Князь Пожарский и нижегородский гражданин Минин, или Освобождение Москвы в 1612 г, Глухарев Иван Никитич, Год: 1840 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 19 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

КНЯЗЬ ПОЖАРСКІЙ
И
НИЖЕГОРОДСКІЙ ГРАЖДАНИНЪ МИНИНЪ
ИЛИ
ОСВОБОЖДЕНІЕ МОСКВЫ въ 1612 году.

ИСТОРИЧЕСКОЕ СКАЗАНІЕ XVII ВКА.

Въ двухъ частяхъ.

Изданіе 2-е безъ перемнъ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

МОСКВА.
Въ типографіи Степановой.
1852.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тмъ, чтобы по отпечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Москва, 15 марта 1852 г.

Ценсоръ Д. Ржевской.

Князь Дмитрій Михайловичъ Пожарскій, надъ гробами своихъ родителей принеся молитвы Творцу вселенныя, выхалъ изъ Суздаля. Онъ отправленное имъ войско настигъ въ Ростовъ, откуда 1-го августа 1612 года оное пришло къ Троицкому монастырю. Здсь опять оказалась медленность и послышался ропотъ. Одни изъ воиновъ съ охотою шли въ Москву, а другіе не хотли и отговаривались тмъ, что князя Димитрія Михайловича казаки могутъ убить такъ же, какъ убили Ляпунова. Въ это время изъ-подъ Москвы убжалъ Заруцкій, взявъ съ собою Марину Мнишекъ и ея сына. По дорогамъ къ городу Михайлову онъ, какъ открытый врагъ, грабилъ и разорялъ жителей. Голоса разнились. Трубецкой спорилъ съ княземъ Пожарскимъ о власти, о первенствъ. Между-тмъ опасность увеличивалась: гетманъ Хотквичъ приближался къ Москв. Архимандритъ Діонисій и келарь Авраамій прибгли къ увщаніямъ. Они прекратили ропотъ воинства, которое ршилось идти, предоставивъ будущее на волю Провиднія. 18-го августа выстроились дружины Минина и Пожарскаго. Было совершено молебствіе. Колнопреклоненные вожди и воины со слезами молились преподобному Сергію о спасеніи Россіи. Наконецъ войско устроилось въ ряды и двинулось. Архимандритъ Діонисій, келарь Палицынъ, иноки обители съ образомъ Троицы, съ крестами, хоругвями и другими иконами, стояли на горъ Волкуш и окропляли святою водою воиновъ, идущихъ мимо ихъ сомкнутыми рядами.

Здсь нельзя не упомянуть объ одномъ случаи, который передала намъ исторія.

Очень естественно, что многіе изъ воиновъ, а быть-можетъ и большая часть, пошедши, чувствовали робость и были исполнены боязни: въ эту минуту ихъ страха втеръ началъ дуть противный, въ лица прямо отъ Москвы. Но когда благочестивые иноки стали войско кропить святою водою, тогда втеръ обратился на Москву. ‘Съ нами Богъ!’ восклицали дружины, ‘святый Сергій помощникъ нашъ!’

19-го августа князь Пожарскій остановилъ войско свое у рки Яузы, не дошедъ за нсколько верстъ до Москвы, и 20-го августа съ восходомъ солнца повелъ его къ Москв. Келарь Палицынъ былъ вмст съ Пожарскимъ. Хотя князь Трубецкой, кочевавши съ своими полками въ полуопустошенномъ таборъ, и встртилъ Пожарскаго съ радостію, но искренности между ими видно не было. Пожарскій не ршился соединить свои полки съ полками Трубецкаго, привыкшими къ своеволію, безчинству. Князь Димитрій Михайловичъ, не переходя рки Москвы, разставилъ свои войска по Арбату, у Пречистенскихъ воротъ, тогда называвшихся Чертольскими, и за стною Благо, или Царева города. Приходъ гетмана Хотквича, шедшаго также къ Москв, по Смоленской дорогъ, князь Пожарскій предупредилъ только однимъ днемъ, Хотквичъ остановился на Поклонной горъ, а на другой день двинулся къ рчк Стуни и на Воробьевы горы.

Наступило 22-е августа 1612 года — первый день битвы Русскихъ съ Поляками. Въ Стрлецкой слобод, что нын Замоскворчье, стояли полки князя Трубецкаго (отъ Донскаго монастыря къ Крымскому броду), составленные изъ буйныхъ казаковъ, пришедшихъ къ Москв не столько для ея защиты, сколько грабежа…. ‘Многое раззореніе христіяномъ творяху, и грабежи и убійства везд содваху, и кто можетъ изрещи злое то насиліе ихъ, и сія бда послдняя бысть горше первыя (нашествія Поляковъ), а смирити и уняти ихъ невозможно, собрася бо казаковъ сихъ множество, и бытъ мятежъ сей и насиліе по всей земли’, говоритъ лтопись о казакахъ, которые были въ войск князя Трубецкаго. Духъ мятежа и своевольства виднъ былъ въ рядахъ ихъ. Необузданные казаки, казалось, не знали и самой подчиненности. Между ними раздавались псни, шумъ и происходила попойка. Но въ отдаленіи отъ сихъ разгульныхъ удальцовъ стояло около 500 всадниковъ, въ числ коихъ также видно было много казаковъ. Порядокъ и тишина, бывшая между ними, а также видимая подчиненность къ старшинамъ, ясно доказывали, что этотъ небольшой отрядъ не принадлежалъ къ толпамъ князя Трубецкаго. И справедливо: эти воины принадлежали къ войску князя Пожарскаго, который отрядилъ ихъ въ таборъ Трубецкаго по просьбъ сего князя.

Гетманъ Хоткъвичъ двинулся не на Трубецкаго, но на дружины князя Пожарскаго. Въ день битвы, 22-го августа, Поляки переправились подъ Новодвичьимъ монастыремъ. Конница ихъ разсялась по Двичьему полю. Послышались громовые выстрлы изъ пушекъ, завязался бой ужасный. Поляки со всею жестокостію нападали на Русскихъ, происходилъ бой отчаяный, кровопролитный. Въ то же вре-* мя была сдлана вылазка изъ Кремля. Нападенія Хотквича на дружины нижегородскія были яростныя, ужасныя. Войска Пожарскаго начинали утомляться, слабть. Онъ приказалъ спшиться всей конниц и дружно наступить на непріятеля. Трубецкой не двинулся на помощь. ‘Богаты изъ Ярославля пришли, сами отстоятся!’, говорили воины его. Отрядъ Пожарскаго состоявшій изъ отборныхъ воиновъ и посланный къ Трубецкому съ тмъ, чтобы ударить съ нимъ въ бокъ непріятелю, просился на битву. Изъ табора Трубецкаго его не пускали. Поляки начали обходить Пожарскаго и смяли отрядъ его, стоявшій у Тверскихъ воротъ. Старшины казаковъ, отряженныхъ къ Трубецкому, не стали ждать боле: они ршились подать помощь Пожарскому и самовольно кинулись въ бой. Опрокинувъ нсколько пхотныхъ региментовъ (полковъ), они врзались въ самую средину сторожевыхъ полковъ непріятельскихъ. Этотъ примръ храбрости и желанія пролить свою кровь за отечество, увлекъ и многихъ изъ воиновъ князя Трубецкаго. Это были казацкіе атаманы: Филатъ Межаковъ, Деанасій Коломна. Дружина Романовъ и Марко Козловъ. Ихъ останавливали Трубецкой и другіе. ‘Отъ вашей между собою нелюбви, ратнымъ людямъ пагуба становится!’, говорили атаманы, врзываясь въ ряды Поляковъ. Ослабвающее войско Пожарскаго, получивъ такое подкрпленіе, ударило съ новымъ мужествомъ на непріятеля.— Поляки дрогнули, побжали. Побда была на сторон Пожарскаго. Гетманъ Хотквичъ, отступая въ безпорядк за Москву рку, сталъ у Поклонной горы. Наступила ночь. Такъ Пожарскій отразилъ первое нападеніе Поляковъ!

Безпечность князя Трубецкаго приносила вредъ большой. Его воины не могли даже предупредить и того, что между ними, при помощи измнника, Григорья Орлова, ночью на 23-е августа пробралось ръ Кремль 600 польскихъ всадниковъ. Гетманъ Хотквичъ сдлалъ планъ новаго нападенія: онъ шелъ берегомъ Москвы рки и переходилъ на дороги — Калужскую и Серпуховскую, ведя съ собой обозы запасовъ, и имя намреніе сбить Трубецкаго, дабы открыть сообщеніе съ Кремлемъ, гд въ припасахъ чувствовали большой недостатокъ.— Со стороны Русскихъ въ этотъ день, августа 23-го, также готовились къ бою. Угрожавшая всмъ погибель сдлала друзьями князей Пожарскаго и Трубецкаго. Отъ Донскаго монастыря, гд стала конница Трубецкаго, употребляя всю скорость, былъ насыпанъ земляной валъ. Все пространство, ведущее къ Кремлю, было укрплеію острожками, или крпостцами: одна изъ таковыхъ была на Ордынк, у церкви Си Екатерины Мученицы, вторая на Пятницкой, у церкви Климента, Папы Римскаго, третья на берегу Москвы рки, у церкви Св. Георгія въ Яндовахъ. Эта была подъ защитою князя Трубецкаго. Отъ Пятницкой къ Москв рк тянулась конница князя Пожарскаго, гд стоялъ онъ самъ съ пхотою, а отъ Москвы рки, въ Малыхъ Лужникахъ, къ Ордынк, стояла пхота князя Трубецкаго.

Рано утромъ, августа 24-го дня, изъ Китая города выступилъ непріятель. Онъ, перешедши черезъ Москву рку, ударилъ на крпосцу, находившуюся при церкви Георгія въ Яндовахъ, и занялъ оную. Изъ-за Донскаго монастыря выступилъ гетманъ Хотквичь. Бой завязался. Въ непріятельскомъ войск правымъ крыломъ начальствовалъ Станиславъ Конецпольскій и атаманъ Шишай, конницею — Сборовскій, пхотою — Невровскій и Граевскій, а крыломъ лвымъ — Вазининскій и Корецкій. Самъ князь Димитрій Михайловичъ, со всмъ мужествомъ и неустрашимостію храбраго воина, сражался въ битв кровавой, когда конница Трубецкаго не выдержала сильнаго нападенія конницы польской Примръ вождя одушевлялъ воиновъ. Его пхота сомкнулась и погнала Поляковъ. Хотквичъ также самъ лично повелъ свою пхоту. Битва, хотя и рукопашная, но была смертельная. Остервененіе было самое ужасное. Не уступалъ никто.— Крпостца у церкви Св. Климента была стснена отвсюду. Сидвшіе въ ней предались бгству, Поляки ворвались въ крпостцу. По Русскіе, какъ бы устыдясь бгства, воротились. ‘Битва сдлалась наконецъ безпорядочнымъ побоищемъ’, говоритъ одинъ нашъ историкъ-писатель, изъ котораго приведемъ мы описаніе битвы 24-го августа 1612 года битвы, отъ послдствія которой зависла участь не только Москвы, но, можетъ-быть, и всего царства русскаго’. Гетманъ укрпился на Ордынк, безпорядокъ битвы умножали еще обозы съ запасами, которые Поляки старались провезти въ Кремль. Главный натискъ непріятеля выдержалъ Пожарскій. Войско Трубецкаго не хотло сражаться боле, отступало влво отъ Пятницкой, и спшило переправляться черезъ Москву рку. Въ отчаяніи прислалъ Пожарскій въ таборъ свой — вывести послднихъ воиновъ. Тутъ на гор, у Ильи Обыденнаго, была главная его ставка: передъ нею собралось духовенство и находился Авраамій. На налояхъ въ кіотахъ поставлены были тутъ образа Св. Троицы, Богоматери, Св. Сергія и Пикона. Духовенство непрестанно отправляло молебное пніе, молилось со слезами, и съ трепетомъ смотрло на обширное Замоскворчье, гд въ виду его ршалась участь русской земли, и братья проливали кровь за отечество. Среди обширныхъ пустырей, заросшихъ высокою травою, и при Климентовскомъ острожк стояли еще воины Трубецкаго, Пожарскій отбивалъ непріятеля отъ Москвы рки, и не пропускалъ обозовъ въ Кремль. Но непріятель совершенно уже очистилъ все пространство отъ Ордынки къ Крымскому броду, и поставилъ тамъ подлъ моста сильный отрядъ. Главное войско Трубецкаго было совершенно сбито вправо и переходило за Москву рку, въ Таганку. Въ пылу, въ дыму — то скрывались, то являлись сражавшіеся. Присланный за послднимъ войскомъ былъ князь Димитрій Петровичъ Пожарскій-Лопата. Онъ обратился поспшно къ Авраамію, и сказалъ, что его зоветъ къ себ князь Пожарскій. Авраамій не побоялся идти въ пылъ битвы, и сопровождаемый воинами, спшилъ къ изнемогавшему вождю русскихъ дружинъ. Онъ увидлъ его и Минина среди жаркаго, отчаяннаго боя. ‘Отецъ Авраамій! погибаемъ! возопилъ Пожарскій, ‘смотри: Трубецкой отступаетъ! или къ нему, ради Бога, моли, да вспомнятъ воины его страхъ Божій и клятву свою!’ — Авраамій не слушалъ ничего боле: забылъ старость, не страшился смерти, пошелъ поспшно, и прежде всего настигъ смятенныя толпы воиновъ Трубецкаго, еще державшіяся на Пятницкой. ‘Дти!’ воскликнулъ онъ, ‘люди православные, люди русскіе! остановитесь. Не вы-ли начали дло доброе, не вы-ли первые пришли подъ Москву, стали за отчизну, стали за вру православную, и терпли раны, голодъ, наготу, и прослыли въ иныхъ земляхъ храбростію и мужествомъ? Нын-ли братія, добрыя начатія свои погубить хотите?’ — Слезы прерывали слова старца. Мятежные воины остановились, многіе изъ нихъ заплакали, клялись, что готовы умереть, и не возвратиться безъ побды. ‘Восклицайте же братія: Сергій! и узрите славу Божію!’ говорилъ имъ Авраамій. Съ крикомъ: Сергій! Сергій! воины устремились на врага. Еще большую толпу войска Авраамій встртилъ на берегу Москвы рки, въ Садовникахъ. Его слова, его слезы были краснорчивы. ‘Поспшимъ, братія, пострадать за имя Божіе и православную вру!’ воскликнули вс и кинулись поспшно въ новый бой. Услыша кликъ — Сергій! Сергій! толпы, стоявшія уже за Москвою ркою, у церкви Св. Никиты на Гор, бросились за товарищами, не дожидаясь Авраамія. и спшили вплавь и чрезъ мостъ. ‘Сергій! Сергій!’ восклицалъ только Авраамій, съ радостью видя поспшное обращеніе всего войска, ‘Сергій!’ гремло ему въ отвть. Авраамій, едва не смятый на лавахъ, устроенныхъ черезъ рку, перешелъ въ самые таборы Трубецкаго, и нашелъ тамъ множество воиновъ, — одни отдыхали, другіе пли, иные играли въ зернь. Сдовласый инокъ казался имъ совстью упрекающею. Ударили въ набатъ, весь таборъ поднялся, крикъ — Сергій! Сергій! раздался повсюду. Тогда начался бой ршительный, и ничто не могло устоять. Еще Хотквичъ, не щадя себя, удерживалъ поле, одушевлялъ своимъ примромъ, но Мининъ ршилъ побду! Во все время битвы онъ стоялъ подл Пожарскаго, и самъ сражался неутомимо, безстрашно. Видя неожиданное спасеніе отъ помощи Трубецкаго, Мининъ просилъ дать ему отрядъ отдльный. ‘Бери кого хочешь!’ отвчалъ Пожарскій’ Мининъ взялъ три конныя дворянскія роты, съ ротмистромъ Хмлевскимъ, перешелъ съ ними за Москву рку, и съ Остоженки ударилъ быстро на Крымскій бродъ. Непріятель, стоявшій тутъ, думалъ, что пришла новая помощь, и побжалъ. Пожарскій отъ стороны Кремля. Трубецкой отъ Таганки, Мининъ отъ Крымскаго брода, шли среди смятенія и пальбы, восклицая: Сергій! Сергій!— все пало все предалось бгству предъ ними. Хотквичъ ускакалъ поспшно, и веллъ собираться на Воробьевыхъ горахъ, пушки, обозы, знамена польскія достались побдителямъ. Въ бшенств битвы, воины хотли гнаться за врагами, но приближалась ночь. ‘Въ одинъ день не бывать двухъ радостей!’ — сказали вожди, останавливая воиновъ, и только велли палить изъ пушекъ. Гетманъ слышалъ пальбу, не смлъ дожидаться нападенія, и въ ночь пустился по Смоленской дорог. На другой день не было слда вражескаго близъ Москвы.

Такъ окончилась битва 24-го августа 1612 года, предсказавшая спасеніе Россіи, такъ грамоты Авраамія, голосъ Минина, добродтели князя Пожарскаго и мечи храбрыхъ дружинъ избавили царство русское отъ власти царей иноплеменныхъ!

Но этимъ еще не кончилось. Поляки оставались въ Кита-город и Кремл. Въ это же время, славное удачными побдами, между князьями Трубецкимъ и Пожарскимъ произошло несогласіе. По къ счастію будущаго благополучія Россіи, былъ еще живъ незабвенный въ исторіи и сердцахъ русскихъ — Авраамій Палицынъ. Онъ помирилъ враждовавшихъ князей и возстановилъ согласіе.— Но когда пронесся слухъ о поход короля польскаго, Сигизмунда, подъ Москву, вожди Русскихъ взяли предосторожность. По ихъ приказанію былъ выкопанъ большой ровъ и сдланъ плетень вокругъ города и по берегамъ Москвы рки Осажденные Поляки въ Кита-городь и Кремл почувствовали во всемъ недостатокъ. Они страдали отъ голода, питались нечистыми животными. пожирали человческіе трупы, но терпливо переносили все — и защищались. При всемъ упорств Поляковъ, Китай-городъ былъ взятъ приступомъ, непріятели, предавшіеся бгству, ушли въ Кремль, гд отъ ихъ прибытія, увеличился голодъ и недостатокъ. Всмъ грозила смерть. Польскій начальникъ Кремля, Стируся, для избжанія голода, веллъ многимъ жителямъ Кремля, а въ томъ числ и плннымъ русскимъ боярамь, выпустить изъ онаго своихъ женъ. Повелніе непріятное, но повиноваться должно. Долго не знали, куда ихъ отправить, наконецъ ршились выпустить въ станъ князя Пожарскаго и Минина. Было послано прошеніе, въ которомъ просили о защит женамъ и о сохраненіи ихъ отъ позора и Пожарскій согласился на все. Онъ ласково принялъ женъ бояръ въ своемъ стан и даже опредлилъ приличное содержаніе. Но осажденные не получили пользы и черезъ это. Голодъ не уменьшался. Многіе изъ Поляковъ начали думать о сдач Кремля. Былъ составленъ совтъ, было положено сдаться Пожарскому и просить его о пощад, а въ станъ къ Трубецкому не ходить. Неистовые, буйные казаки князя Трубецкаго, узнавъ, что Поляки намрены сдаться, ршились было напасть на полки князя Димитрія Михайловича. Благоразуміе Пожарскаго укротило все. Вышедшіе изъ Кремля бояре были приняты имъ съ честію. Это было 21-го октября.

Наконецъ наступилъ незабвенный день въ лтописяхъ нашего любезнаго отечества. Каждый Русскій долженъ знать, помнить его какъ и другіе дни, какъ и день своего рожденія. Этотъ достопамятный день есть 22-го октября 1612 года. Едва взошло только солнце, Поляки вышли двумя толпами изъ Кремля. Сіи несчастные были въ ужасномъ состояніи:

блдные, изнуренные голодомъ, они походили боле на привиднія, или мертвецовъ, вышедшихъ изъ гробовъ, нежели на людей живыхъ. Великодушіе князя Пожарскаго было видно везд. Часть гарнизона, вышедшая изъ Кремля подъ командою пана Будилы, была встрчена Пожарскимъ, какъ воиномъ человколюбивымъ. Этимъ людямъ, бывшимъ наканун нашими врагами, князь Димитрій Михайловичъ доставилъ всякое облегченіе и отраду. По не та участь постигла Поляковъ, вышедшихъ подъ командою Полковника Струси, на сторону князя Трубецкаго. Буйные казаки многихъ изъ нихъ убили, а оставшихся въ живыхъ грабили. Но опустимъ завсу на неистовства казаковъ, и съ живымъ, радостнымъ трепетомъ сердца упомянемъ о слдующемъ:

Войско князя Димитрія Михайловича стройными рядами, предшествуемое святымъ Троицкимъ архимандритомъ Діонисіемъ, келаремъ Аврламіемъ Палицынымъ и другимъ разнымъ духовенствомъ, вступило Фроловскими, а вынь Спасскими воротами, во внутренность кремля — этого жилища царей русскихъ, — этого вертограда всего святаго, великаго и этого нмаго свидтеля всхъ ужасовъ, постигавшихъ Россію, а также свидтеля и всего ея счастія, благополучія, благоденствія во времена царей великихъ, благословенныхъ, мудрыхъ!… Впереди нижегородскаго ополченія, стяжавшаго безсмертную, неувядаемую славу, халъ верховный вождь, князь Димитрій Михайловичъ Пожарскій. На его величественномъ, воинственномъ, но вмст добродтельномъ, кроткомъ чел и въ его пріятныхъ, голубыхъ очахъ, устремленныхъ на древнія, всми чтимыя святыни Кремля, видна была неподкупная радость. Его взоры были свтлы, ясны. Но правую сторону князя Пожарскаго халъ князь Черкаскій, а по лвую — гражданинъ Козьма Минычъ Сухорукій — этотъ избранный отъ всея земли русскія человкъ, князь Димитрій. Петровичъ Пожарскій-Лопата, Бояринъ Мансуровъ, и другіе бояре русскіе. Побдители Поляковъ и избавители царства русскаго были встрчены у самыхъ Спаскихъ воротъ Аврааміемъ, епископомъ Галасунскимъ, съ иконою Владимірскія Божія Матери. За войскомъ, безчисленными толпами, не покрывая головъ и съ слезами на лицахъ, впрочемъ, сквозь которыя была видна радость,— шелъ народъ.

‘Слава Богу и Пресвятой Богородиц, наступили для насъ дни счастливые, избавились мы, православные, этихъ нехристей!’ говорилъ кто-то, идя въ толп, и набожно крестясь.

‘Да, брать, Яковъ Терентьевичъ’, отвчалъ другой купецъ: ‘если бы не князь Димитрій Михайловичъ Пожарскій и не Козьма Минычъ Сухорукій, такъ пришлось бы намъ хоть волками выть. Эти бусурманы ужь доняли бы насъ!’

‘Никто, какъ Богъ!’ говори.гь Яковъ Терентьевичъ: ‘Онъ послалъ и Козьму Миныча, Онъ же и помогъ храбрымъ воинамъ. Теперь остается только одно: имть Россіи главу!’

‘Что правда, почтенный, то правда твоя!’ сказалъ кто-то въ толпъ: ‘а то и ни всть что можетъ быть опять. Пожалуй, Ляхи и еще вздумаютъ препожаловать къ намъ погостить, а тогда потшатся ужъ не такъ!’

‘Экъ ты, любезный, что вздумалъ городить! а разв ты позабылъ, что мы имемъ и князя Пожарскаго и Козьму Миныча? Нтъ, этого ужъ не бывать!’ говорилъ Яковъ Терентьевичъ.

Кремль наполнился народомъ. Раздался благовстъ на колоссъ Москвы — рванъ Великомъ. Въ сердц каждаго Русскаго внятно отозвался онъ — какъ что-то близкое, родное! Каждый ударъ, каждый звукъ колокола внятно говорилъ: ‘прошли дни бдствія, бриближаются дни радости! скоро царство русское вздохнетъ полнымъ сердцемъ, скоро на престол своемъ увидитъ предтечу своего благоденствія!’ — Благовстъ продолжался, храброе нижегородское ополченіе построилось вокругъ царскихъ теремовъ. Діонисій, Палицынъ съ другимъ духовенствомъ, а также воеводы, бояре и граждане вошли въ Успенскій соборъ. Началось благодарственное молебствіе, усердно молились колннопреклонные Россіяне. Наконецъ, хвалебное, истинно-русское: ‘Тебе Бога хвалимъ, Тебе небеснаго исповдуемъ!’ громко огласило своды святыни, построенной святымъ россійскимъ митрополитомъ Петромъ, и раздалось въ стонахъ древняго, священнаго Кремля, гд не за долго предъ этимъ достопамятнымъ днемъ раздавались сначала крики, а потомъ стоны враговъ Россіи, отъ постигавшаго ихъ голода.

Но и въ это торжественное время можно было также видть недоброжелателей тишины, спокойствія и мира. Это были казаки Трубецкаго. Они безпорядочными толпами не входили, но врывались въ Кремль, какъ непріятели, воротами Троицкими и Боровицкими, и если бы не боялись Барскаго и бывшаго тутъ нижегородскаго ополченія, то ршились бы грабить чертоги царей, Грановитую Палату и домы боярскіе.

——

Хотя Москва была очищена отъ Поляковъ, но еще въ царствъ русскомъ не было спокойствія повсмстнаго, еще не наступила для Россіи минута ея возрожденія… Сигизмундъ шелъ съ войскомъ къ Москв, онъ предполагалъ, что столица царства русскаго еще занята Поляками. Князь Пожарскій принялъ вс нужныя мры. Были разосланы въ разные города грамоты. Въ нихъ извщали о новой опасности Россіи. Между-тмъ Си* гизмундъ приступилъ съ своими войсками къ городу Волколамску, котораго отчаянная защита доказала, что Поляки вторично не успъютъ обольстить Русскихъ. Отъ Волколамска король польскій послалъ съ частію войска въ Москву сына, бывшаго гетмана Жолквскаго, но Россіяне его разбили. Ко всему этому для Поляковъ присовокупилась жестокость зимы и недостатокъ състныхъ припасовъ. Сигизмундъ предался бгству. Такъ избавилась Россія отъ одного вншняго непріятеля Но остался еще другой. Это быль шведскій король, Густавъ Адольфъ, сынъ и преемникъ престола посл Карла IX. Онъ, казалось, не столько желалъ видть брата своего, Филиппа, на престол царства русскаго, сколько присоединить къ своимъ владніямъ область Новогородскую. Къ этимъ несчастіямъ, каковыя Россія начинала видть отъ непріятелей вншнихъ, надобно присоединить несчастія, наносимыя ей врагомъ внутреннимъ — Заруцкимъ. Онъ изъ Михайлова перебрался къ Переяславлю-Залсскому, съ тмъ намреніемъ, чтобъ овладть этимъ городомъ. Воевода Бутурлинъ разбилъ Заруцкаго, И тмъ не далъ исполниться намренію этого злодя. Заруцкій вмст съ Мариною убжалъ въ Украйну.

При всхъ этихъ бдствіяхъ, постигавшихъ Россію, она опасалась еще новыхъ, почему ршилась спасти себя. Но какое врное, надежное средство она могла употребить къ этому, какъ не одно самое спасительное самое благодтельное избрать царя. Что другое, какъ ни это, можетъ доставить, водворить спокойствіе? Подъ правленіемъ царей, избранныхъ Богомъ посредствомъ народа государство есть тло твердое, незыблемое, недлимое. Россія тогда еще хорошо помнила время гибельнаго междоцарствія: вс распри, смуты бояръ у ней были въ свжей памяти, и хотя спасители отечества — Палицынъ, Мининъ и Пожарскій, освободили Москву отъ неистовыхъ Поляковъ, но царство русское все еще не было спокойно. Оно имло нужду въ правител, народъ требовалъ государя. Это заставило думать о избраніи царя. По сему случаю по всему государству были разосланы грамоты, коими приглашали изъ всхъ городовъ знатнйшее духовенство и бояръ для совщанія о такомъ важномъ дл. Но принесеніи моленія Всевышнему и по выдержаніи трехдневнаго всеобщаго поста — приступили къ избранію царя. Долго присланные повренные колебались въ выборъ, многіе честолюбивые бояре происками, коварствомъ и насиліемъ старались захватить бразды правленія. Впрочемъ, въ совтъ о избраніи царя было положено: не возлагать внца Мономахова на главу иноплеменника, но украсить онымъ знатнйшаго Россіянина. Здсь нельзя не упомянуть о великости души князя Димитрія Михайловича Пожарскаго. Говоритъ преданіе, что весьма многіе изъ благодарныхъ Россіянъ предлагали Пожарскому престолъ царства русскаго, но онъ не только отрекся отъ престола, на который возводила его всеобщая любовь и благодарность, но вмст съ этимъ, при помощи Авраамія Палицына, направивъ умы народа къ избранію царемъ Россіи юнаго Михаила еодоровича Романова, какъ близкаго родственника изъ дома Рюрикова, коего высокій санъ не могъ оскорбить гордости бояръ, и который не имлъ участія въ смятеніяхъ. Эта мысль скоро, подобно быстрому потоку, разлилась по Москв, согласила умы и водворила единомысліе….

Сдлаемъ отступленіе и упомянемъ, сколько позволяютъ предлы сказанія, о шестнадцатилтнемъ Михаил, и о его знаменитыхъ родителяхъ.

Видно изъ лтописей, что сынъ Іоанна IV Грознаго, еодоръ, умирая бездтнымъ, завщалъ быть преемникомъ престола еодору Никитичу Романову, какъ близкому родственнику по женскому колну, но когда Борисъ еодоровичъ Годуновъ присвоилъ себ царскую власть, то и обратилъ гоненіе на эту знаменитую и вмст несчастную фамилію. Сначала, въ 1602-мъ году, Годуновъ развелъ еодора Никитича съ его супругою Ксеніею Ивановною, изъ фамиліи Шестовыхъ, а по сказанію другихъ, княжною Сицкою, и принудилъ обоихъ принять монашеское званіе, дабы такимъ-образомъ лишить ихъ всей надежды къ вступленію на престолъ царскій. еодоръ Никитичъ, нареченный, при постриженіи, Филаретомъ, посланъ на жительство въ Сейскій Антоніевъ монастырь, находящійся въ Архангельской губерніи, а его супруга, подъ именемъ Мары, сослана, вмст съ ея малолтнымъ сыномъ Михаиломъ, коему было тогда около шести лтъ, въ Челмужскую область, находившуюся по ту сторону озера Онеги, и отдана подъ присмотръ приходскаго священника. Этотъ священникъ, по фамиліи Ключаревъ, помогалъ имъ во всхъ нуждахъ (12).

Увеличившіяся бдствія Россіи, черезъ появленіе Лжедимитрія, принудили Годунова облегчить участь Романовыхъ — какъ своихъ родственниковъ, но тайною причиною таковаго поступка было его собственное опасеніе, дабы гоненіемъ этой фамиліи не умножить къ себ ненависти народной, и — что еще вроятне,— дабы возложеніемъ на Филарета Никитича вмст съ монашествомъ сапа священническаго, преградить ему совершенно путь къ царскому престолу. Но этому самому, хитрый Годуновъ повеллъ, въ 1605-мъ году, посвятить Филарета сначала въ іеромонахи, а дотомъ въ архимандриты. Въ 1606-мъ году, уже въ царствованіе Василія Іоанновича Шуйскаго, Филаретъ хиротонисанъ святйшимъ патріархомъ Гермогеномъ въ митрополита Ростовской Епархіи. Его супруг, инокин, для жительства съ ея сыномъ Михаиломъ назначенъ Инатіевскій монастырь (13), но какъ этотъ монастырь былъ мужескій, то видно изъ приданія, что она имла свое пребываніе въ Крестовоздвиженскомъ женскомъ монастыр, а въ монастырь Инатіевскій перешла для безопасности отъ нашествія Поляковъ.

——

Всеобщее совщаніе о избраніи Михаила еодоровича, сына еодора (Филарета) Никитича и двоюроднаго внука первой супруги Іоанна IV Васильевича Грознаго, Анастасіи Романовны — на царство Россіи происходило 21-го Февраля 1613 года, на Лобномъ мст. Слова князя Пожарскаго произвели зрлище неизъяснимое. Вс кричали: Михаилъ да будетъ царемъ нашимъ! Во всю ночь происходили по соборамъ молебствія. Во всхъ дйствіяхъ Россіянъ везд видна вра! Посл всего этого была боярами сочинена во вс города Россіи извстительная грамота объ единодушномъ избраніи Михаила еодоровича Романова царемъ Россіи. Къ юному монарху, жившему тогда съ родительницею своею, инокинею Марою Іоанновною, съ Костром, въ Ипатіевскомъ монастыр, было назначено посольство. Его составляли: еодоритъ, архіепископъ Рязанскій, Авраамій Палпилнъ, келарь Троицкаго монастыря, бояринъ едоръ Ивановичъ Шереметевъ и многіе бояре.

Но въ это самое время, какъ готовилось посольство, юному Михаилу угрожало несчастіе, которое едва не ввергнуло Россію въ новыя, ужасныя бдствія.

Злобные Поляки, а съ ними вмст и Литовцы, разорявшіе Россію, узнавъ объ избраніи Михаила еодоровича въ Москв на царство, вознамрились умертвить его. Они послали сильный отрядъ въ Костромской уздъ, въ вотчины Романовыхъ, гд онъ имлъ свое пребываніе. Время было ненастное, холодное, начинало смеркаться. Враги не далеко отъ села Домнина (14), гд тогда былъ избранный царь, встртили крестьянина Ивана Сусанина, имя котораго должно быть извстно и самому отдаленному потомству. Они, узнавъ, что попавшійся крестьянинъ изъ ближней деревни Деревнищъ (15) и что ему извстна дорога до барскаго помстья, приказывали ему ихъ проводить туда. Незабвенный Сусанинъ угадываетъ коварный умыселъ Поляковъ, и съ радостію согласился выполнить ихъ желаніе. По онъ повелъ ихъ въ противную сторону, и показавъ, что сбился съ дороги, далъ знать въ Домнино Михаилу о предстоящей ему опасности (16), а самъ блуждалъ со врагами по густымъ лсамъ и глубокимъ снгамъ, увряя, что это есть ближайшій путь. Однако Поляки начали проводника своего подозрвать въ обман. Они грозили ему смертію, обольщали наградами, наконецъ ужаснымъ образомъ пытали, но Сусанинъ оставался твердъ въ намреніи своемъ и непоколебимъ въ усердіи къ отечеству. Наконецъ, бывъ въ самой глубин лса, онъ объявилъ своимъ мучителямъ, что обманулъ ихъ, разсчитывая по времени, что Михаилъ находился уже вн опасности. Злоди, не смя слдовать въ Кострому, отправились на Блоозеро, а врный Сусанинъ принялъ отъ рукъ ихъ, въ сел Исупов (17), смерть.

Михаилъ еодоровичъ, не теряя времени, по полученіи извстія отъ Сусанина, окрестными дорогами ухалъ въ Ипатьевскій монастырь. Его родительница, инокиня Мара Ивановна, уже находилась тамъ.— Такъ Само Провидніе спасало предтечу благоденствія Россіи!….

Наконецъ въ Новое Селище, находящееся противъ города Костромы на противоположной ь берегу Волги, прибыло отправленное изъ Москвы посольство. 14-го марта 1613 года оно, вмст съ духовенствомъ, въ сопровожденіи великаго множества народа и, поднявъ чудотворныя иконы, принесенныя имъ изъ Москвы, приняло крестный ходъ въ Ипатіевскую обитель.

Инокиня Мара Ивановна и юный шестнадцати лтній Михаилъ, не помышляя о томъ земномъ величіи, которое готовилось имъ черезъ блескъ престола Россіи, съ видимымъ христіанскимъ смиреніемъ вышли навстрчу священнаго шествія, и съ благоговніемъ приложились къ святымъ иконамъ. Невозможно изобразить того, что чувствовали Мара Ивановна и отрокъ Михаилъ, когда послы подали имъ свои грамоты и предъ алтаремъ Божіимъ провозгласили избраніе на царство Михаила еодоровича Романова. Совершенное отреченіе отъ принятія престола было послдствіемъ сихъ первыхъ чувствъ. Тщетно архіепископъ еодоритъ и келарь Палицынъ употребляли убжденія духовнаго краснорчія, тщетно бояринъ Шереметевъ представлялъ бдствія, угрожающія отечеству отъ ихъ упорства! Мара Ивановна и ея сынъ были непреклонны. Инокиня страшилась благословить своего сына, воспитаннаго въ уединеніи, на царство, при таковыхъ смутныхъ обстоятельствахъ, при таковомъ разореніи Россіи. Михаилъ чувствовалъ себя не въ силахъ поднять тяжкое бремя правленія, боялся своимъ согласіемъ вооружить большее мщеніе Поляковъ. Что же оставалось наконецъ длать посламъ?… Покорность и благоговніе инокини и Михаила были извстны каждому, почему архіепископъ еодоритъ, взявъ образъ Божіей Матери, написанный святымъ Петромъ, митрополитомъ россійскимъ, а келарь Палицынъ — великихъ россійскихъ чудотворцевъ, Петра, Алексія и Іоны, и, приближась къ Михаилу и его родительниц, говорили твердымъ голосомъ: ‘Повинуйтесь волгъ Божіей и Пречистой Его Матери! сіи святыя иконы притекли повдать вамъ определеніе ваше: не народомъ, а Ими избраны вы на великое дло — Ими умудритесь въ предстоящихъ трудахъ и подвигахъ (18). Мара Ивановна, посл словъ этихъ, не могла противиться боле. Она упала предъ образомъ Божіей Матери, подвела къ нему державнаго отрока, и съ глазами, полными слезъ, говорила: ‘Буди святая воля Твоя, Владычица! въ Твои пречистыя руц чадо свое предаю: настави его на путь истинный, на благо себ и отечеству (18).

Въ эту же торжественную минуту на всхъ лицахъ просіяла радость, слезы печали обратились въ слезы веселія, горесть — въ неизъяснимый восторгъ…..

Обрадованный народъ тогда же провозгласилъ Михаила царемъ Россіи. Онъ послами былъ введенъ на великокняжеское мсто, которое хранилось въ Ипатьевскомъ монастыри посл великаго князя Василія Дмитріевича, сына Дмитрія Іоанновича Донскаго, и принявъ царскій жезлъ, слушалъ на семъ мст торжественное молебствіе.— Въ Москву были отправлены отъ пословъ гонцы съ извстіемъ объ успх ихъ порученія, а въ память сего знаменитаго, достопамятнаго пронсшестія, случившагося 14-го марта, было установлено праздновать явленіе чудотворныя еодорскія иконы, которая находится въ Костромскомъ Успенскомъ собор, и которой празднество до сего совершалось 16 то августа. ‘Итакъ’, говоритъ одинъ нашъ писатель, ‘судьба земли русской была предана въ руки Михаила еодоровича Романова, и Богъ благословилъ вс начинанія и дла царя благочестиваго.

19-го апрля 1615 года Михаилъ едоровичъ прибылъ въ первопрестольную столицу царства русскаго, и 1-го іюня, рукою Казанскаго митрополита Ефрема, торжественно былъ внчанъ на царство. Цари русскіе богаты милостями и щедротами! Они умютъ оцнивать заслуги каждаго! Въ самый день внчанія Михаила еодоровича на царство, князь Димитрій Михайловичъ Пожарскій былъ возведенъ въ санъ боярина, а Козьма Минычъ, имвшій до сего времени титло: ‘избранный отъ всея земли русскія человкъ’, былъ почтенъ саномъ думнаго дворянина (20). Но Мининъ не участвовалъ въ Дум царской: онъ удалился въ Нижній-Новгородъ. Отъ царя ему опредлено было денежнаго оклада по 200 рублей въ годъ.— Но только четыре года, этотъ истинный сынъ отечества, этотъ его избавитель, пользовался милостями царя. Онъ скончался въ 1616 году, оплакиваемый добрыми согражданами. ‘И нескончаемая память Минина’, говоритъ нашъ одинъ извстный писатель, ‘пережила вка, перейдетъ въ потомство отдаленное, и звздою свтлою всегда засіяетъ надъ русскою землею, съ именами Пожарскаго и Аврааміа!’

Тло Козьмы Миныча, по повелнію царя Михаила еодоровича, погребено въ Соборномъ Нижегородскомъ храм Преображенія Господня, Тамъ погребенъ и сынъ Минина Меодій. На вселенскихъ панихидахъ въ семъ древнемъ храм донын провозглашается ему и сыну его вчная память.

Прошло слишкомъ сто лтъ (І722), какъ Императоръ Петръ Великій, идя съ войсками своими черезъ Нижній-Новгородъ въ Персію, слушалъ литургію въ Преображенскомъ Собор и по окончаніи оной спросилъ: ‘гд погребенъ Козьма Мининъ?’ Ему показали гробницу этого знаменитаго гражданина. Великій преобразователь Россіи поклонился въ землю останкамъ мясника нижегородскаго, и потомъ, указавъ рукою на гробницу, монархъ сказалъ: ‘Здсь лежитъ освободитель и избавитель Россіи!’ Какъ должны быть достопамятны эти слова, произнесенныя великимъ изъ царей!

Но обратимся къ первымъ годамъ царствованія Михаила еодоровича, боле всего старавшагося объ утвержденіи спокойствія и благоденствія въ своемъ государствъ. Первое стараніе его было объ усмиреніи враговъ вншнихъ, почему противъ злодя Заруцкаго, находившагося тогда въ Астрахани, были приняты дятельнйшія мры. Воеводамъ князю Одоевскому и Тюфякину было дано повелніе преслдовать этого бунтовщика. Онъ былъ взятъ на одномъ острову рки Урала, а съ нимъ также распутная Марина и ея сынъ. Вс они были приведены въ Москву, гд Марина, заключенная въ темницу, кончила развратную свою жизнь, а Заруцкій — казненъ.

Царь Михаилъ еодоровичъ, усмиривъ враговъ внутреннихъ, долженъ былъ стараться объ истребленіи непріятелей вншнихъ. Это были Шведы и Поляки. Войска первыхъ осадили Поляковъ, и подъ предводительствомъ Делагардія продолжали злодйствовать въ области Новогородской. По войско приходило въ ослабленіе, а ктому-же разстроенное состояніе государственныхъ доходовъ не дозволяло королю Густаву Адольфу продолжать войну съ Россіею. Онъ началъ склоняться къ миру, который былъ заключенъ въ 1617 году, въ деревн Столбов, находящейся близъ Тихвина, при южной части рки Сяси. Швеціи была уступлена Ингерманландія и Карелія, а Россія удержала Новгородъ.

Михаилъ еодоровичъ посл этого мира могъ успшне дйствовать противъ Поляковъ. Они, посл князей Черкасскаго и Куракина, были разбиты княземъ Пожарскимъ, вызваннымъ опять царемъ на поле славы. Пожарскій преслдовалъ повсюду Лисовскаго, но, къ-сожалнію, приключившаяся князю болзнь не допустила ему отмстить Лисовскому совершенно. Король польскій Сигизмундъ вознамрился наконецъ нанести ршительный ударъ Россіи. Онъ, подкрпляемый атаманомъ запорожскихъ казаковъ, Согайдачнымъ,и толпами разной необузданной вольницы, отправилъ сына своего Владислава съ многочисленнымъ войскомъ. Владиславъ вторгнулся въ Россію. Князь Пожарскій, едва избавившійся отъ болзни, явился подъ Калугою въ то самое время, когда сынъ Сигизмунда шелъ къ Вязьм, отряды Поляковъ, разсявшихся отъ Смоленска до Калуги, были повсюду разбиваемы отъ Смоленска до Калуги. Но королевичъ приближался къ Москв. Князь Пожарскій сдлался опять боленъ въ Серпухов, откуда отправился въ Москву, вроятно, для излеченія, въ свой домъ, находившійся въ приход Введенія Божіей Матери, что на Лубянк, гд на мст онаго нын домъ Бородиной. Съ этого времени мы не встрчаемъ боле въ нашей исторіи имени князя Пожарскаго.

О послдствіи войны Россіи съ Польшею скажемъ только то, что храбрость Россіянъ отразила Владислава. Онъ, посл сраженія при Бломъ озер, обратился въ бгство. Сигизмундъ склонился на примиреніе съ Россіею, которое и было заключено въ 1618, въ деревн Дулин, или Свтков, находящейся близъ Свято-Троицкой Сергіевской Лавры.— Этотъ миръ былъ дарованъ Россіи какъ бы самимъ Богомъ. Онъ остановилъ потоки крови, а съ этимъ вмсти увеличилъ радость русскаго царя тмъ, что прибылъ въ Москву его родитель Филаретъ Никитичъ, бывъ заключенъ въ Варшав де вять лтъ. Онъ въ 1619 году, іюня 2 4-го, занялъ упраздненный престолъ патріаршій посл Гермогена. _

Такъ протекли первые шесть лтъ царствованія царя Михаила еодоровича, родоначальника Царей изъ Дома Романовыхъ.

Предоставимъ исторіи говорить о Россіи, пришедшей въ цвтущее состояніе въ послдніе годы царствованія Михаила, пусть она запишетъ это на своихъ страницахъ и передастъ самому позднйшему потомству, а мы, упомянемъ еще нсколько словъ о княз Пожарскомъ.

Къ общему сожалнію каждаго Русскаго, послдніе годы жизни князя Димитрія Михайловича Пожарскаго не извстны. Думаютъ, что этотъ истинный герой, посвятившій жизнь свою отечеству, провелъ оные въ своемъ помсть, находящемся близъ Нижняго Новгорода, откуда былъ вызванъ на защиту погибавшей Россіи. Онъ скончался въ Іо42 году.

Многіе писали о мст, гд покоится прахъ знаменитаго князя Пожарскаго, но до-сихъ-поръ еще не знаютъ достоврно, гд сокрытъ оный, а это самое не позволяетъ многимъ изъ Россіянъ пролить слезы благодарности на могил этого героя, этого спасителя и защитника Россіи. Какую бы принесъ пользу и сколько бы получилъ благодарности отъ современниковъ и потомства тотъ, кто бы открылъ и показалъ, со всею достоврностію, могилу князя Пожарскаго! Каждый Русскій, любящій Россію, (а кто изъ насъ не побитъ своего отечества?) тогда пришелъ бы поклониться останкамъ доблестнаго князя Пожарскаго….

Александръ Благословенный, достойный потомокъ Михаила еодоровича, повеллъ воздать должную дань памяти подвигамъ Минина и Пожарскаго. Побдитель Запада, Императоръ Александръ Павловичъ повеллъ въ честь этихъ героевъ соорудить памятникъ и поставить оный въ древней столицъ Россіи — Москв на Красной площади. Знаменитый русскій художникъ, г. Мартовъ, сдлалъ памятникъ этотъ, и нашъ же русскій, г. Екимовъ, отлилъ сдланныя фигуры.

Такъ наконецъ Москва увидла изображенія своихъ избавителей и со слезами умиленія прочла на подножіи памятника слова: ‘Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россія!’

КОНЕЦЪ.

ПРИМЧАНІЯ.

1. Истор. Г. Р. Карамзина. T. I.

2. Нынъ тла Годуновыхъ лежатъ въ Св. Троицкой Сергіевской Лавръ.

5. Исторія Г. Р. Карамзина. T. XII.

4. Такъ былъ прозванъ этотъ Самозванецъ.

5. См. Сказаніе объ осадъ Троицкаго монастыря, соя. Авраамія Палицына, гл. VI. стр. 41, 42.

6. Ист. Г. Р. Карамзина. T. XII.

7. Словарь историческій о бывшихъ въ Россіи писателяхъ духовнаго чина, соч. митрополита Евгенія, 2 ч. 1827.

8. Истор. Статист. и Географ. Журналъ 1824 г.

9. Палашъ князя Михаила Скопина-Шуйскаго и сабля кн. Пожарскаго въ серебряныхъ оправахъ съ каменьями даны вкладу и память въ Соловецкомъ монастыр.

10. Московскій Наблюдатель, журналъ 1835 р

11. Къ Корин 1 пос. св. ап. Павла. Гл. 1. ст. 27, 28.

12. Михаилъ еодоровичъ, по вступленіи своемъ на престолъ., пожаловалъ Ключареву въ вчное владніе Челмужскую область, въ которой считай лось до 159 душъ. Потомки Ключарева именуются донын обгьлеініыми помщиками, а волость, которая состоитъ теперь въ Олонецкой губерніи, обльно, ибо жаловаными грамотами освобождена она навсегда отъ всхъ податей, работъ и рекрутства.’

13. Ипатіевскій монастырь лежитъ на берегу р. Костромы. Его основателемъ былъ князь Четъ, бжавши въ Россію въ 1550 году, изъ Золотой Орды.

14. Домнино съ деревнями нын состоитъ Костромской губ. въ Буевскомъ узд. Оно выстроено на гор, на правой сторбн р. Щачи, впадающей въ Кострому.

15. Деревня Деревшща расположена на р. Корб, впадающей въ рчку Шачу: отъ Домнино въ 5-хъ верст.

16. Историческое.

17. Село Исупово отъ Домницо въ 10 вер.

18. Точныя слова одной лтописи.

19. Историческое.

20. Такъ называлось тогда особенное званіе людей, допускаемыхъ въ Думу царскую не по роду, не познанію, но по уваженію царя. При Михаил еодорович было думныхъ дворянъ только двое: Гаврила Григорьевичъ Пушкинъ и Козьма Мининъ.

КНЯЗЬ ПОЖАРСКІЙИНИЖЕГОРОДСКІЙ ГРАЖДАНИНЪ МИНИНЪИЛИОСВОБОЖДЕНІЕ МОСКВЫ въ 1612 году.

ПРИМЧАНІЯ.

Читайте также:

КНЯЗЬ ПОЖАРСКІЙ
И
НИЖЕГОРОДСКІЙ ГРАЖДАНИНЪ МИНИНЪ
ИЛИ
ОСВОБОЖДЕНІЕ МОСКВЫ въ 1612 году.