Изъ исторіи харьковскаго университета.
Изъ исторіи харьковскаго университета.
И. Щелковъ.
‘Журналъ Министерства Народнаго Просвщенія’, т. 271, 1890
Из истории харьковского университета, Щелков Иван Петрович, Год: 1890
Время на прочтение: 30 минут(ы)
Харьковскій университетъ не иметъ еще своей исторіи, только отдльные эпизоды изъ его жизни обращали на себя вниманіе изслдователей. Особенно посчастливилось первымъ годамъ его существованія: въ трудахъ М. И. Сухомлинова 1), H. А. Лавровскаго 2), А. C. Лебедева 3) наложена въ подробности исторія открытія Харьковскаго университета и сообщены какъ свднія о лицахъ, игравшихъ дятельную роль въ этомъ дл, такъ и характеристики первыхъ профессоровъ, собравшихся въ Харьковъ распространять свтъ науки. О другихъ періодахъ жизни университета существуютъ только отрывочныя и не всегда достоврныя указанія.
Не задаваясь цлью писать исторію Харьковскаго университета, я намренъ, время отъ времени, сообщать т свднія о выдающихся его дятеляхъ, которыя удалось мн собрать, пользуясь преимущественно матеріалами университетскаго архива. На первый разъ остановлюсь на личности извстнаго профессора математики Осиповскаго и на исторіи его удаленія отъ должности ректора и профессора.
Тимоей едоровичъ Осиповскій былъ одинъ изъ первыхъ профессоровъ Харьковскаго университета. Въ трудахъ Сухомлинова, Лавровскаго и въ стать Чирикова 4) сообщено не мало данныхъ для характеристики его личности и его ученой дятельности, въ нихъ же изложена печальная исторія его устраненія отъ университетской дятельности. До сихъ поръ однако не выяснены ближайшіе мотивы его удаленія. Сухомлиновъ считаетъ причиной неудовольствіе, вызванное у попечителя Карнева замчаніемъ Осиповскаго что, говоря о Бог, умстне употребить выраженіе существуетъ, нежели живетъ. Чириковъ видитъ причину въ интригахъ со стороны недруговъ Осиповскаго, воспользовавшихся его нелюбовью въ мистикамъ, угождавшимъ высшему университетскому начальству, въ доказательство Чириковъ ссылается на напечатанный въ его стать доносъ, представленный попечителю профессоромъ Дубровичемъ. Нтъ сомнній, что эти объясненія являются отголоскомъ мнній современниковъ, однако, знакомясь ближе съ условіями, въ какихъ находился тогда Харьковскій университетъ, легко убдиться, что причиною, вызвавшей увольненіе Осиповскаго отъ службы въ университет, былъ не какой-либо отдльный случай, не извтъ того или другаго лица, а коренное различіе во взглядахъ и во всемъ умственномъ склад, оказавшееся между Осиповскимъ, стоявшимъ въ качеств ректора во глав университета, и назначеннымъ въ 1817 году попечителемъ Харьковскаго университета З. Я. Карневымъ.
Н. А. Лавровскій былъ совершенно правъ, утверждая, что увольненіе Осиповскаго было естественнымъ слдствіемъ тхъ новыхъ порядковъ, которые стали входить въ то время въ русскіе университеты и представителемъ которыхъ въ Харьковскомъ университет былъ Карневъ 5). Чтобъ убдиться въ справедливости этого мннія, стоитъ только познакомиться съ этими двумя личностями, вынужденными обстоятельствами находиться въ постоянныхъ отношеніяхъ. Ихъ убжденія, весь складъ умственной дятельности ихъ представляли такія непримиримыя противорчія, что ихъ взаимныя отношенія не могли не повести къ катастроф.
Захаръ Яковлевичъ Карневъ происходилъ изъ старинной дворянской (шляхетской) семьи, вышедшей изъ Польши и поселившейся въ предлахъ Ахтырскаго Слободскаго полка, именно въ мстности, занимаемой нын Богодуховскимъ уздомъ 6). Изъ родословной, имющейся въ длахъ Харьковскаго дворянскаго депутатскаго собранія, видно, что ддъ его, Карнй Лаврентьевъ Карневъ, служилъ подпрапорнымъ въ Ахтырскомъ Слободскомъ казачьемъ полку. Сынъ Карня, Яковъ, былъ въ томъ же полку сотникомъ, онъ имлъ трехъ сыновей: Василія, служившаго, какъ и его отецъ, сотникомъ, а затмъ членомъ краснокутской Нижней расправы въ чин титулярнаго совтника, Ивана, дослужившагося до маіорскаго чина, и Захарія, попечителя Харьковскаго университета.
Семейство Карневыхъ къ богатымъ не принадлежало, за Василіемъ Яковлевичемъ, при выход его въ отставку, числилось всего пять душъ крестьянъ (мужескаго пола), поэтому вс они въ раннихъ лтахъ шли на службу. Такъ было и съ Захаромъ Яковлевичемъ. Имъ его формулярнаго списка видно, что онъ поступилъ въ военную службу въ 1768 году, когда ему было всего 20 лтъ, трудно поэтому думать, чтобы Захаръ Яковлевичъ получилъ сколько нибудь тщательное образованіе, на это не было ни времени, ни средствъ 7). Впрочемъ, въ то время не было, повидимому, въ обыча тратить на воспитаніе такъ много времени, какъ теперь, лица даже изъ извстныхъ и богатыхъ фамилій кончали свое воспитаніе и поступали на службу въ такомъ же раннемъ возраст. Примръ тому мы видимъ въ Лопухин, одномъ изъ видныхъ дятелей первой половины царствованія императора Александра I.
Въ военной служб З. Я. Карневъ пробылъ 14 лтъ, оставаясь почти все время въ арміи, дйствовавшей на юг Россіи и въ Крыму. Здсь были о немъ, повидимому, хорошаго мннія, такъ какъ на него были возлагаемы такія обязанности, которыя требуютъ не только знанія и знакомства съ дломъ, но предполагаютъ особое довріе къ лицу. Такъ, въ 1755 году онъ былъ отправленъ къ некрасовскимъ казакамъ ‘для приведенія ихъ’, такъ значится въ формулярномъ списк, ‘въ разчувствованіе древней ихъ измны и обращенія въ свое отечество’. Въ 1782 г. З. Я. Карневъ вышелъ въ отставку въ чин полковника и назначенъ директоромъ экономіи въ Курскую губернію 8), о дятельности его въ этой должности не сохранилось никакихъ свдній. Черезъ три года, въ 1785 году, мы видимъ его уже Орловскимъ вице-губернаторомъ. Къ этому періоду относятся первыя свднія, бросающія нкоторый свтъ на нравственный обливъ Карнева: онъ оказывается масономъ и занимаетъ первенствующее мсто въ Орловской лож.
Орловская ложа была заведена однимъ изъ главныхъ сотрудниковъ Новикова И. В. Лопухининъ, и мастеромъ ея или главнымъ надзирателемъ былъ, начиная съ 1786 года, З. Я. Карневъ 9). Когда вступилъ онъ въ масоны, объ этомъ мы не имемъ свдній, надо думать однако, что въ 1785 году онъ уже не былъ новичкомъ, такъ какъ иначе едва-ли бы онъ могъ занимать такую высокую должность въ лож — главнаго надзирателя теоретическаго градуса. Возможно предполагать, что Карневъ присоединился къ масонамъ еще въ бытность въ военной служб. Извстно, что въ 70-хъ и 80-хъ годахъ прошлаго столтія масонство было очень распространено въ русскомъ образованномъ обществ, а въ арміи, бывшей въ Молдавіи, существовали дв ложи: ложа Марса, въ Яссахъ, начальникомъ которой былъ Петръ Ивановичъ Мелиссино, младшій братъ Московскаго попечителя, старый масонъ, еще въ 1766 году принадлежавшій къ Петербургской лож 10), и ложа Минервы, въ Сагодурахъ. Намъ не извстно также, гд и когда познакомился Карневъ съ И. В. Лопухинымъ, изъ словъ послдняго видно, однако, что въ 1796 году они были уже старинными друзьями 11), поэтому знакомство ихъ можно отнести къ 1785 году, когда Лопухинъ, вышедшій въ отставку, проживалъ нкоторое время въ своей Орловской деревн. Тамъ, вроятно, установились между ними т дружественныя отношенія, о которыхъ можно судить по отзыву Лопухина о Карнев, какъ о человк, ‘исполненномъ честности и рдкихъ къ служб способностей’.
Этотъ отзывъ весьма знаменателенъ, человкъ, заслужившій его отъ такой высокоблагородной личности, какою былъ И. В. Лопухинъ, долженъ былъ имть выдающіяся достоинства не только въ умственномъ, но и въ нравственномъ отношеніи. И дйствительно, сохранился офиціальный документъ, рисующій въ выгодномъ свт личность Карнева.
По смерти Екатерины, однимъ изъ первыхъ длъ императора Павла Петровича было помилованіе не малаго числа лицъ, осужденныхъ въ послдніе годы царствованія Екатерини, и возвращеніе многихъ, находившихся въ опал. Въ числ послднихъ былъ И. В. Лопухивъ, черезъ котораго вызванъ былъ въ Петербургъ и его другъ З. Я. Карневъ, впрочемъ, онъ недолго оставался въ Петербуг и вскор былъ назначенъ губернаторомъ въ Минскую губернію, гд, въ ма 1797 года, принимали императора Павла. Какъ видно, государь остался имъ доволенъ, такъ какъ въ этомъ году Карневъ получилъ въ награду орденъ св. Анны 2-го класса, тотъ же орденъ 1-й степени и, кром того, пенсію въ 1,000 рублей, какъ сказано въ формулярномъ списк ‘за усердную службу, ревность къ трудамъ и порядочное теченіе длъ въ губерніи’.
Въ 1797 году прошло не боле четырехъ лтъ со времени присоединенія Минской губерніи. Въ то время, когда край, присоединенный къ Россіи въ 1793 году, принадлежалъ Польш, очень значительная часть населенія его была, или по крайней мр считалась исповдующею унію. Положеніе уніатскаго населенія и отношеніе его къ православію или, какъ тогда выражались, къ благочестію, было въ различныхъ мстахъ присоединеннаго края далеко неодинаково: въ южныхъ частяхъ его, въ Украйн и части Волынской губерніи, унія не имла глубокихъ корней. Народъ сохранилъ тамъ русскій языкъ и православные обычаи: разница между уніей и православіемъ имла вншній характеръ и поддерживалась главнымъ образомъ вліяніемъ польскихъ пановъ и администраторовъ — латинянъ. Народъ и даже блое духовенство на столько сознавала свою тсную связь съ православными, что не встрчали препятствій воспитывать своихъ дтей въ православныхъ кіевскихъ школахъ или посылать въ православныя церкви 12), извстенъ даже случай, что уінатскій священникъ пригласилъ себ въ помощники православнаго. При такомъ положеніи дла достаточно было уничтоженія вншняго давленія, поддерживавшаго унію, чтобы она немедленно рухнула, это и случилось. Какъ скоро населеніе увидло, что нтъ боле препятствій къ переходу въ благочестіе, то въ теченіе двухъ лтъ, съ 1794 во 1796 г., почти вс уніаты Подольской губерніи и большая часть уніатовъ Волынской, всего боле 1.400,000 душъ, приняли православіе 13). Движеніе это было вполн добровольное и подготовлялось издавна, оно только выжидало благопріятныхъ условій для своего проявленія, которыя и были созданы мудрыми мрами Екатерины 14). Добровольный характеръ движенія признавали даже враги его — поляки, какъ видно изъ свидтельства современника поляка, которое приведено гр. Толстымъ 15).
Иначе было дло въ Минской губерніи, здсь вліяніе Польши было гораздо сильне, населеніе было настолько ополячено, что говорило не иначе, какъ по польски, польскіе паны-владльцы чувствовали себя здсь дома и потому могли дйствовать смле, здсь же были весьма многочисленны главные представители и дятели уніи — монахи базиліане. Какъ трудно шло здсь дло возсоединенія, видно изъ того, что въ теченіе двухъ вышеупомянутыхъ лтъ число возсоединенныхъ въ Минской губерніи не дошло до 16,000 душъ. Надо еще имть въ виду, что въ этомъ числ было не мало такихъ, которые приняли православіе не добровольно и впослдствіи выражали свое сожалніе. Правда, ни Екатерина, ни представитель духовной власти Минской области, архіепископъ Викторъ, не желали принуждать уніатовъ переходить въ православіе, это было предоставлено на волю каждаго, извстенъ даже случай, когда архіепископъ Викторъ прямо указывалъ подчиненнымъ ему благочиннымъ неумстность всякаго понужденія въ этомъ дл! Тмъ не мене весьма вроятно, что со стороны низшихъ исполнителей было иногда выказываемо въ этомъ дл излишнее рвеніе, къ чему, впрочемъ, могли подать поводъ и самыя мры, принятые Екатериною. Такъ, она распорядилась, чтобы грамота архіепископа Виктора, которою уніатское населеніе приглашалось ‘въ объятія церкви, матери вашей’ 16), была объявлена ‘по всмъ городамъ и селеніямъ…. съ пособіемъ управляющихъ земской полиціей’, при этомъ генералъ-губернатору поручалось ‘въ таковомъ богоугодномъ дл оказывать всевозможное пособіе, и тмъ паче, что сіе есть самое надежное средство къ утвержденію народа тамошняго въ единомысліи и спокойств’ 17). Какъ бы то ни было, но еще при жизни Екатерины Синоду пришлось выслушивать жалобы возсоединенныхъ на неудобства, испытываемыя ими вслдствіе отсутствія священниковъ, такія жалобы не прекращались, оказалось даже, что жители многихъ селеній пожелали вновь обратиться въ унію. Императоръ Павелъ Петровичъ, при посщеніи Минской губерніи, обратилъ вниманіе на эти колебанія нкоторыхъ уніатовъ и повеллъ губернатору Карневу ‘объхать вс т селенія, въ которыхъ уніатскія церкви превращены въ благочестивыя, но жители въ т церкви ходить и священныя требы получать уклоняются, и буде онъ, господинъ губернаторъ, найдетъ, что жители добровольнаго желанія къ присоединенію къ церкви нашей не объявили и всегда желали оставаться въ уніи, тамъ имъ ни препятствія, ниже принужденія никакого чинить не позволять, однимъ словомъ, стараться возстановить спокойствіе каждаго въ его совсти и отвратить раздоръ и ссоры’ 18).
Въ исполненіе этого повелнія Карневъ объхалъ свою губернію и собранныя наблюденія изложилъ во всеподданнйшемъ рапорт 19), рисующемъ его, какъ человка не только глубоко религіознаго и понимающаго важное значеніе религіозныхъ вопросовъ для народа, но вмст съ тмъ чуждаго вроисповдной нетерпимости, врага принудительныхъ мръ въ длахъ совсти, безпристрастно цнящаго достоинство священнослужителей обоихъ вроисповданій.
На сколько въ этомъ рапорт отразились личныя свойства и убжденія его автора, Карнева, и на сколько выраженныя въ немъ мысли навяны извн тогдашнимъ настроеніемъ высшихъ сферъ и преимущественно самого императора Павла, трудно ршить. Нельзя отрицать, что общеніе съ масонами должно было оставить слды на Карнев, принимавшемъ живое участіе въ ихъ дятельности въ бытность начальникомъ Орловской ложи, а нравственныя цли, общія всмъ масонамъ, выражались въ дух терпимости, снисходительности къ ошибкамъ и заблужденіямъ ближнихъ, въ борьб съ фанатизмомъ и суевріемъ, въ мечтахъ о всеобщей взаимной любви и помощи. Надо однако сознаться, что эти возвышенные принципы оставались большею частью на словахъ, а дло нердко вовсе расходилось со словомъ. Такія убжденныя личности, какъ Шварцъ, отдавшій все свое имущество для пользы общаго масонскаго дла, были не боле, какъ исключеніе. Большинство плыло по теченію: замчали они въ дйствіяхъ высшей власти проявленія терпимости въ вроисповдномъ вопрос, стремленіе избгнуть мръ принужденія,— и они становились снисходительными въ чужимъ убжденіямъ, не только не препятствовали населенію,— не смотря на предшествовавшее присоединеніе къ православію,— исповдовать унію, если таково было его искреннее желаніе, но даже не находили препятствія къ допущенію нкоторыхъ особенностей въ богослуженіи, несогласныхъ съ православными обычаями. Но измнилось настроеніе высшей власти, тотчасъ измнились и ихъ отношенія къ длу. Это случилось и съ Карневымъ. Мы говорили выше о томъ, съ какою терпимостью отнесся императоръ Павелъ Петровичъ къ возсоединеннымъ уніатамъ, сожалвшимъ о своемъ обращеніи, естественно, что такое отношеніе въ этому вопросу императора не могло не вызвать въ сред уніатскаго духовенства стремленія возвратить себ отклонившуюся отъ него паству, если же припомнить, какъ перепутано было уніатское населеніе съ православнымъ во многихъ мстахъ вновь присоединеннаго края, то легко сообразитъ, что должны были возникнуть многочисленныя недоразумнія между православными и уніатами. Дйствительно, на слдующій же 1798-й годъ въ нкоторыхъ селеніяхъ Волынской губерніи уніаты силою отняли церкви отъ православныхъ. Генералъ-губернаторъ Гудовичъ посмотрлъ на это дло очень серьезно и отдалъ зачинщиковъ подъ судъ. Императоръ не только одобрилъ эту мру, но и предписалъ Гудовичу употреблять все возможное стараніе, чтобы узнавать о подобныхъ соблазнителяхъ, дабы поступать съ ними по законамъ. Такія же явленія обнаружились и въ Минской губерніи и по поводу ихъ было устроено въ Минск особое совщаніе, въ немъ участвовали — губернаторъ Карневъ, православный архіепископъ Іовъ и уніатскій епископъ Іосафатъ Булгакъ. Было постановлено, чтобы всякій уніатъ, живущій въ православномъ приход, имлъ записку отъ православнаго священника, чтобы уніатъ священникъ не имлъ права възжать для требъ въ православный приходъ, а если ему настояла въ этомъ необходимость, то онъ долженъ совершать требу въ присутствіи православнаго священника или по его записк 20).
Въ Минск Карневъ оставался до 1808 года, когда онъ былъ назначенъ сенаторомъ, а два года спустя сдлавъ членомъ вновь учрежденнаго Государственнаго Совта. Въ этотъ періодъ его петербургской жизни мы опять имемъ нкоторыя свднія о его дятельности, именно о его участіи въ Библейскомъ обществ. Имя его встрчается въ числ присутствовавшихъ на нервомъ собраніи этого общества, происходившемъ 11-го января 1813 года въ дом князя Александра Николаевича Голицина, въ то время главноуправляющаго длами иностранныхъ исповданій. Надо думать, что Захаръ Яковлевичъ принималъ дятельное участіе въ длахъ общества, такъ какъ два года спустя, въ 1815 году, его избрали въ вице-президенты 21). Здсь, вроятно, съ нимъ познакомился главный дятель и президентъ Библейскаго общества, князь А. H. Голицынъ, Карневъ усплъ пріобрсти его расположеніе и, когда Голицынъ сдлался министромъ духовныхъ длъ и народнаго просвщенія и открылась вакансія попечителя Харьковскаго университета и его округа, то онъ предложилъ это мсто Карневу. Это было въ 1817 году. Карневъ, надо замтить, не искалъ этого мста, оно было ему предложено, такъ какъ его желали видть на немъ. Доказательствомъ служитъ офиціальный рапортъ Карнева министру народнаго просвщенія, въ которомъ онъ доноситъ, что императоръ Александръ Павловичъ, въ бытность въ Харьков, 17—18 сентября 1817 года, вскор по назначеніи Карнева попечителемъ, благодарилъ его за согласіе принять на себя званіе попечителя. Это обстоятельство устраняетъ предположеніе о томъ, что Карневъ добивался мста попечителя ради тщеславія или своихъ личныхъ выгодъ, скоре можно думать, что ему вврили управленіе воспитаніемъ и образованіемъ во всей южной части имперіи, какъ лицу надежному, пользовавшемуся полнымъ довріемъ и способному дать этому длу желаемое въ высшихъ сферахъ направленіе.
Въ Харьковъ Карневъ пріхалъ уже не тмъ, какимъ онъ былъ въ бытность минскимъ губернаторомъ, это былъ 69-лтній старикъ, замтно ослабвшій физически и съ рзко опредлившимся, крайне узкимъ взглядомъ на науку и просвщеніе, нетерпвшимъ никакого противорчія 22).
Фактъ достойный вниманія. То, что случилось съ Карневымъ, не было явленіемъ единичнымъ, то же было со всми выдающимися русскими масонами, конечно, тми, которые были искренно преданы масонству, а не принимали его ради моды, или какъ средство для достиженія своихъ личныхъ цлей. Карневъ, наравн съ другими главнйшими московскими мартинистами, сдлался мистикомъ. Мистицизмъ, какъ вра въ существованіе особыхъ непреложныхъ законовъ, непонятныхъ обыкновенному разуму, но доступныхъ только для избранныхъ, привелъ ихъ, съ одной стороны, въ розенкрейцерству, съ другой — къ недоврію къ сил науки. Послднее убжденіе встрчаетъ у всхъ выдающихся мартинистовъ. Шварцъ, первый и главный дятель московскаго мартинизма, убждалъ слушателей своихъ приватныхъ лекцій, что ‘не надо полагаться на одну лишь науку безъ содйствія религіи, отвергая которую человкъ идетъ къ паденію, а опытъ доказываетъ, что наука, не просвтленная христіанствомъ, обращается во зло’ 23). Не мене опредленно выражался другой выдающійся мартинистъ — Новиковъ, по его убжденію, вс науки сходятся въ религіи, лишь въ ней разршаются ихъ важнйшія проблемы, безъ нея, говорилъ онъ, никогда не доучитесь, а при томъ и не будете спокойны 24). Тотъ же самый взглядъ встрчаемъ и у И. В. Лопухина 25).
Погромъ мартинистовъ въ 1792 году окончился собственно только для одного Новикова строгимъ наказаніемъ, заключеніемъ въ Шлиссельбургской крпости, двое другихъ вынуждены были ухать на жительство въ свои имнія (князь Трубецкой и Тургеневъ), вс же остальные были оставлены въ поко, продолжали занимать свои должности, а по вступленіи на престолъ Павла Петровича были даже удостоены особымъ вниманіемъ. Многіе изъ нихъ встрчаются въ числ дятельныхъ членовъ Библейскаго общества, образовавшагося при император Александр I. Они-то внесли въ среду этого общества наклонность къ мистицизму, которая, встртивъ чрезвычайно благопріятныя условія какъ въ расположеніи самого императора, такъ и вообще въ обстоятельствахъ того времени, развилась до небывалой степени и выродилась, наконецъ, въ самый дикій обскурантизмъ.
Хотя прежніе мистики сомнвались во всесиліи науки и поражали убжденіе въ необходимости особаго откровенія для постиженія тайнъ природы, однако они не заподозрвали науку въ злокозненныхъ стремленіяхъ и не старались представить всякую свободную, безпристрастную мысль, какъ зловредное порожденіе лжеименнаго разума. Развитіе піетически-обскурантнаго направленія въ послдніе годы царствованія императора Александра Павловича шло чрезвычайно быстро и главное средоточіе его было въ Библейскомъ обществ, президентъ котораго, князь А. Н. Голицынъ, былъ и министромъ народнаго просвщенія. Такъ какъ выборъ попечителей завислъ отъ него, то естественно, что они назначались преимущественно т, которые по ихъ искреннему или притворному мистическому направленію подходили къ настроенію министра. Такимъ былъ Карневъ, и поэтому понятно, что, принимая мсто въ Харьков, онъ бралъ на себя ясно опредленную миссію — развить и воспитать въ Харьков то направленіе, представителемъ котораго былъ пославшій его князь Голицынъ.
Карневъ дятельно принялся за выполненіе своей миссіи, тотчасъ по прибытіи въ Харьковъ, обозрвъ университетскія зданія и побывавъ на нкоторыхъ экзаменахъ, онъ отправилъ министру обширное письмо съ изложеніемъ мропріятій, какія онъ нашелъ необходимыми для улучшенія состоянія университета. Мы приводимъ это письмо 26) почти цликомъ:
‘По осмотр строенія обратилъ я’,— пишетъ З. Я. Карневъ,— ‘примчаніе мое на образъ мыслей и способы ученія господъ профессоровъ, адьюнктовъ и прочихъ учителей въ университет и гимназіи, равно на успхи учениковъ и общій однихъ и другихъ духъ въ учебныхъ предметахъ, особливо на главное основаніе просвщенія, духъ религіи, коимъ должны начинаться вс предметы учености и къ усовершевствованію котораго въ правилахъ чистой вры, утверждаемой на возваніи Евангельской истины, должны они стремиться, яко къ единственной цли блажевства временнаго и вчнаго, пріуготовляя отличныхъ гражданъ для отечества земнаго и врныхъ сыновъ отечеству небесному.
‘Вниманіе къ открытію истины сего предмета требовало и времени и долгаго обращенія съ господами профессорами, и другими учителями, и со студентами, и всми учащимися. И какъ при первомъ шаг замтилъ я, что, кром гимназіи, гд ученіе Закону Божію было преподаваемой въ университет часть сія совсмъ оставлена была въ небреженіи, почему студенты, свободно слдуя мало образованнымъ въ познаніи вры умамъ своимъ, не знали обязанности ни посщать храма Божія, ни дома учиться Евангельской истин изъ чтенія Священнаго писанія. О чемъ много разсуждая съ профессорами и студентами, наконецъ, въ первый пріздъ мой ршился я, снесясь съ преосвященнымъ здшнимъ, испросить для студентовъ въ собор, а для гимназистовъ въ приходской церкви по способности отдленныя мста, куда бы студенты съ инспекторомъ изъ профессоровъ и его помощниками, а ученики гимназіи съ директоромъ и своими учителями ходили въ праздничные и воскресные дни къ обдни, собираясь для сего за часъ предъ обднею — студенты въ университетской зал, а ученики гимназіи въ своей, и слушая Евангеліе, къ изъясненію котораго приговоренъ въ университетъ, по дозволенію преосвященнаго, ученый и благочестивый протоіерей съ маленькимъ жалованьемъ, который, начавши съ первой главы Матвя, проходитъ со студентами по порядку все Евангеліе, изъясняя имъ истинный смыслъ онаго, въ гимназіяхъ отличный священникъ, учащій закону Божію, толкуетъ имъ ежедневное Евангеліе, посл чего идутъ они къ обдн’.
‘Подвигъ сей не только въ профессорахъ и учителяхъ, но и въ самихъ студентахъ и ученикахъ гимназіи возбудилъ желаніе вступить членами въ Библейское общество и число ихъ понын простирается до 128 человкъ, а сумма, подписанная ими, до 914 рублей 27).
‘Съ такимъ возженіемъ, по благости Божіей, въ дух учащихъ и учащихся нкотораго луча вры, оставилъ я ихъ, предавъ благому промыслу Божію о насъ дале дйствовать въ сердцахъ ихъ къ стяжанію твердости въ вр, которая растетъ по мр изпраздненія или очищенія умственныхъ идей, порождаемыхъ ложнымъ мудрствованіемъ’.
‘По прошествіи трехъ недль прибылъ я паки въ университетъ къ продолжавшимся экзаменамъ и, посщая оные и частно и, наконецъ, 30-го іюля на генеральномъ слушая рчи и прочія сочиненія въ университет студентовъ, а въ гимназіи учениковъ, гд во все время присутствовалъ и преосвященный Павелъ, нашелъ успхи хорошіе, о которыхъ, равно какъ и самыя сочиненія, напечатавши, не умедлю представить на благоусмотрніе вашего сіятельства’.
‘Между тмъ, не теряя изъ виду подвига о благочестіи и преуспяніи въ вр, къ чему положено начало въ первый мой пріздъ, узналъ, съ общему и ихъ и своему удовольствію, отъ священниковъ, изъясняющихъ Евангеліе, что нкоторые изъ студентовъ и учениковъ гимназіи, пріобртая и въ собственность Библію, охотно поучаются слову Божію и, хотя число ихъ и мало, но и за то слава Богу. Прочіе жъ, кром самихъ нерадивыхъ и развратившихся, но и то не въ большомъ числ, приходятъ къ слушанію Слова Божія и въ церковь по обязанности, опасаясь взысканія, но я надюсь на благодать Божію, что она и сихъ закоснвшія сердца, какъ юныя и мало-по-малу направитъ къ истин и возжетъ въ нихъ сладостное влеченіе къ поразительной красот слова Божія’.
‘Теперь, по окончаніи экзаменовъ, распущены и студенты, кром нкотораго числа состоящихъ на казенномъ содержаніи, такъ же и въ гимназіи, и я подтвердилъ г. ректору, чтобы слушаніе Слова Божія и хожденіе въ церковь по праздничнымъ и воскреснымъ днямъ, остающимися студентами и учениками гимназіи продолжались непремнно’.
‘Со второй половины августа, по окончаніи вакаціоннаго времени, когда начнутъ собираться учащіеся, явлюсь я паки въ университетъ и наблюдать буду, чтобы заведенный порядокъ въ поученіи Слова Божія между всми науками по уставу не только не былъ прерываемъ, но возрасталъ бы и боле, тогда можно будетъ ожидать благословеніе свыше и на вс подвиги учащихъ и учащихся’.
Распоряженія Карнева удостоились полнаго одобренія не только со стороны министра, князя Голицына, но и самого императора, которому былъ прочтенъ докладъ Карнева. Въ письм отъ 14-го августа министръ увдомлялъ: ‘Его Императорское Величество весьма былъ доволенъ всмъ тмъ, что вами сдлано по сему предмету. Увдомляя васъ, милостивый государь, о семъ, присовокупляю къ попечительности вашей о томъ существенномъ для истиннаго учебнаго образованія юношества основаніи и съ моей стороны усильнйшую просьбу продолжать обращать величайшее на то вниманіе и всячески къ тому содйствовать. Я увренъ, что съ помощью Божіей произведетъ сіе большое вліяніе на нравственную часть между учащимися и свтъ животворной истины водворится вмсто ложнаго просвщенія’.
Вскор Карневу пришлось выслушать одобреніе принятыхъ имъ мръ отъ самого императора, при посщеніи Харькова, въ сентябр 1817 года, Александръ Павловичъ былъ очень милостивъ къ Карневу, одобрилъ его первоначальныя мры и требовалъ, чтобы между учащимися было вводимо, сколько можно, чтеніе св. Евангелія, ‘духъ же Божій пошлетъ каждому разумніе по мр силъ къ исполненію воли Господней’ 28). Высочайшее одобреніе придало еще боле энергіи Карневу, не ограничиваясь мрами, касающимися воспитанниковъ, онъ обратилъ вниманіе и на профессорскую коллегію, которая представилась ему далеко не въ благопріятномъ свт. Въ томъ же письм онъ такъ отзывается объ университетскихъ преподавателяхъ: ‘больше однако, при помощи свыше, надюсь я успху отъ учащихся, нежели учащихъ, изъ которыхъ, кром нкотораго числа русскихъ, прозрвающихъ, такъ-сказать, въ путь сей и начинающихъ одобрять оный, прочіе, особливо изъ иностранцевъ, водятся духомъ корысти и тщеславія и имъ нихъ о нкоторыхъ, по нераднію ихъ и къ настояніямъ своимъ должностямъ, выпуждегъ буду представлять вашему сіятельству’.
Дятельность Карнева приносила плодъ, и въ 1818 году совтомъ университета пріобртается, посоизволенію г. попечителя три экземпляра Божественной философій, переведенной съ французскаго его племянникомъ Е. В. Карневымъ, впослдствіи попечителемъ Харьковскаго университета. Рекомендованное сочиненіе вполн соотвтствовало тогдашнему направленію руководящихъ сферъ. Черезъ два года самъ министръ обратилъ на него вниманіе совта: ‘по особливой полезности въ чтеніи обучающемуся юношеству изданной въ русскомъ перевод книги Божественная философія, признается пріобртеніе ея для каждой гимназіи нужнымъ, дабы тмъ познакомить юношество съ духовными возвышенными истинами, составляющими содержаніе сей книги’ 29).
Въ слдующемъ 1819 году Карневу представился новый случай проявитъ свою дятельность въ извстномъ направленіи. По установленному порядку въ министерство были препровождены сочиненія, читанныя студентами на окончательномъ публичномъ испытаніи 30-го іюня 1817 года, нкоторыя изъ этихъ сочиненій были признаны не вполн одобрительными. Въ нихъ замчено, какъ выразился министръ, ‘весьма несправедливое понятіе касательно средства къ возстановленію падшаго человческаго естества, исправленію нравственности и улучшенію сердца, каковымъ средствомъ представляется вообще философія, хотя въ иныхъ мстахъ и говорится, что философія должна быть основана на религіи, но сіе токмо какъ бы мимоходомъ и однимъ словомъ токмо о религіи, не упоминая о необходимомъ средств спасенія, представляемомъ намъ въ Евангеліи и вообще въ ученіи христіанскомъ’. ‘Все сіе’,— прибавляетъ министръ,— свидтельствуетъ, какими мнніями наполняются умы юныхъ воспитанниковъ и сколь много отвлекаются они тмъ отъ настоящей цли, человку предпоставленной’. Послднія слова министра заключали прямое обвиненіе преподавательскаго персонала въ несогласномъ съ видами министерства веденіи преподаванія. Сообщая объ этомъ совту университета, Карневъ предложилъ ему къ непремнному исполненію средства, могущія возстановить и поддержать дятельность университета въ желаемомъ направленіи. Изложенныя въ этомъ предложеніи мысли чрезвычайно ясно характеризуютъ какъ общее направленіе, господствовавшее въ то время въ министерств народнаго просвщенія, такъ и печальное положеніе, въ какомъ находился тогда Харьковскій университетъ.
‘Сдланное его сіятельствомъ замчаніе’, говоритъ Карневъ 30), ‘должно обратить общее всхъ вниманіе, что вообще философія не достаточна въ средствахъ къ возстановленію падшаго человческаго естества, исправленію нравственности и улучшенію сердца безъ понятія Евангельскаго и вообще христіанскаго ученія. Первое и главное средство въ познанію истины христіанской есть прилежное чтеніе Библіи, состоящей въ Ветхомъ и Новомъ завт, яко животворящаго Слова Божія, принимая сію священную книгу не за плодъ разума человческаго, который въ падшемъ своемъ состояніи, безъ освщенія духомъ Божіимъ, никогда не можетъ воспарить къ превыспренней истин христіанской, но на вдохновенное патріархамъ и апостоламъ слово вчныя жизни, котораго были они достойными по чистому сердцу и покорному вр уму и единственными орудіями въ рук вся сотворшаго, вся сохраняющаго Бога Слова, такъ что онъ столько же ежеминутно занимается и жребіемъ каждаго частнаго человка, какъ и всмъ вообще родомъ человческимъ: ибо столько возлюби Богъ міръ, яко и сына своего единороднаго, то-есть, Бога Слово (плотію бывшее) далъ есть, да всякъ вруяй въ него не погибнетъ, но имать животъ вчный. Священная Библія съ первой главы Бытія до послдней Апокалипсиса учитъ не только познанію начала, продолженія и конца вселенной, нами обитаемой, но и паче познанію человка, яко верховнаго дла рукъ Божіихъ, первое въ невинномъ его состоянія, въ раю, потомъ въ падшемъ его состояніи, въ которомъ вс мы рождаемся на земл, и, наконецъ, въ возстановленіи нашемъ чрезъ искупленіе Бога Слова, бывшаго плотію. Въ ней показаны, въ книгахъ Моисеевыхъ и пророческихъ, и бдность вашего глубокаго паденія, почему отъ юности вс мысля и желанія наши клонятся во злу, и средства возстановленія — въ патріаршескихъ и пророческихъ писаніяхъ предостерегательныя и наставительныя, а въ Евангельскомъ ученіи дйствительныя, ибо обтованный прежде Спаситель пришествіемъ своимъ во плоти показалъ намъ образъ жизни, когда чрезъ живую вру слову Его, вчно глаголющему и вн насъ и въ сердц нашемъ, слдуемъ божественному Его ученію. Почему и чтеніе Слова Божія не должно длаться подобно чтенію обыкновенныхъ книгъ разума человческаго, но съ великимъ пріуготовленіемъ сердца и разума, испрашивая прежде во внутренней молитв сердца чистаго и разума прямаго, дабы первое оживотворено было любовію къ Богу, а разумъ покоренъ свту вры, пока раскроется въ немъ духъ истины, котораго Іисусъ Христосъ по вознесеніи одесную Отца послалъ апостоламъ и котораго посылаетъ и нын просящимъ его отъ чистаго сердца. Тогда вс толки и умствованія философическія, противныя библейскому ученію, сами собою падутъ и уничтожатся. Пока же учащій или учащійся чрезъ непрестанную молитву и чистую жизнь можетъ стяжать духа Божія, есть другое воспомогательное средство, а именно писанія святыхъ отцевъ и Богомъ просвщенныхъ мужей, особливо въ прошедшемъ столтіи открывшихся, которые до основанія ниспровергаютъ лжеученіе философское неоспоримыми доказательствами и изъ Слова Божія и изъ внутренняго познанія поврежденнаго паденіемъ естества человческаго. Таковы суть книги Божественная философія, Христіанская философія и прочія сочиненія, изданныя на россійскомъ язык и извстныя г. ректору и профессорамъ словесности, соразмрныя понятію учащихъ и учащихся, и высокому и посредственному, и которыя, по мр успха учениковъ, могутъ сообщаемы быть отъ учащихъ учащимся’.
‘Сіи два средства при наблюденіи благочестія, первыхъ познаній закона Божія, христіанскаго благоговнія въ храмахъ Божіяхъ и сохраненія строгой нравственности, могутъ въ умахъ юныхъ воспитанниковъ поселить живую вру къ Слову Божію, освтить ихъ духомъ Божіимъ, разогнать мракъ философическаго заблужденія, основаннаго на кичливости разума и посять въ сердц христіанскія добродтели чрезъ приведеніе божественнаго ученія въ исполненіе и чрезъ послдованіе Христову образу жизни во время хожденія Его на земл, ибо, по непреложному Слову Его, не всякъ глаголай ми Господи, Господи, внидетъ въ царствіе небесное, но творяй волю Отца Его, иже есть на небесхъ, который всмъ человкамъ хощетъ спастися и въ разумъ истинный прійти’.
Копіи этого предложенія Карневъ поручилъ совту разослать во вс гимназіи, внушивъ всмъ директорамъ и учителямъ о прилежнйшемъ наблюденіи, дабы вс науки имли основаніемъ первый сей краеугольный камень, ректору же и профессорамъ Карневъ объявилъ, что они, безъ сомннія, обратятъ особенное вниманіе на сей толико важный предметъ и при наставленіи юношества не упустятъ изъ виду всего того, чего ожидаетъ онъ нихъ верховное начальство.
Въ слдующемъ мсяц Карневъ опять возвращается къ тому же предмету, по поводу ходатайства объ увеличеніи содержанія служащимъ въ университет, Караевъ писалъ 31): ‘Его сіятельство (министръ народнаго просвщенія) съ особенною благосклонностью изъявляетъ готовность свою ходатайствовать у Всемилостивйшаго Государя Императора о улучшеніи состоянія чиновниковъ Харьковскаго университета, но не прежде, какъ они покажутъ въ полной мр усердіе свое въ служб, соотвтствуя всмъ ожиданіямъ верховнаго начальства, когда потщатся направлять умы молодыхъ воспитанниковъ къ единой цли, указанной мною по вол его сіятельства въ предложеніи моемъ отъ 25-го прошлаго января No 59, доказательствомъ же таковаго старанія гг. чиновниковъ университета будетъ, если утвердится общее и постоянное между ними согласіе, если учащіеся покажутъ отличные успхи въ наукахъ и чистой нравственности, на христіанскомъ ученіи основанной, и наконецъ, и самое производство длъ по университету пойдетъ успшне’.
Старанія Карнева не остались безъ успха, повсюду въ гимназіяхъ, а также и въ университет, стали читать съ воспитанниками, по праздникамъ, Евангеліе, начали водить ихъ въ церковь, занимать изъясненіемъ Божественнаго писанія,— однимъ словомъ, введенъ былъ цлый рядъ мръ для вншнихъ проявленій благочестія, которыхъ требовало начальство. Нашлись, конечно, и лица, которыя постарались воспользоваться этимъ для своихъ цлей, какъ о томъ свидтельствуютъ воспоминанія современниковъ 32). Однимъ изъ проявленій этой дятельности Карнева было и основаніе студентскаго библейскаго сотоварищества, о которомъ сохранились кое-какія свднія въ длахъ университета. Оно было основано въ 1821 году. Въ засданіи совта 26-го января, проректоромъ Джунковскимъ было доложено прошеніе 68 студентовъ, въ которомъ они просили разршенія составить изъ среды своей библейское общество, совтъ далъ согласіе съ тмъ, однако чтобы для лучшаго устройства и соблюденія порядка, ближайшій надзоръ надъ ними былъ порученъ инспектору казеннокоштныхъ студентовъ профессору Дубровичу, который, надо полагать, и былъ главнымъ дятелемъ при учрежденія сотоварищества. Состояло оно главнымъ образомъ изъ студентовъ, но въ немъ участвовали также кандидаты и даже постороннія лица, такъ, въ 1822 году изъявили желаніе быть членами его новый попечитель университета Е. В. Карневъ и ректоръ харьковскаго коллегіума архимандритъ Тимоей. Сотоварищество управлялось особымъ комитетомъ, директорами котораго были въ 1821 году кандидаты Склабовскій и Байковъ, а секретаремъ — Золотаревъ, въ 1822 году въ помощь имъ избраны, въ директоры — студентъ Протопоповъ, а въ казначеи — студентъ Дружкевичъ. Въ слдующемъ году добавлены еще два директора — кандидатъ Корсунъ и студентъ Шевичъ. Въ начал 1822 года сотоварищество имло 102 члена, а въ слдующемъ 1823 году 159 членовъ. По окончаніи года происходило генеральное собраніе, на которомъ произносились рчи и читался годовой отчетъ о дятельности сотоварищества. Первое генеральное собраніе происходило 21-го декабря 1821 года въ присутствіи ректора университета Джунковскаго и инспекторовъ своекоштныхъ и казеннокоштныхъ студентовъ — профессоровъ Дубровича и Науловича. Изъ представленнаго попечителю краткаго отчета о занятіяхъ сотоварищества въ 1821 году, видно, что главнымъ предметомъ ихъ было распространеніе книгъ священнаго писанія, съ этой цлью сотоварищество ознакомляло студентовъ съ дятельностью Библейскаго общества и средствами къ полученію книгъ Священнаго писанія, устроивало на своихъ собраніяхъ чтенія христіанско-назидательныхъ упражненій нкоторыхъ его членовъ и принимало мры къ умноженію какъ членовъ, такъ и благотворителей сотоварищества. Первымъ даровъ, полученнымъ сотовариществомъ, было — десять экземпляровъ Новаго Завта и столько же экземпляровъ Посланій апостоловъ на славянскомъ и россійскомъ языкахъ, пожертвованные извстными дятелями Библейскаго общества, пасторами Патерсономъ и Гендерсономъ. Часть собранныхъ въ 1821 г. денегъ была употреблена для пособія пострадавшимъ отъ пожара. Второе генеральное собраніе происходило 2-го февраля 1823 года въ присутствіи бывшаго попечителя З. Я. Карнева, его преемника Е. В. Карнева и ректора Харьковскаго коллегіума архмандрита Тимоея. На немъ были произнесены рчи: студентомъ Сапфировымъ — о важности библейскихъ собраній, и студентомъ Протопововымъ — о важности Евангельскаго ученія, а секретаремъ сотоварищества, кандидатомъ Золотаревывъ, прочитанъ отчетъ за 1822 годъ. Въ заключеніе было выслушано читаемое въ церкви въ этотъ день Евангеліе.
Въ должности попечителя З. Я. Карневъ оставался до августа 1822 года. По выход въ отставку, онъ проживалъ, повидимому, въ своемъ имніи, сельц Захарьевскомъ Богодуховскаго узда, гд жилъ и въ бытность попечителемъ. Когда и гд онъ умеръ,— мн не удалось узнать.
Свтило математическаго факультета Харьковскаго университета, какъ его называетъ г. Сухомлиновъ 33), Тимоей едоровичъ Осиповскій получилъ воспитаніе во Владимірской семинаріи и былъ отправленъ ею, какъ лучшій изъ студентовъ, въ Петербургскую учительскую гимназію при открытіи послдней. Здсь онъ оставался съ 1783 по 1786 годъ, когда былъ назначенъ учителемъ физико-математическихъ наукъ и русской словесности во вновь открытое главное народное училище въ Москв. Научными знаніями и преподавательскимъ талантомъ Осиповскій вскор обратилъ на себя вниманіе какъ общества, такъ и коммиссіи о народныхъ училищахъ, присылавшей ему на разсмотрніе издаваемыя ею математическія сочиненія, черезъ нсколько лтъ коммиссія предоставила ому каедру физико-математическихъ наукъ въ С.-Петербургскомъ педагогическомъ институт, а въ 1803 году онъ былъ опредленъ профессоромъ математики въ Харьковскомъ университет, открытіе котораго имлось тогда въ виду 34). Такъ какъ мы не имемъ въ виду писать біографію Осиповскаго, то и не будемъ ни излагать подробностей его дятельности въ Харьковскомъ университет, ни вдаваться въ перечисленіе и оцнку его немалочисленныхъ сочиненій 35), мы постараемся только очертить нравственную физіономію почтеннаго профессора, на сколько это необходимо, чтобы объяснить происхожденіе тхъ печальныхъ событій, которыя положили конецъ его дятельности въ Харьковскомъ университет.
По своей природ Осиповскій былъ ршительный врагъ всякихъ отвлеченныхъ предположеній: онъ признавалъ только то, что можно было проврить разумомъ и его наиболе дйствительнымъ орудіемъ — математическимъ анализомъ. При такихъ убжденіяхъ онъ не могъ благосклонно относиться къ философскимъ умозрніямъ, и дйствительно, онъ былъ непріятелемъ какъ Кантовской, такъ и особенно Шеллинговой философіи, имвшей тогда много привержевцевъ въ русскихъ университетахъ. Убжденія свои Осиповскій высказывалъ открыто при каждомъ удобномъ случа. Въ рчи, произнесенной въ торжественномъ собраніи университета въ 1807 году 36), онъ подвергъ критик положенія Канта о пространств и времени. Въ противность ученію Канта, пространство, по его мннію, есть нчто реальное и понятіе о немъ пріобртается вслдствіе впечатлній, производимыхъ имъ на васъ при посредств органовъ вншнихъ чувствъ. Понятіе о времени получается нами вслдствіе чувствованія вашего собственнаго бытія и отнесенія его къ прочимъ вещамъ по понятію ихъ сопребыванія съ нами. Въ 1813 году онъ опять возвращается къ той же тем и подвергаетъ рзкой критик динамическую систему Канта, онъ сравниваетъ успхъ ея съ успхомъ знаменитой въ свое время Декартовой системы вихрей, ‘дйствительно’, говорятъ онъ, ‘оная система съ перваго взгляда столько же обворожаетъ воображеніе, сколько и Декартова, но и въ томъ сіи дв системы сходны, что какъ первая не могла выдержать математической проврки, такъ и послдняя должна уступить строгимъ математическимъ сужденіямъ’ 37). Характерно воззваніе, съ которымъ онъ обращается въ своей рчи къ молодымъ слушателямъ, въ немъ выразился весь умственный складъ этого представителя точнаго знанія: ‘ежели вы слышите или читаете, что философъ природы постановляетъ а priori какой-либо законъ ея, то буде онъ не доказываетъ его съ математическою строгостью, не полагайтесь на слова сего философа съ искреннею къ нему довренностью, какъ бы сей законъ ни обворожалъ воображеніе, но испытайте прежде его на оселк строгости математической и тогда только считайте его вроятнымъ, когда онъ выдержитъ сію пробу’.
Въ слдующемъ 1814 году ему пришлось еще разъ высказаться объ идеяхъ Канта по поводу вопроса о напечатаніи на университетскій счетъ руководства къ физик бывшаго профессора Харьковскаго университета Стойковича. Замчанія свои на это сочиненіе Осиповскій раздлилъ на дв части: общія и частныя, приводимъ только общія, такъ какъ только они относятся къ занимающему насъ предмету: I. Сочиненіе весьма не исправное, такъ какъ 1) изобилуетъ множествомъ опечатокъ, 2) многіе отдлы изложены такъ, что нельзя понять, о чемъ въ нихъ говорится. II. Авторъ имлъ въ виду расположить свойства тлъ въ порядк, соотвтствующемъ категоріямъ Канта, но такъ какъ этого нельзя сдлать безъ натяжки, то и вышло 1) что въ категоріи количества единству соотвтствуетъ протяженіе тлъ, множественности — фигура ихъ, а общности — длимость, 2) въ категоріи качества, положительному соотвтствуетъ экспанзивная сила матеріи, отрицательномy — притягательная сила, а ограниченію (limltatio) — различные виды матеріи. III. Основныя идеи, которыми руководствуется эта система, взяты изъ сочиненія Канта, наполненнаго странными идеями и изданнаго водъ заглавіемъ Metaphysische Anfaugsgrude der Naturwissenschaft. Такъ какъ эти мысли перемшаны съ обыкновенными положеніями физиковъ, съ которыми они однако не вяжутся, то читающему представляется все въ вид какой то галиматьи.
Такъ же враждебно относился Осиповскій и къ философіи Шеллинга. Ея послдователями въ Харьков были какъ первый профессоръ философіи Харьковскаго университета Шадъ, высланный изъ Россіи въ 1816 году, такъ и его адьюнктъ, а затмъ преемникъ по каедр философіи — Дубровичъ. Разбирая логику Шада, Осиповскій длаетъ такое замчаніе объ ея автор: ‘каждый изъ философовъ нмецкихъ, какъ будто для хвастовства, отличался отъ прочихъ большимъ или меньшимъ количествомъ странностей въ мысляхъ, но каждый отличался своими странностями, а нашъ философъ, принявъ подъ свой покровъ странности всхъ, прибавилъ къ нимъ еще столько же своихъ’.
Еще разъ высказалъ онъ свое мнніе о философіи Шеллинга при обсужденіи сочиненія 38), представленнаго профессоромъ Дубровичемъ, какъ Specimen для полученія званія ординарнаго профессора 39) ‘въ означенномъ сочиненіи’, говоритъ Осиповскій, ‘изложено состояніе одной только новой нмецкой философіи, которая, начинается съ Канта, отнявъ у разума естественное основаніе понятія, оставила разсудку производить одн лишь мечты, и что одобряемая въ ономъ вредъ прочими философія Шеллинга есть предъ прочими мечтательная по превосходству’ 40).
Этотъ представитель точнаго знанія и объективнаго направленія былъ вмст съ тмъ человкомъ многосторонне образованнымъ и безупречно честнымъ. Такъ отзываются о немъ современники Селивавовъ и Роммель, писавшіе свои воспоминанія много лтъ посл того, какъ прекратилась дятельность Осиповскаго, и даже посл его смерти. О томъ же свидтельствуетъ и фактъ его непрерывнаго ректорства съ 1813 во 1820 годъ, когда онъ былъ уволенъ изъ университета, семикратное избраніе въ ректоры — фактъ достаточно краснорчиво говорившій объ уваженіи, какимъ пользовался Осиповскій въ сред профессоровъ Харковскаго университета.
Однако, для полной характеристики Осиповскаго необходимо не ограничиваться одними только его достоинствами, надо указать и на его недостатки, тмъ боле что они сыграли, несомннно не послднюю роль въ установленіи тхъ отношеній между нимъ и попечителемъ университета, которыя окончились удаленіемъ Осиповскаго имъ университета.
Т. П. Селивановъ въ записк, упоминаемой H. А. Лавровскимъ 41), говоритъ, что Осиповскій ‘всегда и со всми въ обращеніи былъ ровенъ, никогда не выходилъ изъ себя, любилъ говоритъ положительно, выражаться точно, рдко говорилъ или защищалъ что нибудь съ жаромъ, энергически, но просто, равнодушно и настойчиво’. Не знаемъ, къ какому періоду дятельности Осиповскаго относится эта характеристика, но къ послднимъ годамъ его пребыванія въ университет она не приложима. При пересмотр университетскихъ длъ того времени, намъ пришлось встртить не мало фактовъ, выставляющихъ личность Осиповскаго въ иномъ свт. Они представляютъ его, какъ человка самолюбиваго, сознававшаго преимущества своего положенія, какъ ректора университета, и не всегда деликатно пользовавшагося ими въ отношеніи къ сослуживцамъ. Будучи человкомъ честнымъ и прямымъ, онъ высказывалъ свои мннія и сужденія въ форм нердко весьма рзкой, затрогивавшей самолюбіе его товарищей, а иногда и прямо оскорбительной.
Въ подтвержденіе сказаннаго приведу нсколько примровъ. Въ 1817 году профессоръ сельскаго домоводства, Нельдехенъ, подалъ въ правленіе университета жалобу, въ которой обвинилъ Осиповскаго въ нанесеніи ему оскорбленія. Поэтому длу Осиповскій представилъ объясненіе, въ которомъ излагалъ дло со своей точки зрнія. Нельдехенъ предложилъ ему вопросъ — почему онъ не представленъ къ чину. Осиповскій отвтилъ ему, что не помвитъ, представленъ ли онъ или нтъ, но что кого слдовало, вс представлены. На новый вопросъ — почему онъ не представленъ, Осиповскій отвтилъ, что, можетъ быть, потому, что лта не вышли, когда же Нельдехенъ заявилъ, что лта ему вышли, то Осиповскій сказалъ, что, можетъ быть, потому, что онъ, Нельдехенъ подъ судомъ. Относясь къ длу безпристраство, едва ли можно оправдать поведеніе Осиповскаго въ этомъ случа, онъ точно смялся надъ Нельдехеномъ и желалъ вывести его изъ себя. Нкоторымъ оправданіемъ ему можетъ служить только личность самого Мельдехена, кто быль, повидимову, довольно ограниченный человкъ, не отличавшійся своими свдніями, и вдобавокъ пьяница. За нерадніе и пьянство онъ былъ уволенъ въ 1819 году и вскор умеръ.
Столкновеніе съ Дубровичемъ, который былъ тогда ординарнымъ профессоромъ, возникло изъ-за экзамена знаменитаго впослдствіи математика Остроградскаго. Осиповскій предложилъ Дубровичу проэкзаменовать Остроградскаго изъ философіи, Дубровичъ отказался на томъ основаніи, что Остроградскій въ бытность студентомъ не слушалъ этого предмета. На это онъ получилъ отвтъ, что его обязанность экзаменовать всхъ, кто бы ни пожелалъ. При этомъ Осиповскій, повидимому, не стснялся прибавить и боле оскорбительныя выраженія 42). Дубровичъ считалъ себя въ прав жаловаться на крайнюю запальчивость, доходившую до неприличія. Трудно предполагать, чтобы этотъ случай былъ переданъ Дубровичемъ не врно, такъ какъ онъ изложенъ имъ въ объясненіи, представленномъ въ совтъ, гд присутствовали лица, бывшія свидтелями его 43).
Въ девятой книжк журнала ‘Украинскій Встникъ’ на 1819 годъ, издававшагося въ Харьков профессоромъ Филомаитскімъ, было помщено нсколько статей, обратившихъ на себя вниманіе министерства. Между ними была слдующая замтка, сообщенная, по словамъ редактора, однимъ изъ университетскихъ начальниковъ:
‘Вопросъ. Что значитъ шапка съ шестью или пятью рогами, которую теперь многіе молодые люди здсь носятъ? Не скрывается ли подъ оною какой тайны?*
‘Отвтъ. Никакой! А шапка сія не что есть иное, какъ вывска дурака, гоняющагося больше за модою, чмъ за ученіемъ, и выпущена, кажется, кмъ нибудь такимъ же дуракомъ’.
Въ письм къ попечителю отъ 8-го ноября князь А. H. Голицынъ выразился объ этомъ отзыв, что онъ написавъ въ тон, неприличномъ не токмо никакому начальству, но и каждому благовоспитанному человку. Между тмъ оказалось, что этотъ отзывъ составленъ самимъ ректоромъ Осиповскимъ. Въ письм къ Карневу отъ 13-го декабря Осиповскій объясняетъ, что поводомъ къ написанію этого отзыва было то, что многіе изъ университетскихъ студентовъ стали носить шапки особаго покроя, вызывавшія подозрнія въ публик и у городской администраціи, такъ какъ въ это время въ Германіи начали образовываться, особенно между студентами, тайныя общества, члены которыхъ носили особыя шапки. ‘Тогда я’,— говоритъ Осиповскій,— ‘разсуждая о томъ, какимъ бы образомъ дать знать публик, что въ этихъ шапкахъ нтъ ничего подозрительнаго, и вмст сбить охоту у студентовъ къ симъ шапкамъ, и принявъ въ основаніе, что умный, буде при какихъ либо его длахъ, производимыхъ съ цлію и намреніемъ, говорится что на счетъ униженія ума его, бываетъ къ сему не щекотливъ и, внутренно смясь сему, продолжаетъ свое дло, глупцы же къ словамъ, унижающимъ ихъ умъ, весьма щекотливы и, бросая свое дло, какъ производимое ими безъ цли и намренія, обыкновенно обращаются къ мщенію, котораго отъ глупцовъ обыкновенно бояться нечего,— ршился для отзыва въ публик о безвинности носимыхъ студентами шапокъ написать объ нихъ вопросъ и отвтъ, въ которомъ бы посильне выражена была глупость носящихъ ихъ’.
Очень характерно прошеніе, поданное Осиповскимъ въ совтъ университета посл увольненія отъ службы 44): ‘Въ прошломъ мсяц подавалъ я въ правленіе университета прошеніе слдующаго содержанія: покорнйше прошу правленіе университета выдать мн паспортъ для свободнаго прожитія съ семействомъ моимъ, гд пожелаю. Нужно мн также получить и послужной списокъ, но не встртитъ ли правленіе затрудненія, какъ показать въ немъ объ изгнаніи моемъ изъ университета? ибо надобно показать и причину сего изгнанія, которая можетъ быть правленію не совсмъ извстна. Заключая изъ нкоторыхъ бумагъ, мною изъ университета и отъ г. министра полученныхъ, надлежитъ, кажется, написать вообще: по представленіямъ г. попечителя и послдовавшему на оныя предписанію г. министра духовныхъ длъ и народнаго просвщенія выгнанъ и изъ университета безъ всякаго вида, какъ невжда и негодяй, который не могъ быть терпимъ въ ономъ, ноября 1-го дни 1820 года, а потомъ, чрезъ полтора года, а именно 16-го апрля 1822 года, по вынужденному докладу г. министра духовныхъ длъ и народнаго просвщенія Высочайше уволенъ отъ университета съ названіемъ заслуженнаго профессора и съ полнымъ пенсіономъ. Впрочемъ, можетъ бытъ университетское начальство желало бы помстить подробно причины, побудившія его къ изгнанію моему, а потому прошу правленіе войдти съ представленіемъ къ начальству и, какія будутъ сказаны причины, прописать ихъ въ моемъ послужномъ списк. Сіе мое прошеніе, якобы по причин укорительныхъ словъ на счетъ начальства, возвращено мн съ надписью, а перечитывалъ оное, чтобы увидть, не написалъ ли я дйствительно чего нибудь укорительнаго или начальства, но не нашелъ ни одного такого слова, слова невжда, негодяй, нетерпимый, ни мало не относятся къ начальству, а принадлежатъ единственно ко мн, кром же сихъ словъ, ко мн только относящихся, я въ прошеніи моемъ не сказалъ ничего такого, чтобы показывало мою жалобу на начальство, да и не идетъ жаловаться на начальство правленію. Можетъ быть, не понравилось правленію мое выраженіе — по вынужденному докладу, то хотя оно и справедливо, но можно бы было написать просто по докладу. А что и я оными словами: невжда, негодяй, нетерпимый, ни мало не оскорбляюсь, тому служитъ залогомъ, что я въ послдніе годы моего существованія при университет привыкъ къ таковымъ о мн сужденіямъ: напримръ, профессоръ Дубровичъ при студентскихъ экзаменахъ,— по случаю отзыва моего объ эккартсгаузенскихъ таинствахъ чиселъ, что ‘я не знаю никакихъ таинствъ въ числахъ*,— сказалъ мн: еще математикомъ себя считаешь, а и чиселъ не знаешь! а профессоръ Пауловичъ, въ засданіи совта, при разсужденіи о выдач студентамъ аттестатовъ, назвалъ меня мошенникомъ, но я не обидлся ими и не обижаюсь, зная, что такъ говорено было о мн по мннію другихъ, коимъ предоставлено безусловное право судить о прочихъ. Впрочемъ, я въ ономъ прошеніи не настоялъ, чтобы въ послужномъ моемъ списк такъ было написано, какъ я прописалъ въ прошеніи, но просилъ, буде правленіе усомнится, представить о томъ, какъ написать, начальству, но я не знаю для чего правленіе не вошло о семъ съ представленіемъ. Чего не сдлало правленіе, о томъ прошу я совтъ университета, но покорнйше прошу не замедлить съ выдачею мн паспорта и послужнаго списка, ибо они мн очень нужны’.
Ознакомившись съ изложенными фактами, можно, кажется, составить себ довольно ясное представленіе объ этихъ двухъ личностяхъ, стоявшихъ во глав управленія Харьковскимъ учебнымъ округомъ въ 1820 году. Попечитель З. Я. Карневъ былъ дряхлый старикъ, въ молодости онъ не получилъ основательнаго образованія и не имлъ, повидимому, никакихъ твердыхъ убжденій. Они измнялись у него, смотря по тому, какое настроеніе господствовало въ данное время въ правительственныхъ кругахъ. Во время господства масонства — онъ былъ масономъ и занималъ даже довольно высокое мсто въ масонской іерархіи, въ первые годы царствованія императора Павла, когда императоръ благосклонно относился къ диссидентамъ и уніатамъ, Карневъ является защитникомъ свободы совсти и противникомъ всякихъ стснительныхъ мръ въ вопрос о возвращеніи уніатовъ къ православію, измнился взглядъ императора Павла, и Карневъ принимаетъ строгія мры противъ тхъ же уніатскихъ священниковъ, о свободной дятельности которыхъ онъ еще недавно хлопоталъ. Въ послдніе годы жизни Карневъ увлекся дятельностью Библейскаго общества въ томъ мистическомъ направленіи, какое оно приняло подъ руководствомъ предсдателя общества, князя А. H. Голицина въ конц царствованія императора Александра Павловича. Съ такимъ настроеніемъ явился Карневъ въ Харьковъ въ качеств попечителя учебнаго округа. Понятно, что отъ него нельзя было ожидать серьезнаго отношенія къ дятельности университета, онъ не могъ ни судить о достоинствахъ членовъ ученой корпораціи университета, ни слдить за достоинствомъ научнаго преподаванія. Все для него возможное сводилось къ чисто вншнему наблюденію на благоустройствомъ университетскихъ помщеній и исполненіемъ профессорами ихъ обязанностей, врне, за явкой ихъ въ университетъ. Но кром такого, исключительно вншняго отношенія къ университетской дятельности, которое могло бы и не принести особаго вреда, Карневъ старался выказать положительную дятельность, а она-то и оказывалась весьма неблагопріятною для университета.
Будучи мало свдущъ въ наукахъ, Карневъ вмст съ тмъ, слдуя общему въ то время направленію, особенно сильно проявившемуся въ сред Библейскаго общества, считалъ науки небезопасными. Онъ не допускалъ возможности предоставить человческому разуму свободное поле дятельности. Стараясь осуществить свой идеалъ, Карневъ довольствовался, однако, только вншними полицейскими мрами, не только не способными содйствовать распространенію религіозности въ сред университета и гимназій, но дйствовавшими скоре въ обратномъ направленіи, способными скоре развить лицемріе среди какъ преподавателей, такъ и учениковъ. Какъ человкъ слабохарактерный и къ тому же старчески дряхлый, Карневъ не переносилъ возраженій въ отношеніи къ его мрамъ, при его душевномъ настроеніи не соглашающійся съ нимъ долженъ былъ въ его глазахъ явиться не только противникомъ его мнній, но лицомъ прямо вреднымъ, оскорбляющимъ религію и не уважающими требованій Евангельскаго ученія. Если принять во вниманіе все сказанное выше объ Осиповскомъ, то не трудно понять, что именно въ такомъ вид онъ долженъ былъ представляться Карневу.
Въ самомъ дл, Осиповскій обладалъ такими свойствами, которыя были вполн достаточны, чтобы вызвать недовріе и непріязнь Карнева. Въ прямую противоположность Карневу, онъ не признавалъ ничего, что выходило за предлы его разума, для него существовало только то, въ чемъ онъ могъ убдиться своими чувствами и что могло быть испробовано, по его выраженію, на оселк строгости математической. Осиповскій не скрывалъ своихъ убжденій, онъ высказывалъ ихъ при каждомъ удобномъ случа, и можно себ представить, какъ должны были они дйствовать на мистически настроеннаго Карнева. Добавимъ, что Осиповскій не отличался мягкостью въ выраженіяхъ, онъ былъ рзокъ не только въ сношеніяхъ съ подчиненными, но и въ письменныхъ заявленіяхъ, назначенныхъ для университетскаго совта и даже для попечителя. Въ этихъ особенностяхъ умственнаго склада и характера Карнева и Осиповскаго лежитъ, по вашему мннію, главная причина той непріязни, которая заставила Карнева выставить Осиповскаго, какъ лицо, неспособное быть ректоромъ и даже не достойное занимать мсто профессора. Возможно, что развитію у Карнева непріязненнаго отношенія къ Осиповскому способствовали завты его непріятелей, образецъ которыхъ сохранился въ письм Дубровича къ Карневу, напечатанномъ Чириковымъ, но существенной роли они, надо думать, не играли. Карневъ, на сколько можно судить о немъ по имющимся у насъ даннымъ, не былъ лицомъ, способнымъ погубить человка ради личныхъ непріятностей, или на основанія однихъ только сплетенъ или извтовъ.
И. А. Лавровскій приравниваетъ З. Я. Карнева къ его извстнымъ современникамъ, прославившимся своею печальной дятельностію, Магницкому и Руничу. Намъ кажется, что въ этомъ случа И. А. Лавровскій не правъ: З. Я. Карневъ былъ человкомъ безъ основательнаго образованія, безъ твердыхъ убжденій, онъ мнялъ ихъ, смотря по настроенію, господствовавшему въ данную минуту, но это не былъ, подобно Магницкому, холодный интриганъ, ради своей выгоды способный на всякую ложь и клевету, онъ не былъ человкъ, съ языка котораго не сходили обличенія противъ враговъ вры и отечества и который, вмст съ тмъ, не затруднялся присвоивать деньги, отпускавшіяся ему на потребности университета. Карневъ могъ ошибаться и ошибался, но и въ своихъ ошибкахъ онъ дйствовалъ искренно.
1) Матеріалы для исторіи образованія въ Россіи въ царствованіе императора Александра I. Журн. Мин. Нар. Просв., ч. 128, стр. 9.
2) В. Н. Каразинъ и открытіе Харьковскаго университета. Журн. Мин. Нар. просв., ч. 159.
3) Встникъ Европы, 1876, мартъ, 135.
4) Т. . Осиповскій, ректоръ Харьковскаго университета. Русская Старина. 1876, ноябрь. 463—490.
5) Доносъ Дубровича, напечатанный Чириковымъ, не могъ уже потому имть значенія, что полученъ былъ Карневымъ только 27-го октября 1820 года тогда какъ представленіе объ увольненіи Осиповскаго послано министру 24-го іюня.
6) Ахтырскій полкъ занималъ ныншній Ахтырскій и Богодуховскій уздъ и часть смежныхъ уздовъ Харьковской, Полтавской и Курской губерній.
7) Только объ одномъ изъ Карневыхъ, младшемъ сын Василія Яковлевича, извстно, что онъ обучался въ Харьковскихъ училищныхъ классахъ, при Харьковскомъ коллегіум, это былъ Егоръ Васильевичъ Карневъ, смнившій Захара Яковлевича въ должности попечителя Харьковскаго университета. Онъ былъ знакомъ съ иностранными языками и извстенъ, какъ переводчикъ Божественной философіи Дютуа.
8) Директоръ экономіи для домоводства и былъ одинъ изъ членовъ Казенной палаты. Учрежд. о губерн. 1775 г.
9) Лонгиновъ, Новиковъ и московскіе мартинисты, стр. 85.
10) Лонгиновъ, 1. е., стр. 92.
11) Записки Лопухина, стр. 64.
12) Гр. Толстой, Іосифъ митрополитъ Литовскій. С.-Пб. 1869, стр. 9 и слд.
13) Гр. Толстой, Римскій католицизмъ въ Россіи. Т. 2. стр. 90 и примч. 2.
14) Кояловичъ, Исторія возсоединенія западно-русскихъ уніатовъ. С.-Пб. 1873. Глава X.
15) Кояловичъ, l. c, стр. 93, примчаніе.
16) Кояловичъ, l. c. стр. 361.
17) Рескриптъ генералъ-губернатору Тутолмину отъ 22-го апрля 1794 года.
18) Кояловичъ, l. c, стр. 381.
19) Русскій Архивъ. 1869, стр. 1559.
20) Кояловичъ, l. c, стр. 395 и 396.
21) Пыпинъ, Россійское библейское общество. Встн. Европы. 1868. Т. IV, стр. 662, т. V, стр. 244.
22) Въ университетскомъ архив сохранилась жалоба, поданная министру племянникомъ Карнева, Степаномъ Васильевичемъ Карневымъ, въ которой онъ, въ 1819 году, такъ отзывается о своемъ дяд: ‘дядя моя старъ, слабъ’, и въ другомъ мст: ‘дядюшка З. Я., по старости своихъ лтъ и по забывчивости, не надуманъ посмотрть житье дтей моихъ’.
23) Лонгиновъ, l. c, стр. 191.
24) Лонгиновъ, l. c, стр. 384.
25) Записки, стр. 15—16.
26) Отъ 3-го іюля 1817 года, No 152.
27) Слободско-украинское отдленіе Библейскаго общества открыто 12-го января 1816 года, оно имло девять отдленій и между прочимъ въ Харьковскомъ университет. Извстія о Библейскихъ обществахъ, 1824, No 1, стр. 33.
28) Письмо Карнева министру народнаго просвщенія, князю А. Н. Голицыну, отъ 22-го сентября 1817 года, No 304.
29) Предложеніе 31-го марта 1820 года, No 1.031.
30) Предложеніе совту университета отъ 25-го января 1819 года, No 59.
31) Предложеніе отъ 8-го февраля 1819 года, No 110.
32) Чириковъ, l. c, стр. 478.
33) Матеріалы для исторіи образованія въ Россіи. Журн. Мин. Нар. просв., 1865, т. 128, стр. 82.
34) Уставъ Харьковскаго университета подписанъ императоромъ Александромъ I 5-го ноября 1804 года, а открытіе университета послдовало 17-го января 1805 года.
35) Довольно подробное перечисленіе ихъ сообщено Сухомлиновымъ, l. c.
36) О пространств и времени.
37) О динамической систем Канта. Рчь въ торжественномъ собраніи университета. 1813.
38) Tractatus de philosophiae statu praesente historicocriticua.
39) По уставу Харьковскаго университета 1804 года, не полагалось должности экстраординарнаго профессора въ томъ смысл, какъ она существуетъ нын. Этимъ званіемъ совтъ могъ удостоить четырехъ изъ положенныхъ по штату адьюнктовъ, ‘трудолюбіемъ предъ прочими отличившихся и знанія свои преподаваніемъ курсовъ и сочиненіями доказавшихъ ( 36), по утвержденіи министромъ въ этомъ званіи, они получали по разсмотрніи попечителя прибавку въ жаловань, какую дозволитъ сдлать экономическая сумма’ (ib.). Экстраординарные профессоры, какъ адьюнкты, считались помощниками профессоровъ ( 31), на нихъ могло быть возлагаемо преподаваніе дополнительныхъ курсовъ ( 28), ходатайствуя о предоставленіи свободной профессуры, экстраординарный профессоръ долженъ былъ, согласно 57 устава, представить сочиненіе, подлежавшее обсужденію въ совт.
40) Представленіе совта университета попечителю отъ 3 января 1820 г., No 2.
41) l. c, стр. 211.
42) По словамъ Дубровича, Осиповскій выразился, что его (Дубровича) сужденіе сербское.
43) Вотъ подлинныя слова Дубровича: indicavi Rectori Magnifico non convenire ipeis illis legibns, juxta quae stud. Ostrogradsky ad gradum candidati promoveri vult ut ezaminetur nnne ex philoeophia propterea, qnod is lectionee philosophie au per totum trmpus quo in universitatt versabatur, nunquam frequentaverit. Ad quae, omni cum modestia а me prolata, R. М. totus ira inflammakus, modo prorsus Indecenti, sed quem nunc silentio praetereo, reposuit, meam obligationem esse ezaminore omnee, quicunque eupiant.
44) Доложено въ засданіи 11-го апрля 1823 г.