ИЗЪ АНГЛІИ.
ИЗЪ АНГЛІИ.
Предметный уронъ.
Предметный уронъ.
I.
II.
III.
IV.
V.
VI.
VII.
Діонео.
‘Русское Богатство’, No 11, 1912
Из Англии, Шкловский Исаак Владимирович, Год: 1912
Время на прочтение: 35 минут(ы)
Съ листопадомъ въ этомъ году борьба за гомруль вступаетъ въ новый фазисъ. Развитіе борьбы въ высшей степени интересно, такъ какъ при этомъ ярко освщаются самыя тонкія извилины сложнаго явленія, съ которымъ приходится такъ считаться всюду. Я говорю о націонализм.
При нормальныхъ условіяхъ національности, живущія рядомъ, образуютъ новый этническій сплавъ. Высшая культура шлифуетъ низшую. Мняются обычаи, нравы, даже языкъ. Происходитъ явленіе, которое уже безчисленное множество разъ повторялось въ записанной и не записанной исторіи человчества, не знающей чистыхъ націй. Не только такіе термины, какъ ‘англичанинъ’, ‘французъ’ и ‘турокъ’, но даже такіе, какъ ‘аріецъ’, ‘семитъ’ и т. д. совершенно условны, не поддаваясь точному опредленію. Если мы желаемъ сдлать сколько-нибудь правильный выводъ, необходимо сперва совершенно точно опредлить предпосылки. Нельзя говорить о націонализм и задачахъ его, покуда мы точно не опредлимъ, что такое нація.
И какъ только мы сдлаемъ первую попытку въ этомъ направленіи, то убдимся, что имемъ дло съ чмъ-то крайне растяжимымъ и неопредленнымъ. Одно опредленіе говоритъ намъ: ‘нація это соединеніе людей, живущихъ на одной территоріи, подчиненныхъ или не подчиненныхъ одному и тому же правительству, имющихъ издавна настолько общіе интересы, что людей этихъ можно причислять къ одной и той же рас’ {Littr.}. Этому опредленію націи авторъ противопоставляетъ народъ. (‘Множество людей, хотя и не живущихъ въ одной и той же стран, но имющихъ общую религію и общее происхожденіе’).
‘Нація,— говоритъ намъ другой авторитетъ,— это естественное общество людей, объединенныхъ страной, происхожденіемъ, правами, языкомъ и сознающихъ это единство’ {Mancini.}. ‘Нація это — человческія массы, хотя бы и не объединенныя политически, несвязанныя общей культурой, общимъ происхожденіемъ, а въ особенности языкомъ и нравами’ {Bluntschli.}. Итакъ, выходитъ, нація это агломератъ индивидуумовъ, принадлежащихъ къ одной рас, имющихъ общую территорію, одинъ языкъ, одну религію и т же нравы. Попробуемъ анализировать термины, входящіе въ составъ опредленія. Раса — нчто совершенно неопредленное, антропологія не знаетъ чистыхъ расъ. Въ самыхъ чистыхъ расахъ мы встрчаемъ брахицефаловъ и долихоцефаловъ, свтловолосыхъ и темноволосыхъ, что показываетъ притокъ разныхъ кровей. Что касается до территоріи, то на одномъ и томъ же мст мы сплошь и рядомъ находимъ этническія пятна разнаго происхожденія. Максъ Мюллеръ въ своихъ изслдованіяхъ показываетъ намъ, какъ племена разнаго происхожденія усваивали новый языкъ. Когда знаменитый ученый употребляетъ термины ‘арійскій’, ‘арійцы’, онъ иметъ въ виду не антропологическій, а только филологическій смыслъ. Максъ Мюллеръ говоритъ только о племенахъ, вн зависимости отъ ихъ происхожденія принявшихъ языкъ арійскаго корня. Что касается религіи, то одна и та же религія можетъ быть у племенъ разнаго происхожденія, а иногда одно племя можетъ раздляться по религіи. Въ конц концовъ культы подвержены тому же закону эволюціи, какъ и языки. Богъ мексиканцевъ говоритъ не безъ основанія своему жрецу:
Doch ich sterbe nicht, wir Gtter
Werden alt wie Papageien.
Und wir mausern nur wechseln
Auch wie diese das Gefieder’ *).
*) Heine, ‘Vitzliputzli’.
‘Нравы’ являются результатомъ общихъ вншнихъ условій, при которыхъ живетъ та или другая совокупность людей, вн зависимости отъ ихъ происхожденія. Общія условія жизни, напр., въ Нью-Іорк, въ городк дальняго запада или въ лагер пріискателей въ Клондейк создаютъ на нашихъ глазахъ ‘новые нравы’ у людей, все равно, будутъ ли то англичане, итальянцы, нмцы или французы.
Итакъ, совершенно невозможно точно опредлить столь ясное и столь понятное на первый взглядъ понятіе — ‘нація’. Вотъ почему и націонализмъ, (я имю въ виду наступательный) тоже нчто неуловимое, туманное, смутное. Къ несчастью, бываютъ туманы ядовитые, губящіе все… При нормальныхъ условіяхъ ‘оборонительный націонализмъ’ слабетъ, растворяется, но при ненормальныхъ онъ проявляетъ т же свойства, что и всякое тло подъ прессомъ: чмъ давленіе сильне, тмъ боле возрастаетъ плотность его.
‘Наступательный націонализмъ’ можетъ выдвинуть для своего оправданія только туманныя формулы, не выдерживающія анализа. Такой характеръ, напр., носитъ знаменитая ссылка на ‘историческую миссію народовъ’. Кто опредляетъ эту миссію? Какъ узнать, что. она именно такого рода, а не другого?
Исторія Ирландіи представляютъ собою почти классическое поле для изученія оборонительнаго націонализма и наступательнаго націонализма. Мы можемъ ясно прослдить, какъ зарождался каждый изъ нихъ, какъ развивался и какъ боролся. Теперь мы видимъ, какъ наступательный націонализмъ, насажденный въ Ирландіи, бьется въ послднихъ содроганіяхъ, не желая отказаться отъ власти. И эта исторія такъ напрашивается на обобщенія, такъ поучительна, такъ современна, что я хочу набросать въ самыхъ общихъ чертахъ картину этой многовковой борьбы національностей.
Мы видимъ сперва въ Ирландіи оригинальную, самобытную культуру. ‘Втеченіе многихъ вковъ развитіе ирландской культуры шло совершенно независимо,— говоритъ лордъ Денрэйвенъ {Lord Dunraven, ‘The Legacy of Past Years’, p. 3.}.— Постороннія силы не отражались на мстной цивилизаціи. Ирландія ничего не позаимствовала у Англіи и представляетъ собою единственную страну на запад, которая никогда не испытывала прямого вліянія Римской имперіи. Хотя Агрикола и задумывалъ завоеваніе Ирландіи, но ни одинъ римскій солдатъ не ступилъ на почву Эрина. На цивилизаціи Ирландіи совершенно не отразились ни римская юриспруденція, ни римское понятіе общества и государства’. Первобытное населеніе Ирландіи имло совершенно иное понятіе государства и націи. Національность, согласно идеалу ирландцевъ, это — общіе законы, обычаи, религія и наука, покоящіеся вс на чисто демократическомъ фундамент. Собственно центральная власть, или правительство, сравнительно мало интересовала ирландцевъ. Мы видимъ здсь децентрализацію въ высшей форм, т. е. цлый рядъ независимыхъ общинъ, связанныхъ узами единой культуры.
Если завоеватели являются носителями высшей культуры и не проводятъ политику наступательнаго націонализма, то два народа въ конц-концовъ сливаются вмст, образуя новый этническій сплавъ. Получается амальгама двухъ культуръ, причемъ об выигрываютъ. Ирландія не выиграла отъ завоеванія ея англичанами. Англійскій историкъ такъ объясняетъ причину: ‘Въ 1172 году король Генрихъ, опираясь на буллу, полученную отъ папы Адріана IV, единственнаго англичанина, занимавшаго когда-либо престолъ, св. Петра, — вторгся въ Ирландію и роздалъ тамъ громадныя территоріи своимъ норманскимъ баронамъ’. Такимъ образомъ положено было начало земельному вопросу въ Ирландіи. Англійскій король намтилъ политику наступательнаго націонализма, въ силу которой ирландцевъ надо было оторвать отъ земли, конфисковать общинныя земли и заселить страну фермерами, принадлежащими къ господствующей народности. ‘Будь Ирландія посл вторженія предоставлена себ,— продолжаетъ сэръ Чарльзъ Брюсъ — произошло бы такое же явленіе, какъ въ Англіи. Другими словами, завоеватели, переженившись съ завоеванными, образовали бы новую англо-ирландскую народность. Но на страж стояло англійское правительство, проводившее національную политику и запретившее англійскимъ колонистамъ перенимать ирландскіе обычаи и ирландскій языкъ. Вракъ англичанамъ съ ирландками былъ запрещенъ подъ страхомъ увчья и смерти’.
Природа не признаетъ національной политики. Не смотря на суровые законы, изданные англійскими королями, дв культуры, пришедшія въ соприкосновеніе, шлифовались взаимно. Потомки норманскихъ бароновъ, ставъ норманскими помщиками, превращались мало-по-малу съ ирландцевъ. Въ царствованіе Эдуарда I (въ XIV вк) они установили нормано-ирландскій парламентъ, въ которомъ засдали также вожди клановъ, какъ О’Брайены, О’Тулы и др. Видя, что дв націи постепенно сближаются, англійское правительство снова издало законъ, цлью котораго было держать въ изоляціи государственную народность. Вышелъ онъ въ 1367 году при Эдуард III {The Statute of Kilkenny.}. Въ силу этого закона употребленіе ирландскаго языка, ирландскаго національнаго платья, а равно бракъ англичанина и ирландки признаны были государственной измной и карались смертью. Что касается самихъ ирландцевъ, то они поставлены были вн закона. Короли прибавили къ своему титулу ‘повелители Ирландіи’, но, тмъ не мене не признавалось преступленіемъ, если англичанинъ убьетъ ирландца. Убійство разршалось даже въ предлахъ самой Англіи. Люди вообще добре и мягче тхъ законовъ, которые иногда вырабатываются для нихъ. Не смотря на то, что законъ поощрялъ убійство и каралъ смертью смшанные браки, сближеніе между національностями, живущими рядомъ, все-таки происходило. При Генрих VI (во второй половин XV вка) ирландскій парламентъ формально заявилъ, что будетъ признавать обязательными только т законы, которые самъ выработаетъ для себя. Связь между норманскимъ и ирландскимъ дворянствомъ становилась прочне съ теченіемъ лтъ. Норманскіе помщики признали основные законы Ирландіи, признававшіе землю собственностью общины. Земля находилась въ общинномъ владніи у того клана, который жилъ на ней. Вождь имлъ только свою долю, какъ всякій другой членъ клана. Кланы часто воевали другъ съ другомъ, причемъ побдители угоняли скотъ и жали нивы, по основной принципъ, что земля принадлежитъ клану, живущему на ней, признавался. Побдителямъ никогда не приходила даже въ голову возможность отнять землю у побжденнаго клана.
У англичанъ былъ противоположный взглядъ на землепользованіе. Въ силу этого взгляда вся земля принадлежитъ королю и только съ его соизволенія находится въ частномъ владніи. Фермеръ и крестьянинъ пользуются временно землею по милости короля или того лица, которому король подарилъ землю. И въ силу этого взгляда король, карая какого-нибудь норманскаго дворянина въ Ирландіи или ирландскаго вождя, конфисковалъ ихъ земли, которыя, по понятіямъ ирландцевъ, не могли быть конфискованы, такъ какъ представляли собственность не опальнаго лица, а всего клана.
До 1500 года ирландскія понятія о земельной собственности господствовали всюду на Эрин. ‘Поирландившіеся’ норманскіе дворяне признавали общинное землевладніе и держали въ своихъ замкахъ знатоковъ обычнаго права для разъясненія всхъ могущихъ возникнуть осложненій и недоразумній. Только въ англійской черт осдлости (English Pale), какъ именовалась территорія близь Дублина діаметромъ въ 30 миль,— господствовали такія же понятія о земельной собственности, какъ въ Англіи. За этимъ предломъ всюду, не смотря на строгое запрещеніе, населеніе признавало только ирландскіе законы. Такимъ образомъ ирландская культура побдила. Господствующая народность сблизилась съ побжденными и вмст содйствовала процвтанію Ирландіи. И то былъ, дйствительно, періодъ замчательнаго расцвта, о которомъ говорятъ теперь только развалины великолпныхъ замковъ, церквей и аббатствъ.
Въ 1495 году началось вторичное завоеваніе Ирландіи, кудг Генрихъ VII послалъ сильное войско подъ предводительствомъ новаго намстника Нойнижгса. Ирландія имла уже свой парламентъ, заявившій, что не признаетъ другихъ законовъ, кром тхъ, которые самъ выработаетъ. Такимъ образомъ всякій приказъ, введенный намстникомъ, былъ бы произволомъ. Намстникъ разршилъ вопросъ очень просто, созвавъ свой собственный парламентъ въ Дрохед (Drogheda). Депутаты, назначенные намстникомъ, постановили, что каждый законъ, выработанный Англіей, обязателенъ для Ирландіи и что ирландскій парламентъ не можетъ принять ни одного ршенія безъ санкціи англійскаго тайнаго совта. При Генрих VIII началась конфискація общинныхъ земель. Въ 2 536 году былъ обвиненъ въ государственной измн графъ Кильдаръ, потомокъ ‘поирландившагося’ норманскаго барона Жеральдина, причемъ вс его громадныя вотчины были конфискованы. Черезъ годъ англійскій парламентъ издалъ законъ, въ силу котораго вс земли, дарованныя въ Ирландіи норманскимъ баронамъ и перешедшія потомъ какимъ-нибудь образомъ къ ирландцамъ,— конфискуются. Въ томъ же году отобраны были вс земли у ирландскихъ монастырей. ‘Законы’ конфискаціи дали возможность вождямъ клановъ объявить мятежниками и государственными измнниками всхъ тхъ родовичей, которые требовали себ землю на основаніи обычнаго права. Началась, по выраженію Бэкона, ‘дикая охота на дикихъ ирландцевъ’. Ирландцы никакъ не хотли признавать за государствомъ право конфискаціи общинныхъ земель за вину вождя. Они считали, что право на ихъ сторон, и соединились для защиты закона объ общинномъ землевладніи, существовавшаго боле двухъ тысячъ лтъ. Тогда началось безчеловчное ‘усмиреніе мятежа’. При каждомъ отряд солдатъ находились палачи и спеціалисты по части пытокъ. Пощады никому не давали. Старики, дти, женщины — вс признаны были мятежниками, достойными смерти. Усмирители поставили себ цлью не только истребить всхъ знатныхъ ирландцевъ, но и унизить ихъ передъ смертью въ глазахъ населенія. Женъ и дочерей вождей скли передъ казнью на глазахъ у всхъ. Ирландцы уважали талантъ и почитали своихъ бардовъ и историковъ. Этого было достаточно, чтобы поэтовъ и историковъ колесовали. Побдители жгли книги и старинныя лтописи, чтобы истребить даже память о быломъ величіи. Чтобы истребить старинные роды, пользовавшіеся уваженіемъ, англичане велли сжечь геральдическія книги. ‘Никто не долженъ помнить, кто былъ его ддъ’. Цлью правительства было разрушить не только институтъ общиннаго землевладнія, но также вс традиціи, всю гэльскую культуру, всю память о прошломъ. Предполагалось смшать всхъ ирландцевъ въ одну срую, невжественную, жалкую толпу, а затмъ — ввести новую жизнь, какъ въ Англіи {J. R. Green, ‘Irish Nationality’, p. 130.}. То былъ ‘наступательный націонализмъ’, проведенный прямолинейно, логически, не страшась ни совсти, ни того, что скажутъ другіе.
Реформація прибавила новый поводъ для преслдованія ирландцевъ. Въ 1560 году протестантство было установлено закономъ. ‘Въ Ирландіи старая вра означала раздленіе между побдителями и побжденными: она являлась символомъ національнаго духа,— говоритъ Лекки {‘The History cl England in the Eighteenth Century’.}.— Религія поддерживала страсть ожесточенной политической борьбы. Въ то время, какъ вс сверные народы западной Европы отвернулись отъ католицизма, ирландцы удержали его только изъ ненависти къ угнетателямъ’. И дальше мы увидимъ, что религія, какъ націонализмъ, можетъ быть орудіемъ обороны и наступленія. Мы увидимъ, какъ ‘орудіе обороны’ превращается въ орудіе наступленія.
Для Англіи протестантство означало, помимо другого, сопротивленіе сильной имперіи въ ея попытк покорить островное королевство и борьбу съ деспотіей Стюартовъ. Но та же Англія желала силой меча навязать новую религію Ирландіи, для которой преданность гонимому католицизму означала врность народному духу. Протестантство появилось въ Ирландіи, какъ религія угнетателей. И преданность ирландскаго народа своей вр послужила носителямъ наступательнаго націонализма новымъ предлогомъ для конфискацій земель и для истребленія населенія. Намстникъ Ирландіи лордъ Грэй-де-Вильтонъ донесъ Елизавет, что для усмиренія страны необходимо ‘магометанское завоеваніе’, т. е. истребленіе всхъ, не желающихъ перейти въ протестантство. И именно этотъ лордъ выведенъ въ поэм Спенсера ‘The Faery Queene’, какъ идеалъ справедливости. Намстникъ, подъ предлогомъ введенія протестантства, предлагалъ истребить цлую націю. Передъ нами ‘наступательный націонализмъ’, не считающійся ни съ чмъ. То, о чемъ націоналисты на континент только мечтаютъ, лордъ Грэй осуществлялъ. ‘Вся провинція Мёнстера была опустошена совершенно,— пишетъ историкъ.— Подъ ударами англійскихъ сабель пали гекатомбы безпомощныхъ жертвъ: старики, немощные, слпцы, молодыя матери съ грудными младенцами въ рукахъ. И, хотя подробности забыты, память, въ вид смутнаго ужаса, сохранилась до сихъ поръ’. ‘Наступательный націонализмъ’ призвалъ голодъ на помощь мечу. ‘Въ 1582 году нкій сэръ Уорхэмъ Сентдэджеръ доносилъ королев Елизавет, что его друзья, истребивъ огнемъ нивы, уморили въ шесть мсяцевъ въ провинціи Мёнстеръ тридцать тысячъ мятежниковъ’,— пишетъ сэръ Чарльзъ Брюсъ, авторъ статьи объ Ирландіи въ Britisch Empire Review. Доноситель ждалъ себ награды. Въ сверной Ирландіи населеніе оказало боле сильное сопротивленіе, чмъ въ провинціи Мёнстеръ. Елизавета сперва подослала убійцъ къ наиболе сильному вождю Шэну О’Нейлю. Затмъ англійскія войска разбили близъ Кинсэля соединившихся вождей Хью О’Нейдя и Хью О’Доннелля. Послднему удалось бжать въ Испанію, гд онъ сталъ собирать войска. Агентъ англійскаго правительства отравилъ О’Доннелля, и докладъ объ этомъ найденъ среди тайныхъ государственныхъ бумагъ. Графъ О’Нейлдь подчинился, но противъ него и противъ наслдника графа О’Доннелля при Яков I поднято было дло о государственной измн. Оба графа бжали за-границу.
‘Наступательный націонализмъ’ создаетъ свою антитезу, т. е. ‘націонализмъ оборонительный’. ‘Кажется прямо удивительнымъ, что раса, которую истребляли огнемъ, мечемъ и голодомъ, выжила,— пишетъ лордъ Дёнрэйвенъ.— Совершенно непонятно, какимъ образомъ опустошаемыя провинціи оправлялись. Раса не погибла и ирландцы выжили, не смотря на жестокія гоненія. Какъ только завоеватели ушли, оставшіеся въ живыхъ крестьяне выбрались изъ лсовъ и пещеръ и принялись обрабатывать землю. Живучесть и настойчивость народа прямо граничатъ съ чудомъ. Побдители пытались вырзать все населеніе, но это не удалось’. {Lord Dunraven, ‘The Legacy of Past Years’, p. 33.} Память о томъ, какъ ‘наступательный націонализмъ’ примнялся въ Мёнстер и Ольстер, сохранилась до нашихъ дней. Вообще великія преступленія подобнаго рода забываются, когда условія мняются, но англичане сдлали все, чтобы страшная память о ‘завоеваніи’ не растаяла. И главной причиной, почему это случилось, является конфискація земли. Въ свое время Шотландія тоже сильно пострадала отъ англичанъ, хотя не въ такой степени, какъ Ирландія. Завоеватели вторгались и въ Англію, выжигая нивы и города, истребляя населеніе. Норманы тоже конфисковали земли, но не вс. Отобранныя земли не были отданы націи, чуждой по религіи и языку. Ими не надлили, наконецъ, простыхъ авантюристовъ, какъ это было въ Ирландіи. Подчиненіе туземнаго населенія вело за собою конфискацію всей земли, т. е. превращеніе ея изъ общинной собственности въ государственную. Вмсто одного собственника — народа, явился другой — корона. Это значило: введеніе шерифовъ, сборщиковъ феодальныхъ податей и налоговъ, окончательную отмну законовъ брэоновъ {Законами брэоновъ (Brehon Laws) англичане называли всю систему юриспруденціи, существовавшую въ Ирландіи до XVII вка. ‘Брэонами’ (точне ‘breitheamhuin’) назывались наслдственные судьи ирландскихъ клановъ. ‘Брэоны’ судили и мирили на открытомъ воздух, на вершин холма или на пригорк. Англійскіе писатели XVI вка, говоря о Brehon Eaws, называютъ ихъ ‘угодными человку’, но ‘противными Богу и общему понятію о законности’. Главнымъ образомъ при этомъ англійскіе писатели имли въ виду то, что убійство у ирландцевъ каралось не смертью по принципу ‘жизнь за жизнь’, а вирой (eric). Законы брэоновъ уже въ XV вк составляли писанный кодексъ.}, уничтоженіе ‘tanistry’, т. е. обычая выбирать всмъ кланомъ вождя, распредляющаго земельные душевые надлы. Уничтожались навсегда вс привилегіи народа, вс обычаи, съ которыми тотъ сросся. Наступательный націонализмъ не считался ни съ чувствомъ, ни съ благосостояніемъ подчиненнаго народа. Прежде каждый родовичъ зналъ только выборнаго вождя клана, права котораго были точно опредлены и ограничены обычаями и законами брэоновъ. Побдитель поставилъ вмсто этого вождя неизвстнаго землевладльца, устанавливающаго ренту по своему усмотрнію. Родовичъ потерялъ вс свои привилегіи и всякое право на землю’.
‘Земля всегда была страстью ирландцевъ, — говоритъ лордъ Дёнрэйвенъ.— Крестьяне безумно любили ее. Когда же начался процессъ конфискаціи, всхъ туземцевъ прогнали, оставивъ только немногихъ, которые нужны были завоевателямъ, какъ чернорабочіе. Земли отданы новымъ владльцамъ, чуждымъ прежнимъ по языку, вр, обычаямъ, законамъ. Прямой цлью войны было истребленіе расы съ корнями и отнятіе всей земли.
Въ результат явился оборонительный націонализмъ, имвшій цлью борьбу за расу, за землю и за вру.
При Яков I наступательный націонализмъ сдлалъ еще шагъ впередъ: заведены были, такъ называемыя, ‘поселенія въ Ольстер’ (Plantation of Ulster). Земля была уже отобрана и отдана англійскимъ помщикамъ, но крестьянами фермерами были еще ирландцы. И носители наступательнаго націонализма ршили прогнать изъ Ольстера всхъ фермеровъ ирландцевъ и замнить ихъ шотландцами и англичанами. Когда въ 1641 году началась въ Англіи Гражданская война, фермеры въ Ирландіи возстали, чтобы отнять землю, принадлежавшую ихъ отцамъ, у англійскихъ переселенцевъ. Возставшіе подожгли фермы. Кое-гд были и убійства. Переселенцы тоже соединились и сторицей платили повстанцамъ. И такъ шли дла нсколько лтъ. Въ 1648 году парламентскія войска нанесли окончательный ударъ арміи короля. Карлъ I былъ выданъ, арестованъ, осужденъ и казненъ, а 15 августа 1649 года Кромвель со своими мятежниками высадился на ирландскій берегъ, чтобы подавить здсь мятежъ. Усмиреніе Ирландіи продолжалось три года и представляетъ одну изъ самыхъ ужасныхъ страницъ въ липкой отъ человческой крови всеобщей исторіи наступательнаго націонализма. ‘Я не намренъ анализировать характеръ такого замчательнаго человка, какъ Кромвель,— говоритъ лордъ Дёнрэйвенъ.— Въ Ирландіи онъ продолжалъ дло, начатое его предшественниками, примняя ихъ же методы. Въ одномъ отношеніи онъ былъ гуманне усмирителей, посланныхъ Елизаветой и Карломъ I. Кромвель держалъ своихъ солдатъ въ строгой дисциплин и до извстной степени помнилъ, что ирландцы тоже люди, если только дло не касалось его религіозныхъ убжденій. Какъ только Кромвель высадился, онъ запретилъ солдатамъ грабить населеніе и насиловать, но, если онъ останавливалъ сперва насиліе и жестокость въ единичныхъ случаяхъ, онъ примнялъ ихъ потомъ въ широкихъ размрахъ, какъ месть. Кромвель былъ фанатикъ, какъ Филиппъ испанскій. Оба были убждены, что Богъ послалъ ихъ на землю съ опредленной миссіей и оба съ необыкновенной жестокостью выполняли ее. Филиппъ врилъ, что его предназначеніе — раздавить протестантство и черезъ своего исполнителя, герцога Альбу, залилъ Нидерланды рками крови. Кромвель думалъ, что Господь послалъ его на землю искоренить папизмъ и, выполняя свою миссію, но останавливался ни передъ чмъ. Въ исторіи нтъ боле кровавыхъ страницъ, чмъ осада и взятіе Дрохеды, Уексфорда и др. городовъ. Цлыя области были истреблены огнемъ, мечемъ и голодомъ. Результатомъ безстрашнаго примненія политики наступательнаго націонализма было то, что въ 1652 году половина населенія Ирландіи погибла. Голодъ свирпствовалъ всюду. До начала усмиренія деревенскій инвентарь оцнивался въ 4 мил. ф. ст, а къ концу 1652 года только 500.000 ф. ст. Рожь стоила до усмиренія 12 шиллинговъ за бушель, а въ 1652 году — 50 шиллинговъ. Можно было прохать тридцать миль, не встртивъ слда человческой жизни. Волки, питавшіеся человческимъ мясомъ, размножились и стали до такой степени смлы, что забгали даже въ Дублинъ. Умирающему отъ голода населенію разршено было оставить островъ. Этимъ воспользовались около 40 тысячъ человкъ, но судьба ихъ была крайне плачевна. Но приказанію лорда-протектора тысячи молодыхъ ирландцевъ обоего пола были отправлены въ Вестъ-Индію и проданы тамъ на плантаціи’. И, читая про все это, мы не знаемъ, чему боле удивляться: жестокости ли людей, ослпленныхъ религіознымъ фанатизмомъ и идеями наступательнаго націонализма, или живучести преслдуемыхъ? {Кромвель переправился черезъ каналъ св. Георга, какъ носитель мести, — пишетъ извстный англійскій священникъ Сильвестръ Хорнъ въ предисловіи къ книжк ‘Home Rule or Rome Rule’. Диссентерамъ въ особенности печально то, что парламентъ далъ страшную миссію именно такому человку, который былъ настолько геніаленъ, что могъ бы Проявить толерантность, и настолько уменъ, что могъ бы оцнить положеніе длъ. Исполненіе миссіи сдлало Кромвеля навсегда ненавистнымъ ирландцамъ. ‘Усмиреніе’ на нсколько вковъ запутало ирландскій вопросъ… Сверженіе монархіи принесло Англіи и даже Шотландіи свободу и благоденствіе, тогда какъ Ирландіи республика дала только миръ и спокойствіе могилы’.}.
Кромвель, убдившись, что нельзя истребить всхъ ирландцевъ до послдняго человка, веллъ имъ всмъ очистить провинціи Ольстеръ, Ленстеръ и Менстеръ (за исключеніемъ графства Клэйръ). Все католическое населеніе было прогнано за рку Шанонъ и скучено въ болотахъ и горахъ провинціи Коннотъ (Connaught). Ирландцы во время гражданской войны поддерживали Карла I и тмъ не мене во время реставраціи сынъ Карла I подтвердилъ вс распоряженія Кромвеля относительно завоеванной страны.
Кромвель, какъ Елизавета и Яковъ I, имлъ въ виду прежде всего конфискацію земли. До гражданской войны ирландцы имли въ десять разъ больше земли, чмъ вс англійскіе переселенцы. Посл Кромвеля въ рукахъ у англичанъ оказалось 3/5 всей земли вообще и 2/3 всей земли, годной для обработки. Такимъ образомъ закончилось второе выступленіе, имвшее цлью поголовное истребленіе всего туземнаго населенія. Какъ и при Елизавет, при Кромвел ‘наступательный націонализмъ’ не остановился передъ грабежомъ, изнасилованіями, пожарами и массовыми убійствами. И, не смотря на все это, второе выступленіе кончилось такою же неудачею, какъ и первое. Оборонительный націонализмъ, не смотря на то, что въ его распоряженіи только пассивныя средства сопротивленія, безконечно сильне націонализма наступательнаго, могущаго примнять и ‘на законномъ основаніи’, самыя страшныя преступленія, какія только вдомы человчеству.
Ирландская раса выжила и посл Кромвеля, какъ выжила посл гоненій при Елизавет, но обильное кровопусканіе страшно ослабило націю. Большая часть населенія удалилась въ наиболе дикіе углы острова, остальные жили на земл, нкогда принадлежавшей имъ, почти какъ крпостные. Связующимъ звеномъ осталась религія, затмъ — традиція, любовь и уваженіе къ своей старой культур. Все это безжалостно преслдовалось. Народные учителя, священники, вышедшіе изъ крестьянъ, и, отчасти, епископы, поддерживали духъ побжденнаго народа. Тогда англичане назначили на нихъ охоту, какъ на лисицъ. На народныхъ учителей и на священниковъ устраивались облавы, какъ на волковъ. Ихъ преслдовали, ловили въ пещерахъ, гд они укрывались, предавали пыткамъ, казнили. Но ирландскій народъ сохранилъ свою культуру. Оборотельный націонализмъ тмъ крпче, чмъ сильне преслдованіе. И удивительно то, что онъ захватываетъ преслдователей. Ничего нтъ боле удивительнаго въ исторіи, какъ живучесть ирландскаго народа и его сила ассимилировать, — говоритъ авторъ труда ‘A Hundred Years of Irish History’.— Немногіе ирландцы жили среди англійскихъ переселенцевъ, но тмъ не мене послдніе быстро перенимали ирландскую культуру. Черезъ короткое время переселенцы становились ирландцами. Провинція Мёнстеръ, напр., была сплошь заселена солдатами-пуританами. Черезъ нсколько лтъ потомки этихъ латниковъ Кромвеля сражались за католическаго короля Якова II. Лучшими хранителями культуры побжденнаго народа являются женщины. Он — великіе ассимиляторы. Точно такъ, какъ весталки поддерживали неугасимый огонь, женщины побжденнаго народа блюдутъ неугасимую лампаду его духа… Мы видли, что наступательный націонализмъ замтилъ опасность, грозящую усмирителямъ отъ смшанныхъ браковъ. Въ царствованіе Эдуарда III (XIV вка) изданъ былъ законъ, въ силу котораго каждый англичанинъ, женившійся на ирландк, подлежалъ мучительной кар: ему живому выпускали внутренности, а затмъ вшали. Имущество же его поступало въ казну. Но и этотъ свирпый законъ не остановилъ процесса ассимиляціи. Кромвелевскіе офицеры подали лорду протектору петицію, въ которой говорятъ, что потомки англичанъ, явившихся при Елизавет завоевывать островъ, ‘поирландились до такой степени, что впали въ идолопоклонство’ (т. е. стали католиками), Въ ирландскомъ возстаніи 1641 года принимали участіе многіе потомки англійскихъ усмирителей. Я упомянулъ уже выше про знаменитаго поэта елизаветинской эпохи Спенсера, воспвавшаго усмирителя Ирландіи лорда Грэя де Уильтона. Внукъ Спенсера былъ арестованъ Кромвелемъ и казненъ, какъ ирландецъ и папистъ. Кромвель поселилъ въ Ирландіи своихъ солдатъ въ 1650 году. Въ 1690 году намстникъ доносилъ въ Лондонъ, что ‘многіе потомки солдатъ-пуританъ не знаютъ уже ни слова по-англійски’. Перваго іюля 1690 года въ трехъ миляхъ отъ Дрохеды на берегахъ Войны произошла знаменитая битва между ирландцами, поддерживавшими Якова И, и войсками Вильгельма III. Эта битва, кончившаяся страшнымъ пораженіемъ папистовъ, до сихъ поръ является боевымъ кличемъ оранжистовъ. Многіе солдаты изъ арміи побдителя получили земли и остались въ Ольстер. Черезъ семь лтъ намстникъ доносилъ что эти засельщики ‘начинаютъ забывать англійскій языкъ и впадаютъ въ папизмъ’.
Такимъ образомъ мы видимъ слдующее. Англійское правительство, преслдуя политику наступательнаго націонализма, хотло или обратить ирландцевъ въ протестантство и англичанъ, или истребить расу. И, не смотря на то, что правительство не останавливалось ршительно ни передъ чмъ, пассивное сопротивленіе оборонительнаго націонализма было такъ сильно, что не только раса выжила, но даже многіе представители господствующей народности поирландились. У нихъ явились свои интересы, другіе, чмъ у англичанъ, но родственные ирландцамъ. При Яков II возникъ ирландскій парламентъ, почти вс члены котораго были католики. Такъ какъ католическая религія подвергалась втеченіе ста пятидесяти лтъ всевозможнымъ преслдованіямъ, то первымъ закономъ парламента было признаніе полной свободы совсти. Тотъ же парламентъ выработалъ особый законопроектъ (Act of attainder), чтобы возвратить прежнимъ владльцамъ земли, конфискованныя Кромвелемъ и розданныя англичанамъ. Парламентъ жилъ не долго. Въ 1690 году войска Якова II были разбиты при Бойн и, такимъ образомъ, конфискованныя земли остались въ рукахъ усмирителей. Война не кончилась битвой при Бойн. За нею послдовала осада Лимерика, завершившаяся договоромъ, который гарантировалъ религіозную свободу католикамъ, если они сложатъ оружіе. Наступательный націонализмъ вообще признаетъ, что договоры и присяги обязательны только для одной стороны, а именно для подчиненной народности. Господствующая же народность не должна считать себя связанной даже самыми торжественными клятвами. Исходя изъ этого положенія, находящаго многочисленныхъ защитниковъ и теперь,— англичане безсовстно нарушили лимерикскій договоръ и издали для Ирландіи особый кодексъ уголовныхъ законовъ (Penal Code).
‘Карательные законы были направлены противъ католической религіи, но ударъ падалъ не только на нее, но и на всю расу, исповдующую католичество,— говоритъ лордъ Дёнрэйвенъ.— Законы карали не католицизмъ, бывшій религіей большинства ирландцевъ, но большинство ирландцевъ, которое исповдывало католицизмъ’ {Lord Dunraven, ‘The Legacy of Past Years’, p. 129.}. Уголовный кодексъ вошелъ въ силу при Вильгельм III, немедленно посл второй революціи. При Анн и при двухъ Георгахъ къ кодексу были прибавлены еще новые суровые законы. Католикамъ воспрещено было участіе въ мстномъ самоуправленіи, имъ закрытъ былъ доступъ въофицерскіе чины, въ магистратуру и адвокатскую корпорацію. Католики не могли быть судьями, присяжными, шерифами, нотаріусами, почетными членами какой-нибудь корпораціи. Право ирландцевъ заниматься торговлей было ограничено. Католикъ не могъ ни купить землю, ни получить ее въ даръ отъ протестанта, но имлъ право взять ее въ аренду на извстный срокъ. Законъ указывалъ католику, какъ онъ долженъ рсапорядиться въ своемъ завщаніи земельной собственностью. Землю надо было раздлить поровну между всми сыновьями, но если старшій принималъ протестантство, то все наслдство доставалось ему. Каждый протестантъ, донесшій на католика, неправильно владющаго землей, становился собственникомъ ея. Католикъ не иметъ права имть коня дороже пяти ф. ст. Въ противномъ случа любой протестантъ можетъ взять себ этого коня, уплативъ владльцу только пять фунтовъ. Протестантка, выходящая замужъ за католика, теряетъ землю, если владла ею раньше. Бракъ католика и протестантки, заключенный только католическимъ священникомъ, недйствителенъ. Если жена, сынъ или дочь католика переходятъ въ протестантство, то мужъ или отецъ теряютъ надъ ними всякій контроль. Канцлеръ вмшивается немедленно и указываетъ, какая часть состоянія мужа или отца должна перейти къ новообращенному. Опекунами несовершеннолтнихъ католиковъ могутъ быть только протестанты. Доступъ въ среднія школы и университеты былъ закрытъ для дтей католиковъ. Уголовный кодексъ не ограничивалъ свободу передвиженія католиковъ, но за то воспрещалъ имъ посылать за-границу своихъ дтей для обученія.
Цлью всхъ этихъ законовъ было поставить католиковъ въ такое невозможное положеніе, чтобы часть ихъ умерла, другая выселилась, а остальные приняли бы протестанство. По разсчетамъ наступательнаго націонализма преслдуемые должны пойти въ сторону наименьшаго сопротивленія, т. е. отказаться отъ своей народности. Но оборонительный націонализмъ наростаетъ по мр преслдованія. Даже т ирландцы, которые подпали подъ вліяніе деистовъ и относились отрицательно къ обрядовой религіи, не захотли, когда начались преслдованія католицизма, перейти въ лагерь торжествующихъ, а столпились вокругъ гонимыхъ священниковъ и епископовъ. Своимъ поощреніемъ ренегатства наступательный націонализмъ заставилъ многихъ ирландскихъ дворянъ (единственные представители тогдашней интеллигенціи) эмигрировать, многіе забились въ щели, но только единицы отреклись отъ своей національности. И эти ренегаты становились наиболе жестокими и наиболе безсовстными насадителями политики наступательнаго націонализма.
‘Безправное католическое населеніе (т. е. массы),— говоритъ одинъ авторъ — ограниченное въ средствахъ къ существованію, отрзанное отъ источниковъ знанія, потеряло, вмст съ независимостью, самоуваженіе. Оно привыкло къ обману и хитрости, какъ къ орудіямъ борьбы за существованіе’ {Lecky ‘Leaders of Public Opinion in Ireland’.}. Эдмундъ Бёркъ подробно описываетъ ‘раззорившую и унизившую цлый народъ’ ирландскую административную машину, ‘придуманную дьявольской хитростью человка’.
Мы видли, что разсчеты изобртателей этой ‘дьявольской административной машины’ не оправдались: не смотря на вс гоненія, ирландцы не стали англичанами. За то получились другіе результаты. Извстная часть англичанъ, живущихъ въ Ирландіи, видя преслдованія цлой народности, привыкла смотрть на себя, какъ на высшую расу, которая должна обладать особыми, исключительными правами, не признаваемыми современными демократіями. Т потомки ‘усмирителей’, которые не ‘поирландились’, привыкли считать католиковъ низшей расой, а ихъ притязанія на общія человческія права — неслыханной наглостью и безпримрной дерзостью. Носители наступательнаго націонализма ‘учили протестантовъ, что они принадлежатъ къ высшему классу, историческая миссія котораго властвовать. Уголовный кодексъ разорилъ католиковъ и деморализовалъ протестантовъ’ {Lord Dunraven, ‘Legacy of the Past’.}.
‘Въ Ирландіи судьба поставила рядомъ два народа, разные по языку, происхожденію, традиціямъ, религіи и симпатіямъ, — говоритъ Лекки въ упомянутой уже книг ‘Leaders of Public Opinion in Ireland’.— И уголовный кодексъ сдлалъ все, чтобы вырыть глубже пропасть, раздляющую народы, и чтобы надлить господствующую національность пороками монополистовъ, а подчиненную національность пороками рабовъ’. ‘Цлью уголовнаго кодекса было не только втоптать въ грязь цлый народъ, разорить его и вытравить изъ души его всякую предпріимчивость, но также вырыть пропасть между католиками и протестантами, — говоритъ англійскій историкъ Froude.— И все это было достигнуто… Уголовный кодексъ оставилъ глубокій отпечатокъ на характер народа. Наиболе отрицательныя черты этого характера являются прямымъ послдствіемъ кодекса’.
Когда нормальный человкъ видитъ, что въ его присутствіи избиваютъ связанныхъ и безащитныхъ людей, у него естественно является стремленіе остановить кулачную расправу. Если же человкъ видитъ постоянно такую расправу и спокойно относится къ ней, какъ къ явленію естественному, то это свидтельствуетъ уже о моральной анестезіи, хотя бы зритель и не принималъ самъ никакого участья въ избіеніи. У самаго добраго человка невольно создается тогда такая психологія: ‘Такихъ-то бьютъ, значитъ, они, какъ низшая раса, созданы на то, чтобы ихъ били. Меня, конечно, бить не посмютъ!’ Помните ли вы тургеневскаго помщика Мардарія Аполлоновича Стегунова? То былъ добродушный старичокъ, большой хлбосолъ. И вотъ, угощая автора ‘Записокъ Охотника’, старичокъ сталъ прислушиваться къ звукамъ мрныхъ и частыхъ ударовъ, раздававшихся въ направленіи конюшни Мардарій Ивановичъ поставилъ блюдечко на столъ и ‘произнесъ съ добрйшей улыбкой и какъ бы невольно вторя ударамъ:
— Чюки-чюки-чгокъ! Чюки-чюкъ! Чюки-чюкъ!’ ‘Тамъ, по моему приказу, шалунишку наказываютъ… Васю буфетчика изволите знать?’
Добродушный помщикъ, видя, что бородатыхъ, иногда сдоволосыхъ, ‘шалунишекъ’ постоянно дерутъ на конюшн, самъ приказывалъ длать это, хотя, конечно, не былъ извергомъ. Передъ нами только моральная анестезія, явившаяся вслдствіе того, что добрый человкъ привыкъ смотрть на попраніе человческой личности, какъ на нчто совершенно нормальное. Высокій, статный, красивый полковникъ, выведенный въ посмертномъ разсказ Л. Н. Толстого, человкъ благородный, мягкій по отношенію къ дочери, отдававшій ей все. И этотъ добрый отецъ и изящный джентельмэнъ самъ распоряжался экзекуціей, когда гоняли солдата татарина за побгъ. И когда полковнику показалось, что одинъ изъ солдатъ, жаля татарина, ‘мажетъ’ шпицрутеномъ, а не бьетъ изо всей силы, онъ гнвно крикнулъ:
— Я теб помажу! Будешь мазать? Будешь?
‘И своею сильной рукой въ замшевой перчатк красивый, добродушный полковникъ билъ по лицу испуганнаго, слабосильнаго солдата за то, что онъ недостаточно сильно опустилъ свою палку на красную спину татарина’ {Л. Н. Толстой, ‘Посмертныя художественныя произведенія’. T. I, стр. 76 (Берлинъ. 1912).}. Передъ нами еще примръ моральной анестезіи вслдствіе того, что человкъ ‘привыкъ’. Англичане считаютъ, что для удержанія Индіи необходимо пріучить туземцевъ, чтобы они смотрли на блыхъ, какъ на полубоговъ. Эта политика проводится необыкновенно прямолинейно, но чиновники-англичане, окружающіе себя въ Индіи для престижа толпой туземныхъ слугъ и требующіе отъ нихъ раболпной послушности,— отправляютъ своихъ дтей, какъ только имъ минетъ пять лтъ, въ Англію. Старый англичанинъ, занимавшій въ Индіи постъ губернатора, объяснилъ мн, что дтей отсылаютъ не вслдствіе климата, а по совершенно иной причин.
‘Мы, требуя раболпія, знаемъ, что это необходимо для удержанія Индіи. У насъ ни разу не зарождается мысль, что мы — выше индусовъ. Наши же дти, видя отношеніе къ нимъ туземной прислуги, могутъ дйствительно счесть себя высшей расой и полубогами, а это было бы ужасно неудобно для нихъ, когда бы имъ пришлось возвратиться въ Англію. Наши дти и тамъ склонны были бы считать себя представителями высшей расы. Вотъ почему мы никогда не воспитываемъ нашихъ дтей въ Индіи’,— объяснялъ мн отставной губернаторъ.
Политика наступательнаго націонализма, лишая преслдуемую народность элементарныхъ человческихъ правъ, развращаетъ не только ту часть населенія, которае является исполнителями воинственной политики, но и тхъ, которые остаются лишь простыми зрителями. Созерцаніе безправія порождаетъ моральную анестезію. Въ особенности это относится къ подростающему поколнію. Между прочимъ, въ этомъ убдились англичане въ Ирландіи.
Мн не разъ приходилось говорить на страницахъ ‘Русскаго Богатства‘ о прошлыхъ бдствіяхъ ирландскаго народа, поэтому не стану повторять здсь, какъ Англія систематически душила промышленность Эрина. Моей задачей является схема наростанія и ослабленія наступательнаго націонализма. Проводя его послдовательно можно добиться, что національности въ данномъ государств, или въ одной только провинціи, будутъ держаться обособленно, какъ масло и вода въ стакан. Можно добиться того, что подчиненная національность будетъ разорена, унижена и озлоблена, а у господствующей появится полная моральная анестезія. Наступательный націонализмъ можетъ разршить дале себ такую роскошь, какъ мобилизація всей администраціи и суда съ цлью запрещенія подчиненной національности писать свои имена такъ, а не иначе. Уголовный кодексъ запрещалъ, между прочимъ, ирландцамъ прибавлять къ своей фамиліи префиксъ О’. Такимъ образомъ, О’Доннель, О’Брайенъ, О’Конноръ превратились просто въ Доннеля, Брайена и Коннора. Зачмъ это понадобилось? Передъ нами одно изъ проявленій политическаго озорства, въ которое неизмнно вырождается наступательный націонализмъ. ‘Ирландцы любятъ прибавлять префиксъ О къ своей фамиліи, поэтому именно надо запретить’, разсуждали администраторы, проводившіе политику наступательнаго націонализма. Итакъ, наступательный націонализмъ въ состояніи вогнать клипъ между національностями, имющими общую родину. Но экономическая жизнь каждаго государства до такой степени сложна, что преслдованія одной части населенія отражаются и на другой. Наступательный націонализмъ хотлъ только разорить ирландцевъ, а политика его отразилась на интересахъ и господствующей народности. Общность экономическихъ интересовъ заставила многихъ англичанъ, жившихъ въ Ирландіи, соединиться съ кореннымъ населеніемъ. ‘Протестанты соединяются съ папистами,— вопилъ въ XVIII вк архіепископъ Бётлеръ.
— Прощай теперь англійскіе интересы!
Отъ преслдованія папистовъ, такъ страдали протестанты, что ирландскій парламентъ, состоявшій только изъ протестантовъ, началъ отмнять многіе законы уголовнаго кодекса.
Знаменитый ирландскій государственный дятель Генри Граттанъ (протестантъ), доказывая въ 1780 гоДу необходимость возстановленія полномочнаго парламента, въ которомъ участвовали бы выборные отъ всего населенія,— сказалъ: ‘Великобританія никогда не будетъ великой націей, покуда въ одномъ изъ соединенныхъ королевствъ существуетъ уголовный кодексъ съ несправедливыми законами. Нація не можетъ быть сильна, если часть ея лишена политическихъ правъ. Моимъ идеаломъ является благоденствіе не одной лишь протестантской колоніи въ Ирландіи, по всей націи’. Мы видли, что парламентъ существовалъ въ Ирландіи уже много вковъ назадъ, но англійское правительство пользовалось каждымъ предлогомъ, чтобы ограничить его полномочія. Мы видли, какъ ирландскій парламентъ былъ ‘разъясненъ’ намстникомъ Нойнингсомъ въ томъ смысл, что изъ законодательнаго собранія превратился въ законосовщательное. Парламентъ могъ обсуждать только законы, предложенные вице-королемъ и одобренные Тайнымъ совтомъ въ Англіи. Впослдствіи, впрочемъ, ирландскому парламенту предоставлено было право намчать проекты биллей (‘Heads of bills’, по тогдашней терминологіи), ихъ отправляли тогда въ Англію, разрабатывали тамъ, если это находили надобнымъ и возвращали. Англійскій парламентъ предъявлялъ также требованіе на право вырабатывать законы для Ирландіи, отрицавшей это право. При Георг I (въ 1718 году) это верховное ираво англійскаго парламента было признано особымъ статутомъ. Администрація подбирала ирландскій парламентъ по своему желанію. Верховная палата состояла вся изъ лордовъ, находившихся на жалованіи у правительства. Одна треть коммонеровъ получала субсидіи и пенсіи отъ правительства или ждала доходныхъ мстъ. Эти депутаты, конечно, длали то, что приказывала администрація, ‘the castle’ (коллективное названіе правительственной машины въ Ирландіи). ‘И все это было! И все это не ново’ — говорятъ знающій исторію наступательнаго націонализма въ Ирландіи, когда читаетъ про выборные эксперименты русскихъ администраторовъ. Разв только политическаго озорства подпущено больше, чмъ въ Ирландіи въ XVIII вк. Да, впрочемъ, врядъ-ли.
Въ 1782 году англійское правительство въ моментъ просвтлнія, убдившись, что политика наступательнаго націонализма сетъ только вихрь, возвратила ирландскому парламенту его прежнія права. Возрожденный или граттановскій парламентъ явился результатомъ сознанія, что наступательный націонализмъ причиняетъ вредъ и господствующей народности. Первый законъ новаго парламента отмнялъ наказаніе за служеніе мессы по католическому обряду. Затмъ парламентъ, состоявшій только изъ протестантовъ, послдовательно сталъ отмнять уголовный кодексъ. Вн сомннія, что протестанты, предоставленные себ, даровали бы равноправность своимъ католическимъ согражданамъ. Мы видимъ тутъ опять примръ того, какъ разныя національности, поселившіяся въ одномъ мст и предоставленныя себ, стремятся образовать этническую амальгаму, вырабатывающую общую культуру, какъ это уже не разъ бывало въ исторіи и какъ это на нашихъ глазахъ происходитъ въ Соединенныхъ Штатахъ Сверной Америки. Ирландія вздохнула полной грудью во время существованія граттановскаго парламента. Промышленность начала быстро возрождаться, а зіяющія раны стали заживать. Но тутъ начался протестъ противъ ‘негодной, тошнотворной и недостойной политики приниженія’. Политика наступательнаго націонализма принесла свои плоды въ Ирландіи. Въ Ольстер были потомки ‘усмирителей’, черезъ посредство которыхъ правительство проводило свою политику наступательнаго націонализма. Они кормились отъ нея. Уравненіе всего населенія въ нравахъ означало бы уничтоженіе доходныхъ мстъ съ жирными говядами у протестантскихъ приходовъ, содержимыхъ на счетъ католиковъ. Я не говорю уже объ экономическихъ соображеніяхъ, на которыя указывалъ въ другихъ письмахъ. (Опасеніе, что парламентъ, въ которомъ ирландцы составятъ большинство, отниметъ у помщиковъ землю). Затмъ въ Ольстер были потомки ‘усмирителей’, морально отравленные систематическимъ проведеніемъ политики наступательнаго націонализма. Они привыкли считать себя высшей расой ‘ирландцевъ — низшей національностью, каждому представителю которой отпущено при рожденіи двойная доза первороднаго грха’. Въ представленіи этихъ протестантовъ ирландцы — ‘проклятые Богомъ паписты’ и ‘идолопоклонники’, которыхъ надо вколотить въ лояльность. ‘Непримиримые’ много кричали про свою преданность протестантской религіи и королю, но лояльность они понимаютъ нсколько своебразно. Правда, какъ въ XVIII вк, такъ и теперь, ольстерскіе лоялисты каждое засданіе начинаютъ пніемъ,
God save our gracivus King,
God save our noble King.
Но ‘лоялисты’ каждый разъ грозятъ мятежомъ, если король поступаетъ не согласно ихъ желаніямъ. Въ 1795 году возникло въ Ольстер патріотическое общество оранжистовъ, первообразъ не одного монархическаго союза, но только боле культурный и неизмримо боле чистоплотный. Оранжисты имютъ цлью защиту своихъ интересовъ и ‘поддержку короля, докол онъ охраняетъ протестантство’. Оранжисты, собственно говоря, составляютъ тайную организацію. Въ нее входили даже боевыя дружины — ‘Реер-o’-Day Boys’, устраивавшія не разъ католикамъ погромъ. Общество насчитываетъ теперь до 125.000 сочленовъ {Home Rule Handbook. London. 1912. стр. 165.}. И теперь, какъ раньше, новые члены принимаются лишь посл тайнаго испытанія. Въ силу странной аберраціи, создаваемой только политикой наступательнаго націонализма, оранжисты, составляющіе сами тайную организацію, обличаютъ ирландскую ложу Ancient Order of Hibernians, представляющую собою теперь только дружественное общество.
‘Доялисты’ начали усиленно агитировать противъ примиренія и за продолженіе политики наступательнаго націонализма. Въ 1801 году ирландскій парламентъ, не смотря на протесты меньшинства, голосовалъ за свое собственное уничтоженіе, за унію. Она явилась результатомъ одного изъ самыхъ безстыдныхъ и откровенныхъ подкуповъ въ исторіи. Въ ‘Home Rule Handbook’ (стр. 252— 257) мы находимъ полный списокъ коммонеровъ и лордовъ, продавшихъ граттановскіи парламентъ. Тутъ отмчены точныя цифры, полученныя каждымъ за измну. Въ списк этомъ 140 человкъ. Вс они и ихъ потомки явились носителями ‘наступательнаго націонализма’, доведшаго Ирландію до отчаяннаго положенія. Вотъ что говоритъ въ свое йкниг ‘Contemporary Ireland’ авторъ, постившій провинцію, гд втеченіе ста лтъ политика наступательнаго націонализма проводилась безъ всякихъ колебаній. ‘Заглянемъ въ деревню… Передъ нами новая церковь и школа съ черной вывской. Это — единственныя зданія, къ которымъ слово ‘домъ’ примнимо. Кром нихъ, въ деревн еще около пятидесяти хибарокъ, построенныхъ по одному образцу. Он состоятъ изъ низкихъ, нкогда выбленныхъ, а теперь покрытыхъ плсенью стнъ и соломенныхъ крышъ. Гд возможно, хибарка построена на скал, чтобы такимъ образомъ имть готовый полъ. Иногда, чтобы упростить постройку, мурья стоитъ прислоненной къ скал, которая въ такомъ случа образуетъ четвертую стну. У дверей — неизмнная яма съ жидкимъ удобреніемъ, являющаяся вчнымъ очагомъ заразы. Въ коттедж такъ темно, что, не смотря на горящій въ очаг торфъ, трудно разсмотрть что-нибудь. Одинъ уголъ огороженъ и служитъ постелью, въ другомъ, за досчатой перегородкой, жуетъ корова или хрюкаетъ черная свинья. Въ деревн есть лучшіе коттеджи, но есть и худшіе {Посл 1897 года, т. е. посл того, какъ Ирландія получила полное мстное самоуправленіе, а въ особенности посл ряда законовъ объ улучшеніи жилищъ, все сказанное выше отошло въ область исторіи. Графскіе и городскіе совты въ Ирландіи, опираясь на законъ, заставили помщиковъ срыть мурьи и выстроить здоровые коттеджи. Посл закона о выкуп всей земли въ Ирландіи видъ деревень тамъ совершенно измнился.}. Я видлъ, напримръ, мурьи, состоящія изъ одной комнаты, безъ оконъ и безъ трубы. Въ одномъ приход въ Роскоммон священнникъ сказалъ мн, что въ 900 избахъ изъ 1.100 крестьяне живутъ подъ одной крышей вмст со скотомъ. Къ мурьямъ прилегаютъ клочки земли. Тутъ прямо невроятная черезполосица. Лютой нищетой ветъ отъ этихъ полосокъ, наполовину затопленныхъ водою, окруженныхъ каменной изгородью. Чтобы бороться съ болотной водою, всюду прокопаны канавы, шириною въ ярдъ, окаймленныя валами вычерпнутой грязи. Надо ли говорить, что тутъ невозможна сколько-нибудь разумная форма земледлія. Голодъ схватилъ крестьянина за глотку и заставляетъ его конвульсивно биться. Землю обрабатываютъ заступомъ. Удобреніемъ, если ферма находится недалеко отъ моря, служатъ водоросли. Если мы, согласно ученію экономистовъ, опредлимъ ренту, какъ часть дохода, остающуюся посл того, какъ земледлецъ получитъ свою справедливую прибыль, то эта земля не дастъ ренты. А между тмъ помщикъ за это болото беретъ у фермера отъ 5 шил. до 1 ф. ст. за акръ въ годъ. Очень часто ирландскіе крестьяне за аренду болота въ Коннот платятъ больше помщику, чмъ фермеры протестанты за пользованіе хорошей землей въ Ольстер. Прибавлю еще, что за копаніе торфа помщикъ беретъ особую плату. На берегу моря помщикъ беретъ дополнительную плату за разршеніе собирать водоросли, выброшенныя волнами’.
Мн не разъ приходилось говорить про судьбу Ирландіи въ XIX вк {‘Ирландскій ледоходъ’ (см. Діонео, ‘Англійскіе силуэты’), ‘Смна теченій’ (Діонео, ‘Очерки современной Англіи’), ‘Страница изъ исторіи Ирландіи’ (Діонео, ‘На темы о свобод’).}. Я уже выяснялъ, какъ сдланы были тогда попытки, имвшія цлью замирить Ирландію при помощи отмны конституціонныхъ гарантій и введенія исключительныхъ законовъ и какъ примненіе ‘coercion acts’ вызывало конвульсивныя содроганія, подобныя революціонному движенію сороковыхъ годовъ, феніанству въ шестидесятыхъ годахъ и аграрнымъ бурямъ восьмидесятыхъ годовъ. Мы видли уже, что аграрный вопросъ въ Ирландіи созданъ англичанами много вковъ назадъ путемъ конфискаціи общинныхъ земель. И, когда во второй половин XIX вка земельный вопросъ особенно обострился вслдствіе того, что рента страшно поднялась, ирландскіе помщики (читатели помнятъ, вроятно, еще ихъ происхожденіе) не нашли другого разршенія, кром изгнаній фермеровъ-недоимщиковъ при помощи жандармовъ и солдатъ, присланныхъ правительствомъ. Аграрныя преступленія, какъ это еидно изъ слдующей таблицы, составленной Чарльсомъ Бехтономъ, возрастали прямо пропорціонально изгнаніямъ фермеровъ.
въ 1877 году было изгнаній 463, аграрныхъ преступленій 236
1878 ‘ ‘ ‘ 980 ‘ ‘ 301
1879 ‘ ‘ ‘ 1.238 ‘ ‘ 863
1880 ‘ ‘ ‘ 2.110 ‘ ‘ 2.590 {С. R. Buxten, ‘Home Rule Handbook’, стр. 59.}.
Поддержка помщиковъ при изгнаніи фермеровъ-неплательщиковъ ужасно дорого обходилась правительству и плательщикамъ налоговъ. Членъ парламента Вильямъ Деффи вычислилъ, сколько израсходовано отъ 1879 до 1893 года на то, чтобы помогать только одному помщику. ‘Изъ вотчины Клаприкарда въ графств Голуэй за этотъ періодъ прогнано 238 семействъ, т. е. около 1.500 душъ. Обошлось это вотъ во сколько: 1) Содержаніе полиціи, производившей изгнаніе,— 3.199 ф. ст. 6 шил. 4 пенса, 2) Доставка, содержаніе и защита новыхъ фермеровъ — 14.225 ф. ст. 8 ш. 6 п., 3) Стоимость судебныхъ преслдованій, порожденныхъ изгнаніями — 2.902 ф. ст. 18 ш. 11 пенсовъ, 4) арестъ обвиняемыхъ и доставка ихъ — 279 ф. ст. 7 III., 5) содержаніе осужденныхъ въ тюрьм — 2.013 ф. ст: 13 ш. 3 п., 6) вознагражденіе пострадавшимъ полисменамъ и агентамъ (blood money) — 4.600 ф. ст., 7) Содержаніе въ рабочемъ дом дтей и женъ изгнанныхъ фермеровъ — 283 ф. ст. 15 шил. Такимъ образомъ на безжалостное {Слово ‘безжалостное’ не является только риторической фигурой. Вотъ, напр., какъ описываетъ протестантскій священникъ Urquhart изгнаніе, которое онъ наблюдалъ въ 1886 году. ‘Сегодня утромъ пятьдесятъ полицейскихъ отправились изъ Килларнея, чтобы привести въ исполненіе приговоръ о двухъ изгнаніяхъ. Дйствіе происходило въ 8 миляхъ отъ города, въ Глухой деревн Каппа, у подножья Мангертонской горы. У фермера Патрика О’Лири, котораго изгнали первымъ, девять дтей, большею частью все малолтки. Жена фермера иметъ грудного младенца. Зрлище надрывало сердце. Мать и дти горько плакали, прося не выгонять ихъ по бэйлифъ (приставъ) сказалъ, что управляющій наказалъ ему ни въ коемъ случа не позволять, чтобы фермеръ даже переночевалъ. Тяжелая сцена стала еще мрачне отъ того, что все время шелъ проливной дождь. Чтобы укрыться отъ него, босоногія дти фермера забрались въ канаву, окаймляющую дорогу. Затмъ выгнали изъ коттеджа фермера по имени Тимъ Луни. И здсь произошла такая же тяжелая сцена, какъ уже описанная. У Луни семеро дтей, жена да еще восьмидесятилтній отецъ, который только при помощи полицейскихъ могъ выползти на костыляхъ изъ мурьи. Чтобы укрыться отъ дождя, фермеръ тутъ же сложилъ на краю дороги для своихъ дтей и старика отца подобіе шалаша’. (Rev. j. Urquhart, ‘The Story of Ireland’, 1886. стр. 23). Большинство ирландскихъ революціонеровъ и террористовъ были дти изгнанныхъ фермеровъ. Покойный ирландецъ-коммонеръ Майкель Давитъ, черезъ пятьдесятъ лтъ съ ужасомъ вспоминалъ тотъ день, когда маленькимъ ребенкомъ стоялъ возл плачущей матери у порога коттеджа, изъ котораго помщикъ ихъ выгналъ.} изгнаніе фермеровъ, не могущихъ платить ренту благородному лорду, который не живетъ въ Ирландіи, израсходовано 27.895 ф. ст. 7 шил.’ {‘Glasgow Herald, March 16, 1907.}.
Правительство, наконецъ, убдившись, что политика наступательнаго націонализма порождаетъ только невроятное озлобленіе страны и разореніе ея, отказалось отъ него. Сперва ирландцы были уравнены въ правахъ съ господствующей національностью, потомъ они получили самое широкое мстное самоуправленіе. Затмъ былъ произведенъ грандіозный выкупъ земли (операція еще не завершена). И, наконецъ, наступило время сдлать послдній шагъ для того, чтобы загладить историческія преступленія: пришла пора предоставить самимъ ирландцамъ ршеніе собственной судьбы, т. е. созрлъ вопросъ о гомрул. Отъ политики наступательнаго націонализма отказались сперва радикалы, а потомъ консерваторы. Интенсивность страстей, порожденныхъ въ Англіи наступательными націоналистами, выцвтала послдовательно, какъ яркая, но не прочная окраска ткани, оставленной на солнцепек. Въ 1886 году намреніе Гладстона дать ирландцамъ гомруль повело къ расколу въ рядахъ либеральной партіи. Много лтъ подрядъ консерваторы не знали лучшаго боевого клича противъ либераловъ, какъ: ‘Радикалы желаютъ разрзать національный флагъ!’ (т. е. Желаютъ дать Ирландіи самоуправленіе). Въ 1895 году либералы были на десять лтъ отодвинуты отъ власти. Причиной отчасти былъ гомруль. Въ т годы достаточно было консерваторамъ крикнуть: ‘измна!’ чтобы многіе гладстоніанцы немедленно отреклись отъ гомруля. ‘Либералы хотятъ отдать Ирландію пап’. Это считалось вполн убдительнымъ аргументомъ противъ радикаловъ на выборахъ. И вотъ происходитъ процессъ постепеннаго умиранія наступательнаго націонализма. Юніонисты, выступавшіе противъ гомруля, начинаютъ приходить къ заключенію, что это единственный способъ помирить дв національности, которыхъ политика наступательнаго націонализма сдлала врагами, что гомруль и совмстная для общей родины работа католиковъ и протестантовъ, живущихъ въ Ирландіи, успокоятъ ‘ощетинившійся’ оборонительный націонализмъ. Объ одномъ изъ этихъ юніонистовъ, о лорд Денрэйвен, читатели уже знаютъ. Его книга нсколько разъ цитирована въ этомъ письм. Теперь, кром лорда Денрэйвена, мы имемъ въ Англіи много юніонистовъ, явно отрекшихся отъ политики наступательнаго націонализма и выступившихъ въ защиту ‘деволюціи’. Таковъ, напримръ, знаменитый джинго сэръ Артуръ Конанъ Дойль, котораго въ Россіи знаютъ, какъ автора Шерлока Хольмса. Онъ считается однимъ изъ наиболе видныхъ и талантливыхъ защитниковъ имперіализма. Сэръ Артуръ былъ противъ самоуправленія Ирландіи, а теперь смло заявляетъ, что жизнь его переубдила и что онъ, продолжая быть юніонистомъ, сталъ гомрулеромъ. ‘Меня убдилъ успхъ самоуправленія въ Южной Африк,— пишетъ Конанъ Дойлъ. Національная вражда въ Ирландіи ничтожна въ сравненіи съ той бурпой ненавистью, которую питали другъ къ другу бургеры и англичане посл войны’. Сэръ Артура поразило, что самоуправленіе, дарованное завоеванными республиками, уничтожило національную рознь. Главнокомандующій союзными войсками противъ Англіи (генералъ Вотъ) сталъ премьеромъ лояльнаго парламента. Надо дать отдльный парламентъ Ирландіи, чтобы сдлать націю лояльной не за страхъ, а за совсть и, такимъ образомъ, скрпить имперію на случай европейскаго Армагеддона, т. е. общей войны,— говоритъ сэръ Артуръ.— Политика наступательнаго націонализма, озлобляя подчиненныя народности, является на руку непріятелямъ. Примиреніе всхъ національностей, входящихъ въ составъ имперіи, въ тысячу разъ лучше охраняетъ ее отъ непріятеля, чмъ новые армейскіе корпусы или новые дрэдноуты,— говоритъ тотъ же авторъ {‘Homs Rule Notes’, December 9, 1911.}.
Затмъ мы видимъ въ рядахъ обращенныхъ юніонистовъ знаменитаго юриста (по мннію англичанъ, онъ даже ‘the most eminent living jurist’) сэра Фредерика I Іоллока, являющагося большимъ авторитетомъ по вопросамъ конституціоннымъ. И теперь сэръ Фредерикъ, указавъ, что онъ юніонистъ, какъ 25 лтъ назадъ,— объявляетъ себя сторонникомъ гомруля. ‘Четверть вка я все ждалъ, что бюрократическая машина въ Ирландіи измнится, но все осталось по прежнему, и я усталъ ждать. Я ждалъ также реформы, которая передала бы какому-нибудь институту въ Ирландіи мстныя дла и облегчила бы такимъ образомъ трудъ британскаго парламента, но тоже не дождался. Быть можетъ, есть что нибудь лучшее, чмъ гомруль, но я не знаю… Гомруль долженъ придти’ {Ib., April 6, 1912.}. На дняхъ только появился ‘манифестъ’, подписанный такими выдающимися юніонистами, какъ Конанъ-Дойль, Джозефъ Хокинъ, Эдуардъ Джепксъ, лордъ Пирри, сэръ Фредерикъ Поллокъ, Топмэнъ Мосли и др. ‘Мы нижеподписавшіеся, бывшіе противъ гладстоновскаго билля о гомрул, пришли теперь къ заключенію, что единственнымъ средствомъ для устраненія опасности, грозящей имперіи вслдствіе ненормальныхъ отношеній между Англіей и Ирландіей,— является какая-нибудь форма самоуправленія для послдней,— гласитъ ‘манифестъ’.— Продолжительный опытъ убдилъ насъ, что громадная, дорого обходящаяся и дающая широкій просторъ для произвола административная машина въ Ирландіи должна быть радикально исправлена вн зависимости отъ партійной политики въ Англіи. Мы пришли также къ заключенію, что билль о гомрул, разсматриваемый теперь парламентомъ,— хорошая и честная реформа, а потому долженъ стать закономъ’.
Таково мнніе явныхъ гомрулеровъ юніонистовъ, но ни для кого не секретъ, что рядомъ съ ними въ консервативной партіи есть тайные гомрулеры, не ршающіеся высказаться открыто въ силу чисто партійныхъ соображеній. Что касается до населенія Англіи, то вопросъ о гомрул для него пересталъ быть острымъ. Въ Англіи очень мало теперь сторонниковъ политики наступательнаго націонализма. Англичане, хотя и мало знаютъ про то, что длается на континент, но достаточно освдомлены о результатахъ, полученныхъ въ государствахъ, проводящихъ ту же политику, отъ которой отказалась Англія посл многовковаго печальнаго опыта. На дополнительныхъ выборахъ консерваторы нападали на правительство за все, но только не за гомруль. Населеніе Англіи пришло къ заключенію, что гомруль необходимъ, но не такъ думаютъ многіе потомки ‘усмирителей’ Ирландіи. Сцены, происшедшія въ. Ольстер въ конц сентября этого года, напомнили мн классическій миъ. Когда Кадмъ, сынъ Агенора и Телефассы, убилъ дракона, то посялъ зубы его, изъ которыхъ выросли злобные, вооруженные съ головы до ногъ спарты. Кадмъ бросилъ въ нихъ камень и спарты перебили другъ друга. Мысль о томъ, что посянное зло даетъ обильные всходы, разработана и въ ми о Тезе. Поли тика наступательнаго націонализма тоже посяла въ Ольстер ‘драконовы зубы’, которые взошли теперь не въ вид ‘спартовъ’, а оранжистовъ, грозящихъ правительству бунтомъ. Какъ личинки жука рогача-олепя, ‘драконовы зубы’ могутъ много лтъ лежать подъ землей, покуда выберутся на поверхность. ‘Спарты’, выросшіе изъ ‘драконовыхъ зубовъ’, т. е. изъ ошибочной политики, вопятъ теперь: ‘Если дадите низшей рас парламентъ, мы пойдемъ противъ него войной’. ‘Спарты’ кричатъ о религіозной нетерпимости ‘папистовъ’ и, чтобы доказать, должно быть, свою собственную толерантность, устраиваютъ въ Бельфаст католикамъ погромъ. На патріотическихъ митингахъ оранжистовъ хоромъ исполняются свирпыя псни, сложенныя въ XVII вк солдатами Кромвеля и Вильгельма HI. Такова, напримръ, знаменитая псня про Холмъ Долли, у котораго католики были разбиты при Кромвел. Брипвъ ея таковъ:
The Tune we Played
Was — ‘Kick the Pope.
Right over
Dolly’s brae’
(т. e. ‘Напвъ, который мы играли тогда, былъ: Швырни папу прямо черезъ Холмъ Долли’).
Много вковъ тону назадъ жители четырехъ кантоновъ собрались въ долин Рютли, чтобы тамъ клятвою подтвердить свой союзъ. При слабомъ мерцаніи разсвта вс собравшіеся повторяли вслдъ за Рессельмономъ: ‘Отнын будемъ мы народомъ братьевъ, ни въ гор, ни въ бд не разлучимся. Свободны будемъ мы, какъ наши дды! Ужъ лучше умереть, чмъ жить въ невол’ (‘Вильгельмъ Телль’, дйствіе II, сц. II).
Ольстерскіе ‘спарты’, выросшіе изъ драконовыхъ зубовъ, видя, что англичане совершенно спокойно относятся къ вопросу о гомрул, т. е. къ окончательной и безповоротной ликвидаціи политики наступательнаго націонализма, тоже ршили послдовать примру жителей четырехъ кантоновъ. Рессельмонъ — сэръ Эдуардъ Карсонъ приказалъ созвать въ Бельфаст всхъ спартовъ, чтобы тамъ подписать клятвенный уговоръ.
‘Eher den Tod, als in der Knechtschaft leben’,
клялись швейцарцы.
‘Лучше бунтъ, чмъ гомруль’!— заявили спарты. Они не противъ самоуправленія вообще, но противъ того, чтобы во глав будущаго парламента стояли ирландцы, эти ‘измнники’, ‘бунтовщики’, ‘суеврные паписты’ и ‘извчные враги Англіи’. Другими словами, ольстерцы желали бы имть такой парламентъ, въ которомъ, они имли бы всегда верхъ, не смотря на то, что составляютъ только 25% всего населенія.
Мельхталь, Баумгартенъ, Винкельридъ, Рессельмонъ и др., когда пробирались горными тропами въ долину Рютли, заботились о томъ, чтобы ихъ не замтили. Ольстерцы прибыли въ Бельфастъ въ поздахъ, украшенншГ флагами, при звук музыки и треск холостыхъ выстрловъ. Когда же Рессельмонъ — Карсонъ первый сталъ подписывать клятвенный уговоръ, то всю сцену освтили спеціально поставленными электрическими фонарями, чтобы воспроизвести ее въ кинематограф.
— Я ду въ Ирландію, чтобъ нарушить тамъ вс законы!— крикнулъ сэръ Эдуардъ Карсонъ на митинг знатныхъ дамъ въ Лондон.— Пусть правительство сдлаетъ со мною что хочетъ. Я не боюсь этого жалкаго, презрннаго сброда оппортюнистовъ, сидящихъ теперь въ парламент!
Прежде, чмъ спарты подписали клятвенный уговоръ, они объзжали съ большой помпой нкоторые города Ольстера,
‘Прибытіе въ Портэдаунъ позда съ ‘генераломъ’ Карсономъ было привтствовано криками и трескомъ хлопушекъ,— телеграфируетъ кореспондентъ Westminster Gazettе.— На платформ собрались члены юніонистскихъ клубовъ и ложъ оранжистовъ. Тутъ же стоялъ ‘почетный караулъ’ изъ оранжистовъ въ полувоенномъ плать. Сэра Эдуарда Карсона встртили салютомъ и пніемъ національнаго гимна. ‘Генералу’ поднесли адреса. Онъ выразилъ увренность, что ольстерцы, ‘когда придетъ часъ’, принесутъ всякія жертвы. ‘Сэръ Эдуардъ затмъ устроилъ смотръ почетному караулу и, сопровождаемый оранжистами и ольстерцами, оставилъ станцію. Карету, въ которую слъ Карсонъ, сопровождалъ почетный вооруженный конвой. То были помщики и фермеры’. Въ процессіи участвовали даже ‘дв большія пушки’ и отрядъ сестеръ милосердія съ красными крестами на груди. Знамена и хоругви съ патріотическими надписями, конечно, ужъ не въ счетъ. Когда въ парламент потомъ былъ поднятъ вопросъ о законности такого отряда съ ружьями и пушками, министръ внутреннихъ длъ отвтилъ, что англичане имютъ право во время манифестаціи одвать полувоенный мундиръ и маршировать, если это имъ угодно. Что же касается ружей и пушекъ, то они были деревянные, бутафорскіе.
Этотъ отвтъ даетъ намъ точное представленіе о значеніи ‘Ольстерскаго мятежа’. Это революція, организованная искусными режиссерами для кинематографа. Изъ Портэдауна ‘генералъ’ отправился въ Эннискилленъ, городокъ, извстный въ исторіи Ирландіи. Здсь протестанты когда-то одержали побду надъ католиками. И въ этомъ городк повторились такія же сцены, какъ въ Портэдаун. ‘Гомруль — наиболе зловщее посягательство на наши исконныя права,— сказалъ здсь сэръ Эдуардъ Карсонъ.— Хотите ли вы, чтобы ваши вожди стояли до послдняго за ваши вольности?’
— Да!— крикнули оранжисты.
— Борясь съ гомрулемъ, мы длаемъ лишь то же, что наши предки, когда отстаивали свои права,— продолжалъ Карсонъ. Другой вождь, лордъ Кью Сесиль, чувствовалъ необходимость оправдать какъ-нибудь то, что они, лоялисты, проповдуютъ бунтъ. Онъ началъ длинную казуистическую рчь на тему: вооруженное сопротивленіе закону будетъ бунтъ, а потому страшное преступленіе, когда это длаютъ другіе, но такъ какъ мы патріоты, лоялисты и защитники государственной церкви, то наше выступленіе, даже съ оружіемъ въ рукахъ противъ закона, хотя бы скрпленнаго подписью короля, будетъ только высшимъ проявленіемъ лояльности и патріотизма. Но ольстерцамъ скучно слушать теоретическія разсужденія, ‘Спарты’ разошлись и собрались только тогда, когда заговорилъ Синклэръ. Тотъ сказалъ, что вс стоящіе за гомруль — измнники, ‘купленные американскими долларами, собранными Рэдмондомъ’, что ирландцы ‘чуждая раса’, желающая отдлиться отъ Англіи, что ‘папистовъ’ надо ‘покропить’ такъ, какъ кропили ихъ Картечью при Бойн. Такія рчи ‘спарты’ понимаютъ.
Въ Ольстер населеніе не сплошь протестантское {По переписи 1911 года тамъ 690.134 католика, 366.171 послдователь англиканской церкви, 421.566 пресвитеріанъ, 48.490 методистовъ и 52.000 Послдователей другихъ религій и сектъ. Ольстеръ посылаетъ въ парламентъ 33 коммонера, изъ нихъ 16 гомрулеровъ.}. Въ Эннискиллен, гд произнесъ свою рчь Синклэръ, большинство населенія-католики. ‘Генералъ’ Карсонъ прибылъ туда съ своей публикой. И надо отмтить слдующее. Католики, повинуясь точному приказу своихъ вождей, сидли смирно по домамъ, ничмъ не реагируя на оскорбительныя и вызывающія рчи. Съ другой стороны, громилы, примкнувшіе, какъ и полагается, къ ‘лоялистамъ’, не довольствуясь рчами, порывались устроить католикамъ погромъ. Такъ было, напримръ, въ Еельфаст. ‘Въ то время, какъ юніонистскій клубъ маршировалъ по улиц, нкоторые сторонники его напали на дома — телеграфируетъ корреспондентъ Times’а,— кое-какіе дома католиковъ были разгромлены, а имущество разграблено’. (Times, September 19).
И вотъ, наконецъ, состоялась ‘клятва въ долин Рютлп’. Въ Вельфаст ‘спарты’ подписали документъ, украшенный въ лвомъ углу окровавленной рукой, поднятой вверхъ.
‘Держась по чистой совсти убжденія, что гомруль будетъ гибеленъ для благосостоянія какъ Ольстера, такъ и всей Ирландіи, что онъ разрушитъ нашу религіозную свободу и гражданскія вольности, что онъ нанесетъ ударъ имперіи,— мы, нижеподписавшіеся ольстерцы, врные подданные всемилостивпшаго короля нашего Георга Т, уповая на милосерднаго Бога, поддерживавшаго нашихъ предковъ въ трудные дни, симъ клятвеннымъ уговоромъ общаемся въ эту годину бдствія стоять другъ за друга, защищать паши права и наше положеніе въ имперія. Мы общаемся употребить вс необходимыя средства, дабы сокрушить существующій заговоръ съ цлью насажденія въ Ирландіи отдльнаго парламента.
‘И если, такой парламентъ будетъ введенъ вопреки нашему желанію, мы клятвенно общаемся, что откажемся признать авторитетъ новаго законодательнаго собранія. Уповая, что Господь защититъ наши права, мы скрпляемъ клятвенный уговоръ нашею подписью. Боже, храни короля!’
Два года назадъ большинство консервативныхъ газетъ отстаивало ‘деволюцію’. Тогда въ Times’, въ Observer’ и въ Daily Telegraph появились статьи, доказывавшія, что самоуправленіе Ирландіи вполн совмстимо съ идеей имперіализма. Особенно убдительно доказывалъ это Гарвинъ въ Оbserverг’. Теперь т же газеты изъ-за партійныхъ соображеній привтствовали ‘клятвенный уговоръ’. Гарвинъ сталъ доказывать немедленно, что ольстерцамъ нечего бояться, такъ какъ правительство не посметъ ихъ преслдовать. ‘Первый арестъ ольстерскаго вождя, первая конфискація имущества ольстерца, отказавшагося платить налоги, первый выстрлъ, отъ котораго падетъ хоть бы одинъ лоллистъ, не только превратятъ гомруль въ отвратителную каррикатуру, по вызовутъ такія сцены въ Лондон близъ парламента, какихъ тамъ никогда не бывало’ {Observer, September 22, 1912.}. Черезъ недлю Observer высказался еще боле опредленно: ‘Если кабинетъ вздумаетъ принять какія-нибудь репрессивныя мры противъ вождей Ольстера, то населеніе Лондона расправится съ министрами по закону Линча’.
Этотъ эпизодъ даетъ читателямъ конкретное представленіе о томъ, что такое свобода сходокъ и печати въ Англіи.
Профессоръ Морганъ, подвергнувъ очень интересному разбору текстъ Ольстерскаго уговора, указалъ, что есть значительная разница между умреннымъ, сдержаннымъ языкомъ документа и дикими фразами, встрчающимися въ толкованіяхъ сэра Эдуарда Карсона. ‘Текстъ уговора составленъ опытнымъ юристомъ’, постоянно справлявшимся съ законами о мятеж. Въ своихъ комментаріяхъ Карсонъ сказалъ: ‘мн все равно, представляетъ ли то, что я говорю измну или нтъ’. Въ своихъ рчахъ ораторъ призываетъ нарушить законъ.
Въ документ нтъ ни слова о нарушеніи закона. Дло идетъ только о непризнаваніи того, что покуда еще не существуетъ. ‘Документъ замчателенъ не столько тмъ, что сказано въ немъ, сколько тмъ, что не сказано’,— пишетъ профессоръ Моргалъ. Въ Times`, за мсяцъ до ‘клятвы въ Бельфаст’, появилось предсказаніе текста уговора. Тогда, безъ сомннія, газета ‘угадывала’, имя уже составленный проектъ, но потомъ сочинителей взяло раздумье: ‘безопасно ли это?’ ‘Не будетъ ли документъ принятъ, какъ corpus delicti?’ И вотъ первоначальный текстъ былъ окончательно переработанъ ловкимъ юристомъ. ‘Въ предсказаніи Тіmеs`а, напр., говорится, что ольстерцы дадутъ клятву не платить налоговъ,— пишетъ проф. Морганъ.— Въ уговор про это нтъ ни слова. Повидимому, опытный юристъ, редактировавшій потомъ текстъ, вспомнилъ ‘прецедентъ’, когда судья призналъ виновнымъ ирландца за преступный призывъ ‘уменьшить доходы короля’ путемъ отказа отъ уплаты налоговъ’. Times ‘предсказывалъ’, что въ уговор есть пунктъ о самочинномъ ольстерскомъ парламент. Другими словами, что ольстерцы, въ случа, если введенъ будетъ гомруль, образуютъ временное правительство. Въ окончательной редакціи нтъ и намека на это. Повидимому,— строитъ догадки проф. Морганъ,— тотъ же гористъ вспомнилъ другой ‘прецедентъ’: процессъ ирландскихъ націоналистовъ, обвинявшихся въ намреніи образовать временное правительство. Судъ тогда призналъ, что не только составленіе такого правительства является государственной измной, но также и опубликованіе какихъ-либо документовъ, въ которыхъ содержится такой планъ. Вожди ольстерцовъ говорили про вооруженное сопротивленіе правительству, если билль о гомрул станетъ закономъ. Судя по телеграммамъ, помщеннымъ въ англійскихъ консервативныхъ газетахъ, ‘спарты’ грозили отправить противъ дублинскаго парламента ‘армію изъ ста тысячъ лоялистовъ’. Въ ‘уговор’ про это — ни звука. ‘Юристы, составлявшіе уговоръ,— говоритъ проф. Морганъ — лучше, чмъ несчастные феніи, знали, что такое ‘conspiracy’. Ораторы-оранжисты не иначе отзывались о ныншнемъ кабинет, какъ о ‘шайк измнниковъ’. Въ ‘уговор’ такой терминологіи нтъ, потому что составитель документа помнитъ другой судебный прецедентъ, когда обвиняемые опять-таки были ирландцы. ‘Ученый юристъ, вырабатывающій планъ революціи съ уложеніемъ о наказаніяхъ въ рукахъ, конечно, представляетъ собою идеалъ ловкости и увертливости’,— говоритъ проф. Морганъ.
Надобно ли длать выводы изъ предметнаго урока, т. е. изъ того, что и безъ того ясно, какъ небо въ іюльскій день? ‘Мы первые объявили міру, что не черезъ подавленіе личностей иноплеменныхъ намъ національностей хотимъ мы достигнуть собственнаго преуспянія, а, напротивъ, видимъ его лишь въ свободнйшемъ и самостоятельнйшемъ развитіи всхъ другихъ націй и въ братскомъ единеніи съ ними, восполняясь одна другою, прививая къ себ ихъ органическія особенности и удляя имъ и отъ себя втви для прививки, сообщаясь съ ними душой, учась у нихъ и уча ихъ и такъ до тхъ поръ, когда человчество, исполнясь міровымъ общеніемъ народовъ до всеобщаго единства, какъ великое и великолпное древо оснитъ собою счастливую землю’ {. М. Достоевскій. ‘Дневникъ Писателя’. (Полное собраніе сочиненій. Томъ XI. Изданіе 1891 года. Стр. 112).}. Такъ говорилъ геніальный писатель, котораго и воинственные націоналисты признаютъ пророкомъ. Къ несчастью, они всюду слдуютъ иною стезею въ погон за совершенно иными идеалами. Мы видли, какъ Англія, усвоивъ политику наступательнаго націонализма для одной окраины, неукоснительно, настойчиво и всемрно проводила эту политику втеченіе многихъ вковъ. Въ безконечно длинномъ списк суровыхъ мръ, придуманныхъ философами и практиками идеи государственной народности, нтъ ни одной, даже самой жестокой, которая не была бы испробована въ Ирландіи.
Сторонники наступательнаго націонализма рекомендуютъ исключительные законы. Списокъ ‘coercion acts’ (заколовъ объ охранномъ положеніи), введенныхъ въ Ирландіи въ XIX вк, очень длиненъ, какъ убдится каждый, справившись съ любымъ пособіемъ. (Нанр., ‘Home Rule Handbook’, 1912, стр. 21). Цлая нація взята была подъ надзоръ. Цлый народъ огуломъ былъ объявленъ моральнымъ дегенератомъ.
Ограниченіе въ гражданскихъ и политическихъ правахъ? Закрытіе доступа въ школы?
Воспрещеніе цлаго ряда занятій? Стсненіе свободы передвиженія?
И это было испробовано.
Запрещеніе языка? преслдованія за вру? облавы на священниковъ? глумленіе надъ ними? Запрещеніе смшанныхъ браковъ? Наказанія за ту или другую транскрипцію именъ? Поощреніе ренегатства?
Это тоже было испытано.
Націонализація торговли и промышленности?
И это средство было проведено съ необычайной послдовательностью втеченіе десяти лтъ. Въ ходъ, какъ мы видли, пущены были еще конфискація земель и массовыя избіенія. Сюда надо прибавить еще дятельность лживой, продажной или неосвдомленной печати, находившейся въ рукахъ сторонниковъ наступательнаго націонализма. Эта печать систематически клеветала на ирландцевъ и всячески позорила характеръ націи. И что же было получено въ результат? Полное разореніе окраины, отъ котораго пострадали какъ католики, такъ и протестанты, безпрерывныя революціонныя содроганія Ирландіи, окрпшій оборонительный націонализмъ и черное пятно на репутаціи Англіи. И, когда Великобританія убдилась въ этомъ, она отказалась отъ политики наступательнаго націонализма. Не смотря на вопли и угрозы ‘спартовъ’, т. е. тхъ немногихъ, которымъ старая политика была выгодна, не только радикалы, но и консерваторы пришли теперь къ заключенію, что наступательный націонализмъ, кром бдъ, ничего не принесетъ. Мы видли, какъ имперіалисты и консерваторы, подобно сэру Артуру Конанъ-Дойлю, лорду Дэнрейвену и сэру Фредерику Поллоку, пораженные успхомъ опыта на далекой окраин имперіи (въ Южной Африк), пришли къ выводу, что Ирландіи, въ интересахъ имперіи, необходимо дать отдльный парламентъ. Имющіе глаза, чтобы видть, понимаютъ теперь, кром того, смыслъ трагедіи, происходящей нын на восток. Въ послдней книжк ‘Contemporary Review’ мы находимъ крайне интересную статью сэра Эдвина Пирса Кризисъ въ Турціи. Авторъ — большой знатокъ балканскихъ длъ, которыя изучалъ долго. Онъ симпатизируетъ туркамъ и думаетъ, что, если бы не страшная ошибка, которую они сдлали въ послдніе годы, Турція возродилась бы. Ошибка эта заключалась, по мннію сэра Эдвина въ томъ, что младотурки приняли политику наступательнаго націонализма. ‘Младотурки искренно думали, что необходимо потуречить вс національности, входящія въ составъ имперіи, дабы сплотить ихъ въ одну народность’. Но такъ какъ политика наступательнаго націонализма въ корн ошибочна, то послдствіемъ ея было безжалостное преслдованіе оборонительнаго націонализма въ Аравіи, Албаніи и Македоніи. Проведеніе политики наступательнаго націонализма сопровождается одинаковыми явленіями и даетъ одинаковые результаты, все равно, кто бы ни былъ экспериментаторъ: деспотія ли, нація ли, ‘посдвшая въ парламентаризм’, или народъ съ молодой конституціей: взрывъ пороховой бочки происходитъ вн зависимости отъ того, поджигаетъ ли фитилъ мудрецъ или идіотъ. Политика наступательнаго націонализма довела до того, что въ дв недли рухнула имперія, просуществовавшая въ Европ пять вковъ.
Англичане понимаютъ значеніе историческихъ фактовъ и умютъ связать два явленія закономъ причинности. Ирландіи предоставлено будетъ свободно развиваться. Законы природы сильне тхъ законовъ, которые въ своей слпот и своемъ недомысліи придумалъ человкъ. Въ силу одного изъ такихъ законовъ природы, народности, живущія рядомъ и предоставленныя себ, стремятся къ этническому амальгамированію. Происходитъ сплавъ расъ, смшиваются культуры, мняются нравы, создается цивилизація общей родины, — является дйствительный патріотизмъ, т. е. стремленіе сдлать свою страну самой счастливой, самой свободной, самой зажиточной, самой культурной. И такая свободная и счастливая нація не нуждается въ дурман для того, чтобы грудью защищать вою родину, если въ нее вторгнется непріятель.
Въ нмецкой сказк врный Іоганнъ, въ годы великихъ страданій, оковалъ себ грудь тремя стальными обручами, чтобы сердце не разорвалось отъ горя. Затмъ, когда Іоганнъ опять счастливъ, стальные обручи послдовательно лопаются и спадаютъ. Нація, которую преслдуютъ, тоже, какъ врный Іоганнъ, сковываетъ себя обручами:— оборонительнымъ націонализмомъ. Эти обручи тснятъ иногда грудь, но, вдь, и врному Іоганну не всегда было удобно. И чмъ стремительне натискъ наступательнаго націонализма, тмъ крпче сталь на ‘обручахъ’. ‘Обручи’ сами спадутъ при наступленіи нормальныхъ условій.