Библиография. Новые книги по истории философии, Тихомиров Павел Васильевич, Год: 1899 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 14 минут(ы)

Тихомиров П. В. Библиография. Новые книги по истории философии // Богословский вестник 1899. Т. 2. No 5. С. 127-141 (2-я пагин.).

БИБЛІОГРАФІЯ.
Новыя книги по Исторіи философіи.

I
Артуръ Шопенгауэръ. Міръ, какъ воля и представленіе. Переводъ А. Фета. Съ портретомъ Шопенгауэра. Изданіе 4-ое. А. Ф. Маркса. С.-Петербургъ. 1898. Стр. ХХVІII+431 Цна 2 руб.

Чрезвычайно усилившійся во вторую половину истекающаго столтія интересъ къ философіи Шопенгауэра, выражающійся въ появленіи множества изслдованій и статей объ этой философіи,— какъ въ иностранной, такъ и въ русской литератур,— объясняетъ и появленіе уже четвертымъ изданіемъ русскаго перевода главнаго сочиненія Шопенгауэра ‘Міръ, какъ воля и представленіе’. Переводъ этотъ принадлежитъ извстному Фету, считавшемуся знатокомъ и поклонникомъ Шопенгауэровой философіи. Переводу предпослано краткое предисловіе H H. Страхова, указывающее значеніе Шопенгауэра. Въ этомъ-же предисловіи относительно самаго перевода говорится, что ‘можно вообще ручаться. что смыслъ подлинника переданъ точно, и теченіе и сила мыслей его вполн сохранены, но другое дло — та удивительная ясность, живость и блескъ рчи, которыми отличается Шопенгауэръ и которыя часто неотдлимы отъ его орудія,— нмецкаго языка’ (стр. VI). Съ этой оцнкой можно вполн согласиться: дйствительно, переводъ Фета отличается врностью, хотя и не безусловною, но о блестящихъ литературныхъ достоинствахъ подлинника онъ не даетъ понятія.

Впрочемъ, стремленіе разршить эту послднюю задачу едва-ли можетъ быть осуществлено безъ ущерба для первой. Поэтому, мы полагаемъ, можно легко примириться съ нкоторой тяжеловсностью русской рчи въ перевод Фета. Мене извинительны архаизмы — почти церковнославянскіе обороты рчи. Но вс эти, въ сущности, мелкіе недостатки нисколько не заслоняютъ крупныхъ достоинствъ работы Фета. Всякому русскому читателю, не имющему возможности читать Шопенгауэра въ подлинник, смло можно рекомендовать этотъ переводъ. Знакомство-же съ философіей Шопенгауэра въ настоящее время, надо сказать, прямо обязательно не только для спеціалистовъ-философовъ, но и для всякаго образованнаго человка. Шопенгауэръ, подобно Платону, Аристотелю, Декарту, Локку, Юму и Канту, принадлежитъ къ классикамъ философской мысли и долженъ быть изучаемъ и въ цляхъ общаго образованія: современное міровоззрніе образованнаго европейскаго общества весьма многими своими элементами обязано этимъ мыслителямъ, слдовательно, безъ знакомства съ ними нельзя считать себя серьезно образованнымъ человкомъ.

Что касается изданія, то,— надо отдать честь г. Марксу,— оно выполнено отлично: прекрасная бумага и хорошій шрифтъ производятъ весьма пріятное впечатлніе. Пріятно также отличаетъ это изданіе отъ предъидующихъ присоединеніе къ нему превосходнаго портрета Шопенгауэра. Не смотря на эту заботу о вншности книги, издатель однако нашелъ возможнымъ, въ интересахъ ея большей доступности, понизить ея цну сравнительно съ прежнимъ: 2 руб. вмсто 3 руб.

II.

Т. Рибо Философія Шопенгауэра. Переводъ съ пятаго французскаго изданія М. Суперанскаго. С.-Петербургъ. 1898 г. Стр. 138. Цна 80 коп.

Книга Рибо въ перевод г. Суперанскаго состоитъ изъ семи главъ. Въ І-ой глав разсматривается Шопенгауэръ, какъ человкъ и писатель (стр. 1—16), во II-ой общіе принципы его философіи (стр. 17—35), въ III-ей его ученіе объ интеллект (стр. 36—49), въ І-ой — о вол (стр. 50—72), въ -ой — объ искусств (стр. 73—92), въ VІ-ой — о морали (стр. 98—116) и въ VII-oй, наконецъ, даются заключительныя критическія замчанія о систем Шопенгауэра и указывается его значеніе (стр. 117—138). Написана разсматриваемая книга весьма живо и читается легко. Переводъ сдланъ хорошо. Что касается содержанія, то своей цли — представитъ въ небольшомъ очерк полное изложеніе и характеристику Шопенгауэровой философіи — авторъ вполн достигаетъ. Изъ біографіи взято только то, что представляется цннымъ для пониманія философа, подробности-же, имющія цну вообще въ біографіи, но для указанной цли безразличныя, опущены. Изложеніе системы ведется въ порядк книгъ главнаго сочиненія Шопенгауэра ‘Міръ, какъ воля и представленіе’. Четыре книги этого сочиненія представляютъ, по мннію Рибо, четыре части философской системы Шопенгауэра: 1) теорію познанія, 2) метафизику природы, 3) метафизику красоты и 4) метафизику нравовъ. Обозрнію ихъ и посвящены главы III—VI. Намъ нтъ надобности входить въ подробности содержанія этихъ главъ. Замтимъ только, что авторъ не ограничивается тми данными, какія находятся въ сочиненіи ‘Міръ, какъ воля и представленіе’, a привлекаетъ для полнаго и точнаго выясненія мыслей философа и другія его сочиненія,— напр. ‘Parerga und Paralipomena’, ‘Die beiden Grimdprobleme der Ethik’ и др.,— a равно и вншнія литературныя и историческія данныя. Достигаемое такимъ путемъ истолкованіе Шопенгауэровой системы можетъ быть признано въ общемъ совершенно правильнымъ. Но чтобы не вводить читателя сразу in medias res изучаемой системы, предоставляя ему самому судить о ея исходныхъ точкахъ и историко-философскихъ отношеніяхъ, авторъ предпосылаетъ ея обзору разсмотрніе общихъ принциповъ философіи Шопенгауэра — въ гл. II. Указать нкоторыя подробности изъ этой главы будетъ не излишне. Здсь авторъ собираетъ и группируетъ потребный себ матеріалъ изъ различныхъ мстъ сочиненій Шопенгауэра.

Задачей II главы своей книги Рибо ставитъ ‘изложить воззрнія Шопенгауэра на цль, природу и границы философіи, на критерій и его отношеніе къ опыту’ (стр. 17). Историческое положеніе Шопенгауэра, по словамъ автора, опредляется его отношеніемъ къ Канту. ‘Шопенгауэръ, говоритъ онъ,— ученикъ Канта, что онъ всегда открыто признавалъ, но тогда какъ Фихте, Шеллингъ и Гегель, въ его глазахъ, являются побочными потомками этого философа, онъ происходитъ отъ него по прямой линіи, и эта претензія, намъ кажется, не лишена основанія’ (стр. 18). Основаніе это Рибо видитъ въ томъ, что Шопенгауэръ ‘принимаетъ вс конечные выводы ,,Критики» Канта: необходимость анализа человческаго разума для опредленія его предловъ, невозможность переступить за границы опыта, необходимость апріорныхъ формъ для урегулированія послдняго’ (стр. 21). Отрицательный пунктъ въ отношеніи Шопенгауэра къ Канту,— именно, мнніе перваго, что Критика 1787 года сдлала шагъ назадъ, сравнительно съ Критикой 1781 г., въ сторону проблематическаго реализма,— Рибо не изслдуетъ, a ограничивается только констатированіемъ того, что Шопенгауэръ отдавалъ безусловное предпочтеніе изданію 1781 года (стр. 18—20). Но, принимая результаты Критики, Шопенгауэръ всетаки не желалъ отказываться отъ метафизики и въ своей систем далъ попытку построить метафизику, не выходящую,— по крайней мр, по его собственному убжденію,— изъ указываемыхъ Кантомъ границъ (стр. 21). Къ этому привело Шопенгауэра, по словамъ автора,— убжденіе, что ,,метафизика не простая забава нсколькихъ праздныхъ людей, какъ это часто утверждаютъ, a дйствительная потребность человка’, такъ что ‘можно сожалть объ этомъ факт, но его обязательно признавать’ (стр. 21) Источникомъ этой потребности является удивленіе предъ фактомъ смерти. ‘Благодаря ему, говоритъ Шопенгауэръ, человкъ — животное метафизическое. Если-бы наша жизнь была безконечна и протекала безъ страданій, то, быть можетъ, никто не задавался-бы вопросомъ: затмъ существуетъ міръ, и какова его природа? Все это казалось-бы само собою понятнымъ. Но мы видимъ, что вс религіозныя и философскія системы имютъ цлью отвтить на вопросъ: что будетъ посл смерти’? (стр. 22). Какимъ-же образоиъ удовлетворяется эта метафизическая потребность? — ,,Подъ метафизикой, говоритъ Шопенгауэръ, я разумю такой видъ знанія, который идетъ дальше возможнаго опыта, природы, данныхъ явленій,— чтобы объяснить то, чмъ все, въ томъ или другомъ смысл, обусловлено, или,— въ боле ясныхъ словахъ, — чтобы объяснить то, что существуетъ позади природы и длаетъ ее возможною’ (стр. 23). Метафизика ‘у цивилизованныхъ народовъ является въ двухъ видахъ, въ зависимости отъ того, гд она ищетъ своихъ доказательствъ,— въ себ самой или вн себя. Философскія системы принадлежатъ къ первой категоріи: ихъ доказательства имютъ своимъ источникомъ размышленіе, изощренное на досуг сужденіе, поэтому он доступны весьма незначительному числу людей и при томъ лишь на высокой ступени цивилизаціи. Системы второго рода называются религіями, ихъ доказательство — вншняго характера, это — откровеніе, подтверждаемое знаменіями и чудесами. Он удовлетворяютъ безчисленное множество людей, боле расположенныхъ склоняться предъ авторитетомъ и врить, чмъ размышлять’ (ibid). Метафизическая потребность человка, въ ея высшей форм, удовлетворяется философіей. Что-же понимаетъ Шопенгауэръ подъ философіей и какъ опредляетъ онъ ея предметъ и границы? — ‘Истинная философія, говоритъ онъ,— та, которая научаетъ насъ понимать сущность міра и такимъ образомъ возвышаетъ насъ надъ явленіями, не задаваясь вопросами о томъ, откуда произошелъ міръ, или куда онъ идетъ, или зачмъ онъ существуетъ, она спрашиваетъ только: что онъ такое’?. ‘Заслуга и честь философіи не въ томъ, чтобы, подобно мистикамъ, постигать data въ исключительныхъ обстоятельствахъ, a въ томъ, напротивъ, чтобы понимать все, что дается воспріятіемъ вншняго міра. Поэтому она должна оставаться космологіей, никогда не длаясь теологіей. Она должна ограничиваться этимъ міромъ: выразить вполн, что онъ такое въ его сокровеннйшей сущности,— вотъ все, что она въ прав сказать’ (стр. 25). Такимъ образомъ, философія Шопенгауэра, въ сущности, остается въ границахъ опыта и только координируетъ его элементы,— слдовательно, не иметъ претензіи отступать отъ началъ Кантовой Критики. Поэтому Рибо справедливо называетъ ее ‘имманентнымъ догматизмомъ’, потому что ‘она остается въ области опыта, который предполагается объяснить, свести къ его послднимъ элементамъ,— въ противоположности трансцендентному догматизму. который, игнорируя опытъ, поднимается надъ міромъ и надется все объяснить посредствомъ произвольныхъ гипотезъ или теологическихъ ршеній’ (стр. 27). Онъ соглашается съ отзывомъ одного изъ учениковъ нашего мыслителя, что ‘какъ философъ, Шопенгауэръ занимаетъ среднее мсто между своимъ учителемъ Кантомъ и своими врагами — Шеллингомъ и Гегелемъ: Кантъ говоритъ — ничего не знать, Шеллингъ и Гегель —знать все, Шопенгауэръ — знать кое-что. Что-же именно?— То, что дается всею совокупностью опыта (стр. 27). При такомъ взгляд на сущность и задачи философіи, критеріемъ знанія Шопенгауэръ естественно долженъ былъ признать опытъ, но не одинъ вншній, a и внутренній (ibid). Вншній опытъ даетъ ему то, что подлежитъ объясненію, и анализъ вншняго опыта уполномочиваетъ на утвержденіе — совершенно въ дух Кантовой критики, — что ‘міръ есть мое представленіе’, внутренній опытъ даетъ объясняющее начало и основаніе для утвержденія, что міръ есть обнаруженіе воли, что воля есть истинная сущность міра, подлинная вещь въ себ.

Эта предварительная характеристика Шопенгауэровой философіи весьма умстна, потому что прежде чмъ погрузить вниманіе читателя въ подробности изучаемой системы, ставитъ его на правильную общую точку зрнія, помогающую пониманію и оцнк подробностей.

Въ заключительной VII глав, какъ мы упоминали, Рибо даетъ критическую оцнку системы Шопенгауэра. Критика эта не обширна и боле ограничивается оцнкой логической стороны системы, но вс замчанія автора весьма дльны и почти со всми можно вполн согласиться. Приведемъ для примра оцнку основнаго положенія Шопенгауэра, что міръ есть обнаруженіе воли. ‘Шопенгауэръ,— говоритъ Рибо, — утверждаетъ, что, по правиламъ метода, должно переходить отъ извстнаго къ неизвстному, отъ своего собственнаго, непосредственно познаваемаго, дйствія къ другимъ, посредственно выводимымъ, дйствіямъ. Пусть будетъ такъ. Но тотъ фактъ воли, который служитъ ему точкою отправленія и ключемъ, посредствомъ котораго онъ дешифрируетъ загадку міра, совершенно измняется въ его рукахъ. Хотніе, какъ его вс знаютъ и какъ о немъ свидтельствуютъ, есть фактъ сложный, которому предшествуютъ мотивы, за которымъ слдуютъ дйствія и который сопровождается познаніемъ. Таково-ли хотніе всюду предполагаемое Шопенгауэромъ? Совсмъ нтъ. Онъ прежде всего объявляетъ, что все содержимое интеллекта случайно, поэтому изъ волевого акта нужно удалить сознаніе и мотивы, что-же въ немъ останется, когда оно такъ обобрано и лишено своего вида? Ничего, кром темнаго желанія, — мене того — стремленія, т. е. того, въ сущности, что наука называетъ силой. Такимъ образомъ, въ конц концовъ оказывается, что это стремленіе объясняетъ нашу волю, a не наша воля даетъ ему полное объясненіе, что сохранять это слово — значитъ продолжать иллюзію точки отправленія, это значитъ — заключаться въ субъективномъ познаніи вмсто того, чтобы стремиться къ объективному, свойственному наук, методу. Въ самомъ дл, совершенно иное дло сказать, что воля есть единственный актъ, въ силу котораго мы понимаемъ вс акты природы, познавая ихъ, какъ аналогичные,— положеніе, допускаемое многими философами и учеными,— и утверждать, подобно Шопенгауэру, что вс силы природы происходятъ изъ воли или, скоре, суть не что иное, какъ одно съ нею. Въ первомъ случа мы говоримъ, что это можетъ быть и, какъ-бы то ни было, это такъ для насъ: мы допускаемъ субъективную аналогію. Во второмъ случа мы говоримъ, что это такъ абсолютно: мы утверждаемъ объективное тожество. Мы встрчаемся здсь съ обычнымъ недостаткомъ всякой метафизики, который состоитъ въ утвержденіи: это можетъ быть, значитъ, есть’……. Произведенный Шопенгауэромъ анализъ дйствительности ‘обнимаетъ полный кругъ естественныхъ фактовъ — историческихъ, физіологическихъ, жизненныхъ, физико-химическихъ, и приводитъ къ заключенію, что все есть воля и что, не смотря на ежеминутныя превращенія въ мір, количество воли неизмнно. Но какое доказательство, что изъ всхъ возможныхъ ршеній правильно именно это? Шопенгауэръ не даетъ никакого. Его доктрина не иметъ другой основы, кром доведеннаго до крайности заключенія по аналогіи. Его, какъ и всякой другой, метафизик не достаетъ поврки. A потому она не иметъ научнаго значенія: опредленный признакъ, отличающій метафизику отъ науки, состоитъ въ томъ, что тогда какъ наука проходитъ три существенныхъ момента — констатированіе фактовъ, приведеніе ихъ къ законамъ и проврку найденныхъ законовъ,— метафизика проходитъ первые два момента, но никогда не достигаетъ третьяго’ (стр. 119—120). Вообще, надо сказать, переводъ книги Рибо о Шопенгауэр на русскій языкъ есть дло весьма полезное. Книжка эта можетъ быть рекомендована всмъ любителямъ философіи, которые прочтутъ ее съ несомнннымъ удовольствіемъ. Переводъ этотъ нисколько не излишенъ и при существованіи на русскомъ язык книги Куно Фишера о Шопенгауэр, потому что послдняя по цн своей (3 р.) далеко не всмъ доступна.

III.

Th. Lorenz. Zur Entwicktungsgeschkhte der Metapliysik Schopenhauers. Mit Benutzung des handschriftlichen Nachlasses Leipzig. 1897. SS. 48.

Шопенгауэръ самъ относился несочувственно ко всякимъ исторіямъ развитія. Онъ, напр., порицалъ Ламарка за его эволюціонистскія стремленія. Это, повидимому, не осталось безъ вліянія на его біографа Гвиннера, который утверждалъ, что философія Шопенгауэра не пережила никакого процесса развитія: ‘Какъ Минерва вышла изъ головы Юпитера, такъ и его система вышла совершенно готовой изъ его головы’. Этотъ взглядъ, который склонны раздлять и нкоторые историки философіи, впервые былъ поколебленъ Гуго Линманомъ, который, соглашаясь, что хотя вообще система Шопенгауэра отличается большою устойчивостью и врностью самой себ, тмъ не мене за время отъ 1813 по 1818 годы она пережила замтный процессъ развитія. Прослдить и раскрыть этотъ процессъ и составляетъ задачу разсматриваемой книжки Лоренца

Шопенгауэръ былъ крпко увренъ, что онъ остается самъ себ равенъ въ своемъ философствованіи. Въ 1813 году (годъ появленія его диссертаціи ‘Ueber die vierfache Wurzel des Satzes vom zureichenden Grande’) онъ писалъ: ‘случай, владыка этого чувственнаго мира! дай мн прожить спокойно еще нсколько лтъ! потому что я люблю свое твореніе, какъ мать свое дитя…. Если же желзная рука времени сгубитъ меня раньше,— о, тогда эти незрлые начатки, эти мои этюды, могутъ быть переданы міру въ своемъ настоящемъ вид: когда-нибудь, можетъ быть, явится родственный мн духъ, который съумотъ соединитъ разрозненные члены и реставрировать памятникъ прошлаго». Увренность, что изъ его отдльныхъ набросковъ, афоризмовъ, можетъ образоваться единое цлое, Шопенгауэръ черпалъ въ томъ сознаніи, что вс эти мысли произошли изъ одной и той-же головы, или, какъ онъ выражался,— ‘изъ одного основанія’. Но само собою очевидно, какъ неосновательна такая самоувренностъ. Самымъ яркимъ показателемъ этой неосновательности являются противорчія между главнымъ сочиненіемъ Шопенгауэра ‘Міръ, какъ воля и представленіе’, появившемся въ 1818 году и его раннйшими философскими мнніями. Самъ мыслитель этихъ противорчій не замчалъ или, по крайней мр, скрывалъ ихъ отъ себя двусмысленностью терминовъ, потому что въ 1817 году, когда писалъ свой главный трудъ, онъ называлъ это ‘обработкой всего въ одинъ связный очеркъ’. Раскрытіемъ и выясненіемъ ихъ главнымъ образомъ и занимается Лоренцъ (SS. 1—3).

Основной пунктъ Шопенгауэровой метафизики образуетъ положеніе: ‘то, что Кантъ противополагаетъ явленію, какъ вещь въ себ, есть воля’ или короче — ‘воля есть вещь въ себ’. Такъ не разъ заявлялъ самъ Шопенгауэръ. Когда выработалъ и установилъ онъ этотъ свой догматъ? — Въ письм къ Лейпцигскому издателю Брокгаузу отъ 28 марта 1818 г., предлагая ему свой ‘Міръ, какъ воля и представл.’, онъ говоритъ, что это произведеніе содержитъ рядъ мыслей, ‘не приходившій досел въ голову ни одному человку’, и вслдъ затмъ прибавляетъ: ‘а въ моей голов, въ существенныхъ чертахъ, онъ былъ ужъ четыре года тому назадъ’. Такимъ образомъ, онъ самъ происхожденіе своего метафизическаго основоположенія пріурочиваетъ къ 1814 году. Это подтверждается документально и другими данными (S. 4). Въ диссертаціи ‘О четверномъ корн закона достаточнаго основанія’, принадлежащей къ 1813 году, главнаго метафизическаго догмата Шопенгауэра не можетъ быть. И дйствительно, ближайшее ознакомленіе съ ея гносеологическими основами показываетъ, что она весьма далека отъ этого догмата.

Въ предисловіи къ своему главному сочиненію Шопенгауэръ заявляетъ, что диссертація ‘О четверномъ корн» есть необходимая пропедевтика къ нему. При этомъ онъ говоритъ: ‘Я могъ-бы дать лучшее изложеніе содержанію послдняго сочиненія, очистить его отъ нкоторыхъ понятій, проистекавшихъ изъ тогдашней моей слишкомъ большой приверженности къ Кантовской философіи, каковы, напр., категоріи, вншнее и внутреннее чувство и т. и Впрочемъ, и тамъ эти понятія находятся еще только потому, что я до тхъ поръ никогда глубоко не вникалъ въ нихъ, слдовательно, только въ вид придатковъ и совершенно вн отношенія къ главному предмету’, почему и самое исправленіе такихъ мстъ ‘произойдетъ совершенно само собой въ ум читателя чрезъ знакомство съ главнымъ сочиненіемъ’. Можно подумать, что для полнаго соотвтствія ‘Міру etc’ диссертація нуждается только въ самыхъ пустяшныхъ и вншнихъ поправкахъ. Между тмъ стоитъ взять на поврку хотя-бы только категоріи! Въ первомъ изданіи диссертаціи Шопепгауэръ усвоялъ значеніе всмъ 12 категоріямъ Канта, поздне — только причинности. Разница не малая. Затмъ, y Шопенгауэра выходитъ, будто въ диссертаціи онъ только случайно оставилъ (stehen liess), по недосмотру, эти понятія. На самомъ дл, онъ ихъ тамъ весьма ршительно защищаетъ: ‘ничто другое, кром таблицы сужденій,— говоритъ онъ,— не можетъ дать руководящей нити къ открытію категоріи’, это — ршительное оправданіе 12 категорій Канта. Насколько вообще он тсно связаны были съ тогдашнимъ его мышленіемъ, видно изъ того, что въ диссертаціи онъ свое доказательство апріорности законапричннности могъ оградить отъ противорчія,— только пользуясь прочими категоріями. Ясно, что Шопенгауэръ старался самъ отъ себя и отъ читателей скрыть разницу между своими взглядами 1813 и 1818 годовъ (SS. 6—7).

Разница между диссертаціей и главнымъ сочиненіемъ сказывается, и въ отношеніи къ вещи въ себ. Въ своихъ воззрніяхъ на Канта Шопенгауэръ стоялъ подъ сильнымъ вліяніемъ Шульце, который своимъ ‘Энезидемомъ’ весьма приближается къ Берклеевскому идеализму. Въ этомъ Шопенгауэръ отчасти и самъ сознается. Въ диссертаціи онъ, вслдъ за Шульце обнаруживаетъ большое несочувствіе Кантовскому понятію вещи въ себ. Онъ здсь всего разъ употребляетъ и самый терминъ-то, да и то съ ироническимъ эпитетомъ: ‘пресловутая (bergtigtes) вещь въ себ’. Въ главномъ сочиненіи онъ уже призналъ волю за вещь въ себ и вмсто того, чтобы называть послднюю ‘пресловутою’, онъ выражается совершенно въ другомъ род: ‘величайшія заслуги Канта есть различеніе явленія отъ вещи въ себ’ (SS. 10—15).

Точно также и взглядъ Шопенгауэра на волю въ диссертаціи не согласенъ съ воззрніями главнаго сочиненія. Если при написаніи диссертаціи Шопенгауэръ вещь въ себ считалъ еще непознаваемымъ X, то естественно, что онъ не могъ тогда волю считать за вещь въ себ, a скоре считать ее явленіемъ. Затмъ, сужденіе объ отношеніи воли къ тлу совершенно различно въ диссертаціи и въ главномъ сочиненіи. Въ первой онъ считаетъ безспорнымъ фактомъ ‘причинное дйствіе воли на реальные объекты, между которыми непосредственный объектъ познанія, тло, есть и непосредственный объектъ хотнія’, во второмъ онъ отрицаетъ причинность между волей (вещью въ себ) и тломъ (явленіемъ), поточу что тло есть только ‘созерцаемая въ познавательной форм пространства сама воля’, — ‘актъ воли и дйствіе тла — не два объективно познаваемыя различныя состоянія, соединяемыя причинною связью, a они составляютъ одно и то-же, только данное двумя совершенно различными способами’ (SS. 16 —18).

Таково содержаніе І-ой главы книги Лоррена, доказывающее фактъ перемны воззрній Шопенгауэра съ 1813 до 1818 г. Подъ какими-же вліяніями произошла эта перемна? Какъ выработался y Шопенгауэра догматъ, что ‘воля есть вещь въ себ’? — Отвтить на этотъ вопросъ авторъ старается во II-ой глав (SS. 18—34).

Перемна воззрній Шопенгауэра, какъ доказываетъ Лоренцъ, совершилась подъ вліяніемъ Платона съ его теоріей идей. Самъ Шопенгауэръ въ своемъ curriculum vitae, представленномъ въ 1819 г. философскому факультету въ Берлин, говоритъ: ‘otium praesertim Platoni et Kantio impendebatur’. Изъ замтокъ его видно, что въ 1814 году онъ сдлалъ открытіе, что Платоновы идеи, какъ вчные типы вещей, и Кантовы вещи въ себ — одно и то-же (‘?!). Это и послужило ему толчкомъ къ преобразованію своего ученія, т. е. сначала къ признанію реальности вещи въ себ, a потомъ къ отожествленію съ нею воли. ‘Тожество этихъ двухъ великихъ и темныхъ ученій, говоритъ онъ, есть безконечно плодотворная мысль, которая должна стать главной опорой моей философіи’. Принявъ въ свою философію вещь въ себ, Шопенгауэръ скоро дошелъ и до формулы: ‘воля есть вещь въ себ’. Уже въ томъ-же 1814 г. онъ писалъ: ‘Платоновская идея, вещь въ себ и воля — это все одно и то-я,е’. Высказанное Виндельбандомъ, Леманомъ и др. мнніе, что за волю Шопенгауэръ взялся подъ вліяніемъ Бутервека, что его метафизика есть преобразованіе ‘абсолютнаго виртуализма’ Бутервека, авторъ считаетъ неправильнымъ. Единственными вліяніями на Шопенгауэра остаются вліянія Платона и Канта.

Этими двумя вліяніями обусловлены въ самой и окончательно сложившейся систем Шопенгауэра два порядка мыслей,— метафизическій (Платоновское вліяніе) и психологическій (Кантовское). Изслдованію этой стороны дла посвящена III глава (SS. 34—48).

Изслдованіе Лоренца, составленное весьма старательно и подкрпляющее свои выводы точными документальными данными, является весьма цннымъ пособіемъ при изученіи Шопенгауэровой философіи.

IV.

Rich Bttger. Das Grundproblem der Schopenliauersclien Philosophie Greiftswald. 1898. SS. 42.

Авторъ старается доказать не разъ высказывавшееся, но въ дйствительности едва-ли справедливое положеніе, что основная проблема Шопенгауэровой философіи — объяснить ‘нравственное значеніе’ человческой дятельности, что метафизика y него остъ только ‘обширная подстройка (Unterbau)’ для этики, имющая цлью всми своими подробностями служить къ разршенію этой основной задачи. Пользуясь собственнымъ сравненіемъ Шопенгауэра, называвшаго свою философію ‘стовратыми ивами’, въ которыхъ чрезъ каждыя ворота можно прямымъ путемъ дойти до центра, Беттгеръ старается выяснить, гд-же находится этотъ центральный пунктъ системы,— и оказывается, что въ этик (SS. 1 ff). Что теоретическая философія Шопенгауэра тсно связана съ его этикой, это безспорно. Что этическія его тенденціи (пессимизмъ) не остались безъ вліянія на ршенія гносеологическихъ и метафизическихъ вопросовъ, это также безспорно, но утверждать, что вся метафизика и гносеологія есть только ‘подстройка’ для этики, будетъ слишкомъ много. Впрочемъ, изслдованіе Беттгера отъ того не теряетъ своей цны, какъ работа выясняющая тсную связь Шопенгауэровой этики съ гносеологіей и метафизикой, — такъ ее слдовало-бы и озаглавить.

Книга написана по слдующему плану. Въ I-oй части (SS. 1—23) раскрывается ‘проблема Шопенгауэра’, во II-ой излагается ‘ршеніе проблемы’ (SS. 24—42). Авторъ весьма старательно собираетъ данныя, долженствующія, по его мннію, показать, какъ этическій интересъ обусловливалъ у Шопенгауэра развитіе и постановку теоретическихъ вопросовъ. Здсь между прочимъ оказывается, что, напр., въ гносеологіи феноменализмъ Шопенгауэра былъ обусловленъ этическимъ мотивомъ: разъ міръ явленій не даетъ основанія для правильной нравственной оцнки, его надо признать призрачнымъ, усумниться въ его реальности — отсюда кантіанство Шопенгауэра, ученіе о томъ что ‘міръ есть мое представленіе’ (S. 4). Развитіе ученія Шопенгауэра авторъ старается представить, какъ постепенное усовершенствованіе,— путемъ преобразующихъ ‘дополненій (Ergnzungen)’,— четырехъ точекъ зрнія на дйствительность (эти точки зрнія онъ почему-то называетъ ‘стадіями’, порождая тмъ недоумніе, будто признаетъ въ Шопенгауэр историческую постепенность выработки міровоззрнія, чего на самомъ дл нтъ): 1, естественной (наивно-реалистической) 2, критической, 3, метафизической и 4, религіозной (?). При этомъ показывается, какъ отражается, по мннію Шопенгауэра, каждая точка зрнія на объясненіи и оцнк міра (SS. 12—22). Ршеніе основной проблемы, по автору, обусловлено взаимодйствіемъ только двухъ изъ этихъ точекъ зрнія — метафизической и религіозной (SS. 31—42).

Для пониманія и оцнки нравственнаго ученія Шопенгауэра изслдованіе Беттгера иметъ несомннную цнность. Точно также не лишено оно значенія и для правильнаго пониманія теоретической философіи этого мыслителя. Шопенгауэръ не всегда доказываетъ свои мысли, a часто предпочитаетъ только убждать читателя. Въ его трудахъ масса противорчій и парадоксовъ. Истинную цну всему этому мы найдемъ только тогда, когда мышленіе философа поставимъ въ психологическую связь съ его личностью, съ практическими тенденціями.

Fr Paulsen. Jmmanuel Kant Sein Leben und seine Lehre Mit Bildniss und einem Briefe Kants aus dem Jahre 1792 Stuttgart. 1898 (Fromanns Klassiker der Philosophie VII) SS XII+395

Эта книга входитъ въ составь издаваемой Фроманомъ серіи ‘Классиковъ философіи’,— сборника пособій для занимающихъ философіей. Сообразно съ задачей изданія, авторъ хочетъ представить Кантову философію въ ея главныхъ и существенныхъ чертахъ, не касаясь многихъ подробностей, тысячи вопросовъ, связанныхъ съ развитіемъ этой колоссальной системы, a равно и многихъ явленій въ необъятной литератур о Кант. Но съ другой стороны, въ виду мста, занимаемаго Кантомъ въ философской литератур, и внимаиія, удляемаго ему въ университетскомъ преподаваніи философіи, авторъ не нашелъ возможнымъ, подобію прочимъ выпускамъ Фромановскаго изданія, ограничиться изложеніемъ только основныхъ мыслей системы. Онъ во многихъ случаяхъ считается съ критикой источниковъ, съ различными взглядами на т или иные пункты Кантова ученія, вообще, старается дать руководство, которое дйствительно помогло-бы читателю въ дальнйшемъ самостоятельнымъ изученіи Канта (Vorwort, S. V). Въ этихъ видахъ, онъ въ надлежащихъ мстахъ даетъ указаніе главной литературы о Кант. На Кантовскую метафизику Паульсенъ обращаетъ много вниманія, въ виду того, что обыкновенно ее почти игнорируютъ рядомъ съ гносеологіей (S. VII). Авторъ въ нужныхъ мстахъ подвергаетъ ученіе Канта критик, движимый тмъ справедливымъ соображеніемъ, что для нашего времени Кантъ иметъ далеко не историческое только значеніе, a и положительное, которое поэтому важно открыть и установить. Содержаніе книги составляютъ — введеніе (SS. 1—20), опредляющее историческое положеніе Канта, первая часть, изображающая жизнь и философское развитіе Канта (SS. 23—104), вторая часть (SS. 107—374), излагающая философскую систему Канта, — въ послдней части отдльно и обстоятельно трактуется теорія познанія Канта (SS. 121—236), его метафизика (SS. 237—289), нравственная философія (SS. 291—338), философія права (SS. 339—356) и ученіе о религіи и церкви (SS. 357—367), кром того въ двухъ прибавленіяхъ изложены педагогическая теорія Канта и его эстетика (SS. 367—374).

Въ надлежащей полнот исчерпывая все существенное содержаніе Кантовой философіи и критически обсуждая вс важнйшіе научные вопросы, возбуждаемые этой философіей, книга Паульсена является весьма цннымъ и надежнымъ руководствомъ при изученіи Канта. Въ этой своей работ авторъ остался вполн на высот той научной и литературной репутаціи, какая за нимъ уже прочно утвердилась.

Разсматриваемая книга переведена недавно на русскій языкъ. Къ сожалнію, мы еще не видли этого перевода и не можемъ судить о его достоинствахъ.

VI.

Meinardns Putlitz. David Hume als Rellgionsphilosopli. Eine religmsphilosophisehe Studie Coblenz, 1897. SS. 102.

Указавъ историческую ситуацію религіозно-философскаго ученія Юма (SS. 3—8) и отмтивъ значеніе его скептицизма при постановк вопросовъ естественной религіи (SS. 9 ff), авторъ разсматриваетъ Юмову критику доказательствъ бытія (SS. 12 ff), доказательствъ безсмертія души (SS. 40 ff) и достоврности чудесъ (SS. 52 ff). Затмъ изслдуется ученіе Юма о происхожденіи религіи (SS. 64 ff), объ отношеніи ея къ нравственности (SS. 95 ff) и пр. Ученіе разсматриваемаго философа анализируется весьма тщательно и обстоятельно. Но выдающагося значенія научнаго эта книжка не иметъ. Основная мысль ея, что Юмъ — принципіальный противникъ деизма, раскрыта убдительно, но чего-либо новаго въ этой мысли нтъ.

(Окончаніе слдуетъ).

П. Тихомировъ.

Читайте также: