Какъ Россія готовится къ войн.
Какъ Россія готовится къ войн.
Москва, 1-го іюня.
——
Как Россия готовится к войне, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1860
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860-1886)
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’. Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Въ старину былъ обычай: отправляясь на войну или предъ вступленіемъ въ бой, Русскіе воины приносили Богу, съ сокрушеннымъ сердцемъ, покаяніе во всхъ своихъ грхахъ и неправдахъ, вольныхъ и невольныхъ, — и только очистившись исповдью и возстановивъ союзъ съ Христомъ въ таинств Причащенія, шли на встрчу врагамъ, на ‘сртенье смерти’.— Россія наканун войны, — войны кровопролитной и долгой. Пусть строится рать, сбирается казна и куется оружіе, — ей нужно еще другое оружіе, другое богатство — подъемъ очищеннаго духа, вдніе и видніе всхъ своихъ общественныхъ грховъ и пороковъ, твердая ршимость возродиться къ правд и истин. Напрасно бы стали малодушные ‘патріоты’ заглушать ея слухъ, ублажать совсть и возбуждать ее въ бодрости духа — хвалебными пснями, возгласами, тщательною утайкой ея язвинъ и пятенъ! Напрасно бы стали они налагать молчаніе на уста обличителей, правыхъ и неправыхъ, съ тмъ, чтобъ оградить ея мысль отъ сомннія и сердце отъ смуты!… Такое малодушіе должно быть чуждо Россіи. Ей прилично мужество исповди. Ей данъ отъ Бога великій даръ, который не подъ силу слабымъ: безпощадно-чуткая совсть, неумолимая правдивость сознанія, пытливость и строгость нравственнаго внутренняго суда. Этотъ даръ не долженъ оставаться бездйственъ, какъ бы ни нарушала такая дятельность обличенія и суда — самодовольный покой близорукаго ‘патріотизма’!
И именно теперь потребна такая исповдь для Россіи. Въ виду войны, готовясь стать на судъ Божій, на судъ исторіи, она должна прислушаться къ внутреннему суду своей общественной совсти, — откинуть силы гнилыя и опереться на новыя крпкія силы, которыя обрсти можно только тогда, Когда всмъ сердцемъ и всми способностями своими пожелаешь и поищешь истины.
А всмъ ли сердцемъ, всми ли способностями своими домогается истины Россія?! Не пропадаетъ ли у нея и до сихъ поръ даромъ, безполезно для правительства и для нея самой, ухъ милліоновъ? Вполн ли разверстъ ея слухъ для правды, вполн ли свободны ея уста для вщанія правды? Воздаетъ ли она должное уваженіе Божіимъ дарамъ — уму и слову, цнитъ ли, какъ бы слдовало, святую независимость мысли? Уразумла ли важность общаго совта? Оградила ли слабыхъ — меньшихъ своихъ — отъ произвола и насилія сильныхъ? Очистилась ли отъ страшнаго разъдающаго недуга лести и лжи? Отказалась ли отъ попытокъ подчинить свободу жизни — формализму вншняго закона, и органическія ея отправленія замнить механизмомъ Нмецкой администраціи? Создала ли, воспитала ли въ себ силы общественныя, кром силы правительственной? Вполн ли, наконецъ, отреклась отъ административныхъ преданій Петербургскаго періода нашей исторіи: вполн ли признала права Русской народности, вполн ли Русью стала Россія?…
Пусть каждый изъ насъ строго допроситъ себя и по совсти дастъ отвтъ. Пусть каждый въ общемъ грх, въ общемъ недуг признаетъ и за собой свою долю вины, пора перестать, какъ это длалось прежде, сваливать всю вину на одно правительство, возлагать отвтственность за все дурное на одно правительство и отъ одного правительства чаять спасенія! Правительство набираетъ своихъ дятелей изъ насъ же самыхъ, изъ нашей общественной среды, и если эта общественная среда не въ состояніи сама выработать уваженіе въ свобод мннія, къ достоинству и правамъ личности человческой, и сознательно проникнуться началами Русской народности, — если эта общественная среда сама лнится умомъ и душою, жмурится отъ свта истины и затыкаетъ уши, чтобы не слышать горькаго слова правды, то она не воспитаетъ, не дастъ ни стран, ни правительству способныхъ и доблестныхъ гражданъ. Мы не должны забывать, что настоящая пора для насъ несравненно трудне, чмъ лтъ 10 тому назадъ, передъ началомъ Восточной войны. Въ то время мы еще могли предаваться различнымъ самообольщеніямъ и пробавляться однимъ патріотическимъ возбужденіемъ духа, оставляя зарытыми Богомъ данные намъ таланты. Въ то время еще позволительно было думать, что вншняя вооруженная сила государства и правительственная дятельность — замняютъ вполн силу и дятельность общественную, земскую, свободную и самобытную. Но теперь, посл урока, заданнаго намъ Восточною войною, мы должны, наконецъ, сознать лежащую на насъ историческую повинность и нести ее съ полною гражданскою добросовстностью. Эта повинность заключается не въ одномъ ‘принесеніи на алтарь отечества жизни и достоянія’ — такія жертвы никогда не пугали и не испугаютъ Русскаго человка, — а въ принесеніи еще другихъ, безкровныхъ и безкорыстныхъ даровъ на алтарь родной земли, — даровъ мыслящаго и непрестанно трудящагося духа. Да, мы уже не можемъ въ 1863 году довольствоваться простодушнымъ ‘патріотизмомъ’ 1853 года, и какъ ни драгоцненъ даръ жизни и достоянія, который, какъ тогда, такъ и теперь, готова принесть Россія, мы можемъ сказать ей словами поэта:
…Твой скуденъ даръ.— Есть даръ безцнный,
Даръ нужный Богу твоему:
Ты съ нимъ явись, и, примиренный,
Я вс дары твои приму:
Мн нужно сердце чище злата
И водя крпкая въ труд,
Мн нуженъ братъ любящій брата,
Нужна мн правда на суд…
Нужно уваженіе къ мысли и слову, нужна дятельность мысли и слова, нужно знать и разумть свои историческіе грхи и неправды, допытываться настоящей причины золъ и бдствій, нужно врить въ силу истины, любить и уважать свободу жизни и человческаго духа!…
Конечно, сравнивая Россію 1863 года съ Россіей 1863-го, мы не можемъ не придти ко многимъ утшительнымъ выводамъ. Мы положительно считаемъ Россію ныншнюю могущественне Россіи тогдашней, въ эти 10 лтъ совершился одинъ изъ громаднйшихъ бытовыхъ переворотовъ, какіе когда-либо переживала Россія. Уничтожено крпостное право, уничтожены откупа, уничтожены тлесныя истязанія, данъ пятилтній отдыхъ Россіи отъ рекрутскихъ наборовъ, преобразована армія, общаны: новый судъ, ‘расширеніе общественныхъ правъ’, нкоторыя другія реформы. Во всхъ этихъ отношеніяхъ цлая бездна отдляетъ Россію 1863 отъ Россіи 1853 года, и мы не можемъ не чувствовать самой горячей признательности — виновнику всхъ этихъ облегченій, снявшему многій гнетъ съ Русской земли! При всемъ томъ — эти 10 лтъ не устранили однакоже нкоторыхъ существенныхъ хроническихъ недуговъ, на которые явно указалъ намъ вщій голосъ исторіи, громко раздававшійся въ событіяхъ Восточной войны. Мы видимъ и теперь преимущественно дятельность правительственную, а не общественную, мы видимъ достойныя всякой похвалы усилія администраціи и въ то же время тщету этихъ усилій тамъ, гд призвана дйствовать и — бездйствуетъ, отъ вншнихъ причинъ, нравственная сила самого общества. Мы видимъ либерально-распоряжающуюся власть, облагороженное и благодтельное начальство, — и то, что такъ характеристично называлось прежде ‘казенщиной’, теперь является проводникомъ и орудіемъ самой благонамренной административной заботы, — но при всемъ томъ общество еще не отучено ходить подъ опекой и на помочахъ, а потому и не проявляетъ дятельности и силъ, нужныхъ правительству и народу. Еще по-прежнему господствуетъ правительственная иниціатива (иначе — вчинаніе), столь тягостная для самого правительства. Самыя начала — не вншнія, а внутреннія, духовныя, такъ-сказать начала и основы нашего государственнаго и общественнаго строя — остаются пока т же, — та же ненародность административной системы и общественнаго развитія, то же невріе наше въ жизнь, въ народъ, въ свободу!… Мы еще по-прежнему не любимъ правды и наклонны ко лжи, еще сохраняемъ старую способность самообольщаться — какъ прежде вншнимъ могуществомъ Россіи, такъ теперь нашимъ ‘либерализмомъ’, ‘справедливостью’ и ‘гуманностью’… Разумется, и въ этомъ отношеніи мы сдлали значительные успхи. Цензура стала гораздо снисходительне, сравнительно съ 1853 годамъ, и этому свидтельству, данному ‘Днемъ’, у котораго двадцать дв статьи въ ныншнемъ году остались ненапечатанными, можно врить, наконецъ и Русской исторіи возвращено право правды до 1724 года, на основаніи У пункта временныхъ правилъ, тогда какъ лтъ 10 тому назадъ оффиціальное исправленіе историческихъ фактовъ согласно оффиціальнымъ потребностямъ доходило иногда до X вка. Благодаря событію послдней войны и ныншней правительственной систем — подобныя явленія, пережитыя нами, представляются теперь какъ страшный тяжелый сонъ, которому съ трудомъ вришь. Но нельзя не замтить въ оправданіе прежняго времени, что тогда многое извинялось ослпленіемъ, происходившимъ отъ преувеличеннаго понятія о нашемъ могуществ и какою-то всеобщею тупостью сознанія. Теперь же, когда свтъ бьетъ намъ ярко въ глаза, когда вновь приходится Россіи быть въ отвт передъ спросомъ исторіи и вооружиться всми состоящими въ ея распоряженіи вншними и духовными силами, — требованія Россіи отъ самой себя должны быть несравненно взыскательне и строже: было бы непростительно выжидать, чтобъ новые уроки исторіи вновь вразумили насъ — въ чемъ мы по старому гршны и слабы, и въ чемъ должны исправиться…
Мы наканун войны. Міръ Латино-Германскій грозитъ рушиться на міръ Православно-Славянскій, олицетворяемый для него Россіей. Готовы ли мы? Войска наши въ сбор, оружіе запасено, народъ одушевленъ ршимостью не уступать дерзкому врагу ни пяди земли и не позволить ему вмшательства въ нашъ внутренній распорядокъ, — но готовы ли мы тою духовною силою, которую даетъ только сознаніе своей лжи и твердая ршимость стать на стезю правды?— За Русскимъ народомъ дло не станетъ, дло за обществомъ и за администраціей: пусть только врятъ они въ Русскій народъ и пребудутъ врны Русской народности, оставивъ всякіе поиски за добрымъ мнніемъ о насъ Запада!…
Въ этомъ отношенія, не можемъ мы скрыть того непріятнаго, тяжелаго впечатлнія, которое произвела на насъ статья, напечатанная по-французски въ ‘Journal de St.-Ptersbourg’ и потомъ, въ перевод, въ ‘Сверной Почт’ (No 111), статья, служащая отвтомъ двумъ иностраннымъ газетамъ, разразившимся самыми грубыми клеветами на Русское правительство и Русскихъ солдатъ по поводу крестьянской расправы съ Поляками — русскими помщиками Витебской губерніи, графомъ Платеромъ, Молемъ и другими. Намъ было обидно читать, какъ старается Русская оффиціальная газета оправдать наше правительство въ глупыхъ и безобразныхъ обвиненіяхъ, возводимыхъ на него какимъ нибудь ‘Morning Post, — обвиненіяхъ въ томъ, что оно переодло Русскихъ солдатъ въ крестьянъ-старообрядцевъ и заставило ихъ грабить помщичьи усадьбы и оскорблять ‘благородныхъ давъ’. ‘Были ли свидтели этого отвратительнаго переодванья?’ спрашиваетъ Русская газета. ‘Видлъ ли кто Русскихъ солдатъ бритыхъ, превращенныхъ въ крестьянъ съ бородами?’ Въ опроверженіе этого ‘Journal de St.-Ptersbourg’ приводитъ даже свидтелей съ нашей стороны, графовъ Борха, Шадурскаго, г. Жабо, и старается успокоить Европу увреніемъ, что графъ Шуваловъ, посланный на мсто для изслдованія, ‘освободилъ всхъ плнныхъ (Поляковъ), виновность которыхъ фактически не доказана’, заставилъ крестьянъ (уничтожившихъ замыслы Витебскихъ помщиковъ изъ Поляковъ) ‘выдать изъ среды своей тхъ, которые участвовали въ грабеж’ (и которые не избгнутъ заслуженнаго наказанія, прибавляетъ Русско-Французскій журналъ), ‘испросилъ новыхъ распоряженій въ пользу арестованныхъ’ и принялъ мры, чтобы обезпечить безопасность личную и имущественную’ помщиковъ въ род Моля и К. Мы ничего не говоримъ противъ принятыхъ мръ, но мы сочли не лишнимъ распространиться нсколько о стать ‘Journal de St-Ptersbourg’, потому что въ ней, какъ въ зеркал, отражается наше духовное и гражданское подобострастіе передъ авторитетомъ Европы. Если эта газета взяла уже на себя обязанность опровергать клеветы на Россію, то пусть лучше отвчаетъ она не на газетные толки, а на рчи Англійскихъ ораторовъ въ палатахъ парламента. Обвиненія, высказываемыя этими рчами, получаютъ несравненно боле важности отъ мста, въ которомъ он произносятся. Такъ, напримръ, нельзя равнодушно читать т строки изъ рчи г. Грегори, которыя напечатаны въ 112 No Московскихъ Вдомостей. Стараясь доказать, что сочувствіе Южныхъ Славянскихъ племенъ къ Россіи слабо, Грегори позволяетъ себ утверждать, что всякій Сербъ на вопросъ: хочетъ ли онъ сдлаться Русскимъ подданнымъ, ‘горячо отвтитъ, что предпочитаетъ свою независимость и свободу и не желаетъ подчиниться мановенію Русскаго губернатора’ и ‘быть сосланнымъ въ Сибирь на выраженіе какихъ-либо мнній’. Никто изъ Русскихъ никогда и не мечталъ о приведеніи Сербовъ въ подданство Россіи, но причини, почему Сербъ предпочитаетъ свою независимость.— вотъ что требовало бы энергическаго опроверженія со стороны ‘Journal de St.-Ptersbourg’, вотъ что бы мы желали видть заклейменнымъ названіемъ клеветы!..
Ноты иностранныхъ державъ, сколько намъ извстно, еще не получены, но заграничная журналистка уже заране ознакомила публику съ ихъ главными основаніями. Если эти свднія врны, то Западныя державы дошли до послднихъ предловъ дерзости не столько въ форм, сколько въ содержаніи, и дипломатическій разговоръ отнын становится почти невозможенъ. — Мы не говоримъ уже о перемиріи, переименованномъ въ боле скромное названіе ‘амнистіи’, — мы поражены посягательствомъ на политическое государственное устройство самой Россіи. Австрія, вмст съ Франціей и Англіей, предлагаетъ намъ ввести у себя нчто въ род организаціи, данной знаменитымъ патентомъ 2-го октября, т. е. учрежденіе провинціальнаго Польскаго сейма на основаніяхъ Австрійской конституціи, т. е. съ рейхсратомъ или государственнымъ сеймомъ, однимъ словомъ поставить Польшу въ т же отношенія, въ какихъ находится Галиція въ Австріи. Не входя въ подробную оцнку этой мры, мы не можемъ не выразить искренняго негодованія на то, что Австрія сметъ кичиться предъ нами какимъ-либо преимуществомъ въ дл свободы и уваженія чужихъ національностей, и напоминать намъ нкоторымъ образомъ то, что мы хранимъ въ нашихъ преданіяхъ, о чемъ краснорчиво говоритъ наша Русская исторія какъ о средств для разршенія вопроса. Мы разумемъ здсь, конечно, не Австрійскую конституцію, которой никто изъ Русскихъ никогда и не пожелаетъ, которая еще вовсе не увнчалась полнымъ блистательнымъ успховъ и въ самой Австрійской имперіи, — а сеймы, нсколько напоминающіе наши совщательныя собранія: Земскіе соборы и Думы. Конечно, Русское правительство отвергнетъ вс эти наглые непрошенные совты и соблюдетъ вполн честь и достоинство Русской державы и Русскаго народа, — но тмъ не мене наше народное самолюбіе возмущается мыслью, что Европейскія государства принимаютъ на себя роль нашихъ опекуновъ и благодтелей, и ревнуютъ о нашей политической свобод у насъ дона! Они будутъ возглашать въ своихъ лживыхъ прокламаціяхъ, что несутъ намъ даръ либеральныхъ политическихъ учрежденій, и въ энергическомъ отказ Русскаго правительства захотятъ видть не ршеніе всей Русской земли, а выраженіе одной правящей власти. Мы вримъ, что дружный единодушный отпоръ всего Русскаго народа разсетъ наконецъ дерзостное самообольщеніе нашихъ враговъ, — но если бы найдено было средство услышать голосъ Русской земли не въ однихъ только адресахъ, этотъ голосъ еще убдительне показалъ бы Европ, какъ тсна связь Русскаго государства съ народомъ и какъ излишне для насъ Австрійское напоминаніе о нашихъ земскихъ соборахъ.