Еврейские мелодии, Байрон Джордж Гордон, Год: 1864 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Нижеслдующія стихотворенія были сочинены по просьб моего друга, Дугласа Киннэрда, чтобы служить текстомъ для собранія еврейскихъ мелодій², и изданы вмст съ музыкой, аранжированной гг. Браганомъ и Натаномъ.

Байронъ.

Январь 1815.

ОНА ИДЕТЪ.³

Она идетъ, блистая красотою,

Цвтущая земли роскошной дочь,

Одтая сіяніемъ и тьмою,

Какъ дивная полуденная ночь,

Исполнены плнительныя очи

Небеснаго и тихаго огня,

Какого нтъ у самой ясной ночи,

И самаго блистательнаго дня.

Однимъ лучомъ, одною тнью бол —

И безыменной нтъ.уже красы,

Что сладостно покоилось дотол

Въ волнахъ ея изнженной косы,

И на чел возвышенномъ сіяла,

Гд кроткая и тихая мечта

Таинственно для смертныхъ начертала,

Что свтлая скрижаль ея чиста.

Она идетъ воздушною стопою

Не по земл, а, мнится, въ небесахъ,

Она идетъ, блистая красотою,

Съ улыбкою привта на устахъ.

Все чудно въ ней, торжественно и стройно,

И хоть лицо горитъ у ней огнемъ,

Но двственное сердце въ ней спокойно

И самая любовь — невинность въ немъ.

Н. Бергъ.

II.

РАЗОРВАНЫ СТРУНЫ.⁴

Разорваны струны на арф забвенной

Цари-пснопвца, владыки народовъ, любимца небесъ!

Нтъ боле арфы давно освященной

Сыновъ іудейскихъ потоками слезъ!

О, сладостны струнъ ея были перуны!

Рыдайте, рыдайте! на арф Давида разорваны струны!

Гармоніей сладкой она проницала

Желзныя души, мдяныя груди суровыхъ людей,

Ни слуха, ни сердца она не встрчала,

Чтобъ ихъ не восхитить до звздныхъ полей

Чудеснымъ могуществомъ струннаго звона:

Священная арфа Давида сильне была его трона.

Въ слухъ міру царя она славу гремла,

Величила въ псняхъ могущаго Бога, его чудеса,

Веселіемъ полнила грады и села,

И двигала горы и кедровъ лса,

Вс псни ея къ небесамъ возвышались —

И тамъ, возлетвши, подъ скиніей Бога навки остались.⁵

Съ тхъ поръ на земл ихъ не слышно небесныхъ,

Но кроткая вра еще восхищаетъ слухъ кроткихъ сыновъ

Мелодіей сладкой тхъ звуковъ чудесныхъ:

Они, какъ отъ звздныхъ слетая круговъ,

Лелютъ ихъ души небесными снами,

Которыхъ не можетъ и солнце разрушить златыми лучами.⁶

Н. Гндичь.

IV.

ГАЗЕЛЬ.

Газель въ горахъ страны святой

Живетъ въ блаженной дол,

И пьетъ струи воды живой

Счастлива и на вол,

Красы и легкости полна,

Среди тхъ горъ живетъ она.

Но обитательницъ другихъ

Т горы прежде знали,

Стройне станъ былъ дивный ихъ,

Глаза свтлй сіяли.

Тамъ кедръ ростетъ — но юныхъ двъ

Ужь не послышится напвъ.

И пальмы въ чудной той стран

Цвтутъ въ уединеньи,

Сто разъ блаженне он

Еврейскихъ поколній:

Нельзя имъ бросить край родной,

Нельзя имъ цвсть въ стран чужой!

А мы скитаться вкъ должны,

Несчастны и унылы,

И гд отцы погребены

Неляжемъ мы въ могилы:

Погибъ нашъ храмъ, погибъ Сіонъ —

И съ ними палъ Солима тронъ.

П. Козловъ.

О, ПЛАЧЬТЕ!

О, плачьте надъ судьбой отверженныхъ племенъ,

Блуждающихъ въ пустыняхъ Вавилона!

Ихъ храмъ лежитъ въ пыли, ихъ край порабощенъ,

Унижено величіе Сіона:

Гд Богъ присутствовалъ, тамъ идолъ вознесенъ!

И гд теперь Израиль злополучный

Омоетъ потъ съ лица и кровь съ усталыхъ ногъ?

Чмъ усладитъ часы неволи скучной?

Въ какой стран его опять допуститъ Богъ

Утшитъ слухъ Сіона пснью звучной?

Народъ затерянный, разбросанный судьбой,

Гд ты найдешь надежное жилище?

У птицы есть гнздо, у звря — лсъ густой,

Теб жь одно осталося кладбище

Прибжищемъ отъ бурь и горести земной!

С. Дуровъ.

Ахъ! плачьте, какъ плакали мы на ркахъ вавилонскихъ!

Отчизна въ плну, запустніе въ храмахъ сіонскихъ…

Ахъ! плачьте! о камень разбиты Іудины лиры,

Въ обители Бога возносятся гордо кумиры…

Гд нын омоемъ свои истомленныя ноги?

Сіонскія псни смирятъ ли на сердц тревоги?

По прежнему ль лира Іуды нашъ слухъ очаруетъ?

По прежнему ль сердце отъ звуковъ ея возликуетъ?

Въ чужбин скитаться на вкъ осужденное племя,

Гд сбросишь на отдыхъ съ раменъ своихъ тяжкое бремя?

Есть гнзда у горлицъ, нора у лукавой лисицы,

Теб же, Израиль, остались одн лишь гробницы!

Д. Минъ.

VI.

НА БЕРЕГАХЪ ІОРДАНА.

Этотъ берегъ святой, гд священный течетъ Іорданъ,

Попираетъ теперь аравійскихъ сыновъ караванъ,

На Сина Твоемъ ужь Ваалу служенье творятъ —

Боже! громы Твои нечестивыхъ почто не разятъ?

Въ этомъ мст святомъ — Боже правый, великій, внемли! —

Позабыли Тебя нечестивыя чада земли,

И не явишься Ты разгромить ихъ, разсять, какъ дымъ,

Тамъ, гд образъ Твой древл сіялъ предъ народомъ Твоимъ.

Блещетъ молніей взоръ Твой, и гласъ Твой рокочетъ, какъ громъ…

Скоро ли радость придетъ въ опустлый Израиля домъ?

И тираны земли долго ль будутъ ругаться надъ нимъ,

Надъ закономъ Твоимъ, надъ оставленнымъ храмомъ Твоимъ?

. Бергъ.

VII.

ДОЧЬ ІЕФВАЯ.⁷

О! если народъ и Творецъ

Хотятъ моей смерти, отецъ,

Когда намъ дана за нее

Побда — вотъ сердце моей,

Рази! — я не стану рыдать…

Вамъ, горы, меня не видать!…

Сраженной любимой рукой

Нестрашенъ ударъ роковой…..

Отецъ мой! чиста моя кровь,

Какъ матери къ дтямъ любовь…

Пусть духъ твой меня оснитъ:

Послдній мой часъ усладитъ!

Пусть слезы катятся ркой,

Будь мужемъ и твердымъ судьёй!

Побду теб я дала —

Тебя и отчизну спасла…

Когда я погибну, когда

Мой голосъ замретъ навсегда,

Ты помни, что я умерла

Съ улыбкой — ясна и смла…

Н. Гербель.

VIII.

УГАСНЕШЬ ТЫ.

Угаснешь ты весной своихъ цвтущихъ дней,

Росистый дернъ безвременной могилы

Покроютъ купы розъ, и кипарисъ надъ ней

Раскинетъ втви зелени унылой…

И блдная печаль на холмъ могильный твой

Придетъ къ водамъ лазурнаго залива,

Въ раздумьи горестномъ поникнувъ головой,

Дни прошлые припомнитъ молчаливо

И тихо прочь пойдетъ отъ урны гробовой…

Къ чему?… Напрасно все, и слезы, и печаль,

Мы знаемъ: смерть не слушаетъ роптанья,

Но схоронить, забыть любовь кому не жаль?…

И хочешь ты улыбкой скрыть страданье,

Но ты блдна, въ слезахъ очей твоихъ эмаль.

И. Крешевъ.

IX.

ДУША МОЯ МРАЧНА.

Душ моей грустно. Спой псню, пвецъ!

Любезенъ гласъ арфы душ и унылой…

Мой слухъ очаруй ты волшебствомъ сердецъ,

Гармоніи сладкой всемощною силой.

Коль искра надежды есть въ сердц моемъ,

Ее вдохновенная арфа пробудитъ,

Когда хоть слеза сохранилася въ немъ —

Прольётся — и сердца сжигать мн не будетъ.

Но псни печали, пвецъ, мн воспой:

Для радости сердце мое ужь не бьется,

Заставь меня плакать — иль, долгой тоской

Гнетомое, сердце мое разорвется.

Довольно страдалъ я, довольно терплъ —

Усталъ я… Пусть сердце или сокрушится

И кончитъ земной мой несносный удлъ,

Иль съ жизнію арфой златой примирится.

Н. Гндичъ.

XI.

ТЫ КОНЧИЛЪ ТРУДНЫЙ ПУТЬ.

Ты кончилъ трудный путь земной

И началъ путь теперь иной,

О, сынъ отчизны, сынъ избранный!

Ты мечъ и жизнь ей посвящалъ,

Ты ей свободу даровалъ:

Она поетъ твой подвигъ славный.

Ты умеръ, но докол есть

У насъ свобода, слава, честь,

Дотоль душа твоя пребудетъ

Душой всхъ насъ — и кровь, тобой

Пролитая, въ земл родной

Струей живительною будетъ.

Когда жь мы на врага пойдемъ —

Твое мы имя воззовемъ,

Про твой конецъ благословенный

Вс наши двы будутъ пть,

И злобный врагъ не будетъ смть

Попрать твой край стопой надменной.

С. Славутинскій.

XII.

ПСНЬ САУЛА ПРЕДЪ ПОСЛДНИМЪ БОЕМЪ.

Когда, пораженный мечомъ иль стрлой,

Паду я, ведя рать господнюю въ бой,

Мой трупъ да не будетъ препоною вамъ!

Вожди и герой, смерть нашимъ врагамъ!

Ты, ратникъ, что носишь за мною мой щитъ,

Когда моя рать отъ врага побжитъ —

Убей меня! Пусть совершится судьба,

Съ которой врагу не по силамъ борьба.

Прощайте! — но я не прощаюсь съ тобой,

Мой сынъ и наслдникъ! возлюбленный мой!

Иль власть безъ границы и царскій внецъ,

Иль въ битв грядущей геройскій конецъ!

Н. Гербель.

XIII.

САУЛЪ.⁹

Вызываешь мертвыхъ ты —

Призови пророка мн.

‘Самуилъ, возстань, приди!

Царь, вотъ призракъ весь въ огн!’

Земля разверзлась, въ облак предсталъ

Пророка призракъ: онъ въ огн сіялъ.

Застыла смерть во взор недвижимомъ

Въ величіи своемъ непостижимомъ,

Изсохли жилы, руки такъ блдны,

И кости ногъ совсмъ обнажены.

Глухіе звуки раздаваться стали —

И мертвыя уста залепетали:

Какъ-будто втръ подземный потянулъ,

Иль раздался далекой бури гулъ.

И палъ Саулъ простершись: дубъ могучій

Такъ падаетъ предъ молніей летучей.

‘Кто сонъ мой вчный прерываетъ’?

Кто онъ — что мертвыхъ вызываетъ?

Не ты ли, царь? Гляди, гляди!

Гнздится смерть въ моей груди

И члены смерть оледенила:

И прежде чмъ блеснетъ закатъ

Померкнетъ твой надменный взглядъ,

Умретъ твоя надежда, сила —

Умретъ твой сынъ. Одинъ лишь день —

И будешь ты лишь персть и тнь…

Мой прахъ съ твоимъ смшаютъ прахомъ.

Погибнешь ты средь вражьихъ тлъ

Отъ филистимскихъ мткихъ стрлъ,

Гонимъ отчаяньемъ и страхомъ,

Ты поразишь себя мечомъ,

Падутъ къ ступенямъ шаткимъ трона

Саула сынъ, Саула домъ,

Глава Саула и корона!’

. Бергъ.

XIV.

‘ВСЕ СУЕТА, СКАЗАЛЪ УЧИТЕЛЬ’.

Со славой и мудростью взялъ я въ удлъ

Здоровье и силу и младость?

Виномъ драгоцннымъ мой кубокъ блестлъ,

Въ любви упоенье и радость

Мн щедро дарились: старался искать

Я въ женщинахъ нги и счастья,

Во всемъ мн блаженство дарилось вкушать,

Во всемъ находилъ я участье.

Но тщетно стараюсь вернуть я т дни,

Т сладкія сердцу мгновенья,

Когда я былъ счастливъ: умчались они —

И счастія нтъ въ наслажденьи.

Увы! уже прежняго счастья вкусить

Не дастся мн снова судьбою!

Страданье не кончитъ мн душу томить

И сердце не кончитъ съ тоскою!

У змй смертоносныхъ весь ядъ загдушать

Способно волхва заклинанье,

Но муки души охлажденной смирять

Не въ силахъ ничье волхвованье.

Уму человка та власть не дана,

Ни музыки сладостнымъ звукамъ…

Больная душа, словно полночь, мрачна —

И нту конца ея мукамъ.

П. Козловъ.

XV.

КОГДА НАШЪ ТЕМНЫЙ ТРУПЪ…

Когда нашъ теплый трупъ по смерти остываетъ,

Какой безвстный путь душа должна избрать?

Оставивъ пыльный слдъ, отъ взоровъ исчезаетъ,

Но какъ, куда, зачмъ — кто можетъ въ мір знать?

И что съ душой тогда?— свободна и безпечна,

Нейдетъ ли по путямъ невдомыхъ планетъ?

Не расплывается ли окомъ безконечнымъ

Везд и вдругъ, и ей преграды нтъ?

Безъ формы, безъ конца и вчно-юна въ сил,

Невидима сама въ надъ облачной тиши,

Все то, что небеса съ землей въ себ вмстили,

Представится очамъ и памяти души,

Прошедшее само, съ загадочнымъ нарядомъ,

Исполненное тайнъ, смсь свта и тней,

Раскроется тогда передъ могучимъ взглядомъ,

Раздвинется сполна картиною предъ ней.

Духовный взоръ ея взлетитъ до дней печальныхъ,

Въ хаосъ довременный, гд Богъ творить взялся,

Онъ за рубежъ небесъ проникнетъ самыхъ дальнихъ

И въ ихъ теченіи изучитъ небеса.

Иль вызоветъ душа грядущее къ свиданью,

И вскроется оно понятно, ясно ей,

И, видя какъ падутъ системы мірозданья,

Недвижно въ вчности останется своей.

Поверхъ тревожныхъ чувствъ она установится,

Блаженна и чиста, въ ней страсть не задрожитъ,

И передъ нею вкъ, какъ годъ земной, промчится,

А годъ земной, какъ мигъ волшебный, пробжитъ.

Всегда свободная въ поступк и желаньи,

Безъ крыльевъ, безъ труда — куда и какъ летть?

Таинственный жилецъ безъ формы, безъ названья,

Забывшій даже то, что значитъ умереть.

К. Случевскій.

XVI.

ВИДНІЕ ВАЛТАСАРА.

Пируетъ царь. Вокругъ владыки

Сатрапы пьяные сидятъ —

И длится пиръ, и льются клики

При свт тысячи лампадъ.

Сосуды золота литова,

Въ Солим чтимые святомъ,

Кипятъ безбожника виномъ —

Твои сосуды, о Егова!

Тогда средь праздничнаго зала

Рука явилась предъ царёмъ:

Она сіяла и писала,

Какъ на песк береговомъ,

Она сіяла и водила

По буквамъ огненнымъ перстомъ,

И, словно огненнымъ жезломъ,

Т знаки дивные чертила.

И видя грозное явленье,

Владыка выронилъ бокалъ,

Лицо померкло на мгновенье

И громкій голосъ задрожалъ:

‘Созвать волхвовъ со всей вселенной,

‘Первйшихъ въ мір мудрецовъ —

‘Пусть объяснятъ значенье словъ,

‘Прервавшихъ пиръ нашъ вожделнный!’

Умны халдейскіе пророки:

Имъ тайны вдомы земли,

Но объяснить святыя строки

Жрёцы Ваала не могли.

Учоны старцы Вавилона,

Пытливъ ихъ умъ и зорокъ глазъ,

Но и они на этотъ разъ

Не послужили имъ у трона.

Тогда явился отрокъ плнный

И письмена т прочиталъ,

И тотчасъ смыслъ ихъ сокровенный

Уразумлъ и разгадалъ.

Огнями храмина сіяла…

Предъ нимъ божественный глаголъ…

Онъ въ ту же ночь его прочолъ —

Заря пророка оправдала:

‘Зіяетъ царская могила…

‘Владыка взвшенъ на всахъ…

‘Но гд же власть его и сила,

‘Когда онъ лёгокъ, словно прахъ?

‘Порфиру смнитъ саванъ бренный,

‘Могила — царственный намётъ…

‘Уже мидіецъ у воротъ,

‘Ужь персъ на трон полвселенной!…’

Н. Гербель.

XVII.

О СОЛНЦЕ ГЛАЗЪ БЕЗСОННЫХЪ!

О Солнце глазъ безсонныхъ! Звздный лучъ,

Какъ слезно ты дрожишь межь дальнихъ тучъ…

Сопутникъ мглы, блестящій стражъ ночной,

Какъ по быломъ тоска сходна съ тобой…

Такъ свтитъ намъ блаженство давнихъ лтъ,

Горитъ, а все не гретъ этотъ свтъ,

Подруга думъ воздушная видна,

Но далеко — ясна, но холодна.

А. Фетъ.

Безсонное солнце, въ туман луна!

Горишь ты далёко, грустна и блдна.

При тускломъ мерцаньи мракъ ночи страшнй,

Какъ въ памяти радость утраченныхъ дней.

Минувшее блещетъ межъ горестныхъ тучъ,

Но сердца не гретъ томительный, лучъ,

И радость былая, какъ ночью луна,

Видна, но далёко, ярка, но хладна.

И. Козловъ.

XVIII.

БУДЬ Я ТАМЪ ПОРОЧЕНЪ, КАКЪ ТЫ ГОВОРИШЬ.

Будь я такъ пороченъ, какъ ты говоришь съ укоризной,

Я здсь не блуждалъ бы, на вкъ разлучонный съ отчизной,

Мн стоило бъ только отречься отъ вры отцовъ,

Чтобъ смыть поношенье, удлъ Іудеи сыновъ.

Когда не гнетётъ тебя злоба — ты небу угоденъ,

Когда въ теб рабъ провинится — ты чистъ и свободенъ!

Когда суждено намъ Всевышнимъ отчизны не зрть —

Живи въ своей вр: хочу я въ своей умереть!

Я отдалъ вс блага за вру — и Богъ это знаетъ,

Что терпитъ тебя, ликовать на земл попускаетъ,

Въ рук Его — сердце, святая надежда моя —

И жизнью и родиной жертвую радостно я.

Н. Гербель.

XIX.

ПЛАЧЪ ИРОДА ПО МАРІАМН.¹⁰

О Маріамна! другъ! то сердце, что ршилось

Пролить родную кровь, само теперь разбилось,

Вопль мщенья заглушонъ сердечною тоской,

Свирпый взглядъ горитъ раскаяньи слезой.

Гд ты, моя любовь? Когда бъ мое моленье

Могла услышать ты — я бъ вымолилъ прощенье,

Хотя бъ самъ Егова, Творецъ вселенной самъ

Остался глухъ къ моимъ рыданьямъ и мольбамъ.

Да умерла ль она? Уже ль мои велнья

Исполнены — порывъ слпого изступленья?

Мой гнвъ свой приговоръ исполнилъ надо мной…

Кровавый мечъ виситъ надъ этой головой…

Но безотвтна ты — и тщетно сердце таетъ

По той, что въ вышин надъ тучами витаетъ

И о душ моей, погрязнувшей въ грхахъ,

Не хочетъ пожалть въ заоблачныхъ странахъ.

Нтъ той, что мой внецъ и власть со мной длила,

Все счастіе мое взяла ея могила.

Я самъ цвтокъ полей, что пышно расцвталъ

Для одного меня, безжалостно сорвалъ.

Геена ждетъ меня, удлъ мой — преступленья,

А съ ними вчный стыдъ и вчныя мученья.

Страданія свои я заслужилъ вполн:

Не будетъ имъ конца, какъ и моей вин.

Н. Гербель.

XXI.

У РКЪ ВАВИЛОНСКИХЪ.

У ркъ вавилонскихъ мы, сидя съ тоской,

Въ слезахъ вспоминали тотъ день роковой,

Какъ рать Вавилонянъ, отмщеньемъ томима,

Во прахъ сокрушила твердыни Солима,

И двы слона, съ слезами въ очахъ,

Себя увидали въ далёкихъ земляхъ.

Въ то время, какъ, мыслей нерадостныхъ полны,

Мы съ грустью слдили бжавшія волны,

Враги заставляли насъ пть и играть:

Напрасно! — имъ псенъ святыхъ не слыхать!

Пусть прежде отсохнетъ рука надъ струнами,

Чмъ радостный звукъ извлечетъ предъ врагами!

Сіонъ, твои арфы висятъ на втвяхъ!

Свободная псня въ свободныхъ струнахъ —

Намъ стала завтомъ годины кровавой,

Видавшей конецъ твой, увнчанный славой…

Нтъ, звуковъ твоихъ мы вовкъ не сольёмъ

Съ безумною псней, сложонной врагомъ!

Н. Гербель.

XXII.

ПОРАЖЕНІЕ СЕННАХЕРИНА.

Какъ волки на стадо, враги набжали….

Ихъ орды багрянцемъ и златомъ сіяли,

Какъ на мор звзды, горли мечи,

Когда ихъ волна отражаетъ въ ночи.

Какъ листья дубравы весной, на закат

Виднлисъ знамена безчисленной рати-,

Какъ листья дубравы осенней порой,

Валялись ихъ трупы съ наставшей зарёй.

Зан восшумло крыло Азраила:

Въ лицо нечестивымъ онъ смертью дохнулъ —

И сонъ непробудный имъ очи сомкнулъ, *

И, дрогнувъ, въ нихъ сердце на вки застыло.

Здсь конь безобразною грудой лежитъ:

Дыханье раздутыхъ ноздрей не живитъ,

И пна, застывши съ послднимъ храпньемъ,

Блетъ, какъ брызги прибоя къ каменьямъ.

Здсь всадникъ безгласный лежитъ въ сторон:

Роса на чел его, ржа на брон,

И въ ставкахъ не слышно ни шума, ни звона,

Труба безглагольна, недвижны знамёна.

И вдовы Ассура взываютъ въ слезахъ…

Кумиры Ваала, повержены въ прахъ…

И рать ихъ безъ битвы, неся намъ оковы,

Растаяла снгомъ отъ взора Еговы.

Н. Гербель.

ПРИМЧАНІЯ КЪ ЕВРЕЙСКИМЪ МЕЛОДІЯМЪ.

¹) Лордъ Байронъ никогда не относился особенно снисходительно къ этимъ Мелодіямъ. Когда, однажды, Муръ посмялся въ его присутствіи надъ тмъ, какъ нкоторыя изъ нихъ были положены на музыку, Байронъ вскричалъ, ‘Что вы все надодаете мн съ этими еврейскими плаксивыми причитаньями? Сколько разъ уже я говорилъ вамъ, что все это — дло Киннэрда и излишней легкости моего характера’.

²) ‘Ни у древнихъ, ни у новыхъ Евреевъ’, говоритъ докторъ Бёрней, ‘музыка не имла особаго, опредленнаго характера, мелодіи, употреблявшіяся въ ихъ религіозныхъ церемоніяхъ, всегда переходили по преданію и предоставлялись на произволъ пвцовъ’. Каллкбреннеръ, въ своей ‘Histoire de la Musique’ (т. I, стр. 34) говоритъ: ‘Испанскіе евреи читаютъ и поютъ свои псалмы совсмъ не такъ, какъ евреи голландскіе, евреи римскіе — не такъ какъ прусскіе и гессенскіе, и вс они думаютъ, что поютъ такъ, какъ пли въ іерусалимскомъ храм!’

³) Эти стансы были написаны Байрономъ по возвращеніи съ бала, на которомъ онъ встртилъ г-жу Вильмотъ-Гортонъ, жену своего родственника, впослдствіи губернатора Цейлона. По этому случаю г-жа Гортонъ надла на слдующее утро платье, усыпанное золотыми блестками.

⁴) ‘Въ царствованіе Давида музыка пользовалась у евреевъ величайшимъ уваженіемъ. Музыкальныя способности этого царя и его ревностныя занятія этимъ искусствомъ, а также и большое число музыкантовъ, которыхъ онъ держалъ для приданія большаго величія религіознымъ обрядамъ и церемоніямъ, не могли не оказать вліянія на распространеніе и усовершенствованіе этого искусства, именно въ этотъ періодъ еврейской исторіи музыканты удостоились чести быть допущенными къ совершенію жертвоприношеній и служенію у кивота завта’. Берней.

⁵) ‘Когда лордъ Байронъ отдалъ мн это стихотвореніе, оно оканчивалась этимъ стихомъ. Но такъ какъ строфа оказывалась такимъ образомъ недоконченною, то я попросилъ его о продолженіи ея для того, чтобы ее легче было положить на музыку. ‘Помилуйте’, возразилъ онъ: ‘я оставилъ васъ въ этомъ стих на неб…’ Въ это время со мной заговорилъ кто-то другой, но лордъ черезъ нсколько минутъ подошелъ ко мн и, сказавъ, ‘вотъ, Натанъ, я уладилъ ваше дло’, отдалъ мн удивительные стихи, заканчивающіе строфу’. Натанъ.

⁶⁾ ‘Гимны Давида отличаются ‘только же возвышенностью и изяществомъ слова, сколько глубиною и чистотою религіознаго чувства. Въ сравненіи съ ними, священныя псни всхъ другихъ народовъ оказываются посредственными. Они до такой степени воплотили въ себ всемірный языкъ религіознаго чувства, что (за исключеніемъ немногихъ пламенныхъ и гнвныхъ мстъ, естественныхъ въ воинственной поэзіи боле суроваго времени) вошли въ христіанское богослуженіе и получили въ немъ право безспорнаго господства. Псни, которыми еврейскій народъ оглашалъ пустынныя пещеры свои или которыя вылетали изъ устъ его въ то время, какъ онъ странствовалъ по равнинамъ и холмамъ Іудеи, всегда повторялись и повторяются во всхъ странахъ обитаемаго міра: на отдаленнйшихъ островахъ океана, въ лсахъ Америки, въ песчаныхъ степяхъ Африки. Сколько человческихъ сердецъ было успокоено, очищено, облагорожено этими пснями! сколькимъ несчастнымъ послужили он тайнымъ утшеніемъ! на сколько общинъ он низвли благословеніе божественнаго Провиднія тмъ, что гармонически соединили въ себ нжную любовь съ глубокимъ религіознымъ чувствомъ!’ Мильманъ.

⁷) ‘Іефай, незаконнорожденный сынъ Гилеада, будучи выгнанъ отцомъ изъ дома, ушелъ въ дикую страну и сдлался знаменитымъ атаманомъ разбойниковъ. Его соотечественники, мучившіеся подъ чужеземнымъ игомъ, обратили вниманіе на этого доблестнаго, хотя не признававшаго никакихъ законовъ, человка, ремесло котораго, по ихъ понятіямъ, не было безчестне ремесла пирата въ славнйшіе дни Греціи. Они послали за нимъ и сдлали его начальникомъ своего города. Передъ выступленіемъ въ походъ противъ аммонитовъ, онъ далъ извстный обтъ — въ случа одержанія побды принести въ жертву Богу первую личность, которую онъ встртитъ при обратномъ възд въ родной городъ. Онъ одержалъ блистательную побду. Узнавъ объ этомъ, единственная дочь его пришла въ восторгъ и, танцуя, въ сопровожденіи музыкантовъ, отправилась за городъ — привтствовать освободителя націи. Несчастный отецъ въ отчаяніи разодралъ свои одежды, но благородная двушка не хотла и слышать о нарушеніи обта. Она только попросила позволенія уйдти на нкоторое время въ горы, чтобы тамъ, подобно Антигон Софокла, оплакать свою судьбу, судившую ей умереть безъ надежды сдлаться женою и матерью, — и потомъ покорилась свой участи’. Мильманъ,

⁸) Всмъ было извстно, что у лорда Байрона являлись иногда странности, довольно близкія къ помшательству, и дйствительно одно время утверждали, что онъ на самомъ дл сошелъ съ ума. Байрона очень забавляли эти слухи. Разъ онъ объявилъ, что хочетъ посмотрть, какъ сумасшедшій человкъ можетъ писать, схвативъ перо съ видомъ помшаннаго, онъ дико и величественно устремилъ глаза вдаль и, въ порыв вдохновенія, разомъ написалъ эти стихи, не сдлавъ ни одной помарки’. Натанъ.

⁹) ‘Томимый ненасытнымъ желаніемъ проникнуть въ тайны будущаго — желаніемъ, вчно-томящимъ необразованнаго человка — Саулъ не зналъ къ кому обратиться за разршеніемъ своихъ сомнній. Жрецы, оскорбленные его жестокостью, оставили его, пророки держали себя въ отдаленіи отъ него, онъ преслдовалъ даже неоффиціальныхъ волхвовъ. Наконецъ онъ услышалъ объ одной женщин — предсказательниц, жившей.въ Эндор, и, переодвшись въ чужое платье, явился къ ней въ пещеру. Онъ веллъ ей вызвать духъ Самуила. Услыхавъ это требованіе, женщина тотчасъ же узнала, или сказала, что узнала, своего царственнаго постителя. ‘Кого ты видишь?’ спросилъ царь.— ‘Могущественнаго человка, выходящаго изъ земли’.— ‘Каковъ онъ собой?’ — ‘Это старикъ, укутанный въ плащъ’. Саулъ въ ужас склонился головой въ земл и, не смя поднять глазъ, выслушалъ, казалось, отъ привиднія, торжественное объявленіе о своемъ близкомъ пораженіи и смерти…’ Мильманъ.

¹⁰) ‘Маріамна, жена Ирода Великаго, будучи заподозрна въ измн мужу, была умерщвлена по его приказанію. Она была женщина необыкновенной красоты и высокаго ума, во по несчастію сдлалась предметомъ страстной, почти бшеной, любви человка, который боле или мене способствовалъ убіенію ея дда, отца, брата и дяди и два раза приговаривалъ ее къ смерти. Посл казни, Ирода не переставалъ мучить образъ убитой Маріамны, наконецъ нравственное разстройство повлекло за собою разстройство тла, а соединеніе того и другого сдлалось причиною временнаго помшательства’. Мильманъ.

¹¹) ‘Еврейскія Мелодіи, очевидно уступающія въ достоинств другимъ сочиненіямъ лорда Байрона, отличаются однако такимъ искуснымъ стихосложеніемъ и такимъ мастерскимъ изображеніемъ, какія доставили бы второклассному поэту громкую извстность’. Жеффрей.

Ник. Bac. Гербеля

ЕВРЕЙСКІЯ МЕЛОДІИ1

ПРИМЧАНІЯ КЪ ЕВРЕЙСКИМЪ МЕЛОДІЯМЪ.

Читайте также:

ЕВРЕЙСКІЯ МЕЛОДІИ¹