Изъ исторіи германскихъ университетовъ.
Изъ исторіи германскихъ университетовъ.
(По поводу 500-лтняго юбилея Гейдельбергскаго университета).
——
—-
——
М. Шульгинъ.
‘Русская Мысль’, кн. VIII, 1886
Из истории германских университетов, Шульгин Михаил Александрович, Год: 1886
Время на прочтение: 27 минут(ы)
Идеальная цль въ духовномъ развитіи народа несомннно есть гуманизированіе духа. Исторія человчества съ совершенною ясностью указываетъ намъ на то, что, несмотря на безчисленное множество отступленій, человчество, тмъ не мене, прогрессируетъ въ этомъ направленіи — облагораживаетъ свою духовную жизнь. Эта гуманизація духа — рычагъ успховъ культуры, которая, въ свою очередь, споспшествуетъ развитію первой. Въ этомъ взаимнодйствіи заключается внутренній смыслъ прогресса, а онъ находится въ прямой зависимости отъ школъ, въ которыхъ юные умы получаютъ первыя, ничмъ неизгладимыя впечатлнія. Ученіе и воспитаніе окрыляютъ духовныя способности юношества и даютъ управленіе его развитію. Отъ состоянія школъ зависитъ, такимъ образомъ, характеръ прогресса даннаго народа.
Конечный пунктъ, въ которомъ окончательно вырабатывается духовный человкъ нашего времени, гд облагораживается его природа, гд обогащается онъ послднимъ результатомъ человческихъ знаній, есть высшая школа, университетъ. Первоначально университетъ не былъ твореніемъ правительственной иниціативы, которая, въ сущности, всегда идетъ за народнымъ направленіемъ, но не впереди его. Университетъ былъ плодомъ духовнаго развитія націи и до открытія книгопечатанія, даже долго и посл того, былъ единственнымъ мстомъ, гд вырабатывалось открытое мнніе по всмъ вопросамъ народной жизни, онъ былъ авторитетомъ въ церковной жизни, онъ былъ прибжищемъ свободныхъ мыслителей, въ немъ совершались великія открытія человческаго ума. Съ XVI вка университеты были представителями свободной и благородной идеи гуманизаціи народной въ форм реформаціи, поддержкой въ стремленіяхъ государства въ усовершенствованіи церкви, политической жизни и общественныхъ отношеній.
Въ ряду старйшихъ, знаменитыхъ и полныхъ значенія высшихъ хохолъ Германіи былъ съ самаго своего основанія и таковымъ остается по сей день университетъ въ Гейдельберг. Основанный въ то время, когда въ Германіи едва только загоралась заря образованія, въ 1386 году, онъ 500 лтъ высоко держалъ знамя науки. Пятьсотъ лтъ существованія! Тогда Америка была еще неизвстна европейцамъ! Это жизнь цлаго государства, сколько тысячъ людей подъ снью этого произведенія человческой культуры стали дйствительно людьми! Въ высшей степени почтенна такая продолжительная жизнь, глубокаго уваженія достойны традиціи общественнаго учрежденія, пережившаго множество бурь вмст съ народомъ, на пользу котораго оно существуетъ. Его блестящее состояніе по временамъ потухало подъ вліяніемъ народныхъ войнъ, хотя и на короткое время. Разрушительная тридцатилтняя война, превратившая въ развалины большую половину цвтущей Германіи, нанесла и городу Гейдельбергу, и его университету тяжелыя пораженія. Много лтъ и городъ, и университетъ не могли оправиться. Посл вестфальскаго мира онъ праздновалъ свой 300-лтній юбилей, но далеко не въ блестящемъ положеніи. Поднявшись на прежнюю высоту, университетъ во времени великихъ войнъ за независимость игралъ уже важную роль въ общественной жизни. Основанный курфюрстомъ Рупрехтомъ и приведенный посл разрушенія стараніями Карла Фридриха къ блестящему состоянію, въ настоящее время онъ составляетъ центръ умственной жизни южной Германіи и носитъ названіе Kuprecht-Carls Universitt или Ruperto-Carola.
До III и начала XIII вковъ умъ удовлетворялся тмъ матеріаломъ, который доставляли ему ндошія школы того времени. Но съ разсвтомъ классической литературы на итальянской и французской почвахъ оказалась потребность въ знаніяхъ, превышающихъ умнье читать книги священнаго писанія. Аскетическое ученіе монаховъ не могло удовлетворить всхъ жаждущихъ знанія. Походы Фридриха Барбароссы знакомили германцевъ съ произведеніями иныхъ странъ и культурой совершенно иного народа. Фридрихъ Барбаросса, войдя въ столкновеніе съ сарацинами, вскор доучилъ ихъ языкъ и полюбилъ пытливость ихъ ума. Подъ ихъ вліяніемъ онъ основалъ въ Неапол университетъ въ 1224 году. Объявивъ высокое вознагражденіе людямъ науки, которые захотли бы быть публичными учителями, Фридриху удалось стянуть въ Неаполь значительное количество людей ума, вокругъ которыхъ стали собираться люди, искавшіе свта. Независимо отъ чьего бы то ни было вмшательства появились университеты въ Монпелье, Саламанк и нкоторыхъ городахъ Италіи и южной Франціи.
До появленія университетовъ въ Германіи довольствовались монастырскими школами. Это были школы внутреннія (scholae interferes, claustrales) и вншнія (exteriores, сапопісае). Вмст он составляя! низшія шкоды (minor) и высшія (major). Въ первыхъ учились читать, писать, основнымъ положеніямъ христіантства, псалмамъ, духовному пнію, календарному счету и основнымъ правиламъ грамматики. Въ высшихъ школахъ изучали грамматику, реторику и діалектику (trivium), ариметику, геометрію, музыку, астрономію (quadrivium). Въ весьма немногихъ школахъ преподавались эти предметы, за неимніемъ учителей по этимъ наукамъ. Съ появленіемъ университетовъ учебные предметы высшихъ школъ перешли въ программу первыхъ, составивъ первоначальные предметы факультета искусствъ (artium), впослдствіи названнаго философскимъ.
Въ общественномъ и научномъ развитіи нмецкой національности замтно одно общее характерное направленіе, имющее мсто и до сихъ поръ, состоящее въ томъ, что для различныхъ цлей въ городахъ и вн ихъ составлялись общества (corporationen) для взаимной поддержки. Въ силу этой черты произошли цехи среди городскихъ гражданъ въ борьб съ давлмяіемъ рыцарей и владтелей сосдей. Изъ того же стремленія произошли уже въ XII вк свободные корпораціи, союзы, общества съ учеными цлями, учебныя общества, Lehr-Vereine. Находясь вн всякаго вліянія правительства или духовенства, обязанные существованіемъ только членамъ своего общества, союзы эти принимали въ, свою среду всякаго, жаждущаго просвщенія. На той же почв составлялись въ университетахъ корпораціи студентовъ, существующія по наши дни. Ученые союзы составлялись и въ Италіи, хотя далеко не въ такомъ большомъ количеств.
Везд, гд только ни появлялся ученый человкъ собирались вокругъ него и ученики, нердко въ огромномъ количеств. Такимъ путемъ возникли университеты въ Париж, Салерно, Болоньи. Учителями были не только духовныя лица, но и свтскія. Обыкновенно было такъ, что учитель въ одной области знанія былъ ученикомъ въ другой. Мстами, гд ученіе могло затянуться на продолжительное время, учащіеся устраивались вмст, строили даже на скорую руку дома и, питаясь общею кухней, заняты были только ученіемъ. Такимъ образомъ собралась масса людей вокругъ Абеляра (ум. 1142), когда онъ долженъ былъ удалиться изъ Парижа за свои еретическія идеи. Тогда въ уединенномъ мст, неподалеку отъ Труа, собралась масса людей, жаждущихъ слушать знаменитаго учителя. Скоро въ этомъ скромномъ мст, гд были построены жилища, развилась цлая школа философовъ. Въ знаменитому Азо (въ конц XII в.) собралось въ Болонью до 10,000 челов. учиться государственному праву. Слушатели названныхъ и многихъ другихъ учителей были не юноши со школьной скамьи, но люди возмужалые, чувствующіе потребность въ духовной пищ. Они не могли подвергнуть себя монастырскому затворничеству, но жили и учились тамъ, гд ничто не мшало развитію ихъ пытливаго ума. Они не могли поучаться изъ книгъ, которыхъ въ то время еще совершенно не было, а рукописи въ крайне незначительномъ количеств стоили очень дорого. Въ этомъ заключается главная причина, что къ одному учителю собирались такими громадными массами. На зар развитія науки учители находились вн всякихъ матеріальныхъ отношеній къ правительствамъ, они жили только тмъ, что добровольно доставляли ихъ ученики, независимо отъ какихъ бы то ни было регламентацій.
Происхожденіе такихъ старинныхъ университетовъ, какъ въ Болоньи и Париж, совершенно неизвстно. Приблизительно Болонскій университетъ принялъ опредленныя формы въ 1110 году, а въ Париж въ 1140. Они, повидимому, незамтно складывались, такъ сказать, независимо отъ правительственной иниціативы, безъ руководства какими-либо уставами. По уже въ начал существованія этихъ университетовъ мы видимъ два совершенно различныхъ направленія въ ихъ внутреннемъ учрежденіи. Въ Болоньи преобладало республиканское направленіе въ избраніи завдующихъ университетомъ и взаимныхъ отношеніяхъ, тогда какъ въ Париж аристократическое направленіе было преобладающимъ. Въ Болоньи учащіеся выбирали изъ своей среды ректора, сенатъ, синдика, счетчика и двухъ педелей. Въ Париж все количество учащихся раздлялось на четыре національности: французовъ съ почетнымъ именемъ — honoranda, пикардійцевъ, иначе fidelissima, нормандійцевъ — veneranda и англичанъ, а съ XV в. нмцевъ, иначе constantissima. Глава каждой національности назывался кураторъ (попечитель) или синдикъ. Однако, высшія права принадлежали не національностямъ, во учащимъ, а съ половины XIII вка теологамъ, составлявшимъ вмст одно ученое общество, извстное подъ именемъ Sorbonne. Въ половин XIV в. Парижскій университетъ былъ посщаемъ боле другихъ высшихъ школъ и пользовался высокою репутаціей. Здсь именно произошли обособленные кружки людей, преподающихъ близкія другъ къ другу научныя свднія, которыя получили названія факультетовъ, здсь же получили начало и разныя ученыя степени.
По образцу Болонскаго университета возникло въ Италіи еще нсколько въ XIII и XIV вкахъ: Піаченца, Падуа, Неаполь.
Происхожденіе двухъ англійскихъ университетовъ въ Оксфорд и Кембридж теряется въ глубокой древности. Несомннно, что уже въ XI вк въ этихъ городахъ существовали высшія школы, въ которыхъ учились люди, превзошедшіе сумму тогдашнихъ знаній.
Въ XII в. появилась высшая школа въ Упсал, а въ XIV въ Краков и въ Праг (1348).
Городокъ Гейдельбергъ въ роскошной рейнской провинціи Пфальца растянулся на правомъ берегу узкаго, каменистаго Неккара, въ прелестнйшей узкой долин, образуемой отрогами Оденвадьда, не въ далекомъ разстояніи отъ впаденія Неккара въ Рейнъ. Теперь городокъ, считающій коренныхъ жителей до 16,000, нсколько растянулся на широкую долину Рейна, но вся старая его часть лежитъ въ горахъ, покрытыхъ сосновыми и орховыми лсами. Коцебу въ своихъ запискахъ не можетъ говорить хладнокровно объ этой прелестной мстности. ‘Если ты человкъ, удрученный горемъ, ищешь утшенія своей больной душ, хочешь отдохнуть на дон природы, которая могла бы дать теб успокоеніе своими несравнимыми прелестями, ступай въ Гейдельбергъ. Но если ты счастливъ, жизнь свою не хочешь омрачить скорбію, если ты хочешь сохранить покой души, оставайся въ Гейдельберг’. Безсмертный Гте написалъ здсь свои лучшія произведенія подъ тнью вковчныхъ дубовъ и липъ древнйшаго тнистаго сада развалинъ древняго замка, любуясь божественнымъ пейзажемъ, раскинувшимся въ глубокой долин.
Въ XIII в. мстечко уже называлось городомъ. Страшное наводненіе, постигшее этотъ городъ въ конц XIII вка, совершенно его разрушило, да такъ, что только лтъ чрезъ 70 онъ могъ придти въ прежнее состояніе. Замокъ курфюрстовъ стоялъ уже на одномъ изъ отроговъ высокой горы, господствующей надъ окрестностью. Желая поднять богатый и роскошный Пфальцъ до высоты самостоятельнаго и сильнаго государства, Рупрехтъ I задумалъ, помимо имющихся школъ для высшаго духовнаго образованія, основать и университетъ на подобіе тхъ, коихъ слава распространялась уже повсюду. Онъ находился въ хорошихъ отношеніяхъ съ папой и потому скоро получилъ отъ него разршеніе на открытіе высшей школы, въ которой, главнымъ образомъ, должна была изучаться теологія, а вс преподаватели были каноники. Изъ всхъ документовъ, имющихся относительно основанія Гейдельбергскаго университета, можно заключить, что не сразу высшая шкода пришла въ то состояніе, когда было присвоено ей имя Universitas. Послдняя папская булла, утверждающая различныя привилегіи вновь открываемаго учрежденія, получена въ Гейдельберг 1 октября 1386 года, а 18 октября университетъ признается существующимъ, такъ какъ къ тому времени былъ назначены уже ректоръ Marsilius и три профессора, конечно, каноники. 19 октября началось уже чтеніе лекцій. Marsilius читалъ логику, Reginaidus объяснялъ письмо апостола Павла къ Титу, Wnnenberg читалъ объ одной книг Аристотеля.
Въ томъ же году приглашенный Raduicus училъ каноническому праву, а Angheren читалъ Noya jura.
Такимъ образомъ, въ начал существованія университета имлись представители различныхъ факультетовъ, кром медицинскаго, котораго существованіе началось нсколько позже.
Черезъ годъ университетъ считалъ уже 1,500 человкъ студентовъ.
Отношенія университета къ пап и къ государю были во всей Германіи одинаковы. Такъ что, говоря о Гейдельберг, мы тмъ самымъ говоримъ и о другихъ университетахъ и наоборотъ. Въ самымъ древнйшимъ обычаямъ университетовъ принадлежитъ раздленіе учащихся и учащихъ на ‘національности’.Національность составляла самостоятельную единицу, вн всякаго отношенія къ научной спеціальности, которая имла своего декана, прокуратора и консоляра, какъ управителей. Въ Пражскомъ университет собралось нсколько тысячъ учащихся и учащихъ нмецкой національности, число настолько большое, что они ршились отдлиться отъ другихъ національностей и ушли въ Лейпцигъ, гд основали самостоятельный нмецкій университетъ въ 1409 году {Университеты содержались на спеціальныя средства, предоставленныя имъ правителями страны. Такъ, Гейдельбергскій университетъ получалъ доходы съ двухъ монастырей, значительнаго куска земли я виноградниковъ за берегу Рейна, а въ 1391 году, съ изгнаніемъ евреевъ изъ города, получилъ вс ихъ дома и имущество. Со введеніемъ реформаціи на содержаніе университетовъ были переданы многіе монастыри и доходы прежнихъ іезуитскихъ орденовъ.}.
Университеты пользовались особыми привилегіями, исключавшими ихъ изъ обычныхъ отношеній гражданъ. Вс принадлежащіе въ университету были свободны отъ какихъ бы то ни было государственныхъ повинностей, кром того, они не подвергались общему суду, но за проступки и преступленія судились собственнымъ судомъ. Привилегіи эти подтверждались всякимъ новымъ государемъ торжественно въ каедральной церкви города. Собственный судъ находился въ рукахъ ректора и сената, причемъ власть перваго выражалась вншнимъ знакомъ въ форм скипетра, который носили передъ нимъ. Съ правомъ собственнаго суда связано было и право вырабатывать самостоятельныя узаконенія, которыя утверждались государемъ данной страны. Въ этой функціи университетовъ принимали участіе до XV вка и вс учащіеся. Вс государственный власти обязаны были относиться къ членамъ университета съ величайшимъ вниманіемъ и оказывать имъ посильную помощь. Никто не могъ остановить профессора или студента во время его путешествія для осмотра вещей съ фискальною цлью или по какому-либо другому поводу. Привилегія эта имла громадное значеніе въ то неспокойное, неустроенное время въ XIII и XIV вкахъ, когда дорбги были совершенно не обезпечены. Всякій, осмлившійся обидть члена университета на дорог, наказывался самымъ строгимъ образомъ. Тогда уже, разсказываютъ историки, даже крестьяне относились съ уваженіемъ къ почтеннымъ людямъ, хотя рыцари были нсколько иного мннія по этому поводу.
Кром того, университеты обладали спеціальнымъ правомъ имть своихъ собственныхъ повренныхъ, большихъ и малыхъ, magni et parvi nuncii. Первыми были почетные граждане, снабжавшіе учащихся деньгами за поручительствомъ членовъ національности, а вторые заботились о вншнихъ сношеніяхъ членовъ университета, о доставк писемъ.
Они пользовались такими же привилегіями, какъ и вс члены университета. Въ то время почтъ не существовало, торговыя сношенія были совершенно не обезпечены. Поэтому весьма важно было имть особыхъ людей, при посредств которыхъ возможно было бы сношеніе учащихся съ ихъ родителями и домомъ, откуда, конечно, получались и деньги. Передъ вступленіемъ въ должность эти повренные присягали въ честномъ исполненіи принятой на себя обязанности.
Ректоръ, важнйшее лицо въ университет, былъ не только главнымъ судьей въ судебныхъ длахъ, но и президентомъ университетскаго сената (consilium senatus universitatis), который завдывалъ всми длами университета и состоялъ изъ профессоровъ. Ректоръ избирался первоначально на три мсяца, затмъ на полгода, а съ XVI вка на годъ.
Всякій, желающій учиться, не связывался ровно никакими формальностями, вступая въ число студентовъ. Онъ обязанъ былъ имматрикулироваться, платя за это ректору небольшую сумму, причемъ бдные освобождались отъ платы. Ни отъ кого не требовалось указанія на прежнее мсто ученія или возрастъ. Имматрикуляціей обязаны были не только учащіеся, но и профессора, равно какъ и книгопродавцы, повренные и прочіе члены университета. Вс присягали твердо держаться уставовъ. Рядомъ съ пожилыми людьми учились и юноши, отъ которыхъ ректоръ не принималъ присяги, а только бралъ честное слово. Всякій университетъ выбиралъ себ канцлера изъ людей, самыхъ высоко стоящихъ въ государств. Такими людьми первоначально были, конечно, епископы. На ихъ обязанности лежало сношеніе съ папой, утвержденіе въ ученыхъ степеняхъ сдающихъ экзаменъ и наблюденіе за нравственностью всхъ членовъ университета. Съ XVI вка (со времени реформаціи) эту обязанность принимаютъ на себя государи данной страны, что иметъ мсто и до сихъ поръ.
Примру Парижскаго университета слдовали университеты германскіе въ раздленіи учебныхъ предметовъ на факультеты. Въ то время высшія знанія раздляемы были на науки (scientiae) и искусства (artes). Въ первымъ относились: теологія, церковное и гражданское право и медицина. Въ искусствамъ (artes liberales) относились: грамматика, реторика и музыка, составляя вмст низшія искусства или trivium, а къ высшимъ, quadrivium, причислялись: діалектика, ариметика, геометрія, астрономія. Впослдствіи сюда же относились метафизика, мораль, реторика и физика. Всякое знаніе, выходящее изъ ограниченныхъ рамокъ названныхъ университетскихъ предметовъ, было совершенно исключаемо изъ предметовъ преподаванія. При раздленіи на факультеты принимались главнйшими теологія, юридическія и медицинскія знанія, которыя вмст составляли facultates superior es, такъ какъ въ эти факультеты могли поступать люди, прошедшіе уже факультетъ искусствъ (facultas artium). Послдній факультетъ со времени реформаціи получилъ названіе философскаго факультета, сохранивши какъ имя, такъ отчасти и учебные предметы до сихъ поръ. Въ этомъ факультет студенты получали свднія въ классическихъ языкахъ. Во глав каждаго факультета стоялъ деканъ, облеченный по отношенію къ своему факультету такими полномочіями, какъ ректоръ по отношенію ко всему университету (consilium facultatis).
Люди, участвовавшіе въ основаніи университетовъ въ Болоньи, Салерно, Париж, называли себя doctores, высшіе учителя и magistri — просто учителя. Т же степени, по крайней мр по имени, перешли и въ нмецкіе университеты. Въ этихъ послднихъ рдко кто оставлялъ университетъ, не достигнувъ одной изъ ученыхъ степеней, по меньшей мр званія баккалавра, теперь не существующаго въ нмецкихъ университетахъ. Эта степень обозначала то, что теперь аттестатъ зрлости — Maturittsgeugniss, т.-е. что юноша подучилъ столько знанія въ университет, что можетъ приступить къ изученію какой-либо спеціальности. Вторая степень — лиценціатъ, оставшаяся теперь только въ духовныхъ семинаріяхъ католическихъ. Дв высшія степени — магистръ и докторъ — давали право читать лекціи. Люди, пріобрвшіе ученую степень, облекались въ особый talar — плащъ со многими складками.
Отсутствіе книгъ до открытія книгопечатанія естественнымъ образомъ вело за собою своеобразный методъ преподаванія. Учителя (pronuncitores) обязывались диктовать текстъ (ad pennamdare), предварительно ими сочиненный или же изъ книгъ уже извстныхъ авторовъ. Во время диктовки длались замчанія относительно орографіи, прибавлялись комментаріи, что вмст составляло огромную цнность для студента не только какъ источникъ знанія: книга, имъ написанная, имла большую денежную цну. При такомъ способ изученія науки cursus, т.-е. время, посвященное на изученіе главной части науки, было несравненно больше, нежели теперь. Курсъ искусства въ Гейдельберг продолжался 6 лтъ, позже 4 года, въ XV в. онъ былъ сокращенъ до 3 1/2 лтъ, а съ 1600 года онъ продолжался только 2 года. Медицинское искусство требовало отъ ученика семилтняго прилежнаго труда. Учителя могли въ любое время начинать и кончать свой курсъ, диктуя о чемъ имъ угодно. Въ статутахъ Внскаго и Гейдельбергскаго университетовъ читаемъ: ‘Мы приказываемъ каждому читающему (pronuntianti), чтобы онъ диктовалъ врно и безошибочно, медленно и ясно, съ обозначеніемъ параграфовъ, большихъ буквъ, запятыхъ и точекъ, какъ того требуетъ смыслъ, чтобы такимъ способомъ было облегчено списываніе.
Онъ не долженъ преднамренно сообщать неврное…’ Тмъ не мене, ошибокъ бывало очень много, о чемъ можно судить, помимо сохранившихся рукописей, изъ наставленій Пражскаго университета, гд сказано, что, вроятно, магистры виноваты въ ужасныхъ безпорядкахъ, ошибкахъ, опискахъ, встрчающихся въ диктантахъ.
За обученіе у профессора студенты вносили гонораръ, который только съ XV вка сталъ опредленнымъ, прежде всего, на философскомъ факультет. Въ Гейдельберг платилось за лекціи, продолжавшіяся одинъ мсяцъ, 1 грошъ, за лекціи въ теченіе 5 мсяцевъ — 4 гроша. Гораздо дороже стоили практическія занятія, состоявшія въ бесдахъ учениковъ съ учителемъ, тогда платилось въ четыре раза дороже.
Особенное значеніе имли публичные диспуты, происходившіе между учителями, когда ученики присутствовали въ качеств зрителей. Диспуты производились на латинскомъ, рдко на греческомъ языкахъ и имли значеніе турнировъ, когда спорящіе старались блеспуть краснорчіемъ и какимъ бы то ни было способомъ побдить своего противника. Эти публичные диспуты имли важное значеніе для спорящихъ, когда всякій могъ убдиться въ способностяхъ человка, къ которому посл того массами поступали ученики.
Но важне всхъ диспутовъ считался disputatio quodlibetaria. Это былъ диспутъ самый торжественный, на которомъ присутствовали вс члены университета. Въ Гейдельбергскомъ университет такіе диспуты повторялись ежегодно и продолжались нсколько дней. Тезисъ выбирался изъ области свободныхъ искусствъ по желанію диспутанта. Магистръ, который долженъ былъ диспутировать, избирался факультетомъ и обязанъ былъ отвчать оппонентамъ, но при этомъ всегда долженъ былъ защищать противуположное мнніе. Если бы, напримръ, оппонентъ сказалъ: ‘люди — животныя’, то диспутантъ отстаивалъ противуположное мнніе, если же оппонентъ говорилъ, что ‘люди не зври’, то на обязанности диспутанта было доказать, что люди именно животныя. Такая защита совершенно противуположныхъ мнній могла произойти въ одинъ и тотъ же день, что было особенно лестно диспутанту, развернувшему при этомъ случа всю силу своего софистическаго краснорчія.
Жизнь нмецкаго университета въ его характерныхъ чертахъ была бы совершенно непонятна, если бы въ ея описаніи была опущена въ высшей степени любопытная черта, тотъ элементъ, которымъ до сихъ поръ проникнуто нмецкое студенчество. Рчь идетъ о такъ называемомъ ‘рукоположенія’, посвященіи, depositio. ‘Beamis’ (въ близкомъ перевод это слово значило бы балбесъ) назывался вновь поступающій въ университетъ юноша,— имя, соотвтствующее теперешнему ‘Fuchs’. Ни одинъ изъ вновь поступающихъ студентовъ не могъ стать ‘ein Fachs’, а потомъ ‘ein hrayer Bursch’, пока онъ не былъ посвященъ въ эти званія. Посвященіе было обставлено такими ритуалами, которыхъ, конечно, теперь никто не согласится повторить, во которые въ то суровое время не претили никому.
Herr Depositor, одинъ изъ выдающихся молодцовъ, велитъ одться посвящаемому въ пестрое платье изъ различныхъ тканей. Размалевывается ему лицо, на курьезную шляпу привязываются ослиныя уши, а въ ротъ вставляются свиные клыки, на плечи надвается длинный черный плащъ. Одвъ такимъ образомъ нсколько человкъ, depositor гналъ длинною палкой диковинную толпу въ большую комнату, наполненную зрителями. Depositor, образовавъ кругъ изъ посвящаемыхъ, восклицалъ: ‘Kommt, Bachanten, tret’t herbei, euch will ich auf euer Fest deponiren auf das best’. Затмъ продлывалъ онъ реверансы, насмхался надъ ними. Онъ говорилъ объ ихъ порокахъ, о недостаткахъ юношества и доказывалъ, что имъ весьма важно исправить свою жизнь прилежнымъ ученіемъ въ университет.
Онъ предлагалъ имъ различные вопросы, на которые т не могли отвчать съ клыками во рту. Ихъ усилія дать отвтъ вызывали всеобщій смхъ. Depositor спрашивалъ:
‘— Имлъ ли ты мать?
‘— Да.
‘ — Врешь, дурень, она тебя имла’.
За неврный отвтъ слдовала пощечина.
‘— Сколько блохъ идетъ въ одинъ шефель?— былъ вопросъ.
‘— Ахъ, меня этому не училъ мой учитель’.
Еще разъ пощечина.
‘— Оселъ, блохи не идутъ, а скачутъ въ шефель’, и т. п.
Огромнйшими ножницами стриглись волосы: ‘ты козелъ, имешь много лишнихъ волосъ, я изъ сожалнія чищу тебя’. Особенною длинною ложкой чистились уши: ‘глупыми твоими поступками загрязнились уши, и чищу ихъ теб для науки, а не для глупыхъ дяній’.
Большимъ напильникомъ подпиливались ногти: ‘пилю теб руки, обозначая этимъ, что ты своими руками можешь длать все, что теб прилично’. Depositor вытаскивалъ изъ мшка большія деревянныя щипцы, которыми трясъ за шею такъ долго, пока вывалятся свиные зубы, затмъ вытаскивались изъ шляпы уши, разумется съ присказкой, соотвтствующей случаю.
Beant ложился на животъ, потомъ на спину, затмъ на одинъ и на другой бокъ, а его таскали по полу въ такомъ положеніи: ‘литература и искусство отполируютъ тебя подобнымъ же образомъ’. Посл многихъ другихъ комичныхъ продлокъ подавалось depository ведро воды, которую онъ выливалъ на голову новиціанту, а затмъ вытиралъ его грязною тряпкой.
Претерпвъ разнообразныя символическія дйствія, посвящаемый отправлялся къ декану философскаго факультета. Этотъ, проэкзаменовавъ приведеннаго въ школьной наук, поучалъ его, какую долженъ онъ вести жизнь, какъ студентъ. Посл того клалъ онъ ему въ ротъ соли и поливалъ вино на голову. Положеніе соли, какъ символъ разума, сопровождалось словами: ‘твоя рчь должна быть услащена солью’, посл поливки виномъ новиціантъ былъ окончательно вымытъ отъ всякой дряни и входилъ въ новую жизнь.
Такимъ образомъ, оказывается, что depositio было не студентами выдуманная комедія, но церемонія, признанная начальствомъ университета, такъ какъ никто не могъ записаться въ студенты, не подвергшись предварительно посвященію.
Безпардонная часть студентовъ выработала такія условія жизни юношей вн университетскихъ стнъ, которыя приводили въ отчаяніе всхъ порядочныхъ людей. Это злоупотребленіе свободой частной жизни студентовъ извстно подъ именемъ пеннализма. Depositio, посвященіе, было только началомъ той безпардонности, которая развилась между студентами въ XV вк и существовала въ неприкосновенномъ своемъ вид почти цлый вкъ. Уже въ XVII вк правительства приступили къ самымъ крутымъ мрамъ, чтобы освободить университеты отъ зла, развиваемаго пеннализмомъ. Поступающій студентъ долженъ былъ примкнуть volens-nolens къ какой-либо національности. Къ тому времени, какъ посл каникулъ съзжались въ университетъ новички, старые студенты, schnsten, рыскали въ окрестности города по дорогамъ, излавливая вновь прибывающихъ. Путемъ дружеской бесды новичекъ заманивался въ кнейпу, гд былъ на славу угощаемъ. Съ этого момента братья не оставляли уже его боле въ одиночеств. Новиціантъ втягивался въ безконечный кутежъ, а когда становился фуксомъ, то уже бывалъ преданъ душою и тломъ грубой, пьяной жизни. Фуксъ принадлежалъ какому-либо старому буршу вполн. Если тотъ былъ пьянъ, фуксъ долженъ былъ стащить его домой, ждать его по цлымъ ночамъ гд приказано, подавать ему пиво, набивать трубку, убирать за нимъ, доставлять деньги въ случа нужды, платье {Тотъ же фуксъ обязанъ балъ списывать у другихъ диктанта профессоровъ для своего принципала и самъ же платилъ за одолженіе.}. Такой служебный срокъ продолжался 1 годъ, 6 мсяцевъ, 6 недль, 6 дней, 6 часовъ и 6 минутъ, посл чего фуксъ просилъ позволенія окончить службу, sich absolvieren, и давалъ всему своему ближайшему обществу генеральную попойку. Посл того онъ самъ становился шористомъ, занимающимся бритьемъ головы при посвященіяхъ.
Буйство пьяной молодежи не ограничивалось стнами кнейпы, студенты производили безпорядки и въ город, на что нердко жители жаловались и въ сенатъ, и куратору, но эти не могли унять ихъ. Нердко дло доходило до открытыхъ дракъ, особенно съ придворными юношами. Въ XVII вк нсколько правителей государствъ собрались для обсужденія общихъ ддъ въ Регенсбург. Тогда-то, между прочимъ, и ршено было не принимать того студента въ университетъ, который въ другомъ университет принадлежалъ къ какой-либо національности. Очень понятно, что подобное постановленіе не повело ни къ какимъ результатамъ, такъ какъ никто не признавался въ принадлежности къ національности, а, вновь поступивъ, продолжалъ прежнюю жизнь. Дикая жизнь студентовъ кончилась, по крайней мр, въ своихъ эксцентричныхъ формахъ, съ началомъ реформаціи, когда на мсто убійственной мертвечины профессоровъ, не удовлетворявшихъ духовнымъ требованіяхъ молодыхъ людей, появились свжія требованія жизни, открылся путь свободной критики, наука пошла по пути реформаціи во всхъ отношеніяхъ. Съ измненіемъ общественныхъ и политическихъ отношеній измнилась и жизнь студентовъ. Если и въ настоящее время мы видимъ въ корпораціяхъ студентовъ принципы древняго пеннализма, то это проявляется въ такой слабой мр, что не мшаетъ молодежи стоять на пути истиннаго прогресса.
Было бы совершенно несправедливо ставить въ вину только молодежи ея буйную жизнь. Вообще все общество отличалось грубостью нравовъ съ нашей точки зрнія, а студенты тмъ боле могли впасть въ крайность. Достаточно того, что сами профессора были не свободны отъ грховности тогдашней молодежи, а они были исключительно каноники. Въ статутахъ Внскаго университета говорится, какъ должны вести себя студенты въ университет, ‘они не должны на лекціяхъ кричать, свистать, выть, вообще должны держать себя миролюбиво, а вн лекціи избгать общества отъявленныхъ людей, картежниковъ…’ Если подобныя элементарныя предупрежденія нашли мсто въ статутахъ, то, должно быть, горькій опытъ продиктовалъ ихъ составителямъ статутовъ.
Первоначально во всхъ университетахъ, какъ извстно, профессорами были исключительно лица духовнаго званія, какъ единственно образованные люди. Незадолго до реформаціи стали находить необходимымъ для процвтанія университета допустить къ преподаванію и лицъ свтскихъ. Либеральный Фридрихъ I, пфальцграфъ, встртилъ сильный отпоръ со стороны клики гейдельбергскихъ клериковъ, пожелавъ замстить каедру медицины однимъ докторомъ. Просьба, отправленная пап по этоху поводу, осталась безъ отвта. Только наслднику Фридриха удалось достичь цли, и то посл того, когда былъ отправленъ спеціальный посолъ для испрошенія отвта. Разршеніе было дано, но съ такими ограниченіями, что сенатъ университетскій не находилъ возможнымъ въ теченіе нсколькихъ лтъ допускать къ чтенію лекцій допущеннаго доктора. Однако, черезъ 6 лтъ было разршено чтеніе лекцій свтскому человку, и, притомъ, женатому. Тмъ не мене, сенатъ не выдавалъ ему жалованья боле года, пока самъ курфюрстъ не вмшался въ споръ. Только съ реформаціей отношенія измнились, когда свтскія лица стали составлять преобладающій элементъ на профессорскихъ каедрахъ.
Учебныхъ пособій вплоть до конца XVII вка не существовало никакихъ, кром тщательно составляемыхъ библіотекъ. Въ настоящее время Гейдельбергскій университетъ обладаетъ одною изъ превосходнйшихъ библіотекъ въ Европ. Основаніе этой библіотеки было положено еще въ 1436 году, когда курфюрстъ завщалъ университету въ Гейдельберг собранныя имъ рукописи на латинскомъ и нмецкомъ языкахъ. Вскор было поручено профессору Агриколя скупить книги по классической древности въ Италіи. Уже съ тхъ поръ гейдельбергская библіотека не имла себ равной по содержанію книгъ. Въ XVI вк Людовякъ V, любитель естествознанія, обогащалъ ее книгами медицинскаго содержанія. Въ настоящее время сохранились живописныя развалины башни съ боку прелестнаго гейдельбергскаго замка, въ которой вками сохранялись книжныя сокровища. Время и огонь разрушили строеніе, но большая часть книгъ спасена. Никто изъ профессоровъ или учащихся не имлъ права брать книги на домъ, по могъ пользоваться ими въ особой комнат, Bcherei, при библіотек. Только своему сыну Людовикъ V разршалъ брать рукописи во дворецъ, но и то на короткій срокъ.
Еще до введенія книгопечатанія ученые люди собирались на книжныя ярмарки для покупки рукописей. Лрмарка во Франкфурт, гд впослдствіи началось печатаніе книгъ, была самою обширной по. своимъ оборотамъ. Съзжались туда ученые люди и производили обмнъ своихъ сочиненій на другія или продавали свои книгопродавцамъ.
Тридцатилтняя война причинила Гейдельбергскому университету много зла, какъ и всему городу. Съ благословенія папы, Тилли разрушалъ все, что попадалось на пути. Большая часть города была сожжена, а къ самымъ чувствительнымъ потерямъ университета принадлежитъ расхищеніе вками собираемыхъ книжныхъ сокровищъ. Когда Тилли шелъ на городъ, то его государь, Максимиліанъ I, далъ общаніе пап Григорію XV прислать ему въ подарокъ замчательную гейдельбергскую библіотеку. Поэтому тотчасъ же по взятіи города появился папскій библіотекарь, который и увезъ большую часть книжныхъ сокровищъ. Всего взять не могъ онъ потому, что ни въ город, ни въ окрестностяхъ не могъ найти ни людей, которые уложили бы все, ни ящиковъ, ни веревокъ. По его разсчету, нужно было бы имть боле 500 подводъ, чтобы уложить только то, что казалось боле цннымъ (1622 годъ). Однако, 196 ящиковъ были упакованы и отправлены въ Римъ.
Произведена человческаго ума, казалось бы, не должны подвергаться регулированію со стороны людей постороннихъ, могущихъ только поучаться у мыслителей. Не такъ думали т, которые имли достаточно основанія опасаться за ложность своего положенія, за критику своихъ дйствій и мнній. Уже съ самаго начала проведенія папскаго авторитета въ католической церкви были представители оппозиціи, оспаривавшіе эту власть. Ни папа, ни инквизиція не могли, конечно, допустить потрясенія своего созданія, а потому и стали употреблять самое страшное давленіе, какое вообще можетъ быть произведено на интеллектуальнаго человка: они прибгли къ цензур сочиненій. Уже въ начал XV вка книги духовнаго сочиненія цензуровались не гласно членами инквизиціи. Но когда дло пошло на ладъ, то Александръ VI издалъ эдиктъ въ 1498 году относительно недопущенія въ оборотъ книгъ, содержаніе коихъ не согласовалось съ принципами абсолютизма церкви. Въ скоромъ времени (1520) въ Италіи народилась узаконенная армія цензоровъ, бдительно давящая малйшее проявленіе умственной критики. Въ Германіи цензура разцвла нсколько позже. Вс сочиненія Лютера были напечатаны безъ цензуры, но уже въ половин XVI в. заманчивый примръ Италіи далъ свои плоды и въ Германіи. Тогда университеты принимаютъ на себя роль высшей инстанціи для давленія на произведенія человческой мысли. Деканы разршали въ обращеніе книги, относящіяся къ ихъ спеціальности. Вся система цензуры охранялась правительствами отдльныхъ государствъ. Въ 1580 году изданъ былъ указъ, на основаніи котораго ни одна книга не могла быть продана на ярмарк во Франкфурт безъ разршенія особой коммиссіи, учреждаемой ежегодно для просмотра появляющихся на ярмарк книгъ.
Въ Гейдельберг находимъ уже въ 1525 году ограниченія въ продаж книгъ, изъ документовъ становится яснымъ, что крестьянская война развязала руки власть имущимъ, какъ вообще всякая война ведетъ за собою реакцію въ общественномъ сознаніи, въ прогресс общества. Подъ вліяніемъ ужасовъ войны гейдельбергскіе ученые стали искать спасенія въ строгой цензур ученыхъ сочиненій. Книгопродавцы и переплетчики должны были присягать въ церкви, что не будутъ ни продавать, ни переплетать книгъ, не дозволяемыхъ къ свободному обращенію. Изъ исторіи культуры Европы намъ извстно, что вообще книгъ появлялось въ свтъ очень и очень немного.
Управленіе города принуждало въ 1525 году присягнуть двоихъ книгопродавцевъ, одного переплетчика и одного пергаментаріуса, въ врности курфюрсту и всмъ его распоряженіямъ касательно книгъ. До эти почтенные люди наотрзъ отказались исполнить приглашеніе. Тогда правители города стали обвинять непослушныхъ въ томъ, что они распространяли возбудительныя брошюры противъ дйствій курфюрста. Обвиненные не оправдывались въ совершенно несправедливо взводимомъ на нихъ обвиненіи, но обратились съ просьбой къ университету о защит. Дйствительно, въ этомъ случа университетъ оказался стоящимъ на высот своего призванія. Университетъ in corpore предъявилъ протестъ курфюрсту въ томъ, что присяга хотя и должна быть произведена, на не курфюрсту, а ректору, какъ представителю университета, которому вдать надлежитъ ученыя сочиненія. На этотъ разъ курфюрстъ уступилъ.
Университетъ, основанный въ XIV вк, естественнымъ образомъ до XVI вка подвергался многократнымъ преобразованіямъ, особенно на отношенію вознагражденія профессоровъ, ихъ отношенія къ учащимся и затмъ привилегій всего учрежденія. Всякій курфюрстъ, вступая на престолъ, необходимо утверждалъ привилегіи университета. Орано, устарвшей научной системы реформы долго не касались. Дло ограничивалось, тажимъ образомъ, исключительно вншнею стороной — упорядоченія отношеній университета къ городу и правительству, главнымъ образомъ, управленія учрежденіемъ. Въ теченіе трехсотъ почти лтъ главное преобразованіе ограничилось, какъ упомянуто выше, предоставленіемъ права свтскимъ лицамъ быть преподавателями медицинскихъ наукъ, а затмъ выборъ ректора измнился въ томъ смысл, что, вмсто выбора его на полгода, онъ сталъ избираться на цлый годъ всею корпораціей профессоровъ.
Университетъ давно уже требовалъ преобразованій, но только реформація, вызвавшая массу новыхъ отношеній въ обществ, окончательно толкнула и университеты на путь прогресса, вырвала и ихъ изъ затхлой жизни схоластики. Ректоромъ въ 1558 году былъ пфальцграфъ оганнъ, человкъ образованный и ревностный реформаторъ. Благодаря его вліянію, университетскій обскурантизмъ долженъ былъ уступить мсто пробивающемуся свту.
Этою реформой вводилось въ университетъ евангелически-протестантское направленіе вмсто исключительно католическаго. Всякій студентъ, поступая въ университетъ, долженъ былъ присягать ректору, что будетъ исполнять требованія университета, но для дтей графовъ и князей ‘читалось достаточнымъ простое рукопожатіе вмсто присяги. Поступающій платилъ 10 крейцеровъ (15 коп.), кром дтей высокопоставленныхъ ницъ, ничего не платившихъ. Вознагражденіе профессоровъ было значительно поднято, но оставлено неравнымъ. Напр., на теологическомъ факультет полагалось три ординаріуса, изъ которыхъ первый получалъ 250 флориновъ, второй — 200, а третій — 160. При этомъ имъ было поставлено въ обязанность читать текстъ священнаго писанія ‘fleissig und ver atndlih und in kein Weg mit notigen, getreumbdten Opinionen und verwirten Bophismoten’ не заниматься. Профессора медицинскихъ знаній были въ то время еще въ загон. Трое медиковъ, читавшихъ терапію, патологію и физіологію, получали по 180,160 и 140 флориновъ въ годъ. Для изученія анатоміи дозволялось пользоваться трупами повшенныхъ преступниковъ, тогда какъ прежде можно было упражняться только на животныхъ. Профессора-медики, имющіе въ город практику, должны были брать съ собою и учениковъ. Вс они, помимо жалованья, получали значительное количество вина, крупы и муки изъ виноградниковъ и полей, принадлежавшихъ университету.
Студенты обязаны были платить профессорамъ за читаемыя ими лекціи, но только въ томъ случа, если лекціи эти читались на дому. Если же профессоръ пользовался для своихъ лекцій общественною аудиторіей университета, то эти лекціи были доступны всякому желающему его слушать. Съ новымъ уставомъ профессоръ сталъ боле привязанъ къ своему мсту, что опять-таки повліяло благотворно на правильность ученія. Прежде профессоръ могъ въ любое время года оставить свое мсто и переселиться, куда ему вздумается, оставивъ своихъ учениковъ, или же переселиться въ другой городъ вмст съ учениками. Теперь же, когда семестры были обозначены точно каникулами, лтними и зимними какъ теперь (лтніе продолжались съ 13 іюля по 12 августа), то и лекціи заканчивались только къ тому времени и жалованье профессорамъ выдавалось въ конц семестра. Въ Гейдельберг вскор стали появляться лучшіе профессора и пуствшій было университетъ снова сталъ пополняться массою студентовъ. Многимъ профессорамъ оказалось выгоднымъ безъ жалованья читать лекціи, только за вознагражденіе отъ студентовъ.
Въ 1588 г. реформа была закончена введеніемъ общежитія бднйшихъ студентовъ, какъ стипендіатовъ, а богатые, т.-е. т, которые получали не мене 14 гульденовъ въ семестръ изъ дому, обязаны была жить на особыхъ общихъ квартирахъ. Распоряженіе это было вызвано частыми жалобами жителей города на студентовъ, уничтожавшихъ ихъ виноградники, обижавшихъ ихъ дочерей и вообще производившихъ въ город скандалы.
Тридцатилтняя война причинила жестокое разореніе въ южной Германіи. Гейдельбергъ пострадалъ не мене другихъ городовъ. Онъ былъ выжженъ почти весь, замокъ курфюрста сгорлъ на половину, нсколько зданій, принадлежавшихъ университету, были разрушены. Студенты и профессора разбжались въ разныя стороны. Боле 20 лтъ университетъ былъ пустъ. Только посл Вестфальскаго мира нсколько- профессоровъ собрались во Франкфурт-на-Майн, чтобы снова начать прерванное ученіе. Въ 1686 году университетъ праздновалъ свой трехсотлтій юбилей при весьма печальной обстановк.
Не усплъ университетъ сколько-нибудь оправиться, какъ снова въ 1693 году ворвались въ городъ побдоносныя войска ‘христіаннйшаго короля’ Людовика XIV и докончили разрушать то, что не было истреблено тридцатилтнею войной. Снова университетъ былъ разогнанъ, студенты и профессора должны были бжать. Нашелся смльчакъ, профессоръ оганнъ Фабриціусъ, который оставилъ свое собственное имущество врагу, а самъ съ нсколькими студентами день и ночь работалъ надъ связываніемъ и упаковкой университетской библіотеки и архива, которые ему удалось перевезти сначала во Франкфуртъ, а потомъ для большей безопасности въ Марбургъ. Въ теченіе семи лтъ не было ни одного учащагося на развалинахъ нкогда прекраснаго города. Посл вторичнаго разоренія осталось въ город только 200 человкъ жителей.
Пуста была касса государственная, бдны стали жители цвтущаго Пфальца, но курфюрстъ оганнъ Вильгельмъ прилагалъ вс стараніи къ тому, чтобы снова возстановить университетъ въ прежнемъ его блеск. Дйствительно, ему удалось скопить столько денегъ, что была начата постройку зданія, по тому времени]колоссальнаго, которое окончено въ 1735 году и существуетъ по сей день. Въ немъ читаются лекціи юридическаго и теологическаго факультетовъ.
Реакція, однако, началась вскор посл разрушительныхъ войнъ. Прежнее исключительное реформаторское направленіе науки начинаетъ вытсняться тлетворнымъ вліяніемъ іезуитовъ. Допущенные въ количеств только двухъ человкъ къ преподаванію въ университетъ, они въ скоромъ времени нашли себ защитниковъ и, несмотря на протесты всей коллегіи профессоровъ, быстро овладли всмъ преподаваніемъ въ университет, школахъ и управленіемъ общественныхъ квартиръ, иначе ‘коллегій’.
Успхи знанія, тмъ не мене, прорывались въ стны университета. Въ періодъ вліянія іезуитовъ было положено начало минералогическому кабинету, былъ расширенъ ботаническій садъ, назначенъ спеціальный профессоръ химіи, судебной медицины и хирургіи. Съ тхъ поръ стали присылать трупы изъ госпиталя въ Гейдельберг и Мангейм для практики въ анатоміи. Тогда же было положено начало прекрасному правилу печатать въ конц каждаго семестра распредленіе лекцій на будущій семестръ, а книжки эти разсылались по другимъ университетамъ и продавались повсюду. Теперь этотъ обычай измненъ въ смысл удобства въ томъ отношеніи, что издается въ Берлин Universitt Kalender, въ которомъ желающій можетъ узнать, гд и кто читаетъ такія-то лекціи.
Въ 1786 году правительство обратило. вниманіе на два пункта. Для университета были значительно увеличены отчисляемые спеціальные доходы различныхъ городовъ. Такимъ образомъ, тотъ или другой городъ доставлялъ въ особое отдленіе государственнаго казначейства опредленное количество денегъ и натурой вино и хлбъ, которые затмъ препровождались въ университетъ и подлежащія коллегіи. Профессора, попрежнему, получали жалованье деньгами и часть натурой виномъ и мукою {Reichlin-Meldeg: ‘Gesch. d. Univers. Heidelberg’.}.
Въ то же время было обращено вниманіе на поведеніе студентовъ. Всмъ казались особенно зазорными постоянныя дуэли между студентами и азартныя игры. Было постановлено, что всякій студентъ, оскорбленный или нтъ, но дуэлирующій, подвергался многонедльному заключенію въ карцер. Это же наказаніе грозило и игроку въ карты. Съ тхъ поръ и по сей день, когда дуэли, все-таки, продолжаются, хотя приняли чистокомическій характеръ, а азартныя игры исключены изъ студенческаго общества, карцеръ постоянно заключаетъ въ своихъ стнахъ одного или нсколькихъ студентовъ. Но это заключеніе иметъ совершенно другое значеніе. Молодой фуксъ, не посидвшій въ карцер, не будетъ почтеннымъ буршемъ. Онъ обязательно долженъ нарваться на скандалъ, чтобы высидть подъ ванномъ. Конечно, это относится въ ‘corpstadenten’, а не къ ‘wildestudenten’, т.-е. не къ принадлежащимъ къ какой-нибудь корпораціи….
Во время французской революціи весь Пфальцъ, въ томъ числ и Гейдельбергскій университетъ, находились подъ давленіемъ сильно распространившагося ордена іезуитовъ-лазаристовъ. Въ ихъ рукахъ находилось преподаваніе въ университет. Старый университетъ обязанъ былъ лучшими своими днями протестантизму и свобод мысли, по когда эта alma mater праздновала свой четырехсотлтій юбилей, то она считала 30 католическихъ профессоровъ-іезуитовъ и только 4 человка протестантовъ, причемъ трое изъ послднихъ состояли профессорами теологіи по принципамъ реформаціи. Въ университет сидли люди, большею частью монахи Доминиканскаго ордена, которыхъ знанія ограничивались латинскими текстами изъ сочиненій отцовъ церкви. Одинъ изъ нихъ переводилъ, напримръ, ‘ans langer Weile’ словами ‘propter longum quoniam’, и это профессоръ классической древности {Oeismar: ‘Deutschland im 18 Jahrhundert’. 1881. Lаukhard. Selbstbiographie. (1792—1798).}.
Одинъ, профессоръ ‘морали’, на задаваемые ему вопросы имлъ обычай отвчать: ‘unus asinus plus potest negare quam decern docti probare’ {Одинъ оселъ въ состояніи больше отрицать, чмъ десять ученыхъ доказать.}. Въ такой школ, гд профессоръ греческой литературы съ трудомъ pasбиралъ греческій текстъ, многое было возможно. Тамъ Канта называли собакой, а всякаго свободнаго мыслителя предавали анафем. И это въ стнахъ философскаго факультета!
Такой духъ, свирпствовавшій между учеными, соотвтствовалъ общественному развитію подъ вліяніемъ католическихъ монаховъ. Они не отказывались отправлять богослуженіе за излеченіе собаки одной изъ мстныхъ ханжей, утромъ отправляли мессу, прося дождя, а въ полдень молились за засуху у того же алтаря.
Молодые, пылкіе юноши, вступавшіе въ университетъ, сразу натыкались на такія чудовищныя явленія, выносить которыя имъ казалось оскорбительнымъ. Прямой протестъ былъ невозможенъ. Поэтому-то мы встрчаемся вновь съ прискорбнымъ явленіемъ, имвшимъ мсто среди студенчества Германіи въ XVIII и начал XIX вка.
Между студентами стали образовываться ‘союзы’ (Studentenorden). Первый такой орденъ былъ запрещенъ въ Геттинген въ 1748 году, но такое же запрещеніе встрчаемъ сновавъ 1762 году, стало быть, орденъ продолжалъ существовать, несмотря на запрещеніе. Тмъ не мене, въ 1802 году открывается тайный орденъ въ Тюбинген и оказывается, что жъ нему принадлежало большинство студентовъ Гейдельберга {Такіе ордена легко слагалась, такъ какъ студенты постоянно составляли изъ себя корпораціи, хотя безъ опредленныхъ идеальныхъ цлей.}. Цль упомянутыхъ орденовъ — самообразованіе, нравственная чистота, противодйствіе вліянію іезуитовъ и обскурантному вліянію мелкихъ правительствъ. Но когда эти общества не могли уже существовать по причин неусыпнаго ихъ преслдованія, они выродились въ два направленія: одно изъ нихъ ‘землячество’ — ‘Landsmanschaften’, другое, развившееся гораздо позже, въ 1818 году, allgemeine deutsche Burschenschaft. Первое изъ нихъ было т же ‘національности’, также безъ идеальныхъ стремленій, но и безъ дикости поступковъ, второе же сохранило принципы орденовъ.
По сей день прежнія корпораціи, землячества, какъ продолженіе ‘національностей’, не потеряли своего значенія. Братство между членами землячества, какъ главный связующій элементъ всего ихъ общества, было не всегда таковымъ, какъ то желательно было въ принцип. Дружба, легко вызываемая въ юномъ сердц, замнялась, да и замняется, нердко чистоформальными отношеніями, правилами землячества. Тмъ не мене, члены одного союза, встртившись впослдствіи на жизненномъ пути, тотчасъ же, въ силу традиціи, подаютъ другъ другу руку помощи. Студентъ, вошедшій въ одну изъ такихъ корпорацій, а ихъ каждый университетъ считаетъ по нскольку и къ нимъ принадлежало и принадлежитъ большинство студентовъ, становился совершенно инымъ человкомъ. Вс его помыслы, весь его день принадлежалъ своей корпораціи. Правда, члены корпораціи удалялись отъ школы на два, на три семестра, проводя большую часть дня въ кругу членовъ, въ кнейп, гд псни, пиво и веселье поглощали юную душу. При всемъ томъ, юношу, прошедшаго чрезъ такое горнило, можно тотчасъ же отличить среди другихъ, не бывшихъ въ союз. Атмосфера, въ которой каждый считаетъ своимъ долгомъ выступить защитникомъ всхъ, вс одного, вырабатываетъ духъ смлости, свободолюбія. До 1847 года, т.-е. до того момента, осуществленія котораго такъ страстно желали члены союза, онъ имлъ громадное воспитательное значеніе, но съ тхъ поръ, когда цль въ значительной мр уже достигнута, союзъ потерялъ свое существенное значеніе.
Побдоносныя войны Наполеона I принизили совершенно Германію, по сильно возбудили юныя головы германской молодежи. Въ учрежденіяхъ студенческихъ союзовъ или братствъ начинаетъ проглядывать принципъ объединенія Германіи. Въ ихъ псняхъ, сочиненныхъ въ это время, находимъ очень многія именно съ этимъ оттнкомъ. Студенты ясно увидли, что приниженіе ихъ отечества было прямымъ слдствіемъ разъединенія единой національности на отдльныя, враждебныя между собою государства. Уже многіе юноши положили свою жизнь въ борьб съ сильнымъ врагомъ, а другіе, по почину берлинскихъ гимнастическихъ обществъ, подготовляли себя, вырабатывали физическія силы и укрпляли духъ въ этихъ учрежденіяхъ.
Внскій конгрессъ не удовлетворилъ германскаго общества, но когда, къ тому же, оказалось, что и слабыя надежды на то, что въ этомъ собраніи представителей государствъ вопросъ объ объединеніи Германіи не можетъ подучить своего надлежащаго разршенія, воинственный духъ молодежи дошелъ, казалось, до крайнихъ предловъ. Студенты Гейдельбергскаго университета совершенно отбились отъ рукъ.
Война кончилась. Въ 1815 я 1816 годахъ оставшіеся въ живыхъ студенты стали изъ подковъ возвращаться въ университеты для продолженія прерваннаго ученія. Именно они внесли въ прежнюю среду свжія идеи, укрпившіяся подъ градомъ пуль, въ виду товарищеской крови. Они нашли далеко не удовлетворяющими ихъ свжимъ убжденіямъ старые порядки въ университет, дикіе принципы прежнихъ ‘корпорацій’, гд, попрежнему, свирпствовалъ кутежъ, гд только съ пассивною насмшкой относились къ застарлымъ университетскимъ порядкамъ. Теперь еще сильне утвердилось въ молодыхъ людяхъ убжденіе, что отъ отдльныхъ правительствъ помощи ждать нечего. ‘Единство возлюбленной, кровью обагренной родины’,— вотъ постоянный лозунгъ молодежи. Эти идеальныя стремленія не легко было осуществить въ дйствительности.
Между тмъ, время Метерниха и его принциповъ начинало сказываться, а университеты находились въ прежнемъ порядк.
Тогда-то, въ 1816 году, зародилась идея среди студентовъ енскаго университета слить прежніе союзы въ одно общество, къ которому принадлежали бы вс студенты Германіи, съ цлью осуществленія тхъ идеальныхъ стремленій, подъ вліяніемъ которыхъ находились не только они, но и лучшая часть германскаго общества: объединенія Германіи съ освобожденіемъ отъ деспотической тираніи ( 4 устава). Въ 1817 году члены іенскаго братства разослали по всмъ университетамъ приглашеніе на общее собраніе всхъ сочувствующихъ иде братства. Мстомъ собранія былъ выбранъ Вартбургъ, близъ Эйзенаха, дворецъ, залы котораго могли бы вмстить громадную массу народа, кром того, это — историческое мсто, связанное съ реформаціей. Изъ всхъ 12 университетовъ подучились отвты, выражавшіе полное сочувствіе иде. Великій герцогъ веймарскій далъ свое согласіе на устройство празднества. Былъ выбранъ день 18 октября, какъ день трехсотлтняго юбилея реформаціи. Къ этому дню собралось однихъ членовъ прежнихъ братствъ боле 500 человкъ. енское знамя, вышитое двушками города своимъ защитникамъ въ 1816 году, теперь собрало около пяти тысячъ человкъ. Въ 8 1/2 ч. утра при звукахъ военной музыки и звон всхъ церковныхъ колоколовъ развернулось оно надъ массой представителей университетовъ, одтыхъ въ черное платье и украшенныхъ дубовыми внками.
Праздникъ начался пніемъ гимна: ‘Еще feste Burg ist unser Gott’. Вечеромъ въ Эйзенах присоединилось и ополченіе провинціи съ своимъ знаменемъ, что еще боле увеличило торжество праздника, заключившагося церковною службой въ Эйзенах при звукахъ псни, сочиненной генералъ-суперинтендентомъ Рэбэ. Да второй и третій день праздника обсуждались общіе интересы братства, причемъ весьма порицался образъ дйствій студенческихъ корпорацій, занимавшихся, главнымъ образомъ, кутежомъ и далекихъ отъ животрепещущихъ вопросовъ времени.
Во время праздника собрались представители 14 германскихъ университетовъ и положили учредить общегерманское братство. м
Совершенно неожиданно для большинства участниковъ вечеромъ на третій день праздника появилась незначительная толпа молодежи, въ которой-нкоторые участники несли корзины съ книгами, другіе держали въ рукахъ билеты съ именами книгъ, предающихся проклятію. Разложивъ костеръ, они, подобно Лютеру въ 1520 году, бросили въ огонь т книги, которыя, по ихъ мннію, достойны были проклятія, это — исключительно сочиненія, трактующія въ пользу существовавшаго порядка. Такихъ книгъ и брошюръ нашлось 28.
Праздникъ въ Вартбург какъ по иде, такъ и выполненію находилъ, съ одной стороны, одобреніе многихъ, съ другой — сильныхъ порицателей, воспользовавшихся случаемъ для проведенія своихъ цлей. Во всякомъ случа, это, повидимому, незначительное событіе было чревато послдствіями, отозвавшимися на всхъ германскихъ университетахъ.
Тотчасъ же явился доносъ оберрегирунгсрата фонъ-Камисъ, который представилъ великому герцоцу веймарскому это событіе въ самыхъ черныхъ краскахъ, особенно напиралъ на auto-da-f книгъ и указывалъ на статьи закона, на основаніи которыхъ участники въ праздник должны подвергнуться наказанію.
И вотъ началось обузданіе, кончившееся только черезъ 27 лтъ съ германскою революціей, имвшею своимъ послдствіемъ ныншнюю конституцію Германіи.
Прусское правительство издало 18 октября 1819 года циркуляръ, принятый и всми университетами Германіи, существенная сторона котораго заключалась въ слдующемъ:
— ‘Для всякаго университета назначается особенный уполномоченный, снабженный соотвтственными наставленіями и широкою властью. Онъ можетъ быть или прежній попечитель, или особеннымъ довріемъ удостоенное лицо. Обязанность его состоитъ въ самомъ строгомъ наблюденіи надъ исполненіемъ установленныхъ законовъ и дисциплинарныхъ правилъ, въ наблюденіи надъ духомъ преподаванія профессорами какъ въ стнахъ университета, такъ и вн его, онъ даетъ ему должное направленіе, соотвтственное предположенному правительствомъ, не вмшиваясь, однако, непосредственно въ научный методъ. Уполномоченный обязанъ посвятить все свое вниманіе всему, что только можетъ служить улучшенію нравственности юношества и вншнему порядку’.
Въ слдующихъ параграфахъ союзныя правительства обязуются изгонять изъ университета всякаго профессора, который сталъ бы ‘злоупотреблять своими обязанностями и перешелъ бы границы своего призванія, подкапываясь подъ существующія государственныя учрежденія’. Дале было обращено вниманіе на общегерманское Burschenschaft, которое находили необходимымъ искоренить совершенно, при этомъ правительства уговаривались никогда не принимать на государственную службу того, кто разъ былъ замченъ въ принадлежности къ какому-либо тайному обществу.
Съ объявленія приведеннаго циркуляра отношенія между профессорами и студентами, правительствомъ и университетомъ сдлались просто враждебными. Конечно, не вс университеты были подтянуты до такихъ строго-полицейскихъ отношеній. Такъ, Гейдельбергскій университетскій сенатъ, принявъ циркуляръ, отказалъ въ безусловномъ повиновеніи уполномоченному. Въ прусскихъ же университетахъ дло было поставлено строже. Тамъ тотчасъ же стали отличать профессоровъ, преданныхъ полицейскимъ распоряженіямъ, отъ людей, не вступившихъ на дорогу реакціи {Raumer: ‘Gesch. d. Universitten’. Koch: ‘Die preussiscben Univers.’. 1839.}. Въ то время въ Берлинскомъ университет были профессорами Шлейермахеръ и Савиньи, знаменитыя свтила науки, составившіе эпоху въ области человческой мысли. Уполномоченный при этомъ университет (между прочимъ, другъ Гте) циркулярно предписалъ университетскому сенату, указывая на двухъ названныхъ профессоровъ, какъ сочувствующихъ общегерманскому буршеншафту, исправить въ этомъ отношеніи свое поведеніе.
Руководство университетами не могло, конечно, ограничиться наблюденіемъ, безъ примненія принудительныхъ мръ по отношенію къ студентамъ. Правительства обратили вниманіе на то обстоятельство, что студенты посщаютъ лекціи только нкоторыхъ излюбленныхъ профессоровъ, не обращая вниманія на другихъ. И въ этомъ случа берлинское правительство подало совтъ къ исправленію такого поведенія студентовъ. Совтъ былъ принятъ почти всми союзными правительствами и университетами, кром енскаго и Гейдельбергскаго.
Съ тхъ поръ, какъ существуютъ германскіе университеты, знанія студентовъ никогда никмъ не проврялись, пока студентъ учился. Его докторскій экзаменъ и диссертація принимались за доказательство его знаній. Держать же этотъ экзаменъ онъ могъ, когда ему заблагоразсудится. Вотъ на этотъ-то пунктъ было, между прочимъ, обращено вниманіе, съ цлью занять студентовъ обязательнымъ слушаніемъ лекцій и дачей отвтовъ. Въ извстные періоды семестра профессора должны были репетировать пройденную часть науки, экзаменуя студентовъ и выставляя имъ отмтки въ форм suficit и non sufirit. Вскор оказалось, что эта мра не привела къ цли, такъ какъ многіе профессора отказались отъ такой проврки своихъ слушателей, а студенты совершенно перестали посщать лекціи иныхъ профессоровъ. Тогда эта мра была замнена другою. Ршено было допускать къ экзамену только тхъ учащихся, которые посщали опредленныя лекціи. Чтобы проврить степень усердія студентовъ въ посщеніи лекцій, студенты, входя въ аудиторію профессора, обязаны были записывать свои фамиліи на приготовленномъ лист бумаги. Результатъ и этой мры не достигъ цли. На листахъ бумаги тхъ профессоровъ, которые согласились примнить предписанную мру, обыкновенно оказывалось записаннымъ огромное количество слушателей, а въ аудиторіи сидло очень мало. Профессоръ, къ удивленію своему, читалъ, что одинъ и тотъ же студентъ оказывался присутствующимъ въ нсколькихъ лицахъ. Такое явленіе могло произойти только потому, что отсутствующаго товарища записывали порознь нсколько присутствующихъ лицъ. Кром того, посщеніемъ профессора удостоивали классическіе мудрецы: Nicolaus Aristoteles, Trauriger Diogenes, ein Bursch, ein Fuchs ohne Nhme и т. п. Когда и эта мра оказалась недйствительною, то прусское правительство приказало всмъ профессорамъ читать въ опредленномъ зданіи, а студенты должны были входить только чрезъ одну дверь. Въ передней они обязаны были вшать свои шапки, если не было верхняго платья, а шапки эти выдавались только по окончаніи лекцій. Уже въ конц перваго семестра разумность мры выяснилась вполн. Аудиторіи въ большинств случаевъ оставались пустыми, хотя часто число шапокъ не оставляло желать ничего лучшаго {Koch: ‘Die preus. Umv.’.}.
1847 годъ положилъ конецъ реакціи. Университеты съ тхъ поръ стали мстомъ, гд наука доступна всякому, желающему ее изучать.
Гейдельбергскій университетъ въ теченіе послднихъ 25 лтъ постоянно привлекаетъ къ себ значительное количество русской учащейся молодежи. Проходитъ рдкій семестръ, чтобы русскихъ было мене 30 человкъ. Это большею частью люди, изучающіе медицину, кончившіе курсъ въ реальныхъ училищахъ. Всю эту семью связуетъ ‘русская пироговская читальня’. Она представляетъ собою интересное явленіе въ томъ отношеніи, что это единственная русская библіотека за границей, существующая уже боле 25 лтъ исключительно членскими взносами и имющая запасный капиталъ въ нсколько сотъ марокъ. Основаніе ея было положено покойнымъ Пироговымъ, когда онъ былъ посланъ за границу съ молодыми военными врачами для изученія хирургіи въ нмецкихъ госпиталяхъ. Самъ онъ жилъ постоянно въ Гейдельберг, куда и присылались газеты и кое-какія книги. Съ тхъ поръ читальня переживала и черные дни, заброшенная на чердакъ. Но боле десяти лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ она поставлена правильно и оказываетъ значительныя услуги русскимъ.