Изображеніе Бонапарта.
(Сочиненіе Шатобріана. Это извлеченіе изъ его книги: De Buonaparte et des Bourbons. Авторъ говоритъ въ предисловіи, что онъ началъ писать ее за три, или четыре мсяца до ныншнихъ произшествій.)
‘Встникъ Европы’, No 12, 1814
Изображение Бонапарта, Шатобриан Франсуа Рене, Год: 1814
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Бонапарте есть ложно великій человкъ: онъ не иметъ того великодушія, которое составляетъ истинныхъ Царей и Героевъ. Никто, не слыхалъ изъ устъ его ни одного изъ тхъ словъ, которыя показываютъ Александра, и Цезаря, Генриха IV и Лудовика XIV. Природа сотворила его безъ сердца. Голова его, довольно обширная, есть царство, глубокой тьмы. Вс идеи, даже о благ и совершенств, могутъ входить въ нее, но скоро выходятъ. Главная черта, его характера есть непреклонная упорность, желзная воля, но только для несправедливости, для угнтенія, для безразсудныхъ, системъ, ибо, онъ отступаетъ скоро отъ намреній благодтельныхъ для морали, порядка и добродтели. Воображеніе повелваетъ, имъ, а разсудокъ имъ не управляетъ. Его намренія не пледы глубокомысленностію дйствія скораго движенія и внезапнаго ршенія. Сей перемнчивый человк, подобно землякамъ своимъ, иметъ нчто похожее на фигляра и комедіанта. Онъ играетъ вс роли, и даже т страсти, которыхъ совсмъ не иметъ, онъ всегда на театр: въ Каир отступникъ вры, славящійся разрушеніемъ Папской власти, въ Париж возстановитель Христіанскаго закона, то богомъ вдохновенный человк, то умствующій философъ. Сцены его заране готовы. Тотъ Самодержецъ, который могъ учиться тлодвиженіямъ у актера Талма, чтобы имть осанку Царскую, тотъ ршилъ о самомъ себ мнніе и судъ потомства. Онъ желаетъ показать себя особеннымъ, а является почти всегда переимчивымъ, но его, переимчивость такъ груба, что указываетъ на тотъ предмет, или на то дйствіе, которымъ онъ подражаетъ, Онъ покушается всегда выговарить великое слово, или сдлать великое дло, какъ ему кажется. Подъ видомъ обширнаго всесвдущаго генія, он говоритъ о финансахъ и спектакляхъ, о воин и мод, опредляетъ судьбу Царей и участь таможеннаго пристава, пишетъ изъ Кремля постановленіе для театра, и въ день сраженія повелваетъ задержать нкоторыхъ женщинъ въ Париж. Какъ чадо революціи, онъ иметъ разительное сходство съ матерью своею: невоздержность языка, любовь къ подлой словесности, страсть писать въ журналахъ. Подъ маскою Цезаря и Александра виднъ маленькой человкъ и безъизвстный сынъ. Онъ гнушается людьми, ибо судитъ о нихъ по себ. По его правилу, вс дла человческія основаны ни личной польз, а честность на разсчет. Отсюда происходитъ система смщенья или сліянія, по которой дйствовало его правленіе, употребляя равно злаго и честнаго, съ намреніемъ не отличая порока отъ добродтели, и стараясь всегда поставлять человка въ противорчіи съ его правилами. Первое для него удовольствіе было посрамлять добродтель, осквернять славу великаго имени. Онъ трогалъ васъ только для того, чтобы чернить и безчестить, а уроня васъ, почиталъ уже своимъ человѣ,комъ, говоря его простымъ словомъ, вы были ему подвластны по праву стыда и безславія, съ того часу имлъ онъ къ вамъ мене любви, и боле презрнія. Въ управленіи государственныхъ длъ онъ требовалъ только вниманія въ послдствіямъ, безъ всякаго уваженія къ способамъ. Важное дло цлое, особенности ничего. ‘Пускай юношество развращается, но мн покорствуетъ, отрасль промышленности засохнетъ, но мн принесетъ за то сколько лишнихъ миліоновъ, въ сраженіе погибнетъ шестдесятъ тысячъ людей, но я выиграю сраженіе.’ Такъ онъ разсуждалъи такъ погибали Царства.
Бонапарте родился для разрушенія, и онъ заключаетъ въ себ зло и гибель по влеченію природы, какъ мать носитъ свой плод съ чувствомъ любви и гордости. Онъ отвращается съ ужасомъ отъ блага человчества. ‘Есть нкоторые щастливые люди во Франціи’ говорилъ онъ нкогда, ‘эти фамиліи, мн неизвстныя, живутъ въ ихъ замкахъ съ 30 или 40,000 ливровъ ежегоднаго дохода, но моя рука достанетъ до нихъ,’ И онъ исполнилъ свое общаніе. Однажды, смотря на играющаго сына своего, онъ обратился въ бывшему туш Епископу: ‘Господинъ Епископъ! врите ли, что есть въ этомъ душа?’ — Все, что иметъ нкоторое превосходство, приводитъ въ страх сего тирана, всякое славное имя его тревожитъ. Онъ завидуетъ дарованіямъ, разуму, добродтели, для него не пріятна даже извстность великаго злодянія, естьли оно не его твореніе, Постылый человк поставляетъ себ великимъ удовольствіемъ оскорблять всхъ людей, его окружающихъ, не уважая примра нашихъ Королей, которые никого не обижали, для того что никто не смлъ отвчать или мстить имъ, забывая даже, что онъ иметъ дло съ народомъ, чувствительнымъ къ чести, съ народомъ, образованнымъ вкомъ Лудовика XIV, и справедливо замченнымъ по украшенію нравовъ и совту вжливости. Наконецъ Бонапарте есть человкъ щаcmiя) какъ скоро бдствіе, выводящее на свтъ истинныя добродтели, коснулось ложнаго героя, блескъ и величіе изчезли, въ Монарх увидли щастливаго пришлеца, а въ геро случайнаго любимца славы.
Когда Буонапарте хотлъ разогнать Директорію, он обратился къ ней съ рчью: ‘Гд та Франція, которую оставилъ я въ рукахъ вашихъ блестящею и торжествующею? Я оставилъ васъ въ мир, нахожу въ брани, оставилъ побды, нахожу потери, оставилъ милліоны завоеванныя въ Италіи, а нахожу нищету и позволенные грабежи. Куда вы двали сто тысячь Французовъ, мн извстныхъ, моихъ товарищей славы? Они погибли, — Такой порядокъ вещей не можетъ продолжиться, онъ приведетъ насъ къ деспотизму въ два или три года, а мы требуемъ республики, и республики, утвержденной на основаніяхъ равенства, морали, гражданской свободы, политической терпимости и проч.’
Къ теб, сынъ злополучія, обращаемой Нын съ тою же рчью и тмъ же допросомъ. Отвчай! Гд Франція блестящая и торжествующая? гд наши сокровища, миліоны Италіи и всей Европы! куда сокрылись не сто тысячъ, но пять Миліоновъ Французовъ, намъ всмъ извстныхъ, нашихъ отцовъ, друзей, братій? Этотъ порядокъ вещей долженъ имть конецъ, онъ ввергнулъ насъ въ ужасы деспотизма. Ты общалъ свободу, и принесъ рабство. А мы требуемъ Монархіи, утвержденной на основаніяхъ равенства правъ, морали, гражданской свободы, политической и религической терпимости. Даровалъ ли ты намъ эту Монархію? Какую услугу ты оказалъ намъ? чмъ обязаны мы твоему правленію? Кто казнилъ Дюка д’Ангена, пыталъ Пишегрю, изгналъ Моро, оковалъ самодержавнаго Понтиффа, увезъ Испанскихъ Принцевъ, начал войну безбожную? Ты. Кто лишилъ насъ Колоній, истребилъ нашу торговлю, открылъ Америку для Англичанъ, развратилъ наши нравы, отнялъ дтей у отцовъ, опустошилъ Европу, предалъ огню до тысячи милей земли нашей, поселилъ ненависть къ Французскому имени въ цломъ мір? Ты. Кто подвергнулъ Францію моровой язв, набгамъ непріятельскимъ, завоеванію границъ и столицы? Ты же. Вотъ чего не могъ ты требовать въ отвт отъ Директоріи, и чего мы отъ тебя требуемъ. Сколько ты виновне тхъ людей, которыхъ почиталъ недостойными царствовать. Законный и наслдственный Король, который отягчилъ бы свой народъ малйшею частію золъ, тобою нанесенныхъ, приблизилъ бы свой тронъ въ паденію, а ты пришлецъ и похититель, ты хочешь быть для насъ священнымъ, по мр бдствій, тобою произведенныхъ! ты мыслишь царствовать на гробахъ нашихъ! Злополучіе возвращаетъ намъ права наши, перестаемъ боготворить Молоха, ты не будешь впредь пожирать дтей нашихъ, мы не хотимъ твоей конскрипціи, твоей полиціи, твоей ценсуры, твоего тиранства. Не мы одни, а весь родъ человческой обвиняетъ тебя. Онъ требуетъ мщенія именемъ вры, добродтели и свободы! Куда не достигло твое опустошеніе? въ какомъ углу міра укрылось безвстное семейство отъ хищной руки твоей, Испанецъ въ горахъ своихъ, Иллиріецъ въ своихъ долинахъ, Италіянецъ под своимъ прекраснымъ небомъ, Нмецъ, Прусакъ и Россіянинъ требуютъ возвращенія ихъ сыновъ, тобой убіенныхъ, хижинъ, палатъ, храмовъ, тобою обращенныхъ въ пепелъ. Ты принудилъ ихъ искать у насъ того, что ты у нихъ похитилъ, и отбирать въ нашихъ чертогахъ окровавленныя добычи. Къ общему гласу народовъ, ты нареченъ величайшимъ злодемъ въ мір, ибо не съ варварскимъ или безсмысленными народами, но въ ндрахъ гражданскаго порядка, въ вк просвщенія свирпствовалъ ты съ мечемъ Атиллы и съ Духомъ Нерона. Оставь наконецъ твой желзный скипетръ. Сойди съ трона развалинъ! Мы прогоняемъ тебя, какъ ты прогонялъ Директорію. Да будешь только въ наказаніе свидтелемъ той радости, которую твое паденіе разпространяетъ во всей Франціи! да видя т глаза твои, проливая слезы бшенство и отчаянія, картину народнаго благоденствія!