Комсомольские мастерские, Андриянов Федор Иванович, Год: 1930 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

0x01 graphic

Ф. АНДРИАНОВ

КОМСОМОЛЬСКИЕ МАСТЕРСКИЕ

ПЬЕСА В 5-ти КАРТИНАХ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА 1930 ЛЕНИНГРАД

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Николай — комсомолец. Здоровый парень, разлитой, кончил партшколу, и его прислали работать в свою деревню избачем.

Миша — комсомолец. Развит слабо.

Володя — комсомолец. Заика.

Ваня — комсомолец.

Вера — комсомолка. Здоровая, красивая девушка.

Маруся — комсомолка.

Борис — комсомолец, секретарь ячейки. Любит командовать, карьерист.

Вася — комсомолец. Сын зажиточного мужика, находится под большим влиянием Бориса.

Гриша — комсомолец, развит слабо.

Капустин — брат Бориса, секретарь райкома ВКП(б), хитрый человек.

Чижик — бедняк, 30 лет, развит слабо, но сознательный крестьянин.

Петя — мальчик 13 лет, брат Миши.

Председатель контрольной комиссии.

Алексей — беспартийный парень, развит слабо.

Время действия — наши дни.

Между второй и третьей картиной прошло полгода. Между четвертой и пятой картиной прошло тоже полгода.

КАРТИНА 1-я.

Деревенская изба, в которой помещается ячейка комсомола. Стены грязные. Кое-где висят порванные портреты вождей. С левой стороны дверь с улицы, справа дверь в читальню. Среди задней стены стоит стол, над ним надпись: ‘Отсек ячейки ВЛКСМ Капустин Борис’. Вечер. Борис, Вася и Гриша читают книги.

Гриша (зевает). Борис, што такое индустрыялизацыя?

Борис (не отрываясь от книги). Индустриализация — это есть машинизация страны.

Гриша. Значит, мы на нашу страну будем машины сажать, вроде кустов, што ли?

Борис. Не сажать, а работать будем машинами, как в Англии аль Америке.

Гриша. Ага, понял (чешет в затылке). По-моему нам не мешало бы перекурку сделать, а то у меня от этой политграмоты шишка на затылке выросла.

Вася. Читай, читай — пока секретарь не кончил. Надо по его примеру заниматься.

Гриша. Если он целу неделю будет сидеть, и я сиди?

Вася. И ты сиди.

Гриша. Спасибо…

Борис. Терпенья у тебя, Гриша, нет… Политграмота — это, брат, великое дело… Сам Карл Маркс сидел на ней дни и ночи.

Гриша. Сидеть-то на ней и я хоть год просижу, да читать ее трудно — глаза на затылок лезут.

Борис. Читай, знай. (Входит Миша с двухрядкой.)

Миша. Здорово, грамотеи… (Все молчат, не обращая на него внимания.) Видно нет никого… Поиграть, что ли? (Садится на стул, играет и поет.)

Не тоска, друзья-товарищи,

Грусть запала глубоко,

Дни веселые, дни радости

Отлетели далеко.

Борис. Брось балаган разводить. Вишь, политграмоту готовим.

Миша (продолжает играть). А я на свадьбу готовлюсь. Массовую работу буду проводить там.

Борис. Брось халтурой заниматься… Сам аза в глаза не знаешь, а политграмоту учить не хочешь…

Миша. Переделай ты свою политграмоту на чучело да поставь в огород, чтоб воробьи огурцы не клевали. Кишки вверх дном перевертываются от вашей политграмоты… (Продолжает играть.)

Борис (подходит к нему и кричит). В порядке комсомольской дисциплины предлагаю прекратить тебе эту бузу… А то мы тебя с твоей гармошкой выгоним отсюда к чорту!

Миша (смотрит Борису в лицо и играет). А ну, попробуй — выгони.

Борис. И выгоню. Я тебе секретарь, аль нет.

Миша (хладнокровно). Секретарь, сядь на свое место, а то я о твою башку гармонь разобью… Починять придется — лишняя трата.

Борис. Товарищи, я прошу вас запомнить это. Мы на бюро поставим вопрос о его пребывании в комсомоле — за нарушение дисциплины.

Вася. Ты, Миша, бузу против секретаря не веди, а то мы тебе…

Миша (перебивает его). Брось ты подлизываться-то. Только под его дудку и дудишь.

Вася. Он секретарь… ему надо подчиняться.

Миша. Ну и шут с вами, подчиняйтесь. Засели тут одним бюро, а ребята по улицам слоняются. Суют одну политграмоту всем… (Входят Вера и Маруся.)

Вера. Ребята, Колька Шишорин приехал. Его к нам избачем прислали.

Миша (радостно). Правда, Вера?

Вера. Вот свою Марусю спроси, если не веришь.

Миша. Колька ‘сволочь’… Вот дождались-то… Теперь работа пойдет. (Обращается к ребятам.) Это не вы, сонули. У него все наладится. Маруся, Вера, айдате к нему.

Маруся. Пойдемте. (Хотят уйти.)

Борис. Вера, останься. Нам надо с тобою поговорить.

Вера. После поговорим.

Борис. В порядке комсомольской дисциплины предлагаю тебе остаться.

Миша. Начхай ему, Вера, на его дисциплину-то. Будя, покомандовал. Пошли, Вера. (Уходят.)

Гриша (к Борису). Это что же? Перелетела, стало быть, птичка на другой кустик. Значит, крышка тебе.

Борис. Далеко не улетит. (Входит Чижик, немного выпивший.)

Чижик. Здравствуйте, все книжечками занимаетесь, книжечками… Читаете, читаете…

Борис. Пьяным у нас здесь быть не полагается.

Чижик. А ты мне подносил? Подносил? Я тебя спрашиваю.

Вася. Это не наше дело, кто тебе подносил, только мы с пьяными разговоров не ведем.

Чижик. Разговоров вести не желаете. Где вам с нами разговаривать. Вы народ просвещенный, а мы люди темные, а вот отец твой, Васька, со мной разговариват.

Борис. Пьяным здесь быть не место. Здесь ячейка пролетарской молодежи.

Чижик. А кто из нас бедней, вы аль я? Вы, стало быть, пролетарии, а мы, стало быть, буржуазия.. Так, видно, выходит?

Вася. Вина меньше пей, тогда и у тебя много будет.

Чижик. Я на свои не пью. У меня своих нет. Твой отец меня напоил, а за что — ты знаешь.

Вася. Я ничего не знаю.

Чижик. А, не знашь? Не знашь, так я тебе скажу. Землю и труд я каждый год твоему отцу исполу сдаю, так вот он меня зато и поит, штоб я другим не отдавал. Вы меня вот пьяным увидали, а спросили, отчего я пьян-то? От вина думаете? Нет, не от вина. От тоски пьян. Ты вот, Васька, со своим отцом по два куска ешь, а мне с ребятишками по половинке остается.

Борис. Ну, ладно, катись, у нас тут свои дела…

Чижик. Правильно. Вам с нами, бедными, возиться некогда: (Входят Николай, Миша, Вера и Маруся.)

Николай. Здорово, ребята! Как живете?

Борис. Ничего.

Николай. Ничего у каждого в карманах много.

Миша. Они у нас политикой занимаются. (К Борису.) Этот вот все время на Карле Марксе сидит, хочет из себя Карла Маркса высидеть. (К Василию.) А этот все время на Бухарине сидит. Хочет редактором ‘Правды’ сделаться. (К Грише.) А этот вроде пастуха у них. По любому вопросу ответит, только обязательно наврет.

Гриша. Ты правильно ответишь зато.

Миша. Я человек необразованный. Это вы, как куры на яйцах, на книгах-то сидите…

Николай. А практическая работа какая у вас ведется?

Вера. Никакой. Мы пробовали колхоз организовать, а бюро не согласилось.

Борис. С нашими мужиками ничего и не сделаешь… Они нас плохо слушают. Надо научиться говорить с ними так, чтоб у них волосы дыбом стояли,— вот тогда они за нами пойдут.

Миша. Тогда, пожалуй, и бык отелится.

Николай. Надо мужику на деле доказать, что мы их к хорошему зовем. А не болтать им красиво.

Маруся. И мы так говорили, да бюро нас не слушало: ‘Мы, говорят, бюро, а потому и знам больше вас’.

Николай. Вот что, ребята, надо завтра созвать собрание комсомольское совместно с беспартийной молодежью и обсудить вопрос о дальнейшей работе. Спать некогда.

Борис. У нас собрание было три дня тому назад. По плану будет через полторы недели.

Николай. Этот план надо отложить в сторону, а собрание завтра созвать.

Борис. Сказали тебе — по плану собрание через полторы недели будет. Подумаешь, какая шишка явилась… Тебе тут не Москва. Это вы в Москве-то больно люты.

Миша. Вот попробуй, Коля, с ним сговорись.

