Исторія Англіи
Отъ восшествія на престолъ Іакова II.
Исторія Англіи
Отъ восшествія на престолъ Іакова II.
Оглавленіе
Оглавленіе
Исторія Англіи.
Глава I.
Глава II.
Глава III.
Часть I.
Глава I.
Часть I.
Глава I.
История Англии. От восшествия на престол Иакова II. Часть I, Маколей Томас Бабингтон, Год: 1859
Время на прочтение: 402 минут(ы)
Маколей. Полное собраніе сочиненій.
Томъ VI. Исторія Англіи. Отъ восшествія на престолъ Іакова II. Часть I.
2-ое, исправленное изданіе подъ общею редакціею Николая Тиблена.
Санктпетербургъ и Москва. Изданіе книгопродавца-типографа М. О. Вольфа. 1866.
Введеніе
Британія подъ владычествомъ римлянъ
Британія подъ владычествомъ саксовъ
Слдствіе обращенія саксовъ въ христіанство
Вторженія датчанъ
Норманны
Норманнское завоеваніе и его слдствія
Слдствія отдленія Англіи отъ Нормандіи
Сліяніе племенъ
Англійскія завоеванія на материк
Войны Розъ
Уничтоженіе крпостнаго состоянія
Благотворное дйствіе римско-католической религіи
Почему сущность древняго англійскаго правленія часто изображается ложно
Описаніе ограниченныхъ монархій среднихъ вковъ
Какимъ образомъ были ограничены прерогативы древнихъ англійскихъ королей
Почему ограниченія не всегда строго соблюдались.
Сопротивленіе — обыкновенная узда тиранніи въ средніе вка
Особенный характеръ англійской аристократіи
Правленіе Тюдоровъ
Почему ограниченныя монархіи среднихъ вковъ вообще обратились въ абсолютныя монархіи
Англійская монархія — единственное исключеніе. Причины этого явленія
Реформація и ея слдствія
Происхожденіе Англійской церкви. Ея особенный характеръ
Отношеніе, въ которомъ она находилась къ корон. Пуритане
Ихъ республиканскій духъ. Отсутствіе систематической парламентской оппозиціи правительству Елисаветы и причины этого явленія
Вопросъ о монополіяхъ.
Шотландія и Ирландія становятся частями одного государства съ Англіей
Уменьшеніе значенія Англіи посл восшествія на престолъ Іакова I
Ученіе о божественномъ прав
Разрывъ между церковью и пуританами увеличивается
Восшествіе на престолъ и характеристика Карла I
Тактика оппозиціи въ палат общинъ
Прошеніе о Прав
Прошеніе о Прав нарушено
Характеръ и замыслы Вентворта
Характеръ Лода
Звздная палата и Верховная коммиссія
Корабельная подать
Сопротивленіе литургіи въ Шотландіи
Парламентъ созванъ и распущенъ
Долгій парламентъ
Первое появленіе двухъ великихъ англійскихъ партій. Ирландское возстаніе
Ремонстрація
Обвиненіе пяти членовъ
Отъздъ Карла изъ Лондона
Начало междоусобной войны
Успхи роялистовъ
Возвышеніе индепендентовъ. Оливеръ Кромвелль. Постановленіе о самоотреченіи. Побда парламента. Господство и характеръ арміи
Возстанія противъ военнаго правительства подавлены. Процессъ короля
Его казнь
Порабощеніе Ирландіи и Шотландіи
Изгнаніе Долгаго парламента
Протекторатъ Оливера Кромвелля
Оливеру наслдуетъ Ричардъ
Паденіе Ричарда и возобновленіе Долгаго парламента. Вторичное изгнаніе Долгаго парламента
Монкъ и шотландская армія вступаютъ въ Англію. Монкъ подаетъ голосъ за свободный парламентъ
Общіе выборы 1660 года
Реставрація
Поведеніе тхъ, которые возстановили домъ Стюартовъ порицается несправедливо
Уничтоженіе военной повинности ленныхъ имній
Распущеніе арміи
Распри между круглоголовыми и кавалерами возобновляются
Религіозная распря
Непопулярность пуританъ
Характеръ Карла II
Характеръ герцога Іоркскаго и графа Кларендона. Общіе выборы 1661 года
Неистовство кавалеровъ въ новомъ парламент.. Преслдованіе пуританъ
Рвеніе церкви о наслдственной монархіи
Перемна въ нравахъ общества
Распутство политиковъ того времени
Состояніе Шотландіи
Состояніе Ирландіи
Правительство длается непопулярнымъ въ Англіи. Война съ голландцами
Оппозиція въ палат общинъ
Паденіе Кларендона
Состояніе европейской политики и преобладаніе Франціи. Характеръ Людовика XIV
Тройственный союзъ
Земская партія
Связь между Карломъ II и Франціею
Виды Людовика относительно Англіи
Дуврскій трактатъ
Характеръ англійскаго кабинета. Кабаль
Прекращеніе платежей казначейства
Война съ Соединенными провинціями и крайне опасное ихъ положеніе
Вильгельмъ, принцъ Оранскій
Собраніе парламента. Декларація объ индульгенціи
Отмна Деклараціи и утвержденіе Test Act’а
Распущеніе Кабали. Миръ съ Соединенными провинціями
Управленіе Данби
Затруднительное положеніе Земской партіи
Сношенія этой партіи съ Французскимъ посольствомъ
Нимвегенскій миръ
Крайнія неудовольствія въ Англіи
Паденіе Данби
Папистскій заговоръ
Первые общіе выборы 1679 года
Неистовство новой палаты общинъ
Правительственный планъ Темпля
Характеръ Галифакса
Характеръ Сондерланда
Отсрочка парламента. Habeas Corpus Act
Вторые общіе выборы 1679 года. Популярность Монмута
Лоренсъ Гайдъ
Сидни Годольфинъ
Неистовство факцій по поводу билля объ исключеніи
Названія вигъ и тори
Собраніе парламента
Билль объ исключеніи проходитъ въ палат общинъ
Билль объ исключеніи отвергнутъ лордами
Казнь Стаффорда. Общіе выборы 1681 года
Парламентъ открытъ въ Оксфорд и распущенъ
Торійская реакція
Гоненіе виговъ
Хартія Сити отмнена
Вигскіе заговоры
Открытіе вигскихъ заговоровъ
Строгость правительства. Отнятіе хартій…
Вліяніе герцога Іоркскаго
Галифаксъ противодйствуетъ ему
Лордъ Гильдфордъ
Политика Людовика
Состояніе факцій при двор Карла въ эпоху его кончины
Великая перемна въ состояніи Англіи съ 1685 года
Населеніе Англіи въ 1685 году
Приращеніе народонаселенія значительне на свер, нежели на юг
Доходъ въ 1685 году
Военная система
Морскія силы
Артиллерія и инженерная часть
Сверхштатные расходы
Расходы гражданскаго управленія
Огромные доходы министровъ и придворныхъ
Состояніе земледлія
Минеральное богатство страны
Приращеніе поземельнаго дохода
Сельскіе джентльмены
Духовенство
Йомены. Развитіе городовъ. Бристоль
Норичъ…
Прочіе провинціальные города
Манчестеръ. Лидсъ
Шеффильдъ
Бирмингемъ
Ливерпуль. Водолечебные города. Чельтенгамъ
Брайтонъ, Бокстонъ и Тонбриджъ-Велльзъ
Батъ
Лондонъ
Сити
Модная часть столицы
Лондонская полиція
Освщеніе Лондона. Вайтфраярзъ
Дворъ
Кофейни
Трудность путешествованія
Дурное состояніе дорогъ
Общественныя кареты
Разбойники на большихъ дорогахъ
Гостинницы
Почтовое вдомство
Вдомости
Періодическія письма
‘Наблюдатель’
Рдкость книгъ въ провинціи
Женское воспитаніе
Ученыя познанія мужчинъ
Вліяніе французской литературы
Безнравственность англійской изящной литературы
Состояніе наукъ въ Англіи
Состояніе изящныхъ искусствъ
Состояніе простаго народа
Земледльческая заработная плата
Заработная плата мануфактурныхъ работниковъ
Дтскій трудъ на фабрикахъ.
Заработная плата различнаго рода ремесленниковъ
Число бдныхъ
Благотворныя для простаго народа слдствія прогресса цивилизаціи
Заблужденіе, которое побуждаетъ людей преувеличивать благополучіе предшествовавшихъ поколній
Я намреваюсь написать исторію Англіи съ восшествія на престолъ короля Іакова II до того времени, которое памятно еще и нын живущимъ людямъ. Я изложу ошибки, которыя, въ нсколько мсяцевъ, оттолкнули врное джентри и духовенство отъ дома Стюартовъ. Я прослжу ходъ той революція, которая, закончивъ долгую борьбу между нашими государями и ихъ парламентами, связала во-едино права народа съ основаніемъ права царствующей династіи. Я разскажу, какъ новое положеніе было, въ теченіе многихъ смутныхъ лтъ, успшно защищаемо отъ вншнихъ и внутреннихъ враговъ, какъ, при этомъ положеніи, авторитетъ закона и безопасность собственности оказались совмстными съ невдомою прежде свободою преній и частной дятельности, какъ отъ счастливаго союза порядка со свободою произошло благоденствіе, подобнаго которому лтописи длъ человческихъ еще ничего не представляли, какъ наше отечество изъ состоянія позорнаго вассальства быстро возвысилось до степени посредника между европейскими державами, какъ его богатство и военная слава возрастали рядомъ, какъ, посредствомъ мудрой и ршительной добросовстности, мало-по-малу утвердился общественный кредитъ, плодотворный чудесами, которыя государственнымъ людямъ всхъ предшествовавшихъ вковъ показались бы невроятными, какъ исполинская торговля породила морскую силу, въ сравненіи съ которою всякая другая морская сила древняго или новаго времени кажется ничтожною, какъ Шотландія, посл вковой вражды, наконецъ, соединилась съ Англіею не только связью легальною, но и неразрывными узами взаимной выгоды и привязанности, какъ въ Америк британскія колоніи быстро сдлались гораздо могущественне и богаче тхъ государствъ, которыя Кортесъ и Пизарро присоединили къ владніямъ Карла V, какъ въ Азіи британскіе искатели приключеній основали державу, не мене блестящую и боле прочную, чмъ монархія Александра.
Не мене того долгомъ моимъ будетъ правдиво изобразить злополучія, смшанныя съ торжествами, и великія народныя преступленія и безумства, гораздо боле постыдныя, чмъ всякое злополучіе. Мы увидимъ, что даже то, что мы справедливо считаемъ величайшимъ нашимъ благомъ, было не безъ вредной примси. Мы увидимъ, что система, дйствительно оградившая наши вольности отъ посягательствъ королевской власти, породила новый родъ злоупотребленій, отъ котораго изъяты неограниченныя монархіи. Мы увидимъ, что, вслдствіе частію неразумнаго вмшательства, частію разумнаго пренебреженія, приращеніе и расширеніе торговли произвели, вмст съ громаднымъ добромъ, нсколько такихъ золъ, отъ которыхъ свободны бдныя и грубыя общества. Мы увидимъ, какъ въ двухъ значительныхъ владніяхъ короны неправыя дйствія вызвали справедливое возмездіе, какъ неблагоразуміе и упорство разорвали узы, связывавшія свероамериканскія колоніи съ метрополіею, какъ Ирландія, обездоленная господствомъ племени надъ племенемъ и религіи надъ религіею, хотя и осталась членомъ государства, но членомъ истощеннымъ, обезображеннымъ, ни мало не укрплявшимъ политическаго тла и только служившимъ предметомъ укоризнъ со стороны всхъ, кому величіе Англіи внушало страхъ и зависть.
При всемъ томъ, если я не совсмъ ошибаюсь, общимъ впечатлніемъ этого разнохарактернаго повствованія будетъ возбужденіе благодарности во всхъ религіозныхъ людяхъ, и надежды въ сердцахъ всхъ патріотовъ. Ибо исторія нашего отечества въ теченіе послднихъ 160 лтъ есть по преимуществу исторія физическаго, нравственнаго и умственнаго усовершенствованія. Кто сравниваетъ вкъ, въ которомъ ему довелось жить, съ золотымъ вкомъ, существующимъ лишь въ его воображеніи, тотъ можетъ толковать о вырожденіи и упадк, но кто основательно знакомъ съ прошедшимъ, тотъ не будетъ расположенъ къ мрачному или безнадежному взгляду на настоящее.
Я исполнилъ бы предпринятую задачу весьма неудовлетворительно, еслибы сталъ описывать только сраженія и осады, возвышеніе и паденіе управленій, интриги во дворц и пренія въ парламент. Я попытаюсь разсказать исторію народа наравн съ исторіею правительства, прослдить успхи полезныхъ и изящныхъ искусствъ, описать возвышеніе религіозныхъ сектъ и перемны литературнаго вкуса, изобразить нравы преемственныхъ поколній и не оставить безъ вниманія даже переворотовъ, происшедшихъ въ одежд, утвари, яствахъ и общественныхъ увеселеніяхъ. Я съ радостью подвергнусь упреку въ томъ, что трудъ мой ниже достоинства исторія, лишь бы мн удалось представить англичанамъ XIX вка врную картину жизни ихъ предковъ.
Событія, которыя я предполагаю изложить, составляютъ только одинъ актъ великой и многосложной драмы, обнимающей цлые вка, и, для полнаго ихъ уразумнія, необходимо хорошо ознакомиться съ содержаніемъ актовъ предшествующихъ. Поэтому, я предпошлю моему разсказу краткій очеркъ исторіи нашего отечества съ древнйшихъ временъ. Я быстро пробгу многія столтія, но остановлюсь подоле на превратностяхъ той борьбы, которую правленіе короля Іакова II привело къ ршительному кризису {Въ этой и въ слдующей глав я весьма рдко находилъ нужнымъ цитировать источники, ибо въ этихъ главахъ я не входилъ въ подробности событій и не пользовался малоизвстными матеріалами. Факты, упоминаемые мною, большею частью таковы, что всякій, кто сколько-нибудь знакомъ съ англійской исторіей, или уже знакомь и съ ними, или, по крайней мр, знаетъ, гд о нихъ справиться. Въ слдующихъ главахъ я буду тщательно указывать источники моихъ свдній.}.
Ничто въ первобытномъ существованіи Британіи не указывало величія, какого ей суждено было достигнуть. Ея жители, когда они впервые стали извстны тирскимъ мореплавателямъ, стояли немногимъ выше туземцевъ Сандвичевыхъ острововъ. Она была порабощена римскимъ оружіемъ, но усвоила себ только слабый оттнокъ римскихъ искусствъ и наукъ. Изъ западныхъ провинцій, повиновавшихся цезарямъ, она была послднею завоевана и первою покинута завоевателями. Никакихъ величественныхъ остатковъ латинскихъ портиковъ и водопроводовъ не встрчается въ Британіи. Никакого писателя британскаго происхожденія не значится въ числ представителей латинской поэзіи и краснорчія. Нтъ никакой вроятности, чтобы островитяне вообще когда-нибудь освоивались съ языкомъ своихъ итальянскихъ правителей. Отъ Атлантическаго океана до береговъ Рейна, латынь, въ теченіе многихъ столтій, была господствующимъ нарчіемъ. Она вытснила собою кельтскій языкъ, устояла противъ тевтонскаго и въ настоящее время составляетъ основу Французскаго, испанскаго и португальскаго языковъ. На нашемъ же остров латынь, кажется, никогда не пересиливала древняго гаэльскаго языка и не могла удержаться противъ языка германскаго.
Скудная и поверхностная цивилизація, которую бриты заимствовали у южныхъ своихъ властителей, была изглажена бдствіями V вка. Въ континентальныхъ государствахъ, на которыя распалась тогда Римская имперія, побдители научились многому отъ побжденнаго племени. Въ Британіи побжденное племя сдлалось такимъ же варварскимъ, какъ и побдители.
Вс предводители, основавшіе тевтонскія династіи въ континентальныхъ провинціяхъ Римской имперіи, Аларихъ, Теодорихъ, Хлодвигъ, Альбоинъ, были ревностные христіане. Дружины Иды и Кердика, напротивъ, перенесли въ свои поселенія въ Британіи вс суеврія эльбскаго прибрежья. Между тмъ, какъ германскіе князья, царившіе въ Париж, Толедо, Арл и Равенн, почтительно внимали поученіямъ епископовъ, покланялись мощамъ мучениковъ и принимали горячее участіе въ спорахъ по поводу Никейскаго символа вры, правители Вессека и Мерсіи все еще совершали дикіе обряды въ храмахъ Тора и Бодана.
Континентальныя государства, возникшія на развалинахъ Западной имперіи, поддерживали нкоторыя сношенія съ тми восточными провинціями, гд древняя цивилизація, мало-по-малу увядавшая подъ вліяніемъ дурнаго управленія, могла еще удивлять и назидать варваровъ, гд дворъ еще выказывалъ блескъ временъ Діоклетіана и Константина, гд общественныя зданія были еще украшены изваяніями Поликлета и картинами Апеллеса, и гд трудолюбивые педанты, сами лишенные вкуса, чувства и генія, могли еще читать и объяснять образцовыя произведенія Софокла, Демосена и Платона. Отъ этого общенія Британія была отрзана. Ея берега для просвщеннаго племени, обитавшаго при Босфор, были предметами такого же суеврнаго ужаса, съ какимъ іонійцы временъ Гомера взирали на проливъ Сциллы и на городъ лестригонскихъ людодовъ. Прокопію говорили, что на нашемъ остров была одна область, гд почва кишла змями, а воздухъ былъ такой, что ни одинъ человкъ не могъ, дохнувши имъ, остаться въ живыхъ. Въ эту пустыню перевозились въ полночь изъ земли Франковъ души умершихъ. Страшную обязанность исполняла особенная порода рыбаковъ. Лодочники ясно слышали рчь мертвецовъ, подъ тяжестью покойниковъ лодка глубоко погружалась въ воду, но формы ихъ были незримы для очей смертнаго. Таковы были чудеса, которыя даровитый историкъ, современникъ Велисарія, Симилиція и Трибоніана, серіозно разсказывалъ въ богатомъ и просвщенномъ Константинопол о стран, гд основатель Константинополя облекся императорскою порфирою. О всхъ другихъ провинціяхъ Западной имперіи мы имемъ непрерывныя извстія. Только въ Британіи вкъ баснословія совершенно раздляетъ собою два вка истины. Одоакръ и Тотила, Эрикъ и Тразимундъ, Хлодвигъ, Фредегунда и Брунегильда — историческіе люди и женщины. НоГенгистъ и Горза, Вортигернъ и Ровена, Артуръ и Мордредъ — лица миическія, самое существованіе которыхъ можно заподозрить, и приключенія которыхъ слдуетъ отнести къ одному разряду съ приключеніями Геркулеса и Ромула.
Наконецъ мракъ начинаетъ исчезать, и страна, скрывшаяся обращу изъ виду подъ именемъ Британіи, вновь появляется подъ названіемъ Англіи. Обращеніе саксонскихъ поселенцевъ въ христіанство было началомъ длиннаго ряда благодтельныхъ переворотовъ. Правда, церковь была уже глубоко испорчена тмъ суевріемъ и тою философіею, противъ которыхъ она долго боролась и надъ которыми наконецъ восторжествовала. Она открыла слишкомъ легкій доступъ ученіямъ, заимствованнымъ изъ древнихъ школъ, и обрядамъ, заимствованнымъ изъ древнихъ храмовъ. Римская политика и готское невжество, греческое остроуміе и сирійскій аскетизмъ, содйствовали ея растлнію. Не смотря на то, она сохраняла долю возвышеннаго богословія и кроткой морали первоначальныхъ временъ, достаточную для того, чтобы возвышать умы и очищать сердца. Кром того, т свойства, которыя въ позднйшее время справедливо относились къ числу главнйшихъ ея пороковъ, въ VII вк и даже гораздо позже принадлежали къ числу главнйшихъ ея заслугъ. Еслибы духовное сословіе вторгалось въ область гражданской власти, это въ наше время было бы огромнымъ зломъ, но то, что въ эпоху хорошаго управленія является зломъ, въ эпоху крайне-дурнаго управленія можетъ быть благомъ. Конечно, лучше, чтобы человчество управлялось мудрыми, добросовстно исполняемыми законами и просвщеннымъ общественнымъ мнніемъ, нежели интригами духовенства, но лучше, чтобы люди управлялись интригами духовенства, нежели грубымъ насиліемъ, — такимъ прелатомъ, какъ Дунстанъ, нежели такимъ воиномъ, какъ Пенда. Общество, погрязшее въ невжеств и управляемое простою физическою силою, иметъ основательную причину радоваться, когда классъ, отличающійся умственнымъ и нравственнымъ превосходствомъ, достигаетъ господства. Такой классъ, безъ сомннія, будетъ злоупотреблять своею властью, но духовная власть, даже употребляемая во зло, все-таки благородне и лучше той, которая заключается только въ тлесной сил. Мы читаемъ въ нашихъ саксонскихъ хроникахъ о тиранахъ, которые на высот величія терзались угрызеніями совсти, гнушались удовольствіями и почестями, купленными цною преступленій, отрекались отъ престола и старались загладите свои вины жестокими эпитиміями и непрестанными молитвами. Эти разсказы вызывали дкія насмшки со стороны писателей, которые, похваляясь либерализмомъ, въ сущности были узколобы не мене какого-нибудь средневковаго монаха и ко всмъ событіямъ всемірной исторіи обыкновенно прилагали мрило, принятое въ парижскомъ обществ XVIII вка. Тмъ не мене система, которая, какъ ни была обезображена суевріемъ, вносила строгія нравственныя правила въ общества, управлявшіяся прежде только силою мышцъ и дерзостью духа, система, которая внушала свирпйшему и могущественнйшему владык, что онъ, подобно ничтожнйшему изъ его рабовъ, былъ существомъ отвтственнымъ, конечно, заслуживаетъ боле почтительныхъ отзывовъ со стороны философовъ и филантроповъ.
Эти же самыя замчанія относятся и къ презрнію, съ какимъ въ прошломъ столтіи принято было говорить о путешествіяхъ къ святымъ мстамъ, церковныхъ убжищахъ, крестовыхъ походахъ и монастырскихъ учрежденіяхъ среднихъ вковъ. Въ т времена, когда ни просвщенная любознательность, ни жажда корысти, почти ни мало не побуждали людей къ путешествіямъ, посщать Италію и Востокъ въ качеств пилигрима было для грубаго жителя свера лучше, нежели никогда не видть ничего, кром грязныхъ хижинъ и непроходимыхъ лсовъ, среди которыхъ онъ родился. Въ т времена, когда жизнь и женская честь ежедневно подвергались опасности отъ тирановъ и разбойниковъ, неразумный страхъ, наводимый предломъ алтаря, былъ лучше, нежели совершенное отсутствіе убжища, недоступнаго жестокости и распутству. Въ т времена, когда государственные люди были неспособны къ составленію обширныхъ политическихъ комбинацій, возстаніе и соединеніе христіанскихъ народовъ для освобожденія гроба Господня было лучше, нежели порабощеніе ихъ, одного за другимъ, магометанскимъ оружіемъ. Какъ бы справедливы ни были упреки, которыми въ позднйшее время клеймились лнь и сластолюбіе религіозныхъ орденовъ, все-таки хорошо было, что въ вкъ невжества и насилія существовали тихія обители и сады, гд мирныя искусства могли безопасно развиваться, гд кроткія и созерцательныя натуры могли находить убжище, гд одинъ изъ братіи могъ заниматься перепискою Энеиды Виргилія, а другой размышленіемъ надъ Аналитикою Аристотеля, гд тотъ, кто имлъ призваніе къ искусству, могъ раскрашивать мартирологъ или вырзывать распятіе, а тотъ, кто чувствовалъ влеченіе къ естественнымъ наукамъ, могъ длать опыты надъ свойствами растеній и минераловъ. Не будь такихъ пріютовъ разсяно тамъ и сямъ, среди лачугъ жалкихъ поселянъ и замковъ свирпой аристократіи, европейское общество состояло бы только изъ вьючныхъ да хищныхъ животныхъ. Богословы не разъ сравнивали церковь съ ковчегомъ, о которомъ мы читаемъ въ книг Бытія, но никогда это сходство не было такъ разительно, какъ въ то злополучное время, когда она одна, среди мрака и бури, царила надъ потопомъ, поглотившимъ вс великія произведенія древняго могущества и мудрости, и хранила въ своемъ лон то слабое смя, изъ котораго должна была развиться новая и боле славная цивилизація.
Даже духовная супрематія, присвоенная папою, производила въ т мрачныя времена гораздо боле добра, нежели зла. Слдствіемъ ея было соединеніе народовъ западной Европы въ одну великую общину. Чмъ олимпійскія игры и пиійскій оракулъ были для всхъ греческихъ городовъ, отъ Трапезонда до Марселя, тмъ Римъ и его епископъ стали для всхъ христіанъ латинскаго исповданія, отъ Калабріи до Гебридскихъ острововъ. Такимъ образомъ возрасли въ широкихъ размрахъ чувства взаимнаго дружелюбія. Племена, отдленныя другъ отъ друга морями и горами, признали братскія узы между собою и общій кодексъ народнаго права. Даже во время войны, жестокость побдителя нердко смягчалась воспоминаніемъ о томъ, что онъ и его побжденные враги были вс членами одной и той же великой Федераціи.
Въ эту Федерацію, наконецъ, были приняты наши саксонскіе предки. Между нашими берегами и тою частью Европы, въ которой слды древняго величія и просвщенія были еще замтны, открылось правильное сообщеніе. Многіе благородные памятники, впослдствіи разрушенные или обезображенные, еще сохраняли свое первобытное великолпіе, и путешественники, для которыхъ Ливій и Саллюстій были непонятны, могли по римскимъ водопроводамъ и храмамъ составлять себ кое-какое понятіе о римской исторіи. Куполъ Агриппы, еще сіявшій бронзою, мавзолей Адріана, еще не лишенный колоннъ и статуй, амфитеатръ Флавіана, еще не обращенный въ каменоломню, разсказывали мерсіянскимъ и нортумберландскимъ пилигримамъ долю исторіи того великаго просвщеннаго міра, который миновалъ безвозвратно. Островитяне возвращались съ благоговніемъ, глубоко запечатлннымъ въ ихъ полупрозрвшихъ умахъ, и разсказывали изумленнымъ обитателямъ лондонскихъ и іоркскихъ лачугъ, что близъ гроба св. Петра могучее племя, нын угасшее, воздвигло зданія, которыя не разрушатся до Страшнаго судя. Вслдъ за христіанствомъ явилась ученость. Поэзія и краснорчіе временъ Августа были прилежно изучаемы въ мерсіянскихъ и нортумберлендскихъ монастыряхъ. Имена Беды, Алкуина и Іоанна, прозваннаго Эригиною, справедливо славились во всей Европ. Таково было состояніе нашего отечества, когда, въ IX вк, началось послднее великое переселеніе сверныхъ варваровъ.
Въ теченіе нсколькихъ вковъ Данія и Скандинавія не переставали насылать безчисленныхъ морскихъ разбойниковъ, отличавшихся силою, мужествомъ, безпощадною лютостью и ненавистью къ христіанскому имени. Ни одна страна не страдала отъ этихъ хищниковъ въ такой мр, какъ Англія. Берегъ ея находился вблизи пристаней, откуда они отплывали, и ни одна часть нашего острова не отстояла отъ моря на столько, чтобы быть безопасною отъ нападенія. Такія же точно жестокости, какими сопровождалась побда саксовъ надъ кельтами, были теперь, по прошествіи вковъ, испытаны саксами отъ руки датчанъ. Цивилизація, только что начинавшая расцвтать, была смята этимъ ударомъ и вторично завяла. Огромныя поселенія прибалтійскихъ искателей приключеній основались на восточныхъ берегахъ, мало-по-малу распространились къ западу и, поддерживаемыя постоянными подкрпленіями изъ-за моря, стали домогаться владычества надъ цлымъ государствомъ. Борьба между обими свирпыми отраслями тевтонскаго племени длилась въ теченіе шести поколній. Каждая изъ нихъ поочередно одерживала верхъ. Жестокія поголовныя убійства, за которыми слдовало жестокое возмездіе, опустошенныя области, разграбленные монастыри и срытые до основанія города составляютъ большую часть исторіи злополучнаго времени. Наконецъ сверъ пересталъ стремить непрерывный потокъ новыхъ грабителей, и съ тхъ поръ взаимное отвращеніе племенъ начало ослабвать. Браки между ними сдлались часты. Датчане ознакомились съ религіею саксовъ, и такимъ образомъ одна изъ причинъ смертельной вражды уничтожилась. Датскій и саксонскій языки, оба — отрасли одного широковтвистаго корня, сплотились во-едино. Но различіе между двумя націями отнюдь не было изглажено, когда совершилось событіе, которое повергло ихъ обихъ, въ общемъ рабств и униженіи, къ стопамъ третьяго народа.
Норманны были тогда передовымъ племенемъ христіанскаго міра. Храбрость и свирпость выдвинули ихъ изъ среды морскихъ разбойниковъ, которыхъ Скандинавія высылала опустошать западную Европу. Ихъ корабли долго были грозою обоихъ береговъ Британскаго канала. Ихъ оружіе неоднократно проникало глубоко въ сердце Карловингской имперіи и являлось побдоноснымъ подъ стнами Маастрихта и Парижа. Наконецъ одинъ изъ слабыхъ наслдниковъ Карла Великаго уступилъ иноземцамъ плодоносную область, орошаемую благородною ркою и смежную съ моремъ, ихъ любимою стихіею. Въ этой области они основали могущественное государство, постепенно распространившее свое вліяніе на сосднія княжества, Бретань и Мэнь. Не утрачивая безстрашнаго мужества, бывшаго грозою всхъ земель отъ Эльбы до Пиренеевъ, норманны быстро усвоили себ вс — и даже боле, чмъ вс — знанія и усовершенствованія, какія нашли въ стран, гд поселились. Ихъ храбрость обезпечивала территорію отъ непріятельскаго вторженія. Они установили внутренній порядокъ, какого давно не вдала Франкская монархія. Они приняли христіанство и съ христіанствомъ узнали большую часть того, чему могло научить духовенство. Они отказались отъ своего природнаго языка и усвоили себ языкъ французскій, въ которомъ латынь была преобладающею стихіею. Они быстро сообщили новому своему языку достоинство и значеніе, какихъ онъ дотол никогда не имлъ. Они нашли его варварскимъ нарчіемъ, образовали изъ него письменный языкъ и начали употреблять его въ законодательств, поэзіи и роман. Они отказались отъ скотской невоздержности, къ которой вс другія отрасли великой германской семьи были черезъ-чуръ склонны. Утонченная роскошь норманна представляла разительную противоположность грубому обжорству и пьянству его саксонскихъ и датскихъ сосдей. Онъ любилъ щеголять не огромными грудами яствъ, не бочками крпкихъ напитковъ, но большими и величественными зданіями, богатымъ вооруженіемъ, красивыми конями, отборными соколами, хорошо устроенными турнирами, пиршествами, скоре утонченными, нежели обильными, и винами, замчательными скоре по изящному вкусу, нежели по опьяняющей крпости. Рыцарскій духъ, имвшій такое могучее вліяніе на политику, нравственность и обычаи всхъ европейскихъ народовъ, находился въ высшей степени развитія между норманскими дворянами. Эти дворяне отличались прелестнымъ обращеніемъ и плнительными манерами. Они отличались также искусствомъ въ переговорахъ и природнымъ краснорчіемъ, которое тщательно въ себ развивали. Одинъ изъ ихъ историковъ съ гордостью говоритъ, что норманскіе дворяне были ораторами съ колыбели. Но главная ихъ слава заключалась въ военныхъ подвигахъ. Каждая страна, отъ Атлантическаго океана до Мертваго моря, свидтельствовала о чудесахъ ихъ дисциплины и мужества. Одинъ норманскій рыцарь съ горстью воиновъ разсялъ конвотскихъ кельтовъ. Другой основалъ монархію Обихъ Сицялій, и не разъ восточные и западные императоры обращались въ бгство предъ его оружіемъ. Третій, Улиссъ перваго крестоваго похода, былъ возведенъ своими соратниками на престолъ Антіохіи, а четвертый, Тликредъ, имя котораго обезсмертила великая поэма Тлссо, стяжалъ во всемъ христіанскомъ мір славу храбрйшаго и великодушнйшаго поборника гроба Господня.
Сосдство такого замчательнаго народа скоро начало оказывать дйствіе на общественный духъ Англіи. Еще до завоеванія, англійскіе принцы получали воспитаніе въ Нормандіи. Англійскія епархіи и англійскія помстья были жалуемы норманнамъ. Французскій языкъ Нормандіи былъ обычнымъ языкомъ Вестминстерскаго дворца. Руанскій дворъ, кажется, былъ для двора Эдуарда Исповдника тмъ же, чмъ Версальскій дворъ гораздо позже былъ для двора Карла II.
Битва при Гастингс и послдовавшія за нею событія не только возвели герцога Нормандіи на англійскій престолъ, но и предали все народонаселеніе Англіи тиранніи норманскаго племени. Порабощеніе одного народа другимъ, даже въ Азіи, рдко бывало полне. Страна была раздлена на участки между вождями иноплеменниковъ. Сильныя военныя учрежденія, тсно связанныя съ установленіемъ собственности, давали иноземнымъ завоевателямъ средства угнетать туземцевъ. Жестокіе уголовные законы, жестоко примнявшіеся къ длу, охраняли привилегіи и даже забавы чужеземныхъ тирановъ. Не смотря на то, покоренное племя, побитое и попранное, все еще давало чувствовать свое жало. Нкоторые смльчаки, любимые герои нашихъ древнйшихъ балладъ, скрылись въ лса и, вопреки колокольнымъ и лснымъ законамъ {Curfew laws and forest laws. На основаніи первыхъ, жители Англіи должны были посл вечерняго колокольнаго звона гасить огонь, а послдними запрещалось англичанамъ собираться на вооруженныя сходки въ лсахъ.}, начали хищническую войну противъ своихъ притснителей. Убійство сдлалось ежедневнымъ событіемъ. Многіе норманны внезапно исчезали безъ всякаго слда. Тла многихъ были находимы съ признаками насилія. Казнь пыткою была опредлена противъ убійцъ, и строгіе розыски были сдланы относительно ихъ, но большею частью безполезно, ибо цлая нація сговорилась покрывать ихъ. Наконецъ признано было необходимымъ наложить тяжкую пеню на каждый округъ, гд будетъ найденъ убитымъ человкъ французскаго происхожденія. За этимъ постановленіемъ вскор послдовало другое, по которому всякаго человка, найденнаго убитымъ, ршено было принимать за Француза, если только не было доказано, что онъ саксъ.
Въ теченіе полутора столтія посл завоеванія, говоря строго, нтъ англійской исторіи. Дйствительно, Французскіе короли Англіи достигли такого величія, которое удивляло и пугало вс сосдніе народы. Они покорили Ирландію. Они приняли присягу въ врности отъ Шотландіи. Мужествомъ, политикою, счастливыми брачными союзами, они сдлались гораздо могущественне на материк, чмъ ихъ верховные владыки, короли Франціи. Азія, подобно Европ, была ослплена могуществомъ и славою нашихъ тирановъ. Арабскіе лтописцы съ невольнымъ удивленіемъ разсказывали о паденіи Акры, защит Яффы и побдоносномъ поход на Аскалонъ, а матери арабскія долгое время унимали своихъ дтей именемъ Плантагенета Львинаго Сердца. Одно время казалось, что линія Гуго Капета готова была пресчься, какъ пресклись линіи Меровинговъ и Карловинговъ, и что отъ Оркадскихъ острововъ до Пиренеевъ распространится одна великая монархія. Въ большинств умовъ такъ сильно господствуетъ мысль о тожеств между величіемъ государя и величіемъ управляемой имъ націи, что почти вс историки Англіи съ чувствомъ гордости распространялись о могуществ и блеск ея иноземныхъ властителей и оплакивали упадокъ этого могущества и блеска, какъ бдствіе для нашей родины. Въ сущности, это такъ же нелпо, какъ нелпо было бы со стороны гаитскаго негра нашего времени останавливаться съ національною гордостью на величіи Людовика XIV и говорить о Бленгейм и Рамильи съ патріотическимъ сожалніемъ и стыдомъ. Завоеватель и его потомки до четвертаго колна не были англичанами, многіе изъ нихъ родились во Франціи, они проводили во Франціи большую часть своей жизни, обыкновеннымъ ихъ языкомъ былъ языкъ французскій, почти вс зависвшія отъ нихъ высокія должности были занимаемы французами, всякое пріобртеніе, сдланное ими на материк, отдаляло ихъ боле и боле отъ населенія нашего острова. Одинъ изъ способнйшихъ между ними попытался было привлечь къ себ сердца своихъ англійскихъ подданныхъ женитьбою на англійской принцесс. Но многіе изъ его бароновъ смотрли на этотъ бракъ такими же глазами, какими нын смотрли бы въ Виргиніи на бракъ между блымъ плантаторомъ и квартеронскою двушкою. Въ исторіи государь этотъ извстенъ подъ титуломъ Боклерка, но въ современную ему эпоху соотечественники называли его саксонскимъ прозвищемъ, презрительно намекая тмъ на его саксонское супружество {Генрихъ I былъ женатъ на Матильд, дочери шотландскаго короля Малькольма. Англійское духовенство, которому онъ оказывалъ расположеніе, прозвало его Боклеркомъ (Beauclerc), т. е. ученымъ, за его любовь къ литератур. Норманны называли его Годрикомъ, а жену его Годивою.}.
Еслибы Плантагенеты — какъ оно одно время казалось возможнымъ — успли соединить всю Францію подъ своею державою, Англія, по всей вроятности, никогда не пріобрла бы независимаго существованія. Ея государи, лорды, прелаты отличались бы и происхожденіемъ и языкомъ отъ ремесленниковъ и земледльцевъ. Доходы ея богатыхъ землевладльцевъ расточались бы въ пиршествахъ и забавахъ на берегахъ Сены, благородный языкъ Мильтона и Борка остался бы грубымъ нарчіемъ, безъ литературы, безъ установленной грамматики, безъ установленнаго правописанія, и съ презрніемъ былъ бы предоставленъ въ удлъ мужикамъ. Ни одинъ человкъ англійскаго происхожденія не достигалъ бы высокаго отличія иначе, какъ сдлавшись по языку и привычкамъ французомъ.
Избавленіемъ отъ такихъ бдъ Англія обязана событію, которое ея историки обыкновенно представляли злополучнымъ. Ея интересъ былъ прямо противоположенъ интересу ея правителей, такъ что у нея оставалась надежда только на ихъ ошибки и несчастія. Таланты и даже добродтели ея первыхъ шести Французскихъ королей были для нея проклятіемъ. Безумства и пороки седьмаго были ея спасеніемъ. Еслибъ Іоаннъ наслдовалъ великія качества своего отца, Генриха Боклерка, или Завоевателя, еслибъ даже онъ обладалъ только военною храбростью Стефана или Ричарда, и еслибы въ то же время Французскій король былъ также неспособенъ, какъ вс прочіе наслдники Гуго Капета, — домъ Плантагенетовъ достигъ бы неограниченнаго преобладанія въ Европ. Но въ этотъ самый моментъ Франція, въ первый разъ со времени смерти Карла Великаго, была управляема государемъ необыкновенно твердымъ и способнымъ. Съ другой стороны, Англія, которою, со времени Гастингскаго сраженія, управляли вообще мудрые государственные люди и всегда храбрые воины, подпала подъ владычество человка пустаго и трусливаго. Съ этой минуты будущность ея просвтлла. Іоаннъ былъ изгнанъ изъ Нормандіи. Норманскіе дворяне принуждены были сдлать выборъ между островомъ и материкомъ. Запертые моремъ съ народомъ, который дотол притсняли и презирали, они мало-по-малу пріучились смотрть на Англію, какъ на свое отечество, а на англичанъ, какъ на своихъ соотечественниковъ. Два племени, такъ долго враждовавшія между собою, скоро увидли, что у нихъ были общіе интересы и общіе враги. Оба они одинаково тяготились тиранніею дурнаго короля. Оба они одинаково негодовали на благосклонность двора къ уроженцамъ Пуату и Аквитаніи. Правнуки тхъ, которые сражались подъ знаменами Вильгельма, и правнуки тхъ, которые сражались подъ знаменами Гарольда, начали дружественно сближаться, и первымъ залогомъ ихъ примиренія была Великая Хартія, пріобртенная ихъ совокупными усиліями и составленная для ихъ общаго блага.
Отсюда начинается исторія англійской націи. Исторія предшествовавшихъ событій есть исторія несправедливостей, причиненныхъ и испытанныхъ различными племенами, которыя, правда, вс жили на англійской почв, но относились одно къ другому съ такимъ отвращеніемъ, какое едва ли когда-нибудь существовало между обществами, отдленными другъ отъ друга естественными преградами. Даже взаимное озлобленіе странъ, находящихся въ войн между собою, слабо въ сравненіи съ озлобленіемъ націй, нравственно разъединенныхъ, но смшанныхъ географически. Ни въ одной стран не заходила племенная вражда такъ далеко, какъ въ Англіи. Ни въ одной стран не изглаживалась эта вражда такъ совершенно. Степени процесса, посредствомъ котораго враждебные элементы сплавились въ однородную массу, въ точности намъ неизвстны. Но то врно, что, по восшествіи на престолъ Іоанна, разница между саксами и норманнами была сильно замтна, и что къ концу царствованія его внука она почти совсмъ исчезла. Во время Ричарда I, обыкновенная клятва норманскаго дворянина заключалась въ выраженіи: ‘Будь я англичанинъ!’ Обыкновенная его формула негодующаго отрицанія была: ‘Разв вы меня принимаете за англичанина?’ Спустя сто лтъ, потомокъ такого дворянина гордился англійскимъ именемъ.
Источники благороднйшихъ ркъ, распространяющихъ плодородіе по материкамъ и несущихъ въ море богато нагруженные корабли, находятся въ дикихъ и безплодныхъ нагорныхъ мстностяхъ, неточно означаемыхъ на картахъ и рдко изслдуемыхъ путешественниками. Съ такою мстностью можно сравнить исторію нашего отечества въ XIII вк. Какъ ни безплодна, какъ ни темна эта часть нашихъ лтописей, въ ней должны мы искать начала нашей свободы, вашего благоденствія и нашей славы. То было время, когда образовался великій англійскій народъ, когда національный характеръ сталъ обнаруживать т особенности, которыя онъ съ тхъ поръ постоянно удерживалъ, когда отцы наши сдлались въ полномъ смысл слова островитянами, островитянами не только по географическому положенію, но и по своей политик, своимъ чувствамъ и своимъ нравамъ. Тогда впервые отчетливо обозначилась та конституція, которая съ тхъ поръ, вопреки всмъ перемнамъ, всегда сохраняла свое тожество, та конституція, съ которой скопированы вс прочія свободныя конституціи въ мір, и которая, не смотря на нкоторые недостатки, иметъ право считаться наилучшею, при какой когда-либо существовало великое общество въ теченіе многихъ вковъ. Тогда-то палата общинъ, первообразъ всхъ ныншнихъ представительныхъ собраній, какъ въ Старомъ, такъ и въ Новомъ Свт, открыла первыя свои засданія. Тогда-то общее право возвысилось на степень науки и вскор сдлалось достойнымъ соперникомъ государственной юриспруденціи. Тогда-то храбрость тхъ моряковъ, которые подвизались на грубыхъ баркахъ Пяти Портовъ {Пятью Портами (Cinque Ports) со времени Вильгельма Завоевателя, называются лежащіе насупротивъ Франціи, въ Кент и Соссекс, морскія пристани: Дувръ, Сандвичъ, Ромни, Гайтъ и Гастингсъ. Он, преимущественно предъ всми прочими приморскими городами, обязаны были охранять государство отъ непріятельскихъ вторженій и потому пользовались особенными привилегіями, которыя большею частью остались за ними и донын.}, впервые сдлала англійскій флагъ грознымъ на моряхъ. Тогда-то основаны были древнйшія коллегіи, до сихъ поръ существующія въ двухъ великихъ національныхъ разсадникахъ учености. Тогда образовался тотъ языкъ, который, хотя и мене музыкаленъ, нежели южные языки, однако силою, богатствомъ и пригодностью для всхъ возвышеннйшихъ цлей поэта, философа и оратора уступаетъ одному лишь греческому языку. Тогда же явилось и первое слабое мерцаніе той благородной литературы, которая составляетъ самую блестящую и самую прочную славу многославной Англіи.
Въ начал XIV вка племена слились почти окончательно, и вскор несомннные признаки обнаружили, что народъ, ни въ чемъ не уступавшій другимъ существующимъ въ мір народамъ, образовался путемъ смшенія трехъ отраслей тевтонскаго семейства другъ съ другомъ и съ первобытными бритами. Дйствительно, между Англіею, въ которую Іоаннъ былъ прогнанъ Филиппомъ Августомъ, и Англіею, изъ которой войска Эдуарда III ходили завоевывать Францію, не было уже почти ничего общаго.
Послдовалъ періодъ, продолжавшійся боле ста лтъ, въ теченіе котораго главною цлью англичанъ было основать силою оружія великую державу на материк. Притязаніе Эдуарда на наслдство, занятое домомъ Валуа, было притязаніемъ, въ которомъ, казалось бы, его подданные были мало заинтересованы. Но страсть къ завоеваніямъ быстро сообщилась отъ государя народу. Эта война рзко отличалась отъ тхъ войнъ, которыя Плантагенеты XII вка вели съ потомками Гуго Капета. Успхи Генриха II или Ричарда I сдлали бы Англію французскою провинціею. Успхи Эдуарда III и Генриха V имли слдствіемъ то, что Франція сдлалась на время англійскою провинціею. Пренебреженіе, съ какимъ въ XII вк континентальные завоеватели смотрли на островитянъ, оказывалось теперь островитянами континентальному народу. Каждый йоменъ, отъ Кента до Нортумберланда, гордился своею принадлежностью къ племени, рожденному для побдъ и господства, и съ презрніемъ глядлъ на націю, передъ которою предки его трепетали. Даже т гасконскіе и гіеннскіе рыцари, которые храбро сражались подъ знаменами Чернаго Принца, были въ глазахъ англичанъ людьми низшей породы и презрительно исключались изъ разряда почетныхъ и доходныхъ должностей. Въ непродолжительное время предки наши совершенно потеряли изъ виду первоначальную причину распри. Они стали смотрть на французскую корону какъ на простую принадлежность короны англійской, и когда, нарушивъ обыкновенный законъ престолонаслдія, передали англійскую корону ланкастерскому дому, то, кажется, думали, что вмст съ нею перешло къ этому дому и право Ричарда II на корону французскую. Ревность и энергія, ими обнаруженныя, представляютъ замчательный контрастъ съ апатіей французовъ, которые были гораздо боле заинтересованы въ результат борьбы. Величайшія изъ побдъ, упоминаемыхъ въ исторіи среднихъ вковъ, одерживались въ это время англійскими арміями надъ огромными непріятельскими полчищами. Такими побдами любая нація могла бы справедливо гордиться, ибо он объясняются нравственнымъ превосходствомъ побдителей, превосходствомъ, которое ярче всего обнаруживалось въ низшихъ рядахъ нашихъ войскъ. Англійскіе рыцари находили достойныхъ соперниковъ въ рыцаряхъ французскихъ. Чандосъ встртилъ равнаго себ противника въ Дю-Гесклен. Но Франція не имла такой пхоты, которая дерзнула бы противостать англійскимъ лукамъ и бердышамъ. Французскій король былъ приведенъ плнникомъ въ Лондонъ. Англійскій король былъ коронованъ въ Париж. Знамя св. Георгія разввалось далеко за Пиренеями и Альпами. Къ югу отъ Эбро англичане выиграли большое сраженіе, на время ршившее судьбу Леона и Кастиліи, и англійскіе же отряды одержали страшный перевсъ надъ толпами воиновъ, служившихъ по найму государямъ и республикамъ Италіи.
Мирныя искусства, въ свою очередь, не были пренебрегаемы нашими отцами въ теченіе этого бурнаго періода. Между тмъ какъ Франція была опустошаема войною, пока наконецъ не нашла въ самомъ опустошеніи жалкую защиту отъ непріятельскихъ вторженій, англичане собирали свои жатвы, украшали свои города, вели тяжбы, торговали и учились въ безопасности. Многіе изъ нашихъ благороднйшихъ архитектурныхъ памятниковъ относятся къ этому времени. Тогда возникли прекрасныя часовни Новой коллегіи и св. Георгія, Винчестерскій корабль {Кораблемъ (the nave, la nef) называется средняя часть соборнаго готическаго храма.} и Іоркскіе хоры, Салисбёрійская колокольня и величественныя Линкольнскія башни. Богатый и могучій языкъ, образовавшійся изъ сліянія французскаго съ германскимъ, сдлался общимъ достояніемъ аристократій и народа. И геній не замедлилъ начать примненіе этого дивнаго орудія къ достойнымъ цлямъ. Между тмъ какъ англійскіе баталіоны, оставляя позади себя опустошенныя французскія провинціи, торжественно вступали въ Вальядолидъ и распространяли ужасъ до воротъ Флоренціи, англійскіе поэты живыми красками изображали безконечное разнообразіе человческихъ нравовъ и судебъ, а мыслители англійскіе стремились узнать, или дерзали заподозривать то, чему ханжи только удивлялись да врили. Тотъ самый вкъ, который произвелъ Чернаго Принца и Дерби, Чандоса и Гоквуда, произвелъ также Джоффри Чосера и Джона Виклифа.
Такимъ блистательнымъ и державнымъ образомъ впервые завялъ англійскій народъ, собственно такъ называемый, мсто между націями вселенной. Но любуясь высокими и внушающими уваженіе качествами, обнаруженными нашими предками, мы не можемъ не признать, что цль, которую предки наши преслдовали, была цлью, осуждаемою и гуманностью и просвщенною политикою, и что неудачи, которыя принудили ихъ, посл долгой и кровавой борьбы, отказаться отъ надежды основать великую континентальную державу, были, подъ видомъ несчастій, истиннымъ благомъ. Духъ французовъ наконецъ пробудится: они начали оказывать сильное національное сопротивленіе иноземнымъ завоевателямъ, и съ того времени искусство англійскихъ полководцевъ и храбрость англійскихъ солдатъ, къ счастью для человчества, не имли успха. Посл многихъ отчаянныхъ схватокъ и со многими горькими сожалніями предки отступились отъ борьбы. Съ тхъ поръ ни одно британское правительство ни разу не домогалось серьёзно и настойчиво великихъ завоеваній на материк. Народъ, правда, продолжалъ съ гордостью лелять воспоминаніе о Кресси, Пуатье и Азенкур. Даже по прошествіи многихъ лтъ, не трудно было воспламенить его кровь и выманить у него субсидіи общаніемъ ему похода для завоеванія Франціи. Но, къ счастью, силы нашей родины были направлены къ лучшимъ цлямъ, и теперь она занимаетъ въ исторіи человчества мсто гораздо почетне того, которое занимала бы, если бы — какъ оно одно время казалось возможнымъ — пріобрла мечемъ такое, же преобладаніе, какое нкогда принадлежало Римской республик.
Заключенный еще разъ въ предлы острова, воинственный народъ употребилъ на междоусобную борьбу то оружіе, которое было грозою Европы. Средства для расточительныхъ издержекъ долгое время извлекались англійскими баронами изъ порабощенныхъ провинцій Франціи. Этотъ источникъ доходовъ изсякъ, но привычки къ роскоши и чванству, порожденныя благоденствіемъ остались по прежнему: такимъ образомъ вельможи, не будучи въ состояніи, для угожденія своимъ прихотямъ, грабить французовъ, ревностно принялись грабить другъ друга. Государства, которымъ они были тогда ограничены, по выраженію Комина, умнйшаго наблюдателя того времени, не хватало на всхъ ихъ. Дв аристократическія фикціи подъ предводительствомъ двухъ отраслей королевской фамиліи, вступили въ долгую и жестокую борьбу за обладаніе верховною властью. Такъ какъ ожесточеніе этихъ фикцій въ сущности возникло не изъ спора за престолонаслдіе, то и продолжалось оно еще долго посл того, какъ основаніе спора за престолонаслдіе совершенно уничтожилось. Партія Алой Розы пережила послдняго принца, домогавшагося короны на основаніи преемственнаго права посл Генриха IV. Партія Блой Розы пережила бракъ Ричмонда и Елисаветы. Оставленные безъ вождей, имвшихъ хоть какое-нибудь приличное подобіе права, приверженцы Ланкастера сгруппировались вокругъ линіи бастардовъ, а приверженцы іорка выставили цлый рядъ самозванцевъ. Наконецъ, когда многіе честолюбивые вельможи погибли на пол битвы или отъ рукъ палача, когда многіе знаменитые дома исчезли навсегда изъ исторіи, когда уцлвшія знатныя фамиліи истощились и отрезвились бдствіями, повсюду было признано, что права всхъ враждовавшихъ Плантагенетовъ соединились въ дом Тюдоровъ.
Между тмъ совершалась перемна, безконечно важнйшая, чмъ пріобртеніе или утрата какой-нибудь провинціи, чмъ-стоянія. возвышеніе или паденіе какой-нибудь династіи. Рабство и вся сумма золъ, которыми рабство везд сопровождается, быстро исчезали одно за другимъ.
Замчательно, что два величайшіе и благодтельнйшіе общественные переворота, происшедшіе въ Англіи, тотъ переворотъ, который въ XIII вк положилъ конецъ тираніи націи надъ націею, и тотъ переворотъ, который, нсколькими поколніями позже, положилъ конецъ владнію человка человкомъ, совершились тихо и незамтно. Они не поразили современныхъ наблюдателей удивленіемъ и встртили со стороны историковъ весьма скудную долю вниманія. Они не были совершены ни законодательными распоряженіями, ни физическою силою. Нравственныя причины безшумно сгладили сперва различіе между норманномъ и саксомъ, а потомъ различіе между господиномъ и рабомъ. Никто не возмется опредлить точный моментъ, когда прекратилось то или другое различіе. Нкоторые слабые слды стариннаго норманскаго чувства, быть можетъ, нашлись бы еще въ конц XIV столтія. Нкоторые слабые слды крпостнаго состоянія были открыты пытливыми изыскателями даже во времена Стюартовъ, и досел установленіе это не уничтожено писаннымъ закономъ.
Въ высшей степени несправедливо было бы не признать, что главнымъ дятелемъ въ этихъ двухъ великихъ освобожденіяхъ была религія. Гуманный духъ христіанской нравственности несомннно враждебенъ кастовымъ различіямъ. Для Римской же церкви такія различія особенно ненавистны, ибо они несовмстны съ другими различіями, существенными для ея системы. Она приписываетъ каждому священнику мистическое достоинство, дающее ему право на уваженіе со стороны каждаго мірянина, и ни одного человка, какой бы націи и какого бы происхожденія онъ ни былъ, не считаетъ неспособнымъ къ священству. Ея ученія о священническомъ сан, какъ бы ошибочны они ни были, неоднократно смягчали нкоторыя изъ наихудшихъ золъ, жакія могутъ удручать общество. Того суеврія нельзя считать безусловно вреднымъ, которое въ странахъ, оскверненныхъ тиранніею племени надъ Племенемъ, создаетъ аристократію, совершенно независимую отъ племени, радикально измняетъ отношеніе между угнетающимъ и угнетаемымъ и заставляетъ наслдственнаго господина преклоняться передъ духовнымъ судилищемъ наслдственнаго раба. До настоящаго времени, въ нкоторыхъ земляхъ, гд существуетъ невольничество негровъ, папизмъ является въ выгодной противоположности съ прочими формами христіанства. Извстно, что антипатія между европейскими и африканскими племенами отнюдь не такъ сильна въ Ріо-Жанейро, какъ въ Вашингтон. Въ собственномъ нашемъ отечеств эта особенность римско-католической системы діронзвела въ теченіе среднихъ вковъ множество благодтельныхъ результатовъ. Правда, вскор посл Гастингскаго сраженія, саксонскіе прелаты и аббаты были насильно отршены отъ должностей, а церковные авантюристы съ материка сотнями получали доходныя бенефиціи. Но даже и тогда благочестивые іереи норманской крови возвышали голосъ противъ такого нарушенія церковнаго устройства, отказывались принимать митры изъ рукъ Завоевателя и заклинали его, подъ страхомъ душевной погибели, не забывать, что побжденные островитяне были его братьями по Христу. Первымъ покровителемъ, котораго англичане встртили между господствовавшей кастою, былъ архіепископъ Ансельмъ. Въ то время, когда англійское имя было поношеніемъ, когда вс гражданскія и военныя почести королевства считались исключительнымъ достояніемъ соотечественниковъ Завоевателя, презираемое племя съ восторгомъ узнало, что одинъ изъ его членовъ, Николай Брикспиръ, былъ возведенъ на папскій престолъ, и что посланники, происходившіе изъ благороднйшихъ домовъ Нормандіи, должны были цловать его ногу. Столько же національнымъ, сколько и религіознымъ, было чувство, привлекавшее массы народа къ гробниц Бекета, перваго англичанина, который, со времени завоеванія, внушалъ страхъ иноземнымъ тиранамъ. Одинъ изъ преемниковъ Бекета {Архіепископъ Ленгтонъ, ум. 1225 г.} стоилъ на первомъ план между лицами, вынудившимя ту хартію, которая разомъ обезпечила привилегіи и норманскихъ бароновъ, и саксонскихъ йоменовъ. Какъ велико было впослдствіи участіе римско-католическаго духовенства въ уничтоженіи рабства, видно изъ неопровержимаго свидтельства сэра Томаса Смита, одного изъ искуснйшихъ протестантскихъ совтниковъ Елисаветы. Когда умирающій рабовладлецъ просилъ о послднемъ причащеніи, его духовные пастыри постоянно заклинали его спасеніемъ души освободить своихъ братій, за которыхъ умеръ Христосъ. Церковь такъ успшно воспользовалась своимъ грознымъ оружіемъ, что до наступленія реформаціи освободила почти всхъ крпостныхъ въ королевств, за исключеніемъ своихъ собственныхъ, съ которыми впрочемъ, надо отдать ей справедливость, она, кажется, обходилась весьма кротко.
Не подлежитъ сомннію, что въ т времена, когда совершились эти два великіе переворота, предки наши были наилучше управляемымъ народомъ въ Европ. Въ теченіе трехъ столтій общественная система шла путемъ постояннаго улучшенія. При первыхъ Плантагенетахъ встрчались бароны, бывшіе въ силахъ противиться государю, и крестьяне, униженные до степени пасомыхъ ими свиней и быковъ. Чрезмрная власть барона мало-по-малу ограничилась. Положеніе крестьянина мало-по-малу возвысилось. Между аристократіею и рабочимъ народомъ возникъ средній классъ, земледльческій и торговый. Быть можетъ, неравенства все еще было боле, чмъ нужно для счастья и нравственнаго достоинства человческаго рода, но уже никто не былъ безусловно выше предловъ закона, и никто не былъ безусловно ниже его покровительства.
Что на политическія учрежденія Англіи въ этотъ ранній періодъ англичане взирали съ гордостью и любовью, а просвщеннйшіе люди сосдственныхъ націй съ удивленіемъ и завистью, это доказывается самыми ясными свидтельствами. Но относительно сущности этихъ учрежденій было много недобросовстныхъ и дкихъ споровъ.
Дйствительно, историческая литература Англіи жестоко пострадала отъ одного обстоятельства, которое не мало содйствовало нашему благоденствію. Какъ ни велика перемна, просшедшая въ послднія шесть столтій въ политическомъ устройств Англіи, она была слдствіемъ постепеннаго развитія, а не ломки и перестройки, настоящая конституція нашего отечества относится къ конституціи, при которой оно процвтало пятьсотъ лтъ тому назадъ, какъ дерево къ ростку, какъ мужчина къ мальчику. Измненіе было велико. Тмъ не мене никогда не было момента, въ которой бы славная часть того, что существовало, не была древнею. Сложившееся такимъ образомъ государственное устройство должно изобиловать аномаліями. Но за зло, проистекающее изъ простыхъ аномалій, мы вознаграждены съ избыткомъ. Другія общества обладаютъ писанными конституціями боле симметрическими. Но никакое другое общество не успло еще соединить революцію съ преданіемъ, прогрессъ съ постоянствомъ, энергію юности съ величіемъ незапамятной древности.
Это великое благо иметъ однако свои невыгоды, и одна изъ этихъ невыгодъ состоитъ въ томъ, что вс источники свдній касательно нашей древней исторіи отравлены духомъ партій. Какъ нтъ страны, гд бы государственные люди находились въ такой мр подъ вліяніемъ прошлаго, такъ нтъ страны, гд бы историки находились въ такой мр подъ вліяніемъ настоящаго, какъ въ Англіи. Между этими двумя явленіями, разумется, существуетъ естественная связь. Гд исторія считается единственно картиною жизни и нравовъ, или собраніемъ опытовъ, откуда могутъ быть извлекаемы общія правила гражданской мудрости, тамъ писатель не подвергается особенно сильному искушенію искажать дла давно минувшаго времени. Но гд исторія считается хранилищемъ документовъ, отъ которыхъ зависятъ права правительствъ и народовъ, тамъ побужденіе къ подлогу становится почти неодолимымъ. Французъ не иметъ теперь никакого особеннаго интереса преувеличивать или умалять значеніе власти королей изъ дома Валуа. Привилегіи генеральныхъ штатовъ, штатовъ Бретани, штатовъ Бургундіи имютъ теперь такъ же мало практической важности, какъ и устройство іудейскаго синедріона или амфиктіонова судилища. Бездна великой революціи совершенно отдляетъ новую систему отъ старой. Никакая подобная пропасть не раздляетъ бытія англійской націи на дв различныя части. Наши законы и обычаи никогда не погибали въ общемъ и неисправимомъ разрушеніи. У насъ примры среднихъ вковъ до сихъ поръ остаются въ сил и до сихъ поръ цитируются, въ важнйшихъ случаяхъ, самыми замчательными государственными людьми. Такъ, напримръ, когда король Георгъ III былъ постигнутъ болзнью, лишившею его способности исполнять королевскія обязанности, и когда отличнйшіе юристы и политики сильно расходились въ мнніяхъ о томъ, какъ слдовало поступить въ такихъ обстоятельствахъ, палаты парламента не хотли приступать къ обсужденію плана регентства до тхъ поръ, пока не были собраны я приведены въ порядокъ вс примры, какіе только можно было найти въ нашихъ лтописяхъ съ древнйшихъ временъ. Учреждены были комитеты для изслдованія древнихъ государственныхъ актовъ. Первый представленный примръ относился въ 1217 г., весьма важными оказались примры 1326, 1377 и 1422 г., но самымъ подходящимъ справедливо былъ признанъ примръ 14S5 г. Такимъ образомъ въ нашемъ отечеств драгоцннйшіе интересы партій не рдко зависли отъ результатовъ изысканій антикваріевъ. Неизбжнымъ слдствіемъ было то, что наши антикваріи производили свои изслдованія въ дух партій.
Не удивительно, поэтому, что т, которые писали о предлахъ прерогативы и свободы въ древнемъ государственномъ устройств Англіи, вообще обнаруживали характеръ не судей, а горячихъ и недобросовстныхъ адвокатовъ. Они обсуждали не отвлеченные предметы, а предметы, имвшіе прямую и практическую связь съ самыми важными и возбуждающими преніями тогдашней эпохи. Отъ начала долгой борьбы между парламентомъ и Стюартами до того времени, когда притязанія Стюартовъ перестали быть страшными, немногіе вопросы были практически важне вопроса: согласовалось или не согласовалось правленіе этой фамиліи съ древнею конституціею королевства. Вопросъ этотъ могъ быть ршенъ только указаніемъ на акты предшествовавшихъ царствованій. Брактонъ и Флета, ‘Зеркало Правосудія’ {Henry Bracton и Fleta,— древнйшіе юридическіе писателя Англіи.— Mirror of Justice — старинный парламентскій журналъ.} и протоколы парламента, были перерыты, съ цлью найти оправданіе беззаконіямъ Звздной палаты съ одной и Верховнаго суда съ другой стороны. Въ теченіе длиннаго ряда лтъ каждый вигскій историкъ старался доказать, что древнее англійское правленіе было почти республиканское, каждый торійскій историкъ — что оно было почти деспотическое.
Съ такими чувствами относились об партіи къ хроникамъ среднихъ вковъ. Об немедленно находили то, чего искали, и об упорно отказывались видть что-либо иное, кром того, чего искали. Поборники Стюартовъ легко могли указать примры угнетенія подданныхъ. Защитники круглоголовыхъ такъ же легко могли представить примры ршительнаго и успшнаго сопротивленія корон. Торіи цитировали изъ древнихъ сочиненій выраженія, почти такія же раболпныя, какія слышались съ каедры Менворинга. Виги пріискивали выраженія, такія же смлыя и строгія, какія раздавались съ судейскаго кресла Брадшо. Одинъ разрядъ писателей приводилъ многочисленные примры того, что короли вымогали деньги безъ разршенія парламента. Другой разрядъ представлялъ случаи, въ которыхъ парламентъ присвоивалъ себ власть подвергать королей наказанію. Тотъ, кто видлъ только одну половину доказательствъ, могъ бы заключить, что Плантагенеты были такъ же неограниченны, какъ турецкіе султаны, тотъ, кто видлъ только другую половину, могъ бы заключить, что Плантагенеты имли такъ же мало дйствительной власти, какъ венеціянскіе дожи: и оба заключенія были бы одинаково далеки отъ истины.
Древнее англійское правленіе принадлежало къ классу ограниченныхъ монархій, образовавшихся въ западной Европ въ теченіе среднихъ вковъ и имвшихъ, не взирая на многія различія, большое фамильное сходство между собою. Что такое сходство должно было существовать, въ этомъ нтъ ничего удивительнаго. Страны, въ которыхъ возникли эти монархіи, были провинціями одной и той же великой просвщенной державы и почти въ одно и то же время были наводнены и покорены племенами одной и той же грубой и воинственной націи. Он были членами одной и той же великой коалиціи противъ ислама. Он были въ общеніи съ одною и тою же гордою и честолюбивою церковью. Ихъ политическое устройство естественно приняло одну и ту же форму. Ихъ учрежденія были заимствованы частью у императорскаго Рима, частью у папскаго Рима, частью у древней Германіи. Вс он имли королей, и во всхъ королевская власть мало-по-малу сдлалась строго-наслдственною. Вс он имли дворянъ, носившихъ титулы, которые первоначально означали военный рангъ. Рыцарское достоинство, геральдическія правила были общи всмъ имъ. Вс он имли богато-надленныя церковныя учрежденія, городскія корпораціи, пользовавшіяся обширными льготами, и сенаты, согласіе которыхъ было необходимо для дйствительности нкоторыхъ публичныхъ актовъ.
Изъ этихъ родственныхъ конституцій англійская съ давняго времени справедливо считалась наилучшею. Прерогативы государя были несомннно обширны. Духъ религіи и духъ рыцарства содйствовали возвышенію его достоинства. Чело его было помазано священнымъ елеемъ. Преклоняться у его ногъ не было униженіемъ для храбрйшихъ и благороднйшихъ рыцарей. Особа его была неприкосновенна. Одинъ онъ имлъ право созывать государственные чины, онъ могъ по произволу распускать ихъ, его согласіе было необходимо для всхъ ихъ законодательныхъ актовъ. Онъ былъ главою исполнительной администраціи, единственнымъ органомъ сношеній съ иностранными державами, начальникомъ сухопутныхъ и морскихъ силъ государства, источникомъ правосудія, милосердія и чести. Онъ имлъ широкое полномочіе регулировать торговлю. Имъ чеканилась монета, установлялись всы и мры, назначались рынки и гавани. Его церковный патронатъ былъ неограниченъ. Его наслдственныхъ доходовъ, при экономическомъ управленіи, доставало для покрытія обыкновенныхъ правительственныхъ расходовъ. Собственныя его имущества занимали обширное пространство. Сверхъ того, онъ быть верховнымъ феодальнымъ владльцемъ всей земли своего королевства и въ этомъ качеств обладалъ многими выгодами и многими грозными правами, которыя давали ему возможность безпокоить и угнетать того, кто перечилъ ему, и, безъ всякихъ съ своей стороны издержекъ, обогащать я возвеличивать того, кто пользовался его благоволеніемъ.
Но власть его, хотя и обширная, была ограничена тремя великими конституціонными правилами, столь древними, что никто не можетъ сказать, когда они получили начало, столь могущественными, что естественное ихъ развитіе, продолжавшееся нсколько поколній сряду, произвело тотъ порядокъ вещей, при которомъ мы нын живемъ.
Вопервыхъ, король не могъ издавать законовъ безъ согласія своего парламента. Вовторыхъ, онъ не могъ налагать податей безъ согласія своего парламента. Втретьихъ, онъ былъ обязанъ сообразовать исполнительную администрацію съ законами страны, если же онъ нарушалъ эти законы, отвтственными лицами были его совтники и исполнители.
Ни одинъ честный тори не станетъ отрицать, что эти правила, пятьсотъ лтъ тому назадъ, пріобрли значеніе основныхъ законовъ. Съ другой стороны, ни одинъ честный вигъ не станетъ утверждать, что они, до наступленія позднйшаго періода, были очищены отъ всхъ двусмысленностей, или доведены до всхъ своихъ послдствій. Средневковыя конституціи не были, подобно конституціямъ XVIII или XIX столтій, окончательно созданы однимъ актомъ и вполн изложены въ одномъ документ. Только въ просвщенномъ я философскомъ вк строится государственный бытъ по систем. Въ грубыхъ обществахъ преуспяніе правленія походитъ на преуспяніе языка и стихосложенія. Грубыя общества имютъ языкъ, часто богатый и энергическій, но не имютъ ни научной грамматики, ни опредленій именъ и глаголовъ, ни терминовъ для склоненій, наклоненій, временъ и залоговъ. Грубыя общества имютъ стихосложеніе, часто весьма звучное и пріятное, но не имютъ метрическихъ законовъ, и менестрель, стихи котораго, повряемые только ухомъ его, очаровываютъ слушателей, самъ не сумлъ бы сказать, изъ сколькихъ дактилей и хореевъ состоитъ каждый изъ его стиховъ. Какъ краснорчіе существуетъ прежде синтаксиса, и псня прежде просодіи, такъ и правленіе можетъ существовать въ высокой степени совершенства гораздо прежде, чмъ положительно обозначатся предлы законодательной, исполнительной и судебной власти.
Такъ было въ нашемъ отечеств. Черта, ограничивавшая королевскую прерогативу, хотя вообще достаточно ясная, не везд была проведена съ точностью и опредленностью. А потому окраина границы составляла нчто въ род спорной земли, на которой постоянно происходили напоръ и отпоръ, пока наконецъ, посл вковой распри, не были поставлены явственные и прочные межевые знаки. Быть можетъ, поучительно будетъ замтить, какимъ образомъ и до какой степени наши древніе государи имли обыкновеніе нарушать три великія правила, ограждавшія вольности націи.
Ни одинъ англійскій король никогда не предъявлялъ притязанія на законодательную власть вообще. Самый необузданный и повелительный Плантагенетъ никогда не считалъ себя въ прав постановить, безъ согласія своего великаго совта {Great Council (magnum consilium) — средневковое названіе парламента.}, чтобы судъ присяжныхъ состоялъ изъ 10, а не изъ 12 лицъ, чтобы вдовьи деньги составляли четвертую, а не третью часть наслдства, чтобы нарушеніе присяги считалось уголовнымъ преступленіемъ, или чтобы обычай равнаго длежа между наслдниками {Gavelkind. Такъ называется до сихъ поръ существующій въ Кент древній англійскій обычай, въ силу котораго земля посл отца длится поровну между его сыновьями, а посл брата, умершаго бездтнымъ,— между братьями.} былъ введенъ въ Іоркшир {Это прекрасно представлено м-ромъ Галламомъ въ первой глав его ‘Constitutional History.’}. Но король имлъ власть прощать преступниковъ, а въ области права есть точка, въ которой власть прощать и власть издавать законы какъ-бы переходятъ одна въ другую и легко, по крайней мр въ грубомъ вк, могутъ быть смшаны между собою. Уголовный статутъ матеріально уничтожается, если налагаемыя имъ наказанія постоянно отмняются по мр того, какъ навлекаются. Государь былъ несомннно властенъ неограниченно отмнять наказанія. Поэтому онъ былъ властенъ уничтожать матеріально уголовный статутъ. По-видимому, не было никакой основательной причины препятствовать ему длать формально то, что могъ онъ длать матеріально. Такимъ образомъ, съ помощью хитрыхъ и угодливыхъ юристовъ, возникла на сомнительной границ, отдляющей исполнительную власть отъ законодательной, великая аномалія, извстная подъ именемъ разршительной власти (the dispensing power).
Что король не могъ налагать податей безъ согласія парламента, это признано за существовавшій съ незапамятныхъ временъ основной законъ Англіи. Правило это находилось въ числ статей, подписанныхъ Іоанновъ по настоянію бароновъ. Эдуардъ I покусился было нарушить его, но, не смотря на свою ловкость, мощь и популярность, встртилъ такое противодйствіе, что счелъ благоразумнымъ уступить. Онъ обязался, въ ясныхъ и точныхъ выраженіяхъ, за себя и своихъ наслдниковъ, никогда впредь не длать никакихъ поборовъ безъ согласія и соизволенія государственныхъ чиновъ. Могущественный и побдоносный внукъ его пытался нарушить это торжественное обязательство, во попытка встртила ршительное сопротивленіе. Наконецъ Плантагенеты, отчаявшись въ успх, отступились отъ своего намренія, но, переставши нарушать законъ открыто, они ухитрились по временамъ обходить его и получать чрезвычайныя пособія для временныхъ цлей. Налагать подати было имъ воспрещено, но они удерживали за собою право просить денегъ и брать взаймы. Поэтому они иногда просили тономъ, не отличавшимся отъ тона приказанія, а иногда занимали, почти не помышляя объ отдач. Тмъ не мене необходимость прикрывать такія вымогательства названіями доброхотныхъ даяній и займовъ достаточно доказываетъ, что законность великаго конституціоннаго правила была всми признана.
Правило, что англійскій король обязанъ былъ сообразовать администрацію съ законами, и что, въ случа какихъ-либо съ его стороны противозаконныхъ дйствій, отвтственность лежала на его совтникахъ и исполнителяхъ, было установлено въ весьма раннемъ період, какъ достаточно доказываютъ строгіе приговоры, произнесенные и исполненные надъ многими королевскими любимцами. Цзвстно, впрочемъ, что права частныхъ лицъ часто нарушались Плантагенетами, и что обиженныя стороны часто не могли получить удовлетворенія. По закону, ни одинъ англичанинъ не могъ быть арестованъ или задержанъ въ тюрьм по одному лишь повелнію государя. На дл, лица, непріятныя правительству, часто подвергались тюремному заключенію въ силу одного лишь королевскаго приказанія. По закону, пытка, позоръ римской юриспруденціи, ни въ какомъ случа не могла быть употребляема противъ англійскаго подданнаго. А между тмъ, во время смутъ XV вка, пыточныя орудія явились въ Тоуер и по мр надобности употреблялись подъ предлогомъ политической необходимости. Но весьма ошибочно было бы заключать по этимъ беззаконіямъ, что англійскіе государи были, въ теоріи или на практик, монархами абсолютными. Мы живемъ въ высоко просвщенномъ обществ, въ которомъ извстія такъ быстро распространяются посредствомъ печати и почты, что всякій грубый актъ угнетенія, совершенный въ какой бы то ни было части нашего острова, становится черезъ нсколько часовъ предметомъ толковъ милліоновъ. Если бы государь вздумалъ нын, вопреки акту Habeas Corpus, заключить своего подданнаго въ тюрьму, или подвергнуть заговорщика пытк, цлая нація мгновенно наэлектризовалась бы такими встями. Въ средніе вка состояніе общества было совершенно иное. Рдко и съ большимъ трудомъ доходили страданія частныхъ лицъ до свднія публики. Человкъ, незаконно арестованный, могъ просидть цлые, мсяцы въ карляйльскомъ или воричскомъ замк, и слухъ о такомъ происшествіи могъ совсмъ не дойти до Лондона. Весьма вроятно, что пытка была многіе годы въ употребленіи, прежде чмъ большинство націи стало подозрвать, что они когда-либо употреблялись. Притомъ наши предки отнюдь не чувствовали такъ живо, какъ мы, необходимости поддерживать великія общія правила. Мы научены долгимъ опытомъ тому, что нельзя безопасно оставлять безъ вниманія ни малйшаго нарушенія конституціи. Поэтому, нын всми признано, что правительство, которое безъ нужды превышаетъ свою власть, должно быть подвергнуто строгому парламентскому порицанію, а правительство, которое подъ гнетомъ настоятельныхъ нуждъ и съ чистыми намреніями, превысило свою власть, должно безотлагательно обратиться къ парламенту за одобрительнымъ биллемъ. Но не такъ думали англичане XIV и XV столтій. Они были мало расположены бороться за принципъ ради принципа, или возставать противъ беззаконія, не причинявшаго чувствительной тягости. Пока общій духъ администраціи былъ кротокъ и популяренъ, они готовы были предоставить своему государю извстную долю простора. Если онъ для цлей, общимъ голосомъ признанныхъ хорошими, употреблялъ силу, выходившую изъ предловъ закона, они не только прощали, но и одобряли его, и даже, пока наслаждались подъ его державою безопасностью и благоденствіемъ, слишкомъ охотно врили, что всякій, кто навлекалъ на себя его немилость, заслуживалъ ея. Но эта снисходительность имла свои границы, и не благоразуменъ былъ тотъ король, который черезчуръ полагался на терпливость англичанъ. Они могли иногда позволить ему переступить конституціонную черту, но требовали и для себя права переступать ее, какъ только его дйствія становились на столько серьёзны, что возбуждали тревогу. Если онъ, не довольствуясь возможностью по временамъ притснять отдльныя лица, осмливался притснять цлыя массы, его подданные поспшно взывали къ законамъ, а въ случа неуспха этого воззванія, такъ же поспшно взывали къ богу войны.
Дйствительно, они могли покойно спускать королю нкоторыя излишества, потому что имли въ запас узду, которая скоро образумливала самаго свирпаго и надменнаго короля, — узду физической силы. Англичанину XIX столтія трудно представить себ легкость и быстроту, съ какими, четыреста лтъ назадъ, узда эта примнялась къ длу. Народъ давно разучился владть оружіемъ. Военное искусство доведено до совершенства, незнакомаго нашимъ предкамъ, и знаніе этого искусства ограничивается особеннымъ классомъ. Сртня тысячъ хорошо дисциплинированныхъ и командуемыхъ солдатъ можетъ держать въ повиновеніи милліоны земледльцевъ я ремесленниковъ. Нсколькихъ полковъ гвардіи достаточно для внушенія страха всмъ недовольнымъ умамъ обширной столицы. Между тмъ, слдствіемъ постояннаго приращенія богатства было то, что возстаніе сдлалось для мыслящихъ людей гораздо страшне дурнаго управленія. Несмтныя суммы были издержаны на произведенія, которыя въ случа мятежа, могли бы погибнуть въ нсколько часовъ. Масса движимаго богатства, нагроможденная въ лавкахъ и кладовыхъ одного Лондона, въ пятьсотъ разъ превышаетъ ту, которая во дни Плантагенетовъ находилась на цломъ остров, и если бы правительство было низвергнуто физическою силою, все это движимое богатство подверглось бы неминуемой опасности разграбленія и уничтоженія. Еще больше опасности предстояло бы государственному кредиту, отъ котораго прямо зависитъ существованіе тысячъ семействъ, и съ которымъ неразрывно связанъ кредитъ всего коммерческаго міра. Безъ преувеличенія можно сказать, что одна недля междоусобной войны на англійской почв произвела бы въ настоящее время бдствія, которыя отозвались бы отъ Ганго до Миссури, и слды которыхъ были бы замтны по прошествіи цлаго столтія. При такомъ состояніи общества, сопротивленіе должно считаться врачеваніемъ боле отчаяннымъ, чмъ почти вс болзни, какія только могутъ удручать государство. Въ средніе вка, напротивъ, сопротивленіе было обыкновеннымъ лекарствомъ отъ политическихъ недуговъ, лекарствомъ, которое всегда было подъ рукою и которое, хотя, безъ сомннія, и причиняло минутное страданіе, но глубокаго или продолжительнаго разстройства не производило. Если популярный вождь поднималъ свое знамя за популярное дло, иррегулярная армія могла составиться въ одинъ день. Арміи регулярной не было вовсе. Каждый человкъ былъ отчасти солдатомъ, и почти никто не былъ имъ боле чмъ отчасти. Народное богатство заключалось главнымъ образомъ въ стадахъ и табунахъ, въ годичномъ урожа и въ простыхъ строеніяхъ, обитаемыхъ народомъ. Вся утварь, весь запасъ товаровъ, вс механическія орудія, какія только можно было найти, въ государств, были мене цнны, чмъ собственность, заключающаяся нын въ нкоторыхъ отдльныхъ приходахъ. Мануфактуры были грубы, кредитъ почти не существовалъ. Общество, поэтому, оправлялось отъ потрясенія тотчасъ, какъ только прекращалась дйствительная борьба. Бдствія междоусобной войны ограничивались рзнею на пол битвы да немногими слдовавшими затмъ казнями и конфискаціями. Черезъ недлю крестьянинъ погонялъ свою лошадь, а помщикъ выпускалъ своихъ соколовъ на поляхъ Тоутона или Босворта, словно никакое событіе не нарушало правильнаго теченія человческой жизни.
Сто-шестьдесятъ лтъ прошло нын съ тхъ поръ, какъ англійскій народъ силою низвергъ правительство. Въ теченіе сташестидесяти лтъ, предшествовавшихъ соединенію Розъ, девять королей царствовали въ Англіи. Шестеро изъ этихъ девяти королей были низложены. Пятеро вмст съ короною лишились жизни. Очевидно, поэтому, что всякое сравненіе между нашею древнею и новою политическою системою должно повести къ самымъ ошибочнымъ заключеніямъ, если не сдлать большой уступки въ пользу значенія той узды, какую сопротивленіе и боязнь сопротивленія постоянно налагали на Плантагенетовъ. Такъ какъ наши предки имли противъ тиранніи чрезвычайно важное обезпеченіе, котораго мы не имемъ, то они могли покойно обходиться безъ нкоторыхъ обезпеченій, которымъ мы справедливо приписываемъ величайшую важность. Такъ какъ мы, безъ риска подвергнуться бдствіямъ, которыхъ пугается воображеніе, не можемъ употреблять физическую силу средствомъ противъ дурнаго управленія, то, очевидно, благоразуміе предписываетъ намъ хранить вс конституціонныя средства противъ дурнаго управленія въ высшей степени дйствительности, бдительно подмчать первые начатки посягательства на свободу и никогда не пропускать безъ порицанія даже безвредныхъ беззаконій, дабы они не пріобрли силы примровъ. Четыреста лтъ назадъ, такая мелочная бдительность могла казаться излишнею. Нація, состоявшая изъ смлыхъ стрльцовъ и копейщиковъ, могла, почти не рискуя своими вольностями, смотрть сквозь пальцы на нкоторыя незаконныя дйствія со стороны государя, общее управленіе котораго было хорошо, и престолъ котораго не былъ защищаемъ ни одною ротою регулярныхъ солдатъ.
При этой систем, могущей показаться грубою въ сравненіи съ тми тщательно обработанными конституціями, какими изобиловали послднія семьдесятъ лтъ, англичане долго наслаждались огромною долею свободы и счастья. Хотя въ теченіе слабаго царствованія Генриха VI государство раздиралось сначала факціями, а подъ конецъ междоусобною войною, хотя Эдуардъ IV былъ государь развратнаго и властолюбиваго нрава, хотя Ричардъ III обыкновенно изображался чудовищемъ безнравственности, хотя вымогательства Генриха VII возбуждали сильный ропотъ, тмъ не мене извстно, что наши предки при этихъ короляхъ были управляемы гораздо лучше, нежели бельгійцы при Филипп, прозванномъ Добрымъ, или французы при томъ Людовик, который именовался Отцомъ народа. Даже въ то время, когда войны Розъ дйствительно свирпствовали, отечество наше, по-видимому, было въ счастливйшемъ положеніи, нежели сосднія государства въ годы глубокаго міра. Коминъ былъ однимъ изъ просвщеннйшихъ государственныхъ людей своего времени. Онъ видлъ вс богатйшія и наиболе образованныя части материка. Онъ жилъ въ богатыхъ городахъ Фландріи, этихъ Манчестерахъ и Ливерпуляхъ XV вка. Онъ постилъ Флоренцію, незадолго передъ тмъ украшеннную щедрымъ Лаврентіямъ, и Венецію, еще не униженную камбрейскими союзниками. Этотъ знаменитый человкъ ршительно признавалъ Англію наилучше управляемою страною, какую только зналъ онъ. Ея конституцію онъ выразительно называлъ праведною и святою вещью, которая, охраняя народъ, въ то же время существенно усиливала могущество уважаемаго ею государя. Ни въ одной стран, говорилъ онъ, не были люди такъ дйствительно обезпечены отъ золъ. Бдствія, причиненныя нашими внутренними войнами, по его мннію, ограничивались дворянами да ратными людьми и не оставляли такихъ слдовъ, какіе привыкъ онъ видть въ другихъ мстахъ: ни разрушенныхъ жилищъ, ни опустошенныхъ городовъ.
Не одною только дйствительностью ограниченій, тяготвшихъ надъ королевскою прерогативою, выгодно отличалась Англія отъ большинства сосдственныхъ странъ. Одинаково важною, хотя мене замченною, особенностью было то отношеніе, армстовъ какомъ высшіе классы находились здсь къ низшимъ. У насъ была сильная наслдственная аристократія, но изъ всхъ наслдственныхъ аристократій она была наимене наглою и исключительною. Она не имла ни одного ненавистнаго свойства касты. Она постоянно принимала въ себя членовъ изъ народа и постоянно выдляла изъ себя членовъ, смшивавшихся съ народомъ. Всякій джентльменъ могъ сдлаться пёромъ. Младшій сынъ пёра только джентльменомъ. Внуки пёровъ уступали первенство новопожалованнымъ найтамъ. Званіе найта было доступно всякому, кто успвалъ трудолюбіемъ и бережливостью составить себ хорошее состояніе, или обратить на себя вниманіе храбростью въ сраженіи или при осад. Для дочери герцога и даже герцога королевской крови, не считалось унизительнымъ выйдти замужъ за именитаго коммонера. Такъ, сэръ Джонъ Говардъ женился на дочери Томаса Моубрея, герцога Норфолька. Сэръ Ричардъ Поль женился на графин Салисбёри, дочери Георга, герцога Кларенса. Хорошая кровь, конечно, была въ высокомъ почет, но между хорошею кровью и привилегіями перства, къ великому счастью для нашего отечества, не было непремнной связи. Вн палаты лордовъ можно было найти такія же длинныя родословныя и такіе же древніе гербы, какъ и внутри ея. Новые люди, случалось, носили высшіе титулы. Извстные потомки рыцарей, прорвавшихъ ряды саксовъ въ Гастингской битв и взошедшихъ на стны Іерусалима, не рдко бывали вовсе безъ титуловъ. Многіе изъ Богёновъ, Моубреевъ, Де-Веровъ и даже родственниковъ дома Плантагенетовъ не имли у своихъ фамилій иной приставки, кром титула esquire, и не обладали иными гражданскими привилегіями, кром тхъ, какими пользовался всякій фермеръ и лавочникъ. Поэтому у насъ не было ничего, подобнаго той черт, которая въ нкоторыхъ другихъ странахъ отдляла патриція отъ плебея. Йоменъ не былъ расположенъ роптать на достоинства, до которыхъ его собственныя дти могли возвыситься. Вельможа не былъ расположенъ оскорблять классъ, въ который его собственныя дти должны были спуститься.
Посл Іоркской и Ланкастерской войнъ, узы, связывавшія высшіе съ низшими классами, стали тсне и многочисленне прежняго. О размрахъ гибели, постигшей древнюю аристократію, можно судить по одному слдующему обстоятельству. Въ 1451 году Генрихъ VI созвалъ въ парламентъ 53 свтскихъ лорда. Свтскихъ лордовъ, созванныхъ Генрихомъ VII въ парламентъ 1485 года было только 29, и изъ этихъ 29-ти многіе были недавно возведены въ персное достоинство. Въ теченіе слдующаго столтія рады знати обильно пополнялись членами изъ джентри. Устройство палаты общинъ весьма способствовало благодтельному смшенію классовъ. Представитель шира былъ связующимъ звеномъ между барономъ и лавочникомъ. На тхъ самыхъ скамьяхъ, на которыхъ сидли золотыхъ длъ мастера, суконщики и москотильщики, посланные въ парламентъ торговыми городами, возсдали и такіе члены, которые во всякой другой стран были бы названы аристократами: наслдственные владльцы дворянскихъ имній, имвшіе право держать суды и носить гербовые знаки и бывшіе въ состояніи измрять древность своего благороднаго происхожденія многими поколніями. Нкоторые изъ нихъ были младшіе сыновья и братья вельможъ. Другіе могли бы похвалиться даже королевскою кровью. Наконецъ, старшій сынъ одного изъ графовъ Бедфордовъ — сынъ, котораго изъ вжливости величали вторымъ титуломъ его отца — предложилъ себя кандидатомъ въ члены палаты общинъ. Его примру послдовали и. другіе. Засдая въ этой палат, наслдники вельможъ государства естественно сдлались такими же ревностными поборниками ея привилегій, какъ и т простые горожане, съ которыми они были смшаны. Такимъ образомъ, наша демократія съ древнйшихъ временъ была самою аристократическою, а наша аристократія самою демократическою въ мір, — особенность, которая сохранилась до сихъ поръ и произвела множество важныхъ нравственныхъ и политическихъ слдствій.
Правленіе Генриха VII, его сына и внуковъ было вообще произвольне правленія Плантагенетовъ. Разница отчасти объясняется личнымъ характеромъ правителей: храбрость и сила воли были общи всмъ мужчинамъ и женщинамъ изъ дома Тюдоровъ. Они пользовались властью въ теченіе ста-двадцати лтъ, всегда съ энергіею, часто съ насиліемъ, иногда съ жестокостью. По примру династіи имъ предшествовавшей, они порою нарушали права своихъ подданныхъ, порою взимали поборы подъ именемъ займовъ и доброхотныхъ даяній, порою пріостанавливали дйствіе уголовныхъ законовъ. Мало того: хотя они никогда не дерзали издать собственною властью какой-нибудь постоянный законъ, но иногда, въ промежутки парламентскихъ сессій, присвоивали себ право удовлетворять временныя нужды посредствомъ временныхъ распоряженій. При всемъ томъ, Тюдоры не могли простирать угнетенія дальше извстныхъ предловъ: они не имли вооруженной силы и были окружены вооруженнымъ народомъ. Дворецъ охранялся немногими служителями, которыхъ легко могла одолть дружина одного шира или одного лондонскаго квартала. А потому эти надменные государи подлежали такому сильному ограниченію, какого не могутъ налагать простые законы, ограниченію, которое, правда, не мшало имъ иногда произвольно и даже варварски поступать съ частными лицами, но зато дйствительно обезпечивало націю отъ общаго и продолжительнаго угнетенія. Они могли безопасно быть тиранами въ предлахъ двора, но имъ необходимо было съ постоянною бдительностью слдить за расположеніемъ страны. Генрихъ VIII, напримръ, не встртилъ никакого сопротивленія, когда ему вздумалось послать на эшафотъ Боккингама и Сорри, Анну Боленъ и леди Салисбери. Но когда онъ, безъ согласія парламента, потребовалъ отъ своихъ подданныхъ контрибуцію, равную шестой дол ихъ имуществъ, то скоро нашелъ необходимымъ отступиться. Сотни тысячъ закричали, что они англичане, а не Французы, свободные люди, а не рабы. Въ Кент королевскіе коммисары обратились въ бгство, для спасенія жизни. Въ Соффольк четыре тысячи человкъ взялись за оружіе. Королевскіе намстники въ этомъ графств тщетно пытались собрать войско. Лица, не приставшія къ возмущенію, объявили, что они не хотятъ сражаться противъ своихъ братьевъ въ подобной распр. Генрихъ, при всемъ своемъ высокомріи и своеволіи, отступилъ, не безъ причины, отъ борьбы съ раздраженнымъ духомъ націи. У него передъ глазами была судьба его предшественниковъ, погибшихъ въ Беркли и Помфрат. Онъ не только отмнилъ противузаконныя свои предписанія, не только даровалъ общее прощеніе всмъ недовольнымъ, но и принесъ публичное и торжественное покаяніе въ нарушеніи законовъ.
Его поведеніе въ этомъ случа прекрасно объясняетъ всю политику его дома. Нравъ государей этой линіи былъ горячъ, а духъ высокомренъ, но они понимали характеръ націи, которою управляли, и ни разу, какъ это бывало съ нкоторыми изъ ихъ предшественниковъ и преемниковъ, не доводніи упорства до роковаго предла. Благоразуміе Тюдоровъ было таково, что ихъ власть, хотя и часто встрчала сопротивленіе, никогда однако не была ниспровергаема. Царствованіе каждаго изъ нихъ омрачалось грозными неудовольствіями, но правительству всегда удавалось или успокоить мятежниковъ, или побдить и наказать ихъ. Иногда уступками во-время оно успвало предотвращать междоусобныя распри, вообще же твердо стояло на своемъ и взывало о помощи къ націи. Нація повиновалась призыву, собиралась вокругъ государя и давала ему возможность усмирять недовольное меньшинство.
Такимъ образомъ, со временъ Генриха III до временъ Елисаветы, Англія росла и процвтала подъ снью политическаго устройства, которое заключало въ себ зародышъ нашихъ теперешнихъ учрежденій и которое, не будучи ни строго опредленнымъ, ни строго соблюдаемымъ, тмъ не мене успшно предохранялось отъ перерожденія въ деспотизмъ тою боязнью, какую внушали правителямъ духъ и сила управляемыхъ.
Но такое политическое устройство приличествуетъ только извстной степени общественнаго развитія. Т самыя причины, которыя въ мирныхъ искусствахъ производятъ раздленіе труда, должны наконецъ сдлать войну особенною наукой и особеннымъ ремесломъ. Приходитъ время, когда употребленіе оружія начинаетъ поглощать все вниманіе отдльнаго класса. Вскор оказывается, что крестьяне и горожане, какъ бы храбры они ни были, не въ состояніи держаться противъ ветерановъ-солдатъ, вся жизнь которыхъ есть приготовленіе ко дню битвы, нервы которыхъ закалены долгимъ знакомствомъ съ опасностью и движенія которыхъ отличаются всею точностью часоваго механизма. Чувствуется, что защита націи уже не можетъ быть безопасно ввряема ратникамъ, оторваннымъ отъ плуга или ткацкаго станка для сорокадневной кампаніи. Если какое-нибудь государство формируетъ. большую регулярную армію, государства пограничныя должны или послдовать примру, или подчиниться иноземному игу. Но гд существуетъ большая регулярная армія, тамъ уже не можетъ существовать ограниченная монархія въ томъ вид, въ какомъ она существовала въ средніе вка. Государь разомъ освобождается отъ того, что было главнымъ ограниченіемъ его власти, и неизбжно становится абсолютнымъ, если не подпадаетъ подъ такія стсненія, которыя были бы излишни въ обществ, гд вс — солдаты случайные, и ни одного нтъ постояннаго.
Съ опасностью явились и средства спасенія. Въ средневковыхъ монархіяхъ могущество меча принадлежало государю, но могущество кошелька принадлежало націи. Успхи просвщенія, мечъ государя боле и боле грознымъ для націи, длали кошелекъ націи боле и боле необходимымъ для государя. Его наслдственныхъ доходовъ уже недоставало даже на расходы гражданскаго управленія. Безъ правильной и обширной системы налоговъ, онъ совершенно не могъ держать въ постоянной готовности огромную массу дисциплинированныхъ войскъ. Политика, которую парламентскія собранія Европы должны были усвоить себ, заключалась въ слдующемъ: твердо держаться своего конституціоннаго права давать или не давать денегъ, и ршительно, отказывать въ суммахъ на содержаніе армій, пока не было пріобртено полнаго обезпеченія противъ деспотизма.
Эта мудрая политика была соблюдена въ одномъ лишь нашемъ отечеств. Въ сосднихъ королевствахъ образовались большія военныя учрежденія, новыхъ оплотовъ для общественной свободы не было придумано никакихъ, вслдствіе того древнія парламентскія учрежденія повсюду перестали существовать. Во Франціи, гд они всегда были слабы, он зачахли и наконецъ скончались просто отъ хилости. Въ Испаніи, гд они нкогда были такъ же сильны, какъ въ любой части Европы, они отчаянно боролись за жизнь, но боролись слишкомъ поздно. Ремесленники Толедо и Вальядолида тщетно защищали привилегіи кастильскихъ кортесовъ противъ испытанныхъ батальоновъ Карла V. Такъ же тщетно, въ слдующемъ поколніи, возстали граждане Сарагоссы противъ Филиппа II за древнюю арагонскую конституцію. Великія національныя собранія континентальныхъ монархій, собранія, нкогда почти столь же гордыя и могущественныя, какъ и т, что засдали въ Вестминстер, обратились, одно за другимъ, въ совершенное ничтожество. Если и собирались они, то собирались просто — какъ теперь собирается наша конвокація — для исполненія нкоторыхъ почтенныхъ формальностей.
Въ Англіи событія приняли иное направленіе. Этимъ особеннымъ счастьемъ обязана она преимущественно своему островному положенію. Къ концу XV столтія большія военныя учрежденія сдлались необходимыми для достоинства и даже для безопасности Французской и Испанской монархій. Если бы которая-нибудь изъ этихъ державъ обезоружилась, она скоро была бы принуждена подчиниться велніямъ другой. Но Англія, охраняемая моремъ отъ вторженія и рдко участвовавшая въ военныхъ дйствіяхъ на материк, не имла пока необходимости употреблять регулярныя войска. XVI и XVII столтія застали ее по прежнему безъ постоянной арміи. Въ начал XVII вка политическая наука сдлала значительные успхи. Судьба испанскихъ кортесовъ и Французскихъ генеральныхъ штатовъ послужила торжественнымъ предостереженіемъ нашимъ парламентамъ, и наши парламенты, вполн сознавая сущность и важность опасности, усвоили себ во-время такую систему тактики, которая, посл борьбы, длившейся три поколнія, наконецъ увнчалась успхомъ.
Почти каждый писатель, трактовавшій объ этой борьб, старился доказать, что его партія была тою партіею, которая боролась за сохраненіе древней конституціи неизмнною. Дло однако въ томъ, что древняя конституція не могла сохраниться неизмнною. Законъ, не подлежащій контролю человческой мудрости, ршилъ, чтобы не было боле правленій того особеннаго рода, который въ XIV и XV столтіяхъ былъ общимъ всей Европ. Вопросъ, поэтому, состоялъ не въ томъ, долженствовала ли наша политическая система подвергнуться измненію, а въ томъ, какова должна была быть сущность измненія. Введеніе новой и могучей силы нарушило старинное равновсіе и превратило ограниченныя монархіи, одну за другою, въ абсолютныя. Что случилось въ иныхъ краяхъ, то, конечно, случилось бы и у насъ, если бы равновсіе не было возстановлено великимъ переходомъ власти отъ короны къ парламенту. Наши государя были близки къ тому, чтобы имть въ своемъ распоряженіи такія понудительныя средства, какими никогда не обладалъ ни одинъ изъ Плантагенетовъ или Тюдоровъ. Они должны были неминуемо сдлаться деспотами, если бы не были въ то же самое время подчинены такимъ ограниченіямъ, какимъ никогда не подвергался ни одинъ изъ Плантагенетовъ или Тюдоровъ.
Поэтому, кажется несомнннымъ, что, если бы даже не дйствовали никакія иныя причины, кром политическихъ, XVII столтіе все-таки не обошлось бы безъ жестокой борьбы между нашими королями и ихъ парламентами. Но другія, едва ли не могущественнйшія причины помогли произвести то же самое дйствіе. Между тмъ какъ правленіе Тюдоровъ было въ высшей степени своей силы, совершилось событіе, окрасившее своимъ цвтомъ судьбы всхъ христіанскихъ націй, но въ особенности судьбы Англіи. Дважды въ теченіе среднихъ вковъ возставалъ духъ Европы противъ владычества Рима. Первое возстаніе вспыхнуло на юг Франціи. Энергія Иннокентія III, ревность юныхъ орденовъ, Францисканскаго и доминиканскаго, и зврство крестоносцевъ, которыхъ духовенство спустило на невоинственное населеніе, раздавили альбигойскія церкви. Вторая реформація получила начало въ Англіи и распространилась до Богеміи. Констанцскій соборъ, устраненіемъ нкоторыхъ церковныхъ безпорядковъ, бывшихъ соблазномъ для христіанства, и европейскіе государи, безпощаднымъ употребленіемъ огня и меча противъ еретиковъ, успли остановить и подавить движеніе. Очень жалть объ этомъ нечего. Конечно, сочувствіе протестанта естественно будетъ на сторон альбигойцевъ и лоллардовъ. Но просвщенный и умренный протестантъ едва ли не усомнится, чтобы успхъ альбигойцевъ или лоллардовъ могъ вообще возвысить благополучіе и нравственность человческаго рода. Какъ ни была испорчена Рймская церковь, тмъ не мене есть основаніе думать, что если бы церковь эта была ниспровергнута въ XII или даже въ XIV столтіи, мсто ея заняла бы другая, еще боле испорченная система. Въ большей части Европы было тогда очень мало знаній, и эта малая толика ограничивалась духовенствомъ. Изъ пятисотъ человкъ ни одинъ не могъ одолть псалма по складамъ. Книги были рдки и дороги. Искусство книгопечатанія было неизвстно. Экземпляры библіи, уступавшіе въ красот и отчетливости тмъ, которыми теперь можетъ располагать всякій крестьянинъ, продавались по цнамъ, недоступнымъ для многихъ священниковъ. Очевидною невозможностью было, чтобы міряне сами изучали Священное Писаніе. Поэтому, вроятно, что, по сверженіи съ себя одного духовнаго ига, они немедленно подпали бы подъ другое, и что власть, дотол принадлежавшая духовенству Римской церкви, перешла бы къ наставникамъ гораздо худшаго рода. XVI столтіе было, сравнительно, временемъ просвщенія. Но даже и въ XVI столтіи значительное число тхъ, которые покидали старую вру, слдовало за первымъ, какой представлялся, самоувреннымъ и краснорчивымъ, коноводомъ и скоро впадало въ заблужденія гораздо важнйшія, чмъ т, отъ которыхъ отрекалось. Такимъ образомъ, Маттисъ и Кинппердоллингъ {Вождя мюнстерскихъ анабаптистовъ первой половины XV вка.}, апостолы распутства, грабежа и убійства, были въ состояніи одно время управлять большими городами. Въ боле грубомъ вк такіе лжепророки могли бы основать государства, и христіанство могло бы превратиться въ жестокое и развратное суевріе, вредне не только папизма, но и самаго ислама.
Почти сто лтъ спустя посл Констанцскаго собора, началась великая перемна, выразительно называемая Реформаціею. Пора наконецъ настала. Духовенство уже не было единственнымъ или главнымъ хранителемъ знаній. Изобртеніе книгопечатанія снабдило противниковъ церкви могучимъ оружіемъ, какого недоставало ихъ предшественникамъ. Изученіе древнихъ писателей, быстрое развитіе силъ новыхъ языковъ, безпримрная дятельность, обнаружившаяся во всхъ отрасляхъ литературы, политическое состояніе Европы, пороки римскаго двора, вымогательства римской канцеляріи’ зависть, съ какою міряне естественно смотрли на богатство и привилегіи духовенства, зависть, съ какою уроженцы земель по сю сторону Альпъ естественно смотрли на итальянское преобладаніе, — все это давало проповдникамъ новаго богословія перевсъ, которымъ они отлично сумли воспользоваться.
Т, которые полагаютъ, что вліяніе Римской церкви въ грубые вка было вообще благодтельно для человчества, могутъ въ то же время совершенно послдовательно считать Реформацію безцннымъ благомъ. П