Из очерков сибирской цивилизации, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1885 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

ИЗЪ ОЧЕРКОВЪ СИБИРСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦІИ.

Цивилизаторы-иностранцы и прекрасный Исидоръ.— Цивилизаторъ туземный.— Проектъ канализаціи и Венеція, созданная кутузкой.— Обильное вознагражденіе и когда цифра 13 бываетъ не къ худу.— Цивилизаторы и просвтители непризнанные.— Положеніе учителей въ Сибири.

Недавно, на годовомъ сибирскомъ обд, 26-го октября, въ Иркутск одинъ изъ представителей задался вопросомъ о прізжихъ цивилизаторахъ и цивилизуемыхъ. Это навело насъ на мысль о разныхъ цивилизаторахъ на окраин и о самыхъ пріемахъ цивилизаціи. Фактовъ, характеризующихъ эту цивилизацію, въ присылаемыхъ намъ разныхъ корреспонденціяхъ и извстіяхъ съ окраины, наберется немало.

Кто только не заявляется цивилизовать Сибирь? Повидимому, это становится даже профессіей каждаго прізжаго. Странное, однако, впечатлніе выносимъ мы отъ этихъ цивилизаторовъ.

Возьмемъ одну изъ встрчъ съ цивилизаторомъ-иностранцемъ, расказанную намъ иркутяниномъ.

Нсколько лтъ тому назадъ, мн пришлось участвовать въ город Иркутск въ одной увеселительной поздк за городъ, или, по мстному выраженію, ‘хать въ поле’. По прибытіи на назначенное мсто, каждый изъ нашего многочисленнаго общества постарался найдти себ занятіе, сообразное со своими талантами и наклонностями. Люди молодые и молодящіеся обступили двицъ, а боле солидные, пропустивши по рюмочк, другой, отправились смотрть, какъ изготовляетъ шашлыкъ спеціально для этого приглашенный татаринъ. Отдавши должную честь двицамъ, рюмкамъ и баранин, я началъ разсматривать участниковъ пикника и обратила’ вниманіе на одного, довольно страннаго субъекта. Съ виду онъ смахивалъ не то на цыгана, не то на еврея, одтъ былъ съ небрежностью боле чмъ артистической, а велъ себя на столько странно, что можно было заподозрть нормальность его умственныхъ способностей. Напримръ, онъ вмсто шляпы надвала’ себ на голову корзинку отъ хлба и такъ сидлъ серьезно и неподвижно, пока кто нибудь не спрашивалъ его, что у него на голов. Тогда онъ съ изуы леніемъ снималъ съ головы корзинку, какъ будто не понимая, какимъ образомъ она могла попасть на нее. Или, напримръ, когда онъ шелъ, то вдругъ, неожиданно перекувырнувшись, продолжалъ идти дальше также серьезно и невозмутимо.

— Скажите, пожалуйста, что это за шутъ гороховый?— спрашиваю я у сосда.

— Какъ, вы не знаете? Это — иностранецъ Сидоръ.

Оказалось, что это французскій ученый и путешественникъ m—eur Isidore, котораго здсь въ шутку перекрестили въ иностранца Сидора. Оказалось еще, что онъ сдлалъ много чрезвычайно глубокомысленныхъ и неожиданныхъ открытій, въ род того, что Сибирь — не то, что Италія, что но деревнямъ живетъ народъ дикій, который даже не понимаетъ, что значитъ ‘бонжуръ’, что должность ананаса въ Сибири отправляетъ облепиха и т. п. Къ несчастью, подобнаго рода изслдованія не встртили поддержки и поощренія со стороны лицъ, которыя принимаютъ близко къ сердцу интересы Сибири, и бдному иностранцу не только не пришлось загребать лопатой деньги, какъ онъ было надялся, но даже, какъ Хлестаковъ, онъ задолжала, въ гостинниц и не зналъ, какъ выбраться подобру-поздорову изъ города. Впослдствіи мн удалось познакомиться съ нимъ ближе и я увидлъ, что съ поразительнымъ невжествомъ онъ соединяетъ необъятное самомнніе и еще боле необъятное презрніе къ стран, въ которую онъ попалъ. Вс у него были дураки, мерзавцы, подлецы, которые не умли или не хотли цнить его, имя котораго гремитъ во всхъ концахъ міра, который состоитъ членомъ всевозможныхъ ученыхъ обществъ и корреспондентомъ самыхъ разнообразныхъ газетъ.

Положеніе иностранца Сидора въ самомъ дл было плачевное. Человкъ разсчитывалъ, что, длая скачокъ изъ своей ‘прекрасной Франціи’ въ ‘варварскую Сибирь’, онъ пріобртаетъ вчную признательность осчастливленныхъ его посщеніемъ варваровъ, что каждое слово его будетъ выслушиваться съ благоговніемъ, что онъ однимъ присутствіемъ своимъ будетъ вносить повсюду ароматъ прогресса и превращать каждый захолустный городишко въ уголокъ Парижа,— и вдругъ, вмсто всего этого — ‘иностранецъ Сидоръ’, безцеремонное хлопанье по брюху и низведеніе до шута гороховаго. Обидно!

Иностранецъ прізжаетъ цивилизовать Сибирь, однако, временно, налету, и если возьметъ кушъ съ какого нибудь безпечнаго золотопромышленника, то и слава Богу, остальная игра его будетъ въ другомъ мст. Возвратясь, онъ будетъ разсказывать басни и сообщать необыкновенныя приключенія, что опять дастъ копйку.

Но то представляетъ цивилизаторъ изъ своихъ, явившійся цивилизовать упорно и продолжительно, онъ, такъ сказать, впивается и присасывается. Пріемы его тоже особые. Цивилизаторъ прежде всего ищетъ теплаго мста, и, когда имъ заручится, то начинаетъ обывателя учить. Какъ вводится прогрессъ и какими средствами прививается цивилизація, примромъ служитъ, напримръ, слдующій присланный намъ разсказъ.

Есть, положимъ, въ Сибири городъ Б., а въ город этомъ помощникъ исправника спитъ и видитъ насаждать цивилизацію. Недоимки соберетъ, коровъ продастъ, обывателю острастку дастъ, а времени все еще много остается. Лежитъ онъ и думаетъ: ‘Какую бы мн ему еще цивилизацію прописать? Да вотъ, для перваго раза, хоть канализацію’. Задумалъ и ршилъ, а главное, соблазнительно!— вдь въ исторію такъ и занесется: помощникъ исправника имя рекъ первый ввелъ въ нашемъ город канализацію.

Не разсуждая много, что изъ этой канализаціи выйдетъ, нашъ герой немедленно приступаетъ къ осуществленію своей идеи съ замчательной энергіей. Онъ созываетъ стражниковъ и разсылаетъ ихъ по городу, причемъ даетъ имъ надлежащую инструкцію:

— Смотрите, ребята, съ каждаго обывателя взять подписку, что черезъ недлю около его дома будетъ прокопана канава, а у кого не будетъ готова,— въ кутузк заморю! Слышали?

— Рады стараться, ваше — діе!

Въ тотъ же день обыватели узнаютъ о новой повинности, со спасительнымъ предостереженіемъ относительно кутузки. А что такое кутузка,— обывателю это доподлинно извстно. Проходить въ нее надо мимо звря рыкающаго, во образ мстнаго полицейскаго надзирателя, прозваннаго своими согражданами Бодрымъ. Этотъ Бодрый приходитъ въ свою камеру въ 10 часовъ утра и продолжаетъ свои занятія до 2 часовъ дня. Во время занятій имющіе къ нему нужду ожидаютъ выхода его благородія въ прихожей, стоя въ шеренгу, если же кто войдетъ въ камеру, то Бодрый вскакиваетъ, начинаетъ подергивать плечами, топать ногами, кричать, словомъ, продлывать представленіе, глядя на которое невольно начинаешь жалть объ отсутствіи укротителя зврей. Конечно, надо имть ужъ черезчуръ сильную любовь къ кутузк, чтобы стремиться попасть въ нее, несмотря на перспективу встрчи съ Бодрымъ. И вотъ обыватель, какой нибудь голодающій мщанинъ Иванъ Петровъ, обладатель жалкой, полуразвалившейся лачуги надрывается изъ послднихъ силенокъ, чтобы исполнить грозный приказъ.

Конечно, нигд, кром Сибири, никто не слыхалъ о такомъ пріем. Что если бы домовладльцевъ какого нибудь города въ Европейской Россіи принуждали такими средствами рыть канавы и каналы, вдь, можетъ быть, у насъ давно была бы Венеція. ‘Рой, или въ кутузку’, но какъ, почему, на основаніи какихъ статей, по какому праву,— не спрашиваютъ, и обыватель не добивается. И это очень хорошо. Нтъ этихъ препятствій въ вид вызова къ мировому, нтъ отговорокъ, резоновъ. И посмотрите, какіе — результаты!

Недля проходитъ — канавы готовы. Казалось бы теперь остается наслаждаться чистотою, отсутствіемъ грязи, вони, и другими благами канализаціи. Увы! грязь не желаетъ уступать своихъ правъ на городъ. Единственный достигнутый результатъ тотъ, что нижняя крпостная часть города превращена въ Венецію. Прежде, хоть съ трудомъ, но можно было здить на волахъ, а теперь нельзя иначе какъ въ лодк. Надо надяться, что неутомимый цивилизаторъ заставитъ гражданъ выписать въ недльный срокъ изъ Италіи гондолы.

Въ увнчаніе такихъ заслугъ, предполагается воздвигнуть ему монументъ съ надписью:

‘Для стяжанья славы

Онъ прорылъ канавы,

Дйствуя кутузкой

По систем русской’.

Всякая цивилизація на окраин хорошо оплачивается, и нтъ благодарне и выгодне занятія цивилизатора.

Намъ доставленъ прелюбопытный документъ, изображающій бюджетъ исправника К — скаго округа въ Восточной Сибири. Приводимъ его цликомъ: съ 5 волостныхъ правленій по 300 рублей въ годъ — 1,500 руб., съ одного волостнаго правленія — 500 р., съ одной инородной управы — 300 р., съ 2-хъ солеваренныхъ заводовъ — 1,000 р., съ одной пароходной пристани — 500 р., съ одного торговаго дома500 р., съ 35 складовъ вина и спирта, по 200 руб. съ каждаго — 7,000 руб., всего 1 1,300 р’ да казеннаго жалованья и квартирныхъ 1,650 .— итого почти 13 тысячъ. Отсюда можно видть, во-первыхъ, какъ несправедливо предубжденіе къ числу 13, во-вторыхъ, что исправникъ въ Сибири получаетъ иногда боле чмъ губернаторъ. Но чувствуете ли вы, по этому бюджету, какой громовержецъ долженъ быть этотъ исправникъ? Вдь не представляется же вамъ патріархальная картина, какъ вс эти правленія, управы, заводы и пристани, тронутые его безкорыстіемъ и кротостью, несутъ ему эти тысячи единственно отъ полноты душевной:

— Ну, уважь! Сдлай милость, возьми! Не обидь!

А ему, хоть и непріятно брать, но длаетъ онъ это единственно для того, чтобы ‘уважить’ и ‘не обидть’. Не врне ли будетъ другая картина:

‘Его слова — для всхъ законъ,

Никто при немъ дышать не сметъ,

И — спору нтъ — исправникъ онъ:

Вдь онъ исправно брать уметъ’.

Но если исправники раздобылись такой благодатью, то нельзя того же сказать о настоящихъ проводникахъ просвщенія въ Сибири — объ учителяхъ. Профессія эта не находится въ особомъ фавор въ Сибири. Это не шарлатаны, въ род иностранца Сидора, думающіе своимъ блескомъ поразить всхъ, не герои, продлывающіе эксперименты цивилизаціи при помощи кутузки,— это скромные труженики, задачи которыхъ подготовить почву къ тому, чтобы Сибирская земля могла также рождать

Собственныхъ Платоновъ

И быстрыхъ разумомъ Невтоновъ.

Но, увы! сколько препятствій приходится преодолвать имъ, сколько встрчать неудачъ, разочарованій, лишеній!..

Прежде всего учителю предстоитъ собирать свою паству, потому что сплошь и рядомъ случается, что сельская школа открыта, учитель приглашенъ, но малолтніе Платоны и Невтоны, пока еще боле быстрые ногами, чмъ разумомъ, разбгаются отъ страшилища — школы подъ покровъ своихъ чадолюбивыхъ родителей. Родитель быстро входитъ въ положеніе своего дтища, которому грозитъ такая небывалая еще, таинственная напасть, въ вид грамоты, и ршается горой стоять за свою плоть и кровь. Происходятъ сцены, которыя были бы глубоко комичны, если бы въ то же время он не были такъ грустны. Отъ школы открещиваются, отплевываются, отбояриваются всми возможными способами. Но вотъ назжаетъ власть въ вид земскаго засдателя, онъ долженъ поставить дло просвщенія на прочную ногу.

— ‘Вы что это отъ школы отбиваться, разв не видите, что она открыта начальствомъ и учитель присланъ. Чтобы у меня сейчасъ! Ни-ни! безъ разговоровъ, понимаете! а то’… Засдатель не договариваетъ, онъ садится въ кибитку, быстро улетаетъ насаждать цивилизацію за 500 верстъ въ другой конецъ участка и по пути распотрошить какое-то мертвое тло.

И дйствительно школа, благодаря тому, что пригрозила, выросла. Но вотъ бда, въ ней очутились какіе-то больные, хилые ребята, уроды, слпой и даже идіотъ. Ясно, что обыватель хотлъ сбыть сюда все непригодное ему при хозяйств, а что поздорове-то удержалъ. Много предстоитъ труда учителю, собрать боле способный къ обученію контингентъ. Собирается онъ также весьма часто подъ воздйствіемъ засдателя — вводителя цивилизаціи, особымъ способомъ повинности: ‘отрядить съ общества по два ученика’,— отдается приказъ. Но въ видахъ того, что родители не всегда охотно разстаются съ дтьми, общество ршается платить родителямъ за эту повинность отряженія дтей. Такъ начинаются многія школы, а затмъ идетъ борьба съ ‘училишшемъ’, а иногда и учителемъ. Училище вдь новая тяжесть, ему нужна квартира, дрова. И вотъ начинается сельская ‘экономія’.— Да что же это вы дровъ не отпускаете! Вдь у насъ морозъ стоитъ, вода замерзла, я щепами топлю!— возражаетъ бдняга-учитель.

Много приходится перенести сельскому учителю или учительниц при водвореніи просвщенія. Посмотрите же, какъ оплачивается эта настоящая самоотверженная миссія просвщенія. Поговорите съ любымъ изъ приходскихъ учителей, это всхъ вы услышите одно и то же: содержаніе самое ничтожное, а работа каторжная!— ‘Посл пяти-часоваго урока голова идетъ кругомъ,— говорятъ эти труженики,— горло пересохнетъ, чуть съ ногъ не валишься, а зачастую приходится брать еще постороннія занятія, чтобы хоть какъ нибудь перебиться’….

Нельзя сказать, чтобы жалобы эти всегда оставались безъ послдствій. Такъ, напр., въ Семипоточной области богато надленные судьбою цивилизаторы нашли, что размръ получаемаго приходскими учителями содержанія надо измнить,— и убавили его чуть не на сто рублей. Въ настоящее время учитель получаетъ 360 р. содержанія, а такъ какъ ему не приходится получать добавочныхъ отъ пристаней, заводовъ и кабаковъ, то триста шестьдесятъ рублей и остаются тремя стами шестьдесятью, а не ростутъ. Изъ этого видно, что цивилизаторамъ не всмъ живется одинаково хорошо въ Сибири. Не даромъ одинъ поэтъ, приславшій намъ стихи объ этой стран, среди прочихъ торжественныхъ строфъ восклицаетъ:

‘Забытый край! Огромныя равнины,

На сотни перстъ огромныя поля,

И сонъ кругомъ! Да, жребій твой малины

Житья далекъ, забытая земля!’

Сначала, мы не поняли, откуда явилась эта малина,— отъ избытка ли чувства, или отъ недостатка рифмы, по потомъ, вникнувъ глубже, мы нашли въ этихъ строкахъ не что иное какъ простую мысль, что въ Сибири ‘житье — не малина’.

О, сибирскіе поэты,

Сколько бднымъ вамъ кручины

И труда для вдохновенья,

Нтъ нигд кругомъ малины,

А рифмуется нескладно лишь березовая каша

Да презрнная калина!

Сибирскій юмористъ.

‘Восточное Обозрніе’, No 49 и 50, 1885

ИЗЪ ОЧЕРКОВЪ СИБИРСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦІИ.

Читайте также: