Изъ Англіи.
Изъ Англіи.
I.
II.
IV.
Діонео.
‘Русское Богатство’, No 6, 1912
Из Англии, Шкловский Исаак Владимирович, Год: 1913
Время на прочтение: 31 минут(ы)
‘Трудно имть дло съ пошехонцами!— восклицаетъ Щедринъ.— Нельзя надяться на ихъ поддержку, нельзя разсчитывать, что обращенная къ нимъ рчь будетъ встрчена съ тмъ же чувствомъ, какъ и вчера. Вчера существовало вщее слово, къ которому цлыя массы жадно прислушивались, сегодня — это же самое слово служитъ не призывнымъ лозунгомъ, а сигналомъ къ общему бгству. Да хорошо еще, ежели только къ бгству, а не къ другой, боле жестокой развязк’. Явленіе это свойственно не одной только Россіи, всюду въ большей или меньшей степени ‘Поумнвшій’ пошехонецъ (не только русскій) прежде всего обрушивается на интеллигенцію, которую обличаетъ во всхъ преступленіяхъ и грхахъ. Одни пошехонцы обвиняютъ интеллигенцію въ томъ, что она посяла ‘смуты’, т. е. создала общественное движеніе. Другіе пошехонцы обвиняютъ ту же интеллигенцію за то, что движеніе не удалось. Процессъ травли, по всей вроятности, такъ увлекателенъ, что къ нему присоединяются прохожіе. Что, напримръ, русская интеллигенція сдлала англичанину Морису Барингу? А между тмъ, услыхавъ однимъ ухомъ, что кого то грызутъ, онъ вскочилъ тоже въ кругъ и, какъ купецъ Таракановъ у Глба Успенскаго, ‘почалъ конопатить, подставлять да пристукивать, да засмаливать, раздавать лещей, судаковъ и осетровъ’. ‘Русскій интеллигентъ — это всякій, кто заправляетъ сорочку въ штаны, а не носитъ ее на выпускъ, съ кушакомъ’, опредляетъ Морисъ Барингъ-А затмъ слдуютъ уже ‘лещи, судаки и осетры’. ‘Интеллигенція безбожна и признаетъ только одну мессу — черную’. Она вся гршна противъ седьмой заповди и проникнута анархизмомъ. Для доказательства сердитый авторъ называетъ т книги, которыми увлекается русская интеллигенція. И въ списк этомъ читатель, ожидающій встртить нчто ужасное, съ удивленіемъ находитъ Диккенса, г-жу Гемфри Уордъ, Бергсона и Милля. Такимъ образомъ выходитъ, что Диккенсъ проповдуетъ свободный грхъ, г-жа Гемфри Уордъ — черную мессу, Бергсонъ — атеизмъ, а Милль — динамитъ.
Противъ той же злосчастной и многострадальной русской интеллигенціи г. Морисъ Барингъ, отстаивающій теперь въ Англіи, вмст съ г. Бернардомъ Персомъ, идеалы офиціальнаго націонализма, выступилъ съ комедіей ‘The Double Game’, въ которой выведенъ идеальный провокаторъ, извстный писатель съ великосвтской фамиліей ‘Ракинтъ’. Русская интеллигенція, узнаемъ мы изъ комедіи, только то и длаетъ, что играетъ въ карты, пьетъ чай, объясняется въ любви, бросаетъ бомбы и выдаетъ другъ друга.
Травля интеллигенціи не есть что либо новое. Это явленіе повторяется каждый разъ, когда начинается реакція. ‘Наука внушаетъ самомнніе,— писалъ у насъ въ эпоху реакціи при император Александр I Морисъ Барингъ того времени, только боле талантливый.— Наука постоянно подвергаетъ государство опасности’. А затмъ де-Местръ рекомендуетъ энергичныя мры противъ ‘иллюминатовъ’ (тогда слово ‘интеллигенція’ не было еще выдумано). ‘Взволновались университеты, являются изступленные безумцы, требующіе смерти, труповъ, ада! Самъ князь тьмы видимо подступилъ къ намъ. Рдетъ завса, его окружающая… Слово человческое есть проводникъ адской мины, книгопечатаніе — орудіе его, профессора безбожныхъ университетовъ передаютъ юношеству тонкій ядъ неврія и ненависти къ законнымъ властямъ’. Это не изъ современнаго движенія, а изъ доклада Магницкаго.
Интеллигенцію усиленно травили во время реакціи въ Италіи (въ конц XVIII в.). Въ одномъ Турин прогнали двадцать пять профессоровъ, а народное просвщеніе поручено было полицейскому сыщику (кавалеру Сеска), Въ Пруссіи правительственный наемникъ д-ръ Бенценбергъ, доказывая, что причиной всего зла является интеллигенція, рекомендовалъ правительству Фридриха-Вильгельма III ее ‘немножко убавить’. Бенцъ, Шмальцъ, Коцебу, Камицъ и др. казенные публицисты обличали ‘одичалыхъ профессоровъ и совращенныхъ ими студентовъ’. Подозрительное австрійское начальство не довряло интеллигенціи, даже если она носила военный мундиръ, Въ арміи заведены были ‘агенты’, которые должны были слдить за офицерами. ‘Цлый экспедиціонный корпусъ, посланный въ Неаполь въ 1821 году, былъ отданъ подъ надзоръ полиціи,— говорилъ Ширингеръ.— Честолюбіе и корысть доводили полицію до безобразныхъ преувеличеній’. Обвиненія интеллигенціи въ дряблости, слабости, малодушіи и другихъ грхахъ, выставляемыя въ эпоху разгрома общественныхъ движеній не полицейскими агентами,— повторяются съ математическою правильностью въ каждой стран въ эпоху реакціи. Всмъ этимъ обвинителямъ отвтилъ еще Салтыковъ въ эпоху нашей реакціи восьмидесятыхъ годовъ. ‘Въ послднее время многіе огульно обвиняли нашу интеллигенцію во всхъ неурядицахъ и неустройствахъ и предлагали противъ нея поистин неслыханныя, по своей нелпости, мры… И никому не пришло на мысль сказать во всеуслышаніе хотя бы умренное слово въ защиту интеллигенціи. Хотя бы то, напримръ, что единичные факты слдуетъ судить единично же, что обобщенія въ подобныхъ случаяхъ — неумстны и вредны, что, наконецъ если и можно забить интеллигенцію въ грязь,— что же тогда останется? Не будь интеллигенціи, мы не имли бы ни понятія о чести, ни вры въ убжденія, ни даже представленія о человческомъ образ’.
Иное отношеніе къ интеллигенціи мы наблюдаемъ въ прогрессивныя эпохи и въ нормально развивающихся странахъ. Тамъ ее не станутъ травить огуломъ, но у класса, выступившаго на арену общественной жизни поздне, можетъ явиться недовріе къ интеллигенціи предшествующаго класса и стремленіе создать свою собственную. Классическимъ примромъ можетъ служить Англія, переживающая теперь, можетъ быть, самый серьезный кризисъ посл 1648 года. ‘Наша страна находится въ опасномъ положеніи вслдствіе соціальнаго потрясенія,— констатируетъ Уэльсъ въ только что выпущенной имъ брошюр.— Недовольство рабочихъ массъ не только крайне сильно, но еще возрастаетъ. Быть можетъ, передъ нами начало настоящей и неотвратимой гражданской войны. Въ прошломъ году во время коронаціи мы были глубоко убждены въ необыкновенной устойчивости всего нашего соціальнаго зданія. Теперь для всхъ очевидно, что процессъ дезорганизаціи начался и распространяется. Безполезно утверждать, что рабочіе безпорядки могутъ быть разршены простыми переговорами между обими сторонами и взаимными уступками. Мы не видимъ возможности разршенія сложнаго вопроса простымъ соглашеніемъ. У насъ на глазахъ дйствуютъ новыя силы и нарождаются новыя требованія. И для всего этого есть только одинъ точный терминъ: ‘революція’ {H. G. Well s, The Labour Unrest, p. p. 1—2.}. Талантливый романистъ и проницательный соціологъ констатируетъ нарожденіе въ Англіи новаго рабочаго.
‘До послдняго времени англійскій рабочій былъ существомъ съ крайне ограниченнымъ кругозоромъ, куда входили только практичныя идеи. Отсутствіе воображенія у англійскаго рабочаго, его узость и неспособность къ абстрактному мышленію приводили въ отчаяніе соціалистовъ и вообще проповдниковъ новыхъ теорій. Онъ отстаивалъ стачки, но только съ цлью опредленнаго увеличенія заработной платы или столь же опредленнаго сокращенія числа рабочихъ часовъ. Нын дйствующую систему производства англійскій рабочій принялъ какъ нчто незыблемое, неизмнное. Онъ относился къ ней такъ же, какъ къ существованію земли или солнца’. И вотъ теперь,— продолжаетъ Уэльсъ,— все измнилось. На смну старому поколнію рабочихъ явилось новое. И люди, въ рукахъ которыхъ находятся наша промышленность и государственныя дла, повидимому, еще не уразумли всю важность новаго явленія. Англійскій рабочій начинаетъ теперь устраивать безпримрныя стачки противъ всей промышленной системы и противъ основныхъ условій труда. Новыя стачки не имютъ опредленной, конкретной цли, какъ раньше. Прежнія стачки представляли собой форму сдлки, правда, неуклюжую, и, порою, грубую. Новыя стачки являются не столько результатомъ желанія поторговаться съ предпринимателями, сколько взрывомъ темперамента. И прежде всего необходимо себ уяснить, что настроеніе рабочихъ классовъ радикально измнилось за послднее время… Англійскій рабочій можетъ думать теперь не только о своемъ пив и о своей собак. На смну старому рабочему явился человкъ, имющій глаза, хотя и не вполн зоркіе, умющій критически относиться къ дйствительности, хотя судящій иногда поспшно и несправедливо. Ныншній рабочій читаетъ, обсуждаетъ и иметъ опредленные общіе взгляды. Въ умственномъ отношеніи онъ стоитъ теперь гораздо ближе къ командующему классу, чмъ къ рабочему какимъ онъ былъ пятьдесятъ лтъ тому назадъ. Современный политическій дятель или магнатъ промышленности не обладаютъ лучшимъ образованіемъ, чмъ ихъ предшественники полвка тому назадъ. Что же касается современнаго англійскаго рабочаго, то онъ анализируетъ тысячу такихъ вещей, которыя отецъ его принималъ безъ всякой критики, какъ нчто, существующее отъ вка и долженствующее пребывать такъ до окончанія міра.
‘Въ числ прочихъ вопросовъ, современный англійскій рабочій постоянно задумывается надъ тмъ, почему это именно онъ обязанъ выполнять тяжелую, неинтересную, плохо оплачиваемую работу. Рабочій прежняго тина,— продолжаетъ Уэльсъ,— ссорился иногда съ хозяиномъ, но не возводилъ обвиненія противъ всхъ предпринимателей. Онъ принималъ законъ, государство и церковь именно за то, за что они выдавали себя. Прежній англійскій рабочій требовалъ только лишній шиллингъ или больше часомъ на отдыхъ. Дальше этого рабочій не шелъ. Новый рабочій, съ другойстороны, подвергъ суду всю соціальную систему и вынесъ ей обвинительный приговоръ. Онъ анализируетъ не только намренія, но и способности командующаго класса. Таковы новыя условія. Рабочій новой формаціи преисполненъ недоврія и подозрительности, что дйствуетъ на него деморализующимъ образомъ,— продолжаетъ Уэльсъ. Онъ напоминаетъ матроса, не довряющаго больше ни добросовстности, ни способности капитана. Руководимый отчаяньемъ и презрніемъ, матросъ настойчиво думаетъ о захват корабля командою. Какъ это осуществить и что длать съ захваченнымъ кораблемъ, матросъ не знаетъ. Рабочій похожъ также на солдата, одержимаго навязчивой идеей, что ничто, кром смерти неспособнаго офицера, не можетъ спасти положенія длъ. Подозрительность англійскаго рабочаго новой формаціи такъ велика, что онъ перестаетъ врить не только въ предпринимателя, но также и въ то, что законъ или парламентъ могутъ улучшить положеніе трудящихся массъ. Такимъ образомъ рабочій доходитъ до мысли объ общей стачк, о преступной стачк, если мы ее сдлаемъ таковою примненіемъ репрессивныхъ мръ {Ib., р. 4.}.
‘Англійскіе рабочіе гораздо лучше могутъ опредлить свои жалобы, чмъ то, какимъ способомъ установить нормальныя отношенія’,— констатируетъ другой вдумчивый наблюдатель. ‘Они требуютъ боле справедливаго распредленія богатствъ, чрезмрное накопленіе которыхъ наблюдаютъ постоянно. Рабочая плата остается неизмнной, хотя условія жизни становятся боле тяжелыми. Распространеніе образованія принесло съ собою расширеніе понятія о человческихъ правахъ. Рабочіе открыли, что они — сила’ {‘Daily News’, May 28.}. Наблюдатель отмчаетъ тотъ же фактъ, что и Уэльсъ, а именно — страшное недовріе новаго англійскаго рабочаго ко всему тому, что исходитъ отъ командующихъ классовъ, и, между прочимъ, недовріе къ парламенту. ‘Не надобенъ намъ парламентъ!— восклицаетъ Томъ Мэнъ, обращаясь къ ливерпульскимъ рабочимъ.— Сколько лтъ сидли въ парламент представители отъ углекоповъ! А что они сдлали? Нтъ, мы сами теперь будемъ воевать! Общественную машину приводитъ въ движеніе трудъ рабочихъ, и рабочіе теперь остановятъ механизмъ до тхъ поръ, покуда ихъ требованіе не будетъ удовлетворено. И такимъ образомъ мы будемъ дйствовать, покуда трудъ заберетъ себ все, и покуда капиталъ перестанетъ существовать. Зачмъ намъ парламентъ?’ Не довряя ‘капитану’, ‘матросы’ отрицательно относятся во всему тому, что слышали отъ него. Такимъ образомъ, между прочимъ, они пожимаютъ плечами, когда ‘капитанъ’ говоритъ о патріотизм. ‘Во имя патріотизма понижали нашу заработную плату и учили насъ ненавидть другъ друга. Патріотизмъ — одно изъ самыхъ могущественныхъ средствъ, при помощи которыхъ рабовъ заработной платы держатъ въ цпяхъ… Имъ говорятъ про любовь къ родин? У нихъ нтъ ея. Про любовь къ знамени? Оно разввается не для нихъ. Про привязанность къ тому мсту, гд они впервые увидли свтъ? Никто не любитъ трущобъ. Про радостныя воспоминанія, связанныя съ мстомъ дтскихъ игръ? Радостныя воспоминанія не могутъ быть связаны съ фабричнымъ поселкомъ. Говорятъ ли имъ про любовь къ материнскому языку? Они знаютъ только жаргонъ рабовъ, каждое слово котораго означаетъ утомительный трудъ или вынужденную праздность. Любовь къ рас? Капитализмъ заставилъ ихъ работать рядомъ съ людьми всякаго рода и подъ всми широтами. Рабы заработной платы стали космополитами’ {‘The Industrialist’ (Органъ синдикалистовъ) May 1912. p. 5.}.
Невольно припоминаются слова Тиверія Гракха, приводимыя Плутархомъ. ‘Дикіе зври, бродящіе по Италіи, имютъ свои логовища и берлоги, но люди, которые сражаются и умираютъ за Италію, блуждаютъ вмст съ женами и дтьми, безъ дома, безъ крова. У нихъ нтъ ничего, кром воздуха да солнечнаго свта. Когда передъ битвой полководцы убждаютъ ихъ сражаться за семейный очагъ и за могилы предковъ, они говорятъ — ложь. У несчастныхъ нтъ ни семейнаго очага, ни могилъ предковъ. Они сражаются и умираютъ, лишь чтобы защищать чужія богатства и роскошь’. Любовь къ родин и патріотизмъ — великія слова, не смотря на то, что захватаны грязными руками. Но нельзя требовать отъ только что прозрвшихъ рабовъ, спины которыхъ еще носятъ слды свжихъ рубцовъ, чтобы они приходили въ умиленіе отъ лозунговъ, которые покуда надобны только рабовладльцамъ и надсмотрщикамъ! Ничего нтъ удивительнаго въ томъ, что синдикалисты горько глумятся надъ однимъ изъ трогательныхъ англійскихъ гимновъ: ‘Впередъ, христовы воины’! Пародія гласитъ:
Onward, Christian Soldiers,
On to heathen lands,
Bibles in your pockets,
Rifles in your hands,
And if of your sermons
They be ‘having none’,
Spread the ‘blessing tidings’
With the Maxim Gun!’
(Впередъ, Христовы воины! Ступайте въ страну язычниковъ съ библіями въ карман и съ карабиномъ въ рукахъ. И если язычники не захотятъ вашихъ проповдей, распространяйте благую всть при помощи пулеметовъ).
Друзья рабочаго класса въ Англіи указываютъ теперь крайнимъ отрицателямъ, что они абсолютно не правы, когда отвертываются даже отъ парламента. ‘Группированіе рабочихъ является отвтомъ на концентрацію капитала. Между двумя воюющими сторонами стоитъ парламентъ, представляя собою общественный порядокъ и экономическую справедливость. Онъ можетъ сдлать очень много для удаленія причинъ недовольства со стороны рабочихъ. Парламентъ уже осуществилъ такія реформы, какъ государственная пенсія для стариковъ и государственное страхованіе. Въ ближайшемъ будущемъ должна пройти реформа о возвращеніи земли народу. Но парламентъ на этомъ не долженъ остановиться. Передъ нимъ лежитъ трудная задача, заключающаяся въ томъ, что рабочимъ должна быть гарантирована прямая и боле справедливая доля въ производимыхъ богатствахъ’ {‘Daily News’, May 28.}.
Такой испытанный борецъ за права пролетаріата, какъ Кейръ-Гарди настоятельно совтуетъ рабочимъ использовать парламентъ. ‘Соціальная проблема не будетъ и не можетъ быть разршена стачками, хотя бы даже он приняли грандіозный интернаціональный характеръ,— говоритъ Кейръ-Гарди.— Опытъ послдняго времени доказалъ, что рабочимъ необходимо имть контроль надъ парламентомъ. Стачка только можетъ улучшить положеніе рабочихъ, но она никогда не поведетъ къ революціи. Стачечники могутъ подготовить почву для принятія билля о минимум заработной платы, но только одинъ парламентъ можетъ націонализировать рудники, желзныя дороги и другія промышленныя предпріятія. Такимъ образомъ, политическая, парламентская дятельность можетъ быть революціонной, тогда какъ прямыя выступленія являются только палліативами. Грандіозная стачка можетъ помочь политической дятельности, но не въ состояніи замнить ее. Чтобы добиться свободы, рабочіе классы должны имть въ своихъ рукахъ государственную машину, т. е. парламентъ. Стачка же, хотя и иметъ воспитательное значеніе, не длаетъ ничего для достиженія подобнаго контроля. Покуда у командующаго класса въ рукахъ военная и гражданская силы, онъ является хозяиномъ положенія. За него пресса, полиція, солдаты и судьи… Парламентъ, это — та цитадель, на захватъ которой демократія должна теперь направить вс свои силы’ {‘The Lessons of the Strike’, ‘Socialist Review’, May, 1912.}.
Отмчу заодно чисто англійское отношеніе части верхне-среднихъ классовъ къ бурному броженію въ массахъ. На дняхъ состоялся въ Лондон большой годичный банкетъ муниципальныхъ корпорацій подъ предсдательствомъ лорда Дерби. Гостями были видные консерваторы, какъ лордъ Чарльзъ Бересфедъ, сэръ Вильямъ Буль и др. Правительство было представлено на обд министромъ земствъ и муниципалитетовъ. И когда сэръ Вильямъ Буль предложилъ тостъ ‘за министровъ его величества’, представитель кабинета коснулся рабочихъ волненій. ‘Они существовали и будутъ существовать,— сказалъ министръ И, если бы волненія прекратились совершенно, то это былъ бы плохой признакъ для націи. Мы, англичане, всегда были націей недовольныхъ людей, народомъ, состоящихъ изъ ворчуновъ. По темпераменту и по уму мы представляемъ собою самый революціонный народъ въ мір. Англичане наимене военный, но наиболе воинственный народъ на всемъ земномъ шар. Та нація, рабочіе которой не устраиваютъ боле стачекъ, умираетъ. Нація, рабочіе которой довольствуются тремя пенсами въ день, не могла бы захватить весь міръ, какъ это сдлали мы, прогрессировать и увеличиваться въ сил’.
Вы видите, что такому народу, который такъ смотритъ на бурное броженіе въ массахъ, рано читать отходную. Во всякомъ случа, теперь на земл нтъ націи, которой придется пть надъ скончавшимся отъ внутреннихъ неурядицъ Джономъ Булемъ: ‘Зряще мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачите о мн, братіе и друзи, сродницы и знаеміи!’
Параллельно съ недовріемъ новаго англійскаго рабочаго ко всмъ кодексамъ командующаго класса, мы наблюдаемъ также недовріе къ интеллигенціи. Когда англійскіе средніе классы находились въ динамическомъ состояніи, значительная часть интеллигенціи, такъ или иначе, склонна была переоцнивать существующія цнности. Въ то время англійская мысль ширяла орломъ. Наука сдлала поразительныя завоеванія. Достаточно назвать Ляйеля, Дарвина и Уоллэса. Англійское общество внимательно слдило за соціальными опытами Роберта Оузна. Герценъ, излагая дятельность великаго соціальнаго реформатора, говоритъ: ‘Онъ до того увлекся, что вдругъ сталъ проповдывать устрицамъ, чтобы они взяли свои раковины и пошли за нимъ. Устрицы обидлись и сочли его анти-молюскомъ, т. е. безнравственнымъ въ смысл раковинной жизни и прокляли его’. Но это было уже впослдствіи, а сперва всхъ увлекалъ опытъ въ Нью-Лэнерк, и кто только не находился въ рядахъ восторженныхъ поклонниковъ Роберта Оуэна!
Вся англійская интеллигенція въ то время привтствовала народности, возставшія противъ своихъ угнетателей. Гарибальди оказанъ былъ въ ноябр 1864 года въ Лондон совершенно безпримрный пріемъ. ‘Трубы. Является идолъ массъ, единственная, не ликая народная личность нашего вка, выработавшаяся съ 1848 г. является во всхъ лучахъ славы. Все склоняется передъ ней, все ее празднуетъ, это очью совершающееся hero worship Карлейля. Пушечные выстрлы, колокольный звонъ, вымпела на корабляхъ’. (Изъ статьи А. И. Герцена ‘Camicia Rossa’). Въ то время не было, кажется, ни одного сколько-нибудь крупнаго англійскаго поэта, который не писалъ бы гимновъ въ честь революціи. Дизраэли, ни раньше, ни позже не писавшій стиховъ, въ начал шестидесятыхъ годовъ, когда онъ былъ уже вполн сложившимся торійскимъ вождемъ, написалъ, однако, поэму, и въ этой единственной поэм своей восплъ свободу, добытую съ оружіемъ въ рукахъ. Наиболе видные представители интеллигенціи, какъ Морисъ, какъ Кингсли и др., посвящали себя всецло интересамъ трудящихся массъ. Затмъ эпоха подъема кончается, средніе классы приходятъ въ статическое состояніе, и значительная часть интеллигенціи начинаетъ невольно тяготть къ тому классу, изъ котораго вышла. Въ начал XX вка проф. Дайси одобрительно констатировалъ ‘исчезновеніе иллюзій’ въ англійскомъ обществ.
Когда англійскіе средніе классы перешли въ статическое состояніе, среди нихъ нашлась небольшая группа соціалистически мыслящей интеллигенціи, а, въ самое послднее время рабочіе классы стараются создать свою собственную интеллигенцію.
‘Перерой внимательный читатель вс газеты и журналы за десять лтъ, отъ 1873—1883 года, онъ врядъ ли нашелъ бы въ нихъ хотя бы упоминаніе про соціализмъ, — говоритъ секретарь Фабіанскаго общества, Эдуардъ Писъ {‘The Fabian Society and its work’, ‘T. P.s Magazine’, 1911, II.}.— Робертъ Оуэнъ, первый употребившій въ Англіи слово соціализмъ, тогда уже давно отошелъ, а общества, созданныя имъ, распались. Производительныя общества, созданныя христіанскими соціалистами, были забыты. Теорія индивидуализма властвовала надъ умами, и молодые радикально мыслящіе интеллигентные люди увлекались позитивной философіей Конта. Если въ ихъ умахъ возникало сомнніе, то только относительно того, могутъ ли они, вмѣ,ст съ Конгривомъ, молиться человчеству каждое воскресенье?’
Въ 1883 году первыя зерна новаго міровоззрнія были занесены въ Англію изъ Америки. Удивительно, что Марксъ, прожившій много лтъ въ Англіи, не создалъ здсь сколько-нибудь сильнаго движенія среди англійской интеллигенціи. Маркса въ Англіи сталъ впервые проповдывать Хайндмэнъ, образовавшій партію чистыхъ марксистовъ, которая, собственно говоря, состояла изъ него самого. Громадное впечатлніе на умы молодежи за то произвела книга Генри Джорджа. Хотя она, по авторитетному приговору современныхъ экономистовъ, была ‘fall of bad economics’ (полна плохихъ экономическихъ ученій) но она захватила англійскую молодежь страстностью тона и врой въ то, что государство можетъ сдлать все въ вопрос о бдности и богатств. Надо помнить, что англійская радикальная молодежь воспитывалась тогда на теоріяхъ о полномъ невмшательств государства въ состязаніе между предпринимателями и рабочими. Затмъ сильное впечатлніе на молодежь произвелъ проф. Томасъ Дэвидсонъ, постившій въ 1883 году Лондонъ. То былъ визіонеръ и мистикъ, соединившій въ себ, съ этимъ направленіемъ ума, какъ и другіе американскіе мистики, практичнаго, необыкновенно дловитаго янки. Дэвидсонъ проповдывалъ новый земной рай, представлявшій собою не то фаланстерій, не то Телэмское аббатство, какъ его описалъ Раблэ. Въ то время въ Англіи возникала соціалъ-демократическая федерація, основанная Хайндмэномъ, но на университетскую молодежь произвелъ сильное впечатлніе Томасъ Дэвидсонъ. Подъ его вліяніемъ она заинтересовалась соціализмомъ и сгруппировалась въ Фабіанское общество.
Около того же времени въ Лондон возникъ Демократическій клубъ, просуществовавшій до 1896 года и сыгравшій извстную роль въ исторіи англійской интеллигенціи того времени. ‘Въ Демократическомъ клуб,— говоритъ Джозефъ Бергесъ, засдали т смлые молодые умы, которые готовы были немедленно взяться управлять чмъ угодно: Times’омъ, Британскимъ флотомъ, судьбами имперіи или человчества. И увы! Въ комитет находились люди, которые, хотя стремились диктовать свои условія міру, не въ состояніи были бы вести даже маленькую лавочку {J. Burgess, The Rise and Progress of a Right Honourable, p. 82.}. Отзывъ очень ядовитый, хотя врядъ ли вполн врный. Къ клубу принадлежалъ, напр., извстный въ свое время адвокатъ Томсонъ, который до самой смерти своей редактировалъ ‘Reynolds’s Newspaper’. Въ молодые годы одно время членомъ клуба былъ Хольдэнъ,— нын лордъ Хольцэнъ, военный министръ и членъ кабинета. Но Демократическій клубъ захватывалъ, главнымъ образомъ, революціонно настроенныхъ иностранцевъ, попавшихъ въ Лондонъ, а не англійскую интеллигентную молодежь. ‘Насъ, молодыхъ людей, слушавшихъ осенью 1883 года лекція профессора Дэвидсона, было человкъ двнадцать, не больше. Послдняя лекція была въ пятницу. И когда профессоръ ухалъ, мы ршили собраться черезъ недлю въ тотъ же день, чтобы обсудить вопросы, поднятые Дэвидсономъ. Съ тхъ поръ Фабіанское общество собирается по пятницамъ и будетъ собираться, покуда не прекратится… Мы представляли собою группу молодыхъ, университетски образованныхъ людей, изъ которыхъ никто не былъ очень богатъ или аристократическаго происхожденія. Всхъ насъ объединяло серьезное отношеніо къ длу и стремленіе проникнуть ‘да самаго корня’. Такъ разсказываетъ Писъ. Вскор въ молодомъ обществ произошелъ расколъ, отдлившій ‘мистиковъ’ отъ ‘экономистовъ’. Прямые послдователи Дэвидсона ршили образовать Братство взыскующихъ. Они устроили свою колонію близъ Кройдона (подъ Лондономъ), желая личной жизнью показать, что рай на земл возможенъ. ‘Братство взыскующихъ поселилось въ прозаическомъ предмсть и старалось воспитывать въ новомъ дух своихъ дтей. Оно издавало трехмсячникъ ‘Посвъ’ и продержалось около 10—12 лтъ, а затмъ мирно скончалось’.
‘Экономисты’ ршили, что никакимъ личнымъ совершенствованіемъ невозможно устранить зло на земл, а надобно убдить всхъ окружающихъ, что положеніе длъ ненормально. Такъ какъ вс молодые люди принадлежали къ верхне-среднимъ и обезпеченнымъ классамъ, то у реформаторовъ было время ждать. ‘Мы взяли себ образцомъ полководца Фабія Кунктатора, спасшаго тмъ, чтоумлъ ждать, Римъ отъ Аннибала. Мы ршили, что примемся за дло только тогда, когда въ совершенств изучимъ его и точно будемъ знать, какъ поступать. Мудрецъ подгоняетъ исторію, науку и метафизику сообразно своимъ потребностямъ. Эта философія теперь называется прагматизмомъ, но въ то время — продолжаетъ Писъ, — слово еще не было извстно. Нашимъ исповданіемъ тмъ не мене, былъ прагматизмъ’. Молодое общество выпустило свой ‘манифестъ’, составляющій теперь No 1 въ интересной серіи ‘Fabian Tracts’. Манифестъ озаглавленъ:
‘Почему люди бдны?’
‘Мы живемъ въ обществ, основанномъ на конкурренціи, въ которомъ капиталъ находится въ частныхъ рукахъ,— читаемъ мы въ манифест — каковы результаты? Очень немногіе богаты, нкоторые зажиточны, большинство бдно, а массы прозябаютъ въ нищет.
‘Справедлива ли, разумна ли эта система? Достойна ли она человчества? Можемъ ли мы улучшить ее?
‘До настоящаго времени вся эта система не была осуждена отчасти только потому, что мы охотно миримся со всмъ установленнымъ, а отчасти вслдствіе невжества и непониманія причинъ всхъ бдствій.
‘Система, основанная на соперничеств, предоставляющая каждому бороться противъ всхъ и дающая возможность немногимъ воспользоваться всми общественными богатствами,— является продолженіемъ порядка, сложившагося въ вка открытаго и грубаго насилія. Къ этому порядку система прибавила рядъ такихъ низкихъ длъ, что нтъ даже словъ для осужденія ихъ’.
Дальше излагаются основы соціалистическаго ученія. Что же нужно длать теперь? Манифестъ заканчивается отвтомъ, крайне характернымъ для фабіанцевъ.
‘Напрасно вы будете учить въ вашихъ школахъ и проповдывать въ церквахъ! До тхъ поръ, покуда слпой идолъ соперничества не будетъ сброшенъ, и до тхъ поръ, покуда капиталъ будетъ пребывать въ частныхъ рукахъ, — страданія человчества не уменьшатся.
‘Вы, живущіе въ роскоши, вспомните, что ваше благоденствіе и досугъ куплены цною чужихъ страданій. У васъ есть излишества, потому что другіе бдны. Мы хотимъ врить, что человческія чувства не выжжены въ васъ золотомъ, доставшимся по наслдству. Отрекитесь отъ вашихъ излишествъ и помогите намъ.
‘Вы, которые страдаете, обдумайте все сказанное выше. Помогите осуществленію системы, которая только одна можетъ помочь вамъ. Наступаетъ время, когда капиталъ можетъ быть сдланъ общественной собственностью. Теперь вполн возможно, чтобы онъ содйствовалъ благосостоянію не отдльныхъ индивидуумовъ, а всего общества. Ваше содйствіе можетъ сдлать это. Безъ вашей помощи ничего не выйдетъ. Рычагъ находится въ вашихъ рукахъ. Отъ васъ зависитъ найти точку опоры и пустить рычагъ въ дйствіе. И если вы этого не сдлаете, то вы и ваши дти останутся жертвами конкурренціи и капитализма. Вы всегда будете бороться и вчно будете бдны’ {‘Fabian Tracts’, No 1, стр. 1—3.}.
Въ теченіе нсколькихъ мсяцевъ ‘манифестъ’ оставался единственнымъ плодомъ дятельности фабіанцевъ. Общество было типично ‘интеллигентское’. Очень долго единственнымъ знакомымъ фабіанцевъ среди рабочихъ былъ маляръ. Такимъ образомъ, фабіанцамъ приходилось теоретически представлять себ трудящіяся массы. Черезъ нсколько мсяцевъ къ обществу присоединился ‘поджарый, сильно нуждавшійся, поразительно остроумный молодой журналистъ, только что прибывшій въ Лондонъ изъ Ирландіи’. То былъ Бернардъ Шоу, тогда никому неизвстный, вырабатывавшій въ мало распространенной газет нсколько шиллинговъ въ недлю.
Бернарду Шоу поручено было обществомъ написать памфлетъ. Такимъ образомъ, появилась ‘Брошюра No 2’, представляющая теперь большую библіографическую рдкость, такъ какъ фабіанцы не перепечатываютъ ее. Фабіанскія брошюры написаны академическимъ стилемъ, но ‘Tract No 2’ отличается всми особенностями остроумія Бернарда Шоу. ‘Единственнымъ результатомъ того, что земля и капиталъ находятся въ частныхъ рукахъ, является раздленіе общества на два враждебныхъ класса. Одинъ обладаетъ громаднымъ аппетитомъ, но не иметъ обда для удовлетворенія его. Другой иметъ большой обдъ, но не обладаетъ аппетитомъ для поглощенія его’, — читаемъ мы въ этой брошюр. Бернардъ Шоу доказываетъ, что государство должно соперничать съ отдльными индивидуумами, ‘а въ особенности съ родителями’, въ доставленіи дтямъ ‘home’, гд они были бы счастливы. ‘Такимъ образомъ, — продолжаетъ Бернардъ Шау, — каждый ребенокъ имлъ бы убжище отъ тираніи и невжества его естественныхъ опекуновъ’. ‘Мужчины не нуждаются теперь больше въ спеціальныхъ политическихъ привилегіяхъ для защиты отъ женщинъ. Такимъ образомъ, наступила пора, когда оба пола могутъ пользоваться одинаковыми политическими правами’. ‘Пожизненное пользованіе національными землей и капиталомъ является привилегіей каждаго индивидуума’. Эти взгляды, выраженные впервые въ ‘Брошюр No 2’, Бернардъ Шоу впослдствіи развивалъ въ своихъ пьесахъ и въ предисловіяхъ къ нимъ.
Бернардъ Шоу, оставшійся до настоящаго момента фабіанцемъ и однимъ изъ самыхъ усердныхъ постителей ‘пятницъ’ этого общества, былъ для него слишкомъ оригиналенъ и слишкомъ блестящъ. Скоро къ обществу присоединился новый дятель, ставшій вождемъ его и Атласомъ всего фабіанства въ Англіи. Я говорю, про ученаго и дловитаго Сиднея Вебба. ‘Онъ присоединился къ намъ въ 1885 году,— говоритъ Писъ въ цитированной уже журнальной стать.— Сидней Веббъ служилъ тогда чиновникомъ въ Министерств колоній. У него еще не было такой увренности, какъ теперь, но и тогда онъ насъ поражалъ энциклопедичностью своихъ знаній и массой фактическихъ свдній. Все то, что онъ говорилъ, Сидней Веббъ могъ обосновать такимъ множествомъ фактовъ, что мы прямо стушевывались передъ нимъ. Намъ оставалось только дйствовать по его указанію’. До появленія Сиднея Вебба фабіанцы не знали, что собственно надо длать. Они издали четыре брошюры, изъ которыхъ перепечатываютъ теперь только первую. ‘Tract No 4’, называвшійся ‘Что такое соціализмъ?’, былъ направленъ противъ анархизма. Но фабіанцы прибгли къ довольна любопытному методу опроверженія: они напечатали рядомъ ученія коллективистовъ и анархистовъ, предоставивъ читателямъ самимъ, разобраться.
По мннію Хобарта, писатели, принадлежащіе къ среднимъ классамъ, неправы не только тогда, когда обобщаютъ свои мимолетныя наблюденія надъ рабочими, но и тогда, когда пишутъ о нихъ, беря исходнымъ пунктомъ знаніе человка вообще. Правда, и интеллигентъ, и рабочій — люди, но между ними такая же разница, по мннію Хобарта, какъ между птицей въ клтк и птицей въ лсу. ‘Вообще человкъ изъ среднихъ классовъ живетъ, чтобы сть, — утверждаетъ нашъ авторъ, — рабочій же стъ, чтобы жить. Интеллигентъ подгоняетъ платье къ своему тлу, тогда какъ рабочій подгоняетъ тло къ готовому платью. Интеллигентъ строитъ и отдлываетъ домъ сообразно своему вкусу и понятію о комфорт. Рабочій подчиняетъ свой вкусъ и представленіе о комфорт содержанію кошелька’ {H. W. (Hobart, ‘Revelations of Industrial Life’, ‘English Review’, June, 1912, p. p 472—473.}. ‘Эта разница замтна ршительно во всемъ, и ни одинъ писатель до сихъ поръ, насколько мн извстно, не раскрылъ вполн того, какъ живетъ рабочій, — продолжаетъ въ другомъ мст Хобартъ.— Я хочу это сдлать теперь’. Велико должно быть недовріе къ интеллигенціи, если однимъ взмахомъ пера отрицается посвященная жизни рабочихъ громадная литература, въ которой имются романы Фильпота, поэмы Брэдфорда, драмы Голсуорти, лэди Катерины Блэкъ и Грепвиля Баркера, изслдованія Раунтри и Чарльза Бузса и т. д.
Раньше было не мало лекторовъ и агитаторовъ-рабочихъ. Вс они почти безъ исключенія являлись повторителями формулированныхъ чужихъ мыслей и распространителями фактовъ, собранныхъ другими. Вс партіи, отъ рабочей до консервативной, издали спеціальныя руководства для такихъ ораторовъ. Рабочая партія, напр., выпустила книгу ‘The Case for the Labour Party’, начиненную фактами, касающимися государственной машины, общества, промышленности и т. д. Рядомъ съ фактами — характерныя выдержки изъ рчей либеральныхъ или консервативныхъ вождей и т цитаты, которыя постоянно повторяются газетами и читателями, цитаты, имющія нчто общее съ сильно стертой серебряной монетой: никто не помнитъ, кто ее ему сдалъ, и рдко кто стсняется сбыть ее другому. Консерваторы, въ свою очередь, по такому же плану составили книжку для своихъ ораторовъ-рабочихъ (то обыкновенно ‘свободные рабочіе’, т. е. не состоящіе въ трэдъюніон): ‘The Case Against the Labour-Socialist Party’. Въ книжк напирается на то, что трэдъ-юкіоны ‘распадаются’ вслдствіе бунта рядовыхъ сочленовъ противъ вождей, обусловленнаго распространеніемъ соціалистическаго ученія {Въ книжк приведена выдержка изъ рчи рабочаго депутата Чарльза Фенуика: ‘Страшне всего для трэдъ-юніоновъ теперь — нарушеніе субординаціи, которое наблюдаемъ въ каждомъ отдл. Рабочіе выбираютъ своихъ вождей, но не довряютъ имъ и въ важныхъ случаяхъ отказываются подчиняться распоряженіямъ. И если такъ будетъ продолжаться дальше, если вожди не будутъ имть доврія рядовыхъ рабочихъ, то секретарямъ останется только выйти въ отставку. (Голосъ среди слушателей рабочихъ: ‘Они не уйдутъ!’). Коллективный договоръ, установленіе котораго намъ обошлось такъ дорого, разрушенъ теперь вслдствіе непризнаванія субординаціи. И. если дло такъ будетъ идти дальше, то трэдъ-юніоны переживутъ страшный крахъ’. Выдержка эта, дйствительно* характерна для рабочаго вождя стараго типа.}. Затмъ, конечно, мы находимъ старыхъ знакомыхъ: обвиненія соціалистовъ въ безбожіи и въ стремленіи разрушить семью.
Книжки подобнаго рода имютъ особую удобную форму, чтобы ихъ можно было держать во время рчи за спиной, заложивъ пальцемъ ту страницу, которую придется цитировать.
Новымъ рабочимъ понадобилась собственная интеллигенція, которая могла бы, между прочимъ, самостоятельно собрать факты, обработать ихъ и сдлать соотвтственные выводы. Появилась надобность въ новыхъ вождяхъ, такъ какъ вслдствіе причинъ, которыя я объяснялъ уже въ другихъ статьяхъ, рядовые трэдъ-юніонисты отказались слдовать за вождями прежняго типа. Вотъ, напр., типичный случай, какъ онъ разсказанъ въ ‘Times». ‘Шестого іюня 1910 года на конференціи всхъ трэдъ-юніоновъ обращено было вниманіе на тотъ серьезный фактъ, что, несмотря на договоры между предпринимателями и рабочими, произошло тридцать пять стачекъ. Двадцать восемь изъ нихъ были начаты рабочими, принадлежащими къ обществу котельниковъ. Двадцать стачекъ, начатыхъ съ нарушеніемъ договора, были очень серьезны. Что же касается мелкихъ забастовокъ, начатыхъ тоже съ нарушеніемъ договора, то имъ нтъ числа. Было указано, что договоры съ предпринимателями приняты коллективно всми рабочими на верфяхъ, а потому должны соблюдаться’ {‘Times’, Sept. 5, 1910.}. Выяснилось, что стачки были начаты вопреки совту вождей. Рабочій-коммонеръ Снаудэнъ констатируетъ, что большинство трэдъ-юніонистовъ сочувствуетъ тмъ товарищамъ, которые начинаютъ стачку, не считаясь ни съ договорами, ни съ совтами вождей. ‘Все это доказываетъ,— продолжаетъ Снаудэнъ,— что трэдъ-юніонизмъ въ Англіи переживаетъ серьезный кризисъ. Еслибы еще можно было врить, что только котельники нарушаютъ договоръ, тогда положеніе дла было бы не такъ серьезно. Но этого утшенія у насъ нтъ. Въ былое время котельники представляли собою наиболе дисциплинированный союзъ. Что же можно ждать отъ мене организованныхъ трэдъ-юніоновъ? Отрицаніе субординаціи наблюдаемъ всюду. Новые лекторы такъ много говорили рабочимъ про ихъ права и силу, что они забыли свои обязанности. Демократія иметъ свои слабыя стороны, и ее ждутъ свои опасности. Демократія, думающая только о сил, которою располагаетъ, представляетъ собою такую же тираннію, какъ и автократія. Полуобразованная демократія проявитъ такую же надменность и такое же пренебреженіе къ послдствіямъ, какъ и всякая плутократія’ {‘Christian Commonwealth’, Sept 14, 1910.}. Мы видимъ тутъ.горькую жалобу стараго вождя, который потерялъ свое вліяніе.
‘Мы выслали въ іюл (1910 года) всмъ членамъ профессіональнаго союза котельниковъ циркуляръ, въ которомъ обращали вниманіе на многочисленныя стачки и на угрозу предпринимателей сдлать всеобщій разсчетъ (локаутъ),— писалъ главный секретарь трэдъ-юніона Хиллъ.— На наше указаніе не было обращено вниманія, и стачки продолжаются съ нарушеніемъ во многихъ случаяхъ условій національнаго договора. Серьезности положенія длъ нельзя отрицать. Если члены нашего союза желаютъ объявить стачку, Исполнительный комитетъ не можетъ высказаться противъ, но онъ желаетъ только, чтобы были соблюдены правила, изложенныя въ нашемъ устав. А между тмъ вс стачки, объявленныя членами нашего союза въ этомъ году, были начаты съ нарушеніемъ устава.. Локаутъ, объявленный теперь, является прямымъ послдствіемъ того, что небольшія группы нашихъ членовъ самочинно начали стачки, вопреки совтамъ вождей, какъ мстныхъ, такъ и національныхъ. Трэдъ-юніонисты должны предоставить намъ прежнее право вести переговоры съ предпринимателями и заключать контракты. Иначе намъ невозможно вести дло Союза’.
Стачка 1911 года, какъ читатели Русскаго Богатства уже знаютъ, началась вопреки совтамъ старыхъ вождей. Новые вожди совтуютъ другое. Вотъ, напр., интересный документъ, распространяемый теперь среди бастующихъ транспортныхъ рабочихъ. Онъ состоитъ изъ двухъ серій совтовъ. Первая серія озаглавлена: ‘Какъ терять стачки’, а вторая: ‘Какъ выигрывать стачки’.
‘Вы думаете, что знаете все относительно того, какъ терять стачки,— читаемъ мы.— Вы эту игру вели всю жизнь и глубоко убждены поэтому, что вамъ нечему учиться. А между тмъ вы еще не вполн достигли совершенства въ искусств терять стачки, такъ какъ все-таки иногда выигрываете ихъ. Но если вы примете къ свднію слдующіе совты, то вы научитесь всегда терять стачки.
‘Раздробитесь на множество трэдъ-юніоновъ. Въ Англіи нсколько милліоновъ рабочихъ, а между тмъ всего лишь 1100 профессіональныхъ союзовъ.
‘Грызитесь еще больше между собою. Различные трэдъ-юніоны могутъ драться между собою еще чаще, чмъ теперь.
‘Вы должны мшать съ грязью всхъ рабочихъ, не принадлежащихъ къ вашему собственному маленькому союзу. Они тогда будутъ поставлены въ необходимость воздать вамъ сторицею, когда вы начнете стачку.
‘Заведите еще больше теплыхъ мстечекъ для собственныхъ чиновниковъ всякаго рода. Они отвтственны за большую часть пораженій, понесенныхъ вами. И если вы хотите терять вс стачки, заведите еще больше секретарей.
‘Вс договоры съ хозяевами вы должны соблюдать свято и ненарушимо. На эти документы смотрятъ, какъ на священное писаніе, думайте, что каждая буква неприкосновенна.
‘Всегда длайте предупрежденіе, раньше чмъ хотите начать стачку. Чмъ боле заблаговременно предупрежденіе сдлано, тмъ лучше… для вашихъ хозяевъ. Это дастъ имъ время навербовать ‘паршивцевъ’ {Scabs,— такъ англійскіе рабочіе называютъ штрейбрехеровъ.}.
‘Блюдите священное право собственности. Начиная стачку, вы должны оставить машины въ отличномъ порядк. Это боле удобно для ‘паршивцевъ’. Все время, покуда продолжается стачка, ведите себя, какъ джентльмены.
‘Наконецъ, вы должны всегда слушаться вождей. Помогайте поддерживать законы и порядокъ. Слпо довряйтесь политическимъ дятелямъ, а въ особенности достопочтеннымъ представителямъ Рабочей партіи въ парламент. Исполняйте совты, подаваемые вамъ капиталистической печатью, а въ особенности усвойте мысль, что интересы, имперіи — прежде всего’.
Дальше слдуютъ совты, ‘какъ выигрывать стачки’.
‘Прежде всего необходимо забыть методы, введенные еще вашими ддушками. Съ тхъ поръ условія перемнились. То, что было сравнительно хорошо раньше, совершенно не годится теперь, если только вы желаете выигрывать стачки.
‘Хозяева, у которыхъ служили ваши дды, боролись между собою изъ-за того, кому захватить торговлю. Тогда частичная стачка приносила пользу, потому что другой хозяинъ выигрывалъ отъ того, что бойкотируютъ его конкурента. Теперь же вс предприниматели объединились въ одну международную федерацію, тогда какъ ваши силы попрежнему раздроблены.
‘Ваши дды были искусными мастерами. Ихъ ремесло надо было изучать съ дтства. Вы же только приставлены къ машинамъ. Вашему длу можно обучиться въ самое короткое время. Усовершенствованныя машины и раздленіе труда почти совершенно вытснили мастеровъ былого времени.
‘Сто лтъ тому назадъ, если бастовали мастера, ихъ было почти невозможно замнить ‘паршивцами’, такъ какъ свободныхъ знающихъ людей не было. Съ тхъ поръ машины, сберегающія трудъ, и усовершенствованные методы производства богатства создали громадную резервную армію безработныхъ. Такимъ образомъ, дло ‘паршивцевъ’ превратилось въ профессію.
‘Вслдствіе всего этого надобно отбросить старый методъ организаціи и принять новый, соотвтствующій двадцатому вку.
‘Уничтожьте 1100 профессіональныхъ союзовъ и замните ихъ однимъ трэдъ-юніономъ, въ который вошли бы вс рабочіе. До тхъ поръ, покуда вы не соединитесь, у васъ нтъ никакихъ шансовъ. Объединившись, вы побдите, дйствуя врознь, вы проиграете.
‘Если ваши хозяева говорятъ о договор, поднимите ихъ за смхъ. Договоръ соблюдайте только до тхъ поръ, покуда это вамъ выгодно, но не больше.
‘Стачку хорошо начинать, давъ предупрежденіе за самое короткое время, а еще лучше, не предупреждая совсмъ. Не давайте хозяевамъ возможности сдлать приготовленія для вашего пораженія.
‘Частичныя, мстныя стачки никуда не годятся. Стачкой можно сразу парализовать цлую отрасль промышленности. И если хозяева не одумаются, необходимо объявить всеобщую забастовку.
‘Оставляя работу, не забудьте заглянуть въ машинное отдленіе. Удливъ нсколько минутъ машинамъ, можно, даже не портя ихъ, сдлать чудеса. Наемъ ‘паршивцевъ’ станетъ тогда безполезенъ и невозможенъ.
‘Организуйтесь и ведите борьбу такъ, какъ указано выше. Тогда вы наврно побдите и устроите жизнь, какъ сами захотите’.
Вотъ какіе совты подаетъ рабочимъ часть ея собственной интеллигенціи, вышедшей изъ рядовъ рабочихъ и оставшейся въ нихъ.
Гд воспитывается эта новая рабочая интеллигенція? Въ 1899 г. два богатыхъ американца, Уолтеръ Врумэнъ и докторъ Чарльзъ Бирдъ, расположенные къ рабочимъ, пришли къ заключенію, что англійскимъ рабочимъ необходимо имть свой собственный университетъ. Ныншніе англійскіе университеты существуютъ только для среднихъ и выше-среднихъ классовъ. Трудящіяся массы должны довольствоваться объдками знаній. Теперь же, при демократизаціи общества, необходимо возможное сближеніе классовъ, тогда какъ университетъ создаетъ интеллигенцію, которая только углубляетъ пропасть существующую между ними. Необходимо, чтобы молодые рабочіе сами прошли университетскій курсъ. Это’ поможетъ имъ лучше понять структуру современнаго общества, что предупредитъ неосуществимыя требованія. Съ другой стороны, рабочая интеллигенція сможетъ сблизить производителей съ трудящимися массами. Такъ разсуждали американцы. Въ феврал 1899 года въ Оксфорд, при мстномъ университет, возникла новая автономная клточка, Коллэджъ Рэскина, во глав котораго стоялъ магистръ Денисъ Хёрдъ. Собственно говоря, Вруменъ являлся вначал абсолютнымъ собственникомъ колледжа, такъ какъ единолично выбиралъ студентовъ и самъ назначалъ совтъ университета. ‘Мы возьмемъ людей, осуждающихъ нашъ соціальный строй,— объяснялъ Врумэнъ цль, преслдуемую Коллэджемъ Рзскина,— и научимъ ихъ, какъ реформировать общество. И студенты, вмсто того, чтобы огульно осуждать нашъ міръ, начнутъ методически работать, дабы дать въ немъ долю всмъ’. По всей вроятности, Врумэну рисовались въ воображеніи студенты, помогающіе впослдствіи введенію какой-нибудь панацеи врод участія рабочихъ въ прибыляхъ. За эту панацею ухватилась теперь консервативная партія, самые видные дятели которой вступили вице-президентами въ существующую уже двадцать восемь лтъ ‘Labour Co-partnership Association’ {‘Представьте себя въ Лестер или въ Кеттеринг,— читаемъ мы въ годичномъ доклад Ассоціаціи.— Заглянувъ въ четыре или пять мастерскихъ, вы поймете, что означаетъ участіе въ прибыляхъ. Вотъ, напр., сапожная фабрика, ничмъ не отличающаяся отъ другихъ промышленныхъ предпріятій этого рода. Фабрика снабжена новйшими машинами. Рабочіе, повидимому, такіе же, какъ и всюду, разв только, что живутъ лучше да имютъ боле короткій рабочій день. Вскор, однако, вы замтите, что вс лица выражаютъ особенную бодрость и оживленность. Вамъ скажутъ, что въ этой фабрик рабочіе участвуютъ въ прибыляхъ. Рабочіе участвуютъ также въ администраціи фабрики. Вамъ скажутъ, что предпріятіе было начато въ самыхъ скромныхъ размрахъ двадцать лтъ тому назадъ. Маленькій основной капиталъ составился изъ взносовъ самихъ рабочихъ, а затмъ изъ пособій, данныхъ сочувствующими лицами и трэдъ-юніонами. Почти вс основатели фабрики были трэдъ-юніонисты и члены мстной кооперативной лавки. Чтобы вести дло, они сгруппировались въ акціонерное общество съ ограниченной отвтственностью. Во глав его сталъ небольшой комитетъ акціонеровъ, избираемый всми акціонерами. Но новое общество отличалось отъ другихъ подобныхъ тмъ, что вс акціонеры имли равныя права. Отличается оно также методомъ распредленія прибылей. Оно, конечно, прежде всего покрываетъ издержки и платитъ проценты на занятый капиталъ. Затмъ общество выдаетъ пять процентовъ акціонерамъ. Часть остатка выдается въ вид дивиденда рабочимъ. Каждый получаетъ опредленную долю, въ зависимости отъ заработной платы, получаемой имъ. Другая часть остатка распредляется между покупателями, пропорціонально сдланнымъ покупкамъ. Такимъ образомъ, мы имемъ передъ собою не только рабочихъ, но и покупателей, участвующихъ въ прибыляхъ.
‘Кеттерингское производительно потребительное общество процвтаетъ и иметъ прибыль, чтобы распредлять ее. Послдняя не выдается наличными деньгами работникамъ и работницамъ, но отчисляется на пріобртеніе для нихъ акцій предпріятія. Такимъ образомъ, Общество никогда не можетъ превратиться въ организацію мелкихъ предпринимателей, пользующихся наемнымъ трудомъ. Демократическій характеръ предпріятія гарантированъ. Посторонніе акціонеры, т. е. не-рабочіе, конечно, принимаются. Еще охотне привтствуются акціонеры-кооперативныя общества. Мстное общество потребителей является главнымъ покупателемъ фабрики. Но каждый работающій на фабрик становится ‘гражданиномъ промышленной республики’, такъ какъ участвуетъ въ прибыляхъ.
‘Я привелъ только одну изъ типичныхъ фабрикъ, рабочіе которой являются участниками въ прибыляхъ,— читаемъ мы дальше въ отчет.— Я бы могъ назвать десятокъ другихъ фабрикъ. Оборотъ нкоторыхъ изъ нихъ достигаетъ 50 тысячъ ф. ст. въ годъ, число же рабочихъ достигаетъ до 300’. Докладчикъ думаетъ, что черезъ тридцать лтъ подавляющее большинство фабрикъ и заводовъ въ Англіи сдлаетъ рабочихъ участниками въ прибыляхъ (Aneurin Williams, Labour Copartnership and Labour Unrest. Докладъ 25 ноября 1911 года въ Оксфорд).}.
Колледжъ Рзскина, однако, быстро принялъ другой характеръ, чмъ думалъ Врумэнъ. Основатель скоро охладлъ къ своему дтищу, притомъ же Врумэнъ и Бирдъ должны были ухать въ Америку. Нкоторое время Коллэджъ Рэскина представлялъ собою почти благотворительное учрежденіе, поддерживаемое доброхотными пожертвованіями. Это продолжалось до тхъ поръ, покуда на помощь не явились трэдъ-юніоны. Они раньше всхъ пришли къ заключенію, что рабочимъ необходима собственная интеллигенція. Понадобились умные, развитые секретари, которые могли бы вести переговоры съ объединившимися хозяевами. Секретарь прежняго типа, т. е. старый, толковый, но малограмотный рабочій, воспитанный на пенсовыхъ брошюркахъ и на воскресной газет, не годился въ дипломаты. Съ хозяевами онъ еще умлъ сговариваться, но союзъ предпринимателей ведетъ теперь переговоры черезъ хитрыхъ, ловкихъ адвокатовъ, изощрившихся въ раскидываніи силковъ,— и гд было добродушному, малограмотному старому трэдъ-юніонисту тягаться съ этими лисицами въ адвокатскихъ мантіяхъ! На первый взглядъ, напр., мирный договоръ, заключенный посл большой стачки, казался рабочимъ необыкновенно выгоднымъ. Черезъ самое короткое время рабочіе убждались, что гд-нибудь въ одномъ пункт договора скрытъ замаскированный капканъ, уничтожающій весь его смыслъ. Капканъ прикрытъ предательскимъ словомъ, имющимъ на юридическомъ язык иной смыслъ, чмъ въ разговорномъ язык, или умышленнымъ умолчаніемъ. Немедленно же хозяева находили какого-нибудь Осборна, который начиналъ дло, располагая, повидимому, безграничными средствами. И вотъ являлось судебное ршеніе, устанавливавшее прецедентъ, т. е, новый законъ, помимо парламента.
Понятно, поэтому, недовріе молодыхъ рабочихъ къ договорамъ всякаго рода (‘хозяева всегда надуютъ!’). Понятно также стремленіе трэдъ-юніоновъ имть секретаремъ образованнаго, вполн ‘своего’ человка, котораго не такъ легко было бы провести ‘на мякин’ и ‘обернуть вокругъ пальца’. Образованный секретарь необходимъ рабочимъ не только при заключеніи мирныхъ договоровъ. Горнорабочіе, напр., просятъ, чтобы имъ дали прибавку въ шесть пенсовъ. Шахтовладльцы отвчаютъ делегатамъ: ‘мы всею душою дали бы вамъ прибавку, но посмотрите, каково теперь положеніе рынка. Германія и Бельгія конкурируютъ съ нами. Италія можетъ стать промышленнымъ вассаломъ другого каменноугольнаго сюзерена. Если мы прибавимъ вамъ шесть пенсовъ, уголь вздорожаетъ, конкуренты захватятъ нейтральные рынки. Наше дло упадетъ, а вмст съ тмъ ухудшится и ваше положеніе. Угольное дло таково, что безъ вншнихъ рынковъ существовать оно не можетъ, а на вншнемъ рынк мы будемъ побиты, если теперь увеличится стоимость производства’. И если во глав рабочей депутаціи стоялъ секретарь стараго типа, то онъ никакъ не могъ разобрать, правду ли говорятъ предприниматели, или же только ‘заговариваютъ зубы’ и ‘втираютъ очки’. Въ самомъ дл, предприниматели подняли сложный, запутанный вопросъ. Рабочіе, отправляя секретаря трэдъ-юніона для переговоровъ съ хозяевами, никогда ке забывали сказать ему:
— Be sharp, Jack! Do not be bamboozled!
(Смотрите въ оба, Джэкъ! Глядите, чтобы васъ не надули!).
Но такой совтъ гораздо легче подать, чмъ исполнить.
Трэдъ-ювіонамъ понадобились умные, знающіе секретари, хорошо понимающіе законы производства и обращенія. Понадобились образованные люди (и притомъ ‘свои’), изучившіе эти вопросы не по попсовымъ брошюркамъ, а тамъ же, гд учились и хитрые адвокаты, выставленные предпринимателями. Большіе англійскіе трэдъ-юніоны поняли значеніе Коллэджа Рзскина и ршили явиться на помощь съ деньгами. Они послали въ Оксфордъ на два года способныхъ молодыхъ рабочихъ, выдавая каждому изъ нихъ стипендію въ 52 ф. ст. въ годъ.
Я знаю одного рабочаго, прослушавшаго полный курсъ въ Коллэдж Рзскина. Рабочему было уже за тридцать, и онъ усплъ обзавестись женой и дтьми. На желзной дорог, гд работалъ мой знакомый, у служащихъ мало досуга, но мистеръ Келли (такъ зовутъ рабочаго) находилъ время читать и учиться. И вотъ желзнодорожный союзъ назначаетъ одну стипендію въ Коллэдж Рёскина. Келли сдаетъ предварительный экзаменъ, и у него есть возможность похать. Возникаетъ вопросъ, а что будетъ длать жена?
— Вы, Дикъ, непремнно позжайте учиться,— сказала жена.— Я поду за вами въ Оксфордъ. Обо мн не безпокойтесь!
Жена продала имущество, забрала дтей и перехала въ Оксфордъ, гд работала прачкой, покуда учился мужъ. Теперь онъ опять работаетъ на желзной дорог. Трэдъ-юніоны, явившись съ денежной помощью, потребовали, чтобы Коллэджъ Рэскина не давалъ дипломовъ, и чтобы, такимъ образомъ, рабочая интеллигенція не уходила къ среднимъ классамъ. Около пятисотъ молодыхъ рабочихъ окончили уже Коллэджъ. Кром того, около 8500 работниковъ и работницъ прошли курсъ при помощи переписки съ Коллэджемъ. Вс эти студенты остались въ рядахъ рабочихъ или служатъ секретарями трэдъ-юніоновъ (секретари получаютъ такое же жалованье, какое вырабатываетъ толковый углекопъ или ткачъ).
Въ 1908 году началось сильное броженіе среди студентовъ рэскинскаго Коллэджа. Они обвиняли совтъ Оксфордскаго университета въ томъ, что онъ старается вытравить основной характеръ Коллэджа. Студентовъ стали всячески поощрять, чтобы они слушали сбычныя лекціи и сдавали потомъ экзамены на дипломы. Молодые рабочіе увидали въ этомъ стремленіе со стороны университета перетянуть ихъ въ ряды среднихъ классовъ. Затмъ причиной недовольства было стремленіе (дйствительное или мнимое) университета придать лекціямъ въ Коллэдж мене красный характеръ. Профессору Херду, напр., предложено было университетомъ, вмсто соціологіи, читать исторію литературы и логику. Это повело къ забастовк со стороны студентовъ. Затмъ въ март 1909 года наиболе крайніе студенты и рабочіе, состоявшіе въ переписк съ Коллэджемъ (т. е. проходившіе курсъ у себя дома) образовали Лигу Плебеевъ (Plebs League). Университетъ, полагая, что Лига возникла подъ вліяніемъ проф. Хёрда, заставила его выйти въ отставку. Тогда въ Лондон, близъ Эрлсъ Корта, возникъ главный рабочій университетъ — Central Labour CiЫege, или *С. L. С.’, во глав котораго сталъ проф. Хёрдъ. Коллэджъ Рзскина по прежнему продолжаетъ существовать. Университетъ всячески поощряетъ студентовъ, чтобы они сдавали на дипломъ, Коллэджъ сталъ въ большей степени, чмъ раньше, составной единицей великой академической федераціи, которой имя Оксфордскій университетъ, но трэдъ-юніоны теперь имютъ надъ нимъ полный контроль. Совтъ рзскинскаго Коллэджа избирается теперь парламентскими представителями отъ трэдъ-юніоновъ, Общей федераціей тхъ же союзовъ и кооперативными обществами. Трэдъюніоны и кооперативныя общества даютъ средства на содержаніе Коллэджа. Въ немъ мы видимъ теперь представителей боле умреннаго крыла англійскихъ рабочихъ.
Студенты живутъ въ интернат и платятъ 52 ф. ст. въ годъ. Въ сравненіи съ другими колледжами, гд студенту надобно имть въ годъ по крайней мр 2000 руб., 520 руб.— очень мало. Студентамъ читаютъ политическую экономію, исторію промышленности, исторію общественныхъ движеній, гражданское право, мстное самоуправленіе, соціологію и логику. Т студенты, которые проходятъ курсъ путемъ переписки съ Колледжемъ, вносятъ, только шиллингъ въ мсяцъ и еще одинъ шиллингъ за регистрацію.
Лондонскій Коллэджъ, или ‘С. L. С’, основанный Лигой плебеевъ, представляетъ собою лвое крыло рабочей интеллигенціи. Коллэджъ Рэскина вритъ въ соціальныя реформы, тогда какъ ‘С. L. С.’ всю надежду возлагаетъ на неминуемую соціальную революцію. Коллэджъ Рэскина получаетъ пособіе отъ боле умренныхъ трэдъ-юніоновъ, тогда какъ Лондонскій Рабочій Коллэджъ субсидируется, по преимуществу, трэдъ-юніонами углекоповъ. Послдніе представляютъ собою теперь наиболе революціонный элементъ среди англійскихъ рабочихъ. Изъ ‘С. L. С.’ вышли вс т рабочіе, которые принимали видное участіе во время забастовки углекоповъ.
Опишу теперь мое посщеніе ‘С. L. С.’. Я засталъ студентовъ въ аудиторіи. Человкъ двадцать молодыхъ людей въ возраст отъ 22—80 лтъ сидли за сдвинутыми вмст простыми столами, въ род кухонныхъ. Впереди столовъ стоялъ пюпитръ, въ род тхъ, на которыхъ держатъ ноты. На пюпитр лежала развернутая книга. Черезъ минуты дв вошелъ коренастый, округляющійся, бородатый старикъ съ большою лысою головою. Это и есть ректоръ Коллэджа — мистеръ Денисъ Хёрдъ, который долженъ былъ уйти изъ Коллэджа Рэскина. Профессоръ читалъ про трудовую теорію цнности. Лекція, повидимому, была уже пятая или шестая по этому вопросу. Меня интересовали больше студенты. Только у двухъ были типичныя, загорлыя, грубоватыя лица съ тяжелыми чертами, по которымъ можно было бы опредлить происхожденіе молодыхъ людей. То, вроятно, были углекопы откуда-нибудь съ свера, но не изъ Шотландіи. Остальные студенты ничмъ не отличались отъ англійскихъ студентовъ, вышедшихъ изъ среднихъ классовъ. Т же характерныя лица съ энергичными ртами и сильными подбородками, т же гибкіе члены, т же широкія плечи… Опытный глазъ могъ бы замтить тутъ англичанъ, рыжеволосыхъ шотландцевъ и боле нервныхъ и подвижныхъ валійцевъ.
Когда лекція кончилась, мой знакомый студентъ повелъ меня показывать помщеніе. Мы вошли прежде всего въ комнату, гд студентъ убиралъ постель. Молодые люди живутъ въ коллэдж и длаютъ сами всю черную работу. Комната была маленькая, не очень чистая (съ англійской точки зрнія), но русскій студентъ нашелъ бы ее великолпной. Англичанинъ, повидимому, можетъ удлять больше вниманія своей постели, чмъ русскій молодой человкъ, когда ему тоже приходится исполнять обязанность горничной. Мн припоминалась моя изба въ Средне-Колымск, которую я подметалъ разъ въ дв недли и считался еще чистякой. Я наблюдалъ, какъ студентъ тщательно взбиваетъ подушку, разстилаетъ простыню, вытягиваетъ одяло, чтобы не было морщинки (мы довольствовались оленьими шкурами, вмсто матраца, и заячьими одялами. Наши простыни вс пошли на палатки и на блье). Надъ кроватью, на стн у студента вислъ нагрудникъ, проволочная маска и рапиры для фехтованія. Въ комнат было еще мсто для. маленькаго умывальнаго стола, служившаго также и письменнымъ столомъ. Лоханка и кувшинъ съ водой стояли подъ столомъ, а на немъ лежали книги и бумаги. Мы разговорились со студентомъ. Онъ сказалъ мн, что родомъ изъ Іоркшира. Въ Колледж онъ только нсколько мсяцевъ, но пребываніе здсь уже революціонизировало его прежнія понятія о рабочихъ организаціяхъ и ихъ функціяхъ. Прежде онъ думалъ, что интересы предпринимателя и рабочаго тождественны, а теперь убжденъ, что они прямо противоположны. Классовая борьба существовала всегда и будетъ существовать. Конечно, рабочіе должны принять соціальныя реформы, если ихъ дастъ парламентъ. Но парламентъ не можетъ сдлать ничего такого, чего не сдлали бы рабочіе сами для себя, и гораздо лучше.
Постель была сдлана въ это время. Студентъ надлъ пиджакъ, предложилъ мн и знакомому стулья, а самъ слъ на постель, такъ какъ другого мста уже не было.
— Эдвардъ питаетъ,— объяснилъ мой знакомый. И изъ дальнйшихъ объясненій я узналъ, что студентъ составляетъ популярныя книжечки для самыхъ темныхъ людей. Он будутъ переведены потомъ на валійскій языкъ, чтобы ими могли пользоваться деревенскіе жители въ такихъ мстахъ, какъ Тредегаръ или Абердэръ. На просьбу познакомить меня съ какою-нибудь книжкою, студентъ довольно охотно прочиталъ мн кое-что и далъ отпечатанную брошюрку, изъ которой привожу діалоги между отцомъ и маленькимъ сыномъ.
— Что это за мсто, папа?
— Это — кирпичный заводъ, дитя мое.
— Чей это кирпичный заводъ?
— Мой.
— Принадлежатъ ли вамъ вс сложенные кирпичи?
— Да.
— Принадлежатъ ли также вамъ вс эти грязные люди?
— Нтъ. Въ нашей стран нтъ рабства. Они свободны.
— Почему они работаютъ такъ усердно?
— Они работаютъ, чтобы достать на жизнь.
— Почему они работаютъ, чтобы достать на жизнь?
— Потому что они бдны и обязаны работать.
— Почему же люди эти бдны, если они работаютъ такъ усердно?
— Не знаю.
— Быть можетъ, кто-нибудь крадетъ у нихъ то, что они зарабатываютъ?
— Нтъ, дитя мое! Почему вы задаете такіе смшные вопросы?
— Я думаю, что эта глина попадаетъ имъ въ глаза и длаетъ ихъ слпыми. Ну, а кому принадлежатъ кирпичи, когда ихъ сдлаютъ? Тмъ людямъ, которые лпятъ ихъ, конечно?
— Нтъ, кирпичи принадлежатъ мн.
— Изъ чего длаютъ кирпичи?
— Изъ глины, мой мальчикъ.
— Что? Только изъ той грязи, которую мы видимъ здсь.
— Да, только изъ нея.
— Кому принадлежитъ эта грязь?
— Мн.
— Вы сами сдлали ее?
— Нтъ. Богъ сотворилъ ее.
— Сотворилъ ли Богъ собственно для васъ?
— Нтъ, я ее купилъ.
— Вы купили ее у Бога?
— Нтъ, я купилъ ее, какъ покупаю вообще что-нибудь другое.
— А тотъ человкъ, у котораго вы пріобрли грязь, купилъ у Бога?
— Не знаю. Спрашивайте меня о чемъ-нибудь другомъ.
— Во всякомъ случа хорошо, что вы пріобрли эту землю.
— Почему, сынокъ?
— Потому что иначе вамъ пришлось бы длать эти ужасные кирпичи, чтобы жить. Долженъ ли я буду, когда выросту, работать, чтобы жить?
— Нтъ, мой мальчикъ. Когда умру, я вамъ оставлю эту землю.
— Во чіо обращаются вс люди, когда умрутъ?
— Въ глину, мой мальчикъ.
— Когда вы умрете, папа?
— Не знаю. Почему вы спрашиваете?
— Такъ. Я думаю, какой твердый кирпичъ выйдетъ изъ той глины, въ которую вы превратитесь.
Мы перешли въ слдующее помщеніе, оказавшееся кухней. Два студента, безъ сюртуковъ, въ блыхъ передникахъ возились у чистаго кухоннаго стола. Одинъ старательно чистилъ картофель, а другой приготовлялъ тсто для пуддинга. Студенты даже стряпаютъ по очереди, но, какъ объяснилъ мн знакомый, не вс проявляютъ одинаковые кулинарные таланты. Есть прямо геніи своего рода, — зато другіе стряпаютъ изъ рукъ вонъ плохо. Мн припомнился афоризмъ Брійя-Саварэна изъ его геніальной поваренной книги: ‘La dcouverte d’un mets nouveau fait plus pour le bonheur du genre humain que la dcouverte d’une toile’. (Открытіе новаго блюда больше содйствуетъ счастью человческаго рода, чмъ открытіе звзды). Повидимому, въ Рабочемъ Коллэдж изысканій, ведущихъ къ открытіямъ подобнаго рода, не длаютъ, но тутъ, во всякомъ случа, неизмримо больше думаютъ о д, чмъ среди всякихъ молодыхъ интеллигентныхъ людей. (И мн пришлось стряпать по дежурству много лтъ тому назадъ. Дежурный бралъ котелъ, клалъ туда кусокъ оленины, наливалъ воду и ставилъ у огня. Когда оленина уваривалась, дежурный ставилъ котелъ на столъ, вынималъ мясо на доску и звалъ всхъ обдать).
Изъ кухни мы попали въ чистенько убранную гостиную. Полъ былъ застланъ ковромъ.,Посреди комнаты стоялъ столъ, покрытый ковровой скатертью. На стол лежали книги, газеты и брошюры. Въ углу стоялъ, повидимому, самодльный шкафъ съ книгами. Все показывало, что minimum вншнихъ удобствъ превратился въ нчто необходимое, какъ воздухъ, какъ вода, Молодые люди, которые живутъ въ Коллэдж, прежде были литейщиками, матросами, докерами, каменотесами, ткачами, (углекопами, машинистами. Вс они прошли суровую школу жизни, но есть нкоторыя жизненныя потребности, о которыхъ мы, русскіе интеллигенты, вышедшіе изъ сравнительно обезпеченнаго класса, никогда не думаемъ въ извстномъ возраст и въ извстной обстановк. Англичане же безъ этихъ потребностей нигд не могутъ обойтись. Этимъ докерамъ и углекопамъ непонятно, какъ можно спать на полу, безъ простыни, какъ можно сть безъ скатерти и салфетокъ, и какъ можно бесдовать по душамъ въ грязной, заплеванной комнат. Молодые студенты сами убираютъ гостиную, сами чистятъ коверъ и стираютъ пыль съ гравюръ, развшанныхъ по стнамъ. А тутъ самый революціонный элементъ въ современной Англіи.
Я засталъ въ гостиной около десятка студентовъ. Потомъ пришли еще другіе, покончившіе съ обязательной работой въ спальняхъ или же въ кухн. Одинъ изъ студентовъ досталъ изъ кармана нсколько листиковъ исписанной бумаги, вынулъ трубку изъ зубовъ и сталъ читать докладъ о стачкахъ. Студентъ доказывалъ, что теперь, когда, хозяева объединились, стачки становятся все боле и боле невыгоднымъ дломъ для рабочихъ, и ихъ безпомощное положеніе выясняется каждый разъ, когда возникаетъ стачка. Мы видимъ, какъ интересы разныхъ трэдъ-юніоновъ сталкиваются до такой степени, что рабочіе одного профессіональнаго союза готовы стать ‘паршивцами’, когда члены другого союза объявляютъ стачку. Положеніе отдльныхъ трэдъ-юніоновъ въ подобномъ случа тяжело, но оно отягчается еще поведеніемъ самихъ стачечниковъ. Одни, напр., согласно правиламъ, предупреждаютъ хозяевъ о стачк за недлю и даже раньше, давая имъ, такимъ образомъ, возможность запастись ‘паршивцами’. Трэдъ-юніоны стараго типа мотивируютъ свой поступокъ тмъ, что хозяева тоже предупреждаютъ рабочихъ заране, если хотятъ объявить локаутъ. Но сравненіе не подходитъ, — продолжалъ докладчикъ.— Рабочіе и хозяева не находятся въ одинаковомъ положеніи. Сила рабочаго заключается только въ томъ, что онъ сразу можетъ остановить производство. Предупреждая объ этомъ заране, онъ самъ отниметъ у себя послдній шансъ. А хозяинъ, ршившій объявить локаутъ, давно уже задумалъ закрыть свою фабрику или свой заводъ. Вотъ почему рабочіе никогда не должны предупреждать предпринимателей о стачкахъ. Затмъ стачки, объявляемыя англійскими трэдъ-юніонистами, отличаются еще одною особенностью,— продолжалъ докладчикъ.— Вмсто того, чтобы бастовать въ наиболе оживленное время, когда хозяину необходимы рабочіе, трэдъ-юніонисты, какъ будто нарочно, подгоняютъ стачки къ мертвому сезону. Это обусловливается контрактомъ, заключеннымъ между предпринимателями и рабочими. Отсюда мы видимъ, что договоры связываютъ только рабочихъ. Выводъ тотъ, что, объявляя стачку, рабочіе меньше всего должны считаться съ существующими договорами. Затмъ стачки, начинаемыя отдльными трэдъ-юніонами, затягиваются надолго. Всего лишь недавно мы видли стачку въ Южномъ Уэльс, продолжавшуюся десять мсяцевъ. Чмъ дольше тянется стачка, тмъ выгодне для предпринимателей. Затянувшаяся стачка всегда кончается пораженіемъ рабочихъ. Выводъ, къ которому пришелъ докладчикъ, обычный, выставляемый синдикалистами. Надо сформировать одинъ трэдъ-юніонъ и устраивать большія забастовки, безъ всякихъ предупрежденій, въ самый оживленный періодъ промышленности.
Докладчику возражали. Было очевидно, что среди студентовъ есть и не-синдикалисты. Мн было интересно слушать студентовъ не только потому, что передо мною выяснялись настроенія молодой рабочей публики. Я вглядывался въ лица спорившихъ (несмотря на то, что тема, повидимому, захватывала за живое всхъ, не было ни крика, ни запальчивыхъ ‘полемическихъ’ пріемовъ), и мн припоминалось одно мсто у Герцена. Описывая нмецкаго эмигранта Германа Струве, Герценъ говоритъ: ‘Лицо его выражало тотъ нравственный столбнякъ, который изуврство придаетъ святошамъ и раскольникамъ. Глядя на этотъ крпкій, старый лобъ, на покойное выраженіе глазъ, на нечесанную бороду и на всю его фигуру, мн казалось, что это или какой-нибудь фанатическій пасторъ изъ войска Густава Адольфа, забывшій умереть, или какой-нибудь таборитъ, проповдующій покаяніе и причастіе въ двухъ видахъ’. Въ Рабочемъ Коллэдж я видлъ, прежде всего, очень энергичныхъ и сильныхъ людей. Требуется, конечно, большая энергія для молодого углекопа или каменотеса, чтобы посл утомительной работы взяться за книги. Я видлъ не только сильныхъ, но и глубоко убжденныхъ людей. Вс они учились только для того, чтобы съ запасомъ знаній возвратиться въ мастерскія, въ шахты или въ сигнальныя будки. Но я не замтилъ въ Коллэдж фанатиковъ съ лицами, выражавшими ‘нравственный столбнякъ’. Очевидно, англійскому ясному и точному уму чуждо совершенное окоченніе на одной какой-нибудь сакраментальной формул, какого бы характера она ни была. Студенты, прежде всего,— англичане, т. е. люди практичные, желающіе дла, а не формулы…