К. Арсеньевъ.
‘Русскій Встникъ’, No 8, 1861
История цивилизации во Франции от падения западной Римской империи. Сочинение Гизо, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1861
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Исторія цивилизаціи во Франціи отъ паденія западной Римской имперіи. Сочиненіе Гизо, переведено подъ редакціею М. Стасюлевича. Томъ I, Спб. 1801.
Студенты С.-Петербургскаго университета, подъ руководствомъ профессора Стасюлевича, предприняли переводъ Исторіи цивилизаціи во Франціи, Гизо. Она составляетъ продолженіе переведенной уже на русскій языкъ Исторіи цивилизаціи въ Европ. Несмотря на тридцать лтъ, истекшихъ со времени появленія этихъ сочиненіи, они сохранили, если не первоначальную, то все еще очень высокую цну, и вполн заслуживаютъ перевода.
Вышедшая въ свтъ первая часть Исторіи цивилизаціи во Франціи заключаетъ въ себ полную картину состоянія Галліи въ V столтіи, и затмъ очеркъ общественной цивилизаціи ея до половины VIII вка, то-есть до временъ Карла Великаго. Гизо, какъ извстно, различаетъ цивилизацію общественную, соціальную, отъ цивилизаціи умственной, интеллектуальной — развитіе общества отъ развитія человка. Въ Исторіи цивилизаціи въ Европ онъ занимался преимущественно цивилизаціей соціальною, въ Исторіи цивилизаціи во Франціи онъ обращаетъ одинаковое вниманіе на об отрасли цивилизаціи. Такъ напримръ, изображай состояніе Галліи въ V столтіи, онъ говоритъ сначала о гражданскомъ обществ, о римской администраціи, о сословіяхъ, объ упадк высшихъ классовъ, объ инерціи народа, потомъ объ обществ религіозномъ, о значеніи христіанской церкви, объ отношеніяхъ ея къ свтской власти, о внутренней ея организаціи. Отъ сравнительной картины этихъ двухъ обществъ Гизо переходитъ къ лицамъ, ихъ составлявшимъ, къ духовнымъ интересамъ того времени, къ умственному движенію въ области религіи и науки. Этотъ методъ прилагается Гизо и ко всмъ послдующимъ частямъ его изслдованія.
Двойственный характеръ цивилизаціи, по мннію Гизо, всего ясне, всего полне выразился въ исторіи Франціи. Въ Англіи, соціальная сторона цивилизаціи преобладала надъ интеллектуальною, въ Германіи — на оборотъ. Въ Италіи об отрасли цивилизація развивались отдльно одна отъ другой, оставались безъ вліянія другъ на друга: идея не переходили въ ‘акты, ‘акты совершались независимо отъ идей. Въ одной только Франціи, по мннію Гизо, человкъ и общество шли впередъ параллельно, рядомъ, или по крайней мр въ близкомъ разстояніи другъ отъ друга, въ одной только Франціи никогда не прерывалась непосредственная связь между идеями и жизнію. Умственная дятельность Франція не уступаетъ ея практической опытности. Исторія цивилизаціи во Франціи есть исторія цивилизаціи, по преимуществу, могущая въ извстной степени замнить собою исторію цивилизаціи общеевропейской.
Мнніе Гизо о Французской цивилизаціи кажется намъ боле патріотическимъ нежели справедливымъ. Если искать главныя господствующія черты европейской цивилизація, то ихъ также легко можно найдти въ исторіи Англіи, Германіи или Италіи какъ и въ исторіи Франціи, если идти дальше этого общаго сходства, то исторія цивилизаціи въ одной стран, хотя бы и въ космополитической Франція, не можетъ дать врнаго понятія о цивилизаціи другихъ народовъ. Исторія Франціи вовсе не прототипъ исторіи Европы. Если нкоторыя стороны европейской цивилизаціи полне осуществились во Франція, то другія, не мене важныя, гораздо рельефне выразились въ Англіи, въ Германіи, въ Италіи. Что касается до равновсія между двумя отраслями цивилизаціи, то оно составляетъ идеалъ, отъ котораго одинаково далеки вс европейскія національности. Везд мы находимъ противорчіе между идеями и фактами, везд умственное движеніе опережаетъ событія, или событія, идя въ разрзъ съ движеніемъ умовъ, производятъ одн только безплодныя формы безъ всякаго внутренняго содержанія. Съ другой стороны, вліяніе интеллектуальной цивилизаціи на соціяльную и обратно — фактъ всемірный, конечно свойственный не одной только Фракціи. Въ иниціатив идей, измняющихъ, мало-по малу, положеніе общества, Англія не только можетъ соперничествовать съ Франціей, но, по всей вроятности, побдитъ ее. Приложеніе идей къ жизни, въ Англіи и Сверной Америк простирается гораздо дальше нежели во Франціи. Но можетъ-быть Франція была Фокусомъ, въ которомъ идеи соединялись съ дйствительностію, и черезъ который должна была проходить отвлеченная мысль, чтобы достигнуть практическаго осуществленія? Такъ утверждаетъ Гизо въ Исторіи Европейской цивилизаціи: но, по нашему мннію, онъ ошибочно возводитъ отдльный фактъ на степень общаго закона. Роль, о которой говоритъ Гизо, принадлежала Франціи въ конц XVIII вка: но принадлежала ли она ей прежде, принадлежитъ ли ей въ настоящее время? Разв реформаціи нужно было пройдти черезъ Францію, чтобы распространиться по всей Европ? Разв эпоха возрожденія заимствовала отъ Франціи свою жизненную силу? Не говоримъ о настоящемъ значеніи Франціи: оно слишкомъ очевидно. Заблужденіе Гизо проистекало впрочемъ не изъ одного только національнаго самолюбія. Оно объясняется временемъ, въ которое написана Исторія цивилизаціи. Это было время высочайшаго напряженія умственныхъ силъ Франціи, время процвтанія ея либеральнныхъ учрежденій. Министерство Мартиньяка успокоило опасенія либеральной партіи, возстановило, въ извстной степени, согласіе между королемъ и страною. Европа многаго ожидала отъ Франціи, и Франція могла считать себя передовою націей Европы.
Объемъ библіографической статьи не позволяетъ намъ прослдить все содержаніе Исторіи цивилизаціи во Франціи. Мы остановимся только на одной изъ замчательнйшихъ частей его, на очерк интеллектуальной цивилизаціи Галліи въ IV и V столтіяхъ. Главнымъ выраженіемъ этой цивилизаціи служила литература, какъ свтская, остатокъ язычества, такъ и духовная, порожденіе христіянства. Первая имла на своей сторон давность, блестящія воспоминанія, поддержку гражданской власти, вторая лишена была всякаго вншняго пособія. Народное образованіе еще не перешло въ руки духовенства, школы сохраняли еще свое прежнее устройство. Тмъ не мене, въ свтской литератур замтна какая-то старческая слабость, въ духовной — энергическая дятельность молодой, только что пробуждающейся жизни. Свтская литература была роскошью, забавой высшихъ сословій, духовная литература соотвтствовала мыслямъ и чувствамъ цлаго народа. Въ области свтской литературы, исторія обратилась въ лтопись, краснорчіе въ реторику, поэзія въ стихотворство по поводу разныхъ торжественныхъ случаевъ. Философскіе, психологическіе вопросы сдлались исключительнымъ достояніемъ духовной литературы. Церковь уже и въ это время склонялась къ безусловному господству авторитета, но не возставала еще ршительно противъ свободы преній. Преслдованіе еретиковъ уже началось, но лучшіе учители церкви продолжали утверждать, что церковь должна дйствовать только духовнымъ оружіемъ. Вотъ почему богословскіе споры возбуждали общее участіе, отзывались во всхъ частяхъ христіанскаго міра, и были прерываемы, но не прекращаемы ршеніями соборовъ. Среди этихъ споровъ, на первомъ план, стоитъ великая борьба пелагіанизма съ ученіемъ Блаженнаго Августина. Исторія пелагіанизма изложена у Гизо довольно подробно, потому что Пелагій, положившій начало этому ученію, былъ родомъ изъ Бретани. Съ свойственною ему систематичностью и ясностью, Гизо указываетъ сначала т главные вопросы, о которыхъ шелъ споръ между Пелагіемъ, Августиномъ и послдователями ихъ: существованіе свободной воли, кругъ ея дйствій, сила ея и зависимость отъ разныхъ постороннихъ вліяній, возможность измненій въ духовной природ человка безъ участія свободной воли. Дале, Гизо объясняетъ ту особенную точку зрнія, съ которой должна была смотрть на эти вопросы христіанская церковь, и наконецъ разказываетъ начало, развитіе и паденіе пелагіанизма. Пелагій и ученикъ его Целестій явились защитниками свободной воли, во всемъ ея пространств, во всей ея сил. Они утверждали, что человкъ иметъ безусловную способность ршаться и исполнять свои ршенія, безъ всякой посторонней помощи, безъ всякой вншней опоры. Августинъ, напротивъ того, доказывалъ недостаточность свободной воли, необходимость божественной благодати, таинственное дйствіе благодати на душу, безъ вдома и воли человка. Ученіе Августина, говоритъ Гизо, логически вело къ отрицанію свободной воли: но онъ сумлъ остановиться передъ послдними результатами своей теоріи, подобно тому, какъ это сдлалъ Жанъ-Жакъ Руссо въ своемъ Contrat Social {Въ Contrat Social Руссо постоянно проводитъ мысль о верховной власти массъ, численнаго большинства, но первоначальное устройство общества, начертаніе конституціи, основныхъ законовъ, онъ, вопреки своему принципу, предоставляетъ одному лицу.}. Большинство послдователей Августина продолжали держаться его мннія, которое и теперь господствуетъ въ римско-католической церкви: но другіе, боле непреклонные въ своемъ мышленіи, основали ученіе прелестинатовъ, совершенно отвергавшее свободную волю. Реакціею противъ этого ученія послужилъ полу-пелагіанизмъ, допускавшій вліяніе божественной благодати, но признававшій ее какъ бы послдствіемъ, наградою разумно-свободныхъ дйствій человка. Пелагіанизмъ былъ осужденъ и церковною, и гражданскою властію, полу-пелагіанизмъ одно время торжествовалъ въ Галліи, но въ начал VI столтія потерялъ всякое значеніе. Впрочемъ вопросъ о свободной вол никогда не переставалъ быть предметомъ разногласія въ западной церкви. Кальвинъ воскресилъ мрачное ученіе прелестинатовъ, арминіанизмъ близко подходилъ къ полу-пелагіанизму.
Второй богословскій сперъ, происходившій въ Галліи V столтія, касался вещественности или невещественности души, и былъ веденъ между Фавстомъ, епископомъ Ріескимъ, и священникомъ Мамертомъ Клавдіаномъ. Отрывки изъ сочиненій этихъ двухъ богослововъ, приведенные Гизо, чрезвычайно интересны. Сочиненіе Мамерта: natura animae, по замчанію Гизо, представляетъ смсь суеврія и невжества съ высокими мыслями и искусною діалектикою. Рядомъ съ разсужденіемъ о сравнительномъ достоинств огня и воздуха встрчается, напримръ, такое мсто: ‘ты говоришь, что иное дло душа, иное дло мысль души: скоре ты долженъ былъ сказать, что т предметы, о которыхъ думаетъ душа, не составляютъ души, но мыслъ есть не что-иное, какъ сама душа’. Споръ о свойств души ограничился, впрочемъ, тснымъ кружкомъ ученыхъ богослововъ и не имлъ большаго практическаго значенія. Нашествіе варваровъ положило конецъ умственному движенію, господствовавшему среди христіанской церкви. Но, и предоставленное самому себ, движеніе это, по мннію Гизо, не могло быть продолжительно. Свобода, необходимое условіе умственной жизни, все боле и боле уступала мсто авторитету. Главною цлію церковнаго правительства было не столько убжденіе ума, сколько подчиненіе воли, и для достиженія этой цли оно все мене и мене прибгало къ чисто-духовнымъ средствамъ. Почва для отвлеченныхъ преній становилась все тсне и тсне. Паденіе западной Римской имперіи только ускорило неизбжную перемну.
Мы представили вкратц взглядъ Гнэо на интеллектуальную цивилизацію Галліи или лучше сказать всей вообще западной Римской имперіи въ послднее столтіе ея существованія. Угрожаемое сверху, умственное движеніе не имло достаточной поддержки снизу: преслдуемое или, по крайней мр, стсняемое церковнымъ правительствомъ, оно лишено было глубокихъ корней и среди церковнаго общества. Церковное правительство почерпало свою власть изъ инерціи мірянъ. Распущенность гражданской жизни отражалась и на духовной дятельности общества. Лучшимъ доказательствомъ этого служитъ исторія пелагіанизма. Вопросъ о свобод воли иметъ огромное практическое значеніе, онъ находится въ тсной связи какъ съ самыми обыкновенными, такъ и съ самыми важными явленіями жизни, съ земнымъ существованіемъ человка и съ будущимъ предназначеніемъ его. И pro, и contra этого вопроса можетъ быть защищаемо съ увлеченіемъ, съ энтузіазмомъ. Кругомъ него можетъ возгорться не только философское преніе, но и страстная борьба, онъ можетъ подать поводъ къ глубокому, непримиримому разногласію. Однимъ словомъ, трудно представить себ вопросъ, по которому такъ легко могла бы возникнуть ересь, уклоненіе отъ господствующаго ученія. Еслибы споръ Пелагія съ Августиномъ происходилъ среди боле мыслящаго, мене равнодушнаго общества, онъ не могъ бы остаться безъ самыхъ серіозныхъ послдствіи. Въ церковной исторіи IV—X столтіи замчательно то явленіе, что ереси этого времени возникали большею частію по вопросамъ отвлеченнымъ, не имвшимъ прямаго отношенія къ моральной, практической сторон религіи. Таковы были ереси аріанъ, македоніанъ, моноеелитовъ, монофизитовъ. Он находили страстныхъ защитниковъ и столь же страстныхъ противниковъ, он давали поводъ къ гоненіямъ, кровопролитіямъ. Грубые, невжественные люди принимали дятельное участіе въ раздор, основанномъ на метафизическихъ, ученыхъ аргументахъ. Не свидтельствуетъ ли что о томъ, что народъ безпрекословно слдовалъ только указаніямъ тхъ или другихъ духовныхъ авторитетовъ, другими словами, что между движеніемъ и почвой, на которой оно происходило, не было живой связи? Теологическій споръ начинался въ сред, хорошо знакомой съ догматическою стороною вры: раздленіе, возникавшее въ этой сред, немедленно, хотя и механически, отражалось во всхъ сферахъ церковнаго общества. Но вопросы психологическіе мене занимали духовенство, и потому самому рже подавали поводъ къ ересямъ. Впрочемъ, сказанное нами относится боле къ восточной нежели къ западной церкви. Вс вышепоименованныя ереси возникли на Восток: въ западной церкви, посл великаго аріанскаго раскола, наступила эпоха неподвижности, апатіи, продолжавшаяся нсколько столтій. Ршительное паденіе пелагіанизма представляетъ первый, весьма знаменательный признакъ апатіи. Нетерпимость духовенства конечно содйствовала всеобщей апатіи, но при другомъ расположеніи умовъ въ народ, нетерпимость церковнаго правительства не могла бы дойдти до такихъ размровъ, или, по крайней мр, не могла бы такъ полно достигнуть предположенной цли. Итакъ, народъ былъ неподвиженъ, но внутри церковнаго правительства скоро возникло движеніе другаго рода — борьба за вліяніе, за власть, борьба епископовъ съ митрополитами, священниковъ съ епископами, монашества съ блымъ духовенствомъ. Подробности этой борьбы изложены Гизо съ большимъ искусствомъ въ трехъ послднихъ лекціяхъ перваго тома. Общую характеристику сочиненія Гизо мы отлагаемъ до выхода въ свтъ слдующихъ его томовъ. Переводъ его показался намъ очень удовлетворительнымъ.