ІОЭЛЬ НУРДЪ.
ІОЭЛЬ НУРДЪ.
Разсказъ объ одной жизни.
Густава Янсона.
Переводъ съ шведскаго М. И. Благовщенской.
——
——
——
——
Иоэль Нурд, Янсон Густав, Год: 1912
Время на прочтение: 44 минут(ы)
Боле шестидесяти лтъ тому назадъ по всему острову только и слышно было: ‘Іоэль Нурдъ можетъ управлять какой угодно парусной лодкой въ любую погоду’. И часто прибавляли съ примсью восхищенія и даже зависти: ‘Посадите его въ разсохшееся деревянное корыто и при вяжите ему на палку старый мшокъ — онъ и съ этимъ справится’.
И люди были правы. Какой бы сильный втеръ ни дулъ, Іоэль былъ всегда въ мор, и для того, чтобы онъ убралъ паруса, должна была разразиться страшная буря. Когда его укоряли въ излишней отваг, онъ отвчалъ:
— Не могу себ представить, чтобы человкъ, у котораго глаза на мст, пошелъ ко дну. А, впрочемъ, это, конечно, можетъ случиться съ пьяницами, или съ воскресными гуляками.
На это люди только покачивали головами и бормотали, что, неровенъ, молъ, часъ, или что-нибудь въ этомъ род.
Однако мало-по-малу вс привыкли видть Іоэля во всякую погоду на мор, тмъ боле, что никакого несчастія съ нимъ не случалось. Въ конц-концовъ за Іоэлемъ Нурдомъ установилась слава лучшаго моряка на всемъ остров. Когда свирпствовала такая буря, что самые смлые рыбаки блднли при одной только мысли отправиться въ такую непогоду въ море подъ парусами, Іоэль Нурдъ спокойно выходилъ въ море, словно погода стояла самая благопріятная.
— Ну, да, сегодня погода какъ разъ для Іоэля, — говорили старики, многозначительно кивая другъ другу головами. И потомъ они прибавляли:— Посмотримъ, долго ли еще будетъ везти этому безумцу.
Однако, счастье не измняло Іоэлю. Можно было подумать, что на его пути никогда не бывало ни подводныхъ камней, ни сильныхъ теченій, ни шкваловъ. Онъ всегда благополучно отдлывался въ тхъ случаяхъ, когда другимъ пришлось бы очень плохо. Обитатели острова невольно восхищались Іоэлемъ, однако, это не мшало имъ длать зловщія предсказанія.
Въ то время Іоэль былъ высокій, худощавый юноша. Онъ могъ бы быть немного стройне, но зато во всемъ его существ чувствовалась увренность опытнаго человка. Его голубые глаза смотрли открыто и твердо, на вискахъ вились русые волосы. Несмотря на то, что у него была до вольно привлекательная вншность, въ немъ не было того, что нравится женщинамъ. Впрочемъ, это не мшало ему усердно ухаживать за Анной въ Граншер. Она милостиво принимала его ухаживанія, и Іоэль пока вполн довольствовался этимъ.
Усадьба Граншеръ находилась на южномъ берегу островавъ глубин залива, входъ въ который преграждался подводными скалами и камнями. Даже въ спокойную погоду нужна была большая ловкость, чтобы пробраться въ этотъ заливъ, вотъ почему, быть можетъ, Іоэль такъ и любилъ, несмотря на опасность, заходить туда на своей парусной лодк. Вглубь залива можно было пробраться прямымъ путемъ по узкому фарватеру между двумя скалами, верхушки которыхъ едва торчали надъ водой, но этотъ путь былъ настолько опасенъ, что его избгали, тмъ боле, что, сдлавъ крюкъ и не жаля лишнихъ пяти минутъ времени, можно было обойти это опасное мсто. Однако, Іоэль Нурдъ предпочиталъ всегда этотъ короткій и опасный путь.
— Если хочешь скоре повидаться со своей милой, то дороги каждыя пять минутъ,— говорилъ онъ.
Увидвъ издалека своего поклонника, Анна спшила на пристань, чтобы привтствовать его. Іоэль кивалъ ей головой изъ своей лодки, а Анна улыбалась ему, обнажая свои блые зубы, но едва ли при этихъ свиданіяхъ произносилось много словъ. Повидимому, Іоэль находилъ, что, проявивъ свою ловкость, онъ сдлалъ все, что отъ него требуется, а разъ онъ молчалъ, то и Анна не считала нужнымъ говорить. Къ тому же оба они были еще такъ молоды, что не думали о будущемъ. Если ихъ другъ къ другу и привлекала любовь, то чувство это во всякомъ случа было очень спокойнаго свойства.
Но все перемнилось съ тхъ поръ, какъ на сцен появился Эйдерманъ.
Эйдерманъ былъ лоцманъ, онъ уже нкоторое время вдо влъ и теперь началъ подумывать о томъ, чтобы подыскать себ хорошую жену, которая могла бы заботиться о немъ и его двухъ дтяхъ. И вотъ онъ обратилъ свое вниманіе на Анну въ Граншер,— двушка она была молодая, веселая и, повидимому, работящая и разсудительная. Онъ часто прізжалъ въ гости къ родителямъ Анны, съ которыми бесдовалъ подолгу, такъ какъ зналъ, что если пріобртетъ благорасположеніе родителей, то едва ли и дочь откажетъ, когда онъ посватается.
Но и Іоэль Нурдъ былъ не дуракъ: онъ сразу понялъ, откуда подулъ втеръ. А потому въ одинъ прекрасный день, когда буря злилась и завывала, какъ никогда, онъ нарушилъ, наконецъ, молчаніе и заговорилъ съ Анной. Одъ понялъ, что теперь пора поршить это дло, та тревога, которая охватила его вслдствіе все учащающихся посщеній Эйдермана, была для него яснымъ доказательствомъ того, какъ дорога ему двушка.
Сватовство Іоэля Нурда произошло приблизительно слдующимъ образомъ:
— Здравствуй, Анна,— сказалъ онъ:— Вотъ я опять здсь.
— Да, я вижу.
— А разъ я ужъ тутъ, то хотлъ заодно спросить тебя, не хочешь ли ты выйти за меня замужъ?
— Ахъ, Господи Іисусе Христе, Іоэль. Конечно, хочу.
Женихъ посмотрлъ на нее съ нкоторымъ удивленіемъ, онъ замтилъ, что Анна отвтила ему безъ особой радости, хотя отвтъ ея и былъ утвердительный. Впрочемъ, онъ не задумывался надъ этимъ. Въ эту минуту онъ почувствовалъ приливъ энергіи и ршилъ довести дло до конца.
— Въ такомъ случа пойдемъ къ твоимъ родителямъ, не откладывая дла въ долгій ящикъ.
— У матери въ кухн сидитъ Эйдерманъ,— прошептала Анна.
— Вотъ потому то и надо обдлать все какъ можно скоре. Я люблю, чтобы разъ-два — и готово.
Іоэль привязалъ лодку и пошелъ рука объ руку съ Анной къ изб.
Въ кухн, дйствительно, сидлъ Эйдерманъ и пилъ кофе. Онъ исподлобья посмотрлъ на Іоэля, когда тотъ вошелъ, и выраженіе его лица ничуть не прояснилось, когда вслдъ за Іоэлемъ вошла Анна.
Іоэль поздоровался и услся на диванъ, гд сидлъ его старшій соперникъ.
— А мн вы не предложите чашку кофе, тетушка?— началъ Іоэль.
— Не усплъ войти, а ужъ и кофе подавай.
— Ну, да что въ этомъ кофе? Я не голоденъ, да и пить мн не хочется, такъ и Богъ съ нимъ. У меня къ вамъ другое дло.
— Вотъ какъ, а что именно?
— Хочу посвататься.
Эйдерманъ отставилъ отъ себя чашку, а хозяйка, стоявшая у очага, смрила молодого жениха презрительнымъ взглядомъ.
— Послушай, Іоэль, въ своемъ ли ты ум?
— Ну, дло не въ томъ, и никому еще неизвстно, что изъ меня выйдетъ… Послушай-ка Анна, если твой отецъ дома, то позови его сюда. Самое лучшее съ этимъ дломъ сейчасъ же и покончить.
Въ изб наступило молчаніе, пока Анна ходила за отцомъ. Войдя въ избу, отецъ сейчасъ же понялъ, о чемъ идетъ рчь. Онъ постоялъ, подумалъ и сплюнулъ въ золу у очага.
Эйдерманъ сидлъ на диван молча и неподвижно, но глаза его говорили очень краснорчиво. Хозяинъ прошелъ взадъ и впередъ по кухн и остановился. Онъ и Эйдерманъ обмнялись взглядами, посл которыхъ каждый изъ нихъ почувствовалъ приливъ силъ къ предстоящей борьб.
— Ну, въ чемъ тутъ дло?— съ досадой проговорилъ старый крестьянинъ, увидя, что молчаніе ни къ чему не приведетъ.
— Да вотъ, этотъ самый… Іоэль пришелъ, — сказала хозяйка.
— Это и видно,— пробормоталъ мужъ.— Такого долговязаго трудно не замтить.
Іоэль кивнулъ головой, какъ бы принимая слова хозяина за любезность.
— Да, такъ вотъ, я пришелъ сюда,— сказалъ онъ протяжно.— А такъ какъ мн очень нравится Анна, да и она, кажется, ничего не иметъ противъ меня, то я и хотлъ спросить коротко и ясно: будетъ-ли вамъ по душ, если мы поженимся?
— Разумется, намъ это совсмъ не по душ,— фыркнулъ старый крестьянинъ, а жена подтвердила его слова кивкомъ головы.
— Такъ я и думалъ,— продолжалъ Іоэль спокойно.— Но вдь это дло обычное, что родители не понимаютъ блага своихъ дтей, а потому мн на это наплевать. Главное въ томъ, что я-то хочу жениться на Анн, а потому считаю дло поконченнымъ.
— Положимъ, ея родители все-таки…
— Родителямъ первымъ дломъ надо хорошенько обдумать все,— прервалъ Іоэль.— Ну, а подумавъ, они поймутъ, что молодые лучше всего подходятъ другъ къ другу. А вотъ толкать девятнадцатилтнюю двушку въ объятія старика — это то же самое, что соединить огонь съ водой. Это плохо. Изъ этого будетъ только дымъ да угаръ, а хорошаго ничего не выйдетъ.
— Ну, и языкъ же у него!— со злобой воскликнула мать Анны.
— Пусть такъ,— продолжалъ Іоэль все съ тмъ же невозмутимымъ спокойствіемъ.— Но теперь разговоръ не объ этомъ. Я просто скажу, что разъ мн понравилась двушка, то я сумю отстоять ее.— Онъ всталъ, подошелъ къ Эйдерману, ударилъ передъ самымъ его носомъ кулакомъ по столу съ такой силой, что вс чашки запрыгали, и сказалъ:— Не то, чтобы я угрожалъ или хотлъ завести ссору… Н-тъ… но если только кому-нибудь вздумается позариться на мою двушку, то совтую ему сперва помолиться Богу, чтобы Тотъ сохранилъ его въ добромъ здравіи.
Эйдерманъ весь съежился въ углу дивана и не. отрывалъ глазъ отъ Іоэля. Хозяева тщетно искали словъ, чтобы выразить свое недовольство, да къ тому же они вообще не отличались многословіемъ.
Іоэль оглядлся по сторонамъ и, когда убдился въ томъ, что его слова произвели должное впечатлніе, самодовольно кивнулъ головой.
— Такъ вотъ, теперь я сказалъ то, что хотлъ сказать!— объявилъ онъ.— И больше ничего. Пойдемъ, Анна, мы тамъ на пригорк поговоримъ съ тобой о нашихъ длахъ.— Іоэль взялъ Анну за руку и повелъ за собой.
— Этакій голоштанникъ, — пробормоталъ вполголоса Эйдерманъ.
Іоэль услыхалъ эти слова и, остановившись на минуту, сказалъ:
— Бдность — не порокъ. А кром того, странно было бы, если бы умный человкъ съ парой здоровыхъ рукъ не сумлъ пріобрсти то, что надо. Вотъ хотя бы Эйдерманъ: онъ первый показалъ, что простой лоцманъ можетъ стать достаточнымъ и даже богатымъ человкомъ. Если одному въ этомъ повезло, такъ почему же не повезетъ и другому?
Іоэль вышелъ, высоко закинувъ голову. Впрочемъ, онъ никогда не нагибалъ головы, но зато на этотъ разъ стукнулся лбомъ о притолку съ такой силой, что въ изб пошелъ гулъ.
Эйдерманъ напрасно насторожился, ожидая услышать стонъ или ругательство. Іоэль и глазомъ не сморгнулъ, какъ будто ничего съ нимъ и не случилось. Тутъ только Эйдерманъ какъ слдуетъ понялъ, съ кмъ иметъ дло, и блескъ въ его глазахъ потухъ. Постарвшій и истрепанный жизнью, онъ съежился въ углу дивана и проводилъ молодую пару завистливымъ и недоброжелательнымъ взглядомъ.
На двор на бугорк Іоэль остановился. Онъ хорошо зналъ, что родители двушки, а также и его соперникъ наблюдаютъ за ними въ окошко, но онъ не привыкъ прятаться и дйствовать украдкой, а теперь это меньше всего могло бы придти ему въ голову. Рука въ руку стояли молодые нкоторое время. Іоэль говорилъ Анн о чемъ-то, а она утвердительно кивала на его слова. Когда они переговорили обо всемъ, то Іоэль поцловалъ Анну и сказалъ:
— Ты только подожди… годикъ или два! А тамъ увидишь, что Іоэль Нурдъ выберется на сушу.
Анна плакала и причитала,— вроятно, потому что такъ ужъ полагалось,— терла глаза фартукомъ, пока они не покраснли, и общала ждать. Потомъ она милостиво приняла поцлуй жениха и наградила его долгимъ пожатіемъ руки.
Немного спустя, лодка Іоэля стрлой вылетла изъ залива. Прежде чмъ завернуть за мысъ, онъ долго стоялъ на корм и махалъ своей фуражкой.
Когда Анна возвратилась домой, то застала стариковъ молчаливыми и недовольными. Она сдлала видъ, будто не замчаетъ этого, и принялась хлопотать по хозяйству. Видно было, что мать очень сердилась, но на лиц отца было какое то особенное выраженіе, и Анна стала надяться, что самоувренное поведете Іоэля дало мыслямъ старика другое направленіе. Эйдерманъ старался ни на кого не смотрть, а когда онъ, наконецъ, поднялся, то у всхъ будто гора съ плечъ свалилась.
— Да, да,— сказалъ онъ протяжно и безучастно,— надо еще посмотрть, чмъ все это кончится.— Онъ распрощался и вышелъ, волоча за собой ноги. Но въ глазахъ у него загорлся злой огонекъ. Онъ самъ сознавалъ это и избгалъ смотрть кому-нибудь въ глаза. Пока онъ шелъ по острову, онъ былъ погруженъ въ глубокія думы, что-то зародилось въ его мозгу, но это было еще нчто безотчетное и безформенное. На этотъ разъ онъ такъ ни до чего и не додумался, и вскор опять поникъ головой.
Іоэль Нурдъ также былъ погруженъ въ думы, пока плылъ въ лодк. Послдствіемъ его думъ было то, что мсяцъ спустя онъ поступилъ въ лоцманскіе ученики. Такъ какъ онъ уже обладалъ громаднымъ опытомъ въ морскомъ дл и прекрасно зналъ обязанности лоцмана, а кром того былъ парень работящій и смышленый, то вскор заслужилъ всеобщую любовь, какъ со стороны начальства, такъ и товарищей. Единственно, что ему ставили на видъ, такъ это его самомнніе и самоувренность. Если представлялся хоть какой-нибудь случай заработать что-нибудь лишнее, то Іоэль сейчасъ же хватался за этотъ случай, не считаясь съ тмъ, что это могло задть интересы его товарищей. И каждый грошъ, который ему удавалось заработать, онъ припрятывалъ самымъ тщательнымъ образомъ. Однако, когда узнали о причин его крайней бережливости, то къ нему стали относиться снисходительно, и его товарищи говорили другъ другу со смхомъ:
— Это онъ копитъ для своей невсты. Пусть его.
Добродушне всхъ надъ этимъ посмивался Эйдерманъ. Казалось, будто онъ совсмъ забылъ, что случилось въ Граншер. Іоэль же находилъ, что при такихъ условіяхъ лучше тоже забыть непріятное столкновеніе.
Жизнь шла своимъ обычнымъ порядкомъ на лоцманской станціи. Наступила зима. И въ этомъ году она была бурная, такъ что лоцманамъ часто приходилось очень тяжело. Іоэль Нурдъ, который, въ противуположность всмъ другимъ лоцманамъ, не жаловался на тяжелую службу, по нскольку часовъ подрядъ проводилъ на берегу, всматриваясь въ морскую даль, въ то время, какъ сердитыя волны съ рокотомъ разбивались о скалистые берега острова, онъ всегда былъ первымъ на мст, когда надо было отправляться въ лоцманской лодк навстрчу какому-нибудь судну.
Однажды въ темный мартовскій вечеръ большое парусное судно подало сигналъ, требуя лоцмана. По своему обыкновенію, Іоэль Нурдъ первый очутился на пристани. Втеръ былъ не очень сильный, но зато мракъ царилъ непроницаемый, было темно какъ въ мшк, и Іоэль Нурдъ подумалъ, что необходимо взять въ лодку двухъ лоцмановъ поопытне, чтобы благополучно выбраться въ море и вернуться обратно. Возл него трепалась лодка на канат, и паруса сильно бились о мачту.
— Что же, если Ларссонъ скоро не придетъ, то…
Въ эту минуту въ нсколькихъ шагахъ отъ себя Іоэль Нурдъ увидалъ темную фигуру, которая вынырнула изъ мрака и пробиралась къ нему по снгу.
— Ну, живо!— крикнулъ этотъ человкъ озабоченно,— Намъ нельзя терять времени даромъ.
На минуту Іоэлю пришла въ голову мысль, что Ларссонъ выпилъ шкаликъ другой, потому что онъ не узналъ его голоса. Но задумываться надъ этимъ было некогда, и онъ прыгнулъ въ лодку. Другой послдовалъ за нимъ и услся на корм.
— Отдай конецъ!— скомандовалъ онъ.
Іоэль развязалъ объиндеввшій узелъ каната и оттолкнулся отъ пристани. Лодка сейчасъ же накренилась, но потомъ поднялась и быстро понеслась впередъ. Вокругъ лодки шипла вода, подъ кормой громко бурлила, и чмъ дальше лодка выходила въ открытое море, тмъ быстре неслась впередъ. Вдали, въ темной мгл мерцали фонари, то одинъ, то два, и Іоэль ни на мгновеніе не спускалъ съ нихъ зоркихъ глазъ, Онъ сидлъ у мачты, спиной къ товарищу, и смотрлъ впередъ. Вдругъ парусъ началъ полоскаться. Іоэль повернулся, раздосадованный и удивленный, и сказалъ, что порядочному лоцману непристойно напиваться во время отправленія службы.
— Обо мн не безпокойся!— отвтилъ дерзко человкъ, сидвшій на рул. Повидимому, онъ догадался, какое значеніе имло нетерпливое движеніе его спутника.
— Что это такое?— воскликнулъ Іоэль.— Разв это не Ларссонъ?
— Онъ боленъ. Ты этого не зналъ?
— Чортъ возьми, я думалъ… Но теперь я слышу, что это ты, Эйдерманъ.
— Разв ты не зналъ, что посл него очередь за мной?
На этотъ вопросъ нечего было отвтить. Іоэлю только показалось, будто въ голос Эйдермана появились нотки злорадства и торжества.
Лодка неслась все впередъ и наконецъ совершенно неожиданно попала въ полосу плавучаго льда. Іоэль уже забылъ свое удивленіе по поводу того, что въ лодк съ нимъ сидитъ Эйдерманъ, а не Ларссонъ, и съ наслажденіемъ прислушивался къ шороху льда о борта лодки, такъ какъ любилъ вс звуки, которые рождало море. Онъ обратилъ было вниманіе на то, что Эйдерманъ съ чмъ-то возится у него за спиной, однако тотъ, замтивъ это, сейчасъ же вытащилъ изъ бокового кармана бутылку и спросилъ:
— Если хочешь глотнуть разокъ, то не церемонься!
— Спасибо.— Іоэль сдлалъ движеніе, чтобы взять бутылку, и при этомъ лодка покачнулась и повернулась по втру, такъ что парусъ снова заполоскался.
Эйдерманъ разразился ругательствами, а Іоэль съ презрніемъ прищурилъ одинъ глазъ. Онъ былъ теперь увренъ въ томъ, что Эйдерманъ выпилъ, и подумалъ: ‘ужъ не труситъ ли онъ?’ И онъ разсмялся нсколько язвительно.
— Берегись, мальчишка!..— проворчалъ Эйдерманъ, беря бутылку обратно.
Іоэль не могъ отдать себ отчета, почему, но его вдругъ охватило предчувствіе надвигающагося несчастія: онъ почувствовалъ въ голос Эйдермана скрытую ненависть. Но онъ вспомнилъ, что силенъ и молодъ, и выпрямился, какъ бы готовясь встртить опасность лицомъ къ лицу.
Лодка вышла изъ полосы плавучаго льда. Волненія на мор не было, хотя втеръ иногда завывалъ очень сильно, и Іоэль ршилъ, что подъ утро разразится буря, или пойдетъ снгъ. Два фонаря, къ которымъ они направляли курсъ, становились все больше, и они разсчитали, что черезъ четверть часа будутъ на судн. Во мрак можно было уже различить громадный корпусъ корабля и дв черныя мачты.
Эйдерманъ что-то ворчалъ и продолжалъ съ чмъ-то возиться за спиной у Іоэля.
— Не будетъ ни снга, ни бури,— замтилъ Іоэль какъ бы про себя.— Къ ночи будетъ просто морозъ. Хорошо бы поскоре снова очутиться дома.— И онъ поползъ на носъ, потому что вскор они должны были очутиться у корабля. Онъ приложилъ руку ко рту въ вид рупора и крикнулъ: — Лоцманъ здсь!
Съ корабля раздался топотъ сапогъ, сонный, голосъ отвтилъ:
— О-гой!— И сейчасъ же вслдъ за этимъ раздалось:— Лови конецъ!
— Какъ, къ чорту, онъ правитъ?— воскликнулъ Іоэль, оборачиваясь къ своему спутнику, такъ какъ лодка сдлала совершенно ненужный, крутой поворотъ, вмсто того, чтобы причалить къ судну. Больше всего ему было досадно при мысли о томъ, что моряки, силуэты которыхъ онъ видлъ на палуб корабля, будутъ дурного мннія о лоцманахъ.
— Лови конецъ!— раздалось съ судна во второй разъ, и Іоэль увидалъ, или скоре угадалъ, что въ воздух повисъ канатъ. Вслдъ за этимъ канатъ шлепнулся о бортъ судна, и тутъ Іоэль ухватился за него. Въ то время какъ онъ при помощи каната притягивалъ лодку къ кораблю, онъ продолжалъ ворчать на неловкость Эйдермана.
— Онъ срамитъ всхъ лоцмановъ, такъ какъуправляетъ лодкой не лучше слпой бабы. Если намъ суждено во второй разъ отправиться вмст въ море, то на руль сяду я.
— Нечего тамъ болтать мальчишка,— сказалъ Эйдерманъ какимъ-то торжественнымъ голосомъ.— Вскор намъ обоимъ придется подумать о другомъ.
— Да, да, взбирайся поскоре на судно, чтобы намъ можно было поскоре отправиться домой,— отвтилъ Іоэль съ нетерпніемъ. Онъ былъ увренъ, что Эйдерманъ выпилъ и старается по возможности скрыть это отъ моряковъ.— Вотъ лстница, бери ее — прибавилъ онъ недовольнымъ голосомъ.
Лодка стала наконецъ у самаго судна, бортъ о бортъ, Іоэль отпустилъ немного канатъ, и лодка подошла ближе къ веревочной лстниц.
Эйдерманъ первый ухватился за стремянку и поставилъ ногу на первую перекладину.
— Думай лучше о самомъ себ, мальчишка!— сказалъ онъ, и Іоэля снова поразила какая-то торжественность въ его голос.
— Ну, живе!— отвтилъ онъ рзко.
Эйдерману помогла взойти на палубу, и онъ пошелъ на корму. Іоэль хотлъ также съ канатомъ отъ лодки въ рукахъ взобраться по лстниц, какъ вдругъ къ своему удивленію замтилъ, что тотъ канатъ, который былъ спущенъ съ судна, и за который онъ продолжалъ держаться, оборвался и свалился въ море.
Онъ сдлалъ невольное движеніе, чтобы ухватиться за стремянку, но не разсчиталъ и, вмсто того, чтобы ухватиться за нее, только оттолкнулся отъ борта судна. Іоэль разразился ругательствами по своему собственному адресу и крикнулъ:
— Эй, вы тамъ! Спустите другой конецъ.
— Что тамъ случилось?— спросилъ нетерпливый голосъ.
— Конецъ оборвался, — отвтилъ Іоэль. И тутъ онъ замтилъ, что лодку отнесло уже сажени на дв отъ судна.
— Такъ причаливай сюда!— крикнулъ съ судна тотъ же голосъ.
Іоэль понялъ, что на судн потратили слишкомъ много времени, разыскивая новый канатъ, а когда, наконецъ, канатъ былъ брошенъ, то разстояніе между лодкой и судномъ было слишкомъ велико. Іоэль закусилъ губы отъ досады. Если бы онъ не боялся унизиться передъ Эйдерманомъ, то крикнулъ бы, чтобы тотъ повернулъ судно по втру и нагналъ бы его. Но для этого онъ былъ слишкомъ гордъ.
Между тмъ лодку относило все дальше и дальше, а судно шло въ противоположномъ направленіи. Тутъ только Іоэль сообразилъ, что ему нельзя терять время по пусту, а надо дйствовать.
— Что же, придется отправиться домой одному,— подумалъ онъ.— Конечно, пріятне было бы сидть на корабл и попивать горячій грогъ.
Въ эту минуту въ темнот раздался голосъ Эйдермана:
— Не передать ли поклонъ Анн?
Теперь Іоэль понялъ, что очутился въ опасномъ положеніи, хотя онъ еще не зналъ всего,— ‘Пожалуй, все-таки лучше повернуть лодку, и идти за кораблемъ’,— подумалъ онъ. При этой мысли въ немъ проснулось желаніе поспорить въ быстрот съ большимъ судномъ, и онъ быстро перешелъ на корму.
Румпеля не было.
Іоэль поблднлъ. Онъ перегнулся черезъ бортъ и сталъ нащупывать руль. Когда-же онъ снова услся на корм, то на его лиц появилось застывшее выраженіе полнаго покоя: онъ заране былъ увренъ, что руль тоже отсутствовалъ.
Прошло не боле двухъ-трехъ минутъ съ тхъ поръ какъ его отнесло отъ корабля, а онъ былъ уже на такомъ разстояніи, что голосъ его не былъ бы слышенъ тудадаже если бы онъ и закричалъ. Но Іоэль все таки громко крикнулъ и нкоторое время прислушивался къ отвту. Кругомъ царила мертвая тишина, слышно было только легкое шуршаніе плавучаго льда. Іоэль крпко стиснулъ зубы и бросилъ вызывающій взглядъ по тому направленію, гд, по его предположенію, долженъ былъ находиться корабль, Онъ понялъ, что экипажъ не обратилъ на него никакого вниманія, такъ какъ вс были уврены, что онъ отправился домой, и что ему не грозитъ никакой опасности, тмъ боле, что погода была тихая. Втеръ какъ разъ на время совершея но стихъ, однако, когда Іоэль поднялъ вверхъ указательный палецъ, то палецъ сейчасъ же заледенлъ съ правой сто ропы.
— Вотъ какъ,— сказалъ Іоэль громко,— втеръ снова поднимается.— До сихъ поръ онъ еще не отдавалъ себ полнаго отчета въ своемъ положеніи. Но, когда на его лицо пахнуло морозомъ, то онъ вдругъ понялъ, что ему грозитъ серьезная опасность. На мгновеніе его охватилъ страхъ, и сердце его больно сжалось, онъ опустился на корму и нкоторое время сидлъ такъ совершенно растерянный, недоумвая, что длать. Потомъ онъ вскочилъ и началъ искать весла. Веселъ не было, но это его ничуть не удивило и не огорчило, онъ только отдалъ должное ловкости, съ которой Эйдерманъ все это устроилъ.
‘Не передать ли поклонъ Анн?’ — послышалось снова въ его ушахъ. Іоэль горько расхохотался, потомъ снова принялся разыскивать что-то въ лодк. Онъ ршилъ отыскать доску, при помощи которой могъ бы все-таки кое-какъ добраться до берега. Конечно, онъ зналъ, что хорошей доски не найдетъ, но все-таки искалъ ее, потомъ ему пришло въ голову выломать одну изъ скамеекъ и пустить ее въ ходъ.
Черезъ нсколько времени ему, дйствительно, удалось выломать скамейку. Онъ обернулъ одну руку кускомъ паруса, слъ на корм и въ конц концовъ ему удалось таки повернуть лодку. Однако морозъ началъ давать себя чувствовать, и пальцы его совсмъ окоченли, кожа горла, и ее кололо, словно иглами, а руки временами отказывались служить. Ему пришлось употребить надъ собой нечеловческія усилія, чтобы не выпустить изъ рукъ доску. Подъ кормой раздавалось тихое журчаніе, и онъ замтилъ, что лодка двигается впередъ. Нсколько минутъ онъ радовался этому, но вдругъ у него мелькнула мысль, которая наполнила его ужасомъ:
‘Куда я держу курсъ?’
Вокругъ него продолжала царить непроницаемая тьма, онъ не имлъ ни малйшаго понятія о томъ, гд онъ… Онъ до слезъ напрягалъ свое зрніе, чтобы гд нибудь открыть какой-нибудь свтъ, маякъ или фонари какого-нибудь судна. Но вокругъ на всемъ горизонт ничего не было видно. Іоэль поникъ головой и постарался сосредоточиться на томъ, какъ выйти изъ затрудненія. Онъ понялъ, что не будетъ въ состояніи долго держать доску, да и пользы отъ этой доски было слишкомъ мало. А потому онъ ршилъ держать курсъ по втру, хотя и зналъ, что такимъ образомъ домой не попадетъ. Онъ пересталъ грести и держалъ доску только въ вид руля. Больше всего онъ боялся поддаться чувству страха и отчаянія, такъ какъ сознавалъ, что тогда для него будетъ все потеряно.
— Не передать ли поклонъ Анн?— сказалъ онъ громко.— Да, да, Эйдерманъ — молодчина! Я былъ о немъ гораздо худшаго мннія. Теперь ясно, почему онъ такъ возился на корм… Во всякомъ случа, я остался въ дуракахъ, и самъ виноватъ во всемъ: я долженъ былъ быть поосторожне и не довряться ему…
Іоэль Нурдъ нахмурилъ брови и прибавилъ ршительно:
— Будь ты здсь, Эйдерманъ, то одинъ изъ насъ отправился бы на дно морское… ты или я…
Морозъ все сильне давалъ себя чувствовать, онъ пробирался за воротникъ куртки и ползъ ледяными струйками по спин. Руки ныли отъ напряженной позы, а ноги окоченли.
— Тутъ мн и конецъ,— сказалъ Іоэль, какъ бы заканчивая цлую вереницу мыслей. И онъ сталъ думать о томъ, что скажутъ на лоцманской станціи, когда узнаютъ о его гибели. Эйдерманъ, конечно, благополучно выпутается изъ этой исторіи, а кром того экипажъ корабля поддержитъ его. Устроено ловко… Его презрніе къ сопернику превратилось теперь чуть ли не въ восхищеніе. Впрочемъ, вскор мысли его приняли другое направленіе, такъ какъ втеръ крпчалъ, и лодку сильно кренило. Іоэль взялъ доску подъ мышку и изо всхъ силъ налегъ на нее, чтобы уменьшить кренъ. Море начало волноваться все больше и больше, подъ носомъ шипла вода и обдавала Іоэля ледяными брызгами.
Іоэлю начало казаться, что въ голов у него становится какъ-то необыкновенно пусто, исчезли вс мысли. Онъ не чувствовалъ ни сонливости, ни утомленія, но все тло окоченло, и каждый разъ, когда онъ длалъ какое-нибудь движеніе, его пронизывала острая боль. Онъ уже не отдавалъ себ отчета, сколько времени его носитъ по морю, да и не задумывался надъ этимъ. Имъ стало овладвать какое-то удивительное равнодушіе. На мгновеніе онъ забывалъ опасность своего положенія, но лишь для того, чтобы въ слдующую минуту еще ясне сознать, что онъ идетъ навстрчу врной гибели. И онъ ршилъ, что проще всего будетъ, если онъ самъ покончитъ со всмъ этимъ и бросится въ воду. Но когда онъ хотлъ привстать, чтобы привести въ исполненіе свое ршеніе, то почувствовалъ, что ноги его окоченли и отказываются служить ему. Онъ не въ силахъ былъ даже пошевелить ими. Тогда имъ снова овладло равнодушіе, и онъ впалъ въ какое-то полузабытье.
Лодка медленно скользила дальше. Іоэль не выходилъ изъ своего полузабытья, но вмст съ тмъ ясно сознавалъ, что не спитъ. Кругомъ царилъ непроницаемый мракъ. Онъ плылъ изъ тьмы и погружался въ ту же тьму. Направлялся ли онъ на югъ или на востокъ,— этого онъ не сознавалъ, да это и не интересовало его. Онъ только мысленно задалъ себ вопросъ, что скажутъ, если въ одинъ прекрасный день къ берегу прибьетъ лодку съ трупомъ… Но мозги работали вяло, и мысли часто оставались недоконченными. Сильный морозъ путалъ его мысли. Онъ чувствовалъ, какъ холодъ щиплетъ ему кожу на всемъ тл, какъ онъ проникаетъ глубже, до самыхъ костей…
И вдругъ на голову его легла какая-то тяжесть. Исчезъ всякій страхъ, исчезли вс мучившія его мысли. Сначала воцарилась какая-то необыкновенная тишина. Когда онъ мало-по-малу привыкъ къ ней, до него издалека донесся слабый, неясный шумъ, шумъ втра и волнъ. Тишина окружила его непроницаемой стной, а за ней было нчто, къ чему его влекла какая-то таинственная сила.
Вдругъ послышался шопотъ нсколькихъ голосовъ. Одни спрашивали, другіе отвчали. Іоэль хотлъ повернуть голову, чтобы лучше услышать ихъ, но не могъ. Шепотъ все приближался, и можно было уже различить отдльные голоса. Но что именно они говорили, онъ такъ и не могъ разобрать, да, впрочемъ, онъ и не проявлялъ осо баго любопытства,— онъ былъ увренъ, что вскор и такъ узнаетъ это. Но вотъ, эти разнообразные голоса вдругъ перестали шептаться, а лодка такъ сильно закачалась, будто кто то влзъ въ нее и услся на скамь. Вслдъ затмъ лодка снова поплыла ровно и спокойно, и Іоэль ломалъ себ голову надъ тмъ, кто его новый спутникъ. Вдругъ надъ самымъ его ухомъ раздался кроткій голосъ.
— Іоэль Нурдъ, ты слышишь меня?
Іоэль кивнулъ головой. Этотъ голосъ подйствовалъ на его измученные нервы, какъ тихая ласка.
— Такъ знай же: тебя ждутлоэль улыбнулся благодарной улыбкой.
— Держи курсъ прямо впередъ. Ты будешь со мной въ моемъ царств.
Іоэль открылъ глаза и почувствовалъ, что они влажны. Въ одно мгновеніе исчезли и страхъ, и тревога, словно ихъ никогда и не бывало, и его душу наполнило чувство благодатнаго покоя. Онъ снова пробудился къ дйствительности, но тьма и тишина уже не пугали его больше. Онъ старался отдать себ въ чемъ-то отчетъ и, наконецъ, добился этого. Онъ понялъ, что теперь уже онъ не одинъ, и совершенно сознательно далъ обтъ самому себ сдлаться другимъ человкомъ, если только избгнетъ смерти. Но вслдъ за этимъ на его губахъ появилась скептическая улыбка. Надежда хороша, но вдь она можетъ и не оправдаться. Однако, и это сомнніе не нарушило его душевнаго мира, потому что онъ уже сталъ другимъ человкомъ. И онъ спокойно погрузился въ сонъ. Вдругъ онъ увидалъ, что прямо надъ его головой разверзлись небеса, на него полились потоки ослпительнаго свта, и послышались голоса, которые призывали его къ себ.
— Да, я иду, я иду,— сказалъ Іоэль Нурдъ, слабо улыбаясь.
Вдругъ лодка сразу остановилась. Іоэль раскрылъ глаза и осмотрлся. Вокругъ него царила все та же тьма. Но что это? Ахъ, вотъ въ чемъ дло: онъ попалъ въ полосу плавучаго льда. Легкое волненіе то поднимало, то опускало льдины, и движеніе ихъ породило т звуки, которые онъ только что слышалъ. Онъ попробовалъ было перемнить положеніе, но не могъ даже пошевелить рукой: она примерзла къ борту. Тогда онъ собралъ послднія силы и выпрямился — Іоэль Нурдъ ршилъ сидть прямо, когда люди найдутъ лодку съ мёртвымъ кормчимъ.
Плавучій ледъ монотонно плъ свою заунывную псню, и Іоэль Нурдъ, какъ это и подобаетъ мужчин, спокойно думалъ о смерти. Псня льда понемногу перешла въ колокольный звонъ. Ззонили маленькіе серебряные колокольчики и тяжелые большіе колокола, отъ которыхъ разносился гулъ далеко кругомъ и дрожалъ въ воздух…
Іозль съ восторгомъ прислушивался къ дивнымъ звукамъ. А лодка тихо плыла впередъ..Ледъ шуршалъ о борта, и втеръ слегка трепалъ паруса. Морозъ крпчалъ, онъ пронизывалъ все. тло и леденилъ кровь въ жилахъ.
Такъ несся Іоэль Нурдъ по морю, безъ руля и компаса, одинъ, бъ ночномъ мрак среди плавучаго льда, но онъ шелъ навстрчу вчности, гордо выпрямивъ спину.
Его разбудили рзкіе и тяжелые удары, и онъ открылъ глаза, вки которыхъ были обожжены морозомъ. Онъ долго не могъ понять, гд онъ и что происходитъ вокругъ него, но мало-по-малу онъ сообразилъ, что его вырубаютъ изо льда, къ которому онъ примерзъ на скамь…
Долгое время Іоэль провелъ въ больниц. Жизнь его спасли, но морозная ночь, проведенная въ мор, навсегда оставила слды въ его тл.
Осенью онъ отправился домой изъ той отдаленной мстности, куда его прибило волнами, и однажды въ конц сентября онъ вышелъ на берегъ въ Дьюпизс.
Первый, кто ему попался навстрчу, былъ сосдъ Эстерманъ.
— Батюшки, да не Нурдъ-ли это?
— Совершенно врно. А теперь не болтай глупостей, Эстерманъ, и знай, что я не утонулъ и вообще не погибъ. Вотъ я стою передъ тобой живехонекъ.
Эстерманъ исподтишка сталъ осматривать Нурда. Хотя онъ съ перваго взгляда и узналъ его, но теперь въ него закралось сомнніе, дйствительно-ли это Іоэль. Первое, что онъ замтилъ, такъ это неразгибающуюся лвую ногу Іоэля, а также лвую руку, которая безжизненно висла, странно изогнувшись. Все лицо его было изборождено морщинами, а глаза, сохранившіе свой острый взглядъ, были окружены кроваво-красными кольцами. Эстерману стало больно смотрть на этого когда-то красиваго парня, который былъ теперь жалкимъ калкой и едва ковылялъ, опираясь о палку.
— Смотри, смотри на меня,— сказалъ Іоэль, давъ Эстерману достаточно полюбоваться собою.— Немного осталось отъ того, что было, но и это еще можетъ пригодиться.
— Гм… гм?
— Я замерзъ… но не до смерти. Черезъ полторы сутки лодку прибило къ берегу… а съ тхъ поръ я почти все время пролежалъ въ больниц. Когда рыбаки нашли меня, во мн едва теплилась жизнь… да что объ этомъ толковать! Въ писаніи сказано, что человку суждено пройти въ жизни черезъ много испытаній, а мн даже грхъ жаловаться: могло кончиться хуже… А ты лучше разскажи мн, какъ тутъ у васъ… что Анна?
Эстерманъ отвернулся отъ Іоэля. Отчасти ему было больно смотрть въ эти глаза, окруженные гноящимися вками, а главное, ему тяжело было нанести еще ударъ этому несчастному.
— Отвчай!— настаивалъ ршительно Іоэль.— Мн пришлось такъ много перенести, что лишнее горе ничего не значитъ.
Однако, Эстерманъ продолжалъ молчать и избгалъ взгляда Іоэля.
— Ну, мн придется начать самому,— продолжалъ Іоэль спокойно.— На станціи мн говорили, будто Эйдерманъ вышелъ въ отставку и собирается жениться. На Анн, что-ли?
Такъ какъ Эстерманъ все еще продолжалъ хранить упорное молчаніе, то Іоэль кивнулъ головой и продолжалъ:
— Вотъ какъ. Значитъ, она не могла подождать и года. Ну, что же!.. Въ такомъ случа, она не такая, за какую я ее принималъ, такъ что мн легче перенести мое горе.
— Разъ ужъ ты это знаешь… то такъ это и есть,— неохотно подтвердилъ Эстерманъ.
Іоэль снова кивнулъ головой и замтилъ:
— Ты одтъ по праздничному…
— Разъ ужъ ты все равно скоро все узнаешь, такъ я скажу теб, что свадьба-то какъ разъ сегодня.
Съ минуту Іоэль стоялъ въ нершительности.
— Не пойти-ли намъ туда вмст?— спросилъ онъ.
Эстерманъ испуганно посмотрлъ на него, и Іоэль горько засмялся.
— Ужъ не думаешь-ли ты, что я собираюсь устроить скандалъ?
— О, нтъ, теперь тебя бояться нечего! Что-же, пойдемъ!
Нкоторое время они шли молча, наконецъ Эстерманъ сказалъ:
— Господи, до чего ты измнился!
Іоэль началъ разсказывать о своихъ злоключеніяхъ. Нога его не сгибается и, по всей вроятности, такъ и останется навсегда. А лвая рука застыла въ скрюченномъ положеніи, потому что онъ такъ держалъ ее, когда правилъ доской.— Вдь былъ такой чертовскій морозъ, видишь-ли ты. Я такъ и примерзъ къ доск, а ужъ тутъ добра нечего было ожидать.— Глаза пострадали также ужасно, но зрніе все-таки удалось сохранить.— Да и ревматизмъ меня одоллъ, отъ него я ужъ такъ никогда и не отдлаюсь на всю жизнь.
Эстерманъ слушалъ разсказъ товарища и только сочувственно поддакивалъ и кивалъ головой.
Моряки привыкли покорно склоняться передъ судьбою. Іоэль даже Эстерману ничмъ не намекнулъ на то, кого онъ считалъ виновникомъ своего несчастья. Онъ только тихо повторилъ, что уже нсколько разъ говорилъ самому себ:
— Конецъ легко можетъ соскользнуть за бортъ, нетрудно оторваться и рулю, а остальное все понятно. Теперь я, конечно, не гожусь больше для службы, я состарился раньше времени… Но было бы позоромъ, если бы я палъ духомъ отъ неудачи.
Часа черезъ два оба товарища дошли, наконецъ, до усадьбы Граншеръ. Свадебное шествіе только что готовилось идти къ лодкамъ, чтобы отправиться въ церковь подъ парусами, когда Эстерманъ и Іоэль вошли въ ворота.
— Господи помилуй! Да вдь это — Іоэль!— воскликнула невста. Изумленная и испуганная, она поспшила скрыться за спинами родителей.
— Да, это — я. Здравствуй! Спасибо теб за все!— И Іоэль подошелъ къ Эйдерману, стоявшему на крыльц съ бутылкой водки въ рукахъ.— Что-же, здравствуй и ты! Я долженъ теб сказать, что я уже больше не тотъ, что былъ раньше, а потому на этотъ разъ, Эйдерманъ, ты отдлаешься благополучно.— Іоэль постоялъ еще съ минуту у крыльца, а когда онъ ршилъ, что вс достаточно насмотрлись на него, то повернулся и пошелъ назадъ. У воротъ онъ остановился и сказалъ:
— А вдь Эйдерманъ-то поблднлъ,— право, его больше жаль, чмъ меня.
Несмотря на ревматизмъ и нсколько лтъ, проведенныхъ въ крайней бдности, Іоэль прожилъ еще много лтъ. Онъ держался все такъ же прямо, какъ въ былыя времена, все такъ же страстно любилъ море и остался все такимъ же отважнымъ.
Первые годы, посл того какъ онъ возвратился домой, онъ кое-какъ поддерживалъ свое существованіе рыбачьимъ промысломъ. Благодаря невроятной экономіи, онъ сберегалъ себ кое-что на зиму, но все-таки пробиваться ему было очень трудно. Добрый Эстерманъ раза два предлагалъ ему дружескую ссуду.
— Разв я у тебя просилъ что-нибудь?— отвчалъ ему всегда Іоэль.
— Н-тъ…. да вдь теб ужъ очень плохо приходится…
— Человкъ долженъ сть свой хлбъ въ пот лица своего,— такъ стоитъ въ Писаніи.
Эстерманъ уходилъ обиженный рзкимъ отказомъ.
На остров была община такъ называемыхъ ‘свободныхъ христіанъ’, которые каждое воскресенье собирались въ маленькой часовенк, скоре напоминавшей сарай. Іоэль Нурдъ постоянно посщалъ собранія этой общины и съ интересомъ слушалъ проповдниковъ, которые зачастую путались и сбивались. Онъ внимательно прислушивался также и къ чтенію библіи, но вообще это спокойное и безстрастное ученіе не удовлетворяло его.
И вотъ на одномъ изъ собраній общины Іоэль Нурдъ вдругъ поднялся съ мста и заговорилъ. Посл того какъ изумленіе слушателей по поводу того, что проповдь говоритъ одинъ изъ обитателей острова, прошло, вс съ величайшимъ интересомъ и вниманіемъ стали слушать его. Въ рчи Іоэля не было ни кротости, ни всепрощенія, онъ не утшалъ и не подавалъ надежды, но зато онъ говорилъ много о грх, о кар и о вчномъ огн. Голосъ его былъ рзкій и громкій, слова его не отличались краснорчіемъ, но онъ былъ ‘свой’,— и обитатели острова понимали его лучше, чмъ кого-нибудь другого.
Слава Іоэля Нурда, какъ проповдника, быстро разнеслась по всему острову. А посл того, какъ онъ еще раза два говорилъ въ собраніи, эта слава окончательно утвердилась за нимъ. Въ теченіе нсколькихъ лтъ онъ былъ самымъ замчательнымъ лицомъ на остров. Его ученіе было жестко и до горечи безнадежно, но оно подходило къ этимъ закаленнымъ людямъ, проводившимъ жизнь въ тяжелой работ или на каменистой почв, или въ предательскомъ мор, которое рдко награждало ихъ за труды, а чаще обманывало вс надежды.
Черезъ нсколько времени пронесся слухъ, что Іоэль Нурдъ собирается жениться.
Вотъ, какимъ образомъ создался этотъ слухъ. Умеръ хозяинъ усадьбы Хеллансъ. Онъ былъ бездльникъ и пьяница и оставилъ посл себя много долговъ. Его вдова, которая была очень несчастна съ мужемъ, ‘обратилась’. Это и понятно: гд искать утшенія несчастной женщин, какъ не у милосердаго Бога? Она обрла то, чего искала, и духъ ея просвтллъ. Каждую недлю она слушала Іоэля Нурда.
Однажды, годъ спустя посл смерти мужа, она вышла вмст съ Іоэлемъ изъ молельни и пошла съ нимъ по направленію къ его дому. Іоэль зналъ ее также хорошо, какъ и всхъ остальныхъ членовъ небольшой общины, среди которыхъ онъ до сихъ поръ занималъ такое видное мсто.
— Какъ ты устроился у себя въ дом, Нурдъ?— начала вдова.
— Да ничего себ, я не жалуюсь, отвтилъ Іоэль по обыкновенію нсколько рзко, и они молча пошли дальше. Когда они дошли до того мста, гд дорога сворачивала въ Дыопизсъ, вдова не пошла домой, какъ этого ожидалъ Іоэль, а послдовала за нимъ. Изба Іоэля стояла на самомъ берегу, въ ней была только кухня да маленькая каморка. Вдова остановилась у двери и сдлала видъ, будто нсколько колеблется, потомъ она сказала:
— Ну, ужъ разъ я дошла сюда, то войду къ теб и посмотрю, какъ ты живешь.
Іоэль искоса взглянулъ на нее и пошелъ впередъ.
— Господи, какой здсь безпорядокъ, не убрано!— все кликнула вдова, едва успвъ переступить черезъ порогъ.— Ну, да, конечно, ничего другого и нельзя ожидать отъ мужчины, который живетъ бобылемъ. Для того, чтобы все прибрать и все держать въ порядк, нужна женщина.
До сихъ поръ Іоэлю никогда не приходило въ голову, что у него въ дом что-нибудь неладно, но теперь онъ сразу замтилъ и безпорядокъ, и грязь. Онъ молча кивнулъ головой, какъ бы давая понять, что согласенъ съ мнніемъ вдовы.
Вдова сейчасъ же принялась все убирать и чистить, а когда она черезъ нсколько времени повернулась къ Іоэлю и торжествующе посмотрла на него, то онъ наградилъ ее благодарной улыбкой.
— Теперь осталось вымыть полъ,— сказала она.— Но, конечно, этого ужъ не приходится длать въ праздникъ, придется заняться этимъ на недл.
Іоэль смущенно кашлянулъ. Столько вниманія онъ не ожидалъ и растроганно пробормоталъ благодарность.
— Не на чемъ,— сказала она.— А теперь мн кажется, что теб не мшало бы пойти ко мн и хорошенько пообдать, а потомъ выпить кофейку.
При другихъ обстоятельствахъ Іоэль непремнно отказался бы отъ такого предложенія, отъ кого бы оно ни исходило, но посл вниманія, которое она оказала ему, у него не хватило духу огорчить ее. Онъ еще шире улыбнулся, лицо у него стало какъ-то свтле, и вся его угловатая фигура стала боле гибкой. Онъ еще разъ кивнулъ въ знакъ согласія, благодарный и довольный, и они молча пошли въ Дьюпизсъ.
Вскор Іоэль повторилъ свое посщеніе, а черезъ нсколько недль онъ уже сталъ ежедневнымъ гостемъ въ усадьб Хеллансъ. Мало-по-малу онъ принялъ въ свои руки бразды правленія и распоряжался полевыми работами и на скотномъ двор. Какъ-то безсознательно онъ сталъ обращаться съ работниками какъ хозяинъ. Вдова только довольно улыбалась, глядя на него. И вотъ, совсмъ незамтно для себя Іоэль окончательно вошелъ въ роль хозяина.
— Теперь я должна сказать теб, что про насъ люди-то болтаютъ,— сказала ему однажды вдова.
— Пусть себ болтаютъ,— отвтилъ коротко Іоэль.— Людямъ всегда надо о чемъ-нибудь болтать.
— Такъ-то такъ… а все-таки…
— Все-таки? Это еще что такое?
— Да дло, видишь ли, въ томъ, что теб придется или совсмъ убраться отсюда, или совсмъ остаться здсь.
Они стояли на двор передъ домомъ. Солнышко ярко сіяло, а въ листв рябины весело щебетали птицы. Іоэль посмотрлъ на хлвъ, который онъ наканун выкрасилъ охрой, и вспомнилъ, что надо многое еще сдлать, чтобы привести усадьбу въ надлежащій видъ.
— Въ такомъ случа, пожалуй, мн ужъ лучше остаться здсь,— пробормоталъ онъ смущенно, и на его лиц выступила густая краска.
— Ну, спасибо,— отвтила вдова быстро и ласково.— Она протянула ему свою большую рабочую руку, и онъ отвтилъ ей пожатіемъ. Этимъ все было улажено. Она была на десять лтъ старше его, но такого искалченнаго и изуродованнаго мужчины не было на всемъ остров, а потому онъ казался какъ будто даже старше ея.
Они сейчасъ же сдлали оглашеніе, такъ какъ ждать имъ было нечего, а черезъ мсяцъ поженились.
Женитьба не измнила Іоэля Нурда. Онъ все такъ же высоко держалъ голову, но ореолъ, который до сихъ поръ окружалъ его, значительно померкъ. Пока онъ жилъ одинокимъ бобылемъ въ своей маленькой избушк, въ немъ было что-то таинственное и загадочное, онъ возбуждалъ любопытство, давалъ пищу воображенію и языкамъ. Когда-же онъ сталъ хозяиномъ имнія, какъ и многіе другіе, то весь интересъ къ нему пропалъ: въ немъ не видли уже ничего особеннаго…
Первые годы посл своей женитьбы онъ продолжалъ говорить проповди въ молельн, но въ нихъ уже не было прежней убдительности и силы. Много времени онъ посвящалъ имнію, такъ что ему некогда было сосредоточиваться на боле высокихъ матеріяхъ, и Іоэль мало-по-малу замтилъ, что на молитвенныхъ собраніяхъ его слушаютъ довольно равнодушно и при его словахъ уже не проливаютъ слезъ. Нсколько часовъ онъ посвятилъ обдумыванію своего положенія и старался найти причину охлажденія слушателей, потомъ онъ коротко и съ полнымъ убжденіемъ разршилъ эту загадку.
— Господь Богъ отнялъ отъ меня свою благодать.
Жена, къ которой онъ обратился съ этими словами, съ тревогой посмотрла на него.
— И это неспроста, — продолжалъ Іоэль,— А противъ воли Божьей я не хочу идти. Больше говорить я не буду.
Онъ кончилъ проповдывать такъ же неожиданно, какъ началъ, но все же не переставалъ интересоваться маленькой общиной. Онъ продолжалъ поддерживать ее и добрымъ совтомъ, и всякой помощью. Никогда ни на одну пядь не отставалъ онъ отъ того пути, который считалъ правымъ, никогда не торговался онъ со своей совстью, никогда не шелъ на уступки. Рука объ руку съ нимъ шла по жизненному пути его жена, какъ неизмнный и врный другъ.
Эта тихая и любящая женщина предъявляла къ жизни очень скромныя требованія. Она была счастлива только тмъ, что у нея былъ, наконецъ, мужъ, на котораго она осмлилась поднимать свои взоры. Ихъ жизнь шла тихо и безмятежно, и Іоэль часто сравнивалъ себя и свою жену съ двумя лодками, привязанными къ одному и тому же колу. Такъ он и стояли на мст. Но вдь имъ никуда и не надо было плыть. Іоэль находилъ это сравненіе очень удачнымъ и часто повторялъ его.
Однако, несмотря на видимое благополучіе, имъ пришлось пройти черезъ много испытаній. Во-первыхъ, у жены отнялись ноги, и посл десятилтняго замужества она съ большимъ трудомъ едва-едва могла передвигаться съ мста на мсто. Потомъ Іоэль вдругъ почти совсмъ оглохъ: въ дождливую, сырую погоду онъ уже окончательно ничего не слышалъ. Кром того онъ испытывалъ невыносимыя страданія отъ припадковъ ревматизма, во время которыхъ его члены скрючивались отъ боли, и часто онъ не могъ удерживаться отъ того, чтобы не разражаться громкими ругательствами, проклиная свою горькую участь.
Большимъ утшеніемъ для него было море.
Онъ все такъ же страстно любилъ его. Онъ по старому выходилъ въ море на утлой ладь въ такую бурю, когда опытные рыбаки предпочитали оставаться въ своихъ хижинахъ. Когда онъ сидлъ на рул и прислушивался къ тому, какъ бурлитъ -вода у бортовъ, то забывалъ все на свт и наслаждался жизнью. Вотъ почему зима, во время которой онъ принужденъ бывалъ подолгу сидть дома, не выходя на воздухъ, была для него особенно тяжелымъ временемъ года.
Такъ шли годы въ тяжелой работ и почти непрестанныхъ болзняхъ. Іоэль Нурдъ и его жена состарились. Но тамъ, у безбрежнаго моря, гд цлые вка не вносятъ никакой перемны и гд люди продолжаютъ думать и чувствовать неизмнно одно и то же, все оставалось по старому. Появилось новое поколніе и неотступно слдовало по стопамъ своихъ ддовъ, думало ихъ думы и не подозрвало даже, что въ жизни могутъ быть другіе пути.
Среди ‘обращенныхъ’ Іоэль занялъ положеніе патріарха. Теперь онъ уже очень рдко говорилъ на собраніяхъ, но зато онъ взялъ на себя всю распорядительную часть и вс матеріальныя заботы общины.
Онъ всегда упорно проводилъ свои взгляды, и старики слушались его, потому что не забыли еще, какимъ утшеніемъ и радостью онъ былъ для нихъ когда то. Однако, среди молодыхъ у него были и враги. Купецъ Болёнъ, который унаслдовалъ посл отца и лавку, и положеніе старшины, былъ главой противной партіи. Онъ находилъ, что въ общин надо дать ходъ молодымъ силамъ. Впрочемъ, на открытую борьбу Болёнъ не ршался и выжидалъ удобнаго случая. Помимо всякихъ другихъ соображеній Болёнъ имлъ зубъ противъ Іоэля, дло въ томъ, что онъ былъ дальнимъ родственникомъ его жены и, если бы та не вышла вторично замужъ, то онъ былъ бы прямымъ ея наслдникомъ.
— Знать бы только, не сдлали ли они завщанія одинъ въ пользу другого…— проговорился однажды Болёнъ, бесдуя съ Эстерманомъ.
Эстерманъ не принадлежалъ къ числу ‘читальщиковъ’, однако вс считали его хорошимъ другомъ Іоэля. Болёнъ спохватился и съ безпокойствомъ покосился на стараго лоцмана, но тотъ продолжалъ оставаться все такимъ же невозмутимымъ и вскор вышелъ изъ лавки.
На слдующій же день онъ сидлъ въ изб у Іоэля и кричалъ ему изо всхъ силъ въ ухо:
— Вамъ слдовало бы сдлать завщаніе одному въ пользу другого, теб и твоей жен.
— Ну его!— отвтилъ Іоэль съ презрніемъ.
— Не говори такъ. Вдь если она умретъ раньше тебя, то половиной всего имущества завладютъ ея родственники. А она на десять лтъ старше тебя. Если же ты умрешь раньше, то ей тоже придется имть дло съ родственниками.
— Ну его!— повторилъ Іоэль.
Завщаніе такъ и не было написано, и Эстерманъ ушелъ, разсерженный тмъ, что его доброжелательства не оцнили и не поняли.
— Этакій глухарь! Онъ ничего не слышитъ, а если и услышитъ что-нибудь, то все равно не пойметъ, что ему же желаютъ добра.
Между тмъ сторонники Іоэля Нурда все больше із больше отпадали отъ него. Онъ понималъ, что виною этому происки Болена. Однако, онъ и рта не раскрывалъ, чтобы оправдываться или какъ-нибудь отстаивать свое вліяніе.
— Если меня не хотятъ больше слушать, то навязываться я не буду,— сказалъ онъ однажды на собраніи. Іоэль Нурдъ круто повернулся и ушелъ, держа спину пряме, чмъ когда-либо.
Съ этого дня Іоэль и его жена были покинуты почти всми. Іоэль сталъ проводить на мор каждую свободную минуту.
— Потеряешь одно,— глядишь, а Провидніе уже позаботилось о теб и послало теб взамнъ нчто лучшее,— объявилъ онъ.
Жена одобрительно кивала на все, что онъ говорилъ. У нея ужъ окончательно отнялись ноги, но она, какъ и мужъ, никогда не стовала на судьбу, Счастливе всего она чувствовала себя по вечерамъ, когда Іоэль раскрывалъ библію и читалъ ей вслухъ главу изъ священнаго писанія. Чтобы слышать самого себя, онъ читалъ такимъ громовымъ голосомъ, что оконныя стекла дребезжали. Если-же случалось, что старикъ пропускалъ страницу, благодаря тому, что листы были до нельзя грязны и слипались вмст, ни онъ, ни его жена не замчали этого. Для нихъ слово Божіе всегда оставалось словомъ Божіимъ и всегда было отрадно для ихъ жаждущихъ утшенія душъ.
При этихъ чтеніяхъ, кром больной, присутствовала еще одна слушательница,— Эльфрида, работница, которую Іоэль нанялъ посл того, какъ, въ видахъ экономіи, отпустилъ работника.
И вотъ, когда Іоэль былъ уже старъ, случилось нчто, сразу низвергшее его съ той высоты, на которой онъ стоялъ, и сдлавшее его какъ бы отверженнымъ.
Была поздняя осень. Рыбы было очень мало все лто, и никто изъ обитателей Дыопизса не усплъ заготовить на зиму достаточно салаки. Оставалось только нагнать потерянное время въ октябр и ноябр, такъ какъ съ появленіемъ льда было уже поздно думать о рыбной ловл. Усердне всхъ эту осень рыбачилъ Іоэль Нурдъ. Съ нимъ вмст въ море вызжала Эльфрида, потому что кому-нибудь надо было грести, пока онъ вынималъ изъ воды сти.
Эльфрида, въ противоположность хозяину, безъ всякаго удовольствія проводила цлые часы на мор. Хотя она и родилась на берегу моря, но предпочитала сушу, однако разъ никого другого не было, то приходилось ей помогать хозяину. Въ то время ей было лтъ двадцать пять. Она была очень некрасива, широкое разстояніе между маленькими подслповатыми глазками заполнялъ плоскій носъ, лицо было сплошь покрыто веснушками. Волосы у нея были грязновато-рыжаго цвта и всегда безпорядочными космами свшивались на лобъ. Но Эльфрида была славная и работящая двушка, одна справлялась со всми работами въ дом и на скотномъ двор, а кром того, какъ умла, помогала хозяину въ полевыхъ работахъ и при рыбной ловл и ухаживала за больной хозяйкой. Она была безупречной нравственности, и единственный недостатокъ, который можно было поставить въ вину Эльфрид, была ея неряшливость. Она терпть не могла воды, но хозяева мало обращали вниманія на это. Чтобы закончить ея характеристику, надо еще прибавить, что, когда обитатели острова хотли обозначить высшую степень глупости, то говорили: глупъ или глупа, какъ Нурдова Эльфрида.
Однажды въ первыхъ числахъ ноября Іоэль Нурдъ вышелъ на шаткую пристань. Солнце садилось, на сверной части небосклона собирались темныя массы тучъ. Втеръ дулъ съ моря, и старая лодка тяжело шлепалась о воду.
— Не отложить ли намъ до завтра?— крикнула Эльфрида.
Іоэль увидалъ, что она двигаетъ губами, и догадался, что она сказала.
— Глупости!— пробормоталъ онъ.
Они услись въ лодку и выхали въ море. Однако уже на нкоторомъ разстояніи ихъ начало обдавать брызгами, и заплатанный парусъ, того и гляди, готовъ былъ лопнуть подъ напоромъ втра. Іоэль довольно ухмылялся,— погода была по его вкусу. Но Эльфрида казалась встревоженной. Она съ безпокойствомъ поглядывала на сгущавшіяся тучи на свер и на солнце, которое садилось.
— Намъ не удастся выкинуть сти сегодня,— крикнула она.
Іоэль успокоительно кивнулъ головой и улыбнулся.
— Да, да, мы будемъ держать курсъ какъ разъ на югъ,— отвтилъ онъ.
Эльфрида пробормотала что-то по поводу старыхъ глухарей и пожалла, что согласилась выхать въ море.
Они вышли изъ залива и направились къ острову Бруншеръ, у береговъ котораго особенно хорошо ловилась салака. Эльфрида долго не сводила глазъ съ заходящаго солнца, но, наконецъ, глаза ея заслезились, и она должна была отвернуться. Вдругъ порывомъ втра рвануло парусъ, и ветхій шкотъ, который былъ весь въ узлахъ, оборвался, Эльфрида громко вскрикнула, когда парусъ забился о мачту.