Константин Васильевич Мочульский
Константин Васильевич Мочульский
Ив. Шмелев. ‘Лето Господне. Праздники‘
Ив. Шмелев. ‘Лето Господне. Праздники‘
Русская библиотека. Белград. 1933.
Примечания
Примечания
———————————————————————
Ив. Шмелев. ‘Лето Господне. Праздники’, Мочульский Константин Васильевич, Год: 1933
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Рассказ ведется от лица мальчика лет семи-восьми, сына богатого московского подрядчика. Старая Москва, богомольная и хлебосольная, разудалая и благолепная, крепкий и строгий купеческий быт, несколько несложных, но незабываемых лиц: степенный и справедливый ‘хозяин’, смиренный, ‘святой’ плотник Горкин, веселые и озорные ‘молодцы’, пьяница-приказчик, ‘бывший человек’ — барин Энтальцев, на втором плане — рабочий люд: плотники, пильщики, водоливы, кровельщики, маляры, десятники, ездоки, купцы и их шустрые ‘ребята’, монахи и басистый протодиакон, окружающие Преосвященного, а в глубине — праздничная толпа, заливающая московские улицы, толкающаяся перед Пасхой на Постном рынке, катающаяся с ледяных гор на Масленице, выстаивающая долгие церковные ‘стояния’ в Великом Посту. Удивительна простота и точность записей Шмелева: нигде никаких ‘украшений’ для красного словца и большего эффекта, полное отсутствие ‘живописных’ метафор, образов, сравнений. Все деловито, сжато и подлинно. Автор помнит вещи, события и лица не приблизительно, сквозь поэтическую дымку прошлого, а во всей их живой реальности. Память ясновидца. Не реконструкция прошлого (с неизбежным искривлением перспективы), а вторичное переживание в полноте и цельности. Оговорку следует сделать только для некоторых разговоров. Здесь как будто память у автора немного туманится и он пересказывает чужие речи своими словами. Но это редко. А слова праведника Горкина: как они характерны и живы! Можно прочесть книгу Ив. Шмелева и не догадаться, что речь идет о недавнем прошлом, о Москве конца прошлого века. Такая у него получилась иконописная, благолепная Москва, такая золотокупольная, многозвонная, молитвенная Святая Русь. Не исторический ли это роман? Не времена ли Тишайшего Царя описывает нам автор?
На первый взгляд — не верится, чтобы так еще недавно в Москве мог существовать столь обрядовый, чинный и строгий церковный быт. Подозреваешь стилизацию, романтизм. Но нет: у Шмелева запись деловая, проверенная, он не расписывает, а скорее подслушивает, не ‘живописует’, а просто перечисляет. Вот, например, описание постного рынка.
‘Грибы лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грибной ералаш, винигретные… Но — хлебный гриб сборный — ест протопоп соборный! Рыжики, соленые-смоленские, монастырские, закусочные… Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей! Лопаснинские отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельчей мелких’.
Да, это настоящее: такие слова не выдумываются. Ив. Шмелев рассказывает о церковном укладе жизни среднего московского люда. Все — вокруг церковных стен. Годовой круг праздников — небесная лестница, на верху которой стоит, благословляя, Царица Небесная, Иверская Богородица. Ритм жизни, смена труда и отдыха, постных стояний и праздничных гуляний, истового благочестия и бесшабашной удали, — дыхание и душа московской недавней старины, — в ее религиозном сознании. Ив. Шмелеву удалось показать это со всей убедительностью свидетеля-очевидца. Любовь и тоска обострили его зоркость.
Впервые: ‘Современные записки’, 1933, No 52.
Источник текста: Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты / Константин Мочульский, Сост., предисл., прим. С.Р. Федякина. — Томск: Водолей, 1999. — 415 с., 21 см.