Николай. Сговариваться тут нечего. Ты, Борис, как бык в стену лбом, не упирайся. Если сам делать ничего не хочешь, так и другим не мешай. Споров нам разводить некогда. Вы вот сидите над политграмотой, а сколько вас? Три человека, одно бюро. Разве это дело? А остальные ребята по улицам шляются. Надо всем работу дать. Если ты завтра собрание не соберешь,— мы сами соберем.

Борис. Мы этого не допустим.

Вася. Ты, Колька, не больно фордыбачься. Мы сами знам, что делаем…

Маруся. А я было обрадовалась, думала — и вправду работу начнем.

Вера. Дадут они — держись…

Николай. Мы их и спрашивать больше не будем. Они пусть по-своему работают, а мы по-своему работу начнем.

Миша. Маруся, Вера, слышьте, что Колька-то говорит. Значит, теперь поработаем. Эх, и делов наделаем — уйму. Силы у нас чорт знает сколько, только девать ее не знам куда.

Николай. Была бы сила, а работа будет. Эх, ребята, я сам по работе соскучился.

Чижик. Как бы нам насчет землицы, Коля, сделать, чтоб исполу ее не отдавать, а то вот я Васькину отцу пять лет отдаю ее. И выходит — он сыт, а я голоден.

Николай. А пока на лошадь денег попроси в кредитном товариществе.

Чижик. Я там два года прошу, да не дают.

Николай. Дадут. Я сам схожу туда на-днях и обязательно добьюсь, чтобы дали. А осенью возьмемся за колхоз.

Миша. Эх, Колька, и рад я, что ты, ‘сволочь’, приехал. Чорт знат, как рад! Давайте хоть на радостях повеселимся немного. Девицы, валите, пляшите. Только веселей! (Играет ‘Барыню’. Вера и Маруся пляшут.)

Вера. Ждала, миленький, тебя

Я, души не чаючи,

Изболелось мое сердце,

О тебе страдаючи.

Маруся. Скоро, скоро троица,—

Земля травой покроется,

Ко мне милый подойдет —

Сердце успокоится.

Миша. Чижик, вали, играй. Мы с Колькой спляшем. (Дает гармонь.)

Борис. В порядке комсомольской дисциплины предлагаю прекратить эту бузу.

Миша. Сиди, коль тебя не задевают. (Чижик играет, Николай и Миша пляшут.)

Николай. Ну, хватит, ребята, пора домой. С завтра начинаем работать.

Чижик. Вы, Коль, и меня с собой возьмите, а то эти грамотеи и говорить не хотят.

Николай. Пойдем.

Миша. Пошли, ребята! (Играет и идет к выходу. Вера и Маруся поют. За ними идут Чижик и Николай. Некоторое время на улице слышна игра гармошки и песни девиц. Борис, Вася и Гриша стоят молча на сцене и пристально смотрят друг на друга.)

Борис. Ну, как?

Вася. Что ‘как’?

Борис. Как, я спрашиваю.

Вася. Да что ‘как-то’?

Гриша. Крышку нам сделали — вот и ‘как’.

Борис. Ни чорта! Кишка слаба у них. У нас поддержка большая. У брата в округе много начальников знакомых. Они за нас постоят.

Вася. Выше крыши они не прыгнут…

Гриша. Колька — парень жоха. Он везде дорогу найдет, а к тому — зачем нам против них стоять… Они дело хотят делать, а мы дурака валяли. Я тоже с ними пойду.

Борис. Как, ты тоже против нас?! Изменником хочешь быть, переметной сумой?

Вася. На попятный двор раком полез?

Гриша. Да чего же мне с вами делать-то.

Борис. Разве не знаешь чего? В люди тебя хотим вывести, на должность устроить. У нас знакомых везде полно.

Гриша (колеблясь.) Ну-ну, ладно, остаюсь.

Борис. Кольке мы ходу не дадим. Власть в своих руках крепко будем держать, поддержку нам дадут. Биться, так биться до последнего конца.

Занавес.

КАРТИНА 2-я.

Сцена 1-й картины. Вера пишет лозунг. Маруся, Ваня, Володя и Миша убирают комнату. На стенах вешают лозунги, плакаты, портреты вождей, сметают пыль и вообще приводят комнату в приличный вид. Николай сидит за столом и пишет. Все поют:

Мы поднимаем знамя,

Товарищи, сюда,

Идите строить с нами

Республику труда.

Чтоб труд владыкой мира стал

И всех в одну семью спаял.

В бой, молодая гвардия

Рабочих и крестьян.

Миша. Вот отделали на-ять. Мы с тобой, Маруся, когда женимся, свою комнату тоже так уберем.

Маруся. Еще хлеще, дай только срок.

Вера. Ребята, смотрите, что у меня получается: ‘Все силы на строительство’ я написала, а на ‘социализм’ материи не хватает.

Миша. А ты по аршину буквы-то не выводи, вот и хватит. Ну да ладно, раз написала — переписывать не стоит. Я из кооперации три метра принес,— отрежь от него, только в другой раз короче пиши.

Вера. Не учи, сама учена. Где материя?

Миша. Вот, в столе. (Вынимает из стола материю, подает Вере.)

Николай. Ребята, слушайте, я написал. (Читает, все внимательно слушают.) ‘Товарищи сормовские комсомольцы, вы в больших заводах большими машинами строите социализм. Мы, деревенские комсомольцы, не хотим отставать от вас в этой работе. На нашу долю выпала задача — перестроить старую деревню на новую, социалистическую. Мы приложим к этому все силы, всю энергию, но без вашей помощи над трудно это сделать. Мы просим вас взять над нами шефство — не на словах, а на деле. Мы посылаем сейчас в совхозские мастерские своих комсомольцев учиться кузнечному и столярному делу, а потом будем строить свои мастерские. Вот для этих мастерских мы и просим вас прислать нам нужные материалы: наковальни, молоты и рубанки. Это нас свяжет стальной цепью в нашей общей работе. Мы вашими инструментами будем ремонтировать сельскохозяйственный инвентарь, мы поможем мужику поднять урожайность и снабдить вас хлебом. Ждем вашего согласия’.

Володя. З-з-дор-р-ово с-сказа-н-но.

Миша. И башка у тебя, Колька! Откуда што и берется,

Ваня. Слов набрать можно. Только вот на мастерские денег набрать трудно… Вот беда.

Николай. Наберем. Я говорил в кредитном товариществе. Там обещают дать денег. Сормовские комсомольцы пришлют кое-какой материал, мужики помогут. Вот и сделаем.

Маруся. Как на тарелку все выложил. Молодец, Коля.

Николай.. Все найдем, ребята. Дай только время. Ну-ка, я с вами поработаю. (Принимаются все снова убирать комнату. На сцену входит Петя.)

Петя. Коль, запишите меня в комсомол?

Володя. У т-тебя под носом с-сосульки висят. Р-рано.

Петя. Сам ты сосулька.

Миша. Тебе по уставу не полагается — годов не хватат.

Петя (обиженно). ‘Не полагается…’

Николай. Мы, Петя, на той неделе будем пионерский отряд организовывать и тебя туда запишем. Вера будет вожатым, а ты ее помощником. Идет?

Петя ухмыляясь. Определенно… А сейчас мне что делать?

Вера. Иди мне лозунги помогать писать. (Петя идет к Вере. На сцену входят Борис, Вася и Гриша.)

Борис. Это что же? Контр-революцию против бюро вести начинаете? Собрание без ведома нас собрали. Комнату обезобразили…

Володя. В б-баш-ке у т-тебя б-безоб-бразие.

Борис. Ах, вот как, так мы вам от имени бюро, в порядке комсомольской дисциплины предлагаем прекратить это безобразие.

Миша. Поди ты свою дисциплину повесь нашему быку на рога, чтоб он не пырялся.

Борис (кричит). Вы против политики комсомола пошли! Мы вас всех за это исключим к чорту!

Николай. Идите отсюда и не мешайте нам, а кого надо исключить, так мы потом разберем это.

Борис. Ладно, идем, ребята. Мы им покажем!

Вася. Идем, Гриша.

Гриша (колеблясь). Я, я не знаю… Итти ли мне?

Миша. Оставайся с нами. Чего ты к ним пристал?

Борис. Идем, Гриша, а то спокаешься.

Гриша. Ну, ну, ладно, идем. (Уходят.)

Володя. К-к-атитесь к-колбасой. (Входит Чижик.)

Чижик. Чего это ваши начальники-то, как ошпаренные, отсюда полетели?

Володя. К-к-олька на нн-них д-ыхнул жарко.

Чижик (смотрит кругом). Ловко вы отделали! Молодцы! Эх, годков десяток бы мне сбавить!

Николай. Ты и так не стар. Давай, помогай нам.

Чижик. Что же, давайте — подсоблю. (Принимается работать.)

Николай. Идите, ребята, в читальню работать, а здесь мы с Мишкой вдвоем кончим.

Вера. Это верно. А то у нас там такой хаос, не лучше чем здесь. Пошли. (Все уходят, остаются Миша и Коля.)

Миша. Коля, я хотел у тебя спросить на счет одного вопроса.

Николай. Спрашивай.

Миша. Меня дома жениться уговаривают, а то, говорят, от делов отстал, и Маруся мне шибко нравится…

Николай (задумчиво). Женись… Только перестанешь тогда работать, отстанешь от общественной жизни.

Миша (горячо). Нет, Коля, я не отстану. Я буду работать… Мы вместе с Марусей будем…

Коля. Это только слова, Миша. Мало ли было таких случаев. Так парень хороший… Работает, а как женится, от всей работы отстает. Вот и с тобой, это будет…

Миша (тронутый). Как же быть-то. Коля. А?

Коля. Потерпеть надо… Я сам молодой. Поработай — направим деревню на широкую дорогу, — потом женимся.

Миша (радостный). Это верно, Коля. Верно, ведь, это. Я тогда согласен на все двести процентов не жениться до самого социализма. Ну ее к чорту, женитьбу-то.

Николай. До социализма долго — не выдержим.

Миша. Выдержим, Коля. Право слово, выдержим.

Николай. Давай попробуем, насколько терпенья хватит.

Миша. Верно. Я теперь тоже так понимаю. Взять вот Марусю — она девка на-ять, а как на собрание итти, — она гулять тянет. Не пойдешь — хнычет. Ты, говорит, меня не любишь…

Николай. Вот потому я и не советую.

Миша. Гулять с ними, Коля, тоже ни-ни. А то моргнет глазом — и пропало все…

Николай. Ладно. Идет. Только о нашем уговоре, Миша, никому ни слова, а то девицы смеяться будут.

Миша. Каюк. Давай лапу. (Жмет Николаю руку, входит Маруся).

Маруся. Коль, тебя в читальню просят — показать, как лозунги развешивать.

Николай. Иду. (Уходит, Миша, не глядя на Марусю, принимается уделывать стул.)

Маруся. Устал, Мишенька? Давай, отдохнем.

Миша (молчит).

Маруся (подходит к нему). Миша, ты что — не слышишь, что ль?

Миша (сухо). Некогда мне. Вишь, работаю.

Маруся. Чего ты такой надутый?

Миша. Надуешься, коли работы полно.

Маруся. Вот я тебе и говорю,— давай отдохнем, а потом опять работать будем. Сегодня вечер хороший. Мы с тобой после работы гулять пойдем. Пойдем, Миша?

Миша. Не пойду я.

Маруся. Почему?

Миша. А очень просто, не хочу и все… Некогда безделушками заниматься…

Маруся. Что с тобой, Миша? Тебе что-нибудь наговорили на меня?

Миша. Вот пристала еще… Говорят — некогда…

Маруся (обиженно). Ну да, тебе наговорили. Всегда был ласковый, а теперь и говорить не хочешь.

Миша (растерянно). Вот ты тут и поди… Ну, ну, говорят тебе нельзя… Поважнее дела есть… Понимаешь?

Маруся. Ничего не понимаю.

Миша. Понимаешь ты, ну… Ну, понимаешь, да ну тебя к чорту… (Быстро уходит, в дверях сталкивается с Верой. Та изумленно смотрит ему вслед.)

Вера. Он что — угорел, что ль?

Маруся (горячо). С ним что-то случилось, Вера. Он со мной не хочет говорить. Твердит одно — некогда, да некогда…

Вера. Ну и пусть твердит, а тебе жалко?

Маруся. Он не такой раньше был. Он был ласковый, а теперь и разговаривать не хочет…

Вера. А ты уж и нюни распустила. Не хочет разговаривать — не надо. Кланяться им нечего. Надо будет — и сами покланяются.

Маруся. Да как же, Вера. Мы с ним целый год гуляли, он жениться на мне хотел…

Вера. А ты не лезь. Пусть потопырится…

(Входит Николай и Миша.)

Миша. Коль, когда мы поедем в мастерские-то?

Николай. После перевыборов бюро.

(Входят Володя, Ваня, Петя, Чижик.)

Николай. Вот что, ребята. Вы там занимайтесь лучше. Чтоб через шесть месяцев могли работать в своих мастерских. Мы тут без вас начнем их строить.

Ваня. Моментально все выучим.

Чижик. Я когда-то работал в молодости в столярном цехе, так вот, кто из вас будет столяром, я потом помогу.

Петя. А я тогда от вас буду учиться в мастерских.

Николай. Обязательно. Ты, Петя, наша смена.

Петя. Факт.

Николай. Завтра, ребята, будем учинять пожарный инвентарь, а потом пожарную команду организуем. А то у нас летом красные петухи часто летают. Надо их прекратить.

Володя. К-крылышки им подрезать.

