Источник смеха, Тассо Торквато, Год: 1580

 
 ИСТОЧНИК СМЕХА Отрывок из Тассова Иерусалима ---------------------------------------------------------------------------- Урания. Карманная книжка на 1826 год для любительниц и любителей русской словесности Издание подготовили Т. М. Гольц и А. Л. Гришунин Серия 'Литературные памятники' М., 'Наука', 1998 ---------------------------------------------------------------------------- Рыцари Карл и Убальд, посланные вождем Готфредом {1} для отыскания Ринальда {2}, достигают наконец до жилища Армиды {3}, у коей скрывался герой христианский. По совету одной таинственной жены сии рыцари, обладающие разными священными талисманами, должны приступить утром ко исполнению возложенного на них поручения... Остановяся под горой В тени дерев угрюмой, Герои ждут зари младой, Объяты сладкой думой. Лишь солнце золотым огнем По небу голубому Рассыпалось - 'Идем! идем!' - Воззвал один другому. И бодро к цели потекли Веселою стопою... И вдруг, как будто из земли, Встал змий перед четою. Глава покрыта чешуей, И гребни золотые Перегибаются по ней, И гнев клокочет в вые, Гортань дымится, яд клубя, С очей огнь смерти льется. То весь вберется он в себя, То снова разовьется - И всем хребтом, и всем хвостом Дорогу переложит, - Герои всё своим путём, Ничто их не встревожит. И Карл уж меч свой обнажал На пораженье змия, 'Что делаешь? - Убальд вскричал, - Оружия земные И сила рук твоих - ничто Для стража вероломной'. Умолк и жезл потряс златой. Лишь свист раздался томной В смущенных воздуха зыбях, И робкий страж смирился, - Бежит с отчаяньем в очах, И в мгле туманов скрылся. Они вперед, и вдруг им лев Навстречу златогривой, - Он грозный поднимает рев, Косматой машет гривой, По крепким ребрам бьет хвостом, Полн гнева взор багровый... Убальд таинственным жезлом Взмахнул и - стих суровый, Оледенел кипящий гнев В груди, объятой страхом, И - прогнан в дальни степи лев Жезла победным махом. Оспоривая каждый шаг, Они идут на гору, Во всех встречаются местах Чудовища их взору, Каких на свет не изводил Ни мрак Гирканской сени, Ни полный крокодилов Нил, Ни страны без селений Простерты длинною грядой С Атланта и до Нила, И всюду благость над четой Небесная светила. И ей чудовища земли Путей не преграждали, Послышав свист жезла вдали, Они с пути бежали, И взгляд один на жезл златой Вливал в них ужас черный. Герои мирною стезей Идут на выси горны, Лишь снежные бугры и льды И крутизны отвесны Пересекали им следы И путь давали тесный. Уже остались позади И льдины и стремнины, Уже светлелись впереди Цветущие долины, Герои шаг, и - над главой Сияет солнце лета, Глядят - и прелестью живой Страна волшебств одета: Там вечно веет ветерок Прохладою душистой, И вечно растворен восток, И вечно небо чисто. И вечная на нем лазурь Надеждою сияет, И никогда свист вьюг, вой бурь Эфира не смущает, Ни зноя там, ни хлада нет. Там зеленью младою И холм, и луг всегда одет, Там вечною красою Цветут цветы, там на древах Плоды бессмертны зреют. На пышных озера брегах Чертоги златом рдеют. Усталы путники тропой, Усеянной цветами, Идут медлительной стопой, Чуть слышными шагами, То станут, то опять вперед, И вот - источник чистый, Сбегая с камней, брызги бьет И брег жемчужит мшистый, То там, то здесь откинет нить И шепчет с муравою. И все, чтоб витязей сманить Прохладною водою. То струйки все собрав в одно Под тенью древ густою, Навесится с брегов на дно Лазурной пеленою, И на златой груди песков Прозрачной дымкой ляжет, И жадным взорам пришлецов, Что есть на дне, покажет. На бреге бархатным ковром Раскинут дерн пушистый, Приятно страннику на нем Возсесть у влаги чистой. 'Вот он! - пришельцы говорят, - Источник смеха ясный, Вот ток воды, хранящей яд, Для путников ужасный! Теперь - победа нам иль плен! В час опытов опасных Затворим слух наш для Сирен, Для песней сладкогласных!' Меж тем чета друзей вперёд Идет, идет и - стала У пышного разлива вод, У влажного кристалла. Глядят - и с брашнами столы Расставлены на бреге, В водах раздвинулись валы И в сладострастной неге Две девы - чудо красотой, Прелестней Гурий {4} рая - Встают и плещутся водой, И, в мирный спор вступая - Кто прежде к цели доплывет - В лазурну глубь ныряют: Вот скрылись... вот спина мелькнет, Вот локоны всплывают. Невольно вспыхнули сердца Героев горделивых, - Стоят, ждут спорных игр конца, Глядят на дев резвивых, А девы все еще в воде Играли и шутили, И вот одна, встав до грудей, Всю прелесть роз и лилий, Всю роскошь девственных красот Пришельцам показала... На прочих тайнах дымка вод Прозрачная лежала. Так в облаке росы встает Румяная денница, Так вышла в первый раз из вод Любви и нег Царица {5}: Так пред очами пришлецов Из тока дева встала, Так влага с шелковых власов Кристальная сбегала. Она бросает взор к брегам, Как будто бы без цели, Там витязи, и - перст к устам, - Ланиты покраснели. И торопливою рукой Прядь кудрей развязала, - Она с главы златой волной На пенны груди пала. О сколько прелестей в сей час Сокрыло кудрей злато! О сколько неги вдруг у глаз Разнеженных отъято! Она сквозь воду, сквозь власы Проглянула стыдливо, И новы расцвели красы В тени власов ревнивой. Во взорах влажный огнь горит, В устах улыбка дышит, На розах девственных ланит Румянец страсти пышет... Раскрылись алые уста, И глас, как звуки Рая, Из них услышала чета Героев молодая. 'Любимцы счастья! вы пришли, - Сказала дева тока, - В благословенный край земли По вышней воле рока.' 'Здесь вечный царствует покой, Здесь горестей забвенье! Здесь разливается рекой Безбрежной наслажденье, Которым в веке жил златом Народ законов чуждый. Прочь меч, и панцырь, и шелом! В доспехах нет здесь нужды, В храм мира их! им не видать, Не жаждать боле крови, Вы будете здесь воевать Под знаменем любови.' 'Здесь стан войны - душистый холм, Тень рощи, мягко ложе. Мы вас к Царице приведем, Для ней всего дороже Блаженство вверившихся ей, Она - могучий гений - Разделит с вами радость дней И негу наслаждений. Скорей омойте пот и прах В струях потока чистых, Вкусите снеди, на брегах Расставленной пушистых'. Одна манит их звуком уст, Другая взором ласки, Движеньями и мленьем чувств. Так в вихре сельской пляски Пастушка легкою стопой По звуку струн ступает. Но твердых сердцем и душой Ничто не побеждает, Прелестный глас и страсть очей И груди - зависть лилий - Пленяли слух и взор друзей, Но сердца не пленили. Лишь вспыхнет огонек ланит, Лишь чувственность проснется, - Рассудок бездну озарит И совесть ужаснется... И буря чувств усмирена, - Рассудок им - могила. Одна чета побеждена, Другая победила. Герои к новым торжествам - К таинственному саду, А - девы в глубь, и скрыли там Позор свой и досаду. Раич. ИСТОЧНИК СМЕХА Отрывок из Тассова Иерусалима Перевод фрагмента из XIII песни поэмы итальянского поэта Т. Тассо (1544-1595) 'Освобожденный Иерусалим'. Автограф неизвестен. В 'Урании' - первая публикация. По свидетельству самого Раича, к этому переводу он приступил после переложения Вергилиевых 'Георгик', т.е. в 1821-1822 гг. (см.: Раич С. Е. Автобиография // Русский библиофил. 1913. No 8. С. 28). Отрывок из VII песни 'Освобожденного Иерусалима' ('Эрминия') в переводе Раича читался 7 августа 1822 г. в заседании Вольного общества любителей российской словесности (см. приложение к кн.: Базанов В. Т. Вольное общество любителей российской словесности. Петрозаводск, 1949. С. 379). Этот же фрагмент был напечатан в 'Соревнователе просвещения...' (1822. Ч. XIX, кн. II. No VIII. С. 195-206: 'Меж тем ретивый конь принес...', подпись: 'Р...'. Отрывок из 'Освобожденного Иерусалима' в сопровождении статьи Раича 'О переводе эпических поэм Южной Европы и в особенности италианских' был помещен в 'Сочинениях в прозе и стихах' (Труды ОЛРС М., 1823. Ч. 3, кн. 8. С. 204-211, 211-221). В этой статье Раич пытался обосновать правильность избранного им русского эквивалента октавы - двенадцатистишной строфы с последовательным чередованием четырехстопных и трехстопных ямбических строк. Работа над переводом растянулась на несколько лет. 19 сентября 1825 г. Раич, находившийся на Украине, писал Д.П. Ознобишину: '...бросил начатое для Тасса. - С первых чисел сентября я начал опять перевод - и иду понемногу - день пройдет и октаву принесет' (цит. по: Васильев М. Из переписки литераторов 20-30-х годов XIX века // Изв. общества археологии, истории и этнографии при Казанском гос. ун-те им. В.И. Ульянова-Ленина. Казань, [б.г.] Т. 34. Вып. 3-4. С. 175). Отрывки из поэмы печатались также в 'Полярной звезде на 1825 год', 'Северной лире на 1827 год', 'Литературном музеуме на 1827 год', 'Альбоме северных муз' (СПб., 1828) и в 'Атенее' (М, 1828, окт. No 20. С. 312-322). В 1828 г. вышел перевод в 4-х томах малого (16?) формата. В конце последнего, четвертого, тома напечатано стихотворение Раича с точной датой (25 августа 1828 г.), в котором он прощается со своим трудом: Ерусалим! Ерусалим! Тобою очарован. - Семь лет к твоим стенам святым Я мыслью был прикован, Те годы для меня текли, Лились как воды Рая... Их нет!.. Но память на земли Осталась их живая... В поэме Тассо рассказывается об осаде Иерусалима войсками крестоносцев под предводительством Готфрида Бульонского. 1 Готфред (Готфрид) IV Бульонский (Годфруа Буйонский, ок. 1060-1100) - герцог Нижней Лотарингии, один из предводителей первого крестового похода (1096-1099), первый правитель Иерусалимского королевства, принял титул 'защитника Гроба Господня'. 2 Ринальд (Ринальдо) - изображенный в поэме рыцарь из стана крестоносцев, легендарный предок современных Тассо феррарских герцогов д'Эсте, пленник волшебницы Армиды. 3 Армида - героиня поэмы Тассо 'Освобожденный Иерусалим', красавица-сарацинка, полюбившая рыцаря-крестоносца Ринальда, которого она увезла на далекий остров, откуда тот бежал, но после долгих странствий признался Армиде в любви и объявил себя ее рыцарем. 4 Гурии, хурии (араб. хур. - черноокая) - дева рая. Гурия в мусульманской мифологии: вечно юная красавица, услаждающая попавших туда праведников. 5 Любви и нег Царица... - Богиня Венера.