Как вам угодно, Шекспир Вильям, Год: 1894 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 94 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОД И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей ‘Шекспиръ и его значеніе въ литератур’, съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьес и около 3.000 объяснительныхъ примчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрнное и дополненное по новйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ X.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

КАКЪ ВАМЪ УГОДНО.

Хотя комедія: ‘Какъ вамъ угодно’ была напечатана въ первый разъ только въ полномъ собраніи сочиненій Шекспира in folio 1623 года, но для опредленія времени, когда пьеса была написана, есть данныя, опредляющія это время довольно достоврно. Въ регистрахъ книгъ 1600 года существуетъ указаніе, что комедія предполагалась къ печати уже въ этомъ году вмст съ нкоторыми другими пьесами Шекспира, значить — въ этомъ году она уже существовала. Что касается крайняго ранняго срока, когда она могла быть написана, то, принимая во вниманіе, что въ указател Шекспировыхъ произведеній, изданномъ за два года, а именно въ 1598 году, имя комедіи еще не упомянуто, слдуетъ заключить, что она была ‘написана или въ этомъ, или въ слдующемъ 1599 году. За эти годы говоритъ еще то обстоятельство, что’ въ комедіи есть стихъ, взятый изъ поэмы Марло ‘Геро и Леавдръ’ (см. прим. 67). А такъ какъ поэма эта появилась въ печати въ первый разъ въ 1598 году, слдовательно — и пьеса не могла быть написана ране этого года. Иныхъ свдній о времени появленія комедіи нтъ.

Фабула пьесы заимствовала изъ новеллы Лоджа, появившейся въ 1590 году и озаглавленной: ‘Розалинда,— сокровище, завщанное Эвфузсомъ и отысканное посл его смерти въ Силекседр’. Имя Эвфузса поставлено въ заглавіи разсказа, какъ реклама, вслдствіе того,’ что извстный романъ писателя Лили, носившій это имя и отличавшійся необыкновенно вычурнымъ слогомъ, давшимъ тонъ всему тогдашнему литературному языку, былъ въ Англіи въ большой мод, какъ разъ въ эпоху появленія Шекспировыхъ произведеній, перваго періода его творчества. Заимствованія, сдланныя Шекспиромъ изъ разсказа Лоджа для своей пьесы, настолько обширны я важны, что для правильной оцнки ея идеи необходимо привести краткое изложеніе этого разсказа.

Мальтійскій рыцарь Жанъ Бордосскій, чувствуя приближеніе смерти, раздлилъ все имущество между своими тремя сыновьями: Саладиномъ, Фернандиномъ и Розадеромъ, при чемъ поручилъ старшему изъ нихъ, Саладину, быть воспитателемъ и защитникомъ своихъ младшихъ братьевъ. Но Саладинъ вмсто того, чтобъ честно выполнить волю отца, ршилъ присвоить все наслдство себ, братьевъ же оставить въ нищет и неизвстности. Перваго изъ нихъ — Фернандина, скромнаго отъ природы, онъ помстилъ въ школу, чтобы сдлать изъ него клерка, а младшаго, Розадера, сталъ держать со своими слугами, заставляя его служить себ наравн съ ними. Но Розадеръ, подросши, оказался настолько одареннымъ умомъ, храбростью и благородствомъ чувствъ, что возмутился противъ такого обращенія и разъ, когда братъ, недовольный имъ, приказалъ его связать, онъ такъ храбро разогналъ толпу сбжавшихся лакеевъ брата, что Саладинъ, испугавшись такого поступка, притворно предложилъ ему миръ и дружбу, ршивъ въ душ все-таки погубить его во что бы то ни стало. Во Франціи царствовалъ въ это время король Торисмондъ, изгнавшій своего брата, законнаго короля Жерисмонда, и завладвшій его престоломъ силой. Саладинъ, услыхавъ, что при двор предполагалась карусель для испытанія силы борцовъ, и что при этомъ выступалъ для борьбы одинъ извстный страшный силачъ, коварно подговорилъ Розадера выступить съ нимъ въ состязаніе, увренный, что молодому человку ни въ какомъ случа не одолть такого геркулеса, и что гибель его будетъ неизбжна. Но Розадеръ не только блистательно выдержалъ единоборство, сразивъ своего страшнаго противника, но, кром этой побды, одержалъ еще другую, иного рода. При двор Торимонда жила его племянница, Розалинда, дочь изгнаннаго имъ брата, воспитанная вмст съ дочерью самого Торимонда, своей двоюродной сестрой Адиндой. Восхищенная храбростью Розадера, Розалинда влюбилась въ него, а онъ бъ нее. Любовь ихъ была скрплена обмномъ вещественныхъ доказательствъ: Розалинда подарила Розадеру драгоцнную цпь, а онъ поднесъ ей пламенный сонетъ собственнаго сочиненія. Вернувшись домой, Розадеръ былъ очень нелюбезно принятъ своимъ братомъ, но однако наружная ихъ дружба продолжалась. Между тмъ подозрительный Торисмондъ, замтя, что племянница его, Розалинда, дочь изгнаннаго короля, сдлалась предметомъ общей любви и уваженія, ршился изгнать ее также, какъ изгналъ ея отца. Алинда, глубоко любя сестру, горячо заступилась за нее передъ своимъ отцомъ, но навлекла этимъ только его гнвъ и на себя. Раздраженный Торисмондъ объявилъ, что если она не хочетъ ему повиноваться, то можетъ покинуть дворъ вмст съ Розалиндой. Об двушки съ радостью ухватились за этотъ случаи, чтобы не разлучаться, и удалились въ Арденнскій лсъ, гд, какъ он слышали, поселился со своими товарищами изгнанный герцогъ. При этомъ Розалинда, чтобы не привлекать вниманія праздныхъ гулякъ на двухъ одинокихъ двушекъ, переодлась въ мужское платье. Герцога-отца он однако не могли отыскать, вслдствіе чего и ршились поселиться въ лсу одн, для чего купили чрезъ посредство одного встрченнаго ими пастуха небольшую мызу со стадомъ овецъ. Дйствіе разсказа переносится затмъ опять въ домъ Саладина. Страшно раздраженный побдой брата, онъ ршился погубить его во что бы то ни стало и для этого, напавъ на него ночью съ толпою слугъ, связалъ и приковалъ цпями къ столбу залы своего замка, задумавъ уврить сосдей, будто Розадеръ былъ бшеный сумасшедшій. Розадера спасъ старый слуга его отца, Адамъ. Онъ принесъ тайно въ залу оружіе и подпилилъ оковы привязаннаго. Когда же Саладинъ явился съ толпой своихъ друзей, то Розадеръ, сбросивъ оковы, схватилъ вмст съ Адамомъ приготовленное оружіе и выгналъ изъ залы всхъ своихъ враговъ, не ожидавшихъ такого сопротивленія. Оба спаслись затмъ бгствомъ и удалились въ тотъ же Арденнскій лсъ, гд долгое время блуждали безъ пищи, пока наконецъ, истомленные голодомъ, не встртили стараго изгнаннаго короля Жернемонда съ его свитой, которые пріютили ихъ и обласкали. Дале въ новелл разсказывается, какъ Розадеръ, поселясь въ лсу и изнывая отъ любви къ Розалинд, сталъ писать на кор деревьевъ пламенные стихи, обращенные къ ней: какъ Розалинда и Алина, увидвъ и прочтя эти стихи, вступили съ нимъ въ разговоръ, и какъ Розадеръ не узналъ Розалинды въ мужскомъ плать. Она же стала его утшать, при чемъ предложила въ шутку разыгрывать предъ нимъ роль настоящей Розалинды. Посл нсколькихъ идиллическихъ шуточныхъ сценъ между любовниками дйствіе новеллы возвращается вновь къ Саладину. Подозрительный Торисмондъ изгналъ его изъ предловъ королевства, при чемъ Саладинъ, сбившись съ пути, попалъ въ тотъ же Арденнскій лсъ, гд, заснувъ подъ деревомъ, подвергся нападенію голоднаго льва. Розадеръ, случайно проходившій мимо, благородно спасъ своего коварнаго брата, посл чего оба искренно примирились. Скоро потомъ Саладину представился случай его отблагодарить. Жившіе въ лсу разбойники напали на Розалинду съ Лдиндой. Розадеръ. смло бросившійся имъ на помощь, былъ раненъ въ схватк и наврно бы погибъ, если бъ не подосплъ всмъ тремъ на помощь проходившій случайно мимо Саладинъ. Увидя при этомъ Алинду, онъ такъ былъ пораженъ ея красотой, что, влюбившись немедленно, предложилъ ей вступить съ нимъ въ бракъ, на что и получилъ согласіе. Дале въ разсказъ вводится новый эпизодъ. Въ лсу жили простодушный пастухъ Монтанусъ и гордая красавица, пастушка Фебе. Монтанусъ тщетно добивался ея любви и разъ какъ-то съ грустью пожаловался на свое горе Розалинд. Розалинла вздумала убдить Фебе согласиться на искательства Монтануса, но изъ убжденій ея вышелъ совершенно неожиданный результатъ: Фебе, обманутая мужскимъ платьемъ Розалинды, влюбилась въ нее. Тоща Розалинда, желая кончить какъ это недоразумніе, такъ равно и свою мистификацію съ Розадеромъ, считавшимъ ее тоже мужчиной, объявила Фебе, что готова на ней жениться съ тмъ однако условіемъ, что если въ день брака Фебе откажется отъ свадьбы сама, то обязана будетъ стать женой Монтануса. Фебе согласилась. Тоща Розалинда устроила великолпную свадьбу Саладина съ Алиндой, пригласивъ на нее скрывавшагося въ Арденнскомъ лсу герцога, своего отца, со свитой. Когда же гости собрались, то, явясь въ женскомъ плать, она открылась отцу и Розадеру, доказавъ тмъ равно и Фебе невозможность своего съ нею брака. Во время свадебнаго пира всхъ трехъ паръ пришло извстіе, что король Торисмондъ собралъ огромную армію съ намреніемъ напасть на изгнаннаго герцога въ лсу. Послдовавшая битва б мла счастлива для изгнанниковъ. Побжденный Торисмондъ погибъ въ сраженіи, посл чего изгнанный герцогъ вновь занялъ престолъ, щедро наградивъ друзей и помощниковъ, раздлявшихъ съ нимъ его судьбу. Новелла заключается, по общему обычаю разсказовъ этого рода, нравоученіемъ автора, откуда мы узнаемъ, что цлью его было показать, какъ нехорошо не исполнять завщанія своихъ родителей, что добродтель измряется не знатностью рода, но поведеніемъ, что младшіе братья могутъ быть порой лучше и добродтельне старшихъ, и что истинная братская любовь должна побдить гнетъ всякихъ вншнихъ событій.

Сличая выведенные въ новелл факты съ тмъ, что изобразилъ Шекспиръ въ своей комедіи, нельзя не замтить, что съ фактической стороны онъ почти ни въ чемъ не отступилъ отъ разсказа Лоджа. Единственный измненный имъ фактъ состоитъ въ томъ, что, по Лоджу, король, похитившій престолъ, погибаетъ въ битв, а по Шекспиру — онъ отказывается отъ престола самъ, пораженный увщаніемъ святого отшельника. Какъ ни ничтожно и даже какъ ни странно такое измненіе, не мотивированное, повидимому, ничмъ, но оно, какъ увидимъ ниже, звучитъ совершенно въ тонъ съ тмъ совершенно новымъ духомъ, который влилъ въ свое произведеніе сравнительно съ разсказомъ Лоджа Шекспиръ. Эта разница между обоими произведеніями по духу чувствуется уже при первомъ взгляд на то, какъ расположены въ нихъ сцены. У Лоджа мсто дйствія безпрестанно мняется, переходя изъ дворца герцога, похитителя престола, въ Арденнскій лсъ и обратно, при чемъ эта разность мста не обращаетъ на себя при чтеніи разсказа никакого особеннаго вниманія и кажется совершенно случайной, обусловленной только нитью разсказа. Между темъ у Шекспира вся комедія раздлена по мсту дйствія на два отдла, рзко оттненныхъ каждый совершенно своеобразнымъ характеромъ. Въ первой части дйствіе происходитъ почти исключительно при двор, а во второй — въ лсу. Нкоторыя небольшія сцены, правда, чередуются по мсту дйствія и у Шекспира, но въ общемъ это не мшаетъ впечатлнію рзкой разграниченности обихъ частей. Въ первой вс событія носятъ характеръ того вка желза и крови, когда человческая жизнь ни во что не ставилась, когда ради жестокаго эгоизма презирались самыя близкія узы родства и для достиженія цли пускались вс средства, лишь бы цль была достигнута. Такъ, мы видимъ братьевъ, возстающихъ на братьевъ, дядю, изгоняющаго ни въ чемъ невинную предъ нимъ племянницу, время проводится въ жестокихъ забавахъ, напоминающихъ вкъ гладіаторовъ. Совсмъ иное во второй части. Уже самое мсто дйствія показываетъ, что оно перенеслось въ какую-то другую, невдомую страну, не имющую съ прежней ничего общаго. Мсто, правда, названо, какъ и у Лоджа, Арденнскимъ лсомъ, т.-е., мстомъ, лежащимъ неподалеку отъ того суроваго дворца, гд происходятъ первыя сцены, но при самомъ поверхностномъ взгляд мы увидимъ, что лсъ этотъ иметъ съ настоящимъ Арденнскимъ лсомъ общаго только имя. Въ этомъ сверномъ лсу растутъ маслины и пальмы, въ немъ водятся гигантская змя и свирпые львы, природа его нжитъ чувства своей идиллической простотой и прелестью, словомъ — это какое-то фантастическое царство, напоминающее скоре т сказочныя страны, въ которыхъ происходитъ дйствіе ‘Сна въ лтнюю ночь’ или ‘Бури’. Если мы перейдемъ къ анализу поступковъ дйствующихъ лицъ, то увидимъ, что и они живутъ и поступаютъ совершенно иначе, чмъ въ первой части. Такъ, главные герои пьесы, Орландо и Розалина, представлены въ первой части: онъ — какъ оскорбленный, энергичный юноша, ршившійся добиться всего силой и храбростью: а она — какъ невинно обиженная двушка, изгнанная своимъ дядей. Но что же видимъ мы во второй части? Герой, сразившій силача, котораго не могъ одолть никто, является превращеннымъ въ идиллическаго влюбленнаго, забывшаго ради любви весь міръ. Онъ плачетъ, вздыхаетъ, пишетъ пламенные стихи, царапаетъ ихъ на кор деревьевъ, ищетъ пособить своему горю даже наивной мистификаціей, повряя свои страданія воображаемому лицу. Равно, серьезная, меланхолическая Розалина оказывается тоже страстно влюбленной. Она то страдаетъ при мысли, что возлюбленный опоздалъ прійти на свиданье, то вдругъ начинаетъ рзвиться, какъ шаловливое дитя, выдумывая разныя шутки, чтобъ ласково и нжно посмяться надъ своимъ другомъ. Прочія дйствующія лица подвергаются точно такому же превращенію. Герцогскій шутъ, не особенно привыкшій во дворц къ идиллическимъ чувствамъ, влюбляется, поселившись въ лсу, тоже въ какую-то деревенскую Дульцинею. Старый изгнанный герцогъ и его свита, попавшіе въ лсъ никакъ не по собственному желанію, мирятся съ судьбой и наслаждаются природой, громко заявляя, что въ жизни можно врить только ея привту. Старшій братъ Орландо, Оливеръ, этотъ безсердечный негодяй, какимъ онъ выведенъ въ первой части, попавъ бъ тотъ-же лсъ, искренно мирится съ братомъ и затмъ, влюбившись бъ Целію, оставляетъ ради любви вс свои прежніе честолюбивые замыслы. Вс эти перемны хотя нсколько и бросаются въ глава своей рзкостью, но въ нихъ Шекспиръ повторилъ по крайней мр факты разсказа Лоджа, между тмъ въ конц комедіи встрчаемъ мы уже совершенно неожиданное отступленіе отъ того, что даетъ даже этотъ разсказъ. Герцогъ, похититель престола, погибающій, по новелл Лоджа, въ сраженіи, у Шекспира раскаивается въ своихъ грхахъ, убжденный словами святого отшельника, и такимъ образомъ примыкаетъ также къ тому мирному, идиллическому настроенію, какимъ проникнута вся вторая часть пьесы. Это измненіе редакціи разсказа очень характерно и лучше всего обличаетъ, что Шекспиръ, сочиняя свою комедію, преслдовалъ совершенно иную идею сравнительно съ новеллой Лоджа, Идея эта проста и сквозитъ при самомъ поверхностномъ взгляд. Въ Шекспировой пьес явно изображено благотворное вліяніе на людскую душу безыскусственной природной жизни сравнительно съ той грубой, безсердечной ея обстановкой, какая сложилась въ городахъ и замкахъ. Разсказъ Лоджа, написанный по шаблону всхъ средневковыхъ новеллъ, съ единственной цлью дать какъ можно боле поразительныхъ событій, не обличаетъ этой идеи почти ничмъ, но Шекспиръ подсмотрлъ ее въ нкоторыхъ деталяхъ новеллы и подчеркнулъ съ особенной рельефностью въ своей пьес, сдлавъ эту идею основной ея мыслью. Цли своей Шекспиръ, конечно, достигъ главнйше тмъ, что, независимо отъ измненія общаго хода сюжета, онъ переработалъ совершенно его детали, вливъ въ содержаніе отдльныхъ сценъ цлое море неподражаемой, утонченной поэзіи (чего совсмъ нтъ у Лоджа), но сдланное имъ рзкое раздленіе всего сюжета на два различныхъ отдла, а равно измненное окончаніе играютъ также очень большую роль въ томъ впечатлніи, какое производитъ общая идея пьесы.

Какъ ни мила эта идея, нельзя однако не сознаться, что сама по себ она не заключаетъ достаточно богатаго матеріала для драматическаго произведенія. Безконечное воркованье влюбленныхъ ши идиллическое наслажденіе красотами природы — все это сцены, могущія дать матеріалъ для идилліи или для лирическихъ стихотвореній’ но никакъ не для драмы, въ которой рядомъ съ изображеніемъ чувствъ долженъ быть непремнно представленъ ходъ событій, подъ вліяніемъ которыхъ чувства и взгляды дйствующихъ лицъ мняются предъ глазами зрителя. Вотъ этого-то условія мы въ комедіи не находимъ дйствительно. Изъ всхъ произведеній Шекспира она единственная, въ которой драматизмъ пожертвованъ въ пользу лиризма. Главныя лица — Орландо, Розалина, Оливеръ и герцогъ-похититель — являются во второй части комедіи какъ бы совершенно иными лицами сравнительно съ тмъ, какими мы ихъ видли вначал, а потому и не могутъ назваться истинно драматическими характерами. Опредляя такъ общее впечатлніе пьесы, слдуетъ однако прибавить, что въ отдльныхъ ея эпизодахъ (и особенно въ тхъ, которые сочинены самимъ Шекспиромъ) драматическое начало все-таки пробивается полной и яркой струей, не мене, чмъ и въ прочихъ лучшихъ произведеніяхъ поэта. Такъ, напримръ, мы видимъ очень много сценичности и драматизма въ томъ, какъ изображены характеры меланхолика Жака, шута, его деревенской возлюбленной и пастушки Фебе. Изъ этихъ лицъ первыя три созданы самостоятельно самимъ Шекспиромъ, а личность пастушки Фебе хотя и взята изъ разсказа Лоджа, но характеръ ея передланъ и освщенъ Шекспиромъ гораздо полне и рельефнй. Меланхоликъ Жакъ можетъ быть названъ маленькимъ комическимъ Лимономъ. Но между нимъ и этимъ лицомъ лежитъ та огромная разница, что настоящій Тихонъ дйствительно много перенесъ отъ людей, и потому его къ нимъ ненависть, хотя и преувеличенная, имла серьезное, даже трагическое основаніе. Между тмъ меланхолія Жака отличается тмъ, что роль враговъ, поселившихъ въ немъ ненависть и презрніе къ людямъ и жизни, разыгралъ, самъ того не замчая, онъ самъ. Изъ словъ герцога о прежней жизни этого миніатюрнаго мизантропа мы узнаемъ, что онъ слишкомъ всласть насладился жизнью, насладился до потери силъ, ею пользоваться, а затмъ, не желая изъ самолюбивой щепетильности покаяться предъ самимъ собой въ этомъ грх, вздумалъ притянуть за него къ отвту ни въ чемъ неповинную предъ нимъ жизнь. Въ характер его всего комичне то, что, драпируясь въ мантію дешевой и совершенно безобидной мизантропіи, онъ въ результат оказывается не боле, какъ мелочнымъ брюзгой, способнымъ возбудить своими моральными сентенпіями лишь добродушную надъ собою насмшку. Нужно ли говорить, до чего этотъ характеръ вренъ съ тмъ, что мы встрчаемъ въ жизни- Подобнаго рода душевное настроеніе до того присуще человческой природ вообще, что такимъ Жакомъ можетъ оказаться въ иныя минуты всякій. Рдко даже у Шекспира можно встртить то искусство, съ какимъ поэтъ умлъ слить въ этомъ лиц серьезныя нравственныя черты съ неподражаемымъ юморомъ. Въ сущности, Жакъ очень добродушенъ, чмъ бееусловно привлекаетъ къ себ симпатію окружающихъ. Онъ не столько злится на людей, сколько о нихъ сожалетъ, что они должны жить въ тхъ ненормальныхъ условіяхъ, въ какія, по мннію Жака, поставлена жизнь, и вотъ мы видимъ, что онъ преискренно, хотя и нсколько театрально, плачетъ надъ раненымъ оленемъ, оставленнымъ своими товарищами. Его судьбу сравниваетъ онъ съ судьбой тхъ бдняковъ, горе которыхъ не хотятъ знать богатые. Весь міръ представляется ему театромъ, на которомъ каждый изъ людей не боле, какъ актеръ, обязанный, хочешь — не хочешь, сыграть роль, предписанную впередъ. Добродушный философъ забылъ при этомъ только то, что какъ ни тяжелы порой бываютъ т оковы, въ которые заключаютъ насъ вншнія условія жизни, но въ очень большомъ числ случаевъ мы все-таки можемъ къ нимъ приноровиться и часто даже ихъ побдитъ. Для этого, правда, нужно имть твердую волю и энергію, и потому тотъ, въ комъ ихъ нтъ, конечно, не достигнетъ цли, но несправедливо будетъ въ подобномъ случа обвинять вмсто себя жизнь. А Жакъ поступаетъ именно такимъ образомъ, за что и наказываетъ самъ себя, оставаясь одинокимъ. Интересно, съ какимъ тонкимъ знаніемъ души подобныхъ людей Шекспиръ закончилъ его роль. Такихъ мизантроповъ на добродушной, безвредной подкладк, каковъ былъ Жакъ, обыкновенно въ жизни не только не преслдуютъ, но, напротивъ, любятъ и балуютъ. Ихъ преувеличенныя жалобы и даже дерзкія съ виду выходки возбуждаютъ скоре добродушный смхъ, чмъ негодованіе окружающихъ. Товарищи Жака, съ герцогомъ во глав, относятся къ нему именно такимъ образомъ. Герцогъ искренно уговариваетъ его остаться въ ихъ компаніи, но безвредный человконенавистникъ не хочетъ и слушать. Онъ почуялъ, что обращенный святымъ отшельникомъ и раскаявшійся въ своихъ грхахъ похититель престола будетъ для него боле пріятнымъ собесдникомъ. Съ нимъ можно будетъ побрюзжать и побранить міръ лучше, чмъ въ обществ людей, довольныхъ этимъ міромъ, и мы видимъ, что Жакъ, не колеблясь, покидаетъ любящихъ его друзей, чтобы отвести душу съ новымъ собесдникомъ.

Кром Жака, сочинены въ настоящей пьес самостоятельно Шекспиромъ личности Ле-Бо, шута, и его деревенской дульцинеи Одри. При всей незначительности этихъ лицъ, они нарисованы мастерскими штрихами и, кром того, вводятъ въ ходъ пьесы своимъ комизмомъ очень оживляющую струю среди идиллическихъ сценъ второй части, которыя, несмотря на свою поэтическую прелесть, могли бы иначе произвести слишкомъ однообразное впечатлніе. Логика шута, когда, напримръ, онъ взвшиваетъ выгоды и невыгоды деревенской и городской жизни, проникнута истинно Шекспировскимъ юморомъ. Въ ршимости его жениться, тоіда какъ онъ и по профессіи и по всей прошедшей жизни, казалось бы, мене всего былъ способенъ на такой шагъ, также высказывается общая идея пьесы о томъ отрезвляющемъ вліяніи, какое простая, природная жизнь производитъ на неиспорченныя стороны нашей души. Личность пастушки Фебе существуетъ и въ разсказ Лоджа, но Шекспиръ со свойственнымъ ему одному умньемъ оживилъ нсколькими штрихами ея характеръ, совершенно безличный у Лоджа. Сцена, когда она влюбляется въ Орландо и затмъ противъ воли выдаетъ себя, говоря Сильвіо, повидимому, совершенно противоположное тому, что думаетъ, принадлежитъ къ лучшимъ изъ тхъ второстепенныхъ психологическихъ положеній, какія выведены Шекспиромъ въ его комедіяхъ при изображеніи женскихъ характеровъ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Герцогъ, живущій въ изгнаніи.

Фредерикъ, его братъ, похитившій престолъ.

Амьенъ, Жакъ, вельможи, послдовавшіе за изгнаннымъ герцогомъ.

Ле-Бо, придворный.

Карлъ, атлетъ для борьбы при двор герцога.

Оливеръ, Жакъ, Орландо, сыновья умершаго вельможи Роуланда де-Буа.

Адамъ, Деннисъ, слуги Оливера.

Оселокъ, шутъ.

Оливеръ Кривотолкъ, самозванный священникъ ¹).

Коринъ, Сильвій, пастухи.

Вилліамъ, поселянинъ, влюбленный въ Одри.

Лицо, изображающее Гименея.

Розалина, дочь изгнаннаго герцога.

Целія, дочь Фредерика, ея двоюродная сестра.

Фебе, пастушка.

Одри, деревенская двушка.

Вельможи, пажи, лсничій и свита.

Дйствіе происходитъ сначала въ помсть Оливера, потомъ при двор Фредерика, а затмъ въ Арденнскомъ лсу.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Садъ при дом Оливера.

(Входятъ Орландо и Адамъ).

Орландо. Сколько я помню, Адамъ, дло было такъ: онъ завщалъ мн жалкую тысячу кронъ ²), съ условіемъ, чтобъ братъ, какъ ты сказалъ, далъ мн, подъ угрозой лишиться отцовскаго благословенія, приличное воспитаніе. Отсюда начались вс мои невзгоды. Братъ Жакъ, помщенный имъ въ шкоду, сдлалъ такіе быстрые успхи, что молва прославила ихъ какъ чудо. Меня же онъ сталъ воспитывать дома или, врнй говоря, оставилъ безъ всякаго воспитанія. Посуди самъ: можно ли назвать для дворянина приличнымъ воспитаніемъ, если его будутъ содержать и кормить, какъ быка? Въ этомъ я могу позавидовать даже его лошадямъ, потому что ихъ, кром корма, учатъ и дрессируютъ, нанимая для этого дорогихъ конюховъ. А я, его братъ, живу жалкими подачками! Его вьючный скотъ обязанъ ему за свой подножный кормъ не больше, чмъ я. Мало того: онъ своимъ со мной обращеньемъ старается уничтожить даже то, что даетъ. Онъ заставляетъ меня обдать съ своей прислугой, отказывая мн въ имени брата! Вдь, обращаясь со мной такъ, онъ клеймитъ даже благородство моего происхожденья. Вотъ что терзаетъ меня, Адамъ! Но я чувствую, что духъ отца, живущій во мн, заставляетъ меня возстать противъ такого обращенія. Я не буду выносить его больше, хотя и не знаю, какимъ средствомъ поправить бду.

Адамъ. Смотрите, вашъ братъ идетъ сюда.

Орландо. Отойди къ сторон. Ты увидишь самъ, какъ онъ со мной обращается.

(Входитъ Оливеръ).

Оливеръ. Ты что тутъ длаешь?

Орландо. Ничего. Меня что-нибудь длать не научили.

Оливеръ. Выдумываешь какую-нибудь гадость?

Орландо. Именно ³): помогаю теб гадить твоего несчастнаго брата, оставляя его въ бездль.

Оливеръ. Догадайся сдлать что-нибудь умнй и убирайся отсюда вонъ.

Орландо. Куда? Не хочешь ли ты, чтобъ я сталъ пасти твоихъ свиней и кормился ихъ желудями? Я не промоталъ, какъ блудный сынъ, ничьего добра, чтобъ дойти до этого.

Оливеръ. Ты знаешь, гд ты?

Орландо. Знаю: въ твоемъ саду.

Оливеръ. И знаешь, передъ кмъ стоишь?

Орландо. Лучше, чмъ знаетъ тотъ, передъ кмъ я стою. Ты мой старшій братъ и по кровному родству долженъ былъ бы знать это также. Если законъ ставитъ тебя выше меня по праву первородства ⁴), то тотъ же законъ не отнимаетъ моихъ правъ, хотя бы насъ раздляли съ тобой еще двадцать другихъ братьевъ. Во мн столько же отцовской крови, сколько въ теб, но ты долженъ былъ бы вести себя приличнй, чтобъ быть похожимъ на отца, и это именно потому, что ты старшій братъ.

Оливеръ (бросаясь на Орландо). Мальчишка!..

Орландо (схватывая его) ⁵). Ну, на-это у тебя коротка руки, несмотря на твое старшинство.

Оливеръ. Ты хочешь поднять на меня руку, дрянь?..

Орландо. Я не дрянь ⁶), а младшій сынъ Роуланда де-Буа. Онъ мой отецъ, а потому будетъ трижды дрянью тотъ, кто посметъ сказать, что у такого отца могъ родиться дрянной сынъ! Не будь ты моимъ братомъ, я не выпустилъ бы твоего горла изъ моей руки, пока не вырвалъ бы другой рукой за такія слова твой гнусный языкъ! Стыдъ за нихъ не мн, а теб!

Адамъ (подходя). Полноте, господа. Помиритесь хоть ради памяти вашего отца.

Оливеръ. Говорю теб, выпусти меня!..

Орландо. Не выпущу, пока не захочу. А ты стой и слушай! Отецъ обязалъ тебя предсмертной волей дать мн приличное воспитаніе, а ты вырастилъ меня невждой и мужикомъ, убивъ во мн вс благородныя чувства. Къ счастью, духъ отца еще живъ въ моей душ, и я не позволю такъ обращаться со мной впередъ! Потому выбирай одно изъ двухъ: или дай мн жить, какъ слдуетъ дворянину, или выплати ту ничтожную сумму, какую завщалъ мн отецъ. Съ ней я найду свое счастье.

Оливеръ. Что жъ ты задумалъ?— промотать все, а затмъ заняться нищенствомъ? Впрочемъ, хорошо!— я согласенъ. Ступай, куда хочешь. Мн возиться съ тобой надоло. Бери свою часть, только оставь меня въ поко.

Орландо. Больше я отъ тебя ничего не требую.

Оливеръ (Адаму). Ты, старый песъ, убирайся съ нимъ также.

Адамъ. Я старый песъ!— хороша награда за мою службу. Впрочемъ, я на ней вдь точно, какъ старый песъ, потерялъ вс мои зубы. Господь да упокоитъ нашего стараго господина! Не сказалъ бы мн такого слова онъ.

(Уходятъ Орландо и Адамъ).

Оливеръ. Вотъ оно какъ! Молокососъ вздумалъ меня перерасти. Ну, да я поумрю его прыть. Тысячи кронъ онъ такъ же не увидитъ, какъ своихъ ушей! Эй, Деннисъ!

(Входитъ Деннисъ).

Деннисъ. Вы изволили звать?

Оливеръ. Приходилъ ли Карлъ, герцогскій силачъ?

Деннисъ. Онъ здсь и ждетъ, когда вамъ будетъ угодно его позвать.

Оливеръ. Зови. (Деннисъ уходитъ). Дло можетъ наладиться. Вдь схватка назначена завтра. (Входитъ Карлъ).

Карлъ. Добраго здоровья вашей милости.

Оливеръ. Здравствуй, голубчикъ Карлъ. Какія новости при новомъ двор ⁷)?

Карлъ. Да никакихъ, кром прежнихъ. Стараго герцога, какъ извстно, прогналъ новый, его младшій братъ, а за старымъ поплелись въ добровольное изгнанье трое или четверо старыхъ придворныхъ. Земли ихъ достались новому герцогу, почему онъ и посмотрлъ на ихъ уходъ сквозь пальцы.

Оливеръ. А Розалина, дочь стараго герцога, изгнана съ нимъ также?

Карлъ. О, нтъ. Съ ней слишкомъ слюбилась дочь новаго герцога, ея двоюродная сестра. Он вдь вмст выросли, и она объявила, что или уйдетъ вмст съ сестрой, или наложитъ на себя руки. Потому Розалину оставили при двор. Къ тому же вдь и новый герцогъ любитъ ее не меньше, чмъ свою дочь. А ужъ какъ любятъ другъ друга об сестры, такъ этого не разскажешь.

Оливеръ. Гд же старый герцогъ намренъ поселиться?

Карлъ. По слухамъ, онъ теперь въ Арденнскомъ лсу, гд гуляетъ не мало веселыхъ людей въ род тхъ, какіе жили съ англійскимъ Робинъ-Гудомъ ⁸). Говорятъ, новая молодежь пристаетъ къ нимъ каждый день и живетъ припваючи, какъ въ золотомъ вк.

Оливеръ. Кажется, завтра ты долженъ показать предъ герцогскимъ дворомъ свою силу?

Карлъ. Такъ точно, и я нарочно зашелъ доложить вамъ объ этомъ. Мн шепнули втихомолку, будто со мной хочетъ схватиться, переодтымъ, вашъ младшій братецъ, Орландо. А завтра стоитъ на ставк моя честь, и потому впередъ скажу, что счастливъ будетъ тотъ, кто уйдетъ изъ моихъ рукъ съ. цлыми костями. Братецъ вашъ такой молодой и деликатный, и мн, ради любви моей къ вамъ, вовсе не хотлось бы его растянуть. Между тмъ честь заставитъ въ случа, если онъ сунется, сдлать это непремнно. Такъ вотъ я и явился сказать вамъ объ этомъ для того, чтобъ вы или отговорили его выходить, или въ противномъ случа — ужъ длать нечего — приготовились къ несчастью. Онъ накликалъ его на себя самъ, и. я тутъ ни при чемъ.

Оливеръ. Спасибо, другъ, за твою заботливость обо мн, и поврь, что я сумю тебя за это наградить. О зат брата я слышалъ самъ и старался всячески его отговорить. Но что станешь длать?— онъ ршился твердо. Скажу теб между нами, что упрямй этого мальчишки не найдешь во всей Фраядіи. Онъ нахаленъ, завистливъ, честолюбивъ. Мало того, онъ трусъ, негодяй и постоянно строить козни противъ меня, его роднаго брата! Потому дйствуй, какъ знаешь. Переломишь ли ты ему только палецъ или шею, я отнесусь равнодушно какъ къ тому, такъ и къ другому. А теб дамъ изъ дружбы совтъ: не звай! Если ты разсердишь его хоть чмъ-нибудь, ну, хоть просто не дашь одержать надъ собой побды, которой онъ могъ бы похвастать, то берегись! Онъ изведетъ тебя какимъ-нибудь инымъ способомъ: ядомъ, засадой, ну, словомъ, какой-нибудь подлостью. Повторяю теб. и повторяю со слезами, что такого испорченнаго мальчишки не найдешь въ цломъ свт. Я это говорю еще сдержанно, какъ его братъ. Суди же, въ какой ужасъ и изумленіе привелъ бы я тебя, и какъ рыдать и краснть долженъ былъ бы самъ, если бъ раскрылъ предъ тобой вс его настоящія качества!

Карлъ. Очень я радъ, что мн пришло на умъ съ вами повидаться. Пусть только онъ явится завтра — увидите, какъ я его обработаю ⁹). Если ему удастся уйти безъ костылей, то даю слово отказаться отъ борьбы навсегда. Пошли Господь вамъ свою благодать. (Уходитъ Карлъ).

Оливеръ. Прощай, любезный Карлъ. Ну, теперь, надюсь, прохвостъ ¹⁰) въ моихъ рукахъ. Кончить съ нимъ удастся наврно. Нтъ человка, котораго бы я такъ ненавидлъ, какъ его! За что?— не знаю самъ. Онъ вкрадчивъ, образованъ, хоть и ничему не учился. Въ немъ есть какая-то порядочность, какая нравится всмъ, и нравится особенно моимъ людямъ, такъ что даже я стою въ ихъ глазахъ ниже, чмъ онъ. Ну, да скоро все это кончится! Этотъ дюжій парень устроитъ дло, какъ слдуетъ. Надо только подбить и разогрть моего юнца. Займусь теперь этимъ.

(Уходитъ).

СЦЕНА 2-я.

Площадь предъ дворцомъ герцога.

(Входятъ Розалина и Целія).

Целія. Розалиночка! Дружокъ мой!— да будь же хоть немножко повеселй.

Розалина. Право, милая Целія, я и то кажусь гораздо веселй, чмъ весела на дл, а ты требуешь еще большаго! Вдь если ты не заставишь меня забыть главную причину моей печали — изгнаннаго отца, то нечего и просить меня быть веселой.

Целія. Значитъ, ты любишь меня меньше, чмъ я тебя. Если бъ твой отецъ, мой дядя, взялъ верхъ надъ твоимъ дядей, моимъ отцомъ, а ты при этомъ осталась со мной, то увряю, что моя къ теб любовь пріучила бы меня считать твоего отца моимъ. Потому, если бъ ты любила меня, какъ я тебя, то думала бъ точно такъ же.

Розалина. Хорошо, постараюсь забыть свое положеніе, чтобъ радоваться твоимъ.

Целія. Ты знаешь, что у моего отца, кром меня, дтей нтъ, да, вроятно, и не будетъ. Потому, въ случа его смерти, наслдницей престола будешь ты. Это врно, такъ какъ я поклялась возвратить теб доброй волей все, что мой отецъ отнялъ у твоего, и если этого не исполню, то считай меня чудовищемъ. Будь же моя милая, сладчайшая Розочка, повеселй.

Розалина. Буду, буду, начну даже выдумывать разныя забавы. Какъ ты думаешь, что если бъ мы для начала об влюбились?

Целія. Почему же нтъ? Но только подъ условіемъ, что это будетъ именно для забавы. Влюбиться же серьезно — оборони Богъ! Да и для забавы надо вести себя такъ, чтобъ всегда можно было отступить съ чистымъ румянцемъ, не потерявъ стыда.

Розалина. Съ чего же начнемъ мы нашу забаву?

Целія. Да хоть съ того, что посмемся надъ счастьемъ. Можетъ-быть, намъ удастся нашими насмшками заставить хозяйку-фортуну ¹¹) сойти съ ея колеса и распредлять подарки людямъ ровнй и справедливй.

Розалина. Хорошо, если бъ можно было это сдлать, а то вдь благодянія ея дйствительно попадаютъ зря. Особенно же эта почтенная слпая особа ошибается въ раздач своихъ подарковъ женщинамъ.

Целія. Это врно: хорошенькихъ она рдко длаетъ честными, а честныхъ обыкновенно обижаетъ насчетъ красоты.

Розалина. Ну, въ этомъ случа ты приписываешь фортун то, что лежитъ на обязанности природы. Фортуна даритъ только счастье ¹²), а наружность — это дло ужъ природы.

Целія. Не совсмъ такъ: если природа создаетъ прелестное существо, то фортуна можетъ его уничтожить, толкнувъ въ огонь (Входитъ Оселокъ). Она можетъ вмшиваться во все. Вотъ и теперь: чуть только вздумали мы позубоскалить надъ фортуной, какъ она сейчасъ же прислала сюда этого дурака, чтобъ прервать наши разсужденія.

Розалина. Надо заключить, что фортуна не очень цнитъ природу, если не брезгаетъ воспользоваться даже глупостью для того, чтобъ кончить умный разговоръ.

Целія. Можетъ-быть, это, напротивъ, дло природы, а совсмъ не фортуны. Природа, замтивъ, что нашихъ способностей не хватаетъ для разсужденія о богин, прислала намъ этого тупого дурака въ вид оселка, чтобъ наточить нашъ умъ. Вдь глупость дураковъ часто возбуждаетъ острыя насмшки въ умныхъ. (Оселку). Ну, что умникъ? Гд ты странствовалъ съ своимъ великимъ умомъ?

Оселокъ. Вашъ батюшка приказалъ вамъ прійти къ нему.

Целія. И выбралъ для этого тебя посломъ?

Оселокъ. Ну, хоть не посломъ, а все-таки прислалъ за вами, клянусь въ томъ честью!

Розалина. Гд ты научился такимъ клятвамъ ¹³)?

Оселокъ. У одного рыцаря, который клялся честью даже въ томъ случа, если надо было сказать, что пироги хороши, а горчица никуда не годится. Я хоть и видлъ при этомъ, что, напротивъ, горчица была хороша, а пироги скверны, но все-таки скажу, что рыцарь, поклявшись такой клятвой, не взялъ грха на душу.

Целія. Чмъ же твоя мудрость это докажетъ?

Розалина. Разнуздай ее для отвта.

Оселокъ. Встаньте рядомъ и поклянитесь вашими бородами, что я бездльникъ.

Целія. Клянемся бородами (если бъ он у насъ были), что ты бездльникъ.

Оселокъ. Клянусь и я моимъ бездльничествомъ (если бъ оно у меня было), что я точно бездльникъ. Но такъ какъ и я и вы поклялись тмъ, чего у насъ нтъ, значитъ — наша клятва безгршна. Точно такъ и рыцарь, поклявшись честью, которой не имлъ, остался чистъ отъ грха. Да сверхъ того, если бъ она у него когда-нибудь и была, то онъ наврно ее бы потерялъ раньше клятвы о пирогахъ и горчиц.

Целія. На кого ты намекаешь?

Оселокъ. На одного человка, котораго очень любитъ вашъ отецъ, Фредерикъ.

Целія. Если его любитъ мой отецъ, то этого достаточно, чтобъ защитить его честь. И потому совтую теб о немъ много не говорить, если не хочешь попробовать палокъ.

Оселокъ. Очень жаль, если дуракамъ будетъ запрещено умно говорить о глупостяхъ умныхъ людей.

Целія. Въ этомъ, пожалуй, ты правъ, потому что съ тхъ поръ, какъ надли намордникъ на небольшой умъ дураковъ, маленькая глупость умныхъ стала разрастаться не по днямъ, а по часамъ. Но вотъ идетъ господинъ Ле-Бо.

(Входитъ Ле-Бо).

Розалина. И наврно съ цлымъ коробомъ новостей.

Целія. Которыми начнетъ кормить насъ, какъ цыплятъ.

Розалина. Это такъ: начинитъ насъ ими, какъ фаршемъ.

Целія. Тмъ больше поднимется наша рыночная цна. Здравствуйте, господинъ Ле-Бо!— что новаго?

Ле-Бо. Не могу выразить, прекрасныя принцессы, какой чудной лишились вы потхи!

Целія. Потхи? Какого же она была цвта ¹⁴)?

Ле-Бо. Цвта?— не знаю, какъ вамъ на это отвтить.

Розалина. Какъ подскажетъ ваше остроуміе.

Оселокъ. Или какъ Богъ положитъ на душу ¹⁵).

Целія. Хорошо сказано,— не могъ бы каменщикъ лучше примазать кирпичъ.

Оселокъ. Еще бы!— мое остроуміе пока еще не попортилось.

Розалина. Случись это — ты бы выдохся совсмъ.

Ле-Бо. Позвольте позвольте, принцессы! Вы меня сбиваете съ нити разсказа. Я хочу сообщить вамъ о чудеснйшей борьб, которой вамъ не удалось видть.

Розалина. Такъ сообщайте, мы послушаемъ.

Ле-Бо. Я начну съ начала, и если оно вамъ понравится, то вы можете, если пожелаете, увидть конецъ собственными глазами, потому что главное дло еще не кончено и будетъ происходить именно здсь, гд вы теперь стоите.

Целія. Хорошо. Но если начало, какъ вы сказали, уже кончено, то схоронимте его и перейдемте прямо къ концу.

Ле-Бо. Представьте: является почтенный старецъ съ тремя сыновьями.

Целія. Да это совершенно начало старинной сказки.

Ле-Бо. Три юныхъ молодца!— ростъ и красота всхъ неописанные.

Розалина. Не были ли ихъ качества прописаны у нихъ на лбу ¹⁶) съ извстной фразой: ‘да будетъ вдомо каждому’?

Ле-Бо. Старшій вызвалъ на состязанье извстнаго герцогскаго силача, Карла. Тотъ обработалъ его въ одинъ мигъ, сломавъ ему три ребра. Говорятъ, онъ не будетъ жить. Вышелъ другой — та же исторія, и наконецъ третій! Старикъ, увидя это, разрыдался такъ, что заразилъ слезами всхъ присутствующихъ.

Розалина. О, Боже!..

Оселокъ. Но въ чемъ же заключается та потха, которой, къ вашему сожалнію, не видли принцессы?

Ле-Бо. Какъ въ чемъ?— да въ томъ, что я разсказалъ.

Оселокъ. Должно-быть, люди становятся умне со дня на день! Въ первый разъ въ жизни слышу, чтобъ видъ переломанныхъ реберъ могъ доставить женщинамъ удовольствіе.

Целія. Я думаю тоже.

Розалина. Неужели нашлись любители, желающіе послу-‘ тать музыку сломанныхъ костей еще разъ? Пойдешь ты, Целія, смотрть конецъ этой потхи?

Ле-Бо. Если вы останетесь здсь, то вамъ придется увидть ее поневол, потому что для продолженія борьбы назначено это мсто, и она начнется сейчасъ.

Целія. Дйствительно, вс идутъ сюда. Нечего длать: останемся и посмотримъ. (Трубы. Входятъ герцогъ Фредерикъ, придворные, Орландо, Карлъ и свита).

Герц. Фредерикъ. Входите. Если юноша не слушаетъ никакихъ увщаній, то пусть поплатится за свою самонадянность.

Розалина (указывая на Орландо). Это тотъ самый юноша?

Ле-Бо. Да, принцесса.

Целія. Какъ молодъ, но смотритъ храбрецомъ.

Герц. Фредерикъ. Что вижу? дочь и племянница! вы тоже здсь? Значитъ, посмотрть на состязанье захотлось и вамъ?

Розалина. Да, государь, если вамъ будетъ угодно позволить.

Герц. Фредерикъ. Едва ли это доставитъ вамъ большое удовольствіе. Силы-то ужъ очень не равны. Я изъ состраданія къ молодости юноши всячески убждалъ его бросить свою затю, но онъ упорно стоитъ на своемъ. Попробуйте поговорить съ нимъ вы. Можетъ-быть, вамъ удастся убдить его лучше, чмъ мн.

Целія. Позовите, господинъ Ле-Бо, молодого человка къ намъ.

Герц. Фредерикъ. Попробуйте, попробуйте, — я не буду вамъ мшать. (Герцогъ отходитъ).

Ле-Бо (Орландо). Господинъ вызывающій! съ вами желаютъ говоритъ принцессы.

Орландо. Исполняю со всмъ должнымъ уваженіемъ ихъ приказъ.

Розалина. Неужели, молодой человкъ, вы точно вызвали силача Карла?

Орландо. Нтъ, принцесса,— вызывающимъ былъ онъ. Вдь онъ объявилъ вызовъ всмъ, а я только попалъ въ ихъ число, желая испытать мои молодыя силы.

Целія. Ваша храбрость переросла вашъ возрастъ. Вы видли страшное доказательство силы этого человка. Если глаза ваши могутъ ясно видть, а умъ здраво судить, то страхъ предъ задуманнымъ долженъ непремнно дать вамъ совтъ поискать подвиговъ, боле подходящихъ къ вашимъ силамъ. Мы просимъ объ этомъ ради: васъ же самихъ, а потому подумайте о вашей безопасности и откажитесь.

Розалина. Да, молодой храбрецъ, сдлайте то, что вамъ совтуютъ. Ваша репутація отъ этого нисколько не пострадаетъ. Мы беремъ на себя получить согласіе герцога, чтобъ состязаніе было отмнено.

Орландо. Прошу васъ, не лишайте меня бодрости вашимъ сомнніемъ. Я это говорю, какъ ни прискорбно мн противорчить просьб такихъ прекрасныхъ дамъ. Общайте лучше вдохновить меня вашими прекрасными взорами, когда я буду на арен. Если я буду побжденъ, то вдь падетъ человкъ, не знавшій счастья и прежде. Умретъ желавшій своей смерти самъ. Своихъ друзей я не огорчу по той простой причин, что у меня ихъ нтъ. Міръ ничего не потеряетъ, потому что терять въ немъ нечего мн. Я занимаю на земл только мсто, которое, съ моей погибелью, займетъ гораздо лучше кто-нибудь другой.

Розалина. Какъ ни ничтожны мои силы, но я отъ всей души желала бы подкрпить ими ваши.

Целія. И я, и я также.

Розалина. Успхъ да будетъ съ вами! отъ души желаю ошибиться въ моемъ мнніи.

Целія. Да исполнятся ваши надежды!

Карлъ. Ну, что жъ? Гд этотъ храбрецъ, которому такъ хочется растянуться на своей матери-земл?

Орландо. Къ твоимъ услугамъ, хотя надежды его и скромне твоихъ.

Герц. Фредерикъ. Бой продолжается до перваго паденія.

Карлъ. Ручаюсь, ваше высочество, что вамъ не придется отговаривать его отъ второй схватки, какъ отговаривали отъ первой.

Орландо. Если ты разсчитываешь посмяться надо мной потомъ, такъ зачмъ же смешься впередъ? Но однако пора приступить къ длу.

Розалина. Геркулесъ будь твоимъ помощникомъ!

Целія. Желала бы я встать за нимъ невидимкой и схватить этого силача за ноги. (Орландо и Карлъ борются).

Розалина. О, дивный юноша!..

Целія. Будь въ моихъ глазахъ громовая стрла, я знала бы, кто одержитъ побду. (Орландо опрокидываетъ Карла).

Герц. Фредерикъ. Довольно, довольно!..

Орландо. Позвольте, ваше высочество, продолжать, я еще не усплъ, какъ слдуетъ, разогрться.

Герц. Фредерикъ. Что съ Карломъ?

Ле-Бо. Готовъ,—не можетъ сказать слова.

Герц. Фредедикъ. Пусть его унесутъ. Какъ тебя звать, молодой человкъ? (Карла уносятъ).

Орландо. Орландо, ваше высочество. Я младшій сынъ Роуланда де-Буа.

Герц. Фредерикъ. Сердечно жалъ, что не другое имя

Назвалъ ты мн! Отецъ твой всми былъ

Достойно уважаемъ, но считался

Всегда моимъ врагомъ. Я оцнилъ бы

Твой подвигъ вдвое больше, если бъ былъ

Иной твой родъ. Но, впрочемъ, что объ этомъ

Намъ говорить! Иди! ты храбръ и смлъ.

Но все жъ мн жаль, что не другимъ отцомъ

Рожденъ ты въ свтъ. (Герцогъ, Ле-Бо и свита уходятъ)’

Целія (Розалин&#1123,). Будь я моимъ отцомъ,

Какъ думаешь, сказала бы я это?

Орландо. А я горжусь, напротивъ, зваться сыномъ

Сэръ Роуланда, пусть даже самымъ младшимъ,

Я это имя не смню на званье

Наслдника внца, хотя бы этотъ

Титулъ мн далъ самъ герцогъ Фредерикъ.

Розалина. Отецъ любилъ покойнаго Роуланда,

Какъ собственную душу, и такого жъ

О немъ держался мннья всякій, кто

Былъ съ нимъ знакомъ. Когда бъ я знала раньше,

Что этотъ храбрый, юный воинъ — сынъ

Сэръ Роуланда, то я свои мольбы

Чтобъ онъ не выходилъ на эту битву,

Усилила бъ наврно моремъ слезъ!

Целія. Пойдемъ же ободрить его привтомъ

Теперь своимъ. Отецъ вдь обошелся

Съ нимъ такъ неласково. Мн эта мысль

Терзаетъ больно сердце. (Орландо). Отличились

Вы славно, сэръ! Когда держать обты

Вы будете такъ твердо и въ любви.

Какъ превзошли, что сдлать общали

Сегодня здсь, то счастливою будетъ

Та, на кого вы обратите взоръ.

Розалина (снявъ съ шеи цпъ, подаетъ ее Орландо).

&nbsp, Носите это въ память обо мн.

Дала бъ гораздо больше я, будь счастье

Со мной въ ладу, но мн пришлось на горе

Разстаться съ нимъ. Идемъ, сестра.

Целія. Прощайте,

Прекрасный юноша.

Орландо. Ужель не въ силахъ

Я даже выразить въ словахъ мою

Признательность? Мои вс силы духа

Поражены! Стою, какъ глупый столбъ,

На пол я ¹⁷), безъ словъ и безъ движенья.

Розалина (Целіи). Онъ насъ зоветъ,— вернемся. Потерявъ

Мой прежній сазъ, я потеряла вмст

И гордость всю. Что вамъ угодно, сэръ?

Въ борьб сегодня побжденъ былъ вами

Не врагъ одинъ.

Целія (Розалин). Ну, что жъ. сестра?— идемъ.

Розалина. Иду, иду! (Орландо). Прощайте.

(Розалина и Целія уходятъ).

Орландо. Что за тяжесть

Сдавила мн языкъ! Не могъ я съ ней

Сказать двухъ словъ, а говорить со мной

Она сама хотла. О, Орландо!

Не могъ тебя сразить свирпый Карлъ,

Но побжденъ слабйшимъ ты созданьемъ!

(Входитъ Ле-Бо).

Ле-Бо. Вамъ, храбрый юноша, хочу я дать

Благой совтъ: спшите удалиться

Отсюда прочь. Конечно, заслужили

Достойно вы хвалы и поздравленья,

Но дло въ томъ, что герцогъ нашъ настроенъ

Такъ противъ васъ, что видитъ и въ хорошемъ

Лишь только зло. Вдь онъ у насъ причудливъ.

Сказавши это вамъ, я умолкаю.

Судите сами, что начать и длать

Полезнй вамъ.

Орландо. Благодарю всмъ сердцемъ

За вашъ совтъ. Брошу, скажите мн,

Которая изъ двухъ принцессъ, здсь бывшихъ,

Дочь герцога?

Ле-Бо. По нраву — ни одна.

Но по рожденью та, которой ниже

Немного ростъ ¹⁸). Другая же его

Племянница, дочь изгнаннаго брата.

Ее оставилъ похититель трона

При дочери. Он другъ друга любятъ,

Какъ врядъ могли бы полюбить и дв

Родныхъ сестры. Но горе въ томъ, что герцогъ,

Мы замчаемъ съ нкоторыхъ поръ.

Сталъ почему-то рзко поступать

Съ племянницей. Причиной, можетъ-быть,

Лишь только то, что юная принцесса

Любима замчательно толпой.

Въ ней цнятъ нравъ, прекраснйшее сердце,

А главное — жалютъ за несчастье,

Постигшее достойнаго ея

Родителя, и я боюсь ужасно,

Чтобъ скрытый гнвъ, какимъ проникся герцогъ,

Не разразился чмъ-нибудь дурнымъ.

Прощайте, сэръ, желаю видть васъ

При лучшихъ обстоятельствахъ, чмъ нынче.

(Ле-Бо уходитъ).

Орландо. Отъ всей души благодарю, прощайте.

Немного мн сулитъ судьба впередъ

Хорошаго! Придется отъ огня

Лзть въ полымя! Бгу я отъ тирана…

Но братъ тиранъ — вдь вдвое хуже рана!

Будь, Розалина, яснымъ свтомъ мн. (Уходитъ).

СЦЕНА 3-я.

Комната во дворц.

(Входятъ Целія и Розалина).

Целія. Сестра! Розалина! Хоть бы сжалился надъ тобой Купидонъ!— Вымолви словечко.

Розалина. Нечего говорить. Добраго слова не найдется даже для подачки собак.

Целія. Твои слова слишкомъ дороги, чтобъ бросать ихъ собакамъ. Поговори лучше со мной. Бей и калчь меня словами, какъ хочешь.

Розалина. Пріятный, нечего сказать, видъ представятъ дв сестры, изъ которыхъ одна будетъ искалчена словами, а другая — иными причинами.

Целія. Неужели причиной всему горе твоего отца?

Розалина. Нтъ, горе его дочери ¹⁹). Сколько, сколько подумаешь терній въ нашей будничной жизни!

Целія. Это все только репейникъ, который валится на насъ въ праздничные дни. Если хочешь гулять не по однмъ расчищеннымъ дорожкамъ, то волей-неволей надо съ этимъ помириться. Вдь репейникъ цпляется за каждую юбку.

Розалина. Съ юбки его можно стряхнуть, но не такъ легко вырвать репейникъ, если онъ попалъ въ сердце.

Целія. Такъ выкашляй его: онъ выскочитъ.

Розалина. Да,— выскочитъ, но все-таки не ускачетъ прочь²⁰).

Целія. Такъ борись съ твоимъ горемъ твердой волей.

Розалина. О, мое горе уметъ бороться съ бойцами, сильнй меня ²¹).

Целія. Я все-таки желаю теб успха. Придетъ время, когда, можетъ-бытъ, ты не побоишься въ этой борьб сдаться съ удовольствіемъ сама. Довольно, впрочемъ, балагурить,— поговоримъ серьезно. Неужели ты въ самомъ дл такъ сильно полюбила младшаго сына Роуланда-де-Буа съ перваго взгляда?

Розалина. Его отца нжно любилъ мой.

Целія. Гд жъ тутъ предлогъ полюбить такой же любовью сына? Разсуждая такъ, вдь можно прійти къ заключенью, что я должна его ненавидть, потому что мой отецъ глубоко ненавидлъ его отца. А между тмъ ты видишь, что Орландо вовсе мн не противенъ

Розалина. О, прошу, люби его, люби!.. люби ради меня…

Целія. Да за что жъ мн его не любить? Разв онъ не прелестенъ во всхъ отношеніяхъ?

Розалина. О, да, о, да! и за это буду любить его я, а ты люби изъ любви ко мн. Но, смотри, идетъ герцогъ.

Целія. И, кажется, чмъ-то очень разсерженъ.

(Входитъ герцогъ Фредерикъ со свитой).

Герц. Фредерикъ (Розалин). Прошу, сударыня, васъ собираться

Немедля въ путь. Мой домъ для васъ не мсто.

Розалина. Я, дядя?..

Герц. Фредерикъ. Да, когда чрезъ десять дней

Тебя найдутъ въ окрестностяхъ столицы

На двадцать миль — тебя ждетъ смерть.

Розалина. Молю васъ,

Скажите мн, по крайней мр, что

Я сдлала? Какъ ни стараюсь я

Спросить себя сама, какъ ни усердно

С-вою пытаю совсть — все жъ, коль скоро

Я не во сн, иль не сошла съ ума

(Чего, надюсь, нтъ),— не въ силахъ даже

Себ представить я, чмъ такъ могла я

Васъ оскорбить.

Герц. Фредерикъ. Извстная уловка

Измнниковъ: въ своихъ рчахъ они

Всегда бываютъ чисты вдь, какъ святость.

Съ тебя довольно будетъ, если я

Скажу одно, что я теб не врю.

Розалина. Не вря мн, не можете вы сдлать

Меня измнницей. Должны скрпить вы

Такое мннье хоть малйшимъ фактомъ.

Герц. Фредерикъ. Въ теб течетъ кровь твоего отца,—

Вотъ фактъ, яснй какого мн не надо.

Розалина. Но вдь была я дочерью его

И въ день, когда надли вы корону,

Изгнавъ отца. Измна не бываетъ

Наслдственной. А если бъ даже точно

Она передавалась по родству,

То вдь отецъ мой не былъ никогда

Измнникомъ. Не оскорбляйте жь горько

Меня такою мыслью. Принимать

Вы не должны мою печаль и горе

За дерзкій грхъ измны.

Целія. Дай сказать,

Отецъ, мн слово.

Герц. Фредерикъ. Говори, позволилъ

Тебя лишь ради я вдь ей остаться

Въ моемъ дому. Скиталась бы иначе

Она давно съ своимъ отцомъ.

Целія. Объ этомъ

Тебя я не просила. Ты позволилъ

Остаться съ нами ей, руководясь

Тмъ, что твоя теб шептала совсть.

Была тогда я слишкомъ молода,

Чтобъ знать сестру, какъ должно, но теперь

Она извстна слишкомъ мн. Коль скоро

Ее ты хочешь обвинить въ измн,

То обвиняй въ измн и меня:

Мы жили съ ней, учились, вмст спали,

Не разлучались въ жизни никогда,

Похожи были съ нею мы на пару

Тхъ лебедей, какіе впряжены

Въ блестящую Юноны колесницу ²²).

Герц. Фредерикъ. Она хитра, а ты ребенокъ глупый!

Держа себя притворно тихой, скромной,

Таитъ она въ душ коварно мысль

Вселить въ сердца сочувствіе и жалость

Къ своей судьб, и ужъ успла въ этомъ.

Ты въ простот не видишь, какъ упада

Ты во мнньи всхъ. Завоевать же вновь

Свой прежній блескъ ты можешь, если только

Уйдетъ она. Не смй же мн перечить!

Мой приговоръ ршителенъ и строгъ.

Ее изгналъ я твердо и навки.

Целія. Такъ пусть тогда падетъ вашъ приговоръ

И на меня: я не разстанусь съ нею.

Герц. Фред. Пропалъ твой умъ! (Розалин).

А ты замть себ,

Что я сказалъ: когда пропустишь срокъ ты,

Мной сказанный — клянусь величьемъ сана

Я моего — тебя ждетъ смерть. Прощай!

(Герцогъ и свита уходятъ).

Целія. О, Розалина,— гд же ты найдешь

Себ пріютъ? Готова помняться

Съ тобой отцами я! Отдамъ теб

Я своего, лишь не терзайся горемъ

Твоимъ сильнй, чмъ имъ терзаюсь я.

Розалина. Я горевать причинъ имю больше.

Целія. Нтъ, нтъ, сестра! ты выслушай: съ тобою

Изгналъ отецъ равно вдь и меня.

Розалина. Изгналъ тебя?..

Целія. Ты мн не вришь? Значитъ,

Меня не любишь ты такъ горячо,

Чтобъ врить въ то, что нераздльно слиты

Мы навсегда? Разстаться мн съ тобою?…

Нтъ, нтъ! пусть ищетъ мой отецъ другую

Наслдницу, а мы рчь поведемъ,

Какъ скрыться намъ, куда направить путь,

Что взять съ собою. Не думай, что несчастье

Нести свое ты будешь безъ меня.

Клянусь теб я небомъ, поблднвшимъ

При вид нашей горести, что будешь

Напрасно ты и думать здсь оставить

Меня одну: я за тобою слдомъ

Пойду везд!

Розалина. Куда же мы пойдемъ?

Целія. Въ Арденнскій лсъ и тамъ отыщемъ дядю.

Розалина. А сколько ждетъ опасностей въ такой

Дорог насъ, двухъ двушекъ, однхъ!

Вдь видъ красивыхъ личикъ привлекаетъ

Воровъ сильнй, чмъ золото.

Целія. Наднемъ

Убогій мы нарядъ, а наши лица

Подкрасимъ темной краской. Этихъ средствомъ

Откроемъ мы себ свободный путь,

Не возбудивъ охоты насъ обидть.

Розалина. Не лучше ли воспользоваться тмъ.

Что ростомъ выше я, и нарядиться

Въ мужское платье мн? Кинжалъ за поясь,

Мечъ на бедро и длинный дротикъ въ руки.

Тогда, хотя бъ и билось сердце страхомъ

Во мн. какъ въ женщин, все жъ придала бы

Себ я храбрый, мужественный видъ

Снаружи хоть, какъ это зачастую

Умютъ длать трусы, надувая

Людей фальшивой храбростью.

Целія. А какъ

Мн звать тебя, когда преобразишься

Въ мужчину ты?

Розалина. Хочу по меньшей мр

Я быть пажомъ Юпитера!— зови жъ

Не иначе меня, какъ Ганимедомъ.

А ты? какъ звать тебя мн?

Целія. Дамъ себ

Я имя, подходящее къ тому,

Чмъ стала я: отчуждена отъ дома

Вдь я отцомъ,— зови жъ меня Альеной ²³).

Розалина. А что, когда бъ уговорили мы

Отправиться въ дорогу вмст съ нами

Шута отца? Вдь былъ бы онъ большой

Подмогой намъ.

Целія. Онъ за меня пойдетъ,

Куда хочу, хоть на границу свта.

Я убдить берусь на это дло

Его одна. Пойдемъ теперь собрать,

Что нужно въ путь:— уборы, деньги, платье,

А тамъ искусно выберемъ минуту,

Чтобъ обмануть погоню. Вдь ее

Пошлютъ за мной наврно. Такъ смле

Въ нашъ дальный путь! Изгнанья горькій часъ

Свободы днемъ мы сдлаемъ для насъ! (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Арденнскій лсъ.

(Входятъ старый герцогъ, Амьенъ и свита, вс въ одежд лсниковъ).

Герцогъ. Теперь, мои товарищи въ изгнаньи,

Я васъ спрошу: не сдлала ль привычка

Намъ эту жизнь пріятнй во сто разъ

Былыхъ утхъ? Не чувствуемъ ли мы

Себя цлй и безопаснй въ этомъ

Густомъ лсу, чмъ средь пустыхъ и злобныхъ

Интригъ двора? Мы, правда, терпимъ кару,

Какую несъ нашъ праотецъ Адамъ:

Мы, какъ и онъ, здсь переносимъ холодъ,

Морозный вихрь безжалостной зимы

Бьетъ тло намъ, но я, дрожа при этомъ,

Все жъ говорю съ улыбкой, что морозъ

Честнй, чмъ лесть. Правдивый онъ совтникъ,

Который намъ внушительно твердитъ

Безъ лживыхъ словъ о томъ, что мы такое.

Бды для насъ полезны вдь всегда.

Подъ ними скрытъ, какъ въ голов у жабы,

Безцнный перлъ, хотя он по виду

И страшны намъ, какъ этотъ вредный гадъ ²⁴⁾.

Живя въ лсу, вдали отъ шума свта,

Встрчаемъ мы плнительный привтъ

Въ журчаньи струй иль въ робкомъ шум листьевъ,

Въ камняхъ мы даже, разсудивъ найдемъ

Благой совтъ: добро везд во всемъ!

Амьенъ. Что до меня, то лучше жизни мн

Не надобно. Тмъ боле счастливы

Вы, государь, когда найти успли

Въ тиши лсовъ забвенье тхъ несчастій,

Какія вамъ пришлось перенести.

Герцогъ. Что жъ, будемъ мы сегодня, какъ всегда,

Охотиться? А что ни говорите,

Прискорбно мн бываетъ убивать

Несчастныхъ, жалкихъ тварей, уроженцевъ

Лсовъ пустынныхъ этихъ. Проливая

Концами стрлъ невинную ихъ кровь,

Мы губимъ ихъ вдь въ собственныхъ ихъ дебряхъ.

1-й дворянинъ. Какъ разъ о томъ же самомъ горько плачетъ

Унылый Жакъ. Онъ увряетъ даже,

Что будто вы несправедливй въ этомъ,

Чмъ братъ вашъ, тронъ похитившій у васъ.

Недавно какъ-то мы, бродя съ Амьеномъ,

Его тайкомъ увидли въ лсу

Подъ деревомъ, свои склонившимъ втви

Надъ ручейкомъ. Къ вод приплелся жалкій,

Израненный олень. Несчастный зврь

Стоналъ съ такимъ тяжелымъ, скорбнымъ вздохомъ,

Что разорваться бъ отъ него могла

Бдняги грудь. Изъ глазъ его катились

Потоки слезъ, обильно орошая

И ротъ и носъ. Жакъ видлъ это все,

А бдный зврь страдалъ, мшая слезы

Съ потокомъ водъ, бурливыхъ безъ того.

Герцогъ. А что же Жакъ? Ужель онъ въ назиданье

При этомъ вид не сказалъ двухъ словъ?

1-й дворянинъ. Сказалъ, сказалъ, и не одно, а много.

Во-первыхъ, видя какъ терялись слезы

Въ вод ручья, онъ молвилъ: ‘бдный, бдный!

Какъ богачи безпутно отдаютъ

Свое добро по завщанью людямъ,

Ужъ взысказаннымъ судьбой и безъ того,

Такъ точно ты льешь безполезно слезы

Въ пучину водъ!’ Затмъ, при скорбномъ вид,

Что бдный зврь безжалостно былъ брошенъ

Толпой веселыхъ, бархатныхъ друзей ²⁵),

Онъ продолжалъ: ‘да, да, всегда бываетъ

На свт такъ: несчастье гонитъ прочь

Отъ насъ людей!’ Тутъ вдругъ промчалось стадо

Зврей въ лсу, здоровыхъ, легкихъ, сильныхъ.

Но ни одинъ не обратилъ вниманья

На бдняка! Жакъ продолжалъ: ‘бги,

Бги толпа богатыхъ, толстыхъ гражданъ!

Привыкли вы такъ поступать всегда!

Что вамъ смотрть на горе и заботы

Несчастнаго, сраженнаго бдой!’

Такъ онъ пронзалъ ироніей печальной

Весь родъ людской, въ деревн, въ городахъ

И яри двор! Всхъ называлъ онъ насъ

Тиранами, клялся, что мы злоди,

Грабители, и кончилъ рчь свою

Вдругъ выводомъ, что хуже нтъ поступка,

Какъ гнать и бить невинныя стада

Въ родномъ лсу — природномъ ихъ жилищ.

Герцогъ. И вы его оставили подъ гнетомъ

Подобныхъ думъ?

2-й дворянинъ. Да, государь. Все время

Причитывалъ и плакалъ безъ конца,

Надъ звремъ онъ.

Герцогъ. Пусть мн покажутъ мсто.

Гд онъ сидитъ. Съ нимъ говорить люблю я,

Когда напуститъ на себя онъ тучу

Такой хандры. Звучитъ въ его словахъ

Тогда не мало дльныхъ, здравыхъ мыслей.

2-й дворянинъ. Я покажу сейчасъ вамъ это мсто.

(Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Комната во дворц.

(Входятъ герцогъ Фредерикъ, придворные и свита).

Герц. Фредерикъ. Возможно ли, чтобъ не видалъ ихъ точно

Изъ васъ никто? Не можетъ быть! Нашлись

Мерзавцы при двор моемъ! Вошли

Они въ согласье съ ними.

1-й дворянинъ. Я не слыхалъ,

Чтобъ видлъ нынче утромъ двухъ принцессъ

Хоть кто-нибудь. Он вт глазахъ прислужницъ

Легли въ постель, а рано утромъ были

Кровати пусты, жившихъ въ нихъ сокровищъ

Исчезъ и слдъ.

2-й дворянинъ. Тотъ дерзкій шутъ, который

Васъ часто забавлялъ, пропалъ равно

За ними вслдъ. Гесперія, служанка

Принцессы вашей дочери, призналась,

Что разговоръ нердко заводился

У ней съ сестрой о рдкихъ совершенствахъ

И качествахъ бойца, которымъ былъ

Сраженъ силачъ вашъ Карлъ. Есть много данныхъ

Подозрвать, что принималъ участье

Въ побг ихъ я этотъ молодецъ.

Герц. Фредерикъ. Пусть скажутъ брату этого нахала,

Чтобъ онъ прислалъ сейчасъ его сюда.

А если скрылся онъ, то пусть прідетъ

Сюда самъ братъ. Мы вмст съ нимъ сумемъ

Его найти. Скорй же, торопитесь!

Вс силы вы должны употребить.

Чтобъ возвратить сегодня же бглянокъ. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Передъ домомъ Оливера.

(Встрчаются Орландо и Адамъ).

Орландо. Кто тутъ?

Адамъ. Возможно ль?— молодой мой баринъ!

О, милый, добрый баринъ! Вдь живой

Портретъ отца вы вашего! Что длать

Пришли вы здсь? Зачмъ, зачмъ вы честны?

Зачмъ такъ любятъ васъ? Зачмъ такъ храбры

И сильны вы? Зачмъ неосторожно

Вы побдили этого бойца?

Капризенъ герцогъ нашъ, и ваша слава.

На горе вамъ, кричитъ о васъ везд.

Вы знаете ль, что есть на свт люди,

Чья доблесть ихъ же первый, главный врагъ?

Вы въ ихъ числ. Злодями должны вы

Считать святыя качества свои.

Но Боже, Боже! что за свтъ, въ которомъ

Добро отравой служитъ для себя жъ!

Орландо. Скажи, въ чемъ дло?

Адамъ. Юноша несчастный, —

Не преступайте черезъ эту дверь!

Живетъ здсь врагъ всего, что вамъ дано

Хорошаго!— вашъ братъ… нтъ, нтъ — не братъ!

Сынъ… и не сынъ!— назвать его стыжусь

Я сына именемъ того, кто былъ

Ему отцомъ дйствительно. Узнайте,

Что, понаслышавшись разсказовъ славныхъ

О томъ, что вами сдлано, ршилъ онъ

Сегодня въ ночь сжечь комнату, въ которой

Живете вы, а съ этимъ, безъ сомннья,

Ждетъ смерть и васъ. Когда же не удастся

Брестуиный этотъ умыселъ, то онъ

Найдетъ наврно средство погубить

Васъ иначе. Своими я ушами

Подслушалъ этотъ заговоръ. Бгите!

Быть здсь не мсто вамъ! Сталъ этотъ домъ

Кровавой, гнусной бойней! Избгайте

Его, молю о томъ! Должны считать

Запретнымъ вы порогъ его…

Орландо. Но гд же

Искать спасенья мн?

Адамъ. О, гд хотите,

Но лишь не здсь.

Орландо. Что жъ, разв хочешь ты,

Чтобъ сталъ я жить, питаясь подаяньемъ,

Иль, въ руки взявъ безславный мечъ, пошелъ

Искать добычи по большимъ дорогамъ?

Мн длать больше нечего, а это

Я длать не хочу, хотя и могъ бы.

Такъ лучше пусть свою пролью я кровь,

Убитый подло кровожаднымъ братомъ.

Адамъ. Нтъ, нтъ,— не будетъ этого: имю

Пятьсотъ я кронъ, накопленныхъ на служб

У вашего отца. Я обезпечить

Хотлъ себя ничтожной этой суммой,

Когда болзнь и старость одолютъ

Меня совсмъ, и долженъ буду я,

Заброшенный, отъ глазъ укрыться свта.

Возьмите ихъ. Тотъ, Кто въ лсу питаетъ

И ворона и жалкихъ воробьевъ,

Меня не броситъ также, успокоить

Меня въ печальной старости. Берите жъ:

Вотъ золото,— его я отдаю

Все полностью. Позвольте мн остаться

Слугою вамъ. Я хоть и старъ, но крпокъ.

Въ дни юности не дозволялъ себ

Я никакихъ губительныхъ излишествъ,

Не горячилъ позорнымъ пьянствомъ кровь,

Не предавался безъ стыда разврату,

Чья злая власть въ насъ губитъ наши силы

И гаситъ умъ. Остался потому

И въ старости похожимъ я на зиму,

Холодную, но полную здоровья

И крпости. Позвольте жъ быть слугой

Мн вамъ впередъ. Поврьте, я сумю

Исполнить все, что надо будетъ вамъ

Не хуже многихъ юношей.

Орландо. О, добрый

И честный мой старикъ! Какъ сохранился

Въ теб характеръ врныхъ прежнихъ слугъ,

Служившихъ вкъ безъ мысли о наград

И долгъ считавшихъ выше, чмъ корысть.

Ты не похожъ на ныншнихъ, чьи руки

Не двинутся ²⁶) иначе, какъ надясь

Взять что-нибудь: а взявши, оросятъ дло,

Не кончивши, какъ слдуетъ, его.

Ты не таковъ, бднякъ простой!.. Но ты

За деревомъ ухаживать вдь вздумалъ.

Чей корень сгнилъ! Не дастъ теб оно

За вс труды ни цвта ни побга!..

Что бъ ни было, я, впрочемъ, соглашаюсь

На твой совтъ: пойдемъ бродить по свту!

Авось удастся намъ еще до срока,

Когда мы бдный заработокъ твой

Весь проживемъ, найти какой-нибудь

Пріютъ, гд намъ удастся отдохнуть!

Адамъ. Идемте же! Пусть жребій неизвстный

Насъ ждетъ впередъ!.. Клянусь служить вамъ честно

До гроба я, какихъ бы бремя бдъ

Ни ждало насъ! Съ семнадцати я лтъ

Жилъ въ дом здсь (а восемьдесятъ скоро

Вдь минетъ мн,г, но жить среди позора,

Я чувствую, въ моей душ нтъ силъ!

Что длать! Вижу самъ, что раньше былъ

Бодре я, чтобъ плыть на поискъ счастья,

Но какъ же знать? Быть-можетъ, что участье

Судьба и мн захочетъ показать,

Позволивъ жизнь за васъ мою отдать!

(Уходятъ.).

СЦЕНА 4-я.

Арденнскій лсъ.

(Входитъ Розалина въ мужскомъ плать, Целія, въ плать пастушки Оселокъ).

Розалина. Я устала до того, что упала и духомъ ²⁷).

Оселокъ. Ну, я о дух не тужу, лишь бы отдохнули ноги.

Розалина. Я готова осрамить мой мужской костюмъ, расплакавшись, какъ женщина. А между тмъ надо позаботиться о боле слабомъ сосуд. Вдь камзолъ и рейтузы должны подавать примръ бодрости юбк, такъ прибодрись же, дорогая Альена.

Целія. Вамъ придется волей-неволей перенести мою слабость: я не могу итти дальше.

Оселокъ. Вашу слабость взвалилъ бы я на плечи гораздо охотне, чмъ васъ. Впрочемъ, я думаю, васъ самихъ тоже нельзя будетъ назвать слишкомъ тяжелой крестной ношей, потому что вашъ карманъ наврно крестовиками не богатъ ²⁸).

Розалина. Такъ это Арденнскій лсъ?

Оселокъ. Да,— и я чувствую въ немъ себя гораздо больше дуракомъ, чмъ дома, потому что, приплетясь сюда, промнялъ хорошее на дурное. Что, впрочемъ длать! Путешественники должны быть готовы на все.

Розалина. Врно сказано, добрый Оселокъ.— Но, смотри, сюда идутъ двое: старикъ съ молодымъ, я оба заняты важнымъ разговоромъ.

(Входятъ Коринъ и Сильвій).

Коринъ. Пойми, что, такъ держа себя, успешь

Ты оттолкнуть ее еще сильнй.

Сильвій. О, если бы, Коринъ, ты зналъ, какъ я

Ее люблю!

Коринъ. Что жъ тутъ не знать? Любилъ вдь

И я въ былые годы.

Сильвій. Нтъ, Коринъ!

Какъ ни любилъ ты въ юности, какъ горько

Ни плакалъ, можетъ-быть, ты по ночамъ,

Припавъ лицомъ къ подушк,— все же старость

Не дастъ теб понять моей любви!

Скажи мн, напримръ (ужъ если точно

Ты говорить, что будто бы любилъ,

Какъ я теперь), какія ты безумства

Выдлывалъ въ пылу своей любви?

Коринъ. Да мало ль, сколько было ихъ!.. Гд жъ это

Мн помнить все?

Сильвій. Ну, вотъ, ну, вотъ,— ты, значитъ,

И не любилъ! Когда не помнишь ты

Вс глупости, какія заставляла

Тебя твоя выдлывать любовь, —

Ты не любилъ! Когда не мучилъ ты

Ушей твоихъ знакомыхъ, напвая

Имъ похвалы красавиц твоей, —

Ты не любилъ!.. Когда не покидалъ

Ты грубо ихъ бесду, удаляясь,

Подъ гнетомъ страсти, прочь, какъ я теперь,—

Ты не любилъ! О, Фебе! Фебе! Фебе!

(Сильвій уходитъ).

Розалина. О, бдный пастушокъ!.. Твои страданья

Невольно мн напомнили мои.

Оселокъ. А мн мои. Помню, что когда я былъ влюбленъ, то разбилъ разъ даже о камень свой мечъ со словами: ‘вотъ теб зато, что ты смлъ таскаться по ночамъ вмст со мной на свиданья съ Дженни Смайль’. А сколько разъ я цловалъ ея стиральный катокъ и даже коровьи соски, которыхъ она касалась своими прелестными, растрескавшимися пальчиками, когда ихъ доила! А то случилось даже, что, облупивъ какъ-то гороховый стручокъ, я, по разсянности, подалъ ей шелуху и сказалъ съ тяжкимъ вздохомъ: ‘носи это въ память обо мн!’ Вдь мы, врные любовники, удивительные сумасброды. Но это понятно: въ природ все смертно, а потому и любовь находитъ свою смерть въ глупости.

Розалина. Ты говоришь иногда умне, чмъ самъ думаешь.

Оселокъ. Я о своемъ ум забочусь мало, лишь бы не толкнулъ онъ меня на такую глупость, при которой можно переломать ноги.

Розалина. Какъ горе внятно мн его,

Когда я вспомню про свое!

Оселокъ. Также, какъ про свое я! Но только мое уже немного поблекло и постарло.

Целія. Прошу васъ, ради Бога, попытайтесь

Спросить прохожихъ этихъ, не дадутъ ли

Они за деньги намъ хоть что-нибудь,

Чтобъ подкрпить себя. Я умираю

Отъ голода.

Оселокъ (Корину). Эй, шутъ! Поди сюда.

Розалина. Что жъ такъ его зовешь ты? Разв онъ

Теб родня?

Коринъ. Кто звалъ меня?

Оселокъ. Кой-кто

Почище вашей братьи.

Коринъ. Ну, немного жъ

Сказалъ ты этимъ словомъ.

Розалина (шуту). Замолчи!

(Корину). Съ пріятнымъ днемъ, почтенный старичокъ.

Коринъ. Желаю вамъ такого жъ,— вамъ и вашимъ

Товарищамъ.

Розалина. Скажи, прошу, найдемъ ли

Мы здсь въ лсу какой-нибудь пріютъ,

Гд мы могли бъ по доброт хозяевъ

Иль заплативъ, какъ слдуетъ, за все,

Достать питья и пищи? Съ нами здсь

Больная двушка. Она ослабла

Отъ труднаго пути, и ей нужна

Немедленная помощь.

Коринъ. Отъ души

Жалю я ее. Хотлъ бы очень

Я быть богаче и, поврьте слову,

Хотлъ гораздо бъ боле для васъ,

Чмъ для себя! Но я простой бднякъ

На служб у хозяина- Овецъ

Я лишь пасу и не имю права

Ихъ стричь себ на пользу. А хозяинъ

Мой скупъ и строгъ. Онъ проторить себ

Дорогу въ рай достойными длами

Не думаетъ. Онъ, сверхъ того, намренъ,

Продать свое помстье со стадами

И всмъ добромъ. Онъ самъ теперь въ отлучк,

И потому у насъ во всемъ хозяйств

Нтъ ничего, чмъ угостить могли бы

Мы васъ, какъ должно. Впрочемъ, все жъ пойдемте,

Я постараюсь сдлать, что могу.

Розалина. А кто хотлъ купить его имнье?

Коринъ. А богъ тотъ самый молодой пастухъ,

Котораго вы видли. Но нынче

Онъ пересталъ, какъ кажется, объ этомъ

И помышлять.

Розалина. Ну, такъ послушай: если

Не будетъ въ томъ обмана, то купи

Стада, усадьбу, пастбища — все, словомъ,

Чти твой хозяинъ продаетъ — на имя

Мое съ сестрой. Чтобъ заплатить, подучишь

Всю сумму ты немедленно сполна.

Целія. За этотъ трудъ ты можешь ждать прибавки

Къ тому, что получалъ до этихъ поръ,

Бывъ пастухомъ. (Розалин). А это мсто мн

Понравилось. Я поселиться тутъ

Съ тобой готова хоть навкъ.

Коринъ. Я врно

Вамъ говорю: имнье продается.

Я покажу сейчасъ вамъ все, и если

Останетесь довольны вы землей,

Устройствомъ дома, скарбомъ и доходомъ,

То вамъ клянусь я врнымъ быть слугой

И тотчасъ все куплю на ваши деньги.

(Уходятъ).

СЦЕНА 5-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Амьенъ, Жакъ и другіе).

Амьенъ (поетъ). Кто любитъ на сн валяться

Подъ зеленью свжихъ втвей

И пташкамъ вослдъ заливаться

Веселою псней своей,—

Тхъ милости просимъ въ нашъ дружескій круть!

Мы здсь веселимся.

И если боимся,

То только ненастья да холода вьюгъ ²⁹).

Жакъ. Еще, пожалуйста, еще.

Амьенъ. Зачмъ? Вдь я только растревожу моимъ пніемъ твою меланхолію.

Жакъ. Скажу спасибо и за то, а потому продолжай. Я вдь способенъ высосать меланхолію изъ каждой псни, какъ лассочка сосетъ яйца. Прошу, продолжай.

Амьенъ. Мой голосъ охрипъ и теб не угодитъ.

Жакъ. Я прошу тебя не угождать мн, а пть. Итакъ, слдующій куплетъ. Вдь, кажется, вы зовете это куплетами?

Амьенъ. Будемъ звать, какъ ты пожелаешь

Жакъ. До названій мн дла нтъ. Отъ нихъ вдь, какъ отъ козла, ни шерсти ни молока. Ну, что жъ, будешь ты пть или нтъ?

Амьенъ. Такъ и быть, но только для тебя.

Жакъ. Общаюсь тебя за это поблагодарить, если когда-нибудь доживу до охоты разсыпаться предъ кмъ-нибудь въ благодарностяхъ. Он въ моихъ глазахъ похожи вдь на мартышекъ, кривляющихся другъ передъ другомъ. Кто меня благодаритъ, представляется мн нищимъ, которому я подалъ грошъ. Начинай! А вы, кому нтъ охоты слушать, держите языки за зубами.

Амьенъ. Хорошо,— я кончу начатую псню, а вы, пока я буду пть, накройте столъ для герцога. Онъ пожелалъ обдать подъ этими деревьями. (Жаку). Кстати скажу, что онъ ищетъ тебя сегодня съ утра.

Жакъ. А я съ утра же отъ него бгаю. Онъ для меня слишкомъ большой спорщикъ. Положимъ, у меня языкъ прившенъ не хуже, чмъ у него, но я по крайней мр этимъ не хвастаюсь. Ну, начинай свое щебетанье.

(Амьенъ и прочіе поютъ хоромъ).

Кого честолюбье не губитъ,

Кто жить пріучился трудомъ,

Кто грться на солнышк любитъ

И счастье находитъ во всемъ, —

Тхъ милости просимъ въ нашъ дружескій кругъ!

Мы здсь веселимся.

И если боимся.

То только ненастья да холода вьюгъ ³⁰).

Жакъ. Я прибавлю къ твоей псн куплетъ, который вылился у меня вчера какъ-то самъ собой.

Амьенъ. Дло, а я его пропою.

Жакъ. Вотъ онъ:

Коль случай такой приключится.

Что кто-нибудь станетъ осломъ

И, деньги спустивъ, разорится, —

Утшимъ его мы и въ томъ:

Пусть явится въ нашъ онъ пріятельскій кругъ

Онъ будетъ межъ нами

Съ такими жъ ослами.

Duc dame будь привтомъ теб, милый другъ ³¹)!

Амьенъ. Это что такое значитъ: дукдамъ?

Жакъ. Греческое заклинанье для сбора дураковъ. Пойду однако спать. Удастся заснуть — хорошо, а если нтъ, то разражусь противъ всхъ египетскихъ первенцевъ ³²).

Амьенъ. А я пойду звать герцога. Обдъ готовъ.

(Расходятся).

СЦЕНА 6-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Орландо и Адамъ).

Адамъ. Не могу я, мой добрый господинъ, итти дальше, не могу! Голодъ меня истомилъ. Позвольте мн лечь здсь и умереть! Прощайте! (Ложится на землю).

Орландо. Неужели, мой добрый Адамъ, ты такъ упалъ духомъ? Ободрись! Сбери остатокъ силъ. Если мн удастся встртить въ этомъ дикомъ лсу какого-нибудь звря, то я клянусь, что или погибну въ его когтяхъ, или накормлю тебя его мясомъ. Смерть, поврь, не такъ близко къ теб, какъ ты думаешь. Ободрись же и гони мысль о ней прочь. Я вернусь тотчасъ, и если не принесу теб ничего, тогда умирай, пожалуй. Но если ты умрешь до моего возвращенья, то я скажу, что ты вздумалъ посмяться надъ моими трудами. Вдь врно говорю? Кажется, ты взглянулъ повеселй? Жди, я вернусь скоро. Но ты лежишь на холодной земл. Пойдемъ, я сведу тебя и усажу куда-нибудь поудобнй. Съ голоду ты не умрешь, если мн посчастливится найти хоть что-нибудь. Прибодрись же, прибодрись.

(Поднимаетъ и уводитъ Адама).

СЦЕНА 7-я.

Другая часть лса.

(Старый герцогъ, Амьенъ и свита сидятъ за обдомъу.

Герцогъ. Я, право, думаю, не превратился ль

Ужъ въ звря онъ? Подъ человчьимъ видомъ

Не встртилъ нынче я его нигд ³³).

1-й дворянинъ. Онъ только-что оставилъ насъ и очень

Былъ веселъ даже, слушая, какъ пли

Мы хоромъ псни.

Герцогъ. Ну, ужъ если онъ,

Въ комъ чувства разногласятъ вс, сталъ слушать

Съ охотой музыку, то надо ждать,

Что станутъ разногласными созвздья.

Пусть кто-нибудь найдетъ его и скажетъ,

Что хочется мн съ нимъ поговорить.

1-й дворянинъ. Излишенъ трудъ: идетъ сюда онъ самъ.

(Входитъ Жанъ).

Герцогъ. Ну, что за жизнь ведешь ты? Надо слезно

Просить тебя, чтобъ удостоилъ ты

Друзей своихъ бесдой! Но что вижу?

Ты, кажется мн, веселъ?

Жакъ. Ха-ха-ха!

Шута я встртилъ! да, шута! Въ лсу

Въ своемъ онъ бродитъ полосатомъ плать!

О, жалкій свтъ!.. Сказалъ я вамъ, что встртилъ

Въ лсу шута!— Клянусь вамъ, это врно

Какъ врно то, что мъ я, пью и сплю!

Я видлъ, какъ, на солнц растянувшись,

Лежалъ и грлся онъ и такъ при этомъ

Умно и зло смялся надъ фортуной,

Что было бъ впору и не дураку.

‘Здорово шутъ!’ — такъ я сказалъ, а онъ

Въ отвтъ: ‘нтъ, сэръ, меня такъ не зовите,

Пока фортуна не пошлетъ въ удлъ

Богатства мн’. Тутъ изъ кармана онъ

Досталъ часы, взглянулъ на нихъ и мрачно

Промолвилъ такъ: ‘пробило десять! Можно

Понять легко, какъ движется вся жизнь.

Стояла стрлка часъ тому назадъ

На девяти, а черезъ часъ покажетъ

Одиннадцать! Вотъ такъ и мы растемъ

Изъ часа въ часъ, а посл будемъ такъ же

Изъ часа въ часъ лежать и шить въ земл!

И въ томъ вся жизнь!’ Услышавъ, что дуракъ

Такъ мудро философствуетъ, схватился

Я за бока, затмъ, что мн отъ смха

Запть хотлось звонкимъ птухомъ.

Смялся цлый часъ безъ перерыва

Я надъ шутомъ! Достойный шутъ! Я буду

Впередъ считать дурацкую одежду

Первйшей изъ одеждъ!

Герцогъ. Но кто жъ онъ былъ?

Жакъ. Чудесный шутъ! онъ жилъ и при двор.

Онъ толковалъ, что женщины, покуда

Ихъ личики красивы и свжи,

Прекрасно это знаютъ. Онъ сберегъ

Въ своемъ мозгу, изсохшемъ, какъ остатки

Подгнившихъ корабельныхъ сухарей,

Все жъ кой-какія мысли, и вдь какъ же

Онъ сыпалъ ими! О, когда бы могъ

Я стать шутомъ! Его камзолъ дурацкій

Моя мечта!

Герцогъ. Получишь, если хочешь.

Жакъ. Хочу, хочу!— но вы должны при этомъ

Изгнать навкъ изъ вашей головы

Сложившееся мннье въ ней, что будто

Я умный человкъ. Хочу, чтобъ дали

Мн право дураковъ: болтать свободно,

Какъ вольный втеръ, все, что ни придетъ

Мн въ голову о всхъ, кого лишь только

Задть я захочу, и пусть смется

Тотъ именно при этомъ громче всхъ,

Кто будетъ мной осмянъ. Вы хотите,

Быть-можетъ, знать причину, почему

Такъ быть должно? Причины проще нтъ:

Она ясна, какъ путь къ приходской церкви.

Тотъ, кто уколотъ шуткой дурака,

Никакъ показывать не долженъ явно,

Что чувствуетъ онъ боль ея,— иначе

Онъ выкажетъ осмянную глупость

Свою вдь самъ. Такъ подавайте жъ мн

Костюмъ шута! Хочу, чтобъ дали волю

Болтать мн все! Очищу этимъ средствомъ

Я сгнившій свтъ, лишь только бъ захотлъ

Съ терпньемъ онъ принять мое лкарство.

Герцогъ. Ну, это вздоръ: я знаю лучше, что

Усплъ бы сдлать ты.

Жакъ. А что жъ? Конечно,

Одно добро.

Герцогъ. Не правда, ты, бичуя

Грхи другихъ, впалъ этимъ только самъ бы

Въ тягчайшій грхъ. Не забывай, какимъ

Ты былъ въ своей прошедшей жизни гнуснымъ

Развратникомъ! Страстямъ ты предавался,

Какъ грубый скотъ. Какая жъ будетъ польза,

Когда ты станешь бичевать весь свтъ

За т грхи, въ которыхъ ты виновенъ

Безъ мры самъ?

Жакъ. Такъ что жъ? Я, возставая

На общій грхъ, его вдь не валю,

Такъ говоря, кому-нибудь на плечи

Въ отдльности. Зло въ людяхъ, точно море,

Не перестанетъ бушевать, покуда

Не обезсилитъ самого себя.

Когда скажу я, указавъ на женщинъ.

Что на себ он безстыдно носятъ

Доходъ труда нердко цлыхъ странъ,

То разсердиться разв будетъ въ прав

Хотя одна, вообразивъ, что мтилъ

Я на нее? Въ ея грх гршны

Вдь вс ея сосдки. Глупый щеголь,

Мн чванно заявившій точно также,

Что не на мой онъ расфрантился счетъ,

Равно покажетъ этой рчью только,

Что онъ дуракъ. Вотъ такъ-то! Пусть докажутъ,

Что оскорбилъ своей я шуткой ихъ!

Когда она врна, то оскорбленье

Они, сознавши, что сказалъ я правду,

Себ наносятъ сами, если жъ чисты

Они во всемъ, тогда мои слова,

Какъ рой гусей, порхать свободно будутъ,

Не задвая никого. Смотрите:

Къ намъ, кажется, подходитъ кто-то.

(Входитъ Орландо съ обнаженнымъ мечомъ).

Орландо. Стойте!

Въ ротъ ни куска!..

Жакъ. Вотъ теб разъ!.. Да я

И класть еще не думалъ.

Орландо. Не положишь

Ты и впередъ, покуда сытъ не будетъ

Тотъ, кто въ нужд и голоднй, нмъ ты.

Жакъ. Что за птухъ? какой такой породы?

Герцогъ. Скажи, любезный, дерзкимъ ли по нраву

Родился ты, иль, можетъ-быть, нужда

Заставила тебя забыть приличье

И вжливость?

Орландо. Попали рчью вы

Въ чувствительное мсто! Зло нужды

Заставило забыть меня, что выросъ

Въ приличномъ я кругу ³⁴), и преступилъ

Законъ учтивости. Я повторяю,

Что не коснетесь вы до этихъ блюдъ,

Пока своей не получу я части.

Жакъ. Не голодать же намъ изъ-за того,

Что хочешь грубіянить ты.

Герцогъ. Скажи,

Чего ты требуешь? Сказавши это

Съ учтивостью, заставишь насъ исполнить

Свою ты просьбу легче, чмъ насильемъ.

Орландо. Я умираю отъ потери силъ!

Я голоденъ.

Герцогъ. Такъ кушай на здоровье.

Желаннымъ гостемъ будь.

Орландо. О, если вы

Такъ ласковы, то умоляю васъ

Меня простить! Я думалъ вдь, что дико

Въ лсу здсь все, и потому невольно

Пришло мн въ умъ угрозою добиться

Отъ васъ, чего хочу. Но, впрочемъ, кто бы

Вы ни были, живущіе подъ тнью

Лсовъ пустынныхъ этихъ, не заботясь

О времени, я все жъ скажу, что если

Видали вы счастливйшіе дни,

Что если умилялись вы при звук

Колоколовъ, за трапезой сидли

Въ кругу друзей, съ глазъ отирали слезы.

Навернутыя чувствомъ состраданья

Къ чужой бд,— то я молю, отвтьте

Привтливо на дерзкій мой приходъ.

Сказавши это вамъ, влагаю мечъ я

Назадъ въ ножны, красня отъ стыда.

Герцогъ. Счастливйшіе дни, какъ говоришь ты,

Мы видли, святымъ колоколамъ

Внимали съ умиленьемъ, пировать

Случалось и съ друзьями намъ, а также

Нердко приходилось горько плакать

Надъ бдствіемъ другихъ,— а потому

Садись за столъ и угощайся съ нами,

Чмъ Богъ послалъ. Все, что мы можемъ дать,

Бери, не церемонясь.

Орландо. Подождите жъ,

Прошу, одну минуту. Долженъ я,

Какъ лань въ лсу, заботясь о себ,

Безъ корма не оставить своего

Дтеныша. Со мной бднякъ-старикъ.

Онъ изъ любви ко мн одной пустился

Въ тяжелый этотъ путь, и потому,

Пока свои не подкрпитъ онъ силы,

Упавшія отъ голода и лтъ,

Не прикоснусь я къ пищ самъ.

Герцогъ. Веди же

Его сюда. Пока вы не вернетесь,

Не будемъ сть и мы.

Орландо. О, какъ я васъ

Благодарю! Да наградитъ васъ небо

За вашу доброту!

(Орландо уходитъ).

Герцогъ (Жаку). Не мы одни,

Какъ видишь ты, несчастны. На театр

Земной, широкой жизни можно встртить

Бды и зло гораздо хуже тхъ,

Какія терпимъ мы.

Жакъ. Весь міръ — театръ ³⁵).

Мужчины, женщины на немъ играютъ

Имъ всмъ судьбой назначенную роль.

Опредленъ для каждаго свой выходъ,

И выходовъ но счету главныхъ — семь.

Является сперва актеръ-ребенокъ,

Сосетъ онъ грудь, плюется молокомъ,

Реветъ, шумитъ, съ своей воюетъ мамкой,

Но дни бгутъ, и вотъ его жъ мы видимъ,

Какъ въ школу онъ улиткою ползетъ,

Со связкой книгъ, едва продравъ съ просонокъ

Свои глаза. Является затмъ

Пора любви. Сонеты страстно пишетъ

Въ честь дивныхъ глазъ красотки онъ своей,

Подъ гнетомъ чувствъ шлетъ пламенные вздохи ^Зб).

Но дни бгутъ — мы видимъ новость: сталъ

Онъ воиномъ,— украшенъ бородой,

Какъ пестрый барсъ, наборомъ смло сыплетъ

Страшнйшихъ клятвъ, на ссоры лзетъ, гд лишь

Найдетъ предлогъ, а ради чести встать

Готовъ сейчасъ хоть передъ дуломъ пушки!

Затмъ судьей является почтеннымъ

Предъ нами онъ. Обзавелся солиднымъ

Ужъ онъ брюшкомъ, въ которое упрятать

Привыкъ съ утра, чуть вставши, каплуна,

Подстригъ прилично бороду и важно,

Сидя въ суд, въ глаза пускаетъ пыль

Наборомъ словъ, съ достоинствомъ играя

Свою предъ всми роль. Въ шестомъ явленьи

Становится похожъ онъ на шута ³⁷).

Худой, какъ жердь, носъ осдлавъ очками

И кошелекъ привсивши къ бедру,

Онъ путается въ обветшалыхъ брюкахъ

Изсохшими костями старыхъ ногъ.

Пропалъ былой, пріятный, звучный голосъ,

И говорить свистящимъ сталъ дискантомъ

Онъ, какъ дитя. Послдній выходъ свой

Дйствительно кончаетъ возвращеньемъ

Онъ къ дтству вновь: забытый свтомъ всмъ,

Живетъ безъ глазъ, безъ чувствъ и безъ желаній!

(Возвращается Орландо, неся на рукахъ Адама).

Герцогъ. Ну, здравствуйте! Клади на землю ношу

Почтенную свою, и пусть старикъ твой,

Какъ хочетъ, угоститъ себя.

Орландо. Всмъ сердцемъ

Я за него вамъ благодаренъ.

Адамъ. Дльно

Онъ вамъ сказалъ: я самъ не въ силахъ былъ бы,

Какъ должно, васъ и поблагодарить.

Герцогъ. Гостями будьте нашими. Садитесь

За столъ безъ словъ. Я васъ смущать не буду

Разспросами о томъ, что привелось

Вамъ пережить. Эй, музыку! (Амьену) А ты,

Любезный другъ, потшь своимъ насъ пньемъ.

Амьенъ (поетъ). Бушуйте вихри стужи зимней!

Вашъ холодъ все жъ гостепріимнй,

Чмъ злость холодная людей.

На насъ нещадно вы несетесь,

Но вы надъ нами не сметесь,

Какъ люди, злостью все жъ своей.

Гей, го! Гей, го! Туда, туда! подъ тнь густую!

Любовь — обманъ, друзья — враги! За ложь пустую

Должны мы ласки ихъ считать.

Безъ страха можно доврять

Одной природы поцлую!

Пусть небо хмурится и злится,—

Его жестокость не сравнится

Съ неблагодарностью людской.

Когда скуются льдами воды,

Обиды злобной непогоды

Ничто предъ злобною душой.

Гей, го! Гей, го! Туда, туда — подъ тнь густую!

Любовь — обманъ, друзья — враги! За ложь пустую

Должны мы ласки ихъ считать.

Безъ страха можно доврять

Одной природы поцлую ³⁸).

Герцогъ (Орландо). Когда ты сынъ Роуланда де-Буа,

Какъ мн шепнулъ, и какъ я увряюсь

Въ томъ самомъ же, при вид, какъ похожъ ты

На своего покойнаго отца,

То будь желаннымъ гостемъ здсь. Я — герцогъ,

И твой отецъ любимъ былъ мной сердечно.

Пойдемъ въ пещеру къ намъ. Ты мн разскажешь

Все, что съ тобой случилось. (Адаму) Ты, старикъ,

Жди за нами также. (Свит) Пусть помогутъ

Ему итти. Разскажете вы оба,

Что въ жизни вамъ судьбы послала злоба.

(Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Комната во дворц герцога Фредерика.

(Входятъ герцогъ Фредерикъ, Оливеръ и придворные).

Герц. Фредерикъ. Не видлъ ты его?— не врю! вздоръ!

Счастливымъ почитать себя ты долженъ

За то, что добръ и мягокъ я душой!

Почувствовалъ иначе ты, на комъ бы

Сорвалъ я гнвъ! Но все же берегись!

Приказъ теб, чтобъ отыскалъ ты брата.

Гд бъ ни былъ онъ! Ищи хоть днемъ съ огнемъ!

Достать его ты долженъ мн живого

Иль мертваго! Даю теб на это

Я сроку годъ. Не смй подъ страхомъ смерти

Иначе возвращаться! Все твое

Имущество, доходы и добро

Возьмутся подъ залогъ, пока проступки,

Въ какихъ подозрваю я тебя,

Оправданы не будутъ тмъ признаньемъ,

Какое намъ обязанъ дать твой братъ.

Оливеръ. О, государь, когла бъ могли читать вы

Въ моей душ! О брат вамъ скажу я,

Что не любилъ его я никогда.

Герц. Фредерикъ. Тмъ ты сквернй! (Свит)

Прогнать его сейчасъ же,

И пусть опишутъ все его добро,

Какъ я сказалъ. Прочь съ глазъ, безъ разговоровъ!

(Уходятъ),

СЦЕНА 2-я.

Арденнскій лсъ.

(Входитъ Орландо, въ его рукахъ бумага со стихами, которую онъ прикалываетъ къ дереву).

Орландо. Висите здсь свидтелями страстной

Моей любви! А ты свой взоръ, луна,

На имя жрицы брось твоей прекрасной,

Которой жизнь моя вся отдана!

Я на деревьяхъ имя Розалины

Пишу везд. Пускай, кто ни придетъ

Здсь постить поля, лса, долины,—

Слдъ страстныхъ думъ моихъ о ней найдетъ!

Пиши везд, Орландо вдохновенный,

Твоей богини вензель драгоцнный!

(Уходитъ Орландо. Входятъ Коринъ и Оселокъ).

Коринъ. Какъ нравится вамъ, господинъ Оселокъ, наша пастушеская жизнь?

Оселокъ. Какъ теб сказать?.. Для пастуха она, конечно, хороша, но зато сама по себ никуда не годится. Съ точки зрнія уединенности — лучше ея не найдешь, но дло въ томъ, что сама-то уединенность, по-моему, очень скверная вещь. Среди полей она мн очень нравится, а подумавъ о ней при двор, ощутишь. изрядную скуку. Какъ скромная жизнь, она меня удовлетворяетъ, а какъ лишенная удобствъ, мн претить. Скажи, пастухъ, ты занимался философіей?

Коринъ. Мало. Знаю разв только то, что. чмъ сильне бываешь боленъ, тмъ сквернй себя чувствуешь, слыхалъ также, что тотъ, у кого нтъ ни денегъ, ни средствъ, ни довольства, лишенъ трехъ добрыхъ друзей. Еще знаю, что дождь мочитъ, а огонь жжетъ, и что на хорошемъ пастбищ овцы жирютъ. Наученъ также, что ночью бываетъ темно потому, что нтъ солнца. Говорили мн тоже, будто поютъ, у кого нтъ ума ни отъ природы ни отъ ученья — въ прав сказать, что онъ худо воспитанъ и наврно родился отъ родителей дураковъ.

Оселокъ. Вижу, что ты натуральный философъ. Скажи, случалось теб быть при двор?

Коринъ. Ни въ жизнь.

Оселокъ. Ну, такъ теб не будетъ спасенья на томъ свт.

Коринъ. А я думаю, что будетъ.

Оселокъ. Не будетъ, не будетъ! Зажарятъ тебя тамъ съ одной стороны, какъ скверно приготовленное яйцо ³⁹).

Коринъ. За то, что не былъ при двор? Почему же это?

Оселокъ. Суди самъ: если ты не былъ при двор, то не видалъ хорошихъ манеръ. Если твои манеры не хороши, значитъ, он дурны, а все дурное грхъ. Какъ же теб не быть осужденнымъ за грхи? Плохи твои дла, очень плохи!

Коринъ. Полно вамъ! Сунуться съ придворными манерами въ деревню такъ же смшно, какъ залзть съ деревенскими ко двору. Тамъ, слышалъ я, и здороваются не поклонами, какъ мы, а цлуютъ другъ у друга руки. Грязный былъ бы это обычай для насъ, пастуховъ.

Оселокъ. Объясни, почему.

Коринъ. Да потому, что мы, пастухи, вчно возимся съ овцами, а у нихъ шерсть сальная и потная.

Оселокъ. Какъ будто у придворныхъ нтъ потныхъ рукъ? А сверхъ того, извстно, что овечье сало здоровй людского. Доводъ твой не годится. Подавай другой.

Коринъ. Ну, тогда скажу, что у насъ руки жесткія.

Оселокъ. Тмъ чувствительнй будутъ для губъ поцлуи… Опять совралъ. Доказывай иначе.

Коринъ. Он часто бываютъ у насъ выпачканы дегтемъ, которымъ мы лчимъ овецъ, такъ кто жъ захочетъ ихъ цловать? Придворныя руки надушены мускусомъ.

Оселокъ. Дуракъ ты, дуракъ! кусокъ несвжей говядины!.. Слушай мудрыхъ людей и поучайся: разв мускусъ почетнй дегтя? Вдь его длаютъ изъ отбросковъ хорька. Придумывай доказательство лучше.

Коринъ. Будетъ съ меня. Куда мн тягаться съ умниками, какъ вы. Отступаюсь.

Оселокъ. Хочешь, значитъ, быть осужденнымъ. Да смилуется же надъ тобой Господь, и да пошлетъ теб духъ разумнія ⁴⁰), глупый ты человкъ.

Коринъ. Что я?… Я человкъ простой. Заработковъ моихъ хватаетъ только на хлбъ да на платье. Съ людьми не ссорюсь, добру ихъ не завидую, а, напротивъ, счастью другихъ радуюсь. Своимъ доволенъ и на долю не ропщу. Радость моя въ томъ, чтобъ видть, какъ овцы пасутся, а ягнята сосутъ.

Оселокъ. Ну, вотъ новый грхъ твоей глупости! Жить случкой барановъ съ овцами, быть сводникомъ, спаривать невинныхъ однолтокъ съ какимъ-нибудь старымъ кривомордымъ козломъ! Если ужъ ты за это не попадешь въ адъ, значитъ — отъ пастуховъ отказался самъ дьяволъ… Не приложу даже ума, что бы придумать, какимъ путемъ можешь ты спастись.

Коринъ. Смотрите, идетъ молодой господинъ Ганимедъ, братъ моей новой хозяйки.

(Входить Розалина, читая стихи).

Розалина. Какъ ни славятся Индій рубины,—

Ярче щечки горятъ Розалины!

Бурный вихрь, пробгая равнины,

Всть о слав гудитъ Розалины!

Не сравню никакой я картины

Съ красотою моей Розалины.

Пой весь міръ, слившись въ хоръ соловьиный,

Красоту лишь одной Розалины ⁴¹).

Оселокъ. Этакъ римовать я буду, пожалуй, цлыя восемь лтъ сряду съ перерывомъ только для сна, обда и ужина. Такіе стихи похожи на вереницу молочныхъ торговокъ, когда он бгутъ гурьбой на рынокъ.

Розалина. Молчи, дуракъ.

Оселокъ. Могу васъ уврить, вотъ доказательства:

Если къ самк самецъ льнетъ звриный,

Чуетъ въ ней онъ красу Розалины.

Кошка ловъ забываетъ мышиный

Для кота!— такова жъ Розалина!

Какъ зимой мхомъ гремъ мы спину,

Такъ согрлъ бы и я Розалину.

Какъ въ орх дятъ сердцевину,

Такъ хотлъ бы я състь Розалину!

Есть колючки въ цвточной корзин!

Есть такія жъ, увы, въ Розалин ⁴³)!

И такъ дале, до безконечности. Но вдь это глупая скачка глупыхъ виршей. Для чего вы ими заражаетесь?

Розалина. Молчи! глупъ ты самъ. Я нашла ихъ приколотыми къ древу.

Оселокъ. Плохіе, значитъ, плоды приносятъ здшнія деревья.

Розалина. Я привью къ нимъ тебя, а потомъ кизиль. Отъ такого сводничества наврно вырастутъ плоды, которые, какъ кизиль, будутъ портиться прежде, чмъ созрютъ. Вы, сводники, творите въ жизни вдь то же самое ⁴³).

Оселокъ. Можетъ-быть, оно и такъ, но предоставьте ршить дло лсу ⁴⁴).

Розалина. Молчи,— идетъ сестра. Пойдемъ и встанемъ,

Чтобъ не могла она замтить насъ.

(Входитъ Целія, читая стихи).

Целія. Хоть нтъ людей въ дубрав этой,

Хоть все въ ней спитъ, но населить

Хочу я лсъ мечтой поэта

И лсъ заставить говорить…

Въ стихахъ представлю я земную

Судьбу людей, какъ имъ она

Порой тяжка, иль на пустую

Бываетъ мелочь сведена!

Какъ нарушаютъ общанья,

Какъ друга другъ готовъ продать,

Какъ лжетъ весь міръ,— но въ окончаньи

Стиховъ я буду выставлять

Повсюду имя Розалины!

Докажетъ міру пусть она,

Что если страшенъ гнетъ судьбины,

То въ жизни радость все жъ дана!

Природа въ ней соединила

Вс совершенства безъ конца,

Рукою щедрой подарила

Ей прелесть сердца и лица.

Красой она равна съ Еленой,

Но честь въ душ ея царитъ,

А взоръ владычицы вселенной,

Взоръ Клеопатры къ ней дивить!

Что въ Аталант съ полнымъ нравомъ

Считаютъ лучшимъ — видимъ въ ней

Воскресшимъ мы ⁴⁵), а чистымъ нравомъ

Она Лукреціи святй!

Надъ Розалиной расточала

Судьба щедроты безъ границъ

И для нея дары собрала

Съ различныхъ глазъ, сердецъ и лицъ,

А я своей стремлюсь душою

Ей вкъ покорнымъ быть слутою ⁴⁶).

Розалина. О, милосердый Юпитеръ! Какой скучнйшей проповдью любви угостилъ ты своихъ прихожанъ! и хотъ бы разъ попросилъ у нихъ снисхожденья.

Целія (Оселку и Карину). Что вы тутъ длаете? или вздумали подслушивать ⁴⁷)? Ступайте прочь,— и ты. пастухъ, и ты, дуракъ, тоже.

Оселокъ. Идемъ, дружище. Отступимъ если не съ важной рожей, такъ съ цлой кожей ⁴⁸).

(Уходятъ Оселокъ и Коринъ).

Целія. Ты слышала эти стихи?

Розалина. О, да,— слышала, даже съ излишкомъ. Они хромы до того, что я не знаю, какъ могла ты ихъ прочесть, не споткнувшись.

Целія. Хромы стихи, а не я,— такъ съ чего же было мн спотыкаться ⁴⁹)?

Розалина. Да, но вдь при чтеньи хромыхъ стиховъ твои ноги выбивали къ нимъ тактъ, а потому ты легко могла охромть сама.

Целія. Во всякомъ случа, неужели ты не дивилась, что твое имя написано въ лсу чуть не на каждомъ дерев?

Розалина. Дивилась, какъ восьмому чуду свта ⁵⁰), еще раньше, чмъ ты мн объ этомъ сказала. Посмотри, что я нашла написаннымъ на этой пальм. Я думаю, такихъ виршей въ мою честь никто не писалъ со временъ Пиагора, когда я жила въ какой-нибудь ирландской крыс и бгала отъ стиховъ, какъ она ⁵¹), хотя, конечно, этого не помню.

Целія. Какъ думаешь, чьи это продлки?

Розалина. Вроятно, какого-нибудь мужчины.

Целія. Я думаю даже, что онъ носитъ на ше ту самую золотую цпь ⁵²), которую носила прежде ты. Что жъ ты покраснла?

Розалина. Скажи яснй, кто онъ по-твоему?

Целія. О, Господи,— неужели такъ трудно узнать другъ друга друзьямъ? Но, впрочемъ, это не бда: вдь землетрясенье сдвигаетъ и горы.

Розалина. Отвчай толковй.

Целія. Такъ ты сама не догадываешься?

Розалина. Да нтъ же, а потому еще разъ прошу тебя съ убдительнйшей настойчивостью сказать мн твое предположенье.

Целія. Чудеса да и только! Какъ ни разсуждай, придется все-таки кончить, воскликнувъ: чудеса!

Розалина. Я обращаюсь къ теб во имя скромности моего пола. Неужели ты думаешь, что, надвъ камзолъ и штаны, я сдлалась въ самомъ дл мужчиной? Стоя на вершокъ отъ догадки, я также далеко отъ нея. какъ отъ острововъ Южнаго океана. Потому говори прямо, кто онъ? Говори скорй! Жалю, что ты не заика, и что имя это не можетъ сорваться съ твоихъ губъ противъ твоей воли. Пусть бы оно выскочило, какъ пробка изъ узкогорлой бутылки. Или все, или ничего! Откупори же, прошу, твою бутыль, чтобъ я могла проглотить твою тайну.

Целія. Въ такомъ случа ты проглотишь мужчину и поселишь его въ себ. Неужели ты хочешь этого?

Розалина. Божье ли онъ созданье? Что за человкъ? Стоить ли его голова шляпы, а щеки бороды?

Целія. Борода у него есть,— только маленькая.

Розалина. Богъ дастъ, вырастетъ и большая. Я согласна терпливо ждать этого времени, если ты, какъ слдуетъ, опишешь мн его теперешній подбородокъ.

Целія. Онъ тотъ самый молодой Орландо, который разомъ побдилъ и герцогскаго силача и твое сердце.

Розалина. Ахъ!.. пожалуйста, безъ шутокъ. Говори, какъ честная двушка.

Целія. Увряю тебя, что это онъ.

Розалина. Орландо?..

Целія. Орландо.

Розалина. Для чего жъ мн тогда мои штаны и камзолъ?.. Говори, что онъ длалъ, когда ты его видла въ послдній разъ? что онъ говорилъ? какой имлъ видъ? какъ былъ одтъ?.. зачмъ сюда пришелъ? спрашивалъ ли обо мн? гд теперь? какъ онъ съ тобой разстался и когда ты увидишь его снова?.. Отвчай на все однимъ словомъ.

Целія. Для такого большого слова ты должна дать мн ротъ Гаргантуа ⁵³), потому что съ моимъ маленькимъ ртомъ сказать его трудно. Отвтить на твои вопросы однимъ да или нтъ труднй, чмъ разъяснить весь катехизисъ.

Розалина. Скажи по крайней мр, знаетъ ли онъ, что я брожу здсь въ лсу въ мужскомъ плать, и такъ ли онъ бодръ съ виду, какъ былъ въ день, когда боролся съ силачомъ?

Целія. Сосчитать въ мор песокъ легче, чмъ отвтить на вопросы влюбленныхъ. Слушай же и разжевывай мои отвты, какъ знаешь, сама. Я нашла его лежащимъ подъ деревомъ, какъ свалившійся жолудь.

Розалина. Дерево съ такими плодами должно назваться деревомъ Юпитера!..

Целія. Потерпи и не прерывай.

Розалина. Дальше.

Целія. Онъ лежалъ, растянувшись во весь воетъ, какъ раненый рыцарь.

Розалина. Какъ ни печаленъ былъ такой видъ, но онъ украшалъ землю!..

Целія. Да прикуси же языкъ! Лежалъ онъ въ охотничьемъ плать.

Розалина. О, горе! онъ сбирался пронзить мое сердце.

Целія. Ну, вотъ опять! Только-что я затяну псню, ты сейчасъ собьешь меня съ тона.

Розалина. Вдь ты знаешь, что — я женщина, и потому не могу думать иначе, какъ только вслухъ. Но продолжай, продолжай!

Целія. Да ужъ теперь поздно: я сбилась совсмъ. Смотри, смотри: онъ идетъ сюда самъ.

Розалина. Онъ! точно онъ!.. Спрячемся и будемъ наблюдать.

(Розалина и Целія отходятъ. Входятъ Орландо и Жакъ).

Жакъ. Очень благодаренъ вамъ за компанію, но признаюсь, охотнй провелъ бы время одинъ.

Орландо. Совершенно, какъ я. Но все-таки считаю долгомъ поблагодарить и васъ хоть изъ учтивости.

Жакъ. Прощайте и постараемтесь встрчаться какъ можно рже.

Орландо. А еще лучше было бы не встрчаться совсмъ.

Жакъ. Предъ разставаньемъ я попрошу васъ только не портить кору здшнихъ деревьевъ, царапая на ней ваши любовныя вирши.

Орландо. А я попрошу васъ не портить моихъ виршей, читая ихъ такимъ отвратительнымъ образомъ.

Жакъ. Вашъ предметъ зовется Розалиной?

Орландо. Не отрицаю.

Жакъ. Это имя мн не нравится.

Орландо. Крестные отцы, давая ей это имя, не думали угождать вамъ.

Жакъ. Какъ высока она ростомъ?

Орландо. Подъ стать съ высотой моего сердца.

Жакъ. Ваши отвты прелестны! Не были ли вы знакомы съ женами ювелировъ и не вычитали ли эти отвты на ихъ кольцахъ ⁵⁴)?

Орландо. О, нтъ. А скажите, не списаны ли ваши вопросы съ мудрыхъ загадокъ на обояхъ ⁵⁵)?

Жакъ. Ваши остроты мчатся быстре пятокъ Аталанты ⁵⁶). Хотите приссть и позубоскалить вмст со мной надъ нашей владычицей вселенной и надъ всми людскими горестями?

Орландо. Я смюсь только надъ самимъ собой и надъ своими недостатками, а ихъ во мн очень много.

Жакъ. И величайшій изъ нихъ тотъ, что вы влюблены.

Орландо. Я однако не промняю его на величайшую изъ вашихъ добродтелей. Но довольно: мн съ вами скучно.

Жакъ. А я, представьте, познакомился съ вами, надясь найти въ васъ шута.

Орландо. Здшній шутъ утонулъ въ ручь. Наклонитесь надъ водой: можетъ-быть, вы его увидите.

Жакъ. Сдлавъ это, я увижу самого себя.

Орландо. Давая вамъ этотъ совтъ, я именно васъ и подразумвалъ, или, если хотите, никого, то-есть, ничтожество.

Жакъ. Не буду утомлять васъ своимъ присутствіемъ. Прощайте, signior влюбленный!

Орландо. Прощайте, monsieur меланхоликъ ⁵⁷)!

(Жакъ уходитъ. Розалина и Целія приближаются).

Розалина (тихо Целіи). Заговорю съ нимъ, какъ развязный лакей, и сыграю въ моемъ мужскомъ плать какую-нибудь шутку. (Громко). Эй, охотникъ! вы слышите?

Орландо. Слышу прекрасно. Что теб надо?

Розалина. Можете вы мн сказать, который часъ?

Орландо. Могу сказать только, какое время дня, потому что часовъ въ лсу нтъ.

Розалина. Значитъ, въ немъ нтъ истинно-влюбленныхъ. Иначе они, вздыхая каждую минуту, могли бы опредлять тихій ходъ времени лучше всякихъ часовъ.

Орландо. Тихій? почему же не быстрый? Разв такое выраженіе не будетъ справедливй?

Розалина. Ни въ какомъ случа. Время для разныхъ людей плетется различно. Для кого рысью, для кого спокойнымъ шагомъ, для кого вскачь. А для нкоторыхъ стоитъ, даже совсмъ не двигаясь.

Орландо. Для кого жъ плетется оно рысью?

Розалина. Для молодой двушки между сговоромъ и бракомъ. Это такая утомительная рысь, что, будь ея срокъ всего какихъ-нибудь семь дней, они могли бы показаться семью годами.

Орландо. Для кого идетъ оно шагомъ?

Розалина. Для священника, плохо знающаго по-латыни, и для богача, не страдающаго подагрой. Первый спитъ спокойно всю жизнь, потому что ему нечего длать, а второй пребываетъ въ блаженномъ благодушіи, не чувствуя никакихъ невзгодъ. Одному незнакомы занятія изсушающей науки, а другому — печальныя бдствія нищеты.

Орландо. Для кого мчится вскачь?

Розалина. Для преступника по дорог къ вислиц. Какъ ни медленъ будетъ ходъ времени въ этомъ случа, онъ покажется бдняку все-таки слишкомъ скорымъ.

Орландо. А для кого же оно стоитъ, не двигаясь?

Розалина. Для судей во время вакацій. Они просыпаютъ этотъ срокъ такимъ непробуднымъ сномъ, что не замчаютъ, движется ли время, или стоитъ.

Орландо. Гд ты живешь, милый юноша?

Розалина. Здсь въ лсу, вмст съ моей сестрой, пастушкой. Нашъ домъ стоитъ на самой окраин лса, какъ бахрома, пришитая къ юбк.

Орландо. Ты здшній уроженецъ?

Розалина. Какъ кроликъ, который, гд родится, тамъ и живетъ.

Орландо. У тебя однако слышна въ выговор изысканность, какой нельзя ожидать отъ живущихъ въ такой глуши.

Розалина. Это замчали многіе. Я научился такъ говорить у моего дяди, священника, который въ молодости жилъ въ городахъ и тамъ набрался свтскихъ манеръ, потому что былъ влюбленъ. Много онъ потомъ сказалъ проповдей противъ любви, и я отъ всей души благодарю Бога за то, что Онъ не создалъ меня женщиной. Очень было бы мн непріятно обладать такимъ ворохомъ дурныхъ качествъ, какія дядя приписывалъ всему женскому полу.

Орландо. Не можешь ли ты припомнить хоть одного изъ главныхъ дурныхъ качествъ, въ которыхъ онъ ихъ обвинялъ?

Розалина. Главнаго между ними не было. Вс были одного достоинства, какъ полупенсовыя монеты. Каждое казалось самымъ ужаснымъ, пока не смнялось своимъ товарищемъ.

Орландо. Перечисли хоть нсколько.

Розалина. Нтъ, я поберегу это перечисленіе, какъ лкарство для больныхъ. Здсь въ лсу, кстати, завелся какой-то чудакъ, который портитъ наши деревья тмъ, что царапаетъ на кор каждаго имя какой-то Розалины. На кусты боярышника вшаетъ онъ оды, а на терновник — элегіи, все тоже съ именемъ Розалины. Вотъ если бъ я встртилъ этого сумасброда, то охотно преподалъ бы ему мои совты, потому что онъ явно зараженъ лихорадкой любви.

Орландо. Этотъ сумасбродъ я. Начинай же свое лченье.

Розалина. Вы? Не можетъ быть. Въ васъ не замтно ни одного изъ тхъ признаковъ, какіе сообщилъ мн мой дядя. Онъ научилъ меня, какъ узнавать влюбленныхъ, и я увренъ, что вы этой напастью на заражены.

Орландо. Какіе же это признаки?

Розалина. Впалыя щеки, которыхъ у васъ нтъ. Синяки подъ глазами, чего въ васъ также не замтно. Упорная склонность къ молчанью,— въ васъ я ея тоже не вижу. Растрепанная борода,— ну, насчетъ вашей бороды я распространяться не буду, потому что она у васъ меньше доходовъ младшихъ братьевъ. Затмъ вы носили бы чулки безъ подвязокъ, шляпу безъ шнурка, рукава безъ пуговицъ, башмаки безъ застежекъ, словомъ — весь вашъ туалетъ представлялъ бы полный безпорядокъ. Ничего этого въ васъ нтъ, и вы, напротивъ, смотрите самымъ кокетливымъ щеголемъ. Если можно почесть васъ влюбленнымъ, то разв только въ самого себя.

Орландо. А между тмъ мн очень бы хотлось убдить тебя, что я влюбленъ дйствительно.

Розалина. Убждайте. Это вамъ будетъ сдлать не труднй, чмъ убдить въ томъ же ту, которую вы любите. Она наврно повритъ вашей любви скорй, чмъ сознается въ ней вамъ сама. Это одинъ изъ тхъ случаевъ, въ которыхъ женщины чаще всего лгутъ безъ всякой совсти. Вы, значитъ, сознаетесь, что вся эта стихотворная чепуха, въ которой прославляется Розалина, написана на деревьяхъ вами?

Орландо. Клянусь теб блой ручкой Розалины, что этотъ несчастный дйствительно я

Розалина. И вы въ самомъ дл влюблены такъ страстно, какъ выражаете это въ вашихъ стихахъ?

Орландо. Моей любви не выразить ни стихами ни какимъ-либо инымъ способомъ.

Розалина. Да вдь любовь — сумасшествіе, и ее слдовало бы точно такъ же смирятъ тюрьмой и бичомъ, какъ смиряютъ помшанныхъ. Если это не исполняется, то только потому, что болзнь слишкомъ распространена, и трудно было бы найти исполнителей лченія. Они оказались бы влюбленными сами. Я предпочитаю лчить эту болзнь другимъ способомъ.

Орландо. И твой способъ оказался удачнымъ?

Розалина. Да, и вотъ въ чемъ онъ состоялъ. Влюбленный долженъ былъ вообразить, что предметъ его страсти — я, и начать пресерьезно за мной ухаживать. А я, принявъ тонъ и манеры самой измнчивой, втряной двушки, сталъ мучить его всевозможными способами. То томничалъ, то капризничалъ, былъ то веселъ, то грустенъ, то дерзокъ, то нженъ. Иной разъ безъ причины плакалъ, въ другой смялся. Фантазировалъ, дулъ губы, бранился, словомъ — разыгрывалъ всевозможныя душевныя расположенія, не ощущая ни одного. Вдь влюбленные — какъ мальчишки, такъ и женщины — созданья именно такой масти и ведутъ себя такъ поголовно вс. Я то притворялся въ него влюбленнымъ, то ссорился съ нимъ изъ-за пустяковъ. Сегодня лзъ къ нему съ поцлуями, а завтра плевалъ ему въ лицо. Этимъ способомъ я довелъ моего влюбленнаго до того, что онъ чуть не сошелъ съ ума въ самомъ дл и, отрекшись отъ шумной, свтской жизни, сталъ жить почти въ монастырскомъ спокойствіи и уединеніи. Успхъ лченія оказался полнымъ, а потому я предлагаю этимъ способомъ очистить и ваше сердце отъ поселившейся въ немъ страсти, сдлавъ его бле невиннаго агнца. Ручаюсь, что любви не останется въ немъ и слда.

Орландо. Да я совсмъ не желаю такихъ послдствій твоего лченья.

Розалина. А я все-таки взялся бы васъ вылчить. Для этого вы должны только звать меня Розалиной и являться каждый день за мной ухаживать.

Орландо. Хорошо, — я согласенъ, клянусь въ томъ теб моей любовью. Говори, гд твой домъ?

Розалина. Сейчасъ я вамъ его покажу: а вы скажите мн, въ какой части лса живете сами. Идемте.

Орландо. Идемъ, милйшій юноша.

Розалина. Нтъ, нтъ, зовите меня Розалиной. (Целіи). Идемъ, сестра, съ нами.

(Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Оселокъ и Одри, Жакъ слдитъ за ними издали).

Оселокъ. Сюда, милйшая Одри, сюда! Я присмотрю за твоими овцами. Отвть мн прямо: подходящій ли я для тебя человкъ, или нтъ? удовлетворяешься ли ты моей будничной ыизіономіей?

Одри. А что это такое значитъ: ф-и-з-і-о-н-о-м-і-я?

Оселокъ. Неужели ты не умиляешься даже при томъ вид, что я сижу съ твоими козами, какъ Овидій ⁵⁸).

Жакъ (въ сторону). О, ученость! куда ты не заберешься! Похожа ты здсь на Юпитера въ хлву ⁵⁹).

Оселокъ (въ сторону). Если поэзія остается для тебя непонятной, и умъ твой, какъ недоношенный ребенокъ, не откликается на остроты, то приходится поневол опустить руки, какъ при подач огромнаго счета въ дрянной гостиниц. (Одри). О, зачмъ боги не создали тебя поэтичнй!

Одри. Нъ вотъ опять не пойму, что вы такое говорите: хорошее это слово или пустячное? правда или неправда?

Оселокъ. Ну, правды въ поэзіи, пожалуй, точно нтъ! Она вся — одн выдумки. Поэтому и о любовникахъ, которые поэты отъ головы до пятокъ, часто говорятъ, что они врутъ въ своихъ клятвахъ.

Одри. Такъ неужели вы этого хотите и отъ меня?

Оселокъ. Именно,— ты вдь клялась мн, будто ты честная двушка, а будь ты поэтомъ, я могъ бы съ большимъ вроятіемъ предположить, что ты врешь.

Одри. Такъ вы хотите, чтобъ я была не честной?

Оселокъ. Хочу, хочу! Не хотлъ бы только въ томъ случа, если бъ ты была уродомъ. Честность такая же лишняя приправа для красоты, какъ медовый соусъ для сахара.

Жакъ (въ сторону). Продувная бестія!..

Одри. Красоты во мн нтъ, а потому помоги Богъ остаться хоть честной.

Оселокъ. Да, но надлить честностью урода все равно, что подать хорошее кушанье на грязномъ блюд.

Одри. Грязи во мн нтъ, а красоты я не хочу сама.

Оселокъ. Да будутъ же прославлены боги, сдлавшіе тебя уродомъ! Что же касается грязи, то она можетъ явиться сама собой посл. Какъ бы то ни было, я на теб женюсь! Я ужъ видлся съ сэромъ Кривотолкомъ, попомъ здшняго мста, и онъ общалъ прійти въ лсъ, чтобъ насъ обвнчать.

Жакъ (въ сторону). Желалъ бы я посмотрть на эту свадьбу.

Одри. Пошли Богъ счастливый часокъ!

Оселокъ. Аминь! Будь я потрусливй, я, пожалуй, остановился бы передъ такимъ подвигомъ! Церкви въ лсу нтъ, а свидтелями поневол могутъ быть только рогатые олени. Ну, да это не бда! Смлй впередъ! Рога, конечно, вещь, скверная, но вдь отъ нихъ не убережешься! Говорятъ, что богатый иной разъ не знаетъ счета своему добру. Рогатые мужья тоже зачастую не знаютъ, что украшены рогами, да иной разъ подчасъ еще не одной парой ⁶⁰). Къ тому же вдь рога — приданое жены: сами мы въ ихъ производств не виноваты. А сверхъ того, разв ими украшается только одна дрянь? Никогда! Самый лучшій благородный зврь носитъ ихъ точно такъ же, какъ и общипанный. Неужели положеніе холостяка почетнй? Ни въ какомъ случа! Замки, обнесенные каменными стнами съ башнями, почетне деревень, точно также и лобъ женатаго, украшенный рогами, долженъ имть боле внушительный видъ, чмъ гладкая голова холостяка. Имть орудіе защиты лучше, чмъ быть безоружнымъ. Это примняется и къ рогамъ. Но вотъ и сэръ Оливеръ Кривотолкъ. (Входить Оливеръ Кривотолкъ). Милости просимъ, сэръ! Согласны вы обвнчать насъ подъ этимъ деревомъ, или придется тащиться за вами въ церковь?

Кривотолкъ. Найдется ли здсь кто-нибудь для передачи теб жены ⁶¹)?

Оселокъ. Для передачи? Что вы, что вы! Я вовсе не хочу получать жену, переданную мн изъ вторыхъ рукъ.

Кривотолкъ. Этого требуетъ обрядъ. Иначе бракъ будетъ незаконенъ.

Жакъ (приближаясь). Начинайте:— обрядъ исполню я.

Оселокъ. Добро пожаловать, сэръ Будь-Кмъ-Хочешь ⁶²). Какъ живете, какъ можете? Очень радъ васъ видть! Тутъ у насъ затвается дльце. Да что же вы стойте безъ шляпы? Прошу, накройтесь.

Жакъ. Ты вздумалъ жениться, полосатый тутъ?

Оселокъ. Быкъ лзетъ въ ярмо, лошадь въ узду, соколъ въ ошейникъ съ колокольчиками,— потому и у человка есть свои желанья. Голуби, спарясь, цлуются, значитъ — и новобрачнымъ охота поклеваться.

Жакъ. Какъ же ты, порядочный человкъ, хочешь внчаться подъ деревомъ, точно бродяга? Ступай въ церковь, сыщи приличнаго священника, который могъ бы теб объяснить, что такое бракъ. Вдь этотъ шарлатанъ спаритъ васъ, какъ плотникъ пристругиваетъ къ дверной рам косякъ. Чуть какая-нибудь изъ этихъ частей начнетъ сохнуть и трескаться — развалится вся дверь.

Оселокъ (въ сторону). А я, напротивъ, желаю, чтобъ насъ обвнчалъ попъ именно такого рода. Если его внчанье не стоитъ ни шиша, то тмъ легче будетъ потомъ развестись.

Жакъ. Повторяю теб: послушайся меня и ступай за мной.

Оселокъ. Идемъ, Одри: жениться надо точно,

Какъ слдуетъ, а то, пожалуй, насъ

Вдь обвинять въ развратномъ поведеньи.

А ты, Оливеръ,

Ступай, честный сэръ,

Отсюда домой во-свояси!

Ни я ни Одри,

Ты сколько ни ври,

Твоей не поклонимся ряс ⁶³)!

(Уходятъ Оселокъ, Одри и Жанъ).

Кривотолкъ. Сколько ни ври ты самъ, я своего ремесла не оставлю. Найдутся дураки и безъ тебя.

(Уходитъ).

СЦЕНА 4-я.

Лсъ передо сельскимъ домомъ.

(Входятъ Розалина и Целія).

Розалина. Пожалуйста, не утшай,— я плакать не перестану.

Целія. Плачь на здоровье. Я скажу только, что если ты хочешь представлять изъ себя мужчину, то слезы имъ не пристали.

Розалина. Разв причина моихъ слезъ недостаточна?

Целія. Напротивъ, хуже нельзя пожелать, а потому плачь.

Розалина. У него даже волосы какого-то измнническаго цвта.

Целія. Что и говорить!— волосы Іуды предателя. Онъ даже цлуетъ, какъ Іуда.

Розалина. Да, но цвтъ волосъ все-таки очаровательный.

Целія. Еще бы!— чистйшій каштанъ. Вдь ты всегда любила этотъ оттнокъ.

Розалина. А поцлуй!— чище и святе освященнаго хлба.

Целія. Можно подумать, что ему подарила свои губы Діана. Монахиня общины холоднаго воздержанія не можетъ поцловать скромне. Онъ весь ледъ цломудрія.

Розалина. Почему же онъ клялся сегодня утромъ, что придетъ наврно,— и не пришелъ?

Целія. Потому что въ немъ нтъ чести.

Розалина. Неужели ты такъ думаешь?

Целія. Думаю. Конечно, я не хочу сказать этимъ словомъ, что онъ карманный воръ или конокрадъ. Но что касается честности въ любви, то, поврь, онъ въ этомъ случа пустъ, какъ опорожненная кружка или гнилой орхъ.

Розалина. Онъ нечестенъ въ любви?!

Целія. Да, если онъ любитъ. Но вопросъ еще въ томъ, любитъ ли?

Розалина. Вдь ты сама слышала, какъ онъ мн въ этомъ клялся.

Целія. Клялся, что любилъ, но это не доказательство, что любитъ теперь. А сверхъ того, клятвы даже любящихъ стоятъ не дороже клятвы трактирщиковъ. Об скрпляютъ только фальшивые счета. Онъ теперь здсь въ лсу, въ свит герцога, твоего отца.

Розалина. Я встртилась съ герцогомъ-отцомъ вчера и довольно долго съ нимъ разговаривала. Онъ разспрашивалъ меня, кто я и кто мои родственники. Я отвтила, что родъ мой не ниже его собственнаго, на что въ отвтъ онъ раз смялся и отпустилъ меня домой. Но, впрочемъ, что намъ говорить объ отцахъ, когда на ум такой сынъ, какъ Орландо?

Целія. О, да,— прелестный юноша! Какіе прелестные пишетъ стихи! Какими прелестными говоритъ словами! Какія прелестныя даетъ клятвы и какъ прелестно ихъ нарушаетъ, терзая тмъ сердце своей возлюбленной! Точь-въ-точь неловкій рыцарь на турнир: направилъ копье въ одну сторону, а попалъ въ другую ⁶⁴). Все это, впрочемъ, не бда: продлки молодости остаются прелестными, какъ бы ни были глупы. Но кто идетъ?

(Входитъ Коринъ).

Коринъ. Вы, баринъ съ барыней, мн приказали

Свести васъ съ тмъ влюбленнымъ пастушкомъ,

Что прошлый разъ, сидя со мною въ пол,

Расхваливалъ красавипу-пастушку,

Которая не хочетъ и смотрть

На страсть его.

Целія. Ну, да, такъ что жъ?

Коринъ. Хотите

Вы посмотрть комедію, какъ спорятъ

Несчастная и блдная любовь

Съ румянцемъ жаркимъ гордаго презрнья?

Когда хотите, то пойдемте, я

Вамъ это покажу.

Розалина. О, да, пойдемъ!

Видъ любящихъ способенъ поддержать

Любовь и въ насъ. Полезную сыграть,

Быть-можетъ, роль мн случай дастъ пьеса,

Какую мы увидимъ здсь, средь лса.

(Уходятъ).

СЦЕНА 5-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Сильвій и Фебе).

Сильвій. Ахъ, Фебе, будь добрй! Когда ужъ точно

Не любишь ты меня, то все жъ скажи

Мн это ласковй! Вдь и палачъ,

Привыкшій видть смерть, не опускаетъ

На шею бдной жертвы топора,

Не испросивъ сперва у ней прощенья ⁶⁵).

Ужель ты хочешь быть жестокосерднй

Того, кто кровью дышитъ и живетъ?

(Входятъ и останавливаются въ отдаленіи Розалина, Целія и Коринъ).

Фебе. Быть палачомъ во мн охоты нтъ

И не было. Тебя я взбгаю,

Напротивъ, именно, чтобъ не давать

Теб причинъ корить меня. Придумалъ

Прелестный выводъ ты, что убиваетъ

Тебя мой взглядъ! Куда какъ хорошо!

Повритъ ли хоть кто-нибудь, чтобъ глазъ,

Частица эта тла, деликатнй

Которой нтъ, чьи створки заставляетъ

Сомкнуться втеръ или легкій пухъ, —

Вдругъ сдлался бъ убійцею, тираномъ

Иль палачомъ? Смотри: я направляю

Нарочно самый дерзкій злобный взглядъ

Теб въ лицо, что жъ не блднешь ты?

Не падаешь? не увряешь, будто

Ты имъ убить? Стыдись, стыдись, не лги!

Не говори, что взглядъ мой — взглядъ убійцы:

Онъ не нанесъ теб смертельныхъ ранъ.

Когда бъ сучкомъ ты оцарапалъ руку —

На ней остался бъ явственно рубецъ.

Когда бъ на гибкій ты тростникъ наткнулся,

То даже онъ вдавилъ бы ясный слдъ

Въ твою ладонь,— мои жъ глаза, какъ злобно

Я ни стараюсь на тебя смотрть,

Теб вреда не длаютъ и сдлать,

Поврь, равно не могутъ никому.

Сильвій. О, Фебе, Фебе! если доживешь

Ты до поры — она близка, быть-можетъ —

Когда смутить такимъ же обаяньемъ

Тебя гроза всесильной красоты,

Узнаешь ты невидимыя раны,

Какія можетъ намъ нанести любовь.

Фебе. Такъ я прошу, оставь меня въ поко

До той поры. Когда жъ случится это,

Такъ можешь поднимать меня на смхъ

Какъ вздумаешь, нисколько не жаля

Меня, какъ я не думаю жалть

Теперь тебя.

Розалина (подойдя). А почему?— скажи мн.

Кмъ мать была твоя, что научила

Тебя такъ безсердечно издваться

Надъ бднякомъ? Когда была бы ты

Красавицей (а красота твоя

Вдь такова, что лечь въ постель съ тобою

Захочетъ всякій лучше безъ свчи),

Тогда еще, скажу, имла бъ право

Гордиться ты… А что теперь? Кого

Ты хочешь обмануть? Зачмъ ты смотришь

Такъ на меня? Знай: ты въ моихъ глазахъ

Пустйшее, ничтожное созданье!

Такихъ, какъ ты, природа безъ усилій

Творитъ гуртомъ, какъ рыночный товаръ.

Не вздумала ль ты этимъ нжнымъ взглядомъ

Очаровать лукаво и меня?

Оставь надежду, глупенькая кукла!

Ни черный шелкъ волосъ твоихъ, ни брови,

Ни свтлый взглядъ, блестящій, какъ стекло ⁶⁶),

Ни цвтъ лица — будь молока блй онъ —

Меня, поврь, склониться не заставятъ

Передъ тобой! (Сильвію) Ты жъ, глупый пастушокъ,

Скажи, зачмъ преслдуешь ее ты,

Какъ облако, готовое разлиться

Сейчасъ дождемъ? Ты стоишь, какъ мужчина,

Во много разъ вдь больше, чмъ она,

Какъ женщина. Однихъ глупцовъ, какъ ты,

Прельщаетъ мысль творить во что бъ ни стало

Уродливыхъ дтей. За красоту

Ей льстить не станетъ зеркало, надулъ

Ей въ уши ты одинъ, что будто прелесть

Она собой. (Фебе) Теб жъ даю совтъ

Благодарить со слезною молитвой

Творца за то, что полюбилъ тебя

Такой прекрасный юноша. Шепну

Я на ухо теб: спши отдаться,

Когда берутъ! Себя на всякомъ рынк

Ты не продашь. Проси жъ, чтобъ онъ простилъ

Тебя за злость. Должна ты предложенье

Его принять сейчасъ же и любить

Его отъ всей души. Не забывай,

Что если есть дурное въ насъ, то злостью

Его усугубляемъ мы. Бери,

Пастухъ, свою невсту, а затмъ

Прощайте оба.

Фебе. Ахъ, постой, останься,

Прелестный юноша! Брани меня,

Брани хоть цлый годъ: твоя пріятнй

Мн вдвое брань, чмъ ласки пастуха.

Розалина. Онъ влюбился въ нее за уродства, а она, кажется, готова влюбиться въ меня за злость. (Сильвію) Если такъ, то на ея гнвные, обращенные къ теб взгляды я буду отвчать бранью. (Фебе) Что ты на меня такъ смотритъ?

Фебе. Дурныхъ намреній въ моемъ взгляд нтъ.

Розалина. Не вздумай полюбить меня: я сердцемъ

Фальшивй клятвы, данной съ пьяныхъ глазъ.

А сверхъ того, скажу, что ты мн вовсе

Не нравишься. Когда ты хочешь знать,

Гд я живу, — то вотъ, отсюда близко.

Подъ этой группой маслинъ. (Целіи). Намъ съ тобою

Пора итти. (Сильвію). А ты, пастухъ, смотри

За ней во вс глаза. (Целіи). Идемъ, Альена.

(Фебе). А ты, пастушка, будь съ нимъ полюбезнй

И не гордись. Будь увлеченъ тобой

Хоть цлый свтъ, и тотъ въ теб бъ не видлъ

Того, что видитъ милый твой. Идемте.

(Уходятъ Розалина, Целія и Коринъ).

Фебе. Увы, пастухъ,— ты схороненъ! Понятенъ

Теперь мн стихъ, какой ты мн сказалъ:

‘Тотъ не любилъ, кто полюбилъ не съ разу!’ ⁶⁷)

Сильвій. Другъ милый, Фебе!..

Фебе. А!.. что говоришь ты?

Сильвій. О, сжалься надо мной!

Фебе. Да, да, — жалю

Тебя, поврь, я, Сильвій, отъ души.

Сильвій. Должна итти за сожалньемъ помощь.

Когда теб внушаетъ сожалнье

Моя любовь, такъ полюби меня,—

Тогда любовь и сожалнье оба

Найдутъ покой.

Фебе. Что жъ!.. Я тебя люблю.

Сильвій. Отдайся жъ мн.

Фебе. Ну, это будетъ слишкомъ!

Утшься тмъ, что было прежде время,

Когда тебя не выносила я,

Ну, а теперь… конечно, не скажу я,

Что очень я люблю тебя, но все же

Ты говорить умешь про любовь,

И потому тебя я буду слушать

Съ охотою, — тебя, кого, бывало,

Я прежде не терпла. Можешь даже

Ты мн служить, не жди зато лишь только

Себ иной награды, кром мысли,

Что осчастливленъ этимъ дломъ ты.

Сильвій. Я такъ тебя люблю и такъ ничтожно

За то вознагражденъ, что мн казаться

И малость будетъ многимъ. Буду я

Похожъ на бдняка, который ходитъ

По полю за жнецомъ и подбираетъ

Упавшія колосья. Если ты

Порой мн улыбнешься, то и это

Ужъ будетъ мн достаточной наградой,

Чтобъ могъ я жить.

Фебе. Скажи, знакомъ ли ты

Съ тмъ юношей, который говорилъ

Сейчасъ со мной?

Сильвій. Не близко, но встрчались

Мы съ нимъ не разъ. Купилъ недавно онъ

Имущество и домъ, какими здсь

Владлъ Кардо.

Фебе. Пожалуйста, не вздумай

Вообразить, что будто бы онъ мн

Понравился. Онъ, видно по всему,

Пустой, дрянной мальчишка. Говоритъ

Онъ, правда, мило, но слова вдь вздоръ.

Пріятно слушать ихъ, когда пріятенъ

Намъ тотъ, кто говоритъ. Собой, конечно,

Онъ недуренъ. Немножко, правда, гордъ,

Но даже эта гордость какъ-то очень

Къ нему идетъ. Какимъ прелестнымъ будетъ

Мужчиной онъ! Теперь всего миле

Въ немъ нжный цвтъ лица. А взглядъ!.. какъ онъ

Смягчить умлъ имъ все, что насказалъ

Мн дерзкаго! Онъ небольшого роста,

Но ростъ недуренъ все жъ для этихъ лтъ.

Нога — такъ-сякъ, но все жъ красива, губы

Горятъ, какъ пара вишенъ. Споритъ ихъ

Румянецъ со щеками, и различіе

Оттнковъ очень мило. Губы ярче

И лучше щекъ ⁶⁸). Ты знаешь, Сильвій, много

Нашлось наврно бъ женщинъ, для которыхъ

Довольно было бъ разобрать его

По косточкамъ, — вотъ, напримръ, какъ это

Я сдлала сейчасъ, чтобы влюбиться

Въ него до страсти!.. Я жъ… нтъ, нтъ, его

Я не люблю… Нельзя сказать, конечно,

Чтобъ былъ онъ ненавистенъ мн, хоть правъ

На ненависть къ нему во мн есть больше,

Чмъ на любовь. Ты слышалъ самъ, какъ дерзко

Со мной онъ говорилъ! Бранилъ меня! Смлъ даже-

Сказать въ лицо, что ни мои глаза

Ни волосы не могутъ никому

Понравиться ⁶⁹)! Припомни, Сильвій, также,

Какъ надо мной обидно онъ смялся!

Дивлюсь, какъ не отвтила ему

И я такой же дерзостью. Но, впрочемъ,

Отсрочка не отказъ. Я напишу

Ему сейчасъ предерзкое посланье,

А ты его снесешь, не правда ль, Сильвій?

Сильвій. Все, что ты ни прикажешь.

Фебе. Напишу!

Сейчасъ же напишу!.. Я сочинила

Письмо ужъ въ голов моей. Чмъ будетъ

Оно сильнй и дерзче, тмъ довольнй

Останусь я. Идемъ же, милый Сильвій. (Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Арденнскій лсъ.

(Входятъ Розалина, Целія и Жакъ).

Жакъ. Позволь, прелестный юноша, познакомиться съ тобой ближе.

Розалина. Я слышалъ, будто вы очень угрюмый человкъ.

Жакъ. Это врно: хандрить я люблю больше, чмъ смяться.

Розалина. Т, которые впадаютъ въ то или другое до крайности — пренесносные люди. Ихъ осуждаютъ больше, чмъ пьяницъ.

Жакъ. Быть серьезнымъ и молчаливымъ вовсе не дурно.

Розалина. Значитъ, недурно быть пнемъ.

Жакъ. Моя серьезность совсмъ иного рода. Ученый серьезенъ изъ соревнованья, музыкантъ ради фантазіи, придворный изъ чванства, солдатъ изъ самолюбія, законникъ изъ расчета, женщина изъ прихоти, любовникъ ради всего. Ничего этого во мн нтъ. Моя серьезность составилась изъ множества мелочей, а главное — изъ наблюденій и замтокъ, сдланныхъ во время моихъ путешествій. Вспоминая о нихъ, я невольно погружаюсь въ мрачную меланхолію.

Розалина. Такъ вы путешественникъ? Посл этого я вашей хандр не удивляюсь. Вы, значитъ, одинъ изъ тхъ, которые промотали свои собственныя земли ради удовольствія пошататься по чужимъ. Много видть и ничего не имть, значитъ — обогатить глаза насчетъ рукъ.

Жакъ. Зато я пріобрлъ опытность.

Розалина. А она превратилась въ хандру. Что до меня, то я лучше соглашусь быть веселымъ дуракомъ, чмъ плачущимъ умникомъ, особенно, если для полученія этого званія надо еще обгать весь свтъ. (Входитъ Орландо).

Орландо. Привтъ моей милой Розалин!

Жакъ. Ну!.. сейчасъ начнутся блые стихи. Господь съ вами съ обоими. (Жакъ уходитъ).

Розалина. Прощайте, господинъ путешественникъ! На прощанье совтую вамъ какъ можно больше модничать, говоря картавымъ голосомъ ⁷⁰), одваться въ вычурные костюмы, бранить все, что есть хорошаго въ нашей родной стран, проклинать судьбу за ваше рожденье и даже роптать на Бога за то, что вамъ дана такая, а не другая физіономія. Иначе вы меня не уврите, что вы были въ Венеціи и плавали въ гондол ⁷¹). (Орландо). Что жъ это значитъ, Орландо? Гд ты былъ до сихъ поръ? Хорошъ любовникъ! Если ты будешь себя вести такъ и впередъ, то не смй являться мн больше на глаза.

Орландо. Милая Розалина! Вдь я опоздалъ на какой-нибудь часъ.

Розалина. Опоздалъ на часъ? И это въ любви! Да знаешь ли ты, что если кто опоздалъ въ такомъ случа на одну тысячную долю минуты, то про такого человка слдуетъ сказать, что купидонъ потрепалъ его только по плечу, не тронувъ сердца.

Орландо. Прости меня, Розалина!

Розалина. Не прощу! Не смй больше приходить. Я лучше влюблюсь въ улитку.

Орландо. Въ улитку?

Розалина. Ну, да! Она ползетъ, ползетъ, да когда-нибудь доползетъ, и при этомъ тащитъ на себ свой домъ: значитъ, у ея жены будетъ вдовій участокъ. А вотъ ты такъ наврно его своей жен не оставишь! Сверхъ того, судьба улитки видна, чуть на нее взглянешь.

Орландо. Какая же это судьба?

Розалина. Какая?.. быть рогатой. Вы, мужчины, обязаны этимъ украшеніемъ вашимъ женамъ, а улитк подарила рога сама природа. Такимъ образомъ выходитъ, что улитка защищаетъ своими рогами жену отъ злословія.

Орландо. Честность спасаетъ отъ рогъ, а моя Розалина честна.

Розалина. Это вы про меня говорите?

Целія. Онъ тебя такъ только зоветъ, но у него есть другая Розалина, получше.

Розалина. Продолжайте, продолжайте ухаживать за мной. Я сегодня въ веселомъ расположеніи духа и склонна на все соглашаться ⁷²). Что сказали бы вы мн теперь, если бъ я былъ вашей настоящей Розалиной?

Орландо. Поцловалъ бы прежде перваго слова.

Розалина. Напрасно. Вамъ слдовало бы начать съ рчей, а къ поцлуямъ перейти, когда истощится краснорчіе. Очень многіе, даже хорошіе ораторы, въ подобномъ случа маскируютъ свое неловкое положеніе тмъ, что начинаютъ отхаркиваться, любовники же, когда случится (чего Боже упаси!) встать втупикъ, могутъ лучше всего выпутаться изъ такой бды поцлуемъ.

Орландо. А если получатъ отказъ?

Розалина. Тогда начинаются мольбы, и предметъ для разговора такимъ способомъ возстановляется вновь.

Орландо. Я не могу себ представить, чтобъ можно было встать втупикъ, говоря съ той. которую любишь.

Розалина. Вы встали бы первый въ случа, если бъ я сталъ точно вашей возлюбленной. Иначе моя честность оказалась бы выше ума.

Орландо. Какъ!.. всталъ бы втупикъ я?

Розалина. Ну, конечно, только въ рчахъ ⁷³). Вдь я ваша Розалина?

Орландо. Мн пріятно такъ тебя называть, думая о ней.

Розалина. Ну, такъ я скажу вамъ отъ ея имени: мн тебя не надо.

Орландо. Отвчаю отъ моего имени: тогда я умру!

Розалина. Неправда. Если умрете, то по такому же уполномочію, по какому я называюсь Розалиной ⁷⁴). Шесть тысячъ лтъ прошло съ тмъ поръ, какъ существуетъ міръ, и ни разу не случилось, чтобъ кто-нибудь умеръ отъ любви по собственному почину. Троилъ изъ кожи лзъ вонъ, чтобъ умереть, а кончилъ тмъ, что ему раскроила лобъ греческая дубина. Леандръ прожилъ бы несчетные годы даже въ томъ случа, если бъ Геро постриглась въ монахини. Бдняка погубила жаркая лтняя ночь, когда онъ вздумалъ выкупаться въ волнахъ Геллеспонта, и пошелъ ко дну, схваченный судорогой! А глупые лтописцы обвинили въ его смерти Геро! Но вдь это вздоръ! Мужчины умирали во вс времена, черви ихъ съдали, но никогда не была причиной этого любовь.

Орландо. Не желаю, чтобъ такъ думала моя настоящая

Розалина. Меня наврно убилъ бы ея первый неласковый взглядъ.

Розалина. Онъ наврно не убилъ бы даже мухи. Я хочу разыграть вашу настоящую Розалину, и потому спрашивайте меня о чемъ хотите, какъ будто бы вы говорили съ нею.

Орландо. Полюби меня, Розалина.

Розалина. Изволь! Буду любить по пятницамъ я субботамъ такъ же, какъ во вс остальные дни!

Орландо. Хочешь меня взять?

Розалина. Хочу, хочу!.. тебя и еще двадцать такихъ же, какъ ты!

Орландо. Какъ!.. Что ты сказала?

Розалина. Вдь ты прелестенъ?

Орландо. Надюсь.

Розалина. Ну, такъ что жъ дурного въ томъ, что я хочу получить хорошаго какъ можно больше? (Целіи) Обвнчай насъ, сестра, обвнчай сейчасъ же! Подавай, Орландо, руку! Ну, что жъ ты ждешь, сестра?

Орландо. О, да, о, да,— обвнчай насъ.

Целія. Я не знаю обрядныхъ словъ.

Розалина. Я тебя научу. Повторяй: ‘имешь ли ты, Орландо’ — и такъ дальше.

Целія. ‘Имешь ли ты, Орландо, благое соизволеніе взять въ жены Розалину?’

Орландо. Имю, имю.

Розалина. Имешь, но когда?

Орландо. Сейчасъ, сію минуту.

Розалина. Такъ говори: ‘беру тебя, Розалина, въ жены’.

Орландо. Беру тебя, Розалина, въ жены!

Розалина. Надо было бы потребовать твои документы, но ужъ куда ни шло — обойдемся безъ нихъ. Беру тебя, Орландо, въ мужья! Невста отвтила, не дождавшись вопроса священника. Впрочемъ, женскія ласки всегда опережаютъ поступки.

Орландо. Какъ и вс мысли,— вдь он крылаты.

Розалина. Отвть теперь: сколько времени, овладвъ Розалиной, будешь ты ей вренъ?

Орландо. Вчность и еще одинъ день.

Розалина. Скажи лучше: одинъ день, безъ вчности. Нтъ, нтъ, Орландо! мужчины бываютъ вешнимъ апрльскимъ днемъ, когда сватаются, и становятся декабремъ, женившись. Двушки также бываютъ похожи на май въ свои двичьи годы, но становятся далеко не тмъ, чуть выйдутъ замужъ. Про меня же знай, что я буду ревновать тебя, какъ варварійскій голубь ревнуетъ свою голубку. Буду крикливй попугая предъ дождемъ, капризне и прихотливе обязьяны. Буду плакать, какъ Діана у фонтана, когда ты будешь веселъ, и хохотать, какъ гіена, чуть ты захочешь заснуть.

Орландо. Неужели такъ будетъ поступать моя Розалина?

Розалина. Стала бы, если бъ могла ею сдлаться.

Орландо. Не врю: она умна.

Розалина. Еще бы! безъ ума всего этого продлать нельзя. Чмъ умнй, тмъ хитрй! Попробуй задеретъ предъ женской хитростью дверь, она выскочитъ въ окно. Запри окно — пролзетъ въ замочную скважину, а закупоришь ее — такъ она вылетитъ чрезъ трубу съ дымомъ ⁷⁵).

Орландо. Мужъ, у котораго окажется такая хитрая жена, можетъ въ самомъ дл съ безпокойствомъ спросить себя, куда заведетъ такая хитрость?

Розалина. Этотъ укоръ онъ долженъ поберечь до случая, когда замтитъ, что хитрость жены толкаетъ ее въ постель сосда.

Орландо. А какую новую хитрость придумаетъ она, чтобъ прикрыть эту?

Розалина. Пожалуй, скажетъ, что ей почудилось, будто въ этой постели лежитъ мужъ. Отвтъ у женщины найдется всегда, пока есть во рту языкъ. Если найдется женщина, которая не суметъ во всякой своей бд обвинить мужа, то ей не слдуетъ давать кормить дтей: она выраститъ дураковъ.

Орландо. Я долженъ покинуть тебя, моя Розалина, часа на два.

Розалина. О, мой дорогой!— не могу прожить безъ тебя и двухъ часовъ.

Орландо. Я долженъ присутствовать на обд герцога и чрезъ два часа вернусь непремнно.

Розалина. Иди, иди! Мои друзья мн это предсказывали, да я предвидла и сама. Твой лживый языкъ обольстилъ меня только затмъ, чтобъ потомъ коварно бросить!.. Ну, что жъ? пускай! Вдь на свт будетъ только одной покинутой больше! Такъ чрезъ два часа? не правда ль?

Орландо. Да, безцнная Розалина!

Розалина. Ну, такъ слушай: клянусь теб надеждой на Бога и всми безгршными клятвами, что если ты не исполнишь общаннаго и опоздаешь хоть на одну минуту, то я объявлю тебя самымъ отъявленнымъ измнникомъ и самымъ низкимъ любовникомъ. Скажу, что ты недостоинъ той, которую зовешь Розалиной, и что такихъ, какъ ты, не сыщется во всей толп неврныхъ!— Потому берегись и держи слово.

Орландо. Сдержу такъ же врно, какъ сдержалъ бы въ томъ случа, если бъ ты дйствительно была моей Розалиной. А теперь прощай!

Розалина. Увидимъ: время покажетъ правду. Вдь оно для измнниковъ самый непогршимый судья. Прощай!

(Орландо уходитъ).

Целія. Хорошо ты отдлала въ твоихъ рчахъ весь нашъ полъ. Стоило бы за это спустить съ тебя твои штаны, а камзолъ поднять на голову и показать всему свту, что сдлала птичка съ своимъ собственнымъ гнздомъ.

Розалина. Ахъ, сестрица, сестрица! милая моя, дорогая! если бъ ты могла почувствовать, до чего я его люблю!.. Но ты этого не поймешь! Моя страсть неизвдана, какъ португальскій заливъ.

Целія. Скажи врне, что она бездонна:— что вольется въ нее, то и выльется.

Розалина. Не правда!— зову въ свидтели незаконнаго сынишку Венеры, этого злого мальчугана, задуманнаго отъ скуки и зачатаго безуміемъ, слпого шалуна, одуряющаго глаза зрячихъ, несмотря на то, что у него нтъ собственныхъ. Говорю теб, Альена, что безъ Орландо я не могу жить! Пойду, сяду куда-нибудь въ тнь и буду вздыхать до его возвращенія.

Целія. А я лягу спать. (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Жакъ и дворяне, въ плать охотниковъ).

Жакъ. Кто убилъ этого оленя?

1- и дворянинъ. Я.

Жакъ. Поднеси его въ подарокъ герцогу, какъ римскому завоевателю, и при этомъ напяль ему же на голову оленьи рога, какъ побдный внокъ. Нтъ ли у васъ на этотъ случай какой-нибудь псни?

2-й дворянинъ. Найдется.

Жакъ. Такъ спойте. Какой ладъ — все равно, было бы побольше шуму.

ПСНЯ.

Кто звря, други, застрлилъ

И что за это заслужилъ!

Ему рога мы поднесемъ,

Домой въ тріумф отведемъ.

Стыда и горя нтъ въ рогахъ:

Они красуются въ гербахъ.

Ихъ ддъ его наврно зналъ,

Отецъ въ нихъ тоже щеголялъ.

Рога — удлъ невольный всхъ.

Такъ что жъ ихъ поднимать на смхъ?

Зачмъ въ нихъ видть намъ врага-

Почетъ и слава вамъ, рога!

(Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Розалина и Целія).

Розалина. Что ты на это скажешь? Два часа прошли, а Орландо нтъ какъ нтъ.

Целія. Увряю тебя, что подъ гнетомъ чистйшей любви и разстроеннаго воображенія онъ взялъ свой лукъ со стрлами и сладко заснулъ. Смотри: кто идетъ сюда?

(Входитъ Сильвій).

Сильвій (Розалин). Меня прислали, баринъ, къ вамъ. Велла

Отдать вамъ Фебе это письмецо.

Что въ немъ — Богъ всть, но ежели судить

По гнвному лицу, съ какимъ писала

Она его, то содержанье врядъ ли

Найдете вы любезнымъ. Потому

Прошу меня простить: вдь я лишь только

Невинный передатчикъ.

Розалина (прочтя письмо). Нтъ,— само

Терпнье было бъ взорвано такимъ

Неслыханнымъ поступкомъ! Стало бъ первымъ

Зачинщикомъ на вызовъ! Кто снесетъ

Такую вещь — снесетъ все терпливо!

Сказать, что не красавецъ я, что нтъ

Во мн манеръ держать себя, какъ должно!

Что гордъ я и заносчивъ! что въ меня

Она бы не влюбилась, если бъ даже

Мужчинъ на свт меньше было, чмъ

Есть фениксовъ! благодарить судьбу,

Что не за ней гоняюсь я съ любовью!..

А ты, пастухъ,— увренъ твердо я,

Что самъ ты сочинилъ посланье это!..

Сильвій. Ей-ей же, нтъ! Не знаю даже я

Ни буквы, что въ немъ сказано. Писала

Его сама Фебе.

Розалина. Ну, ну! сдурлъ ты,

Какъ вижу, отъ любви. Рука Фебе

Знакома мн: груба, желта, какъ кожа.

Ее я принялъ даже за перчатку

На первый взглядъ и лишь потомъ увидлъ,

Что то была ея рука,— рука

Кухарки, поломойки! Впрочемъ, дло

Теперь не въ томъ. Я повторю еще,

Что никогда бъ она не сочинила

Подобнаго письма. Работа ясна

Мужчины тутъ,— она видна во всемъ.

Сильвій. Клянусь я вамъ, что нтъ! Фебе писала

Письмо сама.

Розалина. Такимъ задорнымъ слогомъ?

Прямой вдь это вызовъ! Христіанъ

Бранить такъ могутъ турки! Женскій умъ

Такъ нженъ и учтивъ, что никогда

Дойти не могъ до этакихъ ругательствъ!

Такъ говоритъ невжа, эіопъ!

Смыслъ словъ чернй, чмъ цвтъ чернилъ, какими

Писали ихъ. Желаешь, я прочту?

Сильвій. Пожалуйста: вдь я письма не знаю,

Жестокость же Фебе, увы, извстна

Мн хорошо.

Розалина. Затяла она

Меня завлечь ⁷⁷). Вотъ что тиранъ твой пишетъ.

(Читаетъ) Одтъ ты скромнымъ пастухомъ,

Но бога взглядъ въ лиц твоемъ.

Можетъ ли женщина такъ насмхаться?

Сильвій. Вы называете это насмшкой?

Розалина. Величье богъ свое забылъ

И двы сердце поразилъ.

Слыхалъ ты когда-нибудь такія дерзости?

Не поражалъ до этихъ поръ

Меня мужчины страстный взоръ.

Вроятно, она считаетъ меня звремъ.

Ты первый душу мн пронзилъ,

Но равнодушенъ взглядъ твой былъ,

Суди жъ, что было бы со мной,

Когда бъ сверкалъ онъ добротой?

Ужъ если ты мн въ злости милъ,

Что жъ было бъ, если бъ ты любилъ?

Тотъ, кто придетъ къ теб съ письмомъ.

Съ моею тайной незнакомъ,

Я потому черезъ него

Я жду отвта твоего.

Скажи, согласенъ ты иль нтъ,

Внявъ пылкой страсти юныхъ лтъ,

Меня навкъ своей назвать

И все, что дать могу я, взять?

Я жду! отвть!.. отказъ мн твой

Пробьетъ часъ смерти роковой ⁷⁸).

Сильвій. Вы называете это дерзостями?

Целія. Бдный пастухъ!

Розалина. Ты его жалешь? Не жалй: онъ этого не стоитъ. (Сильвію) И ты можешь любить такую женщину? Позволяешь ей играть на себ, какъ на инструмент, да еще такъ фальшиво? Это невыносимо! Но длать нечего: ступай къ ней. Я вижу, что любовь зачаровала тебя, какъ змю, и сдлала совсмъ ручнымъ ⁷⁹). Скажи своей красавиц, что если она влюбилась въ меня, то я приказываю ей полюбить тебя. Когда жъ она не послушаетъ моего приказа, то объяви, что она меня не увидитъ, пока ты самъ не придешь меня просить отвтить любовью на ея мольбы. Иди же, если ты дйствительно врный любовникъ, и ни слова больше, потому что сюда идутъ. (Сильвій уходитъ. Входитъ Оливеръ).

Оливеръ. Привтъ вамъ, молодежь, прошу, скажите,

Гд здсь въ лсу есть скромная овчарня,

Стоящая въ тни густыхъ оливъ?

Целія. Идите прямо къ западу, найдете

Вы тамъ аллею изъ. Ош стоятъ

Надъ ручейкомъ, а отъ него направо,

Какъ разъ въ долин, встртите вы то,

Что ищете. Но въ этотъ часъ въ усадьб

Нтъ никого, и сторожитъ она

Себя сама.

Оливеръ. Когда призвать глаза

На помощь языку, то мн сдается,

Что я могу узнать васъ по разсказу ⁸⁰):

Тотъ самый возрастъ, то же платье, мальчикъ

Красивъ собой и выглядитъ почти

Какъ двушка, походитъ онъ скоре

На старшую сестру, она же ростомъ

Не велика и посмуглй лицомъ.

Не вы ль, скажите мн, владльцы дома,

Который я ищу?

Целія. Отвтивъ да,

Мы не солжемъ.

Оливеръ. Такъ знайте же, что къ вамъ

Прислалъ меня Орландо съ порученьемъ,

Чтобъ отдалъ окровавленный платокъ

Я юнош, котораго зоветъ

Своей онъ Розалиной. Вы ли это?

Розалина. Я именно, но какъ должны понять,

Мы вашу рчь?

Оливеръ. Въ ней мой позоръ и срамъ!

Хотите знать, конечно, вы кто я,

Зачмъ я здсь, и какъ попалъ мн въ руки

Платокъ кровавый этотъ?

Целія. Просимъ, просимъ,

Скажите намъ…

Оливеръ. Орландо, уходя,

Вамъ общалъ, какъ помните, вернуться

Вновь черезъ часъ ⁸¹). Направивъ путь чрезъ лсъ

И замечтавшись подъ наплывомъ горькихъ

И сладкихъ думъ, внезапно пораженъ

Онъ былъ ужаснымъ зрлищемъ: подъ дубомъ.

Покрытымъ мхомъ отъ лтъ и ужъ лишеннымъ

Листвы на верхнихъ сучьяхъ, позабылся

Глубокимъ сномъ какой-то человкъ

Въ дырявомъ, ветхомъ рубищ, съ лицомъ,

Обросшимъ бородой, а близъ него,

Извившись рядомъ золотистыхъ колецъ,

Таясь, сверкала страшная змя!..

Она обвить уже успла горло

Несчастнаго и въ мигъ одинъ впилась бы

Въ открытый ротъ, но, къ счастью, видъ Орландо

Ее спугнулъ, она отпала, сжалась

И, шелестя, исчезла средь кустовъ.

А въ ихъ тни ждала бда другая,

Зіяла тамъ голодной львицы пасть.

Зврь, весь худой, съ изсохшими сосцами,

Стерегъ, чтобъ всталъ заснувшій человкъ.

(Вдь левъ не стъ по царственной натур

Того, кто спитъ и сходенъ съ мертвецомъ).

Орландо, быстро подбжавъ къ сонливцу.

Увидлъ вдругъ, что это былъ его

Братъ, Оливеръ.

Целія. Ахъ!.. онъ мн говорилъ

О немъ не разъ. Братъ, по его разсказу,

Жестокъ и безсердеченъ.

Оливеръ. Онъ былъ правъ,

Такъ говоря, его мн безсердечность

Извстна хорошо.

Розалина. Но, что жъ Орландо?

Оставленъ ли на жертву злому зврю

Былъ Оливеръ?

Оливеръ. Два раза былъ готовъ онъ

Такъ поступить, уйдя спокойно прочь,

Но доброта и благородство взяли

Надъ местью верхъ. Вступилъ онъ съ львицей въ бой,

Она была убита имъ, а я

Проснулся въ этотъ мигъ.

Целія. Какъ? вы?.. такъ, значить,

Вы братъ его?..

Розалина. Онъ спасъ отъ смерти васъ?..

Целія. Васъ, чье коварство покушалось даже

На жизнь его?.. Такъ это были вы?

Оливеръ. Былъ точно я, но сдлался другимъ,

И безъ стыда предъ вами заявляю

О томъ теперь, съ тхъ поръ, какъ переходъ

Къ тому, чмъ сталъ я нынче, мн доставилъ

Такъ много счастья.

Розалина. Но платокъ кровавый…

Что значитъ онъ?..

Оливеръ. Узнаете сейчасъ.

Когда омыли мы любви слезами

Дурную память прошлыхъ дней, и я

Ему сказалъ, какой попалъ причиной

Въ пустынный лсъ, онъ тотчасъ свелъ меня

Въ пріютъ свой тихій къ герцогу. Тамъ былъ я

Накормленъ и одтъ, былъ порученъ

Заботамъ нжнымъ брата, и тогда лишь,

Когда пришли въ пещеру мы, а онъ

Свое хотлъ снять платье, я увидлъ,

Что тяжело онъ раненъ былъ въ плечо

Свирпой лапой звря. Кровь струилась

Такимъ ручьемъ, что онъ не могъ стоять

И, простонавши имя Розалины,

Упалъ безъ чувствъ. Я поддержалъ его,

Перевязалъ, а онъ, пришедши въ память,

Мн поручилъ (хоть съ лсомъ вашимъ я

И незнакомъ) сыскать во что бъ ни стало

Обоихъ васъ, вамъ объяснить причину,

Что онъ не могъ явиться самъ, а также

Отдать платокъ кровавый пастуху,

Имъ названному въ шутку Розалиной.

(Розалина лишается чувствъ).

Целія. Мой Ганимедъ! мой милый Ганимедъ!..

Оливеръ. Онъ выносить не можетъ вида крови.

Целія. Ахъ, нтъ, не то… сестра! мой Ганимедъ!

Оливеръ. Очнулся онъ.

Розалина. Домой, домой хочу я!..

Целія. Мы тотчасъ отведемъ тебя. (Оливеру) Возьмите

Его, прошу васъ, подъ руку.

Оливеръ. Ободрись, юноша!— ты хоть и мужчина, а сердце у тебя, какъ кажется, не мужское.

Розалина. Я въ этомъ сознаюсь. Но, впрочемъ, вдь я притворился. Не правда ли, притворился? Скажите вашему брату, какъ ловко я разыгралъ эту комедію. (Вздыхаетъ).

Оливеръ. Ну, нтъ,— тутъ комедіи не было: блдность твоихъ щекъ доказываетъ ясно, какъ былъ ты пораженъ

Розалина. Увряю васъ, что это была одна шутка.

Оливеръ. Ну, хорошо, хорошо,— мы теб вримъ. Постарайся продолжать эту шутку и разыграть, какъ слдуетъ, мужчину.

Розалина. Вдь я это и длаю… Но… но, право, лучше, если бъ я былъ женщиной…

Целія. Ну, вотъ, ты поблднлъ опять. (Оливеру) Помогите, пожалуйста, намъ добраться до дома.

Оливеръ. Отъ всей души. Я брату долженъ снесть

Отвтъ, что былъ прощенъ онъ Розалиной.

Розалина. Хорошо хорошо, но не забудьте похвалить ему мое искусство притворяться. Идемте. (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Арденнскій лсъ.

(Входятъ Оселокъ и Одри).

Оселокъ. Успемъ, Одри, успемъ, потерпи немного.

Одри. По-моему, священникъ былъ очень хорошій, что бы ни говорилъ про него этотъ старый господинъ ⁸²).

Оселокъ. Какой священникъ? мазурикъ-то Оливеръ? подлецъ Кривотолкъ? Полно, полно! Дло однако въ томъ, что здсь въ лсу завелся какой-то парень, который, мн кажется, иметъ на тебя виды.

Одри. Я его знаю, только ты можешь быть спокоенъ: мн его не надо и даромъ. Да вотъ и онъ самъ.

(Входитъ Вилліамъ).

Оселокъ. Меня хоть хлбомъ не корми, лишь дай позабавиться надъ деревенскими остолопами ⁸³). Съ насъ, умныхъ людей, вдь и требуется больше, такъ что жъ мудренаго, если мы смемся надъ тмъ, что смшно. Тутъ удержаться трудно.

Вилліамъ. Здравствуй, Одришенька.

Одри. Здравствуй.

Вилліамъ. Наше вамъ, сударь, почтенье.

Оселокъ. Таковое жъ теб, пріятель. Накрой голову, накрой. Сколько теб лтъ?

Вилліамъ. Двадцать-пять.

Оселокъ. Хорошій возрастъ. Тебя зовутъ Вилліамомъ?

Вилліамъ. Такъ точно.

Оселокъ. Хорошее имя. А гд ты родился? здсь въ лсу?

Вилліамъ. Да, сударь, слава за то Господу.

Оселокъ. Хорошъ отвть. Ты богатъ?

Вилліамъ. Такъ себ, сударь.

Оселокъ. Хорошо, если такъ себ, очень хорошо, хоть и не совсмъ. Уменъ ты?

Вилліамъ. Ума найдется довольно.

Оселокъ. Хорошо отвчено. Послушавъ тебя, я вспоминаю поговорку: ‘дуракъ считаетъ себя умнымъ, а умный глупымъ’. Древніе философы, когда имъ хотлось състь кисть винограда, открывали ротъ и этимъ ясно говорили великую истину, что виноградъ созданъ для того, чтобы его сть, а ротъ — чтобъ его открывать ⁸⁴). Скажи, ты любишь эту двушку?

Вилліамъ. Люблю, сударь.

Оселокъ. Подавай руку. Скажи, ты ученъ?

Вилліамъ. Нтъ, сударь.

Оселокъ. Такъ поучись у меня. Имть значитъ — имть. Риторическая фигура говоритъ, что если вино вылить изъ бутылки въ стаканъ, то полное станетъ пустымъ, а пустое полнымъ. Вс писатели согласны въ томъ, что ipse значить — онъ. Ты не ipse, потому этотъ онъ — я ⁸⁵).

Вилліамъ. Какой онъ?

Оселокъ. А тотъ, который на ней женится. Потому ты, деревенщина, можешь убираться, то-есть, говоря проще, покинуть общество этой женщины или, говоря по-деревенски, этой бабы. Иначе ты погибнешь или, выражаясь понятнй, умрешь, потому что я тебя убью, превращу твою жизнь въ смерть, свободу въ рабство. Изведу тебя ядомъ, заколочу палками, уничтожу засадой, словомъ — погублю ста пятидесятые способами. Потому трепещи и убирайся.

Одри. Уходи, милый Вилліамъ, уходи.

Вилліамъ. Счастливо вамъ оставаться.

(Уходитъ Вилліамъ. Входитъ Коринъ).

Коринъ. Васъ спрашиваютъ хозяинъ и хозяйка. Идите скорй.

Оселокъ. Бги, Одри, бга, я буду сейчасъ.

(Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Орландо и Оливеръ).

Орландо. Неужели ты точно, чуть познакомясь, очаровался, чуть увидя, влюбился, влюбясь, посватался, а посватавшись, сейчасъ подучилъ согласье? Твоя ршимость, значитъ, тверда?

Оливеръ. Не говори, пожалуйста, ни о безразсудств моего поступка, ни о бдности, ни о нашемъ маломъ знакомств, ни о моемъ поспшномъ сватовств. Воскликни лучше со мной: я люблю Альену, а съ ней — что она любитъ меня! Согласись съ вами обоими, что мы должны соединиться. Ты долженъ это сдлать, потому что выиграешь при этомъ самъ. Я уже объявилъ, что все имущество сэра Роуланда отдаю теб и поселюсь жить навсегда въ этомъ лсу простымъ пастухомъ.

Орландо. Противъ твоего брака я не имю ничего: женись хоть завтра же. Я приглашу на свадьбу нашего добраго герцога и всю его веселую свиту ⁸⁶). Иди торопить Альену, а между тмъ смотри — идетъ моя Розалина.

(Входитъ Розалина).

Розалина. Здравствуй, милый братъ.

Оливеръ. Здравствуй, милая сестра ⁸⁷).

Розалина. О, милый Орландо,— какъ грустно мн видть твое сердце въ повязк.

Орландо. То-есть руку, а не сердце.

Розалина. Я боюсь,— что когти львицы оцарапали теб и сердце.

Орландо. Оно ранено точно, но не когтями львицы, а глазами женщины.

Розалина (Оливеру). Сказалъ ли ты ему, любезный братъ, какъ искусно я притворился лишившимся чувствъ, когда получилъ его платокъ?

Орландо. Какже, какже! Онъ мн разсказалъ о чудесахъ, еще боле неожиданныхъ.

Розалина. Я знаю, что вы хотите сказать. Съ неожиданностью этихъ чудесъ можно сравнить разв только стычку двухъ барановъ или Цезаревское: ‘пришелъ, увидлъ, побдилъ!’ Милйшіе мои братъ и сестра, чуть успвъ встртиться, воззрились другъ на друга, воззрившись, влюбились, влюбившись, начали вздыхать, а тамъ стали выдумывать противъ этихъ вздоховъ лкарство, которое и нашли въ томъ, что, очутясь передъ брачной лсенкой, затяли на нее взобраться изъ опасенія какъ бы не обойтись безъ нея. Любовная страсть охватила обоихъ до такой степени, что ихъ не разлить и водой ⁸⁸).

Орландо. Они обвнчаются завтра же, и я намренъ пригласить на свадьбу герцога. Но я!— не горькая ли судьба смотрть на счастье только чужими глазами? Чмъ пріятнй будетъ мн видть счастье брата, тмъ тяжелй покажется мое собственное горе.

Розалина. Полноте!— разв я не могу замнить вамъ вашу Розалину?

Орландо. Я не могу жить вчно воображеньемъ.

Розалина. Ну, такъ я не буду больше дразнить васъ пустой болтовней. Вы (я говорю теперь не шутя) — человкъ хорошій. Говорю это вовсе не затмъ, чтобъ поселить въ васъ высокое мнніе о моей проницательности, съ помощью которой я усплъ васъ узнать. Равно не добиваюсь я оцнки съ вашей стороны моихъ способностей, чтобъ этимъ похвастать, но говорю единственно въ виду вашей собственной пользы. Врьте или нтъ, но я скажу вамъ, что обладаю кой-какими очень удивительными познаніями. Меня съ трехлтняго возраста воспиталъ одинъ очень мудрый волшебникъ, въ наук котораго, впрочемъ, не было ничего гршнаго. Знайте же, что если вы точно любите Розалину, какъ говорите, то я обвнчаю васъ съ ней въ тотъ же часъ, когда вашъ братъ женится на Адьен. Я знаю, куда бросила ее судьба, и владю средствомъ, если вы этого захотите, представить ее вамъ завтра, и представить не призракомъ, а настоящимъ человкомъ съ плотью и кровью. Прибавлю, что въ колдовств моемъ не будетъ ничего опаснаго.

Орландо. Ты говоришь не шутя?

Розалина. Клянусь жизнью, нтъ. А вдь жизнь мн дорога, хоть я и подвергаю ее опасности, выдавая себя за колдуна ⁸⁹). Одньтесь же въ ваше лучшее платье и приглашайте друзей на свадьбу. Если хотите жениться завтра, то женитесь, и притомъ, въ случа вашего желанія, именно на Розалин. Но смотрите: сюда идутъ влюбленная въ меня и влюбленный въ нее.

(Входятъ Сильвій и Фебе).

Фебе (Розалин.) Ты, юноша, со мною поступилъ

Нехорошо. Скажи, зачмъ ты отдалъ

Ему мое письмо?

Розалина. Я это сдлалъ

Съ намреньемъ. Моя задача въ тонъ

Вдь именно, чтобъ ты меня считала

Невжливымъ и злымъ. Любима ты

Прекраснымъ пастухомъ, теб онъ вренъ,

Тебя боготворитъ — такъ преклони же

И ты къ нему свой благосклонный взглядъ.

Фебе (Сильвію). Пусть чрезъ тебя узнаетъ онъ, что значитъ

Влюбленнымъ быть.

Сильвій. О, это значитъ плакать,

Вздыхать весь день и думать лишь о ней,

Какъ я о милой Фебе.

Фебе. Или я

О миломъ Ганимед.

Орландо. Или я

О милой Розалин!

Розалина. Или я

Ни объ одной изъ всхъ живущихъ женщинъ.

Сильвій. Быть сотканнымъ изъ врности, и быть

Слугою вчнымъ ей, какъ вчный я

Слуга для милой Фебе!

Фебе. Или я

Слуга для Ганимеда.

Орландо. Или я

Слуга для Розалины!

Розалина. Или я

Ни для одной изъ всхъ живущихъ женщинъ!

Сильвій. Быть преданнымъ до страсти, до забвенья!

Смиреннымъ быть, покорнымъ, терпливымъ,

Почтительнымъ и скромнымъ, словомъ — тмъ,

Что я во всемъ для Фебе!

Фебе. Или я

Во всемъ для Ганимеда.

Орландо. Или я

Во всемъ для Розалины.

Розалина. Или я

Ни для одной изъ всхъ живущихъ женщинъ!

Фебе (Розалин). За что жъ коришь ты за любовь меня?

Сильвій (Фебе). За что коришь ты за любовь меня?

Орландо (Розалин). За что коришь ты за любовь меня?

Розалина. Къ кому же вы вопросъ свой обратили?

Орландо. На горе къ той, которой нжный слухъ

Меня не можетъ въ этотъ мигъ услышать.

Розалина. Довольно болтать эти пустяки. Он напоминаютъ вой ирландскихъ волковъ на луну. (Сильвію) я помогу теб, если буду въ состояніи это сдлать. (Фебе) Тебя полюбилъ бы я, если бъ могъ. Приходите завтра ко мн оба. (Фебе) Я обвнчаюсь съ тобой завтра, если могу обвнчаться съ какой-нибудь женщиной. (Орландо). Если мужчина можетъ быть мною удовлетворенъ, то завтра вы будете женаты. (Сильвію). Исполню и твои желанья, если ты увренъ, что это составитъ твое счастье: ты женишься тоже. Итакъ: (Орландо) если ты любишь Розалину, то приходи. (Сильвію) Если любишь Фебе — приходи. А я хоть и не люблю ни одной женщины, но явлюсь тоже. Прощайте,— приказъ отданъ въ порядк!

Сильвій. Порукой жизнь,— явлюсь!

Фебе. И я!

Орландо. И я! (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Другая часть лса.

(Входятъ Оселокъ и Одри).

Оселокъ. Завтра блаженный день, Одри: мы будемъ обвнчаны.

Одри. Желаю этого отъ всего сердца. Вдь желать выйти замужъ стыда нтъ ⁹⁰). Но вотъ идутъ пажи изгнаннаго герцога. (Входятъ два пажа).

1-й пажъ. Гады васъ встртить, почтенный господинъ.

Оселокъ. Радъ и я. Садитесь и спойте что-нибудь.

2-й пажъ. Съ удовольствіемъ. Садитесь посредин.

1-й пажъ (2-му пажу). Какъ же намъ начать? прямо ли, безъ кашля, отплевыванія и извиненія, что мы охрипли? Скверные пвцы всегда вдь начинаютъ съ этого.

2-й пажъ. Прямо, прямо, и въ два голоса разомъ, какъ дв цыганки верхомъ на одной лошади.

ПСНЯ.

Шли какъ-то любовникъ съ красоткой своей…

Гей нонни, гей нонни, гей нонни!

Гуляли они средь зеленыхъ полей

Весеннею брачной порою ⁹^І)*

Крутомъ пли пташки, гей-го, динь-динь-донъ!

Любовь намъ пріятнй весною!

И вотъ средь созрвшихъ полей подъ кустомъ —

Гей нонни, гей нонни, гей нонни!

Счастливцы улечься ршили рядкомъ

Весеннею брачной порою.

Кругомъ пли пташки, гей-го! динь-динь-донъ!

Любовь намъ пріятнй весною!

И пнье неслось молодыхъ голосовъ…

Гей, нонни, гей нонни, гей нонни!

Живемъ беззаботнй вдь свжихъ цвтовъ

Мы брачной весенней порою!

Кругомъ пли пташки, гей-го! динь-динь-донъ!

Любовь намъ пріятнй весною!

Ловите минуту счастливой любви…

Гей нонни, гей нонни, гей нонни!

Намъ ласки она расточаетъ свои

Лишь брачной, весенней порою!

Кругомъ пли пташки: гей-го! динь-динь-донъ!

Любовь намъ пріятнй весною ⁹²)!

Оселокъ. Ну, юные друзья! вижу, что вы въ римоплетств не сильны, да и въ пньи потеряли тактъ.

1-й пажъ. Ошибаетесь, сэръ:— мы учились, не теряя временя, а потому не теряли и такта.

Оселокъ. Ну, такъ время теряемъ мы, слушая такую глупую псню ⁹³). Господь да благословитъ васъ и да исправитъ ваши голоса. Идемъ, Одри. (Уходятъ).

СЦЕНА 4-я.

Другая часть лса.

(Входятъ старый герцогъ, Амьенъ, Жакъ, Орландо, Оливеръ и Целія).

Герцогъ. И ты, Орландо, вришь, что исполнитъ

Намъ этотъ мальчикъ все, что общалъ?

Орландо. Какъ вамъ сказать?— и врю и не врю,

Какъ люди т, въ чьихъ мысляхъ каждый мигъ

Смняетъ страхъ завтную надежду.

(Входятъ Розалина, Сильвій и Фебе).

Розалина. Терпнья мигъ, чтобъ утвердить, какъ должно,

Нашъ договоръ. (Герцогу). Сказали вы, что, если

Я возвращу вамъ вашу Розалину,

Ее Орландо отдадите вы?

Герцогъ. Что сказано) то врно! Пусть бы даже

Отдать пришлось мн вмст съ ней мой тронъ.

Розалина. (Орландо). А вы, будь здсь она, ее возьмете?

Орландо. Возьму, хоть былъ бы я царемъ всхъ царствъ.

Розалина (Фебе). А ты, когда свое я дамъ согласье,

Возьмешь меня?

Фебе. О, да, хотя бы даже

Пришлось затмъ сейчасъ мн умереть.

Розалина. Но ежели сама не пожелаешь

Ты быть моей, даешь свое ты слово

Тогда женой быть врной пастуху?

Фебе. Такъ ршено.

Розалина (Сильвіо). Отвть и ты: согласенъ

Взять Фебе ты, когда она попроситъ

О томъ сама?

Сильвій. Возьму, хотя бъ пришлось

Взять съ нею смерть!

Розалина. Дала свое я слово

Исполнить все, готовьтесь же сдержать

Слова и вы. Отдать обязанъ герцогъ

Орландо дочь, онъ — обвнчаться съ нею,

Фебе придется выйти за меня

Иль, отказавшись отъ такого брака,

Женой навкъ стать врной пастуху.

А Сильвій, если мн откажетъ Фебе,

Возьметъ ее. Я ухожу теперь,

Чтобъ разршить все дло по условью.

(Розалина уходитъ).

Герцогъ. Ршительно пастухъ мн юный этотъ

Въ чертахъ лица напоминаетъ дочь.

Орландо. И я, когда увидлъ въ первый разъ

Его въ лсу, подумалъ, не родной ли

Онъ братъ ея, но это безъ сомннья

Одинъ обманъ. Родился онъ въ лсу

И былъ воспитанъ въ немъ какимъ-то дядей,

Котораго прославила молва

Волшебникомъ. Ему, какъ увряютъ,

Преподалъ онъ познанье темныхъ тайнъ.

(Входятъ Оселокъ и Одри).

Жакъ. Еще парочка! Ужъ не грозитъ ли второй всемірный потопъ, если сюда, какъ въ ковчегъ, собираются всевозможные зври. Этихъ двухъ, безъ сомннья, надо окрестить кличкой дураковъ.

Оселокъ. Поклонъ и всякихъ благъ честному собранью!

Жакъ. Примите его, ваше высочество, благосклонно. Это тотъ самый полосатый мудрецъ ⁹⁴), котораго я не разъ встрчалъ въ здшнемъ лсу. Онъ увряетъ, что былъ когда-то придворнымъ.

Оселокъ. А кто жъ въ этомъ сомнвается? Хотите доказательствъ: Менуэты я танцовалъ, за дамами бгалъ, друзей надувалъ, врагами льстилъ, разорилъ трехъ портныхъ, имлъ четыре ссоры, изъ которыхъ одна чуть не кончилась дракой.

Жакъ. Какъ же ты отъ нея отдлался?

Оселокъ. Мы сошлись и ршили, что это была ссора по седьмому разряду.

Жакъ. Какъ по седьмому разряду? Обратите на него вниманіе, ваше высочество.

Герцогъ. Онъ меня интересуетъ.

Оселокъ. Благодарю, ваше высочество. Очень бы желалъ найти васъ тоже соотвтствующимъ моимъ интересамъ ⁹⁵). Я явился въ общество этихъ деревенскихъ парочекъ съ намреніемъ принести вмст съ ними свою клятву, а затмъ ее и нарушить согласно съ правиломъ, что бракъ связываетъ, а кровь разршаетъ. Предъ вами, какъ вы видите, бдная двушка. Съ виду она, конечно, не казиста, но зато моя собственность. Что жъ длать, если мн пришла блажь взять то, чего никто не хотлъ ⁹⁶)? Истинная честность живетъ часто, какъ жемчужина, въ грязной устричной раковин.

Герцогъ. Онъ, какъ вижу, за словомъ въ карманъ не ползетъ.

Оселокъ. Профессія шутовъ!.. Намъ надо умть сыпать горечью и сладостью вмст.

Жакъ. Вернемся же къ ссоръ по седьмому разряду. Какимъ образомъ опредляешь ты эти разряды?

Оселокъ. Смотря по вранью, которымъ они сопровождаются. Одри, держи себя прилично.— Вотъ вамъ примръ: предположимъ, что мн не нравится, какъ у одного изъ придворныхъ подстрижена борода. Я это ему замчаю, а онъ въ отвтъ, что, по его мннію, она подстрижена хорошо. Это ссора перваго разряда и называется ‘вжливымъ возраженіемъ’. Я повторяю свое замчаніе, а онъ возражаетъ, что подстригъ ее такъ для собственнаго удовольствія. Вотъ вамъ второй разрядъ, именуемый: ‘скромной колкостью’. Я не унимаюсь и говорю то же самое. Онъ начинаетъ спорить. Это третій разрядъ, и имя ему: ‘грубый отвтъ’. Я продолжаю нести прежнее, а онъ въ отвтъ, что не мн объ этомъ судить. Это разрядъ четвертый и называется ‘смлымъ обличеньемъ’. Если бъ я повторилъ прежнее замчаніе, а онъ отвтилъ, что я сказалъ неправду, то это была бы ссора по пятому разряду, и имя ему: ‘задорное возраженіе’. Затмъ остались бы только попреки въ явной лжи — сдержанный и прямой.

Жакъ. На которомъ же разряд остановился ты въ своей ссор изъ-за подстриженной бороды?

Оселокъ. Я не посмлъ итти дальше сдержаннаго попрека во лжи, а мой противникъ не ршился сдлать мн прямого, въ слдствіе чего мы только смрили шпаги и затмъ разошлись.

Жакъ. Можешь ты повторить вс эти разряды по порядку?

Оселокъ. О, сэръ, вдь они взяты изъ такой же печатной книги, какъ и ваши руководства хорошихъ манеръ ⁹⁷). Я повторяю вамъ вс разряды: первый — вжливое возраженіе, второй — скромная колкость, третій — грубый отвтъ, четвертый — смлое обличеніе, — пятый — задорное возраженіе, шестой — сдержанный попрекъ во лжи, и наконецъ седьмой — попрекъ явный. Отъ всхъ этихъ разрядовъ можно отдлаться, кром послдняго, да и отъ него есть средство отвилять помощью слова ‘если’. Я зналъ случай, что возникшую ссору не могли покончить цлыхъ семь судей, и когда противники уже совсмъ были готовы сцпиться, одинъ изъ нихъ поправилъ дло именно такимъ ‘если’. ‘Если вы говорите такъ — сказалъ онъ, то я говорю этакъ’. А затмъ они пожали другъ другу руки и поклялись въ братской любви. ‘Если’ — великій миротворецъ.

Жакъ. Ну, не рдкостный ли это, ваше высочество, человкъ? Гораздъ на все, а между тмъ не больше, какъ шутъ.

Герцогъ. Онъ прячется за шутовствомъ, какъ за чучеломъ лошади, и стрляетъ изъ-за него зарядами своего остроумія.

(Входитъ лицо, изображающее Гименея, ведя подъ руку Розалину въ женкомъ плать. За ней Целія. Тихая музыка).

Гименей. Сводъ неба радостью сіяетъ,

Когда людей соединяетъ

Любви и мира благодать.

Судьбы ршающая сила

Чрезъ Гименея присудила,

Властитель, дочь теб отдать,

Съ тмъ, чтобъ ее ты отдалъ тоже

Тому, кто ей души дороже )!

Розалина (Герцогу). Бери меня — теб принадлежу я.

(Орландо). Бери меня — теб принадлежу я!

Герцогъ. Когда не лгутъ глаза — моя ты дочь!

Орландо. Когда не лгутъ глаза — ты Розалина!

Фебе. Когда не лгутъ глаза — должна проститься

Навки я со сладкою мечтой!

Розалина (Герцогу)- Будь мн отцомъ — другой быть имъ не можетъ,

(Орландо). Будь мужемъ мн — другой имъ быть не можетъ,

(Фебе). Жениться жъ я могу лишь на теб.

Гименей. Бросьте споры и сомннья,

Ваши вс недоумнья

Унесутся прочь, какъ тнь.

Свтъ и правда воцарятся,

Восемь рукъ соединятся

Гименеемъ въ этотъ день.

(Орландо и Розалин).

Другъ для друга вы родились.

(Оливеру и Целіи).

Въ васъ сердца соединились.

(Фебе).

Стать пастушкой выборъ твой,

Иль быть женщины женой.

(Оселку и Одри).

Вы въ союзъ вступили врный,

Какъ зима съ погодой скверной.

Пустъ же брачный грянетъ хоръ,

Вы жъ, оставивъ всякій споръ,

Въ томъ, что было, разберитесь

И былому не дивитесь ⁹⁹).

ХОРЪ.

Вракъ Юнона намъ въ даръ посылаетъ,

Онъ святе и выше всего!

Гименей города населяетъ,

Преклонитесь предъ ложемъ его!

Будь прославленъ всемірный властитель

Гименей — всхъ людей повелитель ¹⁰⁰).

Герцогъ. (Целіи). Племянница! какъ радъ тебя я видть.

Ты дорога не меньше мн, чмъ дочь.

Фебе (Сильвіо). Какъ ршено ¹⁰¹), клянусь я быть твоей.

Любовь купилъ ты врностью своей.

(Входитъ Жакъ де-Буа).

Жакъ де-Буа. Прошу у васъ вниманья на два слова.

Второй я сынъ Роуланда де-Буа

И вотъ съ какимъ явился сообщеньемъ.

Принцъ Фредерикъ, взволнованный извстьемъ,

Что съ каждымъ днемъ все боле дворянъ,

Бросая службу, тайно уходили

Куда-то въ лсъ, собралъ большое войско

И, вставъ въ его глав, ршилъ пойти

На васъ открытой силой, чтобъ покончить

Вопросъ мечомъ. Но чуть достигнувъ лса,

Онъ встртился внезапно со святымъ

Отшельникомъ, съ которымъ и вступилъ

Въ предлинный разговоръ. Конецъ былъ тотъ,

Что измнилъ совсмъ свои онъ мысли.

Ршивъ не только бросить вс свои

Намренья, но даже совершенно

Покинуть свтъ. Внецъ онъ возвращаетъ

Вамъ, государь, а земли — тмъ дворянамъ,

Которые ушли за вами вслдъ.

Въ правдивости встей моихъ готовъ я

Своей поклясться жизнью.

Герцогъ. Гостемъ будь

Желаннымъ, милый юноша. Принесъ

Прекрасный брачный даръ своимъ ты братьямъ.

Одинъ получитъ землю, а другой

Въ придачу къ нимъ внецъ ¹⁰²). Должны однако

Сначала мы, какъ слдуетъ, окончить

Т добрыя дла, какія здсь

Затяли въ лсу, а тамъ сумю

Я наградить достойно, по заслугамъ,

Всхъ тхъ изъ васъ, которые длили

Со мной бды и горе дней былыхъ.

Забудемте жъ на время, что вернулись

Мн санъ и власть, и предадимтесь скромно

Веселью сельскихъ игръ. Впередъ, невсты

И женихи! Эй, музыку! танцуйте,

Друзья мои! играйте и пируйте.

Жакъ. (Жаку де-Буа). На слово, сэръ, вы, кажется, сказали,

Что бывшій герцогъ нашъ намренъ жить

Отшельникомъ, вдали отъ блеска свта?

Жакъ де-Буа. Да, это такъ.

Жакъ. Такъ я иду къ нему.

Отъ этихъ обращенныхъ зачастую

Услышать можемъ дльную мы рчь.

(Герцогу) Васъ, государь, я оставляю съ вашимъ

Достоинствомъ, вамъ возвращеннымъ вновь.

(Орландо) Васъ, сэръ — съ любовью, вами заслуженной,

(Оливеру) Васъ, сверхъ того, съ друзьями и добромъ.

(Сильвію) Тебя — съ давно желаннымъ брачнымъ ложемъ’.

(Оселку) А ты, конечно, погрузишься въ дрязги

Домашнихъ ссоръ. Любви твоей вдь хватитъ

На мсяцъ, много два. Всмъ вамъ поклонъ

Усердный мой. Пляшите, веселитесь!

Я не таковъ: не нужно мн веселья:

Нашелъ себ иную въ жизни цль я!

Герцогъ. Останься, Жакъ, останься съ намъ.

Жакъ. Нтъ!

Забавъ я чуждъ: поговорить же съ вами

Всегда готовъ въ пещер, подъ камнями.

(Жакъ уходитъ).

Герцогъ. А мы, друзья, начнемте день утхъ.

Пусть будетъ онъ днемъ радости для всхъ! (Танцы).

ЭПИЛОГЪ.

Розалина. Не принято, чтобъ эпилогъ произносила женщина, но въ этомъ вдь не больше преступленья, чмъ если бъ въ эпилог появился герой пьесы ¹⁰³). Если говорятъ, что хорошее вино не требуетъ этикета, то хорошая пьеса точно также не нуждается въ эпилог. Но если на бутылку съ хорошимъ виномъ все-таки лпятъ красный ярлыкъ, то и хорошая пьеса ничего не проиграетъ отъ хорошаго эпилога. Судите однако, въ какомъ нахожусь я затрудненіи, сознавая, что хорошаго эпилога я вамъ сказать не могу, и что, сверхъ того, пьеса также не иметъ достоинствъ. Я съ виду не похожа на нищаго, а потому и не стану вымаливать вашего снисхожденія, но обращусь лишь съ учтивой просьбой, начавъ съ обращенія къ дамамъ. Прошу васъ, милыя дамы, во имя вашей любви къ мужчинамъ, одобрить въ пьес то, что вамъ въ ней понравилось. А васъ, мужчины, прошу, также во имя вашей любви къ дамамъ (я замчаю по вашимъ улыбкамъ, что он вамъ не противны), согласиться съ дамами въ томъ, что пьеса понравилась и вамъ. Если бъ я былъ женщиной ¹⁰⁴), то расцловалъ бы изъ васъ всхъ тхъ, чья борода красива, цвтъ лица свжъ, а дыханіе пріятно. Съ своей стороны я остаюсь увреннымъ, что вс, чья борода красива, цвтъ лица свжъ и дыханіе пріятно, отвтятъ также на мой поклонъ благосклоннымъ привтомъ.

ПРИМЧАНІЯ.

1. Имя шута въ подлинник: Touchstone (что значитъ пробный камень или оселокъ), а священника — Mar-Text. Слово mar значить искажать, а text — текстъ, потому значеніе этого имени: исказитель текста (подразумвается — Священнаго Писанія). Слово Кривотолкъ, употребленное въ перевод для этого имени, передаетъ вполн этотъ смыслъ подлинника. Такихъ самозванныхъ священниковъ было въ Англіи въ Шекспирово время очень много, особенно среди пуританъ.

2. Орландо говоритъ о -завщаніи своего отца.

3. Въ подлинник здсь непереводимая игра созвучіемъ словъ. Оливеръ спрашиваетъ: ‘what mar you then?’, т.-е. какую ты гадость длаешь? А Орландо отвчаетъ: ‘marry, sir’, именно (т.-е. длаю

4. Въ подлинник выраженіе: ‘th courtesy of nations’, т.-е. по обычаю, принятому у народовъ. Дло идетъ объ извстномъ англійскомъ закон, по которому имущество отца доставалось старшему сыну. Буквальный переводъ былъ бы непонятенъ.

5. Въ повсти Лоджа, изъ которой заимствованъ сюжетъ комедія, здсь описывается прямая, происшедшая между братьями, драка. Въ подлинник Орландо, удерживая Оливера, говоритъ: ‘elder broker, you are too yong in this’, т.-е. буквально: ты хотя и старшій брать, но для этого молодъ (т.-е. для того, чтобъ меня бить). Русская пословица, употребленная въ текст перевода, передаетъ смыслъ рельефне.

6. Въ подлинник Оливеръ называетъ Орландо ‘villain’ — что значитъ дрянь, но Орландо принимаетъ это слово въ смысл человка неблагороднаго происхожденія и возражаетъ, что онъ, какъ и Оливеръ, сынъ Роланда де-Буа, а потому его нельзя звать дрянью.

7. Оливеръ называетъ новымъ дворомъ дворъ герцога, похитившаго престолъ.

8. Робинъ Гудъ — легендарный герой старой Англіи, прославившійся въ эпоху подчиненія ея норманами. Эта личность превосходно изображена въ роман Вальтера Скотта ‘Айвенго’.

9. Въ подлинник Карлъ говорить, ‘I’ll give bim his payment’, т.-е. буквально: я уплачу ему по его счету (въ смысл: раздлаюсь съ нимъ).

10. Въ подлинник: ‘gamester’ — буквально игрокъ, но это слово употреблялось также въ смысл мошенникъ, обманщикъ, и т. п.

11. Въ подлинник фортуна названа хозяйкой (housewife). Въ выраженіи этомъ — ироническій смыслъ, что фортуна вертитъ колесо, какъ хозяйка прялку.

12. Въ подлинник сказано, что фортуна раздаетъ ‘gifts оі the world’, т.-е. мірскіе дары или дары жизни.

13. Честью клялись въ то время только рыцари или люди знатнаго происхожденія, потому Розалина и длаетъ шуту вопросъ: гд онъ научился такимъ клятвамъ?

14. Въ этомъ безсмысленномъ вопрос о цвт потхи, вроятно, надо видть умышленную насмшку надъ глуповатымъ Ле-Бо.

15. Въ подлинник шутъ говоритъ: ‘or as thedestinies deeree’, т.-е. буквально: или какъ опредлитъ судьба. Смыслъ тотъ, какой данъ редакціи перевода.

16. Въ подлинник сказано: ‘with bills on their necks’. Bill значить аллебарда, а также вывска, потому смыслъ фразы будетъ: съ аллебардами (или вывсками) на плечахъ (или на ше). Нкоторые комментаторы хотли видть здсь игру словъ, для чего прибавляли эту фразу къ предыдущему монологу Ле-Бо, полагая, что онъ говоритъ слово bill въ смысл аллебарда, т.-е.— что молодые люди были съ этимъ оружіемъ на плечахъ. А Розалина повторяетъ слово bill въ смысл вывска или надпись. Толкованіе это однако произвольно, потому что этой фразы въ рчи Ле-Бо нтъ въ изданіи in folio.

17. Въ подлинник Орландо называетъ себя ‘quintain’. Это было спеціальное названіе столба съ деревянной фигурой, который ставился, какъ цль, при играхъ метанія копій или другихъ.

18. Въ изданіи in folio напечатано, что дочь герцога — ‘taller’, т.-е. не ниже ростомъ, а напротивъ — выше. Но это явная ошибка, потому что затмъ въ текст пьесы боле высокой везд означается Розалина, одтая мужчиной. Мало не предложилъ поправку smaller вмсто taller, т.-е. меньше ростомъ. Эта поправка принята и для редакціи перевода.

19. Въ изданіи in folio Розалина говоритъ: ‘my child’s father’, т.-е. горе отца моего дитяти. Теобальдъ объяснялъ, будто она намекаетъ этимъ за Орландо, за котораго намрена выйти замужъ и имть потому отъ него дтей. Эта натянутая и довольно неделикатная въ устахъ молодой двушки метафора подверглась критик. Роу въ своемъ изданіи предложилъ измнить это выраженіе на ‘my father’s child’, т.-е. дитя моего отца, или сама Розалина. Поправка эта принята въ послдующихъ изданіяхъ.

20. Въ подлинник здсь игра созвучіемъ словъ ‘hem’ и ‘him’, изъ которыхъ первое означаетъ звукъ при кашл, а второе — мстоимніе его. Розалина говорить, что она бы хотла ‘cry hem and have hin’, т.-е. выкашлять его и получить (подразумвается Орландо).

21. Въ этихъ словахъ также намекъ на Орландо.

22. Въ этихъ словахъ — ошибка противъ миологіи: колесницу Юноны везли павлины, а не лебеди.

23. Слово Aliena значитъ по-латыни отчужденная. Это слово, понятное въ романскихъ языкахъ, не могло быть переведено по-русски.

24. Объ этомъ волшебномъ камн, находящемся будто бы въ голов у жабы, говоритъ Фентонъ въ книг: ‘Secret wonders of Nature’, вышезшей въ 1569 году. Камень этотъ названъ borax или stelon.

25. Эпитетъ бархатный употребленъ для означенія мягкой кожи оленя, а также богатыхъ бархатныхъ платьевъ ложныхъ друзей.

26. Въ подлинник сказано: ‘will not sweat’, т.-е. буквально: которые не будутъ потть (въ смысл трудиться).

27. Въ подлинник Розалина восклицаетъ здсь: ‘О, Юпитеръ!’ Клятвы миологическими богами и призывъ ихъ на помощь были въ мод въ эпоху Возрожденія. Въ перевод такія выраженія показались бы неумстными, особенно въ настоящей сцен, когда Розалина является истомленной и упавшей духомъ.

28. Здсь довольно натянутая игра значеніемъ слова ‘cross’, которое значитъ крестъ (въ смысл нести крестъ, т.-е. страдать), а также монета (крейцеръ), на которой былъ изображенъ крестъ.

29. Буквальный переводъ этой псни: ‘Кто любитъ лежать со мной подъ зелеными деревьями и весело присоединять голосъ къ пнію птицъ, тотъ приходи сюда, приходи сюда, приходи сюда. Онъ не найдетъ здсь иныхъ враговъ, кром зимней и суровой непогоды’.

30. Буквальный переводъ: ‘Тотъ, кто бжитъ честолюбія и любитъ жить на солнц, питаясь собственнымъ трудомъ, довольный тмъ, что найдетъ,— тотъ приходи сюда, приходи сюда’ и т.д. тотъ же припвъ.

31. Буквальный переводъ: ‘Если случится, что человкъ, сдлавшись осломъ, броситъ богатство съ довольствомъ и поселитъ въ голов упрямую блажь’ тотъ ducdame, ducdame, ducdame. Онъ здсь найдетъ такихъ же ословъ, какъ самъ, если захочетъ прійти’. Слово duedame объясняется различно. Нкоторые производятъ его отъ стариннаго выраженія ‘duc ad me’, т.-е. приведи его ко мн, что будетъ имть одинаковое значеніе съ припвомъ предыдущихъ куплетовъ: ‘приходи сюда’. Другіе же комментаторы объясняютъ, что слово ducdame было деревенской кличкой для сбора утокъ. Въ этомъ послднемъ случа Жакъ насмшливо извращаетъ то же слово, припвая: ‘приходи’ и затмъ при своей пародіи на куплетъ говоритъ, что это было греческое слово для сбора дураковъ.

32. Жакъ хочетъ сказать этимъ, что онъ выразитъ свой гнвъ, какъ Ногъ, поразившій египетскихъ первенцевъ.

33. Герцогъ говоритъ о Жак, скрывающемся въ лсу.

34. Въ подлинник Орландо говоритъ: ‘yet am I inland bred’, т. е. буквально: я воспитанъ во внутренней стран. Выраженіе 1-го употреблялось въ томъ смысл, что внутри страны были города боле цивилизованные, чмъ на окраинахъ, и потому въ нихъ можно было подучить лучшее воспитаніе. Въ противоположность этому выраженію, говорилось ‘out land’, т.-е. на окраин.

35. Эти слова — переводъ изреченія Петронія: ‘Totus mundus agit histrionem’, т.-е. весь міръ играетъ комедію. Изреченіе это было написано надъ входомъ театра Глобусъ, въ которомъ играла Шекспирова труппа.

36. Въ подлинник: ‘sighing like furnace’, т.-е. буквально: вздыхаетъ, какъ печка. Редакція перевода: пламенные вздохи передаетъ эту мысль.

37. Въ подлинник: ‘Pantalon’. Такъ называлось глупое лицо итальянскихъ площадныхъ фарсовъ.

38. Буквальный переводъ этой псни: ‘Дуй, дуй, зимній втеръ! Ты не жъ непривтливъ, какъ людская неблагодарность. Твой зубы не такъ чувствительны, потому что они невидимы, какъ ни жестоко твое дыханье. Гей-го! пойте, Гей-го, подъ зеленой снью, дружба одно притворство, а любовь безуміе. Потому, Гей-го! лучше всего жить подъ зеленой снью. Морозь, морозь, суровое небо! Ты не кусаешь такъ свирпо, какъ неблагодарность. Ты ледянишь поверхность воды. Но твое жало язвитъ не такъ больно, какъ измна друзей. Гей-го’, и т. д., тотъ же припвъ.

39. Выраженіе, почему дурно приготовленное яйцо (an ill roasted egg) поджарено только съ одной стороны, не объяснено.

40. Въ подлинник шутъ говоритъ: ‘God make incision in thee’, т.-е. буквально: Да сдлаетъ Богъ теб надрзъ (въ смысл произведетъ надъ тобой операцію). Довольно натянутый смыслъ тотъ, что шутъ желаетъ Корину исцленія отъ его глупости, за которую онъ попадетъ въ адъ.

41. Переводъ этихъ и слдующихъ стиховъ представлялъ очень большую трудность, потому что въ подлинник вс строчки римуютъ на слово Розалинда, что надо было непремнно соблюсти и въ перевод, такъ какъ въ этомъ вся ироническая соль этихъ куплетовъ. Въ русскомъ язык словъ съ такимъ окончаніемъ нтъ совсмъ, но исполнить задачу хотя приблизительно представилась возможность, измнивъ окончаніе имени подлинника (Розалинда) на Розалину. Вотъ буквальный переводъ. ‘Ни въ восточной ни въ западной Индіи нтъ драгоцннаго камня, подобнаго Розалинд. Ея достоинства, подхваченныя втромъ разносятъ по всему свту слухъ о Розалинд. Картины, нарисованныя съ самымъ утонченнымъ искусствомъ, кажутся черными предъ Розалиндой. Не храните въ памяти никакого лица, кром прекраснаго лица Розалинды’.

42. Переводъ этихъ стиховъ былъ еще трудне, чмъ предыдущихъ, вслдствіе тхъ (надо сознаться, довольно пошлыхъ), двухсмысленностей, какія въ нихъ заключаются. Вотъ подстрочный смыслъ: ‘Если олень ищетъ самку, пусть ищетъ подобную Розалин. Если кошка хочетъ кота, то желаетъ того же и Розалина. Зимой мы желаемъ теплой покрышки — въ ней нуждается и Розалина. Когда пашутъ, надо вязать и валить снопы — точно то же и съ Розалиной. У орха кисла скорлупа и вкусно ядро — такова и Розалина. Кто сорветъ самую лучшую розу — найдетъ въ ней и шипы то же самое и въ Розалин’.

43. Въ этомъ монолог Розалины игра значеніемъ слова ‘inedlar’, которое значитъ кизилъ (ягода), а также сводникъ. Ягода кизиля очень нжна и часто портится, еще не созрвъ. Розалина хочетъ сказать, что сводники точно такъ же портятъ невинныхъ двушекъ.

44. Въ подлинник Оселокъ говоритъ: ‘let the forest judge’, т.-е. пусть судитъ лсъ. Темный смыслъ этого выраженія не объясненъ. Вроятно, Оселокъ хочетъ сказать, что при ршеніи подобныхъ вопросовъ можно заблудиться, какъ въ лсу.

45. Аталанта, дочь царя острова Сцироса, прославилась быстротою бга. Почему Шекспиръ сравнилъ съ нею въ этомъ случа достоинства Розалины, изъ текста пьесы не видно, а равно не было объяснено съ достаточной вроятностью и комментаторами.

46. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: ‘Почему это мсто должно назваться пустыннымъ? Потому что оно не населено? Нтъ! Я развяжу языки на всхъ деревьяхъ, и они обнаружатъ культурность (civil saying) этой страны. Одно изъ моихъ изреченій скажетъ о томъ, какъ коротка людская жизнь, какъ она свершаетъ свое блужданіе, которое въ сумм вковъ не длинне руки. Буду говорить также о нарушеніи обтовъ между друзьями. Но на самыхъ лучшихъ втвяхъ, въ конц каждой фразы я напишу имя Розалинды для того, чтобъ вс могли прочесть, что небо совмстило въ ея небольшомъ существ квинтэссенцію всего лучшаго. Небо повелло природ, чтобъ въ одномъ тл соединились совершенства, разсянныя широко въ мір. Природа дйствительно влила въ нее красоту Елены, но не ея сердце, величіе Клеопатры, лучшія качества Аталанты, строгую чистоту Лукреціи. Такимъ образомъ различныя совершенства Розалинды были соединены высшей властью небесъ. Множество лицъ, глазъ и сердецъ уступило ей лучшія свои качества. Небо судило, чтобъ она обладала всми этими дарами, а я — чтобъ жилъ и умеръ ея рабомъ’.

47. Въ подлинник Целія называетъ здсь Корина и Оселка ‘back-friends’, т.-е. буквально: заспинные друзья, въ смысл, что они стояли за спиной и подслушивали.

48. Въ подлинник Оселокъ приглашаетъ Корина уйти: ‘though not with bag and baggage, yet with scrip and scrippage’. Буквально это присловье значитъ: если безъ большого багажа (въ смысл большой выгоды), то хоть съ мшкомъ (въ смысл нищенскаго заработка). Употребленное для перевода выраженіе передаетъ подходящій смыслъ въ боле рельефной форм для циническаго характера Оселка.

49. Въ этомъ разговор Розалины съ Деліей о стихахъ — игра значеніемъ слова ‘foot’, которое значитъ стихотворная стопа и нога.

50. Въ подлинник здсь перифраза поговорки, что чуду дивятся въ теченіе девяти дней. Розалина говоритъ: я дивилась семь дней изъ девяти. Въ перевод это выраженіе не имло бы смысла и потому замнено равнозначащимъ русскимъ выраженіемъ.

51. Въ то время въ Ирландіи было поврье, что крысъ можно прогнать изъ мста, гд он поселились, заклинательными стихами. Въ упоминаніи о Пиагор — намекъ на ученіе о переселеніи душъ.

52. Целія, говоря о цпи, намекаетъ на Орландо, которому Розалина подарила свою цпь посл его единоборства съ Карломъ.

53. Великанъ Гаргантуа — герой извстнаго романа Рабле. Въ Шекспирово время онъ былъ извстенъ въ Англіи по народной сказк, изданной въ 1594 году. Въ сказк этой описывалось, что онъ сълъ за завтракомъ пять пилигримовъ.

54. Въ Шекспирово время были въ большой мод золотыя кольца съ надписями обыкновенно довольно пошлаго содержанія.

55. На обояхъ того времени часто длались также нравоучительныя или эротическія надписи.

56. См. прим. 45.

57. Слова signor и monsieur часто употреблялись въ Шекспирово время въ насмшку надъ зазжими въ Англію итальянцами и французами, задававшими тонъ своими будто бы боле утонченными манерами сравнительно съ обычаями солидныхъ англичанъ.

58. Въ подлинник здсь игра созвучіемъ словъ ‘goats’ — козы и ‘goths’ — готы (народъ). Оселокъ говоритъ, что онъ будетъ присматривать за козами (goats) Одри, какъ насъ козъ среди готовъ (goths) сосланный поэтъ Овидій. Въ перевод пришлось замнить эту игру словъ по возможности.

59. Здсь намекъ на Юпитера, который постилъ Филимона и Бавкиду, не погнушавшись соломенной кровлей ихъ жилища.

60. Въ подлинник Оселокъ, говоря о рогахъ, употребляетъ оригинальное выраженіе, что мужья — ‘knows no end of them’, т.-е. буквально: не знаютъ имъ конца. Смыслъ тотъ, который данъ редакціи перевода.

61. Фраза: передать жену (to give the woman) была техническимъ выраженіемъ при обряд тогдашняго брака, требовавшемъ, чтобъ кто-нибудь вводилъ новобрачную въ церковь и передавалъ ее жениху.

62. Въ подлинник Оселокъ, не зная имени Жака, привтствуетъ его выраженіемъ ‘good mister What-ye-Call’t’ т.-е. господинъ Будь Кмъ Хочешь (какъ бы тебя ни звали).

63. Буквальный переводъ этихъ шуточныхъ стиховъ Оселка, которые не что иное, какъ перифразировка одной старинной баллады: ‘О, сладчайшій Оливеръ! О, честный Оливеръ! Ты меня не увлечешь. Повернись и уберись отсюда. Я не хочу быть обвнчаннымъ тобой’,

64. Въ подлинник сказано: переламывая копья, какъ гусь (въ смысл неумлаго, неудачнаго удара). Буквальный переводъ не имлъ бы смысла.

65. По обычаю того времени, палачъ, свершая казнь, просилъ у осужденнаго прощенья.

66. Въ подлинник ‘bugle eye balls’, т.-е. стеклянные шары глазъ.

67. Стихъ изъ ‘Геро и Леандра’ Марло.

68. Въ подлинник Фебе говоритъ, что между цвтомъ губъ и щекъ Розалины такая же разница, какъ между постояннымъ краснымъ (constant red) и цвтомъ мшаннаго Дамаска (mingled damask), буквальный переводъ былъ бы очень неловокъ.

69. Въ подлиник Фебе говоритъ, что Розалина назвала ея глаза и волосы черными (black). Слово black употреблялось часто Шекспиромъ въ смысл некрасивый или дурной. Въ настоящемъ случа, конечно, надо понимать это слово именно въ этомъ смысл, потому что иначе Фебе нечего было бы обижаться за то, что ея волосы и глаза названы черными.

70. Говорить картавя считалось у тогдашнихъ щеголей знакомъ хорошаго тона.

71. Въ подлинник просто сказано: не плавали въ гондол. Смыслъ тотъ, что Венеція была въ то время моднымъ городомъ, куда стремились вс щеголи и богатые люди. Буквальный переводъ безъ упоминаній о Венеціи не имлъ бы яснаго смысла.

72. Особенность настоящей сцены въ томъ, что Розалина говоритъ о себ то въ мужскомъ, то въ женскомъ род, смотря по тому, обращается ли она къ Орландо, какъ мальчикъ (по своему мужскому костюму, въ которомъ онъ ея не узналъ), или какъ двушка, когда разыгрываетъ передъ нимъ роль настоящей Розалины. По тому же самому она говоритъ ему, какъ мальчикъ-пастухъ — вы, а какъ Розалина — ты.

73. Въ подлинник здсь игра значеніемъ слова ‘suit’, которое значитъ одежда и искательство. Орландо на слова Розалины, что онъ не нашелъ бы, что сказать (сталъ бы втупикъ), возражаетъ: ‘what, out my suit’ т.-е. неужели я былъ бы остановленъ въ моемъ искательств? А Розалина, принимая слово suit въ смысл одежда, говоритъ, что, конечно, не остался бы безъ одежды, но все-таки не достигъ бы цли. Въ точности этого невозможно было передать.

74. Въ подлинник ‘die by attorney’, т.-е. умрете черезъ адвоката.

75. Въ подлинник въ этой рчи Розалина, говоря о женщинахъ, употребляетъ слово ‘wit’, буквально — остроуміе, но въ настоящемъ случа слово это употреблено въ смысл хитрость.

76. Буквальный переводъ этой псни: ‘Что долженъ получить тотъ, кто убилъ оленя?— его шкуру и рога для ношенія. Такъ отведемте его домой съ псней. Рога были нашлемникомъ, который ты носилъ еще до рожденія. Ихъ носилъ отецъ твоего отца, а также и твой отецъ. Рога, рога, веселые рога! Они не такая вещь, надъ которой можно смяться’.

77. Въ подлинник Розалина здсь производитъ отъ имени Фебе глаголъ и говоритъ: ‘she phebes me’, т.-е. она хочетъ меня обфебить.

78. Буквальный переводъ письма Фебе: ‘Не богъ ли ты, переодвшійся пастухомъ и воспламенившій сердце двушки? Зачмъ, сложивши свое божество, объявляешь ты войну женскому сердцу? Сколько ни старались глаза мужчинъ меня покорить, ни одинъ изъ нихъ не нанесъ мн раны. Если ты. глядя на меня своимъ яснымъ взоромъ даже презрительно, возбуждалъ во мн такую любовь, то чти же было бы, если бъ ты взглянулъ на меня съ лаской? Я люблю тебя, когда ты меня оскорбляешь, какъ же тронули бы меня твои мольбы? Тотъ, кто передалъ теб о моей любви (письмо), не знаетъ объ этомъ. Открой мн чрезъ него твою душу, хочетъ ли твоя страсть и расположеніе принять все, что я съ искренностью готова теб отдать! Иначе передай черезъ него же твой отказъ, и тогда я буду искать средства, какъ умереть’.

79. Это загадочное сравненіе съ змей толкуется различно. Въ подлинник сказано: ‘love made thee a tame snak’, т.-е. любовь сдлала тебя укрощенной змей. Нейтъ толкуетъ, что Розалина намекаетъ этими словами на индйскихъ заклинателей, которые очаровывали змй. Другіе жъ полагаютъ, что Розалина хочетъ сказать, будто Сильвіи унижаетъ себя, ползая предъ Фебе, какъ змя.

80. Въ подлинник мысль эта выражена довольно сжато. Оливеръ говоритъ: ‘if that an eye may profit by a tongue’, т.-е. буквально: если глазъ можетъ воспользоваться услугами языка. Смыслъ тотъ, что онъ, взглянувъ на Розалину и Делію, узналъ ихъ по описанію, которое сдлалъ о нихъ Орландо.

81. Въ этихъ словахъ — одинъ изъ мелочныхъ недосмотровъ Шекспира или, можетъ-быть, издателей. Орландо общалъ вернуться черезъ два часа, а Оливеръ говоритъ: черезъ часъ.

82. Одри намекаетъ на меланхолика Жака, который помшалъ ихъ внчанью въ 3-й сцен 3-го дйствія.

83. Въ подлинник Оселокъ говоритъ: ‘it is meat and drink to me to see a clown’, т.-е. для меня пища и питье увидть клоуна.— Клоунами назывались не одни профессіональные шуты, но вообще личности, возбуждавшія смхъ своими манерами, глупостью и т. п. Такъ, въ ‘Зимней сказк’ клоуномъ названъ сынъ пастуха, хотя онъ вовсе не шутъ. Здсь Оселокъ называетъ клоуномъ Вилліама за его деревенскую неотесанность.

84. Этотъ монологъ Оселка — насмшка надъ существовавшимъ въ Шекспирово время благоговніемъ предъ изреченіями древнихъ философовъ, при чемъ приписывалась великая мудрость даже самымъ пустячнымъ ихъ словамъ. Книга такого рода была издана Какстономъ въ 1477 году подъ заглавіемъ ‘Слова и изреченія философовъ’.

85. Въ этомъ монолог Оселокъ продолжаетъ дурачить въ томъ же тон Вилліама.

86. Въ подлинник свита названа ‘contented’, т.-е. буквально: удовлетворительная. Смыслъ — веселая.

87. Розалина зоветъ Оливера братомъ, потому что онъ хочетъ жениться на ея сестр Целіи, а онъ называетъ ее сестрой (несмотря на ея мужское платье), продолжая этимъ шутку, по которой она условилась съ Орландо считаться его Розалиной.

88. Въ подлинник Розалина говоритъ, что Оливера съ Целіей не разлучить даже крикомъ ‘clubs’, т.-е. палокъ! Крикъ ‘ciubs’ было полицейскимъ терминомъ, которымъ блюстители порядка приглашали разойтись народныя сходбища.

89. Въ подлинник Розалина просто говоритъ, что она цнитъ свою жизнь, несмотря на то, что объявила себя волшебникомъ. Смыслъ тотъ, что, говоря такъ, она подвергаетъ себя опасности по обвиненію въ колдовств, которое въ то время строго преслдовалось. Переводъ безъ разъясненія былъ бы непонятенъ.

90. Въ подлинник Одри говоритъ, что нтъ стыда въ желаніи сдлаться: ‘a woman of the world’, т.-е. буквально: женщиной свта. Выраженіе это имло спеціальный смыслъ: выйти замужъ.

91. Въ подлинник ‘ring-time’, т.-е. буквально: въ пору колецъ. Смыслъ, что весна время обмна колецъ, т.-е. время браковъ.

92. Буквальный переводъ этой псни: ‘Жилъ былъ любовникъ со своей красоткой, которые съ псней ‘Гей то и гей нонни’ шли однажды чрезъ зеленое поле ржи. Это было весенней порой, порой обмна колецъ. Птички пли гей динь, динь, динь! нжные любовники любятъ весну. Между полями ржи милый деревенскій народъ захотлъ прилечь. Это было весенней порой (и т. д. тотъ же припвъ). Они дружно запли псню о томъ, что жизнь наша цвтокъ. Это было весенней порой (припвъ). Пользуйтесь настоящей минутой, потому что любовь цвтетъ лишь весенней порой) (припвъ).

93. Здсь игра двойнымъ значеніемъ слова — ‘time’ время и размръ псни).

94. Въ подлинник Жакъ называетъ Оселка ‘motley minded gentleman’, т.-е. человкъ съ полосатымъ умомъ. Въ этихъ словахъ намекъ на полосатую одежду шутовъ.

95. Въ подлинник герцогъ говоритъ объ Оселк: ‘I like him very weil’, т.-е. онъ мн нравится, или меня интересуетъ. А Оселокъ отвчаетъ: ‘I desire you of the like’, т.-е. желаю отъ васъ подобнаго же, т.-е., чтобъ герцогъ ему понравился тоже. Эта игра словъ замнена по возможности.

96. Здсь опять недосмотръ и противорчіе съ прежнимъ текстомъ. На Одри хотлъ жениться Вилліамъ, а потому Оселокъ не могъ сказать, что онъ беретъ то, чего никто не хотлъ взять.

97. Этотъ монологъ Оселка-насмшка надъ вышедшей въ то время книгой Винченціо Савіоло, озаглавленной: ‘О чести и почетныхъ ссорахъ’. Въ книг этой описывались именно такіе щепетильные поводы къ поединкамъ. Повтореніе всхъ этихъ глупостей въ слдующемъ монолог Оселка — плеоназмъ, неизвстно, для чего введенный въ пьесу. Можетъ-быть, ради смха, который возбуждался этимъ перечнемъ при представленіяхъ пьесы.

98. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: ‘На неб радуются, когда земныя дла приходятъ къ согласію и порядку. Прими, добрый герцогъ, твою дочь. Гименей привелъ теб ее съ неба, но привелъ съ тмъ, чтобъ ты соединилъ ея руку съ рукою того, чье сердце живетъ въ ея груди’.

99. Буквальный переводъ этой рчи Гименея: ‘Тише! я не люблю несогласій. Заключеніе о всхъ этихъ чудныхъ происшествіяхъ сдлаю я. Если правда, дйствительно правда, то восемь рукъ соединятся здсь узами Гименея. (Орландо и Розалин). Васъ не разлучитъ никакое препятствіе. (Оливеру и Деліи). Вы соединены сердцами. (Фебе). Ты должна склониться къ его любви или назвать своимъ мужемъ женщину. (Оселку и Одри). Вы соединились, какъ зима съ дурной погодой. Пока мы будемъ пть брачные гимны, вы можете заняться разспросами для того, чтобъ, узнавъ правду, перестать дивиться и нашей встрч и развязк всхъ этихъ событій’.

100. Буквальный переводъ этого гимна: ‘Бракъ — внецъ, даруемый Юноной. Да будетъ благословенъ союзъ стола (въ смысл совмстнаго сожительства) и ложа. Города населяются Гименеемъ, да будетъ же почтенъ бракъ! Честь, высшая честь Гименею, богу каждаго города (въ смысл всхъ людскихъ обществъ)’.

101. Въ подлинник Фебе говоритъ: ‘I will not eat my word’, т.-е. буквально: я не проглочу даннаго слова (т.-е. не нарушу его).

102. Изъ текста не видно, кого изъ братьевъ, Оливера или Орландо, поздравляетъ герцогъ съ пріобртеніемъ владтельнаго внца. Оливеръ, какъ старшій братъ, можетъ получить его по наслдству, а Орландо, какъ женившійся на Розалин — дочери и наслдниц герцога.

103. По обычаю того времени, эпилогъ произносилъ не герой пьесы, а одинъ изъ второстепенныхъ актеровъ.

104. Розалина называетъ здсь себя мужчиной, потому что въ то время женскія роли исполнялись мальчиками.

СОЧИНЕНІЯВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

Томъ X.

КАКЪ ВАМЪ УГОДНО.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

ЭПИЛОГЪ.

ПРИМЧАНІЯ.

Читайте также:

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА