Из Англии, Шкловский Исаак Владимирович, Год: 1913 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 28 минут(ы)

ИЗЪ АНГЛІИ.

О мир и о войн.

(‘Peace Theories and the Balkan War’. By Norman Angell. Author of ‘The Great Illusion’. London. 1912).

Воспользовавшись моментомъ, когда король болгарскій и король аварскій оба велли пть на пол битвы ‘Те Deum’, Кандидъ бжалъ. Миновавъ горы труповъ, онъ достигъ ближайшей деревни. Она вся была сожжена. То была аварская деревня, съ которой расправились болгары по закону общественнаго права. Старики, изршетенные пулями, созерцали, какъ умерли ихъ жены, прижимая къ груди младенцевъ. Дальше валялись трупы двушекъ съ вспоротыми животами. Рядомъ стонали и молили, чтобы ихъ прикончили, обгорлые люди. Земля была покрыта мозгами, отрубленными руками и ногами. Кандидъ бжалъ, что было силъ, въ другую деревню. Она принадлежала болгарамъ, съ которыми аварскіе герои расправились такимъ же образомъ, какъ болгары съ аварами. Кандидъ тутъ тоже увидлъ дымящіяся развалины и горы труповъ. И, когда, наконецъ, онъ встртилъ своего дорогого учителя, философъ объяснилъ ученику, что все именно такъ и должно быть: ‘Tout tant fait pour une fin, tout est ncessairement pour la meilleure fin’ (Такъ какъ все сотворено для извстной цли, то, слдовательно, для лучшей цли). Съ тхъ поръ, каждый разъ, когда происходитъ война, наблюдаются сцены, которыя видлъ Кандидъ, и повторяются аргументы, которые приводилъ Панглоссъ. ‘Разъ война существуетъ съ незапамятныхъ временъ, значитъ, она необходима’. ‘Война освжаетъ воздухъ, которымъ мы дышемъ и въ которомъ мы задыхаемся, сидя въ немощи растлнія и въ духовной тснот’. ‘Война, пробуждая самоотреченіе, даетъ народу возможность относиться къ себ съ уваженіемъ’. ‘Истинная роль государства заключается въ томъ, чтобы служить воплощеніемъ органическаго единства общественной жизни. Высшая задача индивида — содйствовать полнот этого воплощенія. Высшая форма свободы — служеніе государству’, такъ какъ свобода это — не индивидуальная независимость, а скоре общая отвтственность. Вотъ почему, когда государство посылаетъ индивида на войну, оно даетъ ему возможность ‘раздлить безсмертіе государственнаго организма’. ‘Каждая нація иметъ миссію, при осуществленіи которой не можетъ быть понятій: ‘справедливо’ или ‘несправедливо’. Есть лишь одно право: право боле сильнаго и боле способнаго. Сильный и приспособленный долженъ господствовать, не справляясь, желаетъ ли этого слабый или нтъ. Народы попадаютъ въ тигель войны и на адамантовой наковальн судьбы боевой молотъ тора сплющиваетъ ихъ въ форму, намченную Господомъ’. ‘Разв не слышите вы, какъ стонетъ земля, требуя крови! Земл мало крови звриной. Мало ей также крови преступниковъ, проливаемой мечемъ правосудія. Человческая кровь, которую жадно пьетъ земля, необходима: это искупленіе за грхи людей’. ‘Война божественна въ себ, такъ какъ является міровымъ закономъ’. Я привелъ мннія людей разныхъ націй, разныхъ воззрній и разныхъ степеней талантливости. Тутъ заурядные барабанные публицисты, какъ Джорджъ Грифитъ, геніи, какъ Достоевскій, философы, какъ Гегель, и крупные таланты — какъ Жозефъ де Местръ. ‘Война — судебный процессъ, гд подсудимыми и судьями являются не отдльные индивидуумы, а народы. Подсудимому выносятъ смертный приговоръ’. ‘Такъ какъ объявленіе войны должно быть актомъ правосудія, въ которомъ наказаніе всегда соотвтствовало бы преступленію, то необходимо предварительно изслдовать, заслуживаетъ ли виновный смерти. Ибо объявленіе какому-либо народу войны означаетъ желаніе предать его смертной казни’ {Montesquieu, ‘Lettres Persanes’, XLV.}.

‘Посмотрите, какъ развитіе военнаго искусства содйствовало наростанію свободы’,— говоритъ Декки. Усиленіе пхоты означало увеличеніе значенія демократіи и ослабленіе вліянія феодализма. ‘Въ ранней стадіи цивилизаціи военное сословіе, по значенію своему, занимало въ обществ второе мсто посл духовенства. Наибольшимъ уваженіемъ пользовался тотъ классъ, который сильне всхъ отличался въ битвахъ. До изобртенія пороха всадникъ въ битв имлъ неизмримо больше преимуществъ, чмъ пшій воинъ. Вся тяжесть битвы падала на всадниковъ, которые по преимуществу принадлежали къ высшему классу. Во-первыхъ, обзаведеніе боевымъ конемъ доступно было только богатымъ, а, во-вторыхъ, строгіе законы закрывали плебеямъ доступъ въ конное войско… Развитіе пхоты прямо пропорціонально развитію демократіи. Пхоту усовершенствовали фламандскіе бюргеры’ {Becky, ‘The Rise of Rationalism’, vol. II, стр. 213—214.}.

Развитіе цивилизаціи не уменьшаетъ, а увеличиваетъ шансы на войну, — говоритъ извстный военный писатель, генералъ Джорджъ Хендерсонъ. Въ самомъ дл. Война, прежде всего, зависитъ отъ прогресса способовъ передвиженія. Улучшеніе шоссейныхъ дорогъ и введеніе желзныхъ дорогъ, поэтому, значительно облегчило задачу, которая стояла предъ военными тогда, когда для передвиженія приходилось собирать лошадей и воловъ. Затмъ важную роль во время войны играетъ вопросъ о провіант. Расширеніе площади обработанной земли, увеличеніе живого инвентаря, развитіе торговли, подвозъ хлба изъ другихъ странъ и другихъ континентовъ значительно облегчили теперь вопросъ прокормленія арміи. Затмъ война — дло истребленія. Съ одной стороны, пушки и ружья стали боле совершенными, а съ другой — взрывчатыя вещества, замнившія порохъ, значительно увеличили разрушительную силу орудій. Война не слпая борьба между двумя ордами, а конфликтъ хорошо организованныхъ массъ, направляемыхъ одною волею къ опредленной цли. ‘Для планомрнаго дйствія необходимо боле или мене точное знаніе распредленія непріятельскихъ силъ. Современная техника съ ея телефонами, телеграфами, аэропланами и сигнальными аппаратами поставила теперь полководцевъ въ неизмримо боле выгодныя условія, чмъ пятнадцать лтъ назадъ’ (см. статью ‘War’ въ 28-мъ том послдняго изданія Британской Энциклопедіи). Люди всегда будутъ воевать. ‘Кровь изъ жилъ выпусти, воды налей, тогда войны не будетъ’,— какъ говоритъ старый князь Болконскій.

Въ начал пятидесятыхъ годовъ въ Англіи Кобденъ и Брайтъ предсказывали, что свободная торговля поведетъ къ всеобщему миру. Не было періода, когда гуманныя идеи имли бы такой успхъ, какъ тогда. Англійское общество переживало періодъ необыкновеннаго подъема. Почти одновременно выступила плеяда великихъ поэтовъ, романистовъ, философовъ и ученыхъ, окружившихъ Англію сверкающимъ ореоломъ. Гуманныя идеи, зарождавшіяся въ Англіи, производили громадное впечатлніе на континент. Европа, уставшая отъ войны, жадно ухватилась за проповдь мира. Казалось, что вооруженное столкновеніе культурныхъ государствъ боле немыслимо уже, что пришла пора превратить казармы въ хлбные амбары, а арсеналы — въ громадныя аудиторіи: и въ это именно время, когда Европа говорила о всеобщемъ разоруженіи, Пруссія методически, ‘научно’ готовилась къ войн. Отвтомъ на предсказанія Кобдена явились Кенигретцъ, Метцъ, С. Прива и Седанъ.

Возлагались надежды на то, что установленный культъ поведетъ къ всеобщему миру. Но съ незапамятныхъ временъ вс культы, до буддизма включительно, всегда давали войн высшую санкцію.

‘Поднималъ ли когда-нибудь культъ свой голосъ противъ войны?— спрашиваетъ полковникъ Ингерсоль.— Я раньше думалъ, что культъ ничего не сдерживаетъ, но теперь мое мнніе въ этомъ отношеніи измнилось. Культъ останавливаетъ людей отъ совершенія мнимыхъ проступковъ и вымышленныхъ преступленіи’. Полковникъ Ингерсоль приводитъ допросъ ирландца, котораго арестовали за убійство. Ингерсоль былъ тогда магистратомъ. Убійца сознался въ преступленіи.

— Почему вы убили вашего ближняго?— спросилъ магистратъ.

— Изъ-за денегъ.

— Получили вы ихъ?

— Да.

— Сколько?

— Пятнадцать центовъ.

— Что вы сдлали съ деньгами?

— Истратилъ.

— На что?

— На водку.

— Что вы еще нашли у убитаго?

— Хлбъ и мясо въ узелк.

— Что вы сдлали съ ними?

— Я сълъ хлбъ.

— Что вы сдлали съ мясомъ?

— Бросилъ.

— Почему?

— Была пятница, сть скоромное въ пятницу грхъ {Colonel R. Ingersoll, ‘Lectures and Essays’. First Series, стр. 142.}.

Полковникъ Ингерсоль предполагалъ, что распространеніе раціонализма уничтожитъ войну. ‘Когда человчество убдится, что супернатуральное не существуетъ, оно все свое вниманіе обратитъ на земныя дла. Прежде всего оно тогда постарается воздержаться отъ напрасной траты энергіи, жизни, богатства. Вс здраво мыслящіе. люди соединятъ тогда свои усилія для уничтоженія войны и для предупрежденія обращенія къ кулаку. Дикарь полагается только на свою силу и самъ ршаетъ для себя, что справедливо и что нтъ. Цивилизованные люди не разршаютъ споровъ объ имуществ путемъ поединковъ, а обращаются къ суду, обычному или третейскому. Въ этомъ и заключается разница между дикаремъ и культурнымъ человкомъ. Такъ поступаютъ индивидумы, но цлыя націи предпочитаютъ методы дикарей. Он разршаютъ свои споры обращеніемъ къ оружію. Каждая нація сама ршаетъ для себя, что такое право, и приводитъ это ршеніе въ исполненіе. Такимъ образомъ является война… Вотъ уже девятнадцать вковъ, какъ проповдуютъ миръ на земл и благоволеніе въ человцхъ, а между тмъ цивилизованные народы — самые воинственные. Въ настоящій моментъ (писано въ конц семидесятыхъ годовъ) въ Европ 11—12 милліоновъ солдатъ, готовыхъ къ сраженію, Границы каждаго культурнаго государства защищены крпостями. Покрытыя сталью суда бороздятъ моря, возя смертоносныя орудія. Христіанскія государства раззоряются, такъ какъ военный бюджетъ ихъ равенъ тридцати милліонамъ долларовъ въ годъ… Необходима перемна, иначе вс культурныя государства обанкротятся’. Полковникъ Ингерсоль думалъ, что ростъ раціонализма обратно пропорціоналенъ увеличенію милитаризма. Авторитетъ культа значительно поколебался всюду за послднія двадцать лтъ, но опасность всеобщей войны не уменьшилась. Цифры, опредляющія военный бюджетъ 30 лтъ назадъ, теперь покажутся дтскими. Европу ждетъ, быть можетъ, битва всхъ народовъ, т. е. тотъ страшный ‘Аморгеддонъ’, который предсказанъ въ откровеніи. Со всхъ сторонъ мы слышимъ предсказанія о неминуемомъ столкновеніи самыхъ культурныхъ народовъ. ‘Въ глубин души у каждаго нмца таится сознаніе, что война съ Англіей неминуемо начнется въ тотъ же моментъ, какъ только Германія почувствуетъ себя готовой. ‘Германія бьетъ тогда, когда пробьетъ часъ’. Такъ формулируется иностранная политика нашихъ сосдей. Такова была политика Мольтке и Бисмарка въ 1866 изъ 1870 годахъ. И это политика совершенно врная, которую должна усвоить каждая нація, желающая играть видную роль въ исторіи. Благодаря этой политик, Германія въ десять лтъ превратилась изъ наиболе слабой морской державы во вторую по значенію на всемъ земномъ шар’ {Field-Marshal Earl Roberts, ‘A Message to the Nation’, стр. 6.}. Это пишетъ военный фельдмаршалъ, желая убдить своихъ соотечественниковъ въ необходимости конскрипціи. Но вотъ и старый соціалистъ, гордящійся тмъ, что первый проповдывалъ въ Англіи соціалъ-демократизмъ, обрушивается на министерство за то, что оно не достаточно серьезно смотритъ на опасность: на неминуемую войну, которую Германія собирается объявить Англіи. ‘Германскій флотъ теперь усиленъ,— пишетъ Хайндмэнъ.— Онъ увеличенъ или съ цлью атаковать насъ въ Сверномъ мор, когда Германія найдетъ это для себя удобнымъ, или, чтобы заставить насъ угрозами принять германскую политику, т. е. разгромъ Франціи и захватъ Голландіи, Бельгіи, Даніи и Швецаріи. Если Германія настроена дружелюбно къ Англіи, то почему же вся пангерманская партія (и печать), къ которой открыто принадлежитъ и наслдникъ престола, говоритъ о войн съ нами? Почему, если отношенія между Англіей и Германіей такъ хороши, какъ увряетъ сэръ Эдуардъ Грей, заставляя такимъ образомъ, французовъ думать, что, не смотря на entente, мы измнимъ республик при первой возможности, почему, если все обстоитъ благополучно, мы укрпляемъ теперь Роситъ, какъ морскую базу? Почему мы отозвали нашъ флотъ изъ Средиземнаго моря и сконцентрировали его у береговъ Англіи? Почему вс англійскія газеты обсуждали возможность войны, когда покойный германскій посолъ прибылъ въ Лондонъ? Еще важне: почему, если все обстоитъ благополучно,дали мы Россіи возможность расправиться съ Персіей? Англійскій народъ не дти. Его нельзя кормить соской пацифизма и искаженіями истины въ партійныхъ интересахъ, когда назрваетъ одинъ изъ самыхъ серьезныхъ кризисовъ въ исторіи нашей расы’ {‘Morning Post’, November 9, 1912.}.

‘Культурныя государства не могутъ не драться’,— доказываютъ новые экономисты, проникнутые убжденіемъ, что война необходима. Передо мною только что вышедшая книга ‘The Struggle for Bread’ (Борьба за хлбъ), подписанная нсколько необычнымъ для экономиста псевдонимомъ ‘Rifleman’ (карабинеръ). Теорія ‘стрляющаго экономиста’ сводится къ слдующему. Концентрація большинства населенія культурныхъ государствъ въ городахъ и опустніе вслдствіе этого деревень — повели къ перепроизводству фабрикатовъ и недопроизводству пищевыхъ продуктовъ. Увеличивающійся спросъ на пищевые продукты и возростающія цны породили у передовыхъ націй усиленную погоню за иностранными рынками. И эта погоня привела къ неминуемому столкновенію противоположныхъ экономическихъ интересовъ, которое можетъ быть разршено только войною. Германія теперь усиленно конкурируетъ съ Англіей. Ихъ коммерческіе интересы неминуемо должны привести къ вооруженному столкновенію. Стремленіе къ захвату рынковъ, ведущее государства къ войн, заставитъ націи забыть про вс остальныя соображенія, требующія мира.

Итакъ, защитники войны стремятся доказать, что ни цивилизація, ни культъ, ни ростъ раціонализма, ни прогрессъ вншней культуры, ни торговыя отношенія не уменьшаютъ возможности вооруженнаго столкновенія. Мы видли, какъ генералъ Джорджъ Хендерсонъ доказываетъ, что прогрессъ культуры только облегчаетъ возможность войны.

II.

Въ 1909 году вышла въ Англіи книга, которая въ нсколько недль доставила автору міровую извстность. Я говорю о ‘The Great Illusion’ Нормана Энджеля. Въ три года книга выдержала пятнадцать изданій, безпримрный фактъ для серьезнаго труда. Она переведена на русскій, французскій, нмецкій, итальянскій, датскій, испанскій, финскій, голландскій, японскій, норвежскій, шведскій языки и на шесть главныхъ языковъ Индійской имперіи (урду, инди, бенгали, гуджерати, марати и тамильскій). Книга эта произвела всюду огромное впечатлніе и стала настольной. О ней въ свое время я писалъ въ ‘Русскихъ Вдомостяхъ’. Теперь читатели могутъ познакомиться съ нею въ русскомъ перевод (г. Маевскаго). Напомню только основныя положенія Нормана Энджеля, чтобы были понятны аргументы, приводимые имъ въ только что выпущенномъ труд ‘Peace Theories and the Balkan War’.

Каковы т основныя причины, которыя заставляютъ великія державы, а въ частности Великобританію и Германію, усиленно вооружаться? Каждое государство утверждаетъ, что вооруженіе обусловливается стремленіемъ къ самозащит. Такое утвержденіе подразумваетъ, что какому-нибудь государству выгодно нападеніе на своего сосда. Какова же эта предполагаемая выгода? Всми принята теорія, что военная и политическая мощь даетъ націи торговыя и соціальныя выгоды, что богатство и благоденствіе беззащитнаго народа находятся во власти боле сильной и боле вооруженной націи, которая въ любой моментъ можетъ объявить войну. Такимъ образомъ богатая нація должна постоянно вооружаться, чтобы охранить себя отъ жадности сосдей.

Норманъ Энджель въ своей книг оспариваетъ эту теорію, принятую всми, и утверждаетъ, что она основана только на ‘оптическомъ обман’. Авторъ доказываетъ, что военная и политическая мощь не даетъ націи торговыхъ преимуществъ и что въ настоящее время захватъ или уничтоженіе одной націей богатства другой является экономической невозможностью. Нація не можетъ обогатиться подчиненіемъ другого народа. На первый взглядъ утвержденіе автора кажется парадоксомъ, но Норманъ Энджель приводитъ въ доказательство своего тезиса убдительные доводы. Авторъ выясняетъ, что богатства культурныхъ государствъ основаны на кредит и торговыхъ договорахъ. И, еслибы побдитель вздумалъ конфисковать богатство побжденнаго, то оно, какъ основанное на кредит, рухнуло бы, не оставивъ ничего въ рукахъ захватчика. Мало того: крушеніе богатства побжденнаго вызвало бы крахъ въ стран побдителя. Такимъ образомъ въ собственныхъ интересахъ побдитель вынужденъ будетъ скрупулезно уважать собственность непріятеля. А если это такъ, то война и побда въ экономическомъ отношеніи становятся совершенно безполезными.

Авторъ показываетъ, что кредитъ маленькихъ и въ сущности беззащитныхъ государствъ стоитъ выше, чмъ кредитъ первоклассныхъ военныхъ державъ. Бельгійскія 3% бумаги стоятъ — 96, а германскія — 82, норвежскія 3% бумаги стоятъ 102, а русскія З ¹/₂% — 81. Тезисъ, что присоединеніе территоріи увеличиваетъ будто бы національныя богатства, основанъ тоже на оптическомъ обман, — доказываетъ Норманъ Энджель,— потому что богатство присоединеннаго народа останется въ его рукахъ. Присоедини Сити графство Хердфордширъ, лондонцы не стали бы отъ этого богаче: То же самое будетъ, еслибы одно государство захватило другое. Перемнилась бы администрація (лучшая — на худшую или — наоборотъ), но въ наше время жизнь побдителя на счетъ средствъ захваченной провинціи невозможна. При современныхъ экономическихъ условіяхъ — доказываетъ Норманъ Энджель — налоги, собираемые прямымъ или косвеннымъ путемъ съ населенія какой-нибудь провинціи, должны расходоваться на этой же территоріи. Такимъ образомъ положеніе побдителей въ фискальномъ отношеніи не измняется. Когда Германія присоединила Эльзасъ, никто изъ нмцевъ не получилъ ни одной марки отъ военной добычи.

Дальше авторъ доказываетъ, что финансы разныхъ государствъ находятся теперь въ такой зависимости другъ отъ друга и такъ переплетены съ промышленностью, что неосязаемость непріятельской собственности наблюдается также въ сфер торговли. Отсюда вытекаетъ, что политическая и военная мощь въ сущности нисколько не можетъ содйствовать развитію торговли. Дйствительно, торговцы и промышленники слабыхъ въ военномъ отношеніи государствъ успшно конкурируютъ съ негоціантами и фабрикантами великихъ державъ. Швейцарскіе и бельгійскіе фабрикаты, напримръ, вытсняютъ англійскіе на канадскомъ рынк. Пропорціонально съ населеніемъ Норвегія обладаетъ большимъ торговымъ флотомъ, чмъ Англія. Норманъ Энджель дальше показываетъ, что новыя условія кредита (результатъ улучшенія путей сообщенія и сближенія между народами) страшно осложнили теперь международныя политическія отношенія и придали имъ совсмъ иной характеръ, чмъ раньше. Таковы основныя положенія, развиваемыя въ первой части книги, гд авторъ трактуетъ только экономическіе факторы.

Во второй части своего труда Норманъ Энджель анализируетъ часто выставляемый тезисъ, что человческой природ свойственно стремиться къ войн. Защитники тезиса увряютъ, что военные инстинкты присущи человку, что человческая природа не мняется, что воинственные народы наслдуютъ землю и что только боевыя качества могутъ дать націи ту мужественную энергію, которая необходима для того, чтобы выйти побдителемъ изъ борьбы за существованіе. Норманъ Энджель опровергаетъ этотъ часто выставляемый тезисъ пунктъ за пунктомъ. Авторъ.доказываетъ, что природа человческая не остается неизмнной, что военные народы не наслдуютъ землю, что война, не ведетъ къ выживанію наиболе приспособленнаго, что борьба между націями не составляетъ одного изъ проявленій эволюціоннаго закона. Отожествленіе войны съ борьбой за преобладаніе является результатомъ непониманія біологическаго закона. Авторъ доказываетъ дальше, что въ человческихъ длахъ грубое насиліе составляетъ все уменьшающійся факторъ и это уменьшеніе ведетъ за собой глубокія психологическія измненія. Человчество на земл все больше и больше группируется въ зависимости отъ своихъ интересовъ, а не границъ, раздляющихъ государства. Современное государство теряетъ свой однородный характеръ. Вс эти многочисленные факторы, по мннію автора, должны повести къ исчезновенію соперничества между государствами.

Таковы основныя положенія Нормана Энджеля.-Итакъ —

‘Groll und Rache sei vergessen,

Unserm Todfeind sei verziehn’.

‘Слабымъ — братскую услугу, добрымъ — братскую любовь,— врность клятвы — врагу и другу, долгу въ дань — всю сердца кровь’. И поступать именно такъ насъ побуждаетъ не стремленіе сравняться съ божествами (‘Schn ist’s ihnen gleich zu sein’!), а наша прямая выгода.

И въ самый день выхода пятнадцатаго изданія ‘The Great Illusion’ началась рзня на Балканскомъ полуостров, а рядъ европейскихъ державъ мобилизировалъ войска.

Въ рядахъ сторонниковъ войны, смущенныхъ не столько аргументаціей Нормана Энджеля, сколько успхомъ ея, раздалось злорадное ликованіе, о которомъ можетъ дать нкоторое представленіе статья Арчибальда Хёрда ‘Великое разочарованіе ‘ въ декабрьской книжк ‘Fortnightly Review’.

На Балканскомъ полуостров боле милліона человкъ, выраражаясь словами поэта,— говоритъ Арчибальдъ Хёрдъ,— ‘стиснувъ зубы, съ отраженіемъ адскаго огня въ глазахъ, рубятъ другъ друга, превращая драгоцнное тло съ безцнной живой душой въ отвратительную падаль’. На границ театра военныхъ дйствій стоятъ, затаивъ дыханіе, арміи великихъ державъ, готовыя ринуться въ борьбу, если того потребуетъ честь націи и національные интересы.

До самаго послдняго момента передъ началомъ катастрофы насъ увряли, что до золотого вка рукой подать,— злорадствуетъ Арчибальдъ Хёрдъ.— Люди-де превратились въ экономистовъ и поняли, что война не выгодна ни побдителю, ни побжденному., Въ силу этого сраженія отошли уже въ область преданій. Государства-де вс живутъ теперь кредитомъ, для поддержанія котораго необходимъ миръ. И этотъ факторъ, какъ насъ увряли, предупредитъ войны. Затмъ, какъ доказывали намъ, войны становятся невозможны, такъ какъ орудія истребленія слишкомъ совершенны и слишкомъ ужасны. Выставлялись еще сотни доказательствъ невозможности войны въ настоящее время. И тмъ не мене война началась, обильно заливая кровью поля и виноградники наиболе красиваго и живописнаго угла въ Европ’. Мудрецы доказывали намъ, что вс условія благопріятствуютъ миру. Балканскія государства-де слишкомъ бдны, чтобы имть долгую и дорогую войну, кром того, ‘вдь вс знаютъ’, что ихъ раздираетъ много вковая вражда, которая и подчинила ихъ туркамъ. Какихъ-нибудь 27 лтъ назадъ два балканскихъ народа воевали другъ съ другомъ, и вражда, оставленная битвами, не остыла еще до сихъ поръ. Затмъ увряли мудрецы, войны на Балканскомъ полуостров не будетъ, такъ какъ великія державы ея не допустятъ. Посл того, какъ берлинскій конгрессъ передлалъ въ 1878 году карту Балканскаго полуострова, концертъ державъ умлъ сдерживать расовую и религіозную вражду народовъ, живущихъ тамъ. Такимъ образомъ великія державы не допускали, чтобы поднимался восточный вопросъ, представлявшій втеченіе многихъ вковъ пугало всей Европы. Намъ говорили, что въ настоящій моментъ скоре, чмъ когда-либо, европейскія державы будутъ противъ постановки ребромъ проклятаго вопроса. Россія залечиваетъ еще раны, полученныя во время войны съ Японіей, у Австріи полонъ ротъ хлопотъ съ недавно присоединенными Босніей и Герцеговиной, Италія впуталась въ триполитанскую войну, Германія слишкомъ дорожитъ возможностью паденія своихъ бумагъ, чтобы допустить войну на Балканскомъ полуостров, а Франція и Англія всми силами стараются предупредить общую свалку, которая неминуемо начнется посл первыхъ же выстрловъ. Конечно, война невозможна, увряли насъ мудрецы {‘Fortnightly Review’, December, стр. 1119—1120.}.

И, не смотря на вс эти увренія, передъ Европой сразу стада война, а не одна только возможность ея! Какъ же это случилось, если иностранные министры всхъ великихъ державъ постановили, чтобы войны не было? ‘Объясненіе очень простое,— отвчаетъ Арчибальдъ Хёрдъ.— Все дло въ томъ, что Турція была слаба, а потому не имла друзей. И такъ какъ у нея есть громадныя территоріи и потенціальныя богатства, то явились охотники напасть на нее’. Только въ сил право. Въ наше время слабое государство на большой дорог исторіи находится въ такой же опасности, какъ Жиль Близъ въ лсу подъ Овіедо. Разбойники, замтивъ одинокаго прозжаго, приставили ему дула пистолетовъ ко лбу. Удалые товарищи атамана Роландо рисковали попасться въ руки святой германдады, тогда какъ т, которые обираютъ слабое государство на большой дорог исторіи, ничмъ не рискуютъ: ‘обобранный самъ виноватъ, что не вооружился. Право въ сил’. Такъ говорятъ намъ защитники войны, подобные Арчибальду Хёрду. ‘Вс толки про то, что экономическія соображенія могутъ предупредить войну, лишены всякаго основанія’. ‘Если есть какая-нибудь правда въ утвержденіяхъ пацифистовъ-экономистовъ, то какъ же случилось, что эпитафіей къ столтней пропаганд мира является теперь исторія войны, въ которой выдвинуто больше солдатъ, чмъ въ какой-либо предшествующей кампаніи?— спрашиваетъ Арчибальдъ Хёрдъ.— Мы видимъ, что пацифисты проповдывали теоріи, которыхъ не понимали. Они обнаружили полное незнаніе тхъ первоначальныхъ силъ, которыми обусловливается развитіе или паденіе націи. Пацифисты-экономисты просмотрли также основную черту человческаго характера, а именно то, что человкъ существо несовершенное. Покуда ему еще далеко до ангела. Человкомъ руководятъ страсти, и эти послднія опредляютъ судьбы имперіи и государствъ… Въ исторіи каждаго народа есть своя точка кипнія. Дойдя до нея, народъ проявляетъ долго затаенное честолюбіе и бросается на врага, если моментъ благопріятенъ и если противникъ былъ такъ слпъ, что забылъ вооружиться. Такова причина войны’ {Ib., стр. 1122.}. Кровавый приливъ, наблюдаемый теперь на Балканскомъ полуостров, по мннію сторонниковъ войны, смылъ вс аргументы и вс соображенія пацифистовъ. Ихъ доводы оказались крпостями изъ песка, сооруженными дтьми на морскомъ берегу во время отлива. Наступилъ приливъ, и отъ многочисленныхъ построекъ не осталось и слда. ‘Пацифи сты поднесли къ своимъ слпымъ глазамъ политическій телескопъ и воскликнули: ‘войны не будетъ, такъ какъ она невыгодна въ экономическомъ отношеніи!’ Такъ иронизируетъ сторонникъ войны. Эразмъ Роттердамскій когда-то сказалъ, что ‘война — болзнь государей’. ‘Смотрите на балканскія государства!— говорятъ милитанты.— Тамъ нтъ честолюбивыхъ государей (?!). Тамъ война начата по вол демократіи’. Какой же выводъ изъ трагедіи, происходящей теперь на Балканскомъ полуостров? ‘Мы еще очень далеки отъ разсвта, который возвститъ наступленіе золотого вка. Право все еще въ сил. И если народы дорожатъ своею свободою, то для охраненія ея есть только одинъ путь — вооруженіе’. Единственнымъ врагомъ мира является, по увренію милитантовъ, пацифистъ. ‘Пацифистъ вызвалъ къ бытію милитариста. Первый до такой степени мшаетъ своему правительству вооружаться и быть готовымъ къ защит, что порождаетъ у представителей другого лагеря чрезмрныя требованія {‘Fortgnihtly Review’, стр. 1128.}’. Пацифисты, напр., требуютъ, чтобы британское правительство сократило расходы на флотъ. Тогда Германія начинаетъ усиленно строить корабли. Анліей овладваетъ паника,— объясняетъ Арчибальдъ Хёрдъ — и въ результат является колоссальная ассигновка на флотъ. ‘Теперь, когда багровый дымъ пожара стоитъ надъ Балканскимъ полуостровомъ, когда предъ всей Европой предсталъ призракъ общей войны: когда германскій флотъ стремительно растетъ, когда одна вроятность возможныхъ осложненій породила на биржахъ панику,— пацифисту-экономисту пора замолчать. Онъ долженъ помнить, что европейское равновсіе зависитъ теперь отъ самаго легкаго толчка,— говоритъ Арчибальдъ Хёрдъ.— Каждый доводъ, выставленный экономистомъ-пацифистомъ (т. е. Норманомъ Энджелемъ) въ доказательство невозможности войны, опровергнутъ теперь. Дйствительность обнаружила, что вс эти разсужденія лишены основанія. Политическіе дятели, уговаривавшіе британскій народъ пренебречь единственнымъ способомъ самозащиты, хотя видли, что весь міръ вооружается,— убдятся теперь, если только они честны, что подвергаютъ опасности многомилліонное населеніе имперіи. Война становится только тогда въ предлахъ возможности, когда государство слабетъ и не можетъ больше защищать ни свой престижъ, ни свои богатства. Эта слабость побуждаетъ сосдей вооружиться и напасть. Такимъ образомъ англо-германская война возникнетъ только въ томъ случа, если британскій флотъ окажется слишкомъ слабымъ для поддержанія мира’ {Ib., стр. 1132.}. Такимъ образомъ, если врить милитантамъ, Европа напрасно гордится своей религіей, смягчившей правы, своей культурой, своими законами и всми заботами о прав. Человчество теперь больше, чмъ когда-либо, поголовно признаетъ только кулачное право. Право въ сил. Когда троглодиты, кончивъ бой, пировали и предлагали Церер въ жертву кровавую чашу, кроткая богиня съ содроганіемъ отвтила,

‘Blut’ge Tigermahle netzen

Eines Gottes Lippen nicht.

Reine Opfer will er haben,

Frchte, die der Herbst beschert,

Mit des Feldes frommen Gaben

Wird der Heilige verehrt’.

Церера такъ отвтила только потому, что была богиня языческая. Теперь заступники культа увряютъ, что пніе Te Deum именно тогда угодно, когда оно раздается на нол битвы, среди окровавленныхъ тлъ. ‘Человкъ для гражданства сотворенъ’,— учила Церера. ‘Долгій миръ всегда родитъ жестокость, трусость и грубый ожирлый эгоизмъ, а главное — умственный застой’,— учитъ геніальный защитникъ культа, явившагося на смну эллинскаго.

III.

Норманъ Энджель не оставилъ всхъ нападеній на него безъ возраженія. Онъ не замедлилъ отвтить своитъ оппонентамъ или, по характерному англійскому выраженію, to face the music. Результатомъ явилась только-что вышедшая книга ‘Теоріи мира и Балканская война’.

‘Что можетъ теперь сказать старый или новый пацифистъ!— говоритъ Норманъ Энджель.

‘Невозможна ли война?

‘Правдоподобно ли подобное утвержденіе?

‘Безплодна ли каждая война но своимъ результатамъ?

‘Не есть ли физическая сила средство, а иногда единственное средство?

‘Можно ли придумать средство, боле дйствительное, боле убдительное и боле ршительное по своимъ результатамъ, чмъ то, къ которому прибгли балканскіе народы?

‘Разв дятельность союзниковъ не является опроверженіемъ тхъ обличителей войны, которые видятъ въ ней только возвращеніе къ варварскому періоду?

‘Играли ли какую-нибудь роль экономическія соображенія и вопросы о выгод и потеряхъ во время войны на Балканскомъ полуостров?

‘Былъ ли бы сохраненъ миръ, еслибы удалось выяснить безплодность войны въ экономическомъ отношеніи?

‘Если только сила можетъ разршить запутанный вопросъ, то нужны ли еще теоріи и логическія построенія?

‘Неизбжна ли война? Необходимо ли намъ усиленно готовиться къ ней’ {‘Реаsе Theories and the Balkan War’, стр. 78,}. Таковы вопросы, которые ставитъ авторъ въ первой глав и на которые даетъ потомъ отвты.

Балканская война подтвердила только все то, что говорили старые и новые пацифисты,— говоритъ Норманъ Энжель.— Теперь вс согласны въ одномъ пункт. Ходъ событій доказалъ, что пацифисты, возстававшіе противъ Крымской войны, были правы и что ихъ противники ошиблись. Обрати англійское общество тогда больше вниманія на доводы, которые приводились пацифистами, Великобританія ‘не поставила бы ставку на плохую лошадь’, т. е. не стала бы поддерживать Турцію. А въ такомъ случа не было бы ни ныншней балканской войны, ни двухъ предшествовавшихъ ей войнъ, ни всхъ, ужасовъ, происходившихъ за послднія шестьдесятъ лтъ на Балканскомъ полуостров. Во всякомъ случа на Великобританіи не лежала бы отвтственность за то, что она въ послднія пятьдесятъ лтъ поддерживала турокъ противъ. христіанъ и всми силами препятствовала свершиться неизбжному, т. е. паденію турецкаго владычества въ Европ.

Пацифисты никогда не утверждали, что война невозможна,— продолжаетъ Норманъ Энджель.— Оптическимъ обманомъ является не вроятность войны, а выгоды, приносимыя ею. Возможность войны всецло зависитъ отъ благоразумія или безумія спорящихъ сторонъ. Но война безполезна, такъ какъ грубая физическая сила не исправляетъ бдствій.

Безполезность войны доказывается лучше всего исторіей турокъ,— явившихся въ Европу завоевателями и воевавшихъ втеченіе четырехъ вковъ. И мы, не врящіе въ силу и въ благодтельные результаты завоеванія, радуемся при вид балканскихъ народовъ, выбравшихъ изъ двухъ родовъ войны меньшее зло, чтобы разрушить исторію, основанную на завоеваніи и насиліи. Но, если балканскіе народы воспользуются своею побдою не для того, чтобы уничтожить господство грубой физической силы, а чтобы самимъ опереться на нее, если они при помощи этой силы будутъ держать въ подчиненіи завоеванные народы, если побдители, вмсто того, чтобы объединить вс народы Балканскаго полуострова въ одну соціальную кооперацію, явятся только преемниками турокъ, т. е. только завоевателями и собственниками,— ихъ постигнетъ такая же судьба, какъ и Турцію.

Въ основ этой войны лежатъ экономическія причины, какъ въ узко-спеціальномъ, такъ и въ широкомъ смысл слова. Во-первыхъ завоевательныя стремленія были единственнымъ занятіемъ Турціи. Она хотла жить только на налоги, выколачиваемые изъ завоеванныхъ народовъ, эксплуатація покоренныхъ превратилась въ государственную систему. И дурное правленіе, на которое жаловались постоянно угнетенные народы, обусловливалось этою государственною системою. Затмъ, Балканскій полуостровъ, вслдствіе своего географическаго положенія, лежалъ въ сторон отъ общаго потока экономической жизни Европы. Вслдствіе этого Турція не была соединена съ остальною Европою тми безчисленными связями, которыя въ другихъ странахъ повели къ смягченію примитивной расовой и религіозной ненависти. Еслибы турки имли лучшее понятіе о томъ, что такое цивилизованное правительство, еслибы они были въ состояніи постичь экономическую безплодность завоеванія и невозможность существованія прочнаго государства, основаннаго на насиліи,— миръ былъ бы сохраненъ.

Не будь государственные дятели Европы проникнуты ложными понятіями (происхожденіе которыхъ, главнымъ образомъ, экономическое) о необходимомъ и неизбжномъ соперничеств между государствами,— націи Западной Европы давно сговорились бы уже между собою и покончили бы много лтъ назадъ съ ужасами, происходившими на Балканскомъ полуостров. Въ той неудач, которую въ данномъ случа потерпла европейская цивилизація, повинны, главнымъ образомъ, англійскіе дипломаты. Исходя изъ ошибочнаго представленія о соперничеств между народами,— говоритъ Норманъ Энджель — Великобританія поддерживала турецкое владычество въ Европ, вела съ этою цлью большую войну и заключала съ Оттоманской имперіей договоры. И, еслибы Англія захотла выполнять эти договоры, она должна была бы теперь сражаться рядомъ съ Турціей противъ союзниковъ.

Только правильныя теоріи и умнье логически мыслить — говоритъ Норманъ Энджель — могутъ предупредить войны въ будущемъ. Эти причины положили конецъ религіознымъ войнамъ. И точно такъ же, какъ ложныя теологическія теоріи создали религіозныя войны, ложныя политическія теоріи порождаютъ политическія войны. О неизбжности воины можно говорить только въ томъ смысл, какъ о неизбжности другихъ формъ заблужденій и дурныхъ страстей, напр., религіозныхъ преслдованій. Они превращаются при лучшемъ пониманіи. Религіозныя войны, напр., въ Европ прекратились, когда люди поняли, что нельзя силой навязывать извстные догматы.

Мы должны готовиться не къ войн. Вс усилія слдуетъ направить на то, чтобы предупредить войну. Усиленіе флота и увеличеніе арміи не содйствуютъ упроченію мира, а, напротивъ, создаютъ еще большую напряженность.

Таковы тезисы, развиваемые Норманомъ Энджелемъ въ его новой книг. ‘Милитанты постоянно проводятъ списокъ войнъ, происходившихъ посл Крымской кампаніи, для доказательства ошибочности взглядовъ Брайта и Кобдена {‘Въ Англіи не было въ 1854 г. лицъ, проповдывавшихъ ‘миръ, купленный какою угодно цною’, хотя бы полнымъ безчестьемъ, какъ утверждали въ политической запальчивости критики,— пишетъ историкъ.— Была небольшая группа очень почтенныхъ лицъ, которые, исходя изъ принциповъ, диктуемыхъ совстью, доказывали, что каждая война противна Божеству. Эти лица доказывали, что надо всми силами отстаивать миръ, какъ и правду. Они возставали противъ войны, какъ возставали противъ лжи и безбожія. Имъ казалось вполн естественнымъ, что человкъ долженъ скоре дать себя убить, чмъ убить другого, сопротивляясь, ибо естественно, что искренній и глубокій человкъ долженъ скоре пойти на смерть, чмъ отречься отъ вры и убжденій, естественно, что онъ скоре пострадаетъ, сказавъ правду, чмъ спасется при помощи лжи. Вдь каждый врующій англичанинъ — говорили Брайтъ и Кобденъ — скоре пойдетъ на пытку и смерть, чмъ согласится наступить на крестъ, чего требовали когда-то нкоторыя языческія государства, какъ условія свободы. Врующимъ въ доктрины мира война также противна, какъ топтаніе креста. Больше того. Война неизмримо боле позорное дйствіе, такъ какъ она приноситъ съ собою не только символическую насмшку надъ культомъ. Сторонники мира заявляли, что скоре пойдутъ на вс земныя муки и униженія, чмъ примутъ какое-нибудь участіе въ убійств ближняго’. (Iustin McCarthy, ‘A History оf Our own Times, vol. IV, стр. 288—289. Изданіе 1910 года).}. Но каковы факты?— спрашиваетъ Норманъ Энджель.— Передъ нами два человка, возстававшіе всми силами противъ извстной политики. Они доказывали, что эта политика не только поведетъ къ войн, но что послдняя будетъ безполезна и чревата бдствіями. Кобденъ и Брайтъ предвидли, что Крымская война принесетъ рядъ другихъ войнъ. На предупрежденія проповдниковъ мира тогда не обратили вниманія. Война началась. Дальнйшія событія доказали, что пацифисты были правы, а милитанты ошибались. И что же? Именно тотъ фактъ, что войны были, приводится теперь для посрамленія пацифистовъ и ихъ теоріи! Передъ нами такое же смшеніе понятій, какъ и опредленіе, что пацифисты это люди, считающіе возможность войны иллюзіей’ {‘Peace Theories and the Balkan War’, стр. 78—79.}. Норманъ Энджель напоминаетъ, что ни въ его писаніяхъ, ни въ произведеніяхъ другихъ пацифистовъ нельзя найти ни строчки, которая могла бы быть истолкована въ томъ смысл, что война невозможна. ‘Напротивъ, я всегда доказывалъ, что война не только возможна, йо вполн вроятна, если только мы не обратимъ вниманія на неминуемые результаты ея и если не употребимъ всхъ усилій для предупрежденія ея,— говоритъ Норманъ Энджель.— Въ настоящій моментъ вс усилія приложены къ тому, чтобы создать войну. Пацифисты не думаютъ доказывать, что война невозможна или невроятна. Они утверждаютъ только, что побдитель не можетъ воспользоваться плодами побды, что завоеваніе въ конц концовъ не приноситъ никакой выгоды и что общее признаніе этого факта сильно содйствовало бы безопасности Европы. Пацифисты готовы поддержать военные расходы, абсолютно необходимые для защиты родины отъ непріятельскаго вторженія, но настаиваютъ на томъ, что однимъ вооруженіемъ нельзя ограничиться’ (необходима усиленная пропаганда безполезности и безцльности войны). ‘Можно подумать, что государственные дятели, военные, епископы, публицисты и ораторы, поднимающіе пацифистовъ на смхъ, дйствительно не видятъ разницы между утвержденіемъ: ‘такое-то дяніе невыгодно и неумно’ и заявленіемъ: ‘такое-то дяніе невозможно’. Можно подумать, что вс эти люди дйствительно врятъ, будто въ наше время кто-нибудь станетъ доказывать такой тезисъ: ‘проявленіе безумія невозможно и является оптическимъ обманомъ’. Къ несчастью, человческое безуміе — трагическая реальность’ {Ib., стр. 82.}.

Мы видимъ еще другое смшеніе понятій. Теперь даже и милитанты заявляютъ себя сторонниками мира. Лига, доказывающая необходимость конституціи въ Англіи, лига увеличенія флота, фельдмаршалъ лордъ Робертсъ, выпустившій воинственный призывъ къ націи (‘Message to the Nation’, см. выше), бьющіе въ набатъ журналы, какъ Spectator,— вс утверждаютъ, что ихъ единственнымъ желаніемъ является сохраненіе мира. Когда германскій императоръ обращается къ своей арміи, онъ неизмнно прибавляетъ, что онъ стоитъ за миръ въ Европ. Если морской министръ добивается отъ парламента новыхъ ассигновокъ на броненосцы, то всегда прибавляетъ, что это необходимо для гарантіи мира. Цлый рядъ англійскихъ журналовъ доказываетъ теперь, что величайшимъ преступленіемъ Турціи является то, что она не обратила должнаго вниманія на вооруженія и на реформу арміи, такъ какъ именно это обстоятельство соблазнило балканскія государства нарушить миръ. Вс милитанты доказываютъ, что усиленное вооруженіе необходимо только для сохраненія мира. И невольно является вопросъ, дйствительно ли миръ такъ дорогъ неожиданнымъ и своеобразнымъ защитникамъ его?

‘Многіе изъ этихъ новоявленныхъ пацифистовъ, посл утвержденія, что единственная цль ихъ — сохранить миръ, начинаютъ доказывать, что именно то, что они желаютъ оберечь, — представляетъ собою великое зло, что долгій миръ, порождая роскошь и изнженность, гибельно отражается на характер націи. И, конечно, имется въ виду также ‘изнженность и роскошь’ англійскаго народа, того самаго, треть котораго находится на границ нищеты, другая треть всю жизнь борется за скудный заработокъ. И это имъ грозитъ опасность вырожденія, являющагося послдствіемъ богатства, роскоши, лни, изнженности!’ {Ib., стр. 96.}.

Эти своеобразные пацифисты говорятъ о великихъ опасностяхъ долгаго мира и о благодтельномъ вліяніи военной дисциплины, безъ которой человчество покуда не можетъ обойтись. ‘Нежеланіе обнажить мечъ можетъ лишь тогда произвести впечатлніе, когда вс знаютъ, что этотъ мечъ остро отточенъ’, говоритъ ‘Times’ въ новогодней стать. Другой ‘пацифистъ’ доказываетъ, что, имя отточенный мечъ, лучше всего вытащить его изъ ноженъ тогда, когда противникъ меньше всего ожидаетъ. И только та нація, которая готова сдлать это, можетъ играть какую-нибудь роль въ исторіи. ‘Надо самому ршить раньше, за что вы стоите: за войну ли или за миръ,— говоритъ Норманъ Эджель.— Средняго пути, который хотятъ найти ‘воинственные пацифисты’, не существуетъ. Насъ отдляетъ отъ воинственныхъ пацифистовъ то, что мы дйствительно стремимся къ миру. Кое-что можно сказать и за войну, какъ средство разршенія спорныхъ вопросовъ, точно такъ же, какъ можно было привести хоть одинъ доводъ и за поединки, какъ замну суда, за дыбу, какъ коррективъ религіозныхъ заблужденій, за пытку, какъ замну перекрестнаго допроса. Но такъ какъ подавляющее большинство аргументовъ противъ всхъ этихъ мръ, то человчество должно отказаться отъ войны, какъ отреклось отъ судебныхъ поединковъ, допросовъ съ пристрастьемъ и отъ дыбы’. Война есть признаніе безсилія разума. Во всхъ другихъ областяхъ человчество, сознавъ свои ошибки, исправляетъ ихъ. Такимъ образомъ постепенно исчезали людодство, рабство, пытка, суеврія, деспотизмъ, жестокіе и несправедливые законы. Самый первобытный дикарь и даже обезьяна могутъ драться. Зврь и дикарь превращаются въ человка по мр того, какъ научаются разршать вопросы разумомъ, а не зубами и кулаками. Милитантъ разсуждаетъ иначе. Онъ признаетъ, что кровавыя столкновенія между народами происходятъ вслдствіе того, что люди еще плохо умютъ думать. Отсюда милитанты длаютъ выводъ: ‘Въ такомъ случа надо драться, а не думать’.

‘Будемъ говорить откровенно,— читаемъ мы въ одномъ англійскомъ еженедльник, печатающемся въ количеств милліона экземпляровъ.— Война съ Германіей неизбжна. Единственный вопросъ, являющійся теперь, это: должны ли мы ждать, покуда моментъ будетъ благопріятенъ для Германіи? Надо ли медлить до тхъ поръ, покуда Германія осуществитъ свою морскую программу, которая постепенно уменьшаетъ шансы Англіи на побду? Должны ли мы ждать, покуда тлющая соціальная революція, предвстниками которой являются вс громадныя стачки послдняго времени, вспыхнетъ пожаромъ? Будемъ ли мы ждать, покуда бумаги отвериденнаго государственнаго долга упадутъ до 65 за сто, а національный кредитъ исчезнетъ? Дожидаться ли того времени, покуда подоходный налогъ дойдетъ до 1 ш. 6 пенсовъ на фунтъ (т. е. 7,5%)?Ле лучше ли нанести ударъ немедленно? Необходимость охраненія береговъ дастъ немедленно заработокъ всмъ безработнымъ. Могучій британскій флотъ сможетъ лишь пустить ко дну вс германскіе военные корабли или съ тріумфомъ привести ихъ на буксир въ какой-нибудь англійскій портъ. Почему Англія должна нанести ударъ немедленно? Потому что властвованіе надъ морями ей абсолютно необходимо, потому что островное положеніе Англіи, ея международная торговля и колоніи требуютъ, чтобы не было другой равной морской державы. Такова причина. Война съ Германіей будетъ стоить очень много, но теперь мы эти деньги не только достанемъ, но и возвратимъ посл войны израсходованное. Если борьба начнется немедленно, Англія побдитъ, а когда война прекратится, въ стран начнется благоденствіе. Не станетъ больше рабочихъ безпорядковъ. Да, въ настоящій моментъ Германія намъ не страшна. Единственнымъ непріятелемъ, котораго надо теперь бояться, являются мднолобые фанатики, лопочущіе о мир на земл и благоволеніи въ человцхъ, когда иностранные дредноуты постепенно приближаются къ нашимъ берегамъ. Какъ врно сказалъ одинъ изъ докладчиковъ на конгресс евгенистовъ, человкъ — хищное животное. Въ настоящій моментъ, больше, чмъ когда-либо, на земл нтъ мста для смирнаго двуногаго животнаго’ {‘John Bull’, August 24, 1912. Въ самое послднее время вышла здсь книга полковника Хана ‘Can Germany invade England?’ (Можетъ ли Германія вторгнуться въ Англію?) Авторъ, посл тщательнаго анализа, ршаетъ вопросъ отрицательно.}.

IV.

Норманъ Энджель признаетъ для государства необходимость самозащиты. ‘Если въ обществ, гд признается дуэль, бреттеръ нанесетъ мн оскорбленіе, еслибы я былъ гугенотомъ, жилъ бы въ Париж въ XVI вк и на меня напалъ бы католикъ, я, конечно, сталъ бы защищаться и, въ случа абсолютной необходимости, убилъ бы нападающаго,— говоритъ Норманъ Энджель.— Но, не смотря на это, я употребилъ бы вс усилія, чтобы создать въ стран общественное мнніе противъ дуэли и противъ Вароломеевской ночи… Я сталъ бы доказывать, что вс аргументы въ пользу дуэли являются, въ сущности, поощреніемъ одного класса общества убивать изъ-за пустяковъ своихъ согражданъ’.

Вооруженіе, быть можетъ, порой необходимость, но одно оно не достаточно. Необходимо развитіе пониманія. Въ Турціи, Венецуэл или въ Санъ-Доминго не сдлано было никакихъ попытокъ разршенія спорныхъ вопросовъ путемъ пониманія. Тамъ врятъ только въ силу отупнія, но отсюда не слдуетъ, что культурныя государства тоже должны пойти по слдамъ Турціи, Венецуэлы и Санъ-Доминго. Голландскій соціалистъ Донела-Ньювенгейсъ выяснилъ нелпость положенія: si vis pacetn, para bellum въ разговор между двумя гипотетическими сосдями:

— Какъ я радъ,— говоритъ первый сосдъ,— что мы съ тобой живемъ въ мир. А потому я купилъ себ палку, посмотри-ка!

Второй сосдъ разсматриваетъ палку и отвчаетъ:

— Да, славная дубина! Недурно можетъ размозжить кому-нибудь черепъ! А хорошо, что мы съ тобой такъ согласно живемъ. Пойду и я, куплю себ такую же палку, хотя, по правд сказать, деньги мн нужны въ хозяйств.

Спустя нкоторое время, первый сосдъ вновь начинаетъ разговоръ:

— Я сбылъ съ рукъ свою палку мене цивилизованному человку, чмъ мы, потому что, въ сущности, убить человка дубиной — это слишкомъ грубо. Вмсто нея я купилъ саблю: съ ней легче обращаться, да она и куда красиве. Какъ я радъ, что живу въ мир и согласіи со своими сосдями!

Второй сосдъ разсматриваетъ саблю и говоритъ,

— Да, хорошо, что мы христіане! Вдь христіанство, это — религія мира… А потому будетъ гораздо приличне, если я тоже пріобрту саблю: дубина, это, въ конц концовъ,— оружіе, пожалуй, слишкомъ языческое.

Первый сосдъ пріобртаетъ ружье. Второй также хочетъ обзавестись совершеннымъ оружіемъ, боле подобающимъ культурному человку и христіанину, но у него нтъ денегъ. Жена, у которой онъ ихъ проситъ, говоритъ: ‘Да ты съ ума сошелъ?— ружье! У меня не на что купить дтямъ одежду’.

— Займи гд-нибудь!— совтуетъ мужъ.

— Мы хотимъ сть!— кричатъ дти.

— Молчите!— отвчаетъ имъ отецъ.— Терпть не могу недовольныхъ! Я стою за свободу и позволяю вамъ быть голодными, сколько вамъ угодно, лишь бы только вы не выражали недовольства.— Мать и дти начинаютъ плакать и, ради любви къ миру, съ ними расправляются кулаками, а затмъ сосди продолжаютъ состязаться между собою въ вооруженіи.

Критикъ, имя въ виду, быть можетъ, этотъ разговоръ двухъ гипотетическихъ сосдей, поставилъ Норману Энджелю вопросъ! ‘Должно ли каждое государство, въ интересахъ самозащиты, стремиться къ тому, чтобы быть сильне сосда? А если да, то не должно ли оно постепенно увеличивать свой военный бюджетъ и все боле и боле вооружаться?’ Отвтъ таковъ: необходимо создать общественное мнніе противъ войны и усиланнаго вооруженія не въ одномъ какомъ-либо государств, а одновременно во всхъ культурныхъ государствахъ {‘Peace Theories’, etc, стр. 107.}. Дйствительнымъ пацифистамъ всхъ странъ, пацифистамъ sans phrases, какъ называетъ ихъ Норманъ Энджель, приходится разршить нсколько въ высшей степени важныхъ вопросовъ. Важно не только создать общественное мнніе противъ войны. Необходимо также, чтобы общественное мнніе имло ршающее вліяніе. До сихъ поръ мы видимъ, что даже въ демократическихъ странахъ иностранная политика, а слдовательно вопросъ о мир или войн, находится вн прямого общественнаго контроля. Даже Times признаетъ, что иностранную политику не всегда направляютъ Солоны. ‘Есть ли какой-нибудь способъ избжать всеобщей войны?— задаетъ вопросъ Times.— Эти слова повторяютъ теперь здсь милліоны людей, не могущіе понять, какія причины толкаютъ европейскія государства къ неизмримо боле страшной войн, чмъ та, которая свирпствуетъ сейчасъ….Англичане въ изумленіи спрашиваютъ себя: неужели возможна всеобщая война изъ-за того, что Сербіи не даютъ гавани на Адріатическомъ мор или даже изъ-за боле важныхъ вопросовъ, связанныхъ съ допущеніемъ къ морю? А между тмъ вихрь событій именно гонитъ вс государства къ катастроф всеобщей войны. Кто же, въ такомъ случа, создаетъ войну? Отвтъ можетъ быть найденъ въ министерствахъ иностранныхъ длъ европейскихъ державъ. Тамъ сидятъ люди, слишкомъ привыкшіе играть человческой жизнью, слишкомъ пріучившіеся смотрть на народы, какъ на пшки въ грандіозной шахматной игр. Дипломаты до такой степени запутались въ петли собственныхъ стей и до такой степени затуманили истину собственнымъ жаргономъ, что потеряли всякое представленіе о дйствительности. И войны будутъ создаваться такъ до тхъ поръ, покуда народы не скажутъ довольно ‘профессіональнымъ игрокамъ, сидящимъ въ министерствахъ иностранныхъ длъ’. Times не думаетъ, что и тогда войны совершенно прекратятся, такъ какъ считаетъ вчный миръ невозможнымъ, но полагаетъ, что результатомъ общественнаго контроля надъ министерствами иностранныхъ длъ будетъ только ‘справедливая война’.

Норманъ Энджель полагаетъ, что съ демократизаціей государствъ и съ.подчиненіемъ иностранной политики дйствительному контролю парламента, отражающаго интересы всего населенія, исчезнетъ не только необходимость войны, но и усиленныхъ вооруженій ‘въ интересахъ сохраненія мира’.

‘Chi la pace non vuol la gerra s’abbia’.

(‘Кто не хочетъ мира, пусть иметъ удломъ войну’),— говоритъ Тассо. Демократіи съ широко развитымъ общественнымъ мнніемъ не придется даже ставить на выборъ ‘la pace’ или ‘la gerra’.

По мннію защитниковъ войны вообще, балканская драма блистательно доказала, что вс сложные и запутанные международные вопросы могутъ быть разршены только вооруженнымъ столкновеніемъ. ‘Только близорукіе радикалы по невжеству или изъ желанія обмануть избирателей не желали видть того, что ясно для всхъ, а именно, что и въ цивилизованныхъ государствахъ только мечъ разрубаетъ гордіевы узлы. И этотъ урокъ напомнили европейскимъ либераламъ мужественные и энергичные болгарскіе крестьяне’, говоритъ Сесиль Бэттинъ (‘The Turkish Dbcle’. Fortnightly Review, December). По мннію Нормана Энджеля, именно эта война показываетъ уже теперь, что запутанные вопросы не разршаются штыкомъ. Исторія Турціи является классическимъ опроверженіемъ любимаго тезиса, выставляемаго единомышленниками Сесиля Бэттина, тезиса, что ‘сильныя націи наслдуютъ землю’. Турки всегда были только завоевателями, преисполненными сознаніемъ собственнаго превосходства. Они мало смшивались съ покоренными народами, обычаи и взгляды которыхъ хотя терпли, но мало понимали. Впрочемъ, турки и не длали никакихъ усилій, чтобы понять побжденныхъ. Передъ нами — носители идеи государственной и господствующей народности. ‘Турки не сдлали почти никакихъ попытокъ ассимилировать побжденныя народности и еще меньше стараній быть ассимилированными ими,— говоритъ сэръ Чарльсъ Элліотъ, хорошо знающій Турцію и, въ общемъ, относящійся сочувственно къ ней.— Въ большинств турецкихъ владній господствующая народность составляетъ лишь сравнительно ничтожный процентъ… Турокъ — завоеватель, и только. Исторія Турціи это — перечисленіе разныхъ битвъ. Вкладъ турецкаго народа въ искусство, литературу, науку и религію равенъ почти нулю. Турки не хотли ни учиться, ни прогрессировать. Они были завоевателями и только… Турокъ ничего не длалъ. Онъ бралъ все, что могъ, какъ военную добычу. Турокъ жилъ въ захваченныхъ домахъ или въ зданіяхъ, построенныхъ для него. При неблагопріятныхъ условіяхъ онъ превращался въ мародера, а при благопріятныхъ — въ grand seigneur, твердо убжденнаго въ томъ, что все хорошее создано спеціально для него. Турокъ тогда считалъ ниже своего достоинства заниматься искусствомъ, литературой, промышленностью или торговлей. Зачмъ, если есть другіе, которые сдлаютъ все это для него? Турокъ взялъ готовыми у другихъ свою религію, платье, языкъ и обычаи. Трудно указать у турокъ что-нибудь свое, не заимствованное. Религія ихъ взята у арабовъ, языкъ — наполовину состоитъ изъ арабскихъ и персидскихъ словъ, литература почти вся подражательная, искусство ихъ — персидское и византійское, обычаи высшаго класса и арміи — европейскіе. Характерной національной чертой турецкихъ торговцевъ и промышленниковъ является разв только отвращеніе заниматься своимъ занятіемъ. Турокъ любитъ только два занятія: военное и земледліе. Онъ не торговецъ. Ему можетъ принадлежать лавочка на базар, но турокъ не любитъ и не можетъ вырабатывать торговыя и финансовыя предпріятія. Какъ только въ какомъ-нибудь порт торговля развивается, являются греки, армяне и левантійцы, вытсняющіе совершенно турокъ. Турокъ не любитъ также заниматься адвокатурой, медициной или другою интеллигентною профессіею. За то турокъ всегда солдатъ. Онъ инстинктивно уметъ обращаться съ саблей и ружьемъ и чувствуетъ себя, какъ дома, въ лагер или на кон. Турецкая армія не столько институтъ, необходимый для охраненія государства, сколько естественное состояніе народа… Каждый турокъ солдатъ отъ рожденія. Если онъ берется за какое-нибудь другое дло, не военное, то только потому, что времена плохія. Когда предстоитъ сраженіе, будь то хоть мятежъ, неуклюжій, тупой турецкій мужикъ пробуждается, неожиданно проявляя таланты первокласснаго солдата и… увы, жестокость. Въ обычное время турокъ честенъ, добродушенъ, добръ съ дтьми и животными, очень терпливъ. Но, когда онъ превращается въ солдата, въ немъ пробуждаются свирпые инстинкты гунновъ или воиновъ Чингизъ-хана, Онъ тогда поджигаетъ, убиваетъ, грабитъ, калчитъ и насилуетъ’ {Sir Charles Elliot, ‘Turkey in Europe’, стр. 83—92.}. Турокъ — типичный завоеватель, турецкая нація — олицетвореніе идеи господствующей народности. Турки жили только мечомъ и погибаютъ отъ меча. За пять вковъ своего пребыванія въ Европ они неукоснительно врили въ силу. Имъ казалось, что только они въ состояніи разршить вс вопросы внутренней и вншней политики. Турки врили въ ‘кровь и желзо’, и результаты у всхъ передъ глазами {‘Peace Theories and the Balkan War’, стр. 21.}.

Паденіе Турціи обусловливается только этими причинами, а не мусульманской врой. Вліяніе корана тутъ не при чемъ. Вообще государства мало руководятся кодексами морали установленнаго культа, хороша-ли она или дурна. Десять заповдей, напр., существуютъ много вковъ, десятки поколній учили ихъ съ дтства, а между тмъ мы имемъ и воровъ, и прелюбодевъ, и убійцъ, и лжесвидтелей, и стяжающихъ чужое добро. Коранъ, затмъ, по существу не безнравственная книга, иначе имъ не увлеклись бы сотни милліоновъ людей. Въ третьей глав коранъ проповдуетъ большую терпимость къ христіанамъ, чмъ проявляли часто послдніе къ мусульманамъ. Коранъ не сковывалъ мысль и не обрекалъ націю на застой. Доказательствомъ является блестящая культура Багдадскаго калифата и развитіе литературы, философіи, математики, медицины и искусства въ Гренадскомъ и Кордовскомъ калифатахъ. Турція погибла, не потому, что она мусульманское государство, а потому, что она твердо врила въ тезисы, выставляемые теперь многими христіанскими государствами: ‘сила — право’, ‘сильныя націи наслдуютъ землю’, ‘вс сложные вопросы разршаются только штыкомъ’, ‘для процвтанія государства необходима господствующая народность’. Турки пять вковъ проводили съ необыкновенной прямолинейностью эти принципы.

Послдуетъ ли теперь возрожденіе Балканскаго полуострова? Если это возрожденіе произойдетъ,— говоритъ Норманъ Энджель — то оно не будетъ находиться въ зависимости отъ неожиданнаго Умнія воевать, проявленнаго союзниками. Война ничего не разршаетъ сама по себ. Покуда на Балканскомъ полуостров мы видимъ примненіе турецкихъ тезисовъ, но только въ обратномъ порядк. Сперва турки вырзали въ деревняхъ христіанское населеніе и сожгли дома, потомъ явились завоеватели, выжгли мусульманскія деревни, вырзали мусульманское населеніе, вырубили фруктовые сады и истребили весь скотъ. Въ основ волненій въ Македоніи лежалъ, между прочимъ, земельный вопросъ: турки являлись тамъ помщиками. Теперь, по словамъ англійскихъ газетъ, болгарскіе ‘комитаджи’ нашли страшное разршеніе земельнаго вопроса: гд только было возможно, добровольцы вырзали всхъ владльцевъ {Вотъ выдержка изъ статьи спеціальнаго корреспондента Daily Telegraph:— ‘Европа мало по малу узнаетъ про ужасы балканской войны. Все то, что сербы совершили по отношенію къ албанцамъ, греки — по отношенію къ еврейскому населенію Салоникъ, а болгары — къ румынамъ и мусульманамъ, составитъ одну изъ самыхъ ужасныхъ страницъ въ исторіи нашего времени’. Турки, конечно, соперничали въ жестокости.

Вотъ, напр., факты, сопровождавшіе занятіе Каваллы болгарскими ‘комитаджи’. Городъ сдался безъ сопротивленія. ‘Наслдующій день началась на улицахъ охота на турокъ,— говоритъ спеціальный корреспондентъ — ‘Комитаджи’ набрали мусульманъ и казнили ихъ, безъ всякаго намека на судъ… Христіане должны узнать, что возможно теперь, въ XX вк. Плнныхъ разбудили въ полночь, выгнали на площадь и предали смерти. Ихъ или закололи штыками, или раздробили имъ головы какъ собакамъ, ударами прикладовъ. Всего въ Кавалл убито такимъ образомъ 115 человкъ. Въ сосднемъ городк (Серресъ) турки пробовали защищаться и застрлили двухъ солдатъ. Тогда офицеръ, командовавшій ‘комитаджи’, вынулъ часы и сказалъ: ‘Теперь четыре часа. До четырехъ часовъ слдующаго дня можете длать, что хотите, съ турками’. Втеченіе сутокъ въ город убито 1200 турокъ. Въ Ксанти населеніе укрылось въ мечетяхъ, но тамъ оно было изрублено побдителями… Голову богатаго турка помстили на ящик и всунули ему въ зубы трубку… Комитаджи разорили кладбища, разгромили дома и изнасиловали женщинъ’.

(‘Horrors of the Balkan War’. Daily Telegraph, January 1, 1913).}. Война принесла уже раздоръ между союзниками. Штыки, повидимому, покуда только прибавили еще новые ужасы къ тмъ, которыя являлись результатомъ турецкаго владычества основаннаго на завоеваніи.

Что же можно сдлать?— ставитъ вопросъ Норманъ Энджель. Этотъ вопросъ мы находимъ также и въ первой книг, т. е. въ ‘Great Illusion’. Отвтъ — самое слабое мсто въ книг. ‘Надо создавать общественное мнніе,— говоритъ Норманъ Энджель.— Мы должны понять, что здоровыя идеи не распространяются сами собою. Вс сознаютъ, что необходимо агитировать, писать и организовывать, если мы желаемъ добиться равноправія женщинъ, прекращенія торговли блыми невольницами, введенія конскрипціи или распространенія новаго мыла или универсальныхъ пилюль. Но почему-то думаютъ, что прекращеніе войны, т. е. величайшая революція въ исторіи человческой, можетъ явиться какъ-нибудь само, путемъ конференціи, которую соберетъ какое-нибудь государство, Надо помнить, что покуда европейскія державы, по вопросу о національной политик, проявляютъ еще инстинкты дикарей каменнаго вка. Въ силу этого такъ называемыя мирныя конференціи неминуемо кончатся ничмъ’. Необходимо, во-первыхъ, чтобы правительство дйствительно являлось представителемъ общества, а, во-вторыхъ, созданіе сильнаго общественнаго мннія по вопросу о войн. ‘До тхъ поръ, покуда этихъ условій нтъ, немыслимо, чтобы мирный конгрессъ современныхъ государствъ далъ какіе-нибудь результаты, какъ немыслимо, чтобы краснокожіе, не имющіе представленія о прав, сформировали судебную палату’. Частные създы пацифистовъ и резолюціи, выносимыя ими, покуда совершенно безполезны. Общества мира должны начать пропаганду въ самыхъ широкихъ размрахъ. Искусные организаторы должны создать всюду федераціи лицъ, страдающихъ больше всего отъ войны. Въ числ такихъ союзовъ должна быть также федерація банкировъ, такъ какъ банки раньше всхъ страдаютъ при первыхъ же признакахъ войны. При университетахъ слдуетъ учредить особыя каедры для профессоровъ-пацифистовъ. Затмъ каждая политическая партія, стоящая за миръ, должна имть своихъ уполномоченныхъ представителей при парламентахъ другихъ странъ. Почему, напримръ, германской соціалъ-демократіи не имть своихъ представителей въ кулуарахъ палаты общинъ въ Лондон, а англійской Рабочей партіи своихъ уполномоченныхъ въ кулуарахъ рейхстага? Но тутъ Норманъ Энджель переходитъ уже въ область чистой фантазіи. Содержаніе же всей его книги можетъ быть формулировано словами Тютчева:

‘Единство,— возвстилъ оракулъ нашихъ дней:—

Быть можетъ спаяно желзомъ лишь и кровью’…

Но мы попробуемъ спаять его любовью,

А тамъ увидимъ, что прочнй’.

Діонео.

‘Русское Богатство’, No 1, 1913

ИЗЪ АНГЛІИ.

О мир и о войн.

Читайте также: