Изъ художественной лтописи.
Изъ художественной лтописи.
Ив. Лазаревскій.
‘Русская Мысль’, кн.VII, 1908
Из художественной летописи, Лазаревский Иван Иванович, Год: 1908
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Самымъ острымъ вопросомъ въ художественной жизни въ настоящее время является вопросъ о преобразованіи нашей академіи художествъ, учрежденія въ томъ положеніи, въ которомъ оно находилось за послдніе года, никому ненужнаго и совершенно безполезнаго.
Въ академіи художествъ въ продолженіе цлаго ряда лтъ наша художественная молодежь находилась подъ гнетомъ чиновниковъ-профессоровъ, систематически убивавшихъ все живое, искреннее и непосредственное въ тхъ молодыхъ людяхъ, которые шли къ нимъ въ слпой надежд найти у этихъ профессоровъ и помощь, и указаніе, вмсто того они встрчали сухое офиціальное отношеніе, нежеланіе понять и разобраться въ индивидуальныхъ чертахъ молодого дарованія. И не мало художниковъ, несомннно даровитыхъ, но слабыхъ духомъ и характеромъ, поддавались гнетущему вліянію профессоровъ, обезличивались, съ первыхъ же шаговъ безнадежно размнивались на мелочи. Вс т художники, которые заняли видное мсто въ нашемъ современномъ искусств, художественное и общее образованіе получили вн академическихъ стнъ, самостоятельной упорной работой въ мастерскихъ иностранцевъ-художниковъ.
Наша академія художествъ въ полномъ упадк. Ученическія выставки — яркое и неоспоримое доказательство этого, на ученическихъ выставкахъ мы встрчаемъ неувренный, слабый рисунокъ, шаткое плохое знаніе перспективы, сбивчивое представленіе объ анатоміи, дряблость, шаблонность и полнйшую неинтересность композиціи.
Въ настоящее время при академіи художествъ образована особая коммиссія, которой поручено разобраться въ современномъ положеніи дла художественнаго образованія въ академіи, переработать уставъ и правила о пріем молодежи въ академію. Въ составъ этой коммиссіи, насколько намъ извстно, входятъ т же художники, которые своимъ отношеніемъ къ длу привели академію художествъ къ теперешнему упадку, поэтому мы не вримъ въ продуктивность работы коммиссіи, если не оправдаются слухи, что въ число ея членовъ, по настоянію нкоторыхъ энергичныхъ и дйствительно любящихъ искусство людей, будутъ приглашены молодые художники, завоевавшіе почетныя имена, равно какъ и зарекомендовавшіе себя художественные дятели.
Въ надежд на то, что слухи эти оправдаются, въ настоящей стать я позволю себ привести нсколько соображеній по важному вопросу реформированія нашей академіи художествъ, считая, что въ этомъ дл каждый, соприкасающійся съ искусствомъ, долженъ внести свою крупицу.
Приступить къ реформ художественнаго образованія придется очень издалека: съ капитальнйшей реорганизаціи школъ живописи, подвдомственныхъ академіи художествъ, которыя разсяны по всей Россіи. Изъ этихъ школъ теперь выходятъ молодые люди, почти сплошь не умющіе рисовать, иначе сказать, художественно-неграмотные. Академія же, по своему хорошему и широкому уставу 1893 года, должна принимать въ высшее художественное училище лишь людей, ‘вполн подготовленныхъ и способныхъ къ прохожденію высшаго художественнаго курса’. Но такъ какъ вполн подготовленныхъ не оказывается, то академическому начальству приходится идти на компромиссъ, принимать молодыхъ людей неподготовленныхъ и неспособныхъ и лишь задерживать ихъ въ натурныхъ классахъ, хотя, по точному толкованію академическаго устава, въ натурномъ класс ученики не могутъ оставаться боле двухъ лтъ. И для того, чтобы въ натурные классы приходили молодые люди, умющіе рисовать, надо кореннымъ образомъ измнить современныя программы рисовальныхъ школъ, въ которыхъ теперь учениковъ мучаютъ скучнйшими гипсами, совершенно ненужными заливками тушью и громаднйшими рисунками перомъ и карандашомъ. Рисовальныя школы даютъ слабыя и поверхностныя знанія, а школьные наставники своимъ отношеніемъ къ длу, такимъ же строго офиціальнымъ, какому они научились въ своей aima mater, угнетаютъ нашу художественную молодежь, держатъ ея фантазію и личную волю въ узкихъ рамкахъ классныхъ программъ. Результатъ получается самый плачевный. Ни рисунка, ни умнья разобраться въ краскахъ и перспектив,— ничего этого нтъ у оканчивающихъ рисовальныя школы. И съ такимъ-то скуднымъ багажомъ молодежь входитъ въ академію художествъ и начинаетъ работать въ натурномъ класс. Тутъ опять-таки ее встрчаетъ отношеніе, мало чмъ отличающееся отъ того, къ которому она привыкла въ школ. Преподаватели сами рисункомъ не блещутъ и не умютъ или не хотятъ заинтересовать и увлечь дломъ молодежь. Между тмъ въ натурныхъ классахъ надо рисовать и рисовать, надо пріучаться схватывать характерное, рельефное. Къ сожалнію, въ академіи дло поставлено не такъ. По три недли сидятъ надъ однимъ и тмъ же рисункомъ, невольно вымучивая его. Необходимо не только чаще мнять натуру, но и обратить самое серьезное вниманіе на домашнія работы учениковъ, на рисунки и наброски тхъ типовъ и сценъ, съ которыми молодые художники сталкиваются непосредственно въ жизни. Академическіе наставники этого никакъ не хотятъ признать и на домашнія работы смотрятъ нехотя и отнюдь не поощряютъ ихъ. Натурный классъ — это классъ художественной грамоты, а потому на него при реорганизаціи всего дла надо обратить вниманіе въ первую голову. Необходимо привлечь туда талантливыхъ людей, главное хорошо рисующихъ, художественно-образованныхъ, любящихъ дло и могущихъ увлечь работой свою аудиторію и заставить относиться къ длу внимательно и любовно.
Посл натурнаго класса ученики переходятъ въ мастерскія. Тутъ, какъ гласитъ уставъ, молодежь ‘переходитъ къ самостоятельнымъ занятіямъ подъ руководствомъ избраннаго каждымъ изъ учениковъ профессора’.Ученикъ поступаетъ въ мастерскія съ самыми скудными познаніями, а уставъ говоритъ, что ему надо ‘сосредоточиться въ разработк художественной темы, избранной имъ самимъ, и на исполненіи на эту тему художественнаго произведенія’. Но что тутъ можетъ самостоятельно подлать совершенно неуравновшенный ученикъ? Онъ и бродитъ ощупью, незнакомый со всей сложностью и трудностью ‘композиціи’, до многаго доходитъ самъ, а въ результат — плохія и годъ отъ году понижающіяся въ художественномъ уровн конкурсныя выставки.
Въ академическихъ мастерскихъ дло поставлено изъ рукъ вонъ плохо. Тутъ реорганизація должна начаться съ самихъ профессоровъ-руководителей. Пейзажную мастерскую ведетъ профессоръ Киселевъ, жанровую — Вл. Маковскій, Кардовскій и до самаго послдняго времени — Рпинъ, батальную — Рубо, скульптурную — Беклемишевъ и граверную — Маттэ. Изъ нихъ лишь недавно ушедшій Рпинъ, Кардовскій и Маттэ — живые, энергичные и талантливые профессора-руководители, хотя у Рпина, какъ профессора, былъ серьезный недостатокъ, который, хотя и искупался многими положительными данными, не могъ не дйствовать пагубно на молодежь — это его постоянное захваливаніе даже посредственныхъ ученическихъ работъ. Но это въ скобкахъ.
Что же касается профессора Киселева, то онъ когда-то написалъ нсколько хорошихъ и интересныхъ пейзажныхъ работъ, теперь же это человкъ очень пожилой, воспитанный на идеалахъ передвижниковъ и врный имъ досел, тогда какъ искусство шагнуло далеко впередъ съ того времени, когда передвижники имли значеніе. И получается такое положеніе, что ученики мастерской Киселева заканчиваютъ свое художественное образованіе вн стнъ академіи, развиваясь или совершенно независимо отъ своего профессора, или тратя затмъ не мало времени, чтобы избавиться отъ того ‘налета’, который неизбжно дается молодому дарованію отношеніемъ профессора-руководителя. Мастерская жанриста Вл. Маковскаго за все время своего существованія не выпустила ни единаго художника, на котораго можно бы было указать какъ на интереснаго, выдвинувшагося далеко впередъ изъ числа ‘классныхъ’ художниковъ, оканчивающихъ академію. Вс т художники, что вышли изъ академическихъ стнъ и заняли видныя мста въ нашемъ молодомъ искусств,— вс они изъ мастерской Рпина и Кардовскаго. Единственно отрадное впечатлніе получается отъ граверной мастерской, которую бережно и любовно ведетъ талантливый B. В. Маттэ, художникъ, воспитавшій рядъ чудеснйшихъ граверовъ и высоко поднявшій у насъ искусство гравированія крпкой водкой. Я не стану и говорить о современномъ положеніи батальной мастерской. Предоставляю судить о цлесообразности веденія мастерской профессоромъ, который большую часть года проживаетъ гд-то за границей, кажется, въ Мюнхен, и заглядываетъ въ свою мастерскую въ рдкіе назды въ Россію.
Въ такомъ положеніи мастерскія академіи художествъ дольше находиться, конечно, не могутъ. Первое, что надо измнить — это существующее теперь назначеніе профессоровъ руководителей чуть ли не исключительно за выслугу лтъ. На отвтственномъ мст руководителей мастерскихъ нужны не старцы, живущіе преданіями прошлаго, не усталые люди, здсь нужны энергичные художники, талантливые и чутко относящіеся къ движенію искусства, а главное — люди культурные и образованные.
Къ сожалнію, нужно сознаться, что образованіе, это — Ахиллесова пята подавляющаго большинства русскихъ художниковъ. И тутъ опять-таки виной наша академія художествъ. Исторія искусствъ въ академическомъ преподаваніи сдлалась такимъ ‘предметомъ’, отъ котораго молодежь бжитъ за три версты, аудиторіи лекторовъ пустуютъ, а на экзаменахъ происходитъ зубрежка по ‘шпаргалкамъ’. Но академическое начальство словно не замчаетъ этого и продолжаетъ заваливать молодежь безконечными лекціями. Курсъ исторіи искусства въ академіи до того пространенъ, что можно подумать, что онъ разсчитанъ на людей, которые хотятъ посвятить себя всецло его изученію.
Понятно, что за громадной массой матеріала совершенно все спутывается и пропадаетъ важное, и въ результат среди молодыхъ академистовъ полнйшее незнаніе и глубокое невжество не только по исторіи иностраннаго, но даже и своего, русскаго, искусства. Необходимо сократить теперешніе необъятные курсы исторіи искусства, поставивъ во главу угла программы ознакомленіе съ главнйшими фазисами исторіи искусства, характеристику, безъ излишнихъ подробностей и тонкостей, школъ и направленій, боле основательное и широкое изученіе исторіи русскаго искусства. Ибо надо же, наконецъ, признать, что тотъ, кто самъ захочетъ расширить свои знанія по исторіи искусства, сдлаетъ это и лучше и съ меньшей затратой времени безъ помощи академическихъ лекцій. Кром того, академія художествъ должна найти способнаго человка и поручить ему написать курсъ лекцій по исторіи искусства, а то теперь академическую молодежь морятъ на переводахъ или скучнйшихъ компиляціяхъ съ нмецкихъ изданій, изложенныхъ такимъ языкомъ, что чтеніе этихъ лекцій — сущее наказаніе.
Совершенно неудовлетворителенъ и классъ перспективы, несмотря на всю его важность. Г. Александръ Бенуа въ своей интересной стать ‘Чему учитъ академія художествъ?’ помщенной въ No 8—9 Міра Искусствъ за 1904 годъ, основательно замчаетъ, что и въ перспективномъ класс программа должна быть сокращена. ‘Художникъ, по словамъ Ал. Бенуа, твердо усвоившій пять-шесть главныхъ формулъ, смло можетъ справляться съ самыми сложными задачами. Но вотъ, вмсто пяти-шести формулъ, усвоенныхъ на практик, академикамъ-юношамъ преподаютъ длиннйшій и малопонятный курсъ перспективы, опять-таки загромождая его ненужными подробностями’. Въ конц-концовъ получается, что художники, выходя изъ академіи, затрудняются найти даже ‘точку схода’ въ своей картин.
Чтобы реорганизовать перспективный классъ и добиться какихъ бы то ни было существенныхъ результатовъ, надо сократить теорію. Что толку въ одной теоріи, когда на практик художественная молодежь разбирается, словно слпая, даже въ несложной перспективной задач и при малйшей трудности страшно путается и постоянно немилосердно фальшивитъ. Необходимо поставить дло такъ, чтобы ученикъ твердо усвоилъ только самое необходимое число формулъ, а до остального оставить его спокойно доходить путемъ неустанной самостоятельной работы.
Очень важенъ въ академіи классъ анатоміи. Но опять-таки необходима извстная часть знаній, а не цлая наука. При теперешней же систем преподаванія лекторъ курса анатоміи осложняетъ ее излишними подробностями. До деталей пусть молодежь доходитъ сама, путемъ работы въ этюдномъ класс. При хорошемъ, твердомъ знаніи основныхъ законовъ анатоміи и перспективы ничто такъ не развиваетъ молодого художника въ его мастерств, какъ серьезная сознательная работа въ этюдномъ класс, то-есть рисованіе и рисованіе.
Реорганизація этихъ трехъ классовъ особенно важна въ виду того, что и въ рисовальныхъ школахъ, подвдомственныхъ академіи, преподаваніе ведется примнительно къ академическому.
Наконецъ, надо увеличить учебный годъ, особенно въ академіи художествъ, гд ученики работаютъ теперь въ мастерскихъ съ октября по апрль. Остальное время они работаютъ съ натуры, предоставленные самимъ себ. Такое распредленіе иметъ смыслъ только для учениковъ пейзажной мастерской. Ученикамъ же другихъ мастерскихъ необходимо находиться какъ можно ближе къ профессорамъ, ибо техника, помимо неустанной работы, пріобртается непосредственнымъ и близкимъ общеніемъ съ профессоромъ-руководителемъ. При теперешнемъ учебномъ год нтъ времени пріобртать ее, такъ какъ рабочаго времени чрезвычайно мало. Вспомнимъ, какая бдность свта въ петербургскомъ дн въ ноябр и декабр, вспомнимъ о безчисленныхъ праздничныхъ дняхъ, такъ ревниво охраняемыхъ теперешними профессорами, не говоря уже о рождественскихъ каникулахъ, и увидимъ, что увеличеніе рабочаго времени учениковъ академіи, работающихъ въ мастерскихъ, есть насущная потребность.
Вотъ въ общихъ чертахъ желательная реформа высшаго художественнаго училища и рисовальныхъ школъ, подвдомственныхъ академіи художествъ. Разобраться въ деталяхъ это — дло коммиссіи по реорганизаціи академіи. Но если коммиссія эта не обновится свжими, энергичными людьми, то проку будетъ мало отъ нея.