Ваня. Дороги у нас плохи, а мужики ленятся починять… Скотине ходу нет. Нам не мешало б взяться за это дело.

Николай. Возьмемся. Как, ребята, возьмемся, что ль?

Все. Из всех сил. Все сделаем!

Николай. Кончено. А теперь нашу, комсомольскую… (Запевает, все ему дружно подтягивают. К концу песни занавес медленно опускается.)

Вперед, заре навстречу,

Товарищи, в борьбе.

Штыками и картечью

Проложим путь себе.

Смелей вперед, и тверже шаг,

И выше юношеский стяг.

Мы — молодая гвардия рабочих и крестьян и т. д.

Занавес.

КАРТИНА 3-я.

Деревенская улица. В глубине сцены виднеется новый амбар, над дверью которого висит вывеска ‘Комсомольские мастерские’. Около двери скамья. По улице рассажены деревья. Вечер. С левой стороны сцены идет Вера. Позади ее слышен голос: ‘Вера, на минутку’. Она останавливается. Подходит Борис.

Борис. Куда так спешишь?

Вера. На Кудакину гору.

Борис. Отвечать не хочешь. Зазналась. Ладно…

Вера. У кого как, у меня все ладно.

Борис. Как бы не разладилось.

Вера. Спрашивай, что надо? Мне некогда.

Борис. Хотел тебя пригласить гулять… Вечер больно хорош. Пойдешь?

Вера. Нет.

Борис. За секретарем ударяешь… Образованного захотела… Только он на тебя мало внимания-то обращает. Нужна ты ему, как в Петровки варежки.

Вера. Всего хорошего. (Хочет уйти.)

Борис (хватает ее за руку). Подожди. Чего ты загибаешься. Под его дудку дудеть начала. Он вас смутил меня исключить из комсомола, а за что?

Вера (хладнокровно). Из комсомола не он тебя исключил, а вся ячейка. Мы сами увидели, что с такой швалью нам не по пути.

Борис. Ты не брехайся. Как бы не спокаяться.

Вера. Не грози. Мы этого не боимся. Говори, что тебе надо.

Борис. Вера. (Пауза.) Я жениться хочу

Вера. И вали, на здоровье.

Борис. Ты пойдешь за меня?

Вера. Ха-ха-ха.

Борис. Смеешься,— как бы не заплакать. За меня не пойдешь, за другого не выйдешь. Я Кольке голову все равно сверну.

Вера (смеется). Я тебя раньше умным считала, а оказывается ты совсем дурак. (Уходит.)

Борис (останавливает ее). Вера, подожди, не доводи до греха!

Вера. Пусти. (Вырывается и идет.).

Борис (идет за ней). Все равно от меня никуда не уйдешь. Везде разыщу.

(Вера и Борис уходят. Некоторое время сцена пуста, потом входят обнявшись Вася и Гриша, оба выпивши.)

Вася. Ты сам посуди: они на тебя никакого внимания не обращают. Небось, в мастерские тебя не послали работать…

Гриша. Нет, постой ты. А почему они вас из комсомола исключили, а меня оставили? Почему?

Вася. Погоди. Давай посидим, а то ноги качаются. (Оба садятся на скамью.)

Гриша. А зачем же они меня уговаривают бросить с вами возиться? Зачем они меня кажинный день на занятия тягают? Может, они меня и в мастерские послали бы работать, если бы я с вами не якшался?

Вася. Для вида они это делают. Ты скажи, кто тебе с матерью муки давал, когда у вас не было? Они, аль мы с Борисом?

Гриша. Вы.

Вася. То-то и оно-то. И опять сказать. Если мы это дело сделам, в наших руках все будет… Мы их из мастерских тогда метлой… А тебя за главного. Понял?

Гриша. Боюсь я это делать. Совесть замучит… Парень он хороший, а мы его в тюрьму запекем ни за что. Он не для себя все делат, а для всех.

Вася. Шарабан у тебя плохо, Гришка, варит. Дым в глаза пускат, а сам, гляди, набьет себе карманы, да и тю-люлю… Почему он нас исключил? Почему тебе работать не дал? Боится, чтоб мы за ним не следили. Вот почему…

Гриша. Нет, я все равно не буду этого делать… Вы как хотите, а я не буду…

Вася. Дурак ты. Для тебя добра желают а ты раком от него пятишься. Никто и знать не будет… Ты только молчи. Обделам все, чище быть некуда.

Гриша. Совесть меня замучит. Не вытерплю я, чтоб человек из-за меня понапрасну сидел в тюрьме.

Вася. Тише. Кто-то идет. (На сцену быстро входит Володя.)

Володя. К-к-кольку Ши-ши-шорина т-ут не видали?

Вася (передразнивая). Н-на к-крыше г-возди дергат.

Володя. С-сострил, как к-коза хвостом.

Вася. А ты нараспев говори, как дьячок, а то подавишься.

Володя. Д-д-урак! (Быстро уходит.)

Вася. Вишь, носятся, как угорелые, о тебе и забыли совсем.

Гриша. Сам я от них откалываюсь. Они за мной каждый день приходят.

Вася. Пытают они тебя только. Про наш уговор хотят узнать. Наплюй ты на них. Мы тебя человеком сделам… Пойдем, еще по одной пропустим для веселости, а то вон опять какие-то сюда прутся. (Встают и уходят, следом за ними идут Маруся и Алексей.)

Маруся. Видишь, какие мы мастерские-то сделали. Как в городе завод. Скоро тут сад рассадим. Давай посидим. (Садятся.)

Алексей. Да-а, ловко это у вас получи лось… Хорошо…

Маруся. Мы еще вот колхоз организуем. На будущее лето всем селом сообща будем работать…

Алексей. Чудно как-то. Все вроде, как в одной большой семье будут жить… По-моему не запишутся… Бабы ругаться будут, да и мужики на сговор тугие.

Маруся. Запишутся. Чай, мужики видят, что мы их к хорошему ведем, они нам теперь верят. Видят, что не брешем, а дело делам.

Алексей. Так-то оно так… у меня бывало тятька про комсомол и понимать не велел, а теперь ничего.

Маруся. А почему ты к нам не запишешься?

Алексей. Как-то не смею спервоначалу-то.

Маруся. Ты к нам на кружки ходи заниматься, потом привыкнешь и запишешься.

Алексей. Ладно, приду. А комсомольцам с девушками гулять не запрещается? (На сцену выходит Миша, увидев Марусю с Алексеем, прячется за амбар и слушает.)

Маруся. Кто запрещать-то будет. Мы сами себе хозяева. Чай, комсомольцы не монахи. Кто хочет гулять — гуляй, а не хочет — не гуляй.

Алексей. А антиресно, как они гуляют,— обнимаются, цалуются, аль по-другому как?

Маруся (смеется). Вот чудак!

Алексей. Я вот давно хотел с тобой потолковать, да боялся все.

Маруся. Чего же боялся-то?

Алексей. Комсомолка ты, а я нет. А обнять тебя можно, Маруся? (Хочет обнять!)

Маруся (отнимает его руки). Зачем? Мы с тобой не любимся, а по-товарищески разговариваем. (Миша в это время громко свистит, подходит к ним, оба вздрагивают.)

Миша. Тю-лю-лю! Вот это номер! Это чем же тут пахнет?

Маруся. А тебе какое дело?

Миш?. Как какое? Мы день и ночь социализм ковать готовимся, а вы тут шуры-муры разводите, любовь колесом вертите…

Маруся. Вовсе не любовь, а о политике разговор ведем.

Миша. То-то я и вижу, он тебе за шею политику рукой заворачиват… (Берет Алексея за горло.) А ты, шпана беспартийна, наших комсомолок с пути праведного сводить захотел. Я тебе за такие делишки всю фотографию растворожу.

Алексей (испуганно). Я-я, право, ничего. Это она мне о комсомоле рассказывала.

Маруся (встает перед Мишей). Отстань от него. Он тебя не трогат, ты и не лезь, если и любовь крутить буду, ты мне не указчик. Как знаю, так и делаю. Али тебе завидно, что с тобой не гуляю?

Миша (заносчиво). Нужна ты мне, как трактору соха, после таких-то дел!

Маруся. Ну и не лезь, коли не нужна. Пойдем, Алеша. Глядеть на него тошно. (Уходят, Миша смотрит им вслед, качает головой.)

Миша. Ну и стерва! А ведь она и вправду закрутит с этим дураком. (Задумывается.) А ну их к чорту, — нам этой бузой заниматься некогда. (Уходит, на сцену входит Капустин, читает вывеску. Навстречу ему идет Николай с книгами.)

Капустин (говорит ласково). А-а, Николай Иваныч, мое почтение. Как это кстати. Ты, брат, все с книгами. Пополняешь, так сказать, свой умственный багаж… Полезно, полезно.

Николай (сухо). Да-а…

Капустин. Мы вот, старички, отстаем от жизни — не поспеваем, так сказать, за молодежью… Работа заполонила.

Николай. Не видно, чтобы вы слишком много работали.

Капустин. Ну, уж это непростительно не заметить нашей работы. Мы, так сказать, из сил выбиваемся, а ты вон какие штуки отмачиваешь,— не работаем!

Николай. Я хотел сказать — полезной работы вы мало делаете.

Капустин. Странно! Впрочем, ты вообще какой-то странный. Взять хотя бы ваш поступок с моим братом и Василием. Никуда не годный. За что вы их исключили из комсомола? Я не понимаю.

Николай. За то, что они умышленно тормозят работу комсомола и срывают ее, да и по социальному положению они к нам не подходят. От такого хлама комсомол должен очистить себя.

Капустин. Это не верно. Правда, у Василия отец — крепкий мужик, но сам он всей душой предан комсомолу, а насчет моего брата, так это просто безобразие. Он всю душу, так сказать, отдавал для комсомола. Кроме того, он целиком и полностью находится под моим влиянием, а я член партии, руководитель, так сказать, районной партийной организацией.

Николай. К сожалению, да.

Капустин. Что-о?

Николай (в сторону). Погода, говорю, будет завтра дрянная, облака густые ходят.

Капустин. Ты, Николай Иванович, в чем-то меня подозреваешь? Сторонишься, так сказать, чего-то?

Николай. Вашей волокиты.

Капустин. Где ты увидел волокиту? Это уж непростительно, а особенно кандидату партии, оскорблять, так сказать, районную организацию. Поступок никуда не годный. Нетактичный. Вы вот построили мастерские, организуете колхоз, и все это идет помимо партии…

Николай (перебивает). Врешь, я в партийном комитете не один раз был! Даже ставил вопрос о мастерских и организации колхоза на пленуме райкома. Вы признали мои предложения ребяческой фантазией, а теперь, когда эта фантазия осуществляется в жизнь, вы хотите сказать, что это сделано вами. Это подло!

Капустин. Ты не волнуйся, не волнуйся, хладнокровней… Ты говоришь, что был в райкоме и ставил вопрос о мастерских и об организации колхоза, но мы тебя, вероятно, не поняли, вероятно, были заняты более важным делом. Так ты, так сказать, мог зайти ко мне на квартиру и потолковать со мной по душам.

Николай. На квартиру я к тебе не ходил и не пойду.

Капустин. Почему? Я тебе, кажется, плохого ничего не сделал?

Николай. Я знаю, кто ты. Ты до семнадцатого года торговал в своем собственном магазине, после семнадцатого по двадцатый был старостой церковным, а теперь одел волчью шкуру, прикрыл ее партийным билетом. Обманываешь партию. Помогаешь кулакам подрывать авторитет советской власти. Помогаешь им эксплоатировать бедноту. Ты умышленно извращаешь политику партии с корыстной целью — набить себе карманы трудовыми грошами.

Капустин (встает, резко перебивает). Замолчи, мальчишка! Не забывай, с кем имеешь дело! Я тебя в тюрьме сгною! Тебе со мной тягаться трудно!

Николай (хладнокровно). Не пугай, Капустин, я не из пугливых. (За сценой слышна приближающаяся игра гармошки.)

Капустин (тихо). Коля, в последний раз… согласен. Давай помиримся…

Николай. Катись ты ко всем чертям… (Идет к двери амбара.)

Капустин (смотрит ему вслед). Ладно, коли так… Припомнишь ты меня… (Уходит.)

Николай (некоторое время стоит задумавшись). Негодяй! (На сцену входит Миша с гармоникой.)

Миша. Нашему вождю сорок одна с кисточкой. (Подает руку.)

Николай. Ты чего там, Мишка, к Маруське пристаешь? Говорил — до социализма протерпишь, а лезешь. Да еще парня за горло схватил…

Миша. Да я… я што, пошутил просто. А уж она, гадюка, ябедничать…

Николай. Хороша шутка. За этакую шутку взгреть тебя надо. Нам за это спасибо скажут, что ль? А?

Миша (виновато). Да я… я, право, в шутку… Зло меня взяло… Я там шесть месяцев день и ночь ковать готовился, а она тут шуры-муры…

Николай. В шутку со злостью не делают. Ты уж признайся, что у тебя не все винтики на месте — ревнуешь.

Миша. Да нет… Когда она одна, так хоть бы что, и помину нет, а как увидал ее вот с этим, ну, понимаешь, и тово… сорвался.

Николай. Она его в комсомол агитирует, а мы…

Миша. Хороша агитация. От такой агитации зыбки вешают.

Николай. Не повесит. Не бойся. Тебя д

Ф. АНДРИАНОВ

КОМСОМОЛЬСКИЕ МАСТЕРСКИЕ

Читайте также: