К. М. Поливанов, А. В. Чанцев.
Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 2. М., ‘Большая Российская энциклопедия’, 1992
Ирецкий В. Я.: биографическая справка, Ирецкий Виктор Яковлевич, Год: 1992
Время на прочтение: 4 минут(ы)
ИРЕЦКИЙ Виктор Яковлевич [наст. фам. Гликман, 1(13).9.1882, Харьков — 16.11.1936, Берлин], прозаик, критик, журналист. Сын врача, воспитывался отчимом, инженером-путейцем. В 1893—1901 учился в реальном уч-ще в Белостоке. В 1901 поступил на агрономич. отд. Киев. политехнич. ин-та. В февр. 1902 отчислен за участие в студенч. беспорядках, после 2 мес. ареста поступал вновь. Пробыл в ин-те до сент. 1905, курса не окончил. В 1906—08 вольнослушатель юридич. ф-та Петерб. ун-та. В 1911 — 15 эпизодически посещал лекции в петерб. Археологич. ин-те. Согласно автобиографии (ИРЛИ, ф. 377), ‘писать начал рано’, в нач. века печатался в провинц. прессе, в т. ч. в ‘Киев, газ.’ (публикации не выявлены). С 1906 в Петербурге, в газ. ‘Речь’ и прил. к ней ‘Илл. неделя’ печатал библиогр. заметки. Позднее — один из пост. лит. критиков ‘Речи’, писал гл. обр. о зап.-европ. лит-ре. В разные годы в поле зрения И. попадали выходившие в рус. пер. произв. Ф. Ницше, А. Стриндберга, Ф. Шпильгагена, А. Франса, Ж. Роденбаха, А. де Ренье и др., и всегда в его оценках преобладало, наряду с симпатией к лаконизму стиля, блеску композиции — чертам
франц. ‘школы’, сочувствие к авторам, ощущающим глубину истории, пишущим об эпохах ист. кризисов. Так, он особенно высоко ценил Э. Ренана (рец. на ‘Марка Аврелия и конец античного мира’ — ‘Речь’, 1906, 5 окт.), из рус. книг приветствовал ‘Антики’ А. В. Амфитеатрова за мысль о вечном круговороте ист. форм и скрытую аналогию между Др. Римом и Рос. империей (там же, 1909, 16 марта).
В первом же из выявленных рассказов И.— ‘Ожидание’ (там же, 1906, 2 апр., подпись: В. Я.) — уже заметны гл. черты его писательского склада: пост, тяготение к умозрит. ‘законченности’ построения (действие рассказа завершается в день его опубликования — на Пасху 1906) при сильном, эмоционально убедит. ощущении энтропийных процессов, идущих повсюду в России (тема рассказа — правый в своей неотвратимости крест. бунт, героиня, старуха-помещица, фактически благословляет разгром своего родового гнезда). Напряжение между ‘латинской’ ясностью формы (дававшейся ему с видимым усилием, при заметной опоре на работу И. А. Бунина) и подлежащим ‘оформлению’ жизненным материалом, вызывающим кромешный ужас, было энергетич. двигателем его прозы. Он писал о фатальном взаимонепонимании помещиков и мужиков с их архаич. ‘допотопным’ сознанием (‘Мамонт’ — СМ, 1908, No 2), об иллюзорности веры в нравств. прогресс на фоне реальности столыпинских казней (‘Книга без конца’ — там же, 1912, No 3), о том, что в некогда крепких дворян, семьях воцарились упадок и разброд (‘Странники’ — ВЕ, 1914, No 2), наконец, о жестокой и непостижимой сути отношений мужчины и женщины (‘Белая ночь’ — ‘Новая жизнь’, 1915, No 5) и о тесно связанной с ней мучительной психологич. подоплеке писательства, к-рое, несмотря ни на что, одно освящает и оправдывает жизнь (‘Искусство писать’ — ‘Летопись’, 1916, No 4, рец.: Феникс — ЖЖ, 1916, No 20).
Вместе с тем, Гоголевская премия, присужденная И. в 1910 на конкурсе Об-ва любителей рос. словесности, открыла ему доступ в редакции мелких полубульварных ж-лов, и он напечатал в ‘Искорках’ (1910—11), ‘Волнах’ (1912) и гл. обр. в ‘Солнце России’ (1911 —17) более 20 рассказов с развитой, нарочито культивируемой интригой, стоявших гораздо ниже его возможностей [тематически преобладали адюльтер, ‘роковые страсти’, встречались юмористич. описания лит. быта [‘Критика’ — ‘Солнце России’, 1915, No 289 (34)], с 1914 появились ‘военные’ рассказы, написанные в духе приключенч. лит-ры (напр., ‘Опасный путь’ — там же, 1914, No 42—43)]. Так что ко времени выхода сб-ка ‘Суета’ (П., 1915), включавшего, правда, лучшие его вещи, И. еще не имел определенной лит. репутации, что и отразилось в отзывах критиков.
Н. Лернер увидел в рассказах И. результат ‘искусственной, хотя искусной и интересной игры’, в к-рой ‘люди являются как бы алгебраич. величинами’, что исключало, с его т. з., подлинное читательское сопереживание (ЖЖ, 1916, No 2, с. 14), А. Тиняков (‘Речь’, 1916, 4 янв.) признавал в суховатом схематизме и холоде его прозы черты самостоят. худож. манеры, обещающей дальнейшее развитие.
Сразу после Февр. революции И. деятельно участвовал в освещении событий: первым взял интервью у опального вел. князя Николая Михайловича и опубл. его письмо Николаю II с предупреждением о грозящей катастрофе (‘Речь’, 1917, 7 марта, см. также восп. И.— ‘Сегодня’, Рига, 1925, 31 мая), работал в архиве Деп. полиции, по мат-лам к-рого написал документ, брошюру ‘Охранка. (Страница рус. истории)’. Она, как и брошюра ‘Романовы. (Сколько они нам стоили)’ (обе— П., 1917), отличалась от мн. др. пропагандист, изданий на сходные темы непростотой авт. взгляда на гибель империи: удовлетворенная ненависть интеллигента-радикала сочеталась у И. почти с любованием эстета, захваченного грандиозностью ист. катаклизма. Окт. революцию И. не принял. По окончании эпохи ‘военного коммунизма’ включился в лит. жизнь Петрограда, был чл. К-та Дома Литераторов, заведовал его библиотекой, сотрудничал в ж-лах ‘Летопись Дома Литераторов’ и ‘Вест, лит-ры’, сб-ках ‘Северное утро’ (сб. 1), ‘Петерб. сб. Поэты и беллетристы’, ‘Собачья доля’ (все — П., 1922). В кн. И. ‘Гравюры’ (П., 1921) вошли рассказы, написанные им в годы гражд. войны,— тонкие сюжетные стилизации на темы зап.-европ. старины, к-рые, по словам П. М. Пильского, он писал из присущего ему духа ‘протестующего упрямства’ и к-рые, вызвав уничижит, отзывы большевист. критики (‘пролетарий может ознакомиться с книгой, чтобы знать, чем живет сейчас побежденный им класс’ — НМ, 1922, No 1, стб. 276, см. также: С. Бобров — ‘Печать и революция’, 1922, No 1 ), заслужили одобрит, отзыв Вас. И. Немировича-Данченко, особенно похвалившего ‘полуулыбку сдержанной иронии, сквозящей в самых трагич. эпизодах воскрешаемых былей’ (‘Вест, лит-ры’, 1921, No 1, с. 9—10).
Осенью 1922 был выслан из РСФСР за границу. Обосновался в Берлине, где в его ближайшее окружение входили Ю. И. Айхен-вальд, С. А. Кречетов, В. В. Набоков. Занял видное место в лит-ре рус. эмиграции. Опубл. множество рассказов и статей в рус. газ. Берлина, Риги, Нью-Йорка, четыре романа: ‘Похитители огня’ (Б.— Лейпциг, 1925, рец., 1925: Ю. Ай-хенвальд — ‘Руль’, Б., 28 окт., А. Д<аман>ская — ‘Дни’, Париж, 8 нояб.), ‘Наследники’ (Б.— Рига, 1928, рец., 1928: Ю. Айхенвальд — ‘Руль’, 8 авг., П. Пильский — ‘Сегодня’, 23 сент.), ‘Холодный уголь’ (Б., 1930, рец., 1930: С. Горный <А. А. Оцуп> —‘Руль’, 8 янв., Г. Адамович — ПН, 23 янв., П. Пильский — ‘Сегодня’, 7 апр.), ‘Пленник’ (Б., 1931, рец.: В. Ходасевич — ‘Возрождение’, Париж, 1931, 15 окт.), сб-ки рассказов ‘Коварство и любовь’ (Б., 1936, рец.: М. Осоргин — ПН, 1936, 22 мая) и ‘Она’ (Б., 1937). С нач. 30-х гг. часто и тяжело болел. Умер от туберкулеза.
Лит.: Блок. Зап. кн. (ук.), Пильский П., 2X2=5. 25-летие лит. деятельности И.— ‘Сегодня’, 1931, 22 авг., Рус. Берлин. 1921—1923. По мат-лам архива Б. Николаевского…, под ред. Л. Флейшмана, Р. Хьюза, О. Раевской-Хьюз, Париж, 1983 (ук.), Берберова Н., Железная женщина.— ‘Дружба народов’, 1989, No 10, с. 170, ЛН, т. 92, кн. 3, 530. + Масанов.
Архивы: ЦГАЛИ, ф. 675, ЦГИАЛ, ф. 14, оп. 15, д. 942 (л. д.), ф. 119, оп. 1, д. 304 [справка H. M. Букштынович], ГА Киева, ф. 18, оп. 1, д. 260, 625, 1128 [справка И. Г. Киржаевой].