Къ вопросу о нашемъ флот въ Черномъ мор.
Къ вопросу о нашемъ флот въ Черномъ мор.
‘Русь’, 20-го марта 1882 г.
К вопросу о нашем флоте в Черном море, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1882
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Не очень давно одинъ изъ пароходовъ Добровольнаго флота, ‘Москва’, на которомъ пересылалась партія военныхъ нижнихъ чиновъ во Владивостокъ, былъ задержанъ въ Босфор по распоряженію Порты… Только посл неоднократныхъ представленій и объясненій нашего посольства въ Константинопол, получилъ онъ наконецъ себ пропускъ для дальнйшаго слдованія, съ разными оговорками на счетъ подобныхъ случаевъ въ будущемъ. Случай повторился, и очень скоро. 25 (13) марта, по словамъ телеграммы Международнаго Агентства, русскій посолъ Новиковъ долженъ былъ снова требовать отъ Порты пропуска чрезъ Босфоръ пароходу (также Добровольнаго флота) ‘Нижній Новгородъ’, который подъ военнымъ флагомъ везъ ссыльныхъ на островъ Сахалинъ съ военнымъ конвоемъ. Порта ‘выставила препятствія’, ссылаясь на Парижскій трактатъ, а г. Новиковъ съ своей стороны указалъ многочисленные прецеденты. Порта помедлила, однакоже наконецъ дала разршеніе ‘Нижнему Новгороду’ пройти чрезъ Босфоръ, заявивъ въ то же время, ‘что этотъ исключительный случай не долженъ служить прецедентомъ’.
Представляется нсколько страннымъ, почему же именно теперь Порта стала такъ щепетильна относительно пропуска чрезъ Босфоръ нашихъ судовъ, вовсе не военныхъ и только транспортировавшихъ небольшую часть военной команды? Вотъ уже года два, если не боле, пароходы Добровольнаго флота то-и-дло перевозятъ ссыльныхъ на Сахалинъ и конечно всякій разъ съ военнымъ конвоемъ, а о протестахъ Порты не было слышно. Если таковыхъ вовсе и не было, то почему же они появились какъ разъ въ настоящую пору? Не слдуетъ ли видть въ нихъ нкотораго знаменія времени или нкотораго поворота въ турецкой политик, совпадающаго съ неожиданнымъ отказомъ султана утвердить ршеніе его же министровъ о способ удовлетворенія законныхъ требованій Россіи относительно турецкаго долга? Кажется, историческій свжій опытъ могъ бы вразумить Порту, что даже торжественныя гарантіи Парижскаго трактата не застраховали Оттоманской имперіи отъ новаго нашествія русскихъ войскъ, отъ новаго расчлененія, и что только отъ воли Россіи зависло въ 1878 году отнять или сохранить за султаномъ обладаніе Константинополемъ и Босфоромъ… Четырехъ лтъ не прошло, и недавней побдительниц уже приходится терпть оскорбленія отъ пощаженнаго ею врага! Неужели обаяніе нашихъ побдъ могло исчезнуть такъ быстро? Не могло бы оно само собою исчезнуть съ такою неестественною быстротою, если бы мы сами не приложили къ тому особеннаго старанія, сами не потрудились спустить пониже, и очень пониже, свое русское, — по мннію русскихъ политиковъ и ‘либераловъ’, слишкомъ высоко поднятое знамя!….
Какъ бы то ни было, но приведенныя выше телеграмма болзненно отозвались въ русскихъ сердцахъ. Он бередятъ недавнія, еще не зажившія раны. Он напоминаютъ намъ, что мы въ Черномъ мор подъ ключомъ Турецкаго султана и во всякое время можемъ очутиться взаперти, что наши ближайшія сообщенія съ нашимъ крайнимъ Востокомъ, омываемымъ Тихимъ Океаномъ, состоятъ въ зависимое’ отъ чужой воли, — да и одни ли ближайшія? Свободенъ ли будетъ выходъ для насъ и изъ Балтійскаго моря въ случа европейской войны, которой грозный призракъ носился еще на дняхъ? Но несравненно многоцнне для насъ свободный выходъ изъ Чернаго моря, котораго весь сверный и восточный берегъ принадлежитъ Россіи, которое дйствительно, самою историческою судьбою включено — говоря дипломатическимъ языкомъ — въ сферу самыхъ завтныхъ русскихъ интересовъ, — къ обладанію которымъ стремилась Русская держава съ первыхъ дней своей исторіи и отъ котораго точно будто отреклась посл севастопольскаго погрома! Удивительное дло! Вотъ уже 12 лтъ, какъ покойный Государь знаменитою деклараціей объявилъ упраздненнымъ то условіе Парижскаго трактата, которое воспрещало Россіи распоряжаться свободно на своихъ черноморскихъ берегахъ, строить крпости и военные корабли…. Какъ же воспользовались мы правомъ, которое себ возвратили и которое признала (хотя, конечно, и не безъ досады) за нами Европа? Въ эти 12 лтъ мы не соорудили тамъ ни одной крпости, а соорудили дв круглыя поповки, ставшія притчею во языцхъ всего міра, т. е. ровно ничего. А въ это же время Турція, которой финансы похуже нашихъ финансовъ (жалкое состояніе коихъ мы не перестаемъ воспвать на вс лады), которой существованіе — самое непрочное, зыбкое, непрестанно угрожаемое внутри и извн смертною опасностью,— Турція за этотъ періодъ времени успла обзавестись очень и очень порядочнымъ флотомъ, едвали уступающимъ нашему Балтійскому флоту… (разумемъ конечно здсь лишь суда, а не личный составъ, не нашихъ несравненныхъ моряковъ). Въ томъ-то и дло, что у насъ (въ противность тому, что видимъ въ другихъ странахъ) имются и превосходные моряки, какихъ мало, и славныя, плодотворныя, живительныя преданія, которыми воспитывается до сихъ поръ въ дух доблести наша военно-морская молодежь, — но почти нтъ флота: ибо на Балтійскомъ мор русскому флоту едвали предстоитъ какая-либо боевая будущность,— по крайней мр въ прошлую войну, когда помощь флота была такъ насущно нужна, его-то подъ рукой у нашихъ войскъ именно и не было… Черноморскій берегъ кишлъ бездйствовавшими моряками, — таланты, удаль, знаніе ихъ были осуждены на позорную праздность, на созерцаніе двухъ зыблющихся на прибрежныхъ волнахъ поповокъ, да двухъ-трехъ коммерческихъ судовъ, взятыхъ морскимъ вдомствомъ на прокатъ, кое-какъ, наскоро снаряженныхъ и доставшихся въ команду нсколькимъ счастливцамъ, конечно и не замедлившимъ достойно прославиться! Иной былъ бы разумется исходъ войны, еслибъ у насъ было на Черномъ мор хоть какое нибудь подобіе флота! И нельзя сказать, чтобы новой войны съ Турціей нельзя было вовсе заране предвидть, чтобы самая возможность ея въ будущемъ была немыслима. Этой возможности по крайней мр не отрицала даже сама дипломатія наша, — не отрицало ея, думаемъ, и военное вдомство: она не приходы! въ доменъ, кажется, одному лишь морскому нашему вдомству!… Это вдомство, словно признавъ въ Парижскомъ трактат непреложное, на вки вчные, предопредленіе судьбы,— такъ усердно, добросовстно, прочно уничтожило нашу морскую военную силу на Черномъ мор, такъ основательно перетащило ее въ Петербургъ и Кронштадтъ и утвердило здсь не только центръ, но чуть ли не всю окружность морскаго дла (разрушивъ въ то же время морскую флотилію я верфь даже на Бломъ мор), что посл деклараціи 1870 года у него недостало ни ршимости, ни охоты разорять свое петербургско-кронштадское устройство, — которое къ тому же быстро, на досуг, въ праздности, расцвло пышнымъ бюрократизмомъ. Война кипла на Юг, а флотъ на Свер величаво бездйствовалъ ‘на военномъ положеніи’!
Дло обстоитъ такъ: у султана и ключъ, и флотъ, у насъ въ Черномъ мор — ни ключа, ни флота. Если нужно во что бы ни стало выйти, а дверь заперта и ключа отъ нея не имется, то дверь обыкновенно выламываютъ. У насъ, при такой оказіи, не будетъ чмъ и выломать. Султанъ можетъ пожаловать къ намъ въ гости съ своимъ флотомъ, даже быстре чмъ мы успемъ оградить наши берега торпедами (не знаемъ, имются ли они у насъ на Юг въ запас). Мы къ нему въ гости пожаловать не можемъ: не на чемъ… Съ отдачею Румынамъ Добруджи Россія отняла у себя возможность непосредственнаго, сухопутнаго сообщенія съ Болгаріей или съ Балканскимъ полуостровомъ: пройти нашимъ войскамъ чрезъ Добруджу можно было бы теперь не иначе, какъ съ разршенія Румынскаго королевства, котораго политика не всегда отъ него зависитъ. Есть, конечно, другой и довольно удобный путь: вступить на рчныхъ пароходахъ въ устье Дуная, подняться вверхъ и высадиться прямо на Болгарскую территорію… Но у насъ нтъ готовыхъ транспортныхъ рчныхъ судовъ, нтъ даже торговаго пароходства по Дунаю: мы никакъ его завести не можемъ и не умемъ, несмотря на громадныя субсидіи отъ казны и огромные барыши, которыми пользуется наше Россійское Общество пароходства и торговли! По Дунаю почти безъ соперниковъ владычествуетъ австрійскій Ллойдъ! Мы уже оставляемъ въ сторон наши коммерческіе интересы, которымъ наносится значительный ущербъ отъ такого упущенія и пренебреженія, не станемъ съизнова доказывать, какъ важно для Россіи установить торговыя, экономическія связи и съ Сербіей, и съ Болгаріей, и какъ, казалось бы, удобно воспользоваться для такой цди этою большою открытою дорогой — Дунай-ркою. Но случись какое-либо покушеніе на независимость, только четыре года назадъ, цною такихъ неизмримыхъ жертвъ освобожденной, созданной нами Болгаріи,— покушеніе со стороны Австріи или со стороны Турціи (которая уже начинаетъ предъявлять притязаніе на занятіе своими войсками балканскихъ горныхъ проходовъ), какимъ способомъ могли бы мы предупредить подобное посягательство или подать вовремя помощь Болгарамъ? Если взглянуть на карту, отвтъ кажется такъ простъ, такъ ясенъ, что самый вопросъ представляется неумстнымъ. Въ самомъ дл: отъ нашихъ береговъ до Варны, Бургаса и до Босфора моремъ — рукой подать: какія-нибудь сутки, полторы пароходнаго открытаго, безъ проливовъ, плаванія… И нтъ сомннія, будь только у насъ флотъ въ Черномъ мор, никакое покушеніе на Болгарію было бы не мыслимо. Намъ возразятъ можетъ-быть, что въ ожиданіи такой случайности Черноморскому военному флоту пришлось бы долго бездйствовать… Не боле бездйствовать, чмъ бездйствуетъ флотъ Балтійскій, чмъ бездйствуетъ всякій военный флотъ и даже всякая армія во время мира. Да разв та служба, которую исправляетъ теперь Добровольный флотъ, не есть въ сущности служба флота государственнаго?
Разъ мы возвратили себ право свободно распоряжаться у себя въ Черномъ мор, т. е. право строить военныя суда, они должны быть выстроены: этого требуетъ не только честь и достоинство нашей державы, этого требуютъ наши интересы политическіе и торговые, этого требуетъ наша безопасность, — объ этомъ громко вопіетъ простой здравый смыслъ, столь пренебреженный, столь затемненный у насъ или лукавыми мудрованіями, или же (въ лучшемъ случа) инерціею, лнью не только ума, но и души!
Назначеніе генералъ-адъютанта Шестакова морскимъ министромъ пробудило бодрость въ сердцахъ вашихъ, давно пріунывшихъ моряковъ, и не однихъ моряковъ. Съ этимъ славнымъ, достоуважаемымъ именемъ связано много надеждъ,— къ числу которыхъ позволяемъ себ присоединить и надежду на возобновленіе или на новое сооруженіе военной морской силы въ Черномъ, по истин нашемъ, Русскомъ мор. Одинъ приступъ къ такому великому предпріятію далъ бы не мало радости столь бдной радостью, удрученной въ чувств своего національнаго достоинства, Россіи! Безъ всякаго сомннія, не только равные ‘Голосы’, но даже и многія лица изъ высшаго служебнаго міра заголосятъ, что въ виду нашего финансоваго положенія слдуетъ-де жертвовать даже своимъ національнымъ достоинствомъ и охраною своей безопасности,— но такія разсужденія равносильны доводу, что экономіи ради слдуетъ жертвовать даже своимъ здоровьемъ, чуть не жизнью: это безъ сомннія самый успшный экономическій оборотъ! Если г. министръ финансовъ въ напечатанной записк основывалъ свои финансовыя соображенія на миролюбивой политик Императорскаго кабинета, то онъ этимъ, конечно, не думалъ отрицать истинности того правила, что первою гарантіей миролюбивой политики служитъ не безсиліе, а сила страны и ея боевая готовность. Если и въ самомъ дл удастся Россіи, благодаря правительственной мудрости, обезпечить себ нсколько лтъ мира, то горе намъ, если эти нсколько лтъ мира пройдутъ безплодно для образованія нашихъ средствъ обороны, для обезпеченія безопасности русскаго государственнаго бытія! Въ этомъ послднемъ отношеніи не всякая экономія умстна, а иная издержка и прямо производительна. Сооруженіе военнаго флота въ Черномъ мор (мониторнаго ли, деревяннаго ли, какъ это совтовалъ когда-то въ своихъ статьяхъ H. М. Барановъ) значительно оживитъ все Черноморское прибрежье, и такое оживленіе едвали станетъ во вредъ нашему обще-государственному хозяйству, особенно если этотъ флотъ будетъ военно-коммерческій, начало чему уже положено Добровольнымъ флотомъ. Одной экономіей, да биржевыми эволюціями мы едвали упорядочимъ наши финансы: необходимо направить вс усилія въ подъему самой производительности нашей необъятной страны, полной несмтныхъ богатствъ и силъ, и ждущей только животворной властной заботы…