Сибирскіе колонизаторы.
Сибирскіе колонизаторы.
I.
Изъ ‘золотой молодежи’.
I.
Изъ ‘золотой молодежи’.
Мишла.
‘Русская Мысль’, кн. IX, 1883
Из ‘золотой молодежи’, Орфанов Михаил Иванович, Год: 1883
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Подъ этимъ общимъ заглавіемъ мы предлагаемъ читателямъ рядъ разсказовъ или, врне, очерковъ, которые будутъ вс посвящены описанію различныхъ типовъ ссыльнаго люда и дальнйшей судьбы ихъ въ ссылк. Такъ какъ мы описываемъ только то, что непосредственно видали и наблюдали, то не наша вина, если вліяніе ссылки въ одномъ случа окажется совершенно противоположнымъ, чмъ въ иномъ, т. е. если на однихъ ссылка оказываетъ благотворное вліяніе, вызывая въ человк энергію, желаніе подняться хоть до уровня окружающихъ его свободныхъ людей, въ другихъ же оно окончательно добиваетъ и тотъ малый запасъ честности, искренности и энергіи, съ которымъ данный субъектъ прибылъ въ ссылку. Мы воздержимся отъ всякаго рода выводовъ и обобщеній, ограничившись скромною ролью быто-писателя.
Въ 187* году, въ И—, обращалъ на себя общее вниманіе такъ-называемаго ‘порядочнаго общества’ одинъ недавно прибывшій изъ Петербурга молодой человкъ, Левъ Сергевичъ Бойцовъ. Это былъ высокій красавецъ-блондинъ, съ великолпными бакенбардами, съ которыми онъ какъ-то особенно умлъ обращаться, такъ что он необыкновенно шли къ его молодцеватой, изящной фигур и составляли не малый предметъ зависти для нашихъ мстныхъ львовъ, какъ военныхъ, такъ и штатскихъ. Прибылъ онъ изъ Петербурга по дламъ: обладая хорошими средствами, онъ, по его словамъ, совершенно случайно встртился съ однимъ изъ своихъ товарищей по корпусу, долго прожившимъ въ Восточной Сибири, въ качеств управляющаго пріисками одной выдающейся золотопромышленной компаніи. Въ дружескихъ бесдахъ, товарищъ его, разсказывая про сибирское житье-бытье, стовалъ на недостатокъ предпріимчивости и иниціативы у мстныхъ капиталистовъ, привелъ нсколько примровъ, показывающихъ, какъ трудно въ Сибири привлечь капиталы къ новому длу, несмотря на очевидную его выгоду, и, между прочимъ, разсказалъ, что онъ тщетно, несмотря на свои знакомства въ коммерческомъ мір, старался устроить компанію для освщенія И—а, гд оно до сихъ поръ находится въ самомъ печальномъ состояніи. По словамъ его, дло это представляетъ несомннныя выгоды, и что онъ, еслибы не нездоровье его жены, лченіе которой требуетъ долговременнаго пребыванія за границей, непремнно постарался бы устроить компанію въ Петербург. Мысль эта запала въ голову Льва Сергевича, человка въ это время свободнаго, такъ какъ онъ только-что вышелъ въ отставку съ чиномъ поручика изъ одного изъ старйшихъ гвардейскихъ полковъ, именно съ цлью удобне помстить свои средства въ какое-нибудь солидное предпріятіе. Къ тому же и новизна края сильно манила его, человка молодого, сильнаго, энергичнаго къ попытк взять и—е дло на себя.
Пріхавъ въ И—ъ, онъ только одни сутки пробылъ въ лучшей тамошней гостиниц, употребивъ почти цлый день на розыски подходящей квартиры. Хлопоты его увнчались желаннымъ успхомъ: въ центр города, въ одной изъ улицъ, перескающихъ главную улицу, такъ-называемую ‘Большую’, неподалеку отъ нея, онъ нанялъ премиленькую квартиру изъ четырехъ комнатъ, съ кухнею внизу, съ конюшней и сараемъ на двор.
Кое-какъ устроившись, прикупивъ мебели, нанявъ, по рекомендаціи хозяина гостиницы (поляка изъ сосланныхъ за повстаніе шестидесятыхъ годовъ), приличнаго лакея и получивъ изъ литографіи свои визитныя карточки, съ городскимъ адресомъ (это тогда была новость для И—а), на третій день похалъ съ неизбжнымъ въ провинціи, а въ Сибири въ особенности, визитомъ къ выдающимся городскимъ обывателямъ. Началъ онъ съ генералъ-губернатора, къ которому явился, въ пріемный часъ, вмст съ массой разныхъ представлявшихся или откланивавшихся офицеровъ и чиновниковъ, а также и частныхъ лицъ, имвшихъ какое-либо дло до главнаго начальника края. Представляясь генералу, онъ тутъ хе объяснилъ причину своего прізда въ И—ъ и просилъ милостиваго содйствія его высокопревосходительства. Послдній принялъ его весьма ласково и помимо того, что общалъ свою помощь въ такомъ важномъ, по его мннію, дл, какъ городское освщеніе, тутъ же пригласилъ Льва Сергевича къ себ, ‘какъ-нибудь на дняхъ, вечеркомъ, пообстоятельне потолковать объ этомъ дл’. То же, или почти то же, было съ Львомъ Сергевичемъ у губернатора, у членовъ совта главнаго управленія Восточной Сибири и другихъ мстныхъ административныхъ тузовъ. При одномъ изъ этихъ визитовъ онъ встртился съ адъютантомъ генералъ-губернатора, ротмистромъ Чемякинымъ, котораго онъ зналъ, еще будучи на служб въ Петербург, и по совту послдняго, знавшаго уже основательно нравы И—а, отложилъ визиты къ купечеству и золотопромышленникахъ до другого дня, съ тмъ, чтобы длать ихъ вмст съ Чемякинымъ: будучи со всми знакомъ, Чемякинъ, конечно, былъ для него дорогимъ человкомъ. Въ первый же посл своихъ визитовъ праздничный день, Левъ Сергевичъ, пріхавъ домой часовъ въ пять посл обда, имлъ удовольствіе увидть у себя на стол массу карточекъ: это означало, что вс т, которые оставили карточки, этимъ самымъ заявляли о полномъ своемъ желаніи подерживать знакомство съ Бойцовымъ. Согласно провинціальному этикету, это давало ему право пріхать уже запросто, вечеромъ, въ любой изъ этихъ домовъ.
Левъ Сергевичъ широко воспользовался этимъ правомъ: не прошло и двухъ недль со времени его прізда, какъ онъ усплъ уже занять амплуа перваго льва, и не было званаго вечера, обда или загороднаго пикника безъ его дятельнаго участія. Лучше его никто изъ молодыхъ людей не танцевалъ, шансонетки и отрывки изъ оперетокъ, которыя онъ мастерски исполнялъ и по-русски и по французски, вызывали обыкновенно единогласное и даже бурное одобреніе. У своихъ новыхъ знакомыхъ, людей боле или мене состоятельныхъ, онъ сталъ очень скоро ‘своимъ человкомъ’ до того, что даже поваровъ училъ новымъ, какимъ-то необыкновенно пикантнымъ, кушаньямъ. Выражаясь фигурально, ‘звзда его взошла высоко’ на и—мъ горизонт. Барыни и барышни были отъ него въ восторг. Отцы и матери были съ нимъ очень ласковы: ‘Онъ такой милый, такой веселый и въ то же время не вертопрахъ! Служа въ лучшемъ гвардейскомъ полку, кружась въ лучшемъ обществ Петербурга, онъ съумлъ во-время остановиться и принялся за серьезное дло. Теперь такихъ рдко встртишь’. Словомъ, Левъ Сергевичъ сдлался баловнемъ общества. Одно только его нсколько огорчало, это ‘невозможность скоро переписываться съ Петербургомъ, гд проживали его компаніоны по предпріятію, мало ли возникало вопросовъ при обсужденіи съ представителями города объ устройств этого, въ высшей степени важнаго для города дла?’ Обо всемъ ‘мало-мальски серьезномъ’ ему приходилось писать въ Петербургъ, потому что онъ, ‘несмотря на полное довріе своихъ вомпаніоновъ, не хотлъ брать на себя нравственной отвтственности за какое-нибудь упущеніе въ контракт, могущее вовлечь, хотя бы и въ ничтожные, убытки компаніоновъ’, а ‘почта такъ медленно ходитъ. Чтобы получить отвтъ на письмо, нужно, по крайней мр, два съ половиной мсяца’. При подробной разработк проекта выясняется то одно, то другое обстоятельство, не предусмотрнное его товарищами. Такого рода объясненія слышали знакомые отъ Льва Сергевича, если кто-нибудь, вопреки деликатности, обращался къ нему съ наивнымъ вопросомъ:
— Ну, что, батенька, какъ у васъ съ нашей думой идетъ по освщенію-то? Ужь не тормозятъ ли?
— Что вы, что вы, да такихъ милыхъ людей, какъ ваши думскіе, нужно еще поискать! Они очень сочувственно относятся къ моему проекту, да видите ли какія возникаютъ затрудненія…— И Левъ Сергевичъ начиналъ свои жалобы на разстояніе и проч.
Жилъ онъ такимъ образомъ, что-то около года, совершенно открыто, вечера у него вс на-расхватъ. Что такое обдъ дома или въ гостиниц — онъ и понятія не имлъ, бывъ постоянно заваленъ приглашеніями, не исключая и губернаторскаго дома. Одвался безукоризненно, участвовалъ во всхъ пикникахъ и подпискахъ, не отставалъ ни въ чемъ отъ ‘порядочнаго общества’. Иногда задавалъ у себя ‘холостыя’ пирушки, однако не безъ женскаго персонала, доставать который онъ умлъ, по его словамъ, ‘со дна морского’ и который онъ удивительно скоро культивировалъ. На такихъ пирушкахъ портеръ и шампанское, часто пополамъ съ ‘fine champagne’, играли главенствующую роль и уничтожались въ весьма солидныхъ размрахъ. Постоянно участвуя съ Бойцовымъ въ пирушкахъ и попойкахъ, никому изъ собутыльниковъ его и въ голову не приходилъ вопросъ: ‘На какія же средства могъ онъ это продлывать?’ — ‘Разъ человкъ заявилъ себя ‘порядочнымъ’, какіе же тутъ вопросы!’
Надо тутъ отмтить одну характерную черту сибиряковъ состоятельныхъ: они чрезвычайно падки до прізжихъ молодыхъ людей, и послднимъ очень не трудно добиться у нихъ кредита, и кредита не маленькаго, а только прізжій ‘левъ’ принятъ ‘порядочнымъ’ обществомъ, то отказать ему въ небольшой сумм считается какъ-то ‘неловкимъ’. Черту эту Левъ Сергевичъ подмтилъ очень скоро и эксплоатировалъ ее мастерски: встртившись, напримръ, съ кмъ-нибудь изъ пріятелей въ клуб, онъ небрежно, показывая видъ, что ему это не существенно важно, видалъ на ходу, такъ-сказать, фразу:
— Не богатъ ли ты сегодня капиталомъ?
— А что, разв нужно?
— Нужно-то не особенно, да вдругъ придется за карты зассть, а у меня до посл-завтра всего-навсе рублей триста свободныхъ,— нужно, значитъ, маленькій резервъ…
— Сдлай милость, сколько?
— Пустяки, рублей сто-полтораста,— словомъ, перевернуться дня два-три…
— Есть о чемъ говорить! Черезъ три дня отдашь, черезъ мсяцъ,— мн все равно. Получай!
Левъ Сергевичъ бралъ эти ‘пустяки’ такъ, какъ онъ взялъ бы предложенную ему папиросу, не глядя опускалъ въ карманъ и, едва успвъ пробормотать что-то врод ‘спасибо’, уже заговаривалъ съ другимъ знакомымъ, на другую совершенно тему, напримръ о необходимости выписки въ Восточную Сибирь племенныхъ жеребцовъ и объ устройств случныхъ конюшень и т. д. въ томъ же род. Черезъ два-три дня онъ зазжалъ къ своему кредитору — такъ, навстить, поболтать кое о чемъ, и, уже прощаясь, вдругъ вспоминалъ:
— Вотъ, чортъ возьми, совершенно изъ памяти вонъ! Помнилъ, вызжая, что мн нужно съ тобою по длу поговорить, а забылъ! Вдь я твой должникъ,— смясь и доставая свой бумажникъ, говоритъ онъ,— получи-ка! Обрати вниманіе: ‘новенькія’, только-что получилъ изъ банка переводъ, — и онъ отсчитывалъ не перегнутыми бумажками свой долгъ, не внимая увщаніямъ хозяина, что ‘это можно посл’, ‘надъ нами, благодаря Бога, не капитъ’, ‘авось еще свидимся’ и т. д.
Но Левъ Сергевичъ былъ непреклоненъ и, несмотря на отговорки хозяина, всучалъ ему свой долгъ не позже общаннаго срока. Такою аккуратностью онъ получилъ репутацію человка со средствами, серьезнаго и длового, и съ помощью ея вертлся какъ блка въ колес: чтобъ отдать во-время одному, онъ занимаетъ вдвое большую сумму у другого, чтобы заплатить послднему, онъ занималъ у третьяго, постепенно возвышая сумму займа, и къ концу своего пребыванія въ И— онъ, незамтно для своихъ многочисленныхъ кредиторовъ, задолжалъ боле десяти тысячъ рублей. Всякій изъ дававшихъ ему получалъ съ него уже нсколько разъ, всегда въ срокъ, и былъ убжденъ, что Бойцовъ долженъ только ему одному и что онъ всегда можетъ заплатить по первому требованію.
Долго бы еще продолжалъ онъ такъ жуировать, еслибы не случилось одно крайне прискорбное происшествіе. Пріятель его Чемякинъ, попавшій изъ адъютантовъ генералъ-губернатора въ полицеймейстеры, должность весьма выгодную и почетную въ И—, получилъ для исполненія, чрезъ огорченнаго губернатора, изъ Петербурга бумагу, въ которой говорилось приблизительно слдующее: ‘До свднія подлежащаго начальства дошло, что лишенный нкоторыхъ правъ состоянія, за растрату казенныхъ суммъ, бывшій поручикъ N — скаго полка, лишенный чиновъ и орденовъ, Бойцовъ, сосланный по судебному приговору на житье въ И—ю губернію, вопреки судебному ршенію проживаетъ въ самомъ город И—, причемъ выдаетъ себя за вышедшаго добровольно въ отставку офицера. Ставя на видъ вашему превосходительству подобное послабленіе ссыльнымъ, покорнйше прошу распорядиться немедленной высылкой Бойцова въ одинъ изъ окружныхъ городовъ ввренной вамъ губерніи или Забайкальской области и т. д….’
Велико было смущеніе интимныхъ друзей Льва Сергевича, ране другихъ узнавшихъ непріятную истину, т. е. губернатора и полицеймейстера. Въ первую минуту они до того растерялись, что потеряли, что называется, голову, да и было отчего: полицеймейстеръ былъ его воспріемникомъ, такъ-сказать, въ губернскомъ бомонд, а губернаторъ, какъ слухи шли, собирался выдать за него свою племянницу, и вдругъ такой ударъ: ссыльный за растрату! Лишенный чиновъ и орденовъ!
Когда первое впечатлніе нсколько прошло, они поршили такъ: негласно предупредить Бойцова, чтобъ онъ, подъ предлогомъ какого-нибудь, внезапно представившагося, дла, ухалъ тотчасъ же за Байкалъ, а они уже постараются распустить по городу слухи о важности этого дла и о его неотложности, чмъ и объяснятъ полную невозможность для Бойцова остаться нкоторое время въ город для исполненія обычнаго этикета — дланія прощальныхъ визитовъ — и принесутъ за него его искреннія извиненія передъ многочисленными его друзьями.
Такимъ образомъ они думали избгнуть огласки хоть на первое время. Не прибгнуть къ этимъ мрамъ имъ обоимъ было невозможно, ибо происшествіе это, по справедливости, могло дать обильный матеріалъ для ‘зубоскальства и глупыхъ остротъ разныхъ шелопаевъ’, какъ выражались эти почтенные администраторы. И дйствительно, положеніе ихъ было чрезвычайно комичное. Главные представители губернской полиціи очутились главными пособниками въ обман цлаго города какимъ-то ‘проходимцемъ’.
Вечеромъ того дня Чемякинъ разыскалъ гд-то Льва Сергевича, улучилъ минутку и одинъ-на-одинъ передалъ ему вкратц содержаніе непріятной бумаги, выразительно подчеркнувъ, что немедленный отъздъ его необходимъ, такъ какъ если этотъ фактъ огласится, то его превосходительство вынужденъ будетъ прибгнуть въ боле формальному образу дйствій относительно Бойцова, что, вроятно, для него не желательно.
Тотъ на мгновенье смутился, но, быстро оправившись, проговорилъ:
— И чего такъ поторопились сообщить объ этомъ вамъ теперь? Дйствительно, меня осудили на житье къ вамъ, но мн дали слово, и положительно общали, высокопоставленныя особы, что не пройдетъ и года, какъ я получу полное прощеніе, и только потому я умолчалъ объ этой непріятности. Мн и самому въ высшей степени важно избжать огласки, потому что родные мои и знакомые петербургскіе тоже ничего не знаютъ. Но когда же мн похать и куда?
— Генералъ думаетъ, что лучше бы всего вамъ направиться къ г. М—ву, на Кару, — вы съ нимъ хороши. Кром того его превосходительство далъ мн для васъ письмо къ нему, да и предлогъ отличный: тамъ теперь кончаются сроки контрактамъ на поставку для ссыльныхъ и баталіона пищи и вещевого довольствія на огромную сумму, что-то около 400.000 руб. на годъ,— вотъ мы и распустимъ слухъ, что вы случайно узнали о имющихъ быть торгахъ на этотъ подрядъ и, какъ человкъ дловой (тутъ полицеймейстеръ вздохнулъ, — онъ вспомнилъ свои пятьсотъ рублей, съ недлю имъ данные взаймы ‘дловому человку’), опасаясь пропустить срокъ, мгновенно собрались и похали… Вы, съ своей стороны, будете если сюда писать, разсказывайте то же, а то согласитесь: положенье губернатора и мое — самое глупое!
— Такъ вы думаете, что самое лучшее это мн ухать сейчасъ же, ночью?
— Да, да, конечно.
— Но, признаться, такъ скоро я тронуться съ мста не могу: у меня теперь въ карман почти ничего нтъ,— проговорилъ Бойцовъ, сразу смкнувшій, что на прощанье вполн возможно еще малую толику содрать съ попавшихъ въ яму администраторовъ.— Вдь на дорогу нужно по крайней мр триста рублей, а у меня не наберется и двадцати пяти…
— Гм…— только и могъ пропзнесть нсколько оторопвшій Чемякинъ, думая про себя: ‘Что это за бестія? И гд у меня глаза были, когда я его какъ дуракъ представлялъ въ ‘первыхъ домахъ’ города, какъ стараго пріятеля и богача! Придется еще дать, только бы ухалъ’.— Ну, какое же триста, тутъ всего сто, а полтораста за глаза хватитъ… А прідете къ г. М—ву, жизнь ничего не будетъ стоить вамъ, пожалуй, и прощеніе скоро подоспетъ, вы и поправитесь…
— Да вы забываете, что у меня и этихъ полуторасотъ нтъ! Нельзя же, наконецъ пріхать,— положимъ, и къ хорошему знакомому,— безъ копйки въ карман. Мало ли что можетъ случиться въ дорог? Ршительно мене трехсотъ нельзя и думать двигаться, завтра я постараюсь достать, а къ вечеру уду.
— Хотите, я вамъ за мебель дамъ триста, хоть сейчасъ? Вы и позжайте теперь же,— думая хоть на этомъ вернуть сколько-нибудь, любезно предложилъ Чемякинъ.
— Голубчикъ мой, я ее давно уже утилизировалъ! Она принадлежитъ теперь Гейману, знаете портного-жида на Большой улиц? Уже съ мсяцъ, какъ я заложилъ ему ее.
— Тогда мы такъ сдлаемъ: вы позжайте въ собраніе и ждите меня тамъ, а я поговорю съ губернаторомъ и явлюсь туда. Смотрите, ждите же меня и о разговор нашемъ — ни гу-гу! Для васъ же это необходимо.
Чемякинъ скоро собралъ триста рублей: сто далъ губернаторъ, пятьдесятъ — онъ самъ и полтораста — голова, бывшій въ гостяхъ у губернатора, одинъ изъ самыхъ близкихъ пріятелей Льва Сергевича, которому они также нашли необходимымъ сообщить прискорбную новость. При этомъ выяснилось, что Левъ Сергевичъ ему долженъ три тысячи съ чмъ-то… Несмотря на это, онъ любезно предложилъ 150 руб., но съ условіемъ, чтобы Бойцовъ ночью же и ухалъ.
Левъ Сергевичъ, получивъ деньги и письмо къ М — ву, отъ души поблагодарилъ Чемякина, и провожаемый имъ и еще однимъ изъ клубныхъ завсегдатаевъ, въ ту же ночь ухалъ изъ И—ка, поручивъ покончить съ квартирой, человкомъ и мебелью тому же Чемякину. ‘А то, знаете, скандалъ можетъ обнаружиться, если я ночью стану будить хозяина да разсчитываться съ нимъ’. Скрпя сердце, и этотъ разсчетъ принялъ на себя Чемякинъ. Только узжай!
Благодаря хитрому плану и тайн, которую свято хранили его изобртатели, исторія эта долго не была извстна въ город, получаемыя отъ Бойцова письма подтверждали слухъ о томъ, что онъ намренъ взять подрядъ на Кару и только кредиторы его нсколько скучали по Льв Сергевич: ‘пора бы, молъ, и послать,— не богъ всть какія деньги!’ Но Бойцовъ и самъ пользовался малыми размрами долговъ, чтобы въ письмахъ оправдывать свою неаккуратность. ‘Все собираюсь самъ къ вамъ, добрйшій М., да все длишки держатъ, а по почт пересылать такой пустякъ не стоитъ, вроятно, на дняхъ урвусь какъ-нибудь самъ къ вамъ’ и проч.
Дальнйшая же судьба Бойцова была такова: исчезнувъ такъ внезапно изъ И—а, онъ очутился прямо на Кар, гд въ то время завдующимъ ссыльно-каторжными былъ нкто полковникъ М—въ, описанный нами въ одномъ изъ прежнихъ разсказовъ {См. ‘Въ дали’, очерки вольной и невольной жизни, съ предисловіемъ О. В. Максимова, со. М. П. Орфанова (Мишла). Москва. 1883 г. Разсказъ ‘Изъ дневника бывалаго человка’, стр. 341—348.}. Принятый, благодаря прежнему личному знакомству по И—у, а главное — письму губернатора, очень радушно, Левъ Сергевичъ очень скоро оріентировался въ новой, совершенно незнакомой ему сфер дятельности и, благодаря непрерывному, безпробудному пьянству М—ва, сдлался — не оффиціально, а фактически — завдующимъ каторжными. Здсь о его дятельности мы, къ сожалнію, имемъ два разнорчивыхъ показанія: одно, боле склоняющееся за него, говоритъ, что онъ былъ чуждъ тхъ мерзостей и воровства казеннаго имущества, которые такъ процвтали на Кар при директор М—въ, и обвиняютъ Бойцова лишь въ томъ, что онъ, зная все, живя вмст съ М—мъ и имя хорошее чиновное знакомство въ И—, ни разу не протестовалъ противъ дйствій М—ва и не сообщалъ въ И—ъ о безобразіяхъ, творимыхъ послднимъ, другіе же къ этому съ увренностью добавляютъ, что онъ не только все зналъ, но и во всемъ участвовалъ, пользуясь неограниченнымъ довріемъ вчно пьянаго, но и вельми жаждущаго ‘пріобрсти’ М—ва. Черезъ полтора года онъ исчезаетъ такъ же внезапно изъ Кары, какъ нкогда исчезъ изъ И—а, причиной, какъ передавали лица, бывшія въ то время на Кар, было ожиданіе ревизіи ‘управленія нерчинскими ссыльнокаторжными’, въ которомъ онъ, несмотря на то, что самъ былъ сосланнымъ, игралъ главную роль, и кром того у него съ М—мъ произошла, въ пьяномъ вид, ссора, дошедшая, какъ кажется, до потасовки.
Спустя годъ посл исчезновенія блестящаго гвардейца съ грязнаго, воровского горизонта кагорги, гд не считалось стыдомъ и грхомъ присвоивать послдній арестантскій грошъ, мы его встртили невзначай опять, но въ совершенно иной обстановк: плывя на пароход по Шилк съ Усть-Кары въ Стртенскъ, мы были крайне удивлены, увидавъ на рубк, въ шведской лайковой куртк, во флотской фуражк, знакомую намъ, красивую, сильную фигуру Льва Сергевича Бойцова, отдающаго своимъ зычнымъ голосомъ команду матросамъ.
Изъ распросовъ въ буфет оказалось, что Бойцовъ уже вторую навигацію служитъ въ Амурской пароходной Б* и, прослуживъ первое лто помощникомъ капитана, теперь получилъ чинъ капитана и считается самымъ лихимъ, исполнительнымъ капитаномъ, получая весьма приличное содержаніе — около пяти тысячъ въ годъ!
Зная его еще по И—у, во времена его успховъ въ обществ, когда онъ задавалъ всей молодежи тонъ, и зная всю его исторію, мы было не хотли возобновлять знакомство, не желая отравлять своимъ видомъ настоящія, видимо счастливыя, минуты его жизни, но онъ самъ узналъ, тотчасъ же подошелъ и поздоровался безъ тни какого-нибудь смущенія. Уже вечерло, на рк длалось сыровато, и онъ, любезно пригласивъ къ себ въ капитанскую каюту, потребовалъ пуншу, за которымъ бесдуя, мы провели время до глубокой ночи. Онъ уврялъ меня, что теперь, трудясь съ утра до ночи, онъ чувствуетъ себя превосходно, и еслибы дйствительно пришло разршеніе вернуться ему на родину теперь, онъ все равно не разстался бы съ Сибирью. ‘Здсь у васъ люди живутъ,— понимаете ли?— люди, а не деревяшки, какъ у насъ въ Питер. Здсь понимаютъ, что если человкъ и могъ въ жизни сдлать какую-нибудь неловкость, даже больше — пакость, то это еще не значитъ, что онъ обреченъ всю свою жизнь только и заниматься, что пакостями. Во время моего двухлтняго плаванія по Амуру я встрчалъ многихъ изъ и—въ, которымъ я задолжалъ чортъ знаетъ сколько и которыхъ обманулъ самымъ безцеремоннымъ образомъ,— и что же вы думаете?— Не только упрека или напоминанія о долг, но, могу васъ уврить, встрчалъ только искреннюю радость и поздравленіе, что наконецъ я солидно пристроился и не билъ баклуши. Тоже ни слова и о пресловутомъ моемъ проект освщенія И—а, какъ будто ничего и не было! Это — люди’.
Не знаю, можетъ-быть и пуншъ имлъ тутъ свое вліяніе, размягчивъ мое сердце, по я лично убжденъ въ искренности его исповди.
Еще годъ спустя я услыхалъ, что онъ женился на сибирячк, дочери одного купца, простенькой, но очень хорошенькой двушк и живетъ совсмъ ‘по-хорошему’.