Космополитъ на трон цезарей *).
Космополитъ на трон цезарей *).
Викторъ Михайловскій.
‘Русская Мысль’, кн. XII, 1885
Космополит на троне цезарей, Михайловский Виктор Михайлович, Год: 1885
Время на прочтение: 22 минут(ы)
*) Greyorovius: ‘Der Kaiser Hadrian. Gemlde der rmisch-hellenischen Welt su seiner Zeit. 1884.— Banke: ‘Weltgeschichte’. III-er Th. 1883.— Schiller: ‘Geschichte der rmischen Kaiserzeit’. 1888.— Dwruy‘Histoire des Romains’. T. V. 1882.— Eenem.: ‘L’eglise chrtienne’. 1879.— Hausrath:‘Neutestamentliche Zeitgeschichte’. III-er Th. 1874.— Boissier: ‘Promenades archologiques’. 1881.— Thierry, Am.: ‘Tableau de l’Empire Romain’.— Zeller:‘Die Philosophie der Griechen’. III-er Th., 2 Abt. 1868.— Betmont: ‘Geschichte der Stadt Rom’. I B. 1867.— ‘Scriptores Historiae Augustae’, ed.. Peter. Wol, I. 1884.
Верстахъ въ тридцати отъ вчнаго города, на послднихъ предгоріяхъ Аппениновъ, на берегу быстраго Тевероне(въ древности Аніо) возвышаются ночернлыя стны живописнаго городка Тиволи, называвшагося прежде Тибуронъ. Это одинъ изъ самыхъ граціозныхъ уголковъ Италіи. Многочисленные каскады ниспадаютъ и несутся въ вид ручейковъ къ старому Аніо, къ главному и ближайшему отъ Рима притоку Тибра, впадающему въ знаменитую историческую рку тамъ, гд лежитъ Священная Гора, мсто примиренія патриціевъ съ плебеями, столь славное въ развитіи могущественной латинской республики. Около Тибура, слдовательно, ближе въ Аппенинамъ, располагаются развалины виллъ, съ которыми связаны имена великихъ людей Римской имперіи: Мецената, Горація, Катулла, Проперція, но изъ всхъ этихъ развалинъ по своей громадности и разнообразію рзко выдляются остатки загороднаго дворца оригинальнйшаго изъ императоровъ античнаго міра. На небольшой возвышенности, у подножія горы, на которой лежитъ Тиволи, назначительномъ пространств, среди оливковыхъ деревьевъ, виноградниковъ и зарослей, перепутанныхъ ползучими растеніями, поднимаются разнохарактерныя развалины, иногда поражающія своею грандіозностью и представляющія часто неразршимыя задачи для археологовъ. Остатки храмовъ, получившихъ, благодаря догадкамъ ученыхъ, названія различныхъ боговъ: Аполлона, Вакха, Сераписа, Плутона и т. д., руины базиликъ, бань и театровъ разсяны на протяженіи, по крайней мр, десяти миль. Можно подумать, что на этомъ широкомъ и невысокомъ холм стоялъ нкогда довольно значительный городъ, но боле внимательный осмотръ заставляетъ усомниться въ подобномъ предположеніи. Множество мраморныхъ колоннъ, пилястровъ, остатки нишъ и стнъ, украшенныхъ скульптурами, наконецъ, обширныя площади, покрытыя мозаичнымъ подомъ,— все показываетъ, что здсь не было мста для жилищъ частныхъ людей, простыхъ гражданъ Лаціума. И на самомъ дл это собраніе зданій, даже въ настоящемъ разрушенномъ вид свидтельствующихъ о нкогда царствовавшемъ здсь великолпіи, было жилищемъ повелителя вселенной, властителя Римской имперіи Публія Элія ‘ Адріана.
Если естествоиспытатель, по заявленію Кювье, на основаніи одной или нсколькихъ ископаемыхъ костей, можетъ возстановить скелетъ и даже весь обликъ исчезнувшаго представителя давно прошедшей геологической эпохи, то историкъ съ такимъ же правомъ, на основаніи созданія, въ которое вложилъ всю свою душу дятель давно минувшаго періода въ жизни человчества, можетъ попытаться разгадать сущность нравственнаго и умственнаго направленія этого историческаго человка.
Выборъ мста для виллы императора Адріана показываетъ любовь къ природ и умнье оцнивать ея красоты, что представляло въ древнемъ мір весьма рдкое явленіе. Холмъ, на которомъ стояла вилла, на запад и на восток ограничивается двумя небольшими долинами, орошенными красивыми извилистыми ручейками, подобно всмъ потокамъ Италіи, эти ручейки лтомъ почти совсмъ пересыхаютъ. Большіе водопроводы не только поддерживали уровень воды въ обоихъ источникахъ, но и приносили свжую живительную влагу изъ горъ, распредляя ее по всмъ частямъ громадной виллы. Благодаря естественнымъ и искусственнымъ условіямъ, въ долинахъ развивалась роскошная растительность. Но не близкая зелень, не журчаніе ручейковъ привлекали вниманіе стараго императора, проведшаго въ этой вилл послдніе годы своей жизни: съ холма открывается видъ, не имющій себ равнаго въ Италіи. Когда Адріанъ и его друзья при закат солнца, сидя на мраморныхъ скамьяхъ, смотрли вдаль, то прямо передъ ними виднлся Римъ и, разумется, прежде всего привлекалъ ихъ вниманіе. Вчный городъ выступаетъ весь на горизонт со всми башнями и куполами, ясно обрисовывающимися на небосклон. Но если столица имперіи съ ея шумною, кипучею жизнью стоитъ на первомъ план, то взоръ человка, удаляющагося отъ этой жизни, еще съ большимъ удовольствіемъ можетъ остановиться на живописномъ ландшафт, созданномъ вчно неизмнною, всегда невозмутимою природой. Со всхъ сторонъ холмы и пригорки поднимаются изъ равнину и, по мр удаленія отъ нея, растутъ и становятся все боле веселыми, все боле привтливыми. Налво виднются вершины горъ Латинскихъ, направо — причудливыя очертанія горъ Сабинскихъ. Трудно себ представить видъ боле простой и, въ то же время, боле широкій, отличающійся величіемъ, спокойствіемъ, разнообразіемъ и соразмрностью.
Въ самой вилл, прежде всего, бросается въ глаза ея обширность. Отдльныя зданія, лежащія въ большомъ разстояніи другъ отъ друга и по размрамъ похожія на кварталы города, соединялись подземными ходами, такъ что императоръ могъ переходить изъ одной части дворца въ другую, никмъ не замченный. Французскій архитекторъ Доме попытался, на основаніи тщательнаго изученія всхъ остатковъ виллы, реставрировать на рисунк дворецъ Адріана во всемъ его прежнемъ великолпіи. Насъ поражаетъ соединеніе зданій роскошныхъ и разнообразныхъ: портики, перистили, строенія всевозможныхъ формъ и размровъ, куполы большихъ залъ, полукруглые своды экзедровъ, треугольные фронтоны храмовъ, высокія башни и терассы, окруженныя ршетками, по которымъ вьются ползучія растенія,— однимъ словомъ, смшеніе разнохарактерныхъ стилей, пересаженныхъ изъ различныхъ культурныхъ странъ древняго міра. Одного только не достаетъ въ этой вилл: симметріи, которая бы указывала на единство идеи, руководившей строителемъ. Но эта пестрая, повидимому, нестройная смна архитектурныхъ формъ была связана въ одно цлое воспоминаніями о различныхъ моментахъ изъ жизни стараго императора, о томъ, что онъ видлъ во время своихъ далекихъ и частыхъ путешествій. Вилла близъ Тибура была воспроизведеніемъ, правда, миніатюрнымъ, но чрезвычайно оригинальнымъ, всего замчательнаго, чмъ отличались различные центры древней цивилизаціи, подобно тому, какъ Римская Имперія была собраніемъ въ одно цлое различныхъ странъ и народовъ древности. Біографъ Адріана, Снартіанъ, говоритъ, что императоръ въ своей тибуртинской вилл различныя мста и зданія назвалъ именами, знаменитыми въ исторіи: Лицей, Академія, Пританей, Стоа, Пойкиле, Канопъ, Темпейская долина,— все это греческія, спеціально аинскія и египетскія мстности и сооруженія. Разумется, благодаря однимъ названіямъ, не слдуетъ считать опредленныя части виллы точнымъ воспроизведеніемъ прекрасной греческой долины, аинскихъ зданій и колоннадъ и извстной своею оживленностью и красотою Александрійской улицы Канопа, но, вроятно, т или другія черты возобновляли въ душ Адріана впечатлнія, полученныя имъ во время странствованій по громадной Римской имперіи. Такимъ образомъ, вилла древняго римскаго цезаря представляла нчто врод сложенныхъ изъ мрамора и другихъ дорогихъ матеріаловъ мемуаровъ одного изъ замчательнйшихъ правителей имперіи, все носитъ въ ней субъективный характеръ, все проникнуто личнымъ вкусомъ Адріана и отъ развалинъ близъ Тиволи естественно перейти къ человку, о которомъ въ нихъ говоритъ каждый камень. Человкъ этотъ былъ не простымъ смертнымъ, онъ держалъ въ своихъ рукахъ судьбы древняго культурнаго міра и лучше всхъ своихъ современниковъ воплощалъ въ себ идеи, стремленія и вкусы античнаго общества первой половины втораго вка по P. X.
Первая половина II вка нашей эры представляетъ время, когда древній міръ, какъ бы предчувствуя тяжкія бдствія, его ожидающія, въ послдній разъ во всей полнот наслаждается плодами цивилизаціи, выработанной многими столтіями и многими народами. ‘Римляне!— восклицалъ греческій риторъ Аристидъ въ присутствіи императора Марка Аврелія,— міръ подъ вашею властью торжествуетъ великій праздникъ. Мечъ, такъ долго опоясывавшій всхъ живущихъ, лежитъ безъ употребленія. Многіе изъ насъ съ трудомъ могутъ себ представить, что были когда-нибудь войны, они даже воспоминанія о прежнихъ браняхъ готовы считать за басни. По временамъ только до насъ доходитъ отъ крайнихъ предловъ земли отдаленный шумъ битвы, онъ несется оттуда, гд вы отражаете дикаго гота, истощеннаго голодомъ мавра или араба, волнуемаго своею нищетой, но скоро звуки исчезаютъ, не оставляя посл себя въ памяти почти ничего, кром впечатлнія какого-то легкаго, быстро убгающаго сновиднія. За то вы возбуждаете во вселенной соперничество иного рода и борьбу съ инымъ характеромъ, эта борьба вытекаетъ изъ желанія различныхъ областей и городовъ прославиться роскошью и просвщеніемъ. Благодаря вамъ, гимназіи, водопроводы, портики, храмы, школы умножаются, сама почва становится боле плодородной и земля превращается въ обширный садъ. Слдуетъ сожалть о тхъ, кто не принадлежитъ въ вашей имперіи и не пользуется столькими благами’.
Въ атомъ риторическомъ обращеніи грекъ былъ вдохновленъ воспоминаніемъ о безмятежной тишин, которой античный міръ пользовался при Адріан и Антонин. Современники императора Марка Аврелія, умершаго въ упорной борьб съ германскими варварами, стояли уже на порог иной эпохи, и потому слова Аристида, произнесенныя во второй половин втораго столтія, могутъ быть отнесены съ полною справедливостью только къ первой половин вка. 117 годъ, т.-е. годъ смерти императора Траяна, былъ весьма важнымъ моментомъ въ исторіи территоріальнаго распространенія имперіи. При Траян, послднемъ цезар завоевател, Римская имперія достигла крайнихъ своихъ предловъ, она простиралась по берегамъ Средиземнаго моря, занимая все пространство отъ Атлантическаго океана до ркъ Рейна, Дуная и Евфрата, на юг естественною границей были пустыни Африки и Аравіи. Въ двухъ только мстахъ она переходила черезъ эти границы, ей тогда принадлежали: за Дунаемъ Дакія и за Евфратомъ Арменія.
Въ наше время, когда просвщенное человчество раскинуло свою власть надъ всмъ земнымъ шаромъ, государства, не только равныя древней Римской имперіи, но даже превосходящія ее числомъ квадратныхъ миль и числомъ жителей, не представляютъ ничего диковиннаго. Россія, Британская имперіи, Соединенные Штаты Сверной Америки и царство Сына Неба могутъ считать себя обширне и могущественне древняго государства, средоточіемъ котораго былъ Капитолій, но вс названныя выше державы, несмотря на ихъ обширность, могущество и важное историческое значеніе, не могутъ быть поставлены наравн съ Рижскою имперіей, которая соединяла въ себ вс образованные народы древняго міра и исчерпывала все содержаніе античной цивилизаціи. Исторія человчества не иметъ другой эпохи, которая можетъ быть сопоставлена со временемъ Адріана и Антонина Пія, неудивительно, что современникамъ эта имперія казалась вчной и не сокрушимой. Такъ, греческая поэтесса Эринна говорить: ‘Время, которое измняетъ все, постоянно уничтожая и создавая жизнь, для тебя одной производитъ безпрерывное и ничмъ не стсняемое движеніе твоего могущества’. А Плутархъ заявляетъ: ‘Римъ — это якорь, который навсегда утвердилъ въ гавани міръ, столь долго метавшійся по вол бурь, не имя ни кормчаго, ни пристанища’.
И въ самомъ дл, Римская имперія представляла цлый міръ, образованный изъ различныхъ народовъ, входившихъ прежде въ составъ различныхъ государствъ. Знаменитый римскій естествоиспытатель Плиній Старшій еще при Флавіяхъ провозглашаетъ великое значеніе своей родины. Провидніе боговъ избрало ее для соединенія разрозненныхъ государствъ, для смягченія нравовъ, для сближенія посредствомъ обмна мыслей столькихъ враждебныхъ народовъ и столькихъ дикихъ языковъ, для того, чтобы дать людямъ единый языкъ и единую цивилизацію, и, наконецъ, для того, чтобы вс народы міра обрли въ ней для себя общее отечество. Римляне называли имперію своею вселенной — orbis romamis.
Политическое единство этой вселенной утверждалось на началахъ, выработанныхъ Римомъ, культурное же единство вполн зависло отъ эллиновъ. Языки латинскій и греческій царили на всемъ пространств имперіи, раздляя ее довольно рзко на дв ноловийы: восточную — эллинскую и западную- латинскую, но какъ въ той, такъ и въ другой идеи, одушевлявшія поэтовъ, художниковъ, юристовъ и философовъ, одн и т же, он отличаются космополитическимъ характеромъ. Это космополитическое общество, забывшее подъ снью имперіи вс національныя различія, нашло для себя императора, совершенно соотвтствующаго его требованіямъ, въ лиц Адріана, отецъ котораго происходилъ изъ Италики, римской колоніи, лежавшей на берегу Гвадалквивира, а мать изъ Гадеса, ныншняго Кадикса.
Самъ Адріанъ родился въ Рим 24 января 76 года въ управленіе Флавія Веспасіана. Его отецъ былъ двоюроднымъ братомъ будущаго императора Траяна, и когда мальчикъ на десятомъ году его лишился, то Траянъ, какъ ближайшій родственникъ, взялъ ла себя попеченіе b воспитаніи юнаго отрока, подававшаго большія надежды. Если Адріанъ не учился въ Аинахъ, какъ предполагаютъ нкоторые историки, то, во всякомъ случа, въ римскихъ школахъ онъ увлекся эллинскою литературой и даже сталъ пренебрегать латинскимъ языкомъ, его въ насмшку называли маленькимъ грекомъ. Весьма рано проявилъ онъ самыя разнообразныя способности и стремленія: медицина и ариметика, геометрія и музыка, астрологія и тайны различныхъ религій въ одинаковой степени привлекали этого ‘изслдователя всего любопытнаго’, какъ его называетъ Тертуліанъ. Онъ изучалъ вс философіи, даже ученіе строгаго Эпиктета, которому, впрочемъ, не слдовалъ, онъ занимался живописью и ваяніемъ, писалъ въ стихахъ и въ проз, ни одна отрасль знанія не была ему чужда.
Посл смерти Домиціана на престолъ былъ возведенъ благородный сенаторъ Бокцей Нерва и для человчества наступила новая эпоха. Престарлый императоръ усыновилъ Траяна и тогда началось быстрое возвышеніе его молодаго родственника. 27 января 98 года скончался Нерва и на престолъ вступилъ первый провинціалъ, гражданинъ того самаго испанскаго города Италики, изъ котораго происходилъ Адріанъ. Съ тхъ поръ молодой родственникъ императора Траяна занимаетъ одну важную должность за другою и упоминается при всхъ выдающихся событіяхъ этого блестящаго царствованія. Великій полководецъ, проведшій всю жизнь въ походахъ и доставившій римскому оружію неувядаемую славу, встрчалъ ревностнаго помощника въ лиц Адріана какъ въ длахъ военныхъ, такъ и въ длахъ государственныхъ. Какъ велико было довріе Траяна къ будущему его наслднику, видно изъ того, что онъ женилъ его на Сабин, внучк своей сестры Марціаны. Блестящій, многосторонній молодой человкъ пользовался полнымъ покровительствомъ жены императора, Плотины, его сестры, Марціаны, и матери своей супруги, Матидіи. Собственныя достоинства, довріе владыки Рима и покровительство вліятельныхъ женщинъ,— все это обезпечивало будущее возвышеніе Адріана, и вопросъ о томъ, былъ ли усыновленъ Траяномъ его преемникъ или же возведеніе на престолъ римскихъ цезарей Элія Адріана было только дломъ Плотины, по нашему мннію, слдуетъ считать совершенно празднымъ. Вс дйствія Траяна показывали, что онъ, не имя дтей, считалъ мужа Сабины самымъ близкимъ для себя человкомъ. Во всякомъ случа, сенатъ, Римъ и весь древній міръ безпрекословно подчинились новому императору.
До того времени Адріану приходилось жить, подчиняясь вол другаго человка. Завися во всемъ отъ своего великаго покровителя, онъ принужденъ былъ подлаживаться подъ вс его вкусы, жертвовать всми дорогими чувствами. Сабина никогда его не любила и никогда не была ему симпатична. Теперь предстала возможность дйствовать самостоятельно, осуществить завтные планы и мечтанія. Въ рукахъ Адріана были средства столь обширныя, что, можно сказать не ошибаясь, власть его не звала никакихъ предловъ. Весь древній міръ, со всми его богатствами, со всмъ культурнымъ разнообразіемъ, ждалъ только одного мановенія его руки, чтобы исполнить волю своего императора, своего земнаго бога, въ честь котораго воздвигались храмы и алтари. Новый владыка вселенной съ перваго момента выступилъ съ совершенно самостоятельною политическою системой. Эта система рзко противорчила всмъ преданіямъ древняго Рима, и показывала въ Адріан самостоятельнаго правителя, оригинальнаго государственнаго человка. Римляне были по преимуществу народомъ завоевательнымъ, вся ихъ исторія въ теченіе многихъ вковъ представляетъ постепенное и неуклонное расширеніе предловъ римскаго государства, въ этомъ отношеніи Траянъ былъ вполн римляниномъ. Адріанъ, первый изъ цезарей, ршился измнить римскимъ преданіямъ и начать сознательно и добровольно совершенно иную политику. Для того, чтобы умиротворить восточныя границы, Адріанъ отвелъ римскія войска на берега Евфрата и отказался, такимъ образомъ, отъ трехъ римскихъ провинцій, образованныхъ за этою ркой послднимъ императоромъ. Тогда же установились мирныя отношенія съ воинственными парфянами. Вообще Адріанъ старался дружить съ различными варварскими племенами, тснившимися на границахъ древняго міра, вожди ихъ получали богатые подарки, напоминавшіе собою нчто врод жалованья, принимали отъ императора различные титулы и защищали римскія владнія отъ своихъ соплеменниковъ, но это была только одна сторона миротворной политики.
Для того, чтобы придать, авторитетъ римскому имени, для того, чтобы варварскіе короли и князья сознавали свое ничтожество передъ Римомъ, императоръ развилъ на границахъ замчательное военное могущество, имвшее единственною своею цлью оборону античной цивилизаціи отъ варваровъ, напиравшихъ со всхъ сторонъ. Многочисленные укрпленные лагери, въ которыхъ расположены были легіоны, состоявшіе изъ солдатъ, которые подвергались самой строгой дисциплин и, постоянно занятые военными упражненіями и работами по различнымъ полезнымъ сооруженіямъ, были расположены на всхъ окраинахъ имперіи. Войско при Адріан отличалось замчательною организаціей и, несмотря на строгость дисциплины, на страшные труды, было совершенно предано своему императору. Во время посщенія пограничныхъ легіоновъ Адріанъ подавалъ во всемъ примръ своимъ воинамъ, подвергаясь такимъ же лишеніямъ и ведя такой же простой образъ жизни, какъ и самый послдній изъ его легіонеровъ. Онъ никогда не назначалъ на должности центуріоновъ людей недостойныхъ, выслалъ изъ лагеря всхъ юныхъ офицеровъ, попавшихъ на службу благодаря протекціямъ, и облегчилъ доступъ къ высшимъ должностямъ всмъ храбрымъ и заслуженнымъ воинамъ, не обращая вниманія на ихъ происхожденіе. Солдаты, которые видли его заботы объ ихъ благосостояніи и безопасности, которые знали, что ни одинъ ветеранъ не остается безъ куска хлба, что императоръ самъ посщаетъ больныхъ въ госпиталяхъ, никогда не могли подумать о бунт и въ теченіе двадцати одного года несли тяжелую пограничную службу, не ропща на то, что они не получаютъ ни славы, доставляемой побдами, ни добычи, которую приноситъ война.
На пути изъ Константины въ оазисъ Бискру, въ Ламбесс, у подошвы горъ находятся развалины римскаго лагеря, отъ котораго остались еще каменныя стны. Здсь, на крайнемъ предл римскихъ владній, былъ расположенъ легіонъ и жилъ легатъ, имъ командовавшій. Верстахъ въ двухъ отъ лагеря на пьедестал сохранилась надпись, заключающая въ себ обращеніе Адріана къ солдатамъ. Онъ хвалитъ ихъ добросовстное исполненіе всхъ предписанныхъ упражненій, даже самыхъ трудныхъ. Въ одинъ день они совершаютъ работу, на которую другіе люди употребили бы цлую недлю, они носятъ громадныя тяжести, сооружаютъ дороги и т. д. Эта надпись, испорченная отъ времени, говоритъ, однако, довольно ясно, что Адріанъ не забылъ горсти воиновъ, затеряннныхъ среди африканской пустыни, и зорко слдилъ за ихъ дйствіями. Кром того, императоръ въ боле опасныхъ мстахъ укрпилъ границы громадными сооруженіями. Между Рейномъ и Дунаемъ прежнія слабыя укрпленія сдлались неприступными, въ Британіи многочисленныя развалины возбуждаютъ удивленіе инженеровъ нашего времени, тутъ шелъ непрерывный рядъ валовъ, рвовъ, башенъ и крпостей, направлявшійся отъ одного моря до другаго. Такія же укрпленія находились на Нижнемъ Рейн, двойныя укрпленія защищали Мизію и Нижній Дунай. Однимъ словомъ, дружественные народы, легіоны въ укрпленныхъ лагеряхъ, валы, рвы и, наконецъ, Атлантическій океанъ и Африканская пустыня оберегали древнюю культуру отъ военныхъ треволненій и давали возможность развиться во всемъ блеск античному міру, переживавшему свое послднее счастливое время.
Всмъ насладиться, все знать и видть стремился неутомимый императоръ, жаждавшій новыхъ впечатлній, увлекаемый своимъ исключительнымъ положеніемъ, дававшимъ ему средства почти сверхчеловческія для удовлетворенія желаній, страстей и прихотей. Но при этомъ необходимо было заниматься и управленіемъ государства, имвшаго 90 милліоновъ разноязычныхъ разноплеменныхъ жителей. Административной дятельности Адріанъ удлялъ большую часть своего времени и въ этой области выказалъ замчательныя способности. Его біографъ говоритъ, что онъ изучилъ счетоводство и государство лучше, чмъ простой гражданинъ свое собственное хозяйство. Для ознакомленія съ деталями управленія онъ бралъ на себя обязанности по различнымъ муниципальнымъ должностямъ. Въ центральной администраціи Адріанъ начинаетъ создавать рядъ правителей-организаторовъ государственнаго механизма, его отчасти можно считать творцомъ бюрократической системы, разработанной потомъ Константиномъ перешедшей въ новую, какъ въ западную, такъ и въ восточную Европу.
Совтъ императора, носившій прежде характеръ частнаго собранія друзей и спутниковъ государя, становится государственнымъ совтомъ, въ которомъ сосредоточиваются дла по законодательству и по администраціи, его члены получаютъ опредленное жалованье и выбираются изъ лучшихъ юристовъ того времени, въ немъ засдали такіе знатоки права, какъ Юлій Цельсъ, Сальвій Юліанъ и Нерацій Прискъ. Сенатъ понемногу началъ утрачивать свое прежнее значеніе, императорская канцелярія была совершенно преобразована, вмсто вольноотпущенниковъ, Адріанъ назначалъ на канцелярскія должности всадниковъ, способствуя, такимъ образомъ, созданію изъ всадническаго сословія сословія императорскихъ чиновниковъ.
Правленіе Элія Адріана представляетъ важную эпоху въ римскомъ законодательств, не только благодаря научной обработк права, но и вслдствіе тхъ философскихъ началъ, который проникла въ опредленіе всхъ юридическихъ отношеній. При помощи юриста Сальвія Юліана собраны были въ одинъ вчный эдиктъ вс прежніе эдикты и этотъ имперскій законъ сенатскимъ постановленіемъ былъ объявленъ нормой для опредленія всхъ правовыхъ отношеній. Космополитическій, гуманный духъ проявляется во всхъ законахъ времени Адріана, особенно это замтно въ смягченіяхъ, которымъ подвергалось, по вол императора, страшное зло античнаго общества — рабство. Адріанъ запретилъ подвергать пыткамъ рабовъ того дома, господинъ котораго былъ убитъ, только ближайшіе къ мсту преступленія, имвшіе возможность быть свидтелями или участниками, не избгали налагаемыхъ древне-римскими законами мученій. Онъ преслдовалъ, разумется, насколько возможно, убійство раба его господиномъ, а также продажу рабовъ и рабынь содержателямъ гладіаторскихъ школъ и публичныхъ домовъ. Одна матрона, уличенная въ жестокомъ обращеніи съ рабами, была имъ отправлена на пять лтъ въ ссылку.
Развитіе и распространеніе гуманныхъ началъ вполн соотвтствовало мирному настроенію общества того времени, глубокій миръ способствовалъ утвержденію благосостоянія, подобнаго которому едва ли можно встртить когда-либо въ исторіи. Военныя силы имперіи были сравнительно незначительны, 30 легіоновъ охраняли границы. Вся военная сила Рима вмст съ вспомогательными войсками не превышала 350 тысячъ человкъ, во всей Италіи не было войска, въ Галліи, только въ Ліон, былъ гарнизонъ изъ 1,200 воиновъ, Египетъ оберегали сначала два, а потомъ одинъ легіонъ. Ни въ одномъ изъ 500 городовъ Азіи нельзя было встртить римскаго солдата. Если вспомнить современную намъ Европу, обремененную содержаніемъ въ мирное время 2 мил. воиновъ, то имперія II вка по P. X. должна возбуждать удивленіе и сочувствіе. Становится понятнымъ, почему въ римскихъ владніяхъ совершались столь громадныя общественныя постройки и сооруженія, благоденствовали пышно разукрашенные города и ширилась оживленная торговля. Торговыя сношенія пользовались неограниченною свободой и удобствами, одна и та же монета была въ обращеніи отъ столбовъ Геркулеса до Евфрата. Цлая система прекрасно устроенныхъ дорогъ покрывала стью имперію и связывала вс отдльныя провинціи, водные пути были также облегчены: изъ Остіи достигали въ 7 дней Гибралтарскаго пролива, а въ 10 — Александріи. Въ Римъ направлялись произведенія всхъ трехъ частей свта, Востокъ высылалъ свои сокровища даже изъ далекой Индіи, при посредств армянскихъ купцовъ, на берега Чернаго моря въ Діоскуріи и Фазисъ. Торговые центры, какъ, напр., Эфесъ и Смирна, соединяли на своихъ рынкахъ товары Вавилоніи, Персіи и Индіи, изъ гаваней Аравіи и Чермнаго моря произведенія азіатскихъ странъ прибывали на берега Нила въ Александрію. Ежегодно изъ Міоса Гормоса отправлялись флоты въ Индію и ла островъ Цейлонъ и возвращались оттуда въ январ мсяц. Сообразуясь съ возрастающими потребностями, императорское правительство должно было позаботиться о быстрой передач своихъ распоряженій и о скоромъ передвиженіи своихъ агентовъ. Еще Августъ учредилъ государственную почту, а императоръ Адріанъ вполн организовалъ въ обширныхъ размрахъ это важное учрежденіе, въ Рим онъ устроилъ центральную почтовую дирекцію. Но еще боле, чмъ міровая торговля, чмъ постоянныя сношенія между Римомъ и отдльными провинціями, чмъ удобства путей сообщенія, во времена Адріана разнообразіе національныхъ особенностей сглаживалось сознаніемъ единства всего культурнаго человчества. Это знаніе пробуждалось личностью самого императора, котораго нельзя было назвать ни римляниномъ, ни испанцемъ, ни грекомъ, который чувствовалъ себя гражданиномъ античнаго міра не только въ Акропол, на берегахъ Нила, на Пене, въ возстановленномъ Караген, но и среди пустынь, прилегающихъ къ Атласу, и въ отдаленной Британіи, на границ, отдляющей эту провинцію отъ горцевъ пиктовъ и скотовъ.
Не только мысленно роднился этотъ императоръ съ различи ными областями своего государства: большую часть царствованія своего провелъ онъ въ путешествіяхъ и самъ постилъ отдаленнйшіе уголки имперіи. Императоръ,— сообщаетъ Діонъ Кассій,— никогда не садился въ колесницу, но совершалъ вс свои путешествія или пшкомъ, или на кон, съ непокрытою годовой, не обращая вниманія ни на морозъ, ни на зной, перенося безропотно и кельтскіе холода, и палящее солнце Египта. Его сопровождала небольшая свита, не соотвтствовавшая, на первый взглядъ, могуществу повелителя вселенной. Устроивъ государственное управленіе, Адріанъ отправился въ первое путешествіе и постилъ Галлію, берега Рейна, Британію, Испанію, Мавританію, Карагенъ. Жажда славы и археологическіе вкусы побуждали его къ возстановленію городовъ и зданій, связанныхъ съ древними историческими воспоминаніями. Везд возводились дороги, порты, театры, храмы, толпа архитекторовъ, инженеровъ, художниковъ тснилась вокругъ него, все, казалось, оживало въ провинціяхъ, гд онъ появлялся, все обновлялось. Если только какой-нибудь городъ пользовался извстностью или упоминался въ произведеніяхъ классическихъ писателей, можно было съ увренностью сказать, что цезарь-археологъ займется его реставраціей. Со всхъ сторонъ города, пришедшіе въ упадокъ, возставали изъ развалинъ и принимали названіе Colonia Aelia Hadriana.
Посл краткаго роздыха въ Рим императоръ-странникъ отправился во второе путешествіе, во время котораго постилъ весь Востокъ. Оно было еще блестяще перваго и продолжалось 4 1/2 года. Казалось, что старый міръ воскресаетъ подъ стопами какого-то благодтельнаго божества. Замчательный знатокъ древней исторіи, Адріанъ желалъ все видть, интересовался всмъ и хотлъ возстановить все, прежде существовавшее. Чтобы ему угодить, старались возродить давно забытое искусство, явились стили новоегипетскій, новофиникійскій, различныя отжившія цивилизаціи появлялись если не въ дйствительности, то въ сочиненіяхъ археологовъ и историковъ. Новыя празднества, такъ называемыя Адріановы игры, напоминали грекамъ ихъ прежнюю блестящую славу. Всеобщее возрожденіе античнаго міра, возрожденіе блестящее, но отчасти театральное, было результатомъ этого путешествія Адріана. Кизикъ, Нивея, Никомидія въ Малой Азіи украсились храмами, въ Сиріи Антіохія и Дафна сдлались самыми роскошными городами міра, даже Пальмира, затерянная среди песковъ пустыни, была отстроена великимъ мператоромъ-архитекторомъ и въ честь его приняла названіе Адріанополя, подобно многимъ другимъ городамъ, носившимъ то же самое имя.
Изъ всхъ мстностей, освященныхъ исторіей, особенною привлекательностью для Адріана обладали дв: Аины, гд онъ провелъ юность и проникся греческимъ знаніемъ, и Египетъ съ его тысячелтнею культурой и таинственною мудростью, ревниво оберегаемой могущественнымъ жреческимъ сословіемъ.
Въ Аинахъ императоръ-космополитъ побывалъ нсколько разъ и съ особенною любовью заботился о процвтаніи какъ города, такъ и его гражданъ, Онъ былъ посвященъ въ елевзинскія таинства, ‘по примру Геркулеса и Филиппа’, оказалъ много благодяній аинянамъ и предсдательствовалъ на играхъ, онъ возобновилъ также и докончилъ постройку громаднаго храма Зевса Олимпійскаго, начатую еще Пизистратомъ.
Въ 130 году Адріанъ направился въ страну пирамидъ, въ Пелузіум онъ отыскивалъ гробницу Помпея и, не найдя ее, веллъ поставить великому полководцу прекрасный памятникъ. Въ Александріи, среди ученыхъ, императоръ выдавался своими знаніями и, взойдя на каедру музея, диспутировалъ съ знаменитйшими софистами. Отправившись вверхъ по теченію Нила, этотъ искатель сильныхъ ощущеній, любитель всего страннаго я оригинальнаго, не взирая на времена упадка, наслаждался міромъ чудесъ древнйшей культуры человчества, вслушивался въ таинственные звуки Меинонова колосса, поклонялся новооткрытому апису и въ честь этого даже выбилъ медаль, на которой императоръ римскій изображенъ подающимъ руку Юпитеру Серапису, за которымъ стоитъ богиня Изида. Но тутъ-же, на берегахъ священнаго Нила, Адріана постигло великое горе: любимецъ его, прекрасный юноша Антиной, потонулъ въ волнахъ божественной рки и своею смертью послужилъ началомъ цлаго культа новаго Адониса, въ честь котораго строились храмы и даже города.
Нкоторые ученые потратили много остроумія, чтобы, на основаніи медалей и отрывочныхъ, неясныхъ извстій Діона Кассія и Спартіана, установить хронологію путешествій неусидчиваго императора, но вс эти попытки не привели ни къ чему, и достаточно только отмтить главные пункты и указать на характеръ этихъ административныхъ и историческихъ странствованій, чтобы составить понятіе о столь важной сторон жизни Адріана. Кром любви къ исторіи, къ искусству и чисто-политическихъ видовъ, о чемъ уже было сказано, даже изъ скудныхъ свдній можно подмтить еще одну черту: большой интересъ къ природ, такъ, на остров Сициліи онъ восходилъ на Этну, чтобы видть восходъ солнца и проврить заявленіе, что выступающее свтило показывается среди радуги, а на границ между Аравіей и Египтомъ онъ ночью взбирался на вершину горы Казія, высоко поднимающейся надъ равниной, и убдился въ истинности утвержденія, что солнце восходитъ тамъ тремя часами раньше, чмъ въ долин. Міръ вещественный, въ богатомъ разнообразіи, какъ созданный природою, такъ и произведенный человкомъ, не былъ, слдовательно, чуждъ пытливому уму римскаго цезаря, захватившаго въ кругъ своихъ занятій и интересовъ все существующее. Если онъ относился боле равнодушно къ чему-либо въ этомъ мір, то именно въ мстамъ, къ которымъ обыкновенные люди чувствуютъ особенную привязанность, онъ не любилъ Рима, гд родился, презиралъ Италику, родину своихъ предковъ, и ненавидлъ Антіохію, въ которой впервые былъ провозглашенъ императоромъ. Подобныя антипатіи ярко обрисовываютъ его космополитическую натуру, не отличавшуюся, какъ это всегда бываетъ у подобныхъ людей, глубиною и силою чувства.
Въ отношеніи къ людямъ Адріанъ хотя и не былъ жестовъ, подобно Домиціану, въ чемъ его обвинили нкоторые современники, но черствость, равнодушіе къ чужимъ интересамъ и страданіямъ, подозрительность длали его несимпатичнымъ и не возбуждали ни въ комъ преданности и любви. Среди лицъ, окружающихъ властителя Рима, было много льстецовъ, но не было ни одного искренняго друга. Его жена, Сабина, его секретарь, извстный жизнеописаніями императоровъ Светоній, его воспитатель, префектъ Аттіанъ, многочисленные ученые, художники, риторы,— вс они пользовались его благодяніями, щедротами и ни одинъ не имлъ его доврія, ни къ кому изъ своихъ современниковъ Адріанъ не относился съ уваженіемъ, и таланты, и бездарности были равно ему ненавистны: одни возбуждали въ немъ зависть, другіе презрніе. Стоитъ взглянуть на дошедшіе до насъ бюсты этого цезаря, чтобы почувствовать, какого своеобразнаго и, въ сущности, при всей полнот исчерпанныхъ наслажденій, несчастнаго человка они представляютъ. Обливъ его не римскій: небольшая, довольно густая борода, взглядъ полунасмшливый, полугрустный, отсутствіе въ выраженіи лица той твердости и опредленности, которыя придавали лицамъ древнихъ римлянъ типичное однообразіе, словно они вс были отлиты въ одной форм. Одинъ нмецкій историкъ, характеризуя Адріана, такъ говоритъ о немъ: ‘Изъ году въ годъ, въ постоянномъ безпокойств, странствуетъ онъ по своему государству, везд устраивая, создавая, кажется, какъ будто въ этомъ непрерывномъ движеніи находитъ удовлетвореніе его нервная возбужденность, съ которой не могутъ справиться сильныя тлесныя упражненія, въ особенности охота. Въ минуты покоя въ немъ пробуждается желчная подозрительность, его сндаетъ недовріе и въ такіе моменты духъ императора затуманивается, онъ даже совершаетъ преступленія’. Много нужно было имть добродушія, цльности характера и нравственной неиспорченности, чтобы, подобно Весласіану, Титу, Траяну, Антонину Пію и Нарву Аврелію, занимать тронъ римскихъ цезарей, владть наслдіемъ Тиверія, Калигулы и Нерона. Адріанъ не былъ такою цльною гармоничною натурой, обладая громадными дарованіями, онъ стоялъ въ уровень со своимъ вкомъ и, осыпая насмшками современниковъ, мало чмъ отъ нихъ разнился. Попробуемъ познакомиться съ нкоторыми изъ этихъ современниковъ, посмотримъ, какое общество окружало цезаря-космополита.
Дворъ Адріана былъ собраніемъ избранныхъ по дарованіямъ и образованности людей, около него толпились также потомки знатныхъ римскихъ родовъ и пользовались радушнымъ пріемомъ. Онъ посщалъ ихъ виллы, прогуливался съ ними въ экипаж и раздлялъ ихъ пиры и увеселенія. Изъ друзей его замчательны философы: Эпиктетъ, Фаворинъ, Геліодоръ и архитекторъ Декріанъ, но предпочтеніемъ императора пользовался не Эпиктетъ, суровый стоикъ, а Фаворинъ, мудрый уроженецъ Арля, ловкій софистъ, утверждавшій, что человкъ, обладающій 30 легіонами, всегда правъ. Онъ и другіе ему подобные софисты претерпвали со стороны своего покровителя самыя рзкія насмшки и самое дурное обращеніе, такъ, Адріанъ, при помощи шпіоновъ, узнавалъ ихъ тайны и выставлялъ публично на видъ раскрытые, такимъ образомъ, недостатки и проступки. Правда, богатые подарки вознаграждали этихъ льстецовъ за оскорбленное самолюбіе. Вообще наука и ученость первой половины II вка, несмотря на обширность территоріи, по которой распространилась античная цивилизація, не взирая на интересъ въ знанію, выказывали отсутствіе творческой силы. Въ эпоху царствованія риторики и грамматики не было ни одного классическаго поэта, ни одного великаго прозаика. Энциклопедическое многознаніе составляло сущность времени, когда римское національное чувство было поглощено общечеловческими міровыми симпатіями. Въ искусствахъ люди, современные Адріану, достигаютъ возрожденія формы, безъ всякаго соединенія ея съ обогащеннымъ идеями содержаніемъ, въ литератур проявляется филологическое обращеніе къ древности, не оживляемое движеніемъ мысли. Рококо и неотлучный съ этою модой извращенный вкусъ приводятъ Адріана и Марка Аврелія, этихъ императоровъ-писателей, къ исканію темныхъ и устарлыхъ формъ языка. Спартіанъ говоритъ, что Адріанъ предпочиталъ Катона Виргилію, Делія Антипатра, историка временъ Гракховъ, Саллюстію, презиралъ Платона и ставилъ Анти маха, бездарнаго поэта, выше Гомера. Изъ двухъ культурныхъ языковъ Римской имперіи греческій былъ тогда господствующимъ, эллины, а не латины, выставили лучшихъ писателей той эпохи. Блескъ вновь разцвтавшей литературы, которая, выйдя изъ школы смирнскихъ софистовъ, поражала пышною декламаціей, затмилъ латинскій языкъ. Часто римскіе писатели избирали для выраженія своихъ мыслей греческій языкъ, стоитъ припомнить софиста Эліана изъ Пренесты, Марка Аврелія и Фронтона, или же писали на обоихъ языкахъ, какъ, напримръ, Светоній и Апулей. Среди писателей, близкихъ къ Адріану, совершенно особое мсто занимаетъ Флавій Арріанъ изъ Никомидіи въ Внеиніи, единственный изъ его приближенныхъ, который не былъ запятнанъ недостатками и пороками своего вка, замчательный политикъ, искусный правитель и-полководецъ, серьезный историкъ и лучшій ученикъ философа-стоика Эпиктета. Несмотря на греческое происхожденіе, онъ занималъ высшія должности въ римскомъ государств, былъ сенаторомъ, консуломъ и подъ конецъ жизни Адріана намстникомъ Каппадокіи. Онъ много путешествовалъ, объздилъ берега Чернаго моря и составилъ ихъ описаніе, его сочиненія чужды софистики, но также лишены и красоты формы. Арріанъ не могъ отршиться отъ современности, онъ подражалъ старому греческому историку и взялъ за образецъ Ксенофонта. Дошедшее до насъ сочиненіе Арріана, Исторіи Александра Великаго трезвостью сужденія и выборомъ замчательнаго сюжета ставитъ его высоко среди историковъ древности. Боле подходящимъ къ кружку Элія Адріана является его вольноотпущенникъ Флегонтъ изъ Тралла. До насъ не дошла хронологическая работа и другія произведенія этого ученаго грека, но о нихъ можно нсколько судить по двумъ ничтожнымъ сочиненіямъ, сохранившимся отъ разрушенія временемъ, одно называется Чудесными исторіями, другое повствуетъ о людяхъ, прожившихъ весьма долго. Съ этими греками слдуетъ сопоставить двухъ латинскихъ историковъ: Юлія Флора и Светонія. Первый сдлалъ извлеченіе изъ исторіи Ливія и пользовался любовью въ теченіе всхъ среднихъ вковъ, вроятно, благодаря скудости своей мысли. Светоній, римлянинъ съ гуманистическимъ образо вашемъ, сынъ всадника, любимецъ Плинія Младшаго и нкоторое время секретарь Адріана, прославился біографіями двнадцати первыхъ императоровъ, написанными легко, пріятно, но въ анекдотическомъ дух, съ пристрастіемъ въ различнымъ скандалезнымъ разсказамъ, которые были въ ходу при двор цезаря, смотрвшаго съ сарказмомъ не только на міръ настоящій, но и на прошлый съ его величіемъ и его великими людьми. Благороднйшимъ изъ риторовъ II вка былъ Корнелій Фронтонъ, римскій адвокатъ, воспитатель благороднйшаго изъ правителей, Марка Аврелія. Хотя Адріанъ выказывалъ ему уваженіе и сдлалъ сенаторомъ, но Фронтонъ въ одномъ письм въ Аврелію признается, что, высоко уважая его предшественника, даже воздавая ему похвалы въ сенат, онъ не могъ любить этого императора, такъ какъ любовь должна быть связана съ довріемъ и душевною близостью. Совсмъ иного завала человкъ былъ величайшій изъ софистовъ греческихъ Полемонъ, глава іонической школы и гордость Смирны. Траянъ, Адріанъ и Антонинъ осыпали его почестями и только одинъ Фаворинъ могъ иногда съ нимъ соперничать. Софистика, опиравшаяся на виртуозности въ употребленіи языка, какъ продукта искусства, была любимымъ твореніемъ грековъ- ихъ тонкій слухъ былъ созданъ подмчать всевозможныя модуляціи въ измненіяхъ размра слоговъ съ такою же точностью, какъ звуки лиры или флейты. Полемонъ имлъ обыкновеніе посл долгихъ ораторскихъ періодовъ улыбаться, чтобы показать, какъ мало потребовалось труда для ихъ произнесенія. Глава софистовъ, виртуозностью котораго восхищался любитель всего необычайнаго Адріанъ, жилъ какъ царь. Во время путешествій за нимъ слдовалъ цлый поздъ съ богатою утварью, лошадьми, рабами, собаками, самъ онъ возсдалъ на роскошно убранной колесниц. ‘Съ городами онъ сносился какъ повелитель, а съ государями и богами какъ съ себ равными’,— говоритъ одинъ современникъ.
Изъ философскихъ школъ временъ имперіи одна имла всемірно-историческое значеніе и она, главнымъ образомъ, принадлежала II вку, только въ III столтіи стоицизмъ долженъ былъ раздлить господство въ области мысли съ неоплатонизмомъ, возведеннымъ Плотиномъ въ стройную систему. Стоическая философія со времени Нервы пріобрла такое господство, что Адріанъ не могъ оставить ее безъ вниманія, но софистическая натура этого цезари не дозволила ему сдлаться сторонникомъ какого-нибудь опредленнаго направленія мысли. Выказывая уваженіе Эпиктету, глав господствующей школы, онъ не сдлался, однако, стоикомъ и личность великаго мыслителя нисколько не повліяла на знаменитаго римскаго государя. Нестрогая мораль могла привлечь Адріана, любившаго наслажденія, единственно общее между Эпиктетомъ и пытливымъ цезаремъ было признаніе человчества, какъ начала высшаго, чмъ гражданство какого-нибудь извстнаго города или даже государства.
Обзоръ выдающихся писателей, современниковъ Адріана, можетъ быть завершенъ достойнымъ образомъ двумя, совершенно непохожими другъ на друга дятелями въ развитіи античной мысли. Одинъ изъ нихъ умеръ въ начал царствованія императора, дтство другаго протекло въ послдніе годы правленія цезаря, съ которымъ у него было такъ много общаго.
Одинъ былъ Плутархъ изъ Херонеи, пиагорействующій платоникъ, другой — самый остроумный и дкій сатирикъ-софистъ Лукіанъ изъ Самосаты. Одинъ изъ нихъ представляетъ направленіе, въ глазахъ Адріана почтенное, но отжившее свой вкъ, другой служилъ какъ бы выразителемъ стремленій цезаря-космополита съ его всесторонностью и со склонностью въ насмшк.
Среди писателей имперіи своею гуманностью и разносторонностью особенно выдается Плутархъ, родившійся около пятидесятыхъ годовъ въ той самой Хероне, гд была погребена независимость Греціи. Получивъ образованіе въ Аинахъ, уважаемый всми писатель проводилъ жизнь на родин, пользуясь ничмъ невозмутимымъ счастіемъ. По временамъ онъ совершалъ путешествія по Греціи, въ Египетъ и Римъ, гд читалъ публичныя лекціи и подружился со многими выдающимися людьми. До самой смерти онъ продолжалъ, ведя простую жизнь, служить музамъ и общественномъ дламъ роднаго городка.
Въ вк, раздираемомъ различными противусложностями, Плутархъ представляется исключеніемъ, являя собой прекрасный образецъ гармоническаго развитія и скромнаго благополучія. Это совершенная противуположность Адріана, философъ древняго закала. Херонейцы сдлали его жрецомъ, онъ былъ также жрецомъ Аполлона въ Дельфахъ. Траянъ, въ знакъ уваженія, возвелъ его въ консулы, а Адріанъ назначилъ его прокураторомъ Греціи. Около 120 года Плутархъ умеръ въ Хероне 70-ти лтнимъ старцемъ, почитаемый Римомъ и Элладой, обими половинами культурнаго міра. Многочисленныя сочиненія Плутарха, изъ которыхъ большая часть не дошла до насъ, длятся на дв группы: 23 біографіи и 83 этическихъ трактата. Они не отпечатлны геніальностью, не открываютъ новыхъ путей, но являются продуктомъ замчательной начитанности, соединенной съ житейскимъ опытомъ. Гуманная практическая философія, идеализирующая какъ старую народную религію, такъ и древнюю исторію, составляетъ основное содержаніе всхъ, произведеній Плутарха.
Отъ глубокорелигіознаго моралиста, поклонника старины, рзкій переходъ представляетъ личность и міросозерцаніе Лукіана. Противъ мечтательныхъ стремленій пиагорейцевъ и платониковъ поддержать, при помощи демонологіи и этики, приближающейся къ христіанству, упадающій Олимпъ выступилъ злйшій врагъ въ лиц софиста изъ Самосаты. Добродтельный Плутархъ, пытавшійся насколько возможно спасти язычество, сошелъ со сцены, не встртившись съ Лукіаномъ, Лукіанъ, человкъ новой разрушительной эпохи, подобно Адріану, относился враж: дебно ко всему старому, ко всему освященному преданіемъ. Его безпощадная сатира, носившая чисто-народный характеръ, сдлала его однимъ изъ самыхъ извстныхъ памфлетистовъ. Несмотря на вражду его въ христіанству, атеизмъ Лукіана былъ могучимъ союзникомъ и расчищалъ дорогу христіанскому ученію. Его насмшки нанесли старой вр такой ударъ, что философія не могла поправить дла, даже ученіе объ идеяхъ неоплатониковъ оказалось безсильнымъ. Лукіанъ разрушилъ античную миологію въ своихъ бесдахъ боговъ, выставивъ съ смшной стороны недостатки олимпійцевъ. Зевсъ ничто иное, какъ болтунъ, хвастливецъ, Донъ-Жуанъ, Меркурій — воръ, Вакхъ — пьяница, Аполлонъ — лживый предсказыватель и т. д. Не только туземные боги, но и весь фантастическій Олимпъ временъ Римской имперіи, принявшій въ себя многихъ чужеземцевъ, подвергается насмшливой критик Лукіана. Въ Собраніи боговъ Момусъ жалуется, что проникшіе въ Олимпъ новички, засву за столъ, требуютъ себ, наравн съ старыми, такой же порціи нектара и амброзіи. Лукіанъ неисчерпаемъ, когда нужно подрывать прежнія языческія ученія, онъ предаетъ поношенію самые уважаемые оракулы того времени, въ особенности дельфійскій. Такимъ образомъ, Лукіанъ, критикъ римско-эллинскаго міра, подобно энциклопедистамъ XVIII столтія, дошелъ до отрицанія боговъ и замнилъ ихъ поклоненіемъ человческому разуму. Если бы до насъ дошли потерянныя сочиненія Адріана, то сродство этихъ двухъ натуръ было бы еще очевидне. Оно замтно даже изъ характеристики, сдланной столь ничтожнымъ писателемъ, какъ Спартіанъ. Не дошедшіе до насъ мемуары Адріана были въ рукахъ этого біографа и невольно повліяли на нкоторыя мста его плохаго творенія.
Могущественный цезарь состарился. Онъ все извдалъ, все испыталъ, все видлъ и пришелъ къ неутшительному результату. Человкъ, обладавшій почти сверхъестественными средствами, живя въ разстроенномъ обществ, лишенномъ цльнаго міросозерцанія, самъ не могъ найти въ себ поддержки, не могъ выработать никакихъ прочныхъ убжденій. Скептикъ, потерявшій вру въ человка, насмшливый обличитель людскихъ слабостей и обмановъ, Адріанъ не могъ удовлетвориться подобнымъ состояніемъ и въ исканіи высшихъ началъ по временамъ предавался суеврію. Онъ любилъ погружаться въ религіозныя врованія народовъ, у которыхъ особенно наглядно описывается судьба души посл смерти. Отсюда вытекаютъ его симпатіи къ египетскому богослуженію, отсюда попытка внести въ Римъ культъ Прозерпины и уваженіе, оказываемое элевзинскимъ таинствамъ. Мысль объ оставленіи правительственныхъ длъ, о выбор преемника преслдовала Адріана. У него не было сына, чтобы, подобно Карлу V, удалившемуся въ монастырь св. Юста, передать государство прямому наслднику. Больной, наскучившій жизнью, императоръ усыновилъ Антонина и назначилъ наслдника престола своимъ соправителемъ 25 февраля 138 г. Уже почти три года царствованія Элія Адріана протекли въ любимой тибуртинской вилл длами онъ мало занимался, у него развилась водяная вслдствіе истощенія крови, и этотъ, нкогда наслаждавшійся жизнью новый олимпійскій Зевсъ, благодтельствовавшій народамъ, украсившій землю многими прекрасными твореніями, умиралъ въ страшныхъ мученіяхъ, подобно Тиверію, онъ никакъ не могъ освободиться отъ жизни. Адріана переносили съ мста на мсто, наконецъ, онъ умеръ на рукахъ Антонина Пія въ Вайяхъ 10 іюля 138 года. Благороднйшій изъ императоровъ римскихъ не только позаботился о сожженіи тла своего предшественника, но также упрашивалъ сенатъ римскій признать апоозъ Адріана. Въ этихъ стараніяхъ Антонинъ Пій встртилъ сопротивленіе, римскіе сенаторы не могли забыть отпаденія Адріана отъ началъ древне римскаго государства и его космополитическихъ тенденцій. Подвергнувъ критик дянія умершаго принцепса, сенатъ пришелъ къ убжденію, что Адріанъ, при жизни признанный греками Зевсомъ, недостоинъ по смерти пользоваться почестями римскаго бога. Только просьбы, слезы и мольбы Антонина склонили сенатъ на уступки и пепелъ божественнаго Адріана былъ торжественно перевезенъ въ Римъ и похороненъ въ мавзоле, сооруженномъ покойнымъ императоромъ.
Подобно древнимъ египетскимъ фараонамъ, увлекаемый мыслями о смерти, Адріанъ, по возвращеніи изъ странъ восточныхъ, занялся постройкою колоссальной гробницы, онъ возвелъ свой мавзолей на правомъ берегу Тибра. Противъ Марсова поля, почти у самой рки возвышался четвероугольный фундаментъ, съ каждой стороны имвшій въ длину 300 футовъ, образуя терассу, окруженную желзною ршеткой со статуями на углахъ. На этомъ фундамент возвышалась исполинская круглая постройка, составлявшая самое значительное сооруженіе этого рода на Запад. Семнадцать вковъ прошло со времени построенія мавзолея, наружныя украшенія исчезли, обстановка измнилась, даже самый наружный видъ утраченъ, но основная масса Зданія пережила все. Она была гробницей и крпостью, дворцомъ и темницей, католическимъ храмомъ и сокровищницей, служила защитою папской власти и опорою императорскихъ и папскихъ притязаній. Замокъ св. Ангела также характеристиченъ для новаго Рима, какъ его праотецъ-мавзолей для древняго. Но если мавзолей пережилъ, вка, то прахъ Адріана и другихъ императоровъ языческаго Рима, погребенныхъ въ этой исполинской усыпальниц, былъ развянъ временемъ, остались одни историческія воспоминанія, не всегда ясныя, и даже нравственный обликъ Адріана можетъ быть возстановленъ только при помощи догадокъ. Лучшимъ подведеніемъ жизненнаго итога цезаря-космополита можетъ служить его предсмертное стихотвореніе, сохранившееся у Спартіана: ‘Душа странствующая и ласкающая, пока ты была спутницей и гостемъ тла! Въ какія страны отправишься теперь, оцпенлая, нагая, покрытая смертельною блдностью? Вс твои шутки пришли къ концу’. Даже въ смертныхъ мукахъ этотъ загадочный человкъ не могъ освободиться отъ сарказма.