прекрасное всегда сходятся съ полезнымъ. Усовершенствованіе земледлія, процвтаніе мануфактуръ, усиленіе торговыхъ сношеній и свободное движеніе впередъ умственной образованности и гражданскихъ учрежденій состоятъ другъ съ другомъ въ неразрывной связи.

Я долженъ былъ только слегка коснуться этого вліянія естествознанія. Предстоящій намъ путь неизмримъ, и я не намренъ нарочно отдаляться отъ главной цли — взгляда на единство природы. Привыкши къ далекимъ странствованіямъ, я и безъ того изобразилъ, можетъ-быть, моимъ спутникамъ дорогу глаже и пріятне, нежели какъ она окажется. Такъ поступаютъ т, которые хотятъ заманить другаго на вершину горы. Они превозносятъ видъ, хотя цлыя части его закрыты туманомъ. Они знаютъ, что и въ этомъ туман есть тайное очарованіе, что неясная даль вызываетъ впечатлніе чувственно-безконечнаго. Даже на высокой точк основаннаго на опытности міросозерцанія нельзя удовлетворить всмъ требованіямъ. Въ знаніи природы, современное состояніе котораго я намренъ изобразить, многое не иметъ еще границъ опредленныхъ.

Цлью этого предварительнаго чтенія было не столько доказать и а ясность естествознанія, сколько объяснить, что этому стремленію можно указать высшую точку, безъ вреда для основательнаго изученія частныхъ наукъ, точку, на которой вс образы и силы являются цлымъ оживленнымъ внутреннимъ движеніемъ. Природа не мертвый аггрегатъ. Худо опредленное до-сихъ-поръ понятіе физическаго землеописанія переходитъ, при увеличенномъ созерцаніи, обнимая собою все созданное на земл и на неб, въ физическое міроописаніе. Но міроописаніе, или ученіе о космос, какъ я его понимаю, не есть энциклопедическое собраніе общихъ и важнйшихъ результатовъ. Эти результаты составляютъ только матеріалъ, географія растеній и животныхъ столько же различна отъ описательной ботаники и зоологіи, сколько геогностическое познаніе земли отъ ориктогнозіи. Физическое міроописаніе не должно быть, слдовательно, смшиваемо съ такъ-называемою энциклопедіею естественныхъ наукъ. Въ ученіи о космос, отдльное разсматривается только въ-отношеніи къ общему, и чмъ выше эта точка зрнія, тмъ живе и самостоятельне можетъ быть изложеніе самого ученія.

Мысли и языкъ тсно между собою связаны. Если языкъ даетъ ясность и прелесть изложенію, если, но внутреннему строенію своему, онъ способствуетъ рзкому очертанію общности міросозерцанія, то въ то же время онъ почти-незамтно оживляетъ и оплодотворяетъ мысли. Потому-то слово — боле, нежели знакъ и форма.

Границы и наукообразное изложеніе физическаго мірорписанія.

Въ общихъ предварительныхъ размышленіяхъ я старался показать какъ наслажденіе природою можетъ быть возвышено яснымъ взглядомъ на связь явленій, на гармонію оживляющихъ силъ. Теперь постараюсь ближе объяснить духъ и путеводную идею предлежащихъ ученыхъ изъисканій, тщательно отдлить все постороннее и передать въ краткомъ очерк содержаніе ученія о космос. Надюсь, это оправдаетъ неосторожное заглавіе моей книги.

Пролегомены обнимаютъ, въ четырехъ отдлахъ:

1) Понятіе и границы физическаго міроописанія, какъ особеннаго ученія,

2) Объективное содержаніе, реальный, эмпиричсскій взглядъ на общность природы, къ наукообразной форм картины природы.

3) Рефлексъ природы на воображеніе и чувство, какъ побудительную причину къ изученію природы въ одушевленныхъ разсказахъ о далекихъ странахъ и природоописательной поэзіи, — въ облагороженной ландшафтной живописи, разведеніи и группировк экзотическихъ растеній.

4) Исторію міросозерцанія, т. е. постепенное развитіе и расширеніе понятія о космос, какъ о природ въ смысл цлаго.

Чмъ выше точка зрнія, съ которой наблюдаются явленія природы въ этомъ сочиненіи, тмъ опредленне должна быть ограничена и отдлена отъ всхъ родственныхъ ученій паука, которой мы хотимъ положить основаніе. Физическое міроописаніе есть созерцаніе всего созданнаго, всего сущаго въ пространств (предметовъ и силъ), какъ единаго цлаго. Для человка, жителя земли, она распадается на дв главныя части: теллурическую и сидерическую. Чтобъ установить наукообразную самостоятельность физическаго міроописанія и опредлить отношенія его къ другимъ областямъ знанія, къ физик, естественной исторіи, геогнозіи и сравнительной географіи, — остановимся сначала на теллурической (земной) ея части. Эта часть не есть энциклопедическій аггрегатъ упомянутыхъ нами естественныхъ наукъ. Путаница въ разграниченіи между собою столь родственныхъ наукъ тмъ больше, что издавна привыкли обозначать группы опытныхъ знаній именами, значеніе которыхъ для нихъ то слишкомъ-тсно, то слишкомъ-обширно. Названія антропологіи, физіологіи, естественной исторіи, геогнозіи и географіи вошли во всеобщее употребленіе, когда самые предметы этихъ паукъ еще не были ясно разграничены. На язык одного изъ образованнйшихъ народовъ Европы физику едва-ли даже можно отдлить отъ медицины.

Многіе старались замнить старыя названія новыми, но безуспшно, И неудачный выборъ греческой номенклатуры повредилъ длу, можетъ-быть, еще больше, нежели многочисленное развтвленіе группъ.

Физическое міроописаніе, обнимая міръ, какъ ‘предметъ вншняго чувства’, конечно нуждается въ физик и естественной исторіи, какъ вспомогательныхъ наукахъ. Но разсматриваніе вещественныхъ предметовъ, какъ единаго цлаго, иметъ свой самобытный характеръ. Физика касается только общихъ свойствъ тлъ, уже Аристотель изображаетъ вс явленія природы какъ движущую жизненную Дятельность всеобщей міровой силы. Теллурическая часть физическаго міроописанія, которой охотно оставляю ея прежнее выразительное названіе физгіческаір землеописанія, показываетъ распредленіе магнетизма по нашей планет, въ отношеніи къ его сил (Intensitt) и направленію. Физическое міроописаніе широкими чертами изображаетъ части материковъ и распредленіе массъ ихъ по обоимъ полушаріямъ,— распредленіе, имющее вліяніе на различіе климатовъ и важнйшіе метеорологическіе процессы въ атмосфер, оно схватываетъ господствующій характеръ протяженія горъ, отъискиваетъ среднее возвышеніе материковъ надъ теперешнимъ уровнемъ моря или центръ тяжести ихъ массы, отношеніе высочайшихъ горныхъ вершинъ къ ихъ хребтамъ, къ близости моря или къ качеству горныхъ породъ, показываетъ, какъ возстали или выдвинулись эти горныя массы, разсматриваетъ линейную связь или отдльность волкановъ, ихъ относительную силу и границы производимаго ими потрясенія, которыя расширяются и съуживаются въ-продолженіи столтіи. Оно показываетъ общія свойства всхъ большихъ ркъ въ ихъ верхнемъ и нижнемъ теченіи и бифуркацію ихъ въ обихъ частяхъ теченія, показываетъ, какъ он то прорзываютъ горные хребты подъ прямымъ угломъ, то текутъ съ ними параллельно.

Къ ограничиваемой мною здсь паук принадлежатъ только главные результаты сравнительной орографіи и гидрографіи. Исчисленіе однородныхъ или очень-близкихъ другъ къ другу отношеній въ природ и общій обзоръ теллурическихъ явленій относительно распредленія ихъ въ пространств не должно смшивать съ разсматриваніемъ отдльныхъ предметовъ въ природ.

Спеціальное описаніе земель, конечно, лучшій матеріалъ для физической географіи, но рядъ такихъ описаній никогда не составить характеристической картины земли, какъ цлаго. Указать на общее въ частностяхъ органическаго образованія, открыть нумерическіе законы, показать въ какомъ пояс каждая изъ главнйшихъ формъ достигаетъ наибольшаго числа своихъ породъ и высшаго органическаго развитія, есть дло размышляющаго ума.

Систематическія описи органическихъ формъ представляютъ намъ дивную цпь, основанную на внутреннемъ строеніи или постепенномъ развитіи предметовъ, а не группировку ихъ въ пространств, т. е. по полосамъ земли, относительно возвышенія надъ моремъ или вліянія температуры. Крайняя же цль физическаго землеописанія есть, какъ мы уже сказали выше, познаніе единства въ многообразіи, общей внутренней связи теллурическихъ явленій. О частностяхъ упоминается только тамъ, гд законы органическаго дленіи должно согласить съ географическимъ распредленіемъ. Съ этой точки зрнія сумма живыхъ созданій выступаетъ больше по поясамъ земли, нежели по внутреннему родству ихъ. Естественный порядокъ животныхъ и растеній принимается здсь уже какъ нчто данное ботаникою и зоологіею. Такъ задача физической географіи состоитъ въ томъ, чтобъ прослдить таинственныя генетическія отношенія разнообразныхъ формъ, разсянныхъ по поверхности земли, показать, какъ организмы составляютъ одно теллурическое цлое, какъ измняютъ они дыханіемъ атмосферу и, не смотря на незначительность своей массы, имютъ вліяніе на жизнь земной коры.

Этотъ способъ изложенія длается еще проще, будучи приложенъ къ уранологической части ‘Космоса’, къ физическому описанію пространства міра и небесныхъ тлъ. Отдляя физику отъ химіи, то-есть общее разсматриваніе матеріи, силъ и движенія отъ разсматриванія различныхъ свойствъ творовъ {Да позволено будетъ намъ употребить это слово, существующее въ составныхъ словахъ: кислотворъ, углетворъ, и т. п. Только оно можетъ вполн выразить нмецкое Stoff.} и ихъ сродства, мы различаемъ и въ теллурическомъ пространств физическіе и химическіе процессы. Рядомъ съ основною силою матеріи, тяготніемъ, дйствуютъ вокругъ насъ и другія силы при непосредственномъ прикосновеніи или на безконечно-маломъ отдаленіи частицъ матерія. Это силы такъ-называемаго химическаго сродства. Но въ пространств небесъ мы до-сихъ-поръ знаемъ только (физическіе процессы, дйствія матеріи, зависящія отъ распредленія массъ, а не отъ качественнаго различія творовъ.

Житель земли вступаетъ въ сношеніе съ матеріею, разсянною во вселенной, только посредствомъ явленій свта и тяготнія. Вліяніе солнца и луны на періодическое измненіе земнаго магнетизма сокрыто еще во мрак. Качества творовъ, кружащихся въ пространств міра и, можетъ-быть, наполняющихъ его, — намъ неизвстны, разв принять воздушные камни за маленькія небесныя тла, попавшія въ сферу притяженія земли? Однородность ихъ съ нашими земными творами очень-поразительна. Они позволяютъ, по аналогіи, догадываться о состав планетъ, принадлежащихъ къ одной группъ и образовавшихся, подъ вліяніемъ одного центральнаго тла, изъ осадка кружащихся колецъ парообразной (dunstfrmig) матеріи. Бесселевы опыты надъ маятникомъ еще боле утвердили аксіому Ньютона, что самыя разнородныя тла совершенно-одинаково ускоряются въ движеніи отъ притягательной силы земли, многіе, чисто-астрономическіе результаты, какъ на-примръ, вліяніе Юпитера на его спутниковъ, на комету Энке, и на маленькія планеты: Весту, Юнону, Цереру и Палладу, доказываютъ, что сила притяженія везд опредляется только количествомъ матеріи.

Невозможность проникнуть въ различіе творовъ небесныхъ тлъ удивительно упрощаетъ небесную механику: она подчиняетъ неизмримое пространство вселенной исключительно законамъ движенія, и астрономическая часть физическаго міроописанія черпаетъ изъ твердо-основанной теоретической астрономіи, какъ теллурическая часть изъ физики, химіи и органической морфологіи. Въ области этихъ послднихъ наукъ, есть столько явленій запутанныхъ и отчасти противорчащихъ математическимъ взглядамъ, что теллурическая часть ученія о космос не можетъ быть обработана съ тою же простотою и врностью, какъ астрономическая. Обозначенное здсь различіе объясняетъ отчасти, почему натуральная философія Пиагора была больше обращена ко вселенной, нежели къ земл, и почему она была гораздо-полезне для познанія нашей солнечной системы, нежели іоническая натуральная философія для физики земли. Одна занималась преимущественно формою и измреніемъ, а другая составными частями и генетическими отношеніями вещей. Только мощный, истинно-философскій и вмст съ тмъ практическій духъ Аристотеля могъ съ равною любовью погружаться въ міръ отвлеченій и въ неизмримую полноту составовъ органическихъ формъ.

Во многихъ сочиненіяхъ о физической географіи астрономическая часть служитъ введеніемъ, земля разсматривается предварительно въ ея планетной зависимости, въ-отношеніи къ солнечной систем. Я избралъ совершенно-обратный путь. Въ міроописаніи астрономическая часть, названная у Канта естественною исторіею неба, не должна быть подчинена теллурической. Солнце въ космос, но выраженію древняго коперниканца Аристарха-Самосскаго, есть звзда среди безчисленнаго множества звздъ. Общій взглядъ на міръ должно начать съ тлъ, наполняющихъ вселенную, съ графическаго очерка мірозданія. Если, не смотря на малую величину нашей планеты, теллурическая часть занимаетъ въ міроописаніи большія мста и обработана подробне, это только потому, что массы званій и доступныхъ эмпиріи предметовъ очень-неравны. Подчиненіе уранографической части встрчается уже у географа Беригарда Варенія, въ половин XVII столтія. Онъ очень-остроумно раздляетъ землеописаніе на общее и частное, и первое опять на чистотеллурическое и планетарное, смотря по тому, разсматривается ли отношеніе земной поверхности въ различныхъ поясахъ, или отношенія планеты къ солнцу и лун. Сочиненіе Варенія замчательно уже потому, что обратило на себя вниманіе Ньютона, но, при плохомъ состояніи вспомогательныхъ наукъ, исполненіе не могло соотвтствовать огромности предпріятія. Только въ наше время сравнительная географія явилась обработанною въ обширнйшемъ объем, въ рефлексъ ея на исторію человчества {Karl Ritter’s Erdkunde im Verhltniss zur Natur und zur Geschichte des Men sehen, oder allgemeine vergleichende Geographie.}.

Исчисленіе лучей, сходящихся въ общемъ естествознаніи, какъ въ фокус, можетъ оправдать заглавіе моего сочиненія, которое, можетъ-быть, смле самого предпріятія. Въ спеціальныхъ ученіяхъ я избгалъ по-возможности новыхъ названій. Употребленное мною здсь слово ‘Физическое міроописаніе’ составлено но давно употребляемому: ‘Физическое землеописаніе’. Обширность содержанія требуетъ новаго слова. Хотя въ обыкновенной рчи понятія земли и міра часто смшиваются, но въ наук каждый чувствуетъ, что они должны быть различаемы. Для большей ясности я поставилъ въ начал заглавія слово Космосъ, означавшее первоначально, во время Гомера, украшеніе и порядокъ, а впослдствіи сдлавшееся философскимъ терминомъ, обозначавшимъ благоустройство міра.

При трудности открыть законъ и порядокъ въ измнчивости земныхъ явленій, духъ’ человческій преимущественно обращался къ гармоническому движенію небесныхъ тлъ. По свидтельству Филолая и всей древности, Ппеагоръ впервые употребилъ слово ‘космосъ’ для означенія порядка въ мір, міра и вселенной (небеснаго пространства). Не для чего упоминать здсь, что то же самое слово, по пиагорейскому воззрнію, было употребляемо иногда и во множественномъ числ, обозначая собою отдльныя небесныя тла (планеты) или группы звздъ. Въ моемъ очеркъ слово ‘космосъ’ означаетъ небо и землю, весь тлесный міръ.

Какъ физическая исторія міра, въ обширнйшемъ значеніи слова, должна бы изобразить измненія космоса въ-теченіи времени отъ новыхъ, внезапно засверкавшихъ на тверди звздъ, до тончайшей растительной ткани, постепенно покрывающей голую охладвшую земную кору, или выступившій изъ моря кораллъ, такъ физическое міроописаніе изображаетъ все сущее въ пространств, современное дйствіе міровыхъ силъ, и образы, созданные этими силами. Но существующее нельзя отршить отъ образующагося (das im Werden begriffene), раждающагося, не только все органическое безпрестанно развивается и уничтожается, то-есть находится въ вчномъ внутреннемъ движеніи, по и вся жизнь земли, на каждой точк своего пребыванія, говоритъ о прошедшемъ, такъ-сказать, пройденномъ ею, состояніи. Такъ, на-примръ, улегшіеся другъ на другъ слои камня, изъ которыхъ состоитъ большая часть земной коры, содержатъ въ себ слды почта совершенно-погибшаго созданія, взоръ наблюдателя видитъ въ нихъ фавны и флоры минувшихъ тысячелтіи. Въ этомъ смысл, міроописаніе нельзя совершенно отдлить отъ исторіи міра. Геогносгъ не можетъ помять настоящее безъ прошедшаго. Это отраженіе прошедшаго въ настоящемъ тмъ ясне, что предъ нашими же глазами образуются аналогическія произведенія.

Сущее можно ной ять во всемъ его объемъ только прослдивъ степени его развитія. О первоначальномъ единствъ этихъ двухъ воззрній свидтельствуетъ употребленіе слова: исторія, въ классической древности. Въ зоологическихъ твореніяхъ Аристотеля, исторія значитъ повствованіе о дознанномъ, чувственно-воспринятомъ. Физическое міроописаніе Плинія-Старшаго названо historia naturalis. Первые историки классической древности мало еще различаютъ землеописаніе отъ разсказа о событіяхъ, бывшихъ въ этихъ земляхъ.

Схватить многообразіе явленій космоса въ единствъ мысли, въ форм чисто-раціональной связи, невозможно при ныншнемъ состояніи эмпирическаго знанія. Опытныя науки никогда не могутъ быть окончены, число явленій, доступныхъ чувствамъ, неисчерпаемо. Человчеству никогда не будетъ дано обнять вс феномены. Только тамъ, гд явленія можно собирать и раздлять на группы, узнаешь въ отдльныхъ однородныхъ группахъ присутствіе великихъ и простыхъ законовъ природы. Чмъ больше обработываюгся физическія науки, тмъ больше расширяются круги, въ которыхъ господствуютъ эти законы. Блестящее доказательство этого — новйшіе взгляды на процессы, зависящіе, какъ въ твердой массъ земли, такъ и въ атмосферъ, отъ электро-магнетическихъ силъ, отъ лучистой теплоты и распространенія свтовыхъ волнъ. Въ обобщеніи законовъ, господствующихъ сначала только въ тсныхъ кружкахъ, въ отдльныхъ группахъ явленій, есть много степеней. Господство узнанныхъ законовъ расширяется, и идеальная связь длается ясне, пока изъисканія обращены на однородныя массы. Но гд динамическихъ законовъ недостаточно, въ-слдствіе вмшательства специфической натуры матеріи, тамъ, стремясь къ единству, мы встрчаемъ пропасти неизмримой глубины. Тутъ проявляется дйствіе особаго рода силъ. Законность числовыхъ отношеній, такъ счастливо подсмотрнная новйшими химиками, до-сихъ-поръ еще изолирована, неподчинена законамъ изъ области чистой механики.

Частности, подлежащія непосредственно чувствамъ, могутъ быть логически собраны въ классы и роды. Такіе порядки, какъ части естествоописанія, несправедливо называются системами природы. Конечно, они облегчаютъ изученіе организмовъ и ихъ прямолинейнаго сцпленія, но они даютъ больше единства описанію, нежели самому познанію. Какъ въ обобщенія законовъ природы, такъ и въ эмпирическомъ изъисканіи есть постепенность. Изъисканіе начинается съ отдльнаго созерцанія. Отъ наблюденія переходятъ къ опытамъ. Узнанное посредствомъ наблюденія и опыта ведетъ къ познанію эмпирическихъ законовъ. Вотъ Фазы наблюдающаго ума, различныя эпохи въ исторіи познанія природы.

Дв формы отвлеченія властвуютъ надъ всею массою знанія: количественная, опредленіе отношеній числа и величины, и качественная, свойства творовъ. Первая, боле-доступная форма, принадлежитъ математическому, вторая химическому знанію. Чтобъ йодчппить явленія разсчету, матерію слагаютъ изъ атомовъ, числомъ которыхъ, формою, положеніемъ и полярностію условливаются явленія. Миы о невсомыхъ творахъ и особенныхъ жизненныхъ силахъ въ каждомъ организм запутываютъ и мутятъ взглядъ на природу. Подъ столь многоразличными условіями и формами познанія тяжелая громада эмпирическаго знанія движется лниво. Но умствующій духъ стремится разрушить устарвшія формы.

Мы еще далеко отъ той эпохи, когда вс чувственныя созерцанія можно будетъ концентрировать въ единство понятія о природ. Можно даже сомнваться, настанетъ ли когда-нибудь такая эпоха. Важность задачи и неизмримость космоса почти уничтожаютъ подобную надежду. Но если недостижимо все, то возможно по-крайней-мр разршеніе части задачи, возможно стремленіе къ пониманію явленій міра, высочайшая и вчная цль естествоиспытанія. Врный характеру моихъ прежнихъ трудовъ, я ограничиваюсь и въ этомъ сочиненіи эмпирическимъ разсматриваніемъ. Такая обработка эмпирической науки, или лучше сказать, аггрегата знаній, не исключаетъ распредленія данныхъ по идеямъ, обобщенія частнаго, постояннаго стремленія открыть эмпирическіе законы природы. Умствующее познаніе, разумное постиженіе вселенной, конечно, представило бы еще возвышеннйшую цль, и я не порицаю чужихъ стремленіи потому только, что успхъ ихъ былъ дб-сихъ-поръ сомнителенъ. Системы натуральной философіи, превратно понятыя массою, угрожали, хотя недолго, отвратить соотечественниковъ моихъ отъ серьзнаго и столь-близкаго матеріальному благосостоянію государствъ изученія наукъ математическихъ и Физическихъ. Упоительная мечта успха, особенный, странно-символическій языкъ, обозначили веселыя и недолгія сатурналіи чисто-идеальнаго естествознанія. Но это было только злоупотребленіе умствующей силы. Опытныя познанія и развившаяся во всхъ своихъ частяхъ философія природы не могутъ противорьчить другъ другу, если философія природы будетъ, согласно своему общанію, разумнымъ постиженіемъ дйствительныхъ явленій во вселенной.

Пусть противополагаютъ природу области духовнаго, какъ-будто духовное не содержится въ природ, пусть противополагаютъ ее искусству въ смысл боле-высокомъ, нежели общность духовной производительности человчества, — эти противоположенія не должны довести до такого отдленія физическаго отъ интеллектуальнаго, чтобъ физика міра низпала до простаго скопленія эмпирически-собранныхъ частностей. Наука начинается только тамъ, гд духъ овладваетъ матеріаломъ. Вншній же міръ существуетъ для насъ только по мр воспринятія его внутрь насъ. Вншній міръ безсознательно для насъ сливается съ внутреннимъ человкомъ, съ мыслью и ощущеніемъ. Объективный міръ, мыслимый нами и отражающійся въ насъ, подчиненъ вчнымъ, необходимымъ, все-условливающимъ формамъ нашего духовнаго бытія. Умственная дятельность упражняется надъ принятыми посредствомъ чувствъ данными. Въ простйшемъ созерцаніи природы заключается уже побужденіе къ философскому взгляду. Это побужденіе очень-различно, живо боле или мене, смотря по характеру, національной индивидуальности и степени образованія народовъ. Духъ начинаетъ свое дло, какъ только размышленіе восприняло въ себя матеріалъ чувственныхъ данныхъ.

Исторія сохранила для насъ извстія о неоднократныхъ попыткахъ постигнуть міръ Физическихъ явлспіи въ его многообразіи, познать одну, всю вселенную проникающую и движущую міровую силу. Эти попытки восходятъ до классическихъ временъ физіологій іонической школы, въ которой, за недостаткомъ эмпирическихъ знаній, преобладало стремленіе объяснить природу изъ чистаго разума. Но чмъ боле накоплялось матеріаловъ эмпирическаго знанія, тмъ боле охладвало это стремленіе. въ наше время, математическая часть натуральной философіи достигла огромнаго развитія. Методы и инструменты усовершенствованы въ одно время. Все дознанное опытомъ должно и теперь, какъ въ древности, быть общимъ достояніемъ человчества, предметомъ свободнйшей обработки философіи.

Злоупотребленіе и ложныя направленія умственныхъ трудовъ не должны привести къ предположенію, что будто-бы міръ мыслей, по натур своей, есть область фантастическихъ призраковъ, что философіи, какъ врагъ, угрожаетъ вками-собранному сокровищу эмпирическихъ взглядовъ. Духу нашего времени не пристало отвергать каждое обобщеніе понятій, каждую на аналогіи основанную попытку глубже проникнуть въ связь явленій, какъ пустую ипотезу, не пристало осуждать разсудокъ, доискивающійся каузальной связи, или необходимое для открытій воображеніе.

‘Отечественныя Записки’, No 10, 1845

КОСМОСЪ (*)

Предварительный взглядъ на различные способы наслаждаться природою и на наукообразное изученіе міровыхъ законовъ.

Границы и наукообразное изложеніе физическаго мірорписанія.

Читайте также:

КОСМОСЪ **(*)**