Книга снобов, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1848

Переводы
Время на прочтение: 152 минут(ы)
Скачать в PDF

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ В. ТЕККЕРЕЯ

ТОМЪ ТРЕТІЙ.

ВДОВЕЦЪ ЛОВЕЛЬ
РОМАНЪ.

КНИГА СНОБОВЪ
ЮМОРИСТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ.

ИСТОРІЯ ТИТМАРША И ГОГГАРТОВСКАГО АЛМАЗА
Повсть.

ДУХЪ СИНЕЙ БОРОДЫ
РАЗСКАЗЪ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія бр. Пантелеевыхъ. Верейская, No 16.
94—95.

КНИГА СНОБОВЪ.

СОЧИНЕНІЕ ОДНОГО ИЗЪ НИХЪ.

Переводъ В. А. Тимирязева.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЯ ЗАМЧАНІЯ.

Необходимость подобнаго труда о Снобахъ доказывается исторіею и счастливыми примрами.— Я предназначенъ для составленія этого труда.— Мое призваніе заявляется съ большимъ краснорчіемъ.— Я доказываю, что міръ постепенно подготовлялся къ подобному труду и къ его автору.— Снобовъ надо изучать, какъ вс другіе предметы естественныхъ наукъ и они принадлежатъ въ области Прекраснаго (съ большимъ П).— Они встрчаются во всхъ классахъ.— Трогательный примръ полковника Сноблея.

Мы вс читали не разъ замчаніе (въ справедливости котораго я сомнваюсь потому, что не знаю на чемъ оно основано), что, когда наступаетъ время и является надобность въ опредленномъ человк, то онъ оказывается на лицо. Такимъ образомъ, когда во времена французской революціи (читатель, конечно, будетъ очень доволенъ, что я съ самаго начала своего труда заговорилъ о ней) потребовалось поднести націи дозу карательныхъ мропріятій, то явился Робеспьеръ и хотя эта доза была очень горька и очень непріятна, но въ конц концовъ принесла пользу принявшему ее паціенту, когда пришелъ моментъ, чтобы вытолкать Джона Буля изъ Америки явился мистеръ Вашингтонъ и съ довольствіемъ исполнилъ эту операцію, когда лордъ Альдборо былъ боленъ, то явился профессоръ Галловей съ своими пилюлями и вылечилъ его, какъ гласятъ объявленія. Можно было бы привести еще много примровъ того, что, когда нація чувствуетъ въ чемъ либо значительную потребность, то она немедленно удовлетворяется, подобно тому, какъ въ пантомимахъ (этомъ микрокосм), если клоуну является надобность въ чемъ-нибудь: въ грлк, въ ручк къ насосу, въ гус или въ женской юбк,— то изъ-за кулисъ тотчасъ подаютъ ему требуемые предметы.
Начиная какое-нибудь предпріятіе, люди всегда доказываютъ, что въ его совершеніи абсолютно нуждался весь свтъ. Возьмемъ, напримръ, проведеніе новой желзной дороги: директора начинаютъ свое объявленіе словами: ‘боле быстрое сообщеніе между Батершипомъ и Дериненъ-Бегомъ необходимо для развитія цивилизаціи и требуется единогласными криками всего великаго ирландскаго народа’. Если дло идетъ о новой газет, то въ ея программ говорится: ‘въ то время, когда церковь находится въ опасности и ей извн угрожаютъ дикій фанатизмъ и преступное невріе, а внутри ее подтачиваютъ опасное іезуитство и убійственная ересь, чувствуется всюду необходимость (такъ какъ уже многіе обращались за помощью за-границу) въ церковномъ защитник и покровител, а потому группа пасторовъ и джентльменовъ ршилась въ эту критическую минуту издавать газету: ‘Церковнослужитель’ и т. д. и т. д. Во всякомъ случа, справедливъ одинъ изъ слдующихъ аргументовъ: или публика нуждается въ чемъ-нибудь и потому это что-нибудь доставляется ей, или что-нибудь доставляется публик потому, что она въ немъ нуждается.
Я уже давно питаю въ своемъ ум убжденіе, что призванъ совершить дло, даже Дло съ большою буквою д., разршить великую задачу, броситься, подобно Курцію, верхомъ или пшкомъ въ бездну, Открыть крупное общественное зло и найти средство для его уничтоженія. Это убжденіе преслдовало меня многіе годы и на шумныхъ улицахъ, и въ уединенномъ кабинет, и на банкетахъ въ ту минуту, какъ я поднималъ чашу вина, и на пыльномъ Ротенро въ Гайдъ-парк, и въ иноземныхъ странахъ. На Брайтонскомъ берегу и Маргетской песчаной кос, я слышалъ также, какъ и во сн голосъ, шептавшій мн, несмотря на ревъ моря и мою усталость: ‘не гуляй и не спи, твое дло еще не исполнено’. Въ прошломъ году въ прекрасную лунную ночь въ Колизе, этотъ голосъ сказалъ мн: ‘милый мой, Смитъ или Джонсъ (хотя автора не зовутъ ни Джонсомъ, ни Смитомъ), хорошо тутъ шататься, но теб надо быть дома и писать твой великій трудъ о Снобахъ’.
Если человкъ иметъ подобное призваніе, то тщетны вс усилія противиться ему. Онъ долженъ обратиться съ рчью ко всмъ народамъ, онъ долженъ вылить свою душу, какъ говорятъ романисты, или задохнуться и умереть. ‘Замть,— говорилъ я часто вашему покорному слуг,— какъ постепенно ты подготовлялся и какъ судьба тебя привела къ необходимому исполненію твоего великаго дла. Во-первыхъ, созданъ былъ міръ, а во-вторыхъ — Снобы, они существовали годами и годами, а никто о нихъ не зналъ, подобно тому, какъ не знали о существованіи Америки. Но теперь ingem patebat tellus, народъ начинаетъ смутно сознавать, что находится на свт подобная раса. Не боле двадцати пяти лтъ тому назадъ явилось слово, выразительное, состоящее изъ одного слога для означенія этой расы и оно распространилось по Англіи также, какъ впослдствіи распространились желзныя дороги. Снобы существуютъ и пользуются гражданствомъ по всей имперіи, въ которой солнце, говорятъ, никогда не садится. Въ предопредленную минуту, когда созрлъ плодъ, ‘Пунчъ’ является для напечатанія ихъ исторіи и находится человкъ для того, чтобы написать эту исторію для ‘Пунча’ {Эти очерки первоначально появились на страницахъ этого популярнаго еженедльнаго юмористическаго изданія.}.
Я имю (за что поздравляю себя съ трогательною благодарностью судьб) чутье для отысканія Снобовъ. Если правда — тоже, что красота, то изученіе снобизма есть видъ прекраснаго, а это изученіе объемлетъ собой розыскъ Снобовъ въ исторіи, подобно тому, какъ маленькія гампширскія собаки ищутъ трюфели въ земл, и проведеніе шахтъ въ обществ, для открытія богатыхъ жилъ снобизма. Этотъ снобизмъ подобно смерти, по выраженію Горація, котораго, я надюсь, вы никогда не читали, ‘одинаково приближаетъ свои шаги къ дверямъ бдныхъ жилищъ и къ воротамъ императорскихъ дворцовъ’. Большая ошибка судить легко о Снобахъ и полагать, что они встрчаются въ низшихъ классахъ. Напротивъ, громадный процентъ Снобовъ можно найти на каждой ступени нашей смертной жизни. Вы не должны говорить поспшно или тривіально о Снобахъ, такъ какъ, поступая такимъ образомъ, вы докажете, что сами Снобъ. Меня также принимали за Сноба.
Когда я пилъ воды въ Гагингъ-Вольс и жилъ въ Императорскомъ Отел, противъ меня, за столомъ, во время завтрака сидлъ, въ продолженіе нсколькихъ дней, Снобъ, но такой не переваримый, что я пришелъ къ убжденію, что вода никогда не окажетъ мн пользы, пока онъ будетъ рзать мн глаза. Его звали Сноблей и онъ былъ полковникомъ какого-то драгунскаго полка. Онъ носилъ лакированные сапоги и усы, онъ пришепетывалъ и не выговаривалъ буквы ‘р’, онъ никогда смирно не сидлъ на мст и постоянно приглаживалъ свои баки шелковымъ платкомъ, распространявшимъ во комнат такой сильный запахъ мускуса, что я ршился вступить съ нимъ въ бой, который могъ окончиться, или моимъ, или его исчезновеніемъ изъ отеля. Сначала я сталъ заговаривать съ нимъ о всякихъ невинныхъ предметахъ, приводя его этимъ въ ужасъ, такъ какъ онъ не признавалъ, чтобы кто-нибудь смлъ первымъ обратиться къ нему съ рчью, потомъ я долго молча подавалъ ему газеты, и когда все это не дйствовало, то я придумалъ новое средство, именно смотрть ему пристально въ глаза и ковырять у себя въ зубахъ вилкой. Посл подобной двухдневной продлки онъ не выдержали, и удалился изъ отеля.
Если полковникъ увидитъ эти строки, то смю спросить его, помнитъ-ли онъ того господина, который спросилъ его мнніе о литературномъ талант Публиколы и обратилъ его въ бгство вилкой о четырехъ зубцахъ?

ГЛАВА I.
Шуточный взглядъ на Снобовъ.

Существуютъ положительные и условные Снобы. Я разумю подъ положительными тхъ Снобовъ, которые всегда, везд, во всхъ обществахъ, съ утра до ночи, съ юности до могилы, являются естественными представителями снобизма, а подъ условными такихъ лицъ, которыя бываютъ Снобами только при извстныхъ обстоятельствахъ и условіяхъ жизни.
Напримръ, я однажды видлъ человка, который совершилъ передо мной такой же ужасный проступокъ, какъ я самъ совершилъ для обращенія въ бгство полковника Сноблея, это было въ Европейской кофеин въ Неапол, противъ Большой Оперы (единственное мсто, гд можно хорошо пообдать въ этомъ город) и онъ лъ горошекъ съ ножа. Я прежде очень цнилъ его общество (мы встртились съ нимъ въ кратер Везувія и потомъ вмст были ограблены калабрскими разбойниками, которые держали насъ въ плну до полученія значительнаго выкупа) и онъ отличался большими способностями, прекраснымъ сердцемъ и разнообразными знаніями, но его поведеніе относительно горошка чрезвычайно огорчило меня.
Посл подобнаго неприличія съ его стороны, мн оставалось только прервать съ нимъ всякое знакомство. Поэтому я поручилъ нашему общему другу, Поли Антусу, сообщить самымъ деликатнымъ образомъ, мистеру Марофату, что въ виду печальныхъ обстоятельствъ, не касающихся, однако, его чести и не уменьшающихъ моего уваженія къ нему — я долженъ прекратить дружескія съ нимъ отношенія. И дйствительно, когда вечеромъ въ тотъ же день мы встртились съ нимъ на балу герцогини Монте-Фіаско, то мы оба избгали другъ въ Неапол намтили разрывъ между Орестомъ и Пиладомъ, такъ какъ Марофатъ не разъ спасалъ мн жизнь, но какъ было мн, англійскому джентльмену, поступить иначе.
Мой добрый другъ въ этомъ случа, былъ условнымъ Снобомъ. Если самыя знатныя лица другихъ націй, прибгаютъ къ ножу вмсто вилки, то это не считается признакомъ снобизма. Я видлъ, что такъ поступали Монте-Фіаско и многіе другіе итальянскіе князья. При мн за гостепріимнымъ столомъ ея высочества великой герцогини Стефаніи Баденской (если ея державные глаза остановятся на этихъ страницахъ, то я умоляю ее милостиво припомнить ея проданнаго слугу) наслдная принцесса Нотстаузендъ-Доннерветтеръ (чрезвычайно красивая женщина) употребляла ножъ вмсто вилки и ложки. Она едва не проглотила его, какъ индйскій жонглеръ Рамо-Сами: но я не поблднлъ отъ этого зрлища и мое уваженіе къ восхитительной Амаліи ни мало не уменьшилось. Эта женщина возбудила въ моемъ сердц такую страсть, какую рдко оно чувствовало къ прекрасному полу. О, прелестная Амалія, подноси какъ можно доле ножикъ къ самымъ розовымъ и соблазнительнымъ губкамъ на свт!
О причин моей ссоры съ Марофатомь я никому не говорилъ въ продолженіе четырехъ лтъ. Мы встрчались съ нимъ въ аристократическихъ домахъ, у нашихъ общихъ пріятелей и родственниковъ. Мы танцовали съ нимъ въ однихъ залахъ и обдали въ однхъ столовыхъ, но наше отчужденіе продолжалось и, повидимому, ему не предвидлось конца до 4 іюня прошлаго года.
Въ этотъ день мы встртились въ дом сэра Джорджа Голлопера и сидли за обдомъ по обимъ сторонамъ прелестной леди Г. Къ моему ужасу подали утокъ съ зеленымъ горошкомъ. Марофатъ положилъ себ на тарелку горошка и я отвернулся, боясь снова увидать ножикъ между его губами.
Каково же было мое удивленіе, какова же была моя радость, когда я увидлъ, что онъ сталъ сть горошекъ вилкой, какъ христіанинъ. Онъ ни разу не прибгнулъ къ холодной стали. Въ эту минуту въ моей памяти воскресли вс оказанныя имъ мн услуги: спасеніе меня отъ разбойниковъ, благородное его поведеніе въ дл графини Дегли-Спинакки и ссуда мн 1.700 фун. стерлин. Я почти заплакалъ отъ радости и дрожащимъ голосомъ воскликнулъ: ‘Джоржъ, голубчикъ, выпьемъ вина’.
Онъ покраснлъ и почти съ такимъ же волненіемъ, какъ я, отвчалъ: ‘Франкъ, выпьемъ шампанскаго, или мадеры?’ Я прижалъ бы его къ своей груди, если бы мы не были въ обществ и леди Голлонеръ никогда не узнала причины, по которой утка, которую я въ эту минуту разрзалъ, очутилась на ея нжной, атласной ручк. Эта добрая женщина простила мн мою неловкость, а лакей унесъ несчастную птицу.
Съ тхъ поръ мы съ Джорджемъ самые закадычные друзья, и онъ боле не возвращается въ своей отвратительной привычк. Оказалось, что онъ заимствовалъ ее отъ товарищей въ провинціальной школ, гд много ли горошка, а къ столу подавали вилки только о двухъ зубцахъ, такъ что лишь долго живя на континент, гд въ общемъ употребленіи вилки о четырехъ зубцахъ, онъ отъ нея отучился.
Въ этомъ и только въ этомъ одномъ. отношеніи я принадлежу къ серебряно-вилочной школ, и если этотъ разсказъ заставитъ хоть одного изъ моихъ читателей торжественно спросить себя, ‘мъ-ли я горошекъ ножемъ?’ и сознать, какія гибельныя послдствія можетъ имть подобная привычка, то настоящія строки не напрасно написаны. А теперь, каковы бы ни были другіе авторы, я позволю себ сказать съ гордостью, и со мной, конечно, вс согласятся, что я, по крайней мр, нравственный человкъ.
Имя же въ виду, что нкоторые читатели туги на усвоеніе морали всякой исторіи, я прямо заявляю, что мораль этой исторіи заключается въ томъ, что люди обязаны повиноваться тмъ безобиднымъ правиламъ и обычаямъ, которые устагновлены обществомъ.
Если бы я отправился въ Британскій и Чужеземный Институтъ (хотя Боже избави, чтобы я постилъ его въ какомъ бы то ни было костюм), или на вечерній чай въ халат и туфляхъ, а не въ обычной одежд джентльмена, т. е. въ тонкихъ башмакахъ, шелковомъ жилет, въ бломъ галстух и съ складной шляпой — я намренно оскорбилъ бы общество и, говоря иносказательно, лъ бы горошекъ ножемъ. Пусть лакеи выведутъ человка, который броситъ такое оскорбленіе въ лицо общества: онъ ничто иное какъ дерзкій и предосудительный Снобъ. Общество, подобно правительству, иметъ свой кодексъ и свою полицію, а всякій, кто хочетъ пользоваться доставляемыми обществомъ удобствами, долженъ повиноваться и его постановленіямъ.
Я естественно враждебенъ эгоизму и ненавижу самовосхваленіе, но не могу отказать себ въ удовольствіи разсказать эпизодъ, иллюстрирующій разсматриваемый мною вопросъ и въ которомъ я дйствовалъ, повидимому, съ значительнымъ благоразуміемъ.
Нсколько лтъ тому назадъ я былъ въ Константинопол по очень деликатному порученію: русскіе вели двойную игру противъ насъ и необходимо было, съ нашей стороны, послать чрезвычайное лицо для переговоровъ. Лекербизъ-паша, изъ Румеліи, былъ великимъ визиремъ и однажды далъ дипломатическій обдъ въ своемъ лтнемъ дворц въ Буюкдер. Я сидлъ налво отъ него, а русскій агентъ, графъ Дидловъ направо. Этотъ Дидловъ былъ франтъ, который умеръ бы отъ аромата розъ, но онъ три раза старался подослать ко мн убійцъ во время нашихъ переговоровъ. Однако, это не мшало намъ быть друзьями въ публик и обращаться другъ съ другомъ самымъ любезнымъ образомъ.
Великій визирь былъ, такъ какъ я долженъ говорить о немъ въ прошедшемъ времени по причин его послдующей казни, упорнымъ защитникомъ старинной школы турецкой политики. Мы ли руками, а вмсто тарелокъ намъ служили тонкіе ломти хлба. Единственное нововведеніе, которое онъ допускалъ, заключалось въ европейскихъ ликерахъ, употребляемыхъ имъ въ большомъ количеств,. Онъ также лъ очень много. Между прочими блюдами на столъ подали цлаго зажареннаго ягненка въ шкур и нашпигованнаго чеснокомъ, черносливомъ, асафетидой и другими прянностями, что все вмст составляло такую отвратительную смсь, хуже которой никогда не отвдавалъ ни одинъ смертный. Визирь самъ поглотилъ громадное количество этой гадости и по восточному обычаю, напавъ на очень прянный кусочекъ, своими руками совалъ его въ ротъ гостямъ.
Я никогда не забуду выраженія лица бднаго Дидлова, когда визирь взялъ рукой излюбленный кусокъ, повалялъ его и сунулъ въ ротъ русскому дипломату съ словами: ‘букъ, букъ’ (очень хорошо) глаза несчастнаго едва не выскочили изъ головы. Онъ проглотилъ отвратительную порцію съ такой гримасой, что я боялся, не сдлаются-ли съ нимъ конвульсіи и, схвативъ стоявшую передъ нимъ бутылку, которую онъ принялъ за сотернъ, налилъ себ стаканъ и выпилъ залпомъ. Напитокъ оказался коньякомъ, и онъ такъ опьянлъ, что его вынесли замертво и положили въ бесдк на берегу Босфора.
Когда очередь дошла до меня, то я, съ улыбкой проглотивъ предложенный мн кусокъ, сказалъ: ‘Нисмилла’, чмокнулъ отъ удовольствія и потомъ самъ, взявъ рукой порцію слдующаго блюда, ловко ее сунулъ въ ротъ визиря, чмъ окончательно побдилъ его сердце. Дипломатическіе всы наклонились въ пользу Англіи и Кабобанопольскій трактатъ былъ подписанъ. Что касается до Дидлова, то онъ погибъ, его вызвали въ Петербургъ и сэръ Родрикъ Мурчисонъ видлъ его въ уральскихъ рудникахъ, гд онъ работалъ подъ No 3967.
Мораль этого разсказа очевидна сама собой и заключается въ томъ, что въ обществ надо мириться со многими непріятностями и выносить ихъ съ улыбкой удовольствія.

ГЛАВА II.
Державный Снобъ.

Давно, въ самомъ начал царствованія ея величества, всемилостивйшей королевы, однажды, въ прекрасный лтній вечеръ, какъ выразился бы романистъ Джемсъ, трое или четверо молодыхъ людей пили вино въ гостинниц подъ вывской ‘Королевская Корона’, которую содержала мистриссъ Андерсонъ въ королевскомъ селеніи Кенсингтон. Воздухъ былъ благорастворенный и передъ глазами юношей разстилалась прелестная картина. Высокіе вязы въ старинномъ саду поражали богатствомъ своей листвы и безконечное число экипажей англійской аристократіи прозжало мимо къ сосднему дворцу, гд герцогъ Суссекскій (который впослдствіи, въ виду уменьшенія своихъ средствъ, могъ только устраивать чаи) угощалъ свою державную племянницу пышнымъ обдомъ. Сдавъ по назначенію своихъ благородныхъ господъ, лакеи и гайдуки явились въ садъ гостинницы мистриссъ Андерсонъ выпить кружку темнаго эля. Мы съ любопытствомъ смотрли на нихъ. Клянусь св. Бонифаціемъ, это было рдкое зрлище.
Тюльпаны въ садахъ Ванъ-Дуйка не представляли такого разнообразія красокъ, какъ ливреи этихъ лакеевъ. Вс переливы полевыхъ цвтовъ отражались въ ихъ кафтанахъ, а вс цвта радуги играли на ихъ плюшевыхъ штанахъ, торжественно, вытянувшись, какъ палки, они гуляли по саду, выставляя свои дрожащія икры, что всегда имло для меня рдкую прелесть. При этомъ дорожки оказывались для нихъ узкими, такъ какъ красныя, голубыя, желтыя ленты на ихъ плечахъ разввались во вс стороны.
Неожиданно среди этой лакейской гордыни, раздался звонокъ, отворилась боковая калитка и въ садъ вошли гайдуки ея величества въ красныхъ мундирахъ, съ эполетами и въ черныхъ плюшевыхъ штанахъ.
Грустно было видть, какъ при появленіи этихъ высшихъ существъ, мелкіе Джоны разсыпались во вс стороны. Ни одинъ частный холопъ не могъ сохранить своей важности передъ королевской челядью. Они вс забились въ темные уголки и стали молча допивать свое пиво. Королевская челядь царила въ саду, пока не заявлено было, что готовъ королевско-лакейскій обдъ, тогда они удалились и мы слышали, какъ они въ томъ павильон, гд происходилъ обдъ, произносили рчи и предлагали консервативные тосты. Мелкихъ же лакеишекъ мы боле уже не видали.
Эти милые холопы, столь надменные за минуту и потомъ столь низкопоклонные, въ сущности только копіи съ ихъ господъ. Тотъ, кто подло восторгается подлыми предметами — настоящій Снобъ и это лучшее опредленіе означеннаго типа.
Вотъ почему со всмъ должнымъ уваженіемъ я осмлился помстить во глав серіи Снобовъ — Державнаго Сноба, вс другіе должны уступить ему мсто, какъ мелкіе лакеишки уступили мсто королевскимъ представителямъ въ Кенсингтонскомъ саду. Впрочемъ, сказать о томъ или другомъ королевскомъ величеств, что онъ Снобъ, значитъ тоже, что сказать — король-человкъ. Короли такіе же люди, какъ и другіе, а слдовательно бываютъ Снобами. Въ стран, гд Снобы составляютъ большинство, первый изъ нихъ не можетъ не обнаруживать способностей къ управленію остальными. У насъ они имли въ этомъ отношеніи значительный успхъ!
Напримръ, Іаковъ I былъ Снобъ и еще шотландскій Снобъ, самый рзкій типъ этой расы. Онъ, повидимому, по имлъ ни одного хорошаго человческаго качества: ни храбрости, ни благородства, ни великодушія, ни ума, но читалъ то, что великіе англійскіе богословы писали о немъ. Его внукъ Карлъ II была, негодяй, но не Снобъ, а Людовикъ XIV всегда казался мн самымъ безусловнымъ державнымъ Снобомъ.
Я, однако, не ограничусь державными Снобами нашей страны, а сошлюсь на сосднее Брентфордское королевство и на его монарха, покойнаго, горько оплакиваемаго Горгія IV. Съ такимъ же смиреніемъ, какъ лакеи въ кенсингтонской гостинниц, передъ королевской челядью, аристократія въ Брентфорд преклонялась и ползала передъ Горгіемъ, провозглашая его первымъ джентльменомъ Европы. Удивительно, какое мнніе о джентльмен имли т джентльмены, которые называли Горгія этимъ титуломъ.
Что такое быть джентльменомъ? Значитъ-ли это быть честнымъ, благороднымъ, великодушнымъ, храбрымъ, разумнымъ и, обнаруживая вс эти качества, придавать имъ форму изящнаго, вншняго приличія? Долженъ-ли джентльменъ быть преданнымъ сыномъ, врнымъ мужемъ и любящимъ отцомъ? Долженъ-ли онъ вести жизнь приличную, платить свои долги, имть тонкіе и возвышенные вкусы, стремиться къ благороднымъ, идеальнымъ цлямъ? Однимъ словомъ, біографія перваго джентльмена Европы должна-ли быть такого рода, чтобы ее могли читать въ женскихъ школахъ, а чтобы ученики мужскихъ коллегій изучали ее съ пользою? Я предлагаю этотъ вопросъ всмъ наставникамъ и наставницамъ Англіи. Я представляю себ, что было бы если бы передъ трибуналомъ всей невинной англійской молодежи, подъ главенствомъ ихъ почтенныхъ наставниковъ, напримръ, передъ десятью тысячами розово-щечныхъ учениковъ и ученицъ лондонскихъ пріютовъ, явился на судъ Горгій? Вонъ его изъ суда, стараго, толстаго дурака! Сторожа, вывести этого расплывшагося, прыщаваго человка. Если Горгію необходимо поставить статую въ новомъ дворц, который строится брентфордской націей, то ей мсто только въ лакейской. Его слдовало бы представить выкраивающимъ изъ сукна кафтанъ, такъ какъ, говорятъ, онъ былъ искуснымъ портнымъ. Онъ, кром, того, извстенъ какъ изобртатель мараскиннаго пунша, особой пряжки для башмаковъ (онъ сдлалъ это изобртеніе въ самомъ разгар, своихъ изобртательныхъ способностей) и китайскій павильонъ — наиболе уродливая постройка на свт. Онъ правилъ четверкой почти также хорошо, какъ брайтонскій возница, красиво фехтовалъ и, говорятъ, хорошо игралъ на скрипк. Наконецъ, повидимому, въ его улыбк была такая непреодолимая, чарующая сила, что вс, подвергавшіеся ея вліянію, становились его жертвами тломъ и душою, подобно тому какъ кролики легко попадаютъ въ пасть боа-констриктора.
Я готовъ держать пари, что если бы мистеръ Видикомбъ былъ вслдствіе революціи посаженъ на Брентфордскій престолъ, то народъ приходилъ бы въ такой же восторги отъ его непреодолимо-чарующей улыбки и съ такимъ же волненіемъ падалъ бы на колни, чтобы цловать его руку. Если бы онъ похалъ въ Дублинъ, то воздвигли бы обелискъ на томъ мст, гд онъ вышелъ бы на берегъ, какъ сдлали Паддилендеры, когда ихъ постилъ Горгій. Мы вс читали съ удовольствіемъ исторію о поздк короля въ Гагиландъ, гд его присутствіе возбудило такой безумный взрывъ врноподданническихъ чувствъ, что самый знаменитый человкъ въ стран, баронъ Брадвардинъ, явившись на королевскую яхту, отыскалъ стаканъ, изъ котораго пилъ Горгій, положилъ въ карманъ эту неоцнимую драгоцнность и ухалъ обратно въ своей лодк. Но, по несчастью, баронъ слъ на стаканъ, разбилъ его и порзалъ фалды своего фрака, такъ что неоцнимая драгоцнность исчезла на вки для свта. О, благородный Брадвардинъ, какимъ стариннымъ суевріемъ руководствовался ты, преклоняя колна предъ такимъ идоломъ?
Если вы желаете пофилософствовать на счетъ суетности всего человческаго, то пойдите посмотрть на восковую фигуру Горгія въ его подлинномъ королевскомъ одяніи. Входъ въ галлерею восковыхъ фигуръ по шиллингу съ человка, а по полшиллинга съ дтей и лакеевъ. Вы непремнно заплатите полшиллинга.

ГЛАВА III.
Вліяніе аристократіи на Снобовъ.

Въ прошлое воскресенье я былъ въ одной изъ лондонскихъ церквей и посл службы слышалъ разговоръ двухъ Снобовъ о пастор. Одинъ спрашивалъ у другого, кто онъ такой. Другой отвчалъ: ‘Это такой-то, домашній капелланъ лорда,— какъ его тамъ зовутъ’. ‘Неужели’,— сказалъ первый Снобъ, тономъ неописаннаго уваженія, словно тождество и религіозная надежность пастора были вполн доказаны. Онъ также мало зналъ этого лорда, какъ этого пастора, но титулъ перваго былъ для него достаточной гарантіей для характеристики послдняго и онъ пошелъ домой, совершенно успокоенный на счетъ пастора, какъ настоящій мелкій, заурядный Снобъ.
Этотъ фактъ, навелъ меня на большій рядъ размышленій, чмъ слышанная проповдь, меня безконечно удивляло развитіе и преобладаніе лордопоклонства. Какое дло было Снобу, находился-ли пасторъ капелланомъ у какого-то лорда? Чмъ объяснить культъ пэровъ въ нашей свободной стран? И однако мы вс боле или мене исповдуемъ этотъ культъ и стоимъ на колняхъ передъ лордами, а въ отношеніи разсматриваемаго мною великаго вопроса я прихожу къ убжденію, что аристократія вліяетъ на развитіе снобизма боле всякаго другого учрежденія. Поощреніе и поддержка Снобовъ входитъ въ т безцнныя услуги, которыя, по словамъ лорда Джона Росселя, намъ оказываютъ пэры.
Иначе и быть не можетъ. Какой-нибудь человкъ наживетъ себ громадное состояніе, или добьется выгоднаго мста, съ помощью того или другого министра, или одержитъ побду, или заключитъ трактатъ, или, благодаря своей адвокатской ловкости и большому количеству крупныхъ гонораровъ, проложитъ себ дорогу къ судейскому посту — и тотчасъ страна вознаграждаетъ его за это золотой коронкой, съ большимъ или меньшимъ числомъ листьевъ, громкимъ титуломъ и мстомъ наслдственнаго законодателя. ‘Ваши заслуги такъ велики,— говоритъ ему нація,— что ваши дти, въ извстной мр, будутъ царить надъ нами. Все равно, если вашъ старшій сынъ будетъ дуракомъ, мы такъ цнимъ ваши услуги, что къ нему перейдутъ, посл вашей смерти, вс т почести, которыми вы пользовались. Если вы бдны, то мы вамъ дадимъ такую сумму денегъ, что вы сами и старшій представитель вашего рода, изъ поколнія въ поколніе, будутъ въ состояніи процвтать и жирть. Мы желаемъ, чтобы ваше потомство было совершенно особой расой въ нашей счастливой стран, чтобы оно занимало первое мсто и срывало первые плоды во всхъ правительственныхъ учрежденіяхъ и предпріятіяхъ. Мы не можемъ сдлать пэрами всхъ вашихъ милыхъ дтей потому, что въ такомъ случа званіе пэровъ сдлалось бы слишкомъ обыкновеннымъ и палата лордовъ была бы неудобно загромождена. Но имъ будутъ предоставлены лучшія казенныя мста: они будутъ капитанами и подполковниками въ 19 лтъ, тогда какъ старые, сдые поручики тянуть лямку 30 лтъ до этого чина, или они въ 20 лтъ будутъ командовать судномъ и ветеранами, которые были въ бою, когда они еще не родились. А такъ какъ мы главнымъ образомъ свободный народъ, то, чтобы поощрить людей къ исполненію своего долга, мы говоримъ всякому человку, какого бы то ни было происхожденія — наживайте громадное состояніе, получайте значительные адвокатскіе гонорары, произносите громкія рчи, одерживайте побды, или прославьте себя какимъ-либо другимъ образомъ и васъ, даже васъ мы возведемъ въ привилегированный классъ, а ваши дти будутъ царить надъ нашими дтьми’.
Какъ можемъ мы обойтись безъ Снобизма, когда существуетъ удивительное національное учрежденіе, нарочно созданное для развитія его культа? Какъ можемъ мы не поклоняться лордамъ? Плоть и кровь побуждаетъ насъ къ этому. Какой человкъ можетъ воздержаться отъ такого колоссальнаго соблазна? Побуждаемые тмъ, что называется благороднымъ соперничествомъ, люди стремятся къ достиженію почестей и пріобртаютъ ихъ, а другіе, слишкомъ слабые, или подлые, слпо восторгаются и ползаютъ передъ счастливыми пріобртателями почестей, наконецъ, третьи, не имя возможности достичь силы, питаютъ ненависть, зависть и злобу къ тмъ, которые достигли желанной цли. Только немногіе, спокойные и нимало не гордящіеся своей мудростью, философы хладнокровно смотрятъ на общественный строй, устанавливающій организованное низкопоклонство передъ пэрами и мамономъ, а слдовательно Снобизмъ въ полномъ состав. И однако, среди этихъ спокойныхъ моралистовъ не найдется ни одинъ, который не прошелся бы съ удовольствіемъ подъ ручку съ герцогомъ по Пель-Мель. Нтъ, невозможно при теперешнемъ стро, нашего общества не быть иногда Снобомъ.
Подобный строй общества невольно побуждаетъ простыхъ людей быть подлыми Снобами, а аристократовъ быть надменными Снобами. Когда мы видимъ, что благородная маркиза, описывая свои путешествія, замчаетъ, что непріятно приходить въ столкновеніе на пароходахъ съ людьми всякаго рода и состоянія, выражая тмъ, что ей, какъ высшему существу, неприлично общеніе съ такими же, Ботомъ созданными людьми, какъ она — то мы не можемъ не сказать, что никакая женщина, естественно, по сердечному побужденію, не могла бы выразить подобныхъ чувствъ и что только привычка къ низкопоклонству, со стороны окружающихъ ее лицъ, привела ее къ убжденію, что она выше другихъ, и что другіе должны оставаться на благородномъ разстояніи отъ нея. Я помню, что однажды я былъ въ Каир, когда тамъ прозжалъ по дорог въ Индію европейскій королевскій принцъ. Какъ-то ночью вся гостинница переполошилась распространившимся слухомъ, что человкъ потопился въ сосднемъ колодц, вс обитатели гостинницы сбжались во дворъ и въ числ ихъ былъ вашъ покорный слуга, который обратился съ вопросомъ къ одному молодому человку о томъ, что случилось. Какъ могъ я знать, что этотъ молодой человкъ былъ принцъ? На его голов не было короны и въ рукахъ онъ не держалъ скипетра, одтъ же онъ былъ въ блой куртк и въ поярковой шляп, но онъ удивился, что съ нимъ осмлились заговорить и, подозвавъ своего адъютанта, поручилъ ему объясниться со мною. Наша вина, а не вина сильныхъ міра сего, что они считаютъ себя выше насъ. Если вы добровольно бросаетесь подъ колеса колесницы, то не удивляйтесь, что она васъ раздавитъ и если бы кто-нибудь изъ насъ привыкъ видть передъ собою колнопреклоненныхъ рабовъ, то онъ совершенно естественно принялъ бы на себя надменный тонъ и сталъ бы гордо признавать, что это такъ ему и присуще.
Вотъ напримръ, что мы читаемъ въ описаніи лордомъ Л. его путешествій относительно того, какъ спокойно, добродушно и милостиво великій человкъ принимаетъ культъ низшихъ существъ. Выразивъ нсколько глубокихъ и остроумныхъ замчаній о город Брюссел, лордъ Л. говоритъ: ‘проведя нсколько дней въ отел ‘Бель-Bю’, который незаслуженно хвалятъ и который не такъ комфортабеленъ, какъ отель ‘Франція’, я познакомился съ докторомъ Д., состоящимъ при посольств. Онъ хотлъ показать намъ съ честью городъ и далъ намъ обдъ въ главномъ ресторан, увряя насъ, что накормитъ лучше, чмъ въ Париж. Кром меня, онъ пригласилъ еще шестерыхъ лицъ и мы вс нашли, что обдъ былъ безконечно хуже, чмъ въ Париж и гораздо дороже. Копія была гораздо хуже оригинала’.
Въ этомъ разсказ замчательно то, что докторъ угощалъ лорда, не жаля денегъ, а лордъ принялъ это угощеніе и потомъ длаетъ выговоръ за то, что оно было худо и слишкомъ дорого, хотя не онъ платилъ деньги. Этотъ лордъ напоминаетъ мн пашу, который ворчитъ на недостаточный бакшишъ.
Но иначе и быть не можетъ въ стран, гд лордопоклонство вошло въ общественный катехизисъ и гд люди научаются съ дтства уважать справочную книгу пэровъ, какъ вторую Библію.

ГЛАВА IV.
Придворныя извстія и ихъ значеніе для Снобизма.

Примръ, лучшій изъ аргументовъ, и потому начнемъ съ подлинной исторіи, доказывающей, какъ воспитываются юные аристократическіе Снобы, и какъ Снобизмъ можетъ дать цвтъ. Прекрасная свтская дама (прошу у нея извиненія, что обнародую ея разсказъ, но въ немъ заключается такой нравственный урокъ, что его стоитъ довести до всеобщаго свднія) разсказывала мн, что въ ея молодости она имла маленькую семилтнюю пріятельницу, которая теперь также свтская красавица. Это была миссъ Снобки, дочь сэра Сноби-Снобки, представленіе которой ко двору произвело такую сенсацію.
Когда миссъ Снобки было семь лтъ, и она каждое утро гуляла въ Сентъ-Джемскомъ парк подъ покровительствомъ французской гувсрнатки и ливрейнаго лакея, ей часто попадался навстрчу молодой лордъ Клодъ Лолипопъ, младшій сынъ маркиза Силлабоба. Въ самый разгаръ лондонскаго сезона ея семья по той или другой причин ршилась ухать изъ города и миссъ Снобки сказала своей пріятельниц:
— Что подумаетъ бдный Клодъ Лолипопъ, узнавъ о моемъ отъзд?
— А можетъ быть онъ объ этомъ и не узнаетъ!— отвчала пріятельница.
— Онъ прочтетъ объ этомъ въ газетахъ!— отвчала малолтняя свтская кокетка.
Она уже узнала о своемъ важномъ значеніи и о томъ, что вс въ Англіи, т. е. вс, считавшіе себя порядочными людьми, вс поклонники серебряныхъ вилокъ, вс жены купцовъ, лавочниковъ и стряпчихъ, однимъ словомъ, вс, имвшіе столь же мало возможности встртиться съ семьей Снобки, какъ мои читатели съ китайскимъ императоромъ, слдили съ любопытствомъ за каждымъ шагомъ всхъ представителей этой семьи и съ удовольствіемъ узнавши, что он пріхали въ Лондонъ, или ухали оттуда.
Вотъ какъ описываютъ въ газетахъ костюмы, въ которыхъ, леди Снобки и ея дочь представлялись ко двору:
Костюмъ лэди Снобки.
‘Этотъ костюмъ заключался въ трен изъ прекрасной шелковой китайской матеріи, изящно украшеннаго блестящимъ стеклярусомъ, металлическими побрякушками и перьями, а также въ корсаж и юбк изъ голубого плюша, съ бантами изъ лентъ. Головной уборъ представлялъ гнздо съ райскою птицею на богатомъ бронзовомъ сучк. Этотъ великолпный костюмъ, вышедшій изъ магазина г-жи Кринолинъ, въ улиц Регента, былъ предметомъ всеобщаго восторга’.
Костюмъ миссъ Снобки:
‘Ея костюмъ состоялъ изъ желтаго кисейнаго платья, на зеленой бархатной юбк, украшенной букетами цвтовъ и пучками редисокъ. Прическа представляла смсь лентъ и морковокъ’.
Вотъ что вы читаете въ газетахъ матери, дочери, тетки и бабушки англичанъ. Какъ вамъ не быть, посл этого, матерями, дочерьми, тетками и бабушками Снобовъ?
У молодыхъ китайскихъ франтихъ уродуютъ съ дтства ихъ маленькія розовыя ножки и сжимаютъ ихъ въ такихъ миніатюрныхъ туфляхъ, что он принимаютъ чудовищную форму, а впослдствіи ихъ ноги не могутъ принять естественнаго вида, хотя бы он вмсто обуви носили корыто. Благодарите небо, англичанки, что общественный этикетъ никогда не уродовалъ вашихъ ногъ, но посмотрите вокругъ себя и сознайтесь, что у многихъ изъ вашихъ великосвтскихъ друзей умы преждевременно и безнадежно скомканы и изуродованы.
Какъ могутъ эти бдныя существа дйствовать естественно, когда свтъ и родители искалчили ихъ? Пока существуютъ ‘Придворныя Извстія’, какъ могутъ люди, имена которыхъ ежедневно въ нихъ повторяются, считать себя равными той низкопоклонной толп, которая съ восторгомъ читаетъ подобную чушь. Я полагаю, что наша страна единственная въ свт, гд ‘Придворныя извстія’ продолжаютъ процвтать и гд можно читать ежедневно слдующія строки: ‘его высочество принцъ Патипанъ вызжалъ утромъ на своей таратайк’, ‘принцесса Пимени каталась передъ обдомъ, съ своими придворными дамами и съ куклой ея высочества’. Мы смемся надъ тмъ, что Сенъ-Симонъ, въ своихъ запискахъ, торжественно говоритъ: a majst se mdicamente aujourd`hui, но передъ нашими глазами происходитъ ежедневно теперь тоже самое. Таинственный авторъ ‘Придворныхъ Извстій’ является каждый вечеръ въ редакціи газетъ съ запасомъ своихъ новостей. Я однажды просилъ редактора позволить мн подкараулить эту замчательную личность и удостоиться ея лицезрнія.
Говорятъ, что въ одномъ королевств у королевы нмецъ король-супругъ (это, вроятно, въ Португаліи, такъ какъ королева этой страны вышла замужъ за нмецкаго принца, котораго туземцы очень уважаютъ) и когда онъ отправляется стрлять кроликовъ, то беретъ съ собою придворнаго, конечно, дворянина и простого егеря. Послдній заряжаетъ ружье принца и передастъ его дворянину, а тотъ подноситъ принцу, точно также ружье возвращается къ егерю. Но никогда принцъ не беретъ ружья изъ рукъ того, кто его заряжаетъ.
Пока продолжается подобный неестественный этикетъ, должны процвтать Снобы. Въ означенной сцен охоты вс трое участниковъ Снобы.
1) Егерь меньшій изъ Снобовъ, потому что онъ исполняетъ свои долгъ, но онъ является Снобомъ, потому что ставитъ себя въ униженное положеніе относительно другого человческаго существа, съ которымъ ему не дозволяютъ входить въ прямыя отношенія. Свободный португалецъ, который признаетъ себя недостойнымъ входить въ прямыя отношенія съ кмъ бы то ни было, тмъ самымъ включаетъ себя въ число Снобовъ.
2) Дворянинъ — природный Снобъ, потому что, признавая недостойнымъ для принца принять ружье изъ рукъ егеря, долженъ признать, что дворянину недостойно исполнять подобной должности. Онъ поступаетъ, какъ Снобъ относительно егеря, мшая ему входить въ прямыя отношенія съ принцемъ и въ отношеніи принца, оказывая ему унизительную услугу.
3) Король-супругъ португальскій — Снобъ по той причин, что онъ оскорбляетъ своимъ поступкомъ двухъ ближнихъ. Не было бы ничего дурного, если бы онъ дозволилъ егерю прямо оказывать себ услуги, но, вмшивая въ это дло третье лицо, онъ уничтожаетъ услугу и оскорбляетъ ихъ обоихъ, а самъ становится, я смю почтительно сказать, несомнннымъ, державнымъ Снобомъ.
А посл подобной охоты можно прочесть въ ‘Diario do Governo’: ‘вчера его величество король развлекался охотой въ лсахъ Цинтры. При немъ состоялъ полковникъ Вискерандо Сомбреро. Его величество возвратился въ Несесидадъ для завтрака’ и т. д. и т. д.
Охъ, ужь эти ‘Придворныя Извстія’! Долой ихъ! они только создаютъ и плодятъ Снобовъ. Я обязуюсь подписаться на годъ на ту ежедневную газету, которая не будетъ помщать у себя придворныхъ извстій, даже если этой газетой будетъ Morning Herald. Когда я читаю подобную чушь, то чувствую себя на все способнымъ. Я только разъ читалъ съ удовольствіемъ одну исторію въ ‘Придворныхъ извстіяхъ’. Въ ней разсказывалось, что однажды испанскій король едва не сгорлъ, потому что, когда его одежда вспыхнула, то первый министръ долженъ былъ приказать лорду-камергеру о томъ, чтобы онъ попросилъ церемоніймейстера отдать приказъ пажу для передачи старшему лакею, чтобы камеръ-юнгфера принесла ведро воды.
Я подобенъ паш, которому султанъ посылаетъ шелковый шнурокъ, составляющій его придворныя извстія. Они меня душатъ. Да наступитъ скоре ихъ окончательное уничтоженіе.

ГЛАВА V.
Чмъ восхищаются Снобы.

Теперь разсмотримъ вопросъ, какъ трудно даже великимъ людямъ избжать снобизма. Приходя въ негодованіе отъ моихъ словъ, что короли, принцы и лорды — Снобы, читатели можетъ быть говорятъ: ‘ты самъ Снобъ и, рисуя Снобовъ, представляешь только, съ надменнымъ фатовствомъ, копіи съ своей уродливой рожи’. Но я прощаю это озлобленіе моего постояннаго читателя и отношу его къ тому несчастію, что онъ родился въ нашей стран. Невозможно какому бы то ни было британцу не быть Снобомъ той или другой степени. Если бы вс убдились въ этомъ факт, то достигнутъ былъ бы значительный результатъ. Если я указалъ на недугъ, то будемъ надяться, что другой ученый найдетъ средство для исцленія отъ него.
Если вы человкъ средняго класса — Снобъ, хотя никто вамъ особенно не льститъ, у васъ нтъ колнопреклоненныхъ клевретовъ, вамъ не кланяются въ поясъ лакеи и лавочники, васъ толкаютъ, какъ обыкновеннаго смертнаго въ толп вашихъ собратьевъ Снобовъ — то подумайте насколько трудне человку, не пользующемуся вашими преимуществами, а служащему всю свою жизнь предметомъ поклоненія — избгнуть этой подлости, подумайте, какъ тяжело идолу Снобовъ самому не сдлаться Снобомъ.
Пока я разговаривалъ подобнымъ образомъ съ моимъ другомъ Евгеніемъ, мимо прошелъ лордъ Нукрамъ, сынъ маркиза Багвича, и остановился передъ своимъ родительскимъ домомъ на сквер Краснаго Льва. Его благородный отецъ и высокопоставленная мать занимали, какъ всмъ извстно, значительныя мста при двор покойныхъ государей. Маркизъ былъ лордомъ-хранителемъ кладовой его величества, а мать исполняла должность леди-хранительницы запасовъ пудры королевы Шарлоты. Проходя мимо, Букъ (я его такъ называю, потому что нахожусь съ нимъ въ дружескихъ отношеніяхъ) кивнулъ мн головой и я сталъ доказывать Евгенію, какъ трудно было этому аристократу не сдлаться однимъ изъ Снобовъ, которые окружали его всю жизнь.
Въ дтств родители ршили отдать его какъ можно раньше въ общественную школу. Пасторъ и докторъ богословія Отто Розъ, ректоръ подготовительной академіи для молодыхъ лордовъ и джентльменовъ въ Ричмонд, взялъ его на свое попеченіе и тотчасъ, упавъ передъ нимъ на колни, сталъ поклоняться ему. Онъ всегда съ гордостью указывалъ на него, какъ на своего лучшаго воспитанника, всмъ отцамъ и матерямъ, посщавшимъ своихъ дтей въ школ, причемъ съ удовольствіемъ называлъ маркиза Вагвига своимъ другомъ и покровителемъ своего учебнаго заведенія. Онъ ловко пользовался лордомъ Вукрамомъ, какъ приманкой для увеличенія числа своихъ учениковъ, и вскор потребовалось выстроить новый флигель на тридцать пять кроватей, съ блоснжнымъ бльемъ. Мистриссъ Розъ обыкновенно брала маленькаго лорда съ собой въ одноконномъ кабріолет, когда она длала свои визиты, такъ что жены приходскаго пастора и доктора едва не лопнули отъ зависти. Однажды, поймавъ лорда Вукрама и своего собственнаго сына въ попытк обворовать сосдній огородъ, директоръ школы безмилосердно подвергъ тлесному наказанію свою плоть и кровь въ примръ лорду. По окончаніи курса мистеръ Розъ разстался съ нимъ со слезами и долго, впослдствіи, постители его кабинета всегда видли на стол письмо, адресованное на имя маркиза Багвига.
Въ Итон повыбили изъ лорда Вукрама порядочную долю Снобизма и скли его совершенно безпристрастно. Конечно, даже и тамъ нашлись льстецы, которые ухаживали за нимъ! Молодой Крезъ одолжилъ ему двадцать три новенькихъ золотыхъ, взятыхъ изъ банкирской конторы отца, а молодой Споли длалъ для него задачи, но юный Булль знатно побилъ его и нсколько разъ ему досталась хорошая встрепка за то, что онъ недостаточно лакировалъ башмаки своего учителя Смита. Мальчики при расцвт своей жизни не все подвержены снобизму.
Но когда лордъ Букрамъ перешелъ въ университетъ, то его окружили со всхъ сторонъ подлипалы. Ему льстили туторы и лекторы, которые отпускали ему самые грубые комплименты. Ректоръ никогда не замчалъ его отсутствія въ часовн и никогда не слышалъ шума въ его комнат. Большое число приличныхъ молодыхъ людей (въ приличномъ класс, обитающемъ въ Бекеръ-стрит, боле всего въ Англіи процвтаетъ снобизмъ) льнуло къ нему, какъ піявки. Ему предлагали безъ конца денегъ взаймы и если онъ не могъ охотиться съ собаками, то всегда были къ его услугамъ молодцы, которые перепрыгивали чрезъ канавы, преслдуя кроликовъ. Сынъ мистера Роза, котораго отецъ нарочно придержалъ дома для этой цли, поступилъ въ ту же коллегію, гд находился его прежній товарищъ, ему приходилось издерживать третное содержаніе, получаемое отъ отца, на одинъ обдъ въ честь Букрама, но за то онъ зналъ, что родители всегда прощали ему подобную расточительность и присылали ему десятифунтовый банковый билетъ, какъ только онъ упоминалъ, что израсходовался на лорда. Я не берусь сказать, какими надеждами питались мистриссъ Поджь и миссъ Поджъ, жена и дочь декана коллегіи лорда Букрама, ухаживая за нимъ, но самъ деканъ былъ слишкомъ закоренлымъ лакеемъ, чтобы думать хоть одну минуту о возможности выдать свою дочь за лорда, а потому онъ поспшилъ заключеніемъ брака между ней и профессоромъ Крабомъ.
Получивъ почетный дипломъ, (такъ какъ Alma mater также Снобъ и подобно всмъ преклоняется передъ лордами), Букрамъ отправился за-границу для окончанія своего образованія и всмъ извстно, сколько ему разставлено было капкановъ свтскими маменьками и дочками. Лэди Личъ и ея дочери послдовали за нимъ изъ Парижа въ Италію, а изъ Италіи въ Баденъ-Баденъ, миссъ Легиттъ расплакалась, когда онъ объявилъ, что узжаетъ изъ Неаполя, и при немъ упала въ обморокъ, капитанъ Макдрагонъ изъ Типерари потребовалъ отъ него объясненія насчетъ его намреній относительно сестры миссъ Амели Макдрагонъ и грозилъ убить его, если онъ не женится на этой юной, невинной красавиц, которая впослдствіи вышла замужъ за мистера Муффа, изъ Чельтнигама. Если постоянство и сорокъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ могли бы быть для него соблазномъ, то, конечно, миссъ Лидія Кренусъ была бы лэди Букрамъ, но, какъ извстно, графъ Тавровскій женился на ней за половинную цну.
Быть можетъ, читатель сгораетъ нетерпніемъ узнать, что за человкъ былъ этотъ лордъ, побдившій столько женскихъ сердецъ и считавшійся любимцемъ столькихъ людей. Но описывать его было бы лишностью съ моей стороны и къ тому же ршительно все равно, какой онъ человкъ и какими обладаетъ качествами.
Предположимъ, что онъ молодой человкъ съ литературными тенденціями и пишетъ глупыя поэмы: издатели (которые отказались взять мой великій эпосъ и ‘Цвты Страсти’ на какихъ бы то ни было условіяхъ) охотно напечатаютъ его произведенія, а Снобы раскупятъ ихъ въ тысячахъ экземплярахъ. Предположимъ, что онъ весельчакъ и любитъ производить скандалы, даже бить до полусмерти полисменовъ, и публика будетъ добродушно сочувствовать его забав, называя его добрымъ малымъ. Предположимъ, что онъ картежникъ и отличается страстью къ скачкамъ, даже позволяетъ себ шулерничать въ той и другой игр, все-таки публика все проститъ ему и будетъ по прежнему ухаживать за нимъ, какъ она ухаживала бы за воромъ и мошенникомъ, если бы онъ былъ лордомъ. Предположимъ, наконецъ, что онъ идіотъ и все-таки, согласно современному общественному строю, онъ способенъ господствовать надъ нами. Если же, напротивъ, онъ хорошій, умный, честный и достойный человкъ, то тмъ лучше для него, но эти качества нисколько не измнятъ его общественнаго положенія. Будь онъ оселъ — его все-таки уважали бы, будь онъ негодяй — онъ все-таки былъ бы популяренъ, будь онъ разбойникъ — ему все-таки нашли бы извиненіе. Мужскіе Снобы всегда и во всякомъ случа преклонялись бы передъ нимъ, а женскіе — любезно улыбались бы ему, какимъ бы онъ ни былъ уродомъ.

ГЛАВА VI.
О респектабельныхъ Снобахъ.

Такъ какъ на меня много излито злобы за то, что я включилъ въ семью Снобовъ королей, принцевъ и лордовъ, то я надюсь, что заслужу общее одобреніе настоящей главой и заявленіемъ моего твердаго убжденіи, что между приличными классами нашей громадной и счастливой имперіи можно найти наибольшее число Снобовъ. Если я гуляю по своей любимой Бекеръ-стритъ (я пишу исторію Бекера, основателя знаменитой улицы), или прохожу по Гарлейской улиц, гд вс дома снабжены чмъ-то въ род гербовъ, или шагаю по Вимпольской улиц, которая мрачне катакомбъ, или огибаю Реджентъ-Паркъ, гд методистскіе пасторы проповдуютъ среди небольшихъ группъ дтей, задыхающіеся толстяки здятъ верхомъ по грязи и вокругъ котораго возвышаются дома съ осыпающейся штукатуркой, или прокладываю себ дорогу чрезъ сомнительные зигзаги Мей-Фэра, гд модная карета миссъ Кити Лоримеръ, часто попадается навстрчу старинной колымаг лэди Лоллипопъ, или странствую по Бельгрэвіи, этомъ блдномъ и приличномъ квартал, гд вс обитатели кажутся проглотившими аршинъ, а вс дома выкрашены въ свтло-коричневый цвтъ, или, наконецъ, теряюсь среди новыхъ скверовъ Бейзватерскаго и Тибурнскаго участковъ — всюду и везд меня преслдуетъ одна мысль. Я останавливаюсь передъ любымъ домомъ и говорю: ‘О, домъ, въ теб живутъ, о, кольцо, въ тебя стучатъ вмсто звона въ колокольчикъ, о, лакеи, грющіе на солнц свои жирныя икры, вамъ платятъ Снобы’. Страшно подумать, что въ девяти изъ каждаго десятка этихъ домовъ лежатъ въ гостиной экземпляры Справочной книги мэровъ. Если принять въ соображеніе, сколько вреда приноситъ эта глупая, лживая книга, то я съ удовольствіемъ сжегъ бы вс экземпляры этой книги, какъ брадобрй сжегъ вс книги Донъ-Кихота о рыцарскихъ пустякахъ.
Посмотрите на большой домъ, возвышающійся посредин сквера. Лордъ Логкорибъ живетъ въ немъ и получаетъ пятьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ годового дохода. Трудно сказать, сколько стоило танцовальное утро, устроенное имъ на прошедшей недл. За одни цвты для украшенія комнатъ и за букеты для дамъ заплачено четыреста фунтовъ стерлинговъ. Вотъ сходитъ съ лстницы человкъ со слезами на глазахъ. Это кредиторъ, котораго лордъ раззорилъ, а теперь не хочетъ пускать къ себ, самъ же лордъ смотритъ на него изъ-за занавси окна въ своемъ кабинет. Вы, почтенный лордъ Снобъ, безсердечный лицемръ, негодяй, пускающій пыль въ глаза своимъ гостепріимствомъ и неплатящій своихъ долговъ. Но я становлюсь слишкомъ краснорчивъ и лучше замолчу.
Обратите вниманіе на домъ No 23, у кухонной двери котораго стоить мальчикъ изъ мясной и держитъ на поднос три бараньихъ котлеты. Эти котлеты предназначены для обда совершенно иной и очень приличной семьи, состоящей изъ лэди Сусанны Скраперъ и ея двухъ дочерей: миссъ Скраперъ и миссъ Эмили Скраперъ, что же касается до прислуги, двухъ рослыхъ лакеевъ въ желто-голубыхъ ливреяхъ, толстаго кучера и буфетчика, который никогда не сталъ бы жить въ этомъ дом, если бы онъ не былъ ординарцемъ при генерал Скраперъ, отличившемся въ Вальгернской битв,— то они продовольствуются вн дома.
Лэди Сусанна, пожертвовавшая портретъ своего мужа въ соединенный военный и морской клубъ, гд онъ повшенъ въ одной изъ туалетныхъ комнатъ — дочь великаго и добраго лорда Багвига, о которомъ уже упомянуто. Она полагаетъ, что все, касающееся лично ея, лучше и выше всего на свт. Естественно, въ ея глазахъ первые люди — Букрамы, а затмъ Скраперы, ея мужъ былъ первымъ генераломъ, ея старшій сынъ первый изъ молодыхъ людей, второй — первый изъ отроковъ, а она сама первая изъ женщинъ.
Дйствительно, она очень приличная и почтенная дама, каждое воскресенье она ходитъ въ церковь и сочла бы церковь въ опасности, если бы этого не длала. Она жертвуетъ деньги на церковныя и приходскія благотворительныя дла, состоитъ начальницей многихъ филантропическихъ учрежденій и вообще образецъ британской матроны.
Нтъ ни одного поставщика, которому она не заплатила бы по счету въ срокъ. Бдные въ квартал тщательно избгаютъ ея, потому что ея лакей всегда снабженъ двумя или тремя билетами для выдачи даромъ полезныхъ предметовъ. Всего она раздаетъ бднымъ до десяти гиней въ годъ и все-таки нтъ въ Лондон благотворительницы на подобную сумму, имя которой такъ часто упоминается въ газетахъ.
Т три бараньи котлеты, которыя принесъ мальчикъ изъ мясной, появятся на серебряномъ блюд за столомъ означенной семьи въ семь часовъ вечера, причемъ ихъ подаетъ рослый слуга въ присутствіи буфетчика въ черномъ фрак и среди блестяще сверкающихъ повсюду гербовъ скраперскаго рода. Я очень сожалю бдную миссъ Эмили Скраперъ: она молода и всегда голодна. Злые языки говорятъ, что она расходуетъ вс свои карманныя деньги на пирожки, но у нея, бдняжк, очень мало карманныхъ денегъ. Дло въ томъ, что, уплативъ лакеямъ и горничнымъ, погасивъ счета за лошадей, за аренду дома, за шесть званыхъ обдовъ и за пребываніе осенью въ какихъ-либо англійскихъ или иностранныхъ водахъ, лэди Сусанна Скраперъ едвали иметъ за душей хотя нсколько грошей. Она тогда также бдна, какъ я и вы.
Но никто не подумалъ бы этого при вид ея экипажа, подъзжающаго ко дворцу въ день королевскаго выхода, а также брилліантовъ и перьевъ, украшающихъ ея гордую голову, или когда ея лакей громогласно кричитъ по ночамъ у какого-нибудь аристократическаго дома: ‘экипажъ лэди Сусанны Скраперъ!’, или, наконецъ, когда она входить въ церковь, шурша шелковымъ платьемъ и въ сопровожденіи того же лакея, который несетъ ворохъ молитвенниковъ. Вы невольно сказали бы себ въ этихъ случаяхъ, что невозможно такой знатной и торжественной фигур нуждаться въ деньгахъ. И однако это фактъ.
Я убжденъ, что она никогда не слыхала слова Снобъ и вздрогнула бы отъ негодованія, если бы сказали при ней, величественной Минерв и цломудренной Діан, что она Снобъ.
Однако, она дйствительно Снобъ и останется имъ, пока будетъ такъ дорого цнить себя, свое имя и вншность, пока будетъ такъ кичиться передъ людьми своею знатностью, ложиться спать съ придворнымъ шлейфомъ или тюрбаномъ на голов и держать въ проголодь своихъ дочерей.
Я имю вс свднія о ней отъ моего стараго школьнаго товарища, ея сына, Сиднея Скрапера, адвоката безъ практики, самаго приличнаго и безобиднаго Сноба, который никогда не выходитъ изъ своего ежегоднаго бюджета въ двсти фунтовъ стерлинговъ, отпускаемыхъ ему матерью и котораго можно видть ежедневно въ Оксфордо-Кембриджскомъ клуб за чтеніемъ Quartely Review, которое онъ запиваетъ полубутылкой портвейна.

ГЛАВА VII.
Еще о приличныхъ Снобахъ.

Посмотрите на домъ, сосдній съ жилищемъ лэди Сусанны Скраперъ. Онъ отличается тмъ, что надъ входной дверью устроенъ тамбуръ для удобства пріятелей сэра Алюрда и леди Маріаны де-Могинсъ, вечера которой такъ высоко цнятся публикой и ими самими. Ливрея персиковаго цвта съ серебрянымъ позументомъ и горохово-зеленые плюшевые панталоны длаютъ лакеевъ леди де-Могинсъ гордостью всего Гайдъ-Парка, когда она катается, развалясь на шелковой подушк, держа на рукахъ маленькую собачонку и кланяясь только самымъ избраннымъ представителямъ свтскаго общества. Времена перемнились для Маріаны.
Она была дочерью капитана Флака, который перешелъ съ своимъ полкомъ изъ Ирландіи въ Кермартенширъ и защищалъ Уэльсъ отъ корсиканскаго завоевателя. Этотъ полкъ стоялъ въ Понтидведельм, гд Маріана плнила сердце и вышла замужъ за де-Могинса, мстнаго молодого банкира. Онъ такъ пламенно ухаживалъ за миссъ Флакъ на балу, данномъ по случаю скачекъ, что ея отецъ объявилъ ему: ‘одно изъ двухъ: или немедленно драться на дуэли, или немедленно жениться на дочери’. Онъ предпочелъ послднее. Его фамилія была тогда просто Муггинсъ и его отецъ, богатый банкиръ, подрядчикъ, контрабандистъ и вообще мошенникъ, едва не лишилъ его наслдства за подобный бракъ. Что касается исторіи баронетства этого почтеннаго старика, то разсказываютъ о какихъ-то деньгахъ, будто бы взятыхъ у него въ долгъ однимъ изъ членовъ корол… ской семьи, но я этому не врю, потому что корол… ская семья всегда платила свои долги, начиная отъ принца Уэльскаго.
Какъ бы то ни было, до конца своей жизни онъ оставался сэромъ Томасомъ Муггинсомъ и быль много лтъ депутатомъ Понтидведельма. Посл его смерти старшій сынъ, Альфредъ-Смитъ Муггинсъ, наслдовалъ его богатство, титулъ и кровавую руку, составлявшую его гербъ, а только спустя нсколько лтъ онъ сталъ именоваться сэръ Алюрдъ Могинсъ Смитъ де-Могинсъ, благодаря найденному для него генеалогическому древу издателемъ Списка Англійскихъ Пэровъ. Въ этомъ компетентномъ труд говорится слдующее объ означенномъ именитомъ род:
‘Де-Могинсъ — сэръ Алюрдъ Могинсъ, Смитъ, второй баронетъ. Этотъ джентльменъ происходитъ отъ одной изъ древнйшихъ семей Уэльса, родоначальники котораго теряются во мрак временъ. Въ семь хранится генеалогическое древо, которое ведетъ начало отъ Сима и, по словамъ легенды, первоначально было изображено на папирус внукомъ патріарха. Какъ бы то ни было, нтъ сомннія въ громадной древности рода Могинсовъ.
‘Во времена Боадицеи Гогинъ-Могинъ, одинъ изъ храбрыхъ Уэльскихъ вождей былъ соперникомъ Карактака и также предлагалъ свое сердце молодой принцесс. Онъ былъ гигантскаго роста и убить Светоніемъ въ той битв, которая покончила съ свободой Британіи. Отъ него прямо произошли князья Понтидведельмскіе: Могинъ Золотая Арфа и Богинъ-Меродакъ-Акъ-Могинъ, а также длинный рядъ бардовъ и воиновъ, прославившихся въ Уэльс и Арморик. Независимые князья Могинскіе долго противустояли безжалостнымъ англійскимъ королямъ, пока, наконецъ, Гамъ Могинъ не подчинился принцу Генриху, сыну Генриха IV, онъ подъ именемъ сэра Давида Гама де-Могниса отличился въ битв подъ Ажинкуромъ. Прямо отъ него ведетъ свое начало ныншній баронетъ. (Вс потомки героя подъ Ажинкуромъ поименовываютея по порядку). Отецъ ныншняго баронета былъ Томасъ Муггинсъ, членъ парламента и первый баронетъ. Его сынъ Алюрдъ Могинсъ Смитъ женился на Маріан, дочери генерала Флака, происходившаго изъ рода графовъ Флаковъ римской имперіи. У него сыновья: Алюрдъ Карадокъ, родившійся въ 1819 году, и Патрикъ Флакъ, умершій въ 1809 году, и дочери: Маріана, Бланшъ-Аделиза, Эмили-Доріа, Аделаида-Облеантъ и Катенька-Растопчинъ.
‘Гербъ — крпостная стна съ зубцами, а по сторонамъ драконы. Девизъ — Und roy und Mogyns’.
Долго пришлось хлопотать леди де-Могинсъ, прежде чмъ она сдлалась звздою свтскаго общества. Сначала бдный Муггинсъ находился всецло подъ вліяніемъ ирландскихъ родственниковъ жены и въ его дом столько пили ирландской водки, что одинъ изъ сосдей перехалъ изъ улицы, гд они жили, чтобы избавиться отъ водочнаго запаха.
Только за-границей они научились быть приличными людьми и проложили себ дорогу въ дома посланниковъ и даже во дворцы. Они давали обды и вечера въ Неапол, Рим и Париж, заманивая къ себ всхъ странствующихъ лордовъ. На одномъ изъ ихъ праздниковъ присутствовалъ принцъ королевской крови и съ тхъ поръ они стали называться де-Могинсъ!
Разсказываютъ много исторій о необыкновенныхъ усиліяхъ, которыми леди де-Могинсъ достигла своего теперешняго положенія въ свт и мои читатели, принадлежащіе къ среднему классу и незнакомые съ интригами, ссорами и сплетнями, царящими, повидимому, въ свтскомъ обществ, могутъ поистин благословлять свою судьбу, что они не модные Снобы. Самъ Талейранъ могъ бы позавидовать той ловкости, съ которой леди де-Могинсъ привлекла въ свой домъ герцогиню Букекинъ. У нея была горячка отъ досады, что ее не пригласили на чай къ леди Альдерманбюри и, оправившись, она непремнно лишила бы себя жизни, если бы во-время не послдовало приглашенія на балъ въ Виндзоръ. Вотъ подлинный разсказъ объ одной изъ ея продлокъ, со словъ моей благородной пріятельницы леди Клаперкло, дочери лорда Турфантундора:
‘Эта противная ирландка, леди Муггингь,— разсказывала мн леди Клаперкло,— длала все на свт, чтобы проложить себ дорогу и выдвинуть впередъ свою отвратительную дочку Бланшъ, у которой носъ чистая рдька, волоса цвта моркови, а лицо походитъ на рпу. Во всей семь у нихъ только одна приличная особа Маріана, но и та горбатая. По несчастью, отецъ этой дрянной Поли Муггинсъ былъ пастухомъ въ помсть моего отца и потому она все приставала ко мн, чтобы я оказала ей покровительство. Однажды за обдомъ у французскаго посланника графа Волована она спросила меня прямо, почему я не прислала ей приглашенія на балъ. ‘Потому что,— отвчала я,— у меня зала будетъ полна и вамъ не будетъ достаточно мста’. Дйсвительно, она своимъ объемомъ напоминаетъ слона. Кажется, ясно было, что я не желаю ее приглашать, но она все-таки явилась ко мн на другой день и со слезами стала говорить: ‘Милая леди Клаперкло, я прошу приглашенія не для себя, а для моей бдной Бланшъ: она вызжаетъ первый годъ и умретъ съ тоски, если не будетъ у васъ на балу. Я не пріду и останусь дома ухаживать за сэромъ Алюрдомъ, у котораго подагра. Я знаю, что вы пригласили мистриссъ Больстеръ и я ей поручу Бланшъ’. ‘А вы не подписались на фондъ для покупки картофеля бднымъ въ Ротдрум,— отвчала я,— хотя вы родомъ оттуда и вашъ ддъ пасъ тамъ коровъ’. ‘Довольно-ли будетъ двадцати гиней, милая лэди Клаперкло?’ — воскликнула она.— ‘Довольно,— отвчала я и, взявъ деньги, прибавила:— Пусть Бланшъ прізжаетъ, но только не вы’. Она ухала, разсыпаясь въ благодарности. Но можете себ представить: на балъ она явилась сама съ дочерью. Я подошла къ ней и гнвно сказала: ‘Вдь я говорила, чтобы вы не прізжали’. Она смиренно отвчала: ‘Позвольте мн остаться только десять минутъ, милая лэди Клаперкло, такъ какъ я отослала карету въ клубъ за сэромъ Алюрдомъ’. ‘Да ну ужь, оставайтесь, разъ что вы пріхали и ужинайте въ волю’, отвчала я и во весь вечеръ уже боле не говорила ей ни слова. Какова же дрянь эта Поли Муггинсъ,— прибавила леди Клаперкло съ негодованіемъ,— посл всей моей доброты въ ней, эта дерзкая, вульгарная, неприличная внучка пастуха обогнала вчера мой экипажъ въ Гайдъ-Парк и не прислала мн приглашенія на свой сегодняшній балъ, хотя на немъ будетъ принцъ Джоржъ’.
Дйствительно, въ погон за свтскостью, ршительная и энергичная Поли Муггинсъ опередила бдную старуху Клаперкло. Ея постепенные шаги по пути свтскаго приличія ознаменовались какъ заключеніемъ новыхъ знакомствъ, такъ и прекращеніемъ старыхъ. Она достигла верхней ступени лстницы, но самую лстницу безжалостно отбросила.
Прежде всего были принесены въ жертву ея ирландскіе родственники. Она заставила отца обдать въ людской, что старику было по сердцу, и туда же отправила бы своего мужа, если бы не надялась основать на немъ свои дальнйшіе свтскіе успхи: къ тому же онъ ея казначей и очень смиренный, всмъ довольный человкъ. Онъ уже такъ долго состоитъ джентльменомъ, что привыкъ казаться имъ, прилично исполняетъ свои семейныя обязанности, цлый день шатается изъ одного клуба въ другой, хорошо играетъ въ пикетъ и спокойно проигрываетъ цлое состояніе молодымъ членамъ клуба путешественниковъ.
Его сынъ занялъ депутатское мсто отца въ парламент, состоитъ членомъ юной Англіи и одинъ во всей стран вритъ въ аристократическое происхожденіе де-Могинсовъ, а также вздыхаетъ о тхъ дняхъ, когда де-Моггинсы предводительствовали войсками на пол брани. Онъ написалъ маленькій томикъ прескверныхъ стихотвореній и носитъ медальонъ съ волосами протестантскаго мученика Лауда, что не помшало ему упасть въ обморокъ отъ восторга, когда въ Рим онъ удостоился поцловать туфлю папы. Онъ спитъ въ блыхъ лайковыхъ перчаткахъ и злоупотребляетъ зеленымъ чаемъ.

ГЛАВА VIII.
Крупные коммерческіе Снобы.

Нельзя скрыть того факта, что эти очерки производятъ громадное впечатлніе во всей стран. ‘Пунчъ’ получаетъ безконечное число писемъ, выражающихъ восторгъ, негодованіе, одобреніе и осужденіе. Насъ упрекаютъ въ томъ, что мы выдали тайны трехъ различныхъ семействъ де-Могинсъ, проявилось не мене четырехъ лэди Сусанны Скраперъ, а молодые люди боятся спросить въ клуб полъ бутылки портвейна и Quarterly Review изъ опасенія, чтобы ихъ не приняли за Сиднея Скрапера.
— Зачмъ вы питаете такую антипатію къ Бекеръ-стриту?— спрашиваетъ одинъ изъ корреспондентовъ, очевидно живущій въ этой улиц.
— Отчего вы нападаете только на аристократическихъ Снобовъ?— говоритъ авторъ другого письма,— пора затронуть снобскихъ Снобовъ.
— Пройдитесь по университетскимъ Снобамъ,— пишетъ явно недовольный нами джентльменъ.
— Покажите намъ клерикальныхъ Снобовъ,— замчаетъ другой.
— Недавно я былъ въ отел Мерисъ въ Париж, сообщаетъ невдомый франтъ, и видлъ какъ лордъ Б., высунувшись изъ окна, махалъ своими сапогами и кричалъ: ‘garon, cirez moi ces bottes’. Не помстить-ли его въ число Снобовъ?
Нтъ, никогда. Если у лорда Б. сапоги грязны, то это потому, что онъ гулялъ пшкомъ, а имть одну пару сапогъ, или носить только одну любимую пару не значитъ быть Снобомъ. Одинаково, что онъ пожелалъ отдать свои сапоги для чистки, вовсе не доказываетъ, что онъ — Снобъ. Напротивъ, я считаю этотъ поступокъ съ его стороны вполн естественнымъ и джентльменскимъ, такъ что я съ удовольствіемъ выставилъ бы, надъ этой главой моихъ очерковъ, его портретъ въ приличной поз. Въ моихъ замчаніяхъ я нисколько не вдаюсь въ личности и, подобно тому, какъ Фидій вроятно забраковалъ большое число натурщицъ для своей Венеры, и я бракую тысячу Снобовъ, прежде чмъ изображу одного на бумаг.
Слдующіе по порядку идутъ крупные коммерческіе Снобы и мн слдовало бы теперь заняться ими, но тутъ представляется большое затрудненіе: добраться до крупнаго коммерческаго Сноба въ Лондонскомъ Сити очень трудно. Если вы не капиталистъ, то не можете видть его въ кабинет при контор въ Ломбардъ-Стрит, а если вы не принадлежите къ аристократіи, то отложите попеченіе постить его на дому. Только можно лицезрть такого Сноба въ Эксетерской зал, если онъ иметъ склонность къ филантропіи, или на лекціяхъ въ лондонскомъ институт, если онъ съ научными тенденціями, или на аукціонахъ картинъ, выставкахъ, въ опер и на концертахъ, если онъ отличается художественнымъ вкусомъ. Во всхъ этихъ случаяхъ немыслимо интимное знакомство съ подобнымъ серьезнымъ, торжественнымъ и надменнымъ Снобомъ.
Всякій джентльменъ можетъ надяться когда-нибудь обдать у герцога, хоть въ деревн и даже танцевать кадриль въ Букингамскомъ дворц (помните, прекрасная лэди Вильгельмина Вагльвигль, какую мы произвели съ вами сенсацію на балу у покойной королевы Каролины въ Бранденбургъ-Гауз, въ Гамеръ-стрит?) — но двери крупнаго коммерческаго Сноба закрыты для него. Поэтому все, что мы знаемъ объ этомъ класс, основано на разсказахъ другихъ лицъ.
Въ остальныхъ европейскихъ странахъ банковый Снобъ боле общителенъ и сообщителенъ, а главное принимаетъ у себя весь свтъ. Напримръ, вс знаютъ о роскошномъ гостепріимств семьи Шарлашильдовъ въ Париж, Неапол, Франкфурт и т. д., они принимаютъ всхъ, кого угодно, даже бдняковъ. Князь Полоніа въ Рим и его братъ герцогъ Стракино также замчательны своимъ гостепріимствомъ. Мн очень нравится первый изъ этихъ аристократовъ, онъ купилъ для своего старшаго приказчика титулъ маркиза, пользуясь тмъ, что это дешево стоитъ въ Рим и пожалованный имъ маркизъ съ удовольствіемъ все-таки беретъ на чай за размнъ денегъ. Невольно ощущаешь чувство самодовольства, награждая подобныхъ грандовъ мдной монетой, по крайней мр, каждый бднякъ можетъ этимъ путемъ оказывать добро богатымъ. Представители семьи Полоніи женились на аристократкахъ и вышли замужъ за аристократовъ, а ихъ гербъ — золотой грибъ на лазуревомъ пол — виднется во многихъ мстахъ Вчнаго Города въ соединеніи съ историческими гербами Колонна и Доріа.
Наши коммерческіе Снобы также отличаются страстью къ подобнымъ аристократическимъ бракамъ. Я очень люблю подобные браки. У меня чрезвычайно дикая завистливая натура и мн очень нравится, когда эти обманщики и лицемры, подлившіе между собой нашу страну и естественно ненавидящіе другъ друга, мирятся изъ грязныхъ, личныхъ интересовъ. Мн отрадно смотрть, когда старый аристократъ, гордящійся своимъ происхожденіемъ отъ знаменитыхъ нормандскихъ разбойниковъ и презрительно относящійся къ остальнымъ англичанамъ, подобно тому, какъ свободные американцы относятся къ неграмъ — сгибаетъ свою надменную голову и смиренно испиваетъ чашу униженія, которую подноситъ ему буфетчикъ какого-нибудь Пумпа, Альдгета и комп. ‘Господинъ Пумпъ, Альдгетъ и комп.,— говорить онъ,— вашъ ддъ былъ каменьщикъ и его койка, въ которой онъ носилъ камни, до сихъ поръ сохраняется въ вашей банкирской контор. Ваше генеалогическое древо начинается въ хижин поселянина, а мое во всхъ королевскихъ дворцахъ Европы. Я прибылъ въ Англію съ Вильгельмомъ Завоевателемъ. Мн двоюродные братья — Карлъ Мартелъ, Орландо Фуріозо, Филиппъ-Августъ, Петръ Жестокій и Фридрихъ Барбаросса. Въ моемъ герб королевская корона. Я презираю васъ, но мн нужны деньги и я продамъ вамъ мою любезную дочь Бланшъ Стифнекъ за сто тысячъ фунтовъ стерлинговъ для уплаты закладной на мои помстья. Пусть вашъ сынъ женится на ней и она будетъ лэди Бланшъ Пумпъ, Альдгетъ и комп.
Старикъ Пумпъ, Альдгетъ и комп., охотно соглашаются на эту сдлку. Право, очень утшительно думать, что высокое рожденіе можно купить. Иначе оно не имло бы цны и мы, которые не пользуемся имъ, не дорожили бы имъ боле тхъ, которымъ оно достается въ удлъ. Быть можетъ, самую большую пользу приноситъ ‘Списокъ Пэровъ’ въ томъ отношеніи, что въ немъ можно узнать, сколько людей продало, купило родовыя права, сколько бдныхъ представителей аристократіи продало себя дочерямъ богатыхъ коммерческихъ Снобовъ и сколько богатыхъ коммерческихъ Снобовъ купило аристократокъ, доказывая тмъ одинаковую низость обихъ сторонъ.
Старикъ Пумпъ, Альдгетъ и комп. покупаетъ предлагаемый ему товаръ и платитъ деньги. Покупка молодой двушки благословляется епископомъ, въ модной церкви св. Георгія на Гановерскомъ Сквер, а черезъ годъ, въ газетахъ пишутъ: ‘въ Рочамптон, въ субботу, леди Бланшъ Пумпъ разршилась отъ бремени сыномъ и наслдникомъ’.
Посл этого интереснаго событія, какой-то товарищъ молодого Пумпа зашелъ къ нему въ контору и фамильярно спросилъ:
— Ну, старина, какъ здоровье твоей жены?
— Леди Бланшъ Пумпъ здорова, благодарю,— отвчалъ мистеръ Пумпъ, видимо оскорбленный.
— Вотъ какъ! А я думалъ, что она твоя жена,— замтилъ дерзкій грубіянъ и черезъ десять минутъ вся биржа знала объ этомъ анекдот, который повторяется до сихъ поръ при появленіи бднаго Пумпа.
Легко себ представить, какую невыносимую жизнь ведетъ мистеръ Пумпъ, эта жертва Мамона. Вообразите пріятную семейную жизнь человка, котораго презираетъ его собственная жена, который отсталъ отъ низшаго класса и не присталъ къ высшему. Единственнымъ его утшеніемъ, среди постоянныхъ униженій и непріятностей, можетъ служить мысль, что его сынъ будетъ счастливымъ.
Въ былое время въ старыхъ модныхъ клубахъ Лондона существовалъ обычай, прежде мыть серебряныя монеты, чмъ подавать сдачу на золотой лорду или джентльмену высокаго происхожденія, этотъ обычай основывался на томъ принцип, что человкъ высокаго происхожденія не могъ брать въ руки деньги, которыя находились въ рукахъ простыхъ смертныхъ. Такимъ образомъ деньги коммерческаго Сноба, только посл долгой промывки и послдовательнаго превращенія въ помстья, лса, замки и дворцы, считаются настоящей аристократической монетой. Пумпъ первый поступилъ въ банкирскую контору мальчишкой для разноски бумаги и постепенно подметалъ контору, потомъ сдлался прикащикомъ и наконецъ компаньономъ фирмы. Пумпъ второй начинаетъ свою карьеру уже главой банкирскаго дома, наживаетъ денегъ все боле и боле, а подъ старость женитъ сына на дочери лорда. Пумпъ третій продолжаетъ заниматься банкирскими длами, но его главная цль въ жизни сдлаться отцомъ Пумпа четвертаго, который становится полнымъ аристократомъ, получаетъ титулъ барона Пумпинктона и его потомство, уже пользуясь наслдственными правами, царитъ безспорно надъ націей Снобовъ.

ГЛАВА IX.
Военные Снобы.

Нтъ ничего пріятне общества хорошо воспитанныхъ военныхъ джентльменовъ, но за то всего невыносиме общество военныхъ Снобовъ. Эти послдніе встрчаются на всхъ ступеняхъ военной карьеры, отъ генераловъ, грудь которыхъ блеститъ всевозможными орденами и звздами, до безбородаго корнета, только что поступившаго въ Саксенъ-Кобургскій уланскій полкъ.
Я всегда любовался системой покупки чиновъ въ нашей стран, гд вновь произведенный офицерикъ, котораго за недлю передъ тмъ скли въ школ за неграмотность, командуетъ сдыми воинами, бывавшими въ бою во всхъ частяхъ свта. Своимъ положеніемъ во глав людей тысячу разъ боле достойныхъ и опытныхъ, чмъ онъ, подобный юноша обязанъ только тому, что онъ можетъ заплатить за свои чинъ, съ теченіемъ времени онъ мало по малу получаетъ вс почести, достигаемыя военной карьерой, а ветеранъ солдатъ, которымъ онъ командуетъ, можетъ разсчитывать въ конц своей доблестной жизни лишь на мсто въ инвалидномъ дом въ Чельси. Что же касается до ветерана офицера, котораго онъ замстилъ, то бднякъ оканчиваетъ свою разочарованную жизнь на маленькой пенсіи.
Читая въ газетахъ, что поручикъ Григъ назначается капитаномъ въ такомъ-то гвардейскомъ полку на мсто капитана Гризля, который выходитъ въ отставку,— я хорошо знаю дальнйшую судьбу этого бднаго Гризля. Я вижу передъ собой, какъ онъ поселяется въ маленькомъ, скромномъ провинціальномъ городишк и старается всми силами жить джентльменомъ на свою пенсію, которая вдвое меньше жалованья портняжнаго подмастерья. Съ другой стороны мн рисуется картина быстраго возвышенія Грига отъ одного чина до другого, при чемъ онъ переходитъ изъ полка въ полкъ, гд повыгодне служить и старательно избгаетъ перевода въ отдаленныя страны. Наконецъ, тридцати лтъ онъ достигаетъ полковничьихъ эполетъ и все потому, что у него есть деньги и что лордъ Григсби его отецъ, который, въ свою очередь, пользовался такими же привиллегіями, какъ онъ. Сначала Григъ краснетъ, командуя людьми, которые во всхъ отношеніяхъ лучше его, но какъ всякому избалованному ребенку трудно не быть эгоистомъ, такъ и этому баловню судьбы трудно не сдлаться Снобомъ.
Вроятно, добросовстный читатель не разъ удивлялся тому, что наша армія, самое шаткое изъ нашихъ политическихъ учрежденій, такъ хорошо дйствуетъ на пол брани, и необходимо отдать справедливость Григу и ему подобнымъ, что они, когда надо, выказываютъ истинную храбрость. Франтовскіе полки герцога Веллингтона также хорошо дрались какъ остальные, хотя, конечно, неправда, что они дрались лучше остальныхъ. Герцогъ самъ былъ нкогда франтомъ и франтилъ также, какъ Марльборо до него. Но все это доказываетъ только, что франты также храбры, какъ вс остальные британцы. Поэтому согласимся, что высокородный Григъ также мужественно велъ себя при взятіи Собраонскихъ ретраншементовъ, какъ унтеръ-офицеръ Валлонъ, бывшій до поступленія въ военную службу пастухомъ.
Военное время доставляетъ Григу боле удовольствія, чмъ мирное. Подумайте только объ его жизни въ гвардейскомъ полку, съ которымъ онъ маршируетъ изъ Виндзора въ Лондонъ, и обратно, подумайте о томъ, какую ему приходится исполнять идіотскую службу, состоящую въ осмотр лошадей на конюшн и мундировъ его солдатъ, а также въ выкрикиваніи: ‘на плечо! на караулъ!’ Вс эти обязанности не требуютъ никакого умственнаго напряженія и для исполненія ихъ достаточенъ самый необразованный умъ. Обязанности лакея трудне и разнообразне. Солдаты въ красныхъ мундирахъ, которые держатъ офицерскихъ лошадей передъ казармами, могли бы съ одинаковымъ успхомъ исполнять обязанности маленькихъ, добродушныхъ, пустыхъ поручиковъ, гуляющихъ въ сапогахъ съ высокими каблуками по Пель-Мелю и важно шагающихъ вокругъ ихъ полковой музыки, когда она играетъ на дворцовомъ двор. Видали-ли вы когда-нибудь, читатель, какъ эти офицеры, напримръ, салютуютъ своему знамени? Право, стоитъ пойти ко дворцу, чтобы насладиться этимъ нелпымъ зрлищемъ.
Я имлъ честь раза два или три видть одного стараго джентльмена, котораго я считаю образцомъ военной выправки и который командовалъ многими полками. Я говорю о генералъ-лейтенант сэр Джордж Гранби Туфто. Его манеры безупречны, въ обществ онъ настоящій джентльменъ, но вмст съ тмъ онъ совершеннйшій Снобъ.
Старость не мшаетъ человку быть дуракомъ и сэръ Джорджъ въ шестьдесятъ восемь лтъ большій оселъ, чмъ онъ былъ при поступленіи въ армію на восемнадцатомъ году жизни. Онъ отличался всюду и его имя часто упоминалось съ похвалой въ газетахъ, онъ именно тотъ военный герой, съ грудью, сверкающей орденами, о которомъ упомянуто выше. Трудно сказать, какой добродтелью обладаетъ этотъ почтенный джентльменъ. Во всю свою жизнь онъ не прочелъ ни одной книги и его красные, пораженные подагрой пальцы съ трудомъ выводятъ на бумаг каракули почеркомъ школьника. Онъ достигъ старости и сдыхъ волосъ, но не заслуживаетъ уваженія ни въ какомъ отношеніи. Онъ одвается до настоящаго времени, какъ молодой человкъ, стягивая себ талію и набивая ватой грудь, подобно тому, какъ онъ это длалъ въ 1800 году, когда еще былъ красавцемъ Джорджемъ Туфто. Онъ эгоистиченъ, грубъ, дерзокъ и преданъ обжорству. Любопытно смотрть на него за столомъ, онъ едва переводитъ дыханіе отъ узкаго мундира, а налитые кровью глаза его жадно устремляются на всякое кушанье. Въ разговор онъ часто прибгаетъ къ крпкимъ словцамъ, а посл обда разсказываетъ грязные казарменные анекдоты. Благодаря его чину и военнымъ заслугамъ, публика почтительно относится къ этому старому болвану и онъ смотритъ на васъ съ презрніемъ до того глупымъ и наивнымъ, что возбуждаетъ только смхъ. Быть можетъ, если бы онъ былъ воспитанъ для другой карьеры, то онъ не былъ бы противенъ. Но въ сущности онъ ни на что другое не былъ годенъ. По своей тупости и лни, онъ не могъ заняться никакимъ другимъ ремесломъ, кром того, которое заключается съ одной стороны въ исполненіи офицерскихъ обязанностей, а съ другой — въ верховой зд, пьянств, дуэляхъ и обольщеніи женщинъ. Онъ самъ себя считаетъ очень достойнымъ и благороднымъ существомъ. Въ любой день передъ обдомъ вы можете встртить его на Ватерлооской площади, гд онъ гуляетъ въ лакированныхъ сапогахъ и заглядываетъ подъ шляпки всмъ проходящимъ дамамъ. Когда онъ умретъ отъ нервнаго удара, то въ ‘Таймс’ появится на полстолбц его некрологъ съ обозначеніемъ всхъ его заслугъ, сраженій, въ которыхъ онъ участвовалъ, полученныхъ имъ орденовъ и титуловъ, а въ сущности земля скроетъ въ своихъ ндрахъ одного изъ самыхъ тупыхъ и дрянныхъ людей, когда либо омрачавшихъ свтъ.
Чтобы читатели не заподозрили меня въ безусловной мизантропіи, я считаю долгомъ заявить, что не вся англійская армія состоитъ изъ такихъ людей. Я его выбралъ только въ образецъ военнаго Сноба, а когда офицерскіе чины не будутъ боле продаваться, когда тлесное наказаніе уничтожится, когда унтеръ-офицеръ Семитъ будетъ также награждаемъ за храбрость, какъ поручикъ Григъ, когда, наконецъ, уничтожатся нелпые чины прапорщика и подпоручика, то я самъ согласенъ подъ условіемъ, чтобы не было войны, сдлаться генералъ-маіоромъ.
У меня еще есть длая группа военныхъ, Снобовъ, но я отложу до слдующей главы дальнйшій походъ на армію.

ГЛАВА X.
Еще военные Снобы

Гуляя вчера въ парк съ моимъ молодымъ другомъ Тэггомъ и разговоривая cъ нимъ о будущемъ номер моихъ Снобовъ я очень кстати увидалъ двухъ прекрасныхъ образцовъ военнаго Сноба — капитана Рога и корнета Фэмиша. Первый изъ нихъ олицетворяетъ военнаго Сноба-спортсмена, а второй — военнаго Сноба-кутилу. Каждый день около пяти часовъ ихъ можно видть въ Гайдъ-Парк, гд они катаются верхомъ, и критически разсматриваютъ дамъ, сидящихъ въ каретахъ, которыя медленно двигаются по аллеямъ.
Тэгъ и Рэгъ большіе друзья, а потому первый откровенно сообщилъ мн исторію своего товарища. Капитанъ Рэгъ происходитъ изъ одного свернаго графства и, поступивъ еще совершеннымъ мальчикомъ въ кавалерійскій полкъ, спеціально занялся обманываньемъ своихъ товарищей-офицеровъ какъ продажей имъ хромыхъ лошадей, такъ и всякими другими ловкими продлками, наконецъ, полковой командиръ посовтовалъ ему выйти въ отставку, что онъ. и сдлалъ, предварительно спустивъ никуда негодную лошадь за неимоврно высокую цну только что поступившему въ полкъ юнцу.
Съ тхъ поръ онъ посвятилъ все свое время спорту и билліардной игр. Его главная квартира въ Кондуитъ-стрит, гд онъ держитъ своихъ лошадей, но онъ постоянно находится въ движеніи, исполняя двойную обязанность любителя-жокея и джентльмена-плута. Судя по отчетамъ въ газет Bell’s Life, онъ присутствуетъ на всхъ скачкахъ и участвуетъ въ нкоторыхъ изъ нихъ. Онъ взялъ недавно призъ въ Лемингтон, дв недли спустя упалъ въ канаву въ Гарро, а пять дней тому назадъ блдный, но поражая всхъ зрителей своей красивой посадкой, соперничалъ съ лучшими любителями-жокеями въ Париж.
Во время лондонскаго сезона онъ часто появляется въ Гайдъ-Парк на прекрасно вызженной лошади и его можно видть тамъ или въ обществ извстной амазонки Фанни Гайфлайеръ, или въ дружеской бесд съ лордомъ Тимблеригомъ, извстнымъ побдителемъ на многихъ скачкахъ.
Онъ старательно избгаетъ приличнаго общества и предпочитаетъ състь баранью котлетку въ маленькой таверн съ жокеемъ Снафлемъ, и двумя или тремя извстными разбойниками скакового ипподрома, чмъ обдать въ избранномъ лондонскомъ обществ. Онъ даже съ гордостью сообщаетъ своимъ друзьямъ, когда ему удается провести день или два въ Эпсом у извстнаго скакового плута Гокуса, устраивающаго не одну мошенническую продлку на ипподромахъ.
Капитанъ Рэгъ не часто играетъ на билліард и никогда въ публичномъ мст, но когда принимается за игру, то всегда выбираетъ, себ такого партнера, котораго легко объиграть до-чиста. Въ послднее время онъ часто играетъ съ корнетомъ Фэмишемъ.
Появляясь въ гостиныхъ, преимущественно во время охотничьихъ сборовъ и скаковыхъ баловъ, онъ забавляется на славу.
Его юный другъ, корнетъ Фэмишъ, очень гордится тмъ, что состоитъ въ близкихъ отношеніяхъ, съ такимъ ловкимъ, малымъ, какъ Рэгъ, который обходится фамильярно со всми знаменитостями скакового міра. Рэгъ здить въ экипажахъ Фэмиша, беретъ его съ собою въ Татерсаль и продаетъ ему по дорогой цн скверныхъ лошадей. Полкъ молодого человка стоитъ въ Индіи и онъ отпущенъ домой для излеченія болзни, что врядъ-ли когда осуществится, такъ какъ онъ круглый день куритъ сигары, а всю ночь пьетъ до безчувствія. Двери мелкихъ тавернъ на Геймаркет часто выпускаютъ его пьянымъ на улицу, когда уже идетъ церковная служба, при этихъ случаяхъ его пьянство, или буйное, и онъ тогда дерется съ возницами кэба, или безпомощное, и тогда о немъ умилительно заботится какой-нибудь другъ въ желтомъ атласномъ плать. Все сосдство: полиція, извозчики, ранніе прохожіе по улицамъ и дамы въ желтыхъ атласныхъ платьяхъ фамильярно называютъ его маленькимъ Боби.
Его мать леди Фанни Фэмишъ уврена, что ея милый Робертъ живетъ въ Лондон, чтобы пользоваться совтами докторовъ и хлопочетъ, чтобы перевести его въ драгунскій полкъ, стоящій въ Англіи, а не въ проклятой Индіи. Она живетъ въ Чельтенгам и, отличаясь строгими правилами, полагаетъ, что ея сынокъ каждый вечеръ стъ манную кашку и ставитъ ноги въ горячую воду для излеченія своей слабой груди.
Боби, конечно, членъ военнаго клуба, гд онъ каждый день завтракаетъ въ три часа, запивая громаднымъ количествомъ эля почки, приготовленныя на красномъ перц, а подобные ему юные кутилы угощаютъ другъ друга обдами, и оттуда они отправляются гулять, или кататься въ парк посл значительныхъ попоекъ.
Военныхъ Снобовъ вообще такъ много и они такъ разнообразны, что ста номеровъ ‘Пунча’ не хватило бы для ознакомленія публики со всми представителями военнаго снобизма. Кром недостойнаго, стараго военнаго Сноба, который знаетъ службу, попадается и почтенный старый военный Снобъ, который никогда не видалъ службы, хотя придаетъ себ замашки опытнаго служаки. Военный Снобъ-докторъ отличается тмъ, что въ разговор онъ боле рубака, чмъ любой офицеръ. Драгунъ-Снобъ, съ глупыми розовыми щеками и рыжими усами, предметъ ухаживанія молодыхъ дамъ, является образцомъ глупаго, тупого, но благороднаго и честнаго Сноба. Есть еще военный Снобъ-любитель, который называетъ себя на своихъ карточкахъ капитаномъ, хотя онъ въ сущности только служилъ поручикомъ, и то въ милиціи. Наконецъ, бываетъ и военный Снобъ — побдитель женскихъ сердецъ. Я бы могъ еще назвать многихъ спеціальныхъ военныхъ Снобовъ, но имя имъ легіонъ.
Однако, пусть никто не заподозрить ‘Пунча’ въ неуваженіи къ нашей арміи, которая благоразумно, начиная отъ герцога Веллингтона до послдняго офицера, за исключеніемъ только фельдмаршала принца Альберта, котораго, однако, нельзя считать военнымъ человкомъ,— читаетъ ‘Пунчъ’ во всхъ частяхъ свта.
Пусть штатскіе, презрительно говорящіе объ арміи, прочтутъ разсказъ сэра Гарри Смитта о битв подъ Аливалемъ. Никогда боле благородный подвигъ не передавался боле благороднымъ языкомъ. Если кто-нибудь думаетъ, что вкъ рыцарей и геройства прошелъ, то пусть онъ вспомнитъ, какъ сэръ Генри Гардинджъ, съ своимъ сыномъ, маленькимъ Артуромъ, шелъ на враговъ впереди англійской колонны въ битв подъ Ферозешахомъ. Я надюсь, что ни одинъ англійскій живописецъ не ршится иллюстрировать этой сцены, такъ какъ ни у одного изъ нихъ не хватитъ на это таланта. Въ исторіи всего свта нтъ боле блестящей и геройской страницы. Люди, совершающіе такіе доблестные подвиги и описывающіе ихъ столь скромно — конечно, не Снобы. Отечество гордится ими, государь ихъ награждаетъ, а ‘Пунчъ’, вчно надъ всми смющійся, снимаетъ свою шляпу и говорить: ‘да благословитъ васъ небо’.

XI.
Клерикальные Снобы.

Естественно, за военными Снобами идутъ клерикальные и ясно, что при всемъ нашемъ уваженіи къ черной ряс, мы боле уважаемъ истину, человчество и англійскую публику, а потому не можемъ выпустить изъ нашей галлереи Снобовъ, такого обширнаго и вліятельнаго класса.
Но въ числ клерикальныхъ Снобовъ попадаются такіе, которые, несмотря на ихъ несомннный снобизмъ, не подлежать обсужденію, по той же причин, но которой ‘Пунчъ’ не можетъ разыгрывать своей комедіи въ церкви, гд совершается церковная служба. Есть такія мста на свт, гд онъ не считаетъ себя въ прав шумть и смяться, а молчитъ, снявъ шляпу и прекративъ свой барабанный бой.
Кром того, если нкоторыя клерикальныя особы поступаютъ дурно, то тысяча газетъ бьетъ набатъ и, указывая на этихъ несчастныхъ, кричитъ во все горло: ‘да будетъ имъ стыдно’, по съ другой стороны, газеты не обращаютъ никакого вниманія на десятки тысячъ честныхъ, богобоязненныхъ особъ, того же сорта, которыя исполняютъ свой долгъ, щедро раздаютъ милостыню и отказываютъ себ во всемъ. Любезный читатель, я очень бы желалъ, чтобы мы съ вами походили на этихъ людей, и я вамъ скажу на ухо, между нами, что знаменитые философы, которые кричать всего громче противъ, пасторовъ, врядъ-ли черпаютъ свои свднія о церкви въ личномъ знакомств съ нею.
Но т, которые въ дтств прислушивались къ звону церковныхъ колоколовъ и ходили въ церковь каждое воскресенію, т, которые видали женъ, пасторовъ, у изголовья больныхъ бдняковъ, а самихъ пасторовъ, свято исполняющихъ, свой долгъ среди трущобныхъ, жилищъ — не поднимутъ шума противъ одного, сбившагося съ пути служителя алтаря, не станутъ, бросать въ, него грязью вмст съ, невжественной толпой.
Издваться не трудно. Когда старикъ Ной былъ найденъ сыновьями въ неприличномъ вид, только одинъ изъ нихъ позволилъ, себ смяться надъ отцомъ, и достоверно, что это не былъ самый нравственный членъ его семьи. Поэтому и мы безмолвно отвернемся и не станемъ подымать на смхъ, какъ школьники, своего учителя за его слабыя стороны.
Однако, признаюсь, что я составилъ списокъ семи, или восьми англиканскихъ епископовъ Ирландіи, которые оставили посл своей смерти каждый по двсти тысячъ фунтовъ, стерлинговъ, и хотлъ, написать ихъ имена во глав моихъ клерикальныхъ Снобовъ. Сознаюсь еще, что, но моему глубокому убжденію, когда эти почтенные епископы явятся къ, дверямъ рая, держа въ рукахъ, засвидтельствованныя копіи своихъ завщаніи, то… Но двери рая находятся на такомъ, громадномъ, разстояніи отъ насъ, что нечего слдовать туда за этими епископами и къ тому же вдь и о насъ, можетъ, кто-нибудь возбудить подобный же вопросъ.
Вмст съ тмъ не станемъ подчиняться вульгарному предразсудку, по которому пасторовъ считаютъ людьми, получающими слишкомъ много и ведущими жизнь слишкомъ роскошно. Когда знаменитый аскетъ, покойный Сидней Смитъ (кстати спросить, какимъ закономъ природы объясняется, что столько Смитовъ носятъ имя Сиднея?) расхваливалъ систему раздачи англиканской церковью крупныхъ синекуръ, безъ чего никто не ршился бы избрать клерикальной профессіи. Онъ очень патетично доказывалъ, что вообще нельзя завидовать свтскому благоденствію клерикальныхъ особъ. Читая сочиненія нкоторыхъ извстныхъ современныхъ писателей, можно подумать, что вся жизнь пасторовъ заключается въ томъ, что они дятъ плумъ-пудинги и пьютъ портвейнъ, а что ихъ жирныя руки только и длаютъ, что считаютъ деньги, поступающія въ ихъ пользу. Каррикатуристы обыкновенно представляютъ ихъ круглыми, раскраснвшимися, разжирвшими Силенами, съ короткой шеей, багровымъ носомъ и курчавымъ парикомъ. Но если вы посмотрите въ дйствительности на пастора, то убдитесь, что его кости едва покрыты плотью. Онъ обыкновенно получаетъ такое жалованье, отъ котораго презрительно отвернулся бы подмастерье у любого портного, къ тому же онъ обязанъ самъ платить дань обществу въ такихъ размрахъ, которые привели бы въ ужасъ многихъ философовъ. Онъ долженъ обдать въ приличной одежд у сквайра, его жена обязана прилично одваться, а своихъ шестерыхъ сыновей онъ вынужденъ воспитывать, какъ подобаетъ джентльменамъ. Кром того, если онъ исполняетъ свой долгъ, то подвергается такимъ соблазнамъ на счетъ расходованія денегъ, которымъ врядъ-ли кто могъ бы противостоять. Пусть вс, которые не могутъ отказать себ въ покупк ящика сигаръ, потому что они такъ хороши, или старинныхъ бронзовыхъ часовъ на аукціон, потому что они такъ дешевы, или билета въ оперу, потому что Лаблашъ и Гризи такъ божественно поютъ въ ‘Пуританахъ’ — подумаютъ, какъ трудно пастору отказать себ въ удовольствіи дать золотую монету Джону Брекстону, семья котораго не иметъ куска хлба, или купить бутылку портвейна бдной Поли Работъ, которая только что родила своего тринадцатаго ребенка, или сшить новые панталоны маленькому Бобу Скеркло, который бгаетъ босымъ по грязи. Подумайте о всемъ этомъ, моралисты-философы, и не будьте слишкомъ жестоки къ пасторамъ.
Но что это? Вмсто того, чтобы, сдлать набгъ на пасторовъ, мы куримъ иміамъ чудовищной рас клерикаловъ. Но я зналъ столько достойныхъ, благородныхъ и святыхъ пасторовъ, что не могу не уважать ихъ сана, и мое перо никогда не предастъ его посмянію.

ГЛАВА XII.
Снобизмъ въ клерикальномъ мір.

‘Любезный мистеръ Снобъ,— пишетъ мн какой-то юный корреспондентъ, подписывающійся Сноблингомъ,— слдуетъ-ли пастора, который на дняхъ, по просьб герцога, пріостановилъ внчаніе четы, имвшей вполн законныя разршенія на свадьбу, считать клерикальнымъ Снобомъ?’
Во-первыхъ, мой молодой другъ, вашъ вопросъ недобросовстный. Уже одна иллюстрированная газета представила въ каррикатурномъ вид этого пастора и потому онъ понесъ достаточное наказаніе.
Во-вторыхъ, очень вроятно, что если бы миссъ Смитъ явилась къ этому пастору съ вполн законнымъ разршеніемъ вступить въ бракъ съ Джонсомъ, то онъ, не видя передъ собой старика Смита, послалъ бы за нимъ своего причетника въ кэб, а до прізда отца невсты пріостановилъ бы внчаніе. Этотъ пасторъ, вроятно, считаетъ своимъ долгомъ спрашивать у всхъ невстъ, являющихся въ церковь безъ отцовъ, почему отсутствуютъ родители и всегда, въ этихъ случаяхъ, посылаетъ за ними.
Въ третьихъ, очень можетъ быть, что герцогъ Нердельонъ былъ въ дружескихъ отношеніяхъ съ пасторомъ и часто говаривалъ ему: ‘Другъ мой, я не желаю, чтобы моя дочь вышла за капитана и если когда-нибудь они вздумаютъ внчаться въ вашей церкви, то, пожалуйста, во имя нашей старой дружбы, пришлите за мной причетника въ кэб’.
Вы видите, любезный Сноблингь, что въ томъ и въ другомъ случа пасторъ, если не имлъ права поступить такъ, какъ онъ поступилъ, то его вмшательство можно извинить. Конечно, онъ не въ прав пріостановить моего внчанія, или моего обда, когда я, свободно рождепный британецъ, могу заплатить за то и за другое. Но въ виду его пастырской заботливости о своемъ духовномъ стад, можно простить ему эту излишнюю и неудобную ревность въ исполненіи того, что онъ считаетъ своею обязанностью. Однако, если пасторъ сдлалъ для герцога то, что онъ не сдлалъ бы для Смита, если онъ столько же былъ знакомъ съ семьей герцога, сколько я съ великогерцогскимъ Саксенъ-Кобургготскимъ домомъ, то я долженъ сознаться, любезный Сноблингъ, вашъ вопросъ могъ бы повлечь за собою непріятный отвтъ, хотя я ршительно отказываюсь произнести этотъ отвтъ. Я только прибавлю, что желалъ бы знать мнніе сэра Джоржа Туфто на счетъ поступка часового, который покинулъ бы свой постъ только потому, что какой-нибудь лордъ, не имвшій никакого отношенія къ военной служб, попросилъ его нарушить свой долгъ.
Какъ жаль, что церковный сторожъ, выгоняя палкой уличныхъ мальчишекъ изъ церкви, не можетъ вымести изъ нея всякій свтскій элементъ, потому что въ этомъ случа свтскій элементъ ничто иное, какъ снобизмъ. Если я читаю въ газетахъ, что пасторъ лордъ Чарльсъ Джемсъ конфирмовалъ блестящую группу юныхъ аристократовъ въ королевской часовн,— а нчто подобное можно прочесть каждый день, во время лондонскаго сезона,— то, признаюсь, подобный параграфъ придворныхъ извстій кажется мн самымъ возмутительнымъ, отвратительнымъ и подлымъ въ этомъ вообще омерзительномъ газетномъ отдл. Въ подобныхъ случаяхъ снобизмъ доведешь до зенита. Какъ, господа, мы даже въ церкви не признаемъ равенства! А вдь, по крайней мр, въ церкви-то мы могли быть вс равными, такъ какъ вс происходимъ отъ Адама и Евы.
Поэтому я обращаюсь къ герцогамъ, графамъ и баронамъ съ просьбою не оказывать боле содйствія подобнымъ скандаламъ, а епископовъ я умоляю обдумать этотъ вопросъ и протестовать противъ такого обычая. Если бы они объявили, что пасторы не будутъ въ исключительныхъ церквахъ конфирмовать только аристократовъ, то большое зло будетъ прекращено, и очерки о Снобахъ не даромъ написаны.
Разсказываютъ, что когда одинъ богатый выскочка оказалъ большую услугу Вулоксмитскому епископу и попросилъ взамнъ конфирмовать его дтей частнымъ образомъ, въ собственной часовн, епископа, то послдній исполнилъ его желаніе. Можетъ-ли сатира идти дале этого? Можетъ-ли самая забавная изъ газетъ написать боле наивную нелпость? Предполагать, что конфирмація дйствительне, когда она совершена отдльно и въ тайн, все равно, что желать отправиться въ рай на особомъ позд. Разсказываютъ, что извстная Бегумъ Оумру, умирая, завщала пап и Кентербюрійскому архіепископу по десяти тысячъ фунтовъ стерлинговъ, чтобы быть вполн увренной на счетъ ходатайства за нее передъ небомъ той и другой церкви. Въ этомъ поступк скрывается такая же доля Снобизма, какъ и въ только что указанныхъ фактахъ, но только индйская владтельная особа боле искренній и откровенный Снобъ. Въ сущности, приличный Снобъ въ тайн также гордится своими почестями и богатствами, какъ выскочка Снобъ, который выставляетъ ихъ на видъ, а высокорожденная англійская герцогиня также кичится своими брилліантами, какъ царица Капіибу офицерскими эполетами, которые она нашиваетъ, для пущаго блеска, на свое платье.
Не изъ презрнія къ пэрамъ, которыхъ я люблю и почитаю, но ради пользы для нихъ и для всей страны я желалъ бы, чтобы титулы никогда не существовали. Подумайте только, если бы не было дерева, но было бы и тни и какъ честне, какъ благородне было бы общество, какъ лучше было бы духовенство, если бы не существовали свтскіе соблазны, которые постоянно сбиваютъ людей, даже пасторовъ, съ истиннаго пути.
А я видалъ много такихъ примровъ. Вотъ Томъ Спифль, отправляясь пасторомъ въ провинцію, былъ прекраснымъ добрымъ работящимъ человкомъ. Онъ сначала въ своемъ приход велъ себя отлично, перевезъ къ себ въ пасторскій домъ старую тетку, неустанно заботился о бдныхъ и писалъ ежегодно ворохъ самыхъ добронамренныхъ, хотя и туманныхъ, проповдей, а когда семья лорда Брандикола поселилась въ его приход, то онъ, получивъ приглашеніе въ замокъ лорда, пришелъ въ такое смущеніе, что забылъ благословить трапезу и опрокинулъ вазу съ вареньемъ на колни леди Фанни Тоорфи. А чмъ же кончилось его знакомство съ этой аристократической семьей?
Онъ поссорился съ теткой, которая не могла помириться съ тмъ, что онъ пересталъ обдать дома. Онъ забылъ своихъ бдныхъ и загналъ до смерти свою старую лошадь отъ ежедневныхъ поздокъ въ замокъ, гд онъ безумно ухаживалъ за лэди Фанни, въ которую втюрился, какъ дуракъ. Онъ выписалъ изъ Лондона модные костюмы, сталъ носить лакированные сапоги и отъ него теперь несло издали духами, онъ купилъ верховую лошадь у Боба Тофи, началъ появляться на собраніяхъ стрлковъ и на охот, даже я видлъ его въ Гайдъ-Парк верхомъ подл леди Фанни и въ опер въ лож съ нею же. Онъ перемнилъ свое имя, какъ длаютъ многіе Снобы, и превратился изъ простого Снифля въ Д’Арси-Снифля.
Конецъ всего этого легко угадать: узнавъ объ ухаживаніи пастора за лэди Фанни, лордъ Брандиболъ пришелъ въ ярость и посл сильнйшаго припадка подагры, которая едва не унесла его въ могилу (къ величайшему сожалнію его сына, лорда Аликомнайна), онъ сказалъ Снифлю: ‘если бы я не уважалъ церковь, то, клянусь Юпитеромъ, вытолкалъ бы васъ въ шею’. Что касается до лэди Фанни, то, какъ всмъ извстно, она вышла замужъ за генерала Подаджера.
Бдный Томъ оказался по уши въ долгахъ, и кредиторы безжалостно напали на него. Онъ мало по малу опускался все ниже и ниже, наконецъ, сдлался церковнымъ отщепенцемъ. Въ настоящее время онъ слоняется по заграничнымъ минеральнымъ водамъ, то исполняя обязанности странствующаго пастора, то служа менторомъ какого-нибудь прозжаго юнаго аристократа, то играя въ рулетку и скрывая свое духовное званіе подъ фальшивой бородой.
Если бы соблазнъ не явился ему въ лиц лорда Брандибола, онъ до сихъ поръ былъ бы скромнымъ достойнымъ пасторомъ. Онъ могъ бы жениться на своей двоюродной сестр, дочери торговца крпкими напитками, который давалъ за нее четыре тысячи фунтовъ стерлинговъ, нажить семерыхъ дтей и умереть среди общаго уваженія.
А могъ-ли онъ сдлать что-нибудь лучшее? Конечно, могъ, и если читатель желаетъ знать, какимъ добрымъ, благороднымъ и возвышеннымъ человкомъ можетъ быть провинціальный пасторъ, пусть онъ прочтетъ книгу Станлея: ‘Жизнь доктора богословія Арнольда’.

ГЛАВА XIII.
Еще клерикальные Снобы.

Среди клерикальныхъ Снобовъ не надо забывать двухъ ихъ разновидностей: университетскихъ и школьныхъ Снобовъ, которые вмст составляютъ многочисленный баталіонъ въ черно-рясной арміи.
Наши предки (которыхъ я, съ каждымъ днемъ, все боле и боле уважаю), повидимому, ршили въ своемъ глубокомъ ум, что воспитаніе юношества такое пустое и не важное дло, что имъ можетъ успшно заниматься кто угодно, если только онъ иметъ въ карман университетскій дипломъ и въ рукахъ розгу. До сихъ поръ многіе почтенные провинціальные джентльмены не берутъ слугъ безъ серьезныхъ рекомендацій и не покупаютъ лошадей безъ свидтельства ветеринаровъ, но отдаютъ своихъ сыновей въ школу, не спрашивая даже, кто директоръ ея и какіе въ ней учителя.
Мы очень любимъ маленькихъ школьниковъ, потому что десятки тысячъ ихъ читаютъ съ восторгомъ Пунчъ и мы искренно желаемъ, чтобы онъ никогда не напечаталъ ни одной строчки, которой они не могли бы прочесть. Пунчъ ни за что не хочетъ, чтобы его юные друзья сдлались въ будущемъ Снобами, а пока они воспитывались таковыми. Наши отношенія къ университетской молодежи самыя дружескія, и студенты наши большіе пріятели, но туторы и деканы коллегій дрожатъ отъ одной мысли, что мы выведемъ ихъ въ качеств Снобовъ.
Многіе еще помнятъ, что въ эпоху появленія желзныхъ дорогъ, быстро завоевавшихъ всю страну, Итонскія и Оксфордскія власти подняли шумъ изъ опасенія, чтобы гнусная новизна не совратила съ пути истины юношей, учившихся чистому разуму въ этихъ убжищахъ науки. Но вс ихъ жалобы и стоны ни къ чему не повели, а желзныя дороги одержали верхъ надъ старомодными, отжившими свое время, учрежденіями. Я съ удовольствіемъ прочиталъ на-дняхъ газетное объявленіе, гласившее: ‘Въ королевскую коллегію, туда и обратно, за 5 шиллинговъ. Сады коллегіи будутъ открыты, произойдетъ ученическая гонка, а въ церкви будетъ играть знаменитый органъ’. И все это за 5 шиллинговъ! Готы вступили въ Римъ. Наполеонъ Стифенсонъ окружилъ своими республиканскими ретраншементами священные, старые города и клерикальный ихъ гарнизонъ долженъ рано или поздно поднести ключи своихъ твердынь желзному завоевателю.
Если вы, любезный читатель, обратите вниманіе на ту громадную долю Снобизма, которую порождаетъ существующая до сихъ поръ университетская система, то вы согласитесь, что пора вооружиться противъ лежащихъ въ ея основ средневковыхъ, феодальныхъ предразсудковъ. Позжайте за 5 шиллинговъ и посмотрите, что длается въ коллегіяхъ: вы увидите, что одинъ юноша важно расхаживаетъ въ профессорской мантіи и шляп, другой разукрасилъ свою бархатную шайку золотыми и серебряными галунами, а третій смиренно носитъ на голов колпакъ безъ кисти.
Первому все дозволяется, потому что онъ аристократъ. Юному лорду университетъ выдаетъ ученую степень черезъ два года, а простымъ смертнымъ черезъ семь, кром того, ему необязательно держать экзамены. Каждый, кто не бывалъ въ коллегіи за 5 шиллинговъ туда и обратно, не повритъ, что въ педагогическомъ учрежденіи могутъ допускаться такія чудовищныя нелпости.
Юноши въ шапкахъ съ золотыми и серебряными кружевами,— сыновья богатыхъ людей, хотя не аристократы, и имъ разршается сть лучше, чмъ другимъ товарищамъ, а также пить вино за столомъ, что другимъ запрещено.
Несчастные мальчики въ колпакахъ безъ кистей называются servitors въ Оксфорд (очень любезное и джентльменское названіе). Въ ихъ одежд допускается различіе, потому что они люди бдные и имъ не позволяютъ обдать за однимъ столомъ съ богатыми, знатными товарищами.
Когда это постыдное неравенство было введено, то оно вполн соотвтствовало существовавшей тогда дикой, нелпой, нехристіанской, феодальной систем. Въ т времена считалось богохульствомъ сомнваться въ неравенств людей, какъ еще теперь въ нкоторыхъ частяхъ Соединенныхъ американскихъ штатовъ считается богохульствомъ признаніе негра равнымъ блому. Какой-нибудь Генрихъ VIII серьезно разсуждалъ о своемъ божественномъ прав, словно онъ былъ вдохновеннымъ пророкомъ, а Іаковъ І не только самъ врилъ, что былъ священной особой, но съумлъ убдить и другихъ въ этомъ. Правительство регулировало длину башмаковъ, дозволенныхъ для ношенія лавочникамъ, и вообще вмшивалось въ торговлю, установленіе цнъ и т. д. Оно считало себя въ прав жарить человка на костр, если онъ придерживался не государственной религіи и всячески преслдовать евреевъ, предписывая имъ носить особую одежду и жить въ особыхъ кварталахъ.
Въ настоящее время купцы могутъ носить какіе угодно сапоги и почти свободно продаютъ и покупаютъ, безъ всякаго правительственнаго вмшательства. Костры для еретиковъ потушены, позорные столбы уничтожены и вскор исчезнутъ послднія политическія неравенства. Сэръ Робертъ Пиль, какъ бы онъ этого ни желалъ, не въ состояніи регламентировать поведенія, одежды и мстожительства Веніамина Дизраэли. Евреи могутъ жить, гд хотятъ и одваться по христіански, даже по послдней мод.
Отчего же въ коллегіяхъ существуютъ servitors? Это происходитъ оттого, что въ университеты поздне проникаютъ реформы, но такъ какъ теперь можно създить въ коллегію за 5 шиллинговъ туда и обратно, то пора и реформамъ туда прохаться.

XIV.
Университетскіе Снобы.

Вс лица, бывшія въ коллегіи св. Бонифація, помнятъ Гугби и Крумпа. Въ наше время они были туторами, а съ тхъ поръ Крумпъ дошелъ до деканства коллегіи. Онъ былъ прежде и остается до сихъ поръ богатымъ экземпляромъ университетскаго Сноба.
На двадцать шестомъ году своей жизни Крумпъ изобрлъ три новыхъ формы стихосложенія и напечаталъ переводъ очень неприличной греческой комедіи съ двадцатью измненіями въ нмецкомъ текст Шнупфеніуса и Шнапсіуса. Эти услуги, оказанныя англиканской церкви, сдлали его достойнымъ повышенія, онъ сдлался деканомъ и едва не достигъ большихъ почестей.
Въ глазахъ Крумпа коллегія св. Бонифація составляетъ центръ міра, а его положеніе декана — высшее въ Англіи. Онъ считаетъ, что туторы и окончившіе курсъ студенты должны преклоняться передъ нимъ, какъ кардиналы передъ папой. Я увренъ, что Кролеръ съ удовольствіемъ понесъ бы его шляпу, а Педжъ конецъ его мантіи, когда онъ торжественно входитъ въ часовню. Онъ такъ громогласно произноситъ отвты на возгласы пастора во время церковной службы, точно длаетъ честь небу, принимая участіе въ его славословіи, а въ предлахъ его коллегіи только королева считается выше его.
Когда союзные монархи постили университетъ и удостоили принять степень почетнаго доктора, то въ коллегіи св. Бонифація былъ устроенъ завтракъ въ ихъ честь. При этомъ Крумпъ дозволилъ императору Александру войти прежде него въ залу, но заставилъ короля прусскаго и Блюхера слдовать за собой. Онъ хотлъ посадить гетмана Платова на задній столъ съ туторами, но, согласившись на уступку въ этомъ отношеніи, произнесъ рчь, въ которой доказалъ, что этотъ знаменитый казакъ ничего не смыслитъ въ своемъ собственномъ язык.
Что касается до насъ, студентовъ, то мы также мало видли Крумпа, какъ Великаго Ламу. Онъ приглашалъ иногда къ себ на чай нсколькихъ излюбленныхъ юношей, но они не смли открывать рта, пока онъ съ ними не заговаривалъ, а если они садились въ его присутствіи, то его помощникъ мистеръ Ходи всегда говорилъ: ‘Господа, будьте такъ добры, встаньте’, или ‘Господа, деканъ предпочитаетъ, чтобы студенты стояли передъ нимъ’.
Надо, однако, отдать справедливость Крумпу, что онъ не сгибаетъ спины передъ сильными міра сего, а скоре относится къ нимъ покровительственнымъ тономъ, такъ, въ Лондон онъ снисходительно бесдуетъ съ герцогомъ, который воспитывался въ его коллегіи, и протягиваетъ одинъ палецъ маркизу. Онъ не скрываетъ своего скромнаго происхожденія и говоритъ о немъ съ значительнымъ самодовольствомъ: ‘Я воспитывался въ пріют для бдныхъ дтей, а теперь вы видите, до чего я достигъ, я величайшій знатокъ по греческому языку, въ величайшей коллегіи, величайшаго университета, величайшей имперіи въ свт’. Мораль этихъ словъ заключается въ томъ, что этотъ свтъ прекрасное жилище для бдныхъ, такъ какъ онъ бдный изъ бдныхъ достигъ почестей и величія.
Гугби обязанъ своимъ возвышеніемъ. терпливому достоинству и пріятному постоянству. Это скромное, смиренное, безобидное существо и онъ настолько ученъ, что можетъ прочитать лекцію или произвести экзаменъ. Онъ проложилъ себ дорогу любезностями въ отношеніи аристократовъ. Удивительно было видть, какъ онъ извивался передъ пэромъ, или племянникомъ лорда, или даже передъ какимъ-нибудь шумнымъ, неприличнымъ комонеромъ, но состоявшимъ въ дружб съ лордомъ. Онъ давалъ юнымъ аристократамъ прекрасные завтраки и, принявъ на себя веселый видъ (не смотря на свою обычную серьезность), бесдовалъ объ опер и охот. Пріятное зрлище представляла его улыбающаяся, безпокойная, предупредительная, низкопоклонная фамильярность съ юными представителями аристократіи. Онъ писалъ ихъ родителямъ конфиденціальныя письма и зазжалъ къ нимъ во время своего пребыванія въ Лондон по случаю счастливыхъ или несчастныхъ событій въ ихъ семь, а также радушно угощалъ ихъ при посщеніи ими университета. Я помню, что на его письменномъ стол лежало въ продолженіе цлаго семестра письмо, начатое словами: ‘Любезный герцогъ’, и хранившееся недоконченнымъ въ доказательство его переписки съ такими высокими особами.
Во время пребыванія въ университет горько оплакиваемаго лорда Гленливата, который сломалъ себ шею на скачк, едва достигнувъ двадцати четырехъ лтъ, случилось одно замчательное происшествіе. Этотъ пріятный юноша, возвращаясь домой рано утромъ, увидалъ на лстниц сапоги Гугби и намазалъ ихъ внутренность воскомъ, такъ что, надвъ ихъ, почтенный пасторъ ужь не могъ снять ихъ.
Вс приписали эту смшную продлку товарищу лорда Гленливата, Бобу Тиззи, который славился подобными штуками и уже отломалъ ручку у насоса передъ зданіемъ коллегіи, сплющилъ носъ св. Бонифація, похитилъ четыре фигуры негровъ въ табачныхъ лавочкахъ, окрасилъ лошадь старшаго педеля въ гороховый цвтъ и т. д. Конечно, Бобъ, по всей вроятности, принимавшій участіе въ благородной шутк, и не желавшій отказаться отъ отвтственности за нее, былъ бы исключенъ изъ университета и потерялъ бы подготовленный ему богатый приходъ, если бы во время не явился на выручку І’ленливатъ, который призналъ себя виновнымъ въ остроумномъ подвиг, извинился передъ туторомъ и подчинился временному удаленію изъ коллегіи.
Гугби плакалъ, когда Гленливатъ извинялся передъ нимъ, и еслибы этотъ юный аристократъ лягнулъ его при всхъ, то почтенный туторъ простилъ бы ему охотно. ‘Юный лордъ,— сказалъ онъ,— вы въ этомъ случа, какъ всегда, поступили какъ настоящій джентльменъ, вы честь нашего университета и будете честью аристократіи, когда успокоится вашъ юношескій пылъ и вы займете принадлежащее вамъ мсто среди правителей страны’. Впослдствіи, при выход его изъ университета, Гугби поднесъ ему экземпляръ своей книги ‘Проповди въ аристократической семь’ (онъ былъ прежде частнымъ туторомъ сыновей лорда Муфборо), которую въ свою очередь лордъ Гленливатъ подарилъ мистеру Вильяму Рамму, извстному подъ именемъ Тутбюрійскаго Баловня. Теперь эти проповди красуются въ будуар мистриссъ Раммъ, содержащей въ Вудсток таверну подъ вывской ‘Птухъ и Шпоры’.
Какъ только наступаютъ лтніе каникулы, Гугби отправляется въ Лондонъ и останавливается въ красивой меблированной квартир на Сентъ-Джемскомъ сквер, катается верхомъ въ парк передъ обдомъ и съ удовольствіемъ читаетъ въ газетахъ свое имя среди гостей на пріем въ Муфборо-Гауз и на балу у маркиза Фаринтоша. Онъ членъ клуба, гд благодушествуетъ Сидней Скраперъ, и выпиваетъ тамъ ежедневно бутылку краснаго вина.
Иногда по воскресеньями, въ то время дня, когда двери тавернъ открываются и изъ нихъ выходятъ ежеминутно маленькія двочки съ кружками портера, когда воспитанники пріютовъ проносятъ по улицамъ тарелки съ вареной бараниной и картофелемъ, когда старики лниво курятъ трубки передъ закрытыми ставнями своихъ жилищъ, когда толпа разряженныхъ, улыбающихся мужчинъ и женщинъ въ лоснящихся сюртукахъ и пестрыхъ платьяхъ торжественно шагаетъ по Гай-стриту — можно встртить Гугби выходящимъ изъ церкви св. Егидія. На его руку съ гордостью опирается толстая дама, старческое лицо которой сіяетъ удовольствіемъ. Они отправляются въ Гольборнъ и, остановившись передъ домомъ, на которомъ красуется надпись, ‘Гугби, суровщикъ’, звонятъ въ колокольчикъ. Это мать пастора Гугби, которымъ она также гордится, какъ Корнелія гордилась въ Рим своими сокровищами. За ними плетется старикъ Гугби, суровщикъ и церковный староста, подъ руку съ своей дочерью миссъ Бетси Гугби.
Въ парадной комнат верхняго этажа, гд уже накрытъ столъ для обда, красуются видъ замка лорда Муфборо, портретъ лорда Муфборо, лорда-намстника Дидльсексая, литографія коллегіи св. Бонифація въ Оксфорд и черный силуэтъ Гугби студентомъ. Экземпляръ его проповдей стоитъ въ книжномъ шкапу рядомъ съ ‘Долгомъ человка’, отчетами миссіонерскихъ обществъ и оксфордскимъ университетскимъ календаремъ. Старикъ Гугби знаетъ почти наизусть этотъ календарь, т. е. все, что касается коллегіи св. Бонифація: имена всхъ туторовъ, студентовъ и т. д.
Онъ самъ проповдывалъ, пока сынъ не сдлался пасторомъ, но въ послднее время его стали обвинять въ пузеизм и онъ немилосердно нападаетъ на диссентеровъ.

ГЛАВА XV.
Еще университетскіе Снобы.

Я желалъ бы наполнить нсколько томовъ характеристиками различныхъ Снобовъ, такъ они многочисленны и такое излюбленное мсто отведено имъ въ моихъ воспоминаніяхъ. Въ особенности мн доставило бы удовольствіе поговорить о женахъ и дочеряхъ нкоторыхъ профессоровъ-Снобовъ, объ ихъ обычаяхъ, у веселеніяхъ, ревностяхъ, объ ихъ невинныхъ продлкахъ, чтобы поймать въ свои сти молодыхъ людей, объ ихъ пикникахъ, концертахъ и вечерахъ. Мн бы очень хотлось узнать, что сталось съ Эмили Блэдсъ, дочерью профессора Мандингскаго языка? Я до сихъ поръ помню ея красивыя плечи и какъ она сиживала окруженная семидесятью студентами, которыхъ она угощала соблазнительными глазками и французскими романсами подъ аккомпанементъ гитары. Вышла-ли ты замужъ, Эмили, съ своими обворожительными плечами? Какіе прекрасные локоны опускались на ея плечи, какая талія была у нея, какое свтлое зеленое платье, какая брошь съ камнемъ въ величину круглой сдобной булки! Тридцать семь человкъ были заразъ влюблены въ нее и нельзя выразить словами, съ какимъ сожалніемъ и глубокимъ состраданіемъ или, лучше сказать, съ какимъ негодованіемъ и злобой смотрли на нее дочери профессора Трумиса, только потому, что она не косила и не имла рябинъ на своемъ лиц.
Что касается до молодыхъ университетскихъ Снобовъ, то я уже сталъ слишкомъ старъ для ихъ полной характеристики. Мои воспоминанія относятъ ихъ ко временамъ давно отдаленнымъ, къ давно прошедшей эпох Пеллама.
Мы тогда считали Снобами сырыхъ юношей, которые никогда не пропускали службы въ часовн, носили полуботинки и ходили безъ подтяжекъ, гуляли ежедневно по Трумпинстанской дорог въ продолженіе двухъ часовъ, брали вс стипендіи и вообще отличались въ аудиторіяхъ. Но эти обвиненія въ снобизм были преждевременными. Юноша, не носившій подтяжекъ, исполнилъ свой долгъ и свое призваніе. Онъ оказалъ помощь своему старому отцу, пастору въ Вестморланд и содйствіе сестр, для открытія женской школы. Онъ составилъ ‘Словарь’, или написалъ трактата о коническихъ сченіяхъ, смотря по тому, что боле соотвтствовало его генію и натур. Онъ получилъ ученую степень, а потомъ солидное пасторское мсто и женился. Онъ теперь стоитъ во глав большого прихода и кичится тмъ, что принадлежитъ къ ‘Оксфордъ-Кембриджскому клубу’, его паства питаетъ къ нему любовь и спитъ во время его проповдей. Но онъ ршительно не Снобъ. Подтяжки не могутъ создать джентльмена, и полуботинки съ какими бы то ни было толстыми подошвами не въ состояніи развнчать его. Читатель, вы сами Снобъ, если презираете человка за исполненіе имъ своихъ обязанностей и отказываетесь пожать честную руку, если она въ берлинской перчатк.
Мы въ университет не считали вульгарнымъ, чтобы юноши, которыхъ скли три мсяца передъ тмъ и которымъ дозволяли пить дома не боле трехъ рюмокъ портвейна — угощались въ своихъ комнатахъ шампанскимъ, ананасами и мороженымъ.
Съ удивленіемъ я теперь вспоминаю о томъ, что называлось ‘попойками’. Около тридцати мальчиковъ сидли за столомъ, уставленнымъ скверными сладостями, пили скверныя вина, разсказывали скверные анекдоты и пли скверныя псни. А на слдующее утро въ комнат былъ безпорядокъ, въ воздух табачный дымъ, а въ голов угаръ, когда же туторъ являлся къ вамъ въ твердой увренности, что вы заняты алгеброй, то заставалъ васъ за стаканомъ содовой воды.
Были молодые люди, которые презирали товарищей, принимавшихъ участіе и, подобныхъ попойкахъ, и съ гордостью давали другъ другу тонкіе французскіе обды. Въ сущности и т, другіе устроители попоекъ и тонкихъ обдовъ были одинаково Снобами.
Были у насъ и франты-Снобы. Въ числ ихъ особенно выдавались Джимми, Джессами и Джаки. Перваго можно было видть ежедневно въ пять часовъ одтымъ съ иголочки, съ камеліей въ петлиц, въ лакированныхъ сапогахъ и въ свжихъ лайковыхъ перчаткахъ, второй былъ юнымъ осломъ, сіявшимъ золотыми запонками, кольцами и цпочкой, а послдній ежедневно катался по Бленгеймской дорог въ тонкихъ башмакахъ и блыхъ шелковыхъ чулкахъ. Вс трое они гордились своимъ франтовствомъ и считали себя диктаторами моды въ университет. Каждый изъ нихъ былъ настоящимъ Снобомъ, да еще самаго отвратительнаго сорта.
Конечно, попадались и Снобы-спортсмэны. Они, какъ всегда, сновали по скаковымъ конюшнямъ, правили дилижансами, ходившими въ Лондонъ, пересыпали свой разговоръ жокейскими выраженіями, на зар возвращались домой, покачиваясь, играли всю ночь въ кости и карты, не пропускали ни одной скачки, или кулачнаго боя, скакали сами на призы и держали бульдоговъ. Еще худшими Снобами были дрянные юноши, которые не любили охоты, боялись ея и не имли средствъ позволять себ подобной забавы, но охотились, потому что въ охот принимали участіе лорды Гленливатъ и Синкбаръ. Билліардные и Гребные Снобы — такой видъ Снобовъ, которые встрчаются и вн университетскихъ стнъ.
Были еще философскіе Снобы, ораторствовавшіе въ клубахъ, они старались копировать извстныхъ государственныхъ людей и считали, что правительство зорко слдитъ за университетомъ, съ цлью выбора тамъ будущихъ столбовъ Палаты Общинъ. Знавалъ я и смлыхъ молодыхъ свободныхъ мыслителей, которые никого и ничего не уважали, за исключеніемъ, быть можетъ, Робеспьера и Коранъ. Ихъ мечтой было дожить до того дня, когда самое имя клерикала исчезнетъ подъ гнетомъ негодованія всего образованнаго міра.
Но самые худшіе изъ Университетскихъ Снобовъ т несчастные юноши, которые раззоряются и гибнутъ отъ страсти подражать знатнымъ и богатымъ. Смитъ знакомится съ аристократами и начинаетъ презирать своего отца, лавочника. Джонсъ заводитъ хорошія знакомства и весело, легкомысленно живетъ, раззоряя сестру и брата только для того, чтобы накормить обдами лорда и кататься верхомъ съ сэромъ Джономъ. Хотя Робинсонъ находитъ забавнымъ продолжать и по выход изъ университета пьянство и ссоры съ полиціей, но это было плохой забавой для его старой матери, вдовы капитана, которая отказывала себ во всемъ, чтобы доставить этому весельчаку университетское воспитаніе.

ГЛАВА XVI.
Литературные Снобы.

Что-то онъ скажетъ о литературныхъ Снобахъ, часто, я увренъ, спрашивалъ себя читатель. Ршится-ли онъ сдлать исключеніе для своей профессіи, и дрогнетъ-ли рука безжалостнаго чудовища, нападающаго безъ разбора на аристократовъ, клерикаловъ, армію и дамъ, когда придется рвать на части свою собственную кровь и плоть?
Но, милый и достойный читатель, никого такъ неумолимо не счетъ школьный учитель, какъ своего сына. А Брутъ, разв онъ не отрубилъ головы своему собственному дтищу? Вы имете очень плохое понятіе о настоящемъ положеніи литературы и литераторовъ, если сомнваетесь въ томъ, что кто-нибудь изъ насъ не воткнетъ ножъ въ сердце своему товарищу-писак, для пользы всей страны.
Но дло въ томъ, что въ литературной профессіи нтъ Снобовъ. Посмотрите на всхъ англійскихъ литераторовъ, и я держу пари, что вы не укажете ни на одного вульгарнаго, завистливаго, надменнаго человка.
Вс писатели обоего пола, насколько я ихъ знаю, скромны въ обращеніи, изящны въ манерахъ, безупречны въ жизни и благородны во всхъ своихъ поступкахъ относительно другъ друга и вншняго міра. Хотя по временамъ вы можете услышать, что какой-нибудь литераторъ поноситъ своего собрата, но почему это длается? Не изъ злобы, или зависти, а изъ любви къ истин и сознанія своего долга. Напримръ, если я добродушно указываю на какой-нибудь недостатокъ мистера Пунча и говорю, что у него горбъ, или, что его носъ и подбородокъ не отличаются красотой Аполлона, то разв это значитъ, что я злобствую противъ мистера Пунча? Нисколько. Обязанность критика указывать на недостатки и достоинства, онъ это и длаетъ съ чрезвычайной искренностью и деликатностью.
Свидтельство образованнаго чужестранца о нашихъ обычаяхъ и манерахъ всегда заслуживаетъ вниманія, и я полагаю, что въ этомъ отношеніи особенно драгоцнна безпристрастная книга американскаго писателя Н. Виллиса ‘Исторія Эрнеста Клея’. Рисуя жизнь этою малою надписью журнальнаго сотрудника, авторъ знакомитъ публику съ существованіемъ популярнаго литератора въ Англіи.
Онъ всегда левъ въ обществ, онъ идетъ впереди лордовъ и герцоговъ, вся аристократія сбгается, чтобы посмотрть на него, трудно сказать, сколько герцогинь и баронессъ влюблены въ него. Я изъ скромности не называю именъ тхъ милыхъ маркизъ, которыя вздыхаютъ по каждому сотруднику ‘Пунча’.
Если кто-нибудь желаетъ, знать, въ какихъ интимныхъ сношеніяхъ находятся авторы съ свтскимъ обществомъ, то ему стоитъ только прочесть модные, приличные романы. Какимъ изяществомъ, какой деликатностью дышатъ романы мистриссъ Бирнаби! Какое прелестное, аристократическое общество вы встртите въ сочиненіяхъ, ‘мистриссъ Армитеджъ’! Она рдко знакомитъ васъ съ кмъ-нибудь ниже маркиза. Я не знаю ничего пріятне, какъ картины порядочнаго общества въ ‘Двадцать тысячъ ежегоднаго дохода’, ‘Молодомъ герцог’ и ‘Конингзби’. Вс эти романы отличаются скромной граціей и моднымъ лоскомъ, что составляетъ признаки крови, да, чистйшей, аристократической крови.
А какіе лингвисты многіе изъ нашихъ литераторовъ. Леди Бульверъ, Леди Ландондери, самъ сэръ Эдуардъ пишутъ на элегантномъ французскомъ язык и такъ легко, такъ свободно, что оставляютъ далеко за собой всхъ своихъ континентальныхъ соперниковъ, изъ которыхъ ни одинъ, исключая Поль-де-Кока, не знаетъ ни слова по англійски.
Есть-ли на свт британецъ, который можетъ читать безъ восторга романы Джемса, славящагося своимъ сжатымъ изложеніемъ, и Энсворта, который блеститъ игривымъ юморомъ и яркой легкостью стиля? Среди другихъ юмористовъ можно указать на Джерольда, рыцарскаго защитника Торизма, церкви и государства, Беккета, отличающагося легкимъ перомъ, но дикой искренностью своихъ мнній, на Джимса, котораго публика такъ любитъ за это безукоризненно изящный стиль и остроуміе, не граничащее съ буфонствомъ.
Переходя къ критикамъ, нельзя не сказать, что ни одинъ журналъ не оказалъ столько услугъ литератур, какъ несравненный Quarterly Review. Конечно, у него есть свои предразсудки, но у кого ихъ нтъ? Онъ бранитъ съ плеча и немилосердно, разоблачаетъ такихъ самозванцевъ какъ Китсъ и Теннисонъ, но за то онъ дружески относится къ молодымъ авторамъ и вскормилъ ихъ восходящіе таланты. Не удивительно, что вс любятъ такой журналъ. Вотъ и Blackwood’s Magazine отличается скромной элегантностью и добродушнымъ сатирическимъ тономъ, никогда не переступая въ шутк границъ учтивости. Онъ служитъ судьей изящныхъ манеръ и, нжно выставляя слабыя стороны лондонцевъ, къ которымъ питаютъ понятное презрнье свтлые умы Эдинбурга, никогда не грубъ, не тривіаленъ. Хорошо извстенъ пламенный энтузіазмъ ‘Atheneum’ и злобный умъ слишкомъ требовательной ‘Литературной газеты’. ‘Examiner’, быть-можетъ, слишкомъ застнчивъ, а ‘Spectator’ слишкомъ шумливъ въ своихъ похвалахъ, но кто можетъ жаловаться на такія мелочи? Нтъ, нтъ, англійскіе критики и литераторы представляютъ несравненное товарищество и мы ршительно не можемъ найти въ нихъ слабой стороны.
Главное — я никогда не видалъ литератора, который стыдился бы своей профессіи. Вс близко знающіе насъ могутъ засвидтельствовать, что мы отличаемся духомъ любви и братства. Иногда кто-нибудь изъ насъ возвышается въ свг и мы вс единогласно радуемся его успху, не нападаемъ на него и ни въ какомъ случа не говоримъ о немъ колкостей. Если Джонсъ обдаетъ у лорда, то Смитъ не называетъ его подлипалой. Съ другой стороны Джинсъ, посщающій гостиныя высокопоставленныхъ лицъ, не задираетъ отъ этого носа, а, идя подъ руку съ герцогомъ по Пель-Мелю, броситъ его и переходитъ на другую сторону улицы, чтобы поздороваться съ молодымъ Брауномъ, получающимъ по пенсу за строчку.
Сознаніе равенства и братства было всегда отличительной чертой литературнаго міра. Потому именно и весь свтъ насъ уважаетъ, что мы питаемъ уваженіе другъ къ другу. Благодаря той же причин, мы занимаемъ въ обществ такое видное положеніе и поддерживаемъ его съ такимъ достоинствомъ.
Страна столь высоко цнитъ литераторовъ, что въ теченіе настоящаго царствованія двое изъ нихъ подучили приглашеніе ко двору и, по всей вроятности, къ концу сезона, Сэръ Робертъ Пиль пригласитъ къ обду одного или двухъ.
Литераторы такіе любимцы публики, что должны постоянно снимать съ себя портреты и выпускать ихъ въ продажу, а можно указать на одного или двухъ, которыхъ нація побуждаетъ ежегодно дарить свту по новому изображенію своей физіономіи. Ничто не можетъ быть утшительне этого доказательства, что народъ питаетъ глубокую любовь къ своимъ просвтителямъ.
Литература занимаетъ такое почетное мсто въ Англіи, что ежегодно расходуется до 1200 ф. стерлинговъ на пенсіи лицамъ, занимающимся этой профессіей. Это обстоятельство служитъ поощреніемъ для литераторовъ и подтверждаетъ, что они вообще находятся въ цвтущемъ положеніи. Они обыкновенно такъ богаты и столько откладываютъ денегъ про запасъ, что почти не требуется оказывать имъ помощи.
Если все это справедливо, то я желалъ бы знать, зачмъ имъ писать о литературныхъ Снобахъ?

ГЛАВА XVII.
Ирландскіе Снобы.

Вы, конечно, читатель, не думаете, что нтъ другихъ Снобовъ въ Ирландіи, кром тхъ любезныхъ молодцовъ, которые длаютъ копья изъ рельсовъ и ржутъ горло саксонскимъ завоевателямъ. Они принадлежатъ къ вреднымъ ядовитымъ гадамъ, и если бы они существовали во времена св. Патрика, то онъ изгналъ бы ихъ изъ страны, вмст съ другими опасными пресмыкающимися.
Какой-то ирландскій историкъ разсказываетъ, что, когда Ричардъ II явился въ Ирландію, а вожди ирландскаго народа колнопреклоненно признали его власть и удивлялись великолпію англійскаго короля и его придворныхъ, то англійскія знатныя особы издвались со смхомъ надъ бдными ирландцами, передразнивали ихъ разговоръ и жесты, дергали ихъ за бороды и вышучивали ихъ странную одежду.
Англійскіе Снобы такъ поступаютъ до сихъ поръ и нтъ на свт никого, кто бы такъ надменно кичился собой, такъ смялся бы надъ всмъ остальнымъ міромъ и относился бы съ такимъ глупымъ презрніемъ къ чужимъ національностямъ, какъ они. Трудно себ представить, какія нелпости разсказывали знатные франты, сопровождавшіе короля Ричарда объ ирландцахъ, по возвращеніи въ Лондонъ.
Что касается до ирландскихъ Снобовъ, то они поражаютъ не надменностью, а раболпствомъ, низкопоклонствомъ и безсмысленнымъ подражаніемъ англичанамъ. Я удивляюсь, что Токвиль, Бомонъ и корреспондентъ ‘Таймса’не выяснили контраста между англійскимъ и ирландскимъ Снобизмомъ. Наши Снобы горды, надменны, грубы и глупы, а ирландскіе простоваты, неуклюжи, всему удивляются, впадаютъ на колни передъ нами. Послдніе преклоняются въ своей простот передъ англійской модой и нельзя не смяться надъ нкоторыми изъ ихъ наивныхъ выходокъ.
Нсколько лтъ тому назадъ, одинъ великій ораторъ былъ лордомъ-мэромъ въ Дублин и онъ ходилъ съ удовольствіемъ въ красной мантіи и треугольной шляп, что повидимому, его также забавляло, какъ царицу дикарей кольцо, воткнутое въ ея носъ. Вс называли его лордомъ и онъ тшился этимъ мишурнымъ блескомъ. Вообще мишурный блескъ очень распространенъ въ Ирландіи и составляетъ главную характеристическую черту ирландскаго Снобизма.
Удаляясь отъ длъ, мистриссъ Мульголигонъ, содержавшая колоніальную лавку, выставляетъ на воротахъ своей виллы въ Кингстаун крупную надпись: ‘Мульголиганвиль’, хотя двери въ дом не затворяются, а разбитыя стекла въ окнахъ заткнуты старой юбкой.
Мелкіе торговцы, какъ бы незначительна ни была ихъ торговля, никогда не сознаются, что содержатъ давку, а называютъ ее ‘американскимъ базаромъ’, или ‘колоніальнымъ депо’.
Что же касается до гостинницъ, то ихъ нтъ во всей Ирландіи, а ихъ мсто занимаютъ отели, какъ бы дурны они ни были, трактирщиковъ и трактирщицъ также нтъ на лицо, первые охотятся съ собаками, а послднія или принимаютъ въ своемъ будуар офицеровъ, или играютъ на фортепіано.
Если ирландскій джентльменъ можетъ оставить своей семь сто фунтовъ ежегоднаго дохода, то онъ заводитъ лошадь и собакъ, отпускаетъ себ бороду, какъ настоящій аристократъ, и громогласно, надменно болтаетъ въ мстной таверн.
Одинъ мой пріятель ирландецъ сдлался живописцемъ и вынужденъ жить вн своей страны, такъ какъ его профессію считаютъ позорной для всей семьи, хотя его отецъ былъ виноторговцемъ, а старшій братъ — аптекаремъ.
Въ Лондон и на континент можно встртить безконечное число лицъ, которые имютъ въ Ирландіи маленькое помстье, дающее 2500 фунтовъ стерлинговъ дохода, или ожидаютъ, получить по смерти родственниковъ девять тысячъ ежегоднаго дохода. Я лично встрчалъ столько прямыхъ наслдниковъ ирландскихъ королей, что изъ нихъ можно было бы сформировать бригаду.
Кто не видалъ ирландцевъ, которые подражаютъ англичанамъ, забываютъ свое отечество и стараются скрыть свой національный акцентъ? Кто не слыхалъ, какъ подобные ирландцы, приглашая къ себ, говорятъ: ‘приходите къ намъ, вы найдете только однихъ англичанъ’?
А что вы скажете, читатель, о вершин ирландскаго общества, о такъ называемомъ Замк, съ его псевдо-королемъ, псевдо-придворными и псевдо-королевскимъ блескомъ. Все это — послднее слово снобизма. Придворныя извстія сами по себ отвратительны, но что сказать о псевдо-придворныхъ извстіяхъ?
Я полагаю, что вншняя мишура въ Ирландіи боле мозолитъ глаза, чмъ въ какой-либо другой стран. Тамъ указываютъ на небольшой холмъ, а говорятъ: ‘это величайшая гора въ Ирландіи.’ Каждый джентльменъ въ Ирландіи происходитъ отъ Бріана Бору и получаетъ въ годъ три тысячи пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ. По словамъ ирландцевъ, они храбре всхъ на свт, ихъ женщины красиве всхъ другихъ, ихъ земля самая плодородная. Разсказывая все это, никто не вритъ въ то, что говоритъ, но представляется, что вритъ въ свою болтовню.
О, Ирландія! О, мое отечество! (такъ какъ я не сомнваюсь, что я происхожу отъ Бріама-Бору) когда ты признаешь, что дважды два четыре и будешь называть палку палкой? Тогда ирландскіе Снобы исчезнутъ, и мы перестанемъ слышать разсказы о наслдственныхъ рабахъ, согбенныхъ подъ ярмомъ.

ГЛАВА XVIII.
Снобы, задающіе обды и вечера.

Наша галлерея Снобовъ въ послднее время отличалась исключительно политическимъ характеромъ. ‘Представьте намъ частныхъ Снобовъ,— говорятъ, обращаясь къ намъ, дамы (у меня передъ глазами лежитъ письмо прелестной жительницы рыбачьяго селенія Брайтцолмстона въ Сусекс и, конечно, ея желаніямъ нельзя не повиноваться) — разскажите намъ лучше, милый мистеръ Снобъ, о тхъ Снобахъ, которыхъ вы видли въ обществ’. Да благословитъ небо этихъ дамъ! Он совершенно привыкли къ этому вульгарному, неприличному, гадкому, невыговариваемому слову ‘Снобъ’, и произносятъ его самымъ очаровательнымъ образомъ. Я положительно знаю, что это слово вошло въ моду въ лучшемъ обществ и даже не удивляюсь, если оно въ ходу при двор, между фрейлинами. И почему не произносить порядочнымъ людямъ этого слова? Вульгарно не слово, а самое существо Снобизма, и если бы мы Снобовъ называли другимъ именемъ, то все-таки они оставались бы Снобами.
Поэтому въ настоящее время, когда лондонскій сезонъ близится къ окончанію и сотни добрыхъ людей, Снобовъ и не-Снобовъ, уже покинули Лондонъ, когда гостепріимные ковры сняты съ половъ во многихъ домахъ, а самые дома оставлены на попеченіе морщинистымъ старухамъ, которыя, на вопросъ постителей: гд господа? отвчаютъ, что ухали за-границу, или въ деревню — совершенно кстати заняться Снобами, задающими обды и вечера, хотя они теперь покинули Лондонъ на полгода.
Нкоторые изъ этихъ почтенныхъ Снобовъ подъ предлогомъ, что они ухали на своихъ яхтахъ, преспокойно проводятъ время между Шербургомъ и островомъ Уайтомъ, или охотятся на тетеревей въ невдомыхъ уголкахъ Шотландіи, или купаются въ Кисинген, замывая послдствія сезона, или изучаютъ глубокомысленную игру Trente et quarante въ Гомбург и Эмс. Мы можемъ теперь въ ихъ отсутствіе отзываться о каждомъ изъ нихъ съ ядовитой горечью. Такъ какъ нтъ ни обдовъ, ни вечеровъ, то можно пройтись на счетъ ихъ устроителей. Вотъ если бы мы стали говорить о Снобахъ, дающихъ завтраки, обды, вечера, рауты и балы во время сезона, то надлали бы себ много хлопотъ. Я убжденъ, что мн пришлось бы окружить себя цлымъ отрядомъ тлохранителей для защиты отъ поставщиковъ, таперовъ и тому подобныхъ лицъ, которыя поспшили бы на помощь къ своимъ патронамъ. Уже и то говорятъ, что, благодаря моему неосторожному порицанію Бекеръ-стрита и Гарлей-стрита, въ домахъ этихъ почтенныхъ улицъ упала цна на квартиры и ршено никогда не приглашать мистера Сноба ни на обдъ, ни на балъ въ этихъ мстностяхъ, но теперь, когда они вс разъхались, я могу на свобод разнести ихъ, какъ быкъ разноситъ все въ посудной лавк, куда онъ случайно попадаетъ. Можетъ быть, они и не узнаютъ о томъ, что я буду говорить, а если до нихъ и дойдутъ мои слова, то вдь не могутъ же они сохранить злобу въ продолженіе цлаго полугода, а съ будущаго февраля мы станемъ ухаживать за ними и уладимъ дло. Теперь же ничто не можетъ помшать намъ сказать всю правду.
О снобизм этого сорта Снобовъ нечего много говорить и съ ними можно также скоро покончить, какъ съ чашкой слабаго чая, или быстро тающимъ мороженымъ подозрительнаго цвта на ихъ вечерахъ.
Милосердное небо! Зачмъ люди толпятся на этихъ вечерахъ? Что можетъ привлекать такую толпу въ маленькія душныя комнаты? На порог этого ада вы уже попадаете въ такую давку, что едва пробиваете себ дорогу, подвергаясь злобнымъ взглядамъ лэди Барбары Макбетъ, въ кружевахъ которой вы запутались ногой, и проклятіямъ Боба Гутльтона, въ блый, открытый жилетъ котораго вы ткнули локтемъ. Наконецъ, вы являетесь въ гостиную и нетерпливо ищете глазами хозяйку дома, мистриссъ Ботиболь. Когда вамъ это удается, то на лиц ея покажется въ четырёхсотый разъ въ продолженіе вечера любезная улыбка, а если она очень рада васъ видть, то сдлаетъ еще знакъ рукой, словно посылаетъ поцлуй.
Но на кой чортъ посылаетъ мн поцлуй мистриссъ Ботиболь? Я ни за что на свт не поцловалъ бы ее. И все-таки я также любезно улыбаюсь, словно очень радъ ее видть. Въ сущности же я ни въ грошъ не ставлю мистриссъ Ботиболь, а она, какъ передалъ мн нашъ общій пріятель, разнесла мой послдній томъ стихотвореній. Но къ чему же мы все это продлываемъ? Потому что мы оба принадлежимъ къ обществу Снобовъ и подчиняемся его снобскимъ правиламъ.
Какъ бы то ни было, мы поздоровались и мое лицо принимаетъ обычное англійское мрачное выраженіе, а мистриссъ Ботиболь посылаетъ поцлуи другимъ гостямъ. Я осматриваюсь и узнаю въ числ ихъ лэди Анну Клутербукъ, которая принимаетъ по пятницамъ, какъ мистриссъ Ботиболь принимаетъ по средамъ, а также ея дочь, миссъ Клементину Клутербукъ, худощавую старую дву въ зеленомъ плать, съ распущенными волосами, которая недавно напечатала сборникъ стихотвореній (въ немъ, конечно, первое мсто занимали: ‘Смертный вздохъ’, ‘Костеръ Жанны д’Аркъ’ и т. д.). Устроительницы вечеровъ по пятницамъ и средамъ здороваются очень любезно, хотя ненавидятъ другъ друга, какъ соперницы, и одна изъ нихъ закипаетъ злобой, видя, что другая ухаживаетъ за извстнымъ Абу Гошемъ, только что вернувшимся изъ Сиріи, и старается заманить его на свои вечера.
Между тмъ давка все увеличивается, толпа все прибываетъ, въ воздух стоитъ гулъ отъ разговоровъ, запахъ духовъ и мерцаніе восковыхъ свчей становится невыносимымъ. Все это, конечно, изображается совершенно иначе бдными Снобами въ ихъ модныхъ романахъ, на страницахъ которыхъ вы читаете о блеск брилліантовъ, о нжныхъ благоуханіяхъ, объ ослпительномъ свт люстръ. Наконецъ, открываютъ фортепіано, и какой-то невзрачный иностранецъ начинаетъ пть подъ аккомпанементъ другого невзрачнаго иностранца: ‘Это поетъ великій Какофаго,— шепотомъ произноситъ мистриссъ Ботиболь,— а ему аккомпанируетъ великій Тумпенструмпфъ, піанистъ гетмана Платова’.
Чтобы слышать пніе и игру Какофаго и Тумпенструмпфа, собираются въ этой душной комнат сотня людей, въ томъ числ нсколько толстыхъ, разжирвшихъ вдовъ, съ полдюжины худощавыхъ барышень, мрачные, торжественные лорды, заграничные графы съ пожелтвшими лицами, всклокоченными баками и подозрительными кольцами на пальцахъ, молодые франты съ открытыми шеями, самодовольными улыбками и цвтами въ петлицахъ, старые, лысые завсегдатаи подобныхъ раутовъ, три льва сезона: путешественникъ Гигсъ, романистъ Битсъ и спеціалистъ по сахарному вопросу Тофей, капитанъ Флешъ, котораго приглашаютъ всюду, благодаря его красивой жен, и лордъ Огльби, всюду слдующій за ней и т. д. и т. д. Кто знаетъ всхъ обладателей этихъ блыхъ галстуховъ и обладательницъ пестрыхъ шарфовъ? Разв только Томъ Пригъ можетъ разсказать подноготную каждаго изъ гостей мистриссъ Ботиболь, онъ считаетъ себя экспертомъ въ этомъ отношеніи, кичится тмъ, что онъ самый модный франтъ въ Лондон и, возвращаясь домой посл подобнаго раута, сіяетъ удовольствіемъ, какъ будто бы дйствительно провелъ вечеръ очень пріятно.
Вы подходите къ миссъ Смитъ и, усвшись съ ней въ уголк, начинаете разговаривать. Но она къ каждому слову прибавляетъ: ‘О, мистеръ Снобъ, вы слишкомъ ядовиты’. Если вы говорите, что хорошая погода, то она смется, если вы ей замчаете, что очень жарко, то она упрекаетъ васъ въ злословіи.
Между тмъ, мистриссъ Ботиболь продолжаетъ любезничать съ новыми гостями, имена которыхъ громко провозглашаютъ въ дверяхъ, а бдныя Какофаго продолжаетъ пть, хотя никто его но слушаетъ. Всего пріятне на этомъ раут тотъ моментъ, когда выберешься изъ душныхъ комнатъ на улицу, гд стоятъ полсотни экипажей, и на васъ набрасываются мальчишки съ предложеніемъ привести вашу карету или кэбъ.
Грустно подумать, что есть люди, которые, побывавъ у мистриссъ Ботиболь въ среду, отправляются къ лэди Клутербукъ въ пятницу.

ГЛАВА XIX.
Обдающіе въ гостяхъ Снобы.

Въ Англіи Снобы, дающіе обды, занимаютъ видное мсто въ обществ и нелегкая задача представить ихъ характеристику. Было время въ моей жизни, когда я считалъ, что, пообдавъ у кого-нибудь, я лишался права говорить дурно о немъ и что всякое неодобрительное о немъ слово было нарушеніемъ законовъ гостепріимства.
Но въ сущности, разв баранина должна окончательно ослпить человка, или салатъ изъ омаровъ обязанъ наложить на него вчное молчаніе? Съ годами я сталъ ясне смотрть на свои обязанности, и теперь меня не подкупишь ни бараниной, ни олениной, а если салатъ изъ омаровъ заставляетъ меня молчать, то лишь пока я мъ его, а не посл. Какъ только лакей принялъ мою тарелку, я чувствую, что мой языкъ развязанъ, особенно если рядомъ со мною сидитъ красивая тридцатипятилтняя женщина, самая лучшая сосдка во время обда, если только она уже не вывозитъ въ свтъ своихъ дочерей. Что же касается до молодыхъ двушекъ, то он за обдомъ только декорація, въ род цвтовъ. Ихъ скромность и застнчивость не дозволяютъ имъ поддерживать такъ легко и пріятно разговора, какъ длаютъ это ихъ матери. Если обдающіе въ гостяхъ Снобы желаютъ имть успхъ въ своей профессіи, то они должны исключительно бесдовать съ подобными сосдками. Предположимъ, что вы именно сидите рядомъ съ одной изъ нихъ, и вы согласитесь, что чрезвычайно пріятно между кушаньями поносить обдъ и хозяевъ. Подымать на смхъ человка въ его дом и за его столомъ очень пикантное препровожденіе времени.
‘А что такое дающій обды Снобъ?’ — спроситъ какой-нибудь наивный юноша, незнакомый съ свтскимъ обществомъ, или простакъ-читатель, небывавшій въ Лондон.
Любезный другъ, я представлю вамъ не всхъ, это было бы невозможно, но нсколько типовъ дающаго обды Сноба. Напримръ, представьте себ человка, съ небольшими средствами, живущаго въ небольшой квартир и обыкновенно подающаго баранину три дня къ ряду: горячей, холодной и подъ соусомъ, если такой человкъ вздумаетъ перевернуть вверхъ дномъ свое скромное жилище и свою простую жизнь устройствомъ дорого обда для многочисленнаго числа гостей,— то вотъ передъ вами и будетъ дающій обды Снобъ. Если вы сами возьмете на прокатъ посуду, замните свою служанку нанятыми на день лакеями, а обдъ закажите въ сосдней пирожной лавк и такимъ образомъ будете выдавать себя за боле богатаго человка, чмъ вы на самомъ дл, то вы — обды дающій Снобъ. Я просто дрожу отъ страха при мысли, сколько такихъ Снобовъ прочтетъ эти строки!
Человкъ, который угощаетъ такимъ образомъ своихъ знакомыхъ, подобенъ мужчин въ чужомъ фрак, или женщин въ чужихъ брилліантахъ, а, слдовательно, онъ Снобъ изъ Снобовъ.
Точно также, если вы не приглашаете на обдъ равныхъ себ, а гоняетесь за лордами, генералами и модными франтами, то вы — дающій обды Снобъ. Мой пріятель Джекъ Туфтгунтъ знаетъ только одного лорда и то лишь потому, что случайно встртилъ его на минеральныхъ водахъ, но онъ приглашаетъ на каждый свой званый обдъ этого стараго, беззубаго, безсмысленнаго старика, лорда Мумбля и сажаетъ его рядомъ съ хозяйкой. Мой пріятель безспорно — обды дающій Снобъ.
Вс старые болваны, которые даютъ другъ другу обды только для того, чтобы говорили о нихъ — чистокровные Снобы, дающіе обды.
Моя старая пріятельница леди Макскрю угощаетъ васъ на серебр, и за ея столомъ служатъ лакеи въ галунахъ, но баранина у нея скверная, а вино гадкое и его очень мало. Это также — дающій обды Снобъ, но другого рода, и признаюсь, что я предпочитаю обдать у другихъ Снобовъ, чмъ у нея. Скряжничество — такое же доказательство снобизма, какъ и желаніе пустить пыль въ глаза. Но, по моему мннію, худшій Снобъ изъ всхъ указанныхъ Снобовъ тотъ, который можетъ давать обды и не даетъ ихъ. Негостепріимный человкъ такой негодяй, съ которымъ я не хочу имть никакого дла.
А что такое истинное гостепріимство? Увы, друзья Снобы, рдко мы встрчаемъ нчто подобное. Главный вопросъ при этомъ заключается въ томъ, часто-ли васъ приглашаютъ къ обду съ искреннимъ, безкорыстнымъ желаніемъ хорошо васъ покормить. Когда я получаю приглашеніе на обдъ, то всегда спрашиваю себя: не нуженъ-ли я хозяину?
Выпуская въ свтъ новую книгу, Гукей зоветъ къ обду всхъ критиковъ, а Валькеръ, отсылая картину на выставку, приглашаетъ журналистовъ на котлетку и стаканъ шампанскаго. Но какія бы причины ни побуждали людей приглашать васъ къ обду, лучше не обсуждайте ихъ мотивовъ и помните, что дареному коню въ зубы не смотрятъ. Вдь въ самомъ дл приглашеніе къ обду не заключаетъ въ себ ничего оскорбительнаго.
Впрочемъ, я знаю многихъ, которые считаютъ себя оскорбленными, если обдъ, на который ихъ пригласили, оказывается неважнымъ, или общество невеселымъ. Вотъ, напримръ, Гутльтонъ, который дома довольствуется порціей жаренаго мяса изъ състной лавки, считаетъ себя обиженнымъ, если на обд у пріятелей ему не подадутъ въ март свжихъ огурцовъ, а въ ма свжаго горошка. ‘Боже мой,— говоритъ онъ,— на кой чортъ Форкерсъ пригласилъ меня на домашній обдъ, я и дома могу сть баранину’.
‘Какая дерзость со стороны Спунера — восклицаетъ онъ въ другой разъ,— посылать въ булочную за пирожками и полагать, что я поврю ихъ разсказамъ, что у нихъ французскій поваръ’. А Джекъ Пудингтонъ, очень хорошій человкъ и добрый малый, пришелъ въ ярость, когда на-дняхъ у сэра Джона Карвера ему пришлось встртиться съ тми же гостями, съ которыми наканун онъ обдалъ у полковника Крамлея и по той простой причин, что онъ не приготовилъ запаса новыхъ анекдотовъ. Бдные Снобы, дающіе обды, вы не знаете, какъ плохо вамъ отплачиваютъ за ваши старанія и расходы. Мы, обдающіе въ гостяхъ Снобы, смемся надъ вашей стряпней и подымаемъ на смхъ ваше шампанское. Мы разсказываемъ другъ другу, что одни изъ вашихъ блюдъ подогрты, а другія нарочно быстро подаются, чтобы никто не усплъ много взять, и они почти всецло остались для завтрашняго обда. Впрочемъ, подобное поведеніе только усиливаетъ нашу популярность среди Снобовъ, дающихъ обды. Напримръ, одинъ мой пріятель пользовался громаднымъ успхомъ въ обществ и приглашался на вс обды, а у него была привычка говорить, что онъ стъ тюрбо только у лорда Титула, или что одинъ поваръ леди Джимини умлъ во всемъ Лондон подавать Suprme de volaille aux truffes, и то въ самую ту минуту, когда ему подавали означенное блюдо.

XX.
Еще Снобы дающіе обды.

Если читатели слдятъ за модой, то они должны бы поднести мн дорогой подарокъ за настоящій очеркъ дающихъ обды Снобовъ. Я не имлъ бы ничего противъ поднесенія мн серебрянаго обденнаго сервиза, но безъ тарелокъ, которыхъ я терпть не могу.
Если бы я могъ поставить на своемъ и принудить другихъ къ исполненію моего плана, то увеличилось бы число людей, дающихъ обды и уменьшилось бы количество дающихъ обды Снобовъ. По моему мннію, въ недавно вышедшей книг моего пріятеля Сойера, всего интересне то, что касается простыхъ домашнихъ обдовъ, а не церемонныхъ банкетовъ.
Домашній обдъ долженъ бы составлять центръ всей системы приглашенія гостей и слдовало бы звать своихъ друзей только на тотъ хорошій и вкусный обдъ, который самъ хозяинъ стъ каждый день.
Никого на свт я такъ не уважаю, какъ подругу моей жизни, мистриссъ Снобъ, ея шестерыхъ братьевъ и ея мать, мою ангельски настроенную тещу и, конечно, я никого не желалъ бы лучше накормить, какъ ихъ и самого себя. Поэтому мой ежедневный, домашній обдъ долженъ быть гораздо лучше и пріятне, чмъ глупые званые банкеты во дни большой охоты въ окрестностяхъ моего жилища. Вмст съ тмъ мн никогда не придетъ въ голову мысль прибгать для домашнихъ обдовъ къ различнымъ нелпостямъ въ род взятой на прокатъ посуды, нанятаго на день лакея и т. д.
Но если немыслимы эти нелпости въ ежедневной жизни, то почему же обязательно человку, принадлежащему къ среднему классу, корчить изъ себя богатаго и знатнаго аристократа, какъ только дло идетъ о томъ, чтобы накормить такихъ же представителей средняго класса, какъ онъ самъ, тмъ боле, что ихъ не обманешь, хотя они сами длаютъ т же глупости, когда приглашаютъ его на обдъ.
Очень пріятно обдать съ друзьями и потому естественно желаніе обдать съ ними не разъ, а два раза, люди же съ малыми средствами не могутъ позволять себ часто устраивать званые обды, стоющіе очень дорого. Я самъ видывалъ не разъ, какъ герцогъ Веллингтонъ въ клуб довольствуется вмсто обда кускомъ ростбифа и полбутылкой хереса. Если онъ это длаетъ, то почему же намъ съ вами не слдовать его примру?
По всмъ этимъ причинамъ, я поставилъ себ за правило, что когда нсколько герцоговъ и маркизовъ обдаютъ у меня, то угощать ихъ только ростбифомъ, или бараниной. Знатные люди остаются очень довольными этой скромной трапезой и благодарятъ меня за простое угощеніе.
Конечно, я вовсе не желаю, чтобы эти лорды меня угощали также скромно у себя. Блескъ и великолпіе составляютъ удлъ нкоторыхъ особъ, также какъ приличный комфортъ — людей моего и твоего, читатель, положенія въ свт. Судьба предназначила однимъ сть на золотыхъ тарелкахъ, а другимъ на фаянсовыхъ. Послдніе должны быть очень довольны, что у нихъ есть и такія тарелки, такъ какъ у громаднаго большинства нтъ и этого.
Вся бда заключается въ томъ, что вороны хотятъ красоваться въ павлиньихъ перьяхъ и никогда, со временъ Эзопа, не было такъ много на свт подобныхъ воронъ, какъ въ Англіи, гд они называются Снобами.
Какъ нельзя боле примнима старая басня о ворон въ павлиньихъ перьяхъ къ дающимъ обды Снобамъ. Страсть подражать богатымъ и знатнымъ распространена въ Лондон повсюду, отъ Кенсингтона и Бэльгревіи до Брунсвикскаго сквера. Вс почти рядятся въ павлиньи перья и стараются обезьянничать глупой невдомо чмъ гордящейся птиц. О, вы, заблуждающіеся Снобы, подумайте, какого удовольствія вы себя лишаете и сколько выдлаете зла въ вашей нелпой погон за величіемъ. Если бы васъ не соблазняли павлиньи перья, то вы и ваши друзья обдали бы просто, спокойно, весело, тогда какъ ваши заботы о томъ, чтобы бросить пыль въ глаза, только приводятъ къ общему недовольству, подтачивая истинное гостепріимство и настоящую дружбу.
Очутившись въ обществ Снобовъ, дающихъ обды и Снобовъ, обдающихъ въ гостяхъ, каждый благоразумный человкъ видитъ, что все передъ нимъ обманъ — и да, и питье, и посуда, и слуги, и хозяева, и гости, и разговоры, и одежда. Даже благоразумный человкъ, видящій во всемъ этомъ обманъ, самъ принимаетъ въ немъ участіе.
Хозяинъ улыбается и громко разговариваетъ то съ однимъ, то съ другимъ гостемъ, а въ сущности заботливо посматриваетъ по сторонамъ, опасаясь, что не хватитъ вина, или чтобъ мальчикъ изъ сосдней лавки, исполнявшій обязанности лакея, не выдалъ себя.
Хозяйка также усиленно улыбается, но сердце ея тревожно бьется и она все думаетъ о томъ, чтобы не переварили одно блюдо и не пережарили другое.
Дти хозяевъ, забытыя въ верхнемъ этаж, плачутъ отъ того, что ихъ не пустили къ обду и что ихъ моютъ, причесываютъ и одваютъ для появленія въ столовой во время дессерта.
Лакеи не лакеи, а самозванцы.
Серебро — не серебро, а мельхіоръ и все гостепріимство также мельхіоровое.
Обденный разговоръ отличается общей фальшью. Изъ присутствующихъ трехъ прескверныхъ болтуновъ одинъ разсказываетъ всмъ извстные анекдоты, другой отъ времени до времени ржетъ его, а третій дуется, что не можетъ вставить своего слова въ разговоръ. Молодой франтъ Мускаделъ повторяетъ газетныя описанія придворнаго бала, а его сосдка мистриссъ Фоксъ съ завистью смотритъ на него, такъ какъ сама она никогда не бывала на такихъ балахъ. Пожилая дама недовольна тмъ, что ея дочь Мэри посадили рядомъ съ бднымъ пасторомъ, а не подл богатаго полковника Гольдмора. Жена доктора насупила брови, потому что, входя въ столовую, она должна была уступить мсто жен адвоката. Старикъ Коркъ ворчитъ на дурное вино, а Гутльтонъ саркастически отзывается о жаркомъ.
И подумать, что вс эти люди могли бы быть спокойными и счастливыми, если бы ихъ не губила страсть къ павлиньимъ перьямъ!

ГЛАВА XXI.
Континентальные Снобы.

Теперь, когда наступилъ сентябрь и прекратились парламентскія обязанности, никто изъ представителей снобизма не процвтаетъ боле континентальныхъ Снобовъ. Я ежедневно наблюдаю за ихъ отъздомъ съ Фолкстонскаго берега и, внутренно завидуя имъ, говорю: ‘Прощайте, друзья, вы не подозрваете, что человкъ, смотрящій на васъ на краю моря, вашъ исторіографъ и собратъ’.
Я сегодня проводилъ моего хорошаго пріятеля Снукса на пароходъ ‘Французская Королева’, гд уже гуляла по палуб цлая толпа Снобовъ. Спустя четыре часа они будутъ въ Остенде, а на слдующей недл наводнятъ континентъ, знакомя вс европейскія страны съ англійскими Снобами. Я не увижу ихъ тамъ, но мысленно буду съ ними, такъ какъ едва-ли есть страна въ образованномъ мір, гд бы я не встрчался съ этой разновидностью Снобовъ.
Я видалъ ихъ въ розовыхъ курткахъ и охотничьихъ сапогахъ въ Римской Кампаніи и слыхалъ ихъ глупые возгласы въ галлереяхъ Ватикана, или въ развалинахъ Колизея. Я лицезрлъ моими обоими глазами Сноба на верблюд въ египетской пустын, или на пикник у подножія пирамиды Хеопса. Пріятно подумать, что въ эту самую минуту, какъ я пишу эти строки, многіе Снобы въ отел Мерисъ, въ улиц Риволи, высунувшись въ окно, кричатъ: ‘garon du rang’, или торжественно маршируютъ по Толедской улиц въ Неапол, или ожидаютъ на Остендскомъ мол прибытія Снукса и другихъ Снобовъ на ‘Французской Королев’.
Посмотрите на маркиза Карабаса и его жену: они взяли съ собой на пароходъ два экипажа, и маркиза, явившись на палубу, гордо, дерзко озирается по сторонамъ, а потомъ быстро спшитъ въ свой экипажъ, такъ какъ считаетъ невозможнымъ находиться въ сред другихъ Снобовъ. Въ этомъ экипаж она будетъ сидть во все время морского перехода и перенесетъ морскую болзнь по секрету, наедин. Я полагаю, что если бы она отправлялась не въ Остенде, а на тотъ свтъ, то приказала бы взять для себя отдльное купе и заране нанять лучшій номеръ въ тамошнемъ отел. За маркизой и ея маленькой болонкой ухаживаютъ курьеръ съ денежной сумкой черезъ плечо, высокій ливрейный лакей, ловкая французская горничная, въ удивительномъ дорожномъ костюм, который только могло бы описать женское перо, и несчастная компаніонка. Они бгаютъ взадъ и впередъ съ стклянками eau-de-cologne, кружевными носовыми платками и всякаго вида подушками, которыми они наполняютъ вс углы въ карет маркизы.
Ея мужъ между тмъ съ смущенной физіономіей гуляетъ по палуб подъ руку съдвумя худощавыми дочерьми, а рыжій наслдникъ этой аристократической семьи куритъ въ носовой части парохода, удивляя всхъ своимъ клтчатымъ сьютомъ, лакированными ботинками и рубашкой, съ вышитыми розовыми змями. Трудно сказать, почему вс путешествующіе Снобы непремнно надваютъ какіе-нибудь курьезные костюмы и съ утра появляются арлекинами. Вонъ молодой Альдерманбюри, торговецъ сальными свчами, надлъ на себя такой курьезный дорожный костюмъ, что въ немъ видны только зіяющіе со всхъ сторонъ карманы, а юный Томъ Тэпвормъ, адвокатскій писецъ, сіяетъ отъ удовольствія, что ему дали трехнедльный отпускъ и что на немъ съ иголочки новый охотничій костюмъ.
Помпей Гиксъ громко даетъ инструкціи своему слуг: ‘Девисъ, гд дорожный несессеръ?’ — ‘Девисъ, снесите ящикъ съ пистолетами въ каюту’. На что этому, едва вышедшему изъ дтства, Снобу дорожный несессеръ, когда ему еще нечего брить на своемъ лиц, въ кого онъ будетъ стрлять изъ своихъ пистолетовъ и на кой чортъ ему въ путешествіи лакей?— Я ршительно отказываюсь отвтить на эти вопросы.
Взгляните на Наана Гаундсдича, его жену и маленькаго сына. Какимъ гордымъ самодовольствомъ сіяютъ лица этихъ Снобовъ восточной расы. Какіе на нихъ туалеты. Отецъ блеститъ золотыми кольцами, тяжелыми цпочками, брилліантовыми запонками и золотымъ набалдашникомъ своей палки. Его маленькій сынъ также надменно вертитъ трость съ золоченой и мозаичной ручкой, а жена и мать этихъ любопытныхъ экземпляровъ сверкаетъ всми цвтами радуги. На ней зеленая шаль и пестрая шелковая шубка, свтлые сапоги, желтыя перчатки и безконечное количество пуговицъ всякаго сорта и размра, а въ рукахъ у нея розовый зонтикъ съ блой подкладкой и блестящей драгоцнной ручкой. Вообще эта семья ржетъ глаза своей живописной, но нелпой пестротой.
Немного дале виднется капитанъ Булль, худощавый, приличный, ненарушающій требованій художественнаго вкуса, онъ ежегодно путешествуетъ четыре или шесть мсяцевъ и не бросается въ глаза ни своимъ костюмомъ, ни дерзкими манерами, но все-таки я полагаю, что онъ величайшій Снобъ изъ всхъ окружающихъ его Снобовъ. Во время лондонскаго сезона онъ всюду обдаетъ, но живетъ на чердак близъ своего клуба. За-границей онъ бывалъ везд, знаетъ, въ какой гостинниц каждой европейской столицы лучшее вино, якшается съ лучшими представителями англійскаго общества на континент, бывалъ во всхъ дворцахъ и картинныхъ галлереяхъ отъ Мадрида до Стокгольма, болтаетъ на шести языкахъ и въ сущности ничего не знаетъ. Онъ охотится на континент за англійскими аристократами и служитъ имъ чмъ-то въ род любителя-курьера. Онъ непремнно познакомится съ старикомъ Карабасомъ и напомнитъ ему, что онъ двадцать лтъ тому назадъ встрчался съ нимъ въ Вн и угощалъ его рюмкой водки на Риги. Я сказалъ, что Буллъ ничего не знаетъ, но ему доподлинно извстны гербы и генеалогія всхъ англійскихъ пэровъ, а также вс скандальные анекдоты объ англичанахъ на континент. Онъ можетъ со всми подробностями разсказать, какъ графъ Тавровскій увезъ миссъ Багсъ въ Неапол, какъ толстая миссъ Смигсмагъ убжала съ молодымъ Корнишономъ, изъ французскаго посольства во Флоренціи и т. д. Если онъ не можетъ изловить лорда, то довольствуется баронетомъ, или даже какимъ-нибудь моднымъ безбородымъ юношей, которому покажетъ жизнь въ различныхъ тайныхъ трущобахъ разврата. Этотъ подлый старикъ можетъ только сказать въ оправданіе своихъ позорныхъ инстинктовъ, что у него никогда не было совсти. Онъ круглый дуракъ, но веселый малый. Онъ считаетъ себя приличнымъ и почтеннымъ членомъ общества, а въ сущности его единственное доброе дло въ жизни заключается въ томъ, что онъ представляетъ собою примръ, которому не надо слдовать, примръ отвратительнаго стараго Силена, живущаго среди разврата и умирающаго на своемъ чердак въ безпомощномъ одиночеств. Посмотрите, онъ уже ухаживаетъ за маркизомъ Карабасомъ. Я это предвидлъ заране.
На другомъ конц палубы сидитъ старая леди Мери Макскрю и ея старыя двы дочери, он будутъ разыскивать въ Бельгіи и на Рейн такія дешевыя меблированныя комнаты съ пансіономъ, за которыя можно заплатить дешевле, чмъ ей стоитъ во время сезона лакей, и все-таки она будетъ требовать, чтобы встрчающіеся тамъ англійскіе Снобы оказывали ей всякаго рода уваженіе, такъ какъ она дочь лорда Гашстуна. Подл этой семьи развалился на скамь широкоплечій мужчина, съ большими баками и въ безупречныхъ блыхъ перчаткахъ: это мистеръ Фелимъ Кланси, который называетъ себя де-Кланси, старается англійскимъ акцентомъ скрыть свое ирландское происхожденіе, и если вы сядете съ нимъ играть въ карты, то я готовъ биться объ закладъ, что онъ вамъ проиграетъ первую игру, а выиграетъ вс остальныя.
Пожилая дама съ четырьмя дочерьми и только что вышедшимъ изъ университета сыномъ — мистриссъ Кези, жена извстнаго адвоката. Она скоре умретъ, чмъ отступитъ отъ моды, и у нея въ саквояж непремнно лежитъ справочная книга англійскихъ пэровъ, но эта почтенная дама совершенно блднетъ передъ мистриссъ Кводъ, женой лондонскаго стряпчаго, у которой дорожный экипажъ, боле блестящій, чмъ карета маркизы Карабасъ, а курьеръ отличается боле громадными баками и боле колоссальной денежной сумкой, чмъ должностное лицо того же калибра у маркизы. Она теперь разговариваетъ съ мистеромъ Спаутомъ, недавно вступившимъ въ парламентъ въ качеств представителя Джаборо. Онъ отправляется на континентъ для изученія финансовыхъ операцій таможеннаго союза съ цлью въ будущую сессію предложить лорду Пальмерстону цлый рядъ вопросовъ объ отношеніи Англіи къ торговл неаполитанскимъ мыломъ, нмецкимъ деревомъ и т. д. Въ Брюссел онъ поститъ короля Леопольда, съ которымъ будетъ разговаривать покровительственнымъ тономъ, помститъ въ лондонскихъ газетахъ цлый рядъ корреспонденцій и вполн разсчитываетъ, что его позоветъ обдать каждый европейскій государь, во владніяхъ котораго онъ будетъ находиться.
По близости отъ Спаута… Но вотъ раздается звонокъ и я, наскоро простившись съ моимъ другомъ Снуксомъ, возвращаюсь на берегъ и оттуда любезно махаю рукой пароходу, увозящему за-границу цлый грузъ Снобовъ.

ГЛАВА XXII.
Еще континентальные Снобы.

Мы всегда смемся надъ французами, надъ ихъ самомнніемъ и нестерпимымъ самовосхваленіемъ, но я убжденъ, что съ англійскимъ Снобомъ никто не сравнится въ самонадянности и хвастовств. Французъ такъ громко кричитъ и такъ неистово размахиваетъ руками, говоря, что Франція стоитъ во глав цивилизаціи, или что Парижъ центръ человческой мысли, что невольно заподозришь, вритъ-ли онъ самъ въ свои слова.
Напротивъ, англійскій Снобъ не горячится, не выходитъ изъ себя, а спокойно, торжественно провозглашаетъ, что онъ и его соотечественники — первые люди на свт. Это даже не его мнніе, а безусловная аксіома. Когда французъ отстаиваетъ первенство своей націи, мы добродушно смемся надъ его глупостью, потому что знаемъ очень хорошо, что мы первая нація на свт. Сознайтесь, любезный читатель, вдь вы не считаете француза равнымъ себ? По совсти, вы должны въ этомъ сознаться, мой достойный собратъ, британскій Снобъ.
Именно это убжденіе въ своемъ превосходств и вытекающее изъ него гордое, надменное поведеніе англичанъ на континент заставляютъ всхъ, отъ Сициліи до Петербурга, такъ единодушно насъ ненавидть. Многіе испанцы и французы не знаютъ, что мы когда-то одерживали надъ ними какія-то побды, но они питаютъ къ намъ отвращеніе за ту удивительную и нелпую англійскую гордость, которая одинаково одушевляетъ лорда и его слугу Джона. Почитайте старинныя хроники нашихъ войнъ съ Франціей, и вы увидите, что тогда уже англичане отличались тмъ же характеромъ. При Генрих V они также надменно обращаюсь съ иностранцами, какъ обращаются въ настоящее время. Слыхали-ли вы когда-нибудь, какъ полковникъ Кутлеръ и маіоръ Слашеръ говорятъ за обдомъ о военныхъ дйствіяхъ во Франціи и въ Испаніи, или какъ капитанъ Бордеръ описываетъ свою схватку съ французскимъ кораблемъ Indomptable? ‘Проклятые карабинеры Мильо,— говоритъ Слашеръ,—какъ они истребляли нашу легкую кавалерію!’ ‘Какіе черти французы,— восклицаетъ Бордеръ,— они три раза отбивали нашу атаку, прежде чмъ намъ удалось взять корабль!’ Эти почтенные герои выражаютъ какъ бы удивленіе, что французы могли противустоять британцамъ, несмотря на свое безумное, надменное легкомысліе. Цлые легіоны англичанъ, раздляющихъ мнніе Бордера и Слашера, теперь путешествуютъ по Европ и обращаются покровительственнымъ образомъ съ папой и съ голландскимъ королемъ. Мы снисходительно инспектируемъ прусскую армію, а когда императоръ Николаи, ежедневно длающій смотръ четверти милліону солдатъ, постилъ Англію, то мы повезли его въ Виндзоръ и показали ему цлыхъ два полка въ шестьсотъ или восемьсотъ человкъ каждый. При этомъ мы гордо смотрли на него и какъ бы говорили: ‘На-ко, погляди, это все англичане и они справятся съ твоей арміей, когда имъ вздумается’. Англійскіе Снобы уже давно прошли эпоху скептицизма и могутъ добродушно смяться надъ безумными американцами и легкомысленными французами, которые считаютъ себя образцами человчества. Они образцы? какъ бы не такъ!
Меня навела на эти замчанія встрча съ однимъ старымъ экземпляромъ англійскаго Сноба въ Сверномъ отел, въ Булон. Онъ явился утромъ въ столовую и слъ за столъ съ мрачнымъ краснымъ лицомъ, въ туго стягивающемъ его шею галстух и столь безупречно чистой, опрятной одежд, что я тотчасъ призналъ въ немъ своего соотечественника. Только нашъ портвейнъ и другія наши учрежденія могли создать столь приличную, но глупую и дерзкую фигуру. Черезъ нсколько времени онъ обратилъ на себя всеобщее вниманіе громкимъ, гнвнымъ крикомъ: ‘О!’
Вс присутствовавшіе обернулись, недоумвая со страхомъ, что это значило, но слуга ни мало не испугался, а пошелъ и принесъ ему кипятку. Оказалось, что полковникъ, кичившійся знаніемъ французскаго языка, считалъ, что его возгласъ означалъ требованіе горячей воды. Пока онъ торжественно пилъ горячій чай, къ нему присоединился его пріятель, съ сморщеннымъ лицомъ и въ черномъ парик, очевидно, такой же полковникъ, какъ онъ.
Они стали вмст завтракать и громко разговаривать между собою о прошедшихъ подвигахъ англійской арміи и о будущей войн, которую они считали неминуемой. Они издвались надъ французскимъ флотомъ и утверждали, что англійскія суда во всякую минуту могли высадить на французскій берегъ солдатъ, которые зададутъ безсмысленнымъ французикамъ такую же баню, какъ при Ватерло. Все это они сопровождали самой избранной бранью.
Въ комнат сидлъ французъ, но онъ, очевидно, не зналъ французскаго языка и не понялъ ни слова изъ ихъ разговора. Но за то я сказалъ себ: ‘О, моя бдная родина! неудивительно, что тебя такъ ненавидятъ! Если бы я былъ французомъ, то я ежеминутно посылалъ бы тебя къ чорту!’
И эти глупые, невжественные, англійскіе Снобы наводняютъ вс европейскіе города и наполняютъ своими тупыми физіономіями музеи, соборы и дворцы. Всюду и всегда ихъ лица сохраняютъ свои мрачный, неподвижный безсознательный видъ. Ничто ихъ не поражаетъ, ничто ихъ не занимаетъ. Входя въ церковь, они презрительно отзываются о ней, словно ихъ собственная религія одна на свт достойна уваженія. Они торжественно шагаютъ по картиннымъ галлереямъ и мене понимаютъ искусство, чмъ послдній уличный мальчишка въ Париж! Красоты природы не производятъ на нихъ никакого впечатлнія и вообще ничто не можетъ повліять на нихъ, кром неожиданнаго появленія какого-нибудь англійскаго аристократа. Тогда гордые, надменные, самодовольные, неподвижные Снобы становятся подлыми какъ лакеи и гибкими какъ паяцы.

ГЛАВА XXIII.
Англійскіе Снобы на континент.

‘Къ чему служитъ телескопъ лорда Росса?— сказалъ на-дняхъ мой пріятель Панвиской: вы, съ помощью его, видите нсколько тысячъ миль дальше, вотъ и все. Т звзды, которыя прежде не были ясно видны, оказались туманными пятнами, теперь обнаруживаютъ свои очертанія, но за то за ними появляются новыя туманныя пятна, которыхъ можно будетъ вполн разсмотрть, только когда изобртутъ еще лучшій телескопъ’.
Сказавъ это, мой пріятель глубоко вздохнулъ, какъ бы сознавая свою неспособность смотрть въ лицо безконечности, и выпилъ залпомъ стаканъ краснаго вина.
Я, какъ вс великіе люди, умю думать только объ одномъ предмет въ данное время, а потому мн тотчасъ пришла въ голову мысль, что Снобы подобны звздамъ. Чмъ боле вы смотрите на этихъ общественныхъ свтилъ, тмъ ясне они выдляются и принимаютъ боле опредленныя очертанія, тмъ боле они блестятъ, пока не исчезаютъ въ окружающемъ ихъ мрак. Въ сущности, я только ребенокъ, играющій на морскомъ берегу, а когда-нибудь явится, подобно телескопу Росса, какой-нибудь великій ученый и опредлитъ законы того снобскаго міра, который мы теперь лишь издали разглядываемъ. Этотъ будущій снобоизслдователь классифицируетъ и приведетъ въ систему вс мои смутныя замчанія и неопредленныя теоріи.
Да, однимъ глазомъ не усмотрть всхъ разновидностей снобизма. Я иногда думаю обратиться къ публик съ предложеніемъ созвать конгрессъ ученыхъ по этому великому вопросу. Напримръ, что я могу одинъ сдлать въ изслдованіи континентальныхъ Снобовъ, хотя ихъ въ сто тысячъ разъ мене, чмъ ихъ собратьевъ на родин. Я въ состояніи только отмтить нсколько случайныхъ экземпляровъ, а тысячи избгнутъ вниманія. Вотъ сегодня, гуляя по пріятному морскому городу, Булон, я встртилъ три образца Снобовъ этого рода.
Одинъ изъ нихъ Снобъ — кутила, постоянный поститель кабачковъ и ресторановъ, онъ по ночамъ производитъ скандалы на улицахъ мирныхъ континентальныхъ городовъ и во все горло кричитъ:— ‘Я не пойду домой до зари!’ Грязный, нечесанный, онъ шляется цлый день по набережной, ожидая приходящихъ пароходовъ, и пьетъ безъ устали въ кабачкахъ, гд ему даютъ въ долгъ. Онъ говоритъ бгло по французски, хотя, конечно, съ національнымъ акцентомъ и не разъ уже сиживалъ въ континентальныхъ тюрьмахъ, гд содержатъ несостоятельныхъ должниковъ. Онъ постоянно играетъ на билліард, въ карты и въ домино въ различныхъ трущобахъ. Онъ подписываетъ безъ счета векселя, зная, что ему нечмъ по нимъ платить. По всей вроятности онъ принадлежитъ къ почтенной семь, которая теперь краснетъ, когда называютъ его имя. Онъ началъ жизнь какъ честный джентльменъ, но потомъ постепенно обманулъ своего отца, ограбилъ сестеръ и братьевъ, а теперь живетъ на счетъ своей бдной жены, которая голодаетъ на какомъ-нибудь холодномъ чердак, штопая съ утра до вечера одежду своихъ несчастныхъ дтей.
Иногда это несчастное созданіе съ своими дочерьми выходитъ изъ убогаго жилища и уроками англійскаго языка, музыки, или вышиваніемъ добываетъ деньги для куска хлба въ то самое время, когда Снобъ-мужъ и отецъ напивается до пьяна коньякомъ въ прибрежныхъ кофейняхъ. Несмотря на все, достойная женщина, рождающая чуть не каждый годъ новаго ребенка, воспитываетъ своихъ дтей въ уваженіи къ отцу и старается спрятать его отъ нихъ, когда онъ возвращается домой мертвецки пьянымъ.
Такъ какъ она не одна въ своемъ род не только на свт, но и въ Булон, то отъ времени до времени приглашаетъ къ себ на чашку дешеваго чая такую же несчастную женщину и вмст он вспоминаютъ былыя времена, когда он бывали въ обществ и походили на порядочныхъ людей, даже дло доходитъ до того, что он, или ихъ дочери принимаются за игру на фортепіано, или пніе, причемъ, какъ бы забываютъ свое несчастное положеніе. Но часто эти минуты забвенія нарушаются неожиданнымъ появленіемъ капитана, распространяющаго вокругъ себя отвратительный запахъ водки и табаку.
Конечно, всякій, бывавшій на континент, видалъ подобнаго капитана. Особенно много этихъ экземпляровъ попадается въ Булон, Париж и Брюссел. Много мене вредныхъ людей отправляютъ ежегодно въ ссылку, и я не могу понять, какъ англійская нація, считающая себя самой благородной, самой великой, самой нравственной и самой религіозной на свт, терпитъ такихъ негодяевъ, живущихъ на свт одними долгами. Во Франціи, напримръ, считается безчестнымъ длать долги, и я никогда не встрчалъ, иначе какъ въ Англіи людей, которые хвастались бы своей способностью занимать деньги и никогда не платить ихъ. Къ тому же нтъ ни одного большого города на континент, въ которомъ долговая тюрьма не была бы переполнена англійскими банкротами.
Еще боле опасный и гнусный Снобъ попадается часто на континент, и я совтую всмъ моимъ друзьями молодымъ-Снобамъ, старательно избгать его. Леггъ также капитанъ и джентльменъ, но лучшаго происхожденія, также ограбилъ свою семью, но на большую сумму, и не уплатилъ по тысячнымъ векселямъ, а не по мелочнымъ въ нсколько фунтовъ стерлинговъ. Онъ останавливается въ лучшихъ гостинницахъ, и одвается по послдней мод. Странно думать, что Леггъ, столь часто уличенный и всюду извстный за негодяя, все еще процвтаетъ. Онъ давно бы совершенно погибъ, если бы ему не являлась постоянно на выручку страсть англійскихъ Снобовъ къ приличному, аристократическому обществу. Многіе молодые люди средняго класса знаютъ, что Леггъ обманщикъ и негодяй, но, благодаря своему желанію быть въ обществ моднаго франта и сына лорда, они дозволяютъ Леггу эксплоатировать ихъ. Не одинъ отецъ, узнавъ, что его сынъ катается верхомъ съ капитаномъ Леггомъ, сыномъ лорда Леванта, очень гордится и доволенъ, что его наслдникъ иметъ такихъ высокопоставленныхъ друзей.
Леггъ и его другъ, маіоръ Массеръ, путешествуютъ по всей Европ и всегда поспваютъ во время. Въ прошломъ году, одинъ мой юный пріятель, мистеръ Муффъ изъ Оксфорда, постивъ въ эпоху карнавала публичный балъ въ Париж, неожиданно наткнулся тамъ на своего соотечественника, который бранилъ французовъ, и говоря, что не знаетъ ихъ языка, просилъ помочь ему объясниться съ слугой, который требовалъ съ него слишкомъ много. Слово за слово, новый знакомецъ выразилъ свое счастье, что встртилъ честное англійское лицо, и спросилъ его, гд бы хорошо поужинать? Они отправились вмст въ извстный ресторанъ и тамъ встртили маіора Массера. Леггъ познакомилъ юношу съ Массеромъ, и они втроемъ поужинали, потомъ засли за карты и т. д. Ежегодно сотни такихъ юношей длаются жертвами Легга и Массера. Эта исторія до того всмъ извстна и разставленный капканъ до того устарлъ, что надо только удивляться, какъ это еще ловятся простачки на такую удочку. Но юные Снобы такъ падки на соблазны и модныя знакомства, что легко попадаются въ ловушку и летятъ на огонь подобно мушкамъ.
Мн нечего здсь указывать на очень обыкновенный типъ англійскаго Сноба, который всячески втирается въ общество континентальной аристократіи, напримръ, на стараго булочника Рольса, который поселился въ Париж, въ Сенъ-Жерменскомъ предмсть, и принимаетъ только карлистовъ и французскихъ титулованныхъ особъ, не ниже маркиза. Мы вс смемся надъ его нелпыми претензіями и, однако, сами преклоняемъ колна передъ лордами. Но, по словамъ англійскихъ Снобовъ, французскій маркизъ не похожъ на англійскаго пэра, а бдные итальянскіе князья и нмецкіе бароны возбуждаютъ всегда презрніе Джона Буля. Наша аристократія — дло иное. Наши лорды настоящіе вожаки народовъ и единственные подлинные, неподдльные — aristoi. Ну, хорошо, Снобы, снимайте шляпы, становитесь на колни и поклоняйтесь своимъ золотымъ тельцамъ!

ГЛАВА XXIV.
У провинціальныхъ Снобовъ.

Мн наскучилъ Лондонъ, гд дома моихъ друзей аристократовъ наводятъ тоску закрытыми ставнями, а клубы остаются пустыми, поэтому, не желая боле надодать клубнымъ слугамъ, которые безъ меня отправились бы, вроятно, на охоту, я ршился постить провинцію и сдлать тамъ рядъ визитовъ.
Прежде всего я отправился къ моему другу, маіору Пойто въ Манджельвурцельшир. Онъ пріхалъ въ маленькомъ кабріолет за мной на станцію. Конечно, этотъ экипажъ не былъ великолпнымъ, но вполн могъ удовлетворить простого человка, какимъ называлъ себя Понто. Мы похали мимо полей и луговъ, представлявшихъ прелестный англійскій пейзажъ, дорога, столь же ровная и гладкая, какъ аллеи въ аристократическомъ парк, была мстами залита солнцемъ, а мстами находилась въ прохладной тни. Поселяне въ блоснжной одежд снимали шляпы съ улыбкой при нашемъ прозд. Дти съ красными какъ яблоко щеками выбгали изъ дверей хижинъ и присдали намъ. Вдали виднлись синія крыши церквей. Наконецъ, мы пріхали въ помстье маіора, толстая жена садовника отворила ворота и, миновавъ аккуратныя плантаціи сосенъ и елей, мы подъхали къ дому. Сердце мое пріятно, весело билось, чего я уже давно не испыталъ въ дымной городской атмосфер. ‘Здсь,— мысленно восклицалъ я,— царятъ миръ, довольство, счастье. Здсь я отдлаюсь отъ Снобовъ, въ такой Аркадіи они немыслимы’.
Слуга маіора, Страйпсъ, служившій нкогда унтеръ-офицеромъ въ его полку, взялъ мой чемоданъ, а также ящикъ съ рыбой и устрицами, которыхъ я привезъ въ подарокъ мистриссъ Понто.
Домъ маіора, названный его женою ‘Вчно зеленый Пріютъ’, совершенный рай на земл. Онъ весь снаружи въ балконахъ, галлереяхъ, окнахъ, доходящихъ до земли и въ ползучихъ растеніяхъ. Со всхъ сторонъ его окружаютъ зеленые лужки, прихотливыя цвточныя куртины, извилистыя песчаныя дорожки и прекрасные миртовые кусты. При старомъ доктор Понто, отц маіора, этотъ прелестный уголокъ назывался ‘Бычачьимъ пастбищемъ’.
Маіоръ прямо повелъ меня въ отведенную мн комнату, изъ окна которой виднлись сосднее селеніе съ церковью и разстилавшійся за нимъ громадный паркъ. Это была самая пріятная и свжая спальня на свт: стны были желтыя, на письменномъ стол красовался большой букетъ, распространявшій благоуханіе, отъ блья на кровати несло лавендой, если ситецъ на диван и занавсяхъ не имлъ запаха цвтовъ, за то они въ изобиліи были нарисованы на немъ, на стол лежала шерстяная георгина для обтиранія перьевъ, а на камин виднлся металлическій подсолнечникъ для часовъ. Красноватое ползучее растеніе полузакрывало окно и сквозь его стку блестли лучи заходящаго солнца. Все здсь дышало цвтами и мирной прохладой. О, какой контрастъ съ тми закоптелыми трубами, которыя привыкъ видть моя глазъ въ Лондон.
— Здсь должно житься очень счастливо, Понто,— сказалъ я, развалясь на покойной кушетк и радостно вдыхая въ себя ароматическій деревенскій воздухъ, съ которымъ не могутъ сравниться никакіе духи Аткинсона.
— Хорошій уголокъ, не правда-ли?— отвчалъ маіоръ,— все здсь просто и спокойно! Я не люблю никакихъ причудъ. Вы не привезли съ собой камердинера? Страйпсъ вамъ подастъ одться.
Въ эту минуту вошелъ слуга и, открывъ чемоданъ, сталъ раскладывать на креслахъ мою черную фрачную пару, блый галстухъ и т. д. ‘Вроятно, здсь званый обдъ’, подумалъ я, видя эти приготовленія и въ сущности очень довольный, что избранное мстное общество сразу собралось, чтобы посмотрть на меня. ‘Вотъ первый звонокъ’,— сказалъ Понто, уходя изъ комнаты и дйствительно шумный колоколъ разносилъ по втру пріятную всть, что черезъ полчаса будетъ кормежка. ‘Если обдъ будетъ также хорошъ, какъ этотъ колоколъ,— подумалъ я,— то мн везетъ’. Въ оставшіеся свободными полчаса я усплъ не только принарядиться насколько умлъ, подробно разсмотрлъ гербъ Понто на рукомойник и основательно изучить генеалогическое его древо, висвшее надъ каминомъ, но и предаться самымъ пріятнымъ размышленіямъ о счастливой деревенской жизни, о невинныхъ, радушныхъ деревенскихъ обычаяхъ и о томъ, какъ было бы мн хорошо удалиться въ деревню подобно моему другу и жить припваючи среди своихъ полей, виноградниковъ, любящей жены и полдюжины дтей.
Ровно чрезъ тридцать минутъ раздался второй звонъ колокола. Я поспшилъ внизъ, ожидая увидать въ гостиной по крайней мр двадцать здоровенныхъ провинціаловъ. Но тамъ оказалась только одна дама высокаго роста съ римскимъ носомъ, она была вся въ траур и сіяла стеклярусомъ отъ головы до ногъ. Вставъ, она величественно присла, отчего заколыхался стеклярусъ въ ея прическ, и сказала съ глубокимъ вздохомъ:
— Мистеръ Снобъ, мы очень рады видть васъ въ ‘Вчно зеленомъ Пріют’.
Это, значитъ, была жена маіора, и низко ей поклонившись, я отвчалъ, что считаю для себя честью съ нею познакомиться и удовольствіемъ увидать такой прелестный уголокъ, какъ ‘Вчно зеленый пріютъ’.
Она снова вздохнула и произнесла, покачивая свою меланхоличную голову:
— Мы съ вами, мистеръ Снобъ, дальніе родственники. Бдный лордъ Рубадубъ.
— О!— промолвилъ я ршительно недоумвая, о чемъ говорила мистриссъ Понто.
— Маіоръ мн разсказывалъ, что вы происходите отъ Лейстерпифскихъ Снобовъ, очень старинной семьи, состоящей въ родств съ лордомъ Снобингтономъ, женившимся на моей кузинк Лаур Рубадубъ, о дорогомъ, миломъ отц которой мы теперь носимъ трауръ. Какое это было горе! Ему только минуло шестьдесятъ три года и въ нашей семь никто не умиралъ еще отъ удара. Ахъ, мистеръ Снобъ, сегодня мы живы, а завтра мертвы. Какъ переноситъ свою утрату лэди Снобингтонъ?
— Не знаю, право, не знаю,— отвчалъ я, все боле и боле смущаясь.
Въ эту минуту я услыхалъ, что кто-то въ сосдней комнат откупориваетъ бутылку, а затмъ въ дверяхъ показался маіоръ въ бломъ галстух и нсколько поношенной фрачной пар.
— Другъ мой,— сказала мистриссъ Понто, обращаясь къ мужу,— мы только что говорили съ мистеромъ Снобомъ о нашемъ общемъ родственник, бдномъ лорд Рубадуб. Его смерть заставила носить трауръ лучшія семьи Англіи. А что лэди Рубадубъ оставила за собой домъ въ. Гиль-стрит?
— Кажется,— отвчалъ я наивно, хотя ршительно ничего не зналъ, и случайно взглянувъ на сосдній столъ, увидалъ неизбжную, отвратительную, нелпую ‘Справочную книгу пэровъ’, она была открыта на стать ‘Снобингтонъ’.
— Пожалуйте обдать,— громко произнесъ Страйпсъ, отворяя дверь, и я предложилъ свою руку мистриссъ Понто.

ГЛАВА XXV.
У провинціальныхъ Снобовъ.

Насчетъ обда я не буду отзываться критически. Мое правило: уважать тотъ столъ, за которымъ я сидлъ, но все-таки я скажу, что предпочитаю хересъ марсал, а именно это послднее вино откупоривали, прежде чмъ маіоръ вошелъ въ гостиную. Да и самая марсала не была хороша, но мистриссъ Понто, очевидно, не понимала различія между марсалой и хересомъ, называла его Аминтилладо и сама выпила только полъ рюмки, оставляя всю бутылку мн и маіору.
Страйпсъ былъ въ ливре семьи Понто, немного поношенной, но блествшей галунами и громадными пуговицами. Руки этого честнаго малаго отличались величиной и чернотой, а отъ него сильно несло запахомъ конюшни. Я предпочелъ бы опрятную служанку, но, быть можетъ, чутье лондонца слишкомъ утонченно, и Джонъ считается боле приличнымъ.
Хотя обдъ былъ очень хорошій и вкусный, но онъ отличался однообразіемъ: супъ былъ лже-черепаховый изъ свиной головы, а затмъ слдовали вареная свинина и жареный окорокъ, Я естественно заключилъ по этому menu, что передъ самымъ моимъ пріздомъ зарзали свинью.
Пока мы сидли за столомъ, мистриссъ Понто предлагала мн много вопросовъ о моихъ родственникахъ-аристократахъ.
— Когда начнетъ вызжать въ свтъ лэди Анджелина Скеггсъ? Что ея мать, маркиза, все-ли краситъ себ волосы въ красный цвтъ? Правда-ли, что у лорда Гутльберри три повара: французскій, англійскій и итальянскій? Кто былъ на послднемъ раут у лэди Кланеркло? Весело-ли на завтракахъ у сэра Джона Шампиньона? Неужели лэди Карабасъ, закладывая свои брилліанты, узнала, что они фальшивые и что ея мужъ уже давно продалъ настоящіе? Почему Сноффинъ, крупный табачный торговецъ, отказался отъ брака съ дочерью этой маркизы? Неужели справедливъ разсказъ о томъ, что ему помшала жениться какая-то неожиданно пріхавшая изъ Раванны мулатка?
— Я васъ увряю, сударыня,— началъ я и хотлъ сказать, что ршительно ничего не знаю о всхъ этихъ предметахъ, повидимому, такъ интересовавшихъ мистриссъ Понто, но вдругъ почувствовалъ, что маіоръ меня толкаетъ ногой.
— Полно, любезный Снобъ,— перебилъ онъ меня,— мы очень хорошо знаемъ, что вы одинъ изъ свтскихъ франтовъ, мы читали въ газетахъ, что вы были на раут лэди Клаперкло и на завтрак у Шампиньона. Что же касается до лорда Рубадуба, то какъ родственники…
— Конечно, я обдаю у него два раза въ недлю,— отвтилъ я и вспомнилъ что мой двоюродный братъ Гумфри Снобъ, адвокатъ, посщаетъ свтское общество, о чемъ и упоминается иногда въ газетахъ.
Признаюсь къ своему стыду, что я не выдержалъ и сталъ ублажать мистриссъ Понто такими свдніями о первыхъ англійскихъ аристократическихъ семьяхъ, что эти семьи пришли бы сами въ тупикъ если бы до нихъ дошла моя болтовня. Я описалъ ей подробно три первыхъ красавицы послдняго сезона, и сообщилъ ей по секрету, что герцогь В. женился на другой день посл открытія его статуи, а герцогъ Д. помолвленъ съ дочерью эрцгерцога Стефана. Все это я говорилъ отборнымъ языкомъ великосвтскихъ романовъ мистриссъ Горъ.
Моя слушательница пришла въ восторгъ отъ такого блестящаго разговора и начала пересыпать свои отвты французскими фразами, какъ длаютъ героини модныхъ романовъ, а посл окончанія обда послала мн рукой воздушный поцлуй и, удаляясь изъ столовой, сказала:
— Приходите скоре, васъ ждетъ кофей и ung pude Musickо salong.
— Открыть бутылку портвейна, или выпьете голландской водки съ водой,— сказалъ Понто веселымъ, развязнымъ тономъ.
Конечно, я ожидалъ отъ него такого предложенія, потому что онъ въ нашемъ лондонскомъ клуб всегда хвастался своими лошадьми и погребомъ. Сколько разъ онъ говаривалъ, хлопая меня по плечу: ‘прізжайте ко мн въ Мангльвурцельширъ, голубчикъ, и я васъ угощу первой въ стран охотой и такимъ бургонскимъ виномъ, какого вы никогда не пивали’.
— Я лучше выпилъ бы джина,— отвчалъ я и какъ разъ попалъ въ точку.
Дйствительно Страйнсъ подалъ джинъ и кипятокъ на блестящемъ мельхіоровомъ поднос.
Вскор звуки арфы и фортепіано послышались изъ гостиной и Страйпсъ пригласилъ насъ туда на кофе и концертъ. Увидавъ меня, мистриссъ Понто указала мн рукой съ обворожительной улыбкой на мсто рядомъ съ собой на диван, откуда мы могли пользоваться прекраснымъ видомъ на спины молодыхъ двушекъ, исполнявшихъ музыкальный дивертисиментъ. Эти спины были очень широки и ихъ обладательницы были одты по мод, что не очень дорого стоитъ въ провинціи. На миссъ Эмиліи Понто за фортепіано и на ея сестр Мэри за устарвшей арфой были легкія голубыя платья, которыя своей пышностью напоминали воздушный шаръ, наполненный газомъ.
— Какой нжный туше у Эмиліи и какая прелестная рука у Мэри,— добродушно замтила мистриссъ Понто, выставляя на показъ достоинства своихъ дочерей и размахивая своей рукой, которой сама, повидимому, также гордилась.
Я съ удивленіемъ замтилъ, что на этой рук было девять браслетовъ, состоявшихъ изъ цпей, висячихъ замковъ, портрета маіора, и многочисленныхъ бронзовыхъ змй, извивавшихся съ мелкими рубиновыми и бирюзовыми глазами во всевозможныхъ позахъ до самаго локтя.
— Вы узнаете эти польки?— сказала мистриссъ Понто,— ихъ играли на праздник 23 іюля у герцога Девоншира.
Я отвчалъ, что тотчасъ призналъ ихъ, и началъ покачивать въ тактъ головой, точно эти польки дйствительно были мн хорошо знакомы.
По окончаніи концерта я имлъ удовольствіе быть представленнымъ рослымъ, сухощавымъ двицамъ, а ихъ гувернантка миссъ Вирта сла за фортепьяно и стала играть варіаціи на модный романсъ: ‘Вверхъ по лстниц’. Вс въ дом, очевидно, слдили за модой.
Я не могу иначе назвать игру миссъ Виртъ какъ оглушительной. Прежде всего она съиграла основную мелодію, выбивая такъ ясно, громко и рзко каждую ноту, что, я увренъ, Страйпсъ въ конюшн слышалъ ее.
— Какіе пальцы!— замтила мистриссъ Понто и дйствительно пальцы музыкантши были удивительные.
Они походили на кость индюшки и неудержимо хлопали по клавишамъ. Съигравъ медленно тему, миссъ Виртъ начала иначе подниматься на лстницу, обнаруживая удивительную быстроту и горячность. Она бгала, скакала, неслась вверхъ по ступенямъ, а достигнувъ до высшей вдругъ однимъ прыжкомъ спустилась на нижнюю, какъ бы падая въ бездну и безпомощно изнемогая отъ поспшнаго паденія. Затмъ она съиграла ту же тему съ патетической торжественностью, вызывая стоны изъ клавишей и слезы изъ глазъ слушателей. Ея руки какъ бы замирали и падали въ обморокъ среди трогательныхъ варіацій. Черезъ минуту, она снова забарабанила съ такой силой словно начался вторичный приступъ лстницы, хотя я не имю никакого понятія о музык и слушалъ эту игру, открывъ ротъ отъ удивленія, но все-таки, посматривая на свой холодный кофе, я мысленно спрашивалъ себя, отчего стекла въ окнахъ не разбились и люстра не упала отъ такого музыкальнаго землетрясенія.
— Какой геній! Неправда-ли?— произнесла мистрисъ Понто,— это любимйшая ученица Сквиргца. Какое счастье имть въ дом такое совершенство! Лэди Карабасъ отдала бы все на свт, чтобы переманить ее къ себ. Она просто феноменъ. Благодарю васъ, миссъ Виртъ!
Молодыя двушки съ шумомъ перевели дыханье, какъ обыкновенно длаютъ прихожане, когда неожиданно кончается длинная проповдь. Миссъ Виртъ подошла къ нимъ и, обнявъ ихъ обихъ своими длинными, крючковатыми руками, громко сказала:
— Милыя дти, я надюсь, что вы вскор будете играть эту пьесу также хорошо, какъ ваша бдная гувернантка. Когда я жила у Дунсинановъ, то милая герцогиня любила боле всего эту мелодію, а лэди Барбара и лэди Джени Макбетъ научилась ее играть. Особенно хорошо играла Джени и лордъ Кастельуодди, слушая ея игру, влюбился въ нее. Хотя онъ только ирландскій пэръ и получаетъ не боле пятнадцати тысячъ въ годъ, но я уговорила Джени выйти за него за мужъ.
— Вы, мистеръ Снобъ, знаете стараго лорда Кастльтоди (теперешній лордъ былъ тогда лордомъ Инишованомъ), онъ считался эксцентричнымъ человкомъ и многіе даже называли его сумасшедшимъ. Я слышала сама какъ герцогъ Сусекскій (о, какой это былъ человкъ, только жаль, что курилъ) сказалъ маркизу Англьси: ‘Я увренъ, что Кастльтоди сумасшедшій’. Но Инишованъ, женившись на моей прелестной Джени, нисколько не былъ сумасшедшимъ, хотя она имла только десять тысячъ фунтовъ pour tout potage.
— Неоцненная особа,— промолвила шепотомъ мистриссъ Понто, наклоняясь ко мн,— она всегда жила лишь въ высшемъ обществ.
Я всегда видлъ, что съ бдными гувернантками обходятся очень дурно и былъ чрезвычайно доволенъ, что миссъ Виртъ царила въ дом мистриссъ Понто, которая сама преклонялась передъ нею. Поэтому, конечно, я не могъ сказать ни слова противъ нея, тмъ боле, что она близко знала всхъ англійскихъ герцогинь. Она не была сама розой, но терлась около розъ и мы весь вечеръ болтали объ этихъ розахъ, т. е. о двор, объ аристократіи, о модахъ.
— Неужели и въ раю есть Снобы!— воскликнулъ я, ложась спать на пахнувшую лавендой кровать.
Въ отвтъ на мой вопросъ раздался громкій храпъ маіора въ сосдней спальн.

ГЛАВА XXVI.
У провинціальныхъ Снобовъ.

Нчто въ род лтописи о всемъ происходившемъ въ ‘Вчно зеленомъ Пріют’ можетъ быть интересно для иностранныхъ читателей ‘Пунча’, которые желаютъ познакомиться съ домашней жизнью семьи англійскаго джентльмена въ деревн. Время мн хватитъ на веденье подобнаго дневника. Игра на фортепіано начинается съ шести часовъ утра и продолжается до завтрака, причемъ только происходитъ передышка на одну минуту, когда миссъ Эмили уступаетъ свое мсто за клавишами своей сестр, миссъ Мэри.
Въ сущности проклятый инструментъ никогда не отдыхаетъ, такъ какъ во время приготовленія уроковъ молодыми двушками миссъ Виртъ барабанитъ свои оглушительныя варіаціи, чтобы поддерживать гибкость пальцевъ.
Я спросилъ у этой талантливой гувернантки, какимъ другимъ отраслямъ знанія она обучаетъ своихъ ученицъ и она отвтила скромнымъ тономъ:
— Языкамъ французскому, нмецкому и итальянскому, а также латинскому и первымъ началамъ греческаго, если этого желаютъ, а также, конечно, англійскому языку, умнью говорить, географіи, астрономіи, практическому знанію глобуса и алгебр, до уравненій второй степени. Вдь вы знаете, мистеръ Снобъ, что бдная, невжественная женщина не можетъ понимать всего. Современныя дамы не могутъ обойтись безъ основательнаго знакомства съ древней и новой исторіей, а потому я довожу моихъ ученицъ до полнаго знанія этихъ предметовъ. На ботанику, геологію и минералогію я смотрю какъ на забавы. А занимаясь всмъ этимъ помаленько, я, васъ увряю, мы проводимъ время въ ‘Вчно зеленомъ Пріют’ очень пріятно.
Какое воспитаніе! Но, заглянувъ въ одну рукописную тетрадку миссъ Понто, я замтилъ въ четырехъ французскихъ словахъ пять ошибокъ. А потомъ я лукаво спросилъ у миссъ Виртъ, не потому-ли Данте назывался Алигьери, что онъ родился въ Алжир, и получилъ утвердительный отвтъ, сопровождаемый пріятной улыбкой. Съ тхъ поръ я сталъ сомнваться въ точности знаній этой образцовой гувернантки.
Покончивъ съ своими утренними занятіями, молодыя двушки идутъ въ садъ и въ особомъ костюм, безъ кринолина, занимаются садовыми работами.
Мистриссъ Понто обыкновенно присутствуетъ при этомъ, но почтенная дама, имющая по вечерамъ много ярдовъ въ окружности, кажется настоящимъ скелетомъ въ утреннемъ костюм, состоящемъ изъ ситцеваго платья, блой кофты, простого чепца и выцвтшаго bandeau волосъ.
Кром Страйпса, въ дом держится еще мальчикъ Томасъ, или Тумсъ. Въ качеств Тумса онъ работаетъ въ саду, на конюшн и на скотномъ двор, а въ качеств Томаса онъ носитъ ливрею пажа, съ быстро отскакивающими пуговицами.
По звонку кого-нибудь изъ господъ и когда Страйпсъ въ отсутствіи, Тумсъ быстро переодвается Томасомъ и является въ новомъ вид, какъ арлекинъ пантомимы въ сценахъ съ переодваніемъ.
На второй день моего пребыванія въ ‘Вчно зеленомъ Пріют’, мистриссъ Понто сидла въ саду на сломанномъ стул и подрзала виноградныя лозы, когда неожиданно появился Тумсъ и громко воскликнулъ:
— Сударыня, гости!
Съ необыкновенной быстротой исчезли молодыя двушки, сама мистриссъ Понто и Тумсъ, чтобы переодться. Черезъ минуту уже Томасъ вводитъ въ садъ сэра Джона Гобака, лэди Гобакъ и мистера Гью Гобака.
— Пожалуйте сюда, сэръ Джонъ и милэди,— торжественно произноситъ онъ,— госпожа въ розовой плантаціи.
И дйствительно она тамъ, въ хорошенькой садовой шляпк, въ очаровательныхъ локонахъ, въ изящномъ передник и свтлыхъ лайковыхъ перчаткахъ.
— О, милая лэди Гобукъ, какъ вы добры,— восклицаетъ эта удивительная женщина, бросаясь въ объятія своей гостьи: я все вожусь съ своими цвтами, не могу жить безъ нихъ.
— Роза идетъ къ роз, гм! гм!— произноситъ сэръ Дасонъ, считающій себя дамскимъ кавалеромъ и прибавляющій къ каждой фраз: гм! гм!
— А гд ваша блая кофта?— воскликнулъ его наслдникъ,— мы видли васъ черезъ заборъ въ блой кофт, не правда-ли, папа?
— Гм! гм!— произноситъ сэръ Джонъ въ большомъ испуг,— но гд Понто? Онъ не былъ на послдней судебной сессіи? Какъ поживаютъ его птицы? Много-ли надлали вреда его овсу карабасскіе фазаны?
Говоря это, онъ длалъ самые отчаянные знаки своему сыну, который, однако, не унимался и, обращаясь къ своей матери, промолвилъ:
— Мама, вдь мы видли ее въ блой кофт?
Лэди Гобукъ перебила его и обратилась къ хозяйк съ вопросомъ о томъ, что подлываютъ ея добрыя дочери, а отецъ быстро отвелъ въ другую часть сада своего enfant terrible.
Я видлъ эту сцену изъ кабинета Понто, который выходитъ въ садъ. Въ этомъ кабинет онъ запирается ежедневно на два часа для чтенія газетъ, но я полагаю, что онъ въ это время спитъ, такъ какъ онъ вообще любитъ поспать и каждый вечеръ хранитъ въ гостиной отъ семи часовъ до десяти, пока дочери играютъ на фортепьяно, а въ десять часовъ уходитъ спать въ спальню и встаетъ въ пять часовъ.
— Я надюсь,— говоритъ онъ мн,— музыка васъ не обезпокоила. Двочка играетъ ежедневно по четыре часа. Это необходимо. А мн все равно, я человкъ занятой, встаю рано и ухожу въ поле.
Кабинетъ Понто, передъ окномъ котораго разыгралась комедія пріема гостей почтенной мистриссъ Понто, достоинъ вниманія. Библіотека маіора состоитъ боле изъ сапогъ чмъ изъ книгъ. Здсь онъ и Страйпсъ по утрамъ совщаются о томъ, когда собирать картофель, какую убить свинью и т. д. На письменномъ стол разложены симметрично вс получаемые маіоромъ счета, ножи, крючки, свистки и различныя садовыя орудія. Въ одномъ изъ ящиковъ находится запасъ заверточной бумаги, а въ другомъ еще большее количество веревочекъ. Кром этого, въ составъ библіотеки маіора входятъ хлысты, удочки, шпоры, мундштуки, ветеринарные инструменты, стклянки съ ваксой, которой самъ Понто покрываетъ свои башмаки, охотничьи перчатки, сабля, портупея, ящикъ съ лекарствами, подлинная розга, которой онъ скъ своего сына Веллесли Понто въ его дтств. ‘Путеводитель Могга’, нсколько номеровъ ‘Хроники Садовника’ и доска для игры въ триктракъ. Подъ военными трофеями маіора виситъ портретъ мистриссъ Понто въ голубомъ плать съ треномъ, а на рам лежитъ нога лисицы, которой стираютъ пыль съ этого драгоцннаго произведенія искусства.
— Моя библіотека не велика,— говоритъ Понто съ удивительнымъ нахальствомъ,— но избранная, очень избранная. Я все утро читалъ ‘Исторію Англіи’.

ГЛАВА XXVII.
У провинціальныхъ Снобовъ.

На слдующій день подавали за обдомъ въ ‘Вчно зеленомъ Пріют’ привезенную мною рыбу и устрицы, въ всевозможныхъ видахъ, а потомъ мы перешли со свинины на баранину и исключительно питались ею.
Впрочемъ, однажды, Страйпсъ подалъ съ ужасающей торжественностью и на громадномъ серебряномъ блюд съ крышкой — одинокаго дергача по размру не боле воробья.
— Другъ мои, не хотите-ли дичи?— провозгласилъ съ мрачнымъ достоинствомъ Понто, воткнувъ вилку въ этотъ маленькій островокъ среди серебрянаго моря.
По торжественности тона могъ съ нимъ сравниться только Страйпсъ, который отъ времени до времени разливалъ марсалу съ такой надутой физіономіей, что съ нимъ не могъ бы соперничать дворецкій любого герцога.
Такъ какъ по сосдству жило много землевладльцевъ, подъ бокомъ быль красивый провинціальный городокъ, а рядомъ находился пасторскій домъ у церкви, въ которой семья Карабасъ имла свое особое мсто, украшенное гербомъ, то я удивлялся, почему въ ‘Вчно зеленомъ Пріют’ не было никогда сосдей. Когда же я задалъ объ этомъ вопросъ мистриссъ Понто, то она отвчала:
— При нашемъ положеніи въ свт, мы не можемъ знаться съ семьей стряпчаго, не правда-ли?
— Конечно,— отвчалъ я,— хотя въ сущности нисколько не понималъ, почему нельзя было знаться съ семьей стряпчаго, а докторъ?
— О, докторъ, предостойный человкъ, онъ спасъ Мэри отъ смерти, но въ нашемъ положеніи нельзя же пригласить къ обду семью доктора.
— У него съ полдюжины грубыхъ, необтесанныхъ двченокъ,— замтила миссъ Виртъ {Я потомъ узналъ отъ одного правителя, что отецъ этой аристократически настроенной старой двы былъ обанкрутившійся фабрикантъ пуговицъ, но, къ ея чести надо прибавить, она изъ своихъ средствъ содержала старика въ большомъ комфорт, въ Пентиньил и воспитывала брата кадета.} со смхомъ, которому завторили ея воспитанницы и потомъ прибавила,— мы знаемся только съ приличными сосдями. Герцогъ за-границей, съ Карабасами мы въ ссор, Рингвуды перезжаютъ въ деревню только къ Рождеству и вообще здсь нтъ никого, положительно никого до открытія охотничьяго сезона.
— А чей красный домъ при възд въ городъ?
— Chateau-Calieot, ха, ха, ха,— отвчала Миссъ Виртъ,— онъ принадлежитъ мистеру Эрдлею, богатому, разжившемуся лавочнику. Лакеи у него ходятъ въ желтой ливре, а жена въ красныхъ бархатныхъ платьяхъ. Какъ вы ядовиты, мистеръ Снобъ. Трудно себ представить, какъ дерзки эти люди.
— А пасторъ? Вдь докторъ богословія Крисостомъ настоящій джентльменъ.
Мистриссъ Понто взглянула на миссъ Виртъ и он об многозначительно подняли глаза къ потолку. Ихъ примру послдовали об молодыя двушки. Очевидно, я сказалъ что-то ужасное. ‘Еще одно козлище въ лон церкви’,— подумалъ я съ печалью и громко произнесъ:
— Я надюсь, что онъ не длаетъ ничего дурного.
— Ничего дурного?— воскликнула мистриссъ Понто, трагически всплеснувъ руками.
— О!— произнесли хоромъ гувернантка и молодыя двушки.
— Душевно сожалю объ этомъ,— замтилъ я,— онъ мн показался такимъ почтеннымъ старымъ джентльменомъ, а его проповдь была образцовая.
— Онъ говорилъ проповдь въ церковномъ облаченіи,— произнесла мистриссъ Понто.— Онъ пузеитъ.
— Милосердное небо!— воскликнулъ я, восторгаясь искреннимъ пыломъ этихъ рьяныхъ богослововъ.
Въ эту минуту Страйпсъ подалъ чай, который былъ до того слабый, что не могъ нарушить сонъ маіора.
По утрамъ мы охотились на поляхъ Понто и въ неогороженной части Гобукскаго помстья, а однажды мы поймали на земл Понто фазановъ, залетвшихъ изъ Карабаскаго лса и я убилъ одного изъ нихъ.
— Спрячьте скоре птицу!— воскликнулъ Понто въ смущеніи,— кто-то идетъ!
Я повиновался и, дйствительно, черезъ минуту по той сторон изгороди показался человкъ въ одежд лсника.
— Воры, дьяволы!— загремлъ онъ,— если бы я васъ поймалъ по эту сторону, то закатилъ бы вамъ пару пуль.
— Этотъ проклятый Снапперъ всегда шпіонитъ!
— Пошлите въ Лондонъ подстрленныхъ фазановъ,— продолжалъ лсникъ,— вамъ дадутъ по шесть шиллинговъ за пару — Вы и вашъ господинъ хорошо знаете имъ цну,— отвчалъ Понто, ретируясь.
— Мы охотимся на своихъ птицъ и на своей земл!— продолжалъ мистеръ Снапперъ:— а не разставляемъ капкановъ для чужой дичи. Мы не воруемъ чужого добра. Мы не стрляемъ чужихъ птицъ, какъ вашъ гость. Вонъ у него изъ кармана торчитъ крыло фазана. Приходите-ка на нашу сторону, я васъ поподчую!
— Попробуй-ка и ты перейти къ намъ, Джонъ Снапперъ!— сказалъ Страйпсъ, который въ то время исполнялъ должность также лсника и въ сущности совмщалъ въ себ лсника, садовника, лакея, кучера и управляющаго,— я теб задамъ такую взбучку, какъ, помнишь, на Гутльбюрійской ярмарк!
— Задавай взбучки равнымъ себ!— отвчалъ Снапперъ и, свистнувъ своихъ собакъ, быстро углубился въ лсъ.
Такимъ образомъ, мы вышли побдителями изъ этого столкновенія, но я началъ перемнять свое мнніе о деревенскомъ блаженств.

ГЛАВА XXVIII.
У провинціальныхъ Снобовъ.

— Къ чорту всхъ вашихъ аристократовъ!— сказалъ Понто, разговаривая со мной о семь Карабасъ, съ которой онъ находился въ ссор:— когда я впервые поселился въ этомъ графств, то маркизъ, онъ былъ тогда лордъ Сентъ-Манкельсъ, окружилъ меня и мою жену такимъ любезнымъ вниманіемъ, что я благодарилъ судьбу, пославшую мн такого прекраснаго сосда. Старый лицемръ посылалъ намъ ананасы и фазаны, а, встрчаясь со мной, любезно говорилъ: ‘Понто, когда вы придете ко мн поохотиться’, или: ‘Понто, у насъ фазановъ слишкомъ, пострляйте-ка ихъ’. А его жена настоятельно требовала, чтобы мистриссъ Понто оставалась у нихъ ночевать и подводила меня подъ безконечные расходы на турбаны и бархатныя платья. Ну, сэръ, наступили парламентскіе выборы и хотя я былъ всегда либераломъ, но изъ дружбы къ этому лицемру я подалъ голосъ за него и его выбрали въ депутаты. На слдующій годъ мистриссъ Понто настаиваетъ на томъ, чтобы мы похали въ Лондонъ на сезонъ, длать нечего, мы беремъ меблированную квартиру въ Клариджъ-стрит по 10 фунтовъ въ недлю, нанимаемъ карету и заказываемъ всмъ новыя платья. Конечно, нашъ первый визитъ былъ въ Карабасъ-Гантъ, насъ не приняли, а милэди хотя и возвратила визитъ, но, видя изъ кареты мою жену въ окн, послала карточку съ лакеемъ и ухала. Посл этого мы еще четыре раза были у нихъ, но они не только не приняли насъ, но даже не возвратили визитовъ. Лэди Сентъ-Майкельсъ дала въ этотъ сезонъ девять обдовъ и четыре завтрака, но не пригласила насъ ни разу и не узнала насъ въ опер, хотя моя Бетси мигала ей въ продолженіе всего вечера. Мало этого, моя жена написала ей, прося прислать билеты на Альмакскіе вечера и получила въ отвтъ, что у нея не было боле свободныхъ билетовъ, а своей горничной проклятая аристократка сказала, что она удивляется, какъ люди съ такимъ положеніемъ къ свт, какъ мы, лзутъ въ порядочное общество. Эти слова горничная передала нашей служанк. Съ тхъ поръ наша нога не была въ дом дерзкаго, надменнаго банкрота. Я его отъ всей души презираю.
Посл этого Понто подробно познакомилъ меня съ финансовыми длами лорда Карабаса. Онъ, повидимому, былъ долженъ всмъ, раззорилъ плотника Джюкса, не платилъ ни гроша шестерымъ лакеямъ, и кучеру, который бросилъ свой парикъ къ ногамъ лэди Карабасъ. Но вс эти разсказы только усилили мое любопытство и желаніе повидать карабасскій замокъ, а потому я ршился обозрть его въ отсутствіи хозяевъ. Провожая меня туда, Понто сказалъ:
— Дайте привратниц шиллингъ, она, бдная, уже давно не видала денегъ.
Справедливо-ли было это ядовитое замчаніе или нтъ, но старуха, отворившая мн ворота карабасскаго парка, очень низко присла при вид серебряной монеты. Конечно, эти ворота были украшены гербомъ Карабасовъ, а по обимъ ихъ сторонамъ красовались два сторожевыхъ домика въ вид дорическихъ храмовъ въ самомъ классическомъ стил. ‘Бдная привратница,— подумалъ я,— проникая въ жилище лорда Карабаса, ты не подозрваешь, что пропустила исторіографа Снобовъ’. Передо мной открылся большой зеленый паркъ, окаймленный срой каменной стной, посредин вдоль двухъ рядовъ старыхъ липъ вела дорога къ замку. Сдлавъ нсколько шаговъ, я увидалъ большой прудъ, или озеро, покрытое плсенью и заросшее тростникомъ, среди его красовался островокъ съ античнымъ храмомъ, котораго можно достичь въ полусгнившей лодк, стоявшей въ полуразвалившемся сара на берегу. На зеленыхъ полянахъ по об стороны виднлись купы вязей и дубовъ. Конечно, маркизъ давно бы срубилъ ихъ, если бы имлъ на это право, но законъ ему въ этомъ препятствовалъ.
Долго шелъ я по длинной алле, на семьдесятъ девятомъ дерев которой по лвой сторон повсился мясникъ, доведенный маркизомъ до банкротства. Я не удивлялся этому самоубійству,— такое мрачное впечатлніе производила окружающая мстность. Боле полторы версты я шагалъ въ самомъ мрачномъ настроеніи и думалъ только о смерти.
Замокъ все время находился у меня въ виду, это было громадпое, унылое, четыреугольное, кирпичное зданіе съ башнями но угламъ. Посреди главнаго фасада возвышался готическій портикъ, къ которому ведетъ широкая, мрачная лстница. Всхъ этажей три и въ каждомъ по восемнадцати оконъ, обдланныхъ вокругъ камнемъ. Въ извстной книг ‘Виды Англіи и Уэльса’ находится картинка этого замка и на ней изображено нсколько золоченыхъ каретъ, стоящихъ передъ лстницей и группа гостей въ парикахъ и фижмахъ, подымающихся по ступенямъ. Но подобныя открытыя лстницы не служатъ обычнымъ входомъ въ старинные дома и первая лэди Карабасъ (они только восемьдесятъ лтъ пэры), выйдя изъ своей золоченой кареты промокла бы до костей, если бы стала подниматься по ступенямъ до верхней площадки, украшенной четырьмя статуями: Мира, Изобилія, Вры и Патріотизма. Въ этотъ и подобные ему дворцы входятъ задними дверями. ‘Черезъ задніе двери добились Карабасы своего пэрства’,— саркастически замтилъ по моемъ возвращеніи Понто.
Я позвонилъ у низенькой боковой двери и долго колокольчикъ уныло дребезжалъ, прежде чмъ дверь пріотворилась и выглянуло лицо экономки. Но увидавъ деньги у меня въ рукахъ, она быстро отворила дверь. ‘Бдная, одинокая экономка,— подумалъ я,— Робинсонъ не былъ боле одинокимъ на своемъ остров’.
Вслдъ за нею я вошелъ въ замокъ и добрая женщина показала мн вс покои, объясняя на ходу:
— Это боковой входъ въ сни. Крокодилъ надъ каминомъ привезенъ адмираломъ Сентъ-Майкельсъ, который служилъ капитаномъ у лорда Рансона. На всей мебели гербы семьи. (Сни отличались комфортомъ, а изъ нихъ по опрятной задней лстниц мы достигли маленькаго корридора, который привелъ насъ въ большую залу). Вотъ большая зала, въ ней семьдесятъ два фута длины, пятьдесятъ шесть ширины и тридцать восемь высоты, камины изваяны Ванъ-Чизломомъ, знаменитйшимъ изъ скульпторовъ нашего вка и страны, а представляетъ его работа рожденіе Венеры и Геркулеса. На потолк Калиманко нарисовалъ Живопись, Архитектуру и Музыку, вводящихъ перваго лорда Карабасавъ храмъ Музъ. Надъ окнами украшеніе Вандерпита. Полъ изъ патагонскаго мрамора, а средняя люстра подарена старому лорду Карабасу Людовикомъ XVI, которому французы отрубили голову. Теперь перейдемъ въ южную галлерею. Въ ней сто сорокъ восемь футъ длины и тридцать два въ ширину. Она украшена избранными произведеніями Гарта. Вотъ портретъ сэра Андрю Катца, основателя рода Карабасовъ и банкира принца Оранскаго. Это — теперешняя маркиза Карабасъ — работы Лоренса. Того же — лордъ Сентъ-Майкель, сидящій на камн въ бархатныхъ панталонахъ. Вотъ здсь — Моисей въ тростник, Поля Поттера, особенно хорошъ тростникъ. Рядомъ туалетъ Венеры — Фантаски, фламанскіе быки на водопо — Ванъ-І’инумса, Юпитеръ и Европа — Горна, Большой каналъ въ Венеціи — Капделетти и Итальянскіе разбойники — Сальватора Розы.
Такимъ образомъ добрая женщина переходила изъ комнаты въ комнату, изъ голубой гостиной въ желтую, изъ желтой въ большую гостиную, изъ большой — въ будуаръ, объясняя вс диковины и поднимая по временамъ чахлы, чтобы показать старинную поблекшую мебель.
Наконецъ, мы очутились въ спальн маркизы. Посреди мрачной комнаты стояла кровать, очень походившая на храмъ, изъ котораго обыкновенно въ пантомимахъ выходятъ феи. Это золоченое зданіе такъ велико, что могло быть раздлено на покои для всхъ членовъ карабасской семьи. Въ одномъ конц этой кровати можно было совершить убійство, а жильцы противоположнаго угла спали бы спокойно, ничего не подозрвая.
Я не могъ выдержать зрлища этого мрачнаго величія. Я сошелъ бы съума, если бы находился на мст экономки, такъ удручаетъ одинъ видъ этихъ громадныхъ галлерей, этой одинокой библіотеки, къ книгамъ которой никто не сметъ прикасаться и гд на стол красуется громадная чернильница, похожая на гробъ ребенка. Я не удивляюсь, что маркизъ рдко живетъ въ этомъ дом, необходимо тутъ держать дв тысячи лакеевъ, чтобы придать веселый видъ угрюмому зданію. Я также не удивляюсь, что кучеръ бросилъ свой парикъ, что хозяева несостоятельны, а слуги погибаютъ въ подобномъ уныломъ жилищ.
Одно семейство не иметъ права построить себ подобнаго страшилища-зданія, какъ оно не въ прав возвести Вавилонской башни. Для смертнаго неприлично жить въ такомъ зданіи. Впрочемъ, вроятно, бдный Карабасъ не иметъ выбора. Судьба бросила его сюда, какъ она бросила Наполеона на островъ св. Елены. Если бы природ было угодно, чтобы я и вы, читатель, были маркизами? Я полагаю, что мы отъ этого не отказались бы и взяли бы вмст съ титуломъ замокъ съ долгами, глупой надменостью, унизительными изворотами и мишурнымъ, фальшивымъ блескомъ.
Читая во время будущаго сезона въ газетахъ описанія великолпныхъ пріемовъ лэди Карабасъ и встрчая бднаго банкрота верхомъ въ парк, я буду думать о нихъ съ сожалніемъ. Бдный старый великосвтскій Снобъ! Катайся по парку и думай, что весь свтъ стоитъ на колняхъ передъ Карабасами! Подымай носъ, несчастный пэръ, который долженъ своимъ лакеямъ и обманываетъ своихъ поставщиковъ. А мы, братья Снобы, будемъ счастливы, что намъ легче живется вдали отъ надменгаго нахальства и непостижимой подлости, которыми вынуждена отличаться эта старая жертва снобизма.

XXIX.
У провинціальныхъ Снобовъ

Какъ ни любезно меня приняли въ Вчнозеленомъ пріют (благодаря ошибк мистриссъ Понто, полагавшей, что я родственникъ лорда Снобингтона), но этотъ пріемъ былъ ничто въ сравненіи съ той суммой поклоновъ, присданій, восторговъ и улыбокъ, которыми въ этомъ провинціальномъ уголк привтствовали настоящаго живого лорда, котораго привезъ съ собой корнетъ 120-го гусарскаго полка Велеслей Понто. Это былъ также корнетъ того же полка, лордъ Джульсъ, внукъ и наслдникъ лорда Сальтайра, очень юный, небольшого роста, блокурый и табакомъ пропитанный, офицеръ, который недавно вышелъ изъ дтской и хотя воспитывался вмст съ Понто въ Итонской школ, но отвтилъ на приглашеніе маіора письмомъ съ многими орографическими ошибками.
Однако, свое незнаніе грамоты онъ искупалъ другими способностями, удивительными для его лтъ и роста. Онъ былъ однимъ изъ лучшихъ здоковъ и стрлковъ въ Англіи. На своей лошади, Абракадабр онъ взялъ призъ на знаменитой Гутльбюрійской скачк съ препятствіями и пускаетъ другихъ своихъ лошадей на многихъ ипподромахъ Англіи, хотя подъ чужимъ именемъ, такъ какъ старый лордъ очень строгъ и слышать не хочетъ о скачкахъ или пари, Лордъ Джульсъ уже выигралъ и проигралъ такія громадныя суммы, что ими могъ бы гордиться самъ лордъ Джорджъ. Онъ знаетъ вс конюшни, всхъ жокеевъ и его не проведетъ никакой скаковой мошенникъ.
Хотя ддушка даетъ ему очень немного денегъ, но съ помощью друзей онъ живетъ съ блескомъ, достойнымъ его титула. Конечно, въ виду его малаго роста онъ не прославился расправою съ полисмэнами, но во всемъ, что не требуетъ особой силы, онъ можетъ соперничать съ кмъ угодно. На билліард онъ играетъ отлично, а пьетъ и куритъ боле чмъ любые два офицера его полка вмст. Съ такими талантами онъ можетъ достигнуть всего и если для развлеченія займется политикой, то почему ему не сдлаться и первымъ министромъ?
Мой юный другъ Велеслей Понто — сухощавый, костлявый юноша, съ блднымъ, рябоватымъ лицомъ. Онъ постоянно щиплетъ себ подбородокъ, словно у него была борода, которая еще отсутствуетъ, и хотя не иметъ возможности позволять себ такія дорогія забавы, какъ его товарищъ аристократъ, но все-таки держитъ пари на скачкахъ, когда у него въ карман есть деньги, и катается верхомъ, когда товарищи одолжатъ ему лошадь, потому что онъ самъ иметъ только одного фронтовика. Въ попойкахъ онъ не отстаетъ ни отъ кого, и какъ вы думаете, зачмъ онъ привезъ лорда Джульса въ свой родительскій домъ? По той простой причин, что ему нужны деньги, въ чемъ мать не могла ему отказать въ присутствіи такого высокаго гостя, а чего захочетъ матъ, то исполнитъ отецъ, даже въ финансовыхъ длахъ. Онъ все это откровенно мн разсказалъ, такъ какъ мы съ нимъ старые друзья, и я часто баловалъ его, когда онъ еще былъ въ школ.
— Нашъ полкъ очень дорогой,— прибавилъ онъ.— Надо принимать участіе въ охотахъ, а это удовольствіе кусается. Потомъ надо обдать за офицерскимъ столомъ и пить шампанское, или бургонское. Нашъ полкъ не пхотный и не довольствуется хересомъ и портвейномъ. Наконецъ, одни мундиры чего стоютъ, а нашъ полковой командиръ стоитъ на томъ, чтобы вс были одты съ иголочки. Онъ, напримръ, на свой счетъ сдлалъ всмъ солдатамъ новые помпоны, которыхъ вы совершенно несправедливо называете, мой милый Снобъ, кистью для бритья, и это стоило ему до пяти тысячъ фунтовъ. За то нашъ полкъ первый, и императоръ Николай, увидавъ его въ Виндзор, едва не заплакалъ отъ зависти. Вы знаете, какъ тугъ на деньги мой родитель, а потому я и привезъ Джульса, чтобы онъ разсказалъ матери, какъ меня любитъ полковой командиръ, а отцу — какъ я экономенъ. Вдь ловко придумано! Неправда-ли?
Съ этими словами Велеслей ушелъ въ конюшню, чтобы покурить съ лордомъ Джульсомъ и посмяться надъ отцовскими лошадьми. Онъ также поднялъ на смхъ старинную семейную колымагу, но былъ пораженъ, что его другъ одинаково издвался надъ каретой съ соединенными гербами родовъ Понто и Снельсъ, къ послднему изъ которыхъ принадлежала мистриссъ Понто.
Я же пошелъ къ маіору, который сидлъ въ своемъ кабинет и казался погруженнымъ въ мрачное отчаяніе.
— Посмотрите,— сказалъ онъ, передавая мн какой-то счетъ,— вотъ уже вторая перемна мундира въ ихъ полку съ тхъ поръ, что сынъ служитъ и, однако, онъ не кутила. Лордъ Джульсъ говорилъ мн, что это самый аккуратный корнетъ во всемъ полку. Но, любезный Снобъ, посмотрите этотъ счетъ и скажите мн, какъ при такихъ расходахъ избгнуть банкротства?
Въ голос его слышались слезы, а его старое морщинистое лицо и поношенная одежда свидтельствовали также о близости его банкротства. Онъ черезъ столъ передавалъ мн счетъ.
Лейтенантъ Велеслей Понто, 120 собственнаго ея величества пгаго гусарскаго полка, долженъ Кнопфу и Стекнаделю (Кондуитская улица, Лондонъ) за

Фунт.

Шил.

Парадную жакетку, богато расшитую золотомъ

35

—

Шинель съ собольимъ мхомъ

60

—

Непарадную жакетку, обшитую золотомъ

15

15

Такую же шинель

30

—

Парадные брюки

12

—

Парадныя рейтузы съ золотыми лампасами

6

6

Непарадныя тоже

5

5

Синій кафтанъ, обшитый шнуркомъ

14

14

Каска

3

3

Парадная каска, съ золотымъ помпономъ и цпочкой

25

—

Золотой литой кушакъ

11

18

Сабля

11

11

Портупея и ташка

16

16

Патронташъ и перевязь

15

15

Темлякъ

1

4

Плащъ

3

13

Чемоданъ

3

13

Сдло

7

17

Уздечка съ комплектомъ

10

10

Парадный чепракъ со всми принадлежностями

30

—

Пара пистолетовъ

10

10

Черная овчина съ каймой

6

18

347

9

Вечеромъ мистриссъ Понто и ея семья заставили Велеслея подробно разсказать, какіе обды давалъ его полковой командиръ, лордъ Фицстульцъ, сколько у него прислуживаетъ лакеевъ, въ какихъ нарядахъ были дамы и что говорилъ его высочество, удостоившій одинъ изъ обдовъ своимъ присутствіемъ.
— Какое счастіе имть такого сына!— сказала, обращаясь ко мн, мистриссъ Понто, когда ея наслдникъ съ товарищемъ ушли курить.
Но я никогда не забуду то сумрачное и отчаянное выраженіе, которое приняло въ эту минуту лицо маіора.
Родители и опекуны, разумные люди обоего пола въ Англіи, законодатели, собирающіеся въ парламент, прочтите счетъ, представленный юнымъ Понто своему родителю и вы признаете, что пока для офицеровъ обязательны расходы на такіе пустяки и нелпости, то страна никогда не избавится отъ снобизма.
Я скоре согласенъ сдлаться готтентотомъ, чмъ расходовать 347 фунтовъ на блестящую мишуру. Мы смемся надъ обезьяной, одтой въ военный мундиръ, или надъ бднымъ Джономъ въ его лакейской ливре, или надъ негромъ въ генеральскихъ эполетахъ и съ громадной саблей, а не то-ли же самое нелпое безсмысленное зрлище представляютъ гвардейскіе полки ея величества королевы.

XXX.
У провинціальныхъ Снобовъ.

Наконецъ, наступилъ тотъ счастливый день, когда мн предстояло познакомиться съ нкоторыми изъ сосднихъ семействъ, съ которыми жена маіора и ея дочери считали приличнымъ вести дружбу. Несмотря на то, что Понто уплатилъ по счетамъ сына, тревожился о быстро уменьшавшемся его капитал въ банк и безпокойно думалъ о своемъ боле и боле растраивающемся финансовомъ положеніи, онъ принялъ на себя искренно веселый, гостепріимный видъ, жена и дочь сдлали себ новыя платья, фамильное серебро было вынуто изъ сундуковъ и весь домъ дышалъ праздничнымъ радушіемъ. Въ кухн огонь пылалъ съ зари, лучшее вино достали изъ погреба и хорошій поваръ выписанъ изъ Гутльбюри для приготовленія разныхъ кулинарныхъ чудесъ. Страйпсъ былъ въ новомъ фрак и маіоръ также въ новой одежд, а Тумусъ не выходилъ изъ своей ливреи, что ему не мшало забгать на кухню и пробовать пальцемъ сладкій соусъ, приготовленный для пуддинга самой мистриссъ Понто.
И все это длалось, думалъ я, для того, чтобы показать маленькаго лорда сосдямъ. Обидно было подумать, что такую кутерьму подняли въ честь глупаго, неграмотнаго корнета, а глубокомысленнаго моралиста кормили холодной бараниной. Но все это пустяки, и я охотно прощалъ моимъ хозяевамъ неравномрность ихъ гостепріимства, только въ одномъ я упорствовалъ, именно въ сохраненіи за собой отведенной мн пріятной, прохладной спальни, несмотря на вс намеки мистриссъ Понто, которая хотла отдать эту комнату маленькому лорду.
Знаменитый банкетъ оказался очень торжественнымъ. Семья Гобукъ пріхала на семейной карет съ гербомъ на дверцахъ, и ихъ желтоливрейный лакей служилъ, по деревенскому обычаю, за столомъ. Ихъ великолпіе блднло только передъ блескомъ Гипелея, оппозиціоннаго баронета. Старая леди Фитцагъ явилась съ сестрой въ старомъ фаэтон, запряженномъ парою вороныхъ лошадей, съ толстымъ кучеромъ и толстымъ лакеемъ. Кром этихъ почтенныхъ особъ, были еще пасторъ Петинойсъ и генералъ Саго съ женой.
— Лордъ и леди Фредрикъ Гаулсъ были приглашены, но у нихъ самихъ гости,— объяснила мн мистриссъ Понто и прибавила, что въ то самое утро было еще получено письмо отъ леди Кастльгагардъ, которая извинялась, что не можетъ пріхать по болзни, (она всегда заболвала, когда ее приглашали въ Вчнозеленый Пріютъ).
Если одинъ фактъ, что за столомъ сидятъ все приличные свтскіе люди, можетъ сдлать хозяйку счастливой, то въ этотъ день добрая мистриссъ Понто была счастливйшая женщина. Вс, обдавшія въ ея столовой лица, за исключеніемъ меня, самозваннаго родственника Снобингтонской семьи и генерала Саго, который привезъ изъ Индіи безконечныя сокровища были близкіе, или дальніе родственники пэровъ и по крайней мр баронетовъ. Вс желанія мистриссъ Понто были исполнены и если бы она была дочерью лорда, то не могла бы претендовать на лучшее общество въ своемъ дом, а всмъ было извстно, что ея отецъ торговалъ масломъ въ Бристол.
По совсти, не могу сказать, что бы обдъ былъ дурной, на этотъ разъ пища была обильная и добропорядочная, но разговоръ за столомъ былъ, убійственно скучный. О, любезные лондонскіе собратья Снобы! Если мы любимъ другъ друга не больше нашихъ провинціальныхъ товарищей, то, по крайней мр, мы забавляемъ другъ друга, а если порой и скучаемъ на обдахъ, то для этого не прізжаемъ за десять миль.
Дйствительно, Гипслеи прибыли въ Вчнозеленый Пріютъ изъ своего помстья на свер, отстоящаго на десять милъ, а Гобуки предприняли такое же длинное путешествіе съ юга, главы этихъ семейства, были магнатами въ различныхъ концахъ Мангельвурцельширскаго графства. Гипслей, старый раззорившійся баронетъ, открыто выражалъ презрніе къ Гобуку, ботатому выскочк, а Гобукъ, съ своей стороны, принималъ на себя покровительственный тонъ относительно генерала Саго, считавшаго Понто за нищаго.
— Я надюсь,— говорилъ мн маіоръ,— что леди Бланшь Фитцагъ завщаетъ что-нибудь моей второй дочери, ея крестниц. По крайней мр, тогда мы не даромъ принимали ея отвратительныя лекарства.
Леди Бланшъ и леди Роза Фитцагь отличались первая медицинскими, а вторая литературными тенденціями. Я полагаю, что леди Бланшъ всегда носила мокрый комирессъ вокругъ своего тла, по крайней мр, она производила на меня такое впечатлніе. Она лечила всхъ въ сосдств, но боле всего лечила себя. Она врила доктору Букану, принимала безконечное количество эдекергра Гамбуджа и поглощала коробку за коробкой пилюль Парра. Она излечила головныя боли у громаднаго числа людей сквинстонскими порошками, носила въ браслет портретъ Ганнемана, а въ брошк — волосы Приспица. Она всмъ и каждому объясняла свои недуги, а въ особенности жертвами ея откровенности были хозяйка дома и миссъ Вортъ, съ которыми она постоянно шепталась о невралгіи, бронхит, пляск св. Витта и т. д. Я замтилъ, что леди Гобукъ поблднла посл разговора съ леди Бланшъ на счетъ своей дочери, а мистриссъ Саго отказалась отъ третьей рюмки мадеры въ виду подмигиванія леди Бланшъ.
Леди Роза говорила о литератур и о библіотек въ Гутльбюри. Ея конекъ — путешествія, она выказала необыкновенный интересъ къ Борнео и удивительныя познанія о Пенджаб. Старый генералъ Саго, молчавшій въ продолженіе всего обда, очнулся отъ своего летаргическаго сна, когда рчь зашла объ Индіи, и разсказалъ исторію своей охоты на кабановъ. Леди Роза, очевидно, съ презрніемъ смотрла на своего сосда пастора, Петипойса, который былъ извстенъ тмъ, что его карманы были полны религіозными брошюрами. Я самъ видлъ, какъ онъ передъ обдомъ сунулъ миссъ Вортъ дюжину экземпляровъ одной брошюры, а миссъ Гобукъ — другой десятокъ. Нсколько дней передъ тмъ я видлъ этого самаго пастора въ Гутльбюрійской тюрьм, гд онъ предложилъ двумъ арестантамъ свои брошюры, но они отъ нихъ отказались, а стащили у него кошелекъ, зонтикъ и носовой платокъ.

ГЛАВА XXXI..
У провинціальныхъ Снобовъ.

— Если вы нашли, что все въ ‘Вчнозеленомъ Пріют’ дышало Снобизмомъ,— сказала мн по моемъ возвращеніи въ Лондонъ молодая свтская дама,— если вамъ не по вкусу были тамъ свинина и баранина, если вы считали мистриссъ Понто нестерпимой лицемркой, а миссъ Вортъ надодала вамъ своей ужасной игрой на фортепіано, то почему вы такъ долго оставались тамъ?
О, миссъ, какой вопросъ! Разв вы никогда не слыхали о храбрыхъ солдатахъ, идущихъ на приступъ, о докторахъ, проводящихъ ночи у больныхъ, страдающихъ заразительными недугами и о другихъ подобныхъ самопожертвованіяхъ? Что заставляетъ богатыхъ, знатныхъ джентльменовъ сражаться подъ непріятельскимъ огнемъ? Что побуждаетъ вашего почтеннаго отца покидать веселое общество посл обда и цлую ночь разбирать скучное судебное дло?— Долгъ, и больше ничего. Исполнять свой долгъ одинаково обязательно для воиновъ, адвокатовъ и литераторовъ. Мы также можемъ быть мучениками.
Вы мн не врите? Ваши розовыя губки принимаютъ выраженіе недоврія, что вовсе не идетъ къ юному женскому лицу. Ну, такъ я вамъ признаюсь, что мою квартиру ремонтировали, а моя экономка, мистриссъ Сламкинъ, ухала въ Дургамъ къ своей дочери, недавно родившей ребенка, а потому мн приходилось дв недли странствовать вн дома. Но увряю васъ, что я съ удовольствіемъ вернулся въ свое старое жилище, несмотря на окружающіе его туманъ и копоть.
Но если вы полагаете, что мой разсказъ о семь Понто не иметъ морали, то вы ошибаетесь. Настоящій очеркъ выяснитъ, въ чемъ заключается эта мораль, если вы еще ее не поняли и не сознали, что каждая строка этого разсказа доказываетъ, какъ безумно быть Снобомъ.
Вы замчаете, что въ моей картин провинціальныхъ Снобовъ я почти исключительно обращалъ вниманіе на моего бднаго друга Понто, а почему?— Не потому, что я не здилъ къ другимъ Снобамъ, или чтобы они не приглашали меня къ обду. Нтъ, сэръ Джонъ Гобукъ и сэръ Джонъ Гипслей одинаково гостепріимны, а съ обдами генерала Саго я давно знакомъ. А дв старыя лэди въ Гутльбюри были бы очень рады принять кого угодно. Вообще въ провинціи съ удовольствіемъ зовутъ и угощаютъ всхъ.
Но эти почтенныя особы не входятъ въ рамки моихъ очерковъ, они мелкія дйствующія лица моей снобской драмы. Въ этомъ нтъ ничего удивительнаго, такъ какъ въ пьесахъ часто короли и императоры уступаютъ мсто гораздо боле скромнымъ личностямъ. Напримръ, венеціанскій дожъ играетъ очень незначительную роль, а главный герой пьесы Отелло, который, въ сущности, негръ, и король французскій стушевывается передъ Фальконбриджемъ, который просто джентльменъ невысокаго происхожденія. Тоже самое я могу сказать и относительно вышеназванныхъ почтенныхъ особъ. Я очень хорошо помню, что у Гипслея бургонское вино было лучше, чмъ у Гобука, и что у послдняго подавали удивительное шампанское, хотя дворецкій наливалъ его только по полустакану. Въ моей памяти хорошо сохранились и вс глупые, нелпые обденные разговоры въ этихъ домахъ о фазанахъ, удобреніяхъ, мстныхъ выборахъ, провинціальныхъ сплетняхъ и т. д
Но къ чему все это передавать? Въ означенныхъ глупыхъ, но приличныхъ семействахъ нтъ того Снобизма, который я поставилъ себ цлью обличать. Быкъ, въ сущности, ничто иное, какъ быкъ, громадное, тупое, жирное, ревущее животное, онъ пасется на лугу и съдаетъ назначенную ему порцію рпы, или чего-либо другого, пока не наступитъ минута его естественнаго исчезновенія, и тогда его мсто занимаетъ другой такой же быкъ. Быть можетъ, мы не уважаемъ быковъ, но терпимъ ихъ. А Снобы, сударыня, дло иное: это лягушки, которыя хотятъ раздуться и стать быками. Вотъ этихъ-то глупыхъ гадовъ я и хочу образумить.
Посмотрите, напримръ, на моего бднаго друга Понто: это добродушный, не очень умный, но и не глупый англійскій джентльменъ, любящій свою семью, земледліе, портвейнъ и пользующійся ежегоднымъ доводомъ въ тысячу фунтовъ, кром прекраснаго помстья. Конечно, это не Богъ знаетъ что, но между нами люди живутъ очень хорошо и на меньшія средства. Чтобы не ходить далеко, сосдній докторъ, котораго мистриссъ Понто не удостаиваетъ приглашать на свои обды, живетъ припваючи, воспитываетъ многочисленныхъ дтей и любимъ всми окрестными бдняками, которыхъ онъ лечитъ даромъ и даже снабжаетъ портвейномъ, вмсто лекарства. А пасторъ Кризостомъ, съ которымъ мистриссъ Понто поссорилась будто бы изъ-за религіозныхъ споровъ, а въ сущности изъ-за того, что ей пришлось уступить мсто жен его за обдомъ у сэра Джона Гобука,— также живетъ спокойно, счастливо и длаетъ много добра. Да и другой пасторъ Петипойсъ процвтаетъ и не только раздаетъ бднымъ религіозныя брошюры, но и помогаетъ имъ деньгами.
Въ сущности, Понто иметъ большія средства, чмъ вс эти три почтенные джентльмена вмст, но онъ постоянно безъ гроша и никто никогда не видывалъ съ его стороны ни одного добраго дла.
— Мой господинъ — лучшій изъ людей,— говорилъ мн честный Страйнсъ,— и когда мы служили съ нимъ въ полку, то не было человка щедре его. Но во всемъ, что длается теперь, виноватъ не онъ, а хозяйка.
По вол мистриссъ Понто, ея дочери имютъ дорогую гувернантку и платья отъ модистки маркизы Карабасъ, ихъ братъ охотится съ лордами, въ ‘Вчнозеленомъ Пріют’ обдаютъ только титулованныя особы, и она сама считаетъ себя образцовой женой и матерью. Такимъ образомъ, ежегодный доходъ маіора въ тысячу фунтовъ расходуется на мишуру, а въ результат получается только Снобизмъ, горе и раззореніе.
Съ какимъ удовольствіемъ я слъ въ кабріолетъ, который отвезъ меня, наконецъ, изъ ‘Вчнозеленаго Пріюта’ въ Гутльбюрійскую гостинницу. Тамъ я засталъ цлое общество фермеровъ, которые говорили о своихъ длахъ. Конечно, ихъ разговоръ не отличался ни большимъ интересомъ, ни остроуміемъ, но въ немъ не слышалось ничего ни искусственнаго, ни подлаго. Гораздо отрадне было слышать эту болтовню безъ всякихъ претензіи, чмъ ужасную игру миссъ Вортъ на фортепіано и безконечныя разглагольствованія мистриссъ Понто объ аристократическихъ семьяхъ.

ГЛАВА XXXII.
Коллекція Снобовъ.

Видя, какое сильное впечатлніе производятъ мои очерки на интеллигентную публику, я питаю надежду, что вскор газеты откроютъ особый снобскій отдлъ, на подобіе полицейскаго и судебнаго. Если случится какой-нибудь скандалъ на улиц или какое-нибудь злоупотребленіе, то Times краснорчиво откликнется на то и другое. Почему бы при появленіи какого-нибудь вопіющаго факта снобизма возмущеннымъ журналистамъ не обратить на него вниманіе публики.
Напримръ, какъ блестяще можно представить удивительную исторію лорда Манджельвурцеля и его брата съ снобской точки зрнія! Оставивъ въ сторон вс споры, пререканія, оскорбленія, насилія, ложь и грамматическія ошибки, обнаруженныя братской распрей, а также вс личности и все, что иметъ частный, не касающійся насъ характеръ — обратимъ только вниманіе на то, какъ развращено, какъ подло, какъ пропитано снобизмомъ должно быть цлое графство, которое не можетъ найти себ вожаковъ лучше этихъ двухъ джентльменовъ. ‘Намъ не нужно,— невидимому, говоритъ все Манджельвурцельширское графство,— чтобы человкъ, служащій нашимъ представителемъ въ парламент, былъ грамотнымъ, велъ себя прилично, отличался здравымъ смысломъ и не сыпалъ бранью направо и налво. Намъ нужно только, чтобы его рекомендовалъ лордъ Манджельвурцельширъ, а отъ него самого мы требуемъ лишь, чтобы онъ имлъ 50 000 ежегоднаго дохода и держалъ псовую охоту’. О, вы, гордость Шотландіи! О, вы низкопоклонные, раболпные, вполн сознающіе свою низость, лакеи и паразиты!
Но я становлюсь слишкомъ грубъ и лучше вернуться къ тому игриво-сантиментальному тону, которымъ досел велъ я бесду съ любезнымъ читателемъ. Дло въ томъ, что снобизмомъ дышетъ также общественный фарсъ, какъ и государственная комедія, одна мораль вытекаетъ изъ той и другой.
Напримръ, недавно писали въ газетахъ, что одну молодую двушку ввела въ обманъ какая-то ворожея и она похала въ Индію (хотя ухала не дальше Багнигъ-Вельса), чтобы найти мужа, который долженъ былъ ждать ее тамъ. Неужели вы думаете, что эта юная дочь лавочника покинула бы родительскій прилавокъ, если бы ее не манилъ миражъ капитанскихъ эполетъ и краснаго мундира? Только снобскія стремленія побудили ее попасть въ ловушку ворожеи.
Потомъ была исторія интересной молодой француженки де-Сангреню, которая, живя даромъ у одной доброй старушки, въ Гаспорт, стащила у нея шкатулку съ деньгами и убжала въ Лондонъ, а когда ее поймали, то ее просто отпустили на вс четыре стороны. Отчего? Благодаря ея красивымъ чернымъ локонамъ? Нисколько. Она объявила, что она родственница лорда де-Сангреню и тотчасъ добрая старуха, а съ ней вс ея знакомые бросились передъ нею на колни. Добрыя, чистыя, простыя, лордолюбивыя дти снобской страны!
Наконецъ, было дло мистера Вернона изъ Іорка. Онъ былъ сынъ лорда и сначала эксплоатировалъ одну старую даму, добывая отъ нея деньги, серебро, одежду, а потомъ онъ взялся за цлую семью. Выдавая себя за жениха одной изъ дочерей, онъ бралъ въ займы деньги у отца, принималъ въ подарокъ пикльсы и варенье отъ матери, лъ обды, приготовляемые невстой и сестрами, а кончилъ тмъ, что бжалъ съ серебрянымъ чайникомъ и корзинкой буттербродовъ. И вся эта семья поддалась на его удочку только потому, что онъ сынъ лорда. Никто не сталъ бы давать денегъ и серебряныя ложки мн или вамъ — читатель. Увы, никто, говорящій правду не можетъ ожидать подобнаго благополучія. И, однако, вс эти факты доврчиваго снобизма взяты мною изъ одного номера небольшой газеты, а кто знаетъ, сколько еще десятковъ подобныхъ случаевъ произошло за ту же недлю?
Не усплъ я написать предыдущихъ строкъ, какъ получилъ слдующую записку, запечатанную маленькой хорошенькой бабочкой и съ штемпелемъ одного свернаго города:

’19 ноября.

‘Мистеръ Пунчъ, очень интересуясь вашими статьями о Снобахъ, мы желали бы знать, къ какой категоріи этого почтеннаго братства вы отнесете насъ?
‘Мы три сестры отъ семнадцати до двадцати двухъ лтъ. Нашъ отецъ дйствительно очень хорошаго происхожденія (вы скажете, что снобизмъ упоминать объ этомъ, но я только представляю факты), а ддъ нашъ съ материнской стороны былъ лордомъ {Упоминаніе о ддушк пахнетъ снобизмомъ.}.
‘Мы получаемъ ‘Пунчъ’ и Диккенса, по мр выхода его сочиненій, но у насъ нтъ въ дом справочной книги ни пэровъ, ни баронетовъ.
‘Мы живемъ со всевозможнымъ комфортомъ, у насъ хорошій погребъ, но такъ какъ у насъ не хватаетъ средствъ на дворецкаго, то приличная служанка подаетъ обдъ (хотя отецъ былъ военнымъ, много путешествовалъ, бывалъ въ лучшемъ обществ и т. д.). У насъ кучеръ и конюхъ, но послдній не ходитъ въ ливре съ пуговицами и не служитъ за столомъ, какъ Страйпсъ и Тумсъ {Какъ вамъ угодно. Я не имю ничего противъ умреннаго числа пуговокъ.}.
‘Мы одинаково обращаемся съ людьми титулованными и нетитулованными. Мы носимъ небольшіе кринолины {Очень хорошо.} и никогда не кажемся спичками по утрамъ {Да благословитъ васъ Богъ.}. У насъ хорошій, обильный обдъ на фарфор, всегда одинаковый при гостяхъ или нтъ, хотя у насъ есть серебро {Снобское замчаніе, и я сомнваюсь, слдуетъ-ли вамъ общать также хорошо однимъ, какъ при гостяхъ. Это ужъ очень большое баловство.}.
‘Милый мистеръ Пунчъ, будьте такъ добры, отвтьте намъ въ слдующемъ номер и я буду очень вамъ благодарна. Никто не знаетъ, что я пишу вамъ, даже отецъ, и мы никогда боле не будемъ васъ мучить {Ничего, мы любимъ, чтобы насъ мучили, но отцу надо сказать.}, если только вы дадите намъ отвтъ. Ну, отвчайте, хоть только для шутки.
‘Если вы дочитаете мою записку до этой строки, то, конечно, теперь, бросите ее въ огонь. Если вы это сдлаете, то, конечно, я ничмъ не могу помшать подобному несчастью, но я все-таки надюсь, такъ какъ я всегда полна надеждъ. Во всякомъ случа, я буду ждать съ нетерпніемъ будущаго воскресенья, такъ какъ вы получаетесь здсь по воскресеньямъ и я должна со стыдомъ сознаться, что мы распечатываемъ васъ, возвращаясь въ карет изъ церкви’ {Что подумаютъ о васъ клерикалы?}.

‘Я остаюсь и т. д. за себя и за сестеръ.

‘Простите за маранье, но я всегда пишу съ плеча {Ахъ, какая вы энтузіастка!}.
‘PS. Вы были нсколько глупы въ прошедшую недлю, не правда ли? {Вы никогда въ жизни такъ не ошибались.} У насъ нтъ лсника и всегда хватитъ дичи для друзей-охотниковъ. Мы никогда не пишемъ на надушенной бумаг и вообще я думаю, что если бы вы знали насъ, то не приняли бы за Снобовъ’.
На это я отвчаю слдующимъ образомъ: ‘Милыя молодыя двицы, я знаю по почтовому штемпелю вашъ сосдній городъ и буду тамъ въ церкви въ воскресенье черезъ дв недли, сдлайте одолженіе, надньте на шляпки тюльпанъ или что-нибудь въ этомъ род, чтобы я могъ васъ узнать. Вы же признаете меня по слдующимъ примтамъ — тихій, смирный молодой человкъ въ бломъ пальто, красномъ галстух, голубыхъ брюкахъ, лакированныхъ сапогахъ и булавк съ изумрудомъ. У меня на блой шляп будетъ трауръ, а палка съ золоченымъ набалдашникомъ. Очень сожалю, что не хватитъ времени отпустить усы.
‘Вамъ отъ семнадцати до двадцати двухъ лтъ! Милостивые боги! Какой возрастъ! Я васъ какъ бы вижу передъ собой, прелестныя созданія. Семнадцать лтъ всего боле подходитъ къ моимъ собственнымъ годамъ, но и двадцать два не слишкомъ старый возрастъ. А средняя двица, какая она хорошенькая плутовка! Но молчи, мое глупое, сильно бьющееся сердце.
‘Вы Снобы, милыя двицы? Да я оторву носъ у всякаго, кто осмлится это сказать. Нтъ ничего дурного въ хорошемъ происхожденіи и потомъ это не ваша вина, прелестныя созданія. Да что значатъ имя и титулъ? Я публично сознаюсь, что не имлъ бы ничего противъ герцогскаго титула и Подвязки.
‘Вы Снобы, милыя добрыя двицы? Нтъ, то есть, я надюсь, что вы не Снобы, такъ какъ я не могу быть совершенно въ этомъ увренъ и никто изъ насъ не можетъ быть вполн спокоенъ, что онъ не Снобъ. Даже одна увренность, что не Снобъ, уже пахнетъ снобизмомъ. На всхъ общественныхъ ступеняхъ, съ низкопоклоннаго раба до тирана, природа разставила всевозможные типы Снобовъ. Но попадаются-ли на этихъ ступеняхъ добрыя сердца, скромныя, простыя правдолюбивыя души? Подумайте объ этомъ, прелестныя созданія. Если вы можете отвтить на этотъ вопросъ, то вы счастливыя существа, счастливъ вашъ почтенный отецъ и счастливы т красивые молодые люди, которые будутъ вскор вашими мужьями’.

ГЛАВА XXXIII.
Снобы и бракъ.

Каждый человкъ средняго класса, сочувственно смотрящій на своихъ товарищей по жизненному пути и проболтавшійся по свту три или четыре десятка лтъ, долженъ очень печально размышлять о судьб ежедневныхъ жертвъ общества, или снобизма, заклятыхъ враговъ любви, простоты и добродушія. Люди не смютъ быть счастливый и не смютъ любить изъ боязни Снобовъ. Честныя, благородныя сердца сохнутъ и умираютъ отъ тираніи Снобовъ. Доблестные, великодушные юноши, сіяя молодостью, становятся старыми холостяками и околваютъ какъ собаки. Нжныя, прелестныя двицы чахнутъ и гибнутъ въ одиночеств, благодаря тому, что снобизмъ лишилъ ихъ естественнаго нрава быть счастливыми. Мое сердце надрывается, видя печальные плоды снобизма, и я пылаю гнвомъ противъ Снобовъ. Выходи на кровавый бой, чудовище, говорю я, и, вооружившись мечемъ и простившись съ моей семьей, я иду походомъ на страшнаго дракона, обитающаго въ замк снобизма и держащаго подъ своимъ гнетомъ столько невинныхъ сердецъ.
Когда ‘Пунчъ’ сдлается королемъ, то я заране объявляю, что не будетъ ни старыхъ двъ, ни старыхъ холостяковъ, а доктора Малтуса будутъ ежегодно сжигать вмсто Гай Фокса. Люди неженатые и невыходящіе замужъ будутъ отдаваемы въ рабочій домъ. Для самаго послдняго бдняка будетъ стыдомъ, если его не любитъ какая-нибудь хорошенькая двушка.
Эти мысли возбудила во мн прогулка съ моимъ товарищемъ, Джакомъ Спиготтомъ, который быстро превращается изъ цвтущаго юноши въ стараго холостяка. Онъ былъ однимъ изъ красивйшихъ людей во всей Англіи, когда мы служили съ нимъ въ шотландскомъ пхотномъ полку, но я давно покинулъ армію и съ тхъ поръ потерялъ его изъ вида.
О, какъ онъ перемнился! Онъ носитъ набрюшникъ и началъ уже красить усы. Его розовыя щеки вс въ прыщахъ, а блестящіе глаза стали мутными.
— Вы женаты, Джакъ?— спросилъ я, помня, что онъ былъ безумно влюбленъ въ свою кузинку Летти Ловласъ, когда нашъ полкъ стоялъ въ Стратбунго двадцать лтъ тому назадъ.
— Нтъ,— отвчалъ онъ,— у меня недостаточно для этого денегъ. Я едва содержу себя на пятьсотъ фунтовъ въ годъ. Пойдемъ въ мой клубъ, тамъ лучшая въ Лондон мадера.
Мы съ нимъ пообдали очень хорошо и выпили много вина. Счетъ подали Джаку чрезвычайно большой, но онъ съ улыбкой сказалъ:
— Не все-ли равно мн заплатить за обдъ одну гинею лли дв?
— А что длаетъ Летти Ловласъ?— спросилъ я.
— Летти Ловласъ?— отвчалъ Джакъ, нахмуривъ брови, но тотчасъ прибавилъ, разражаясь громкимъ хохотомъ,— она все еще Летти Ловласъ, но какая она стала старуха, сухая какъ спичка, съ краснымъ носомъ и черными зубами. Она всегда больна и принимаетъ пилюли, ссорится съ своей семьей и постоянно поетъ гимны. Нечего сказать, большое счастье, что я на ней не женился. Выпьемъ-ка теперь грога.
Мы однако, невольно стали, вспоминать старое доброе время, когда Летти была сіяющей красавицей и послушать ея пніе, посмотрть, какъ она танцовала было уже счастіемъ, а Джакъ носилъ всегда въ золотомъ медальон ея волосы, которые во время попоекъ вынималъ и цловалъ при всхъ товарищахъ, съ завистью смявшихся надъ нимъ.
— Наши отцы не могли поладить,— отвчалъ Джакъ на мой вопросъ, почему у нихъ разстроилась свадьба — ея родитель не хотлъ дать боле шести тысячъ приданаго, а мой отецъ требовалъ восемь. Они поругались и дло разстроилось. Но, другъ мой Снобъ, не наливайте слишкомъ много коньяку въ вашъ грогъ. Посл значительной дозы вина это врное средство опьянть.
— А что же вы теперь длаете, Джакъ?
— По смерти отца я вышелъ въ отставку. Мать живетъ въ Бат. Я провожу у нея одну недлю въ годъ, но у нея скучно: тамъ три незамужнія сестры и приходится играть въ вистъ по шиллингу. Что я длаю? Страдаю ревматизмомъ, живу зимой въ Италіи, августъ провожу въ Шотландіи, остальное время болтаюсь по лондонскимъ клубамъ и возвращаюсь домой на разсвт.
‘Дв жизни погибли!— подумалъ я, простившись съ Джакомъ Спиготтомъ: бдная веселая Летти! Бдный красавецъ Джакъ!’
Отчего судьба отвернулась отъ нихъ? Какой проклятый морозъ оледенилъ ихъ сердца, побудивъ ее остаться безплодной двой, а его старымъ эгоистичнымъ холостякомъ? Все это дло проклятаго снобизма, говорящаго намъ: ‘Ты не будешь любить и не выйдешь замужъ, если не можешь имть экипажа и горничной, ты не женишься и дти не будутъ играть на твоихъ колняхъ, если твоихъ средствъ не хватитъ на пажа съ крупными пуговицами на ливре и на французскую няньку. Ты пойдешь къ чорту, если у тебя нтъ лошадей, а попробуй жениться бднымъ и общество тебя проклянетъ, родственники перестанутъ знаться съ тобой, а тетки начнутъ со слезами разсказывать, что Томъ или Гарри погубилъ себя. Вы, молодая двушка, можете безъ стыда продать себя старому мужу, а вы, юноша, можете жениться безъ любви на мшк съ золотомъ. Но если вы оба бдны и женитесь по страсти, то горе вамъ. Общество, проклятое снобское общество, приговоритъ васъ къ погибели. Сохни, бдная красавица, на своемъ чердак, пропадай, бдный холостякъ, въ своемъ клуб.
Когда я вижу этихъ неестественныхъ монаховъ и монахинь ордена Вельзевула {Все это, конечно, относится къ тмъ холостякамъ и старымъ двамъ, которые изъ боязни Снобовъ и снобскихъ идей о богатств не исполнили естественнаго долга человка жениться, а женщины выйти замужъ. Но многіе обречены на холостую жизнь не по своей вин и гршно ихъ осуждать. Помня, какъ жестоко обошлась со мной миссъ Отуль, я не хочу обвинять подобныхъ холостяковъ, но это ужъ личности и частныя дла.}, то моя ненависть къ снобамъ, къ ихъ идеямъ и къ ихъ идоламъ переходитъ вс границы. Я убью этого ужаснаго дракона, кричу я въ изступленіи и съ мужествомъ Томъ Нуса бросаюсь на бой съ чудовищемъ Снобомъ.

XXXIV.
Снобы и бракъ.

Въ извстномъ роман ‘Десять тысячъ ежегоднаго дохода’ находится патетическое описаніе того, какъ герой мистеръ Обрей по христіански переносилъ свои несчастія. Описавъ самымъ цвтистымъ слогомъ покорность судьб своего героя, авторъ рисуетъ картину его поздки изъ родового замка въ Лондонъ въ модномъ экипаж между своей женой и ея сестрой. Семъ часовъ вечера, по улицамъ снуютъ экипажи, и женщины со слезами на глазахъ вспоминаютъ, что въ боле счастливыя времена ихъ Обрей здилъ въ эти часы на обды къ своимъ аристократическимъ друзьямъ. Что можетъ быть трогательне такого описанія настоящихъ снобовъ?
Мы читали эту краснорчивую страницу недавно въ дом моего пріятеля, Реймонда Грея, очень способнаго адвоката безъ всякой практики, но весело переносящаго свое скромное положеніе въ свт и терпливо ожидающаго лучшихъ дней. Между тмъ онъ вынужденъ жить въ очень невзрачномъ дом близъ судовъ.
Всего замчательне, что онъ женатъ и живетъ съ женой въ самой скромной обстановк. Мистриссъ Грей, урожденная миссъ Гарлей Бэкеръ, и ея семья иметъ родственныя связи съ Кавендишами, Оксфордами и прочими знатными родами. Ея представители, конечно, потеряли свой прежній блескъ, но также высоко несутъ голову, какъ во времена своей славы. Мистриссъ Гарлей Бэкеръ всегда ходитъ въ церковь съ лакеемъ, который несетъ ея молитвеникъ, ея сестра миссъ Вельбекъ отправляется за покупками не иначе, какъ съ пажемъ, хотя она старый уродъ и скоре походитъ на отставного гренадера, своими усами и ростомъ, чмъ на женщину. Удивительно, что Эмили согласилась выйти замужъ за Гаймонда Грея: она была очень хорошенькая и наиболе гордая представительница своей семьи, она отказала сэру Коклю Байльсу, просившему ея руки, и отвернула свой хорошенькій носикъ отъ Эссекса Темпля, родственника лорда Сельбака, она имла pour tount potage 4.000 ф. ст. въ годъ, а вышла замужъ за человка, у котораго не было боле дохода. Вся ея семья пришла въ ярость отъ этой mesalliance, мистриссъ Гарлей Бэкеръ не говоритъ теперь о своей дочери иначе какъ со слезами на глазахъ и считаетъ ее погибшей, а миссъ Вельбекъ называетъ Грея мерзавцемъ, и мистриссъ Пукинсъ, на балу которой молодые люди увидали другъ друга впервые — подлой.
А мистеръ и мистриссъ Грей живутъ въ своей скромной квартир очень счастливо. У нихъ служанка и нянька, они никогда не плачутъ при воспоминаніи объ аристократическихъ обдахъ, какъ героини модныхъ романовъ, а спокойно, весело обдаютъ дома и всегда рады накормить голоднаго пріятеля, о чемъ можетъ засвидтельствовать авторъ настоящаго очерка.
Я разсказывалъ объ этихъ пріятныхъ обдахъ и объ удивительномъ лимонномъ пуддинг, который готовитъ мистриссъ Грей нашему общему знакомому, мистеру Гольдмору, директору остъ-индской комнаніи, и онъ съ испугомъ воскликнулъ:
— Они даютъ обды?
Ему казалось преступнымъ, что такіе люди обдаютъ и кормятъ другихъ. Встрчаясь съ ними въ обществ, онъ выражаетъ также удивленіе, что жена прилично одта, а на муж сюртукъ безъ заплатъ. Я слыхалъ не разъ, какъ онъ разглагольствовалъ объ ихъ бдности въ томъ клуб, къ которому имемъ честь принадлежать мы оба и Грей.
Мы почти ежедневно встрчаемся въ этомъ клуб. Въ половин пятаго Гольдморъ является изъ Сити и вы можете видть въ окно этого почтеннаго джентльмена, читающаго газеты. Онъ человкъ высокаго роста и толстый, въ свтломъ жилет и съ пучкомъ печатокъ, производящихъ гармоническій звонъ, когда онъ ходить. Карманы у него набиты письмами агентовъ и циркулярами тхъ компаній, въ которыхъ онъ состоитъ директоромъ. Я былъ бы очень радъ, если бы онъ былъ моимъ дядей, конечно, бездтнымъ дядей, и я очень любезно ухаживалъ бы за нимъ.
Въ шесть часовъ, въ разгаръ сезона, когда весь свтъ на Сентъ-Джемской улиц, по мостовой катятся безчисленные экипажи, въ окна клубовъ глазютъ толпы старыхъ и молодыхъ франтовъ, удивительный швейцаръ въ красной королевской ливре грется на солнц передъ дверью Марльборо-Гауза,— желтая карета, запряженная парой вороныхъ лошадей, съ кучеромъ въ напудренномъ парик, двумя лакеями въ ливре и толстой дамой въ шелковомъ плать съ собаченкой на колняхъ внутри, останавливается передъ нашимъ клубомъ,
— За вами пріхала карета, сэръ, объ являетъ громогласно клубный слуга и Гольдморъ, очень хорошо видвшій въ окно, что за нимъ пріхала жена, торжественно киваетъ головой.
— Не забудьте въ восемь часовъ,— говоритъ онъ своему собесднику мистеру Мулигатони, также директору остъ-индской компаніи, и, медленно спустившись съ лстницы, садится въ карету, которая везетъ его сначала въ Гайдъ-Паркъ, а потомъ домой въ Портландъ-Плэсъ.
Вс молодые члены нашего клуба бросаются къ окнамъ и смотрятъ съ гордостью на удаляющійся экипажъ. Онъ принадлежитъ ихъ клубу, а клубъ принадлежитъ имъ. Но довольно, мы еще не дошли до клубныхъ Снобовъ. О, друзья Снобы, какая сумятица произойдетъ среди васъ, когда станутъ появляться очерки, посвященные вамъ.
Вы можете судить по всему сказанному о томъ, какой человкъ Гольдморъ. Это торжественный, тупой, коммерческій Крезъ, хотя добродушный и любезный.
— Мистеръ Гольдморъ никакъ не можетъ забыть,— говорила мн его жена, что ддъ мистриссъ Грей далъ ему мсто въ Индіи, и хотя ея бракъ самый неблагоразумный и она скомпрометировала себя въ глазахъ общества, но ея мужъ кажется очень умнымъ, очень работящимъ молодымъ человкомъ, и мы сдлаемъ все, что можемъ, для него.
Поэтому они приглашаютъ Греевъ къ обду раза три въ сезонъ и посылаютъ за ними наемную карету, которая и отвозитъ ихъ домой.
Конечно, я слишкомъ большой другъ обихъ сторонъ, чтобы не передать Грею мнніе Гольдмора о немъ и удивленіе набоба, что онъ обдаетъ каждый день. Послднее замчаніе Гольдмора вошло въ поговорку въ клуб и мы постоянно шутили съ Греемъ, спрашивая его, давно-ли онъ лъ мясо, не дать-ли ему съ собой чего-нибудь изъ буфета и т. д.
Однажды, возвратясь вмст со мной изъ клуба, мистеръ Грей объявилъ жен къ ея величайшему ужасу, что онъ позвалъ обдать Гольдмора.
— Да, голубчикъ, это безуміе,— отвчала добрая женщина,— вдь въ нашей столовой не хватитъ мста на одну мистриссъ Гольдморъ.
— Успокойся, она въ Париж. У насъ будетъ обдать только одинъ Крезъ, а потомъ мы подемъ въ театръ. Гольдморъ объявилъ въ клуб, что Шекспиръ великій драматургъ и что ему слдуетъ покровительствовать, а я пришелъ въ восторгъ и тотчасъ пригласилъ его обдать.
— Милостивое Небо! Какой мы дадимъ ему обдъ. У него два французскихъ повара и онъ каждый день обдаетъ съ альдерманами.
Бараньи котлетки
Приготовь ты намъ скорй,
И доброй ты мадерки
По стаканчику налей!
продекламировалъ Грей, повторяя стихи моего любимаго поэта.
— Но наша кухарка больна, а ты знаешь, что въ пирожной…
— Молчи, жена,— произнесъ трагическимъ тономъ Грей.— Ты пригласи на обдъ нашего друга Сноба, а мое дло все устроить.
— Только не бросай много денегъ.
— Молчи, робкая жена адвоката безъ практики. Обдъ будетъ соотвтствовать нашимъ скуднымъ средствамъ.
Видя по выраженію его лица, что онъ задумалъ сыграть шутку съ Гольдморомъ, я съ безпокойствомъ ждалъ слдующаго дня.

ГЛАВА XXXV.
Снобы и бракъ.

Аккуратно въ пять часовъ къ дому мистера Грея въ Битльстонской улиц подходилъ молодой человкъ съ золотистыми кудрями и нафабренными усами, въ модномъ фрак и новой шелковой шляп. Это былъ мистеръ Снобъ. Онъ никогда не опаздываетъ на обдъ и питаетъ невыразимую ненависть къ тмъ несчастнымъ Снобамъ, которые, чтобы произвести сенсацію, являются въ девять часовъ, когда ихъ зовутъ въ восемь. Пусть проклятія всхъ честныхъ людей, пинки остальныхъ и брань поваровъ поразятъ этихъ негодяевъ, дерзающихъ попирать общество своими ногами.
Хотя мистеръ Снобъ льстилъ себя надеждой, что это появленіе съ палкой, на которой красовался золоченный набалдашникъ, произвело впечатлніе въ Битльстонской улиц (дйствительно, я видлъ, что на меня смотрли три лица изъ оконъ швеи мистриссъ Скемльзби, живущей противъ Грея и обнаруживающей свою профессію французскими модными картинками на окнахъ), но что значило это впечатлніе сравнительно съ тмъ трепетомъ, который ощутили обитатели малепькой улицы, когда по ней прохала въ пять минутъ шестого блестящая карета мистера Гольдмора, съ кучеромъ въ парик, двумя ливрейными лакеями, парой вороныхъ и серебряной сбруей. Торговцы углемъ, архитекторы, землемры, два доктора, стряпчій, учитель танцевъ и нсколько коммерческихъ агентовъ занимаютъ маленькіе двухъ-этажные дома по обимъ сторонамъ этой улицы, карета Гольдмора едва не достигала до крышъ и сидвшіе во второмъ этаж могли бы пожать руку развалившемуся на мягкомъ сидніи Крезу. Въ одно мгновеніе вс окна наполнились женскими и дтскими лицами. Тутъ были мистриссъ Гамнерли въ папильоткахъ, мистриссъ Сакеби съ криво зачесанными волосами, мистеръ Ригль съ стаканомъ пунша въ рукахъ и пр. и пр., однимъ словомъ, гольдморскій экипажъ произвелъ необыкновенную сенсацію въ мирной Битльстонской улиц.
— Какъ онъ добръ, что взялъ съ собой двухъ лакеевъ,— замтила мистриссъ Грей, также подбгая къ окну.
Крупный гайдукъ такъ громко стукнулъ кольцомъ, замнявшимъ колокольчикъ, что весь домъ затрясся. Солнце сіяло, шарманщикъ, проходившій мимо, остановился на полунот, карета, красное лицо Гольдмора и его блый жилетъ блестли во всемъ ихъ величіи.
Реймондъ Грей отворилъ дверь своего, дома Онъ былъ безъ сюртука и, подбжавъ къ карет, сказалъ:
— Выходите скоре, Гольдморъ, голубчикъ. Ну, отворяйте дверцу, какъ васъ тамъ зовутъ.
И какъ его тамъ зовутъ машинально повиновался, на лицахъ, какъ его, такъ и Гольдмора, выразилось безграничное удивленіе.
— Когда прикажете пріхать за вами,— спросилъ слуга съ удивительнымъ, исключительно лакейскимъ акцентомъ.
— Въ одиннадцать часовъ въ Садлеръ-вельскій театръ,— воскликнулъ Грей,— я взялъ билеты для всхъ и отъ насъ до театра два шага, мы пойдемъ туда пшкомъ.
— Да, въ одиннадцать, въ театръ,— промолвилъ въ смущеніи Гольдморъ и вошелъ въ домъ такой странной походкой, точно его вели на казнь, а Грей былъ палачемъ.
— Пожалуйте и поболтайте со Снобомъ,— произнесъ хозяинъ, отворяя дверь въ гостиную,— какъ только будутъ готовы котлеты, я крикну. Фанни стряпаетъ пуддингь.
— Милостивое небо!— сказалъ мн Гольдморъ конфиденціальнымъ тономъ,— зачмъ онъ пригласилъ насъ? Я никогда не думалъ, что онъ такъ бденъ.
— Обдать! Обдать!— воскликнулъ Грей изъ столовой, откуда несся запахъ жаренаго.
Войдя въ дверь, мы увидали мистриссъ Грей, казавшуюся настоящей принцессой, въ рукахъ которой случайно очутилось блюдо съ картофелемъ. Она поставила его на столъ и очень любезно поздоровалась съ нами. Ея мужъ между тмъ жарилъ бараньи котлеты на вертел въ камин.
— Фанни стряпала пуддингь,— сказалъ онъ, а мое дло котлеты.— Вотъ, вышла прекрасная, попробуйте, Гольдморъ.
И онъ положилъ горячую котлету на тарелку Креза, изумленіе котораго нельзя описать словами.
Скатерть на стол была старая, съ заплатками. Горчица была положена въ чайную чашку, вилка у Гольдмора была серебряная, а остальныя желзныя.
— Я не родился съ серебряной ложкой во рту,— сказалъ Грей,— у насъ только одна серебряная вилка для Фанни.
— Реймондъ!— воскликнула мистриссъ Грей, бросая умоляющій взглядъ на мужа.
— Она, бдная, привыкла къ лучшему,— продолжалъ онъ, совершенно спокойно,— и я думаю когда-нибудь купить ей мельхіоровый сервизъ. Ну, теперь я буду джентльменомъ.
Надвъ сюртукъ, онъ поставилъ на столъ еще четыре горячія котлеты и самъ слъ за столъ.
— У насъ не каждый день мясо, Гольдморъ,— продолжалъ Грей,— мн просто праздникъ такой обдъ. Вы, богачи, не знаете, сколько лишеній переноситъ адвокатъ, не имющій практики.
— Милостивое небо!— промолвилъ Гольдморъ.
— Гд же пиво? Фанни, сходи въ кабачекъ и принеси бутылку. Вотъ шесть пенсовъ.
Къ нашему ужасу мистриссъ Грей встала.
— Милостивое небо! Позвольте мн!— воскликнулъ Гольдморъ.
— Ни за что, любезный другъ. Она привыкла. Ей дадутъ лучшее пиво, чмъ вамъ. Оставьте ее. Но все-таки да благословитъ васъ Богъ за ваше предложеніе.
Грей произнесъ эти слова очень спокойно, а его жена вышла изъ комнаты.
Спустя нсколько минутъ, она вернулась съ глиняной кружкой пива на поднос. Маленькая Полли (которую я имлъ честь крестить и которой при крестинахъ я подарилъ серебряную кружечку) слдовала за ней съ нсколькими трубками и лукавой улыбкой.
— Ты сказала Таплингу насчетъ джина,— произнесъ Грей, серьезно обращаясь къ жен,— а ты, Полли, положи трубки на каминъ (что двочка сдлала съ большимъ трудомъ). Въ послдній разъ былъ, чистый терпентинъ и нельзя было пить пунша, несмотря на все твое искусство въ его приготовленіи. А вы, Гольдморъ, вроятно, никогда не думали, что моя жена, урожденная Гарлей-Бэкеръ, можетъ дойти до того, что станетъ сама приготовлять пуншъ изъ джина. А если бы объ этомъ узнала моя теща, то, пожалуй, она повсилась бы.
— Не смйся надъ моей матерью,— сказала мистриссъ Грей.
— Ну, она отъ этого не умретъ и я нимало не желаю ея смерти. Къ тому же ты не длаешь пуншъ изъ джина и ты не любишь его. А, Гольдморъ, вы пьете пиво изъ стакана, или изъ кружки.
— Милостивое небо!— промолвилъ Крезъ, когда маленькая Полли взяла кружку и поднесла ее къ удивленному директору остъ-индской компаніи.
Обдъ продолжался и окончился все въ томъ же дух. Грей преслдовалъ своего несчастнаго гостя самыми ужасными подробностями о своей жизни и лишеніяхъ. Онъ разсказалъ, что въ первое время ихъ брачной жизни онъ самъ чистилъ ножи, возилъ дтей въ коляск, а жена пекла хлбъ и шила себ платья. Онъ приказалъ Тиббитсу (своему писцу, принесшему въ сосднюю комнату пиво, которое уже подала на столъ мистриссъ Грей) сбгать за бутылкой портвейна и разсказалъ удивительную исторію о томъ, какъ ему досталось это вино, но когда обдъ кончился, приближалось время отправляться въ театръ, мистриссъ Грей ушла къ себ, а мы молча допивали свои стаканы съ портвейномъ, Грей неожиданно хлопнулъ по плечу Гольдмора и весело сказалъ:
— Ну, Гольдморъ, признайтесь?
— Въ чемъ?— спросилъ онъ.
— Вы хорошо пообдали?
Гольдморъ вздрогнулъ, словно свтлая мысль озарила его голову. Онъ дйствительно хорошо пообдалъ, хотя не понималъ этого до настоящей минуты. Три съденныя имъ бараньи котлеты были перваго сорта, картофель быль поджаренъ въ совершенств, а пуддингъ составлялъ торжество кулинарнаго искусства. Пиво было свжее, прекрасное, а портвейномъ могъ бы гордиться погребъ любого епископа. Я говорю объ этомъ въ надежд, что Грей еще не разъ меня пригласитъ къ себ, такъ какъ у него есть много бутылокъ этого рдкаго вина.
— Ну,— произнесъ Гольдморъ посл минутнаго размышленія: честное… слово… я отлично пообдалъ… да, отлично. За ваше здоровье, мой другъ Грей, и за здоровье вашей милой жены. А когда мистриссъ Гольдморъ вернется, то, надюсь, что вы будете часто посщать насъ въ Портландъ-Плес.
Посл этого мы встали и отправились въ театръ.
Всего интересне въ этой исторіи (за достоврность мельчайшихъ подробностей которой я ручаюсь) ея конецъ. Все, что онъ видлъ и слышалъ у Грея, сильно подйствовало на Креза и онъ ршился протянуть руку помощи бдному устроителю банкета, который ему столь понравился, а будучи директоромъ новаго страховаго общества, онъ назначилъ его юрисконсультомъ правленія. Кром того, по его рекомендаціи Грею поручено было вести одно дло остъ-индской компаніи и молодой адвокатъ выказалъ при этомъ, по свидтельству лорда Бругама, замчательныя свднія въ санскритскомъ язык.
Знаетъ-ли Грей дйствительно санскритскій языкъ — я не могу сказать, но признаюсь, что посл этого я сталъ питать нкоторое уваженіе къ старому Снобу Гольдмору.

XXXVI.
Снобы и бракъ.

— Вс мы, клубные холостяки, очень благодарны вамъ,— сказалъ мн на дняхъ мой старый товарищъ, Эсексъ Темпль,— за ваше мнніе о насъ. Вы называете насъ красноносыми, тупыми эгоистами и тому подобными лестными эпитетами. Вы просто и ясно выражаете желаніе, чтобы мы вс пошли къ чорту. Вы отрицаете въ насъ всякое право на уваженье и не допускаете, чтобы мы вели честную, приличную, христіанскую жизнь. Но кто же вы сами, мистеръ Снобъ? Почему вы считаете себя судьей всхъ и сметесь съ адскими гримасами надъ всмъ нашимъ поколніемъ?
‘Я вамъ разскажу свою исторію,.— продолжалъ онъ,— и исторію моей сестры, а тамъ смйтесь, сколько угодно, надъ старыми двами и холостяками. Я вамъ сообщу по секрету, что сестра Полли была помолвлена за адвоката Ширкера. Никто не можетъ отрицать его талантовъ, но онъ всегда былъ низкимъ эгоистомъ. Женщины, къ сожалнію, не замчаютъ подобныхъ недостатковъ въ предмет ихъ любви. Ширкеръ ухаживалъ за Полли много лтъ тому назадъ, когда онъ былъ адвокатомъ безъ практики.
‘Читали вы когда-нибудь біографію лорда Эльдона? Помните вы, какъ этотъ старый Снобъ разсказываетъ, что онъ покупалъ на два пенса сарделей и жарилъ ихъ вмст съ мистриссъ Скоттъ? Онъ кичится своимъ смиреніемъ и рисуется своей бдностью, хотя въ то время онъ выработывалъ боле тысячи фунтовъ въ годъ! Ну, Ширкеръ также гордился своимъ благоразуміемъ и ни за что не хотлъ жениться, пока у него не будетъ средствъ. Вдь это, кажется, очень благородно: Полли ждала, ждала, терпливо, а года шли. Онъ не чахъ отъ любви, спалъ спокойно боле шести часовъ въ сутки и неудержимо стремился къ осуществленію своихъ самолюбивыхъ цлей. Онъ предпочиталъ поговорить съ ловкимъ стряпчимъ, чмъ поцловать Полли, которая, однако, была прехорошенькая, и пока она сохла въ своей комнат, перечитывая т немногія письма, которыя онъ удостоилъ ей написать, онъ думалъ только о длахъ, которыя онъ велъ, проклятый, холодный, самодовольный негодяй. Ихъ свадьба все откладывалась, пока, наконецъ, Ширкеръ не сдлался знаменитымъ адвокатомъ.
‘Между тмъ, мой младшій братъ Помпъ Темпль, служившій въ 120-мъ цесарскомъ полку, и наслдовавшій такими же скудными средствами, какъ я и Полли, влюбился въ кузину Фанни Фигтри и женился на ней. Свадьба была блестящая. Шесть подружекъ въ розовыхъ платьяхъ держали букетъ, веръ, перчатки, флаконъ съ духами и платокъ невсты, въ сняхъ находились корзины съ цвтами для украшенія лакеевъ и лошадей, церковь была полна приглашенными, а вокругъ стояла толпа любопытныхъ, тетка Фигтри собрала экипажи всхъ знакомыхъ, а карета молодыхъ была запряжена четверкой.
‘Во время свадебнаго завтрака играла на улиц музыка и полиція слдила за порядкомъ. Счастливый женихъ бросилъ годовое содержаніе на платья подружекъ и маленькіе подарки, а у невсты приданое сіяло шелкомъ, бархатомъ, кружевами и драгоцнными каменьями, какъ и подобало будущей жен гусарскаго офицера. Помпъ бросалъ деньги безъ счета и посл свадьбы, а его жена была одной изъ самыхъ модныхъ амазонокъ въ Брайтон и Дублин. Мистриссъ Фигтри, у которой живетъ бдная Полли, такъ какъ я не въ состояніи ей устроить самостоятельнаго домашняго очага — сводила съ ума меня и сестру безконечными разсказами о величіи Помпа и его высокопоставленныхъ знакомствахъ.
‘Я никогда не былъ очень близокъ съ Помпомъ. Онъ естественно презиралъ меня, какъ штафирку, а при жизни матери, всегда баловавшей его и платившей его долги, я питалъ къ нему нкотораго рода зависть, Полли насъ кое-какъ мирила.
‘Она здила въ Дублинъ къ брату и, вернувшись, разсказывала о томъ, что онъ былъ первымъ франтомъ въ город и, адъютантомъ лорда намстника, что Фанни носили везд на рукахъ, что перваго ихъ сына назвали длиннымъ рядомъ аристократическихъ именъ, а второго крестила жена лорда-намстника.
‘Потомъ Помпъ и Фанни пріхали въ Лондонъ, гд родился ихъ третій ребенокъ. Полли была его крестной матерью и уже говорила мн: ‘Знаешь, что, Эссексъ, нельзя не любить Помпа, онъ такой красивый, такой добрый, такой щедрый, такъ любитъ свою семью. Нельзя не простить ему маленькихъ недостатковъ’. Но въ одинъ прекрасный день, когда его жена еще лежала въ постели и семейный докторъ каждое утро навщалъ ее, я встртилъ на улиц Помпа и Полли. Она казалась такой счастливой, такой сіяющей, какой я уже давно не видалъ ее, а напротивъ, онъ былъ смущенъ и, очевидно, чего-то стыдится.
‘Я тотчасъ понялъ по ея взгляду, что она принесла какую-нибудь жертву и прямо пошелъ къ семейному стряпчему. Оказалось, что она продала бумагъ на дв тысячи фунтовъ и отдала деньги Помпу. Ссориться съ ними было уже поздно она отдала деньги, а онъ уже ухалъ въ Дублинъ, когда я добрался до его дома. По словамъ все еще сіявшей Полли, онъ долженъ былъ помстить эти деньги въ выгодную операцію и быстро разбогатть. Въ сущности, ему было необходимо покрыть свои потери на манчестерскихъ скачкахъ и, конечно, вы понимаете, что Полли никогда боле не видала своихъ денегъ: ни капитала, ни процентовъ.
‘Выманенная такимъ образомъ сумма составляла боле половины ея приданаго, а потомъ онъ еще стянулъ у нея тысячу фунтовъ. Наконецъ, пришлось всмъ сложиться, чтобы спасти Помпа отъ гибели, но, какъ всегда, подобныя усилія ни къ чему не повели. Теперь Помпъ съ женой живутъ гд-то заграницей, я не знаю даже гд. Ихъ трое дтей у Полли, а знаменитый адвокатъ Ширкеръ отказался отъ брака съ нею, хотя она, вроятно, разсчитывала на этотъ бракъ, отдавая почти все свое состояніе.
— Вотъ къ чему ведетъ ваша пресловутая теорія о бдныхъ бракахъ,— воскликнулъ Эссексъ Темпль, окончивъ свой разсказъ,— почему вы знаете, можетъ быть и я хочу жениться? Какъ смете вы издваться надъ моей бдной сестрой? Мы оба жертвы той неблагоразумной системы браковъ, которую вы, Снобъ, проповдуете.
И онъ замолчалъ, полагая, что разбилъ мою теорію, но по моему, напротивъ, его разсказъ только подтверждаетъ мои аргументы.
Если бы не существовало проклятаго снобизма, то они вс были бы счастливы. Если бы судьб не было угодно, чтобы Полли влюбилась въ безсердечнаго негодяя, который ее обманулъ, то она могла бы быть счастливйшей женой. Она несчастна потому, что адвокатъ Ширкеръ самолюбивый, корыстный, подлый Снобъ.
Если несчастный Помпъ Темпль и его глупенькая жена раззорились и дошли до своей теперешней горькой доли, то это произошло отъ ихъ страсти къ титуламъ, лошадямъ., моднымъ нарядамъ, придворнымъ извстіямъ и т. д.
А кто ввелъ ихъ въ соблазнъ? Если бы свтъ былъ проще, то и глупые люди не гонялись бы за модой. Весь свтъ любитъ придворныя извстія, экипажи, наряды. Милостивое небо! Прочтите въ газетахъ придворныя извстія и модные романы, посмотрите на то, что длается въ Лондон отъ Пимлико до Редъ-Лайонъ-сквэра и вы увидите, что бдный Снобъ подражаетъ богатому Снобу, что мелкій Снобъ ползаетъ у ногъ крупнаго Сноба, а крупный Снобъ давитъ мелкаго. Разв въ голову богача когда-нибудь входитъ мысль о равенств? Разв когда-нибудь герцогиня Фитцбатльаксъ будетъ считать себ равной лэди Крезъ, или лэди Крезъ перестанетъ обращаться покровительственнымъ тономъ съ мистриссъ Бродклотъ, мужъ которой еще не баронетъ, или мистриссъ Бродклотъ дружески протянетъ руку мистрисъ Сиди, которая раззорилась, или мистриссъ Сиди, умирающая съ голода въ своей роскошной квартир, перейдетъ въ скромное жилище, или ея домовладлица миссъ Летсамъ броситъ привычку удивляться фамильярности лавочниковъ и дерзости служанки, которая носитъ шляпку съ цвтами, какъ ея госпожа?
Но зачмъ и желать такихъ счастливыхъ временъ? зачмъ желать погибели всхъ Снобовъ? Вдь это значило бы наложить на себя руку и прекратить эти очерки, о, глупый Снобъ-самоубійца.

ГЛАВА XXXVII.
Клубные Снобы.

Желая быть чрезвычайно любезнымъ въ отношеніи дамъ, я теперь подвергну безжалостной критик Снобовъ, къ которымъ дамы питаютъ очень горькія чувства, я говорю о клубныхъ Снобахъ. Я очень рдко слыхалъ, чтобы самая добродушная и мирная женщина отзывалась безъ горечи о тхъ великолпныхъ зданіяхъ, входъ въ которыя доступенъ только однимъ мужчинамъ. Дамы должны довольствоваться своими скромными трехоконными домами въ Бельгревіи, или Падингтоніи и думать не смютъ о томъ, чтобы попасть въ великолпные дворцы, гд ежедневно кутятъ ихъ мужья, отцы, братья и сыновья.
Во времена моего дда предметомъ дамскаго гнва были массонскія ложи. Моя бабка такъ ревновала мужа къ массонству, что забралась въ деревянный футляръ старинныхъ часовъ, которые стояли въ зал королевской Розенкрейцерской ложи и намревалась подсмотрть, что длалось въ лож, но она такъ испугалась боя часовъ надъ своей головой въ ту самую минуту, когда товарищъ гросмейстера приступилъ къ таинственному посвященію новаго брата, что выскочила изъ своего убжища. Увидавъ передъ собой женщину, открывшую тайны ихъ ордена, массоны выбрали ее тутъ же единогласно пожизненной гроссмейстершей ордена. Хотя эта смлая женщина никогда потомъ не выдавала тайнъ ордена, но она возбуждала во всей нашей семь такой страхъ, что никто изъ ея родственниковъ уже боле не вступалъ въ члены ужаснаго братства.
Извстно, что Орфея растерзали на части справедливо разгнванныя ракійскія женщины за то, что онъ принадлежалъ къ гармонической лож. ‘Пусть онъ вернется къ Эвридик, о которой такъ сожалетъ’,— восклицали он.— Но эта исторія разсказывается въ словар Лампріера въ такихъ сильныхъ выраженіяхъ, что мое слабое перо отказывается отъ ихъ передачи. А потому, безъ дальнйшей болтовни, перейдемъ къ предмету настоящихъ очерковъ — къ клубамъ.
По моему мннію, слдовало бы запретить холостымъ мужчинамъ ходить въ клубъ. Если бы мой пріятель Кутикильцъ не посщалъ моего клуба, то онъ никогда не остался бы холостымъ. Я полагаю, что ему подобныхъ лицъ не надо окружать всмъ комфортомъ и роскошью клубной жизни, а, напротивъ, необходимо всми мрами отравлять имъ существованіе. Въ моихъ глазахъ нтъ ничего отвратительне, какъ молодой, здоровый Смитъ, подающій свой тонкій клубный обдъ, или Джонсъ, валяющійся на большомъ покойномъ кресл съ журналомъ въ рукахъ, или старый Инъ, который, лежа на диван обложившись послдними номерами всхъ газетъ, еще требуетъ у сосда Пунчъ.
Все это примры непозволительнаго эгоизма, и ихъ не слдовало бы терпть. Молодой Смитъ долженъ былъ бы въ эту минуту сидть дома за чайнымъ столомъ между своей матерью и сестрой, слушая игру гувернантки, миссъ Виртъ, на фортепіано.
А мистеръ Джонсъ, человкъ средняго возраста, гд ему слдовало бы находиться въ это время, т. е. около девяти часовъ вечера? Конечно, дома въ гостиной, гд онъ долженъ бы спокойно дремать въ обществ своей жены и тещи, посл того, что за обдомъ выпилъ три стакана портвейна, а потомъ простился съ своими дтьми, которыя ушли спать.
А Браунъ, старый пожиратель газетъ, какое право онъ имлъ такъ поздно сидть въ клуб? Ему слдовало въ это время играть въ семейный вистъ съ женой, ея сестрой и домашнимъ докторомъ, а потомъ, т. е. въ десять часовъ, онъ долженъ бы уйти спокойно спать.
Неправда-ли, вс указанныя мною занятія для этихъ трехъ джентльменовъ были бы гораздо боле подходящими, естественне и благородне, чмъ устраивать ночныя оргіи въ ужасномъ клуб.
А подумайте, мои благосклонныя читательницы, что длаютъ мужчины въ другихъ комнатахъ клуба, кром столовой и библіотеки, негодяй Комптонъ, снявъ сюртукъ и несмотря на свой престарлый возрастъ, играетъ цлую ночь на билліард и держитъ пари съ отвратительнымъ капитаномъ Споттомъ, а легкомысленный Памъ съ тремя товарищами дуется въ карты по гине. Но наиболе ужасный вертепъ представляетъ курильня, гд, среди облаковъ дыма, кутилы напиваются пуншемъ, или еще хуже шери-коблеромъ. Посл такого постыднаго препровожденія времени эти гнусные лицемры возвращаются домой на зар, тихонько отпираютъ наружную дверь карманнымъ ключемъ, пробираются, снявъ сапоги, по лстниц, чтобы не разбудить дтей и вносятъ съ собою запахъ водки и табаку въ т одинокія спальни, гд жены ждутъ ихъ при свт догорающаго ночника. Я не защитникъ какого бы то ни было насилія и не поджигатель по природ, но если бы вы, любезныя читательницы, подожгли вс клубы, то нашелся бы одинъ Снобъ, который не сказалъ бы ни слова противъ васъ.
Единственные люди, которымъ, по моему мннію, слдовало бы дозволять посщеніе клубовъ — это женатые люди, не имющіе особой профессіи. Постояннаго присутствія дома такихъ людей не желали бы даже самыя примрныя жены. Напримръ, въ каждой англійской семь молодыя двушки должны играть на фортепіано по три часа въ день и подвергать отца, особенно, если у него музыкальное ухо, подобной каторг — просто безчеловчно, или предположимъ, что жена подетъ за покупками въ магазины, неужели же въ продолженіе тхъ часовъ, которые она посвящаетъ выбору своихъ туалетовъ, мужу лучше сидть въ карет или глазть въ магазин, чмъ безобидно читать газеты или журналы въ клуб.
Подобныхъ мужей слдовало бы отпускать въ клубы на время отъ завтрака до обда. Проходя мимо модныхъ клубовъ, я всегда смотрю съ удовольствіемъ черезъ окна на роскошныя комнаты, въ которыхъ просто и безгршно проводятъ время старые почтенные джентльмены. Положительно днемъ это для нихъ лучшее мсто, если они не засдаютъ въ парламент, не директорствуютъ въ какой-нибудь компаніи и т. д. А съ какимъ удовольствіемъ жены встрчаютъ ихъ возвращеніе: он покончили вс свои покупки и вс свои визиты, погуляли въ парк съ своими собаченками теперь ожидаютъ мужей въ прелестномъ костюм, среди пріятной домашней обстановки.
Только этимъ людямъ можно смло дозволить посщеніе клубовъ, а потому мы ихъ не помстимъ въ нашу галлерею клубныхъ Снобовъ, о которыхъ поговоримъ въ слдующемъ очерк.

ГЛАВА XXXVIII.
Клубные Снобы.

Моя первая статья о клубныхъ Снобахъ произвела такую сенсацію въ клубахъ, что я очень польщенъ, тмъ боле, что состою членомъ трехъ военныхъ клубовъ, пяти политическихъ, двухъ модныхъ и семи литературныхъ.
Съ тхъ поръ, какъ я началъ писать о клубныхъ Снобахъ, мое появленіе въ какомъ-нибудь изъ этихъ общественныхъ учрежденій возбуждаетъ общій переполохъ. Вс присутствующіе встаютъ, подмигиваютъ другъ другу и злобно смотрятъ на вошедшаго Сноба. ‘Если онъ только посметъ, дерзкій нахалъ, описать меня,— говоритъ полковникъ Блодіеръ,— то я ему переломаю вс кости’. ‘Я вамъ говорилъ, что не слдуетъ допускать въ клубъ литераторовъ,— произноситъ Ранвиль, обращаясь къ своему другу Снунэ,— они хороши на своемъ мст и я съ удовольствіемъ пожимаю имъ руки при встрч на улиц, по ихъ нельзя допускать въ нашу среду. Пойдемте, Снунэ’, и они оба удаляются съ презрительной гримасой.
Входя на дняхъ въ кофейную комнату одного изъ военныхъ клубовъ, въ которомъ я состою членомъ, я услыхалъ голосъ стараго Джокинса, который, держа въ рукахъ газету, громко разглагольствовалъ въ групп звавшихъ, по обыкновенію, клубныхъ завсегдатаевъ:
— Я говорилъ въ прошломъ году Пилю: если вы коснетесь хлбныхъ законовъ, то придется затронуть и сахарный вопросъ, а за сахарнымъ вопросомъ пойдетъ и чайный. Я не монополистъ, я либералъ, но я не могу не сознать, что мы стоимъ на краю бездны. А что же отвчалъ мн сэръ Робертъ Пиль? ‘Мистеръ Джокинсъ, сказалъ онъ’…
Но въ эту минуту ораторъ, замтивъ вашего покорнаго слугу, закусилъ себ языкъ и прервалъ глупую болтовню, которую вс мы въ клуб знаемъ наизусть.
Джокинсъ — одинъ изъ самыхъ упорныхъ клубныхъ Снобовъ. Онъ каждый день является въ клубъ, читаетъ ‘Standard’ и потомъ, не красня, повторяетъ его передовую статью, хотя вс его слушатели читали ее. Онъ богатый человкъ, что видно по его галстуху. Все утро онъ бгаетъ по банкирскимъ и маклерскимъ конторамъ, произнося везд нахальнымъ тономъ: ‘я говорилъ вчера съ Пилемъ, и вотъ что онъ намренъ длать. Я бесдовалъ объ этомъ съ Грагэмомъ и, клянусь вамъ, онъ раздляетъ мое мнніе’. Во время появленія вечернихъ газетъ, онъ приходитъ въ клубъ и, поймавъ какого-нибудь лорда, конфиденціально сообщаетъ ему мннія главныхъ тузовъ лондонскаго Сити. ‘Вотъ что мн только что говорилъ Ротшильдъ,— хвастаетъ онъ,— а вотъ взглядъ Джонса Лойда’. Благодаря этой вчной хвастливой болтовн, нкоторые люди считаютъ его свдущимъ человкомъ.
Онъ живетъ, конечно, въ Бельгревіи въ приличной, хотя мрачной, унылой обстановк. Объ его званыхъ обдахъ всегда говорится въ газетахъ, а его жена и дочери разъ въ годъ здятъ ко двору и въ этотъ день онъ является въ клубъ въ мундир помощника лорда-намстника своего графства.
Онъ очень любитъ начинать свои рчи словами: ‘когда я былъ въ палат’, хотя онъ былъ депутатомъ три недли и лишенъ этого мста за подкупъ избирателей, а потомъ три раза ставилъ неудачно свою кандидатуру въ томъ же округ.
Во многихъ клубахъ я видалъ другого рода политическаго Сноба, который обращаетъ мало вниманія на внутреннюю политику, а считаетъ себя спеціалистомъ по иностраннымъ дламъ. Я полагаю, что подобный экземпляръ можно встртить только въ клуб. Для него исключительно газеты пишутъ статьи по иностранной политик, платя за это по десяти тысячъ въ годъ. Онъ, повидимому, серьезно безпокоится на счетъ намреній Россіи и измнническихъ плановъ Луи-Филиппа. Онъ постоянно ожидаетъ, что французскій флотъ явится въ Темзу, и читаетъ съ перваго слова до послдняго рчи американскаго президента. Онъ знаетъ имена португальскихъ государственныхъ людей и за что они соперничаютъ другъ съ другомъ, но его словамъ, лорда Абердина надо отдать подъ судъ, а лорда Пальмерстона повсить, или обратно.
Этого рода политическій Снобъ знаетъ доподлинно, сколько рублей Россія заплатила за подкупъ лорда Пальмерстона, и я однажды слышалъ, какъ подобный Снобъ, капитанъ Спитфайеръ, говорилъ мистеру Минсу, который считаетъ его умнйшимъ изъ людей:
— Почему на вечер у леди Пальмерстонъ не было княгини Скрагамовской? Потому что она не можетъ быть въ декольте. А почему она не можетъ быть декольте? Потому что у нея спина вся въ ранахъ. А отчего у нея спина въ ранахъ? Потому что во вторникъ, въ 12 часовъ ночи, въ красной гостиной русскаго посольства, при жен посланника, четырехъ горничныхъ, священник и секретар посольства — княгиню Скрагамовскую подвергли тлесному наказанію. Ее скли кнутами нарочно присланные изъ Петербурга три Преображенскіе барабанщика, за то, что она сказала, что у великой княжны Ольги рыжіе волосы. Эта сцена произошла въ свободной Англіи, и вы, сэръ, еще смете меня уврять, что лордъ Пальмерстонъ долженъ оставаться министромъ.

ГЛАВА XXXIX.
Клубные Снобы.

Отчего какой-нибудь извстный авторъ не напишетъ ‘Тайны Клубовъ’. Это прекрасный предметъ для писателя съ пламеннымъ воображеніемъ. Всмъ, конечно, памятно, какъ ребенкомъ каждый изъ насъ, гуляя на деревенской ярмарк и не имя въ карман денегъ, съ любопытствомъ досматривалъ на соблазнительные балаганы и мысленно соображалъ, какія тамъ давались чудныя представленія.
Человкъ представляетъ собою драму, которая дышетъ страстью, тайной красотой, истиной, зломъ, неправдой и т. д. Каждое человческое сердце заключаетъ въ себ балаганъ ярмарки тщеславія. Но довольно говорить такимъ торжественнымъ стилемъ и перейдемъ къ простому языку. Въ клуб, если бы у васъ и не было личныхъ знакомствъ, всегда можно изучать чужихъ и предполагать на основаніи различныхъ данныхъ, что происходитъ подъ ихъ сюртуками и жилетами. Это безконечная, непрерывная забава. Говорятъ, что существуютъ такіе лондонскіе клубы, въ которыхъ никто не разговариваетъ другъ съ другомъ, а вс сидятъ и молча читаютъ мысли одинъ другого.
А въ сущности какъ рдко можно узнать человка по его вншнему виду. Напримръ, у насъ въ клуб есть высокаго роста, дородный мужчина среднихъ лтъ, прекрасно одтый, въ лакированныхъ сапогахъ, лысый, тихій, спокойный и всегда пожирающій самые утонченные обды, въ продолженіе пяти лтъ я принималъ его за сэра Джона Поклингтона и считалъ, что онъ получаетъ до пяти сотъ фунтовъ стерлинговъ въ день, а оказалось, что это прикащикъ одной конторы въ Сити, по фамиліи Джуберъ, получающій двсти фунтовъ въ годъ. Напротивъ, серъ Джонъ Поклингтонъ былъ маленькимъ грязненькимъ человчкомъ, который вчно гнвается за дороговизну селедки и недоброкачественность пива. А смшалъ я ихъ потому, что они сидли рядомъ, когда мн сказали, что одинъ изъ нихъ баронетъ, и я естественно принялъ за баронета того, который но вншности походилъ на титулованную особу.
Возьмемъ другой примръ. Старикъ Фаунэ ходитъ по клубу, насупивъ брови и устремивъ свои стеклянные глаза въ пространство, но встртивъ васъ, онъ выражаетъ самый нжный интересъ къ вашей судьб. Вы знаете, что онъ лицемръ и негодяй, мало того, ему самому извстно, что вы это знаете, но все-таки онъ осыпаетъ васъ лестью. Кто можетъ понять тайну этого человка? Кто можетъ прочесть то, что скрывается подъ его неподвижной непроницаемой маской? Вы только инстинктивно чувствуете, что находитесь въ присутствіи мошенника, но не имете никакихъ фактическихъ доказательствъ, подтверждающихъ ваше инстинктивное чувство.
Но я люблю боле умственно оперировать надъ молодыми людьми, у нихъ игра открытая, и вы знаете заране все ходы. Вотъ два пріятеля: мистеръ Спавинъ и мистеръ Кокспуръ.
Такихъ молодыхъ людей можно встртить въ каждомъ клуб. Они никого не знаютъ, всегда сидятъ вдвоемъ въ какомъ-нибудь углу и бесдуютъ о скачкахъ. Они помнятъ до мельчайшихъ подробностей тотъ краткій періодъ времени, когда они обращали на себя вниманіе свта, благодаря призамъ, которые брали ихъ лошади. Политическіе дятели считаютъ года по политическимъ событіямъ и говорятъ: ‘годъ реформы’, ‘годъ удаленія виговъ отъ власти’ и т. д., а эти молодые люди считаютъ года но лошадямъ и въ ихъ глазахъ годъ ‘Оподельдока’ смняется годомъ ‘Катавамны’. По утрамъ они играютъ на билліард, а за завтракомъ выпиваютъ значительное количество пива, а также крпкихъ напитковъ. Они читаютъ исключительно газету ‘Bell’s Life’, въ которой всего любопытне отвты редакціи на вопросы подписчиковъ. Потомъ они отправляются въ татерсаль и гуляютъ по парку, засунувъ руки въ карманы.
Меня особенно поражаетъ во вншности этихъ юныхъ спортсменовъ ихъ удивительная серьезность, отрывистая рчь и мрачный видъ. Въ то время, когда въ курильн клуба Джонъ Миллерсонъ заставляетъ умирать со смха всхъ присутствующихъ своими забавными анекдотами, Спавинъ и Кокспуръ въ какомъ-нибудь уголку комнаты спорятъ насчетъ какихъ-нибудь лошадей. ‘Я готовъ держать двадцать пять противъ одного за ‘Братца’ противъ ‘Синяго Носа’, говоритъ шопотомъ Спавинъ. ‘Не могу принятъ этихъ условій’, отвчаетъ серьезно Кокспуръ, качая головой. Книжка скаковыхъ пари не выходитъ изъ головы этихъ несчастныхъ юношей, а эту книжку я ненавижу еще боле, чмъ справочную книгу пэровъ. Хотя послдняя представляетъ на половину глупыя и фальшивыя генеалогическія свднія, но нкоторые изъ девизовъ въ гербахъ представляютъ оригинальное чтеніе, а самая книга служитъ какъ бы ливрейнымъ лакеемъ исторіи и въ этомъ отношеніи оказываетъ нкоторую услугу. Но что можетъ быть хорошаго въ книг скаковыхъ пари. Если бы я могъ быть калифомъ Омаромъ на недлю, то я сжегъ бы вс эти гнусные рукописные документы, начиная отъ тхъ, которые ведутся высокопоставленными плутами, до записей мальчишки изъ мясной лавки, который предлагаетъ держать пари своимъ товарищамъ.
Когда дло идетъ о скаковомъ пари, то Спавинъ и Кокспуръ готовы надуть своего родного отца и пожертвовать лучшими друзьями. Я увренъ, что когда-нибудь хотя одинъ изъ нихъ скроется съ порученными ему деньгами, но, конечно, это событіе не причинитъ мн никакого горя, потому что я не держу никакого пари на скачкахъ. Вотъ мистеръ Спавинъ прихорашивается у зеркала, прежде чмъ уйти изъ клуба. Посмотрите на него: право, только въ тюрьм и на скаковомъ ипподром можно встртить человка съ такимъ мрачнымъ, отвратительнымъ и подлымъ лицомъ.
Въ моихъ глазахъ гораздо боле человчнымъ существомъ представляется среди молодыхъ членовъ клуба Снобъ-сердцедъ. Я только что слышатъ, какъ подобный Снобъ Вигль говорилъ съ своимъ неразлучнымъ другомъ Ваглемъ.
— Честью клянусь, что она посмотрла на васъ,— сказалъ Вагль.
— Мн самому это показалось,— отвчалъ Вигль,— мы это выведемъ на чистую воду сегодня же во французскомъ театр.
И эти безвредные юноши направились въ столовую.

ГЛАВА XL.
Клубные Снобы.

Молодые люди, которыхъ я представилъ читателю подъ именами Вигля и Вагля, встрчаются въ значительномъ количеств во всхъ клубахъ. Они по профессіи праздношатающіеся и принадлежатъ къ среднему классу. Одинъ изъ нихъ увряетъ, что онъ адвокатъ, а другой живетъ въ роскошной квартир на Пикадили. Это второклассные франты, они не могутъ соперничать, по презрительной надменности и безумному легкомыслію, съ титулованными экземплярами этой расы, но они ведутъ жизнь столь же пустую, безполезную и вредную съ точки зрнія примра. Но не стоитъ мтать молній на этихъ мелкихъ клубныхъ бабочекъ. Они не производятъ крупныхъ общественныхъ скандаловъ и не отличаются безумной расточительностью. Они не расходуютъ тысячи фунтовъ на брилліантовыя серьги для модной танцовщицы, какъ лордъ Торкванъ, и не срываютъ банка въ игорныхъ домахъ, какъ лордъ Мартингэль. Они имютъ кое-какія хорошія качества, не злые люди и честно платятъ свои долги, а если ихъ нельзя пропустить въ галлере Снобовъ, то лишь потому, что эти второклассные франты и кутилы обнаруживаютъ въ этихъ своихъ качествахъ нелпое и низкое самодовольство.
Вигль бывалъ на континент и разсказываетъ, что его успхъ среди германскихъ графинь и итальянскихъ принцессъ, которыхъ онъ встрчалъ за общимъ столомъ въ гостинницахъ — былъ по истин не вроятенъ. Вс стны его квартиры украшены портретами актрисъ и танцовщицъ. Каждое утро, въ халат онъ читаетъ Донъ-Жуана и французскіе романы. У него цлая коллекція французскихъ дешевыхъ литографій, изображающихъ женщинъ съ томными глазами, въ домино, съ гитарами, въ гондолахъ и т. д. Про каждую изъ нихъ онъ иметъ особый интересный разсказъ.
— Это дурная картинка,— говоритъ онъ, напримръ,— но я ее очень люблю потому, что она напоминаетъ мн принцессу Монте — Пульчіано. Я встртилъ ее въ Римини. Милая, дорогая, Франческа! А вотъ эта, блокурая съ голубыми глазами красавица, съ райской птицей на рук, настоящій портретъ, всмъ извстной въ Мюнхен, графини Оттиліи Эйленшрекенштейнъ. Какъ она была очаровательна, когда я танцовалъ съ нею на придворномъ балу, въ честь принца Атиллы Баварскаго въ 1844 году, у насъ vis—vis былъ принцъ Карломанъ. У нея въ букет былъ прекрасный поліантусъ, и я его сохраняю до сихъ поръ.
Онъ придалъ своему лицу таинственное выраженіе и, откинувшись на подушку дивана, задумался, словно его душили страстныя воспоминанія.
Въ прошедшемъ году онъ произвелъ значительную сенсацію неожиданнымъ появленіемъ на его письменномъ стол маленькаго футляра съ золотымъ ключемъ, который онъ всегда носилъ на ше, на этомъ ключ была буква М, окруженная змей — эмблемой вчности. Обыкновенно этотъ футляръ былъ окруженъ цвтами и по временамъ онъ, среди разговора съ постителями, подходилъ къ нему и нжно его цловалъ.
— Я не знаю, что въ этомъ футляр,— говорилъ его другъ Вагль,— кому извстны вс его интриги? Онъ рабъ своихъ страстей! Вы знаете исторію итальянской принцессы, заточенной въ монастырь св. Варвары въ Римини. Онъ вамъ никогда ее не разсказывалъ? Въ такомъ случа, я не могу открыть это тайны. А вы слыхали о графин, ради которой онъ едва не дрался на дуэли съ принцемъ Витикиндомъ Баварскимъ? Вамъ, можетъ быть, также не извстенъ романъ дочери пастора, которая сошла съ ума, узнавъ, что онъ женится на другой, хотя эта свадьба потомъ и разстроилась. Вы не знаете, до чего онъ могъ бы дойти, если бы онъ не былъ рабомъ своихъ страстей. Онъ просто геній. Его поэмы — прелесть что такое. Онъ написалъ продолженіе Донъ-Жуана, основанное на его собственныхъ приключеніяхъ. А читали вы его стихотвореніе ‘Къ Мэри’? Оно лучше, гораздо лучше Байрона.
Мн очень пріятно было слышать такой отзывъ о стихотвореніи, которое я самъ написалъ, по просьб Вигля, для какого-то дамскаго альбома.
Я однажды зашелъ къ нему и засталъ его въ тяжеломъ раздумь, передъ чистой страницей стараго альбома.
— Не могу написать ни одной строчки,— сказалъ онъ печально,— иногда стихи такъ и льются съ моего пера, а теперь, хоть тресни, не подберу ни одной римы. А жаль пропустить такой случай: она божественно хороша!
— Она богата?— спросилъ я,— вдь вы не хотли жениться иначе какъ на богатой наслдниц.
— О, Снобъ! Она высоко образованная, знатная дама! А я не могу написать ни строчки въ ея альбомъ.
— А что вы хотите написать, что-нибудь горячее и сладкое?
— Не смйтесь надъ святымъ чувствомъ любви, Снобъ, я хочу написать что-нибудь дышащее нгой и дикой страстью, какъ у Байрона. Я хочу сказать ей, что среди праздничныхъ залъ и т. д. я только думаю о ней и т. д., что я презираю весь свтъ, что мн все надоло и т. д. Ну, а потомъ надо ея сравнить съ газелью, или чмъ-нибудь въ этомъ род.
— Знаю, знаю. И надо припустить ятаганъ.
И мы стали писать стихи.
Къ Мэри.
Смюсь, шучу, дурачусь я
Среди забавъ и развлеченій,
Но сердце шепчетъ про себя
Въ пылу любви моей стремленій:
И тломъ, мыслями, душой —
Я вчно твой, я вчно твой!
— Ну что, хорошо?— сказалъ я, родивъ на свтъ такое удивительное шестистишіе.
— Отлично,— отвчалъ онъ,— но теперь мы скажемъ, что если она не отвтитъ на мою любовь и т. д. то я уду на войну.
— Какъ на войну!— воскликнулъ я съ удивленіемъ,— вдь вы не военный?
— Вотъ, видите-ли,— произнесъ Вигль, покраснвъ,— я ей сказалъ, что отправляюсь съ экспедиціею въ Эквадоръ.
— Ахъ, вы хвастунъ и лицемръ, отвчалъ я,— такъ кончайте сами это прелестное стихотвореніе.
Онъ такъ и сдлалъ, но, конечно, въ его стихахъ римы были самыя топорныя и вовсе не соотвтствовали моимъ. Но какъ бы то ни было онъ выдалъ все стихотвореніе за свое и до сихъ поръ постоянно повторяетъ его всмъ въ клуб.
Бдный Вагль считалъ его великимъ поэтомъ, но однажды подошелъ ко мн въ клуб и сказалъ печальнымъ голосомъ:
— Знаете что, Снобъ, я видлъ сегодня на улиц Вигля съ той удивительной женщиной, которой онъ написалъ свои знаменитые стихи, но оказывается, что ей сорокъ пять лтъ, что она рыжая, что носъ у нея какъ картофель, что ея отецъ мясникъ и что Вигль женится на ней на будущей недл.
— Тмъ лучше, мой юный другъ,— отвчалъ я,— тмъ лучше для женщинъ, что этотъ сердцедъ прекратитъ свои продлки и лучше для него самого, такъ какъ во всхъ его разсказахъ о необыкновенныхъ побдахъ, одержанныхъ надъ женскими сердцами, не было ни слова правды. Есть люди, которые на дл — Синія Бороды, они хотя и Снобы, но мсто ихъ не въ сатирическомъ очерк, а въ уголовномъ суд.

ГЛАВА XLI.
Клубные Снобы.

Вакхъ — то божество, которому исключительно поклоняется Вагль, ‘Дайте мн вина’, говоритъ онъ своему другу Виглю, который болтаетъ о хорошенькихъ женщинахъ, и съ этими словами подноситъ къ своимъ губамъ стаканъ живительной влаги, медленно пьетъ ее и тонко смакуетъ, какъ будто онъ великій знатокъ.
Я замтилъ, что вообще молодежь отличается страстью критиковать вино. Только что вышедшіе изъ школъ юноши громче всхъ кричатъ въ клуб о достоинствахъ и недостаткахъ того или другого вина.
— Эта бутылка пахнетъ пробкой,— говорить одинъ изъ нихъ,— бракуя портвейнъ, и дворецкій, унеся бутылку, тотчасъ возвращается съ тмъ же, перелитымъ въ графинъ, виномъ, которое теперь юный Снобъ находитъ прекраснымъ.
— Къ чорту шампанское!— восклицаетъ другой,— пусть его пьютъ молодыя двушки и дти, а мн подайте за обдомъ свтлаго хереса, а посл дессерта — бургонскаго 1823 года.
— Теперь нтъ хорошаго портвейна,— замчаетъ третій,— все какая-то густая сладкая дрянь. Нтъ боле богатаго сухаго вина, которое мы прежде пивали.
А дло въ томъ, что годъ тому назадъ второй юноша пилъ плохое пиво въ школ, а третій, находясь въ коллегіи, покупалъ въ кабачкахъ джинъ, а не портвейнъ.
Всякій, кто знакомъ съ каррикатурами, нарисованными лтъ тридцать тому назадъ, долженъ помнить, какъ часто тогда изображались толстые, красные носы и лица съ багровыми пятнами. Теперь они встрчаются въ натур и въ искусств гораздо рже, но все-таки попадаются еще въ клубахъ юноши, которые хвастаются громаднымъ количествомъ выпитаго ими вина, а пожелтвшія ихъ лица свидтельствуютъ о дйствительности этихъ попоекъ.
— Была вчера игра,— говоритъ Гобскинсъ Томкинсу, въ порыв откровенности,— мы завтракали у Джака Геринга въ двнадцать и пили водку съ содовой водой до четырехъ часовъ, потомъ погуляли въ парк съ часъ, обдали въ клуб съ доброй дозой портвейна, заглянули на часокъ въ театръ и, вернувшись въ клубъ, пили пуншъ до тхъ поръ, пока стало разсвтать. Но надо отрезвиться: выпьемъ стаканъ хереса съ коньякомъ.
Если читатель желаетъ видть во-очію подобныхъ молодыхъ людей, то я совтую ему посмотрть остроумную пьесу: ‘Лондонская страховка‘, герой которой не только пьяница, возвращающійся домой на зар, въ безчувственномъ состояніи, но и негодяй.
Совершенно инымъ поведеніемъ отличается мой достойный другъ мистеръ Папворти.
— Попенсъ,— говоритъ онъ, обращаясь къ дворецкому клуба,— я хочу сегодня пораньше обдать, есть какая-нибудь холодная дичь?
— Все, что угодно, сэръ. Есть пирогъ съ дичью, холодный фазанъ, холодный павлинъ, холодный лебедь, холодный страусъ и т. д.
— А какое у васъ есть лучшее красное вино, конечно, въ бутылкахъ?
— Есть лафитъ, сенъ-жульенъ, лаовиль, но я бы вамъ совтовалъ попробовать шато-марго.
— Гм… гм… Знаете, что, Попенсъ, я не успю пообдать, дайте мн стаканъ пива и кусокъ хлба.
Капитанъ Шинди представляетъ другой непріятный образецъ клубнаго завсегдатая. Онъ всегда недоволенъ своей бараньей котлетой и во все горло бранится:
— Посмотрите, что это за гадость,— кричитъ онъ, подозвавъ къ себ дворецкаго, который дрожитъ передъ нимъ и тщетно увряетъ, что булоксмитскій епископъ благополучно сълъ три котлетки отъ того же барана,— разв это жарено? Такъ не кормятъ порядочныхъ людей!
Вс лакеи суетятся изъ-за одной котлетки капитана. Одного онъ разноситъ за то, что нтъ пикулей, другого бранитъ за отсутствіе на стол соли, третьяго ругаетъ за холодный поджареный хлбъ. Какъ только капитанъ является въ столовую, то вс приходятъ въ трепетъ, а его товарищи по клубу удаляются въ другую комнату. Но за то никому такъ хорошо не подаютъ и никому такъ хорошо не служатъ, какъ этому ворчуну.
А между тмъ мистриссъ Шинди съ дтьми голодаетъ гд-нибудь на чердак.

ГЛАВА XLII.
Клубные Снобы.

Всякая, благовоспитанная, англійская женщина сочувственно отзовется на ужасную исторію о Саквил Мэн, которую я намренъ теперь разсказать. До сихъ поръ я говорилъ объ удовольствіяхъ клубной жизни, а теперь бросимъ взглядъ на опасности, которыми грозятъ молодежи эти учрежденія. Для этой цли я познакомлю читателя съ моимъ молодымъ другомъ Саквилемъ Мэномъ.
Я впервые познакомился съ этимъ джентльменомъ и его прелестной женой на бал у почтенной мистриссъ Перкинсъ. Увидвъ молодое, красивое существо, въ бломъ плать, блыхъ атласныхъ туфляхъ, съ розовымъ разввающимея кушакомъ, зеленымъ внкомъ на черныхъ, какъ смоль, волосахъ, я пришелъ въ восторгъ и спросилъ у стоявшаго рядомъ со мною Ваглея, кто была это хорошенькая женщина.
— Которая?— спросилъ онъ.
— Да, вонъ та, съ черными какъ уголь глазами.
— Тише!— произнесъ Ваглей, и черезъ минуту, когда отъ него отошелъ разговаривавшій съ нимъ джентльменъ, онъ произнесъ со смхомъ,— вы попали пальцемъ въ точку. У нея дйствительно глаза черны, какъ уголь, а ея мужъ, мистеръ Саквилъ Мэнъ, только что говорившій со мной, торговецъ углемъ. Вроятно, онъ поставщикъ мистера Перкенса, но его ничмъ такъ нельзя обидть, какъ говорить при немъ объ угл. Его жена была урожденная миссъ Чуффъ, дочь капитана, а ея мать — вонъ та, толстая дама въ красномъ тюрбан, играющая въ карты съ мистеромъ Тунисомъ.
Дйствительно, Саквиль Мэнъ, фамилія котораго звучала гораздо приличне, чмъ Чуффъ, имлъ хорошенькую жену и приличную тещу, въ чемъ ему многіе завидовали.
Вскор посл его свадьбы почтенная дама пріхала погостить на дв недли въ его живописный маленькій коттэджъ въ Кенингтон, и ей такъ понравилось это уютное жилище, что она не покидаетъ его вотъ уже пятый годъ. Она перевезла туда и своего сына Нельсона-Колингвуда Чуффа, который ежедневно ходитъ въ школу, гд получаетъ классическое воспитаніе. Если постоянное присутствіе въ дом этихъ существъ нарушаетъ полноту счастія Мэна, то вдь жизнь каждаго человка иметъ свои непріятныя стороны. А въ первое время моего знакомства съ нимъ мистеръ Мэнъ казался самымъ счастливымъ человкомъ на свт. Его домъ поражалъ изяществомъ и комфортомъ, его столъ и погребъ были безупречны. Онъ пользовался всми утхами жизни и не мозолилъ ими чужихъ глазъ. По утрамъ онъ здилъ въ дилижанс въ свою контору, а къ обду возвращался на лодк и проводилъ вечеръ, читая вслухъ романы, аккомпанируя на флейт пнію жены или предаваясь какому-либо другому домашнему развлеченію. Мистриссъ Чуффъ постоянно украшала гостиную своими вышивками, а ея дочь вязала покрышки на вышитыя матерью подушки. Кром того, она приготовляла дома варенье и пикули, а всего боле дорожила двумя книгами: альбомомъ, въ которомъ Саквиль Мэнъ, ухаживая за нею, переписалъ значительное число стихотвореній Байрона и счетной книгой, въ которой она записывала приходъ и расходъ своего хозяйства. Однимъ словомъ, она была образцовой, нравственной и приличной англичанкой.
— Что касается до Нельсона Колингвуда,— говорилъ мн не разъ Саквиль со смхомъ,— то мы не могли бы существовать безъ него. Если бы онъ не портилъ подушекъ въ гостиной, то мы скоро бы задохлись отъ ихъ громаднаго количества и безъ него некому было бы пить имбирное вино, приготовляемое женой.
Дйствительно, это вино было отвратительно, и гости, а въ томъ числ и я, когда ближе познакомился съ семьей — ршительно отказывались отъ него.
— И однако, это вино пили славнйшіе герои Англіи,— говорила мистриссъ Чуффъ,— адмиралъ лордъ Эксмутъ похваливая пилъ его на ‘Навуходоносор’ капитана Чуффа въ 1774 году въ Алжир, а капитанъ Чуффъ угостилъ этимъ виномъ свой экипажъ на фрегат ‘Пигфорк’ передъ его славнымъ боемъ съ французскимъ кораблемъ ‘Фурибондъ’.
Но хотя старуха повторяла эту исторію во время каждаго обда, мы, смирные выродки героевъ, ни какъ не могли помириться съ ихъ напиткомъ.
Я очень хорошо помню, какъ я впервые постилъ Саквиля вмст съ Баглеемъ. Было теплое іюльское воскресенье и онъ возвращался изъ церкви, держа подъ одной рукой жену, а подъ другой тещу. За ними шелъ юный лакей и несъ молитвенники въ золотыхъ обрзахъ, такъ какъ сами дамы держали въ рукахъ блестящіе зонтики. Большіе золотые часы мисстрисъ Чуффъ сверкали, какъ огненный шаръ, на ея живот. Нельсонь Колинвудъ отсталъ отъ нихъ и бросалъ камнями въ какую-то старую лошадь. Мистриссъ Чуффъ очень любезно привтствовала меня и напомнила, что имла удовольствіе познакомиться со мною у мистриссъ Перкинсъ, а потомъ, она бросила презрительный взглядъ на невзрачнаго джентльмена, который, по близости, проповдывалъ на чистомъ воздух не большой групп извозчиковъ и нянекъ.
— Я вдова офицера британскаго флота,— сказала она,— и привыкла уважать церковь и короля. Одинъ видъ радикала или сектанта приводитъ меня въ ярость.
— Баглей,— произнесъ Саквиль Мэнъ, обращаясь къ моему другу,— обдайте оба у насъ, если васъ нигд не ждутъ. Мистеръ Снобъ, баранина будетъ сейчасъ готова. Лаура и мистриссъ Чуффъ будутъ очень рады, если вы примите мое приглашеніе, а я вамъ общаю радушный пріемъ и хорошій стаканъ портвейна.
— Конечно, мы здсь пообдаемъ лучше, чмъ въ Саркофагскомъ клуб,— подумалъ я, и мы послдовали за хозяевами.
Это приглашеніе повело къ тсной дружб. Все въ дом и въ семь Саквиля дышало добродушіемъ, довольствомъ и комфортомъ, такъ что самый злой циникъ прикусилъ бы себ языкъ, очутившись въ такой обстановк. Мистриссъ Лаура казалась еще прелестне въ простенькомъ плать, чмъ въ бальномъ наряд, и на ея хорошенькомъ личик постоянно играла любезная, радушная улыбка. Ея мать разсказывала съ жаромъ о подвигахъ своего мужа, которые мн показались, на первый разъ, боле интересными, чмъ впослдствіи, когда я уже узналъ ихъ наизусть. Самъ же Саквиль былъ образцомъ гостепріимнаго хозяина. Онъ соглашался со всмъ, что говорилось за столомъ и быстро перемнялъ свое мнніе, какъ только встрчалъ оппозицію. Это былъ вообще добрый, простой, честный малый, любившій свою жену, относившійся сочувственно во всмъ на свт и довольный не только своей судьбой, но и своей тещей. Нельсонъ Колингвудъ, когда дамы удалились изъ столовой, немного перехватилъ коньяка съ водой и охмллъ.
— Отведите его на верхъ,— сказалъ добродушно Саквиль лакею,— и не говорите ни слова его мам.
Что могло сдлать несчастнымъ такого, счастливо настроеннаго человка? Что могло внести распрю и горе въ такую дружелюбную семью? Любезныя читательницы, въ этомъ не было моей вины, а во всемъ виновата мистриссъ Чуффъ, но конецъ этого разсказа надо отложить до слдующаго очерка.

ГЛАВА XLIII.
Клубные Снобы.

Несчастіе, постигшее простого и добродушнаго Саквиля, произошло отъ поступленія его въ отвратительный Саркофагскій клубъ, по моей милости.
Видя, что мистриссъ Чуффъ питаетъ слабость къ аристократіи и говоритъ только о лорд Колингвуд, лорд Гамбьер и плимутскихъ балахъ, мы, съ Баглеемъ, стали ходить ей въ руку, упоминая на каждомъ слов о лордахъ, герцогахъ, маркизахъ и баронетахъ, которыхъ мы будто бы встрчали ежедневно въ клубахъ.
— Лордъ Секстонбьюри, повидимому, утшился отъ потери своей жены и вчера, обдая съ герцогомъ въ Саркофагскомъ клуб, онъ весело смялся, неправда-ли, Баглей?
— Да,— отвчалъ мой другъ и продолжалъ въ томъ же тон,— хорошій человкъ этотъ герцогъ, но у меня была съ нимъ непріятная исторія и я желалъ бы, чтобы вы, мистриссъ Чуффъ, такъ прекрасно знающая свтъ и его правила, научили меня, какъ поступить въ этомъ случа. Въ прошломъ іюн мсяц я обдалъ въ нашемъ клуб съ герцогомъ, его сыномъ, лордомъ Кастльрампантомъ и Томомъ Смитомъ. Во время дессерта я предложилъ держать пари на сорокъ золотыхъ противъ одного за ‘Дадилонга’ на Дербійской скачк. Герцогъ, конечно, согласился, и я конечно выигралъ. Но онъ мн не заплатилъ этихъ денегъ, а мн совстно спросить у такого знаменитаго человка одинъ золотой.
Въ эту минуту въ комнату вошли двое хорошенькихъ дтей и разговоръ прекратился.
Результатомъ этого обда и слдующихъ встрчъ съ мистеромъ Мэномъ было то, что я предложилъ его въ члены Саркофагскаго клуба.
Его выборъ обошелся не безъ оппозиціи, такъ какъ было узнано, что онъ торговецъ углемъ и вслдствіе этого вс гордые аристократы и большинство выскочекъ ршились его забалотировать. Но мы успшно защищали его, доказывая выскочкамъ, что Стюарты и Ламбтоны продавали уголь, а гордыхъ аристократовъ увряли, что нашъ кандидатъ хорошаго происхожденія и отличается какъ хорошимъ характеромъ, такъ и хорошимъ поведеніемъ. Баглей все утро передъ выборами разсказывалъ безъ устали о морскихъ подвигахъ отца нашего друга капитана Мэна, смшивая его съ отцемъ мистриссъ Мэнъ. Какъ бы то ни было, мы его провели и у него оказалось очень мало черныхъ шаровъ, хотя, конечно, ему положилъ черняка Байлсъ, который забалотировываетъ каждаго кандидата и Вунгъ, презирающій торговцевъ углемъ, такъ какъ онъ самъ нкогда торговалъ виномъ.
Спустя дв недли, Саквиль Мэнъ показалъ клубъ своей семь. Онъ привезъ ихъ въ наемной, свтлоголубой карет, на козлахъ которой сидлъ его лакей въ занятой ливре. Сіяя удовольствіемъ, Саквиль показалъ вс красоты нашего клуба своей хорошенькой жен, торжественной мистриссъ Чуффъ и Нельсону Колингвуду. Вс они были въ восторг и думали, что попали въ рай.
Саркофагскій клубъ отличается смсью всхъ стилей архитектуры и украшеній. Большая библіотека въ стил Елизабеты, читальня — готическая, столовая — строго дорическая, пріемная для гостей — египетская, гостиныя — въ стил Людовика XIV, вроятно, по той причин, что ихъ уродливыя украшенія употреблялись при Людовик XV, а парадныя сни имли мавритано-итальянскій видъ. Всюду вы видите мраморъ, красное дерево, зеркала, арабески, бронзу и т. д. Драконы, купидоны и цвты поражаютъ васъ самыми разнообразными сочетаніями. Ослпленная всмъ этимъ великолпіемъ, мистриссъ Чуффъ молча слдовала за своей семьей.
Въ большой библіотек, имющей 225 футъ длины и 150 ширины, валялся на красномъ бархатномъ диван Тигсъ, читавшій романъ Поль-де-Кока. Книга была очень маленькая и самъ Тигсъ маленькій человчекъ, такъ что они оба казались былинкой въ громадномъ пустомъ пространств. Но когда дамы прошли мимо, затаивъ дыханіе, онъ бросилъ на нихъ взглядъ, какъ бы ясно говорившій: ‘Неправда-ли, я молодецъ!’ Он, повидимому, раздляли его мнніе.
— Это кто?— спросила шепотомъ мистриссъ Чуффъ, когда они достигли противоположнаго конца комнаты.
— Тигсъ!— отвчалъ я.
— А неправда-ли, здсь хорошо, моя милая!— сказалъ Мэнъ своей жен,— тутъ вс журналы, вс письменныя принадлежности, новыя книги и прекрасная библіотека. Вотъ, напримръ, ‘Monasticon’, очень цнный и, вроятно, занимательный трудъ.
Подойдя къ полк, онъ взялъ на удачу одинъ изъ томовъ, который оказался не книгой, а ящикомъ для щетокъ и метелокъ. Нельсонъ Колингвудъ громко разсмялся:
— Вотъ такъ книга!— воскликнулъ онъ,— я бы желалъ, чтобы у насъ въ школ не было другихъ!
— Молчи, Нельсонъ!— сказала мистриссъ Чуффъ, и мы вс отправились дале.
Въ особенности дамамъ понравилась гостиная, обшитая розово-серебристой парчей, и он стали высчитывать, что могла стоить эта богатая матерія. Не мене привели ихъ въ восторгъ роскошные диваны и громадныя зеркала.
— А тутъ недурно бриться!— замтилъ съ самодовольствомъ Мэнъ своей тещ.
— Полно шутить, Саквиль!— отвчала она и съ удовольствіемъ стала смотрться въ зеркало.
Ея примру послдовала мистриссъ Мэнъ, и я подумалъ, что рдко это зеркало отражало такое хорошенькое существо.
Въ сущности, совершенно естественно, что дамы любятъ смотрться въ зеркала. Он украшаютъ зеркала, а зеркала имъ льстятъ. Но меня всегда забавляетъ, какъ мужчины любятъ въ клуб смотрться въ зеркала. Напримръ, старый Джильсъ всегда при этомъ поправляетъ свои высокіе воротники, Гулькеръ охарашивается и застегиваетъ сюртукъ, чтобы выставить свою талію, а Фредъ Мингинъ добродушно любуется своимъ блымъ галстухомъ. Трудно опредлить, какую массу пустого самолюбія отражаетъ каждый день клубное зеркало.
Осмотрвъ весь клубъ и побывавъ въ столовой, гд старикъ Джокинсъ разносилъ по обыкновенію слугъ, въ читальн, гд жадно расхватывали только что полученные номера вечернихъ газетъ, и кухню, гд старшій поваръ распоряжался, какъ главнокомандующій среди цлой арміи красивыхъ служанокъ и десяти тысячъ блестящихъ кастрюль — семья Мэна вышла на улицу въ самомъ лучшемъ расположеніи духа.
Лаура сла въ карету на переднее мсто, чтобы мужъ помстился рядомъ съ тещей, но онъ сказалъ, что останется въ клуб.
— А дома твой любимый обдъ!— сказала жена съ нкоторымъ смущеніемъ.
— Я здсь съмъ баранью котлетку!— отвчалъ Саквиль, и крикнулъ кучеру:— Домой, Джемсъ!
Онъ вернулся въ клубъ, а хорошенькое личико его жены очень печально посмотрло ему въ слдъ.

ГЛАВА XLIV.
Клубные Снобы.

Зачмъ я и Баглей поступили такъ жестоко, что ввели Саквиля Мэна въ отвратительный Саркофагскій клубъ? Пусть наша неосторожность и его примръ послужатъ назиданіемъ для всхъ англійскихъ семей. Вотъ къ какимъ послдствіямъ привело его поступленіе въ клубъ.
Прежде всего этотъ несчастный пріучился въ клуб курить. Нкоторые изъ нашихъ модныхъ франтовъ: маркизъ Макабо, лордъ Дуденъ и т. д., обыкновенно курятъ въ билліардной, и частью изъ желанія близко сойтись съ ними, а частью по естественному влеченію, Саквиль Мэнъ вскор сдлался отчаяннымъ курильщикомъ. Нечего распространятся о томъ, какія печальныя послдствія иметъ эта пагубная привычка для нравственности человка и его домашней обстановки. Саквиль началъ курить дома въ столовой, чмъ причинялъ неописанныя страданія жен и тещ.
Потомъ онъ сталъ играть на билліард, проводя часы за часами въ этой забав. Онъ держалъ громадныя пари и проигрывалъ много денегъ капитану Споту и полковнику Канону. Онъ игралъ сотню партій за разъ и не только оставался въ билліардной до четырехъ часовъ утра, но и являлся туда днемъ, запуская свои дла, забывая жену и разстраивая свое здоровье.
Отъ билліарда до виста одинъ шагъ, а когда человкъ играетъ въ вистъ по пяти фунтовъ за робберъ, то, по моему мннію, онъ погибшее созданіе. Какъ могутъ идти хорошо дла, когда глаза фирмы вчно сидитъ за зеленымъ столомъ.
Подружившись съ высокопоставленными лицами и модными франтами, Саквиль сталъ стыдиться своего скромнаго жилища въ Кенингтон и перебрался съ семьей въ Пимлико, гд сначала его теща благодушествовала, очутившись въ элегантномъ квартал и въ сосдств королевы, но бдная жена и дти находили жизнь очень непривлекательной. Лаура лишилась своихъ пріятельницъ-сосдокъ, а дти — своихъ товарищей по играмъ. Въ блестящихъ экипажахъ, которые съ громкимъ шумомъ прозжаютъ взадъ и впередъ по Пимлико, не сидли сочувственныя бдной Лаур личности. Дти, гулявшія въ скверахъ, подъ присмотромъ гувернантокъ, или французскихъ нянекъ, не походили на товарищей прежнихъ веселыхъ игръ ея дтей въ Клапгам. Самыя церкви въ старомъ и новомъ квартал представляли разительное различіе между собой: въ прежней церкви все было просто, бозъискуственно, согласно доброй старин, а въ теперешней мозолили глаза новые порядки: свчи, цвты, пвчіе и т. д. Одна масса ливрейныхъ лакеевъ, окружавшая церковь св. Венедикта въ Пимлико, производила такое ошеломляющее вліяніе на простыхъ людей, что маленькій слуга мистриссъ Чуффъ отказался носить молитвенники въ такое чуждое для него мсто.
Обстановка новаго жилища стоила Саквилю большихъ денегъ и, милостивые боги! какой контрастъ представляли скучные французскіе банкеты въ Пимлико веселымъ англійскимъ обдамъ въ Пеннингтон. Уже не было и помину о баранин и портвейн, а ихъ замнили тонкія блюда, подаваемыя на серебр, и шампанское. Теперь лакеи были въ блыхъ перчаткахъ, а гости состояли изъ клубныхъ франтовъ, среди которыхъ мистриссъ Чуффъ чувствовала себя неловко, а хорошенькая Лаура постоянно молчала.
Впрочемъ, Саквиль очень рдко обдалъ дома. Онъ сдлался совершеннымъ эпикурейцемъ и обыкновенно обдалъ въ клуб съ тамошними гастрономами. Сидя въ той же столовой, за скромнымъ обдомъ, состоявшемъ изъ холоднаго мяса, пива и полубутылки марсалы, я часто видалъ, какъ онъ напротивъ меня банкетствовалъ съ полковникомъ Кромлеемъ, докторомъ Мо и другими о ожорами, уничтожая различные французскіе соусы и запивая ихъ дорогими винами.
Съ печалью въ сердц смотрлъ я на это зрлище и упрекалъ себя въ томъ, что я былъ причиной происшедшей въ Саквил перемны. И вмст съ тмъ я невольно думалъ, что длала въ это время его бдная жена. Вроятно, она укладывала спать дтей и заставляла ихъ молиться о благоденствіи ихъ кутилы-отца, а потомъ она оставалась весь вечеръ и всю ночь одна и грустно ожидала возвращенія пьянаго мужа.
О, стыдъ! о, срамъ! Лучше бы ты не пьянствовалъ, клубный Снобъ, а сидлъ дома.
Я могъ бы вамъ разсказать, читатели, какъ Саквиль разстроилъ свое здоровье и дла, какъ онъ надлалъ долговъ и мало по малу дошелъ до того, что перебрался въ Булонь, но мн стыдно говорить объ этомъ, такъ какъ я считаю себя виновникомъ всхъ его несчастій. Потомъ онъ вернулся въ Англію, такъ какъ мистриссъ Чуффъ заплатила его долги, и снова живетъ въ Пеннингтон, но его имя уже давно вычеркнуто изъ списковъ Саркофагскаго клуба, и когда мы встрчаемся, то онъ переходитъ на другую сторону улицы, а я никогда не захожу къ нему въ домъ, боясь встртить на лиц Лауры печальный взглядъ упрека.
Однако, я могу гордиться, что вашъ покорный слуга Снобъ имлъ не одно дурное вліяніе на членовъ лондонскихъ клубовъ. Съ тхъ поръ, какъ начали появляться эти очерки Снобовъ, капитанъ Шинди пересталъ кричать на лакеевъ и молча стъ свою баранью котлетку. Гобмушъ не забираетъ заразъ для чтенія цлаго вороха газетъ. Тигсъ не звонитъ библіотечнаго слугу, чтобы подать ему книгу, которая лежитъ рядомъ на стол. Тротто Бекъ не беретъ боле, по ошибк, шелковые зонтики вмсто своего бумажнаго, а Джобинсъ, возвратилъ пальто Сиднея Скрапера, на шелковой подкладк, которое онъ одлъ по забывчивости. Вигль уже не разсказываетъ безконечныхъ исторій о своихъ побдахъ надъ женскими сердцами. Снуксъ боле не считаетъ необходимымъ забаллотировывать стряпчихъ, а Снуфлеръ не вывшиваетъ, по прежнему, свой мокрый носовой платокъ передъ каминомъ, для лицезрнія двумъ стамъ товарищей. А если эти очерки клубныхъ Снобовъ возвратили хоть одного человка на путь истины и вмст съ тмъ избавили отъ непріятностей хоть одного слугу, то сознайтесь, читатели, что эти очерки были написаны не напрасно.

ГЛАВА ПОСЛДНЯЯ.
Заключительныя замтки о Снобахъ.

Я просто не понимаю, какъ мы, любезные друзья Снобы, дошли до послдняго изъ этихъ очерковъ, но оказывается, что я цлый годъ болталъ и разносилъ все человчество. Впрочемъ, я увренъ, что если бы мн пришлось прожить еще сто лтъ, то я все-таки нашелъ бы что сказать по неисчерпаемому вопросу о Снобахъ.
Вся англійская нація обратила вниманіе на этотъ предметъ. Я получаю ежедневно массу писемъ, то выражающихъ сочувствіе, то указывающихъ на новыя разновидности Снобовъ.
‘Отчего вы не говорите о Снобахъ театральныхъ, коммерческихъ, медицинскихъ, административныхъ, судебныхъ, художественныхъ, музыкальныхъ и охотничьихъ?’ спрашиваютъ меня мои корреспонденты. ‘Конечно, вы опишете избраніе канцлера Кембриджскаго университета и нарисуете картину того, какъ университетскіе Снобы умоляютъ двадцатишестилтняго принца сдлаться главой ихъ Alma mater’. Пишетъ одинъ пріятель, а другой строчитъ въ коротенькой записк: ‘Пожалуйста, съ открытіемъ оперы прочтите намъ лекцію объ оперныхъ Снобахъ’.
Дйствительно, я желалъ бы посвятить по глав всмъ этимъ Снобамъ, особенно театральнымъ и художественнымъ. Но къ чему продолжать трудъ, которому нтъ конца. Одинъ человкъ не въ состояніи его совершить. Я положилъ только пятьдесятъ два камня одинъ на другой, а предстоитъ вывести цлую пирамиду. Лучше пріостановиться во время. Подобно тому, какъ Джонсъ всегда уходитъ изъ комнаты, разсказавъ свой лучшій анекдотъ, какъ Цинцинатъ и Вашингтонъ удалились отъ власти въ апоге своей популярности, какъ принцъ Альбертъ, положивъ первый камень новаго зданія биржи, предоставилъ рабочимъ воздвигать дальнйшую постройку, какъ поэтъ-актеръ Бунъ въ конц сезона выходитъ на сцену и благодаритъ публику за оказанное ему вниманіе — и первый Снобъ Англіи прощается съ вами, читатели, во всемъ блеск своего успха, при громкихъ рукоплесканіяхъ.
Конечно, я прощаюсь съ вами не навсегда, а только на время. Меня очень трогаетъ одинъ извстный писатель, который каждый годъ въ теченіе десяти лтъ въ предисловіяхъ къ своимъ книгамъ прощается съ публикой и потомъ появляется снова передъ ней, къ всеобщему удовольствію. Я только удивляюсь, какъ онъ можетъ такъ часто прощаться, потому что всякое прощаніе разрываетъ сердце. Даже съ непріятными людьми тяжело разставаться, и мн было бы очень грустно пожать въ послдній разъ руку Джокинсу. Я увренъ, что арестанты, отбывъ свое время въ ссылк, съ грустью покидаютъ Вандименову Землю. Въ послднее представленіе рождественской пантомимы старикъ-клоунъ долженъ чувствовать себя очень печально и зато съ какой радостью онъ, конечно, выходитъ на сцену въ слдующемъ году, съ какимъ восторгомъ говоритъ публик: ‘Какъ ваше здоровье? вотъ и я!’ Но я становлюсь слишкомъ сантиментальнымъ, и потому вернемся къ вопросу.
Повторяю, вся англійская нація обратила вниманіе на вопросъ о Снобахъ. Слово Снобъ получило право гражданства, хотя, быть можетъ, мы затрудняемся точно опредлить его смыслъ. Одинаково трудно сказать, что такое умъ и юморъ, но мы очень хорошо знаемъ, что это такое. Нсколько недль тому назадъ, сидя за обдомъ подл молодой дамы и слушая торжественную чепуху Джокинса, я вывелъ пальцемъ на скатерти дв буквы съ промежутками между ними: ‘С б’.
Молодая дама улыбнулась и сразу поняла въ чемъ дло. Она немедленно дополнила недостающія буквы въ написанномъ мною слов и по ея глазамъ было ясно видно, что она вполн признавала Джокинса Снобомъ. Хотя дамы еще очень рдко произносятъ это слово, но, по моему, оно звучитъ на ихъ губахъ очень мило. Чтобы убдиться въ этомъ, пусть любая молодая дама сдлаетъ опытъ передъ зеркаломъ и она убдится, что это маленькое слово, состоящее изъ мягкихъ буквъ, кром первой, очень пикантно шипящей, удивительно подходитъ къ ея хорошенькимъ губамъ.
Между тмъ Джокнисъ продолжалъ болтать, хвастать и лгать вполн безсознательно. По всей вроятности, онъ будетъ продолжать это препровожденіе времени до конца своихъ дней или, по крайней мр, до тхъ поръ, пока его будутъ слушать. Нельзя сатирой измнить натуру Снобовъ, также какъ нельзя палочными ударами обратить осла въ зебру.
Но мы можемъ предупредить сосдей о томъ, что человкъ, которымъ они восхищаются, лицемръ и обманщикъ. Мы можемъ доказать, что онъ Снобъ, очень просто. Весь вопросъ заключается въ томъ, какъ онъ обращается съ герцогомъ и простымъ смертнымъ?
По моему мннію, все англійское общество отличается снобизмомъ, потому что оно на всхъ своихъ ступеняхъ преклоняется передъ высшими и поднимаетъ носъ среди низшихъ. Моя жена прекрасная женщина, но и она гордо смотритъ на сосднюю лавочницу и отдала бы одинъ глазъ за приглашеніе ко двору. Добрая мистрисъ Вискерингтонъ любитъ насъ боле, чмъ своихъ родственниковъ Смигсмагъ, но она постоянно болтаетъ о леди Смигсмагъ и о сэр Джон Смигсмагъ.
Сама леди Смигсмагъ, какая-то дальняя родственница моей жены, при встрч съ ней надменно протягиваетъ ей одинъ палецъ, но если бы видли, какъ она преклоняется передъ маркизомъ и маркизой Лонгиръ.
Нтъ, я ршительно не могу боле этого терпть. Табель о рангахъ и чинопочитаніе — ложь и пустяки. Подобнымъ вздоромъ могли заниматься церемоніймейстеры прошедшихъ вковъ, но нашъ вкъ ждетъ великаго организатора равенства въ обществ. Если же это неправда и поклоненіе лордамъ не безумное идолопоклонство, то пусть вернутся Стюарты и пусть возстановятъ позорные столбы для свободной печати.
Еслибы мои родственники Смигсмаги когда-нибудь вздумали позвать меня обдать вмст съ лордомъ Лонгиромъ, то я сказалъ бы ему подъ конецъ обда:
— Милостивый государь, судьба даетъ вамъ нсколько тысячъ фунтовъ въ годъ, а мои предки въ своемъ глубокомъ разум сдлали васъ моимъ главой и законодателемъ. Наша конституція, предметъ гордости британцевъ и зависти всхъ сосднихъ націй, обязываетъ меня считать васъ существомъ высшимъ и какъ бы моимъ покровителемъ. Вашъ старшій сынъ получитъ мсто въ парламент, а его братья сдлаются полковниками, капитанами судовъ и пасторами въ богатыхъ приходахъ. Наша конституція признаетъ за вами право на все это, не обращая вниманія на вашу глупость, неспособность, эгоизмъ, развратъ. Какъ бы вы ни были тупы (а вдь также основательно можно предположить, что вы рождены осломъ, какъ и то, что вы рождены великимъ законодателемъ), никто не заподозритъ, что вы не съумете постоять за сохраненіе того, чмъ наградила васъ судьба. Даже если бы я и Смитъ случайно были герцогами, то и мы стояли бы за свои привиллегіи.
Мы добродушно согласились бы занимать мсто на пьедестал. Мы одобряли бы конституцію, сдлавшую насъ глазами націи, защищали бы хлбные законы, возставали бы противъ избирательной реформы, умерли бы скоре, чмъ провести акты о равноправности католиковъ и дисентеровъ, подали бы голосъ за т законодательныя мры, которыя довели Ирландію до теперешняго ея несчастнаго положенія.
Но Смитъ и я еще не лорды, а потому мы полагаемъ, что не въ интересахъ націи, чтобы вы, лордъ Лонгиръ, были посланникомъ въ Константинопол, вашъ сынъ былъ полковникомъ въ двадцать пять лтъ и вообще ваши собратья аристократы наслдственно попирали насъ ногами.
Вс, преклоняющіяся передъ вами, по нашему мннію, Снобы, и мы, насколько это будетъ зависть отъ насъ, не хотимъ быть сами Снобами и терпть снобизмъ въ другихъ. Мы очень хорошо понимаемъ, что вы такой же человкъ, какъ и мы. Мы даже грамотне васъ, разсуждаемъ логичне васъ и не желаемъ боле признавать васъ своимъ господиномъ, или чистить вамъ сапоги. Вашъ лакей за эту послднюю услугу получаетъ деньги, а также получаетъ деньги отъ редакціи тотъ газетный писака, который описываетъ ваши банкеты. Но, милостивый государь, съ насъ взятки гладки. Мы снимемъ шляпу передъ Веллингтономъ, потому что онъ Веллингтонъ, но не передъ вами. Кто вы такой?
Но довольно, мн тошно отъ придворныхъ извстій и отъ свтскаго бонтонства, я считаю слова: аристократія, привиллегіи, свтскій тонъ и т. д. нелпыми, гнусными, нехристіанскими выраженіями, ихъ давно пора выбросить изъ словаря честныхъ людей. Общественная система, которая помщаетъ на придворныхъ банкетахъ геніальныхъ людей на задніе столы и вообще не вдаетъ представителей литературы и искусства — снобская система. Если вы презираете своихъ ближнихъ и забываете вашихъ друзей въ погон за титулованными особами,— то вы Снобъ, если вы стыдитесь своей бдности и своего честнаго труда, то вы такой же Снобъ, какъ тотъ, кто гордится своимъ богатствомъ или высокимъ происхожденіемъ.
Смяться надъ такими Снобами долгъ ‘Пунча’ и да будетъ онъ всегда смяться честно надъ тмъ, что смшно, говоря всегда правду и никогда не забывая, что смхъ хорошъ, правда лучше, а любовь выше всего.

Конецъ ‘Книги Снобовъ’.

Теккерей Уильям Мейкпис
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Меньшая сестра Алины, Бурже Поль, Год: 1894
  2. Дикая кошка, Эмар Гюстав, Год: 1876
  3. Самуил Титмарш и его большой гоггартиевский алмаз, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1841
  4. Дух синей бороды, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1842
  5. Вдовец Ловель, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1860
  6. Приключения Филиппа в его странствованиях по свету, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1862
  7. Рейнская легенда, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1845
  8. Жизнь и приключения майора Гагагана, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1839
Электронная библиотека