Докторъ Парижскаго Университета
Исторія еврейской литературы
(на еврейско-нмецкомъ діалект).
Авторизованный переводъ съ нмцкаго съ предисловіемъ и дополненіями
С. С. ВЕРМЕЛЬ.
(16 портретовъ въ текст).
УНИВЕРСАЛЬНОЕ КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО Л. А. СТОЛЯРЪ.
МОСКВА— МСМХІІІ.
Предисловіе
Глава I. Еврейскій языкъ
1. Происхожденіе
2. Элементы еврейскаго языка
3. Діалекты евр. языка
4. Грамматика евр. языка
Глава II. Начало литературы
Глава III. Народныя псни
Глава IV. Литература эпохи просвщенія
1. Характерисіика хасколитскаго движенія
2. Хаскола и еврейскій языкъ
3. Начало маскилитекой литературы на евр. язык
Глава V. Народная поэзія. Бадхоны
Глава VI. Народный романъ
Глава VII. Ш. Я. Абрамовичъ
Глава VIII. И. I. Липецкій
Введеніе. Конецъ маскилизма
Глава IX. С. Г. Фругъ
Глава X. И. Л. Перецъ (поэтъ)
Глава XI. Моррисъ Розенгельдъ
Глава XII. С. Блюмгартенъ (Іегоашъ)
Глава X. Н. Бяликъ
Глава XIII. М. Слекторъ
Глава XIV. Я. Динезонъ
Глава XV. С. Рабиновичъ (Шоломъ-Алейхемъ)
Глава XVI. И. Л. Перецъ (прозаикъ)
Глава XVII. Шоломъ А.
Глава XVIII. Еврейскій театръ
Habent sua fata libelli. Книги имютъ свою судьбу, имютъ свою судьбу и цлыя литературы. Особенно любопытна и интересна судьба еврейской, или такъ называемой, ‘жаргонной’ литературы. Уже самое названіе ‘жаргонная литература’ представляетъ собою contradictio in adjecto. Словомъ ‘жаргонъ’ привыкли обозначать діалектъ, разговорную рчь, говоръ, не имющій литературы и въ силу этого не возведенный еще въ чинъ языка, — и выраженіе ‘жаргонная литература’ содержитъ, очевидно, внутреннее противорчіе. Вотъ почему авторъ этой книги и переводчикъ замнили не соотвтствующее истинному положенію вещей наименованіе ‘жаргонная литература’ боле правильнымъ, ‘Littrature judo-allemande’, а по-русски ‘еврейская литература на еврейско-нмецкомъ діалект’. Такая номенклатура, правильная съ точки зрнія филологической и лингвистической, несомннно, диктуется и современнымъ положеніемъ этой литературы, и современнымъ развитіемъ этого діалекта, пріобрвшаго теперь вс права на высокое званіе языка. И судьба этой литературы, тсно связанной съ судьбами этого языка, въ высшей степени своеобразна и многозначительна.
Самая юная изъ европейскихъ литературъ, она пришла въ XIX вкъ съ легкимъ и малоцннымъ багажомъ, состоявшимъ изъ нсколькихъ переводовъ книгъ Ветхаго Завта, сказокъ, въ род ‘Бовы-Королевича’, сотни-другой молитвъ и причитаній, такъ называемыхъ ‘техиносъ’. Въ этомъ вид художественная, цнность ея была очень невелика. Она оставалась литературой набожныхъ евреевъ, изливавшихъ въ молитвахъ на этомъ язык свою душу предъ Господомъ Богомъ, литературой ‘служанокъ и горничныхъ’, которымъ вс другіе виды письменности были чужды и недоступны. И распространеніе и развитіе этой литературы шло въ направленіи, обратномъ тому, что наблюдается въ другихъ литературахъ. Произведенія европейскихъ литературъ прежде всего становятся достояніемъ ограниченнаго круга образованныхъ людей высшихъ классовъ, тхъ ‘верхнихъ десяти тысячъ’, которыя одинаково завладваютъ благами духовной культуры, какъ и матеріальной. Много проходитъ лтъ и десятилтій, много затрачивается силъ, трудовъ и энергіи, пока классическое произведеніе какой-нибудь литературы пробиваетъ себ путь въ народъ, въ чернь, въ низшіе, бдные матеріально и духовно, слои общества. Гоголь и Тургеневъ, уже давнымъ давно использованные интеллигенціей и нын уже оттсненные верхними слоями общества въ задніе ряды своего литературнаго вниманія, еще и теперь съ трудомъ проникаютъ въ ндра народа, съ трудомъ просачиваются въ народныя массы. Движеніе всхъ литературъ идетъ такимъ образомъ въ направленіи сверху внизъ. Еврейская же литература въ своемъ движеніи впередъ шла какъ-разъ обратно. Долгое время она оставалась литературой черни, на которую высшіе слои еврейскаго общества смотрли съ презрніемъ. какъ избалованный симфонической музыкой и художественной сценой интеллигентъ смотритъ на представленіе въ балаган, сопровождаемое игрой на шарманк, она оставалась литературой, которую читали нищіе духомъ, ‘кухарки и служанки’, которой боле культурные слои еврейства не знали и знать не хотли. Для черни она писалась, чернью читалась и среди черни распространялась и развивалась. Еврейская интеллигенція, какъ ортодоксальная, такъ и либеральная, питалась литературами на древнееврейскомъ или европейскихъ языкахъ.
Въ связи съ этимъ и еврейскій языкъ въ это время находился въ состояніи особеннаго униженія. Какъ музыкантъ любитъ свой инструментъ, на которомъ онъ играетъ, какъ всякій мастеръ любитъ орудіе, которымъ онъ работаетъ и проявляетъ свое творчество, такъ каждый писатель обыкновенно сильно любитъ языкъ, съ помощью котораго онъ мыслитъ создаетъ и фиксируетъ свои образы. Вспомнимъ слова Тургенева ‘о великомъ, могучемъ, правдивомъ и свободномъ русскомъ язык’, который служилъ ему ‘поддержкой и опорой во дни сомнній, ни дни тягостныхъ раздумій’. Такъ это бываетъ везд и у всхъ.
Не то было съ еврейскими писателями того времени. Они не только не любили еврейскаго языка, они его презирали, они его стыдились. ‘Языкъ улицы и базара’, ‘языкъ кухарокъ и служанокъ’, онъ былъ виноватъ во всхъ смертныхъ грхахъ. Это не языкъ, а жаргонъ, наборъ и смсь словъ всевозможныхъ языковъ, онъ не иметъ грамматики, и въ немъ господствуетъ хаосъ и безпорядокъ, онъ грубъ и циниченъ, онъ ограниченъ въ своихъ средствахъ и не иметъ словъ для выраженія возвышенныхъ понятій и чувствъ, онъ годится только для базара и кухни. И его презирали, его ненавидли, его стыдились. Еврейская рчь шокировала, разговаривать по-еврейски значило обнаруживать признаки дурного тона, и всми силами старались избавить себя и другихъ отъ него, всми силами старались содйствовать его скорйшему забвенію, его скорйшему уничтоженію и исчезновенію. Писать на еврейскомъ язык стснялись: боялись насмшекъ окружающихъ, боялись попасть въ разрядъ необразованныхъ и грубыхъ людей дурного тона, а потому авторы выпускали свои еврейскія произведенія подъ псевдонимами или анонимно, такъ какъ стыдились этого, какъ неприличнаго поступка. Произведеніямъ своимъ авторы давали такія названія, которыя должны были говорить, что они сами не придаютъ имъ серьезнаго значенія, что это только шалости пера, шутка, неприличная выходка. ‘Сихасъ хулинъ’ — это выраженіе, имющее двоякое значеніе, значеніе ‘свтской бесды’ и ‘пустопорожней болтовни’ — таково заглавіе еврейскихъ произведеній писателей, желавшихъ этимъ наименованіемъ показать, что они сами смотрятъ на это, какъ на не стоющее вниманія дло. Не говоря уже о старыхъ писателяхъ, даже такіе писатели, какъ Фругъ и Перецъ, такъ много сдлавшіе для еврейской литературы, жаловались въ своихъ произведеніяхъ на еврейскій языкъ, которымъ они вынуждены пользоваться, жаловались на судьбу, которая предназначила имъ такую горькую долю — писать на этомъ грубомъ, дикомъ, ужасномъ язык. Читатели убдятся въ этомъ изъ приведенныхъ въ книг стихотвореній этихъ писателей.
Таково было одно время положеніе еврейской литературы и еврейскаго языка. Понятно само собою, каково было при такихъ условіяхъ положеніе еврейскихъ писателей. Біографіи ихъ похожи другъ на друга какъ дв капли воды. Бывшіе іешиботники, самоучки, дошедшіе до всего ‘своимъ умомъ’ (см. стихотвореніе Михеля Гордона), бдные и даже нищіе, — они скитались изъ города въ городъ, изъ страны въ страну, не находя нигд средствъ къ существованію, они губили свои дарованія, растрачивая ихъ на пустяки, сообразуясь со вкусами своей публики и своихъ издателей, съ потребностями рынка и улицы, и умирали безвстные, одинокіе, никому невдомые. Достаточно указать на одинъ фактъ, котораго аналогію наврядъ-ли можно найти въ какой-либо другой литератур. Извстный въ своемъ род писатель Шайкевичъ (Шомеръ) получилъ отъ знаменитаго древнееврейскаго писателя и филолога С. М. Фина, бывшаго въ то же время и издателемъ, гонорару за свой первый разсказъ на еврейскомъ язык… три рубля. И онъ, повидимому, такъ былъ доволенъ этимъ гонораромъ, такъ былъ счастливъ, что сразу ‘нашелъ себя’, открылъ свое призваніе и съ необыкновеннымъ усердіемъ и поразительной плодовитостью сталъ фабриковать свои извстные романы, затопивъ еврейскую литературу мутными волнами собственной макулатуры и вызвавъ еще кучу подражателей, создавшихъ цлую литературу низкопробныхъ ‘романовъ’, съ которыми въ послдствіи такъ долго пришлось бороться лучшимъ еврейскимъ писателямъ. А у Шомера какъ-ни-какъ былъ, несомннно, талантъ, и кто знаетъ, какое онъ принялъ бы направленіе при другихъ, боле благопріятныхъ условіяхъ. Одинъ этотъ фактъ, кажется, съ достаточной ясностью показываетъ, какое положеніе занимала въ то время еврейская литература, какъ оцнивались произведенія этой литературы, въ какомъ положеніи находился языкъ, на которомъ писалась эта литература, и писатели, творившіе эту литературу. Но прошло нсколько десятилтій, и картина перемнилась до неузнаваемости. Еврейскій литературный критикъ Эліашевъ (Баалъ-Махшовесъ), въ своей стать о еврейскомъ язык и литератур, уже беретъ для характеристики измнившагося положенія вещей эпиграфомъ къ своей стать извстный стихъ Псалмовъ, ‘Камень, который презрли строители, сталъ краеугольнымъ’. И этотъ стихъ, дйствительно, прекрасно иллюстрируетъ ту поразительную по головокружительной быстрот и внутренней интенсивности эволюцію, которую совершила въ такое короткое время эта нищая и такъ недавно презрнная литература. ‘Изъ праха возвысился нищій и занялъ мсто среди князей’. Литература, до того невдомая и всми унижаемая и оскорбляемая, дала вдругъ цлую плеяду блестящихъ писателей и поэтовъ, обратившихъ на свои произведенія вниманіе всего міра, цлый рядъ такихъ художественныхъ твореній во всхъ жанрахъ, которыя были переведены на вс европейскіе языки, вызвали всеобще восхищеніе и восторгъ читателей и критиковъ всхъ странъ. ‘Lepeupiejuif’, — говоритъ профессоръ Сорбонны, Charles Andler, въ предисловіи къ книг д-ра М. Я. Пинеса, — а des poè,tes et des romanciers, qui galent en douceur et en force d’motion ее que nous avons de plus rare et de plus fort dans l’Europe occidentale d’aujourd’hui’. ‘Еврейскій народъ иметъ теперь поэтовъ и писателей, которые по прелести и по сил эмоціи могутъ сравниться со всмъ тмъ, что есть наиболе рдкаго и сильнаго въ современной Западной Европ’. Эта литература заняла почетное мсто въ ряду другихъ современныхъ литературъ и составляетъ нын одну изъ самыхъ дорогихъ національныхъ цнностей еврейскаго народа. Это уже не литература черни, ‘кухарокъ и служанокъ’, а литература аристократическая въ лучшемъ и благородномъ смысл этого послдняго слова. Возставъ изъ праха и ничтожества, она гордо подняла свою голову и сама, сверху внизъ, съ презрніемъ смотритъ на ту часть еврейской интеллигенціи, которая еще не забыла своихъ прежнихъ грховъ передъ ней и продолжаетъ ее еще и теперь презирать, игнорировать и относиться къ ней со снисходительной улыбкой высшаго къ низшему. Но эта часть интеллигенціи, — надо сказать правду, — составляетъ въ настоящее время ничтожнйшую частицу еврейской интеллигенціи. Интеллигенція въ цломъ, въ лучшихъ ея элементахъ, гордится этой литературой, какъ однимъ изъ лучшихъ проявленій еврейскаго генія, какъ одной изъ самыхъ высокихъ культурныхъ своихъ цнностей. Еврейская литература совершила такимъ образомъ свое тріумфальное шествіе не сверху внизъ, отъ верховъ общества къ его низамъ, какъ это обычно наблюдается въ другихъ литературахъ, а снизу вверхъ, отъ самыхъ низшихъ и обездоленныхъ классовъ еврейскаго общества къ его высшимъ слоямъ, отъ ‘кухарокъ и служанокъ’, отъ бдныхъ матеріально и нищихъ духомъ, къ интеллигенціи и аристократіи духа.
Но эта эволюція, происшедшая съ такой изумительной скоростью, совершилась вовсе не съ такою же легкостью. Отцомъ этого поворота, этого періода возрожденія еврейской литературы, былъ отецъ этой литературы, нын называемый ея ‘ддушкой’, Шоломъ Яковъ Абрамовичъ (Менделе Мохеръ-сфоримъ). Начавъ свою литературную дятельность, на подобіе другихъ адептовъ ‘дщери неба’, хасколы, публицистическими статьями, переводами и плохимъ романомъ на древнееврейскомъ язык, Абрамовичъ вдругъ остановился въ раздумь предъ грозно вставшимъ передъ нимъ вопросомъ: ‘что призванъ онъ писать и для кого призванъ онъ писать?’ Несмотря на презрительное, можно сказать, брезгливое отношеніе маскиловъ и верховъ тогдашняго еврейства къ еврейскому языку, народъ продолжалъ говорить, думать, писать, учить, учиться, проповдывать и научно мыслить на этомъ, всми презираемомъ, язык. Вся жизнь народа, какъ матеріальная, такъ и духовная, проэцировалась и проявлялась на этомъ язык. Писатель видлъ, что изобразить эту жизнь, фиксировать ее въ художественныхъ образахъ, уловить своеобразную душу этого своеобразнаго народа путемъ художественнаго творчества возможно только на этомъ язык. И онъ остановился въ раздумь предъ дилеммой: или совершенно отказаться отъ внутренняго своего влеченія къ художественной литературной работ, или бросить старый предразсудокъ и предубжденія противъ еврейскаго языка и писать на язык, который народъ только и понимаетъ, на которомъ онъ говоритъ, мыслитъ и живетъ. Съ одной стороны было такъ называемое общественное мнніе, глумившееся надъ этимъ языкомъ и надъ всми, дерзавшими писать на немъ, а съ другой, внутреннее сознаніе, внутренній инстинктъ художника, повелительно толкавшій его смло вступить на путь, на который звалъ его внутренній голосъ. Къ счастью, здоровый инстинктъ художника взялъ верхъ надъ предразсудками и условностями общественнаго вниманія, — и Абрамовичъ посл недолгой душевной борьбы сталъ творить на еврейскомъ язык. Плодомъ этого ршенія вскор было первое его произведеніе на еврейскомъ язык, ‘Записки Такифа’. Когда же въ 1873 г. появилась его знаменитая ‘Кляча’, которую по внутреннимъ художественнымъ достоинствамъ и замчательной форм вполн справедливо можно поставить на-ряду съ ‘Мертвыми душами’ Гоголя, то это былъ настоящій переворотъ не только въ еврейской литератур, но и въ міросозерцаніи тогдашней интеллигенціи вообще. Вс догматы прежней маскилитской вры сразу были опрокинуты и разрушены, вс незыблемые, казалось, тезисы тогдашней литературной философіи были разбиты въ прахъ, вс считавшіяся до того неопровержимыми мннія о еврейскомъ язык и литератур на немъ сразу разсялись, какъ дымъ. Даже непримиримымъ врагамъ еврейскаго языка и литературы до очевидности ясно стало, какія возможности таитъ въ себ этотъ языкъ ‘базара и кухни’, какія перспективы открываются передъ этой забитой и забытой литературой. И за ‘ддушкой’ пришли дти, за дтьми — внуки, появились Перецъ, Шоломъ-Алейхемъ, Шоломъ Ашъ, Рейзинъ, Пинскій, Велссенбергъ и др. новйшіе писатели, Фругъ, Моррисъ Розенфельдъ, Блюмгартенъ (Іегоашъ), Бяликъ и другіе поэты, Яковъ Гординъ, Перецъ Гиршбейнъ и другіе драматурги — и ‘камень презрнный сталъ камнемъ краеугольнымъ’. Появилась періодическая печать на еврейскомъ язык, нкоторые органы которой имютъ больше абонентовъ и читателей, чмъ вс еврейскіе органы на другихъ языкахъ вмст взятые, появился читатель съ новыми требованіями и вкусами, и еврейская литература стала могучимъ факторомъ духовной жизни еврейскаго народа. На-ряду съ этимъ и еврейскій языкъ, этотъ ‘подлый’ (въ древне-русскомъ смысл) языкъ черни, кухарокъ и горничныхъ, этотъ ненавистный ‘жаргонъ’, вышелъ изъ своего рабски-униженнаго положенія и занялъ мсто равноправнаго языка. И Моррисъ Розенфельдъ уже гордо могъ заявить, что
Der ‘teiter boden’ hot gewiesen leben,
Die ‘wilde sprach’ hot sss un lieb geklungen,
Der ‘proster stein’ hot hellen glnz gegeben,
Wos hot durch alle weiten durchgedrungen.
И куда длись вс обвиненія противъ этого языка? Какую цну имютъ теперь вс эти обвиненія? Еврейскій языкъ — не языкъ, а ‘жаргонъ’, смсь и наборъ разноязычныхъ словъ, — говорили его обвинители. А разв языкъ вообще обязанъ имть и доказать чистоту своей генеалогіи! А разв другіе языки не представляютъ такой же смси гетерогенныхъ словъ, которыя они ассимилировали и переработали по-своему? Какой изъ европейскихъ языковъ не заимствовалъ словъ изъ латинскаго и греческаго языковъ, какіе изъ нихъ не заимствовали словъ другъ у друга и даже, horribile dictu!— изъ самаго ‘жаргона?’… Еврейскій языкъ не языкъ, ибо онъ не иметъ даже грамматики. А русскій языкъ до Ломоносова имлъ грамматику? Да, имлъ грамматику такъ же, какъ иметъ ее теперь и еврейскій языкъ. Онъ не имлъ написанной грамматики, но онъ имлъ свои законы построенія словъ и фразъ, и только ученому филологу надо было уловить эти законы, фиксировать ихъ, обобщить и привести въ систему. Точно такъ же и еврейскій языкъ иметъ свои законы и правила, которыя нкоторые ученые уже подмтили и собрали, и недалеко уже то время, когда и полная грамматика этого языка будетъ написана. Утверждать, что языкъ, на которомъ говорятъ и мыслятъ многіе милліоны людей, цлый культурный народъ, не иметъ грамматики, равносильно тому, какъ если бы древніе естествоиспытатели утверждали, что біологія не иметъ законовъ, потому только, что они этихъ закиновъ не знали, не наблюдали, не изучали и не записали. И каждый языкъ, имя свои законы, иметъ свою грамматику, и если мы этой грамматики еще не знаемъ, то виноватъ въ этомъ не языкъ, а мы, не успвшіе еще изучить его съ лингвистической и филологической точки зрнія, не успвшіе еще подмтить этихъ законовъ и привести ихъ въ стройную систему, другими словами, не успвшіе еще написать этой грамматики.
Еврейскій языкъ ограниченъ въ своихъ средствахъ, онъ не иметъ словъ для выраженія возвышенныхъ понятій, для выраженія высокихъ чувствъ и мыслей. А вотъ Перецъ, Розенфельдъ, Ашъ, Абрамовичъ и другіе нашли слова и выраженія, словесные образы и картины для изображенія такихъ чувствъ и эмоцій, для описанія картинъ природы и душевныхъ настроеній, которыя по своей форм, красот и сил не уступаютъ, по свидтельству лучшихъ критиковъ и цнителей искусства, лучшимъ призведеніямъ европейскихъ мастеровъ слова. Какою нелпостью представляется такое утвержденіе по отношенію къ языку, на которомъ написаны такіе шедевры, какъ поэмы Абрамовича, хассидскіе разсказы Переца, ‘Городокъ’ Аша, стихотворенія Розенфельда, Блюмгартена, Фруга и Бялика!
Еврейскій языкъ некрасивъ, безобразенъ, уродливъ. Но красота языка, какъ понятно всякому непредубжденному человку, зависитъ не отъ свойствъ самого языка, а отъ способа, какимъ на немъ говорятъ. На любомъ язык можно говорить и писать красиво, и можно говоритъ некрасиво. И лучшее музыкальное произведеніе можно передать такъ, что оно будетъ звучать некрасиво и раздражающе, будетъ оскорблять нашъ слухъ и эстетическое чувство. Попробуйте сыграть ноктюрнъ Шопена въ темп и залихватскомъ дух Камаринскаго, и каждый скажетъ, что музыка Шопена — некрасива, уродлива. Кажущаяся уродливость еврейскаго языка зависитъ отъ той интонаціи, жестикуляціи и мимики, которыми сопровождаетъ свою рчь еврей. Самъ языкъ тутъ не при чемъ. И почему фраза ‘Ich bet eich keift mir а buch’ звучитъ для уха мене красиво, чмъ фраза Bitte kaufen sie mir ein Buch’, почему музыкальное ухо должно оскорбляться сочетаніемъ звуковъ ‘Die Kopf’, ‘Die Hut’, и не оскорбляться комбинаціей ‘Der Kopf’, ‘Der Hut’. Для нмца, всю свою жизнь привыкшаго слышать кругомъ, ‘Der Hut, Der Kopf’, конечно, звучитъ странно (но некрасиво) ‘Dei Hut, Die Kopf’, но для еврея, всегда самъ говорившаго Die Hut, Die Kopf и отъ другихъ всегда слышавшаго только подобное сочетаніе этихъ звуковъ, странно, можетъ быть, правильное, съ точки зрнія современной нмецкой грамматики, сочетаніе Der Kopf. Какъ будто русскій языкъ, коверкаемый евреемъ, нмцемъ, армяниномъ красиво звучитъ! Собственно говоря, нтъ ни красивыхъ, ни некрасивыхъ языковъ, а есть люди, красиво говорящіе и некрасиво говорящіе. Языкъ же самъ всегда остается инструментомъ, изъ котораго хорошій музыкантъ извлекаетъ чарующіе звуки, а неумющій играть извлекаетъ терзающую ухо какофонію.
Все это такія безспорныя истины, о которыхъ не стоитъ долго распространяться, такъ какъ он уже вошли въ сознаніе не только народныхъ массъ, но и большей части еврейской интеллигенціи. Ныншній ‘споръ языковъ’, ныншнее языкоборчество, представляетъ только дурной отголосокъ стараго ‘языческаго’ фанатизма, подбитый политической тенденціей, ничего общаго съ интересами искусства, литературы и просвщенія вообще не имющій. Это политическій лозунгъ, пущенный въ оборотъ посл крушенія предыдущихъ лозунговъ и имющій, вроятно, исчезнуть при нарожденіи новаго. Языкъ еврейскій живетъ и развивается, на немъ народъ говоритъ, думаетъ, пишетъ и читаетъ, живетъ, развивается и прогрессируетъ и еврейская литература, не взирая на раздающіеся вокругъ крики, которые не въ силахъ остановить ея шествія. Неисчерпаемыя залежи художественной энергіи и творчества таятся въ ндрахъ народныхъ массъ — это видитъ всякій, кто наблюдаетъ то сравнительно громадное количество выходящихъ изъ народа музыкальныхъ талантовъ, живописцевъ, скульпторовъ — а народныя массы воспитываются, думаютъ и творятъ на еврейскомъ язык. Отказывать этому языку въ равноправіи съ другими языками — не только величайшая несправедливость, но и величайшая практическая нелпость, ибо нелпо бороться съ исторіей, стремиться остановить колесо ея и заставить его двигаться назадъ.
Такимъ образомъ первые два члена этой тріады — языкъ, литература, писатели, — перешли въ періодъ возрожденія, возстали изъ праха, воскресли изъ мертвымъ. Къ сожалнію, нельзя того же сказать о третьемъ член, творцахъ этой литературы и языка. Положеніе еврейскаго писателя и теперь еще напоминаетъ во многихъ отношеніяхъ печальную судьбу его товарищей по перу изъ эпохи хасколы. Причинъ этого явленія очень много, и здсь не мсто объ этомъ говорить.
Мы хотли бы обратить вниманіе на другой вопросъ. Соотвствуетъ-ли степень распространенности современной еврейской литературы высокому уровню художественной цнности, которой она достигла въ настоящее время? Не представляетъ ли она и теперь ‘книгу за семью печатями’, не представляетъ ли ея голосъ, какъ бы громокъ, правдивъ и возвышенъ онъ ни былъ, только голосъ вопіющаго въ пустын? Увы, на вс эти вопросы приходится дать печальный и малоутшительный отвтъ. Неевреи, конечно, совершенно не знаютъ даже о существованіи такой литературы, а если кто смутно и знаетъ, то по жалкимъ обрывкамъ жалкихъ переводовъ. А между тмъ вс горести и скорби еврейской жизни, весь ‘милліонъ терзаній’, который носитъ злосчастную формулу ‘еврейскаго вопроса’, не выступаетъ нигд съ такой рельефностью, правдивостью и трогательностью, которая, дйствительно, способна пробудить чувства добрыя и возжечь сердца людей, какъ въ еврейской художественной литератур. Конечно, эти слова вызовутъ сатирическую улыбку, чтобы не сказать боле, на устахъ тхъ, которые считаютъ, что они, и только они, уже схватили быка еврейскихъ судебъ за рога и тащатъ его къ мсту спасенія. На что намъ чужія чувства, на что намъ чужія сердца?— скажутъ они. Это ниже нашего національнаго достоинства. Мы противъ этаго спорить не будемъ, ибо это безполезно, а вспомнимъ лишь изъ исторіи литературъ роль, какую въ свое время сыграла ‘Хижина дяди Тома’ въ вопрос объ освобожденіи негровъ, ‘Записки Охотника’ — въ исторіи освобожденія крестьянъ, и даже ‘Штрафной’ О. Рабиновича — въ исторіи отмны одного изъ самыхъ тяжелыхъ для евреевъ законовъ Николаевскаго времени. Мы утверждаемъ, что неразумно не использовать всхъ богатствъ еврейской литературы, могущихъ служить проясненію сознанія нееврейскаго общества въ ‘еврейскомъ вопрос’. Еврейскій народъ, по словамъ вышецитированнаго проф. Charles Anster’а, остается ‘Бонцьей-молчальникомъ’, который ‘не зналъ, что онъ уметъ кричать и что его крикъ такъ громокъ, что способенъ сокрушить іерихонскія стны’. Необходимо — продолжаетъ онъ — ‘еврейскихъ писателей и поэтовъ сдлать понятными, необходимо предпринять обширный трудъ перевода этой литературы. Необходимо и подлинные тексты сдлать доступными всмъ культурнымъ людямъ. Для этихъ цлей слдовало бы ученымъ составить тщательный словарь и грамматику еврейскаго языка. Необходимо также печатать ихъ латинскими буквами. Необходимо сорвать съ еврейской поэзіи покрывало еврейскаго алфавита, на знакомство съ которымъ даже со стороны избранной мыслящей части европейской интеллигенціи трудно надяться’. Такъ говоритъ профессоръ Сорбонны, нееврей, со стороны. Все это desiderata, объ осуществленіи которыхъ теперь пока только можно мечтать. Но оставимъ ‘чужія сердца’ и спросимъ себя: а мы сами, знаемъ эту литературу? Что, наши подростающія поколнія, наша молодежь — будущность нашей націи — наша интеллигенція знакома съ этой литературой? Конечно, не мало есть у насъ людей, любящихъ для лучшаго пищеваренія почитать посл обда Шоломъ-Алейхема, не мало есть ‘безхвостыхъ Жуковъ’, которые посл сытнаго обда готовы повторять: ‘Разсказывай, Рябчикъ, разсказывай! я люблю посл обда послушать интересную сказку’. Но многіе ли, дйствительно, серьезно знаютъ, читаютъ и интересуются этой литературой? Сколько такихъ, которые штудируютъ Гамсуна, Пшибышевскаго, Соллогуба и Арцыбашева, и не только никогда не читали, но, можетъ-быть, никогда и не слыхали имени Розенфельда, Переца, Блюмгартена и даже Абрамовича? Какой еврейскій гимназистъ, студентъ или ‘экстерничающій’ молодой человкъ, не знаетъ ‘Сашки Жегулева’, ‘Навьихъ чаръ’, или ‘Ямы’? Спросите этихъ же молодыхъ людей, слыхали-ли они когда-нибудь о хассидскихъ разсказахъ Переца, о ‘Фишк Хромомъ», ‘Волшебномъ перстн’, — и отвтъ ихъ покажетъ, что мы эту литературу знаемъ не больше и не лучше, чмъ ее знаетъ Западная Европа, о которой такъ краснорчиво говоритъ парижскій профессоръ Charles Andler. Вдь Шолома Аша еврейская читающая публика, въ обширномъ смысл этого слова, узнала изъ русской литературы, съ русской сцены, и не будь этого счастливаго случая, мы, вроятно, столько же знали Аша, сколько знаемъ Переца Гиршбейна или Морриса Розенфельда. Да! Для большей части и еврейской читающей публики еврейская литература осталась еще — надо въ этомъ сознаться — книгой за семью печатями, и намъ, въ интересахъ нашей культуры, необходимо сорвать эти печати и раскрыть эту книгу, даже просто заявить о ея существованіи, каковое заявленіе уже само по себ для очень и очень многихъ будетъ открытіемъ.
Въ виду этого нельзя не признать большой заслуги М. Я. Пинеса, положившаго столько труда и усилій на составленіе своей нын предлагаемой въ русскомъ перевод книги ‘Histoire de la littrature judo-allemande’. Книга эта встртила въ общемъ весьма одобрительные отзывы какъ въ русской, такъ и въ еврейской печати (См. Новый Восходъ, Разсвтъ, Die jdische Welt, Современный Міръ). Правда, были указаны и недостатки и проблы въ этой книг. Особенно указано было на неполноту и ‘недостаточную обработку сырого матеріала’. Но мы хотли бы выяснить нашу точку зрнія на книгу г. Пинеса. Одинъ изъ самыхъ компетентныхъ авторитетовъ въ этой области, академикъ Веселовскій, уже давно замтилъ, что исторія литературы представляетъ въ нкоторомъ род res nullius, которая не принадлежитъ никому и принадлежить всмъ: на нее заявляетъ права и историкъ, и соціологъ, и этнографъ-фольклористъ, и художественный критикъ, и эстетикъ и мн. друг. Каждый изъ этихъ изслдователей, разсматривая исторію литературы съ своей спеціальной точки зрнія, предъявляетъ къ историко-литературнымъ трудамъ свои спеціальныя требованія, и то, что удовлетворяетъ одного, нердко совершенно не удовлетворяетъ другого, и обратно. Согласно этому исторія литературы имла и иметъ множество опредленій. Академикъ Веселовскій далъ этой дисциплин свое опредленіе, которое гласитъ, что исторія литературы есть ‘исторія общественной мысли въ образно-поэтическомъ переживаніи и выражающихъ ея формахъ’. Исходя изъ такого взгляда на исторію литературы, мы должны признать, что трудъ г. Пинеса не только вполн удовлетворителенъ, но иметъ и большія достоинства. Какъ второй опытъ посл труда Leo Winer’а, онъ, правда, не въ исчерпывающемъ вид, далъ вполн правдивую и достаточно полную картину исторіи еврейской ‘общественной мысли’ за XIX в., насколько она выразилась въ ‘образно поэтическихъ переживаніяхъ’ еврейскихъ писателей и поэтовъ. Проблы бываютъ во всякомъ труд, а тмъ боле они понятны въ трудахъ, имющихъ характеръ первыхъ опытовъ и попытокъ. Да и проблы, на которые указали критики, вовсе уже не такъ велики и не такъ многочисленны. По мр возможности мы старались въ предлагаемомъ въ перевод изданіи ихъ исправить. Помимо этого, книга г. Пинеса, разсчитывающая на публику, не читающую на еврейскомъ язык и совершенно не знающую еврейской литературы, представляетъ весьма подробное Руководство по еврейской литератур, изъ которой каждый можетъ почерпать достаточно полныя свднія о еврейскихъ писателяхъ, поэтахъ и ихъ произведеніяхъ. Понятно поэтому, что для такой категоріи читателей обиліе цитатъ въ этой книг, въ которомъ нкоторые критики упрекали автора, представляетъ какъ разъ большое преимущество. Какъ одинъ взглядъ на картину художника даетъ зрителю гораздо большее представленіе объ этой картин, чмъ самое длинное и краснорчивое описаніе ея, такъ и прочтеніе одного большаго или меньшаго отрывка, того или другаго стихотворенія, лучше знакомитъ съ физіономіей писателя, съ его манерой и свойствами его дарованія, чмъ подробныя и многовщательныя критическія толкованія и объясненія. Для такого читателя гораздо мене важны ‘сырой матеріалъ’, изслдованія старыхъ памятниковъ литературы, чмъ знакомство съ главными и наиболе цнными въ художественномъ отношеніи писателями и ихъ произведеніями. Вотъ почему мы и полагаемъ, что эта ‘исторія литературы’, воскресающая передъ читателями въ чрезвычайно легкой и ясной форм картину постепеннаго развитія еврейской письменности, знакомящая со всми ея представителями и главными ихъ произведеніями, заслуживаетъ полнаго вниманія.
Нсколько словъ о перевод. Нечего говорить о томъ, что переводъ всхъ цитатъ, которымъ мы, въ силу указанныхъ соображеній, придаемъ весьма большое значеніе, переведены съ подлинниковъ. То же самое надо сказать и о стихотвореніяхъ. Мы почти не нашли на русскомъ язык переводовъ съ еврейскихъ поэтовъ, и вс стихотворенія пришлось перевести впервые. При перевод ихъ мы старались по мр возможности сохранить и размръ стиха, и поэтическіе образы авторовъ, и точный смыслъ. Само собою понятно, что это нердко было въ ущербъ форм. Для ознакомленія же съ подлинниками мы ршили помстить въ латинской транскрипціи и еврейскій текстъ ихъ. Не имя никакихъ стихотворныхъ претензій, мы сдлали все, что могли въ этомъ отношеніи, и тотъ, кто знаетъ, какія трудности представляютъ нердко для перевода не только еврейскіе стихи, но и еврейская проза, тотъ пойметъ, какія преграды приходилось преодолвать переводчику. И читатели, надемся, простятъ неизбжныя въ такихъ случаяхъ шероховатости стиха, особенно если принять во вниманіе начала, которыхъ мы держались при перевод: сохраненіе размра и формы, дословность перевода и точная передача поэтическихъ образовъ авторовъ.
Что касается номенклатуры, то и она представляла не малыя затрудненія. Нмецкій языкъ иметъ два термина: Hebrisch, для древнееврейскаго языка и jdisch для разговорно-еврейскаго, ‘жаргона’. Въ русскомъ язык такихъ терминовъ нтъ, и мы держались слдующаго правила: мы постоянно различаемъ древнееврейскій языкъ, (языкъ Библіи, ‘loschon kodasch’, священный языкъ, нм. Hebrisch.) и еврейскій (разговорный, жаргонъ, еврейско-нмецкій, нм. jdisch), такъ что везд, гд встрчаются выраженія ‘еврейскій языкъ’, ‘еврейская литература’, ‘еврейскій писатель’, ‘еврейская поэзія’ и т. п., это надо понимать какъ еврейско-нмецкій, жаргонъ, jdisch. Библейскій же языкъ мы всегда обозначаемъ словомъ ‘древнееврейскій’.
Указанные критикой пропуски и погршности нами по возможности исправлены. Боле обширныя дополненія (въ глав о ‘техиносъ’, о мемуарахъ Глюкель фонъ Гамельнъ, о Перец, цликомъ главы о Блюмгартен-Іегоаш, Бялик и Шолом Аш) отмчены знакомъ .
Кеммернъ,
Іюль, 1912.
До АБРАМОВИЧА (‘МЕНДЕЛЕ’) ВКЛЮЧИТЕЛЬНО.
Еврейско-нмецкій языкъ, такъ называемый обычно ‘жаргонъ’, зародился въ германскомъ гетто, но развитіе свое и окончательную форму онъ получилъ въ Польш. Нтъ возможности опредлить съ точностью, даже приблизительной, моментъ его возникновенія у нмецкихъ евреевъ. Евреи съ самыхъ древнихъ временъ пользовались еврейскимъ письмомъ при транскрипціи иностранныхъ языковъ. Греческія, латинскія, арабскія, испанскія, итальянскія, французскія и вс другія слова тхъ языковъ, на которыхъ евреи писали въ теченіе боле или мене продолжительнаго времени, они изображали буквами того языка, который всегда оставался для нихъ особенно дорогимъ и роднымъ. Нмецкій языкъ не составилъ исключенія изъ этого общаго правила. Начиная съ XI вка, мы уже встрчаемъ въ глоссахъ и респонсахъ раввиновъ нмецкія слова и пословицы, написанныя еврейскими буквами. Извстное число ихъ находимъ ни у Раши (1040—1115), нсколько позже у Эліэзера б. Натана и другихъ современниковъ {G. Karpeles. Geschichte der jdischen Litteratur, 1886, pp. 1001—1002.
E. Schulman. Imke safa (глубины лингвистики) въ еврейскомъ журнал Haschiloach, 1898, т. IV, pp. 43-45.}. Но эти глоссы, хотя и написанныя еврейскими буквами, представляютъ тмъ не мене чистйшій нмецкій языкъ. Еще въ XIII в. языкъ нмецкихъ евреевъ ничмъ не отличался отъ языка ихъ христіанскихъ сосдей.
Многочисленные нмецкіе комментаріи ученика р. Моисея Гадаршона, относящіеся, вроятно, къ первой половин этого вка, ‘передаютъ въ самомъ точномъ вид чистйшія формы нмецкаго языка’ {Karpeles, loc. cit.}. Въ этомъ же столтіи между нмецкими минезенгерами фигурируетъ еврей Зискиндъ изъ Тримберга {Jewish Quarterly Review т. XV, статья ‘Ssskindof Trimberg’ А. Фриденберга.}. До XIV вка нельзя найти въ респонсахъ и другихъ литературныхъ документахъ никакихъ, даже самыхъ слабыхъ слдовъ зарождающагося новаго діалекта {Karpeles, loc. cit.}. Перемны, замчаемыя въ эту эпоху въ язык нмецкихъ евреевъ, хотли объяснить вліяніемъ ихъ единоврцевъ изъ Лотарингіи, которые, посл изгнанія ихъ изъ этой страны, перебрались въ провинціи Южной Германіи {Sichtbar und bedeutsam ist die franzsische Frbung der jdisch-deutschen Construction.— I. М. Jost, ст. Judendeutsch въ Allgemeine Encycl. der Wissenschaften und Knste, Ersch und Gruber, 1850. См. также Karpeles, loc. cit.: ‘лотарингскіе евреи отчасти вызвали, отчасти содйствовали образованію этой смси языковъ’.}. Но извстно, что, помимо всякаго вліянія со стороны французскихъ евреевъ, ужасныя преслдованія, которымъ подвергались нмецкіе евреи со времени ‘черной смерти’ въ XIV в., должны были оказывать печальное вліяніе на чистоту языка. Языкъ долженъ былъ портиться потому, что постоянныя преслдованія нмецкихъ евреевъ имли своимъ результатомъ изолированіе ихъ отъ остального населенія и отдаленіе ихъ отъ литературныхъ источниковъ того времени.
Однако, какъ ни были изолированы нмецкіе евреи въ своихъ гетто, они не порвали всхъ матеріальныхъ и даже моральныхъ связей со своими христіанскими согражданами: ихъ языкъ могъ сдлаться боле бднымъ, мене чистымъ, но онъ не имлъ надобности, да и не имлъ также возможности измниться въ своей форм и своей основ. Нкоторые историки утверждаютъ даже, что еще въ XV вк языкъ нмецкихъ евреевъ сохранилъ всю свою чистоту и что его ‘вырожденіе въ жаргонъ началось только посл тридцатилтней войны’ {М. Steinschneider. Die italienische Litteratur der Juden въ Monatsschrift fr Gesch. u. Wissensch. des Judentums, т. 42 стр. 76.— Dr. Gdeman. Geschichte des Erzihungswesens etc. т. II, стр. 207.— L. Geiger. Zeitschrift, f. d. Gesch. d. Juden in Deutschland, т. II, стр. 359.}. Во всякомъ случа, повидимому, и въ эту еще эпоху литературныя произведенія нмецкихъ евреевъ, хотя и писались еврейскими буквами и содержали извстное число еврейскихъ техническихъ словъ, не отличались однако въ значительной степени въ смысл языка отъ остальной современной нмецкой литературы {М. Steinschneider, loc. cit., см. также F. Kosenberg. Ueber eine Sammlung deutscher Volks- und Gesellschaf’tslieder in hebraeischen Lettern, Berlin 1888 г. Псни этой коллекціи, извстное число которыхъ составлено евреями относятся, вроятно, къ концу XVI вка.}. Такимъ образомъ, если бъ еврейско-нмецкій языкъ не перешелъ за предлы нмецкой территоріи, онъ сдлался бы испорченной формой нмецкаго языка, дошелъ бы до степени жаргона, діалекта гетто, и не имлъ бы возможности совершенно освободиться отъ окружающей среды и подвергнуться тому внутреннему процессу преобразованія, который радикально дифференцировалъ его отъ языка матери, наложивъ на него печать оригинальнаго духа и характера говорившихъ на немъ и сдлавъ изъ него нарчіе, почти столь же отличное отъ нмецкаго языка, какъ различны между собою еврейскій и нмецкій народъ. Это дло созданія языка, невозможное въ самой Германіи, должны были выполнить т нмецкіе евреи, которые начиная съ XIV вка и особенно въ XV вк и долго еще посл этого бжали отъ преслдованій, которымъ они подвергались на родин, и утвердились въ большомъ числ въ Богеміи, Польш, а также въ Литв, въ послдствіи присоединенной къ Польш. Общая культура этихъ странъ въ моментъ поселенія въ нихъ евреевъ была гораздо ниже, чмъ въ покинутыхъ ими странахъ.
Въ Польш, въ которой укрылось наибольшее количество нмецкихъ евреевъ, нація была раздлена на два класса, дворянъ и крестьянъ, между которыми существовала непроходимая пропасть. Средняго класса тамъ почти не было. Города были рдки, и населеніе ихъ въ большей своей части составляли нмецкіе элементы, утвердившіеся въ этой стран начиная съ XIII вка, посл опустошенія ея татарскими полчищами. Евреи, неоднократно призываемые польскими королями съ цлью образовать недостававшее третье сословіе, были не только хорошо приняты въ этой стран, но еще одарены разными привилегіями. Въ городахъ и мстечкахъ, гд они составляли и составляютъ еще и теперь огромное большинство населенія, они пользовались въ своихъ внутреннихъ длахъ самой полной автономіей. Раввинскій судъ для гражданскихъ и религіозныхъ длъ, кагалъ для общинныхъ длъ, синодъ, названный ‘ваадомъ’ или ‘синодомъ четырехъ странъ’, для длъ, касающихся общихъ интересовъ всхъ евреевъ страны, — эти три института, признанныхъ государствомъ, образовали въ нкоторомъ род свободный и почти независимый отъ государства кругъ, въ которомъ двигалась религіозная и соціальная жизнь польскихъ евреевъ. Легко понять, что эти пришедшіе изъ Германіи евреи, живя такимъ образомъ въ условіяхъ внутренней автономіи, имя передъ собою представителями туземнаго польскаго населенія два сословія — дворянство и крестьянство, изъ которыхъ одно было слишкомъ высоко, а другое слишкомъ въ ихъ глазахъ низко, концентрированные, съ другой стороны, лишь въ городахъ, гд они имли своими сосдями исключительно нмцевъ, не считали нужнымъ бросить свой вковой языкъ и воспринять языкъ новой страны. Этотъ языкъ не только былъ издавна тсно связанъ съ ихъ матеріальной и моральной жизнью, но онъ былъ еще языкомъ, на которомъ говорили ихъ братья, оставшіеся въ Германіи, равно какъ и т, которые укрылись въ Голландіи и другихъ странахъ. Онъ былъ какъ бы цпью, объединявшей одной общей разговорной рчью членовъ одной и той же семьи, которыхъ жестокая судьба разлучила и разсяла по свту, и они тмъ боле поэтому старались его сохранить и беречь. Такимъ образомъ въ теченіе вковъ нмецкіе евреи не только сохраняли еврейско-нмецкую рчь въ славянскихъ земляхъ, но, будучи количественно и умственно боле сильными, они еще передавали этотъ языкъ тмъ евреямъ, которые пришли въ самую древнюю эпоху въ эту страну черезъ Кавказъ изъ Азіи и прилегающихъ къ Черному морю областей и, населяя главнымъ образомъ южныя провинціи, восприняли раньше отъ туземнаго населенія русскую рчь. Борьба за гегемонію еврейско-нмецкой рчи, повидимому, была очень продолжительна, такъ какъ еще въ начал XVII вка были провинціи, большая часть еврейскаго населенія которыхъ говорила на славянскихъ языкахъ. Такъ, одинъ изъ раввиновъ этой эпохи, жившій въ Могилев на Днпр, пишетъ въ одномъ изъ своихъ респонсовъ {‘Gwurotli anoschim’, p. Шабсая Когена (Шахъ), знаменитаго комментатора Шулхамъ-Аруха, изд. 1679 г. Responsa No 1 отца Шаха, р. Менера Каца, раввина въ Могилев на Днпр.}, что ‘его единоврцы въ этой провинціи говорятъ большею частью по русски’, и высказываетъ желаніе, характеризующее взглядъ нмецкихъ евреевъ на свой языкъ. Раввинъ этотъ желаетъ, чтобы ‘вся страна была просвщенная и чтобы вс говорили на одномъ язык: нмецкомъ’.
Знаменитый еврейскій писатель И. Б. Левинзонъ (1788—1860), уроженецъ Волыни, также говоритъ о традиціи, которая сохранилась между евреями его родины, и по которой ‘нсколько вковъ раньше евреи этихъ провинцій говорили только по-русски, а еврейско-нмецкая рчь, на которой мы говоримъ теперь, еще не была тамъ распространена’ {И. Б. Левинзонъ. Теуда б’Исроэль. 4-ое изд.. Варш., 1901, стр. 33, прим. 2.}. Нтъ возможности установить точно моментъ, когда эти евреи восприняли еврейско-нмецкій языкъ, во всякомъ случа славянская рчь уже больше не появляется въ послдующихъ документахъ со средины XVII вка, и весьма вроятно, что ужасная рзня Хмльницкаго въ 1648 г., которая уничтожила цлыя еврейскія общины, нанесла окончательный ударъ славянской рчи, какъ языку евреевъ въ Россіи {Надо замтить, что вопросъ о томъ, былъ ли когда-нибудь русскій языкъ разговорнымъ для русскихъ евреевъ, еще далеко по вполн выясненъ. На этотъ вопросъ далъ утвердительный отвтъ А. B. Гаркави въ своей брошюр ‘Гаіегудимъ усфасъ гаглавимъ» (Евреи и славянскіе языки), Вильна, 1867, представляющей дополненную древнееврейскую версію его статьи въ Запискахъ оріенталистической секціи Русскаго Императорскаго археологическаго общества, СПб., 1865. См. также Dr. Gdeman, Gesch. des Erziehungswesens und der Cultur d. Juden in Deutschland und Frankreich, Wien, 1880, стр. 114—115.— B. Katz, Ieooroth Iiaihudim b’russia polen w’lita. (Къ исторіи евреевъ въ Россіи, Польш иЛитв въ ХІ и XVII ва.), Берлинъ, изд. Ахіасафъ, 1899, стр. 31—33.— C. А. Бершадскій, Литовскіе евреи, СПБ., 1883, стр. 394 и слд.— С. М. Гинзбургъ и П. С. Марекъ. Еврейскія народныя псни въ Россіи, СПБ.. 1901, предисловіе, стр. XXII—XXIII и нкоторыя псни въ этомъ сборник (NoNo 15, 16, 17, 34 и друг.), представляющія странную смсь древнееврейскихъ и славянскихъ словъ. Положеніе Гаркави подвергнуто было критик въ стать С. Дубнова. Разговорный языкъ польско-литовскихъ евреевъ въ XVI и XVII вв., въ ‘Еврейской Старин’, 1909, т. I, стр. 7—26.}.
Въ этихъ-то славянскихъ странахъ, вдали отъ нмецкаго вліянія, на чужой почв и при новыхъ условіяхъ существованія, еврейскій языкъ и принялъ характеръ особаго нарчія. Здсь онъ прошелъ главныя фазы своего развитія, здсь онъ подвергся медленному процессу преобразованія, въ результат котораго еврейско-нмецкій, или просто нмецкій (teutsch) языкъ сталъ языкомъ еврейскимъ, ‘идишъ’ нашихъ дней.
Посл рзни Хмльницкаго въ 1648 г., многочисленные евреи, составлявшіе около 250 польскихъ общинъ, вынуждены были вновь пуститься въ поиски убжища, многіе изъ нихъ бжали въ Германію, другіе — въ Амстердамъ, гд уже имлась колонія нмецкихъ евреевъ. Эти бженцы принесли съ собою и еврейскій языкъ въ томъ вид, какой онъ принялъ въ теченіе двухъ вковъ на ихъ прежней родин {D-r Gdeman, Geschichte der Erzielnmgswesens und der Kultur de Juden in Deutschland, Turin, 1888.}. Благодаря этому большому числу эмигрантовъ, подъ вліяніемъ раввиновъ и знатоковъ Закона, которыми издавна польскіе евреи снабжали нмецкихъ, благодаря еврейской литератур, созданной въ большей своей части польскими уроженцами и проникшей почти во вс еврейскія семьи, еврейскій языкъ въ своей новой формаціи вернулся на свою старую родину и былъ воспринятъ всми ея обитателями. Съ нкоторыми діалектическими отличіями — мы изучимъ ихъ ниже — этотъ еврейскій языкъ, пока на немъ будутъ говорить въ Германіи, т. е. почти до начала XIX вка и позже, останется въ главныхъ своихъ элементахъ однимъ и тмъ же какъ въ Германіи, такъ и въ Польш и другихъ славянскихъ странахъ.
2. Элементы еврейскаго языка.
Еврейскій языкъ въ томъ вид, какъ онъ былъ принесенъ въ славянскія страны нмецкими евреями, былъ, какъ мы сказали, почти чистымъ нмецкимъ языкомъ. Древнееврейскія слова попадались тамъ отъ времени до времени, но они были какъ бы иностранными словами, авторы старались даже ставить такія слова въ скобки, какъ бы для того, чтобы лучше указать на ихъ иностранное и въ то же время священное происхожденіе. При современномъ состояніи филологическаго изученія еврейскаго языка не легко опредлить съ точностью, какіе нмецкіе діалекты содйствовали образованію этого языка. Въ общемъ можно признать преимущественное вліяніе на еврейскій языкъ діалектовъ швабской и баварской группы {Lazare Sainan. Essai sur le judo-allemand, et spcialement sur le dialecte parl en Valachie (первая сгатья) въ Mmoires de la socit de linguistique de Paris. Paris, 1902, t. XII, deuxiè,me fascicule, стр. 97.— М. Steinschneider, loc. cit.}, но и другія діалектическія группы, хотя въ меньшей степени, также оказывали свое вліяніе на его образованіе. Это смшеніе разныхъ діалектовъ произошло особенно въ славянскихъ странахъ, въ которыхъ нмецкіе евреи, прибывшіе изъ разныхъ провинцій, принесли съ собою и пустили въ оборотъ многочисленные діалекты своего общаго отечества {D-r Gtideman, loc. cit.}. Современный еврейскій языкъ сохранилъ еще извстное количество нмецкихъ словъ и выраженій, давно исчезнувшихъ изъ литературнаго нмецкаго языка и не встрчающихся боле даже въ нмецкихъ діалектахъ {Jacob Gerson. Die jdisch-deutsche Sprache, eine grammatisch-lexikalische Untersuchung ihres deutschen Grundbestandes, Франкфуртъ на М., 1902, стр. 83.}.
Нмецкій элементъ остался наиболе сильнымъ и наиболе важнымъ въ еврейскомъ язык. Онъ далъ ему наибольшее количество словъ и грамматическихъ формъ. Но было бы ошибкой считать его единственнымъ важнымъ элементомъ еврейскаго говора. Его образованію также не мало содйствовали славянскій и особенно древнееврейскій элементъ. Инфильтрація въ еврейскій языкъ словъ и выраженій древнееврейскихъ тоже имла мсто, главнымъ образомъ, въ славянскихъ странахъ, и это имло огромное вліяніе на его дальнйшее развитіе. Число древнееврейскихъ словъ принимаютъ приблизительно въ 20% {The Jewisli Encyclopedia, Nenrand. London. Funk and Wagnalls Company, 12 томовъ, t. VII, ст. Judaeo-german L. Wiener’а.}, и роль, которую играетъ этотъ элементъ, станетъ еще ясне, если примемъ во вниманіе, что онъ доставляетъ, какъ мы это увидимъ ниже, главнымъ образомъ, слова для обозначенія понятій моральнаго и интеллектуальнаго порядка. Эти древнееврейскія слова заимствованы не только изъ Библіи, но также, главнымъ образомъ, изъ талмудической и послталмудической литературы {E. Sehulman, loc. cit.}. Изученіе раввинской литературы было очень распространено въ Польш. Вся мужская молодежь почти безъ исключенія проходила черезъ частныя или общинныя школы, гд талмудъ составлялъ главный предметъ обученія, и огромное большииство этихъ учениковъ продолжали потомъ всю свою жизнь это изученіе, составлявшее въ ихъ глазахъ какъ бы высшій смыслъ человческаго существованія. Въ виду этого еврейскій языкъ рано сдлался необходимымъ элементомъ этого изученія. Не только учитель переводилъ своему ученику священный текстъ на языкъ, для него понятный, но даже т, которые не нуждались въ объясненіи этимологическаго смысла словъ, приняли за общее почти правило переводить и развивать на еврейскомъ язык все то, что было не совсмъ ясно высказано авторами талмуда и его комментаторами {Слова ‘teutseh’, ‘teutschcn’, ‘vertentschen’ употребляются обыкновенно въ смысл ‘объяснять’, ‘разъяснять’ и т. д. См. нкоторые курьезные примры употребленія этихъ словъ у Е. Schulmann, ‘Sias ichudis-aschkenasis wsifrusa (Евр. яз. и его литература съ копца XV вка до конца XVIII в.) въ журнал ‘Hasman’, СІІВ., 1903, XIII, No 1. См. также Grtz. Geschichte der Juden, Leipzig, t. XI, стр. 41. ‘Школьные учителя польскаго происхожденія — а другихъ тогда не было — переводили Библію на свой исковерканный смшанный языкъ и такъ сливали текстъ съ переводомъ, какъ будто самъ Моисей говорилъ на ‘жаргон’ польскихъ евреевъ’.}. Техническія слова и выраженія, особенно термины логики и діалектики, такимъ образомъ были заимствованы изъ раввинской литературы и вошли въ еврейскій языкъ, какъ необходимый элементъ, во всеобщее употребленіе. Другія, еще боле многочисленныя слова не нуждались для своего усвоенія даже въ посредничеств школы: они вошли сами въ языкъ, ихъ мсто было предуказано напередъ, такъ какъ предметъ, который они обозначали, существовалъ въ еврейской жизни, въ еврейскомъ понятіи, и только эти слова, принадлежащія языку, господствовавшему при зарожденіи всхъ воззрній и врованій еврейскаго народа, могли имть весь смыслъ, который былъ нуженъ для выраженія оригинальной ихъ стороны, истиннаго ихъ характера.
Почти вс абстрактныя выраженія, относящіяся какъ къ области морали, религіи и интеллекта, такъ и къ міру матеріальному, взяты были изъ древнееврейскаго языка. Большая часть нарицательныхъ именъ, относящихся къ жизни семьи, ея радостямъ и горестямъ, почти все, что служитъ для обозначенія обрядовъ и религіозныхъ церемоній, множество юридическихъ терминовъ, привтственныхъ формулъ, коммерческихъ терминовъ — все это было заимствовано изъ священнаго языка {Е. Schumian. Статья ‘Imke Safa, цитир. выше.— L. Sainan въ Mmoires de la Socit de Linguistique, t. XII, 3-me faseicuie, стр. 177—188.}. Все, что было оригинальнаго въ жизни евреевъ, все, что было только имъ присуще, или все, что, даже не будучи отличительнымъ свойствомъ ихъ расы, имло у нихъ особенные нюансы, могло быть хорошо выражено только на язык, созданномъ этимъ народомъ по образу своему. Замтимъ еще, что слова этого рода во вс времена были введены евреями во вс ты языки, которыми они пользовались въ разныя эпохи, и нкоторыя изъ этихъ словъ вошли даже въ литературный обиходъ новыхъ языковъ {J. Encyelopedia. а. c., Sainan, а, а, стр. 178—179.}. Но для еврейскаго языка это не было случайнымъ включеніемъ боле или мене ограниченнаго числа словъ и выраженій: это было массовое вторженіе цлой пятой части элементовъ языка, это было появленіе новаго элемента, который впослдствіи будетъ оказывать глубокое вліяніе какъ на вншній видъ, такъ и на внутренній духъ языка.
Рядомъ съ нмецкимъ, основной базой еврейскаго языка, и древнееврейскимъ, самымъ важнымъ его элементомъ, еврейскій языкъ подвергся еще боле или мене значительному вліянію другихъ языковъ, съ которыми онъ приходилъ въ соприкосновеніе. Языки голландскій, румынскій, итальянскій, французскій {Вотъ нкоторыя слова французскаго происхожденія, вошедшія въ еврейскій языкъ: kapabel отъ capable, plot — billet, aimer — armoire, sarver — serviteur: eonrage, kapote — capote.}, даже латинскій, оставили боле или мене замтные слды въ язык народа-скитальца.
Въ наше время еврейскій языкъ еврейскихъ эмигрантовъ во Франціи, Америк и Англіи кооптировалъ большое число словъ изъ языковъ этихъ странъ, модифицировавъ и приспособивъ ихъ къ своей общей фонетик. Но большая часть этихъ вліяній была боле или мене локализирована и оставила только мало замтный слдъ въ литератур. Только новйшее вліяніе англійскихъ словъ проявляется въ боле значительной степени. Такъ, напримръ, произведенія такого поэта, какъ Розенфельдъ, содержатъ извстное число англійскихъ словъ, но въ настоящій моментъ еще невозможно высказать окончательное сужденіе о роли англійскаго элемента въ еврейскомъ язык.
Много ясне и опредленне, наоборотъ, роль славянскихъ языковъ, посл нмецкаго и древнееврейскаго эти языки оказали больше всего вліянія на еврейскій языкъ. Это вліяніе весьма древняго происхожденія. Оно начинается въ эпоху, когда евреи пришли въ эту страну, много славянскихъ словъ, особенно польскихъ, перешли за предлы славянскихъ странъ и были приняты везд евреями, говорящими на еврейскомъ язык.
Русское вліяніе, раньше довольно слабое, обнаружилось боле сильно въ новйшее время, особенно въ юго-западныхъ провинціяхъ, гд евреи находятся въ постоянномъ общеніи съ туземнымъ русскимъ населеніемъ. Но это вліяніе, порой довольно своеобразное своими преувеличеніями и особенно замтное у извстнаго числа интеллигентовъ, воспитанныхъ на русской литератур, осталось совершенно мстнымъ явленіемъ и не оставило и малйшаго слда въ произведеніяхъ лучшихъ еврейскихъ писателей.
Какъ и для древнееврейскихъ словъ, можно установить также извстное правило и въ употребленіи славянскихъ словъ въ еврейскомъ язык: эти слова служатъ главнымъ образомъ для обозначенія матеріальныхъ предметовъ повседневнаго употребленія, предметовъ, относящихся къ одежд, питанію, жилищу, ремесламъ и проч. По этой причин слова эти легче всего подвергаются вліяніямъ окружающей жизни. Въ каждой стран, куда прибываетъ еврей-эмигрантъ, предметы повседневнаго употребленія прежде всего привлекаютъ его вниманіе, такъ какъ онъ долженъ съ перваго же дня приспособиться къ новымъ нравамъ и обычаямъ страны. Поэтому также и слова французскаго и англійскаго происхожденія, введенныя въ наше время въ еврейскій языкъ, принадлежатъ большею частью къ указанной категоріи: они замняютъ эквивалентныя слова славянскаго происхожденія, созданныя и воспринятыя въ другой сред, но не находящія себ боле примненія при новыхъ условіяхъ существованія.
Благодаря усиленію въ послдніе 30 лтъ эмиграціи евреевъ изъ славянскихъ странъ и перемнамъ, порождаемымъ этой эмиграціей въ матеріальныхъ условіяхъ ихъ существованія, славянскій элементъ еврейскаго языка, наимене стойки, постоянно уступаетъ мсто словамъ другого происхожденія. Другіе два элемента его, нмецкій и древнееврейскій, мняются гораздо рже. Но и эти послдніе не ускользаютъ отъ воздйствія новыхъ политическихъ и соціальныхъ условій жизни еврейскихъ массъ, создаются новыя слова, старыя эволюціонируютъ, мняютъ свое значеніе, часто даже замняются словами другого языка, языка той страны, гд эмигрантъ нашелъ себ пріютъ. Отсюда и тотъ въ извстной степени мняющійся видъ этого языка, который, находясь подъ постояннымъ, то большимъ, то меньшимъ, но никогда не прекращающимся, вліяніемъ иностранныхъ языковъ, трудне, чмъ всякій другой языкъ, можетъ выявить свою собственную физіономію и защитить свое право на существованіе. Въ этомъ отношеніи онъ представляетъ точное отраженіе жизни еврейскаго народа, который самъ непрерывно подвергается вліянію постоянно мняющейся среды, въ которой ему приходится жить. Какъ и вся культура этого народа, его языкъ носитъ на себ слды всхъ странъ, черезъ которыя онъ прошелъ на своемъ историческомъ пути.
3. Діалекты (говоры) еврейскаго языка.
Въ еврейскомъ язык различаютъ нсколько говоровъ. Самые важные изъ нихъ слдующіе:
1. Литовскій, на которомъ говорятъ въ большей части Литвы и мстами въ центральной Россіи.
2. Польскій, на которомъ говорятъ въ Царств Польскомъ и нкоторыхъ мстахъ Литвы и Галиціи.
3. Южный, на которомъ говорятъ на юг Россіи, въ Румыніи и въ нкоторыхъ мстахъ Галиціи.
Можно почти съ достоврностью сказать, что эти варіанты имютъ своимъ происхожденіемъ соотвтствующіе варіанты въ самомъ нмецкомъ язык. Нмецкіе евреи, пришедшіе изъ разныхъ провинцій, какъ мы указали выше, принесли съ собою многочисленные діалекты этихъ провинцій, и эти діалекты, отъ постояннаго взаимнаго соприкосновенія другъ съ другомъ, въ конц концовъ смшались между собою или же исчезали, уступая боле сильному изъ нихъ {D-r Guideman, loc. cit., J. Encyclop., цитир. статья.}.
Діалектическіе варіанты еврейскаго языка оказали также вліяніе на произношеніе древнееврейскаго. Произношеніе, называемое нмецкимъ (ашкеназійскимъ) въ противоположность испанскому (сефардійскому), происходитъ отъ естественной аналогіи съ нмецкой фонетикой и раздляется на нсколько фонетическихъ варіацій, соотвтственно фонетик еврейскихъ говоровъ. Славянскія слова, вошедшія въ еврейскій языкъ, также должны были подчиниться общимъ фонетическимъ законамъ, управляющимъ произношеніемъ словъ въ различныхъ говорахъ еврейскаго языка {Sainan, loc. cit. стр. 180—183 и J. Enc. цитир. статья.}.
Подробное разсмотрніе фонетическихъ разновидностей еврейскаго языка завлекло бы насъ слишкомъ далеко. Мы ограничимся поэтому только указаніемъ, что эти разновидности гораздо мене многочисленны и глубоки, чмъ въ нмецкомъ языкъ, что он касаются только гласныхъ буквъ и почти никогда не касаются согласныхъ {Sehnlman, ст. Imke Sala: ‘Еврейскіе говоры, распространенные въ наше время въ большей части Европы, не имютъ такихъ глубокихъ различій, которыя препятствовали бы ихъ пониманію во всхъ мстахъ ихъ распространенія, какъ это замчается для провинціальныхъ нмецкихъ діалектовъ’ — L. Sainan въ Les Mmoires de la Socit de linguistique de Paris, t. XII, 2-ая тетр., стр. 94.}. Съ другой стороны, слово, написанное по-еврейски, благодаря нюансамъ въ произношеніи древнееврейскаго языка, отмченнымъ нами выше, почти не иметъ на себ никакихъ слдовъ этихъ различій, т. е. одна и та же гласная древнееврейскаго алфавита, которымъ пользуется еврейскій языкъ, произносится каждымъ евреемъ согласно общей фонетик своего говора различно, смотря по тому, литовецъ-ли онъ, или уроженецъ юга Россіи {См. А. Гаркави. ‘Haiesch misclipat laschan lisfat iehudit?’ въ древнееврейскомъ журнал ‘Ner maarabi’, New-Jork, 1896.}. Эта общность письма при различіи произношенія сыграла огромную роль въ распространеніи литературныхъ произведеній. Въ самомъ дл, въ послднее время, благодаря иниціатив еврейскихъ газетъ и журналовъ, удалось безъ особеннаго труда установить такую орографію, которая, будучи еще доступна улучшеніямъ, отличается простотой и принята была почти всми еврейскими изданіями одинаково какъ въ Вильн и Варшав, такъ и въ Одесс и Нью-Іорк.
Еврейскіе діалекты отличаются также другъ отъ друга и запасомъ своихъ словъ, зависящимъ отъ вліянія на нихъ мстныхъ діалектовъ туземнаго населенія. Въ этомъ смысл можно было бы, какъ впрочемъ и для самихъ фонетическихъ разновидностей, рядомъ съ тремя главными діалектами, указанными выше, отмтить еще нсколько подвидовъ діалектовъ, особенно позволительно прибавить четвертый діалектъ, еврейско-англійскій {См. выше.}.
Въ литератур самымъ распространеннымъ діалектомъ является еврейско-литовскій, смшанный съ нкоторыми элементами южнаго діалекта. Но съ Перецомъ и молодыми польскими писателями вступимъ въ литературу и еврейско-польскій діалектъ. Въ литературныхъ произведеніяхъ Америки, и особенно въ ежедневной пресс ея, доминируетъ еврейско-англійскій діалектъ. Но въ общихъ чертахъ вс эти различія діалектовъ, насколько они находятъ себ выраженіе въ литератур, вн ежедневной прессы, чрезвычайно незначительны и обнаруживаютъ тенденцію къ совершенному исчезновенію, особенно благодаря распространенію классическихъ произведеній еврейской литературы, авторы которыхъ, обладая удивительнымъ чутьемъ духа языка, сумли, какъ говорилъ Montaigne o французскомъ язык своего времени, ‘пригвоздить убгающій языкъ’.
Вотъ почему и стихотворенія Розенфельда, уроженца Польши, пишущаго въ Нью-Іорк, и произведенія Абрамовича, уроженца Литвы, живущаго на юг Россіи, или Рабиновича, уроженца Юга, гд онъ написалъ большинство своихъ произведеній, и разсказы Переца и Аша, родившихся въ Польш, вс одинаково читаются и одинаково восхищаютъ читателей во всхъ провинціяхъ, во всхъ странахъ, гд только есть еврейская публика.
4. Грамматика еврейскаго языка
Очень долго еврейскій языкъ разсматривали, какъ не имющій ни правилъ, ни законовъ, какъ ‘жаргонъ’, въ которомъ господствуетъ полная анархія и произволъ. Большинство нееврейскихъ писателей, интересовавшихся этимъ нарчіемъ, сами его не зная, руководствовались больше вншними впечатлніями, обыкновенно поверхностными, которыя они получали отъ разговора еврея {Chr. Wagenseil. Belehrung der jd.-teutschen Red- und Schreibart, Knigsberg, 1659, стр. 7. ….слушая, какъ они говорятъ по-нмецки, — причемъ слова настолько непонятны — каждый подумаетъ, что они говорятъ на чистомъ древнееврейскомъ язык. Цитировано у Sainan, ст. 1, стр. 99.}. Съ другой стороны, еврейскіе интеллигенты со времени мендельсоновской эпохи яростно боролись съ этимъ языкомъ, въ которомъ видли самое сильное препятствіе длу дорогой имъ ассимиляціи. Въ разгар борьбы наименованіе ‘жаргонъ’ замнило терминъ ‘еврейско-нмецкій’, или ‘идишъ’, который этотъ языкъ носилъ въ устахъ народа, за рдкими исключеніями, ни одинъ ученый не находилъ этотъ ‘жаргонъ’ достойнымъ серьезнаго научнаго изслдованія. Только начиная съ послдней четверти XIX и, когда борьба съ ‘жаргономъ’ у западныхъ евреевъ снята была съ съ очереди {‘Das jdisch — deutsche ist bei uns nicht mehr eine praktische, sondern eine historisch-philologische Frage’. М. Steinschneider, loc. cit.} и когда, съ другой стороны, развитіе еврейской литературы въ славянскихъ странахъ не могло не обратить на себя вниманія публики, еврейскіе ученые принялись за изученіе еврейскаго языка безъ предвзятой мысли, безъ презрнія и враждебности къ нему {Изъ самыхъ важныхъ работъ укажемъ: А. Landau: ‘Das Deminitivum des jdisch-galizischen Mundart’ въ журнал ‘Deutsche Mundarten’ редактир. I. М. Nogel (Wien, 1896 и слд.), работы Saisan, Schulman’а и Gerson’а, цитированныя въ этой глав. Подробная и критическая библіографія литературы о еврейскомъ язык дана въ стать Sainan’а.}. И первымъ результатомъ этихъ научныхъ трудовъ было исчезновеніе легенды, изображавшей еврейскій языкъ какъ ‘жаргонъ’, въ которомъ нельзя найти первыхъ условій грамматики: порядка и внутренней гармоніи {Jost въ цитир. стать ршаетъ этотъ вопросъ однимъ росчеркомъ пера: ‘Eine grammatik kann es nicht geben’. Первая грамматика еврейскаго языка для школъ появилась недавно: S. Reisin, Volstndige jd. gramnistik, ethymologie und syntaxys. Verlag ‘Прогрессъ’, Варшава, 1908, 99 стр. См. также S. и А. Reisin. Die muttersprach mettode zu lesen un schreiben jdtch mit gramaatlkaliche klolim — Beigelegt alle hebr. Wrter wos gehen arein in die jd. spr. Прогрессъ, 1908, 78 cтp.}. Скоро было замчено, что и этотъ языкъ какъ въ своей фонетической части, такъ и въ своихъ этимологическихъ и синтаксическихъ элементахъ, подчиняется внутреннимъ законамъ, которые надо только открыть и кодифицировать {‘При чтеніи сборника Переца ‘Litteratur un Leben’, который былъ моей первой еврейской книгой, я вскор почувствовалъ, что имю дло съ правильно построеннымъ языкомъ, особенно богатымъ старыми лингвистическими сокровищами’ (Gerson, 1902, стр. 9).}. Даже тотъ дефектъ, который особенно подчеркивали въ еврейскомъ язык, а именно спутанность родовъ, господствующая въ народномъ разговор, и въ извстной мр также въ литератур {На Литв вс слова мужскаго или женскаго рода, средній родъ употребляется тамъ рдко. Въ Польш и южныхъ провинціяхъ этотъ родъ употребляется гораздо чаще. Кром того, когда рчь идетъ о существительныхъ обозначающихъ неодушевленные предметы, роды варьируется по усмотрнію говорящаго или пишущаго.}, не представляетъ собою, какъ оказывается, явленія свойственнаго исключительно этому языку, но въ извстномъ стадіи развитія наблюдается и въ другихъ языкахъ.
