Н. Плиско
Н. Плиско
‘КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ’ Л. Соболева
‘КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ’ Л. Соболева
‘Литературная газета’, No 10, 1933
‘Капитальный ремонт’ Л. Соболева, Плиско Николай Гаврилович, Год: 1933
Время на прочтение: 5 минут(ы)
В истекшем году закончены печатаньем в журнале ‘Локаф’ первая и вторая части романа Леонида Соболева ‘Капитальный ремонт’.
Уже в этих двух частях угадывается замечательный по своей значимости творческий замысел молодого автора’ выступающего, повидимому, впервые с широким эпическим полотном.
Тема романа — империалистическая мировая война 1914—18 годов. Этот период истории человеческого общества еще долго будет привлекать внимание историков, социологов, экономистов, военных работников, писателей и поэтов, ибо мировая война означала, по выражению Ленина, ‘величайший исторический кризис’ и открыла ‘начало новой эпохи’.
Первая и вторая части ‘Капитального ремонта’ посвящены изображению кануна империалистической войны (май—июль 1914 г.).
Пловучая крепость — линкор ‘Генералиссимус граф Суворов-Рымникский’, Гельсингфорс, Петербург, высшее командование, морские офицеры, матросы, воспитанники морской школы, гардемарины, адвокаты, студенты, рабочие, большевики, эсеры, российское время, водка, деньги, война, Пуанкаре, ‘Марсельеза’, двуглавый орел — художественные образы романа Л. Соболева.
Война, подготовлявшаяся империалистическими странами десятки лет, война за рынки сбыта, за монополии и сверхприбыли, прикрытая лживыми, но высокопарными словами: ‘защита отечества’, ‘родина’, ‘за веру, царя и…’, ‘великая освободительная национальная война’, — к июлю тысяча девятьсот четырнадцатого года стала непременным фактом. И перед подлинно революционным, пролетарским художником, берущимся за эту тему, вырастает грандиозная задача: именно вскрыть истинный смысл этой войны, сорвать маски с действительных ее виновников, правдиво рассказать о людях, явившихся непосредственными участниками этой войны, обнажить политические пружины империалистических правительств, показать, как война является продолжением той же политики, сменившей лишь, по выражению Клаузевица, ‘перо на меч’.
За разрешение этой задачи средствами искусства взялся Леонид Соболев. В центре повествования одно из важнейших орудий российской империалистической политики — царский флот, подготавливаемый к войне.
Какими же путями на сравнительно узком и ограниченном участке решает Соболев указанные выше задачи?
‘Как всякий кризис,— пишет В. И. Ленин,— война обострила глубоко таившиеся противоречия и вывела наружу, разорвав все лицемерные покровы, отбросив все условности, разрушив гнилые или успевшие подгнить авторитеты’ {В. И. Ленин, собр. соч., т. XVIII, стр. 77 (2 изд.).}. Автор романа показывает, как на протяжении этого времени нарастают и постепенно выходят наружу противоречия. На ‘Генералиссимус’ автор приводит читателя два раза (в начале романа в мае 1914 г. и в июле того же года), и эти противоречия, загнанные раньше вглубь, теперь начинают пробиваться наружу.
Рабочие, крестьяне, одетые в формы матросов, вступая в размеренный во времени кругооборот жизни военного корабля, должны стать частью этой машины, они должны забыта свое прошлое, перестать быть людьми, превратиться в бездушные придатки механизмов, которые обслуживаются ими. Многие. из них навсегда забывают о том, откуда они пришли, свыкаясь с порядками, муштрой, угнетением.
Тот, который попытается противопоставить свое желание этому размеренному порядку, во многом бессмысленному и опустошенному временем, будет неминуемо жестоко подавлен.
На верхнюю палубу в рабочем платье нельзя показываться. Так говорит устав. А тридцать два кочегара, сменившиеся утром в силу целого ряда обстоятельств, очутились на верхней палубе. За нарушение устава они должны понести наказание. Но они не виновны. Они требуют командира разобрать их дело, продолжая оставаться на палубе. Они делают еще одно преступление, которое квалифицируется как бунт, ибо они не подчиняются приказанию старшего офицера разойтись.
В результате — скорый военный суд, кочегары приговорены на различные сроки в штрафные роты, дисциплинарные батальоны. Порядок восстановлен, жизнь идет размеренно и четко, как она шла раньше.
Но налаженность жизни, дисциплина, исполнение всех приказаний сверху донизу — эго только видимость. На линкоре есть люди. Они имеют прошлое’ У них свои привязанности, убеждения, свое понимание происходящего. Их классовое сознание не уничтожено здесь, на пловучем железном острове. У них свои антагонизмы и привязанности. И это вдруг с особой силой обнаруживается, когда корабль по приказу генштаба стал готовиться к боевому перевооружению.
Ливитин Николай — офицер четвертой роты — в этот период обнаружил в своем вестовом человека. Ему казалось, что вестовому Козлову удобна и спокойна жизнь на линкоре, и он рассчитывал на то, что Козлов останется на сверхсрочную службу. Николай Ливитин поразился ‘явному наличию свободной воли’ у Козлова, его мечтам о том времени, когда он. наконец, вернется в свое хозяйство, предстоящая же война совершенно естественно вызывает в нем опасения за сохранность сельского хозяйства, ему вовсе не хочется воевать. Человека увидел Ливитин в этот же день и в матросе Кострюшкине. ‘Кострюшкин, бестолковый гальванер и неловкий матрос, обращается с хитрой пневматикой свободнее, чем в башне со своими рубильниками’. Кострюшкин оказался в прошлом хорошим рабочим, а здесь плохим матросом.
Но и в среднем командном составе царской армии не было полного единства. Соболев художественно ярко отграничивает различные группы офицерства. Антагонизм между пехотным офицером и флотским хорошо показан в первой главе в отношениях Юрия Ливитина — гардемарина — и пехотного штабс-капитана, который ‘равно не любит офицеров гвардейских полков и офицеров флота’, потому что они горды, самоуверены, у них служебная дорога расчищена отцами и дедами. Это — привилегированное сословие.
Но и ряды флотского офицерства не едины, у них также свои антагонизмы и противоречия. Лейтенант Ливитин Николай — циник и опустошенный человек, ничему не верящий. Служит он потому, что это дает ему возможность иметь почет, комфорт, власть, а служба царю, родине — все это разговоры ‘в пользу бедных’, с другой стороны, карьерист, человек, не останавливающийся ни перед чем для достижения своих личных целей, лейтенант Греве. Морозов — мичман, котельный инженер-механик, заботливый, простой, душевный, не пользуется в их среде уважением потому, что в инженеры флота большей частью попадают люди из разночинцев.
Антагонистические отношения между этим офицерством и высшим командованием обнаруживаются с предельной ясностью в дни, предшествующие об’явлению войны.
Эти свойства высшего командование прекрасно показаны Соболевым. За несколько дней до начала войны обнаружили вдруг, что высокие железные мачты ‘Генералиссимуса’ не приспособлены к боевой обстановке, и их срочно убирают, заменяя деревянными. И это — в тот момент, когда линкор окружают транспорты боевых снарядов, угля, запасов продовольствия, воды. Оказывается, что котлы требуют капитального ремонта, без которого линкор будет не приспособлен к боевой обстановке. Эти обстоятельства вызывают в командном составе линкора плохие настроения. Вспоминается им эскадра Рожественского, Цусима.
‘Капитальный ремонт’ . представляет большой интерес для разрешения допроса о стиле социалистического реализма. Автор идет несколько необычным путем в нашей реалистической литературе. Он вносит в повествование большие публицистические отступления, делает историко-философские-экскурсы’ он памфлетизирует свое повествование. Вопросы законности или незаконности подобного метода следует конечно решать в каждом конкретном случае. Помогают ли они выявлению основной идеи романа, органичны ли они в художественной ткани или они затрудняют обнаружение этой идеи, нарушают цельность идейного замысла Попробуйте вынуть эти куски из ‘Капитального ремонта’. Уберите портрет Пуанкаре, написанный цитатами из газет 1914 гола, изымите памфлетное обращение автора к Пуанкаре, зачеркните рассказ о ‘Марсельезе’, историю двуглавого орла, образ революции, описание Петербурга и Гельсингфорса — и роман потеряет всю свою значимость, всю свою боевую направленность.
Но это не значит, что художественное напряжение в романе Соболева равномерно, что сцены и эпизоды его равноценны. Изображение корабельной жизни правдиво, художественно четко и более закопчено, в то же время сцены петербургской жизни (семьи Извековых) менее удачны. Автору, видимо, менее знакома эта жизнь, и здесь см более зависит от литературной традиции. Поэтому он вынужден прибегать к пародированию старых произведений (сцена: Наташа — горничная Извековых и Юрий Ливитин).
Установка на глубокий исторический и социальный охват эпохи вызывает у автора спои приемы (историко-философские, памфлетные, публицистические вставки), свои изобразительные средства. Он прибегает к помощи публицистического сравнения, которое соответствует общей направленности повествования. ‘Этот замечательный гимн (‘Марсельеза’) прошел за столетие позорный путь. Когда-то горячая, как кровь баррикад. и сверкающая, как нож гильотины, ‘Марсельеза’ вела революционные войска против аристократической коалиций’.
Эта линия художественной прозы, бесспорно намечает новые пути, свидетельствуя еще раз о сложности и многообразности стиля социалистического реализма.