Исторические условия интеллектуального развития в России, Щапов Афанасий Прокофьевич, Год: 1868 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 37 минут(ы)

ИСТОРИЧЕСКІЯ УСЛОВІЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАГО РАЗВИТІЯ ВЪ РОССІИ.

Чтобы понять историческій ходъ, направленіе и современныя потребности умственнаго развитія русскаго народа и, въ частности, его интеллектуально-развитаго меньшинства, нужно прежде всего обратить вниманіе на многія историческія условія умственной жизни и дятельности въ Россіи, какъ физическія, такъ и не физическія. Въ ряду настоящихъ очерковъ мы и займемся указаніемъ этихъ историческихъ условій, насколько позволяютъ находящіяся подъ руками средства. Мы разсмотримъ: 1) историческую роль, въ умственной жизни русскаго народа, численнаго преобладанія темнаго рабочаго класса надъ образованнымъ меньшинствомъ, 2) вліяніе на интеллектуальное развитіе въ Россіи преобладающаго сельскаго, земледльческаго населенія надъ населеніемъ городскимъ, мануфактурно-промышленнымъ, 3) экономическія условія интеллектуальнаго развитія въ Россіи, 4) значеніе пространства русской земли и путей сообщенія въ распространеніи способовъ интеллектуальнаго развитія, 5) интеллектуальное значеніе вковаго отсутствія заграничныхъ путешествій и географическихъ открытій, подобныхъ океаническимъ открытіямъ Запада, 6) вліяніе государственныхъ началъ — централизаціи, системы опеки, регламентаціи и крпостнаго права на умственное развитіе русскаго общества, 7) вліяніе различныхъ патологическихъ явленій нервной сферы русскаго народа на характера, движеніе и направленіе его умственной жизни и дятельности, или краткій очеркъ физіологіи русской народной мысли, и наконецъ

значеніе въ интеллектуальномъ развитіи русскаго народа вковой умственной эксплоатаціи или исключенія женщины изъ сферы общественной и умственной жизни и дятельности. Безъ анализа и объясненія всхъ этихъ историческихъ явленій, вносившихъ ту или другую долю своего медленнаго, но постоянно дйствовавшаго вліянія въ умственную жизнь народа, непонятнымъ длается современное состояніе нашего интеллектуальнаго развитія. Ни его застой, ни его безсиліе необъяснимы для насъ, безъ разъясненія тхъ причинъ, которыя задерживали или отвлекали русскую мысль отъ ея правильной и энергической работы, цлые вка она коснла въ неподвижности, скованная страхомъ — подъ вліяніемъ суевріи, и суевріемъ — подъ вліяніемъ борьбы съ окружающимъ міромъ и страха за существованіе человка.

Вліяніе имло на интеллектуальное развитіе и умонастроеніе русскаго народа. во-первыхъ, то обстоятельство, что дикая, невоздланная природа европейской Россіи и Сибири, холодный климатъ и вообще физическія особенности русской земли издревле обусловили въ русской исторіи долговременное, исключительное развитіе рабочаго народа и отсутствіе мыслящаго класса. Суровый климатъ и первоначальная совершенная пустынность, невоздланность русской земли, съ сплошными ‘черными, дикими лсами, мхами и болотами,’ въ связи съ скупой производительностью природы, съ самого начала требовали отъ населенія больше механической работы для обезпеченія животной жизни, чмъ дятельности умственной. Вс западные путешественники, посщавшіе, Россію въ XVI и даже XVII вк, единогласно свидтельствуютъ, что климатъ русской земли чрезвычайно холоденъ, а земля почти сплошь требовала населенія и обработки, потому что на огромныхъ пространствахъ была пустынна и не воздлана (vasta et inculla) {Не говоря о древней Россіи, о многочисленныхъ свидтельствахъ древнерусскихъ жизнеописательныхъ сказаній о сверо-восточныхъ пустыняхъ русской земли, о столь же многочисленныхъ извстіяхъ иностранныхъ путешественниковъ, которыхъ было въ Россіи, до конца XVII вка, около 271, — даже въ XVIII вк русская земля европейцамъ представлялась почти пустынною и невоздланною. Наприм. Манштейнъ, говоря о пространств. Россіи, замчаетъ: однако еще много не достаетъ для того, чтобы это обширное государство относительно обработки почвы и заселенности могло стать наравн со многими другими странами Европы. Тамъ пролегаютъ обширныя пустынна пространства на 10, 30 и даже до 50 нмецкихъ миль, гд не встртишь ни одной живой души, не смотря на то, что эти степи лежалъ между очень благопріятными широтами и имютъ самую загадочную почву, какой только можно желать… Другія мста хотя и снабжены всмъ необходимымъ для человческой жизни, однако остаются совершенно безлюдными по недостатку жителей, а между тмъ это государство можетъ совершенно удойно прокормить втрое боле людей, сравнительно съ числомъ жителей его населяющихъ.}. ‘Русская земля,— говоритъ Олеарій, — почти. на всемъ пространств своемъ пустынна, болотиста и покрыта дремучими лсами. Множество прекрасной, плодоносной земли остается безъ обработки. Климатъ — суровый. Зимой въ Россіи стоятъ такіе сильные морозы, что отъ нихъ едва можно укрыться. У русскихъ не считается за рдкость, если кто нибудь изъ нихъ отморозитъ себ носъ, уши, руки или ноги. Бываютъ столь жестокія зимы, что на площади въ Москв, передъ Кремлемъ, земля трескалась на 20 сажень въ длину и на ¹/₄ аршина въ ширину. Въ 1634 году никто изъ насъ не осмливался пройти но улиц и 30-ти шаговъ съ открытымъ лицомъ, изъ опасеніи отморозить себ носъ и уши. Вполн справедливы слова тхъ писателей, которые говорили, что капля воды или слюна, выплюнутая изо рта, замерзаетъ, прежде чмъ успетъ упасть на землю. Какъ сильны бываютъ морозы зимою, такъ же велики бываютъ и жары въ лтнее время: будучи днемъ несносны для путешественника, они порождаютъ безчисленное множество комаровъ, надодающихъ до крайности и днемъ и ночью’. {Voyages de s. Ad. Olearius, traduits pur de Wicquofort. Amsterdam 1727. Отрывокъ въ ‘Архив’ Калачова, 1859 г., кн. 3, отд. III, стр. 11—18.} Зима, по словамъ Коллинса, продолжалась 5 мсяцевъ. Переходы отъ теплой погоды къ морозамъ были такъ рзки, и морозы, внезапно наступавшіе тотчасъ посл оттепелей, были столь сильны, что наприм. въ 1660 г. вологод. архіеп. Маркеллъ, въ челобитной царю Алексю Михайловичу, писалъ: ‘въ ныншнемъ, въ 168 году, ноября въ 3 день, палъ снгъ и погода была теплая, а противъ 4 числа, въ ночи, былъ морозъ великъ, и мро великаго чудотворца Николы въ соборной церкви замерзло и скляницу морозомъ испортило’ {Чтон. Моск. Общ. Истор. 1839 г., кн. 3, отд. V, стр. 102.}. Въчисл самыхъ обыкновенныхъ причинъ смертности, особенно между крестьянами, было замерзаніе: по выраженію актовъ, ‘съ студени умирали,’, и ‘многіе по лсомъ позябли’ {А. И, т. II, NoNo 77 и 86 и 137. Физическая лтопись Сибири въ особенности исполнена случаями замерзаніи. Но говоря о множеств замерзшихъ казаковъ и служилыхъ людей въ XVII в., и вообще о тогдашнихъ жестокихъ страданіяхъ отъ холода служилыхъ, торговыхъ и промышленныхъ людей, о чемъ часто драматично разсказываютъ ихъ ‘отписки’, — даже въ настоящее время въ иркутской наприм. губерніи, въ памятной книжк на 1865 г. означено 9 замерзшихъ. А исчислимы ли случаи замерзанія и вообще жестокія страданія отъ суроваго климата въ такихъ, наприм., сверныхъ украйнахъ, какъ туруханскій край? Подробныя свденія объ этомъ читатели найдутъ въ моей, отданной въ печать, книг: ‘Народная жизнь на Свер Енисея’ или ‘Очерки Туруханскаго Края’.}. Въ сверо-восточныхъ областяхъ жаловались на такой холодъ, что и лтомъ нельзя было обойтись безъ отопленія жилищъ. Наприм. въ 1649 г. блозерцы, посадскіе люди, били челомъ царю: ‘на Блоозер, въ город и на посад, въ лтнее время, во все лто не даютъ имъ, посадскимъ людямъ, избъ и бань топить ни одного дня на недл, и отъ того многіе люди отъ стужи расходятся отъ своихъ домовъ и живутъ по волостямъ и по деревнямъ, потому что пришло мсто ихъ въ зимней сторон, подл озера, и отъ озера приходятъ сиверы и втры по многія времена, и бываетъ стужа въ лтнее время великая, и отъ той стужи мало и людей остается въ город и на посад {А. А. Э. т. IV, No 38. Не имя мста и возможности раскрывать здсь и вліяніе климата на физическую жизнь русскаго народа,— мы приведемъ только одинъ фактъ, показывающій. какъ климатъ русской земли былъ губителенъ для многочисленнаго вновь нарождавшагося поколнія въ Россіи. Въ ‘Исторіи воспитат. домовъ въ Петербург и Москв’, наприм., читаемъ: ‘одно изъ самыхъ важныхъ обстоятельствъ, усугубляющихъ вредное вліяніе пріема младенцевъ въ москов. воспитат. домъ и перевоза ихъ въ деревни для дальнйшаго вскормленія и воспитаніи, заключается въ русскомъ климат, противъ суровости котораго въ настоящемъ случа безсильны всякія мры правительства. Это обстоятельство чрезвычайно важно, и ему (по изслдованію медиковъ) въ особенности приписана была чрезвычайная смертность, преобладавшая въ русскихъ воспитательныхъ домахъ въ начал ихъ учрежденія. Въ С.-Петербург, наприм. принято было съ 1770 до 1708 г 23,436 младенцевъ, изъ коихъ умерло 24,272. Множество дтей замерзло. (Истор. воспитат. домовъ Чтен. Общ. Истор. 1860 г. кн. 2, отд. V, стр. 143 и 105).}. При такихъ климатическихъ условіяхъ и при невоздланности русской земли, очевидно, весь народъ долженъ былъ исключительно заниматься обезпеченіемъ физической силы. Если въ жаркихъ странахъ, по выраженію одного писателя: ‘Солнце работаетъ больше за человка и ослабляетъ рабочую силу самихъ людей,’ — то въ такихъ холодныхъ странахъ, какъ русская и сибирская земля, гд солнце мало работаетъ за людей, — естественно, люди сами всегда должны были больше работать, и укрпляться больше въ физической сил, чмъ въ интеллектуальной.— Въ холодной полос.— говоритъ Либихъ, — воздухъ, который безпрестанно стремится разрушать тло, побуждаетъ къ работ и напряженію, которыя въ этомъ случа становятся средствами для противодйствія вліянію этого воздуха’ {Письма о Химіи II, стр. 11—13.}. И дйствительно, народъ русскій, побуждаемый холоднымъ воздухомъ, всецло занятъ былъ напряженной, страдной {Въ старину говорили: ‘страдомая земля, страдомыя деревни, страдомый лсъ, и людей — крестьянъ называли страдомыми или страдными людьми. О работ земледльческой говорили: ‘нивы страдати на гобзованіе хлбное’. Пам. стар. р. литер. IV, стр. 76.} работой земскаго строенья для физическаго самообезпеченія. До XVI вка, а на крайнемъ сверовосток и юговосток и въ XVII, и даже XVIII столтіи, почти весь народъ занятъ былъ, по выраженію актовъ, ‘росчистью и роздлью лсовъ, распашкой пашенъ, посаженьемъ и поставленьемъ починковъ и деревень на лсхъ’. По словамъ актовъ, везд, ‘въ черныхъ дикихъ лсахъ и въ полхъ. куда ходилъ топоръ, ходила коса и соха и бортная кжень, или гд топоры ея сскли, лсъ ронили и чистили, дворы ставили, починки и деревни посажали ни, лсхъ, и людей называли, сельца и деревни наряжали и жильцовъ садили, погосты полнили, города рубили, и въ нихъ людей набирали, на посады садили, писцы давали земли на льготу, землевладльцы ослобожали слободы заводить на льгот, слободчики строили слободы и людей собирали, крестьяне и всякихъ чиновъ люди и сами лсъ рубили и чистили, пашни распахивали, дворы ставили и садились на нов, на новоросчисныхъ земляхъ, или занимали новыя, никмъ незанятыя мста, и отовсюду слали къ князьямъ и царямъ челобитныя о дозволеніи лсъ ронить, пашни распахивать и дворы ставить’ {Богатый матеріалъ для исторіи древне-русской колонизаціи представляютъ Акты, изд. Археогр. Коммисіей и Дополненія къ нимъ, Лтописи, Жизнеописанія древне-русскихъ основателей, своровосточныхъ монастырей и пустыней, писцовыя книги, мстные изданные акты и проч. Часть своихъ изслдованій о древне-русской колонизаціи и культур, начатыхъ въ Казани, я намренъ со временемъ издать.}. Такимъ образомъ, но свидтельству тхъ же актовъ, гд были лса, селились крестьяне, и т лса на свои хоромы и на всякое строенье выскали, и гд были лса — стали поля и устроены пашни’ {А. А. Э. IV, No 34.}. Едва расчищена была изъ-подъ лсовъ и обстроена великорусская земля,— какъ открыта и завоевана была новая громадная земля Сибирская. Тамъ понадобились новые милліоны рабочихъ людей.— и тысячи служилыхъ, торговыхъ и промышленныхъ людей устремились туда: по словамъ одной грамоты 1670 года, изъ многихъ уздовъ многіе пахотные крестьяне, покинули свои деревенскіе жеребьи впуст, похали сибирскихъ городовъ въ узды и нын дутъ, и учинилась во многихъ уздахъ великая пустота, во 178 г., въ разныхъ мсяцахъ и числахъ, хало мимо Верхотурья изъ русскихъ розныхъ городовъ, съ Тотьмы, съ Устюга великаго, съ Ваги, съ Мезени, и отъ Соли-Вычегодской, и съ Яренскаго городка съ Сысолы, и съ Кай городка, по тобольскимъ и по тюменскимъ прозжимъ, тяглыхъ людей съ женами и дтьми 2051 человкъ’. {Дополн. къ Акт. истор. т. VI. No 19.} И тамъ, въ безпредльныхъ лсахъ сибирскихъ, застучалъ топоръ рабочій, пошла коса и соха, и стала совершаться работа богатырская: Хабаровы, Поярковы, служилые, торговые и промышленные люди, по собственнымъ словамъ ихъ, своею силою дошли до Восточнаго океана, извдали вс украйвы Сибири до Мангазеи и Ледовитаго моря, до Амура и Дауріи, до земли Чукчей, Камчатки и Сверной Америки. И началось опять строенье слободъ, рубленое и поставленье городовъ и остроговъ, водвореніе нашейныхъ крестьянъ, распространеніе земледлія отъ Урала до Лены и Киреньги, и, сверхъ того, по мстнымъ климатическимъ условіямъ зимы и лта, ставились особыя зимовья и лтовъя. Одно плаванье служилыхъ, торговыхъ и промышленныхъ людей по сибирскимъ ркамъ, одно безстрашное и неутомимое отшельническое странствованіе ихъ но дремучимъ, ненроторнымъ, непрозжимъ и глухимъ дикимъ тайгамъ сибирскимъ, для поиманья языковъ, для развдыванья и покоренья ‘немирныхъ землицъ и народовъ’, по эпическимъ разсказамъ казачьихъ, служилыхъ и воеводскихъ отписокъ, составляло страшную народную работу, исполненную драматической борьбы съ суровымъ климатомъ, съ суровой природой и со всевозможными препятствіями окружающаго міра. А тутъ еще цлое столтіе и боле нужно было выдерживать имъ на своихъ плечахъ почти непрерывную борьбу съ немирными и дикими народами Сибири, — и это тоже была богатырская работа, какъ служилыхъ, такъ и торговыхъ и промышленныхъ людей. И въ тоже время они неутомимо развдывали руды — мдную, серебряную и золотую, добывали слюду, сяли хлбъ для опытовъ на Лен и въ дальнихъ сверныхъ широтахъ, дознавали и собирали ревень и лекарственныя травы и коренья, составляли сибирскіе травники, составляли чертежи сибирскихъ земель и проч. Словомъ, повсюду у народа работы было множество. И вообще, почти вплоть до Петра Великаго, то былъ періодъ всеобщаго, созидательнаго земскаго строенья, починочной обработки, росчисти и роздди земли изъ-подъ лсовъ и колонизаціонной обстройки ея займищами, починками, сдньями, деревнями, сельцами, селами, слободами, погостами и городами. И потому, естественно, тогда главнымъ образомъ развивался и выработывался земско-устроительный, рабочій народъ. А классу интеллектуальному, умственно-образовательному вовсе и некогда было развиваться. Потому что не только народъ, но и князья, бояре и даже монастыри, для которыхъ всего возможне была умственная дятельность, тоже заняты были главнымъ образомъ колонизаціей и земскимъ устроеньемъ, особенно до XVI вка. Ккязья и бояре руками народа ставили на своихъ земляхъ и лсахъ дворы и деревни, и въ нихъ ‘отовсюду называли людей’. Игумены тоже руками народа длали росчисти, роздли и посажали починки и деревни на лсхъ. Вообще, физико-экономическія условія русской земли были таковы, что даже иноки въ древней Россіи преданы были житейскимъ, земскимъ работамъ, а, вовсе не занимались разработкой научныхъ знаній, классической литературой — и т. п., какъ занимались ими средневковые монахи западной Европы. Западные монахи преданы были ученымъ работамъ, диспутамъ, даже трудились надъ открытіями путемъ положительнаго знанія, и наполняли монастырскія библіотеки, тысячами классическихъ книгъ — произведеніями Аристотеля, Платона, Гораціч, Виргинія и т. п. Русскіе же средневковые иноки разработывали не науки — физическія или классическія, а поля: по словамъ одного жизнеописателя: ‘овіи землю копающе, овіи лсъ скуще, ивіи же нивы чистяху’. {Повсть объ Антоніи Ошскомъ.} ‘Монахи русскіе, — говоритъ Коллинсъ, — не такъ строго слдуютъ своему званію, какъ римско-католическіе: они торгуютъ солодомъ, хмлемъ, разнаго рода хлбомъ, лошадьми, рогатымъ скотомъ и всмъ, что приноситъ имъ выгоды’. {Коллинсъ, 9.} Въ XVI в. князь инокъ Вассіянъ, разсуждая ‘о неприличіи монастырямъ владть вотчинами’, требовалъ даже усиленія иноческой матеріальной работы, требовалъ, чтобы монахи, отрекшись отъ пользованія крестьянскими работами, такъ же жили своими трудами, какъ и міряне: ‘особные инокомъ отъ мірянъ промышляти улусы, чтобы имъ быть сытыми своими трудами праведными, а не пропитываться во юфтями съ крестьянами, ниже питатися мірскими трудами, слезами и воздыханіями’. {Соч. о неприличіи владть монастырямъ вотчинами. Чтен. Общ. 1839, кн. 3, отд. III, стр. 9—20.} Поэтому и Петръ Великій, особенно нуждавшійся въ рабочихъ рукахъ, говорилъ въ одномъ указ, что излишнее распространеніе въ Россіи монашества вовсе даже не по климату, что сверный климатъ всегда требовалъ и требуетъ какъ можно больше рабочихъ людей, а не праздныхъ ‘забобоновъ’, какъ онъ выражался {П. С. 3. т. VII, No 4450, указъ данный св. Синоду въ 1724 г.}. Потому же, и само духовенство въ древней Россіи принуждено было заботиться о развитіи въ народ трудоваго, рабочаго умонастроенія, о поощреніи его къ труду, къ работамъ. Въ древнихъ рукописяхъ мы нердко находили обличительныя поученія противъ тхъ, кто отъ работъ мірскихъ уклонялся въ монастыри и, кром того, особыя ‘поученія лнивымъ, иже не длаютъ, и похвалы длателямъ’. Въ этихъ поученіяхъ духовные учители, указывая на то, что ‘былье само не производитъ жита, а лсъ овощей’, и противопоставляя похвальный образецъ рабочаго земледльца лнивому, нерабочему, высказывали такія, наприм., наставленія: ‘земледлецъ, сонъ отрясъ, идетъ на воздлыванье земли, въ зной и зиму плоды трудовъ своихъ собираетъ, всякой, длаяй землю, насытится хлба, ибо стогъ возвыситъ и гумно, трудолюбиваго руки обогатятъ. Но работникъ же пьяница не можетъ быть богатъ, лность бо злымъ мать есть. Если и богатъ будешь, а лнивъ, то оскудешь. Если бы Богъ пекся о лнивыхъ, то повеллъ бы былью жито ростити, а лсу овощь всякій. Всякой лнивый облечется въ скудныя и раздранныя портища. Работные же люди всяко тружаются, длаютъ своими руками: иные скоты и кони пасутъ, иные сно скутъ и агнцы кормятъ, иные по морю плавающе, гостьбы (торговлю) длаютъ, иные рукодльницы. И жены, утвердите локти своя на дла и руц свои на веретено’. {Рукоп. Солов. библ., находящ. въ Казан. дух. академіи, подъ заглавіемъ ‘Измарагдъ’ No 270.} И какъ было не требовать въ древней Россіи всенародной, усиленной работы, когда сама природа всми грозными силами своими требовала работы. Тмъ боле народъ долженъ былъ почти исключительно работать для обезпеченія животной жизни, что климатъ и другія физическія условія народной работы часто по, врывали вс его жизненные расчеты, все его хозяйственное обезпеченіе, и вообще требовали огромнаго расхода рабочихъ силъ. Во многихъ областяхъ, особенно въ сверовосточныхъ, крестьяне постоянно жаловались, что ‘мсто у нихъ пришло подкаленное, студеное, кругомъ мхи и болота, и хлбъ не родится, побиваетъ морозъ по вся годы,’ {А. А. Э. III, No 293, стр. 435.} или — что ‘земля ихъ пришла подсверная, близь моря, прилегли тамъ многія озера и щерья, и зыбучія, непроходимыя болота, и что всмъ въ ихъ краю скудно’. {А. И. V, No 138.} Такія физическія условія неродной работы, при отсутствіи раціональныхъ средствъ для преодолю’ ихъ. часто обусловливали огромную трату рабочихъ силъ и требовали много рабочихъ людей для исполненія тхъ или другихъ работъ. Такъ, наприм., въ отправленіи самой важной до Петра Вел. судоходной торговли архангельской, рки требовали лишней траты рабочихъ силъ, далеко непропорціональной съ общею численностью мстнаго рабочаго населеніи. ‘Когда лодки идутъ изъ Холмогоръ.— говоритъ наприм. одинъ западный путешественникъ (Jean Sauvage 1586 г.),— то нужно бываетъ, во крайней мръ. 1 но человкъ, чтобы ихъ тащить и вести противъ воды: а иногда требуется и до 200, въ случа прибавки воды отъ дождей и другихъ причинъ, идти противъ теченія до Вологды, а отъ Холмогоръ до Вологды 200 лье. {Древн. путешеств. иностранцевъ по Россіи въ. Чтен. Общ. 331.} Климатъ часто производилъ повсемстные неурожаи и. вслдствіе того, голодъ, — и опять нужно было напрягать рабочія силы, чтобы находить средства спасенія отъ голодной смерти. До XVII вка въ лтописяхъ насчитывается до 7-ми неурожаевъ, происшедшихъ вслдствіе однихъ необыкновенныхъ засухъ. {Новгород. I, 13. Засухи или ‘сухмени’, были такія сильныя, что, по словамъ лтописей, ‘ведро бяше вельми, яко изгараше земля во многихъ областяхъ и мнози борове изгарахуся сами и болота, и дымове сильны бяху’.} Несвоевременныхъ морозовъ, производившихъ неурожаи, до конца XVI в. въ лтописяхъ упоминается до 13-ти. А въ сверныхъ и сверо-восточныхъ областяхъ, по общимъ и постояннымъ жалобамъ крестьянъ: ‘хлбъ и по вся годы побивало морозомъ’. Лтомъ, если не засухи, то, на оборотъ, необыкновенные проливные дожди часто губили урожаи, такъ что нердко крестьяне ‘ржей вовсе не сяли’, а въ поляхъ отъ проливныхъ дождей хлба много погнивало, а траву водой заливало и отнимало: къ тому же, прибавляетъ лтопись, иногда во ‘все лто непогожее были бури великія, и хоромы рвало, и деревья изъ коренья, и дожди шли великіе, отъ чего и хлбу былъ недородъ’. {Историч. и статист. обозрніе неурожаевъ въ Россіи: Труды русск. географической. Общ., кн. III, стр, 474—476.} О градобитіяхъ, посщавшихъ древнюю Россію, можно судить по тмъ, какія были и въ наше время {Паприм. въ 1843 г. начиная съ мая по августъ, было 326 градобитій въ 250 уздахъ разныхъ губерній, въ 1844 г. 215 градобитій уничтожили посвы, всходы и самую солому хлбовъ на пространств 181,035 десятинъ, въ 1845 г. градобитіе въ 34 губерніяхъ истребило вс злаки и растенія на пространств 118,222 десятинъ, въ 1851 г. въ 16 губерніяхъ градобитія обратили въ безплодную пустыню пространство въ 40,000 десятинъ, засянныхъ хлбомъ и проч. Историч. Обозр. неурож. 476.}. Вообще, климатъ русской земли часто подрывалъ земледльческія работы и расчеты народа неурожаями. Однихъ отмченныхъ лтописями и другими записями неурожаевъ было въ XII и XIII столтіяхъ по 8, въ XIV до 7, въ XV до 16, въ XVI до 11, въ XVII до 12, въ XVIII до 34, а въ первой половин XIX столтія до 39. {Обозр. неурож. 494.} Вслдствіе неурожаевъ и голода были часты. До XVI столтія въ лтописяхъ упоминается до 39 голодовъ, такъ что на каждое столтіе приходится по 8 голодовъ, и повторяются они почти чрезъ каждыя 13 лтъ {Лешкова, русскій народъ и государство, стр. 473—485.}. При такихъ физико-экономическихъ условіяхъ до умственной ли работы было народу? Онъ часто подвергался страшному горю, весь занятъ былъ спасеніемъ и поддержаніемъ физической жизни и гибъ отъ голодовъ тысячами. Лтописцы такими, напримръ, чертами описываютъ состояніе народа во время неурожаевъ и голодовъ: ‘побилъ морозъ обилье по волости, и въ Новгород было зло большое: кадь ржи купили но 10 гривенъ (около 15 серебр. рублей или четверть около 4 р. сер.), а овса по 3 гривны, а рпы возъ по 2 гривни, ли люди сосновую кору, листъ липовъ и мохъ. О горе тогда, братья, было! Дтей своихъ отдавали въ кабалу, и поставили скудльницу и наметали полную умершими съ голода. О горе было! По торгу трупы, по улицамъ трупы, по полю трупы, псы не могли изъдать людей, а останокъ народа разошелся, и такъ разошлась волость наша и городъ нашъ.’ {Новгор. II, 128 и 4, 33. Во время другихъ голодовъ было еще хуже. Наприм. въ 1230 и 1231 годахъ, говоритъ лтописецъ, морозъ избилъ обилье но волости пятой, и оттол горе стало большое: почали купить хлбъ — ржи кадь по 30 гривенъ, а пшеницу ко 40 гривенъ, а пшена по 50, а овса по 13 гривенъ, и разошелся городъ нашъ и волость наша, а остальной народъ началъ умирать. И кто не прослезится, видя, какъ мертвецы лежали по улицамъ, и псы ли младенцевъ. Иные — простую чадь — живыхъ людей рзали и ли, а иные брали мертвые трупы и мясо ихъ ли, а другіе ли конину, псину, кошекъ, иные — мохъ, сосну, кору липову и проч. (Новг. I, 46).} При такой борьб съ голодомъ, при такомъ гор, очевидно, народу было вовсе не до умственной дятельности. Онъ долженъ былъ главнымъ образомъ заниматься обезпеченіемъ физической жизни, и потому по преимуществу быть рабочимъ народомъ. Тмъ боле онъ долженъ былъ устремлять вс свои наличныя рабочія силы на насущную, промышленную работу, что неурожаи и другія физическія бдствія часто губили тысячи народа, слдовательно сильно уменьшали численность рабочихъ рукъ. По одному недостатку рабочихъ рукъ, въ лтописяхъ насчитываютъ до 6 неурожаевъ {Историческое и статистич. обозрніе неурожаевъ, и въ Трудахъ Географ. Общ. кн. III, стр. 477.}. Отъ голода, вслдствіе неурожаевъ, пустли цлые края, какъ отъ заразы. Дале, моровыя повтрія опустошали цлые посады и волости: ‘съ лихого повтрія, съ мору,— какъ сказано въ актахъ,— многія деревни и починки и займища запустли и лсомъ поросли’ {О моров. повтріи въ Костром. сторон въ 1654 и 1771—1772 г. Чтен. общ. истор. 1859, кн. 3, отд. V, 81—87. Въ частности, въ город Юрьев, въ моровое повтріе 1654 года, умерло 1148 челов., а въ живыхъ осталось только 409, въ Переяславл Залсскомъ умерло 3,027 чел., а уцлло только 938, въ Углич умерло 319, осталось 376, въ Костром изъ 5,356 жителей въ живыхъ уцлло только 1.896 челов., 1,276 дворовъ стояли пустыми, а съ жителями осталось только 1,122 двора.} Отъ мороваго повтрія въ 1654 году въ приволжскихъ городахъ умерло 9,732 человка, а въ живыхъ осталось только 4,709 человкъ {А. А. Э. II, No 220, стр. 374.}. Интеллектуальная неразвитость народа и отсутствіе раціональныхъ средствъ физическаго самосохраненія были главными причинами умственнаго безсилія народа въ борьб съ гибельными дйствіями климата и природы. Тогда какъ во второй половин XVIII вка, когда съ развитіемъ интеллектуальнаго класса въ Россіи, больше было раціональныхъ способовъ физическаго самосохраненія народа, въ моровое повтріе 1771—1772 г. во всей костромской губерніи умерло не больше 300 человкъ,— въ XVII вк, въ 1654 году, въ одномъ город Костром отъ моровой язвы умерло 3,461 человкъ, не считая еще женскаго пола и младенцевъ {Чтен. Общ. истор. 1859 кн. 3, отд. V, стр. 81—87.}. Пожары губили тоже тысячи народа. Наприм. въ пожар 1547 г. въ Москв сгорло народу боле 2,000 человкъ, въ Новгород въ пожар въ 1508 г. сгорло 3315 человкъ {Новгор. II, 147. Лешковъ, 527—541.}. И какъ часто посщали народа вс эти физическія бдствія,— можно судить даже по неполнымъ лтописнымъ отмткамъ. Вспомнимъ, что до XVI вка, по свидтельству лтописей, неурожаи посщали русскую землю по 8 разъ въ столтіе, слдов. черезъ каждыя 13 лтъ, да моровыя повтрія по 6 разъ если не боле, слд. черезъ каждыя 17 лтъ, да, наконецъ, пожары, являвшіеся по 7 разъ во 100 лтъ, черезъ каждыя 14 лтъ: отсюда выходить, что одни физическія бдствія на Руси составляли сумму 20 событій въ столтіе, и возобновлялись черезъ каждыя 5 лтъ, то одно, то другое {Лешковъ, 451—542.}. Къ этимъ физическимъ бдствіямъ присоединялись еще постоянныя и многоразличныя тягости государственныя, политическія — раззорительныя войны, опустошительные набги крымцовъ и другихъ ордъ и народовъ, вопіющее неправосудіе, тяжкіе налоги и повинности, притсненія приказныхъ людей, развитіе крпостнаго права и помщичьяго деспотизма надъ работой народной, для остальнаго населенія уходъ большой части народа въ Сибирь и т. п. Вс эти обстоятельства, очевидно, отнимали у народа всякую возможность заниматься умственною дятельностью, и побуждали его заботиться лишь только о физическомъ самосохраненіи и самообезпеченіи. Чмъ больше было обстоятельствъ раззорительныхъ, тмъ больше народъ долженъ былъ работать, чтобы ‘въ конецъ не раззориться.’ Такимъ образомъ, у народа много было своей работы. А тутъ еще, чмъ дальше, тмъ больше открывалось ему работы посторонней. Посл вковой колонизаціонной работы народа, когда, въ основныхъ частяхъ, окончена была колонизаціонная обстройка и обработка русской земли, и свободный переходъ поселенцевъ сталъ ненуженъ, и особенно посл открытія Сибири, когда туда устремилась большая часть народа и московское правительство и землевладльцы испугались, что слишкомъ много рабочаго народа устремилось въ Сибирь,— признана была необходимою сдержка рабочаго народа, совершилось прикрпленіе его сначала къ земл, потомъ къ землевладльцамъ,— и отсюда произошла новая, тяжелая работа для народа — крпостная. Уже въ XVII в. крестьяне не только должны были производить вс полевыя работы помщиковъ и вотчинниковъ, обстраивать и починивать ихъ разныя хозяйственныя заведенія, длать на нихъ всякое посилье, ‘работать всякую черную работу,’ но еще должны были приходить изъ вотчинъ и помстій въ загородные дворы своихъ владльцевъ ‘для ремесленныхъ длъ’ на нихъ и т. п. {А. А. Э. IV, No 36. См. подробн. и. соч. г. Бляева ‘Крестьяне на Руси’ стр. 247 —249 и мн. др.}. Въ XVIII вк, съ окончательнымъ развитіемъ крпостнаго права и съ развитіемъ роскоши и расточительности помщиковъ, крпостная работа крестьянъ стала еще тяжеле. ‘Многіе помщики,— говоритъ наприм. П. И. Рычковъ въ своемъ Наказ для деревенскихъ управителей — были такіе строгіе, что своимъ крестьянамъ не давали ни одного дня работать на себя, напротивъ заставляли ихъ безъ изъятія отправлять господскія работы повседневно’ {Мулова. Заботы объ улучш. быта крестьянъ въ XVIII в. Казань 1839, стр. 50.}. Дале, кром помщичьихъ работъ, на народъ постоянно возлагалось еще бремя разныхъ казенныхъ работъ, или, по выраженію актовъ: ‘всякія накладныя дла.’ На народъ возложено было наприм. ‘городское дло’ — строенье городовъ и остроговъ, строенье казенныхъ слободъ и проч. Въ частности, въ степныхъ украйнахъ рабочій народъ обремененъ былъ такъ называемымъ ‘валовымъ и засчнымъ дломъ’ {А. И. III, No 268.}. Постоянно велно было высылать ‘подымовныхъ людей и длонцевъ изъ ближнихъ селъ и деревень съ 3-хъ дворовъ, а съ дальнихъ съ 5 дворовъ но человку, съ топорами, съ заступами, съ лопатами, съ кирками, съ лошадьми и телгами и проч. Работниковъ на это тяжелое дло требовалось много. Наприм. по росписи 1678 года, однихъ заскъ въ 10 городахъ, находившихся въ вдомств пушкарскаго стола рейтарскаго приказа, было длиною на 532 верстахъ, съ 32 воротами на нихъ: все это было сдлано ‘дловцами’ крестьянами. Въ нихъ работниковъ было:

2,905 челов. подымовныхъ людей

833 сторожа

30 челов. засчныхъ головъ {Дополн. VIII, No 30. V11, No 37. Недаромъ народъ уклонялся отъ этихъ работъ. А. А. Э. III, No 269.}.

Кром того, въ XVII в. постоянно требовались въ Москву разные рабочіе и мастеровые люди ‘для разныхъ государевыхъ длъ.’ Такъ въ 1646 г. отовсюду вызывались каменщики и кирпичники ‘для церковнаго, дворцоваго и городоваго дла’ {А. А. Э. IV, No 4.}, въ 1057 г. изо всей Россіи вызывались кузнецы ‘для кузнечныхъ скорыхъ длъ’ {А. Э. IV, No 62, No 85.}. дале точно также вызывались въ Москву въ 1655 г. мастера мушкетные, станочные, замочные, заварщики, портные, скорняки {Ibid. NoNo — 85, 102 и 42.}. Сверхъ того, много рабочихъ людей требовалось въ другіе города на казенныя же работы. Наприм. въ Архангельскъ, на постройку каменнаго гостиннаго двора въ 1671—1674 г. требовалось 116 каменщиковъ, но прислано было изъ городовъ только 97 каменщиковъ, да работныхъ людей къ тому каменному длу ‘наймовали по 200, по 300 и по 400 человкъ на день’ {Дополн. VI, No 21.}. Запросъ на такихъ рабочихъ людей, какъ наприм. каменщики, былъ столь большой, что по городамъ ихъ было недостаточно. Наприм. блозерцы, посадскіе люди, въ 1649 г. писали въ челобитной своей: ‘а каменщики и кирпичники, по царскому указу, ежегодь сходятъ къ Москв, къ каменному и кирпичному длу, и печей у нихъ класть некому’ {А. А. Э. IV,— No 38.}. Вслдствіе такого запроса на работу, жители се л. и особенно городовъ по невол должны были учиться не наукамъ, а прежде всего промысламъ и ремесламъ, наприм. ‘ученью каменнаго дла,’ ‘учебу серебрянаго дла’ и т. п. Въ Архангельск въ 1671—1674 г.— выбраны были ‘въ ученье каменному длу’ 100 человкъ охотниковъ, да сверхъ того вольныхъ гулящихъ людей записалось 9 человкъ {Доп. VI, стр. 122—123.}. Другіе отдавали дтей своихъ’ въ учебъ посадскимъ серебреникамъ, лтъ на 8, съ платой 20 руб. за учебъ {А. Юр. No 203.}. Третьи отдавали своихъ дтей иноземнымъ мастерамъ — учиться наприм. ‘первому ученью, какъ длать указные часики’ {А. И. I, NoNo— 242, 244.}. О нкоторыхъ въ древнихъ памятникахъ говорится: ‘вданъ бысть учитиси земледльству’ {Повсть объ Антоніисійскомъ.}. Въ тоже время потребность казенныхъ работъ такъ возростала и усложнялась, что устраивались различныя спеціальныя рабочія и мастерскія слободы, наприм. слободы колесныя, слободы хамовниковъ, кадашевцевъ, скорняковъ и разныхъ другихъ ремесленниковъ, и, кром того, слободы рыбныя ловецкія, ямскія и т. п. И на мастеровыхъ, рабочихъ жителей этихъ слободъ тоже возлагалось множество работы. Такъ наприм. въ 1677 г. мастера ‘колесной слободы’ мусецкаго погоста въ шелонской пятин въ челобитной своей говорили: ‘всхъ ихъ въ колесной слобод по переписнымъ книгамъ 67 дворовъ, а по указу государя длаютъ они пушечные колеса, и станочныя доски, и волоки, и оси. и пыжи, и оглобли, и то сдлавъ привозятъ въ великій Новгородъ собою, а въ прошлыхъ годахъ длали они такіе же припасы къ Москв и въ Казань, и въ Астрахань, и въ Псковъ, и нын, по указу царскому, длаютъ туда же, и отвозятъ т припасы на ямскихъ подводахъ, оприче того, что они длаютъ такіе же припасы въ великій Новгородъ, да сверхъ того, наложено на нихъ работы въ великій Новгородъ, на пушечный дворъ, на годъ: по 100 саней, по 100 дровень, но 100 же телгь, по 200 слишкомъ корытъ, по 200 же начевь, по 200 лопатъ, по 200 веревокъ, а въ веревк по 13 саженъ, по 200 малыхъ топорищъ, по 20 ушатовъ, по 20 ведеръ, по 200 связкою. лыкъ, да сверхъ того, въ годъ длали 1000 топорищъ къ бердышамъ, да 1000 ратовищъ къ протазанамъ, 1500 ложъ къ мушкетамъ, по 200 веселъ, по 200 водолейныхъ плицъ, и еще сверхъ всего того, были на нихъ всякія другія накладныя дла, и отъ того накладнаго дла они обдняли’ {Дополн. VII, No 36, стр. 198.}. Уже въ подобныхъ государственныхъ работахъ, какія требовались отъ народа въ ХМИ вк, предуготовлялась для народа новая работа. Посл починочной, устроительной колонизаціонной обстройки русской земли въ московское государство,— началась громадная государственно-преобразовательная работа Петра Великаго, перестройка византійски-восточнаго, полутатарскаго московскаго государства въ европейскую имперію, съ европейской столицей, съ европейскимъ флотомъ, съ европейскими крпостями, съ европейскими фабриками и проч. И тутъ тысячи народа потребовались на работу. И ему уже совершенно недосугъ было принять участіе въ начатой въ тоже время Петромъ Великимъ умственной работ — въ усвоеніи европейскихъ наукъ и открытій. Вспомнимъ, сколько требовали рабочаго народа одни громадныя постройки при Петр I, для постройки Петербурга приходили ежегодно, въ теченіи многихъ лтъ сряду, изъ самыхъ дальнихъ мстъ, 40,000 работниковъ, изъ коихъ многіе погибали отъ трудовъ и болзней {П. С.: 38. т. IV, No 2488.}. Для постройки крпости ни остров Котлин также вызывались тысячи рабочаго народа изъ разныхъ отдаленныхъ губерній: напримръ, указомъ 10 января 1712 г. требовались 3000 работниковъ для строенія фортиціи и жилья {П. С. З. No 2467 л. 13, No 2479.}. Въ 1711 г. требовались въ Петербургъ и на островъ Котлинъ ‘къ городовымъ дламъ’ 34,000 работниковъ {П. С. З. V, No 2744.}. Изъ одной с.-петербургской губерніи вытребовано было въ Петербургъ ‘къ городовому строенью на кирпишное дло’ 6805 рабочихъ {П. С. 3. IV, стр. 701.}. Часто издалека и далеко сзывались рабочіе. Наприм.. въ Азовъ требовалось каменщиковъ: изъ архангелогородской губерніи 38, изъ московской губ. 90, изъ с.-петербургской 65, изъ казанской 42, изъ симбирской 19 {П. С. З. No 2380.}. Дале множество рабочихъ требовалось на 200 или около тоги казенныхъ фабрикъ и заводовъ. Тысячи рабочихъ нужны были на срубку, приготовленіе и доставку корабельныхъ лсовъ. часто издалека, по вод, съ тяжкими муками и большею тратою рабочихъ силъ и времени на меляхъ. Тысячи рабочаго народа требовались на работы по устройству флота — 32 линейныхъ кораблей и 800 мелкихъ военныхъ судовъ, не считая галернаго флота. Работы при корабельной гавани разложены были на губерніи и длились по губерніямъ, наприм. была особая сибирская работа, особая московская работа, нижегородская работа, казанская работа, архангелогородская работа и проч., и говорилось: губерніями сдлано {Матеріалы для истор. морскаго дла: Чтен. Общ. истор.}. Въ 1719 г. вышелъ указъ о начатіи прорытія ладожскаго канала на 104 версты, и собраны были работники со всего государства, даже съ своимъ провіантомъ и съ своими орудіями). Однимъ словомъ Петръ Великій потребовалъ отъ русскаго народа такой громадной работы, что рабочій народъ по необходимости долженъ былъ отстать отъ его умственно-образовательной реформы, которая почти вовсе и не касалась массы народной. ‘Вся Россія представлялась тогда, — говоритъ одинъ иностранецъ, — какъ бы однимъ заводомъ: повсюду извлекались изъ ндръ земли сокрытыя дотол сокровища, повсюду слышны были стуки молотовъ и скиръ, ковавшихъ мечи, якори и всякія орудія, и сооружались корабли военные и всякаго рода морскія и рчныя, суда, повсюду лились пушки, мортиры, бомбы, ядра, повсюду ткались сукна, всякаго рода полотна, и при всхъ такихъ работахъ виднъ былъ самъ Петръ, какъ мастеръ и указатель’. И самъ великій мастеръ этого великаго ‘Завода’ Реформы отпечатллъ на себ типъ рабочаго народа, самъ Петръ Великій былъ рабочій — плелъ лапти. И народъ въ этомъ великомъ завод реформы былъ только чернорабочимъ, а не былъ и не имла, вовсе досуга быть ученикомъ великаго училища реформы — Запада. Въ то время, когда досужіе люди — бояре, князья, вообще дворяне, а также дьяки, подьячіе, ученики школъ навигаторскихъ, цифирныхъ, греко-латинскихъ десятками отправлялись ‘въ науку за море’ — изучать математику, физику и другія науки, въ то время рабочій народъ тысячами, милліонами отвлекался отъ петровскаго ученья, отъ познанія нововводимыхъ западныхъ наукъ, отвлекался на черныя, строительныя работы государственной реформы, Такимъ образомъ, по невол, имъ отчужденъ былъ отъ участія въ умственныхъ, интеллектуальныхъ благахъ реформы Петра Великаго, по невол отвлеченъ быль отъ интеллектуальной работы: отъ математико-навигацкихъ школъ оторвалъ былъ на работы галерныя, на работы корабельной гавани и проч..— и но невол отсталъ отъ зарождавшагося тогда, по вол Петра великаго, нашего образованнаго меньшинства, и что еще хуже того — въ большомъ числ отнялъ, отшатнулся отъ интеллектуальнаго меньшинства въ расколъ. Къ тому же, работы на народъ возложено было такъ много, что онъ ропталъ уже на чрезмрную обременительность ея {И посл Петра I не прекращались казенныя работы. Наприм., въ 1754 г. требовалось къ строеньямъ въ Петербург, Петергоф и Стрльн до 5,000 рабочихъ. См. вдомость работъ въ Чтен. Общ. истор. 1860 г. кн. 3, отд V, стр. 61.}. Изъ среды народа подброшено было подметное письмо Петру великому, въ которомъ высказанъ былъ такой ропотъ: ‘уже де тому 15 лтъ, а и по нын себ невидимъ покою, чтобъ отдохнуть годъ или другой, какъ нарочно мучатъ насъ, круговъ обводятъ Москву, что чрезъ Москву ближе было итьтить въ Питербурхъ, нежели черезъ Псковъ, уже де пришолъ изъ компаніи, изъ лсу дрова на себ носи, и день и ночь упокою намъ нтъ… Уже чрезъ мру лто и осень ходимъ но морю, чего неслыхано въ свт, а зиму также упокою нтъ на корабельной работ, а иные на камняхъ зимуютъ, съ голоду и съ холоду помираютъ. А государство свое все разорилъ, что уже въ иныхъ мстахъ не сыщешь у мужика овцы… Какъ такъ, что уже 15 лтъ, и отдыху нтъ! Вдь мы не постриглись въ монастырь, вдь мы не ангелы! Что говорятъ: ‘умная голова, умная голова!’ Коли умная голова, могъ бы такую человческую нужду разсудить, какъ такъ долго служить. Только полюбился Питербурхъ! Уже де въ Питербурх поморилъ всякихъ чиновъ людей напрасною смертію человкъ больше милліону. А ужь намъ Котлинъ адъ злой!… Несносна служба, работа великая, и невидимъ домовъ, и боимся житья Котлина острова и Питербурха’ {Чтен. Общ. истор 1860 кн. 2, отд. V, стр 27—30.}. Вслдствіе такого отягощенія работой, тысячи народа стали уклоняться отъ тягостей работы и убгать въ лса, въ скиты и въ монастыри раскольничьи. Въ 1710 г. іеромои. Симеона, Кохановскій говорилъ въ одномъ слон: ‘мнозіи съ цлыми домами, женами и дтьми, оставивши честное гражданское сожительство, бгутъ изъ градовъ въ пустыни и тамъ скотское и зврское житіе проводятъ. Другіе бгаютъ отъ тяжкихъ трудовъ, ищутъ себ отдышки и прохлады въ скитахъ и монастыряхъ’ {Пекарскаго, наука и литер. при Петр Великомъ, I, стр. 392.}. Не мене страдалъ и потому бжалъ рабочій народъ и отъ работы вотчинниковъ, отъ работы монастырской и т. н. Въ 1706 году,— сказано въ одномъ донесеніи,— въ генвар и феврал, въ шуйскомъ узд, въ вотчин покровскаго женскаго монастыря села Ярлыкова въ разныхъ числахъ, въ ночахъ, крестьяне съ женами и дтьми 26 семей со всми своими животы бжали не знамо куда’ { Соловьева, Истор. Росс. т. XV, стр. 230.}. Вслдствіе всхъ этихъ причинъ, и бенъ того малолюдный рабочій народъ еще боле убывалъ, и слдов. еще боле чувствовалась нужда въ рабочихъ рукахъ, какъ въ XVII. такъ и въ XVIII столтіяхъ. Въ 1681 г. въ 108 городахъ и уздахъ посадскихъ и уздныхъ жителей всего было только 90, 212 дворовъ, съ окладомъ на нихъ во 122. 281 рубля, въ 18 дворцовыхъ городахъ и слободахъ было только 11.992 двора, съ окладомъ въ 15,353 рубля {А. А. Э. IV. No 360.}. Въ городахъ, наприм. въ Муром 626 дворовъ стояли пусты и даже были не достроены, а жилыхъ дворовъ было только 111 {А. Ю. 257.}. Цлыя села исчезали, оставляя посл себя названіе пустыхъ селищь {Доп. I. 370. Акт. ворон. края, 34. О пятинахъ и погостяхъ Новгород. Неволина.}. Какъ быстро заселялись и прибывали новыя деревни, такъ же быстро и опуствали и убывали {Наприм. къ вятскомъ узд въ одномъ стан въ 1628 г. было 44 деревни и 23 починка, въ которыхъ ‘живущихъ дворовъ было 100, а людей въ нихъ 106: въ 1645 г. тамъ оказалось 103 деревни, дворовъ живущихъ 209 и людей въ нихъ 1,055 человкъ а въ 1657 г. черезъ какіе нибудь 12 лтъ, тамъ опять стадо только 53 деревни и 44 починка, живущихъ дворовъ 133. Доп. IV 76.}. Много убывало рабочаго народа и вслдствіе увеличивавшихся солдатскихъ наборовъ. Въ XVII в. часто набирали даточныхъ людей съ 25, 20 и даже 10 дворовъ по человку. Въ теченіе 12 или 13 лтъ (1659—1671 г.) было 3 набора, и изъ однихъ помщичьихъ и вотчинныхъ селъ взято было до 51,191 человка въ войско {Доп. VIII. No 40.}, которое уже до Петра Великаго отнимало отъ земскихъ работъ до 100,000 человкъ, и потомъ постоянно увеличивалось въ численности. Такъ наприм. въ 1712 г. оно простиралось до 108,000, въ 1725 г. до 196.000 въ 1785 г. 860.000 и т. д. Вообще, убыль и недостаточность рабочаго народа съ XV’И и. была такъ ощутительна, что пототъ невольно однимъ изъ самыхъ первыхъ и важныхъ вопросовъ, и задачи государства, стала забота объ умноженіи рабочаго народа. При цар Алекс Михайлович Коллинсъ писалъ: ‘Государство русское малолюдно. Семь лтъ тому назадъ погибло отъ чумы, 7 или 8 тысячъ человкъ, а три года тому назадъ крымцы увели съ границъ 400,000 человкъ въ вчный плнъ. Сверхъ того еще 300,000 человкъ погибло въ различнымъ войнахъ. Лучшая часть земли опустошена, остальная же не обработана за недостаткомъ людей. На пространств 500 верстъ (прозжая вверхъ по рк) вы увидите 10 женщинъ и дтей на 1 мужчину {Коллинсъ, 13}. Посл смерти Петра Великаго, дефицитъ въ рабочемъ народ оказался еще боле. Дошло до того, что цлыя села и деревни исчезали съ лица земли, огромныя мстности обезлюдли. Отъ неурожая и голода, отъ тяжкихъ налоговъ и работъ, отъ жестокаго правежа недоимокъ, народъ цлыми сотнями, цлыми тысячами бжать въ Сибирь, на Уралъ, къ казакамъ, къ башкирцамъ, бжала, въ Турцію, Австрію и Польшу. въ продолженіи 17 лтъ, съ 1710 по 1736 годъ, убыло 2.100,469 душъ, изъ нихъ умерло, большею частію отъ неурожая и голода, почти 1.558,000, въ рекруты взято было около 202,000. да бжало, приблизительно, до 442,000: ‘а понеже уповательно и больше того оной убыли имется’, — какъ сознавался самъ Сенатъ въ доклад 17 сент. 1 742 года {П. С. 3. т. XI.— No 8619.}. Отъ одного мучительства Биронова, какъ полагаетъ Болтинъ, бжало за-границу не мене 250,000 душъ муж. пола. При такой убыли рабочаго народа, тамъ, гд на пространств 500 верстъ приходился только 1 рабочій мужчина, на 10 женщинъ и дтей, и гд въ продолженіи 1 7 лтъ убывало больше 2.100,000 душъ, — тамъ, очевидно, первымъ долгомъ нужно было заботиться о физическомъ сохраненіи и умноженіи народа, а не объ интеллектуальномъ развитіи его. Такъ дйствительно и было. Съ конца XVII в. и до начала XIX столтія въ Россіи не умолкалъ вопросъ и часто высказывалась забота объ умноженіи рабочаго народа. Въ до-петровскія времена, и самъ народъ объ этомъ отчасти заботился. ‘Русскіе,— замчаетъ Коллинсъ,— очень поощряютъ браки отчасти для того, чтобы населить свои земли’ {Коллинсъ, 88.}. Юрій Крыжаничь, этотъ замчательный публицистъ и политико-экономъ московскаго государства XVII вка, въ своемъ большомъ сочиненіи о Россіи, въ глав ‘о людности или умноженіи людей’ — такъ писалъ объ этомъ предмет: ‘тамъ люди плодятся и умножаются, гд имютъ пищу и одежду и все остальное, что годно къ человческому житью, и миръ и добро — уряженное владеніе. Настолько всегда умножаются люди, на сколько ихъ земля можетъ понесть и прокормить…. Русь же есть рдко обсолена, и не такъ людна, какъ бы могло быть, а это по такимъ причинамъ: 1) крымцы безпрестанными наздами землю пустошатъ: 2) причины нелюдности есть и жестокое владаніе, въ коемъ держатся жители сего государства, 3) третья причина нелюдности есть скудость каменія, изъ коего бы длалось прочное домостроеніе, а деревянное строеніе и не такъ долго терпитъ и отъ частыхъ пожаровъ погибаетъ, 4) причина нелюдности есть и многое высыланье людей на посады въ Сибирь и на Украйну…. Ремеслами множится земля и наполняются грады: если бы вс товары, которые мы отъ нмцевъ покупаемъ, русскіе дома длали сами, многими тысячами людей больше жило бы на русской земл, нежели ихъ нын живетъ, и города были бы населенне, многолюдне, и все царство сильне было бы’ {О москов. госуд. XVII в. раздлъ 49, ‘объ людности или объ умноженіи стр. 87—88, и раздлъ 2, стр. 40.}. Потомъ поддерживали вопросъ объ умноженіи народа Ломоносовъ, профессора московскаго университета — Керштенсъ. Зыбелинъ и Рихтеръ, сама императрица Екатерина въ наказ, гр. А. Р. Воронцовъ и адм. Мордвиновъ. Профессора московскаго университета раскрывали физическія условія умноженіи народа. Такъ наприм.. проф. Керштенсъ въ 1769 г. говорилъ публичную рчь, содержащую Наставленія и правила врачебныя для деревенскихъ жителей, служащія къ умноженію недовольнаго числа людей въ Россіи.’ Проф. Зыбелинъ въ 1780 г. говорилъ рчь о способ, какъ предупредить можно немаловажную между прочимъ причину медленнаго умноженія народа, состоящую въ неприличной пищ, даваемой младенцамъ въ первые мсяцы ихъ жизни.’ Въ 1797 г. проф. Рихтеръ говорилъ замчательную рчь ‘о врачебныхъ пособіяхъ, служащихъ къ приращенію многолюдства въ обществ {Истор. москов. университ. Шевырева 154, 199, 244, 299.} въ 1801 г. гр. А. Р. Воронцовъ въ своихъ ‘Примчаніяхъ о Россіи’ писалъ: ‘въ Россіи ничто такъ не нужно, какъ умноженіе людей, но пространности земель весьма недостаточное’ {Чтек. общ. истор. 1859, кн. 1, отд. V, стр. 101.}. Мордвиновъ въ своемъ разсужденіи ‘О причинахъ разстройства финансовъ въ Россіи’, въ глав ‘о народоумноженіи’, говоритъ: у насъ изъ каждой семьи едва одна муж. пола душа достигать можетъ зрлаго возраста, вступать въ бракъ и составлять тягло: естественно ли, чтобы безъ особаго стеченія вмст многихъ причинъ, губящихъ ребятъ еще въ младенчеств ихъ, могло приходить въ возрастъ мене и 1 сына изъ числа родящихся дтей отъ каждаго мужчины. способнаго производить оныхъ. Къ числу сихъ причинъ, конечно. относить должно и качества пищи и одежды, воздухъ въ жилищахъ народа нашего, и качество воды по отдаленнымъ отъ ркъ селеніямъ, и неимніе нигд почти, не только по деревнямъ и селамъ, но и по городамъ нашимъ больницъ и проч.’ Поэтому Мордвиновъ, считая умноженіе рабочаго народа однимъ изъ важнйшихъ источниковъ и условій народнаго богатства, предлагаетъ дальше мры къ умноженію народа, какъ наприм. улучшеніе народной пищи и питья, улучшеніе жилищъ рабочаго народа, устройство больницъ, распространеніе оспопрививанія и проч. {Чтен. общ. истор. 1860, кн. 1, отд. V, стр. 50—51.}. Такимъ образомъ, въ борьб съ суровымъ климатомъ, съ суровой природой русской земли и съ разными историко-политическими тягостями, по необходимости приходилось заботиться объ умноженіи рабочаго, промышленнаго народа, а не интеллектуальнаго класса. И дйствительно. чуть благопріятствовали физическія и политическія обстоятельства, рабочій народъ умножался гораздо боле, чмъ интеллектуальный классъ, умножался иногда даже и несмотря на вс физическія и не физическія препятствія. Такъ наприм., при Петр вел. въ переписныя книги записано было одного податнаго рабочаго народа до 6.000,000 душъ муж. пола, тогда какъ дворянства, по преимуществу предназначавшагося быть интеллектуальнымъ классомъ, насчитано было только до 500,000 душъ. По переписи 174-4 и 1745 г. податнаго рабочаго народа умножилось до 7.000,000 душъ муж. и, слдов. прибавился цлый милліонъ, тогда какъ класса, имвшаго наиболе средствъ, досуга и всякой возможности къ интеллектуальнымъ занятіямъ — именно дворянства,— насчитано было столько же, сколько и при Петр, до 500,000 душъ обоего пола и всякаго возраста. Требовалась больше всего механическая, мускулярная, промышленная работа, а не умственный трудъ,— и потому не только въ селахъ, по и въ городахъ больше умножался рабочій классъ, а не интеллектуальный {Везд, гд народъ находилъ просторъ для своей работы, а вмст съ тмъ средства жизни,— онъ быстро умножался. Наприм. въ Москв, въ 50 лтъ, въ XVII в. вновь заселились цлыя слободы разныхъ торговыхъ, ремесленныхъ и промышленныхъ людей, какія прежде (въ XVI в. не бывали (А. А. Э. VI, NoNo 32 и 47 Въ Нижнемъ Новгород, въ одной Благовщенской слобод, въ нсколько лтъ, умножилось торговыхъ и ремесленныхъ людей, сверхъ писцовыхъ книгъ,— больше 600 человкъ (ibid, IV, No 32). Въ одной новгородской колесной слобод, гд жители занимались весьма выгоднымъ колеснымъ и столярнымъ промысломъ, въ теченіи 140 лтъ, путемъ одного нарожденія, прибыло до 27 дворовъ (Доп. VII, No 30). А въ другихъ селахъ въ теченіи 60 лтъ прибывало до 150 дворовъ, душъ до 660, (Доп. VI, No 71). По вятскимъ переписнымъ книгамъ 1678 г., въ Вятк и въ пригородахъ, на посадахъ и уздныхъ написано было 13,134 двора, и въ томъ числ передъ прежними переписными книгами прибыло 2.073 дворовъ. (Доп. VIII, стр. 106, также Доп. VI, No 14).}. Тогда какъ интеллектуальный классъ въ XVIII вк, какъ увидимъ дальше, умножался весьма мало и медленно, даже въ столицахъ,— ремесленный и промышленный классъ, даже въ ограниченныхъ предлахъ тогдашнихъ рутинныхъ промышленныхъ понятій и знаній, умножался быстро и въ большомъ числ, особенно въ столицахъ и съ развитіемъ роскоши дворянства. Извстный русскій историкъ, статистикъ и публицистъ XVIII вка, кн. Щербатовъ, по случаю повсемстнаго голода въ Россіи въ 1787 году писалъ: крпость народная, чинящая россіянъ весьма удобными къ дтородію, не взирая на войны и язвы, весьма умножила народъ, такъ что въ 50 лтъ оный въ полтора прибылъ. По мр размноженія сластолюбія, пріумножилися и вс мастерства, рукодлья и промыслы, и самыя нужныя государственныя строенія въ губернскихъ и другихъ городахъ, представляя великое обильство для промысловъ, отвлекли и отъ земледлія многія тысячи человкъ. Если мы возмемъ въ примръ одну Москву, и разсмотримъ разныхъ мастеровыхъ, живущихъ я приходящихъ въ оную, то ясно увидимъ, коль число ихъ пріумножилось. Двадцати лтъ тому не прошло, весь каретный рядъ вмщался за петровскими воротами по земляной городъ, по большой улиц, а нын, не токмо уже многія лавки распростерлись внутрь благо города и въ заворотъ, по об стороны по земляному городу, но и въ другихъ улицахъ множество есть такихъ сараевъ для продажи каретъ, не считая, сколько нмцемъ каретниковъ въ Москв, въ разныхъ мстахъ, кареты длаютъ и продаютъ. Хлбники были весьма рдки, нын же почти на всякой улиц вывски хлбниковъ видны. Кирпичу до 5 милліоновъ длалось, нын длается до 10 милліоновъ, строенія были рдки, и много какъ въ Москв прежде когда 20 домовъ строилось, а нын нтъ почта улицы, гд бы строенія не производились. Вс такіе промыслы требуютъ людей, какъ-то: кирпичниковъ, каменщиковъ, штукатуровъ, плотниковъ, столяровъ’ и проч. И вотъ они, по словамъ Щербатова, размножались {Чтен. Общ. истор., 1800. кн 1, отд. II, стр. 83.}.

Такимъ образомъ, климатъ и вообще природа, русской земли, а потомъ и государственныя требованія изстари обусловливали главнымъ образомъ развитіе и умноженіе рабочаго, промышленнаго народа. а не интеллектуальнаго класса. Слдствіемъ итого внскаго. исторически-развивавшагося преобладанія рабочаго народа и отсутствія интеллектуальнаго класса было: 1) вковое преобладаніе рабочей, мускулярной силы надъ силой умственной, 2) самоотчужденіе рабочаго народа отъ интеллектуальныхъ потребностей и интересовъ. во имя рабочихъ, промышленныхъ интересовъ и потребностей, вслдствіе постояннаго гнета бдности и борьбы за матеріальное существованіе, 3) Развитіи крпостнаго права и раскола, отодвинувшаго еще дальше невжественную массу отъ умственнаго развитія, на долго лишило рабочій людъ всякой возможности къ самообразованію и даже убило всякое стремленіе къ нему, 4) невольное развитіе въ рабочемъ народ, вслдствіе вковой страдной физической работы, натурально-реалистическаго умонастроенія, 5) вковое преобладаніе вншнихъ и чувственныхъ познавательныхъ способностей народа надъ высшею, теоретическою мыслительностью, надъ силою разума.— преобладаніе памяти зрительной, слуховой, осязательной, и, вслдствіе того, особенная умственная способность рабочаго народа къ сенсуальной воспріимчивости, къ легкому и быстрому схватыванію и усвоенью наглядныхъ образцовъ, при неразвитое! и самостоятельной умственной изобртательности, особенная наклонность къ механическимъ, химико-физическимъ и т. п. занятіямъ, выразившаяся въ появленіи многихъ такъ называемыхъ самородковъ или самоучекъ-механиковъ, химиковъ, техниковъ и т. п., 6) полнйшее физіологическое и интеллектуальное подчиненіе рабочихъ силъ народа непосредственнымъ физическимъ условіямъ работы, какія представляла природа русской земли и, вслдствіе того, вковая умственная закоснлость его въ наслдственной рутин старыхъ промышленныхъ понятій и привычекъ, обусловленныхъ мстными физическими особенностями.

Къ тому же, и самый климатъ русской земли обусловливалъ преимущественное развитіе физической, мускулярной силы, требуя усиленнаго мускулярнаго напряженіи и работы. И дйствительно, въ Россіи, какъ стран сверной и холодной, физическая, мускулярная сила народа съ особеннымъ успхомъ укрплялась {Въ Сибири могучіе служилые люди говорили, доходя до Восточнаго океана: а шли мы и дни и ночи своею силою волокомъ, и инд водою.) Доп. III, No 87.} и всегда преобладала надъ силой интеллектуальной. Потому-то у насъ не являлись геніи — силачи науки, мысли и открытій, Коперники,— Кеплеры, Ньютоны. Декарты. Беконы и т. п. Вмсто силачей интеллигенціи, разума,— у насъ но множеств являлись силачи мускуловъ, силачи-богатыри, Ильи-муромцы. Добрыми Никитичи, Алеши Поповичи и т. п.. силачи-покорители земель и народовъ — Ермаки Тимофевичи, Поярковы, Хабаровы и проч.. силачи-бунтовщики, демагоги — Стеньки Разины. Булавины, Пугачевы и проч. У насъ не было умственной борьбы, борьбы мыслей и теорій, не было этой безпрерывно-поочередной,вковой борьбы западной, наприм. борьбы мистики и схоластики, борьбы номиналистовъ и реалистовъ, имвшей, какъ говорить Гумбольдтъ, ‘существенное вліяніе на окончательное утвержденіе опытныхъ наукъ, эмпирическаго знанія’ {Космосъ, ч. II. стр. 264.}, не было борьбы такъ называемыхъ гуманистовъ — Рейхлиновъ, Эраэмиву роттердамскихъ и такъ называемыхъ обскурантовъ, не было борьбы, какъ выражался Гизо, de la rvolution inlelleclueli, qui l’onne une cole des libres penseurs, борьбы, которая породила, по выраженію того же Гизо, grande tentative d’affranchissement de la pense humaine, не было борьбы ученій Коперника и Тихо-Браге, пентунистовъ и вулканистовъ, флогистонистовъ и оксигонистовъ и т. п. А была у насъ только вковая чисто-физическая, мускулярная борьба — борьба междуусобно-княжеская, или удльновчевая. борьба. Москвы, Пскова и Новгорода, борьба съ печенгами. половцами, татарами, крымцами и другими азіатскими ордами. борьба съ нмцами и польскими и литовскими людьми, да былъ длинный рядъ бунтовъ народныхъ — стрлецко-раскольничьихъ, разинскихъ, булавинскихъ, пугачевщины, бунтовъ крестьянскихъ, фабрично-заводскихъ и проч. Достаточно прочитать первые 5 или 6 томовъ ‘Исторіи Россіи’ Соловьева, чтобы убдиться въ постоянномъ преобладаніи въ нашей исторіи физической борьбы, внутренней и вншней, и въ отсутствіи борьбы интеллектуальной. Мускулярное упражненіе юношества въ кулачныхъ бояхъ преобладало надъ интеллектуальнымъ развитіемъ молодыхъ поколній,- кулачное право въ расправ и суд преобладало надъ юридическимъ разсужденьемъ, надъ судомъ разсудка. О развитіи органа интеллектуальной силы русскіе и но думали, тогда какъ о развитіи мускулярной, физической силы заботились. ‘Русскіе,— говоритъ англійскій медикъ-анатомъ Коллинсъ,— любятъ низкіе лбы и узкіе глаза, а для укрпленія физической силы нарочно перепоясываются ниже пупа, потому что поясъ, по ихъ мннію, придаетъ силы’ {Коллинсъ. 20—21.}. Холодный климатъ, вковая борьба съ суровой физической средой рабочей жизни, постоянная, вчная необходимость работать^— изъ-за-корма и работать много ‘накладныхъ’ работъ, не на себя, и, вдобавокъ, разныя историческія тягости рабочей жизни,— все это невольно развивало въ народ раздражительность, озлобленность, нравственное ожесточеніе, вспыльчивость,— черты, господствующія въ народномъ характер {Что между прочимъ холодный климатъ возбуждаетъ раздражительность, — это замчательно испыталъ, наприм., знаменитый Парри въ своемъ экипаж, во время полярной экспедиціи. См. отрывокъ изъ его путешествія въ ‘Сверн. Архив’.)}. И вотъ онъ изливалъ эту раздражительность и нравственную ожесточенность свою на всемъ окружающемъ — и на людяхъ и на животныхъ, въ обращеніи начальниковъ съ подчиненными, мужей съ женами, отцовъ съ дтьми, учителей съ учениками и т. п. Отцы наприм. учили, вразумляли своихъ дтей силой, и отъ ученья этого нердко изъ силы выбивались: при одинаковой сил, ожесточенности и упорств дтей, у отцовъ нердко мочи нехватало битьемъ научить ихъ. Наприм. въ 1685 г. одинъ непашенный крестьянинъ шуйскаго посада (Гришка Хорошевъ) подалъ царямъ Іоанну и Петру Алексевичамъ на сына своего Ивашку явочную челобитную въ томъ, что онъ, Ивашко, не сталъ его, отца своего, Гришки, ни въ чемъ слушать, сталъ де чинить по своей вол, учаль пить и бражничать, и отходя де отъ него, Гришки, многія ночи ночуетъ въ людяхъ, невдомо гд, а ему де Гришк, ево сына своего, Ивашка, бить и учишь мочи не стало’ {Акты посада Шуи въ XVII в. Чтен. Общ. истор. 1860, кн. 3, отд. V, стр 25—26 , актъ 28.}. Вслдствіе преобладанія физической, мускулярной силы надъ силою интеллектуальною, мыслительною,— чуть не хватало въ древней Россіи умственныхъ силъ, наприм. даже самыхъ поверхностныхъ и ограниченныхъ раціональныхъ доводовъ и убжденій,— а ихъ нехватало весьма часто,— предки наши, въ такихъ случаяхъ, тотчасъ всякій разъ прибгали къ физической сил, къ ‘битв въ пол’. При неразвитости разума, интеллектуальной способности убжденія, тяжущіеся, наприм., часто не могли доказать на суд свою истину или свое право, наприм. на ту или другую землю, не могли доказать не только разумными, логическими доводами, но и показаніями органонъ зрнія, слуха, осязанія и памятью ‘старожильцевъ — добрыхъ памятуховъ’ и свидтельствомъ ‘послуховъ’,— и вотъ шли ‘въ поле биться’, говоря обыкновенно судь: ‘дай намъ, господине, божью правду, да лземъ въ поле биться‘ {См. въ Акт. Юрид. ‘правыя грамоты’.}. Во время извстнаго всенароднаго спора московскихъ посадскихъ, стрльцевъ и чернослободцевъ, въ 1682 году, на лобномъ мст, о старыхъ книгахъ и о старой вр,— народъ, вызывавшій церковныхъ учителей собственно на словесный споръ и освидтельствованіе, или сличеніе старыхъ и новыхъ книгъ, думалъ, однакожь, доказать правоту древле-церковнаго ученія не умственными доводами, а чисто физической силой — заушеніями и побоями. ‘Заутра въ субботу,— говоритъ очевидецъ и описатель событія Сава Романовъ,— выслалъ патріархъ попа Саву, иже ученъ б школьному ученію, той нача учити народъ по книг Кирилла Транквилліона: народи убо, не терпяще сего, побита его довольно. Въ тоже время посланъ былъ другой попъ, и, ставъ противъ угла Грановитой палаты, сталъ читать обличительныя тетради на ученье Никиты пустосвята, — и нцыи отъ стрльцовъ тетради хотяху прервати и учителя заушити’ {Три челобитные. С.-Петербургъ 1862 г. стр. 109—115.}. Отъ подобнаго обычая доказательствъ произошли народныя пословицы: ‘не все горломъ, ино и руками, языкомъ играй, а руками не разсуждай, давно оплеухъ не далъ,— такъ уши заложило, не понимаешь и т. п. Какъ самый рабочій народъ въ древней Россіи вразумляли на путь послушанія, на казенную работу и т. п. ‘битьемъ нещаднымъ по вся дни съ утра до ночи плетьми и батожьемь, и онъ, по своимъ крпкимъ нервамъ, закаленнымъ притомъ и сурово-физической средой, и суровой страдомой работой, привыкъ переносить вс эти педагогическія заушенія, такъ и дти его учились въ такой же школ физической силы. Въ школахъ главнымъ умственно-образовательнымъ средствомъ для интеллектуальнаго развитія и для возбужденія умственныхъ способностей дтей признавалась не сила убжденія и слова, не вразумительность, ясность и убдительность толкованія преподаваемыхъ знаній, или истинъ, не интеллектуальное воздйствіе на юные умы дтей, а физическая сила и механическія средства — ‘учителевъ ремень плетный, жезлъ, плеть, лоза, школьный козелъ и розга черемховая, березовая и т. п.. Въ азбуковникахъ XVII в. высказывались такіе взгляды на умственно-образовательное значеніе главнаго педагогическаго орудія физической силы — розги:

Розга разумъ во главу дтямъ вгоняетъ.

И что говорить много о XVII вк. Даже въ начал XIX столтія, нкоторые ‘учители гимназій любили чрезвычайно хвастаться силою, были предпріимчивы на руку’.

Кром того, вковое преобладаніе рабочаго народа надъ интеллектуальнымъ классомъ, породило въ народ преобладаніе рабочаго и промышленнаго умонастроенія надъ высшими интеллектуальными интересами и потребностями, и въ тоже время, какъ увидимъ дальше, сопровождалось отчужденіемъ рабочаго народа отъ участія въ высшемъ интеллектуальномъ развитіи. Вслдствіе вковаго исключительнаго развитія рабочаго, промышленнаго умонастроенія, развившагося вслдствіе исключительной заботы объ обезпеченіи физической, животной жизни,— потребности животной и рабочей жизни преобладали надъ потребностями умственными, промыслы ‘кормовые’ преобладали надъ мастерствами и занятіями интеллектуальными. Напримръ, въ Москв, въ мщанской слобод въ 167 7 году, ученьемъ дтей къ школ занимался и кормился одинъ посадскій человкъ,— между тмъ какъ разными харчевыми или пищевыми припасами, кром муки, промышляли и кормились до 154 человкъ. Запросы животной- жизни или запросы желудочные требовали ‘животовъ‘ или ‘корма, чмъ сытымъ быть‘, требовали удовлетворенія ‘выти’, и поэтому вызывали народъ на промыслы, на работу, заставляли его быть вытчиками или полувытчиками, и такимъ образомъ неизбжно отвлекали его отъ всякихъ умственныхъ занятій. Хотлъ, напримръ, древне-русскій грамотникъ заняться умственной работой, составить изъ всхъ древнихъ и новыхъ бытейскихъ или историческихъ писаній поучительный энциклопедическій сборника, для себя и для поученія другихъ,— но его отвлекала отъ этого умственнаго занятія потребность животной жизни, требовавшая занятія рукодльемъ, еже стужами, чмъ животъ кормити. Такъ одинъ грамотникъ XVII вка говоритъ: ‘желающіе нчто разумли, мы во многи и долговременны труды внидохомъ, еже избрали отъ многихъ лтъ писанныхъ бытейскихъ книгъ нужнйшее и добрйшее и совокупили во едино: занеже т вс книги о единомъ пишутъ, а во всхъ многая рознь, тотъ то оставилъ, а имъ иное, все же количество тхъ книгъ не удобно стяжали: и сего ради помышляхъ сіе дло начали, но возбраняемъ семь отъ рукодлья, еже стужати чмъ животъ кормити‘ {Руков. Сборн. Соловец. библіот. въ библіот. Казанск. дух. академ. No 864, л. 10 и 11.}. Ремесленность и хозяйственность отвлекала народъ

отъ умственныхъ занятій, такъ что многіе предки наши, не имя вовсе времени для чтенія книгъ, обремененные домашнимъ хозяйствомъ и промыслами, и особенно постоянной постройкой дворовъ и избъ своихъ и землевладльческихъ,— чтеніе книгъ считали обязанностью одного монашества, а своимъ дломъ считали одно домоустройство и ремесло. Даже смутнаго пониманія связи между знаніемъ и механическимъ трудомъ не проглядывало въ рабочемъ класс, задавленномъ обыденными нуждами и заботами объ удовлетвореніи своего желудка. Въ одномъ древне-русскомъ поученіи сказано: ‘міряне глаголютъ, яко жену имамъ, или дти, или домъ строю, или ремесло имю: не наше есть дло, но чернеческое, еже книги чести‘ {О чтеніи книгъ или ‘книжномъ почитаніи’ въ древн, Россіи, Правосл. Собес. 1858 г. іюнь стр. 175—176.}. Учительство въ древней Россіи считалось промысломъ, мастерствомъ, ремесломъ, и потому учители назывались мастерами и работтчишками. Они промышляли и кормились тмъ, что ученики ‘приношаху имъ брашна и питія отъ домовъ своихъ’. Въ поименномъ списк 1677 года, кто чмъ въ Москв промышлялъ и кормился въ XVII вк, учитель ставится на одну доску съ мясниками, сапожниками, дегтерями и всякими другими ремесленниками, учительство считается ‘кормовымъ промысломъ’ {Чтен. Общ. ист. 1860 г. кн. 2, отд. V, стр. 16.}. Въ азбуковникахъ XVII вка находятся характеристическія въ этомъ отношеніи письма древне-русскихъ учителей — работничишковъ. Въ одномъ изъ нихъ говорится, напримръ: ‘государю такому-то (имя рекъ) бьетъ челомъ и плачется работничишко твой такой-то учитель: помяни благоутробіе свое ко мн, рабниничишку, Господа ради благоцвтущія отрасли благонасажденнаго древа единороднаго своего и любезнйшаго сына, и пресладкаго ради ученія, благоцвтущія ради, отрасли твоей наученія, пожалуй мн, работничешку твоему, на школьное строеніе, мн же съ домашними на пропитаніе.’ Одинъ учитель-работникъ говоритъ такими словами:

Прикажи, государь, намъ отъ классорастенныхъ плодовъ запасцу дати,

И отъ пресвтлыя твоя трапезы говядъ и тинолюбящія свиніи преподати,

Со всми же сими желаемъ и птахъ водоплавныхъ, иже обртаются въ домхъ вашихъ преславныхъ,

Отъ млекъ сгущеннаго и отъ сменъ изгнетеннаго масла,

Возъодари и высокорасленнымъ огорченнаго пива добрйшаго,

Пчелодльнаго меда сладчайшаго’ и проч. ²).

¹) О школьныхъ книгахъ XVII в. Чтен. Общ. Ист. 1861 кн. 4, отд. I, стр. 25.

Потребности рабочія, промышленныя до такой степени преобладали надъ стремленіями умственными, что даже люди самые книжные, ‘философы дострочные’ — учители народные и священники оставляли всю философію и самое священство, и принимались за промышленныя занятія, ‘за гостебное житіе’ или торговые промыслы и т. п. Такъ въ повсти о Евфросин псковскомъ читаемъ: ‘былъ нкто священникъ, Іовъ Столпъ по прозванію, жилъ въ Псков, той священникъ буй образомъ смотряшеся и смысломъ мняйся имти разумъ и мудръ зло, извыче много повствовати отъ писанія и много протолкуя силу книжную, и бяху вси людіе прихождахъ къ нему и вопрошаху его о всякомъ писаніи неразршенномъ, купно же и о законныхъ вещахъ, онъ же убо протолкуя и оказываніе имъ вся поряду, о чемъ кто вопрошаше его, да того ради отъ всхъ честенъ бысть и знаемъ всми, и слывяше отъ нихъ достроченъ философъ. По семъ же, абіе ничтоже разсудивъ и умысливъ, яко философъ, возлюби гостебное житіе — торговый промыселъ, и остави священство’ {Памятн. стар. руск. литерат. вып. IV, стр. 81—82. Тамъ же разсказывается и о другихъ подобныхъ книжныхъ людяхъ, оставившихъ книжное ученіе ради житейскихъ промысловъ.}. И въ ХVII вк, когда, по иде и указу Петра великаго, энергически устраивались школы навигацкія, цифирныя, хирургическія и проч., и неутомимо переводились европейскія книги для народнаго чтенія и просвщенія,— запросы животной жизни, запросы желудочные подавляли въ рабочей масс всякіе интеллектуальные запросы. Поэтому уже первые ученики Петра великаго и Запада стали приходить къ тому убжденію, что ни ‘породные’* дворяне, ни простой или, какъ тогда выражались, ‘подлый народъ,’ ‘подлые люди’, неспособны къ интеллектуальнымъ занятіямъ, первые — по барской спси и презрнію къ труду, а простой народъ потому, что по необходимости весь поглощенъ быль заботой объ обезпеченіи запросовъ желудка. Такъ K. Н. Зотовъ, переводчикъ разныхъ книгъ и морякъ, въ 1715 году писалъ Петру великому изъ-за границы: ‘не худо бы было выбрать двухъ или трехъ человкъ лучшихъ латинщиковъ изъ средней статьи людей, то есть не изъ породныхъ, ниже изъ подлыхъ, для того что везд породные презираютъ труды, хотя но пропорціи ихъ породъ и имнія должны бы также быть и въ наук отмнны передъ другими, а подлый не думаетъ боле, какъ бы чрево свое наполнить’ {Пекарскаго, Наука и Литер. при Петр вел, I, 157.}. Григ. Скорнякову-Писареву поручено было Петромъ великимъ завдыванье цифирными школами во Псков, Новгород, Ярославл, Москв и Вологд, — и въ 1720 г. онъ доносилъ, что въ цифирной школ въ Москв 70 учениковъ, а въ провинціяхъ ихъ мало, потому что родители, нуждаясь въ промыслахъ, отбирали дтей своихъ изъ школъ для необходимыхъ домашнихъ работъ и помощи въ промыслахъ. Въ тоже время посадскіе люди вошли въ Сенатъ съ просьбою, что дти т занимаются торговлею и иные находятся въ дальнихъ мстахъ, а ихъ принуждаютъ поступать въ школы, и чрезъ то, отнимая отъ промысловъ, лишаютъ ихъ способовъ пропитанія. Сенатъ уволилъ дтей посадскихъ отъ обязательнаго ученья въ цифирныхъ школахъ {П. С. З. VI, NoNo 3705 и 3575. Пекарскаго, I, 125.}. Вковое преобладаніе промышленнаго умонастроенія до того укоренило въ народ промышленно-пріобртательныя наклонности и предпочтеніе умственнымъ занятіямъ промышленнаго стяжанія богатствъ, что и богатые люди, имвшіе полное обезпеченіе въ средствахъ жизни и самообразованія, уже не чувствовали потребности знаній и развитія. Въ предисловія къ одному букварю, изданному въ 1704: и 1708 годахъ, выражена такая жалоба: ‘горе ныншнимъ временамъ развращеннымъ, въ няже обртаются мнози, иже уповающе на свое богатство, о снисканіи сокровища мудрости не радятъ ничтоже, и еже есть паче тысящь злата и сребра дражайшее,— сіе у буіихъ, тмою невжества помраченныхъ, есть въ презрніи, а у нкоторыхъ въ поруганіи и ненависти, а другіе, хотя и хвалятъ, говоря: ученіе свтъ, а неученіе — тьма: но исполняютъ мру отецъ своихъ, хвалимаго ученія удаляются’ {Пекарскаго, I, 177.}. И посл, когда устроены были университеты, гимназіи и народныя училища, насущная потребность обезпеченія физической жизни и промышленныхъ потребностей сильно отвлекали рабочіе классы отъ, ученья. Родители изъ рабочаго народа спшили отбирать своихъ дтей изъ училищъ, чтобы скоре имть подмогу въ промыслахъ и въ пріобртеніи пропитанія. Когда на университеты возложено было устройство училищъ въ ихъ учебныхъ округахъ, то посланы были визитаторы изъ профессоровъ университетскихъ для собранія свденій о состояніи училищъ, о ихъ мстныхъ условіяхъ и нуждахъ. Почти отовсюду были печальныя донесенія. Напримръ, изъ Перми доносили: ‘бдные и матери сиротъ отнимаютъ часто безвременно дтей своихъ отъ ученья, съ тмъ, чтобы снискать себ пособіе въ хозяйств, а иногда и самое пропитаніе Директоры гимназій, жалуясь на малое число учениковъ, доносили, что непросвщенные родители, отдавъ дтей своихъ въ училища, желаютъ, чтобы ихъ научили только писать и читать по русски, посл чего оставляютъ ихъ при себ для пособія въ производимой ими промышленности‘ {Матеріалы для исторіи образованія въ Россіи — ст. г. Сухомлинова, Журн. Мни. Нар. Просв. 1865 г. окт., стр. 126—127.}. А многіе, съ другой стороны, только съ тою цлію и отдавали дтей своихъ въ училища, чтобы впослдствіи въ знаніяхъ ихъ найти средства жизни. Профессоръ московскаго университета Барсовъ въ 1760 году въ одной рчи своей замчалъ: ‘бдные люди ищутъ чрезъ науки средствъ жизни: объ нихъ, какъ о покойныхъ, надобно говорить хорошо, или ничего говорить не слдуетъ’ {Ист. Московск. университ. г. Шевырева, стр. 67.}. И въ настоящее время вопросъ о хлб насущномъ въ рабочемъ народ преобладаетъ надъ потребностями интеллектуальными. Напримръ, черниговскіе крестьяне въ 1864 г. отъ ученья отговаривались тмъ, что оно ‘хлібомъ негодуе’ {Училища и народ. образов. въ Черниг. губ. Журн. Минист. Народи. Пр. 1864 г. ч. СХХІ, отд. III, стр. 75.}. Михалевичъ въ статистико-географическомъ описаніи воронежской губерніи, говоря о народномъ образованіи, замчаетъ: ‘къ сожалнію, по настоящее время крестьяне вообще, а въ особенности великороссіяне неохотно отдаютъ дтей своихъ въ школы, говоря: ученьемъ не прокормишься‘ {Матер. для стат. и геогр. Россіи, Воронеж. губ., стр. 298.}. И пусть бы въ наше время, только бдные крестьяне и ремесленники такъ открещивались отъ ученья, во имя кормовыхъ работъ и промысловъ. А то и богачи, купцы русскіе, богатые фабриканты и заводчики сплошь, и рядомъ умствуютъ такъ: ‘къ чему науки, знанія, он съ ума сводятъ, а надо наживать деньги, богатство’, — и выше и полезне своихъ торговыхъ и промышленныхъ занятій, хотя бы то самымъ рутинныхъ и невжественныхъ, ничего не признаютъ, не хотятъ знать никакихъ высокихъ научныхъ работъ и открытій, хотя благами ихъ иногда и пользуются дармоднымъ образомъ, за деньги (наприм. знаніями механиковъ, математиковъ, химиковъ и т. п.). Между тмъ какъ, если бы эти богачи, русскіе купцы-милліонщики, богатые фабриканты и заводчики вс сознали высокую важность умственныхъ, научныхъ работъ и, сложившись на дло распространенія въ народ научныхъ знаній, на матеріальное, экономическое обезпеченіе научныхъ занятій и изысканій, составили Общество матеріальнаго споспшествованія научнымъ работамъ и изысканіямъ и образованію бдныхъ классовъ, — то скоро разршился бы въ Россіи громадно-важный вопроса, объ интеллектуальномъ развитіи массы рабочаго народа. Если бъ эти люди понимали свои дйствительные интересы, то они старались бы всми силами поднять уровень умственнаго образованія массы, потому что это образованіе было бы столько же полезно имъ, сколько и обогащающему ихъ рабочему классу. Тогда произошелъ бы огромный выигрышъ въ умственномъ прогресс Россіи, рабочая, промышленная практика скоро помирилась бы и вступила въ тснйшій союзъ съ научною теоріей и знаніемъ, работа и мысль, трудъ и знаніе, индустрія и интеллигенція составили бы одно органическое цлое, пошли бы дружно, рука объ руку въ дальнйшей исторіи русскаго народа, другъ другу споспшествуя и содйствуя. Къ сожалнію, не то было у насъ, не то видимъ и теперь. Вковое умственные отчужденіе рабочаго народа отъ интеллектуальныхъ интересовъ и потребностей и вообще вковое преобладаніе рабочаго класса при отсутствіи класса интеллектуальнаго,— со времени Петра великаго, когда, подъ вліяніемъ европейской науки, началъ въ Россіи развиваться, хотя въ слабыхъ зачаткахъ, и классъ интеллектуальный.— произвело печальное разъединеніе, раздленіе и даже умственный антагонизмъ между классомъ рабочимъ и образованнымъ. Съ появленіемъ табели о рангахъ и съ развитіемъ крпостнаго нрава, въ силу котораго дворянство брало на себя роль россійской интеллигенціи, а масса народа представлялась одною механическою, рабочею силою, — возникло даже, какъ увидимъ дальше, отрицаніе правъ рабочаго класса на высшее умственное развитіе.

А. Щаповъ.

‘Дло’, No 1, 1868

ИСТОРИЧЕСКІЯ УСЛОВІЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАГО РАЗВИТІЯ ВЪ РОССІИ.

Читайте также: