МАТТИССОНЪ.
МАТТИССОНЪ.
I.
ЭЛИЗІУМЪ.
II.
КАРТИНА ВЕЧЕРА.
III.
ВЕСЕННІЙ ВЕЧЕРЪ.
IV.
МЛАДЕНЧЕСТВО.
Избранные стихотворения, Маттисон Фридрих, Год: 1877
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Нмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
1. Элизіумъ.— В. Жуковскаго
2. Картина вечера. — Н. Гербеля
3. Весенній вечеръ.— П. Шкляревскаго
4. Младенчество. — П. Шкляревскаго
Въ то время, когда Гёте создавалъ свои безсмертныя произведенія, полныя реальной правды, а Шиллеръ, не смотря на то, что былъ лирикомъ въ полномъ смысл слова, тмъ не мене чуждался въ своихъ созданіяхъ всякой форсировки чувствъ, явилась въ Германіи новая школа поэзіи, направившая свои тихіе шаги совершенно въ разрзъ съ этимъ трезвымъ и полнымъ правды направленіемъ. Школа эта, которую можно назвать элегически-сентиментальной, главнымъ представителемъ которой былъ Фридрихъ Маттиссонъ, обязана своимъ успхомъ исключительно одной красот вншней формы своихъ произведеній.
Фридрихъ фонъ-Маттиссонъ родился 23-го января 1761 года въ Хохендоделебен, близь Магдебурга. Отецъ его умеръ вскор посл рожденія сына, и воспитаніе мальчика принялъ на себя его ддъ. Кончивъ курсъ въ клостербергенской школ, молодой Маттиссонъ опредлился въ Галльскій университетъ, съ цлію изучить теологію, но весьма скоро перемнилъ своё первоначальное намреніе, увлёкшись философіей и литературой. По окончаніи курса, онъ получилъ мсто учителя въ институт въ Дессау, а годъ спустя поступилъ домашнимъ учителемъ въ семейство одного лифляндскаго графа. Затмъ цлые двадцать лтъ Маттиссонъ провёлъ, переходя изъ одного дома въ другой, въ качеств воспитателя или секретаря и только въ 1812 году получилъ штатное мсто директора театра при виртембергскомъ двор, которое занималъ много лтъ. Подъ старость возвратился онъ въ Дессау, гд и умеръ 12-го декабря 1831 года, на семидесятомъ году жизни. Успхомъ своихъ первыхъ произведеній Маттиссонъ обязанъ Шиллеру, давшему о нихъ очень лестный отзывъ. Благодаря ему, публика обратила вниманіе на молодого поэта, нашедшаго въ скоромъ времени самыхъ рьяныхъ послдователей. Въ качеств элегиста и, притомъ, элегиста крайне сентиментальнаго направленія, Маттиссонъ боле всего обращалъ вниманіе на описаніе картинъ природы, но, къ сожалнію, рдко придерживался мудраго правила о границахъ поэзіи и живописи, высказаннаго Лессингомъ въ ‘Лаокоон’. Оттого въ своихъ сочиненіяхъ Маттиссонъ, переходя въ изображеніяхъ природы за предлы, возможные для поэзіи, часто впадалъ въ форсировку, которая длаетъ его описанія очень натянутыми и скучными, какимъ является всё фальшивое и ненатуральное, въ какомъ бы род искусства оно не являлось. Описанія, идущія одно за другимъ, не могутъ поразить читателя общимъ видомъ картины, какъ искусно-нарисованный пейзажъ, а потому одному уже не имютъ возможности спорить въ сил впечатлнія съ живописью. И этотъ недостатокъ встрчается въ произведеніяхъ Маттиссона на каждомъ шагу. Лучшія изъ его описательныхъ стихотвореній, какъ, напримръ, ‘Женевское озеро’ и ‘Вечерній пейзажъ’, нердко увлекаютъ читателя отдльными строфами, что же касается впечатлнія цлаго, то оно почти всегда оказывается утомительнымъ и ненатуральнымъ. Сверхъ того не мало утомляетъ читателя и грустное настроеніе, которымъ проникнуто почти каждое его стихотвореніе, вслдствіе чего лучшее впечатлніе природы — радость и веселье, которымъ она насъ надляетъ, упущены имъ совсмъ. Выдляя изъ впечатлній природы одно мрачное и тяжолое, онъ впадаетъ въ односторонность, которая, какъ извстно, никогда не даётъ поэту мірового значенія. Если онъ имлъ значительное вліяніе на современниковъ при жизни, то это только благодаря тому элегическому направленію, которое было въ то время въ мод.
Роща, гд податель мира,
Добрый геній смерти, спитъ,
Гд румяный блескъ эира
Съ тнью зыбкихъ сней слитъ,
Гд источника журчанье
Какъ далёкій отзывъ лиръ,
Гд печаль, забывъ роптанье,
Обртаетъ сладкій миръ —
Съ тайнымъ трепетомъ, смятенна,
Въ упоеніи боговъ,
Для безсмертья возрожденна,
Сбросивъ пепельный покровъ,
Входитъ въ сумракъ твой Психея,
Неприкованна къ земл,
Юной жизнью пламеня,
Развила она крил.
Полетла въ тихомъ свт,
Съ обновлённою красой,
Въ долъ туманный, къ тайной Лет:
Мнилось, лёгкою рукой
Геній влёкъ её незричый.
Видитъ мирные дуга,
Видитъ Летою кропимы
Очарованны луга.
Въ ней надежда, ожиданье,
Наклонилася къ водамъ,
Усмиряющимъ страданье —
Ликъ простёрся по струямъ.
Такъ безоблаченъ играетъ
Въ мор мсяцъ молодой,
Такъ въ источник сверкаетъ
Факелъ Геспера златой.
Лишь фіалъ воды забвенья
Поднесла къ устамъ она —
Дней минувшихъ привиднья
Скрылись лёгкой тнью сна.
Заблистала, полетла
Къ очарованнымъ холмамъ,
Гд журчатъ, какъ Филомела,
Свтлы воды по цвтамъ.
Всё въ торжественномъ молчань,
Притаились втерки,
Лавровъ стихло трепетанье,
Спятъ на розахъ мотыльки.
Такъ молчало всё творенье —
Море, воздухъ, берегъ дикъ —
Зря пнистыхъ водъ рожденье,
Анадіомены ликъ.
Всюду яркій блескъ Авроры.
Никогда такой красой
Не сіяли рощи, горы,
Обновлённыя весной!
Мирты съ зыбкими листами
Тонутъ въ пурпурныхъ лучахъ,
Розы свтлыми звздами
Отразилися въ водахъ.
Такъ волшебный лучъ Селены
Въ лсъ Карійскій проникалъ,
Гд, ловитвой утомленный,
Сладко другъ Діаны спалъ.
Какъ струи лнивой ропотъ,
Какъ воздушной арфы звонъ,
Разливался въ лс шопотъ:
‘Пробудись, Эндиміонъ!’
В. Жуковскій.
Зной и свтъ
Шлютъ привтъ
Пышной жатв мирныхъ пашенъ
И зубцамъ Вальдбургскихъ башенъ.
Моря гладь
Блещетъ, рать
Расписныхъ рыбачьихъ лодокъ
Мчится стаею лебёдокъ.
Всё кругомъ
Серебромъ
Блещетъ, искрится, сіяетъ,
Море небо повторяетъ.
Всюду тишь,
Лишь камышъ
Подъ скалой, гд обитаетъ
Стая совъ, не засыпаетъ.
Всё вокругъ
Нжитъ слухъ,
Манитъ кровлею простою,
Тнью, миромъ, тишиною.
Море спитъ —
Не шумить,
Западъ тухнетъ и блднетъ,
Шпиль на Вальдбург темнетъ.
Лунный свтъ
Шлётъ привтъ.
Духи рчь ведутъ въ поко
Объ отшедшемъ дня геро.
Н. Гербель.
Роса, озарённая алынъ сіяньемъ,
На нжномъ блеститъ васильк,
Картины цвтущей весны съ трепетаньемъ
Рисуются въ яркой рк.
Прекрасны — источникъ, бгущій съ утеса,
И рощи въ пурпурныхъ лучахъ,
И сладостенъ сонъ озлащённаго лса,
Глубокій покой на поляхъ!
Прекрасна — златая звзда на огнистомъ
Багряномъ краю облаковъ,
Кудрявая липа на холм душистомъ
И риза цвтная луговъ!
Прекрасенъ въ долин кустарникъ зелёный,
Увнчанный прудъ тростникомъ
И сладко журчащій ручей, оснённый
Развсистой ольхи шатромъ!
Всё тихо, лишь иволги въ рощ стенанье
И звонкая трель соловья,
И гибкой осины листовъ трепетанье
Сливаются съ плескомъ ручья.
О, какъ восхитителенъ вечеръ весенній,
Природы покоющей видъ!
Какъ сладко союзомъ любовь въ своей сни
Сонмъ тварей уснувшихъ хранитъ!
О, какъ ты премудро, Благой и Всесильный,
Для счастія міръ сотворилъ,
И розу долины съ улыбкой умильной,
И сонмы горящихъ свтилъ!
Ты двинешь десницей — и листъ упадаетъ
На крыльяхъ зефира съ кустовъ,
Дохнёшь и въ пространств небесъ изчезаетъ
Система плывущихъ міровъ!
П. Шкляревскій.
Гд вечеромъ осина
Трепещетъ надъ прудомъ,
Гд иміамъ жасмина
Развянъ втерковъ,
Плетнёмъ тамъ окружоннай,
Рисуясь въ лон водъ,
Вокругъ избушки скромной
Родимый садъ цвтётъ.
Отъ бурнаго волненья
Спшу къ теб навалъ
Подъ кровъ успокоенья,
Родимый, тихій садъ?
Привтствую съ слезами
Васъ, холмы и поля,
Гд радостными днями
Текла весна моя!
И мрачныя берёзы,
Спокойствія пріютъ,
И цвтники, гд розы
Съ гвоздиками цвтутъ,
И съ жолтою крапивой
На кровл нотъ сдой,
Колодезь, говорливый
Источникъ подъ травой,
Рядъ ульевъ, пчёлъ жужжанье,
Калитки ветхой скрипъ,
Голубокъ воркованье
И шопотъ старыхъ липъ —
Всё здсь краснорчиво,
Всё въ душу сладость льётъ,
Всё юности счастливой
Дни сердцу отдаётъ.
О ты, чей жезлъ свергаетъ
Съ минувшаго покровъ,
Чей голосъ вызываетъ
Изъ гроба рядъ вковъ,
Мечта, укрась цвтами
Былыхъ восторговъ слдъ
И озари лучами
Тропинку первыхъ лтъ!
Вотъ липы вковыя
У берега ручья —
Почувстовалъ впервые
Гд грусть и радость я!
Вотъ поле подъ горою,
Гд у сребристыхъ водъ,
Подъ звукъ рожка, весною
Кружился хороводъ!
Вотъ лсъ, гд, словно Флора,
Лилета, цвтъ села,
Фіялки для убора
И ландыша рвала,
И прудъ, по чьихъ рзвился
Я злачныхъ берегахъ,
Когда мой флотъ носился
По зёркальныхъ водахъ!
Вотъ здсь, гд гордость нивы
Волнуетъ втерокъ,
Овсянокъ въ чащ ивы
Тревожилъ мой силокъ,
Такъ въ рощиц тнистой
Я иволг внималъ,
Тамъ на трав цвтистой
Изъ втвей воздвигалъ
Цвтущіе палаты
Въ кустахъ у ручейка,
Здсь съ трескомъ змй крылатый
Пускалъ подъ облака,
Тутъ на ковр зелёномъ
Ловилъ я мотыльковъ,
Тамъ плёлъ подъ старымъ клёномъ
Внки изъ васильковъ.
Вотъ школа! Съ повиликой
Плющъ вьётся по стнахъ.
Здсь менторъ нашъ владыкой
Міровъ казался намъ.
Вонъ — у пруда, подъ тнью,