К вопросу о веротерпимости, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1882 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 50 минут(ы)

КЪ ВОПРОСУ О ВРОТЕРПИМОСТИ.

Въ газетахъ появились извстія такого рода: ‘Мы слышали, что въ оффиціальныхъ сферахъ недавно вновь разсматривалось ходатайство московскихъ старообрядцевъ о распечатаніи алтарей въ часовняхъ извстнаго московскаго Рогожскаго кладбища, служащаго центромъ русскаго старообрядчества, ‘пріемлющаго священство’… По слухамъ, ходатайство это иметъ мало шансовъ на успхъ’. ‘По слухамъ, предположено отложить на неопредленное время и осуществленіе общаго законопроэкта о дарованіи большинству раскольниковъ, принадлежащихъ къ мене вреднымъ сектамъ, религіозной свободы и гражданской равноправности’ {‘Новости’, 1881 г., No 281.}.

Насколько справедливы эти извстія, неизвстно. Но нкоторыя обстоятельства даютъ поводъ думать, что извстія эти очень близки къ истин. Въ этомъ насъ убждаютъ факты преслдованія раскольниковъ, которые продолжаются досел и которые, конечно, не имли бы мста, еслибы правительство намрено было дать раскольникамъ полныя гражданскія права и краю свободнаго вроисповданія. Такъ, недавно ‘Страна’ сообщала слдующій фактъ: ‘Шадринскій 2-й гильдіи купецъ С. П. Чекановъ пишетъ своимъ пріятелямъ: ‘Въ мое отсутствіе на праздникъ 20-го іюля, Ильи Пророка, пріхали въ мой домъ — слдователь, исправникъ, жандармскій офицеръ, полиція съ казаками и великороссійскій священникъ, взяли служебныя, патріаршія и письменныя крюковыя книги, всего 25 книгъ и 39 иконъ разныхъ размровъ, и еще были въ кладовой, взаперти, а ключи были при мн, но замки и двери взломали, и взяли оттуда хранившуюся походную церковь, со всми принадлежностями, серебряные сосуды и подсвчники, и все это увезли’… ‘Вс эти вещи, прибавляетъ дале газета:— конфискованы и затмъ преспокойно разосланы по православнымъ приходамъ, стало быть, въ нихъ самихъ ничего противнаго православію нтъ’ {‘Страна’, 1881 г., No 133.}. Еще боле убждаетъ насъ въ томъ, что надежды раскольниковъ на измненіе ихъ положенія къ лучшему такъ и останутся однми надеждами, безъ всякаго реальнаго осуществленія, появленіе брошюры H. С. {Подъ этими иниціалами, какъ передаетъ ‘Страна’, скрывается имя одного московскаго профессора, давнишняго сотрудника ‘Московскихъ Вдомостей’, гд онъ пишетъ ‘статьи о старообрядцахъ, со включеніемъ всевозможныхъ сплетней о частной жизни старообрядческихъ архіереевъ и мірянъ, причемъ этотъ авторъ ужъ совсмъ не церемонился. О простомъ пастух онъ бы не ршился писать того, что сообщалъ о старообрядческихъ архипастыряхъ, въ той увренности, что они суду жаловаться не станутъ, а то вдь иногда возможно немножко и сослать’. (‘Страна’, 1881, No 127). По сообщенію ‘Русскихъ Вдомостей’ (1881, No 321), собраніе московскихъ старообрядцевъ постановило заявить свой протестъ противъ брошюры H. С., выработавъ замчанія на нее и представивъ ихъ г. оберъ-прокурору св. синода.} ‘О сущности и значеніи раскола!. Брошюра эта сама по себ ничтожна и ничмъ не отличается отъ множества подобныхъ же брошюръ и статей, въ которыхъ на разные лады поется все одна и таже старая-престарая псня: не давать раскольникамъ правъ и не уничтожать тхъ тысячъ стсненій, которыми, какъ путами, охвачена вся жизнь раскольниковъ. Стара, очень стара эта псня, много лтъ поютъ ее у насъ, много лтъ пли ее и на Запад, въ эпоху господства іезуитовъ, поютъ ее и везд, гд существуетъ религіозная нетерпимость, гд существуютъ гоненія за религіозныя разногласія. Аргументы, приводимые въ подкрпленіе этой старой псни, такъ же ветхи и не выдерживаютъ легчайшаго прикосновенія критики. Несостоятельность этихъ аргументовъ была уже доказана сотни разъ и приниматься за ихъ разборъ снова и скучно, и безцльно: кто не желаетъ убдиться въ томъ, что ясно и очевидно, того не проймешь никакимъ критическимъ анализомъ, никакими доказательствами и опроверженіями, а кто совсмъ не можетъ видть, кто слпъ, тотъ можетъ прозрть только вслдствіе чуда. Повторяю, что сама по себ упомянутая брошюра не заслуживаетъ никакого вниманія. Но на брошюр этой мы видимъ надпись: ‘напечатано по распоряженію г. оберъ-прокурора святйшаго синода‘. Эта надпись придаетъ брошюр значеніе, котораго она сама по себ не иметъ. Фактъ появленія по распоряженію г. оберъ-прокурора брошюры, которая прямо и категорически заявляетъ, что правъ раскольникамъ давать не слдуетъ, что снимать стсненій съ ихъ жизни не должно, что вротерпимость по отношенію къ раскольникамъ не должна имть мста — фактъ этотъ очень знаменателенъ. Онъ придаетъ приведеннымъ выше извстіямъ ‘Новостей’ значеніе правдоподобности, онъ даетъ намъ право думать, что вопросъ о дарованіи правъ раскольникамъ, о нестсненіи ихъ богослуженія, что этотъ вопросъ ршается въ правительственныхъ сферахъ отрицательно, или, по крайней мр, ршеніе его будетъ, какъ говорится, отложено въ долгій ящикъ. Фактъ появленія подобной брошюры по распоряженію такого авторитетнаго лица, какъ оберъ-прокуроръ синода, ясно показываетъ, что времена полной вротерпимости для насъ еще не наступили.

Что же такое за люди эти раскольники, которымъ отказываютъ въ гражданскихъ правахъ, съ жизни которыхъ не хотятъ снять существующихъ уже вка стсненій, по отношенію къ которымъ не хотятъ соблюсти той вротерпимости, которою пользуются въ Россіи католики, протестанты, евреи, магометане, буддисты и идолопоклонники? Вроятно, они — крайне вредные люди? Можетъ быть, они представляютъ собою жалкихъ нищихъ, отчаянныхъ пролетаріевъ, которымъ опасно, съ точки зрнія правящихъ классовъ, давать какія-либо права? Можетъ быть, они представляютъ собою толпу людей, настолько низко стоящихъ и въ умственномъ, и въ нравственномъ отношеніи, что стсненія, наложенныя на нихъ, необходимы какъ узда? Или они — враги общества, враги общественнаго порядка? Или, наконецъ, ихъ такъ мало, что о нихъ и заботиться особенно нечего? Посмотримъ.

II.

Экономическая состоятельность раскольниковъ и новыхъ сектантовъ, сравнительно съ массою православнаго населенія, поражаетъ всякаго наблюдателя, даже при самомъ поверхностномъ знакомств съ ихъ бытомъ. Прозжая по мстности, сплошь заселенной раскольниками, вы не встртите ни жалкихъ мазанокъ и покосившихся избушекъ, ни измученныхъ лошаденокъ-одровъ, ни крестьянъ съ запуганными, изможденными лицами, вмсто того вамъ будутъ попадаться просторные и крпкіе дома и избы, сытыя, крупныя лошади, рослый, сильный народъ. Способность къ труду, выносливость, разумная общественная организація, глубокое уваженіе къ труду — вс эти свойства сектантовъ производятъ чудеса и длаютъ ихъ зажиточными при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ. Загнанные религіозными преслдованіями въ далекую глушь Закавказья или Сибири, окруженные со всхъ сторонъ чуждыми народами, становящимися въ самыя враждебныя отношенія въ новымъ пришельцамъ, лишенные всякихъ средствъ и надежды на какую-либо вншнюю помощь и принужденные полагаться только на свои собственныя силы, сектанты нетолько не гибли и не исчезали, но въ короткое время покрывали страну цвтущими селеніями, превращали голую, безплодную степь въ плодороднйшія поля, покрытыя нивами, обращали безплодныя скалы въ сплошные сады и устраивались такъ зажиточно, что невольно вызывали всеобщее удивленіе’ Вотъ что, напримръ, говоритъ одинъ сибирякъ по поводу сибирскихъ раскольниковъ: ‘Прозжая Сибирь изъ конца въ конецъ и видя съ истиннымъ ужасомъ, какъ здсь собрались вс условія, естественныя, экономическія, умственныя и соціальныя, для окончательнаго вырожденія сибиряковъ, съ радостью останавливаешься на нкоторой части сибирскаго населенія, сохранившаго себя физически здоровымъ и нравственнымъ. То старовры, спасшіеся отъ разгрома тмъ, что забрались въ неслыханную глушь, и живутъ какъ бы въ сторон отъ высшихъ свтскихъ и духовныхъ властей’… {‘Русскій Курьеръ’ 1881 г., No 11. ‘Старовры въ Сибири’ Благовщенскаго.} ‘Семейскіе (такъ зовутъ въ Сибири старовровъ), опираясь на свою женщину — домовитую, энергическую, дятельную и въ пол и въ торговл, производятъ громадное количество хлба. Они при Муравьев спасли Амуръ отъ голодной смерти. Не будь семейскихъ, да еще бурятъ, усердныхъ хлбопашцевъ, такъ все Забайкалье и Нерчинскій край съ Амуромъ, съ ихъ сибиряками, помшанными на одномъ хищничеств, успли бы сто разъ пропасть съ голоду. Это подтверждаетъ цлая масса цифръ, находящихся у насъ подъ руками. Хлбъ семейскихъ господствуетъ на всхъ базарахъ, да и лучшіе продукты, какъ-то: мука, масло русское, чухонское (блое), картофель, капуста, овесъ, огурцы, арбузы, коноплянное смя, горохъ, свиньи, утки и т. д.— принадлежатъ единственно семейскимъ. Вообще семейскіе рзко отличаются отъ сибиряковъ относительно высокимъ экономическимъ и соціальнымъ благосостояніемъ’… {Тамъ же No 15.} Это благосостояніе сибирскихъ старовровъ не разъ приводило въ недоумніе даже сибирскихъ администраторовъ, которые никакъ не могли понять, почему старообрядцы въ Сибири достигли высокой степени благосостоянія, тогда какъ рядомъ съ ними православные переселенцы бдствуютъ и нищенствуютъ. Очень интересный въ этомъ отношеніи фактъ разсказываетъ г. Венюковъ. Военный губернаторъ Амурской области, Педашенко, постилъ однажды староврскія селенія, возникшія при рк Зе въ 50—100 верстахъ отъ Амура, и нашелъ ихъ цвтущими уже на 2-й или на 3-й годъ ихъ существованія, тогда какъ казенные поселенцы на богатомъ Амур помирали съ голоду. Его поразило это обстоятельство, и онъ обратился съ распросами въ самимъ старообрядцамъ. ‘Славно вы живете, братцы! сказалъ онъ имъ:— гораздо лучше, чмъ казаки, даромъ, что у нихъ Амуръ подъ бокомъ. Отчего бы эта разница?’ ‘А, батюшка, ваше превосходительство, отвчали простодушные старообрядцы:— оттого, что мы отъ начальства подальше!.. {‘Русская Старина’ 1879 г., II, стр. 279.} Даже сибирское духовенство, относящееся къ старообрядцамъ крайне враждебно {См. напримръ, газету ‘Сибирь’ 1878, No 31, 1879 г., No 19, ‘Русскія Вдомости’, 1879, No 237, ‘Недля’, 1878, NoNo 26 и 38 и др.}, не можетъ не признать, что старообрядцы внесли культуру въ Сибирь, что безъ нихъ она была бы въ значительной степени голой пустыней {‘Иркутскія Епархіальныя Вдомости’, 1879, NoNo 51 и 52, въ стать о скопцахъ.}. Экономическое благосостояніе сибирскихъ старовровъ отражается и на ихъ здоровь и наружномъ вид. Это въ большинств случаевъ, по словамъ одного наблюдателя, много лтъ жившаго въ Сибири, ‘крупный, сильный народъ’, способный работать ‘за пятерыхъ’ православныхъ сибиряковъ. Даже между женщинами встрчаются, ‘и не особенно рдко, вершковъ 8—8 ¹/₂ и боле росту’. Сибирскіе старовры сохранили именно тотъ типъ лица, который признается чистокровнымъ русскимъ. Красота семейскихъ женщинъ поразительна. ‘Старики же бываютъ такіе красивые, сановитые, что прямо просятся на полотно. Они могли бы послужить отличными натурщиками для библейскихъ сюжетовъ’. Живя окруженными со всхъ сторонъ сибирскими инородцами, ‘семейскіе сохранили свои бытовыя черты во всей ихъ чистот’. А между тмъ, рядомъ съ ними, православные русскіе ‘утратили массу своего хорошаго, позаимствовавъ многое у бурятъ. Одваются, напримръ, многіе совершенно ‘по братски’ (по бурятски), говорятъ по бурятски, женятся на буряткахъ’. Случается, что православные мужики по русски говорятъ ‘съ замтнымъ акцентомъ’, по-бурятски же ‘бгло и правильно’. Многіе казаки даже бросили ‘хлбъ сять, занимаясь, какъ буряты, исключительно скотоводствомъ’ {‘Русскій Курьеръ’, 1880 г., No 337. ‘Очерки Забайкалья’. М. О—ва.}. Не мало извстно, наконецъ, случаевъ превращенія православныхъ русскихъ въ инородцевъ: въ одномъ мст русскіе ‘объякутились’, въ другомъ ‘обурятились’, въ третьемъ ‘отунгузились’, забыли русскій языкъ и православную вру, покланяются идоламъ и ведутъ образъ жизни, одинаковый съ инородцами…

Т же явленія замчаемъ мы на другомъ конц Россіи, на Кавказ. Какъ извстно, сюда ссылали и досел ссылаютъ раскольниковъ и новыхъ сектантовъ за распространеніе сектъ. Нердко сюда ссылали цлыя села и даже цлыя религіозныя согласія, по десятку тысячъ человкъ, для того, чтобы сразу остановить распространеніе какой-нибудь секты. Нердко также массы сектантовъ выселялись сюда добровольно, чтобы уйдти подальше отъ тхъ порядковъ, отъ которыхъ имъ не было житья на родин. Такъ, массами переселялись на Кавказъ молокане, также добровольно сюда переселилась цлая секта ‘общихъ’, посл того, какъ ихъ главный учитель и основатель секты, Михайлъ Акинсьевичъ Поповъ былъ сосланъ въ Закавказье. Поэтому на Кавказ встрчаются представители всхъ главныхъ раскольничьихъ толковъ и сектъ, здсь есть и поповцы, и безпоповцы съ ихъ подраздленіями — поморцы, едосевцы и филиповцы, сектанты-спиритуалисты — молокане, духоборцы, субботники, іудействующіе, прыгуны и общіе, и представители новыхъ сектъ — шалопуты и баптисты (штундисты). И вс эти раскольники и сектанты живутъ чрезвычайно зажиточно, рзко отличаясь въ этомъ отношеніи отъ окружающаго православнаго населенія, русскаго и туземнаго. Взглянете ли вы на молоканскія села Александропольскаго, Ленкоранскаго и Сигнахскаго уздовъ, на духоборческія — въ Ахалцыхскомъ, Тифлисскомъ и Елисаветпольскомъ, на субботническія поселенія Ленкоранскаго узда и Ставропольской губерніи, на села прыгуновъ и общихъ въ Александропольскомъ и Ленкоранскомъ уздахъ или на улицы православныхъ селъ и станицъ свернаго Кавказа, занятыя шалопутами и старообрядцами — везд вы найдете довольство, обезпеченность, отсутствіе кулачества, хорошія постройки, полное хозяйство, тучныя нивы. А рядомъ съ сектантскими поселеніями вы встртите православныя села, гд все боле и боле воцаряется нужда, и гд безжалостно свирпствуютъ кулаки.

Вотъ, напримръ, что пишутъ о сектантахъ Ленкоранскаго узда: ‘Въ Закавказскомъ кра попадаются узды и уголки, гд урожаи хлбовъ и травъ смло могутъ соперничать съ урожаями самыхъ плодородныхъ мстъ Европы и другихъ частей свта. Изъ множества такихъ мстъ можно указать на большую часть Ленкоранскаго узда, въ особенности на Аркеванское и Сибидажское приставства. Русскія села тутъ, благодаря плодородію почвы, живутъ если и не на широкую ногу, то положительно безъ всякихъ лишеній и нужды. Не говоря уже о крупныхъ молоканскихъ селахъ, какъ Пришибъ, Новоголка, Субботническое и Привольное, гд встрчаются крупные торговцы изъ крестьянъ мстныхъ, ведущіе обороты тысячами, а остальныя мелкія села настолько обезпечены, что вс государственные налоги и прочія повинности несутъ безъ всякаго затрудненія, лишенія и нужда, свойственныя живущимъ по близости татарамъ, не имютъ тутъ мста, села эти настолько обезпечены матеріально, что почти вс молокане и субботники имютъ наемныхъ рабочихъ изъ татаръ на круглый годъ. Дома чрезвычайно опрятные, о двухъ и боле просторныхъ комнатахъ, выблены снаружи и чисто убраны внутри. Словомъ, дворы, амбары, хлба, стога сна и видъ самихъ мужиковъ, ихъ женъ и дтей сразу говорятъ, что бдность еще не успла запустить въ среду ихъ свои желзные когти’. ‘Бокъ-о-бокъ съ этими сектантскими селами расположено село Православное, состоящее изъ 100 слишкомъ душъ по камеральному описанію, населенное малороссами и велико-русскими крестьянами изъ разныхъ губерній Россіи. Одинъ вншній видъ этого села уже производитъ непріятное впечатлніе. Мелкія, убогія, искривленныя хаты, тощій, блдный видъ толпящихся около кабаковъ мужиковъ, исхудалая скотинушка, голыя и босыя дти краснорчиво говорятъ о господствующей нужд’ {‘Обзоръ’, 1880, No 549.}. Тоже самое говоритъ г. Максимовъ обо всхъ закавказскихъ сектантахъ: ‘Достаточно заглянуть хоть только разъ въ сектантскій поселокъ, чтобы изумиться той грязи, гнили и вони, среди которой живетъ православный крестьянинъ, и навсегда сохранить пріятное воспоминаніе о чистот, порядк и домовитости живущаго возл него сектанта. Среди полуразрушенныхъ грязныхъ хатъ виднется нсколько хозяйственныхъ хорошихъ избъ — чьи он?— молоканскія, среди оборванныхъ, сапатыхъ, грязныхъ дтей замтны чистенькія, умненькія, опрятно одтыя дти — кто они?— молоканскіе ребята’ {Максимовъ, ‘Закавказье’, ‘Отечественныя Записки’, 1867.}.

О сектантахъ Терской области мы находимъ слдующій отзывъ въ трудахъ мстнаго статистическаго комитета: ‘Благодаря взаимной сплоченности и поддержк, вс они (шалопуты) живутъ значительно зажиточне православныхъ. Въ избахъ у нихъ всегда чисто, женщины одваются нетолько опрятно, но даже щеголевато. ‘По платью сразу узнаешь шалопутку, говорятъ православныя казачки:— мы и въ праздники такъ не одваемся, какъ он въ будни’. Старообрядцы, какъ и остальные сектанты, вс живутъ зажиточно и заботливо оберегаютъ другъ друга отъ нищеты. Бднйшая же часть населенія станицы вся состоитъ изъ однихъ православныхъ, которые нетолько не получаютъ со стороны своихъ единоврцевъ ни малйшей поддержки, но даже грубо эксплуатируются ими при всякомъ удобномъ случа’ {‘Статистическія монографіи по изслдованію станичнаго быта Терскаго казачьяго войска’. Владикавказъ 1881 стр. 171 и 173.}.

Прозжая по многимъ станицамъ Кубанской области и селамъ Ставропольской губерніи, я не рдко замчалъ на самомъ краю села или станицы цлые кварталы, рзко отличавшіеся отъ остальныхъ улицъ своими чистыми, просторными избами и своими солидными хозяйственными постройками. Гуляя по вечерамъ по селу, я замчалъ, что въ каждый дворъ этихъ отдльныхъ кварталовъ шли съ выгона 3—4 коровы, тогда, какъ дворы остальной части села имли обыкновенно по одной коров и рдко по дв. По праздникамъ обитатели этихъ кварталовъ выходили посидть на улицу одтые гораздо богаче и нарядне остальныхъ обитателей села. Когда по утрамъ, посл праздниковъ, мн приходилось наблюдать выздъ Крестьянъ на полевыя работы, мн невольно бросались въ глаза обиліе воловъ и лошадей у обитателей отдльныхъ кварталовъ и солидность всего ихъ сельскохозяйственнаго обзаведенія, сравнительно съ остальными крестьянами тхъ же селъ. Оказалось, что отдльные кварталы населяются шалопутами, которые всегда стараются селиться вмст, къ одной сторон села или станицы, и непремнно на самомъ краю.

Въ той же Ставропольской губерніи мн пришлось видть субботниковъ, которые живутъ тамъ въ селахъ: Высоцкомъ, Медвдскомъ, Благодарномъ и Просянк. Въ послднемъ сел, населенномъ исключительно одними субботниками, мн пришлось увидть субботниковъ въ первый разъ. День былъ праздничный. Въхавъ въ село, я съ удивленіемъ осматривался кругомъ: все здсь было совершенно не похоже на то, что я видлъ въ другихъ селахъ губерніи. Здсь не было на краю села жалкихъ, покосившихся избъ, съ раскрытой крышей и съ разбитыми стеклами, каковое явленіе наблюдается при възд во всякое село Ставропольской губерніи, не было здсь и дворовъ безъ всякихъ хозяйственныхъ построекъ, которыя составляютъ также необходимую принадлежность каждаго нашего села. Напротивъ, каждая здшняя изба была выстроена крпко, прочно, просторно и была убрана различными украшеніями — рзьбою, рисунками и т. п. Дворы были окружены сараями и другими хозяйственными постройками. Улицы были полны народу, но не было видно ни одного пьянаго, такъ какъ въ Просянк нтъ и кабака. Молодежь предавалась разнымъ играмъ, старики сидли по завалинкамъ и чинно бесдовали. Вс были одты такъ чисто и нарядно, какъ въ нашей губерніи не одвается и масса городского населенія. Внутри домовъ, въ которые я входилъ, все было чисто и обличало довольство. Въ каждомъ дом есть самоваръ, и чаепитіе, замняющее у субботниковъ угощеніе водкой, вошло въ обычай и сдлалось потребностью, тогда какъ православные крестьяне губерніи почти совсмъ не знаютъ, что такое чай. Пища вкусная, чисто приготовленная. Въ домахъ попадается городская мебель. Сами субботники производятъ пріятное впечатлніе своею серьезностью и разсудительностью. Вс они граматны. Чистота нравовъ безупречна. На меня все это произвело крайне сильное впечатлніе, которое еще увеличилось, когда, вслдъ за тмъ, я на другой день попалъ въ православное село Орховское. Все здсь представляло полнйшій контрастъ съ видннымъ мною въ Просянк. На каждомъ шагу попадались свидтельства бдности и нужды. По улицамъ встрчались толпы пьяныхъ въ изорванныхъ зипунахъ и въ однхъ рубашкахъ. Кабаки торговали бойко. Слышались гамъ, шумъ, брань…

Тже явленія зажиточности раскольниковъ и сектантовъ и ихъ экономическаго превосходства сравнительно съ православнымъ населеніемъ мы замчаемъ и внутри Россіи, въ коренныхъ великорусскихъ и малорусскихъ губерніяхъ. Такъ, изъ Архангельска сообщаютъ слдующее: ‘При общей бдности населенія, раскольники, по какой-то странной случайности (!), составляютъ во многихъ мстностяхъ наиболе зажиточный классъ’ {‘Новое Время’ 1881 г.}. О раскольникахъ Харьковской губерніи извстно слдующее: ‘Въ то время, какъ православные крестьяне, благодаря эксплуатаціи кулаковъ и міродовъ разныхъ наименованій, никогда не выходятъ изъ гнетущей нищеты, а въ лучшемъ случа несутъ свои гроши въ кабаки, ихъ односельцы раскольники, живя большими семьями для поддержанія хозяйства общими средствами и ведя дятельный и умренный образъ жизни, нетолько никогда не знаютъ никакихъ недоимокъ и строгихъ мръ при взысканіи податей, но положительно поражаютъ наблюдателя зажиточною жизнью, составляющею пріятный оазисъ въ пустын крестьянскаго бездолья и нищеты’ {‘Биржевыя Вдомости’ 1876 г. No 266. Перепеч. изъ ‘Голоса’.}. Зажиточность рязанскихъ молоканъ настолько велика сравнительно съ православнымъ населеніемъ, что фактъ этотъ принуждено признать даже духовенство, которое вообще старается всегда выставлять положеніе сектантовъ въ дурномъ свт, такъ въ отчет рязанскаго миссіонерскаго братства св. Василія за 1880 годъ мы читаемъ о ‘гнетущей бдности крестьянъ сравнительно съ матеріальнымъ положеніемъ ихъ односельцевъ изъ сектантовъ, которые, при вспомоществованіи имъ со стороны единоврцевъ изъ другихъ губерній, живутъ безбдне нашихъ православныхъ’ {‘Рязанскія Епархіальныя Вдомости’, 1881, No 11.}. О тамбовскихъ молоканахъ г. Атава утверждаетъ, что они ‘втрое и даже вчетверо живутъ богаче противъ православныхъ’. {‘Отеч. Записки’ 1870 г. No 4. ‘Въ степи’, стр. 621.} Справедливость этого свидтельства подтверждается массою извстій изъ другихъ источниковъ. Относительно молоканъ Таврической губерніи г-жа Филибертъ говоритъ слдующее: ‘Изъ среды всего населенія (губерніи) особенно выдаются молокане. Люди эти, съ перваго на нихъ взгляда, обращаютъ на себя вниманіе разумнымъ выраженіемъ лицъ и особенною осмысленностью рчи. Вообще они отличаются своею трезвостью, хорошею нравственностью, трудолюбіемъ и предпріимчивостью. Села ихъ красиво и хорошо выстроены. Во всхъ отрасляхъ ихъ хозяйства много благоустройства, а въ овцеводств они достигли поразительныхъ успховъ. Стада многихъ изъ нихъ, по отзывамъ безпристрастныхъ знатоковъ овцеводовъ, поведены по правиламъ разумнаго улучшенія породы… Овцеводы молокане, владя при своихъ селеніяхъ душевымъ надломъ земли собственно для хлбопашества, нанимаютъ для успшнаго и свободнаго разведенія стадъ мериносовъ казенныя и владльческія земли, поэтому хутора ихъ раскинулись по степямъ таврическимъ, а также, въ недавнее время, и за Кубанью въ Черноморіи… Можно по справедливости сказать, что молокане приносятъ нашему краю большую пользу своею дятельностью, богатствомъ и промышленностью’ {‘Отечественныя Записки’, 1875, No 11. ‘Нсколько словъ о молоканахъ’, стр 292 и 293.}. Тоже благосостояніе замчаемъ мы среди молоканъ Самарской губерніи, они такъ рзво выдляются своею зажиточностью изъ среды несчастнаго обнищавшаго и одичавшаго православнаго населенія, что фактъ этотъ въ высшей степени поразилъ бывшаго гейдельбергскаго профессора Эшера, который провелъ нкоторое время на юго-восток Россіи. Вотъ какъ онъ отзывается о тамошнихъ православныхъ поселенцахъ: ‘Эти другіе (т. е. православные) поселяне не многимъ выше, а въ нкоторыхъ важныхъ пунктахъ даже ршительно ниже сосднихъ киргизскихъ кочевниковъ. Ихъ селенія, весьма сходныя съ зимними жилищами зажиточныхъ киргизовъ, носятъ такой же срый и однообразный колоритъ, какъ и поселки кочевниковъ. Низкія, продолговатыя мазанки, съ крышами изъ полусгнившей соломы, слплены изъ глины, пополамъ съ крошеной соломой, и стоятъ посреди обширныхъ неправильныхъ дворовъ, обнесенныхъ поломанными заборами изъ того же матеріала. Немногіе двухъ-этажные деревянные дома, принадлежащіе хлботорговцамъ и ростовщикамъ, нсколько разнообразятъ длинныя, извилистыя вереницы мазанокъ, съ глиняными заборами… Трудно сказать, чье убранство бдне: мазанки или кибитки, а что касается отвратительной грязи и безпорядка, то мазанки въ этомъ отношеніи безспорно хуже, чмъ кибитки. Даже хозяйственная экономія крестьянина и кочевника изумительно сходна между собою. Крестьянинъ вчно въ поискахъ за новью, онъ обработываетъ одно и тоже поле только въ продолженіи двухъ лтъ въ ряду, а затмъ оставляетъ его подъ паромъ, нсколько лтъ подъ рядъ, пока къ нему не вернется плодородіе, и эта систёма очень походитъ на систему кочевника, перекочевывающаго на свжія пастбища… Въ общемъ результат выходитъ, что увеличеніе благосостоянія совсмъ не соотвтствуетъ приращенію населенія и что жизнь крестьянина поражаетъ такимъ же застоемъ, какъ и въ Азіи. Религія крестьянъ, хотя и именуемая христіанскою, гораздо боле носитъ языческій характеръ по своимъ обрядамъ и суевріямъ, чмъ чистйшій исламъ киргизовъ, и въ то время, какъ эти кочевники получаютъ нкотораго рода образованіе отъ своихъ муллъ, крестьяне остаются совсмъ непросвщенными. Нравственность ихъ такова, какою она можетъ быть при такихъ обстоятельствахъ’ {‘Встникъ Европы’. 1879, No 9, ‘Молокане или христіане-спиритуалисты Восточной Россіи’, стр. 369 и 370.}. Между тмъ, молоканъ, живущихъ рядомъ съ этимъ православнымъ населеніемъ, Эшеръ описываетъ такимъ образомъ: ‘Улицы молоканскаго квартала въ Александровомъ-Га — прямыя, широкія и длинныя, не содержатъ много домовъ, такъ какъ дворы, окружающіе послдніе, необыкновенно обширны. Заборы, идущіе отъ дома къ дому и отдляющіе дворы отъ улицъ, равно какъ и хлвы, конюшни и амбары, расположенные внутри дворовъ, хотя и выстроены изъ глины, но правильны и хорошо содержатся, и вся усадьба… замтно отличается отъ безпорядочнаго, нищенскаго вида обыкновенныхъ русскихъ крестьянскихъ усадебъ’. ‘Благосостояніе молоканъ обусловливается ихъ смышленостью, трезвостью, довріемъ, которымъ они пользуются, добрымъ согласіемъ въ семьяхъ и взаимной помощью. Въ АлександровомъГа, несмотря на обиліе земли, среди остальныхъ крестьянъ царствуетъ большая нищита, но каждое молоканское хозяйство, по крайней мр, незнакомо съ нуждой’… ‘Контрастъ между молоканами и другими крестьянами еще разительне, если мы вникнемъ въ подробности ихъ ежедневной жизни. Другіе крестьяне любятъ гвалтъ и шумъ кабаковъ. Въ ихъ домахъ грязно, безпорядочно и шумно, за днями грубаго пированья слдуютъ дни крайней нужды, жестокій семейный деспотизмъ и пороки, порождаемые имъ — вещь самая обыкновенная. Напротивъ того жизнь у молоканъ протекаетъ такъ тихо, какъ европейцы, привыкшіе къ шуму и сует, не могутъ себ и вообразить. Работа длается безъ спха, но неустанно и при добровольномъ содйствіи всхъ членовъ семьи, обученіе родителями дтей грамат, молитва, пніе псалмовъ, чтеніе Библіи и общественныя собранія наполняютъ всю жизнь молоканъ. Ихъ религіозныя занятія не отмченныя тмъ экстазомъ, который кажется намъ необходимой принадлежностью сектантскаго благочестія, служатъ для нихъ неисчерпаемымъ источникомъ тихаго наслажденія’ {Тамъ же, стр. 371, 372, 374.}.