Въ нашу задачу не входитъ подробное изученіе еврейской грамматики, и мы ограничимея только указаніемъ, что эта грамматика въ самой большей своей части нмецкая, но что, какъ и самый запасъ словъ этого языка, грамматика его подверглась значительному вліянію со стороны славянскаго и древнееврейскаго языковъ. Такъ, напр., вс нмецкія слова, оканчивающіяся на ‘er’, образуютъ женскій родъ посредствомъ славянскаго суффикса ‘ka’ (Schneider: schneiderka, schuster: schusterka), тогда какъ древнееврейскія слова, оканчивающіяся на ‘d’ или ‘t’, образуютъ женскій родъ посредствомъ славянскаго суффикса ‘icha’ (schochet: schocheticha, magid: magidicha) {См. работу I. X, Тавьева: ‘Древнееврейскіе элементы въ жаргоне’ въ ‘Hasman’, СПБ., 1903, т. III, стр. 126—114.}. Конструкція сравнительной степени прилагательныхъ въ еврейскомъ язык тоже образуется по славянскому образцу {Напр. (no Sainan’у): er ist reicher van Kroesus — bogatszy od Krezusa (по-польски).}. Съ другой стороны, мы видимъ извстное число нмецкихъ словъ, множественное число которыхъ образуется посредствомъ древнееврейскаго еуффикса ‘im’. (Narr: Narronim, Dokter: Dokterim, Teiwel: Teiwolim и Teiwlonim). Женскій родъ нмецкаго слова ‘Pauer’ (Bauer) образованъ посредствомъ арамейскаго суффикса ‘to’, который перешелъ въ еврейскій языкъ черезъ древнееврейскій (Pauerto).
Вліяніе древнееврейскаго языка обнаруживается также въ плеоназмахъ, часто встрчающихся въ еврейскомъ язык и состоящихъ въ томъ, что рядомъ съ обыкновенной формой глагола, съ цлью придать больше выразительности фраз, ставятъ и неопредленное наклоненіе (hiten host du ihm nit gehit), или же что въ относительныхъ придаточныхъ предложеніяхъ подлежащее повторяется посредствомъ слова ‘es’ (men hot gewusst, wer es is schuldig derinen) {Gereon, op. cit., стр. 76.}. Но главное отраженіе древнееврейской грамматики проявляется въ общей конструкціи еврейской фразы, которая гораздо проще, чмъ въ нмецкомъ язык {Ibid., стр. 60.}.
Главными характерными чертами грамматики еврейскаго языка служатъ ея сжатость и простота. Спряженій почти нтъ. Глаголъ иметъ только главныя времена {Единственная форма imperfecti ‘war’ употребляется еще иногда, особенно въ литератур.}. Родительный падежъ образуется суффиксомъ ‘s’ для всхъ родовъ и чиселъ. Вс предлоги требуютъ дательнаго падежа.
Созданный народомъ, жившимъ въ ненадежныхъ условіяхъ и имвшимъ для удовлетворенія высшихъ своихъ умственныхъ потребностей ‘священный языкъ’, еврейскій діалектъ имлъ главною цлью служить простымъ и свободнымъ отъ всякихъ усложненій средствомъ общенія для жителей гетто, и этотъ принципъ, доминировавшій при его зарожденіи и его эволюціи нашелъ свое высшее выраженіе въ единственной въ своемъ род простот его грамматики.
Еврейская литература, какъ и языкъ ея, самая юная изъ европейскихъ литературъ. Только въ начал XVI вка мы находимъ первые достоврные слды возникновенія этого языка и зарожденія его литературы. Вся, дошедшая до насъ, рукописная литература предшествующихъ вковъ, начиная съ раввинскихъ комментаріевъ и респонсовъ XI, XII и XIII в. (гд въ древнееврейскомъ текст встрчаются спорадически нмецкія слова и пословицы) {Gustiv Karpeles. Gesch. d. jnd. litteratur, 1886, въ глав о еврейской литератур.} до нравственныхъ поученій, какъ, напр., ‘Sefer hamussor’ (Книга морали) или ‘Sefer hagan’ (Книга сада) XV в. {Steinschneider, l. c.} — вся эта письменность — скоре нмецкая литература, написанная еврейскими буквами, и отличается она, впрочемъ, отъ нмецкой литературы этой эпохи только спеціальнымъ характеромъ трактуемыхъ ею темъ.
Только въ 1507 г. опубликована была въ Венеціи первая еврейская книга. Это — ‘Bobo-Buch’ {Steinschneider пишетъ заглавіе книги ‘Baha Buch’ (Cat. Bodeel. col. 934).}, или ‘Bove-Maisse’ (Сказка о Бов) Эльи Левита (1472—1542), извстнаго автора нсколькихъ замчательныхъ трудовъ по древнееврейской грамматик. ‘Bovo-Buch’ представляетъ собою переводъ въ стихахъ одного изъ самыхъ извстныхъ англійскихъ романовъ, Sir Bovis of Southampton. Переводъ сдланъ по итальянской версіи, въ свою очередь составляющей переводъ въ стихахъ съ французскаго. Въ ней заглавіе оригинала было замнено названіемъ Воо d’Ancona, откуда и происходитъ названіе Bovo-Buch въ еврейскомъ перевод. Эта книга сдлалась чрезвычайно популярной, она выдержала безчисленныя изданія, которыя продолжаются и и до нашего времени {Wiener въ его ‘History of the Yiddish literatnre in the nineteenth Century’, New-York, 1899, стр. 43, цитируетъ изданіе ‘Воо-Bueh’, 1895.} Самый языкъ еврейскій сохранилъ слды этой популярности: всякую фантастическую исторію и теперь называютъ ‘boba-maisse’.
Во всей старой еврейской литератур одна только книга выше ея по популярности: это ‘Tsena Urena’ Якова бенъ Исаака изъ Янова (умеръ въ Праг въ 1628 г.), изданная, какъ полагаютъ, въ первый разъ въ конц XVI в. {Замтимъ однако, что дата перваго изданія ‘Tsena Urena’ не окончательно установлена. Мы имемъ только Базельское изданіе 1622 года, которое было, вроятно, третьимъ. Karpeles l. c.— См. также Е. Schulman въ журнал Hasman, т. I—III, стр. 26, No 2.} ‘Tsena Urena’ (‘Выходите и смотрите’ — слова, обращенныя къ дочерямъ слона въ ‘Псн псней’) представляетъ собою, собственно говоря, свободный переводъ Пятикнижія и пяти Мешласъ, въ которомъ библейскіе разсказы причудливымъ образомъ перемшаны съ легендами изъ агадической литературы {Источники, которые чаще всего цитируются въ ‘Tsena Urena’, составляютъ: Талмудъ, Мидрашимъ и Бахія. Первая глава ‘Tsena Urena’ была переведена на латинскій языкъ I. Saubert’омъ и издана въ Гельмштадт, 1660 (воспроизведена Вольфомъ въ Bibl. liebr., III, 474). Сравни также Alexandre Grhange. ‘La semaine Isralite ou le Tsena Urena moderne’ etc. Paris, 1846.}. Написанный въ легкомъ и простомъ стил, безъ всякихъ претензій, этотъ пересказъ Пятикнижія съ его наивной философіей, образами изъ еврейской исторіи, чистой и искренней моралью, которую то выводитъ изъ анекдотовъ, параболъ и легендъ, то излагаетъ въ тяжеломъ стил, преисполненномъ энтузіазма, сдлался воспитательной книгой и нравственнымъ руководствомъ почти всхъ еврейскихъ женщинъ. Посредствомъ этой книги еврейская женщина, которая не была допущена къ изученію древнееврейскаго языка, знакомилась съ исторіей своего народа, получала свднія относительно печальныхъ и радостныхъ событій, давшихъ начало праздникамъ и траурамъ, въ этой книг она находила прославленіе добродтели и благотворительности, какъ идеалъ жизни еврейской женщины, въ этой книг, наконецъ, ей общали высшую награду въ жизни — имть сыновей, которые сдлаются великими, благодаря изученію Закона.
Эта книга, благодаря отчасти собственнымъ достоинствамъ ея воззрній и стиля, отчасти тому, что отвчала на повелительный запросъ жизни, сдлалась настолько популярной, что скоро чтеніе ея еврейской женщиной, особенно по субботамъ, признавалось какъ почти религіозная обязанность. Безъ преувеличенія можно сказать, что везд, гд евреи говорили по-еврейски, не было ни одной еврейской семьи, будь то самая бдная, которая не имла бы у себя этой книги. Въ теченіе вка посл перваго ея изданія она выдержала не мене 26 изданій {Karpeles, loc. cit., стр. 1010.} и еще въ ваше время она остается самой популярной книгой ортодоксальной еврейской женщины {Мы пользовались изданіемъ 1902 г., Варшава. Левдна-Энштейна, съ комментаріями и иллюстраціями. Мы имемъ въ рукахъ оригинальное изданіе 1863 г., имющее на русскомъ язык слдующее характерное заглавіе: ‘Цепа Урэна, т. е. пять книгъ Моисеевыхъ на жидовскомъ язык, Вильно, въ типографіи С. I. Фина и А. Г. Розенкранца’.}. Слдующая выдержка въ дословномъ перевод можетъ дать представленіе объ общемъ характер, въ которомъ составлена вся книга. Цитируемыя ниже мста относятся ко Второзаконію, III, 23—29, гд говорится о просьб Моисея у Бога позволить ему перейти Іорданъ и войти въ землю обтованную. Къ этимъ трогательнымъ стихамъ Библіи авторъ ‘Tsena Urena’ прибавляетъ одну изъ многочисленныхъ, создавшихся въ теченіе вковъ, легендъ о таинственной и трагической смерти ‘главы пророковъ’, оригиналъ которой имется въ Мидрашимъ.
‘Моисей просилъ Бога позволить ему вступить въ страну Израиля, ибо онъ полагалъ, что посл побды, одержанной имъ надъ двумя царями, Сихономъ и Огомъ, упразднена клятва Бога, запретившая ему вступленіе въ Палестину. И тогда Богъ ему сказалъ: ‘Нтъ, ты умрешь въ пустын’. И Богъ ему сказалъ еще: ‘Адамъ былъ до тебя, этотъ былъ причиной того, что каждый человкъ долженъ умереть’. Но Моисей отвтилъ: ‘Царь вселенной! Адамъ гршилъ’. Богъ ему отвтилъ: ‘Авраамъ тоже долженъ былъ умереть, хотя онъ далъ себя бросить въ огонь во славу Божью’. Моисей сказалъ: ‘Авраамъ имлъ недостойнаго сына, Измаила’. Богъ сказалъ: ‘Исаакъ тоже долженъ былъ умереть, хотя онъ положилъ свою голову на жертвенникъ, чтобы принести себя Богу’. Моисей сказалъ: ‘Но онъ былъ отцомъ Исава нечестиваго’. Богъ сказалъ: ‘Яковъ имлъ двнадцать сыновей, которые вс были благочестивы’. Моисей сказалъ: ‘Яковъ не поднялся на небо, какъ я, и не получилъ Торы’. И Моисей прибавилъ еще: ‘Израиль — народъ изъ шести сотъ тысячъ человкъ, много гршившихъ, и Ты имъ прощаешь, а не хочешь простить мн’. И Богъ ему сказалъ: ‘Больше длаютъ для цлаго народа, чмъ для одного человка’. Моисей сказалъ: ‘Накажи меня, пошли страданія моему тлу, но не передай меня въ руки ангела смерти’. Но Богъ ему сказалъ: ‘Смерть есть дверь, черезъ которую должны пройти вс благочестивые’. Когда Моисей увидлъ, что его просьба не услышана, онъ обратился къ небу и земл и сказалъ имъ: ‘Молитесь за меня!’ Но небо и земля ему отвтили: ‘Мы должны молиться за себя самихъ, ибо съ теченіемъ вковъ мы должны тоже погибнуть’. Моисей обратился къ звздамъ, къ солнцу и лун, но он отвтили: ‘Мы должны молиться за себя самихъ’. Онъ обратился къ высокимъ горамъ, но он дали такой же отвтъ. Онъ подошелъ къ морю, и море ему сказало: ‘Моисей, что съ тобою? Ты меня разскъ на дв части, Шхина {Шхина — значитъ ‘духъ Божій’.} всегда была около тебя справа, что случилось съ тобою сегодня?’…
И когда Моисей услышалъ, какъ море разсказываетъ о всхъ чудесахъ, совершенныхъ имъ въ юности, онъ побжалъ къ Высшему ангелу, сталъ передъ нимъ плакать и кричать и сказалъ ему: ‘Молись за меня’. Ангелъ отвтилъ: ‘Я слышалъ, что эта просьба твоя не будетъ исполнена’. Моисей началъ плакать и кричать, и Богъ ему сказалъ: ‘Я далъ дв клятвы: или Израиль погибнетъ, или ты умрешь. Если хочешь жить, погибнетъ Израиль’. Моисей отвтилъ: ‘Храни насъ Богъ, я и тысяча мн подобныхъ погибнемъ, но ни одинъ изъ Израиля не долженъ погибнуть’. И Богъ ему сказалъ: ‘Ты боишься ангела смерти, я его передамъ въ твои руки’. Моисей сказалъ: ‘Какимъ образомъ мать моя Іохебедъ можетъ не огорчаться, когда она похоронила уже двухъ дтей и должна похоронить еще третьяго?’ И Богъ сказалъ: ‘Но пришелъ моментъ, когда Іегошуа (Іисусъ Навинъ) долженъ царствовать во Израил, ты же долженъ умереть’. Моисей сказалъ: ‘Если это такъ, то я предпочитаю лучше быть ученикомъ Іегошуи, и чтобы Іегошуа былъ вождемъ’.
Вскор посл этого Моисей отправился въ палатку Іегошуи и сталъ у дверей. А Іегошуа училъ Израильтянъ Закону и не замтилъ присутствія Моисея, ибо Моисей наклонился впередъ, чтобы его не видли, и закрылъ лицо рукой, чтобы его не узнали.
И вс Израильтяне пришли въ палатку Моисея и его не нашли тамъ, и когда Израильтяне увидли, что Моисей стоитъ у палатки Іегошуи и что Іегошуа сидитъ, они сказали Іегошу: ‘Что случилось? ты сидишь, а господинъ твой Моисей стоитъ’. Какъ только Іегошуа замтилъ стоящаго Моисея, онъ разорвалъ свое платье и заплакалъ и сказалъ: ‘Господинъ мой и властелинъ! Что ты длаешь здсь?’ И вс Израильтяне сказали Моисею: ‘Учи насъ Тор’. И Моисей имъ отвтилъ: ‘Я не могу этого сдлать’. Они сказали: ‘Мы не дадимъ теб уйти’. И тогда голосъ съ неба раздался: ‘Отнын Іегошуа будетъ васъ учить Тор’. И Моисей слъ съ правой его стороны, а Эліэзеръ съ лвой, и Іегошуа объяснялъ Тору предъ всмъ Израилемъ. И когда Израильтяне вышли отъ него, они обратились къ Моисею и сказали ему: ‘Объясни намъ то, что говорилъ Іегошуа’. И Иоисей сказалъ: ‘Я этого не знаю самъ’.
Въ этотъ моментъ Моисей сказалъ: ‘Властитель міра, пришелъ часъ, когда я желаю умереть’. Тогда онъ услышалъ съ высотъ неба: ‘Ты умрешь черезъ часъ’. И онъ началъ благословлять каждое колно отдльно, потомъ, видя, что время не терпитъ, онъ благословилъ весь Израиль заразъ. Посл сказали Моисею: ‘Ты имешь еще полчаса до смерти’. Онъ началъ просить прощенія у Израильтянъ и сказалъ имъ: ‘Очень часто я причинялъ вамъ огорченіе, обучая васъ Тор, простите меня’. И они ему тоже сказали: ‘Прости насъ, что мы часто были для тебя причиною огорченій’. Посл сказали Моисею: ‘У тебя остается еще одна минута до смерти», и онъ произнесъ слова: ‘Да будетъ благословенно имя того, кто живетъ и пребываетъ во вки’. И Моисей сказалъ Израильтянамъ: ‘Когда вы вступите въ страну Израиля, помните обо мн’. И Израильтяне ему отвтили: ‘Какъ мы можемъ не помнить о теб, который сдлалъ намъ столько добра?’
Посл сказали Моисею: ‘Остается только полминуты’. Онъ положилъ руки на сердце и сказалъ, обращаясь къ Израильтянамъ: ‘Руки, которыя получили Тору, будутъ погребены въ земл’. Вскор онъ отдалъ душу, и ни одинъ человкъ, ни одинъ даже ангелъ, не похоронилъ его, но если можно сказать, Богъ самъ, и онъ умеръ на седьмой день мсяца Адаръ, который былъ и днемъ его рожденія, ибо Богъ длаетъ полными годы праведныхъ изо дня въ день’.
Чтобы дать понятіе о томъ, какъ въ этой книг агадическія легенды примшаны къ библейскому тексту, прибавимъ. Что три слова подлежавшей переводу цитаты (слова: ‘ты не перейдешь черезъ Іорданъ’, Второзак., III, 27) даютъ автору случай привести новую легенду, относящуюся также къ Моисею:
‘Богъ сказалъ Моисею: ‘Ты не перейдешь черезъ Іорданъ, и даже кости твои не перейдутъ’. Мопсей сказалъ: ‘Властитель міра! Чмъ я хуже Іосифа Праведника, кости котораго переносятъ въ страну Израиля?’ И Богъ ему сказалъ: ‘Ты скрылъ свое происхожденіе, когда ты пришелъ къ Іисро, то его дочери сказали: ‘Египтянинъ насъ спасъ изъ рукъ пастуховъ’, и ты слышалъ, какъ тебя звали Египтяниномъ, и ты молчалъ, и ты не сказалъ, что ты еврей. Вотъ почему ты не заслужилъ вступить въ страну Израиля, Іосифъ же, наоборотъ, сказалъ виночерпію: ‘Я изъ страны Евреевъ’, онъ не скрылъ своего еврейскаго имени и поэтому онъ заслужилъ быть похороненнымъ въ стран Израиля’ {Приводимъ здсь латинскимъ шрифтомъ оригинальный текстъ второго отрывка изъ ‘Tsena Urena’. Изъ этого текста, относящагося къ концу XVI в., можно видть, какъ богатъ былъ въ то время еврейскій языкъ древнееврейскими элементами. Мы замтимъ сейчасъ, что древнееврейскій элементъ особенно обиленъ въ мстахъ, указывающихъ на стихи изъ Библіи, и изъ этого можно понять, насколько переводы Библіи и другіе переводы съ древнееврейскаго содйствовали усиленію древнееврейскаго элемента языка. Древнееврейскія слова помщены въ скобкахъ.
‘Gott hot gisogt zu Mosche: Du west nit berfhren dem Jarden im (afilu) deine beiner wellen nit berfohren dem Jarden. Hot Mosche gisogt: (Ribone sehet lam) wos bin ich aerger von Iseph (hazadik), doss men trogt seine beiner kein (erez Isroel). Hot Gott zu ihm gisogt: Du host verleikent dein land, as du bist gikummen zu Isro, hoben seine toechter gisogt: ein (Mizri) hot uns (mazil) geлмеи vun die pastueber, un du host gihoert, wie men ruft dich (Mizri) im du host gischwigen un host nit gisogt doss du bist ein (Ivri), drum bist du nit (soche) zu kummen kein (erez Isroel), ober Ioseph hot gisogt zum (sar hamaschkim): ich bin geworen gi (ganwet) von dem land vun (Krim), hot sein nomen nit verleikent, er is ein (Ivri), drum hot er (soche) geven begroben zu weren in (erez Isroel)’.}.
Эта послдняя легенда — одна изъ самыхъ характерпыхъ среди множества другихъ, разбросанныхъ въ этой книг, и вс он пропитаны тмъ же духомъ національной гордости и любви. Извстно, что эта скромная книга ‘Tsena Urena’ боле, чмъ всякая другая, содйствовала въ теченіе послднихъ трехъ вковъ воспитанію и укрпленію духа національной солидарности въ еврейской женщин Европы, а черезъ ея посредство и всего, конечно, еврейскаго народа.
Рядомъ съ ‘Bovo-Buch’ и ‘Tsena Urena’ необходимо упомянуть и о третьей книг, слава которой въ моментъ своего появленія также была весьма значительна, и если она не можетъ спорить съ популярностью второй, то во всякомъ случа не ниже первой. Мы имемъ въ виду ‘Maisse-Buch’ (Книга сказокъ), изданную въ Базел въ 1602 г. Авторъ ея, или лучше, компиляторъ, имя котораго неизвстно, какъ предполагаютъ, былъ еврей изъ Межерича (на Литв), жившій въ послдней четверти XVI в. на запад Германіи {Wiener, op. cit, стр. 4.— Karpeles, loc. cit.}. Во всякомъ случа, какъ явствуетъ изъ его предисловія, эта книга на первомъ мст предназначалась для читателей, или скоре, читательницъ этой именно страны. Авторъ въ этомъ предисловіи приглашаетъ ‘любезныхъ женщинъ’ поторопиться покупкой его книги до ‘переселенія его въ чужую страну, Богемію, Россію и Польшу’. Это сочиненіе представляетъ собою компиляцію всякаго рода сказаній еврейскаго фольклора, заимствованныхъ изъ агадической и каббалистической литературы. Число этихъ сказокъ боле трехсотъ. Несмотря на разнообразіе сюжетовъ и источниковъ, изъ которыхъ авторъ ихъ черпалъ, книга сохраняетъ единство. Неизвстный компиляторъ этихъ сказокъ сумлъ придать имъ однообразный духъ, излагая ихъ въ одномъ и томъ же тон, простомъ, естественномъ, всегда ровномъ и свободномъ отъ всякой искусственности. Первое изданіе этой книги было скоро исчерпано, и за нимъ въ довольно короткіе промежутки послдовалк новыя изданія. Въ 1612 году эта книга удостоилась даже перевода на нмецкій языкъ однимъ профессоромъ изъ Гиссена {Wiener, op. cit., cip. 42, прим. I.— М. Steinschneider, Iewish literature, древнеевр. перев. 1897, стр. стр. 405.}. Однако, слава этой книги не была такъ продолжительна, какъ ‘Tsena Urena’ и ‘Bovo-Buch’, и въ наше время она сдлалась библіографической рдкостью {Grnbaum въ своей Idisch-deutsche Chrestomatie, Leipzig, F. А Brockliaus, 1882, цитируетъ два изданія ‘Maisse-Buch’, одно въ Вильмередорф (годъ не указанъ), другое въ Редельгейм въ 1753 г. Полное заглавіе этого послдняго изданія очень характерно: ‘Maisse-Buch wo arinen viel Avunderliche schone maisses aus dem zohar un andere cabala sforim gezogen seien, das ir nit habt tut meinen, es darf sich kein lamdan auch nit Schemen, aus dem maisse-buch zu leien, welches mit drei hundert un vier im fnfzig andere maissin sich kan ermeien. Deestwegen ihr leit, kumt bei zeit, un’kauft es mit lust un’freid, da ir mit in der ir’ah mecht geraten, da mit hakodesch baruch hu hebend schiken mecht sein boten un uns aus dem golus ziehen, im m’karew dos kez sein’.— Подробное изложеніе разсказовъ ‘Maisse-Buch’, изъ коихъ нкоторые нмецкаго происхожденія, можно найти въ названной ‘Chrestomatie’ Grnbaum’а, стр. 387—458.}.
Поименованныя три книги, самыя популярныя въ первую эпоху еврейской литературы, довольно удачно рисуютъ общій характеръ всей этой эпохи. Авторы ихъ, какъ мы видли, принадлежатъ, одинъ — Италіи, другой — Германіи, третій — Польш. Это было еще время, когда произведенія на еврейскомъ язык писались какъ въ Германіи, такъ и въ другихъ странахъ, гд укрылись нмецкіе евреи. И только начиная съ XIX вка, литературное производство на еврейскомъ язык сосредоточивается почти исключительно въ странахъ, гд живутъ такъ называемые ‘польскіе’ евреи.
Эти три книги показываютъ не только ‘универсальность’ еврейскаго литературнаго творчества этой эпохи, но довольно точно выражаютъ также духъ и тенденціи произведеній того времени. Какъ ‘Tsena Urena’, ‘Bovo-Buch’ и ‘Maisse-Buch’, большинство другихъ книгъ этой эпохи — книги благочестія, переводы Библіи и Закона, сборники оригинальные или переводные съ древнееврейскаго, излагающіе религіозныя предписанія, знаніе которыхъ признавалось необходимымъ для женщины. Съ другой стороны, мы видимъ фольклорную литературу, состоящую изъ сказокъ и разсказовъ, заимствованныхъ изъ свтской, не еврейской литературы, часто даже просто переписанныхъ съ оригинальнаго нмецкаго текста. Въ цитированномъ выше предисловіи къ ‘Maisse-Buch’ авторъ считаетъ необходимымъ указать на нревосходство своего произведенія, сказки котораго агадическаго происхожденія, надъ ‘Bcher von Khen’ и надъ поэмами Dietrich’а von Berne и ‘Meister Hildabrand’а’, которыя представляютъ только ‘пустяки и фривольности, которыя не стоитъ и читать’.
Сказки этого рода были очень многочисленны и популярны. Кром ‘Воо — Buch’ и сказокъ, приводимыхъ авторомъ ‘Maisse Buch’, надо еще изъ самыхъ популярныхъ указать на ‘Исторію Фортунатуса съ его кошелькомъ и его магической шляпой’ (1696), ‘Libschaft von Plorus und Blankfler’ (1714), ‘Исторію рыцаря Сигизмунда и Магдалины’ (1717), нсколько сказокъ Боккачіо, переведенныхъ въ 1710 году, и другія того же рода.
Сказки и легенды еврейскаго происхожденія ныогда представляютъ только простые переводы съ древнееврейскаго, но чаще он прямо составлялиси на еврейскомъ язык. Изъ этихъ послднихъ нкоторыя, особенно разсказывающія жизмь и чудеса основателя хассидскаго толка {Секта хассидовъ (‘хассидъ’ — значитъ благочестивый) была основана въ XVIII в. Подробно см. ниже въ глав о Перец-прозаик.} и его послдователей, имютъ большое значеніе для исторіи еврейской литературы. Своимъ простымъ и наивнымъ стилемъ, безграничной врой въ могущество цадика {‘Цадикъ’ называется хассидскій рабби (учитель) или, какъ говорятъ, въ Польш, ‘ребе’.}, которой он проникнуты, обвянныя мистической поэзіей и пантеистической философіей, эти сказки, несмотря на жесткость формы, представляютъ по временамъ своеобразную красоту, производящую впечатлніе даже на читателя современной культуры. Въ нихъ-то еврейское романтическое динніеніе, представленное впослдствіи Перецомъ {См. ниже въ глав о Перец-прозаик.}, найдетъ источникъ своего вдохновенія и предметъ для подражанія {Изъ наиболе важныхъ книгъ легендъ укажемъ на ‘Sclrwoche Baal schem’ (Доблести Ваалъ-шема), изданные впервые въ 1815 г. и выдержавшіе потомъ множество изданій, ‘Sefer sipuro maisses’ (Книга сказаній), въ которой, какъ и въ ‘Доблестяхъ’, разсказана жизнь основателя хасеидизма и нкоторыхъ изъ его учениковъ (Варшава, 1881). Очень большое значеніе для послдующаго развитія еврейской литературы имли сказки Рабби Нахмана изъ Брацлава, собранныя и изданныя учениками этого главы хассидизма. (‘Scier sipuro maisses ma schesochinu lisehmea mipi haran’. Мы пользовались изданіемъ 1903 г., Варшава). См. также Л. Перецъ: ‘Rebi Nachmon’kes maisses’ въ Jdische Bibliothek.— Martin Buber. Die Geschichten des Rabbi Nachman, ihm nacherzhlt, Franki. а. М., 1906, изд. Litterarische Anstalt.— Martin Buber. Die Legende des Baalschem. Frankf. а. М., 1908, изд. Litterarische Anstalt.}.
Переводы Библіи, какъ понятно, занимаютъ особеннее мсто въ ряду произведеній перваго періода еврейской литературы, — періода, который благодаря сравнительно весьма большому числу появлявшихся въ то время религіозныхъ книгъ, иногда назывался даже періодомъ преимущественно священной литературы {F. Schulman, op. cit., стр. VII.}. Христіанскіе миссіонеры, которые еще и въ наши дни часто прибгаютъ къ народному языку для своей пропаганды между евреями, первые сдлали доступной священную литературу народной масс. Первый переводъ {Замтимъ, однако, что уже въ 1534 г., т. е. 10 лтъ до опубликованія перевода Михеля Адама, была издана въ Краков раввиномъ этого города, R. Anschel’емъ, конкорданція Библіи, въ которой вс древнееврейскія слова переведены на евр. языкъ. Эта конкорданція, озаглавленная ‘Mirkewet hamischnc’ и въ первый разъ опубликованная анонимно, была издана во второй разъ въ 1584 г. въ томъ же город подъ новымъ заглавіемъ: ‘Sefer schel R. Anschel’ (Книга P. Аншеля). Въ предисловіи къ этой книги авторъ говоритъ, что онъ написалъ конкорданцію, чтобы дать возможность человку изъ народа изучать Библію и обучать ей своихъ дтей. Матери и сестры сами сумютъ ею пользоваться, чтобы обучать Библіи своихъ сыновей и внуковъ. См. Grnbaum, op. cit.— Gdeman. Quellenschritten zur Gesch. des Unterrichtswesens etc. 240—290.— G. Karpeles, loc. cit.— C. Дубновъ. ‘Материнскій языкъ польскихъ и литовскихъ евреевъ въ XVI и XVII вв.’ въ журнал ‘Еврейская Старина’, Спб., 1909, стр. 31—34.} Пятикнижія, пяти ‘Мегилосъ’ и ‘Гафторосъ’ {Пять ‘мегилосъ’ составляютъ ‘Псня псней’, ‘Экклезіастъ’, ‘Эсирь’ ‘Плачъ Іереміи’ и ‘Русь’. Гафторосъ — это отрывки изъ пророковъ, читаемые по субботамъ и праздникамъ посл чтенія отдла Пятикнижія.} былъ выполненъ крещенымъ евреемъ Михелемъ Адамомъ {Переводъ Михеля Адама ошибочно приписывали Эліи Левит (между другами М. Мендельсонъ въ его предисловіи къ переводу Пятикняжія). См. М. Steinschneider въ журнал Serapeum, 1860, стр. 190.} и изданъ Паулусомъ Фагіусомъ въ 1544 году въ Констанц. Въ довольно длинномъ предисловіи переводчикъ излагаетъ мотивы, побудившіе его предпринять этотъ трудъ. Вслдствіе многократныхъ изгнаній многія общины были разрушены и жители ихъ разсяны. Многочисленные евреи, жившіе въ деревняхъ, не имли средствъ брать учителей для своихъ дтей, и эти послднія росли въ невжеств. Еврейскій переводъ Пятикнижія давалъ возможность каждому еврею, который только умлъ читать, самому обучать своихъ дтей. Искренность Михеля Адама {Е. Schulmann, loc. cit., стр. 6.} часто ставилась подъ сомнніе, но каковы бы ни были мотивы, вдохновлявшіе его, нельзя отрицать того, что онъ сдлалъ полезное дло, вліяніе котораго на современную ему публику было огромно {М. Steinschneider. Iewish lit., древнеевр. перев. 1897, стр. 378.}.
Другой переводъ Пятикнижія, тоже обязанный крещеному еврею, былъ опубликованъ въ томъ же году въ Аугсбург {Вотъ нмецкое заглавіе этого перевода: ‘Die fnf Bcher Moses aus dem hebrischen von Wort zu Wort, nach der jetzigen Iudenart, in die Teutsch Sprach gebracht, un doch mit hebrischen Buchstaben gedruckt, allerding wie die luden sie durchs gantz Iar in die Wochen aussteilen, mit sampt den Capiteln, aus allen Propheten aussgezogen, wlche sie darzu nomen.’ (Цитир. no Grnbaum’у, op. cit., стр. 12).}. Авторъ его, Паулусъ Амиліусъ, какъ онъ объясняеть въ одномъ письм съ посвященіемъ {Это письмо съ посвященіемъ было воспроизведено въ ‘Fraenkel-Graetzische Monatschrift’, стр. 350 и слд. О Паулус Амиліи см. Е. Schulman, l. c., стр. 8, прим. I.}, предпринялъ его между прочими мотивами также для того, чтобы показать христіанамъ, ‘что они ошибаются, думая, что евреи говорятъ еще по древнееврейски’. Этотъ аугсбургскій переводъ послужилъ основаніемъ для другой версіи, опубликованной въ Кремон въ 1560 году евреемъ Дейбой Брешемъ или Брештомъ, уроженцемъ Польши. Рядомъ съ переводомъ текста авторъ далъ еще переводъ словъ, равно какъ извлеченіе на еврейскомъ язык изъ знаменитаго комментарія Раши. Онъ былъ во второй разъ изданъ въ Базел въ 1583 г. и въ третій разъ съ незначительными поправками въ томъ же город въ 1603 году {Е. Schulman, l. с., стр. 9—10.}.
Въ 1608 г. знаменитый раввинъ Исаакъ б. Симеонъ Гакогенъ изъ Праги (умеръ въ 1624 г. въ Праг) опубликовалъ новый переводъ Пятикнижія, заключавшій также и избранные отрывки изъ агадической литературы. Этотъ переводъ, извстный подъ именемъ ‘Teutsch-Chumesch’ {Chumesch значитъ Пятикнижіе.}, былъ въ свое время очень популяренъ среди еврейской публики {Впослдствіи именемъ ‘Teutsch-Chumcsch’ обозначали всякій еврейскій переводъ Пятикнижія.}. Черезъ два года посл перваго вышло второе его изданіе въ Праг въ 1610 г. Третье изданіе со значительными измненіями въ текст ‘Teutsch Chumesch’а’ выпущено было только въ 1691 г. во Франкфурт на Майн внукомъ автора {Въ этомъ изданіи появились только дв первыя книги Пятикнижія. См. Е. Schulman, l. c., стр. 11—12.}. Но вскор ‘Tsena Urena’ замнила вс другіе переводы, появившіеся до и посл нея.
Въ одно время съ Пятикнижіемъ были переведены на еврейскій языкъ и другія части Библіи. Въ 1545 г. въ Венеціи вышелъ извстный переводъ Псалмовъ Эліи Левиты, автора ‘Bovo-Buch’ {Sefer Tehilim gemacht in teutscher sprach durch Eliohu Bochur Aschkenasi. Венеція, 1545.}. Въ 1544 г. появился въ Аугсбург римованный переводъ книги Самуила, отличающійся особенной красотой языка. Стихи выполнены въ римованной октав, и къ нимъ были приспособлены спеціальныя мелодіи для чтенія {T. наз. Schmuel—Buch—nigun.}. Популярность этого перевода была такъ велика, что онъ вызвалъ многочисленныя подражанія, и многіе послдующіе переводчики старательно заявляютъ, что ихъ переводъ выполненъ по стихамъ и мелодіямъ ‘Samuel-Buch’а’ {B. Schulman, l. с., стр. 17—19.}. Авторъ ‘Tsena Urena’ далъ также переводъ пророковъ и гагіографовъ, выполненный въ дух первой его книги. Онъ извстенъ подъ именемъ Hamagid (Прага, 1576), имлъ нсколько изданій и пользовался нкоторой популярностью {Ibid, стр. 37—38.}. Но его успхъ далеко не былъ такимъ, какъ переводъ Пятикнижія того же автора.
Полный переводъ библіи на еврейскій языкъ выполненъ былъ только въ конц XVII в. Два перевода ея, — одинъ Іекусіеля Блица (въ 1676 г. въ типографіи Ури Вивуша), другой Іосифа Витценгаузена (въ 1676 г. у Іосифа Этіаша) — были изданы на протяженіи трехъ лтъ, оба въ Амстердам. Но эти переводы, передававшіе только библейскій текстъ безъ комментаріевъ и агадическихъ разсказовъ, повидимому, не пользовались симпатіями публики, такъ какъ новаго изданія ихъ не было {Извлеченія изъ этихъ двухъ переводовъ даны у Grnbaum’а. op. cit., стр. 102—106 и у Sclmlmann’а, loc. cit., стр. 46—48.}. Въ 1711 г. переводъ Витценгаузена былъ напечатанъ нмецкими буквами въ ‘Biblia pentapla’ {Изд. въ Wandbeck’. См. Grnbaum, op. cit., стр. 19.}, какъ ‘еврейская’ версія, рядомъ съ версіями католической, реформатской, лютеранской и голландской.
Одновременно съ первыми переводами Библіи появляются и переводы молитвенника. Переводъ Іосифа б. Іакара былъ напечатанъ въ 1544 г. въ Ихенгаузен, за годъ до псалмовъ Левиты, съ которыми согласованы его орографія и часто даже переводъ тхъ псалмовъ, которые входятъ въ составъ молитвенника {Полное заглавіе: ‘Komt her ir vromen vrauen, da wert ir hpsch ding schauen, ir wert es wolgewar, ein tefilah vom ganzem jar, wol verteutscht im bescheidlich, ir wert sie sunst vorsaumen, den sie wachsen ait auf den bumen, auch is sie nit zu teuer, um ein krnen is sie euer: un etwas nehr halt ir euch stark, gedruckt zu Ichenhausen in dem mark, in dem jar so man zeit dreihundert un vir, got helf uns, das vir si volenden schir. (По Chrestomatio Grnbum’а, стр. 295—320, гд даны также извлеченія изъ перевода молитвенника Іосифа б. Іакара).}. Авторъ говоритъ, что онъ предпринялъ этотъ переводъ въ виду того, что ‘между тми, которые молятся по древнееврейски, едва найдется одинъ изъ тысячи, который понимаетъ смыслъ произносимыхъ имъ словъ’.
Въ начал ХVIII в. (1709) нкій Аронъ б. Самуилъ, уроженецъ Гагерсгаузена (Гессенъ), опубликовалъ ‘Liebliche Tefillah oder graeftige arztnei fr guf und neschama’ (Дорогая молитва или полезное лкарство для тла и души) — сборникъ боле оригинальныхъ, чмъ переводныхъ, молитвъ на еврейскомъ язык {Извлеченія даны у Grnbaum’а, op. cit., стр. 321—324.}. Въ предисловіи къ этому сборнику авторъ объявляетъ себя ревностнымъ сторонникомъ молитвы на еврейскомъ язык. Но эти ‘еретическія’ идеи вызвали вскор противъ него громы и молніи со стороны раввиновъ {Karpeles, op. cit., стр. 1014—1015.}. Книга была запрещена, и съ тхъ поръ не было попытки замнить еврейской молитвой древнееврейскую. Древнееврейскій языкъ остался безспорно языкомъ литургіи, священнымъ языкомъ par excellence. Все, что сторонники на материнскомъ язык осмлились сдлать, свелось къ тому, что къ оффиціальной древнееврейской молитв прибавили другую молитву на обиходномъ язык. Такъ, знаменитый хассидскій равви, рабби Нахманъ изъ Брацлава {Отношеніе вождей хассидскаго движенія къ литератур на народномъ язык было вообще и съ самаго начала проникнуто чувствомъ глубокой симпатіи. Рабби Dov Вег, сынъ р. Шнееръ-Залмана изъ Лядовъ, одинъ изъ самыхъ высокихъ авторитетовъ хассидизма, самъ составилъ ‘сочиненіе о морали’ на еврейскомъ язык, которое, по мннію автора, предназначалось не только для простыхъ людей, но также и для ученыхъ, въ виду того, что ‘сказанное на родаомъ язык легче находитъ себ путь къ сердцу’ (‘Pokeaeh ivrim’, noявившійся въ многочисленныхъ спеціальныхъ изданіяхъ и какъ дополпеніе къ молитвеннику). Мы уже упомянули выше о сборникахъ хассидскихъ легендъ. Прибавимъ еще, что хассидскія книги на еврейскомъ язык первыя печатались обыкновенными еврейскими буквами. (До того времени пользовались для еврейскихъ книгъ спеціальнымъ шрифтомъ, варіаціей раввинистскаго, носившимъ характерное наименованіе ‘Weiberdeustch’. Еще въ ваше время религіозныя книги на еврейскомъ язык иногда печатаются шрифтомъ ‘Weiberdeutsch’), Объ отношеніи раввиновъ-‘ортодоксовъ’ и хассидскихъ раввиновъ къ еврейской литератур см. интересныя мста въ уже нсколько разъ цитированной стать В. Schulman’а, стр. X—XL, и въ стать того же автора ‘Imke Safa’ въ Haschiloach, 1908, т. IV, стр, 106—108.}, совтовалъ своимъ приверженцамъ ‘собираться каждый день на часъ и въ это время молиться только по-еврейски, такъ какъ на древнееврейскомъ язык имъ трудно было бы выразить все, что имъ хотлось бы сказать, и, когда нтъ навыка въ язык, сердце не можетъ услдить такъ хорошо за произносимыми на этомъ язык словами’ {Likute rabbi Xachman, стр. 97, цитиров. S. А. Harodezki, Hagoren (на древнеевр.) 1903, т. IV.}.
Одн только женщины, которыя по закону еврейской религіи, вовсе освобождены отъ обязанности молиться, пользовались переводными на еврейскій языкъ молитвами, равно какъ и спеціальными молитвами, сочиненными на этимъ язык только для нихъ. Такого рода женскія молитвы, ‘техиносъ’, сочинены на вс случаи и обстоятельства религіозной и матеріальной жизни женщины, составленіе ихъ ничмъ не регламентировано, и число ихъ постоянно увеличивается вплоть до настоящаго времени. Чисто литературное значеніе этихъ произведеній не очень велико, большинство ихъ составлено по одному образцу и скоре свидтельствуетъ о матеріальныхъ нуждахъ, чмъ о религіозномъ вдохновеніи ихъ авторовъ. Составленіе этихъ ‘техиносъ’ началось, повидимому, не раньше конца XVI в. {Е. Schlman въ его стать въ Hasman’, стр. 66. См. также Grnbaum, op. cit., стр. 328—335, гд приведены самыя древнія ‘техиносъ’. Одна техина чрезвычайно глубокаго религіознаго настроенія, написанная истинно поэтическимъ языкомъ, встрчается въ роман ‘Шлёма р. Хаимскій’ С. Абрамовича, New-Jork, Hebr. Pabl. Comp., 1901, стр. 33-34.}.
Имена ихъ авторовъ — женщинъ — остались намъ совершенно неизвстны. Это были извстныя своей набожностью и благотворительностью женщины, жены или дочери знаменитыхъ раввиновъ и ученыхъ. Нкоторыя имена составительницъ ‘техиносъ’ сохранились въ памяти народа, и преданіе окружило ихъ ореоломъ святости. Таково, напримръ, популярное имя ‘Сора басъ Тувимъ’ и др. Эти молитвы въ большинств случаевъ представляютъ какъ бы интимную бесду женщины съ Богомъ, бесду, въ которой еврейская женщина старается излить свою душу предъ Господомъ и открываетъ предъ Нимъ вс свои нужды, горести и скорби. Въ глубокой вр, что ‘все отъ Бога’, что безъ воли Его ‘ни одинъ даже волосъ не упадетъ съ головы’, женщина обращается къ Богу во всхъ случаяхъ своей жизни. Много въ этихъ молитвахъ наивной вры, не нердко он проникнуты истиннымъ лиризмомъ. Вотъ, напримръ, образцы молитвы-техины, въ которой женщина проситъ о средствахъ къ жизни для своей семьи: ‘Отецъ Милосердный, дай мн съ супругомъ моимъ и дтьми моими средства къ жизни оіъ Твоей руки, а не отъ руки человка, ибо даяніе человка ничего не стоитъ. Можетъ разв человкъ дать то, въ чемъ другой нуждается? И когда ужъ онъ даетъ что-нибудь, онъ даетъ не вовремя. Ты же, Господи, знаешь потребности каждаго человка, въ чемъ онъ нуждается каждую минуту. А посему, Богъ вселенной, дай намъ наше пропитаніе отъ Твоей святой руки. Аминь!’ — ‘Ты знаешь вс тайны, Ты знаешь вс разбитыя сердца, Ты знаешь и тхъ, которые таятъ въ своемъ сердц и не могутъ высказать людямъ, а только Теб одному. Ты знаешь мои горести и скрытыя раны, которыя я ношу въ своемъ сердц. Богъ Милосердный, гд взять мн врача, который могъ бы понять мои страданія, а если онъ пойметъ даже, разв можетъ онъ мн помочь? Ты же, Боже Милостивый, помогаешь, когда къ Теб обращаются. Ты отецъ сиротъ и вдовъ, бдняка можешь сдлать богатымъ, униженнаго можешь возвысить, Ты никому не длаешь несправедливости и воздаешь каждому по заслугамъ его. Боже милосердный, сжалься надо мною и не дай мн упасть въ средніе годы, и особенно на старости лтъ, дабы мои враги не радовались, какъ объ этомъ просилъ царь Давидъ. Посему прошу Тебя, Господь Милосердный, не оставляй безъ вниманія моей мольбы и дай мн счастье во всхъ длахъ моихъ, чтобы не видть горя отъ дтей моихъ, чтобы мн не пришлось прибгать къ ихъ помощи. Я хорошо знаю, что я прошу слишкомъ много, что я не заслужила и того, что Ты длалъ мн до сихъ поръ и продолжаешь длать теперь. Поэтому прошу Тебя, не покидай меня на старости, чтобы не испытать мн стыда на этомъ свт и имть свою долю со всми добрыми и праведными людьми въ тотъ часъ, когда Ты пожелаешь съ радостью извлечь меня съ этого свта къ радости на томъ свт. Боже Милостивый, этотъ свтъ — ничтожный свтъ, но если человкъ не иметъ добра на этомъ свт, нельзя ему сподобиться и того свта’…
Но не только мелочи жизни и обычныя житейскія нужды, но и боле важные вопросы, касающіеся жизни всего народа, составляютъ предметъ этихъ молитвъ. По случаю праздниковъ читаются молитвы, въ которыхъ говорится о разныхъ историческихъ событіяхъ, о судьбахъ народа, о его бдствіяхъ — въ прошломъ и настоящемъ. Вотъ, напримръ, ‘техина’, читаемая въ субботу передъ новомсячіемъ Аба, въ который былъ разрушенъ Іерусалимскій храмъ: ‘Смотри, весь народъ Твой стоитъ и проситъ Тебя, чтобы Ты благословилъ мсяцъ Абъ, который мы теперь встрчаемъ, чтобы Ты насъ утшилъ, какъ отецъ, чтобы Ты отпустилъ грхи наши, изъ-за которыхъ мы изгнаны изъ нашей страны, удалены изъ нашей земли, и обитель Твоя святая, святой храмъ, сожженъ въ этотъ мсяцъ. Горе намъ! Отнятъ свтъ у глазъ нашихъ! Когда былъ святой храмъ, этотъ мсяцъ былъ такой праздникъ, которому не было равнаго: теперь же мсяцъ этотъ — мсяцъ скорби, плача и горя, такъ какъ вспоминаемъ величіе, котораго мы лишились. Боже Милосердный, услышь голосъ Ціона, внемли крику Іерусалима, который съ горькимъ сердцемъ рыдаетъ, и какъ Ты его сжегъ въ огн, такъ Ты его изъ огня воздвигни вновь, какъ сказано: ‘Я буду ей огненной стной вокругъ’. Благословенъ будь, Утшитель Ціона и Строитель Іерусалима! Аминь!’ Число этихъ женскихъ молитвъ-‘техиносъ’ очень велико. Обыкновенно он помщаются въ молитвенникахъ для женщинъ (‘корбанъ-минхо’), по существуютъ и отдльные сборники этихъ ‘техиносъ’. {‘Simchat hanefesch’ была очень популярна. Она упоминается, между прочимъ, въ ‘Vgele der Alaggid’ А. Bernstem’а (Leipzig, 1885, 4-е изд., стр. 32) и въ роман Бертольда Ауэрбаха ‘Diechter и. Kaufmann’, 1885, стр. 54. У Grnbaum’а, op. cit., стр. 230—288 даны извлеченія какъ изъ ‘Simchat hanefesch» такъ и изъ нкоторыхъ другихъ сочиненій этого жанра.}
Другой родъ тоже религіозной литературы составляютъ ‘сочиненія о нравственности’, очень рано культивировавшіяся еврейской письменностью. Въ 1542 г. появился Sefer Hamidot’ (книга о добрыхъ нравахъ) въ перевод съ древнееврейскаго. Анонимный авторъ этой книги, разсчитывавшій, главнымъ образомъ, на женскую публику, считаетъ нужнымъ дать нкоторыя объясненія своему новаторскому предпріятію: трактовать предъ женщинами вопросы, касающіеся изученія Закона. Такъ, онъ замчаетъ, что ‘въ заявленіи Талмуда, что женщины не должны изучать Тору, рчь идетъ объ изученіи самого Талмуда, но вовсе не объ изученія Библіи и другихъ книгъ, трактующихъ о нашихъ обязанностяхъ’. За ‘книгой добрыхъ нравовъ’ послдовали другія въ томъ же род и тоже переведенныя съ древнееврейскаго. Среди нихъ укажемъ на ‘Ховасъ Галвовасъ’ рабби Бахіи, переведенный въ 1609 г. одной женщиной, Ревеккой Тиктинеръ, которая была авторомъ другой оригинальной книги объ обязанностяхъ женщины, ‘Мейнекесъ Ривка’ (Кормилица Ревекки), ‘Кавъ Галошоръ’ (Врная мра) Цви Гирша Кайдановера (1724 г.), и наконецъ ‘Симхосъ Ганефешъ’ (Радость души), анонимно опубликованная во Франкфурт на Майн въ 1706 г. и вторымъ изданіемъ въ Зальцбах въ 1718 г.
Исторія еврейскаго народа, его великаго прошлаго, его горестей и страданій, какъ свидтельство любви Бога къ избранному народу — такой сюжетъ не могъ не вдохновлять людей, писавшихъ для публики, жаждавшей просвщенія и искавшей ободренія въ чтеніи книгъ, такъ близко касающихся самыхъ основъ ея моральнаго міровоззрнія. Книга ‘Іоссипонъ’, представляющая нчто въ род лтописи отъ начала міра до завоеванія Палестины римлянами {Еврейскій переводчикъ такъ опредляетъ въ предисловіи характеръ переводимой имъ книги: ‘…zu dem aso is er gar kurzweilig zu lesen, den eswerden drinen derzeit maassim, die da geschehen sein vun scheschet ieme berei schit an un bis nach dem churbon bai’s schoni: auch so werden darinen verzelt, die grossen milehomet die gestriten hat der grosmechtig Knig Alexandrus Mukdun wie er schier dieganz welttmter sich mit gewalt bezrvungem hot’. и т. д. (Цитир. по Chrest Grnbaum’а, стр. 345—357, гд приведены также другіе отрывки изъ той же книги). Сокращенное изложеніе Іоссипона было выпущено Эдель басъ Мозесъ въ Краков въ 1670 г. Подробн. см. Jewich Encycl. т. VII, ст. ‘Ioseph b. Gorion’.}, была переведена съ древнееврейскаго и напечетана впервые въ 1546 г. въ Цюрих. Въ 1648 г. изданъ былъ въ Амстердам переводъ ‘Шевесъ Іегуда’ (Скипетръ Іуды) {Другое изданіе ‘Шевесъ Іегуда’ вышло въ 1700 г. въ Зульцбах.}. ‘Шеерисъ Израиль’ (Остатокъ Израиля) Менахема Мона, изданный въ первый разъ въ Амстердам въ 1743 г., представляетъ скоре оригинальное произведеніе, чмъ переводъ. Въ предисловіи авторъ объясняетъ странное названіе его книги. Онъ назвалъ ее ‘Остатокъ Израиля’, такъ какъ думаетъ изложить въ ней все то, что произошло съ остаткомъ Израиля посл изгнанія въ невдомыя страны десяти колнъ, когда остались только колно Іуды и Веніамина и часть колна Леви’. Въ Библіи (Zephania, III, 13) сказано, что ‘остатокъ Израиля не будетъ совершать несправедливости и не будетъ лгать’ — и это правда, несмотря на вс обвиненія противъ него. Святыя общины часто погибали во Святое Имя Его и не хотли лгать и измнить своей вр. Авторъ заявляетъ, кром того, что принадлежа самъ къ остатку Израиля, онъ не станетъ утверждать вещей, въ достоврности которыхъ онъ самъ не убдился. Книга содержитъ исторію преслдованій евреевъ въ разныхъ странахъ, анекдоты изъ жизни знаменитыхъ людей какъ евреевъ, такъ и неевреевъ, изложеніе средневковыхъ диспутовъ и другіе подобные сюжеты. Надо однако признать, что духъ критики автора не стоитъ на высот его доброй воли, такъ какъ въ его книг историческая правда и легенда перемшаны и переплетены между собою {Характеръ книги опредляется словами на заглавномъ лист: ‘man, wert drinen gefinen wunderhertiche geschichtnis die geschehen sein ungern eitern in den golus, un wie vielmal sie hahen mekadesch schein schoma’im gewesen’. Извлеченія см. Grnbaum, op. cit., стр. 358—360.} Іегуды Ибнъ Вирга {М. Steinschneider, Евр. литература, древнеевр. перев., стр. 408.}.
Преслдованія, отъ времени до времени сваливавшіяся на голову евреевъ и принимавшія характеръ національныхъ катастрофъ, какъ, напримръ, возстаніе казаковъ при Хмльницкомъ (1648 г.), преслдованія въ Франкфурт на Майн (1614—1616), возстаніе въ Гамбург (1730 г.), находили свое скорбное эхо въ еврейской литератур. Число такихъ монографій довольно значительно.
Весьма любопытны также мемуары одной еврейской женщины того времени, знаменитой Глюкель изъ Гамельна (Glckel von Hameln).
Эта замчательная женщина своего времени родилась въ Гамбург въ 1645 г. Ея отецъ Лейба Пинкерле былъ старшиной общины нмецкихъ евреевъ и извстнымъ общественнымъ дятелемъ, принимавшимъ близко къ сердцу интересы не только нмецкаго, но и русскаго еврейства. Бжавшіе отъ рзни Богдана Хмльницкаго русскіе евреи находили пріютъ въ его дом. Человкъ просвщенный, онъ давалъ своимъ дтямъ не только еврейское, но и общее образованіе. Дочь его, Глюкель, не только хорошо знала древнееврейскій языкъ и знакома была съ религіозной литературой, но и вообще была высоко образованной женщиной. Но, кром знаній и образованія, эта женщина обладала необыкновенно высокой моральной и душевной красотой. Рано вышедши замужъ за Хаима изъ Гамельна и овдоввъ на 44 году, она принялась за свои записки, которыя, къ сожалнію, не успла закончить, хотя продолжала ихъ и посл смерти второго своего мужа Серфа Леви, старшины еврейской общины въ Мец. Но и то немногое, что она успла написать, представляетъ высокій историческій и бытовой интересъ. Будучи au courant всего того, что происходило въ еврейств вокругъ нея, и обладая недюжиннымъ писательскимъ талантомъ, она описывала современныя ей событія (между прочимъ и волновавшее тогда еврейство мессіанское движеніе Саббатая-Цеви) и своихъ современниковъ въ мягкихъ художественныхъ краскахъ, обнаруживающихъ нжно любящее женское сердце и необыкновенную красоту души. Она умерла въ 1719 г. Ея мемуары свято хранились въ рукописи ея потомствомъ, и въ 1896 г. они были изданы въ Франкфурт проф. Давидомъ Кауфманомъ подъ его редакціей и съ его введеніемъ подъ заглавіемъ ‘Die Memoiren der Glckel von Hameln (1645—1719)’. Эти мемуары представляютъ цнный, богатый обильнымъ и разнообразнымъ матеріаломъ источникъ нашихъ свдній объ общинной, бытовой и семейной жизни нмецкихъ евреевъ конца XVII и начала ХVIII вка.
Не могъ не привлечь вниманія еврейскихъ писателей и другой сюжетъ, тоже національнаго характера. Книги на еврейскомъ язык о Палестин, ея географіи, ея современныхъ обитателяхъ, книги о путешествіяхъ въ эту страну, дйствительно, были довольно многочисленны въ эту эпоху и охотно читались публикой {М. Steinschneider. ‘Jdische Schriften zur Geographie Palaestinas’ въ ‘Irusalem’. Zunz’а, т. III.}. Въ 1635 году нкій Герсонъ б. Эліэзеръ опубликовалъ въ Люблин и въ Амстердам {Dr. Zunz. Ges. Schrirften. Berlin., 1875, т. I. стр. 187—188.}. ‘Гелилосъ Эрецъ-Исроэль’ (Провинціи Палестины), въ которомъ онъ указываетъ пути, ведущіе въ Іерусалимъ, а также разсказываетъ о своемъ путешествіи въ страны, лежащія близъ рки Самбатіона, и въ страны жреца Іеона, гд онъ видлъ много чудесъ, между прочимъ, звря съ тремя глазами и человка безъ головы. Эта книга была публично сожжена іезуитами въ Варшав, но потомъ была вновь напечатана {Ibid.}ё. Въ 1649 г. Мордухай б. Іескія Литте напечаталъ въ Амстердам ‘Тецоесъ Эрецъ-Исроэль’ {Ibid. стр. 189.}, также трактующій о путяхъ въ Палестину. Въ 1650 г. Моисей б. Израиль Нафтали Гиршъ Паргесъ изъ Праги издалъ въ Амстердам книгу на ту же тему ‘Даркей Ціонъ’ (Пути слона), описывающую нкоторые обычаи іерусалимскихъ евреевъ {Ibid.}. Другая книга ‘Тлоэсъ Моше’ (Странствованія Моисея) (Галле, 1712 г.) трактуетъ о странахъ, гд, по еврейской легенд, находятся десять колнъ, изгнанныхъ до разрушенія перваго храма {Ibid. стр. 189.}. Скажемъ мимоходомъ, что эта легенда послужила темой цлому ряду сказокъ на еврейскомъ язык, и ее мы встрчаемъ нердко и въ произведеніяхъ нкоторыхъ современныхъ намъ писателей.
Въ эту эпоху книги по свтскимъ наукамъ были рдки въ еврейской литератур. Свтскія науки въ то время были еще вообще совершенно неизвстны жителямъ гетто, особенно женщинамъ и вообще лицамъ, не получившимъ достаточнаго древнееврейскаго образованія, а между тмъ эти послднія и были не только читателями, но нердко и авторами этой литературы. Нкоторыя свтскаго характера книги, которыя встрчаются въ эту эпоху и о которыхъ мы говорили выше, въ большинств случаевъ имютъ цлью только дать отвтъ на самые элементарные практическіе запросы своихъ читателей. Такъ въ 1690 г. было издано въ Амстердам ‘Руководство по ариметик’. Другая книга, Саббатая Басса, содержитъ полезныя указанія для дловыхъ людей. Были переведены и нкоторыя сочиненія по географіи, полезныя для еврейскихъ путешественниковъ.
Существуетъ весьма значительное число еврейскихъ псенъ анонимнаго происхожденія, распваемыя народомъ, въ устахъ котораго он подверглись различнымъ модификаціямъ, псни эти служатъ прекраснымъ источникомъ для познанія жизни народа, его образа мыслей и чувствъ. Наиболе полный сборникъ народныхъ еврейскихъ псенъ, составленный въ 1901 г. Гинзбургомъ и Марекомъ {‘Еврейскія народныя псни въ Россіи’, собранныя и изданныя съ предисловіемъ С. М. Гинзбурга и П. С. Марека (изд. ‘Восхода’, СПБ. 1901). Транскрипція псенъ сдлана еврейскими и латинскими буквами. Во введеніи авторы даютъ и библіографію вопроса.}, содержитъ 376 псенъ, этотъ сборникъ однако, по мннію самихъ составителей его, далеко не исчерпываетъ всего богатства народныхъ псенъ, сохранившихся въ памяти польскихъ, литовскихъ и южно-русскихъ евреевъ, не говоря уже о тхъ, которыя мало-по-малу забывались подъ вліяніемъ новыхъ условій жизни и окончательно потеряны какъ для историка нравовъ гетто, такъ и для исторіи языка и литературы.
Одн изъ этихъ псенъ боле или мене недавняго происхожденія, но есть такія, которыя носятъ на себ слды очень давняго (за нсколько вковъ тому назадъ) происхожденія, хотя въ точности невозможно опредлить ни мсто, ни время ихъ созданія. Таковы, напримръ, дтскія псни, нкоторыя изъ коихъ представляютъ подражанія нмецкимъ пснямъ и, вроятно, распвались въ нмецкомъ гетто еще до переселенія нмецкихъ евреевъ въ Россію {Ibid. Псни NoNo 84—133. См. также: ‘Das jdische Volkslied in Russland’ (рецензія книги Гинзбурга и Марека) А. Landau ‘Mitteilungen der Gesellschaft fr jdische Volkskunde’ 1903, t. XI, стр. 65—80.}. Изъ колыбельныхъ псенъ имются также такія, которыя, не принадлежа ни къ какой стран и одинаково распваемыя какъ на Литв и въ Румыніи, такъ на юг Россіи и въ Галиціи, этимъ самымъ доказываютъ свое сравнительно давнее происхожденіе. Самая популярная колыбельная псня, распваемая еще и въ наши дни у колыбели каждаго еврейскаго ребенка гетто, слдующая {Если ребенка зовутъ не Яковъ, то замняютъ слово Янкеле (уменьшительное отъ ‘Яковъ’) соотвтствующимъ уменьшительнымъ.}:
Unter Jankele’s wiegele
Steht а klor weisse ziegele,
Dos ziegele is gefobren handelen,
Rosinkes mit mandlen.
Wos is die beste schoire?
Jankele wet lernen tore.
Стоитъ подъ кроваткой у Янкеле1)
Бленькій, свтленькій козликъ.
Пошелъ этотъ козликъ купити,
Купити изюму, миндалю.
Нтъ лучше на свт товара, —
Учить будетъ Янкеле Тору.
1) См. варіанты эюй псни у Гинзбурга и Марека, NoNo 60, 61, 62 и 63.
Въ большинств другихъ колыбельныхъ псенъ повторяется тотъ же рефрэнъ: ребенокъ будетъ изучать Тору, ршать теологическіе вопросы, въ день свадьбы онъ произнесетъ рчь на талмудическую тему и т. д.
Дтство въ гетто длится недолго. Въ три года мальчикъ уже посылается въ школу, хедеръ, въ семь лтъ, а часто и раньше, онъ уже посвящается въ тончайшія разсужденія ученыхъ талмудистовъ, а въ 13 лтъ уже спшатъ его женить. Понятно, что при такихъ условіяхъ вовсе не рано говорить ему, когда онъ еще въ колыбели, объ обязанностяхъ, которыя предстоятъ ему, какъ только онъ научится ходить. И первая обязанность — это изучать Законъ и быть хорошимъ евреемъ. Кричащему ребенку мать говоритъ, что такое поведеніе неприлично для будущаго ученаго и талмудиста.
West doch sein а groissinker,
West doch sein а tanih,
West deine eitern
Bazieren un bascheinen —
Passt doch nischt far dir
Solst pistschenen un weinen.
Ты выростешь большой,
И станешь ты танай1),
Красой и свтомъ станешь
Родителей своихъ —
И мальчикъ вотъ такой
Быть долженъ смиренъ, тихъ.
1) Танай — ученый талмудистъ.
Но все это относится только къ мальчику. Онъ будетъ изучать Тору и сдлается знаменитымъ, это онъ чтеніемъ молитвы ‘Кадишъ’ {Кадишъ — такъ называется молитва, которую сынъ обязанъ читать три раза въ день въ первые 11 мс. по смерти родителей. Эту же молитву онъ читаетъ и въ годовщины ихъ смерти} выведетъ своихъ родителей изъ ада.
As ich wel amol darf en auf jener weit gein,
Wellen die tiren fun gan — oden offn stein.
Du, mein kind, solst mir sein а frumer un а guter,
Wet men sogen auf jener weit: lost arein dem zadik’s muter.
Когда мн придется на тотъ свтъ идти,
Раскроются настежъ мн райскія двери.
Ты будь только набоженъ, добръ, — смотри! —
И скажутъ мн: ‘праведника мать то, впустите1).
1) Ibid. No 65.
Роль двочки боле скромная. Она не ходитъ въ школу, она не можетъ отличиться знаніемъ Закона, и все возвышенное и прекрасное въ жизни достигается ею чрезъ посредство мужчины, будущаго своего мужа. И псенка о бленькомъ козлик, говорящая мальчику объ изученіи имъ Торы, у колыбели двочки поется уже такъ:
Женихъ твой учить будетъ Тору.
Большинство другихъ колыбельныхъ псенъ, поскольку он не выражаютъ общихъ чувствъ любви матери къ своему ребенку, вс касаются мальчиковъ. Роль еврейской женщины какъ на этомъ, такъ и на томъ свт весьма низменная и подчиненная, и рожденіе двочки не внушаетъ родителямъ особенно розовыхъ надеждъ на будущее счастье ея. Не даромъ еврей каждый день благодаритъ Создателя за то, что ‘не сотворилъ его женщиной’, а еврейка покорно повторяетъ молитву: ‘Благословенъ Тотъ, кто сотворилъ меня по вол Своей’…
За-то въ свадебныхъ псняхъ почти всегда рчь идетъ о молодой двушк. Для молодого человка изъ гетто бракъ не представляетъ такого важнаго событія, какъ для молодой двушки. И посл свадьбы, какъ и до нея, онъ все равно будетъ изучать Тору, будетъ проводить большую часть своего времени въ синагог: обычай гетто требовалъ, чтобы родители новобрачныхъ въ теченіе нсколькихъ лтъ посл свадьбы содержали на свой счетъ молодыхъ. Но для молодой двушки бракъ составляетъ единственный смыслъ и высшую цль жизни. ‘Ты была ничмъ, онъ изъ тебя сдлаетъ нчто’, — говорится въ одномъ древнееврейскомъ стихотвореніи, изображающемъ горькую долю еврейской женщины, всегда подчиненной мужчин {L. Gordon. Kutze schel jud (хвостикъ въ букв ‘іудъ’). Собр. соч., т. IV.}. И для молодой двицы гетто нтъ ничего страшне мысли о томъ, что она можетъ остаться старой двой. Одна изъ самыхъ распространенныхъ въ гетто псенъ говоритъ {Гинзб. и Марекъ, No 243.}:
Sitz ich auf а stein,
Klog ich un wein:
Alle meidlech hoben chassono,
Nor ich eine nein.
Сижу я на камн одна,
И слезы текутъ безъ конца.
Двицы вс вышли давно,
Лишь я остаюся одна.
Мужъ, о которомъ мечтаетъ молодая двушка, рисуется ей съ голубыми или черными глазами, черными волосами, иногда съ длинными ‘пейсами’ {Ibid, No 247.}, но особенно повторяется во всхъ псняхъ этого рода рефрэнъ, что мужъ ‘долженъ быть способный къ усвоенію Торы’ {Un zu der Tore sol er teigen.}.
Большое число псенъ посвящено замужней женщин. Он вс полны грусти и скорби. Часто, уже черезъ нсколько дней посл свадьбы, новобрачная, въ большинств случаевъ не знавшая своего жениха до внца, начинаетъ оплакивать свою прежнюю беззаботную двичью жизнь подъ крылышкомъ родителей.
Drei teg noch der chassene,
Die ssimcho is arob,
Bei dos junge jveibele
Dreit sich schon der kop.
Drei Wochen noch der chassene
Kumt sie zum taten klogen:
— Tate, du host mir gegeben а Scharlatan а man,
Er chapt sich zu mir schlogen!
Три дня посл свадьбы
Радость прочь ушла.
И у молодухи
Кругомъ голова.
Три недли посл свадьбы —
Ужъ къ отцу она приходитъ:
Ты далъ мн мужа шарлатана
Чуть меня онъ не колотитъ1).
1) Ibid, No 275.
Мужъ забываетъ вс домашнія заботы въ синагог, если не въ веселой компаніи, жена же всегда возится съ дтворой и часто выполняетъ тяжелыя обязанности, которыя долженъ былъ бы длать мужъ.
Kol sman ich bin а meidel,
Bin ich schein un eidel,
Un wie ich wer а weibel,
Wer ich wie а orim teibel.
Holz darf ich alein haken,
Un broit is nischto tun wanen zu baken.
Der cheschbon fun die kinder —
Is jetwideren besonder:
Einem schlofen leigen,
Dem andern zu machen die oigen,
Dem driten auf droissen firen,
Dem firten dem kop oisschmiren.
Un dos is noch nischt gor, —
А briss alle jor.
Пока я двушкой была,
Была красива я, нжна:
А какъ я стала ужъ женой,
Пропалъ совсмъ ужъ мой покой.
Дрова рубить сама должна,
На хлбъ же нту ни гроша.
И сколько горя мн съ дтьми!…
Одно надо спать уложить,
Другому глаза позакрыть,
А третье на дворъ выводить,
Четвертое чистить и мыть.
И то еще не все —
Вдь что ни годъ — дитё 1).
1) Ibid, No 277.
Молодая женщина жалуется отцу, но не обвиняетъ его, она знаетъ, что онъ сдлалъ все, что могъ. Молодой женщин, жалующейся на то, что ей дали мужа-негодяя, отецъ отвчаетъ:
Kleider un nadan