Переходя затмъ въ новымъ сектамъ и раскольничьимъ толкамъ, появившимся въ послдніе 25—30 лтъ, мы должны сказать, что и они, въ громадномъ большинств случаевъ, оказываютъ самое благодтельное вліяніе на своихъ членовъ и сильно поднимаютъ ихъ благосостояніе. Изъ множества новыхъ сектъ мы остановимся только на двухъ, какъ имющихъ наибольшее число послдователей, штунд и шалопутств. Первая секта воз-: никла въ Херсонской губерніи и распространилась отсюда въ губерніяхъ: Кіевской, Подольской, Волынской, Полтавской, Могилевской, Екатеринославской, Таврической и Бессарабской области, затмъ извстно, что штундисты появились даже въ Петербург, гд они образуютъ довольно многочисленную общину, наконецъ, на сверномъ Кавказ (въ г. Владикавказ и окрестностяхъ) и въ Закавказь (главнымъ образомъ, въ Елисаветпольской губерніи) появились баптисты, вроученіе и образъ жизни которыхъ чрезвычайно сходны съ ученіемъ и жизнью штундистовъ, такъ что тхъ и другихъ можно считать за одну секту тмъ боле, что многіе штундисты называютъ себя баптистами и на этомъ основаніи ходатайствуютъ передъ правительствомъ о распространеніи на нихъ гражданскихъ правъ, которыми пользуются въ Россіи баптисты {См. объ этомъ ‘Порядокъ’ 1881, No 162, а также ‘Голосъ’, 1881, No 180.}. Шалопутство, еще совсмъ неизслдованная до сихъ поръ секта, что даетъ возможность ‘батюшкамъ’ распускать всевозможныя сплетни про ея послдователей и приравнивать ихъ ни боле, ни мене, какъ къ хлыстамъ и скопцамъ, распространено еще боле, нежели штунда. Шалопутство появилось, видимо, одновременно въ нсколькихъ пунктахъ — въ Полтавской губерніи, въ Тамбовской и на сверномъ Кавказ. Въ настоящее время шалопуты встрчаются въ губерніяхъ: Таврической, Херсонской, Полтавской, Екатеринославской, Харьковской, Курской, Воронежской, Тамбовской, Самарской, Рязанской и Ставропольской и въ областяхъ: Донской, Кубанской и Терской.

Объ экономическомъ благосостояніи шалопутовъ на сверномъ Кавказ я уже сообщилъ выше кое-что изъ своихъ наблюденій. Что касается экономическаго положенія шалопутовъ въ другихъ мстностяхъ, то объ этомъ, какъ и обо всемъ, касающемся шалопутовъ, мы находимъ очень мало свдній, но эти немногія свднія свидтельствуютъ о благостостояніи шалопутовъ. Такъ, напримръ, о шалопутахъ Миргородскаго узда Полтавской губерніи г. Т., человкъ, видимо хорошо знакомый съ ихъ положеніемъ, пишетъ слдующее: ‘Въ хозяйств шалопутовъ замчается довольство — и понятно, почему: съ одной стороны, большая часть ихъ занимается, кром хлбопашества, т. е. закупкой мстныхъ произведеній: хлба, шерсти, сала и проч. и перепродажей ихъ въ другихъ мстахъ (вообще промышленно-торговый характеръ шалопутовъ иметъ немаловажное значеніе въ хозяйств), съ другой стороны, богачи заботятся о доставленіи, большею частью у себя, работы для бдняковъ, принимаютъ ихъ въ свои торговыя операціи и длятся барышами. Очень можетъ быть, что этихъ барышей приходится не мало на долю бдняковъ, такъ какъ они скоро поправляютъ свое хозяйство и сами длаются людьми состоятельными. Такъ или иначе, все-таки хозяйство у шалопутовъ находится въ такомъ состояніи, въ какомъ бы желательно его видть у огромнаго большинства нашихъ крестьянъ’ {‘Кіевлянинъ’, 1873, No 3. ‘Секта шалопутовъ’.}. Благосостояніе шалопутовъ настолько велико, что подаетъ поводъ православнымъ сочинять сказки о томъ, что шалопутамъ даетъ деньги чортъ. Въ виду той же зажиточности, въ нкоторыхъ мстахъ распускаются о нихъ слухи, въ род слдующаго: ‘Пользуясь неурожайнымъ годомъ и недостаткомъ хлба, шалопуты заявили, что всхъ неимущихъ будутъ кормить на свой счетъ и выдавать, при поступленіи въ секту по 25 рублей единовременно, а при полномъ поступленіи въ секту, посл трехлтняго испытанія, еще 100 рублей’ {‘Новости’, 1881, No 88.}.

Вс извстія о штундистахъ рисуютъ намъ ихъ трудолюбивыми и очень зажиточными. Такъ, авторъ ‘Малорусской штунды’ говоритъ слдующее: ‘Вообще, штундисты отличаются предпріимчивостью, любовью къ труду, настойчивостью и энергіей въ преслдованіи своихъ экономическихъ цлей и задачъ. Какъ работники и производители — это самый образцовый народъ между малороссами. Вс они боле состоятельны и обезпечены, чмъ православные’. Не употребляя водки, штундисты замняютъ ее чаемъ и кофе, ‘оба эти напитка довольно распространены между штундистами, и послдній, по разсказамъ, въ нкоторыхъ мстностяхъ даже распространенне перваго… Пищу штундисты употребляютъ всегда скоромную’… {‘Недля’, 1877, No 2.} Г. Алекся Южнаго, бывшаго въ настоящемъ году въ с. Любомірск, представляющемъ собою одинъ изъ центровъ штундизма, поразилъ слдующій фактъ: село замтно длится на дв части, въ одной изъ которыхъ, какъ замтилъ г. Южный, ‘хаты поплоше’, а въ другой живутъ люди ‘видимо зажиточные’, оказалось, что въ первой половин живутъ православные, а въ другой — штундисты {‘Встникъ Европы’, 1881, No 7. ‘На днпровскихъ порогахъ и два дня у штундистовъ’, стр. 412.}. Даже духовенство принуждено признать превосходство штундистовъ надъ православными въ экономическомъ отношеніи, такъ, одинъ священникъ заявляетъ въ ‘Православномъ Обозрніи’: ‘Пища, жилище и одежда штундистовъ отличаются лучшею доброкачественностью, чмъ у православныхъ общинъ’ {1878, стр. 358.}.

Изъ всхъ этихъ фактовъ явно слдуетъ заключеніе, что раскольники и сектанты въ обднвшей и обнищавшей масс народа везд являются зажиточными, пользующимися значительнымъ матеріальнымъ благосостояніемъ, живутъ ли они на свер Россіи, въ среднихъ губерніяхъ, на крайнемъ юг или, наконецъ, въ далекихъ краяхъ Сибири. И это благосостояніе сектантовъ тмъ Тюле удивительно, что, рядомъ съ общими условіями, не дававшими нашему народу развить свою экономическую предпріимчивость и приведшими къ общему обдннію, надъ жизнью сектантовъ тяготли особыя, спеціально для нихъ созданныя стсненія и тяготы, толкавшія ихъ на путь нищеты.

Какъ извстно, до начала прошлаго царствованія, раскольники и сектанты находились въ положеніи людей, лишенныхъ всякихъ правъ. Въ эти счастливыя для чиновниковъ времена, съ раскольниковъ драли вс, кто только хотлъ и имлъ мундирныя пуговицы. Это была отвратительная школа взяточничества, воспитывавшая настоящихъ виртуозовъ взятки. Такъ, г. Атава разсказываетъ объ одномъ исправник, который такъ грабилъ молоканъ своего узда, что для воспомоществованія имъ въ этомъ отношеніи ихъ единоврцы другихъ уздовъ производили между собою громадные сборы и, такимъ образомъ, разлагали на всхъ молоканъ Тамбовской губерніи контрибуцію, наложенную неистовымъ исправникомъ на свой уздъ {‘Отеч. Зап.’, 1870, No 4. ‘Въ степи’.}. Не даромъ нашъ сатирикъ заставляетъ одного исправника, перечисляя ‘естественныя богатства’ ввреннаго ему узда, упомянуть въ числ ихъ и раскольниковъ. Теперь, конечно, времена измнились, но не такъ-то ужь сильно, и если несомннно, что такъ называемая терпимость по отношенію къ раскольникамъ — выражающаяся пока только въ томъ, что не вс раскольники и сектанты попадаютъ въ преступники, какъ слдовало бы по нашимъ законамъ о раскольникахъ, такъ какъ законами этими жизнь раскольниковъ поставлена въ самыя невозможныя условія и всякій раскольникъ и сектантъ непремнно такъ или иначе нарушаетъ ихъ — если несомннно, что эта терпимость въ значительной степени зависитъ отъ того, что какъ ни плохи наши чиновники, они все же гуманне лицъ, составлявшихъ законы о раскольникахъ, то несомннно также и то, что терпимость эта нердко обусловливается просто-на-просто ‘даяніями’.

Другой видъ спеціальныхъ налоговъ, лежащихъ на раскольникахъ, составляютъ сборы… для содержанія православнаго духовенства. Какъ ни странно, а это дйствительно такъ. Если отъ свтскаго начальства — станового, исправника и другихъ — сектантъ еще можетъ скрыть свое ‘преступленіе’ — постройку или починку молельни, то или другое ‘оказательство’ раскола, ‘совращеніе’ въ секту и т. п., такъ какъ исправники и становые сравнительно не многочисленны и за всмъ услдить не могутъ, то отъ ‘батюшки’, отлично знающаго всхъ своихъ прихожанъ, не скроешь ничего. Тутъ приходится только платить, платить и платить. Не даромъ, до послдняго времени, среди ‘батюшекъ’ самыми доходными приходами считались именно населенные раскольниками. Откровенные священники нердко прямо признавались, что раскольниками только и существуютъ: ‘наша горница ими только и кормится!’ {Сборникъ Кельсіева, вып. 2-й, стр. 20.}. Подкупленный ‘батюшка’ въ такихъ приходахъ показывалъ раскольниковъ православными, отмчалъ ихъ, какъ являвшихся къ исповди и причастію, хотя они никогда не показывались въ церкви, отмчалъ несовершившіеся браки и проч. Иногда отношенія между ‘батюшкой’ и прихожанами-раскольниками устраивались на столь прочныхъ основаніяхъ, что ‘батюшка’ получалъ съ раскольниковъ опредленный годовой доходъ, разлагавшійся и собиравшійся раскольниками, подобно всмъ налогамъ и податямъ, по ‘душамъ’. Въ нкоторыхъ мстахъ подобныя отношенія сохраняются и досел. Такъ, въ прошломъ году мы читали въ ‘Русскомъ Курьер’ слдующую корреспонденцію изъ Гуслицъ: ‘При сплошномъ старообрядческомъ населеніи, казалось бы, что священнослужителямъ православныхъ приходовъ въ здшнемъ кра должно бдствовать. Но въ Гуслицахъ это не замчается, а, напротивъ, мстный православный причтъ является гораздо боле обезпеченнымъ, нежели духовенство сосднихъ уздовъ, гд расколъ распространенъ въ самой незначительной степени. Отношенія гуслицкихъ старообрядцевъ къ православнымъ священно-служителямъ самыя лучшія. Старообрядцы совершаютъ требы у своихъ собственныхъ, священниковъ австрійско-блокриницкаго происхожденія, но въ пользу православнаго причта во всхъ почти гуслицкихъ старообрядческихъ обществахъ собирается особый сборъ отъ 40 до 60 коп. съ души, который прикладывается къ казеннымъ и мірскимъ податямъ и представляется приходскому духовенству ране другихъ общественныхъ взносовъ’ {‘Русскій Курьеръ’, 1880, No 122.}. Авторъ этой корреспонденціи — видимо мстный житель, вполн свыкшійся съ описанными имъ порядками: его нисколько не удивляетъ такой странный фактъ, какъ существованіе особаго сбора съ раскольниковъ въ пользу православнаго духовенства. Его возмущаетъ только то, что ‘батюшки’, получивъ ‘положенное’, не хранятъ строгаго нейтралитета, за что именно имъ и платится контрибуція: ‘Къ сожалнію, говоритъ авторъ корреспонденціи:— православные священно-служители относятся къ старообрядцамъ какъ-то враждебно. Они строго наблюдаютъ за починкою и поправкою въ старообрядческихъ молельняхъ, донося объ этомъ куда слдуетъ, вслдствіе чего возбуждаются дла противъ старообрядцевъ, къ которымъ нердко примняется отжившая 206 ст. Уложенія о наказаніяхъ’.

Но не всегда раскольникамъ и сектантамъ удавалось откупаться отъ чиновниковъ и священниковъ. Между тми и другими попадались иногда такія жадныя натуры, которыхъ оказывалось невозможно удовлетворить ничмъ, и тогда безправное похоже ніе сектантовъ давало себя знать: ихъ мучили, губили, раззоряли, ссылали — все это сходило съ рукъ безнаказанно для ретивыхъ ‘дятелей’. Читая ужасы преслдованія сектантовъ, положительно отказываешься врить, что все это происходило въ XIX столтіи, и притомъ иногда мене десятка лтъ тому назадъ {Ниже я приведу возмутительныя подробности гоненія раскольниковъ Западной Сибири въ семидесятые годы и разгрома архангельскихъ скитовъ въ 1879 и 1880 гг.}. Для примра, я приведу одинъ эпизодъ изъ исторіи духоборцевъ, эпизодъ далеко не самый возмутительный, но удобный для моей цли, такъ какъ по немъ можно будетъ отчасти судить о томъ, съ какими препятствіями приходилось бороться сектантамъ на пути къ достиженію экономическаго благосостоянія. Въ царствованіе Александра I, въ Таврическую губернію, на Молочныя воды были переселены вмст съ молоканами духоборцы. ‘Люди эти оживляли тогда еще пустынныя степи наши своими богатыми и цвтущими довольствомъ селами. Женщины-духоборки славились по всей стран своимъ умомъ и красотою. Все говорило въ пользу ихъ — и честность безукоризненная, и развитость, умнье ихъ вести успшно свои предпріятія. Мстные старожилы и теперь еще не могутъ говорить о нихъ иначе, какъ съ теплымъ сочувствіемъ и сожалніемъ. И вдругъ, въ 1839 году, одинъ недоброжелательный мстный начальникъ полиціи, извлекавшій изъ этого богатаго населенія свои выгоды и которому они отказали въ какой-то просьб, очернилъ духоборцевъ передъ тогдашнимъ новороссійскимъ генералъ-губернаторомъ. Онъ обвинилъ ихъ въ разныхъ преступленіяхъ, къ которымъ они, по отзывамъ мстныхъ старожиловъ, вовсе не были причастны. Вмсто того, чтобы разобрать эти обвиненія и, въ случа дйствительныхъ преступленій, наказать однихъ виновныхъ, послдовалъ приказъ всему духоборскому населенію — крас нашихъ степей, оставить оживленный ими край и переселиться на Кавказъ или принятъ православіе. Несчастные, вс, за малымъ исключеніемъ, въ числ 10-ти или 12-ти тысячъ, приняли ршеніе переселиться и стали продавать свое имущество. Большія стада мериносовыхъ и другихъ овецъ, скотъ, лошади, хлбь, домашняя утварь, все было продано за безцнокъ. Настала весна, и они, ожидая окончательнаго распоряженія къ переселенію, конечно, не произвели обычныхъ посвовъ хлба. Но неизвстно, по какимъ причинамъ и съ какою цлью переселеніе ихъ отложили еще на одинъ годъ и этимъ въ конецъ раззорили духоборцевъ, такъ какъ они должны были впродолженіи этого времени кормиться на т деньги, что они выручили за проданное свое имущество. Очевидцы разсказываютъ еще и теперь, какъ эти несчастные, оставляя свою землю, припадали въ ней грудью, цловали ее, рыдали, простирали руки къ небу и пли скорбные псалмы. Но и земля, въ которой они такъ горячо припадали, и люди, которые должны были ихъ слышать, все оставалось глухо къ ихъ печали. Эти, еще годъ тому назадъ богатые люди, были нищими переселены на границу Кавказа въ Персіи, въ Ахалцыхскій уздъ, недалеко отъ Ахалкалаки при Топорованскомъ озер. Не умя владть оружіемъ, они должны были бороться съ совершенно чуждыми имъ условіями: страдали отъ набговъ, перемны климата, лихорадокъ, и большая часть ихъ погибала тамъ. Но теперь, однако, говорятъ, что остатки этихъ духоборцевъ съумли примниться ко всему, стали оживлять эту страну своею промышленностью и вообще живутъ зажиточно. Этотъ грустный эпизодъ доказываетъ, что все было можно сдлать съ сектаторомъ, былъ ли онъ духоборецъ или молоканинъ. Невзгода эта разразилась преимущественно надъ духоборцами только потому, что они были богаче. Вс они буквально должны были трепетать передъ каждымъ полицейскимъ чиновникомъ, какой бы онъ ни былъ нравственности, и можно себ представить, какъ было безпомощно ихъ положеніе!’ {‘Отеч. Зап.’, 1870, 6. ‘Нсколько словъ о молоканахъ’. Анна Филибертъ. Cтр. 293 и 294.} Но безправное положеніе сектантовъ гибельно дйствовало и дйствуетъ на ихъ экономическое положеніе нетолько потому, что имъ приходилось и приходится платить взятки и поборы, и что можно безнаказанно всячески мудрить надъ ихъ жизнью, безправіе сектантовъ отражается на ихъ благосостояніи и непосредственно, ставя на каждомъ шагу препятствія для ихъ экономической дятельности. Вотъ что напримръ, пишетъ г-жа Филибертъ о молоканахъ: ‘И теперь еще молокане не пользуются всми правами, предоставленными православнымъ крестьянамъ. Напримръ, они не могутъ нанимать себ сотрудниковъ изъ православныхъ рабочихъ. Въ 4-й части ч судебныхъ уставовъ 20-го ноября 1864 года, статьи свода законовъ уголовныхъ 227, 203, 204 и 213 постановлено въ видахъ вротерпимости исключить изъ уложенія, а сходная съ ними статья 83 въ XIV т. свода законовъ не отмнена, и въ силу этой статьи было отказано въ просьб избавить ихъ отъ преслдованія полиціи за наемъ православныхъ рабочихъ. И такъ, полиція дятельно преслдуетъ православныхъ рабочихъ и этимъ до крайности затрудняетъ вс хозяйственныя ихъ промышленности. Вс рабочіе большею частію приходятъ артелями во множеств изъ сверныхъ губерній Россіи, и всмъ сколько-нибудь состоятельнымъ хозяевамъ необходимо прибгнуть въ ихъ помощи. Молокане, зажиточные хозяева, лишены этой возможности и доведены до крайности нанимать въ пастухи татаръ изъ Казанской губерніи, тогда какъ другіе иноврцы: менониты, гернгутеры, реформаты и проч., имютъ полное право прибгать къ помощи православныхъ рабочихъ. Если молоканинъ хочетъ отлучиться по какимъ-нибудь дламъ изъ мста своего жительства въ другую губернію, онъ долженъ просить разршеніе у мстнаго полицейскаго управленія, то должно отнестись къ губернатору, который, въ свою очередь, обращается, по этому случаю, въ генералъ-губернатору, и только посл нсколькихъ мсяцевъ ожиданія можно получить позволеніе хать, напримръ, въ Харьковъ, продать свою партію шерсти, или для какого-нибудь хозяйственнаго оборота. Позволеніе обыкновенно получается тогда, когда надобность уже въ этомъ прошла. Лтъ 20 тому назадъ, въ нашихъ мстахъ гораздо легче было сдлаться зажиточнымъ крестьяниномъ, нежели теперь. Степи были мене заселены и, вслдствіе этого, наемъ земли подъ настбища былъ гораздо дешевле, цны же на шерсть были очень хороши, денегъ, однимъ словомъ, у крестьянина было больше. именно въ это время молокане не имли права пріобртать земель въ свою собственность, и земли, проданныя помщиками посл крестьянской реформы въ нашихъ мстахъ, а также въ Херсонской и Екатеринославской губерніяхъ, были преимущественно куплены нмцами изъ колонистовъ. А наши молокане, несмотря на свое богатство, должны были упустить этотъ случай’ {Тахъ же, стр. 294 и 295.}.

Слова эти написаны въ 1870 году, но они справедливы и для настоящаго времени, такъ какъ законы, стсняющіе экономическую дятельность сектантовъ, существуетъ и досел. Не надо забывать также, что у насъ, сверхъ стсненій, существующихъ въ закон, представители власти не церемонятся создавать новыя, по собственному усмотрнію. Такъ, напримръ, въ газетахъ какъ-то сообщался слдующій фактъ: ‘Одинъ штундистъ пріхалъ по дламъ въ деревню, принадлежащую бобринецкому пригороду. Вдругъ его, по приказанію пристава, неизвстно по какой причин, высылаютъ по этапу на мсто жительства за 100 почти верстъ, хотя у штундиста паспортъ былъ на лицо и въ исправности. Пришла пора убирать хлбъ. 7 штундиста возл Бобринца былъ посянъ рапсъ, для уборки котораго онъ пріхалъ съ женою и дтьми. Его снова выслали по этапу на мсто жительства. Теперь только, по его настоянію, ему объяснили, что его высылаютъ только за то, что онъ штундастъ‘… {‘Голосъ’, 1881, отъ l-го февраля. Изъ Елисаветградскаго узда, перепеч. изъ газеты ‘Молва’.}

И, несмотря на все это, сектанты богатютъ и, при всеобщемъ обднніи нашего народа, одни живутъ безбдно. Чмъ же это объяснить? Люди мрака, не желающіе допустить равноправности сектантовъ съ православными, развязно объясняютъ относительную зажиточность сектантовъ просто-на-просто тмъ, что они эксплуатируютъ православное населеніе и богатютъ на его счетъ. Но это, господа, ужь слишкомъ: не говоря уже о томъ, что въ подтвержденіе своей мысли вы не можете привести ничего, кром немногихъ отдльныхъ фактовъ, на каждый изъ которыхъ можно привести десятки и сотни фактовъ эксплуатаціи православныхъ православными же — кого, позвольте узнать, эксплуатируютъ сектанты тамъ, гд они живутъ сплошными массами, безъ православныхъ, какъ, напримръ, ‘семейскіе’ въ Забайкаль, гд ихъ живетъ около 40,000 тысячъ человкъ, или молокане и духоборы въ Закавказь?..

Причины благосостоянія сектантовъ ясны и бросаются въ глаза всякому, кто наблюдалъ безъ предубжденія хоть одно сектантское общество. Причины эти слдующія: а) сильное развитіе у сектантовъ чувства общественности, б) ихъ умственное развитіе и в) ихъ нравственныя качества.

III.

Нердко приходится встрчать разсужденія о томъ, что раскольники и сектанты — враги общества. Но если подъ обществомъ не разумть, подобно щедринскимъ ‘государственнымъ младенцамъ’, огромный пирогъ, а нчто другое, то сектанты окажутся не врагами общества, а самцми лучшими его друзьями: чувство общественности развито у сектантовъ въ такой высокой степени, въ какой оно, конечно, не встрчается среди ихъ обвинителей, стремящихся къ лишенію значительной части нашего народа одной изъ существенныхъ основъ правильно устроеннаго общественнаго строя, свободы совсти.

Это чувство общественности выражается прежде всего сознаніемъ солидарности всхъ членовъ секты и сильнымъ развитіемъ вытекающей изъ этого сознанія взаимопомощи. Въ этомъ отношеніи сходятся вс раскольничьи толки, секты молсканско-духоборческаго пошиба и все множество новыхъ сектъ, появившихся въ послдніе 25—30 лтъ и продолжающихъ появляться досел. Уже выше мы цитировали нкоторыя извстія, указывающія на существованіе взаимопомощи среди сектантовъ, какъ на одну изъ причинъ ихъ высокаго благосостоянія. Но для большей убдительности мы приведемъ еще нсколько свидтельствъ о томъ же предмет, выбирая извстія о разныхъ сектахъ и толкахъ и притомъ изъ разныхъ концовъ Россіи. Такъ, о шалопутахъ Терской области мстные статистики сообщаютъ слдующее: ‘Зажиточные шалопуты на сходахъ усердно и дружно охраняютъ и защищаютъ интересы своихъ единоврцевъ. Вообще можно сказать съ увренностью, что шалопуты живутъ между собою дружно и оказываютъ другъ другу поддержку… каждый изъ нихъ считаетъ своею обязанностью посылать своимъ единоврцамъ муку, хлбъ, сно, дрова и т. п.’. О раскольникахъ ‘бгло-поповскаго толка’ и пріемлющихъ австрійское священство, живущихъ въ терскихъ станицахъ вмст съ шалопутами, тотъ же трудъ мстныхъ статистиковъ говоритъ, что они, ‘подобно шалопутамъ, дружно защищаютъ интересы своихъ единоврцевъ и оказываютъ своимъ нуждающимся матеріальную поддержку’ {‘Статистическія монографіи по изслдованію станичнаго быта Терскаго войска’, стр. 171 и 173.}. Между шалопутами Ставропольской губерніи, которыхъ мн пришлось наблюдать лично, взаимопомощь развита въ самыхъ широкихъ размрахъ, въ случа какаго либо несчастія съ однимъ изъ членовъ шалопутской общины, вс остальные оказываютъ ему надлежащую помощь. Если у кого падетъ лошадь или волъ, ему дастъ ихъ зажиточный членъ общины или вс члены сдлаютъ скадчину и выручатъ попавшаго въ бду товарища, если шалопутъ погоритъ, ему соберутъ денегъ для обзаведенія, дадутъ матеріалъ для постройки и общими силами выведутъ избу и дворовыя постройки. Въ случа смерти члена шалопутской общины, его дти не пропадутъ, такъ какъ объ нихъ будетъ заботиться вся община. Такія же явленія солидарности и взаимопомощи замчаются и среди шалопутовъ Малороссійскихъ и Новороссійскихъ губерній. Точно также вс наблюденія, произведенныя надъ жизнью штундистовъ, свидтельствуютъ о сильномъ развитіи среди нихъ началъ взаимопомощи. Изъ множества извстій, свидтельствующихъ объ этомъ, мы возьмемъ только два, изъ которыхъ одно принадлежитъ священству. По словамъ этого священника, во многихъ шгундистскихъ общинахъ ‘заведены общественныя кассы для поддержанія своихъ братьевъ, гд нтъ кассы, тамъ предлагается помощь во время собраній, въ особенности тмъ изъ членовъ, которые потерпли отъ болзни, пожаровъ и другихъ несчастій’ {‘Православное Обозрніе’, 1878, стр. 358.}.

Другой наблюдатель говоритъ: ‘Самая высшая добродтель, по ученію штундистовъ, состоитъ въ томъ, чтобы накормить голоднаго, одть нагого, пріютить бдняка, укрыть странника, помочь несчастному, однимъ словомъ, быть готовымъ идти на помощь нуждающемуся въ этой помощи брату. Кто хочетъ быть большимъ, да будетъ всмъ слуга, часто твердятъ они, ссылаясь на слова писанія’ (Марка 10 гл., 44 ст.) {‘Слово’, 1880, No 8. Старынкевичъ: ‘Религіозное движеніе на юг Россіи’, стр. 119.}. У владикавказскихъ баптистовъ существуетъ такой обычай: въ конц богослужебныхъ собраній вс присутствующіе кладутъ на столъ деньги, кто сколько, можетъ, и этими деньгами одляютъ бдныхъ, вдовъ и сиротъ. Также и у закавказскихъ ‘общихъ’ каждый, входя въ собраніе, кладетъ на столъ подъ утиральникъ деньги, ‘сколько кто можетъ’, и изъ этихъ денегъ потомъ оказывается помощь нуждающимся. По словамъ г. Атавы, между тамбовскими молоканами ‘царствуетъ полнйшее согласіе и всегдашняя готовность выручить другъ друга. ‘Мн говорили, пишетъ г. Атава:— что не было примра, чтобы раззорился молоканскій дворъ: до этого положительно не допустятъ. Случись съ нимъ бда — вс готовы на помощь, вс подлятся, кто чмъ достаточне’ {‘Отечественная Записки’, 1870 г., No 4, стр. 623.}. О старообрядцахъ Спасо-клепинской и другихъ сосднихъ волостей Рязанскаго узда корреспондентъ ‘Порядка’ {‘Порядокъ’, 1881 г., No 276.} сообщаетъ слдующее: ‘Взаимныя ихъ отношенія во многихъ деревняхъ отличаются дружелюбіемъ и стремленіемъ къ взаимопомощи, такъ что сосди-раскольники нердко оказываютъ свою помочь упадающимъ раскольничьимъ семействамъ совершенно безвозмездно’. У субботниковъ существуетъ даже особый институтъ ‘обреченныхъ Богу’, которые должны отдавать десятую часть своего имущества неимущимъ, ходить за больными и вообще всю свою жизнь посвятить на добрыя дла {‘Русскіе Общественные Вопросы’, сборникъ ‘Недли’, ст. Майнова: ‘Странная секта’.}. Можно было бы сообщить и еще множество фактовъ, подобныхъ приведеннымъ, но полагаю, что достаточно и этихъ, для того, чтобы убдить всякаго въ сильномъ развитіи среди сектантовъ взаимопомощи.

Но на частной взаимопомощи сектанты не останавливаются. Частная взаимопомощь, частная благотворительность иметъ лишь временное значеніе и носитъ характеръ случайности, самые размры ея опредляются случайными обстоятельствами. Сектанты чувствуютъ потребность въ созданіи такихъ учрежденій, которыя могли бы оказывать больнымъ, увчнымъ, раззорившимся, бднымъ постоянную помощь и притомъ опредленнаго размра. Подобныя учрежденія встрчаются у всхъ установившихся и боле или мене значительныхъ раскольничьихъ толковъ. Изъ разнообразныхъ видовъ такихъ учрежденій мы остановимся только на двухъ — общественныхъ кассахъ и богадльняхъ.

Общественныя кассы существуютъ у сектантовъ самыхъ разнообразныхъ толковъ. Основанія, по которымъ дйствуютъ кассы, источники доходовъ, изъ которыхъ слагаются капиталы кассы, способы заведованія ими, отчасти самое значеніе кассы — все это крайне разнообразно у разныхъ сектъ. Такъ, о молоканахъ мы читаемъ слдующее: ‘Нищихъ между сектантами нтъ. Бдность отвращается у сектантовъ, главнымъ образомъ, ихъ трудолюбіемъ и бережливостью, а также выдачею ссудъ и пособій лицамъ, потерпвшимъ какой-либо уронъ или потерявшимъ способность къ труду, изъ общественныхъ кассъ, существующихъ во всхъ почти сектантскихъ общинахъ и собираемыхъ съ 10% дохода съ каждаго дома’ {‘Встникъ Европы’, 1881, No 7. ‘Русскіе раціоналисты’. Е. Р., стр. 283.}. Закавказскіе ‘общіе’ устроили общественный магазинъ и кассу, куда каждый глава семейства обязанъ вносить въ пользу неимующихъ десятую часть изъ своихъ доходовъ. Такъ ‘десятый рубль изъ прибыли общій. Десятый пудъ изъ умолотнаго хлба также общій’ {‘Православный Собесдникъ’ на 1859 г. Ч. I, стр. 439, и ‘Дло’, 1867 г., No 6, ст. С. Максимова, стр. 17.}. Затмъ для распоряженія собранными деньгами выбирается особое лицо, носящее названіе судьи или жертвенника, которому вручаются пожертвованныя деньги и который раздаетъ ихъ нищимъ и бднымъ {Варадиновъ, ‘Ист. Мин. Внутр. Длъ’, т. VIII, стр. 500.}. У шалопутовъ общественныя кассы существуютъ для цлыхъ областей, напримръ, для сверной части Терской области, для юго-восточной части Кубанской области, и т. п. Кром того, существуетъ центральная касса для всхъ шалопутовъ въ Тамбовской губерніи. Шалопутскія кассы слагаются исключительно изъ добровольныхъ пожертвованій отдльныхъ членовъ и изъ повторяющихся время отъ времени сборовъ со всхъ членовъ секты. О существованіи общественныхъ кассъ въ штундистскихъ общинахъ мы упоминали уже выше. Штундйстскія кассы предназначаются не для одного вспомоществованія бднымъ, потерпвшихъ уронъ и не могущимъ добывать себ средства къ жизни собственнымъ трудомъ, штундисты изъ своихъ общественныхъ кассъ оказываютъ также содйствіе членамъ своихъ общинъ, отправляющимся на проповдь въ ‘идолопоклонникамъ’, какъ они называютъ православныхъ за почитаніе иконъ, средства тхъ же общественныхъ кассъ назначаются и для поддержки связей и сношеній между отдльными штундистскими общинами. Штундистскія кассы поддерживаются какъ пожертвованіями отдльныхъ членовъ, такъ и доходами съ разныхъ общихъ предпріятій: такъ, напримръ, для поддержанія своихъ кассъ штундисты устроивали общественныя запашки, производили на общій счетъ закупку и перепродажу овецъ, устраивали общественный постоялый дворъ, и т. п. Такія же общественныя кассы существуютъ и у старообрядцевъ. Такъ, напримръ, про старообрядцевъ Тамбовской губерніи мы читаемъ слдующее: ‘Все боле и боле распространяется между раскольниками Тамбовской губерніи обычай обязательнаго взноса каждымъ обывателемъ селеній на образованіе чего-то въ род общественнаго капитала своей посильной лепты. По установившемуся порядку, каждый раскольникъ вноситъ почти обязательно избранному для того лицу, смотря по его достаткамъ, ту или другую сумму. Образующійся изъ этихъ взносовъ капиталъ пускается завдующимъ имъ лицомъ въ обороты, благодаря которымъ онъ быстро увеличивается. Подобнаго рода складочные капиталы существуютъ теперь уже во многихъ изъ раскольничьихъ деревень и служатъ для оказанія пособія нуждающимся раскольникамъ, выдача производится полновластно завдующими этими капиталами, принадлежащими по большей части къ числу такъ называемыхъ ‘старцевъ’. Замчательно, что, несмотря на отсутствіе всякихъ документовъ, до сихъ поръ не было еще ни одного случая злоупотребленія со стороны этихъ послднихъ ввренными имъ капиталами’ {‘Новое Время’, 1876, отъ 3-го августа, корреспонденція изъ Тамбова.}. Богадльни существуютъ, по преимуществу, у старообрядцевъ. Первенствующее мсто въ этомъ отношеніи занимаютъ, конечно, старообрядческія богадльни обихъ столицъ. Такъ, въ Москв находятся громадныя богадльни, содержимыя на средства поповщинскаго общества и извстныя подъ именемъ Рогожскаго кладбища, богадльня Преображенскаго кладбища, принадлежащаго едосевцамъ, пріютъ для престарлыхъ и бездомныхъ старообрядцевъ-поморцевъ, извстный подъ названіемъ ‘Братскаго двора’ и др. Въ Петербург существуютъ богадльни Громовскаго кладбища, принадлежащія общин поповцевъ, богадльня Волкова кладбища, содержимая едосевцами, и богадльня Поморскаго кладбища на Малой Охт. Къ сожалнію, у меня нтъ подъ руками полныхъ данныхъ о дятельности всхъ этихъ богадленъ и я принужденъ ограничиться сообщеніемъ отрывочныхъ свдній о нихъ. Такъ о богадльняхъ Рогожскаго кладбища я могу сообщить слдующее. Кладбище и состоящій при немъ богадльный домъ существуютъ со временъ Екатерины II, именно съ 1771 года, когда ‘во время морового повтрія, или чумы, взамнъ двухъ кладбищъ, одного у Донского монастыря, а другого за Тверскими воротами, для старообрядцевъ. пріемлющихъ священство, было учреждено за Рогожскою заставою кладбище, и затмъ, въ тоже время, при этомъ кладбищ былъ устроенъ богадльный домъ для мужчинъ и женщинъ. По плану 1844 г., при кладбищ значится земли 24 десятины, 2,184 сажени. Земля эта обнесена заборомъ, часть ея занимается погостомъ для погребенія умершихъ, а часть подъ богадльными зданіями’. ‘Богадльныхъ зданій для призрваемыхъ имется въ настоящее-время 5 корпусовъ, каменныхъ двух-этажныхъ, два изъ нихъ съ подвальнымъ помщеніемъ для кухонь, квасной и хлбопекарни, одинъ двухъ-этажный, низъ каменный, а верхъ деревянный, два деревянныхъ одно-этажныхъ большихъ зданія для слабыхъ, и затмъ до пятидесяти домовъ отдльныхъ для жилья призрваемыхъ отъ 5 до 8 въ каждомъ дом, со всми къ нимъ домашними принадлежностями. Къ 1-му января 1879 года, состояло всхъ призрваемыхъ престарлыхъ: мужчинъ 113 и женщинъ 605, всего 718 человкъ, затмъ нсколько человкъ прислуги для ухода за призрваемыми. Вс получаютъ полное содержаніе отъ богадльнаго дома’. ‘Рогожскій богадльный домъ всего содержитъ на средства своихъ прихожанъ не мене тысячи бдныхъ людей и даетъ имъ вполн удовлетворительное содержаніе, и старообрядцы, оказывая такому количеству бдняковъ свое благодяніе, заслуживаютъ нетолько общественнаго, но и правительственнаго вниманія. При рогожскомъ богадльномъ дом въ прежнее время существовалъ отдльный пріютъ для пріема дтей бдныхъ родителей, а равно и незаконнорожденныхъ, ихъ удовлетворительно воспитывали, обучали грамат, рукодлью и т. п. Но примшался вроисповдный вопросъ, и пріютъ этотъ, въ 1835 году, по распоряженію мстной власти, былъ закрытъ. А также при рогожскомъ богадльномъ дом существовалъ и пріютъ для душевнобольныхъ, которыхъ сострадательные старообрядцы содержали на свой счетъ, давая имъ хорошее содержаніе, а главное — по заповди Спасителя — оказывая имъ, въ труд ухода за больными, христіанскую любовь и милосердіе. И здсь примшанъ былъ вроисповдный вопросъ, и, по распоряженію мстной власти, пріютъ этотъ въ 1855 г. былъ закрытъ и бдные больные были удалены изъ пріюта, одни въ домъ умалишенныхъ, а другіе возвращены въ семьямъ своимъ. Дло это говоритъ само за себя и не требуетъ объясненій’ {‘Страна’, 1880 г., No 87.}. О старопоморскомъ ‘Братскомъ двор’ недавно сообщалось въ газетахъ, что на немъ до послдняго времени призрвалось около 270 человкъ, но въ настоящее время, посл происшедшихъ перемнъ въ управленіи ‘дворомъ’, осталось около 160 человкъ {‘Русскія Вдомости’, 1881, отъ 10-го ноября.}. Петербургское Волковское кладбище, принадлежащее едосевцамъ, основано въ 1777 г., по иниціатив едосевцевъ Воробьева и Волкова. Семь лтъ спустя, на кладбищ была устроена богадльня для мужчинъ, а въ 1807 году тамъ же устроивается женская богадльня. Въ 1847 г. об богадльни подчиняются попечительному совту заведеній общественнаго призрнія. Въ настоящее время въ богадльняхъ Волковскаго кладбища ‘находятъ пріютъ и православные, и старообрядцы обоего пола, причемъ первыхъ боле двухъ сотъ человкъ, а вторыхъ боле сотни. Между тмъ, расходъ на содержаніе богадльни, въ количеств 26,000 р. въ годъ, сталъ обезпечиваться нетолько пожертвованіями, но и доходами съ недвижимыхъ имуществъ, дающихъ боле 30,000 р. ежегодно. Наконецъ, капиталъ ея возрастаетъ до 100,000 р. Заботы заправителей богадльни идутъ дале. Закладывается зданіе для призрнія престарлыхъ и пріюта на 120 человкъ. Въ будущемъ году это зданіе новой богадльни съ пріютомъ будетъ докончено и отдлано’ {‘Петербургскій Листокъ’, 1881, No 73. ‘У петербургскихъ старообрядцевъ’, Н. Скороботова. Всеподданнйшій отчетъ спб. попеч. совта завед. общ. призрнія за 1878 г., стр. 46 и 48 и за 1879 т., стр. 27, 28 и 40.}.

Раскольничьи богадльни существуютъ не въ однхъ только столицахъ, но и во многихъ провинціальныхъ городахъ. Такъ, напримръ, еще недавно, какъ сообщалъ саратовскій корреспондентъ ‘Порядка’ {1881 г., No 144.}, нижегородскіе хлбопромышленники, старообрядцы Бугровъ и Блиновъ, устроили въ Саратов богадльню, въ которой ‘въ настоящее время находится до 60 призрваемыхъ, какъ раскольниковъ, такъ и православныхъ’. Кром того, ‘еще одинъ изъ мстныхъ капиталистовъ, также сектантъ, г. Г—й, намренъ устроить, въ центр города, громадныхъ размровъ богадльню и моленную на свой собственный счетъ, на содержаніе богадльни онъ опредлилъ на вчное время вс доходы съ купленнаго имъ для этой цли участка земли до 1,500 десятинъ. Другой сектантъ П—въ уже приступилъ къ постройк также богадльни, ассигновавъ на ея устройство и содержаніе капиталъ въ 70,000 рублей’. Любопытно, съ какими препятствіями иногда приходится бороться раскольникамъ при устройств такихъ заведеній, какъ богадльни, общеполезность которыхъ несомннна для каждаго и въ устройств которыхъ, казалось бы, нельзя видть ничего злонамреннаго. Вотъ что, напримръ, сообщаетъ тотъ же корреспондетъ ‘Порядка’: когда гг. Бугровъ и Блиновъ возъимли намреніе устроить богадльню и представили въ распоряженіе городской управы весьма солидный капиталъ, на проценты съ котораго должна содержаться богадльня, ‘одному миссіонеру пришла въ голову дикая мысль, будто бы черезъ устройство этой богадльни можетъ быть подорванъ авторитетъ православія. Пошла нескончаемая переписка между консисторіей и городской управой, которая кончилась тмъ, что дума, по докладу ей объ этомъ, поручила управ увдомить консисторію, что послдней нтъ никакого дла до распоряженій въ этомъ род со стороны города’. Не правда ли, очень любопытная ‘исторія’ для характеристики нашего быта?..

Рядомъ съ богадльнями нужно поставить раскольничьи скиты, давно уже потерявшіе характеръ мстъ, въ которыхъ спасались ‘затворники’ и ‘трудники’, и въ настоящее время представляющіе собою пріютъ для убогихъ, старыхъ и увчныхъ. Такіе скиты существуютъ едва ли не везд, гд раскольники живутъ боле или мене сплошною массою. Такъ, скиты существуютъ въ Сибири, существуютъ на сверномъ Кавказ, существуютъ и въ центр Россіи, въ Московской, Нижегородской и другихъ губерніяхъ, наконецъ, на дальнемъ Свер, въ Архангельской губерніи. Въ скитахъ обыкновенно доживаютъ свой вкъ престарлые старики и старухи, послднія, обыкновенно, преобладаютъ. Скитники живутъ частью приношеніями окрестныхъ жителей, частью плодами рукъ своихъ. Обыкновенно окрестные жители относятся къ скитникамъ съ глубокимъ уваженіемъ, какъ къ людямъ, которые молятся за нихъ Богу, и на этомъ основаніи обнаруживаютъ большую заботливость о доставленіи имъ средствъ къ жизни. Такъ, напримръ, терскіе статистики описываютъ отношенія раскольниковъ въ обитателямъ мстныхъ скитовъ въ слдующихъ чертахъ: ‘Каждую субботу и каждый праздникъ, а иногда и въ будничные дни, скитники получаютъ обильныя приношенія. Жертвователи при этомъ строго придерживаются заповди св. писанія: чтобы лвая рука не знала того, что даетъ правая. Поэтому вс предметы подаянія передаются въ скиты черезъ маленькихъ дтей. Рыболовъ даетъ лучшую рыбу, хозяйка — курицу, яйца, разную утварь, охотникъ — лучшую часть добычи, хлбъ даютъ зерномъ, мукою, но чаще печеный. Длается это такимъ образомъ: родные или знакомые ребенка поручаютъ ему отнесть приношеніе въ скитъ. Постучавши въ калитку, ребенокъ читаетъ молитву и ему отпираютъ, тогда онъ, снова сотворивъ молитву, кладетъ приносимое и называетъ имя, за кого надо помолиться. Скитницы благословляютъ его и, надливъ фруктами и сластями, отпускаютъ. Иногда приношенія просто вшаютъ на заборъ скита или кладутъ у калитки. И не было случая воровства этихъ вещей, даже за фрукты, взятые тайкомъ дтьми изъ садовъ скита, ихъ наказываютъ весьма строго’ {‘Статистическія монографіи по изслдованію станичнаго быта терскаго казачьяго войска’, стр. 254.}. О самыхъ скитахъ и ихъ обитателяхъ трудъ терскихъ статистиковъ отзывается слдующимъ образомъ: ‘Гребенскіе скиты отличаются отъ древнихъ раскольниковъ, можно сказать, самою идеею скитнической жизни. Прежніе скиты основывались гонимыми старообрядцами главнымъ образомъ съ тою цлью, чтобы укрыться отъ ‘мірской неправды’, для этого скитальцы прятались въ глухія трущобы, болота и дремучіе лса. Подкладкою была идея вры, которую требовалось спасти. Здсь же поступаютъ въ скитъ преимущественно изъ личныхъ невзгодъ: отъ бдности и неудачъ въ жизни, отъ физическаго убожества, по интересамъ семьи, и только весьма немногіе идутъ изъ тхъ побужденій, которыми руководствовались древніе скитники’ {Тамъ же, стр. 254—255.}.

Казалось бы, что ужаснаго, опаснаго или незаконнаго въ существованіи скитовъ? Существуютъ учрежденія, которыя даютъ возможность частной благотворительности принимать боле раціональное направленіе, которыя представляютъ пріютъ всякому обезсилвшему въ жизненной борьб, и которыя спасаютъ страну отъ значительнаго числа бродящихъ нищихъ {Напримръ, скиты Семеновскаго узда, Нижегородской губерніи, какъ-то: Комаровъ, Оленицкій, Шарпановскій, Липовскій и другіе, содержали, въ 50 годахъ громадное количество народу: такъ въ Комаровомъ скит жило до 500 человкъ обоего пола, въ Оленицкомъ такое же число и т. д. (Кельсіевъ, вып. 2-й, стр. 24).}, чего бы, кажется, лучше? Не стснять, не преслдовать такія учрежденія, а, напротивъ, покровительствовать имъ, содйствовать ихъ распространенію — такого правила должны бы, казалось, держаться представители власти по отношенію въ свитамъ. Но не такъ разсуждаютъ становые пристава, исправники и другіе. Не говоря уже о систематическихъ гоненіяхъ на скиты въ прошломъ, гоненія эти продолжаются и досел. Вотъ что писали въ прошломъ году изъ Архангельска: ‘Священникъ Солозскаго прихода прізжаетъ въ Амбургскій свитъ, лежащій въ его приход, и требуетъ подарковъ. Старухи, да больные престарлые старики, изъ которыхъ состоитъ все населеніе свита, по заведенному обычаю, даютъ ему картофель, рпу, лукъ и другія овощи, которыя они сами разводятъ. Но священникъ на этотъ разъ не довольствуется подобными приношеніями и требуетъ денегъ, угрожая, что, въ противномъ случа, ‘будетъ худо’. У старухъ денегъ не было, поэтому он не могли исполнить требованія священника, который, вслдствіе этого, ухалъ изъ свита раздосадованный. Спустя двтри недли посл этого происшествія, въ мстномъ полицейскомъ управленіи получается отъ священника бумага, въ которой сообщается, что состоящій въ его приход Амбургсвій скитъ служитъ центромъ раскольничьей пропаганды, что тамъ проживаетъ множество безпаспортныхъ, что въ свит скрываются разные бглые преступники, что полиція будто бы ничего не смотритъ, скитники возятъ себ лсъ и бревна для постройки новой молельной и проч. Вслдъ за этимъ въ сбитъ прізжаетъ становой приставъ и прежде всего собираетъ всхъ бывшихъ въ это время въ скит и требуетъ отъ нихъ паспорты. Оказалось, что вс бывшіе въ скит изъ другихъ уздовъ имли вполн законные паспорты, лица же, пришедшія въ скитъ навстить родныхъ изъ ближайшихъ селеній, имли вмсто паспортовъ установленныя свидтельства. Нечего, конечно, и говорить, что обвиненія въ укрывательств бглыхъ преступниковъ оказались чистымъ вымысломъ и ни на чемъ не основанною клеветою. Потомъ приставъ отдляетъ скитниковъ ‘вдомостныхъ’, т. е. значущихся въ вдомости полиціи и составляющихъ коренное, постоянное населеніе скита, отъ тхъ, которые въ вдомости не значатся и потому считаются по закону пришлыми, хотя нкоторые изъ нихъ родились и прожили цлую жизнь въ скит. И вотъ всмъ ‘невдомостнымъ’ объявляется, чтобы они тотчасъ же оставили скитъ и уходили по своимъ мстамъ’.

‘Кому неизвстно, что въ настоящее время староврческіе скиты представляютъ собою не что иное, какъ богадльни, гд находятъ себ пріютъ больные, престарлые, убогіе? Въ Амбургскомъ скит въ числ ‘невдомственныхъ’ были, напримръ, совершенно дряхлыя, чуть не столтнія старухи, глухонмые, неспособные ни къ какой работ старики и т. п. Вс они съ давнихъ поръ жили въ скит, молились Богу и думали только о томъ, чтобъ и кости свои положить тамъ, гд они нашли себ пріютъ и гд протекла почти вся ихъ жизнь. Дв изъ такихъ старухъ, Прасковья Бобина, 83 лтъ, и Настасья Емельянова, 90 лтъ, были тяжко больны и лежали въ постели. Несмотря на приказаніе, он не могли сдвинуться, не могли подняться съ мста. Понятые и сотскіе вытащили ихъ на улицу и бросили на снгъ, было приказано немедленно положить ихъ въ сани и вывезти изъ скита. Куда именно вывезти — объ этомъ не было сказано. Вскор посл этого Прасковья Бобина умерла, она умерла въ скит, потому что хотя ее и возили по селеньямъ, но никто не хотлъ принять къ себ больную, умирающую женщину, и потому, волей-неволей, принуждены были отвезти ее обратно въ скитъ. Всего изъ скита было выселено 30 старухъ и 3 старика. Вс они имли паспорты и свидтельства. Особенно было безпомощно положеніе тхъ скитницъ, которыя, проживши цлую жизнь въ скит, состарвшись тутъ, вдругъ должны были оставить этотъ пріютъ и искать себ другой среди совершенно чуждаго, незнакомаго населенія. Распоряженіе о выселеніи застало ихъ въ расплохъ. Имъ не оставалось ничего длать больше, какъ начать просить милостыню, и вотъ на улицахъ губернскаго города появились амбургскіе скитники и скитницы съ болзненными, изнуренными лицами, они робко останавливали прохожихъ и просили о помощи, о милостын. Кельи всхъ выгнанныхъ изъ скита были немедленно запечатаны. Вс же оставшіеся въ скит были обязаны подпискою ‘впредь никого въ скитъ не впускать и въ себ никого не принимать, хотя бы пришедшіе и имли вполн законные виды и паспорты. При этомъ было объявлено, что запечатанныя кельи будутъ разломаны и сожжены’ {‘Молва’, 1880, отъ 5-го марта перепеч. изъ ‘Голоса’.}.

Несчастные скитники подали въ канцелярію архангельскаго губернатора прошеніе о распечатаніи келій и о дозволеніи выгнаннымъ изъ свита жителямъ вернуться въ свитъ. Не знаемъ, удовлетворено ли прошеніе скитниковъ, только дятельность архангельской полиціи по части разгрома скитовъ не превращалась. Такъ, еще въ начал ныншняго года въ газетахъ сообщалось о новомъ подвиг архангельскихъ ‘сокрушителей раскола’: ‘становой приставъ Баргузинъ, набравъ понятыхъ, десятскихъ и сотскихъ, пошелъ войною на свитъ, извстный подъ именемъ пустыни Лахты. Оцпивъ скитъ, онъ приказалъ своей рати ломать свитскія кельи. Три дома были разнесены по бревнамъ среди общаго плача и отчаянія скитницъ и скитниковъ, большинство которыхъ состоитъ изъ дряхлыхъ старухъ и стариковъ. Съ большимъ трудомъ удалось скитникамъ упросить разсвирпвшаго ревнителя православія не раззорять ихъ въ конецъ и пощадить остальныя кельи. Г. Баргузинъ изъявилъ согласіе подождать ршенія губернатора, которому скитники подали про шеніе, умоляя въ немъ г. Кошара войдти въ ихъ безвыходное положеніе. Какъ отнесется архангельская администрація къ этому прошенію, сказать заране, конечно, трудно, между тмъ, этого ршенія съ нетерпніемъ ожидаетъ многочисленное старообрядческое общество, которое до сихъ поръ живетъ надеждою на то, что ихъ справедливыя жалобы будутъ, наконецъ, услышаны и что будетъ положенъ конецъ тмъ безчисленнымъ придиркамъ, претензіямъ и преслдованіямъ, которыми безпощадно терзаютъ ихъ разныя уздныя власти. Архангельскій исправникъ не перестаетъ до сихъ поръ угрожать старообрядцамъ, что онъ раззоритъ вс ихъ скиты. При этомъ онъ прибавляетъ, что потому ломаетъ ихъ кельи, что о немъ пишутъ въ газетахъ. Ближайшимъ послдствіемъ разгрома Лахотскаго скита было то, что нсколько скитниковъ, оставшись безъ крова, безъ пріюта, принуждены идти по міру и просить милостыню’ {‘Русскія Вдомости’, 1881, No 30.}.

Не правда ли, какъ все въ этой картин типично и характерно: и исправникъ, ломающій старообрядческіе скиты въ отместку тревожащимъ его спокойствіе газетамъ, и становой приставъ, разносящій по бревнамъ дома ‘среди общаго плача и отчаянія’ и сама ‘архангельская администрація’, допускающая безнаказанно совершаться всему этому на ея глазахъ?.. И какъ не удивляться необыкновенному развитію въ раскольничьей сред чувства общественности, функціонирующаго даже при такихъ противообщественныхъ условіяхъ жизни?!..

Понятіе о солидарности сектанты не ограничиваютъ тснымъ кругомъ своихъ единоврцевъ, а напротивъ, расширяютъ его въ понятіе братства и равенства всхъ людей. Здсь, однако, я долженъ сдлать очень важную оговорку. Жизнь вообще не учитъ сектантовъ любви къ человчеству. Не говоря уже о преслдованіяхъ и гоненіяхъ, которымъ подвергаются сектанта со стороны духовенства и чиновниковъ, самая масса православнаго населенія, сама по себ лишенная всякаго фанатизма, часто вслдствіе подстрекательствъ извн, идущихъ преимущественно отъ духовенства, относится къ сектантамъ крайне враждебно, иногда проявляетъ по отношенію къ нимъ самый дикій, необузданный фанатизмъ. Чтобы не быть голословнымъ, я приведу нсколько фактовъ такого фанатическаго отношенія православнаго населенія къ сектантамъ, взявъ эти факты исключительно изъ исторіи новыхъ сектъ, какъ мене извстной. Такъ, въ ‘Статистическихъ монографіяхъ терскаго войска’ мы читаемъ: ‘въ станиц Солдатской былъ случай, когда православные, по общественному приговору, собрали всхъ мстныхъ шалопутовъ и самымъ позорнымъ Образомъ выскли ихъ передъ цлымъ обществомъ’ {Стр. 426.}. Въ корреспонденціи ‘Порядка’ изъ Николаева, Херсонской губерніи, сообщалось, что въ мстечк Широкомъ ‘на сход, по желанію родителей, нкоторые изъ числа отпавшихъ въ секту (шалопутовъ) дтей наказаны были розгами’ {1881 г., отъ 5-го апрля.}. Подобныя экзекуціи по общественнымъ приговорамъ практиковались и по отношенію къ штундистамъ. Такъ, въ одномъ изъ селъ Херсонской губерніи нсколько лтъ тому назадъ сельское общество выскло штундистовъ: жениха и невсту, за то, что они вздумали совершить штундистское бракосочетаніе на страстной недл {‘Голосъ’, 1876, No 77. Перепет. изъ ‘Новоросс. Телегр.’.}. 8-го ноября 1879 года, въ елисаветградскомъ окружномъ суд разбиралось дло по обвиненію 13 крестьянъ и мщанъ города Вознесенска въ совершеніи насилій противъ штундистовъ. Дло было такъ: посл того, какъ священникъ Бугскаго предмстья города Вознесенска призывалъ мстныхъ штундистовъ для словопренія, но не одержалъ надъ ними побды, жители предмстья и окрестныхъ селъ, собравшись въ числ боле 300 человкъ, совершили надъ штундистами возмутительнйшую экзекуцію. Нкоторымъ штундистамъ дали до 50 ударовъ розгами, одну же женщину, Прасковью Шименко, скли три раза — два раза розгами, а въ третій — плетью. Несчастную скли до такой степени сильно, что сами экзекуторы уставали и три раза смнялись. Въ промежуткахъ между сченіемъ Прасковь предлагали поцловать крестъ и сотворить молитву, а когда она отказывалась исполнить это требованіе и только произнесла: ‘Господи, прости имъ, не вдятъ бо, что творятъ!’ — экзекуція продолжалась съ удвоенною силою’. По врачебному освидтельствованію, удары были настолько жестоки, что еще немного — и Прасковь угрожала смерть. На суд подсудимые не отрицали своей вины и относились къ судебному слдствію довольно равнодушно. На видъ это простые, срые крестьяне, не обнаружившіе ничего фанатическаго‘ {‘Молва’, 1879, корр. изъ Елисаветграда.}. Въ этомъ дл уже замтно вліяніе духовенства на проявленіе взрывовъ фанатизма въ православномъ населеніи, но вотъ другой примръ, когда это вліяніе выступаетъ явно и съ необыкновенною силой. Лтъ пять тому назадъ, въ ставропольскомъ окружномъ суд разбиралось дло, къ которому были привлечены въ качеств обвиняемыхъ: священникъ Кримгиреевскаго села, Эрастовъ, и крестьяне того же села, по обвиненію: священника въ томъ, что онъ подстрекалъ православныхъ крестьянъ къ избіенію шалопутовъ Бримгиреевскаго села, а крестьянъ — въ томъ, что они совершили это избіеніе. Самый ходъ избіенія былъ таковъ. На Пасху о. Эрастовъ приказываетъ привести къ себ всхъ крестьянъ, подозрваемыхъ въ принадлежности къ сект шалопутовъ, и подвергаетъ приведенныхъ къ нему силою крестьянъ особому экзамену, задавая слдующіе вопросы: ‘ты не шалопутъ? почему не пьешь водки? не куришь табаку? не шь мяса? цлуешься ли въ своихъ собраніяхъ?’ Когда подвергнутые экзамену отвергали свою принадлежность къ сект шалопутовъ, батюшка обращался къ присутствующимъ крестьянамъ, въ принадлежности которыхъ къ православной церкви не возникало сомннія, съ словами: ‘прохладите его!’ Подозрваемаго въ шалопутств выводили на батюшкинъ дворъ, ‘прохлаждали’ и избитаго, съ окровавленнымъ лицомъ представляли священнику. Священникъ снова командовалъ: ‘омойте его!’ Избитаго снова выводили на дворъ, окунали головой въ бочку съ водой и вели въ о. Эрастову для дальнйшаго экзамена…

Вражда православныхъ въ сектантамъ выражается не въ одномъ только физическомъ насиліи, нердко сельскія общества высылаютъ по общественнымъ приговорамъ своихъ членовъ-сектантовъ’ Такъ, напримръ, сходъ мстечка Широкаго, Херсонской губерніи, постановилъ ходатайствовать предъ правительствомъ объ удаленіи шалопутовъ изъ сельскаго общества {‘Порядокъ’, 1881, отъ 5-го апрля.}. По словамъ ‘Одесскаго Встника’, ‘одно сельское общество Одесскаго узда, исключая изъ своей среды односельца, какъ порочнаго члена, въ приговор мотивируетъ это тмъ, что исключаемый ведетъ себя довольно дурно, совращаетъ другихъ изъ православной вры въ штундизмъ, собираетъ въ свой домъ компаніи крестьянъ, а въ особенности нмцевъ въ ночное время. Хотя общество крестьянъ предупреждало его нсколько разъ, говоритъ приговоръ, остепениться, но онъ не слушалъ’ {‘Биржевыя Вдомости’. 1876, No 143.}. И въ этихъ случаяхъ дло не обходится безъ вліянія духовенства. Мн извстенъ случай, когда священникъ убждалъ сходъ одного села Ставропольской губерніи сослать но общественному приговору главу мстной шалопутской общины, когда этому священнику возражали нкоторые члены схода, что посл сосланнаго останется семья, которую некому будетъ содержать, ретивый батюшка предложилъ даже содержать осиротлую семью на свой счетъ. къ счастью, приговоръ былъ кассированъ крестьянскимъ присутствіемъ…

Удивительно ли, что при такомъ порядк вещей, въ нкоторыхъ сектантскихъ толкахъ мы замчаемъ скрытность, недовріе и даже прямо враждебное отношеніе къ православнымъ. Было бы гораздо удивительне, еслибы подобныхъ явленій не существовало… Но вотъ, дйствительно удивительно и заслуживаетъ самаго серьезнаго вниманія то, что, несмотря на совокупное воздйствіе преслдованій со стороны оффиціальныхъ лицъ и враждебнаго отношенія массы православнаго населенія, идея братства всхъ людей нетолько находитъ себ мсто въ міровоззрніи сектантовъ, но и примняется ими практически въ жизни. Вотъ что, напримръ, исповдуютъ штундисты, которыхъ, какъ мы видли выше, приводили къ православію посредствомъ розогъ, которыхъ до послдняго времени преслдуютъ за ‘оказательство’, которыхъ нердко по нсколькимъ годамъ морили въ тюрьмахъ, судили и даже ссылали въ Сибирь: ‘Вс люди должны быть братьями… Какъ братья, люди не должны рзать и грабить другъ друга, почему войны должны считаться вредными и безнравственными. Какъ братья, люди должны жить и трудиться въ мир, любви и согласіи, почему мошенничество и кулачество должны строго преслдоваться’ {‘Недля’, 1877 г., No 2. ‘Малорусская штунда’, стр. 54 и 55.}. Таже идея братства людей, развиваясь, переходитъ во многихъ сектахъ въ отрицанію войнъ и признанію ихъ беззаконными, противными совсти и религіи. На этомъ основаніи, напримръ, молокане, взятые въ солдаты, упорно отказываются принимать оружіе, и ихъ распредляютъ въ санитарныя части войска, въ госпитали, въ обозы и т. п. {‘Русскій Міръ’, отъ 5-го ноября 1876 г.}.

Подъ вліяніемъ идеи братства всхъ людей, сектанты не рдко оказываютъ православнымъ и вообще не принадлежащимъ въ ихъ сект или толку туже братскую помощь и поддержку, которую они считаютъ для себя обязательною по отношенію къ своимъ единоврцамъ. Такъ, напримръ, г. Майновъ разсказываетъ про субботниковъ, что они охотно помогаютъ православнымъ въ случа какихъ либо бдъ: ‘Къ херамъ (такъ субботники называютъ сами себя) къ этимъ, что въ свою мошну ползай’, говорятъ о субботникахъ православные {‘Русск. Общ. Вопросы’, сборникъ ‘Недли’, ‘Странная секта’, стр. 235.}. Появившіеся недавно въ Тверской губерніи сютаевцы оказываютъ матеріальную помощь всмъ бднымъ, какихъ бы религіозныхъ взглядовъ они ни держались. Подобное же отношеніе къ православнымъ приходится наблюдать и среди старообрядцевъ. Выше мы уже приводили примры того, что въ старообрядческихъ богадльняхъ, рядомъ съ немощными старообрядцами, призрваются и православные. Вотъ еще два примра: ‘На границ Саратовскаго и Аткарскаго уздовъ есть богатое раскольничье селеніе Озерки. Въ прошлые годы, въ этомъ селеніи принято было за обычай, по словамъ ‘Саратовскаго Листка’, подавать каждому нищему непремнно половину каравая хлба, а иногда и цлый каравай. Въ ныншній голодный годъ, эти по истин благочестивые люди были поставлены въ очень затруднительное положеніе: нуждающіеся стоятъ подъ окномъ едва не постоянно, подавать нетолько по караваю, но и по куску тяжеленько, но наши мужики все-таки остались врны голосу сердца и убжденія — ни одинъ нуждающійся не ушелъ изъ деревни безъ куска хлба, и каждой изб до сихъ поръ это обходится и обходилось по 1 руб. 40 коп. ежедневно, перелагая цнность хлба на деньги. Въ этой деревн минимумъ 100 дворовъ, такъ какъ, каждый домохозяинъ издерживалъ не мене 1 руб. 40 коп. въ день на прокормленіе голодныхъ, то въ итог, считая съ сентября прошлаго года по апрль ныншняго, получится весьма почтенная сумма — 29,400 рублей’ {‘Голосъ’, 1881, No 144.}. Объ архангельскихъ раскольникахъ мы находимъ въ печати слдующій отзывъ: ‘По образу жизни и домашнему быту, они замтно отличаются отъ остальной массы населенія. По общимъ, единогласнымъ отзывамъ, старообрядцы живутъ здсь богаче, чище, дружне и трезве православныхъ. Въ большинств случаевъ, они религіозне и нравственне ихъ. Они отличаются большею чуткостью въ бд и горю ближняго. Въ годины различныхъ народныхъ бдствій, которыя нердко посщаютъ нашъ край, старообрядцы всегда съ полной готовностью являются на помощь народной нужд и горю. Такъ, во время страшнаго голода 1867 года, когда по деревнямъ люди умирали голодною смертью, когда народъ цлыми селами повидалъ родину и въ ужас бжалъ куда глаза глядли, когда разные коммерсанты (православнаго исповданія), пользуясь общею бдою, обогащались отчаянными спекуляціями на хлб, въ это время богатые кемскіе и поморскіе старообрядцы буквально кормили все Поморье, весь Кемскій уздъ. Огромныя деньги тратили они на закупку хлба, который немедленно же раздавали голодному, обнищалому народу. Толпы народа стояли около ихъ домовъ и каждый получалъ на свою семью. Больнымъ, которые, вслдствіе изнуренія, не могли выходить изъ дома, хлбъ развозился на особыхъ подводахъ. Если Кемскій уздъ всегда давалъ наименьшій процентъ выселеній во время подобныхъ бдствій, то фактъ этотъ слдуетъ приписать единственно той помощи и тому участію, съ которымъ богатое старообрядческое населеніе относится къ бд и несчастію ближняго’ {‘Русскій Курьеръ’. 1880, No 90. Перепеч. изъ ‘Голоса’.}.

Благодаря тому же взгляду на всхъ людей, какъ братьевъ вообще, сектанты относятся къ наемнымъ рабочимъ значительно лучше, чмъ хозяева изъ православныхъ, и поэтому тамъ, гд сектанты живутъ рядомъ съ православными, рабочіе нанимаются охотне къ сектантамъ, чмъ къ православнымъ. Вотъ что, напримръ, говоритъ Эшеръ о взаимныхъ отношеніяхъ самарскихъ молоканъ и ихъ рабочихъ: ‘они (киргизы, живущіе у молоканъ въ качеств пастуховъ овечьихъ стадъ, отаръ) также, какъ и многочисленные работники-землепашцы, нанимаемые молоканами, очень преданы своимъ хозяевамъ, потому что т обращаются съ ними не какъ съ вьючнымъ скотомъ, а какъ съ братьями. ‘Мы кормимъ своихъ рабочихъ говядиной, говорилъ мн одинъ изъ крупнйшихъ молоканскихъ хозяевъ:— потому что то, что вкусно для насъ, вкусно и для нихъ’ {‘Встникъ Европы’, 1879, No 9. ‘Молокане’, стр. 372.}. Иногда эта заботливость и внимательность къ рабочимъ заставляетъ сектантовъ входить въ лишніе расходы, вызванные исключительно желаніемъ предоставить рабочимъ большія удобства. Такъ, г. Левицкій, наблюдавшій шалопутовъ на границ Полтавской и Екатеринославской губерній, говоритъ объ ихъ отношеніи къ рабочимъ слдующее: ‘Т изъ православныхъ, которымъ приходится, работать у шалопутовъ, обыкновенно не нахвалятся, что ихъ до отвалу кормятъ мясомъ и щедро угощаютъ водкой, при чемъ хозяева не берутъ въ ротъ ни того, ни другого, даже готовятъ пищу рабочимъ отдльно’ {‘Кіевскій Телеграфъ’, 1875 г., No 42. ‘Шалопуты на границ Полтавской я Екатеринославской губерній’. Рефератъ, читанный г. Левицкимъ въ юго-за’ чадномъ отдл географическаго общества.}.

Развитіе среди сектантовъ чувства общественности, всего сильне отражается на внутреннемъ стро сектантскихъ общинъ. Сектантская община совсмъ не то, что обыкновенная русская сельская община или такъ называемое сельское общество. Узы, связующія во едино отдльныхъ членовъ сектантской общины, не ограничиваются совмстнымъ сожительствомъ, круговою порукою по уплат податей, да общностью землевладнія, сектантская община основана на общности какъ матеріальныхъ, такъ и нравственныхъ интересовъ ея членовъ и на потребности каждаго изъ нихъ осуществить въ жизни тотъ идеалъ, который выработанъ сектою, какъ продуктъ массовой умственной работы и жизненныхъ условій. Сектантская община существуетъ не во имя подати, не во имя земли, а во имя человка, во имя его потребностей, матеріальныхъ и нравственныхъ. И именно эта-то ея отличительная черта, черта гуманности, человчности, это поставленіе на первомъ план личности съ ея потребностями, а не безнедоимочной уплаты сборовъ, не обработки земли — вотъ это самое и привлекаетъ невольно въ сектантской общин общее вниманіе и симпатіи и вызываетъ удивленіе всхъ наблюдателей.

Сектантская община охраняетъ своихъ членовъ отъ нищеты, содйствуетъ имъ въ стремленіяхъ къ достиженію благосостоянія, оказываетъ имъ помощь въ случа какого-либо несчастія, заботится о сиротахъ, больныхъ, старыхъ и увчныхъ, защищаетъ отдльныхъ членовъ противъ всякихъ вншнихъ поползновеній, защищаетъ дтей отъ деспотизма родителей, родителей отъ дурного отношенія къ нимъ дтей и жену — отъ самодурства мужа, примиряетъ враждующихъ членовъ, заботится объ исправленіи порочныхъ и въ крайнемъ случа устраняетъ ихъ изъ своей среды и, такимъ образомъ, предохраняетъ остальныхъ отъ дурного примра. Общинная жизнь, охватывая все существованіе отдльныхъ членовъ, длаетъ радость каждаго члена общею радостью и индивидуальное горе — общимъ горемъ и, такимъ образомъ, служитъ источникомъ такихъ высоко-счастливыхъ впечатлній сочувствія, которыя далеко не доступны разрозненнымъ членамъ православныхъ общинъ.

Видное мсто въ жизни сектантскихъ общинъ занимаютъ общественныя собранія. Такія собранія въ той или другой форм существуютъ положительно во всхъ раскольничьихъ толкахъ и сектахъ. Въ однихъ толкахъ они бываютъ періодическими, въ другихъ происходятъ тогда, когда въ нихъ чувствуется надобность. Одн секты знаютъ только однообразныя собранія, въ другихъ они бываютъ различныхъ родовъ. Въ собраніяхъ однхъ сектъ преобладаетъ богослужебный элементъ, въ собраніяхъ другихъ — бытовой, но всегда и везд собранія носятъ характеръ смшанный, религіозно-бытовой. Сектантскія собранія замняютъ собою для сектантовъ общественныя богослуженія и въ то же время являются своеобразными клубами, гд обсуждаются общественныя дла, гд происходятъ своеобразныя литературныя чтенія и религіозные диспуты и которыя замняютъ для сектантовъ всякія увеселенія. Значеніе общественныхъ собраній громадно. Они доставляютъ сектантамъ т тихія и мирныя наслажденія, которыя спасаютъ ихъ отъ необходимости, подобно православнымъ, идти въ кабакъ искать забвенія отъ тяжелой трудовой жизни и пьянствомъ наполнять свой досугъ, они имютъ большое воспитательное вліяніе въ нравственномъ и умственномъ отношеніи на сектантовъ, такъ какъ на нихъ нердко обсуждаются жизненные вопросы практической нравственности, представляются нравственные образцы, совершаются дла благодянія, ведется живой обмнъ мыслей и представляется широкій просторъ каждому высказать все, что онъ думаетъ, что Занимаетъ его, безпокоитъ, тревожитъ, мучитъ, и найдти носильную помощь для ршенія мучительныхъ сомнній и вопросовъ. На собраніяхъ слагается и вырабатывается общественное мнніе сектантскаго міра и на нихъ же сектантъ научается уважать это общественное мнніе. Въ сектантскихъ обществахъ общественное мнніе замняетъ и страхъ предъ вншнею властью и голосъ печатнаго слова. Одобреніе общественнаго мннія — высшая награда для сектанта, порицаніе его — самая страшная кара. Это значеніе общественнаго мннія всего явственне выступаетъ въ институт сектантскаго суда.

Сектантскій судъ — явленіе крайне любопытное и замчательное. Существуя рядомъ съ легальнымъ, оффиціальнымъ судомъ, онъ такъ успшно конкуррируетъ съ нимъ, что въ оффиціальный судъ почти никогда не попадаютъ дла и споры, возникающіе между сектантами. Вотъ что говорятъ по этому поводу штундисты: ‘Уже-ль и между нами не найдется такого, чтобы уладить спорное дло? Не даромъ же сказалъ апостолъ Павелъ: ‘Какъ сметъ кто у васъ, имя дло съ другимъ, судиться у нечестивыхъ, а не у святыхъ’. (1-е посланіе Кор., глава 6, ст. 1) {‘Отеч. Зап.’, 1878, No 5. ‘Раціонализмъ на юг Россіи’, стр. 211.}.

И на этомъ основаніи сектанты улаживаютъ вс спорныя дла сами между собой. Это особенно должно быть сказано о сектахъ раціоналистическаго пошиба, но въ значительной мр можетъ быть отнесено и ко всмъ раскольникамъ и сектантамъ. Самая процедура сектантскаго суда довольно разнообразна у различныхъ сектъ, но тмъ не мене, въ основ ея всегда лежитъ одинъ и тотъ же принципъ: прежде чмъ дло переносить на судъ, испытываются всевозможныя частныя мры для примиренія спорящихъ и улаженія дла. Такъ, у штундистовъ судъ ‘основывается на правил апостольскомъ, т. е. сначала штундисты пробуютъ помирить поссорившихся одинъ на одинъ. Если это не удается, тогда, разбирательство производится при постороннихъ гадахъ, при свидтеляхъ. Это, такъ называемый, судъ братскій. Если же и этотъ судъ не достигаетъ своей цли, тогда тяжущихся передаютъ на ‘судъ церкви’, подъ каковымъ можно разумть вообще судъ собраній’. {‘Недля’, 1877, No 2. ‘Малорусская штунда’, стр. 58.} Право суда въ однхъ сектахъ принадлежитъ глав общины, въ другихъ — общественному собранію: первый порядокъ наблюдается преимущественно въ старообрядческихъ толкахъ, второй — въ сектахъ раціоналистическаго пошиба. Для примра самаго хода сектантскаго суда, привожу описаніе суда у молоканъ. Разбиралась жалоба молоканки на мужа, обозвавшаго ее браннымъ словомъ. Разбирательство производилъ церковный совтъ публично предъ 300—400 человкъ, пришедшихъ на богослуженіе, онъ состоялъ изъ убленныхъ сдинами старцевъ, изъ коихъ нкоторымъ было за 100 лтъ. По выслушаны жалобы, тотчасъ развернута была библія (огромнаго формата, извстная у насъ подъ именемъ параллельной) и изъ нея прочитаны тексты объ отношеніяхъ мужа къ жен и жены къ мужу. ‘Мужъ, читалъ сдой какъ лунь членъ церковнаго совта:— отдавай жен должное, подобно и жена мужу, жена не властна надъ своимъ тломъ, а мужъ, равно и мужъ не властенъ надъ своимъ тломъ, а жена. Внемлите сему, взывалъ старикъ:— не свои словеса говорю вамъ, а словеса библіи, вчныя и неизмнныя’. Жены, дочери, парни, дти, бывшіе при богослуженія, слушали внимательно слово наставленія, произносимое старцемъ, коему было за плечами 96 лтъ. ‘Худое обращеніе мужа съ женой легко можетъ повести жену къ нарушенію брачнаго союза, говорилъ другой членъ совта, такой же какъ и первый:— и тогда, хотя жена не будетъ безъ вины предъ Господомъ Богомъ, но мужъ самъ первый дастъ отвтъ предъ Господомъ Богомъ за грхи жены, ибо ему было повелно любить свою! Жену, какъ Христосъ возлюбилъ церковь, а Христосъ самого себя предалъ за нее, чтобы освятить ее, очистить и представить ее себ славною церковью, не имющею пятна или порока… А ты нетолько не исполняешь заповди Бога, но и вводишь жену въ искушеніе. Не помилуетъ тебя Господь! Покайся, и по-христіански испроси у жены твоей прощенія. Утшь насъ и не посрами наше общество истинныхъ христіанъ, котораго ты сдлался недостойнымъ!’ Посл этихъ словъ, ‘мужъ обнялся съ женою, поцловалъ ее публично, въ виду всего собранія, и испросилъ у ней прощенія въ своей вин, а собраніе запло благодарственный Богу гимнъ’… {‘Современная Извстія’ 1870, No 51.} Наказанія, налагаемыя сектантскимъ судомъ на виновныхъ, упорствующихъ сознать и загладить свою вину, носятъ почти исключительно нравственный характеръ, напримръ, лишеніе права присутствовать на собраніяхъ, лишеніе права на братское привтствіе и т. п. Только въ очень рдкихъ случаяхъ налагается нчто въ род штрафа, напримръ, раздача 40 милостынь, вкладъ на сиротъ и вдовъ и др. Вообще къ наказаніямъ приходится прибгать рдко, такъ какъ вс сектанты подчиняются приговору своего суда, какъ выраженію общественнаго мннія. Въ случа упорства и нежеланія подчиниться суду общественнаго собранія, сектанты прибгаютъ въ исключенію упорствующаго изъ членовъ общины. Къ этому наказанію, впрочемъ, прибгаютъ въ самыхъ исключительныхъ случаяхъ и примняютъ его только по отношенію къ тмъ членамъ, которые обнаруживаютъ крайнюю безнравственность и по отношенію къ которымъ вс другія мры оказались недйствительными.

Говоря о внутреннемъ стро сектантскихъ общинъ, мы должны упомянуть о попыткахъ сектантовъ построить на совершенно новыхъ началахъ свою экономическую жизнь. Собственно говоря, эти попытки переустройства экономическихъ отношеній и составляютъ самую любопытную сторону въ сектантскихъ общинахъ, такъ какъ въ нихъ всего сильне выражается тенденція человчности, стремленіе поставить счастье человка основною цлью его жизни и дятельности общества, стремленіе привести въ гармонію-индивидуальныя и общественныя потребности и нужды и уничтожить разладъ между интересами личности и общества. Подобныя попытки повторялись много разъ въ теченіи двухвковой исторіи стараго раскола, повторяются он и въ настоящее время. Попытки эти не составляютъ принадлежности какой-либо отдльной секты или толка, он красной нитью проходятъ чрезъ вс развтвленія стараго раскола и новаго сектантства. Это и понятно: расколъ является слдствіемъ глубокихъ жизненныхъ невзгодъ, серьёзнаго недовольства жизненными отношеніями и условіями, въ него идутъ люди, ищущіе лучшаго, и естественно, что они ищутъ этого лучшаго путемъ измненія прежнихъ экономическихъ отношеній.

Въ мене радикальномъ вид подобныя попытки переустройства экономическихъ отношеній принимаютъ характеръ взаимнаго вспомоществованія другъ другу трудомъ. Это явленіе въ настоящее время встрчается всего чаще у шалопутовъ и штундистовъ. Такъ т и другіе часто общими силами возводятъ хозяйственныя строенія отдльнымъ членамъ общины. Шалопуты нкоторыхъ мстностей свернаго Кавказа и Воронежской губерніи ведутъ свои полевыя работы такимъ образомъ, что сперва, напримръ, пашутъ полосу одного члена общины, потомъ другого и т. д., причемъ то обстоятельство, что у одного могутъ быть три пары воловъ, а у другого — одна, одинъ дворъ выставитъ трехъ рабочихъ, а въ другомъ не найдется и одного, въ счетъ не принимается, и каждый даетъ то количество рабочихъ силъ, какимъ располагаетъ. Но эта форма общаго труда еще носитъ характеръ благотворительности. Слдующею по совершенству является форма общаго труда, наблюдаемая у старообрядцевъ нкоторыхъ станицъ Терской области: отдльные домохозяева составляютъ компаніи, ‘спрягаются’, и такіе ‘спрягачи’ нетолько пашутъ сообща землю, но часто и сютъ, и убираютъ, и обмолачиваютъ ее сообща, ‘по-братски’, затмъ изъ полученнаго зерна выдляются посвныя смена, остальной же продуктъ длится или поровну или пропорціонально труду. Такимъ образомъ, бднякъ здсь поправляется {‘Статист. Моногр. Терскаго войска’, стр. 266—267.}. Это далеко не то, что ‘спряжки’ православныхъ, въ которыхъ, въ дйствительности, богатый эксплуатируетъ бднаго, заставляетъ его работать на себя за пользованіе скотомъ. Слдующую ступень въ дл переустройства экономическаго быта составляетъ веденіе сообща всего хозяйства. Попытки вести все хозяйство сообща возникали еще въ первыя времена исторіи раскола и съ тхъ поръ настойчиво повторяются. Не заходя далеко въ глубь прошлаго, мы приведемъ нсколько боле свжихъ примровъ. На свер Россіи мы находимъ очень распространеннымъ ученіе ‘бгуновъ’ или ‘странниковъ’, многіе изъ учителей которыхъ, основываясь на словахъ основателя секты, знаменитаго Евфимія (умершаго въ 1792 г.): ‘глаголъ мое, свое — проклятый и скверный, вся бо вамъ общая сотворилъ еси’, проповдуютъ общинное владніе всякой собственностью и полное отреченіе отъ индивидуальныхъ правъ на нее. Къ сожалнію, секта ‘бгуновъ’ принадлежитъ къ числу наимене обслдованныхъ, несмотря на то, что про нее писалось очень и очень много {Исключительно на основаніи данныхъ слдственныхъ производствъ — матеріала неполнаго, односторонняго и совершенно недостаточнаго для составленія яснаго представленія о сект.}, и мы не знаемъ, насколько осуществляется въ жизни проповдь ‘бгуновъ’. Въ средней Россіи мы очень часто встрчаемъ попытки основать общинное хозяйство. Такъ въ 50-хъ годахъ подобная община была основана дьякономъ села Бавыкина Макарьевскаго узда, Поповымъ. Немного ране, въ Самарской губерніи, жители селенія Малые Узени, ‘прочитавъ въ Дяніи апостоловъ фразу: ‘вси вровавшіе бяху вкуп и имяху вся обща’, продали свои дома и устроили общежитіе, учредивъ общую кассу у своего духовнаго главы’. Попытка эта ‘рухнула’ {‘Новое Время’ 1880, No 1608. ‘По голодной территоріи’. Молчановъ.}. Въ Самарской же губерніи возникло около 20-хъ годовъ настоящаго столтія ученіе ‘общихъ’, изложенное основателемъ скиты, бывшимъ молоканомъ, крестьяниномъ Михаиломъ Акинфьевимъ Поповымъ, въ сочиненіи ‘Уставъ упованія общаго ученія’. Познакомясь съ ученіемъ ‘общихъ’ даже только по тому краткому изложенію его, которое намъ оставилъ покойный Щаповъ {‘Дло’ 1867, No 10. ‘Умственныя направленія русскаго раскола’, страницы 326—327.}, невольно проникаешься глубокимъ уваженіемъ въ сил соціальнаго творчества, таящагося въ сектантскомъ мір. Удивительно и заслуживаетъ глубокаго вниманія, что такую сложную систему, какъ ученіе ‘общихъ’ объ общественномъ стро, могъ выработать умъ простого крестьянина, единственнымъ учителемъ котораго была сама жизнь, удивительно и то, что въ сред простыхъ деревенскихъ обитателей нашлась масса лицъ, усвоившихъ эту систему и самоотверженно ршившихся осуществить ее. Для этого послдователямъ Попова пришлось отршиться отъ воспитанныхъ вками понятій и привычекъ, совершенно отказаться отъ своего прошлаго и начать жизнь на новыхъ началахъ, и ‘общіе’ это сдлали. Сначала на родин, въ Самарской губерніи, а потомъ въ Закавказь, куда общіе добровольно переселились вслдъ за сосланнымъ туда Поповымъ, ‘общіе’ устроили свою жизнь на основахъ новаго ученія. Въ этомъ новомъ общественномъ устройств все, начиная съ земли и кончая пищею и одеждою, было общее. Вся община длилась на братства, ‘партіи’. Работа производилась сообща за счетъ всей общины, отдльныя братства получали все необходимое для жизни изъ общественныхъ магазиновъ и складовъ и затмъ распредляли между отдльными членами. Было установлено строгое распредленіе обязанностей и работъ. Для наблюденія и распоряженія всмъ былъ учрежденъ цлый штатъ чиновъ, изъ которыхъ одинъ завдывалъ полевымъ хозяйствомъ, другой — скотоводствомъ, третья (женщина) — приготовленіемъ одежды, и т. д. Въ первые годы своего существованія община очень процвтала, но потомъ разложилась, частью подъ вліяніемъ преслдованій (самъ Поповъ былъ сосланъ въ Сибирь), частью вслдствіе излишняго стсненія въ общин личности, стсненія, доходившаго до того, что, напримръ, у ‘общихъ’ не было свободы толкованія священнаго писанія, а каждый обязанъ былъ врить ‘судь’ (особый чинъ) и признавать его толкованіе, хотя бы оно не соглашалось съ его личнымъ убжденіемъ. Тмъ не мене, отъ стараго порядка у ‘общихъ’ осталось многое, что длаетъ ихъ жизнь далеко не похожею на жизнь православныхъ. Такъ подъ непосредственнымъ вліяніямъ ученія ‘Упованія общихъ’ у нихъ, какъ я упоминалъ выше, образовались общественный магазинъ и касса, которые пополняются взносомъ десятой части дохода отдльныхъ домохозяевъ и служатъ для вспомоществованія бднымъ.

Общины, подобныя разложившейся общин ‘общихъ’, устраивались и въ другихъ мстностяхъ Россіи, такъ, напримръ, такая община была основана въ 60-хъ годахъ въ Тамбовской губерніи. Община эта исчезла также подъ вліяніемъ преслдованій, посл ссылки ея главы и основателя.

Изъ новыхъ сектъ, появившихся въ послдніе 30 лтъ, тенденція къ устройству жизни на основаніи общности имуществъ замчается всего сильне въ сектахъ нашихъ, шалопутовъ и сютаевцевъ.

‘Не наши’ безусловно отрицаютъ право собственности. Къ сожалнію, нтъ никакихъ извстій о томъ, какъ они устраиваютъ свои имущественныя отношенія, такъ какъ секта ‘не нашихъ’ принадлежитъ къ числу тхъ, которые считаются особенно вредными, и достаточно одной принадлежности въ этой сект, чтобы стать человкомъ ‘вн закона’, такъ что ‘не нашихъ’, кром остроговъ и каторги, почти нигд нельзя встртить {См. объ этой сект любопытную статью г. Мишла ‘Не наши’ въ ‘Отеч. Зап.’ 1881, No 6.}, хотя, по словамъ самарскаго корреспондента ‘Русскихъ Вдомостей’ {1881, No 222.} ‘не наши’ изрдка попадаются въ Самар, а въ Саратов ихъ можно встртить безъ особыхъ ‘изысканій’. Основателемъ секты ‘не нашихъ’ былъ саратовецъ Василій Шишкинъ, который и былъ сосланъ съ первыми своими послдователями въ Сибирь.

Штундисты, исходя изъ идеи братства и равенства людей, отрицаютъ чьи-либо исключительныя права собственности на землю, воду, камень, растенія, животныя, ибо они даръ Божій. На этомъ основаніи брать плату за землю гршно. У каждаго должно быть столько земли, сколько нужно для удовлетворенія потребностей. Трудиться должны вс. Люди должны жить общинами, съ раздленіемъ и спеціализаціею труда и обмномъ продуктовъ натурою. Денегъ и торговцевъ не должно быть {‘Недля’, 1877, No 2, ‘Малорусская штунда’.}. Эти убжденія штундистовъ, однако, всецло остаются въ области теоріи и не переходятъ въ практическую жизнь. Причина этого, по объясненію самихъ штундистовъ, заключается въ томъ, что для созданія новаго строя жизни, на вышеуказанныхъ началахъ, люда далеко еще не подготовлены нравственно, и вотъ, именно, въ этой нравственной подготовк и заключается задача штундизма. Когда эта подготовка будетъ кончена, когда люди, подъ вліяніемъ новаго ученія, нравственно преобразуются, тогда убжденія штундистовъ и получатъ осуществленіе въ жизни. А пока штундисты ограничиваются сильно развитою взаимопомощью въ самыхъ разнообразныхъ формахъ.

У шалопутовъ мы встрчаемъ общины съ широкимъ развитіемъ общаго труда, съ общимъ веденіемъ хозяйства и съ общимъ владніемъ имуществомъ. Такихъ общинъ мн извстно въ Терской области одна и три — въ Кубанской области. Къ сожалнію, точное указаніе станицъ, въ которыхъ находятся эти общины, по нкоторымъ причинамъ оказывается неудобнымъ{Подробне о внутреннемъ стро этикъ общинъ я уже сообщалъ въ ‘Слов’, 1881, No 2, ст. ‘Среди сектантовъ’.}.

‘Сютаевцы’ проповдуютъ общность имуществъ и эту проповдь стараются проводить и въ жизнь. На свое имущество они смотрятъ, какъ на принадлежащее всмъ людямъ, и на этомъ основаніи не запираютъ домовъ и амбаровъ: если кому что нужно, пусть придетъ и возьметъ. Исходя изъ того же понятія общности имуществъ, они щедро помогаютъ всмъ нуждающимся. Г. Пругавинъ разсказываетъ объ основател секты, крестьянин Василі Сютаев, что онъ однажды привезъ цлый возъ досокъ одной бдной мщанк и, когда та очень удивилась его поступку и выразила мысль, что ей нечмъ будетъ уплатить за доски, отвчалъ, что теперь ей нужны доски и онъ привезъ ихъ ей, а когда ему будетъ нужна шапка (мщанка была по профессіи шапочница), тогда она сошьетъ ему даромъ шапку. Подобныхъ разсказовъ о сютаевцахъ ходитъ масса по Тверской губерніи, гд появилась секта, и нкоторые изъ нихъ успли принять легендарный характеръ. Такъ разсказываютъ, что вскор посл того, какъ Сютаевъ пересталъ запирать свое имущество, къ нему въ амбаръ забрались сосдніе крестьяне-православные, повытащили все, что было въ амбар, и поклали навозъ, намреваясь увезти, какъ разъ, въ это время откуда-то взялся самъ Сютаевъ и спокойно сказалъ ворамъ: ‘постойте, вы забыли еще одинъ мшокъ’, затмъ вынесъ изъ амбара забытый мшокъ и положилъ на возъ. Пристыженные крестьяне возвратили все украденное {‘Русская Мысль’, 1881, No 10, ‘Алчущіе и жаждущіе правды’, А. Пругавинъ.}. Изъ идей сютаевцевъ извстны, кром признанія общности имуществъ, отрицаніе торговли, признаніе братства всхъ людей и отрицаніе войнъ. Любопытно будетъ видть, къ чему придетъ въ своемъ дальнйшемъ развитіи эта замчательная секта.

Внутренній строй сектантскихъ общинъ въ значительной степени послужилъ прототипомъ взаимныхъ отношеній между отдльными сектантскими общинами. И здсь остаются въ той же сил принципы взаимопомощи и солидарности. Такъ, мы постоянно видимъ, какъ боле богатыя сектантскія общины оказываютъ вспомоществованіе бднйшимъ общинамъ. Въ нкоторыхъ сектахъ эти вспомоществованія получаютъ даже характеръ постояннаго явленія и собственно для нихъ существуютъ особые сборы, такой порядокъ существуетъ, напримръ, въ нкоторыхъ шалопутскихъ общинахъ свернаго Кавказа, которыя оказываютъ постоянное содйствіе своимъ единоврцамъ Тамбовской и другихъ губерній. Между отдльными сектантскими общинами существуютъ постоянныя сношенія, для которыхъ, вслдствіе стсненій, тяготющихъ надъ сектантами, они изобртаютъ особыя азбуки {См., напримръ, шалопутскую азбуку въ моей ‘программ вопросовъ для собиранія свдній о сектантств’, ‘Отеч. Записки’, 1881, No 5, стр. 153 и 154.} и устраиваютъ свою собственную почту. Представители отдльныхъ общинъ нердко съзжаются на създы, ‘соборы’, на которыхъ обсуждаютъ вопросы нетолько религіознаго характера, но и чисто административнаго и экономическаго. Иногда, на такихъ собраніяхъ совершается судъ надъ наставниками и вообще лицами, стоящими во глав секты. Въ нкоторыхъ сектахъ и толкахъ существуетъ даже центральное управленіе, какъ, напримръ, бывшій соплковскій ‘верховный совтъ’ странниковъ или существующій нын въ Москв ‘духовный совтъ’ старообрядцевъ-поповцевъ, пріемлющихъ австрійское священство. Только при такихъ живыхъ и тсныхъ связяхъ, существующихъ между отдльными сектантскими общинами, при такомъ братств общинъ и возможны такія явленія, какъ существованіе не легальной, тснимой со всхъ сторонъ, іерархіи поповцевъ или конфедеративное устройство шалопутскихъ общинъ.

Кажется, изъ всего того, что я сообщилъ въ настоящей глав о развитіи среди сектантовъ чувства общественности, можно ясно видть, насколько правы люди, желающіе выставить сектантовъ и раскольниковъ врагами общества. Не служатъ ли на руку противообщественнымъ элементамъ, напротивъ, именно, т гг. Субботины, Ливановы, Нильскіе, Виноградовы et tutti quanti, которые желаютъ оставить значительную часть русскаго народа ‘вн закона’ и которымъ хочется наложить цпи на то, что разрываетъ всякія цпи, на свободу совсти? Не вслдствіе ли именно тхъ стсненій, снятію которыхъ съ сектантовъ противятся эти господа, и возможно появленіе въ сектантств такихъ нелпыхъ, противообщественныхъ сектъ и ученій, каковы скопчество, морельщики, подпольники и другіе? Характерный въ этомъ отношеніи фактъ сообщался въ прошломъ году въ газетахъ. Въ Корчевскомъ узд Тверской губерніи существуетъ, между прочимъ, секта ‘подпольниковъ’ {‘Русскій Курьеръ’, 1881, No 163.}. ‘Отличительной чертой ихъ ученія и жизни служитъ то, что они, совершенно отрекаясь отъ семьи и дома, уничтожаютъ всякіе документы о своемъ происхожденіи и живутъ скрытно, не показываясь почти никому. Число послдователей этой секты здсь весьма не велико: есть разв ихъ около 100 человкъ. Недавно одинъ изъ ‘подпольниковъ’ донесъ кому слдуетъ изъ корчевскаго начальства о существованіи этихъ сектантовъ, съ указаніемъ на имена и мстожительства нкоторыхъ изъ нихъ. Причиной, побудивши послдняго на доносъ, по его собственному заявленію, заслужитъ то, что за послднее время ‘подпольники’ стали жить довольно открыто, начали якшаться съ православными, однимъ словомъ, повели себя ‘слабо’ и отъ этого самаго, по его мннію, впали въ большой грхъ, а потому онъ, посредствомъ своего доноса, хочетъ сдлать то, чтобы они, ‘подпольники’, приняли гоненіе и попрежнему скрывались бы. Отсюда ясно видно, добавляетъ корреспондентъ, что начальство, въ видахъ собственной выгоды, не должно преслдовать ‘подпольниковъ’, такъ какъ послабленіе за послдніе годы, дйствительно, оказало большое вліяніе на эту секту, въ смысл ея самостоятельнаго разложенія и постепеннаго уменьшенія числа послдователей, и настоящій доносъ служитъ весьма характернымъ доказательствомъ этого {Секта ‘подпольниковъ’ существуетъ и въ нкоторыхъ другихъ мстностяхъ, такъ въ прошломъ же году въ ‘Саратовскомъ Листк’ сообщалось о существованіи ‘подпольниковъ’ въ с. Синенькихъ Саратовскаго узда. Кажется, несомннно, что эта секта тождественна съ крайними проявленіями ‘бгунства’.}. Кажется, ясно, откуда берутся противообщественныя, изуврныя секты? Подумайте объ этомъ, господа гонители раскола!..

Я. Абрамовъ.

(Окончаніе слдуетъ.)

‘Отечественныя Записки’, No 1, 1882

КЪ ВОПРОСУ О ВРОТЕРПИМОСТИ.

Читайте также: