Иностранная политика Англии, Уолпол Спенсер, Год: 1882

История
Время на прочтение: 120 минут(ы)
Скачать в PDF

ИНОСТРАННАЯ ПОЛИТИКА АНГЛІИ
СПЕНСЕРА УАЛЬПОЛЯ

АВТОРА ‘ИСТОРІИ АНГЛІИ СЪ 1815 Г.’

ПЕРЕВЕЛЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
И. Коростовцовъ

ОГЛАВЛЕНІЕ.

I. Иностранная политика Англіи до Парижскаго мира 1815 года
II. Иностранная политика Англіи съ Парижскаго мира 1815 года
III. Политика Англіи по отношенію къ Америк
IV. Политика Англіи по отношенію къ Россіи
V. Посланники — ихъ обязанности и привилегіи
VI. Консула.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФІЯ А. С. СУВОРИНА. ЭРТЕЛЕВЪ ПЕР., Д. 11—2
1885

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Всякому, кто интересуется иностранной политикой Англіи, идеями и соображеніями, руководившими ея государственными людьми и дипломатами при вмшательств ихъ въ событія, происходившія на континент, не безполезно будетъ ознакомиться съ этой книжкой. Небольшая по объему, она богата содержаніемъ. Авторъ не останавливается на общеизвстныхъ историческихъ событіяхъ, которыя можно почерпнуть во всякомъ учебник исторіи, онъ изслдуетъ мотивы, вызвавшіе событія на континент и отношеніе къ нимъ англійскаго общественнаго мннія, давленіе этого послдняго на кабинетъ и отраженіе этого давленія на фактическомъ вмшательств или невмшательств въ событія на континент. Читатель увидитъ, что въ теченіи почти всего хода англійской политики, государственные люди Англіи руководились исключительно торговыми интересами страны, веденіе войны изъ-за принципа, изъ-за идей, не общающей матеріальныхъ выгодъ, почти чуждо англійской исторіи. Франція въ 1741 году вела войну съ Европой изъ-за идей свободы и равенства, Россія въ первой половин настоящаго столтія тратила свои силы для поддержанія монархическаго принципа, а еще не такъ давно вся Россія, какъ одинъ человкъ, увлеклась идеею освобожденія Славянъ. Англія всегда вела войны изъ-за матеріальныхъ интересовъ и ради распространенія своей коммерческой монополіи {Отдльныя явленія въ англійской исторіи, какъ напримръ, борьба съ негроторговцами, не были дломъ и стремленіемъ цлой націи.}.
Въ этой книжк читатель найдетъ постепенную смну англійскихъ кабинетовъ и познакомится съ политикой выдающихся государственныхъ людей, завщавшихъ пт у политику своимъ партіямъ какъ въ обществ, такъ и въ парламент.
Въ настоящую минуту, когда Россія и Англія дошли до столкновенія въ Средней Азіи, особое впаденіе пріобртаетъ взглядъ автора, выраженный имъ въ IV глав ‘Политика Англіи по отношенію къ Россіи». Онъ указываетъ на необходимость для Россіи наступательнаго движенія въ Средней Азіи и пріобртенія Константинополя. Основная его мысль та, что для дальнйшаго развитія и прогресса Россіи, для оживленія ея торговли и сбыта произведеній, ей недостаточно закрытыхъ или неудобныхъ морей, которыми она владетъ: Средиземное море, Персидскій заливъ и Тихій океанъ должны быть по его мннію конечными пунктами ея стремленій.
Такимъ образомъ Англичанинъ признаетъ за Россіею не только право, но и необходимость такой наступательной политики на восток — это знаменательно, книга ота издана въ 1882 году, вроятно авторъ въ настоящее время нсколько измнилъ свой взглядъ.
Въ послднихъ двухъ главахъ читатель найдетъ довольно подробное описаніе механизма дипломатическихъ и коммерческихъ сношеній Англіи и органовъ этихъ сношеній — посланниковъ и консуловъ.

И. Коростовцовъ,

27 апрля 1885 года.

ГЛАВА I.
Иностранная политика Англіи до Парижскаго мира 1815 года..

Люди, жизнь которыхъ протекла въ многолюдныхъ центрахъ, вроятно замтили съ какимъ равнодушіемъ каждый отдльный домохозяинъ относится къ интересамъ своихъ сосдей. Небольшой слой кирпича и извести, настолько тонкій, что въ одномъ дом слышны голоса изъ другаго, образуетъ непроницаемое препятствіе между двумя семьями, члены каждой семьи ежедневно проходятъ вс стадіи обыденной жизни, не замчая ни печалей ни заботъ своихъ сосдей. Случайно, правда, какое нибудь особенное событіе заставляетъ ихъ заняться длами сосдняго хозяйства. Такъ, если въ дом случится пожаръ или обитатели его заболютъ, сосднія семейства не остаются боле равнодушными. Когда Укалегонъ {Такъ назывался одинъ изъ совтниковъ царя Пріяма.
jam Deipliobi ddit, ampla ruinant,
Vulcauo superante, domus: jam proximus ardet
Ucalegon: Sigea igni freta lata relurent.
Aeneidos (Lib. II) 310.} горитъ, Эней встревоженъ. Сношенія между сосдними семьями въ отдльномъ город во многомъ напоминаютъ сношенія различныхъ странъ земного шара.— Въ. большинств случаевъ одинъ народъ не знаетъ ни вопросовъ, которые возбуждаются среди другихъ народовъ, ни затрудненій, которыя эти послдніе испытываютъ, это невдніе или равнодушіе особенно замтно въ нашемъ собственномъ отечеств. Отдленная природой отъ материка, англійская нація воображаетъ, что можетъ пренебрегать затрудненіями и стремленіями другихъ народовъ. Занятая собственными длами, она предоставляетъ веденіе вншнихъ сношеній профессіональнымъ политикамъ. Такимъ образомъ, подобно тому какъ пожаръ или зараза, распространяясь въ одномъ дом приводятъ въ тревогу все сосдство, такъ революція или война возгорвшись въ другомъ государств, выводятъ Англичанина изъ его обычнаго равнодушія. Онъ стряхиваетъ съ себя обычную дремоту — быть можетъ нсколько поздно — и видитъ, что совершаются событія, измняющія положеніе вещей на континент и что самъ онъ слдуетъ политик противной здравому смыслу. Но надо отдать ему справедливость, въ этомъ случа Англичанинъ теряетъ свое равнодушіе и часто бросается въ противоположную крайность. Недовольный собой за свое прежнее невжество, возбужденный событіями, которыя вліяютъ по его чувства или дйствуютъ на его интересы, онъ находитъ разные способы освободиться отъ той политики, которою его связало министерство иностранныхъ длъ, вмсто того, чтобъ предоставить веденіе иностранныхъ сношеній профессіональнымъ государственнымъ людямъ, онъ наводитъ страхъ на опытныхъ дипломатовъ тмъ, что самъ берется за управленіе длами. Въ такихъ случаяхъ иностранныя дла теряютъ свое однообразіе и перестаютъ быть неважными — они являются плодотворнымъ источникомъ частой перемны министерствъ.
Но для всякаго мыслящаго человка должно быть ясно, что иностранная политика, которою въ спокойное время руководитъ серія министровъ иностранныхъ длъ и которая въ тревожное время измняетъ принятое направленіе, благодаря чувствительности или страху общества, наврядъ ли можетъ представить устойчивую и гармоническую исторію. Дйствительно, иностранная политика этого государства слишкомъ часто зависла отъ взглядовъ отдльныхъ государственныхъ людей и слишкомъ часто грубо нарушалась паденіемъ одного министра и возвышеніемъ другаго. Такіе результаты, конечно, не удовлетворительны, но можетъ быть они неизбжны до тхъ поръ, пока народъ вообще не пойметъ, что каждое государство иметъ не только свою собственную иностранную политику, но и внутреннюю, а также, что для министра иностранныхъ длъ должно бы быть столь-же невозможно отвергнуть ршенія по вншнимъ дламъ, которыя серьезно приняла нація, какъ невозможно для перваго министра отвергнуть актъ о реформ или возстановить хлбные законы. Но возможность такого результата всегда будетъ налицо, пока нація, въ полномъ состав, не обдумаетъ серьезно истиннаго значенія иностранной политики и твердо ршится на то направленіе, которое политика эта должна принять. Для этого однако, нужны свднія, которыя она не можетъ легко почерпнуть въ обыкновенныхъ библіотекахъ. Предлагать эти свднія въ этой небольшой книг будетъ и глупо и самонадянно. Но даже здсь можно указать съ нкоторой врностью на ту перемну, которая произошла въ иностранной политик Англіи, вслдствіе измненія ея положенія въ Европ и въ мір, причемъ этотъ отчетъ легко можно будетъ дополнить описаніемъ того механизма, коимъ регулируется иностранная политика страны. Такой отчетъ вроятно разъяснитъ вещи, которыя теперь трудно понять и быть можетъ заставитъ нкоторыхъ людей ближе ознакомиться съ длами, которыя они нын предоставляютъ хорошему или дурному управленію профессіональныхъ государственныхъ людей.
Какъ изучающимъ исторію, такъ и историкамъ свойственна общая ошибка — разсматривать событіи прошлаго съ точки зрнія ныншняго столтія и взвшивать поведеніе политическихъ дятелей стараго времени на основаніи вкусовъ новаго. Такая система только запутываетъ автора и читателя. Никто не въ состояніи воспроизвести и слдовательно никто не обладаетъ достаточною компетенціей, чтобъ описывать событія какого нибудь столтія, если онъ не съумлъ проникнуться идеями, которыя господствовали въ то время. Отсюда слдуетъ, что романъ часто можетъ быть полезнымъ вспомоществованіемъ для труда историка. Фактически романтикъ восполняетъ проблы, которые часто являются у историка. Историкъ зачастую воскрешаетъ древніе характеры, но онъ окружаетъ ихъ обстоятельствами новаго времени. Романтикъ, напротивъ облекаетъ современныхъ мущинъ и женщинъ въ древнія одежды. Никто изъ нихъ не ошибается — но труды одного до нкоторой степени восполняютъ изысканія другого.
Ложное впечатлніе, которое производитъ исторія, когда историкъ по неумнію или небрежности не переносится мысленно въ описываемый имъ періодъ. особенно замтно бываетъ въ тхъ частяхъ его труда, гд говорится о сношеніяхъ одного государства съ другимъ. Историкъ англійскаго государства, почти принужденъ, конечно, не по своей вин, самимъ заглавіемъ своей исторіи произвести ложное впечатлніе. Онъ не можетъ не назвать своего труда ‘Исторіею Англіи’, причемъ онъ не указываетъ на то, что слово Англія, въ томъ смысл, въ какомъ онъ его употребляетъ, совершенно потеряло свое значеніе. Историкъ Саксонской эптархіи разуметъ подъ Англіею половину небольшаго острова, извстнаго подъ именемъ Великобританскаго, историкъ Норманской Англіи разуметъ половину Великобританіи и французскую Нормандію, историкъ Англіи во время Плантагенетовъ называетъ этимъ терминомъ Англію, Валлисъ, половину Ирландіи и почти половину Франціи, историкъ Англіи въ царствованіе Тюдоровъ придаетъ его Англіи, Валлису и Ирландіи, историкъ Англіи во время Стюартовъ примняетъ его къ Великобританіи и Ирландіи, историкъ восемнадцатаго столтія называетъ этимъ словомъ все боле и боле расширяющееся государство, наконецъ государство, о которомъ говоритъ историкъ девятнадцатаго столтія, обнимаетъ собою почти одну седьмую поверхности земнаго шара. Разсмотрвъ вкратц эти факты, не требуется много размышленія. чтобъ увидть, что съ измненіемъ государства измнялись по необходимости и сношенія съ другими народами. Интересы современной Англіи были неизвстны англичанину періода Плантагенетовъ. Ни одинъ англичанинъ тогда еще не утвердился въ богатой территоріи восточнаго полушарія, которую Англія пріобрла съ той поры. Лучшіе географы того времени даже не догадывались о существованіи обширнаго материка, который суждено было открыть Колумбу въ пятнадцатомъ столтіи. Главный интересъ англичанъ, центръ тяжести котораго лежалъ пн предловъ ихъ отечества, рождался и въ желанія христіанства освободить Іерусалимъ отъ Ислама или вытекалъ изъ честолюбія ихъ королей, желавшихъ расширенія своихъ владній. Впродолженіи первыхъ двухъ столтій посл завоеванія, первое изъ этихъ вліяній было главнымъ событіемъ вншней политики Англіи. Пламенныя воззванія Петра Пустынника собрали волну энтузіазма, которая пронеслась черезъ всю Европу на востокъ, къ святую землю, и разбилась тамъ на скалистыхъ берегахъ Малой Азіи. Англійскіе короли, конечно, участвовали въ опасностяхъ и е Лар крестовыхъ походовъ, впродолженіи двухъ столтій потентаты западной Европы посвящали свою энергію и истощали свои средства въ безплодной попытк отогнать наплывъ мусульманскаго нашествія. Распространеніе иностранныхъ сношеній — вотъ одна изъ немногихъ выгодъ, которую Европа косвеннымъ образомъ получила въ награду за т дорогія жертвы, которыя она принесла. По распространеніе иностранныхъ сношеній, безъ сомннія полезное — вызвало войну. Потентаты одного поколнія соединили свои мечи въ общемъ союз противъ Саррациновъ — потентаты другаго поколнія забавлялись тмъ, что воевали другъ съ другомъ. За крестовыми походами Ричарда I слдовали валлійская, шотландская и французская войны трехъ Эдуардовъ династіи Плантагенетовъ. Эти войны были подготовлены двумя путями. Во-первыхъ, наслдница Генриха I, породнившись съ обширнымъ домомъ Анжу, увеличила въ большихъ размрахъ континентальныя владнія англійской короны. Плантагенеты управляли одной половиной современной Франціи, такимъ образомъ интересы ихъ англійскихъ подданныхъ были принесены въ жертву стремленію распространить свои владнія на континент. Во-вторыхъ, покореніе Валлиса Эдуардомъ I соединило западную часть Великобританіи въ одно королевство. Скрпленіе территоріи дало королямъ власть, обширныя континентальныя владнія Анжуйскаго дома представили имъ удобный случай, а честолюбивый темпераментъ Эдуарда I и III скоро вовлекли ихъ въ войну. Нтъ необходимости останавливаться на значеніи тхъ особенныхъ причинъ, которыя вызвали, при одномъ изъ этихъ королей, войну съ Шотландіею, а при другомъ, войну съ Франціею. Достаточно сказать, что обстоятельства, при которыхъ возгорлись эти войны, вліяли на иностранную политику Англіи впродолженіи трехъ столтій. Франція и Шотландія, слишкомъ слабыя въ отдльности, чтобъ противустоять Англіи во время Плантагенетовъ, были принуждены къ тсному союзу. Война съ Франціею обыкновенно сопровождалась шотландскимъ нашествіемъ на сверную Англію, шотландцы воздерживались отъ своихъ набговъ до тхъ поръ, пока не возникали волненія въ континентальной Англіи. Но королевство Плантагенетовъ было настолько сильно, что могло отразить единовременно нападеніе обоихъ народовъ. Историки Англіи съ извинительнымъ чувствомъ самодовольствія останавливаются на томъ момент, когда плнные короли Шотландіи и Франціи находились въ Лондон. Они приносятъ боле пользы, когда указываютъ на тсный союзъ, къ которому прибгли побжденныя государства благодаря общему несчастію, и на то, что союзъ этотъ послужилъ источникомъ тревогъ для англійскихъ государственныхъ людей впродолженіи 250 лтъ, также, когда они указываютъ на то, что сношенія съ фракціею, вызванныя французскимъ союзомъ, оставили свои слдъ на привычкахъ и понятіяхъ Шотландцевъ и понын. Государство Плантагенетовъ, основанное посредствомъ брака Матильды, наслдницы Англіи, съ Годфридомъ Анжуйскимъ и увеличенное завоеваніями Эдуарда Г и III, пережило паденіе Ричарда II и получило свое наибольшее развитіе въ царствованіе Генриха V. Но завоеванія Эдуарда III и Генриха V были утрачены при слабомъ управленіи Генриха VI и его совтниковъ. Континентальныя владнія Англіи были отняты у нея одно за другимъ, пока не остался за ней небольшой кусокъ французской территоріи вокругъ Кале. Сверхъ этого, англійскій народъ, коего численность уже уменьшилась благодаря ужаснымъ язвамъ XIV столтія, былъ еще боле ослабленъ междоусобной войной Іоркcкой и Ланкастерской линій. Англія, которая въ XIV столтіи, безъ союзниковъ, побдила соединенныя силы Франціи и Шотландіи, посл половины XV столтія перестала быть для нихъ даже угрозою. Начиная съ этого періода англійская исторія входитъ въ новый фазисъ. ‘Соединеніе Розъ’, писалъ Болингброкъ, положило конецъ междоусобнымъ войнамъ Іоркской и Ланкастерской линій, слдовавшимъ за такъ называемыми войнами бароновъ, страсть воевать съ фракціею, съ цлью грабежа и завоеванія, которая длилась почти четыреста лтъ при Норманнахъ и Плантагенетахъ, наконецъ потухла. Нашъ храмъ Януса былъ закрытъ Генрихомъ VII. Мы перестали опустошать и нашу и другія страны {Bolingbroke’s Study of History, new edition, 1792, p. 176.}. Случилось такъ, что въ то время, когда французы перестали опасаться Англичанъ, начала быстро возвышаться другая держава Западной Европы посредствомъ цлаго ряда счастливыхъ браковъ. Испанія, до тхъ поръ раздробленная, сплотилась въ одно цлое посредствомъ брака Фердинанда и Изабеллы. Ихъ внукъ наслдовалъ не только это сплоченное государство, но также богатую территорію Нидерландовъ и императорскую власть. Испанцы XV и XVI вка считались лучшими солдатами Европы, а нсколько предпріимчивыхъ авантюристовъ присоединили къ владніямъ своего короля обширныя колоніи. Такимъ путемъ Испанія стала крупнымъ дятелемъ западной Европы и англійскіе государственные люди, предусмотрительные къ своей дятельности, стремились обезпечить для своей страны вс выгоды тснаго союза съ Испаніею. Оба сына Генриха VII, одинъ за другимъ, женились на Екатерин Аррагонской, дочери Фердинанда и Изабеллы, и Англія приняла въ качеств принцессы и королевы тетку того принца, который сталъ могущественнйшимъ монархомъ Европы. Однако эти браки, направленные на укрпленіе союза между Испаніею и Англіею имли и другія послдствія. Испанія и Франція, дв самыя могущественныя націи на материк, вступили въ борьбу, причемъ об начали заискивать помощь Англіи, которая, повидимому, могла оказать помощь каждой. Въ первые 20 лтъ царствованія Генриха VII Англія поочередно поддерживала то того, то другого изъ воюющихъ. Уольслей, насколько можно въ этомъ удостовриться, былъ въ пользу союза съ фракціею — но въ то же время общанія и подкупы Карла V побуждали его оказывать поддержку Испаніи. Онъ возъимлъ удачную мысль устроить въ 1520 году свиданіе между Францискомъ французскимъ и Генрихомъ англійскимъ, свиданіе, которое произошло при такой роскошной обстановк, что получило названіе ‘Поля золотой одежды’. Но это тщеславное великолпіе не имло серьезныхъ послдствій, напротивъ, на слдующій годъ Англія, польщенная посщеніемъ Карла V, вернулась къ прежней политик и вступила въ союзъ съ Пснаніею противъ Франціи. Нсколько лтъ затмъ Англія и Франція были въ войн. Шотландія, слдуя древнимъ традиціямъ, воспользовалась этимъ случаемъ, чтобъ наводнить сверныя графства, и положеніе вещей, обычное въ Англіи Плантагенетовъ, такимъ образомъ, появилось въ Англіи Тюдоровъ при Генрих VIII. Эта новая война, мало прославила англійское оружіе. Шотландцы. утратившіе единство дйствія со времени пораженія и смерти Якова IV при Флодден, не были въ состояніи продолжать борьбу, но и англичане имли мало удачи на французской земл. Хотя эти послднія имли мало удачи, французамъ пришлось понести памятное пораженіе. Въ 1525 году Францискъ былъ побжденъ и взятъ въ плнъ при Павіи. Эти событія способствовали усиленію вліянія Карла V на континент. Съ того времени и въ теченіи почти всего слдующаго столтія, Испанія была самымъ могущественнымъ изъ континентальныхъ государствъ. При этихъ условіяхъ Уольслей вернулся къ своей первоначальной политик и старался образовать франко-англійскій союзъ. Онъ дйствовалъ такъ, безъ сомннія, подъ вліяніемъ личныхъ соображеній. Карлъ X, за шесть лтъ до этого времени, намекнулъ ему, что поддержка его испанскаго союза можетъ помочь его повышенію при Ватикан, требованія Уольслея, посл смерти. Льва X и затмъ посл смерти Адріана VI, были оставлены императоромъ въ небреженіи. Поэтому Уольслей дйствовалъ отчасти подъ вліяніемъ личнаго неудовольствія. Но это обстоятельство не отнимаетъ отъ него заслугъ его политики. Онъ видлъ то, чего не замчалъ никто изъ его современниковъ, что все теченіе европейской политики совсмъ измнено преобладающими. господствомъ Карла V и что только поддерживая Францію, можно оказать сопротивленіе императору. Случилось, что его стремленіе заключить союзъ съ фракціею нашло себ сочувствіе въ личныхъ желаніяхъ его господина. Генрихъ VIII желалъ развестись съ Екатериною Аррагонской. Карлъ V, племянникъ Екатерины, естественно былъ противъ этого развода, Генрихъ, раздраженный сопротивленіемъ его желаніямъ, готовъ былъ покинуть союзъ съ Испаніею, чтобъ броситься въ объятія Франціи.
Такимъ образомъ новое направленіе политики, выразившееся въ союз съ Франціею, имло разумныя основанія въ глазахъ министра и короля, по едва ли было понятно Англичанамъ и вообще не пользовалось популярностью. Англійскій народъ помнилъ завоеванія, которыя длали предки при Генрих V, и пораженія, которыя ихъ собственные рыцари испытали при Генрих VI. Политика Уольслея поэтому не была принята единодушно. Впродолженіи царствованій первыхъ Тюдоровъ дв партіи въ государств и при двор стояли за сближеніе, одна съ Франціей), другая съ Испаніею, и страна при разныхъ министрахъ держалась по-очередно то той, то другой политики.— Но въ теченіи всего періода постепенно пріобртало значеніе новое обстоятельство, начинавшее оказывать сильное вліяніе на иностранную политику. До начала XVI столтія иностранная политика каждаго государства основывалась на интересахъ царствующей въ немъ династіи. Посл начала XVI столтія государи подчинили свои интересы той религіи, какую они исповдывали. Ханжество правительствъ, удержавшихъ старый культъ и безпощадная жестокость, съ которой они старались навязать свои взгляды подданнымъ. заставило сплотиться въ боле тсный союзъ народы, принявшіе реформацію. Франція и Испанія, дв великія Римско-католическія державы западной Европы тсне сблизились другъ съ другомъ. Англія, въ лиц которой вс видли главную поборницу реформированныхъ церквей, принуждена была обратиться въ другую сторону и искать мене могущественныхъ союзниковъ.
Вотъ почему въ XVI столтіи иностранная политика Англія основывалась послдовательно на трехъ принципахъ. Въ начал столтія она была союзницею Испаніи, прежде чмъ прошло 30 лтъ она соединилась съ Франціею противъ Испаніи — къ концу столтія она стала держаться особнякомъ отъ обихъ своихъ сосдокъ. Она получила возможность поступать такъ благодаря своимъ отношеніямъ къ Шотландіи, которыя тогда весьма измнились. Пятнадцатое столтіе было преимущественно эпохою ршительныхъ браковъ и въ числ браковъ, чреватыхъ продолжительными послдствіями, не было пи одной’ столь счастливаго и памятнаго какъ бракъ Маргариты, дочери Генриха VII съ Яковомъ IV Шотландскимъ. Бракъ этотъ самъ по себ доказывалъ, что умнйшіе государственные люди двухъ государствъ видли возможность замнить древнюю вражду Шотландцевъ и Англичанъ тсной дружбой, въ конц концовъ этотъ бракъ обезпечилъ счастливое соединеніе обоихъ королевствъ. Конечно въ промежутк между бракомъ и соединеніемъ, старая зависть, которая такъ долго тревожила пограничныя графства, иногда вспыхивала и возобновлялись военныя дйствія. Какъ въ Англіи и при англійскомъ двор была испанская и французская партіи, такъ точно въ Шотландіи и въ шотландской придворной сфер была французская и англійская партіи. Флодденъ и Паники — выдающіяся доказательства того, какъ древняя международная зависть вела къ возобновленію войны. Но, какъ Франція и Испанія тсно между собою сблизились въ интересахъ католической церкви, такъ точно Англія и Шотландія соединились въ общихъ интересахъ сопротивленія Риму. Въ начал царствованія Елизаветы можно было увидть безпримрное зрлище — англійскую армію, призванную Шотландцами, приближающуюся, чтобъ выгнать французскій гарнизонъ изъ шотландскаго города. Съ того времени оба народа никогда не становились въ враждебныя отношенія, поэтому осаду Лейта (Leith) въ первыя года царствованія Елизаветы можно считать поворотнымъ пунктомъ въ иностранной политик. До этой осады въ оффиціальныхъ сферахъ Шотландіи склонялись въ пользу Франціи. Посл этой осады вся ршительно Шотландія помирилась съ мыслью тснаго союза съ Англіею. Религія и новыя потребности, вызванныя реформаціею, заставили Англію и Шотландію придти къ временному соглашенію въ шестнадцатомъ столтіи, очистили путь къ соединенію обоихъ королевствъ подъ властью одного монарха въ семнадцатомъ и привели къ ихъ формальному соединенію въ восемнадцатомъ.
Опасность, которой англійскіе государственные люди съ той поры начали страшиться — было не соединеніе Франціи съ Шотландіею, но союзъ Франціи и Испаніи. Въ первой половин семнадцатаго столтія Испанія была самой значительной изъ этихъ державъ. Но она никогда не оправилась отъ невыносимаго, благодаря сто фанатизму, управленія Филиппа II. Она была истощена большими, но безплодными усиліями, которыя она длала, чтобъ удержать Нидерланды и безуміемъ Филиппа III, изгнавшаго изъ Испаніи однимъ указомъ 900,000 своихъ самыхъ трудолюбивыхъ подданныхъ. Пока Испанія при австрійской династіи приходила въ упадокъ, Германію раздирали бдствія тридцатилтней войны, Франція, частью благодаря смутамъ сосдей, частью благодаря искусству своихъ министровъ, сдлалась хозяйкой на континент. Пока Испанія казалась наружно сильною, дворъ при первыхъ Стюартахъ искалъ испанскаго союза. Когда Испанія утратила свою силу, когда Пиринейскій трактатъ казалось усилилъ Францію, дворъ при послдующихъ Стюартахъ сталъ благопріятствовать французскому союзу. Народъ же, въ начал XVII столтія чисто истинктивно ненавидлъ самую мысль объ испанскомъ союз, который ему навязывалъ дворъ при Яков I. При позднйшихъ Стюартахъ народъ враждебно относился къ союзу съ Франціей), между тмъ, къ нему постоянно стремился Карлъ 11. Мы потеряли бы время, если бы захотли въ этой книг начертать иностранную политику Якова I и Букингама, но понять дипломатическія системы Карла II и Вильяма Темпель — весьма важно. Дипломатическая исторія Англіи въ ея современномъ смысл, собственно начинается съ того времени, когда основаніе британской иностранной политики было положено серомъ В. Темпль. Серъ В. Темпль былъ проникнутъ мыслью объ опасности, которая грозила и Европ и Англіи, отъ постепеннаго поглощенія Франціей) разбросанныхъ испанскихъ провинцій. Людовикъ XIV расширялъ французскую территорію въ двухъ направленіяхъ, на счетъ Испаніи, и Франція, подъ его управленіемъ, быстро стала господствующею на континент. Серъ В. Темпль убдилъ англійское правительство заключить тройственный союзъ съ Голландіей) и Швеціею, съ открытымъ намреніемъ помшать росту Франціи. Лига какъ нельзя боле удалась, Голландія была спасена и серъ В. Темпль сдлался однимъ изъ самыхъ популярныхъ людей въ Англіи. Одинъ только человкъ въ Англіи не одобрялъ той политики, на которую обстоятельства принудили его согласиться. Сущность иностранной политики Карла II была — зависимость отъ Людовика XIV. Въ 1670 году, два года посл заключенія тройственнаго союза, онъ осуществилъ свои личные взгляды, подписавъ трактатъ въ Дувр. Этимъ трактатомъ Карлъ намренъ былъ соединиться съ Людвикомъ XIV, уничтоживъ Голландцевъ, и весьма вроятно, что только энергія штатгальтера, Вильгельма Оранскаго, поздне короля Англіи — помшала его намреніямъ. Война предпринятая королями-союзниками не отмчена, была никакими успхами. Расходы по ней повели къ важному финансовому кризису въ стран. Казначейство было закрыто. Камарилья, управлявшая Англіею — была распущена. Подписанъ былъ Нимвегенскій трактатъ и король ршилъ вернуться къ политик сера В. Темпль, а въ знакъ своей искренности выдалъ свою племянницу замужъ за штатгальтера. Такимъ образомъ, авторитетъ парламента получилъ такое преобладаніе, что дворъ принужденъ былъ принять иностранную политику націи.
Отъ Нимвегенскаго трактата до революціи 1088 г. преобладала та же политика. Яковъ И, также какъ и Карлъ II, расположенъ былъ къ Франціи, народъ горячо поддерживалъ противуположную политику, провозглашенную соромъ В. Темпль. Революція конечно еще боле утвердила націю въ ея ршеніи.— Вильгельмъ III сталъ сразу главой и сердцемъ коалиціи противъ Франціи, и помощь, которую Людовикъ XIV оказывалъ Якову II еще боле убдили его въ томъ, что слдуетъ умрить гордость ‘Франціи. Подобно тому, какъ соръ В. Темпль хотлъ составить союзъ изъ Голландіи, Швеціи и Англіи противъ Франціи, такъ политика Вильгельма была направлена къ тому, чтобъ образовать большой союзъ изъ Генеральныхъ Штатовъ, императора, Испаніи и Англіи. Этой политики онъ держался впродолженіи всей войны, оконченной Рисвикскимъ миромъ. Вильгельмъ осуществилъ свои намренія и своею искусною дипломатіею и непоколебимой настойчивостью остановилъ чрезмрное усиленіе Франціи.
Людовикъ XIV, которому помшали расширить его владнія путемъ завоеванія, нашелъ другой путь къ расширенію своей территоріи. Карлъ II Испанскій, послдній наслдникъ мужскаго пола Филиппа II былъ бездтенъ и не имлъ надежды сдлаться отцомъ. Его старшая сестра была женою Людовика XIV, его младшая сестра была первой женою императора Леопольда и умерла, оставивъ дочь, которая вышла за Баварскаго курфирста, самъ же Леопольдъ былъ сыномъ тетки Карла. И Людовикъ и Леопольдъ, когда вступали въ бракъ, торжественно отреклись отъ притязаній на испанскій престолъ отъ имени своихъ женъ. Случай вступленія въ бракъ матери Леопольда не былъ предусмотрнъ и не было сдлано никакого отреченія.— Если бы эти отреченія не были произнесены, то потомки Людовика XIV являлись бы прямыми наслдниками испанской монархіи. Но, признавая дйствительность этихъ отреченій, самъ Леопольдъ являлся ближайшимъ наслдникомъ великолпнаго наслдства, которое онъ впрочемъ, готовъ былъ передать своему второму сыну, эрцгерцогу Карлу. Такія противуположныя притязанія, поддерживаемыя великими континентальными державами, грозили миру Европы. Ради сохраненія мира и чтобы помшать чрезмрному усиленію Франціи, былъ заключенъ въ 1098 г. первый трактатъ, раздлившій спорныя территоріи. Этимъ трактатомъ были удовлетворены вс притязанія соперниковъ. Самъ Людовикъ XIV согласился отказаться за себя и за своихъ потомковъ отъ притязаній на испанскій престолъ, подъ условіемъ, чтобъ ему передали Неаполь, Сицилію и провинцію Джуйпускоа, Миланцы были присуждены эрцгерцогу Карлу, а курфирстъ Баварскій былъ признанъ наслдникомъ Испаніи и Индіи. Не смотря на неудовольствіе Англичанъ, которымъ не нравился фактъ присоединенія провинціи къ французской монархіи, и на жалобы Кастиліанцевъ, злобствовавшихъ за дленіе испанскихъ владній, этотъ первый трактатъ невидимому достигъ цли. Но не прошло года, какъ внезапное событіе вернуло все къ первоначальному замшательству. Молодой Баварскій принцъ‘ коего кандидатура на испанскій престолъ признана была единодушно и Франціею и Англіею, внезапно умеръ и пришлось возобновить тяжелый трудъ веденія затруднительныхъ переговоровъ. Франція, Англія и Голландія пришли къ новому соглашенію, которое извстно какъ второй раздлительный трактатъ. По этому дленію, Франція, кром Неаполя, Сициліи и Джуйпускоа, получила Миланъ, съ правомъ обмнять его на Лотарингію, остальныя испанскія владнія достались эрцгерцогу Карлу, второму сыну императора.
Это устройство никому не понравилось. Англійскій народъ былъ того мннія, что уступка Неаполя и Сициліи Франціи обратила Средиземное море во французское озеро, императоръ полагалъ, что его собственные интересы были принесены въ жертву, Кастиліанцы со злобой относились къ раздробленію испанскихъ владній. Въ Англіи министры, знавшіе содержаніе трактата, были обвинены {Лордъ Сомерсъ былъ обвиненъ въ томъ, что прикладывалъ государственную печать къ актамъ, дававшимъ неограниченныя полномочія, на основаніи которыхъ былъ заключенъ первый раздлительный трактатъ.}. Въ Германіи императоръ отказался къ нему присоединиться, въ Испаніи Каcтиліанцы убдили своего несчастнаго монарха завщать всю свою территорію Филиппу, герцогу Анжуйскому, внуку Людовика XIV. Карлъ II сдлалъ свое завщаніе и умеръ, а Людовикъ XIV занялъ тронъ Испаніи для своего внука. Тогда Вильгельмъ III съ большимъ неудовольствіемъ увидлъ, что Англичане предпочитаютъ завщаніе трактату и держатся того взгляда, что занятіе испанскаго престола принцемъ изъ дома Бурбоновъ есть меньшее зло, чмъ уступка Франціи важныхъ испанскихъ провинцій. Слдовательно, второй раздлительный трактатъ, подобно первому, явился мертворожденнымъ. Филиппъ, герцогъ Анжуйскій, спокойно занялъ тронъ Карла II, и если бы Людовикъ XIV дйствовалъ съ обыкновенной осторожностью, онъ достигъ бы всхъ своихъ цлей, не проливъ капли крови.
Но Людовикъ XIV былъ настолько ободренъ успхомъ, что отважился на дв такія вещи, которыя явились прямымъ вызовомъ для Англіи.— Голландцамъ было разршено оставить свои гарнизоны въ главныхъ крпостяхъ на сверной границ Франціи, Людовикъ имлъ смлость занять ихъ во имя своего внука. Этотъ поступокъ, однако, не вызвалъ войны, хотя возбудилъ такое негодованіе въ Англіи, что Вильгельмъ получилъ возможность заключить тайный трактатъ съ Голландіей) и съ императоромъ для возвращенія Нидерландовъ и передачи Миланскаго герцогства Австріи. Если бы Людовикъ XIV только захватилъ пограничныя крпости, то тайный трактатъ, подобно раздлительнымъ трактатамъ, явился бы недйствительнымъ. Но въ несчастную для Франціи минуту, когда Яковъ II былъ на смертномъ одр, онъ согласился признать притязанія принца, извстнаго въ англійской исторіи подъ именемъ Претендента. Тогда англійскій народъ, проникнувшись значеніемъ совершившагося, немедленно потребовалъ войны. Парламентъ склонялся въ пользу мира — народъ не хотлъ и слышать объ мир. Общіе выборы дали ему случай усилить свое мнніе.— Партія Тори, которая была противъ иностранной политики Вильгельма и противилась заключенію раздлительныхъ трактатовъ, была побждена при выборахъ, Виги вновь заняли главныя правительственныя должности, вспыхнула война, закончившаяся Утрехтскимъ миромъ.
Лордъ Стангопъ назвалъ Утрехтскій миръ — безславнымъ концомъ славной войны, и въ самомъ дл, если сравнить условія Утрехтскаго мира 1713 года съ причинами, по которымъ война была начата, или съ условіями, на которыхъ можно было бы заключить миръ въ 1709 году, трактатъ итогъ можетъ показаться безславнымъ всякому Англичанину. Но если разсматривать условія этого мира съ боле благоразумной точки зрнія, то немногіе изъ умренныхъ людей подвергнутъ ихъ осужденію. Во-первыхъ, употребляя современную фразу въ примненіи къ старому спору ‘случилось многое неожиданное посл начала войны’ {Извстное выраженіе лорда Биконсфильда.}. Рожденіе мальчика, который въ 1715 году сталъ Людовикомъ XV, отдалило Филиппа еще на шагъ отъ французскаго трона. Вслдствіе смерти императора Леопольда и его старшаго сына, эрцгерцогъ Карлъ, котораго союзники предназначали для трона Испаніи, сталъ императоромъ Карломъ VI. Положеніе длъ, подготовленное Вильгельмомъ III, конечно, раздлило бы Францію и Испанію, но весьма возможно, что при немъ возобновились бы т дурныя послдствія, которыя были результатомъ соединенія Имперіи и Испаніи при Карл V. Если имть въ виду вс эти факты, то условія Утрехтскаго трактата не покажутся безсмысленными. По этому трактату испанская монархія была уменьшена вслдствіе уступки Карлу VI Нидерландовъ, Сардиніи и итальянскихъ провинцій — и передачи Сициліи Саво. Голландскій барьеръ былъ возстановленъ, а Англія удержала въ своемъ владніи островъ Минорку и укрпленную скалу, ключъ къ Средиземному морю, которую она захватила вскор посл начала войны и которую сохраняетъ по сію пору, не смотря на послдующія попытки отнять ее.
Въ такомъ вид Утрехтскій миръ и связанный съ нимъ трактатъ о барьерахъ {По трактату о барьерахъ, Голландцамъ было разршено содержать свои гарнизоны въ пограничныхъ или ‘барьерныхъ’ крпостяхъ, которыя Австрія обязана была имть въ Нидерландахъ.}, явился логическимъ исходомъ иностранной политики Вильгельма III. Цль Вильгельма была создать противовсъ Франціи или, говоря дипломатическимъ языкомъ, установить ‘политическое равновсіе’ въ Европ. Это политическое равновсіе, постоянная цль дипломатовъ впродолженіи 200 лтъ, впервые было изобртено государственными людьми маленькихъ республикъ раздробленной Италіи, оно принято было руководящей нитью въ западной Европ въ начал семнадцатаго столтія. На него было указано въ первый годъ восемнадцатаго столтія англійскому парламенту, какъ на условіе, коего наличность необходима. ‘Если вы искренне желаете, чтобы Англія составляла хорошій противовсъ Европ’, говорилъ Вильгельмъ за нсколько мсяцевъ до смерти, ‘то достигните этого, если разумно воспользуетесь панастоящимъ случаемъ’. Парламентъ вскор воспользовался этими словами короля, и авторы Акта о Возмущеніи въ самомъ введеніи признались, что онъ составленъ ради сохраненія политическаго равновсія въ Европ.
Утрехтскимъ трактатомъ политическое равновсіе было возстановлено именно въ томъ вид, въ какомъ его желалъ видть Вильгельмъ. На чашку всовъ Австріи былъ брошенъ добавочный всъ, а Франція была ослаблена потерею пограничныхъ крпостей. Но самое пріятное для Англичанъ было то, что Англіи присудили часть Юпитера въ Илліад. И подобно тому, какъ Юпитеръ держалъ всы на которыхъ взвшивались жеребья Гектора и Ахилла, такъ въ Утрехт британское министерство держало всы съ жеребьями Франціи и Австріи.
Торійское министерство, подписавшее Утрехтскій миръ, было расположено въ пользу мира съ Франціею. Вигское министерство Георга I приняло ту же политику. Дйствительно, со смертью Людовика XJV, въ 1715 году исчезли многія изъ причинъ, возбуждавшихъ прежнія войны съ Франціею. Новый король Франціи, Людовикъ XV, былъ болзненнымъ ребенкомъ, его ближайшимъ мужскимъ въ слдникомъ былъ его дядя, испанскій король. Посл семьи его дяди, слдующимъ наслдникомъ былъ герцогъ Орлеанскій, регентъ Франціи. Въ Утрехт было торжественно выговорено, что короны Испаніи и Франціи никогда не должны соединяться въ одномъ лиц, прямымъ интересомъ французскаго регента было — блюсти за сохраненіемъ этого условія. Его нрава на тронъ Франціи зависли отъ того, займетъ ли Филиппъ испанскій престолъ. Если бы такъ случилось и условія Утрехтскаго мира были соблюдены — регентъ, принцъ Орлеанскій, въ случа смерти Людовика XV, сдлался бы королемъ Франціи.
Воіъ почему человкъ, бывшій дйствительно представителемъ Франціи, имлъ личный интересъ въ соблюденіи постановленій Утрехтскаго мира. Но этими постановленіями, при такомъ оборот дла, пренебрегъ необыкновенный государственный человкъ, коего кратковременная дятельность, подобно метеору, освтила темную судьбу испанской монархіи, Альберони возъимлъ сенсаціонную мысль возвратить Испаніи итальянскія провинціи, утраченныя ею по миру въ Утрехт, вселивъ свою собственную энергію въ разслабленную администрацію Испаніи, ему почти удалось убдить Европу въ томъ, что страна эта воспрянула къ новой жизни. Испанія опять явилась угрожающимъ призракомъ для Европы, и Франція, Англія и Голландія образовали тройной союзъ, который, съ присоединеніемъ Австріи, обратился въ четверной, съ цлью умалить притязанія Испаніи и поддержать политику, установленную въ Утрехт. Планы Альберони были разрушены и самъ онъ подвергся изгнанію, Испанія опять погрузилась въ летаргію, отъ которой ее пробудили-было его способности.
Что касается связи между англійской иностранной политикой и этимъ событіемъ, то нужно замтить, что министры Георга I вернулись къ политик Уольслея и вели переговоры о заключеніи новаго союза между Франціей) и Англіей). Но обстоятельства, благопріятствовавшія этому союзу, исчезли. Людовикъ XV, достигнувъ зрлаго возраста, вступилъ въ бракъ, въ которомъ имлъ сыновей, такимъ образомъ, шансы Филиппа V на престолъ, занимаемый племянникомъ, постепенно уменьшались, наконецъ возможность для Орлеанскаго принца занять престолъ стала слишкомъ отдаленной, чтобъ быть принятой въ разсчетъ. Французскіе и испанскіе политики освободились отъ затрудненій, возбуждавшихся благодаря честолюбію и зависти принцевъ, Франція и Испанія возобновили свою прежнюю политику и заключили семейный договоръ. Этотъ новый союзъ вновь вызвалъ вс опасности, которыя Вильгельмъ III старался отвратить при жизни. Политическое равновсіе западной Европы было, повидимому, нарушено тснйшимъ союзомъ Франціи и Испаніи. Условія союза, на самомъ дл, не были извстны и когда въ 1739 году началась война между Англіей’ и Испаніею, то Франція въ начал оказала Испаніи только нравственную поддержку. Новая война, объявленная по поводу незначительнаго коммерческаго недоразумнія, вскор распространилась на другія части Европы, и Англія приняла участіе въ большой Европейской борьб. Чтобы понять интересъ, которымъ она руководилась, принимая участіе въ борьб, нужно обратить вниманіе на измнившіяся обстоятельства, возникшія вслдствіе восшествія на престолъ Ганноверскаго дома.
Во время заключенія Утрехтскаго мира Англія не имла никакихъ владній на материк, кром Гибралтарской скалы. Такимъ образомъ, она не имла непосредственнаго интереса въ поддержаніи политическаго равновсія, возстановленнаго главнымъ образомъ ея усиліями. Если бы ей пришлось дйствовать въ одиночку, то весьма возможно, что расходы, сопряженные съ веденіемъ континентальныхъ войнъ удержали бы ея государственныхъ людей отъ вмшательства въ дла Европы. Смерть Анны открыла доступъ къ престолу курфирсту Ганноверскому. Боле чмъ въ продолженіи 120 лтъ, короли Англіи имли наслдственные интересы въ крошечной провинціи Германіи.— Въ то же самое время безпокойный элементъ, бывшій до тхъ поръ во Франціи и въ Испаніи, перешелъ на востокъ — въ Германію. Въ первые четыре столтія посл завоеванія величайшая опасность для Англіи заключалась въ союз Франціи и Шотландіи. Въ продолженіи слдующихъ двухъ столтій опасность для Англіи возникла изъ союза или возможности союза между Франціею и Испаніею. Въ середин XVIII столтія, соперничество между Австріею и Пруссіею стало главнымъ элементомъ тревоги въ Европ.
Карлъ VI, императоръ германскій, принцъ на котораго Вильгельмъ указалъ какъ на кандидата испанскаго престола, не имлъ сына. Поэтому онъ желалъ обезпечить свои наслдственныя владнія за дочерью Маріею Терезіею. Въ теченіи послднихъ шестнадцати лтъ жизни императора, европейскіе дипломаты по этому поводу вели всяческія интриги и контринтриги. Въ 1740 г. Карлъ скончался и смерть его развязала руки всмъ, желавшимъ войны, Пруссія при Фридрих Великомъ, заняла Силезію, курфирстъ Баварскій заявилъ притязанія на Богемію, курфирстъ Саксонскій — на Австрію, король Сардиніи — на герцогство Миланское. Англія поддерживала требованія Маріи Терезіи, въ то время какъ Франція употребляла свое вліяніе и власть, чтобъ помочь курфирсту Баварскому. Споръ, который послдовалъ, принималъ различные оттнки. При Р. Вальпол англійское государство просто поддерживало Марію Терезію, при его наслдник Вильмингтон оно старалось подломить могущество Франціи, при Пельгам оно вернулось къ своей первоначальной политик и въ 1745 году, когда престолъ Маріи Терезіи былъ въ безопасности, а Пруссія, благодаря своимъ честолюбивымъ замысламъ, очутилась въ опасности, оно перестало участвовать въ войн. Миръ былъ заключенъ 3 года посл того какъ Англія перестала участвовать въ войн, но онъ оказался только временнымъ отдыхомъ для сражающихся. Когда война опять возобновилась, замтили, что многія фигуры на шахматной доск военныхъ дйствій перемнили мсто. Въ 1740 году англійскіе государственные люди стремились сохранить Маріи Терезіи ея наслдственныя владнія, въ 1756 году нужно было помочь Фридриху Великому удержать наслдственное и пріобртенное имъ королевство. Въ 1740 году Маріи Терезіи угрожала коалиція, коею руководилъ самъ Фридрихъ, въ 1756 г. Марія Терезія явилась дятельнымъ агентомъ коалиціи противъ Фридриха. Въ 1740 году Франція и ея союзники были противъ Австріи и Англіи, въ 1756 году Франція, Австрія и ихъ союзники стояли противъ Пруссіи и Англіи. Въ 1740 году Англія защищала Марію Терезію отъ Фридриха ради поддержанія политическаго равновсія, въ 1756 году она защищала Фридриха противъ Маріи по той же причин.
Эти войны, предпринятыя для сохраненія равновсія въ Германіи, имли однако боле важные результаты. Каждая изъ нихъ возбудила соперничество между Англіею и Франціею и это соперничество проявилось на трехъ материкахъ земнаго шара. Война не прекращалась пока Франція не утратила свои права, какъ въ Азіи, такъ и въ Америк и Англія не достигла первенства на восток и на запад. Эти побды, какія бы другія послдствія он не имли, во всякомъ случа устранили одну изъ причинъ войны между обоими государствами. Какъ въ XV столтіи потеря континентальныхъ владній, либо унаслдованныхъ либо пріобртенныхъ домомъ Плантагенетовъ — очистила путь къ примиренію Франціи и Англіи въ XVI столтіи, такъ точно потеря фракціею ея американскихъ и индійскихъ колоній въ XVIII столтіи подготовила союзъ обоихъ государствъ въ XIX. Он перестали быть соперницами и на восток и на запад — слдовательно, для нихъ явилась возможность примиренія.
Но цлыя столтія войны оставляютъ за собою горькую память. Ни что такъ трудно не разршимо какъ наслдственная вражда, старый споръ между Французами и Англичанами разгорался дважды, прежде чмъ потухъ, смемъ надяться навсегда. Въ войн оконченной Версальскимъ миромъ 1783 г. и въ войн начавшейся въ 1793 году были поставлены на карту совсмъ различные интересы, чмъ т. которые явились посл Парижскаго мира 1763 г. Въ американской войн собственно споръ шелъ о владніяхъ Соединенныхъ Штатовъ, и Франція. Испанія и Голландія были вовлечены въ нее той прихотью судьбы, которая часто обращаетъ нейтральныхъ въ сражающихся. Бойна начавшаяся въ 1793 году, въ которую страна была вовлечена несчастнымъ образомъ, вопреки желанію Питта — была войною убжденій. Европа сначала воевала для подавленія идей, зародившихся благодаря революціи, и для возстановленія стараго порядка вещей, который она еще не признавала разрушеннымъ. Правда съ теченіемъ времени война ради убжденій, провозглашенная Европою, превратилась въ завоевательную войну, предпринятую фракціею. Если бы старая доктрина политическаго равновсія не была извстна, то Европа врядъ ли избгла бы той борьбы, въ которую она была вовлечена наступательнымъ движеніемъ Франціи. Она должна считать себя обязанной передъ этой страной за ту настойчивость, съ которой эта послдняя вела борьбу. И однако, какъ ничтожны оказались результаты почти столтней войны для континентальной Европы. Въ войн за австрійское наслдство, въ семилтней войн, въ американской войн, въ революціонной войн, Франція и Англія были другъ противъ друга, а между тмъ, что он об получили въ борьб кром убытка, по крайней мр, на контингент Европы? ‘Впродолженіи шестисотъ лтъ’, писалъ съ понятнымъ преувеличеніемъ Кобденъ. ‘Французы и Англичане не переставали смотрть другъ на друга какъ на естественныхъ враговъ… Нашему времени суждено было увидть окончаніе продолжительнйшей и самой кровопролитной, а по своимъ послдствіямъ, самой ничтожной борьбы, какую только можно отыскать въ лтописяхъ мира’.
Но въ этомъ спор была одна характеристическая черта, о которой слдуетъ упомянуть. Какъ ни была длинна и смертельна эта вражда, она была почти всегда враждою монарховъ, а не враждою народовъ. Она вызывалась обыкновенно интересами династій. ‘Я прекрасно знаю милостивый государь’ — сказалъ Дизраэли тому назадъ тридцать лтъ, ‘что если мы вернемся къ древней исторіи, или скоре къ древней исторіи обоихъ государствъ, мы можемъ сослаться на Кресси, Пуатье и Азенкуръ и предположитъ, что между этими государствами происходила постоянная борьба, разршавшаяся всегда во славу Англіи. Но надо помнить, что это не были войны между Франціею и Англіею, а скоре между французскимъ королемъ и королемъ Англіи, какъ французскимъ принцемъ, что послдній воевалъ для защиты своихъ провинцій Пикардіи и Аквитаніи, и что на самомъ дл это не была борьба между двумя націями. Съ той счастливой минуты, когда ключи Калэ были навсегда возвращены французскому монарху, самые проницательные государи и самые выдающіеся государственные люди Англіи, почти вс безъ исключенія полагали, что союзъ съ Франціею или искреннее соглашеніе съ французской націей, должно быть краеугольнымъ камнемъ и ключомъ нашей иностранной политики’. Эти слова, конечно, исторически не совсмъ точны, но въ нихъ въ то же время много правды, которой до сихъ поръ слишкомъ мало придавали значенія.
Такимъ образомъ, дипломатическая исторія Англіи, со времени Норманскаго завоеванія до окончанія великой войны 1815 года, естественнымъ образомъ длится на нсколько періодовъ. До начала XVI столтія главная опасность для Англіи заключалась въ возможности союза между Шотландіею и Франціею, и въ дйствительности, Франція и Шотландія были единственныя государства, съ которыми Англія вела войну. Бракъ Маргариты англійской съ Яковомъ IV шотландскимъ окончательно уничтожилъ одну изъ этихъ опасностей. Съ этого времени начиная, Англія и Шотландія постепенно начали сближаться, сначала въ качеств союзницъ, поздне стали соединеннымъ королевствомъ. Но пока этотъ одинъ удачный бракъ не освободилъ Англію отъ опасностей, угрожавшихъ ей отъ враждебной Шотландіи, рядъ другихъ браковъ усиливалъ испанскую монархію и соединялъ подъ однимъ главенствомъ Испанію, Нидерланды и Германію. Почти на сто лтъ Испанія, а не Франція, стала главной державой на континент, государственные люди Англіи вмсто того, чтобъ страшиться союза Франціи и Шотландіи, обыкновенно старались возстановить Францію противъ Испаніи. Такой порядокъ вещей, однако, пересталъ существовать до истеченія шестнадцатаго столтія, и Испанія и Франція, побуждаемыя общими интересами и соединенныя довріемъ, изъ соперницъ сдлались друзьями. Посл этого англійскіе дипломаты стали лицомъ къ лицу съ новой опасностью, и, подобно тому какъ ихъ предшественники боялись союза Франціи съ Шотландіею, такъ они стали опасаться возможности союза между Франціею и Испаніею. Эти опасенія продолжали вліять на дипломатію до заключенія Утрехтскаго мира. Упадокъ Испаніи и возвышеніе Германіи впослдствіи отвлекли вниманіе отъ западной Европы къ центральной, войны Фридриха Великаго и Маріи Терезіи получили въ данную минуту больше значенія, чмъ дла испанскаго полуострова. Все таки осталось старое опасеніе союза Франціи и Испаніи, это опасеніе возбудило одно изъ самыхъ значительныхъ событій Наполеоновскихъ войнъ, оно грозило войной между Франціею и Англіею, не боле какъ сорокъ лтъ тому назадъ.
Однако иностранная политика Англіи въ настоящемъ столтіи сложилась на основаніи такихъ соображеній, которыя не могутъ быть анализированы должнымъ образомъ въ этой глав. До 1815 года, иностранная политика регулировалась главнымъ образомъ соображеніями, вліявшими на политическое равновсіе. Посл Ватерло, доктрина невмшательства постепенно замнила собою старую теорію Вильгельма III, и Англія, вмсто того, чтобы вмшиваться во всякій европейскій споръ, намренно воздерживалась отъ всякаго вмшательства въ дла западной Европы. Перемна въ настроеніи мыслей, вызвавшая эту революцію въ политик, одна изъ самыхъ памятныхъ въ исторіи Европы. Ея главные результаты будутъ вкратц разсмотрны въ слдующей глав.

ГЛАВА II.
Иностранная политика Англіи съ Парижскаго мира 1815 года.

Всегда бываетъ затруднительно опредлить истинное значеніе какого либо историческаго событія. Нкоторые писатели расположены къ преувеличенію, другіе къ умаленію послдствіи, произведенныхъ особеннымъ эпизодомъ. Эта противуположность мнній, которую можно встртить у историковъ почти любаго періода міровой исторіи, особенно замтна у писателей, трактовавшихъ о послдствіяхъ битвы при Ватерло. Вс они, дйствительно, готовы допустить громадность побды и согласны съ тмъ, что она имла значительное вліяніе на послдующую судьбу Европы. Но въ то время, какъ одна группа мыслителей держится того мннія, что мы до сихъ поръ пользуемся плодами этой побды, другая категорія лицъ напоминаетъ намъ о томъ, что плоды этой битвы были совершенно утрачены до истеченія 54 лтъ. Бельгія была отдлена отъ Голландіи, Австрія вытснена имъ Италіи, мелкія германскія государства были поглощены Соединенною Германіею, Бурбоны изгнаны изъ Франціи, и Наполеонъ впродолженіи боле чмъ двадцати лтъ занималъ первое мсто въ покой французской республик и въ новой французской имперіи. Почти вс результаты, которыхъ достигла дипломатія въ 1815 году, были оставлены и замнены другими — территоріальнымъ и династическимъ устройствомъ.
Такой взглядъ иметъ однако недостатокъ — онъ упускаетъ изъ виду великій результатъ добытый битвой при Ватерло. Конечно она не обезпечила долговчности перемнъ, провозглашенныхъ дипломатами, но она одарила Европу тмъ, что до той поры Европ было совершенно незнакомо — именно ровно сорокъ лтъ мира. Въ теченіи почти полустолтія ни одна изъ пяти великихъ, континентальныхъ державъ не обнажила оружія противъ другой. Постоянный сорокалтній миръ сопровождался такими послдствіями, которыя наврядъ ли могъ предвидть самый мудрый государственный человкъ. Пасомые умножились до того, что стали слишкомъ сильны для своихъ пастырей. Народъ, увеличившись численностью и благосостояніемъ, потребовалъ голоса и участія въ управленіи. Государственные люди, съхавшіеся посл Ватерло, руководились только династическими интересами. Прежде, чмъ прошло пять лтъ, самые умные изъ нихъ принуждены были принять къ разсчетъ интересы національностей. Прежде, чмъ прошло десять лтъ, старая доктрина, гласившая, что народы существуютъ для блага королей, была замнена въ нкоторыхъ государствахъ Европы покой, по которой короли существуютъ для блага народовъ.
Главнымъ защитникомъ старой доктрины въ Европ былъ Императоръ Русскій. Александръ I. Его лучшимъ помощникомъ былъ Меттернихъ австрійскій. ‘J’ai gouvern l’Europe quelquefois, l’Autriche jamais’.
Таково было откровеніе Меттерниха, сдланное имъ посл своего паденія. Исторія Европы съ 1815 но 1822 годъ почти оправдала смлость такого увренія. Континентальная Европа лежала подъ пятой автократіи, а Меттернихъ былъ способнйшимъ изъ тхъ совтниковъ, на которыхъ опиралась аристократія. Александръ и Меттернихъ искренно врили, что они способны повсюду остановить революцію, подавляя первые признаки возмущенія. Пруссія, сравнительно слабая, пожелала, конечно, раздлить жребій сосднихъ державъ. Людовикъ XVIII, занявшій престолъ своихъ предковъ съ помощью союзниковъ, естественно отвергалъ права народовъ возставать противъ своихъ, правителей. Четыре великія державы континента, такимъ образомъ, практически согласились застраховать Европейскій миръ, точно такъ, какъ въ наше время страхуютъ стада отъ болзней. Ом предложили раздавить первые симптомы революціи, совершенно такъ, какъ теперь уничтожаютъ первые симптомы чумы на животныхъ.
Англія не могла, конечно, формально принять принциповъ Священнаго Союза. Она пользовалась преимуществами самоуправленія, нкоторые изъ ея лучшихъ государственныхъ дятелей пришли въ негодованіе отъ того, какъ въ Вн цлые народы присуждались тому или другому монарху, при томъ ея министры не могли открыто поддерживать взглядовъ Александра и Меттерниха. Но иностранная политика Англіи въ то время управлялась государственнымъ человкомъ, тайно благопріятствовавшимъ тмъ взглядамъ, которыхъ онъ не могъ поддерживать открыто. Люди, которые судятъ объ немъ на основаніи депешъ, имъ написанныхъ и ставшихъ гласными, вроятно, составили себ не совсмъ точное представленіе о систем этого министра. Онъ вступилъ въ министерство иностранныхъ длъ въ 1812 году и въ то время былъ въ лучшихъ дружественныхъ отношеніяхъ съ Александромъ и Меттернихомъ, которые прекрасно понимали его дйствительные взгляды. Меттернихъ хорошо зналъ, что депеши британскаго министра иностранныхъ длъ сочинялись для нижней палаты и, сообразно съ этимъ, читалъ между строкъ. Было ясно, что британскій министръ иностранныхъ длъ станетъ письменно протестовать противъ всякаго деспотическаго дйствія, но было также ясно, что протестъ этотъ не будетъ поддержанъ присылкой хотя бы одного британскаго полка {Такъ какъ эти факты отрицались, то желательно ихъ поддержать ссылкой на авторитетъ. Лордъ Георгъ Бентингъ, частный секретарь Каннинга, заявилъ Гревилю, что ‘нкоторое время посл того, какъ они начали завдывать ддами (посл смерти лорда Лондондерри), они нашли въ ящик, который невидимому не замтили или забыли — нсколько депешъ и копій съ корреспонденціи лордовъ Кастелре и Стюарта (братъ лорда Кастелре, бывшій посломъ въ Вн). Эти депеши оказались весьма любопытными… Въ нихъ между прочимъ оказалось подробное описаніе открытія лордомъ Стюартомъ измны одного оффиціальнаго курьера, который въ теченіи долгаго времени давалъ его депеши на прочтеніе Меттерниху прежде чмъ везти ихъ въ Англію, лордъ Стюартъ выражается по этому поводу такъ: ‘Я трепещу при мысли о томъ, что мои депеши подвергались риску быть прочтенными въ нижней палат, между тмъ какъ были письма лорда Лондондерри, написанныя спеціально для того, чтобы пускать пыль въ глаза парламенту’. Это были его собственныя выраженія, а дале онъ прибавилъ ‘вы это поймете и съумете отвтить Меттерниху’.}. Съ 1815 по 1822 годъ, Европа, дйствительно, управлялась на основаніи подобныхъ принциповъ. Среди народовъ поддерживали тишину, но это была тишина школьниковъ передъ линькомъ учителя. Тмъ не мене въ 1820 году произошли безпорядки, сильно пошатнувшіе систему, установленную Александромъ и съ которой лордъ Кастелре согласился. Неаполитанскій народъ возсталъ противъ своего правителя и потребовалъ конституцію. Армія поддерживала народъ, и королю пришлось согласиться на это требованіе. Великія державы континентальной Европы съхались на конгрессъ въ Троппау, чтобъ ршить, какъ имъ дйствовать въ виду такихъ обстоятельствъ. На конференціи присутствовалъ лордъ Стюартъ, братъ англійскаго министра. Автократы Европы отказались признать происшедшее возстаніе, они назначили Неаполитанскому королю встрчу въ Лайбах, для принятія ихъ ршенія. Въ Лайбах они торжественно ршили, что необходимо временное занятіе королевства обихъ Сицилій и позволили Австріи двинуть свои войска на Неаполь. Республиканцы южной Италіи могли оказать только слабое сопротивленіе дисциплинированнымъ баталліонамъ австрійскаго императора и автократическое правительство было легко возстановлено. Награжденные такой легкой побдой, автократы постановили, что ‘полезныя или необходимыя перемны въ законодательств и администрацій государствъ, должны исходить только изъ свободной воли и разумнаго, хорошо взвшеннаго убжденія тхъ, кого Рогъ сдлалъ отвтственнымъ за власть’. Лордъ Стюартъ оставался во время этихъ событій въ Троппау и въ Лайбах, въ Средиземномъ мор стояла британская эскадра, но не принимала мръ для защиты Неаполитанцевъ. Врный своимъ принципамъ, британскій министръ иностранныхъ длъ выразилъ въ нижней палат формальное порицаніе всего случившагося, но, оставаясь врнымъ тмъ же принципамъ, онъ сталъ на почву невмшательства въ дла Неаполя.
Награжденные успхомъ и довольные той легкостью, съ которой они уничтожили революцію въ Италіи, автократы Европы черезъ годъ посл этаго вновь ршились повторить весь этотъ процессъ. Испанія, подобно Неаполю, просила даровать ей конституцію у своего правителя изъ династіи Бурбоновъ, подобно Неаполю, она не добилась этой милости отъ автократа, котораго Богъ или союзники сдлали отвтственнымъ за его власть, такимъ образомъ испанскій Бурбонъ, подобно Бурбону на неаполитанскомъ престол, очевидно, явился объектомъ воздйствія Священнаго Союза. Великія Европейскія державы ршили собраться на конгрессъ въ Верону, для возобновленія собственной дружбы и для принятія ршенія относительно Испаніи. Если бы положеніе вещей въ то время не измнилось, то не могло быть разумнаго основанія сомнваться въ томъ, какъ они поступятъ. Но вся политика Европы внезапно получила другое направленіе благодаря событію, котораго никто не ожидалъ. Лордъ Кастелре, или лордъ Лондондерри, ибо онъ наслдовалъ высшій титулъ, лишилъ себя жизни, и, посл затруднительнаго промежутка времени, Каннингъ сдлался министромъ иностранныхъ длъ. Политика Каннинга совершенно отличалась отъ политики его предшественника. Онъ во-первыхъ, желалъ воспрепятствоватъ, если будетъ возможно, всякому вмшательству въ дла Испаніи. А если бы это оказалось невозможнымъ, то помшать, по крайней мр, вмшательству Европы — in corpore. Ему удалось, съ помощью герцога Веллингтона, заставить французское правительство позавидовать Европейской у вмшательству. Предложеніе русскаго императора, чтобы Франція дйствовала какъ агентъ Европы, между тмъ, какъ онъ двинетъ армію на западъ въ помощь Франціи, встртило поэтому сильное сопротивленіе въ Верон. Конгрессъ окончился, не приведши ни къ какому опредленному результату, Священный Союзъ, бывшій проклятіемъ Европы, фактически распался.
Дв конференціи, собранныя въ короткій періодъ времени, привели къ совершенно различнымъ результатамъ. Въ одномъ случа, автократы Европы уполномочили Австрію, какъ своего агента, потушить итальянскую революцію. Въ другомъ случа, самодержцы Европы не могли добиться, чтобы Франція дйствовала, какъ ихъ агентъ, для подавленія испанской революціи. Въ 1821 году имъ удалось этого достигнуть, ибо они пользовались тайнымъ потворствомъ лорда Кастелре, въ 1822 году имъ ничего не удалось, ибо они встртили дятельное противодйствіе въ лиц Каннинга. До кризиса они не понимали, что перемна въ британскомъ министерств произвела перемну въ англійской политик. Они привыкли получать либеральныя депеши отъ лорда Кастелре и смотрли на нихъ, какъ на ловкій маневръ, чтобы управиться съ нижней палатой. Когда они стали получать либеральныя депеши отъ Каннинга, то вообразили, что депеши эти имютъ ту же цль. Они не подумали, что лордъ Кастелре запасался аргументами на будущее время, между тмъ какъ аргументація Каннинга немедленно же примнялась. Не удивительно, что они введены были въ заблужденіе, Англичане, даже въ настоящее время, чтобы доказать, что политика лорда Кастелре была тождественна съ политикой Каннинга, приводятъ въ примръ нкоторыя выраженія изъ его депешъ. Но въ смысл доказательства нельзя найти боле обманчиваго призрака. Разницу между лордомъ Кастелре и Каннингомъ нужно искать не въ гласныхъ депешахъ, а въ ихъ образ дйствія. Если судить объ этомъ такимъ образомъ, то окажется неизмримое разстояніе между Троппау и Вероною. Въ Троппау, лордъ Кастелре не препятствовалъ свобод дйствій Священнаго Союза, въ Верон Каннингъ нанесъ ему смертельный ударъ. Въ Верон, подъ руководствомъ Каннинга, Великобританія стала въ такое положеніе, отъ котораго произошелъ первый крупный переворотъ въ иностранной политик этой страны.— Съ этого времени Великобританія становится въ открытую оппозицію къ самодержавнымъ государствамъ, желавшимъ силою поддержать постановленія 1815 года. Но, хотя Каннингу и удалось воспрепятствовать вмшательству всей Европы въ дла Испаніи, онъ не могъ предупредить вмшательства Франціи. Людовикъ XVIII послалъ своего сына, герцога Ангулемскаго, съ арміею, чтобъ возстановить авторитетъ несчастнаго Бурбона, который не могъ управиться съ испанской монархіей. Въ 1821 году лордъ Кастелре ограничился заявленіемъ поздняго и робкаго протеста противъ австрійскаго вмшательства въ дла Италіи. Въ 1823 году Каннингъ не промедливъ ни одного дня, протестовалъ противъ вмшательства Франціи въ дла Испаніи. Его протестъ не удался. Герцогъ Ангулемскій справился съ своею относительно легкой задачею, и самодержавіе было возстановлено на полуостров. Но Каннингъ отплатилъ за это такимъ блестящимъ образомъ, что встревожилъ всю Европу отъ Таго до Вислы. Испанія была сильна главнымъ образомъ благодаря своимъ обширнымъ владніямъ въ Южной Америк, пріобртеннымъ древнею испанскою доблестью. Въ 1823 году испанскія колопіи возстали и было очевидно, что Испанія безъ посторонней помощи не въ состояніи ихъ вновь подчинить. Союзныя державы Европы хотли поступить съ испанскими колоніями, какъ они уже поступили съ Неаполемъ и намрены были поступить съ Испаніею. Они заявили, что соберутся на конференцію въ Парижъ и обсудятъ этотъ вопросъ. Конференція собралась, но Каннингъ отказался отъ всякаго участія въ ней. Слдовательно она собралась только для того, чтобы разойтись. Посл этого Каннингъ выбралъ направленіе, на которое онъ поздне намекалъ словами, извстными каждому Англичанину. Очевидно Испанія одна, безъ помощи, не могла подчинить своихъ возмутившихся колонистовъ, — но нельзя было подозрвать, чтобы Франція, до сихъ поръ державшая въ своихъ рукахъ Испанію, не въ состояніи была достигнуть этой цли, въ 1824 году, Каннингъ отнялъ надежду на такой результатъ, признавъ независимость Мексики, Колумбіи и Буэносъ-Арейса. ‘Я ршилъ’, сказалъ Каннингъ, ‘что если Франція завладетъ Испаніею, то только одного Испаніей’, безъ Индіи. Я вызвалъ къ жизни новый свтъ, чтобъ возстановить равновсіе стараго’.
Итакъ, въ 1821 году въ Лайбах, при содйствіи лорда Кастелре, Европа подавила возстаніе въ Неапол, въ 1822 году, оппозиція Каннинга помшала повторенію той же процедуры въ Верон, въ 1824 году Каннингъ призналъ совершившимся фактомъ возстаніе въ Южной Америк. Въ 1826 году онъ сдлалъ новый шагъ. Въ Португаліи разыгралась междоусобная война, партизаны, приверженцы донъ-Мигуэля, главы абсолютизма, перешли въ Испанію и, съ помощью испанскаго правительства и (какъ подозрвали) при молчаливомъ сочувствіи Франціи, сдлали приготовленіи, чтобы овладть Португаліею. Эти обстоятельства повели къ самому памятному событію управленія Каннингомъ иностранной политикой. Онъ раньше объявилъ, что если Франція будетъ обладать Испаніею, то Испаніею безъ Индіи, а поэтому призналъ независимость обширныхъ испанскихъ колоній въ Южной Америк, теперь онъ объявилъ, что Франція вовсе не получитъ Португаліи. Притомъ онъ не ограничился словами, а послалъ британскій экспедиціонный корпусъ къ рк Таго, съ приказомъ оказывать сопротивленіе испанскому и французскому вмшательству. Этотъ пріемъ вполн удался. Испанцы и французы не отважились сдлать вызовъ британскому министру иностранныхъ длъ, и Португалія, въ конц-концовъ, была предоставлена самой себ.
Этихъ немногихъ примровъ вроятно будетъ достаточно, чтобы показать успхи британской иностранной политики въ царствованіе Георга IV. Въ 1821 году Европа, дйствуя какъ одно цлое, поручила Австріи, какъ своему агенту, потушить революцію въ Италіи и лордъ Кастелре не сопротивлялся такому образу дйствій. Въ 1822 году Каннингъ воспрепятствовалъ Европейскому вмшательству въ дла Испаніи и этимъ поступкомъ разстроилъ Священный Сотовъ. Въ 1826 году онъ запретилъ вмшательство въ дла Португаліи. Поклонники его говорили, что онъ создалъ политику невмшательства. Но мы будемъ гораздо боле правы, если скажемъ, что онъ просто поддерживалъ стремленія національностей. Онъ не хотлъ дозволить Европейскимъ самодержцамъ заглушить первые признаки конституціоннаго прогресса., а потому и останавливалъ ихъ вмшательство.
Кром Греціи, революцію которой удобне будетъ разсматривать въ связи съ восточной политикой Англіи. принципы, провозглашенные Каннингомъ, не получили новаго примненія до начала царствованія Вильгельма IV. Легкомысліе Карла X и его совтниковъ вызвали возстаніе, извстное въ исторіи подъ именемъ Іюльской революціи, и имвшее послдствіемъ изгнаніе Бурбоновъ изъ Франціи. Безпорядки во Франціи сопровождались такими же безпорядками въ другихъ государствахъ, въ Бельгіи въ особенности, народъ возсталъ противъ постановленій, навязанныхъ ему въ 1815 году. Цль союзниковъ въ то время была — укрпить положеніе Нидерландовъ въ Европ соединеніемъ Голландіи съ Бельгіею, но соединеніе, подобно неудачному браку, не оправдало надеждъ. Бельгійцы возстали противъ голландцевъ и король Нидерландовъ, не будучи въ состояніи подавить возстаніе, обратился къ союзникамъ за помощью. Не можетъ быть сомннія въ томъ, какъ державы отнеслись бы къ такому обращенію десять лтъ раньше. Властители Европы заявили бы Бельгійцамъ, что реформы могутъ имъ быть дарованы только королемъ Нидерландовъ и что долгъ ихъ поддерживать авторитетъ короля. Въ 1830 году такой разговоръ оказался къ счастью невозможнымъ. Англія окончательно сдлалась противникомъ автократическаго вмшательства. Новый король Франціи, обязанный своимъ престоломъ революціи, естественно сталъ на сторон Англіи. Самодержцы сверной и восточной Европы, занятые собственными длами не отважились на противорчіе двумъ великимъ западнымъ державамъ, и поэтому союзники, вмсто того, чтобы передать Бельгію въ той или другой форм Голландіи, сразу согласились на ихъ раздленіе. Здсь не мсто разсказывать исторію продолжительныхъ переговоровъ, которые посл этого происходили и коими была обезпечена самостоятельность Бельгіи. Достаточно сказать, что дв западныя державы послали, одна армію — другая флотъ въ Бельгію, съ открытой цлью прогнать съ территоріи Бельгіи послдній голландскій гарнизонъ въ Антверпен.
Многіе въ Англіи стояли въ оппозиціи къ такому направленію политики, они осуждали факты подготовлявшіе воину съ Голландіею, порицали еще боле союзъ съ Франціею, но они были настолько безсильны, что не могли активно противиться политик Виговъ, съ лордомъ Пальмерстономъ въ министерств иностранныхъ длъ. Не смотря на Натерло съ его послдствіями, не смотря на неудовольствіе самодержавныхъ государствъ, Бельгія стала независимымъ королевствомъ. Леопольдъ Саксенъ-Кобургскій, который посредствомъ своего перваго брака сблизился съ Великобританіею, а вскор посредствомъ второго — сблизился съ Франціею, занялъ престолъ, и дв великія западныя державы, принявъ общую политику, тсне сблизились между собою.
Послдствія такой перемны вскор достаточно выяснились. Въ 1831 и 1832 годахъ, когда бельгійскій вопросъ еще не былъ разршенъ, въ средней Италіи вспыхнула революція. Австрія, дйствуя за свой счетъ, подобно тому какъ десять лтъ ране она дйствовала какъ агентъ Священнаго Союза, усилила свои гарнизоны въ сверной Италіи и, по требованію папы, двинула свои войска и вступила въ Романью. Французская эскадра тотчасъ же заняла городъ Анкону, и вся Европа, поэтому могла заключить, что наступленіе Австріи должно быть остановлено. Перемна эта еще наглядне отозвалась на испанскомъ полуостров. И въ Испаніи, и въ Португаліи разные претенденты оспаривали другъ у друга престолъ. Въ каждомъ изъ этихъ государствъ, конституціонная партія поддерживала притязанія маленькой двочки, на которую въ каждомъ изъ нихъ совершенно правильно смотрли какъ на законную наслдницу престола, въ каждомъ государств, монахи и абсолютисты поддерживали кандидатуру на престолъ дяди королевы. Въ обоихъ государствахъ послдствіемъ этихъ противуположныхъ притязаній была междоусобная война, и въ тома, и въ другомъ война временно законченна была союзомъ между Англіею, Франціею, испанскими конституціоналистами и Португаліей. Съ помощью Франціи и Англіи, Донна Марія укрпилась на португальскомъ престол, а Донна Изабелла вступила на престолъ Испаніи. Донъ Мигуэль и Донъ Карлосъ согласились покинуть занимаемую ими территорію.
Трактатъ, коимъ закончились вс эти событія извстенъ подъ именемъ Четвернаго Союза и заканчиваетъ собото первый періодъ политики лорда, Пальмерстона въ министерств иностранныхъ длъ. Онъ, безъ сомннія, внесъ новый принципъ въ сношенія страны съ другими націями. Каннингъ въ 1826 году дятельно вступился, съ цлью помшать вмшательству Испаніи и Франціи въ дла Португаліи. Пальмерстонъ въ 1830 и 1831 годахъ также дятельно помогалъ Бельгійцамъ очистить ихъ территорію отъ Голландцевъ. Но въ первомъ изъ этихъ двухъ случаевъ англійскія силы были употреблены на то, чтобы воспрепятствовать вмшательству другихъ державъ, во второмъ случа соединенныя силы Франціи и Англіи служили длу раздленія Бельгіи и Голландіи, на которое согласилась вся Европа, не исключая и Голландіи. Въ 1834 году лордъ Пальмерстонъ однако я мшался во внутреннія дла дружественныхъ государствъ. Англія воспользовалась своимъ вліяніемъ не для того, чтобы препятствовать Россіи или Австріи поддерживать абсолютизмъ, но съ цлью поддержать конституціонную партію противъ партіи автократической. За исключеніемъ того, что Франція и Англія были на сторон прогресса, а Меттерпихъ на сторон деспотизма, нельзя подмтить другой принципіальной разницы между дйствіями самодержавцевъ въ Лайбах въ 1821 году и между заключеніемъ Четвернаго Союза въ 1834 году. И то и другое основывалось на предполагаемомъ прав сильныхъ государствъ вмшиваться въ дла слабыхъ, кром того невозможно, кажется, логически отличить принципы въ этихъ двухъ случаяхъ, ибо одно вмшательство было продиктовано самодержавіемъ, а другое вызвано было стремленіемъ къ прогрессу.
Если мы не ошибаемся, въ то время вообще обратили мало вниманія на заключеніе этого союза. Правительства, установленныя въ Испаніи и Португаліи были участниками Четвернаго Союза и успхъ союзниковъ, казалось, оправдывалъ вс ихъ дйствія. Во всякомъ случа междоусобная война была на время прекращена и въ Испаніи, и въ Португаліи. ‘Нравственное дйствіе трактата’, какъ выразился самъ лордъ Пальмерстонъ, было таково, что устрашило и Донъ Мигуэля и Донъ Карлоса, испанскій полуостровъ былъ избавленъ отъ ужасовъ междоусобной войны. Хотя логика не дозволяетъ защищалъ Четверной Союзъ и въ то же время порицать событія въ Лайбах, но испанскую политику лорда Пальмерстона, если бы ему удалось довести ее до конца въ 1834 году, извинили бы наврное многіе, ибо она была бы успшна, къ несчастью, отступая отъ принципа, еще больше сбиваешься съ настоящей дороги и къ тому же положеніе длъ въ Испаніи сдлало необходимымъ дальнйшее вмшательство. Цль Четвернаго Союза была — изгнать Донъ Карлоса изъ Испаніи, между тмъ Донъ Карлосъ вернулся туда лтомъ 1834 года. Впродолженіи многихъ лтъ онъ поддерживалъ кровавую, продолжительную и ршительную войну съ испанскими конституціоналистами, лордъ Пальмерстонъ опять принялъ дятельныя мры къ его удаленію. Но его иниціатив, иностранный Актъ вербовки, по которому запрещалась вербовка британскихъ подданныхъ на службу иностранныхъ державъ, былъ отмненъ. Британскій отрядъ, подъ начальствомъ полковника Эванса, офицера извстнаго въ послдствіи въ лагер и въ парламент какъ сэръ де-Ласи Эвансъ, былъ навербованъ въ Лондон, чтобы поддержать притязанія молодой испанской королевы Изабеллы, наконецъ британскія подкрпленія были помщены на берегахъ Испаніи съ разршеніемъ оказывать фактическую помощь констуціоннымъ арміямъ, этими и иными средствами война подъ конецъ была окончена и Донъ-Карлосъ изгнанъ изъ Испаніи посл нсколькихъ годовъ кровопролитія.
Если разсуждать на основаніи строгаго принципа, то, конечно, будетъ трудно отдлить только что описанное отъ образа дйствія лорда Пальмерстона въ 1834 году, когда онъ дйствовалъ солидарно съ Франціею. Если въ 1834 году считалось законнымъ составлять Четверной Союзъ для изгнанія Донъ Мигуэля и Донъ Карлоса съ полуострова, то нельзя не указать на непригодность образа дйствіи лорда Пальмерстона посл этого съ 1835 по 1840 годъ. Но, въ иностранной политик, какъ и въ другихъ вещахъ, умнйшіе государственные люди всегда руководились не принципомъ, а выгодой данной минуты. И на боле ограниченной почв — выгоды, въ обоихъ случаяхъ замчается наибольшая разница. Во-первыхъ, въ 1834 году лордъ Пальмерстонъ дйствовалъ солидарно съ другими конституціонными государствами западной Европы. Онъ привелъ въ дйствіе непобдимую нравственную силу, которой Донъ Карлосъ и Донъ Мигуэль сразу уступили. Но съ 1835 но 1840 годъ онъ дйствовалъ одинъ или самое большое, при содйствіи испанскихъ конституціоналистовъ. Онъ не имлъ такой нравственной силы, которая могла бы служить поддержкой, а т силы, которыми онъ располагалъ, били недостаточны для его цли. Конечно, судить о достоинств какого либо предпріятія по его успху или неудач — несправедливо. Но нужно сознаться, что единственное возможное оправданіе вмшательства въ междоусобную войну есть желаніе остановить кровопролитіе и расходы, которые являются неизбжнымъ послдствіемъ всякой продолжительной борьбы: желательно, чтобъ всякій прохожій вмшивался въ уличную драку и прекращалъ безпорядокъ. Но его вмшательство не можетъ имть оправданія, если онъ поджигаетъ столкновеніе. Когда Меттернихъ вмшался въ 1821 году въ дло Неаполя, то вмшательство это имло по крайней мр то достоинство, что имъ остановлена была революція. Когда герцогъ Апгулемскій вступилъ въ Испанію — приходъ его имлъ такое же оправданіе, безпорядки прекратились. Можно оправдать дйствія Четвертаго Союза 1834 года, ибо онъ прекратилъ междоусобную войну, но вмшательство лорда Пальмерстона посл 1835 года не увнчалось успхомъ. Противъ него можно было привести т же возраженія, какъ и противъ Меттерниха, но онъ не такъ ловко обставилъ дло. Какъ Тибальдо въ пьес {Ромео и Юлія, трагедія Шекспира.}, лордъ Пальмерстонъ разжигалъ войну, которую, когда онъ принялъ въ ней участіе, ему слдовало остановить.
Мы будемъ правы если скажемъ, что самый способъ вмшательства лорда Пальмерстона возбуждаетъ возраженія. Можно, конечно, оправдать государственнаго человка, поддерживающаго своимъ нравственнымъ вліяніемъ ослабвшее государство, если онъ намренно замшалъ свою страну въ чужой споръ, въ его пользу можно также привести оправдательныя причины. Но трудно найти оправданіе для министра, который, удерживаясь отъ вмшательства въ чужой споръ, въ то же время подталкиваетъ къ такому вмшательству своихъ согражданъ и даже отмняетъ законъ, чтобы облегчить имъ это вмшательство. Вспомогательный отрядъ полковника Эванса, посланный въ Испанію въ 1836 году принесъ много вреда, и не принесъ той пользы, которую можно было ждать отъ прямаго вмшательства, съ одной стороны, онъ замшалъ страну въ междоусобіе въ чужомъ государств, съ другой стороны, онъ оказался слишкомъ слабымъ для своей задачи. Фактически, кажется, нтъ большой разницы между отрядомъ полковника Эванса, отправленнымъ въ Испанію въ 1836 году и русскимъ вспомогательнымъ контингентомъ, принимавшимъ участіе въ 1876 году въ сербской войн, писатель, который не оправдываетъ въ данномъ случа поведенія Россіи, иметъ столь же мало основанія одобрять образъ дйствій лорда Пальмерстона въ тридцать шестомъ году.
Но противъ испанской политики лорда Пальмерстона съ 1835 по 1841 годъ можно привести и другое возраженіе. Съ 1830 по 1834 годъ онъ одержалъ вс свои побды въ союз съ Франціею, съ 1835 по 1841 годъ онъ постепенно отсталъ отъ своихъ французскихъ союзниковъ. Это отчужденіе, кажется, произошло сначала благодаря мелкой зависти французскихъ и англійскихъ представителей при Мадридскомъ двор. Вмсто того, чтобы дйствовать согласно, они примкнули къ двумъ различнымъ политическимъ направленіямъ. Англія такимъ образомъ примкнула къ той партіи, которую Англичанинъ назоветъ крайней либеральной, въ то время какъ Франція поддерживала въ Испаніи партію умренно либеральную. Разногласіе, созданное такимъ путемъ, еще боле увеличилось вслдствіе постояннаго занятія Алжира Франціею и окончательно обострилось благодаря восточной политик лорда Пальмерстона. Можно сказать безъ преувеличенія, что лтомъ 1840 года Франція и Англія были очень не далеки отъ войны, и что старая вражда, созданная столтіями, возобновилась и запылала въ обоихъ государствахъ. Къ счастью для спокойствія міра, въ промежутокъ времени между паденіемъ въ 1840 году Тьера во Франціи и министерства Мельбурна въ 1841 году въ Англіи, страсти охладли. Во Франціи, во глав новаго французскаго министерства сталъ Гизо, въ Англіи иностранная политика новаго правительства управлялась лордомъ Абердиномъ. Вроятно теперь не многіе помнятъ, что лордъ Абердинъ, другъ Байрона въ начал столтія, глава несчастнаго смшеннаго министерства въ средин столтія, нанималъ постъ министра иностранныхъ длъ боле чмъ впродолженіи семи лтъ. Очень немногіе замтятъ отличительную черту его управленія иностранной политикой. Правда, его управленіе нсколько блднетъ передъ блескомъ предпріятій лорда Пальмерстона, но если миръ лучше войны, если искреннія добрыя отношенія лучше враждебныхъ отношеній, то управленіе лорда Абердина министерствомъ иностранныхъ длъ заслуживаетъ такой же похвалы, какъ управленіе всякаго изъ его предшественниковъ. Объ немъ можно буквально сказать, что онъ посвятилъ себя смягченію тхъ горькихъ чувствъ, которыя были возбуждены лордомъ Пальмерстономъ. Въ этой задач ему искренно помогали въ Англіи Герцогъ Веллингтонъ, а заграницею Гизо. ‘J’ai toujours dit’ сказалъ герцогъ французскому посланнику, ‘ qu’on ne ferait rien de solide sans la France’.— Гизо гордился тмъ, что въ три года усплъ замнить недовріе и вражду — искренней дружбой.— Къ несчастью, то полное согласіе, какое существовало между лордомъ Абердиномъ и Гизо, тотчасъ же исчезло посл паденія администраціи Пиля. Молодая королева Испаніи, изъ-за которой произошло вмшательство 1834 года, достигла брачнаго возраста. Сестра ея, вроятная наслдница престола, не много моложе ея, также достигала брачнаго возраста. Королева Испаніи была конечно въ то время самой завидной наслдницей, первыя лица въ Европ естественно бросали честолюбивые взгляды на союзъ, посредствомъ котораго они могли вступить на тронъ Фердинанда и Изабеллы. Для Франціи и Англіи, связанныхъ традиціями несчастнаго прошлаго, выборъ королевы имлъ особенную важность. Политика Англіи въ теченіи предъидущаго столтія была направлена противъ союза Франціи и Испаніи. Въ томъ же столтіи французскіе государственные люди стремились сблизить оба государства. Бракъ этотъ возбудилъ трудно разршимые вопросы, лордъ Абердинъ со стороны Англіи и Гизо со стороны Франціи — съ рдкой осторожностью взвсили вс шансы этого дла и пришли къ соглашенію. Лордъ Абердинъ, со своей стороны, заявилъ, что онъ не можетъ согласиться на бракъ королевы съ сыномъ Луи Филиппа, Гизо, съ своей стороны, заявилъ, что не можетъ дать свое согласіе на бракъ королевы только съ Бурбонскимъ принцемъ, потомкомъ Филиппа V испанскаго. Оба министра согласились взаимно уважать требованія другъ друга и было постановлено, что Франція и Англія предложатъ испанской королев выйти замужъ за испанскаго Бурбона, а Инфанта, посл брака королевы и посл того какъ у нея будутъ дти — выйдетъ на герцога Моппансіе, одного изъ младшихъ сыновей Луи Филиппа. Эти предположенія были бы вроятно выполнены, если бы лордъ Абердинъ остался въ министерств иностранныхъ длъ. Посл его выхода изъ министерства он были отложены но многимъ причинамъ. Лордъ Пальмерстонъ, только отчасти соглашался съ проектомъ своего предшественника, ибо желалъ во всякомъ случа помшать браку принца Монпансіе. Въ оффиціальной нот, онъ указалъ на одного изъ принцевъ, не принадлежащаго къ испанскому дому Бурбоновъ, какъ на мужа для королевы. Луи Филиппъ, испугавшись, что лордъ Пальмерстонъ откажется отъ проекта, на который согласился лордъ Абердинъ, поспшилъ съ бракомъ Инфанты и принца Монпансіе, одновременно съ бракомъ королевы съ ея двоюроднымъ братомъ, герцогомъ Кадикскимъ. Поступивъ такимъ образомъ, онъ безъ сомннія нарушилъ данное имъ слово и разстроилъ ту ‘entente cordiale’, которой добивались съ такимъ усердіемъ Гизо и лордъ Абердинъ. Съ того времени и до конца его царствованія, Франція и Англія дйствовали опять отдльно и одиночество Франціи было одной изъ причинъ, по которой, восемнадцать мсяцевъ позже, Орлеанская династія лишилась престола.
Въ 1840 году, однако еще не были замтны послдствія испанскихъ брачныхъ союзовъ. Гизо, опьяненный (`коими успхами, заявилъ французскимъ палатамъ, что ‘испанскіе брачные союзы — первая великая вещь, которую Франція совершила съ 1830 года въ Европ, безъ посторонней помощи’. Лордъ Пальмерстонъ, раздраженный своею неудачею, объявилъ французскому повренному въ длахъ въ Лондон, что это ‘l’acte le plus patent d’ambition et d’agrandissement politique que l’Europe ait vu depuis l’Empire’. Можно впрочемъ, догадаться, что мннія обоихъ министровъ были результатомъ возбужденія и традицій, а не спокойнаго обсужденія. Лордъ Пальмерстонъ былъ противъ испанскихъ брачныхъ союзовъ, ибо боялся соединенія Франціи и Испаніи и вытекающаго изъ него нарушенія политическаго равновсія западной Европы. Ныло также очевидно, что случайность, на которой основывалась его оппозиція, была настолько отдаленная, что врядъ ли стоило принимать ее въ разсчетъ. Королева Испаніи была молодой двушкой, естественно было предположить, что у нея будутъ дти, между тмъ, рожденіе хотя бы одного ребенка сразу разрушало вс причины боязни министра. Но даже если бы королева не имла дтей, за то у герцога Монпансіе были старшіе братья, его шансы на наслдованіе престола Франціи были такъ отдаленіи, что ихъ не стоило принимать въ разсчетъ. Франція имла такое же основаніе запретить бракъ прусскаго кронпринца съ англійской принцессой подъ предлогомъ, что при извстныхъ обстоятельствахъ охотъ бракъ можетъ повести къ союзу Пруссіи съ Англіей, какое имла Англія, когда препятствовала браку сестры испанской королевы съ герцогомъ Моннапсіе, подъ предлогомъ, что это можетъ повести къ союзу Франціи и Испаніи.
Полнйшая нелпость мннія лорда Пальмерстона стала ясна только черезъ полтора года посл этого, когда домъ Орлеановъ былъ свергнутъ съ французскаго престола и шансы герцога Монпансіе на занятіе престола обратились въ ничто. Тогда увидли, что лордъ Пальмерстонъ рисковалъ возможностью войны и оживилъ враждебное чувство, созданное столтіями борьбы между Франціею и Англіею,— и все это для того, чтобы воспрепятствовать союзу Испаніи съ фамиліею обязанной своимъ возвышеніемъ революціи, между тмъ, какъ другая революція погрузила ее въ ничтожество {Въ текст мы нарочно ограничились главными чертами иностранной политики лорда Пальмерстона, но не слдуетъ упускать изъ виду, что въ 1847 году онъ дятельно вмшался въ дла Португаліи, въ 1848 году онъ ршился посовтовать испанской королев, черезъ представителя Британіи въ Мадрид, чтобы она расширила основныя начала администраціи ‘призвавъ къ участію въ управленіи лицъ, пользующихся довріемъ либеральной партіи’. Представьте себ русскаго императора, совтывающаго въ 1876 году англійской королев, чрезъ русскаго посла въ Лондон — расширить основныя начала администраціи Биконсфильда привлеченіемъ къ управленію Гладстона и лорда Гренвилля. Испанское правительство въ 1848 году отнеслось къ вышеупомянутому совту такъ, какъ отнеслось бы къ нему и англійское министерство при наличности тхъ же условій. Оно поспшило предложить британскому представителю его врительныя грамоты съ требованіемъ покинуть Испанію.}.
Къ счастью для Англіи событія, которыя произошли во Франціи посл заключенія испанскихъ браковъ, способствовали къ возстановленію хорошихъ отношеній между обоими государствами. Принцъ, ставшій сначала президентомъ французской республики, а затмъ императоромъ Французовъ, старался посредствомъ союза съ Англіею обезпечить за своего династіею хорошую репутацію. Чтобъ этого достигнуть онъ вовлекъ Англію, въ качеств союзницы, въ войну съ Россіею.
Въ слдующей глав мы укажемъ, какое мсто эта война занимаетъ въ исторіи англійской иностранной политики, въ этой глав достаточно замтить, что она оставила по себ память, какъ первый случай, въ которомъ британская и французская арміи сражались рядомъ въ большой континентальной войн.
Въ то время какъ вели войну или готовились къ ней, небольшая политическая партія, еще недавно получившая значеніе, направила свои усилія на то, чтобы отвратить британскій народъ отъ политики, которой онъ понемногу началъ слдовать. Самымъ выдающимся членомъ этой партіи былъ покойный Кобденъ. Большинство, вроятно, привыкло связывать имя Кобдена съ той знаменитой борьбой за дешевый хлбъ, которую онъ привелъ къ успшному концу, до недавняго времени, когда появилась біографія Кобдена, обратившая всеобщее вниманіе на его жизнь, вроятно не многія лица знали, что еще до пріобртенія имъ извстности въ Англіи, какъ яраго противника хлбныхъ законовъ, онъ издалъ сочиненіе противъ системы иностранной политики, столь популярной среди его соотечественниковъ. Въ этомъ сочиненіи онъ пришелъ къ тому заключенію, что Англія ‘справится съ своими финансовыми затрудненіями только тогда, когда откажется отъ политики вмшательства въ дла другихъ государствъ, бывшей безплоднымъ источникомъ почти всхъ ея воинъ’.
У Кобдена были двоякіе взгляды на иностранную политику. Съ одной стороны, онъ желалъ прекращенія системы вмшательства, которой слдовалъ лордъ Пальмерстонъ, съ другой стороны, онъ хотлъ замнить войну третейскимъ судомъ. Ни одно изъ этихъ желаній не отличалось новизной. Съ 1841 по 1846 годъ лордъ Абердинъ въ иностранныхъ длахъ слдовалъ политик невмшательства, въ 1845 году онъ предложилъ третейскій судъ для разршенія столкновенія съ Соединенными Штатами. Поэтому можно предположить, что если бы правительство сера Роберта Пиля сохранило власть и если бы лордъ Абердинъ продолжалъ отвтственно руководить иностранной политикой Англіи — Кобденъ не предложилъ бы вновь своихъ старыхъ аргументовъ и не потребовалъ бы радикальной реформы иностранной политики. Въ данномъ случа, безпримрно крайніе предлы, до которыхъ лордъ Пальмерстонъ довелъ систему вмшательства, и явная опасность войны, вызванная его политикою, вдохновили перо и языкъ Кобдена и обострили его доказательства. Но прошло много времени, прежде чмъ его мысли произвели замтное впечатлніе на общество. Всякій дйствительно готовъ былъ согласиться съ тмъ фактомъ, что какъ для частнаго тяжущагося выгодне обратиться въ судебное мсто, чмъ ршать дло судомъ Божіимъ — силой оружія, этимъ остаткомъ старины, такъ и въ международномъ спор третейскій судъ является лучшимъ и боле разумнымъ средствомъ, чмъ дикое разршеніе спора оружіемъ. Но на практик политики сомнваются въ возможности найти третейскаго судью для ршенія всякаго международнаго недоразумнія, котораго бы вс приняли, и дятельность коего оказалась бы производительной. Кром того, т немногіе случаи, когда пытались прибгнуть къ третейскому суду, не приводили обыкновенно къ большому успху, грубый отказъ Соединенныхъ Штатовъ въ 1848 году подчиниться ршенію третейскаго суда но длу о спорной границ, доказалъ, что средство это не примнимо къ разршенію всякаго спора или по крайней мр не ко всякому спорщику.
Такимъ образомъ Кобдену не удалось убдить своихъ согражданъ въ томъ, что третейскій судъ есть ршительный способъ избжать войны, и только но прошествіи нкотораго времени онъ заставилъ ихъ отказаться отъ системы вмшательства, къ которой пріучилъ ихъ лордъ Пальмерстонъ. Въ одномъ отношеніи дйствительно его аргументы нисколько не подвинулись впередъ. Большинство теперь держится того мннія, что иностранная политика, основанная на систем невмшательства, во всякомъ случа столь же мало удачна какъ и иностранная политика, основанная на систем постояннаго вмшательства. Въ дипломатіи, какъ и въ другихъ вещахъ, каждый вопросъ требуетъ оцнки его по достоинству и вмшательство должно быть вызвано тми интересами, которые иметъ государство въ длахъ, требующихъ его вмшательства.
Первый признакъ перемны въ направленіи политики явился во время волненій, встревожившихъ Кирову въ 1848 году. Луи Филиппъ бжалъ изъ Франціи, революція загорлась почти во всхъ столицахъ Европы и самъ лордъ Пальмерстонъ, нсколько преувеличивая, объявилъ, что въ Европ осталось только три государства, которыя ‘не покачнулись’. Среди треска престоловъ и паденія династій, вниманіе Англіи было главнымъ образомъ направлено на событія, происходившія въ Италіи, Австріи и Венгріи. Въ Ломбардіи вспыхнуло возстаніе въ начал марта, австрійская оккупаціонная армія, отброшенная отъ Милана, сосредоточилась постепенно по ту сторону Минчіо и Эча, король Сардиніи двинулъ подкрпленіе, чтобы помочь Миланцамъ, а Венеціанцы выгнали своихъ правителей и установили республику. Въ апрл 1848 года, господство Австріи въ Италіи невидимому прекратилось, и государственные люди начали длать предположенія относительно возможности соединенія Піемонта съ Ломбардіею.
Италіянское возстаніе оказалось однако только одной изъ трудностей, которыя пришлось преодолть Австріи. Въ то время какъ ея баталіоны переходили обратно черезъ Минчіо, въ Вн происходили безпорядки. Князь Меттернихъ, самый могущественный изъ государственныхъ людей Европы, принужденъ былъ бжать переодтымъ изъ столицы. Съ теченіемъ времени еще большія опасности начали одна за другой угрожать имперіи. Съ одной стороны противъ нея возстала Венгрія. Итальянскія государства присоединились къ возстанію Ломбардіи. Даже папа былъ принужденъ своими подданными объявить себя противникомъ Австріи. Лтомъ 1848 года вопросъ о томъ, можетъ ли имперія сохранить ту или другую провинцію, уже не могъ быть поставленъ,— самое существованіе Австріи, какъ независимой державы, было невидимому въ опасности.
Во время всхъ этихъ животрепещущихъ событій, въ то время какъ изъ всхъ концовъ Европы ежечасно получались депеши, лордъ Пальмерстонъ оставался ‘пассивнымъ зрителемъ’. Въ апрл 184Е года Австрія послала спеціальную миссію въ Лондонъ, чтобы попросить его ‘добраго содйствія’, лордъ Пальмерстонъ отказался. Онъ частнымъ образомъ совтовалъ Австрійцамъ уйти изъ Италіи, частнымъ же образомъ совтовалъ имъ побудить императора отказаться отъ престола, по старательно воздерживался отъ всякаго вмшательства. Въ конц 1848 года императоръ Фердинандъ отказался отъ престола въ пользу ныншняго императора Франца Іосифа. Но въ начал 1849 года колесо фортуны повернулось, Радецкій. ршительнымъ сраженіемъ при Новар, возстановилъ власть Австріи въ Ломбардіи. Вскор посл этого, австрійскія войска, при помощи русскаго подкрпленія въ 150,000 человкъ,— подавили венгерское возстаніе. Эти энергическія мры избавили имперію на время отъ революціонныхъ волненій и вызвали новое направленіе политики..Гордъ Пальмерстонъ, опасаясь возможности французскаго вмшательства въ дла Италіи, употребилъ свое нравственное вліяніе на достиженіе благопріятныхъ условій для итальянскаго народа. Онъ не могъ помшать французамъ занять Римъ и не протестовалъ также противъ русскаго вмшательства въ дла Венгріи. Онъ дйствительно симпатизировалъ итальянцамъ и не старался скрытъ своей симпатіи къ Кошуту, но до конца борьбы остался ‘пассивнымъ зрителемъ’, какимъ онъ объявилъ себя съ самаго начала.
Ршеніе, принятое лордомъ Пальмерстономъ — воздерживаться отъ вмшательства, покажется намъ боле опредленнымъ, если мы примемъ въ соображеніе его политику по отношенію къ Франціи. Въ феврал Луи Филиппъ бжалъ изъ Парижа, въ март образовалось временное правительство съ Ламартиномъ во глав, въ ма временное правительство было замнено исполнительной комиссіею, выбранной національнымъ собраніемъ. Въ іюн произошла страшная борьба на улицахъ Парижа, которая повела къ составленію, въ ноябр, новой конституціи и къ выбору Наполеона въ президенты республики въ декабр. И все-таки лордъ Пальмерстонъ не ограничился тмъ, что воздерживался отъ вмшательства, а даже поддерживалъ оффиціальныя сношенія съ чередовавшимися правительствами Франціи. Онъ строго воздерживался только отъ вмшательства во внутреннія дла своего могущественнаго сосда.
Перемна, происшедшая въ систем иностранной политики лорда Пальмерстона, не вытекала изъ перемны въ его убжденіяхъ, на него не подйствовали аргументы Кобдена. Въ прежніе годы онъ вмшивался въ дла Португаліи, потому что вмшательство не было сопряжено съ трудностями, онъ воздержался отъ вмшательства въ 1848 году въ дло Франціи и Австріи, ибо тогда вмшиваться было опасно. Доктрина вмшательства, если ее разсматривать при яркомъ свт событій 1848—1840 годовъ имла другой видъ. Она казалась примнимой къ слабымъ государствамъ и непримнимой къ государствамъ сильнымъ. Прежде чмъ возстанія 1848 года были забыты, первоначальная система вмшательства лорда Пальмерстона должна была получить новое подтвержденіе. Многіе изъ Венгерцевъ, пораженныхъ союзными русскими и австрійскими войсками искали убжища на турецкой территоріи. Россія и Австрія обратились къ Порт съ общимъ требованіемъ выдать бжавшихъ. Султанъ имлъ храбрость отвтить отказомъ, и лордъ Пальмерстонъ, хотя и не вполн полагался на поддержку своихъ коллегъ ‘кабинетныхъ квакеровъ’ {Они не были освобождены до осени 1851 года. Лордъ Пальмерстонъ говорилъ ‘что надо было дйствовать какъ опытный помощникъ при состязаніи боксеровъ’, чтобъ обезпечить ихъ освобожденіе. Благодаря этому замчанію онъ получилъ прозвище bottle holder (помощникъ при бокс).}, какъ онъ ихъ называлъ, тмъ не мене ршился поддержать Турокъ. Политика лорда Пальмерстона восторжествовала и по его совту, въ Дарданеллы были посланы британскій и французскій флоты, чтобы поддержать бодрость Порты. Поддерживаемый, такимъ образомъ, западными державами султанъ отказался исполнить требованіе Австріи и Россіи и, вмсто того, чтобы выдать бглецовъ, самъ держалъ ихъ подъ присмотромъ. Съ того времени, когда онъ обезпечилъ независимость Бельгіи, т. е. двадцать лтъ назадъ, ни одно дйствіе лорда Пальмерстона не получало такого всеобщаго одобренія согражданъ, какъ это. Однако его успхъ заставилъ прибгнуть къ совершенно иному образу дйствія. Греція была самой юной европейской монархіей и къ несчастно, при своемъ новомъ правительств, зачастую являлась ареною безпорядковъ, эти безпорядки отзывались за предлами Греціи. Тамъ жили граждане другихъ націй, между тмъ Греки, во время своихъ безпорядковъ не оказывали уваженія личности и собственности иностранцевъ, напр. у Файнле, Шотландца родомъ и британскаго подданнаго, былъ отнятъ кусокъ земли для сада короля Оттона, а искъ о вознагражденіи, предъявленный имъ, былъ отвергнутъ. Кром того толпа разрушила домъ принадлежащій Донъ Начифико, гибралтарскому Еврею и британскому подданному, который также не могъ добиться вознагражденія за понесенный имъ убытокъ. Въ теченіи нсколькихъ лтъ британское министерство иностранныхъ длъ безуспшно побуждало греческое правительство дать удовлетвореніе по иску Донъ Начифико. Лордъ Пальмерстонъ въ 1840 году распорядился, чтобы флотъ, который находился въ Дарданеллахъ, на возвратномъ пути оказалъ нкоторое давленіе на Грецію и ему дано было приказаніе направиться въ Лфины. Адмиралъ, сообразуясь съ данными ему инструкціями, захватилъ и держалъ греческія суда въ обезпеченіе притязали Англіи къ Греціи. Эти крайнія мры, конечно, возбудили много негодованія какъ на континент, такъ и въ Англіи. Противъ образа дйствій лорда Пальмерстона возстали особенно французское и русское правительства, находя его вооруженное вмшательство нелегальнымъ. Даже палата лордовъ, большинствомъ тридцати семи голосовъ, выразила сожалніе по поводу того, ‘что разнообразныя притязанія къ греческому правительству, сомнительныя со стороны ихъ справедливости и преувеличенныя со стороны объема, были подкрплены принудительными мрами, направленными противъ греческой торговли и греческаго народа и разсчитаны на то, чтобы поколебать паши хорошія отношенія къ другимъ государствамъ’, только оправдательная моція въ низшей палат отвратила согласіе правительства на выходъ въ отставку министра иностранныхъ длъ. До сихъ поръ помнятъ пренія по поводу этой моціи, силу и успхъ, съ которыми лордъ Пальмерстонъ защищалъ свой образъ дйствій въ министерств иностранныхъ длъ. Для историка важне замтить тотъ фактъ, что даже апологеты лорда Пальмерстона не посмли обратиться къ палат съ просьбою оправдать его въ этомъ дл. Они удовольствовались общимъ одобреніемъ тхъ принциповъ, на основаніи которыхъ велась иностранная политика правительства.
Хотя дло Донъ Начифико и доставило новое торжество министру, но торжество это было послднимъ въ управленіи лорда Пальмерстона министерствомъ иностранныхъ длъ. Изъ краткаго обзора событій на предъидущихъ страницахъ — ясно видно, что онъ проводилъ доктрину вмшательства дальше всхъ своихъ предшественниковъ. Не трудно также замтить, что въ 1848 году онъ отклонился отъ примненія тхъ принциповъ, на основаніи которыхъ онъ дйствовалъ въ прежніе года въ Бельгіи, Португаліи и Испаніи. Но, хотя въ 1848 году лордъ Пальмерстонъ воздержался отъ вмшательства въ иностранныя дла другихъ націй, онъ тмъ не мене почти одновременно ршился на защиту правъ британскихъ подданныхъ заграницею, съ энергіею, невыказанной до него ни однимъ министромъ. Употребляя его выраженіе: ‘Подобно тому какъ Римлянинъ въ древнія времена считалъ себя свободнымъ отъ всякаго оскорбленія, когда могъ сказать ‘Civis Romanus sum’, такъ и британскій подданный, гд бы онъ не находился, долженъ быть увренъ въ томъ, что бдительное око и сильная рука Англіи защититъ его отъ несправедливости и зла’.
Въ четыре слдующіе затмъ года вниманіе дипломатовъ было, главнымъ образомъ, направлено на событія, которыя предшествовали или вообще касались Крымской войны и которыя будетъ боле умстно разсмотрть въ слдующей глав. Прошло почти 10 лтъ прежде чмъ Европа была опять взволнована другимъ большимъ споромъ. Причины, собственно вызвавшія франко-австрійскую войну 1859 года еще не опредлены. Со времени Новарской побды, Франція смотрла съ едва скрываемымъ сожалніемъ на преобладаніе Австріи въ сверной Италіи. Но для нея не было видимаго основанія возстать противъ положенія вещей, которое она терпла впродолженіи 10 лтъ. Правда, нкоторые политики, неспособные открыть боле ясной причины къ войн, полагаютъ, что сношенія съ тайными обществами, которыя имлъ Наполеонъ въ ранній періодъ своей жизни, имли прямую связь съ покушеніемъ на его жизнь Орсини въ 1858 году и косвенную съ итальянской войной 1859 года. Какія бы ни были основанія для подобныхъ подозрній, во всякомъ случа очевидно, что съ конца 1858 года война стала неизбжной. Рчь, въ которой Наполеонъ, въ первый день 1859 года выразилъ австрійскому послу свое сожалніе по поводу того, что сношенія между двумя имперіями не были достаточно хороши, только разоблачила давно существовавшее намреніе. Съ этого момента Австрія начала сосредоточивать войска въ Ломбардіи, Франція ускорила свои приготовленія и оба государства приготовились къ новой борьб въ Италіи. Но время этихъ событіи, управленіе было въ рукахъ втораго министерства лорда Дерби, когда онъ во второй разъ занималъ постъ перваго министра. Но почти въ тотъ самый моментъ, когда должна была вспыхнуть война, министерство потерпло пораженіе по поводу внесенія билля о реформ и распустило парламентъ. Первое значительное сраженіе этой войны произошло въ недлю собранія новаго парламента. Кризисъ на континент оказалъ можетъ быть боле вліянія на судьбу министерства въ отечеств, чмъ паденіе правительства на политику страны заграницею. Вообще большинство думало, что лордъ Дерби и лордъ Мальмсберри, первый министръ и секретарь иностранныхъ длъ — противъ идей итальянскаго единства и что они во всякомъ случа готовы къ дятельной поддержк преобладанія Австріи, самой консервативной изъ континентальныхъ государствъ. Много времени прошло, пока узнали, что для подобныхъ предположеній не было никакого истиннаго основанія. Лордъ Мальмсберри длалъ все что могъ, дйствуя и въ Париж и въ Вн, чтобы поддержать миръ, самое большее, что можно было сказать противъ него, это то, что онъ, по выраженію Times’а показалъ себя — безпристрастно безпомощнымъ. Такимъ образомъ дятельность лорда Мальмсберри въ министерств иностранныхъ длъ никакимъ образомъ не оказала вліянія на результатъ, и паденіе правительства лорда Дерби, въ середин кратковременной итальянской кампаніи, также не повліяло.
Об сражающіяся стороны однако были вскор утомлены войной, Австрія, побжденная въ пол и угрожаемая возможностью безпорядковъ въ Венгріи, естественно желала мира, въ это же время Франція, страшась вмшательства другихъ державъ, являла выйти изъ борьбы, пока она не распространилась на другія части Европы. Вслдствіе этого, война, начатая въ ма, окончилась въ іюл перемиріемъ и неожиданное прекращеніе военныхъ дйствій естественно съузило результаты кампаніи. До начала войны Наполеонъ намренъ былъ освободить Италію до Адріатики, теперь онъ былъ радъ, что ему удалось окончить войну присоединеніемъ Ломбардіи къ Шемонту. Австрійскіе эрцгерцоги должны были быть возстановлены въ Парм, Моден, Тоскан, итальянскія государства должны были образовать изъ себя конфедерацію съ папою во глав, на которую Австрія получала преобладающее вліяніе благодаря тому, что владла Венеціею.
Когда условія сдлались извстны, лордъ Пальмерстонъ, въ послдній разъ въ жизни, оказалъ ршительное вліяніе на жизнь другихъ государствъ. Франція начала войну, чтобъ окончательно обезпечить независимость Италіи, и Англія, черезъ лорда Пальмерстона, высказала формальное порицаніе тхъ условій, на которыхъ война прекратилась, ибо ими не была ограждена независимость Италіи. Въ конц концовъ получился тотъ странный результатъ, что Франція взялась за оружіе изъ-за Италіи, а Англія стала главнымъ вождемъ итальянскаго дла. Англія протестовала противъ возстановленія герцоговъ въ ихъ правахъ, Англія поддерживала требованіе Тосканцевъ и Моденцевъ о присоединеніи ихъ къ Темонту и наконецъ Англія помогла Итальянцамъ избавиться отъ навязываемой имъ конфедераціи. Такимъ образомъ, Италія осталась боле обязанной Англіи, ненарушившей мира, чмъ Франціи, затявшей ради нея войну.
Но, къ несчастію, событія итальянской кампаніи возбудили подозрнія, оказавшія серьезное вліяніе на англійскую политику. Лордъ Пальмерстонъ, недовольный условіями, на которыхъ Франція заключила миръ — постарался возбудить недовріе къ императору, британскій народъ, напуганный быстротой, съ которой Франція перебросила свою армію черезъ Альпы, началъ опасаться агрессивныхъ дйствій съ ея стороны. Присоединеніе Савои къ Франціи конечно увеличило это недовріе, въ то время какъ слухи объ усиленіи французскаго флота возбуждали опасенія и, наконецъ, вызвали панику въ Англіи. Паника не была новостью въ Англіи, паник 1859 года предшествовали паники 1847 и 1853 годовъ. Первая изъ этихъ пани къ окончилась паденіемъ Луи Филиппа, вторая англо-французскимъ сонмомъ въ Крымской войн, третья оставила видимый слдъ въ добровольномъ войск, навербованномъ для защиты Англіи. Здсь мсто указать на то, что недовріе къ Франціи, созданное въ 1859 году, конечно повліяло на иностранную политику при послдующемъ нарушеніи Европейскаго мира. Основаніе итальянскому единству обезпечено въ 1863 году.
Герцогство Шлезвигъ-Гольштейнъ впродолженіи четырехъ столтій оставалось въ соединеніи съ датскимъ королевствомъ, но права датской короны на эту территорію были совершенно иныя чмъ т, которыя существовали по отношенію къ остальной Даніи. Гольштейнъ въ особенности составлялъ часть Германіи и посл 1815 года король датскій, какъ герцогъ Гольштинскій — считался членомъ германскаго союза. Среди рева революціи, раздававшагося въ Европ въ 1848 году, жители Гольштейна возстали противъ Датчанъ, къ Гольштинцамъ присоединились жители Шлезвига, а Пруссія выступила на защиту герцогствъ. Однако Пруссія вскор уклонилась отъ участія въ войн и Датчане, предоставленные собственнымъ силамъ, подавили возстаніе въ Шлезвиг. Посредствомъ конвенціи въ Ольмюц Австрія и Пруссія ршили возстановить порядокъ въ Гольштейн, въ 1852 году трактатомъ подписаннымъ въ Лондон, нрава наслдованія какъ престоломъ Даніи, такъ и престоломъ герцогствъ, было установлено въ лиц принца Христіана датскаго, ныншняго короля Даніи.
Это послднее дло устроилось съ большими затрудненіями. Британскій дворъ былъ недоволенъ лордомъ Пальмерстономъ за его желаніе сохранить неприкосновенность Даніи, возраженіе представленное самой королевой было на дл опровергнуто.
Но установленный такимъ образомъ порядокъ не поддержалъ мира, правда, герцога Аугустенбургскаго. заявлявшаго притязанія на престолъ герцогствъ, уговорили отказаться отъ своихъ правъ, по сынъ его сталъ оспаривать дйствительность этого отреченія. Посл восшествія Христіана VII на датскій престолъ въ 1868 году, сынъ его вступилъ въ Шлезвигъ и потребовалъ герцогскаго престола. Требованіе его было поддержано соединенными силами Австріи и Пруссіи и началась датская война.
Во время этихъ событій, лордъ Нальмерстопъ занималъ постъ перваго министра, а лордъ Россель исполнялъ должность министра иностранныхъ длъ. Оба министра, конечно, заботились объ охраненіи постановленій Лондонскаго трактата. На послдней недли сессіи 1863 года лордъ Пальмерстонъ высказалъ свое желаніе сохранить права Даніи. ‘Мы убждены, или по крайней мр я убжденъ’, говорилъ онъ, ‘что если будетъ сдлана рзкая попытка пренебречь этими правами и помшать этой независимости, то сдлавшіе эту попытку увидятъ, что имъ приходится вести борьбу не съ одной Даніей’. Лордъ Россель непосредственно посл, выразился въ такой форм въ своихъ депешахъ, что вполн поддержалъ впечатлніе, произведенное первымъ министромъ, т.-е., что нападеніе на Данію будетъ имть самыя серьезные послдствія. Господствующее мнніе по этому предмету то, что эти общанія, данныя Датчанамъ вселили въ нихъ увренность въ себя и возбудили ихъ сопротивленіе. Однако, когда война дйствительно началась, Англія осталась въ сторон, Данія обратилась, правда, къ Франціи съ просьбой помочь ей въ ея затруднительномъ положеніи, но императоръ уклонился отъ участія въ войн. Англійское правительство побоялось участвовать въ борьб, гд Англіи пришлось бы быть одной противъ соединенныхъ силъ Пруссіи и Австріи, и оставалась пассивнымъ зрителемъ происходившей войны.
Эти событія, однако, озарили новымъ свтомъ старую систему вмшательства. Англія имла такія же основанія вступиться за Данію, какъ и другія державы, подписавшія трактатъ 1852 года. Тмъ не мене вс считали, что она поступила низко, между тмъ какъ Франція и Россія выказали съ начала до конца достойную и твердую сдержанность. Это различіе произошло, очевидно, отъ того, что Англія употребила угрожающій тонъ, между тмъ какъ Франція отъ этого воздержалась. Лордъ Пальмерстонъ часто успшно дйствовалъ благодаря такому угрожающему тону, неудача этого средства въ 1863 году показала, что прибгать къ нему — связано съ нкоторымъ рискомъ. Такимъ образомъ, къ концу карьеры лорда Пальмерстона общество увидло, какую опасность заключаетъ въ себ его любимая политика и получило новое основаніе, чтобы воздержаться отъ политики вмшательства. Легкая побда, одержанная въ Даніи австрійскими и прусскими соединенными силами, сопровождалась послдствіями, которыя наврно немногіе предвидли. Номинально Шлезвигъ-Голынтейнъ былъ завоеванъ для Германіи, но Пруссія выказывала мало охоты его покинуть. Вслдствіе этого между Пруссіею и Австріею возникло взаимное чувство раздраженія. Послдняя хотла передать герцогскія права Аугустенбургскому герцогу, притязанія котораго и были собственно причиной войны, Пруссія же ршила завладть Гольштейномъ для себя. Наконецъ, въ 1866 году, Австрія подала сигналъ къ началу враждебныхъ дйствій, убдивъ германскій союзъ назначить федеральную экзекуцію противъ Гольштейна. Тогда Пруссія внезапно ршилась уничтожить германскій союзъ и объявила войну Австріи, Италія воспользовалась случаемъ напасть на итальянскія владнія имперіи. Въ нсколько недль прусскіе баталіоны наводнили всю Германію, въ то время какъ ея главныя арміи, двинувшись въ Богемію, одержали ршительную побду при Садовой и заставили Австрію просить мира. Благодаря миру, заключенному въ Праг, Австрія вышла изъ числа германскихъ государствъ и принуждена была возвратить Венецію, de facto благодаря этому миру вся сверная Германія была, присоединена къ Пруссіи, которая стала самымъ могущественнымъ изъ континентальныхъ государствъ.
Такія ршительныя событія произвели глубокое впечатлніе и въ Англіи и во Франціи. Пруссія, получивъ высшій контроль надъ сверной Германіей, воспользовалась правами побдительницы, чтобы отнять у короля Ганноверскаго его наслдственныя владнія. Подобный фактъ, случись онъ тридцать лтъ раньше, непремнно возбудилъ бы войну съ Англіею, король Англіи былъ королемъ Ганновера, и англійскій народъ долженъ былъ быть неизбжно вовлеченъ въ борьбу, которая лишила ихъ монарха его континентальныхъ владній. Особенной удачей для Англіи было вошествіе на ея престолъ королевы. что, но необходимости, повело къ отдленію отъ нея Ганновера, слдуетъ также считать удачнымъ то, что принцъ вступившій на ганноверскій престолъ былъ самымъ непопулярнымъ изъ сыновей Георга III. Англійское общество мало привыкло интересоваться длами монаха, который, какъ герцогъ Кумберландскій, пріобрлъ себ исключительную непопулярность, сочувствіе къ личнымъ несчастіямъ его безпомощнаго сына, изгнаннаго не но своей вин изъ своихъ наслдственныхъ владній, было смягчено мыслію, что присоединеніе Гапповера способствовало образованію единой Германіи. Во время короткой войны, давшей Пруссіи гегемонію въ сверной Германіи, въ Англіи произошелъ министерскій кризисъ. Семь лтъ раньше, событія франко-австрійской войны безъ сомннія ускорили паденіе втораго министерства лорда Дерби. Австро-прусская война 1860 года не помшала образованію въ третій разъ министерства лорда Дерби. Вс понимали, что стран нтъ дла до событій происходившихъ въ Германіи, и что ни консерваторы, ни либералы не покусятся на вмшательство.
Это чувство однако не раздлялось во Франціи, тамъ всегда думали, что военное могущество, выказанное Пруссіею, угрожаетъ независимости Франціи. Въ теченіи цлыхъ столтій Франція держалась политики ослабленія Германіи, посредствомъ ея раздробленія, и вдругъ короткая воина усилила Германію, сплотивъ ея части. Многіе изъ Французовъ порицали Наполеона за то, что онъ не оказалъ помощи Австріи, почти каждый Французъ предвидлъ, что Франціи и Германіи придется помриться силами. Въ 1870 году Наполеонъ поводомъ къ ссор выставилъ кандидатуру Гогенцоллернскаго принца на испанскій престолъ, онъ дошелъ до того, что потребовалъ общанія, что ни одинъ Гогенцоллернскій принцъ никогда не займетъ испанскаго престола. Когда условіе это было отвергнуто, онъ объявилъ войну. Событія этой войны памятны каждому изъ насъ. Въ нсколько недль Франція была ршительно побждена, ея императоръ взятъ въ плнъ, въ теченіи немногихъ мсяцевъ Парижъ былъ взятъ, миръ заключенъ съ французской республикой и Франція лишена двухъ провинцій — Эльзаса и Лотарингіи, которыми она владла со времени Людовика XIV. Пока все это происходило, Англія держалась строгаго нейтралитета. Въ начал войны большинство Англичанъ считали Германію правою и сочувствовали ея затрудненіямъ, къ концу войны большинство Англичанъ находило образъ дйствій Нмцевъ слишкомъ суровымъ и сочувствовали несчастіямъ Франціи. Но кому бы они не сочувствовали будь то Франція, будь то Германія, они ршились воздержаться отъ вмшательства и предоставить сторонамъ ршеніе спора.
Изложенное въ этой глав не достигнетъ цли, если читатель упуститъ изъ виду разницу между событіями описанными въ этой глав и тми, которыя составляютъ предметъ предъидущей. Скажемъ вкратц, что до конца восемнадцатаго столтія, дипломаты были исключительно заняты охраненіемъ интересовъ династій, между тмъ, какъ въ девятнадцатомъ они главнымъ образомъ работали въ интересахъ народовъ. Эта разница была особенно замтна въ длинной глав Европейской исторіи, началомъ которой можно считать войну 1859 года, а концомъ войну 1870 года. Четыре войны, происходившія въ этотъ періодъ выработали задачи германской и итальянской національностей. Разъ люди запались кровопролитіемъ, то во всякомъ случа будетъ нкоторымъ шагомъ впередъ, если они будутъ сражаться изъ-за національныхъ интересовъ, а не изъ-за интересовъ монарховъ.
Написанное въ этой глав принесетъ столь же мало пользы, если изъ нея нельзя будетъ прослдить съ достаточной ясностью за постепеннымъ прогрессомъ британской иностранной политики съ 1815 года до настоящаго времени. Вкратц можно отмтить слдующее: при Кастелре Англія допустила самодержцевъ Европы осуществить принципы Священнаго Союза, при Каннинг она запретила вмшательство самодержавія во внутреннія дла другихъ государствъ, при лорд Пальмерстон она дятельно вмшивалась съ цлью поддержать дло конституціоннаго прогресса, въ послдніе тридцать лтъ она руководилась, по крайней мр относительно Европы, политикой не вмшательства. Можно сказать, что ныншній министръ иностранныхъ длъ въ одномъ отношеніи воскресилъ политику лорда Кастелре. Но лордъ Кастелре дйствовалъ въ то время, когда самодержавіе заковывало въ свои цпи народы Европы, ныншній министръ дйствуетъ, когда народы сбрасываютъ цпи, наложенныя на нихъ самовластіемъ.
Въ теченіи того же самаго періода политическое равновсіе столько разъ перемщалось, что если бы ради него затяли войну, то она, всякому показалась бы неумстной. Старая фраза — политическое равновсіе, не сходившая съ устъ нашихъ предковъ, на самомъ дл означала, что по ихъ мннію, политическое равновсіе должно склоняться противъ Франціи. Ходъ событій превратилъ Францію изъ врага въ союзника, и постепенно ослабилъ, быть можетъ еще ослабляетъ вліяніе Франціи за Европейскіе кабинеты. Франція, лишенная крпостей на западной границ, уже не иметъ тхъ данныхъ для наступательной войны, которыми она первоначально пользовалась. Быстрый ростъ населенія Великобританіи и боле медленный ростъ французскаго народа, измнили численное неравенство, составлявшее одно изъ главныхъ преимуществъ Наполеона въ начал столтія.

ГЛАВА III.
Политика Англіи по отношенію къ Америк.

Въ сочиненіи Де Токвиля ‘О демократіи въ Америк’ есть замчательное мсто, въ которомъ онъ разсматриваетъ возможныя послдствія усиленія Соединенныхъ Штатовъ на запад и Россіи на восток. Этотъ спокойный мыслитель серьезно допустилъ предположеніе, что эти два гигантскія государства, постоянно расширяя свои огромныя территоріи, сдлаются въ конц-концовъ опасностью II угрозою для всхъ остальныхъ народовъ земного шара. Англичанинъ, читая это мсто, долженъ помнить, что Англія владетъ столь же обширной территоріей, какова территорія русской имперіи и что королева Англіи иметъ въ четыре раза боле подданныхъ, чмъ русскій царь. Но онъ также не долженъ упускать изъ виду, что опасности, могущія возникнуть вслдствіе роста русской территоріи или увеличенія благосостоянія Соединенныхъ Штатовъ, могутъ имть большее значеніе для разбросанныхъ владній Англіи, чмъ для такой страны какъ Франція.
Конечно, не можетъ быть сомннія въ томъ, что необыкновенныя завоеванія, сдланныя Англіею въ середин восемнадцатаго столтія, подвергли британскую имперію новымъ опасностямъ и постепенно измнили иностранную политику Англіи. Пораженіе, попесенное французами въ Индіи отъ Клайва и Кута, также пораженіе Монткальма Вольфомъ при Квебек — сдлали Англію хозяйкой востока и дали ей Сверную Америку. Но результаты этихъ событій не были видны побдителямъ. Робость не была свойственна англійскому государственному человку восемнадцатаго столтія, но еслибы даже и было такъ, то и тогда самые боязливые государственные люди врядъ ли могли страшиться опасности для вновь пріобртенныхъ владній Остъ-Индской Компаніи отъ отдаленной и неустроенной территоріи подчиненной скипетру русскаго царя. Великобританія, единственная владтельница Сверной Америки отъ арктическаго пояса до испанскихъ колоній — Техаса и Мексики, не имла боле соперниковъ въ новомъ свт. Окончательныя послдствія обширныхъ пріобртеній, сдланныхъ такимъ путемъ Великобританіею — стали ясны только 50 лтъ спустя. Тогда стало видно, что Франція и Англія, прекративъ соперничество, какъ на запад, такъ и на восток — лишились одной изъ главныхъ причинъ ихъ взаимной зависти, но также выяснилось, что открылись новые источники опасности для британской имперіи. Въ Америк, Англіи приходилось начинать новую иностранную политику, въ Индіи она стала смотрть съ нкоторымъ опасеніемъ на наступательное движеніе Россіи къ ея свернымъ границамъ. Въ новомъ свт иностранная политика стала неизбжна съ той минуты, когда Георгъ III и его министры ршились признать независимость тридцати колоній, вовлеченныхъ въ революцію безуміемъ государственныхъ людей Англіи. Но, къ счастію для Соединенныхъ Штатовъ, министерство иностранныхъ длъ никогда не примняло къ Америк ту систему иностранной политики, какой оно руководствовалось въ Европ. Кобденъ не переставалъ распространяться о неустойчивости государственныхъ людей, считавшихъ необходимымъ вмшиваться ради британскихъ интересовъ во внутреннія дла Португаліи и Испаніи и которымъ никогда не приходило въ голову, вмшаться съ той же цлью во внутреннія дла великой американской республики. Тмъ не мене, по крайней мр въ трехъ случаяхъ, между Англіею и Соединенными Штатами возникали недоразумнія, которыя почти привели къ войн, для того, чтобъ очеркъ иностранной политики Англіи былъ полонъ, необходимо объ нихъ упомянуть.
Первый и самый важный изъ этихъ споровъ возникъ благодаря континентальной политик великаго Наполеона. Ршившись подчинить Англію, которую онъ считалъ своимъ самымъ настойчивымъ противникомъ, Наполеонъ направилъ свои усилія на ослабленіе англійской торговли. Его знаменитыми Берлинскимъ и Миланскимъ декретами Англія была объявлена въ состояніи блокады, всякія сношенія съ нею были запрещены и всякое имущество англійскаго происхожденія признано законнымъ призомъ. Эти распоряженія, конечно, остановили всякую торговлю съ Англіею. Англійское правительство отвтило репрессаліями — запретило всякія торговыя сношенія съ Франціею и съ ея Европейскими владніями, которыя не будутъ происходить черезъ Англію. Политика воюющихъ безъ сомннія отражалась на нейтральныхъ государствахъ, и Америка, торговля которой постоянно расширялась, была конечно недовольна системой, грозившей уничтоженіемъ ея торговли. Ея раздраженіе усилилось, благодаря политик Англіи по другому поводу. Вс моряки, подданные короны, могли быть схвачены и принуждены служить на англійскихъ военныхъ судахъ, командиру англійскаго фрегата дано было право, остановивъ любое коммерческое судно, захватить и увезти англійскихъ моряковъ для королевской службы. Британскія военныя суда брали англійскихъ матросовъ не только служащихъ на англійскихъ судахъ, но розыскивали торговыя суда другихъ государствъ и захватывали находившихся на нихъ англійскихъ матросовъ. Не удивительно, что Американцы были недовольны такимъ образомъ дйствій и что ршеніе британскаго правительства отъ него не отказываться повело къ враждебнымъ дйствіямъ. Между двумя государствами загорлась война, продолжавшаяся два года, въ которой Англія не имла успха. Къ счастью она окончилась въ 1814 году трактатомъ въ Гент {Немногіе трактаты имли такія важныя послдствія, какъ трактатъ, заключенный въ Гент. Онъ остался въ памяти, какъ средство возстановленія мира между Америкой и Англіей’. Но онъ также памятенъ потому, что еслибы онъ не былъ подписанъ, герцогъ Веллингтонъ отправился бы въ Америку, въ іюн 1815 года, командовать англійской арміей. Посему, еслибы не было готскаго трактата, герцогъ не командовалъ бы въ 1815 году союзниками по Фландріи. Сраженіе при Ватерло вроятно бы не произошло и все теченіе европейской исторіи, вроятно, измнило бы направленіе.}, и миръ между Америкой и Англіею не прерывался и не грозилъ прерваться впродолженіи 25 лтъ.
Однако въ теченіи всего періода причина раздора постоянно созрвала и ее не подумали устранить. Въ 1783 году Великобританія согласилась признать независимость Соединенныхъ Штатовъ, но съ 1783 по 1846 годъ англійское и американское правительства не пришли къ соглашенію касательно опредленія точной границы между владніями обоихъ государствъ. Коммиссары, назначенные сторонами для улаженія спора, не пришли ни къ какому согласному ршенію, прибгли къ третейскому суду иностраннаго государя — и это не удалос!’, между тмъ увеличивающаяся численность населенія въ штат Мэнъ на спорной границ, придавала все большую важность спору. Въ то время, какъ это столкновеніе все боле и боле обострялось, попытка британскаго министерства управлять Канадой черезъ посредство министерства колоній произвела въ Канад возстаніе. Междоусобная война въ Канад, конечно, не могла не создать усложненій на границ. Нсколько Американцевъ, сочувствовавшихъ канадцамъ зафрахтовали пароходъ ‘Каролину’ и стали на немъ подвозить припасы отряду инсургентовъ, засвшихъ на небольшомъ лсистомъ остров на Ніагар, немного выше водопада. Такой фактъ въ высшей степени повліялъ на возбужденіе общественнаго мннія въ Соединенныхъ Штатахъ и война не вспыхнула только благодаря примиряющему образу дйствія американскихъ властей. Случай съ ‘Каролиной’, однако, этимъ не кончился. Нсколько лтъ позже, житель Канады, но имени М’Леодъ, во время своего пребыванія въ штат Нью-Іоркъ, безразсудно похвастался, что онъ принималъ участіе въ нападеніи на ‘Каролин’, Онъ былъ арестованъ властями штата и подвергнутъ суду за убійство американскаго гражданина, умершаго при этомъ нападеніи. Извстіе объ его арест возбудило въ Англіи боле волненія, чмъ сожженіе ‘Каролины’ произвело въ Америк. Лордъ Пальмерстонъ, въ качеств министра иностранныхъ длъ, заявилъ, что обвиненіе М’Леода будетъ имть результатомъ войну и войну немедленную. Но лордъ Пальмерстонъ, длая это заявленіе, въ то же время долженъ былъ признать то, что онъ до тхъ поръ старательно отрицалъ — что уничтоженіе ‘Каролины’ было національнымъ актомъ, за который Англія была отвтственна, а не частнымъ дйствіемъ отдльнаго лица, за которое она бы не отвчала. Оправданіе М’Леода уничтожило поводъ къ войн, но признаніе лорда Пальмерстона дало американскому правительству новый поводъ къ неудовольствію. Одно столкновеніе рдко не влечетъ за собой другаго, вскор къ первоначальной ссор присоединился третій спорный вопросъ. Англія, для уничтоженія торговли рабами, держала обширныя морскія силы на западномъ берегу Африки, ей удалось добиться отъ другихъ государствъ, чтобы они дали полномочіе своимъ крейсерамъ отыскивать подозрительныя суда подъ разными флагами съ грузомъ рабовъ. Соединенные Штаты отказались отъ участія въ этихъ трактатахъ и съ обихъ сторонъ было отвергнуто право взаимнаго осмотра. Вскор, однако, торговцы рабами другихъ національностей увидли, что можно избгнуть неудобствъ обыска, плавая подъ американскимъ флагомъ, а такъ какъ таковой можно было пріобрсти за нсколько шиллинговъ — они свободно начали прибгать къ этому сродству. Офицеры британской эскадры, усилія которыхъ пропали благодаря этой хитрости, прибгли къ другому средству, они объявили, что хотя не имютъ права обыскивать американское судно, по считаютъ себя вправ посщать суда подъ американскимъ флагомъ, чтобы удостовриться, дйствительно ли это американскія суда. Это притязаніе подлило масла въ пылающую ссору, американское правительство заявило о невозможности отличить право посщенія отъ права осмотра. Лордъ Пальмерстонъ твердо поддерживалъ мнніе англійскихъ офицеровъ и, когда въ 1841 году министерство Мельбурна вышло въ отставку, оба правительства еще продолжали по этому поводу переписку, которая становилась все жарче.
Въ предъидущей глав мы уже упомянули о томъ славномъ участіи, какое принималъ лордъ Абердинъ въ дл возстановленія хорошихъ отношеній между Франціею и Англіею. Онъ заслуживаетъ такой же похвалы за успшныя усилія, сдланныя имъ, чтобы устранить причины недоразумнія между Соединенными Штатами и нашимъ отечествомъ. Лордъ Ашбертонъ былъ посланъ въ Америку съ полномочіями для улаженія этихъ споровъ, ему удалось разршить три вопроса, имвшіе, повидимому, наибольшую важность. Вопросъ о пограничной черт штата Мэнъ былъ ршенъ полюбовно, право посщенія было отвергнуто и лордъ Ашбертонъ имлъ здравый смыслъ выразить свое сожалніе по поводу того, что обстоятельства повели, вслдствіе захвата ‘Каролины’, къ нарушенію неприкосновенности территоріи Соединенныхъ Штатовъ. Не смотря на неудовольствіе и старанія лорда Пальмерстона, британское министерство, британское законодательство и британскій народъ одобрительно отнеслись къ примиряющему топу, къ которому прибгъ лордъ Лшбертонъ, и миръ между Соединенными Штатами и Лигліею былъ, повидимому, крпко установленъ.
Къ несчастью бываетъ легче нарушить миръ, чмъ его возстановить. Вс уступки, сдланныя взаимно британскимъ и американскимъ правительствами, оказались недостаточно крупными для смягченія взаимнаго раздраженія этихъ націй. Лордъ Ашбертонъ усплъ прекратить споръ, длившійся 60 лтъ и опредлить пограничную черту обоихъ государствъ на восток. Но едва былъ улаженъ споръ о границ штата Мэнъ, какъ поднятъ былъ боле важный вопросъ касательно западной границы между штатами и колоніею. Первоначально номинальныя владнія испанской короны граничили съ русской территоріею на берегахъ Тихаго океана, въ Сверной Америк. Но въ послднее время Испанія не заявляла нравъ на всю прибрежную полосу отъ 42-й до 54-й параллели сверной широты. Всю эту огромную территорію оспаривали другъ у друга Англія и Соединенные Штаты, въ 1818 году оба государства пришли къ соглашенію, возобновлявшемуся изъ года въ годъ, объ общемъ владніи. Самая важная часть территоріи былъ обширный бассейнъ рки Колумбіи и эта часть сдлалась главнымъ объектомъ ссоры. Англичане предложили уладить споръ проведеніемъ пограничной черты вдоль 49-й параллели къ рк Колумбіи и внизъ по теченію этой рки до Тихаго океана, Американцы, напротивъ, желали разршить споръ, сдлавъ 49-ю параллель границею обоихъ государствъ. Въ итог 49-я параллель была сдлана границею на материк, но весь большой островъ Ванкуверъ, который длится параллелью почти пополамъ, былъ уступленъ Великобританіи {Такое ршеніе вопроса въ свою очередь повело къ новому спору касательно опредленія границы въ пролив между материкомъ и островомъ Ванкуверъ. Этотъ споръ былъ окончательно ршенъ третейскимъ судомъ, при заключеніи Вашингтонскаго трактата.}. И къ этому соглашенію пришли только тогда, когда война между Англіею и Соединенными Штатами казалась неизбжной. Первый министръ и секретарь иностранныхъ длъ, члены самаго миролюбиваго кабинета ныншняго столтія, открыто заявили въ парламент, что война весьма — вроятный исходъ, и враждебное столкновеніе было избгнуто только благодаря самому миролюбивому образу дйствій. Съ улаженія ‘Орегонскаго’ спора въ 1846 году и до междоусобной американской войны, между двумя государствами по возникало ни одного серьезнаго недоразуменія. Факты, полученные въ результат американской междоусобной войны еще такъ свжи, что нтъ надобности разсматривать ихъ въ подробностяхъ. Бойна естественно создала много трудно устранимыхъ усложненій. Самая промышленная часть населенія Соединеннаго Королевства находилась въ зависимости отъ западныхъ штатовъ Америки относительно сыраго матеріала, необходимаго для его дятельности. Блокада западныхъ гаваней остановила подвозъ хлопчатой бумаги, милліонное населеніе, вслдствіе этого, испытало вс ужасы голода. Такое страшное несчастіе естественно возбудило глубокое чувство во всей Великобританіи, сверъ, воюя съ югомъ, наносилъ ущербъ Англіи, интересы Англіи, какъ думали очень многіе, требовали политики вмшательства. Чтобы сдлать это чувство боле общимъ, были приняты мры и въ Америк, и въ Англіи. Въ Америк союзное правительство ршило послать въ Европу двухъ лицъ Массона и Слайдля, въ качеств неоффиціальныхъ представителей своихъ интересовъ въ Париж и въ Лондон. Въ Англіи агентамъ союзнаго правительства удалось купить нсколько быстрыхъ пароходовъ, годныхъ для крейсерскаго вооруженія, для захвата американскихъ купцовъ. Каждое изъ этихъ предпріятій едва не вызвало войны. Офицеръ союзнаго правительства, капитанъ Вильксъ, остановилъ англійскій почтовый пароходъ, на которомъ Массонъ и Сляйдль отправлялись въ Европу и захватилъ ихъ съ собой. ни одинъ народъ не пропустилъ бы такого факта незамченнымъ, британское министерство потребовало немедленнаго освобожденія арестованныхъ лицъ и подкрпило свое требованіе отправкой войскъ въ Канаду. Къ счастью эти военныя приготовленія оказались ненужными. Правительство Соединенныхъ Штатовъ выразило формальное порицаніе образу дйствій своего офицера и освободило плнныхъ, оскорбленіе, которое одно время, казалось, будетъ имть серьезныя послдствія, было забыто.
И для Соединенныхъ Штатовъ, и для Англіи было бы хорошо, если бы и другое затрудненіе, возникшее изъ американской междоусобной войны, кончилось также удачно. Союзное правительство въ своемъ благородномъ стремленіи обезпечить западные штаты, естественно старалось всякими способами парализировать торговлю непріятелей. Въ Англіи были многіе, желавшіе ему успха, были также многіе готовые снабдить товаромъ покупателя съ деньгами или съ кредитомъ. Ни въ какой другой стран не строили судовъ съ такой легкостью, быстротой или дешевизной. Крупный англійскій судостроитель взялся построить быстроходный крейсеръ для союзнаго правительства. Но это вскор возбудило подозрніе и министръ Соединенныхъ Штатовъ оффиціально потребовалъ отъ англійскаго правительства его задержанія. Англійское правительство поручило разборъ этаго дла юристамъ, одинъ изъ нихъ, королевскій адвокатъ оказался серьезно больнымъ и дло, по которому нужно было дать скорый отвтъ, затянулось. Въ это время, пользуясь задержкой, судно ушло въ пробный рейсъ — едва ли нужно прибавлять, что оно никогда не вернулось обратно изъ этого пробнаго рейса. Получивъ среди океана орудія, припасы, вооруженіе и имя, оно ушло въ крейсерство, которое сдлало его ужасомъ американскихъ купцовъ и доставило ему славу или извстность во всхъ пунктахъ земнаго шара.
Нтъ сомннія, что многіе Англичане сочувствовали дяніямъ Алабамы и искренне желали ей успха. Они едва ли предвидли какимъ образомъ крейсеръ закончитъ свое плавапіе. Правительство Соединенныхъ Штатовъ возложило на Англію отвтственность за потери, понесенныя ихъ коммерческимъ флотомъ, посл окончанія войны между обоими государствами возникла но этому поводу продолжительная переписка. Послдующіе британскіе министры иностранныхъ длъ, чтобы доказать, что британское правительство приняло всевозможныя предосторожности для предупрежденія нарушенія закона,— писали длинныя, остроумныя и какъ думали ихъ почитатели — убдительныя депеши. Вс ихъ аргументы не могли обойти тотъ непріятный фактъ, что Алабам дозволили плаваніе, между тмъ, какъ этого не слдовало длать. Наконецъ одинъ либеральный министръ пришелъ къ заключенію, что по слдуетъ продолжать споръ столь возбудительнаго свойства. Вашингтонскимъ трактатомъ было ршено, что жалоба Соединенныхъ Штатовъ будетъ передана ршенію третейскаго суда. Въ этомъ знаменитомъ трактат Англія выражаетъ сожалніе по поводу того, что Алабам и другимъ судамъ, вредившимъ американской торговл, дозволено было выйти изъ англійскихъ портовъ. Имъ установлены были три новыхъ правила, по которымъ стороны согласились, чтобы нейтральныя державы препятствовали снаряженію и отправк изъ своихъ гаваней вооруженныхъ крейсеровъ и не дозволяли ни одному изъ воюющихъ пользоваться нейтральными водами, какъ операціоннымъ базисомъ противъ другаго воюющаго. Было также ршено, что разборъ дла Алабамы будетъ переданъ пяти судьямъ, обязаннымъ въ своемъ приговор руководиться вновь выработанными правилами и вмст съ тмъ было обращено вниманіе на устраненіе другихъ недоразумній, возникшихъ между обоими государствами. Судьи, которымъ порученъ былъ разборъ дла, вынесли ршеніе противъ Англіи, которую присудили заплатить Соединеннымъ Штатамъ 3.000,000 фун. стер. за убытки. Деньги были внесены тотчасъ же, это было сдлано безъ усилій благодаря безпримрно цвтущему положенію страны въ то время, все-таки надо сознаться, что несчастныя отсрочки 1863 года обошлись Англіи въ 3.000,000 фун. стерлинговъ.
Такое разршеніе спора было встрчено въ стран различно. Многимъ исправилось, что образъ дйствій Англіи судятъ на основаніи правилъ, сочиненныхъ ex post facto для этой цли, они охотне дали бы свою санкцію если бы пришлось отдать 3.000,000 фун. стер. и остаться не оправданными, чмъ отдать 3.000,000 фун. за оправданіе. Это чувство къ несчастью еще усилилось, вслдствіе образа дйствій комиссаровъ, назначенныхъ для заключенія Вашингтонскаго трактата. Комиссары, стремясь заключить трактатъ, недостаточно взвсили значеніе своихъ выраженій и тмъ дали возможность Соединеннымъ Штатамъ утверждать, что англійское правительство признало себя отвтственнымъ не только за прямые убытки, понесенные купцами, но и за косвенный ущербъ, принесенный ихъ торговл усилившимся числомъ требованій страховщиковъ страховой преміи. Но хотя большая часть страны не одобряла трактата и вытекавшей изъ него арбитраціи, еще большая партія относилась съ горячимъ одобреніемъ къ такому обороту дла. Готовность сознаться въ несправедливости и желаніе ее загладить казались этой партіи хорошей и новой чертой въ иностранной политик Англіи, первое успшное разршеніе столь важнаго между народнаго спора третейскимъ судомъ казалось открывало новые способы къ сохраненію всеобщаго мира.
Со времени этихъ событій не возбуждалось ни одного серьезнаго вопроса, который могъ бы нарушить такъ удачно установившуюся гармонію между двумя государствами Атлантическаго океана, говорящими по-англійски. Оба они постоянно усиливаются въ отношеніи своего значенія и вліянія. Королева Англіи царствуетъ надъ владніями, столь же обширными какъ и Русская Имперія и въ четыре раза боле населенными. Президентъ Соединенныхъ Штатовъ — глава самого цвтущаго и развитаго общества на земномъ шар. Благосостояніе и энергія жителей Соединенныхъ Штатовъ, по мннію нкоторыхъ, угрожаютъ торговому первенству Англіи. Но ни зависть торговл, ни другія предшествующія столкновенія не нарушаютъ добраго согласія, установившагося между двумя націями. Съ каждымъ годомъ оба народа все боле и боле сближаются. Дрожаніе электрическаго кабеля, сообщающаго одному народу мысли другаго, паровой флотъ, который перескаетъ океанъ съ необыкновенной точностью, едва нарушаемой приливами, создали между обими странами взаимную зависимость. Хлопчатобумажные фабриканты сверной Англіи, получающіе сырье изъ западныхъ Штатовъ, торговое сословіе обоихъ народовъ, которое постоянно другъ съ другомъ сообщается — нее это заинтересовано въ сохраненіи мира. Тамъ, гд народы желаютъ мира, дипломатіи обыкновенно удается уладить всякое затрудненіе, не прибгая къ войн.

ГЛАВА IV.
Политика Англіи по отношенію къ Россіи.

Счастливымъ днемъ будетъ для Англіи тотъ день, когда ея государственные люди, съ такимъ же удовольствіемъ будутъ смотрть на востокъ, съ какимъ они нын любуются западомъ. Къ несчастью, если заходящее солнце благопріятно, восходящее свтило еще пылаетъ возможностью опасности. На запад и государственные люди, и народъ, понявъ общность интересовъ, хранятъ миръ. На восток, государственные люди и народъ, опасаясь возможнаго соперничества, относятся другъ къ другу подозрительно и не ловко. Необыкновенное завоеваніе Индіи въ половин XVIII столтія имло для Англіи два крупныхъ послдствія. Благодаря ему исчезла послдняя причина серьезной вражды между Франціею и Англіею, но за то открытъ былъ путь для будущихъ столкновеній Англіи съ Россіею. Могущественная сверная держава, постоянно распространявшая свои владнія, казалось грозила захватить самый Индостанъ, иностранные политики предвидли борьбу въ самомъ сердц Средней Азіи, для разршенія спора о первенств на восток.
Опасеніе, которое вс чувствовали при наступательномъ движеніи Россіи, основывалось частью на дйствительности, частью на ошибк. Ошибка произошла благодаря всеобщему незнанію географическаго положенія Средней Азіи. Эту ошибку исправилъ одинъ англійскій государственный дятель, догадавшійся посовтывать своимъ согражданамъ изучать карты большаго масштаба. Но такія карты къ несчастью очень рдки, и англійскій гражданинъ по этому принужденъ довольствоваться картами, дающими ему неполное понятіе о тхъ огромныхъ пространствахъ, которыя должна пройти Россія, прежде чмъ она достигнетъ индійскихъ владній, или о природ пустынь, препятствующихъ ея движенію. Но кром этого преобладающаго ложнаго пониманія вещей, есть справедливый фактъ, возбуждающій и объясняющій страхъ, при наступательномъ движеніи Россіи. Русская Имперія — единственное большое государство, не имющее въ своей исключительной власти, буквально, ни одного выхода къ морю. Блое море открыто для мореплаванія только въ извстное время года, торговля Балтійскаго моря ведется черезъ узкій проливъ или Зундъ, а всякое судно, выходящее изъ Чернаго моря, должно пройти подъ орудіями Константинополя. Но эти три ненадежные и затруднительные прохода суть собственно единственные пути для торговли осьмидесяти-милліоннаго народа {Авторъ нсколько ошибается, ибо населеніе Россіи простирается нын до ста слишкомъ милліоновъ.}. Никакой другой народъ на земномъ тар не потерплъ бы. какъ Россія, такого положенія вещей. Подобію тому, какъ всякая рка направляется къ океану, такъ всякій великій народъ стремится къ своему естественному выходу — къ морю. Можно дать направленіе этому стремленію, точно также какъ можно измнить теченіе рки, но остановить это стремленіе также трудно, какъ трудно остановить теченіе рки.
Всякій Англичанинъ сознается, что онъ никогда не допустилъ бы, если бы дло касалось Англіи, того положенія, какое осуждена занимать Россія. Поэтому всякій Англичанинъ, заключающій о желаніяхъ другихъ народовъ по своимъ собственнымъ взглядамъ, иметъ основаніе предполагать, что Россія будетъ продолжать наступательное движеніе, пока не достигнетъ океана. Средиземное море, Персидскій заливъ, Тихій океанъ — вотъ конечные пункты ея постояннаго движенія. Если она успшно будетъ дйствовать въ этихъ двухъ направленіяхъ, то сдлается какъ на запад, такъ и на восток сосдкой Британской Имперіи въ Индіи, если ей повезетъ и въ третьемъ направленіи, то она станетъ сторожемъ на пути сообщенія между Великобританіею и Лидіею. Такимъ образомъ британской гегемоніи на восток угрожаетъ наступательное движеніе Русской Имперіи и это убжденіе на столько усилилось, что стало преобладающимъ въ иностранной политик Англіи на послдніе сорокъ лтъ.
Конечно будетъ большой ошибкой предполагать, что вся англійская нація убждена въ томъ, что движеніе Россіи угрожаетъ Великобританіи и должно быть остановлено. Напротивъ, дв части англійскаго общества въ теченіи долгихъ лтъ держались совершенно противуположныхъ мнній относительно этого предмета. Одна часть смотрла на движеніе Россіи какъ на извстную опасность, по другая часть привтствовала это движеніе, какъ могущее принести пользу. Какъ ни плохо русское правительство во многихъ отношеніяхъ, думали они. по оно безконечно выше тхъ дикихъ племенъ, которыя оно постепенно поглощаетъ. Они указывали на то, что вмст съ знаменами Россіи туда проникнетъ грубая и не совершенная цивилизація, что побды Россіи вызовутъ первобытную, по постепенно возрастающую торговлю, что въ результат ея завоеваній получится прогрессъ, правда медленный, по несомннный. Они заявляютъ, что необходимо замнить неустройство азіатскаго народа организованнымъ строемъ Европейской державы, что англійское правительство можетъ съ удовольствіемъ провидть то время, когда границы русской и британской имперій встртятся въ верховьяхъ Инда или въ ущельяхъ Гиндуку. Но такого мннія, какъ мы замтили выше, держится только меньшинство англійскаго общества и еще меньшее число англійскихъ государственныхъ людей. Масса общества и большинство политическихъ дятелей пришли къ совершенно иному заключенію и смотрятъ на приближеніе Россіи, какъ на опасность, которую нужно остановить во что бы-то ни стало. Но ихъ мннію, существуетъ логическій способъ остановить это движеніе. Турки еще стоятъ лагеремъ на богатыхъ территоріяхъ Европы и Азіи, доставшихся имъ отъ несчастныхъ наслдниковъ второй Римской имперіи, благодаря доблести ихъ предковъ. Во всякомъ случа Россія можетъ приблизиться къ Средиземному морю только покоривъ Турокъ, разъ Турки будутъ чувствовать себя въ безопасности въ своихъ владніяхъ, Русскимъ нельзя будетъ двигаться впередъ. Вотъ почему, положеніе Турціи, въ теченіи большей части настоящаго столтія, было любимымъ предметомъ наблюденія для англійскихъ политиковъ. Это. былъ шарикъ, на которомъ вертлась иностранная политика Англіи. Многіе Англичане въ настоящее время думаютъ, что гегемонія Великобританіи на восток можетъ быть сохранена только подъ тмъ ужаснымъ условіемъ, что Турки останутся въ Константинопол {Гиббонъ замчаетъ, что ‘въ одиннадцатомъ столтіи невжественные люди были уврены въ существованіи конной статуи на плоскогорій Тавра съ тайно начертанной пророческой надписью о томъ, какъ Русскіе, подъ конецъ овладютъ Константинополемъ’, онъ прибавляетъ, что ныншнее поколніе еще можетъ увидитъ исполненіе предсказанія рдкаго, смыслъ коего ясенъ, а время совершенія неизвстно (History of Decline and Fall, vol. X, p. 233). Прошло столтіе съ того времени, когда написаны эти слова, и знаменитое пророчество, коего исполненіе ожидало каждое поколніе, до сей норы остается неисполненнымъ.}. Это мнніе повело къ странной аномаліи. Вс согласны съ тмъ, что турецкое правительство худшее въ Европ. Власть въ рукахъ меньшинства, нашедшаго убжище среди большинства, чуждаго ему по происхожденію, языку и религіи. Народы, подчиненные такимъ образомъ господствующему сословію, постоянно въ заговор противъ своихъ господъ, въ своей борьб за независимость они обращаются къ западнымъ державамъ съ надеждой на матеріальную помощь, по большей части это обращеніе бываетъ тщетнымъ. Англія, которая почти во всхъ частяхъ Европы сочувствовала и помогала борющимся національностямъ, отказывается отъ всякой какъ матеріальной, такъ и нравственной помощи борющимся народамъ востока Европы. Она думаетъ, что если славянскія народности Турціи достигнутъ самостоятельности, то Россія, какъ государство одноплеменное, будетъ оказывать преобладающее вліяніе на ихъ политику. Неустроенное положеніе Греціи, даже если расширить ея территорію, даетъ ей основаніе заключать, что Греки никогда не будутъ на столько сильны, чтобы могли замнить Турокъ, поэтому ея собственный интересъ, повидимому, въ поддержаніи неизмнности существованія оттоманской державы, ея государственные люди, въ другихъ частяхъ Европы поддерживающіе обыкновенно подавленныя народности,— напротивъ склонны къ поддержанію военнаго меньшинства въ Европейской Турціи.
Въ Англіи, конечно, всегда были и есть государственные люди, стоящіе за совершенно иную политику. Они не врятъ въ то, что истинный интересъ Англіи можетъ быть въ зависимости отъ сохраненія дурнаго правительства въ прекрасной стран, правительства, при которомъ, какъ замчаетъ Кобденъ, впродолженіи 300 лтъ турецкими руками не было создано ни одного канала или судоходнаго сообщенія хотя бы въ милю длиной, они отказались врить, чтобъ самоуправленіе, оказавшееся повсюду самымъ выгоднымъ учителемъ — было безсильно на восток Европы и возстали противъ поддержанія жестокой тираніи ради собственнаго усиленія на Средиземномъ мор. Во всякомъ случа ихъ мннія только въ одномъ случа встртили сочувствіе большинства народа, избиратели въ 1880 году ршили оставить старую систему иностранной политики, сдлавшую сохраненіе цлости Оттоманской Имперіи задачей дипломатіи. Очень не многіе, конечно, думали о томъ предубжденіи, съ которымъ отнеслись бы ихъ предки къ союзу съ Турками. Такъ, Францискъ I, по необходимости принужденъ былъ заключить союзъ съ Турціею. Кардиналъ Поль (Pole) {При Маріи Кровавой.} смотрлъ на союзъ съ магометанами, какъ на средство уничтожить ереси, которыя въ его глазахъ были гораздо ужасне, чмъ само магометанство. Но это были отдльные случаи, къ нимъ всегда относились съ отвращеніемъ и они никогда не получали всеобщаго одобренія. Полтораста лтъ посл опыта кардинала Поль, когда Людовикъ XIV захотлъ повторить то, что сдлалъ Францискъ I ‘весь цивилизованный міръ’, говоря выразительнымъ языкомъ современнаго государственнаго человка, ‘пришелъ въ негодованіе отъ этого недостойнаго и неестественнаго союза’. Долгое время посл Людовика XIV ни одинъ англійскій государственный человкъ не посмлъ бы предложить союза съ Турками: на нихъ смотрли еще какъ на враговъ христіанства.
Но уже совершились событія, требовавшія совершенно иной политики. Въ начал XVIII столтія, Россія побдительница при Полтав, получила безспорное преобладаніе въ сверной Европ. Во второй половин XVIII столтія Клайвъ, побдитель при Плассэ положилъ основаніе британскому могуществу въ Индостан. Въ 1774 году миромъ въ Кайнарджи управленіе Крымомъ было перенесено изъ Константинополя въ Петербургъ, а жители Молдавіи и Валахіи, также какъ и православная церковь, которая должна была быть воздвигнута въ Константинопол, поставлены были подъ непосредственный протекторатъ Россіи. Въ 1783 году Крымъ былъ формально присоединенъ къ Россіи. Восемь лтъ позже, Питтъ, напуганный движеніемъ Россіи на востокъ, а въ особенности взятіемъ Очакова, предложилъ послать помощь Турціи. Хотя въ 1791 году, когда Питтъ сдлалъ свое знаменитое предложеніе, онъ былъ въ апоге своего могущества, между тмъ какъ виги, руководимые Бёркомъ и Фоксомъ, были въ безсильномъ меньшинств, по имъ удалось съ помощью подавляющаго краснорчія Бёрка и искусства лорда Грея, который тогда именно начиналъ свою парламентскую карьеру,— принудить министра взять обратно свой проектъ. Бёркъ заявилъ, что ‘любое христіанское государство достойно большаго предпочтенія, чмъ эти дикари-разрушители — Турки’, нижняя палата и государство такимъ образомъ должны были довольствоваться спокойнымъ наблюденіемъ за постепеннымъ паденіемъ Турціи и съ одинаковымъ спокойствіемъ смотрть на постепенное поглощеніе Россіею турецкой территоріи. Въ 1792 году миръ въ Лесахъ подвинулъ русскую границу къ Днстру.
Ураганъ, который непосредственно за этимъ пронесся надъ Европой, отвлекъ вниманіе отъ востока. Англія, принужденная бороться съ Франціею, сдлалась союзницею Россіи и, боле чмъ цлое поколніе, почти не обращала вниманія на движеніе Россіи къ востоку. Между тмъ Россія продолжала подвигаться, и въ 1812 году мирный трактатъ въ Бухарест расширилъ ея предлы до Прута.
До сихъ поръ движеніе Россіи не встрчало помхи со стороны Англіи. Неудача Питта въ 1791 году была еще свжа въ памяти политиковъ, и ни одинъ государственный человкъ Англіи не рискнулъ бы предложить хоть одинъ фрегатъ или шиллингъ въ помощь Турціи противъ Россіи. Въ 1821 году новый рядъ событій началъ грозить распаденіемъ турецкой имперіи. Въ Греціи вспыхнуло возстаніе и жители Молдавіи и Валахіи возстали противъ Турціи. Эти событія вызвали, а быть можетъ вынудили, Турокъ прибгнуть къ исключительнымъ мрамъ, въ результат Турція подчинила инсургентовъ и подавила возстаніе съ безжалостной жестокостью. Не смотря на трактатъ въ Кайнарджи, княжества Валахія и Молдавія были заняты турецкими войсками, греческія церкви въ Константинопол были разрушены и греческій патріархъ повшенъ. Дарданелльскій проливъ былъ закрытъ съ явнымъ вредомъ для русскаго коммерческаго движенія, и торговля Одессы должна была прекратиться. Вслдствіе такого положенія вещей, государственнымъ людямъ Англіи пришлось сосредоточить свое вниманіе на двухъ важныхъ обстоятельствахъ. Греческое возстаніе, бывшее первоначальной причиной волненій, продолжало поглощать силы Оттоманской имперіи, по мры, принятыя Портой для подавленія возстанія, вызвали боле серьезную опасность: ими нарушены были трактаты, заключенные съ Россіей и они грозили уничтожить русскую торговлю. На относительную важность этихъ двухъ вопросовъ смотрли совершенно различно въ Лондон и С.-Петербург. Въ Лондон Каннингъ сочувствовалъ Грекамъ и ихъ борьб за независимость, но онъ недоврчиво относился къ жалобамъ русскаго правительства на Порту. Онъ думалъ — какъ думали многіе изъ слдовавшихъ за нимъ, что Россія пользуется греческимъ возстаніемъ съ цлью усиленія своего вліянія въ Европейской Турціи и пришелъ къ тому заключенію, что инсургенты сознательно или безсознательно, по играютъ въ руку Русскимъ. Подъ впечатлніемъ такого взгляда онъ старался остановить возстаніе и взялъ на себя посредничество между С.-Петербургомъ и Портою. Но дйствительные взгляды императора Александра весьма отличались отъ взглядовъ приписываемыхъ ему Каннингомъ. Будучи душою Священнаго Союза, онъ ненавидлъ греческое возстаніе, какъ и всякое другое, гд бы оно не происходило. Въ переговорахъ, которые онъ велъ съ Турціею, онъ обратилъ вниманіе только на нарушеніе Кайнарджійскаго трактата и на подрывъ торговли г. Одессы, къ греческому возстанію онъ отнесся, какъ къ непріятному событію, которое компрометировало въ западной Европ его политику. Въ теченіи всего его царствованія эти взгляды вліяли на его политику и въ теченіи этого времени британское правительство совершенно не понимало истинныхъ мотивовъ, имъ руководившихъ. Онъ неожиданно скончался въ 1825 году и посл смерти его на престолъ Россіи взошелъ его братъ, Николаи. Существовалъ обычай посылать посольство съ поздравленіемъ при восшествіи на престолъ новаго монарха и Каннингъ захотлъ воспользоваться этимъ случаемъ, чтобъ придти къ соглашенію съ русскимъ правительствомъ. Онъ усплъ убдить герцога Веллингтона взять на себя это порученіе и посовтовалъ ему при переговорахъ обратить вниманіе на два пункта — на греческое возстаніе и на споръ Россіи съ Турціего. Относительно перваго пункта, герцогъ долженъ былъ добиться содйствія императора въ доставленіи возставшимъ Грекамъ благопріятныхъ условій соглашенія, относительно второго пункта, который, по мннію британскаго правительства, неврно понимался Россіей, онъ долженъ былъ убдить императора не допускать дла до кризиса. Въ одномъ отношеніи посольство оказалось неудачнымъ. Герцогу не удалось остановить кризиса въ спор съ Турціею, ибо въ Константинополь былъ отправленъ ultimatum. Но въ другомъ отношеніи его миссіи повезло. Герцогъ увидлъ въ С.-Петербург, что англійское правительство ошибается, а что Россія совершенно права, что слдовательно она не можетъ со справедливостью поддерживать Турцію, не исполняя требованій, съ которыми къ ней обратилась Россія {Взглядами герцога такъ странно пренебрегли, что умстно привести будетъ его собственныя слова: — ‘нкоторые вопросы касались княжествъ Молдавіи и Валахіи, разсмотрвъ кои (вопросы) я долженъ былъ сознаться, что императоръ, совершенно противъ убжденія королевскаго правительства, — правъ, а Порта неправа.}. Одно время казалось вроятнымъ, что герцогу не удастся убдить императора Николая оказать помощь Грекамъ и удержать ее отъ крайнихъ мръ въ столкновеніи съ Турками. Николаю было не по душ, какъ прежде Александру, помогать инсургентамъ, а поэтому, въ ultimatum’, посланномъ Норт, о грекахъ не упоминалось. Его совтники, однако, поняли, что предъявляя ultimatum, который могъ повлечь за собой войну, нельзя было упускать изъ виду помощь, какую могли оказать греческіе инсургенты. Подъ ихъ вліяніемъ Николай согласился съ Англіею сдлать Грецію независимой частью турецкой имперіи. Такое ршеніе привело къ событіямъ большой важности. Порта, встревоженная ultimatum’омъ императора Николая и выраженіями, въ которыхъ онъ былъ написанъ, поспшила заключить Аккерманскій трактатъ. Этимъ трактатомъ была обезпечена за Молдавіею и Валахіею та независимость, какой он съ той поры пользуются. Сербія получила также нкоторую самостоятельность. Имъ подтверждено право Россіи вмшиваться во внутреннія дла Турціи, которое уже было ей дано Кайнарджійскимъ трактатомъ, такимъ образомъ имъ нанесенъ былъ ршительный ударъ независимости Оттоманской имперіи. Но заключеніе Аккерманскаго трактата было только однимъ изъ результатовъ событій, связанныхъ съ миссіею герцога Веллингтона въ С.-Петербургъ. Императоръ Николай общалъ помочь Грекамъ, правда съ большой пеохотою, но, разъ общавши, онъ намренъ былъ сдержать свое слово. Въ апрл 1826 года русскому послу въ Лондон было приказано требовать отъ британскаго правительства выполненія условій. Такой образъ дйствія, имвшій послдствіемъ ІТаваринское сраженіе — раздлилъ англійскихъ государственныхъ людей на дв партіи, которыя съ той поры и до настоящаго времени держались противуположныхъ взглядовъ на восточный вопросъ. Въ 1826 году, по мннію Каннинга, настало то время, когда нужно было оказать давленіе на Порту и если окажется возможнымъ, то признать независимость какой либо части Греціи. Онъ совтывалъ совершить это давленіе при содйствіи возможно большаго числа великихъ державъ. Торійскіе члены управленія лорда Ливерпуля не сочувствовали тому давленію, какое хотли примнить къ Турціи. Но торійскіе члены администраціи лорда Ливерпуля были безсильны безъ герцога Веллингтона, который привелъ ихъ къ тому, что принудилъ ихъ къ вмшательству въ С.-Нетсрбург. Соотвтственно этому для Каннинга явилась возможность искать поддержки въ Вн, Берлин и Париж, его стараніями добились дятельнаго содйствія Франціи. Россія, Франція и Англія ршили обратиться съ коллективной нотой къ Порт. Въ этомъ отношеніи, однако, и Франція и Россія пошли дальше, он ршили прибгнуть къ сил, если ихъ представленіе не будетъ принято во вниманіе. Каннингъ и его послдователи готовы были принять это ршеніе, герцогъ Веллингтонъ и торійскіе члены кабинета были противъ него.
Въ первое время политика Каннинга оказалась удачною. Серьезная болзнь, а затмъ выходъ въ отставку лорда Ливерпуля были причиной отдленія торійскихъ членовъ отъ кабинета. Подъ конецъ своей жизни Каннингъ сталъ всемогущъ и это могущество онъ употребилъ на примиреніе Турціи и Греціи. Вильяму Кодрингтону было послано приказаніе прекратить враждебныя дйствія, — что онъ и сдлалъ, уничтоживъ въ Наваринскомъ сраженіи флотъ Ибрагима-паши, при содйствіи соединенной франко-русской эскадры. Хотя подобная политика, основанная на вмшательств, и удалась, однако она вскор замнена была другой. Самъ Каннингъ умеръ не дождавшись результатовъ своей политики.
Министерство герцога Веллингтона, вскор вступившее въ управленіе, не смотря на убжденія Георга IV, осмлилось говорить о побд, которую одержали, какъ о ‘несчастной’ побд. Это выраженіе сразу обнаружило рзкое различіе, существовавшее въ мнніяхъ англійскихъ государственныхъ людей по отношенію къ восточной политик. Виги и либералы далеко несмотрвшіе на побду, какъ въ несчастную, поздравляли себя съ послдствіями, изъ нея вытекавшими, правительство герцога Веллингтона, вмсто того, чтобъ отступить отъ тройственнаго союза, въ который Каннингъ вовлекъ Англію, было принуждено противъ воли слдовать политик, провозглашенной Каннингомъ.
Такъ случилось отчасти благодаря непонятной глупости самихъ Турокъ. Турецкій кабинетъ выбралъ моментъ, когда очутился лицомъ къ лицу съ неизбжнымъ союзомъ, чтобы разорвать Аккерманскій трактатъ, заключенный имъ въ предшествующемъ году съ Россіею. Этотъ поступокъ вызвалъ памятную войну 1828—1829 годовъ. Въ послднемъ году Русскіе, подъ начальствомъ Паскевича, взяли Карсъ и Анану въ малой Азіи, — подъ начальствомъ Дибича перешли Балканы и предписали миръ въ Адріанопол. Адріанопольскій трактатъ подтвердилъ вс преимущества, которыхъ Россія до того времени успла добиться отъ Турокъ, кром того онъ расширилъ русскія владнія въ Азіи и косвеннымъ образомъ способствовалъ независимости Греціи. Прежде британское министерство иностранныхъ длъ старалось уменьшить притязанія Грековъ, ибо всякая уступка въ ихъ пользу ослабляла Турцію. Посл Адріанополя лордъ Абердинъ, министръ иностранныхъ длъ, сталъ слдовать другой политик, онъ разсуждалъ такъ: Турція повидимому переживаетъ свою предсмертную агонію, поэтому Грецію нужно усиливать, дабы сдлать ее наслдницею умирающей Турціи.
Восточный вопросъ оставался все въ томъ же положеніи до паденія Торійскаго министерства въ 1830 году. Одна часть англійскихъ государственныхъ людей недовряла Россіи и сожалла объ упадк ея давнишняго врага — Турціи. Другая часть, также не особенно расположенная къ Россіи, радовалась событіямъ создавшимъ греческую независимость. Главная опасность серьезнаго недоразумнія между Россіею и Англіею была повидимому устранена тмъ, что лордъ Пальмерстонъ занялъ мсто лорда Абердина. До тхъ поръ лордъ Пальмерстонъ со стойкостью поддерживалъ притязанія Греціи и былъ противъ требованій Турціи. Но вслдствіе одной изъ тхъ странныхъ перемнъ въ мнніяхъ, которыя за-частую бываютъ у государственныхъ людей, лордъ Пальмерстонъ измнилъ свои старые взгляды, сталъ ярымъ противникомъ прогресса Россіи и твердо увровалъ въ возможность возрожденія Турціи. Разнообразныя обстоятельства способствовали такой перемн въ его убжденіяхъ. Во первыхъ, Россія была главнымъ препятствіемъ, мшавшимъ успху его политики въ Бельгіи. Затмъ, Россія была противницею системы, проводимой имъ въ Испаніи. Въ третьихъ, Россія пренебрегала представленіями британскаго министерства, подавила польское возстаніе съ жестокостью, возбудившей всеобщее негодованіе въ Великобританіи. Два Англичанина — лордъ Дёдлей Стюартъ и м—ръ Уркхартъ начали возстановлять своихъ соотечественниковъ противъ Россіи. Лордъ Дёдлей Стюартъ всталъ на защиту Поляковъ въ нижней палат. М-ръ Уркхартъ дйствовалъ въ качеств плодовитаго писателя. Этимъ двумъ лицамъ удалось довести до энтузіазма сочувствіе къ Польш и Турціи въ Англіи, лордъ Пальмерстонъ, любившій выставить напоказъ могущество своей родины, началъ все боле и боле склоняться къ анти-русской политик. М-ру Уркхарту, оффиціально посланному въ Константинополь, почти удалось возбудить войну между Сессіею и Англіею. Его неутомимое перо неуставало приводить причины, по которымъ война будто бы была необходима.
Новое событіе несомннной важности подтвердило доказательство Уркхарта и подкрпило взгляды лорда Пальмерстона. Мегметъ Али, египетскій паша, пользуясь ссорой съ Абдулла беемъ, пашей города Акры отправилъ въ Малую Азію войско, подъ начальствомъ Ибрагима паши. Ибрагимъ взялъ Акру, въ 1832 году перешелъ черезъ Тавръ, вступилъ въ Малую Азію и разбилъ турецкую армію, вздумавшую оказать ему сопротивленіе. Турецкій султанъ, Махмутъ II, страшась распаденія своей имперіи, обратился за помощью къ Англіи, Франціи и Россіи. Одна Россія была въ состояніи и согласилась дать требуемую помощь, императоръ Николай двинулъ армію къ Босфору и турецкій тронъ былъ спасенъ — Турки сохранили свою неприкосновенность, подписалъ договоръ въ Ункіаръ-Скелесси. На основаніи статей этого договора, между Россіею и Турціей’ заключенъ былъ просто наступательный и оборонительный союзъ. Но въ тайной стать Порта согласилась, при первомъ требованіи Россіи, на удаленіе изъ Дарданеллскихъ водъ всхъ иностранныхъ военныхъ судовъ. Такимъ образомъ, тайная статья доставляла Россіи преобладаніе на восток, и слдовательно должна была возбудить панику и негодованіе въ Англіи. Мы по ошибемся если скажемъ, что одной изъ главныхъ заботъ лорда Пальмерстона, въ теченіи слдующихъ шести лтъ, было стремленіе избавиться отъ этой тайной статьи трактата. Случай къ осуществленію этого стремленія вскор представился благодаря властолюбивымъ планамъ Мегмета Али. Ни для кого не было тайною, что Мететъ усиливаетъ свою армію и приготовляется къ новой войн съ Турціею. Война дйствительно вспыхнула въ 1839 году, турецкія войска были разбиты на голову, турецкій флотъ вслдствіе измны командира ушелъ въ Александрію, а султанъ умеръ или, какъ гласила молва — былъ убитъ. Если бы остальная Европа не вступилась, то Турція должна была перестать существовать. Дв главныя державы западной Европы совершенно различно относились къ восточному вопросу. Об он желали сохраненія Оттоманской имперіи въ ея неприкосновенности. Но, между тмъ, какъ лордъ Пальмерстонъ, имя въ виду выгоду Англіи, полагалъ, что для цлости Оттоманской имперіи нужно удалить Мегмета въ Египетъ, французское правительство стояло за присоединеніи Сиріи къ пашалыку Мегмета. Императоръ Николай, узнавъ о несогласіи, возникшемъ между двумя западными державами, предложилъ дйствовать за одно съ Англіею, безъ помощи Франціи, а взамнъ этого общалъ отказаться отъ преимуществъ, пріобртенныхъ имъ по тайной стать трактата, заключеннаго въ Ункіаръ-Скелесси. Лордъ Пальмерстонъ охотно согласился на русское предложеніе. Австрійское и прусское правительства также примкнули къ новой программ, такимъ путемъ образовался четверной союзъ, безъ участія Франціи, посредствомъ котораго договаривающіяся державы ршились принудить Мегмета и Ибрагима къ принятію предлагаемыхъ условій.
Одно время казалось, что трактатъ этотъ поведетъ къ войн между Франціею и Англіею, онъ во всякомъ случа послужилъ ближайшимъ цлямъ лорда Пальмерстона. Мегметъ и Ибрагимъ принуждены были удовольствоваться Египтомъ, авторитетъ султана поминально возстановленъ на восток, прежнее правило, запрещавшее проходъ черезъ Дарданеллы, когда Порта была въ мир — вновь получило силу и, въ теченіи слдующихъ 12 лтъ восточный вопросъ не тревожилъ Европейскаго мира. Въ этотъ промежутокъ времени примирительное настроеніе лорда Абердина и Гизо, паденіе Людовика Филиппа и положеніе его наслдниковъ — все это располагало къ согласію между Франціей’ и Англіею, такимъ образомъ, когда на восток вновь возникли осложненія, эти дв державы запада были соединены дружественнымъ союзомъ. Видимой причиной войны, начавшейся въ 1853 году былъ споръ между Франціей’ и Россіею по вопросу объ охраненіи святыхъ мстъ въ Іерусалим. Дйствительной причиной было намреніе Россіи ускорить распаденіе турецкой имперіи. Императоръ Николай въ памятномъ разговор съ англійскимъ посланникомъ въ С.-Петербург намекнулъ, что Англія должна получить часть добычи, именно Египетъ и островъ Критъ. Этотъ разговоръ, происходившій въ Январ 1853 года былъ тогда же переданъ британскому правительству,— что безъ сомннія способствовало возникновенію дальнйшихъ усложненій. Императоръ Николай вроятно полагалъ, что простое благоразуміе требуетъ заране ознакомиться съ положеніемъ вещей въ умирающей Турціи. Британскіе министры напротивъ съ ужасомъ взглянули на это предложеніе и планъ императора Николая такимъ образомъ не удался. Но съ этого времени британское министерство начало подозрительно относиться къ намреніямъ русскаго царя, между тмъ, какъ тогда именно для него было весьма важно поддержаніе хорошихъ отношеній съ Англіею.
Теперь ясно видно, какой важный промахъ далъ императоръ Николай, предложивъ средство, казавшееся весьма разумнымъ государственнымъ людямъ континента, но къ которому Англія отнеслась съ ужасомъ. Почти одновременно съ этимъ онъ оскорбилъ Францію, отказавшись называть Наполеона ‘Monsieur mon fr&egrave,re’. Ошибка монарха, начинающаго споръ изъ-за нежеланія употреблять извстное выраженіе не требуетъ комментаріевъ. Императоръ Николай имлъ неосторожность почти одновременно возбудить по отношенію къ себ подозрительность британскаго министерства и гнвъ французскаго императора. Наполеону легко было отмстить за оскорбленіе. Одинъ великій писатель мтко сказалъ, что ‘различныя религіи никогда не относились такъ жестоко другъ къ другу, какъ секты одной и той же религіи’, эти слова получили новое подтвержденіе въ 1853 году. Греческая и латинская церкви заявили об притязаніе на покровительство святимъ мстамъ въ Палестин. Об церкви для поддержанія своего права ссылались на магометанское правительство, об отказывались признать взаимныя претензіи. Латинская церковь въ Палестин находилась подъ покровительствомъ Франціи, греческой церкви покровительствовала Россія, и Франція и Россія постоянно поддерживали другъ противъ друга эти противуположныя притязанія. Въ начал 1853 года Франція возобновила споръ, она даже грозила разршить этотъ вопросъ силою. Человкъ, котораго императоръ Николай не хотлъ назвать ‘mon fr&egrave,re’, затялъ споръ, непріятный по своимъ послдствіямъ для русскаго царя.
Къ тому же затянный споръ былъ такого рода, что неминуемо долженъ былъ вовлечь другихъ. Почти 80 лтъ раньше, на основаніи трактата въ Кайнарджи, Порта обязалась оказывать покровительство своимъ христіанскимъ подданнымъ и построить новую греческую церковь въ Константинопол, при чемъ ‘духовенство должно было отправлять свои обязанности подъ спеціальнымъ покровительствомъ русской имперіи’. Точный смыслъ этой статьи служилъ постояннымъ предметомъ пререканій. Въ западной Европ были убждены, что это постановленіе относилось только къ греческой церкви въ Константинопол и къ духовенству, отправлявшему тамъ церковныя службы. Но русскіе государственные люди всегда утверждали, что этой стать слдуетъ дать боле распространительное толкованіе, а нкоторые извстные государственные люди Англіи поддерживали это мнніе. Они говорили, что общее обязательство, принятое на себя Портою — оказывать покровительство своимъ христіанскимъ подданнымъ, давало Россіи право вмшательства въ случа неисполненія ею этого обязательства. Въ такой стран какъ Турція, гд господствовало хроническое дурное управленіе, можно было всегда жаловаться на то, что христіане будто бы не вс въ равной степени пользуются покровительствомъ. Споръ о святыхъ мстахъ вскор смнился общимъ требованіемъ Россіи равномрнаго покровительства христіанскимъ подданнымъ Порты. Лтомъ 1853 года требованіе было выражено въ форм ultimatum’а, когда турецкіе министры отказались исполнить требованіе Россіи, русская армія перешла черезъ Прутъ и заняла княжества.
Въ теченіи шести мсяцевъ незначительный споръ объ охраненіи святыхъ мстъ, принялъ размры явно грозившіе войною. По совту Англіи, Порта не сочла занятіе княжества военнымъ дйствіемъ, дипломатіи такимъ образомъ дано было время возстановить миръ. Австрійское правительство какъ основу для соглашенія составило ноту извстную подъ именемъ Внской. Англія и нейтральныя державы согласились съ ея содержаніемъ, Россія также ее приняла, посл чего она была предложена Порт. Но Турція упрямствомъ, всегда характеризовавшимъ ея государственныхъ людей, отказалась ее принять. Даже тогда еще существовала возможность избжать войны, если бы британское правительство смло настояло на принятіи условій Турціей’, предупредивъ ее, чтобы въ противномъ случа она не разсчитывала на помощь Англіи. Одинъ изъ руководящихъ членовъ министерства лорда Абердина, желавшій исполнить это, до конца жизни утверждалъ, что именно такъ нужно было поступить. Между тмъ именно въ данномъ случа такъ не поступили, Турціи дозволили, или, по словамъ барона Стакмара, ее побудили измнить Внскую ноту, измненія эти не были приняты Россіею, посл чего 26 сентября Порта предъявила ultimatum, а 4 октября 1853 года объявила войну.
Изложенныя событія повсюду въ Англіи возбудили негодованіе. На самомъ дл народъ мало понималъ причины, приведшія къ столкновенію, многіе и не подозрвали, что первоначальный толчекъ былъ данъ дйствіями Франціи, другіе упускали изъ виду, что прямой причиною войны былъ отказъ Порты принять ноту, одобренную четырьмя великими державами и въ томъ числ Англіею. Другіе, не столь хорошо знакомые съ положеніемъ вещей, полагали, что сама нота была промахомъ и что Турція, не принявъ ея, поступила весьма благоразумно, между тмъ какъ вся нація инстинктивно понимала, что Россія впродолженіи всхъ переговоровъ вела себя съ ненужной рзкостью. Поэтому въ октябр 1853 года страна почти единодушно желала оказать помощь Турціи. Турецкая армія, подъ начальствомъ Омаръ-паши доказала свое мужество, одержавъ дв или три побды надъ русскими войсками. Но русскіе сдлали неожиданное нападеніе и уничтожили турецкій флотъ при Синоп. Уничтоженіе флота было, безъ сомннія военнымъ дйствіемъ, его истолковали какъ измнническій поступокъ, вслдствіе этого, разрывъ между Англіею и Россіею сдлался неизбжнымъ, и въ март 1854 года Англія и Франція объявили ей войну.
Въ этой небольшой книг излишне будетъ перечислять вс событія войны. Черезъ нсколько мсяцевъ посл ея начала императоръ Николай скончался и было сдлано усиліе возстановить миръ. Весною 1855 года въ Вн собралась конференція, на которой лордъ Джонъ Россель былъ представителемъ Англіи. Переговоры велись относительно четырехъ пунктовъ: во 1-хъ, положенія княжествъ, во 2-хъ, судоходства по Дунаю, въ 3-хъ, независимости Порты и въ 4-хъ, нейтралитета Чернаго моря. Они были прерваны, такъ какъ Россія не пожелала принять послдняго изъ этихъ условій. Австрія, съ цлью какъ нибудь обезпечить миръ, предложила, чтобы силы Россіи бъ Черномъ мор не превосходили нормы 1853 года, при чемъ Австрія сама готова считать за casus belli всякую попытку со стороны Россіи увеличить эти силы. Лордъ Джонъ Россель и французскій уполномоченный Дрюинь де’Луи согласились представить это предложеніе на благоусмотрніе своихъ правительствъ, но французское и англійское правительства не согласились съ этими условіями и война продолжалась.
Событія 1855—1856 годовъ не походили на событія 1854—1855 годовъ. Союзныя арміи усилились, благодаря лучшей администраціи, къ которой пришлось прибгнуть вслдствіе неуспха, русская армія, напротивъ, выказывала все большіе и большіе признаки истощенія. ‘Хозяинъ моря’, такъ писалъ Гиббонъ, ‘будетъ всегда хозяиномъ суши’, Крымская война только подтвердила эту великую истину. Союзники, дйствуя на мор, безъ труда доставляли необходимое своимъ войскамъ, Русскихъ, которымъ приходилось дйствовать на суш, утомляла процедура подвоза и прокормленія войскъ. Севастополь сдлался великой артеріею, тянувшей вс жизненные соки русской имперіи. Наконецъ, черезъ посредничество Австріи Россія изъявила согласіе на принятіе прелиминарныхъ условій мира и на участіе въ конгресс великихъ державъ въ Париж. Конгрессъ этотъ окончился 30-го марта 1856 года заключеніемъ Парижскаго мира. Посредствомъ этого мира была обезпечена независимость Турціи. Россія должна была отодвинуть свою границу въ Бессарабіи, Молдавія и Валахія были объявлены отдльными провинціями, вассальными Порт, плаваніе по Дунаю объявлено свободнымъ, подъ условіемъ гарантіи великихъ державъ, Черное море признано нейтральнымъ, при чемъ, за немногими исключеніями, доступъ въ него для военныхъ судовъ былъ закрытъ. Порта съ своей стороны обнародовала фирманъ съ общаніемъ улучшить положеніе своихъ христіанскихъ подданныхъ. Англія, Франція и Австрія, не много спустя, обязались трактатомъ гарантировать неприкосновенность турецкой территоріи.
Таковы были главныя послдствія Крымской войны. Не прошло четырехъ лтъ, какъ одно изъ главныхъ условій трактата было отмнено. Державы желали раздленія Молдавіи и Валахіи, между тмъ он постоянно выказывали стремленіе къ соединенію. Этому соединенію благопріятствовали дв континентальныя державы — Франція и Россія. Англія, Австрія и Турція, предвидя, что соединеніе поведетъ въ конц концовъ къ ихъ независимости, противились ихъ сліянію подъ главенствомъ одного монарха. Наконецъ, посл споровъ, которые одно время казалось опять разожгутъ войну, было устроено соединеніе въ административномъ отношеніи, перешедшее въ 1861 году въ соединеніе формальное.
Такимъ образомъ, черезъ пять лтъ посл заключенія Парижскаго мира было уничтожено одно изъ условій, на включеніе котораго въ трактатъ Англія настаивала. Въ 1870 году франко-прусская война повела къ исключенію другаго условія. Въ ноябр, когда французскія арміи были частью разбиты, частью въ плну, Россія отказалась отъ признанія статьи Парижскаго трактата, которая ограничивала количество русскихъ и турецкихъ военныхъ силъ въ Черномъ мор. Заявленіе русскаго правительства было тяжелымъ ударомъ для Англичанъ. Ршимость великаго европейскаго государства нарушить условіе трактата возбудила негодованіе. Вспомнили, что именно для достиженія этого условія продолжали Крымскую войну посл переговоровъ въ Вн, что вся пролитая кровь и истраченныя деньги посл весны 1855 года были пожертвованы ради уничтоженія этой статьи. Но вс эти разсужденія, конечно, не могли изгладить того факта, что Россія воспользовалась случаемъ, чтобы отказаться отъ признанія названнаго условія, что Англія принуждена или примириться съ такимъ фактомъ, или приготовляться къ войн. Все что дипломатія могла сдлать, чтобъ нсколько смягчить ударъ — это убдить русское правительство предложить цлесообразность этого условія обсужденію конференціи. Ни что не могло быть боле кстати для Россіи, какъ такое разршеніе дла. Конференція собралась безъ всякаго предварительнаго ршенія касательно заключенія. Въ дйствительности ей ничего не оставалось, какъ только согласиться съ русскимъ предложеніемъ. Такимъ путемъ было уничтожено условіе, ради котораго англійская армія сражалась и проливала кровь отъ весны 1855 года до весны 1856 года {Слдуетъ прибавить, что взамнъ этого Порт дано было право въ случа опасности призывать на помощь флоты союзниковъ и пропускать ихъ въ Черное море.}.
Опять въ теченіи новыхъ пяти лтъ восточный вопросъ не затрогивался. Весною 1875 года въ двухъ сверныхъ провинціяхъ Европейской Турціи — Босніи и Герцеговин — вспыхнуло возстаніе. Порта не въ силахъ была прекратить безпорядки — между тмъ, вовлеченная въ большіе расходы на подавленіе возстанія, она вынуждена была осенью того-же года отказать въ платеж многимъ изъ своихъ кредиторовъ. Ничто не могло такъ сильно повредить ея намреніямъ, какъ подобный фактъ. Франція и Англія одн дали въ долгъ Турціи многіе десятки милліоновъ и тысячи Французовъ и Англичанъ должны были серьезно пострадать вслдствіе банкротства Порты. Въ то же время возстаніе продолжало распространяться и привлекло вниманіе великихъ Европейскихъ державъ. По иниціатив Австріи была составлена нота, тотчасъ же подписанная всми Европейскими державами, кром Англіи (Англія присоединилась нсколько позже) — въ которой говорилось ‘что общанія произвести необходимыя реформы, данныя Портою, не были исполнены, въ виду чего необходимо совокупное воздйствіе Европы на Турцію, чтобы принудить ее къ исполненію нарушенныхъ обязательствъ’. Такъ какъ эта нота не оказала дйствія, то представители сверныхъ державъ — Германіи, Австріи и Россіи собрались въ Берлин и ршили дать Турціи два мсяца сроку, съ тмъ, что если она въ теченіи этихъ двухъ мсяцевъ не исполнитъ принятыхъ на себя обязательствъ ‘то он употребятъ силу, чтобъ ее къ этому принудить’. Великобританское правительство, не желая участвовать въ такой угроз, отказалось подписать новую ноту. Между тмъ возстаніе продолжалось, Сербія, сочувствовавшая инсургентамъ, объявила Турціи войну, русскіе офицеры и русскіе войска сражались въ рядахъ сербскихъ баталіоновъ, сама Россія начала мобилизировать армію очевидно приготовляясь къ войн.
Когда происходили эти событія, большинство Англичанъ стояло за оказаніе помощи Турціи. Хотя они отчасти отшатнулись отъ Турціи вслдствіе отказа ея предъидущей осенью уплатить по своимъ долговымъ обязательствамъ, но они помнили жертвы принесенныя во время Крымской войны, они были раздражены способомъ, которымъ нарушенъ былъ Парижскій трактатъ въ 1870 году. Вслдствіе всего этого они готовы были оказать сопротивленіе всякому дальнйшему движенію Россіи. Однако Порта, опасаясь распространенія возстанія, дозволила своимъ офицерамъ прибгнуть къ всеобщей рзн для предупрежденія безпорядковъ. Ужасная жестокость, съ какой было исполнено это приказаніе, пробудило въ Англіи всеобщее негодованіе, британское министерство, глава котораго до той поры выказывалъ Туркамъ всю свою симпатію, принужденъ былъ держаться строгаго нейтралитета. Въ теченіи короткой войны осенью 1876 года, сербскія войска принуждены были уступить превосходству турецкихъ баталіоновъ. По желанію или приказанію Россіи, Порта должна была даровать воюющимъ перемиріе, а по предложенію британскаго министерства, въ Константинопол собралась конференція изъ представителей великихъ державъ по вопросу объ улучшеніи администраціи въ турецкихъ провинціяхъ.
Константинопольская конференція, засдавшая въ начал 1877 года, во многихъ отношеніяхъ напоминаетъ конференцію въ Вн лтомъ 1855 года. Въ 1855 году нейтральныя державы Европы составили коллективную ноту, которая была принята Россіею и отвергнута Портою. Въ 1877 году въ Константинопол Порта отвергла вс предложенія сдланныя ей но соглашенію остальныхъ державъ. Такимъ образомъ въ обоихъ случаяхъ успху конференціи помшала Порта, въ обоихъ случаяхъ неудавшіяся конференціи сопровождались войнами. Но этимъ и оканчивается сходство — ибо въ войн Турціи противъ Россіи начатой въ 185И году, къ ней присоединились въ 1854 году Франція и Англія. Въ русско-турецкой войн 1877—1878 годовъ Турція предоставлена была самой себ. Въ продолженіи всего 1877 года Англія не измняла своихъ взглядовъ. Порта дйствительно утратила ея расположеніе и англійскій народъ отказался отъ участія въ страшной драм. Но въ начал 1878 года мннія измнились. Общество за это время успло отчасти забыть ужасныя зврства, возмущавшія континентъ въ 1876 году, его испугало пораженіе Порты, быстрый успхъ русскаго оружія и явная опасность занятія Константинополя Русскими. Въ начал 1878 года былъ созванъ парламентъ, который потребовалъ кредитъ въ шесть милліоновъ фунт. стерл. на военныя издержки. Въ феврал британскому флоту приказано было войти въ Дарданеллы, въ март былъ подписанъ Россіею и Турціею миръ въ С. Стафано.
Заключеніе мира дало поводъ къ новому повороту политики британскаго правительства. Оно заявило, что Россія и Турція сами по себ не компетентны заключить миръ. Условія существованія турецкой имперіи были установлены Европой въ Париж и поэтому, что было утверждено Европой, могло быть отмнено только ею. Чтобъ усилить это заявленіе были приняты еще другія мры. Вызвали вспомогательныя войска и часть индійской арміи была послана въ Мальту. Эти ршенія сопровождались перемною въ самомъ министерств. Въ 1877 году полагали, что по крайней мр два члена министерства Биконсфильда были въ пользу мира: одинъ изъ нихъ лордъ Карнарвонъ подалъ въ отставку въ январ по причин ассигнованія кредита въ шесть милліоновъ фунтовъ, другой — лордъ Дерби, подалъ въ отставку въ март по причин отправленія индійскихъ войскъ въ Мальту.
Политика лорда Биконсфильда одержала верхъ, Россія въ конц концовъ изъявила согласіе на то, чтобы разсмотрніе всхъ условій трактата было предложено конференціи составленной изъ представителей великихъ державъ. Въ самомъ дл многія условія, на включеніи которыхъ Россія настаивала въ Санъ-Стефано — были подтверждены въ Берлин. Часть Бессарабіи, которую она была принуждена уступить посл Крымской войны, была ей возвращена. Въ Азіи русская граница была расширена, Карсъ, Ардаганъ и Батумъ были уступлены Портою, Румынія, Сербія и Черногорія объявлены самостоятельными, границы послдней доведены до моря.
Относительно всего сказаннаго, Берлинскій конгресъ подтвердилъ вс условія, выговоренныя въ Санъ-Стефано. Съ другой стороны онъ сдлалъ нкоторыя измненія въ положеніи западной Европы. Во-первыхъ, конгрессъ выразилъ сильное желаніе, которое сочли равносильнымъ приказанію, чтобы границы Греціи были расширены къ сверу. Затмъ онъ разршилъ Австріи занять провинціи Боснію и Герцеговину, которыя собственно и были виновницами войны, благодаря происходившимъ тамъ безпорядкамъ, и въ третьихъ, между тмъ, какъ въ Санъ-Стефано было ршено изъ середины Европейской Турціи образовать обширную автономную провинцію, назвавъ ее Болгаріею, на Берлинскомъ конгресс, размры этой провинціи были значительно сокращены и изъ части Болгаріи къ югу отъ Балканъ была создана отдльная провинція — Восточная Румелія. Можетъ быть будетъ кстати замтить, что предложеніе о раздленіи Болгаріи на дв провинціи было послдовательнымъ шагомъ традиціонной иностранной политики Англіи на восток. Въ 1829 году лордъ Абердинъ, будучи министромъ иностранныхъ длъ совершенно серьезно предлагалъ раздленіе Греціи на два государства. Въ 1856 году правительство лорда Пальмерстона удачно настояло на раздленіи Румыніи на два государства. Отдленіе восточной Румеліи отъ Болгаріи было однимъ крупнымъ подвигомъ, совершеннымъ на Берлинскомъ конгресс. Греція сохранила свое единство. Молдавія и Валахія соединились подъ властью одного правителя черезъ четыре года посл Парижскаго конгресса. Разв восточная Румелія не можетъ точно такимъ же образомъ слиться съ Болгаріею. Стремленіе къ соединенію людей одного племени и языка — самый сильный факторъ Европейской политики, и политика государственныхъ людей, которые не принимаютъ въ разсчетъ этого фактора всегда будетъ неудачною. Такой порядокъ вещей былъ установленъ въ Берлин. Мы позволимъ себ слдующее замчаніе. Возвращеніе Россіи ея старой границы въ Бессарабіи изгладило послдніе слды Крымской войны, дурно ли, хорошо ли, но въ 1879 году Россія заняла въ Европ то положеніе, какое она занимала до 1854 года. Кром того она впервые, въ теченіи своей исторіи расширила свою территорію въ Азіи по направленію къ бассейну Евфрата. Это-то вроятно движеніе и повліяло на измненіе политики британскаго правительства. На другой день посл того, какъ оно согласилось участвовать въ Берлинскомъ конгресс, британскимъ правительствомъ заключенъ былъ тайный трактатъ съ Портою, гарантирующій неприкосновенность ея азіатскихъ владній, подъ тмъ условіемъ, что въ администраціи будутъ введены необходимыя реформы. Вмст съ тмъ Англія получила право на занятіе острова Кипра въ качеств арсенала. Но такъ какъ Турція не предприняла никакихъ реформъ въ Азіи, гарантія эта обратилась въ мертвую букву, подобно гарантіи, данной въ Парижскомъ, тройственномъ трактат. Мы отнесемъ къ слдующей глав разсмотрніе вопроса о томъ, какъ долго можетъ считаться дйствительной гарантія, разсчитанная на будущее. Здсь достаточно будетъ обратить вниманіе на то, что гарантія и параллельно съ нею занятіе Кипра доказываютъ, что британское правительство подозрвало Россію въ желаніи захватить не Босфоръ, а Скандеронскій заливъ.
Въ предъидущей глав мы задались намреніемъ показать успхи британской иностранной политики въ западной Европ. Въ настоящей глав мы старались показать развитіе иностранной политики Англіи на восток Европы. Для всякаго, кто съ вниманіемъ остановится на иностранной политик Англіи за послдніе двсти лтъ, станетъ яснымъ, что главной цлью британской дипломатіи было въ XVIII столтіи — поддержать политическое равновсіе въ западной Европ, въ XIX — поддержать политическое равновсіе въ восточной Европ. Безпристрастный критикъ прибавитъ, что когда англійскіе государственные люди XVIII столтія говорили о политическомъ равновсіи, то подразумвали ослабленіе Франціи. Такъ точно т, которые разсуждаютъ о политическомъ равновсіи въ XIX столтіи — имютъ при этомъ въ виду ослабленіе Россіи. Тотъ кто просмотритъ факты, перечисленные въ этой глав, конечно, пойметъ, что дв большія партіи британскаго сената обыкновенно держались совершенно противуположныхъ точекъ зрнія, когда дло касалось восточнаго вопроса. Одна партія, основателемъ которой былъ Питтъ, а позднйшими руководителями лорды Пальмерстонъ и Биконсфильдъ, желала остановить наступательное движеніе Россіи, оказывая дятельную помощь Туркамъ. Другая партія, основанная Беркомъ и имвшая своихъ самыхъ выдающихся защитниковъ въ лиц Каннинга и Гладстона, была противъ оказанія помощи Туркамъ, но старалась содйствовать Россіи въ дл улучшенія порядка въ турецкихъ владніяхъ. Первая изъ этихъ партій стремилась сохранить неприкосновенность турецкой имперіи, вторая — согласилась на постепенное раздленіе турецкихъ территорій между народами, ихъ населявшими. Здсь не мсто выраженію какого бы-то ни было опредленнаго мннія относительно достоинствъ этихъ двухъ системъ, событія лучше всего покажутъ, которая изъ нихъ одержитъ верхъ.

ГЛАВА V.
Посланники: ихъ обязанности и привиллегіи.

Ознакомиться съ принципами, служащими основаніемъ для иностранной политики государства и понять механизмъ, приводящій въ движеніе названную политику — это дв совершенно различныя вещи, Въ предъидущихъ главахъ мы попробовали начертать постепенное развитіе иностранной политики Великобританіи съ самыхъ раннихъ временъ по настоящій день. Послднія главы этой книги должны быть посвящены изъясненію механизма, которымъ пользуется дипломатія. Подобное объясненіе вызываетъ вмст съ тмъ весьма важные конституціонные и техническіе вопросы. Прерогатива короны, дятельность парламента, положеніе и привилегіи дипломатовъ — все это предметы, которые нужно разсмотрть въ связи съ этимъ механизмомъ.
Въ Англіи, корона облечена обязанностью управлять иностранной политикой. Право короны — объявлять войну и заключать миръ. Отсюда слдуетъ, что вс договоры, будутъ ли они результатомъ войны или мира — заключаются по непосредственному приказу короны. Корона, de facto, можетъ дйствовать только по совту своихъ конституціонныхъ министровъ, отвтственныхъ за вс ея дйствія. Но въ англійской исторіи есть памятное время, когда отсутствовало даже это обезпеченіе. Вильгельмъ III былъ своимъ собственнымъ министромъ иностранныхъ длъ и оба трактата о раздл были заключены по его приказанію, безъ вдома его министровъ. Лордъ Маколей считаетъ самымъ неконституціоннымъ образомъ дйствія монарха — руководство иностранной политикой своего государства и одновременное командованіе арміею. Но большинство авторитетовъ держатся другаго мннія по этому вопросу. Главнокомандующій арміею на пол сраженія не боле какъ исполнитель приказанія, получаемаго имъ отъ правительства, по министръ иностранныхъ длъ есть лицо, ршающее какой политики должны слдовать военноначальники и другіе оффиціальные представители. Можетъ оказаться неудобнымъ предоставить монарху руководство политикой націи, но для монарха гораздо трудне присвоить себ право выбирать извстное направленіе этой политики.
Даже Вильгельмъ III не могъ бы поступать такъ, какъ онъ поступалъ, если бы его образъ дйствіи не встрчалъ молчаливаго согласія со стороны его совтниковъ. Канцлеръ, лордъ Соммерсъ, скрпилъ государственною печатью актъ трактата о раздл, не зная впередъ объ условіяхъ этого трактата, и приложилъ печать къ ратификаціи, хотя король не спрашивалъ его совта и хотя самъ не одобрялъ редакціи условій, въ обоихъ случаяхъ онъ оправдывался ссылкой на приказъ короля. ‘Устраненіе отъ переговоровъ’, писалъ Голламъ, у котораго мы заимствуемъ это извлеченіе ‘всхъ лицъ (безразлично, назывались ли они тайными или кабинетными совтниками) отвтственныхъ передъ націей въ ея безопасности, вело къ сосредоточенію исполнительной власти въ рукахъ монарха и должно было гораздо боле возмутить нижнюю палату, чмъ трактаты о раздл’. Нижняя палата сдлала крупную ошибку, подвергнувъ осужденію направленіе, а не способъ веденія переговоровъ. Тмъ не мене преждевременное обвиненіе Соммерса и его коллегъ не осталось безъ результата, съ той поры ни одинъ монархъ не отважился бы взять на себя исполненіе обязанностей, которыя присвоилъ себ Вильгельмъ III, а равно ни одинъ министръ не допустилъ бы его до этого.
Примръ Вильгельма III оказалъ однако вліяніе на всхъ его наслдниковъ, почти каждый изъ царствовавшихъ посл него монарховъ боле или мене вмшивался въ управленіе иностранными сношеніями. Обнародованіе мемуаровъ супруга королевы дало обильныя доказательства того вліянія, которое корона продолжаетъ оказывать въ этомъ отношеніи {Лучшимъ доказательствомъ того, какъ сильно королева интересуется иностранными длами служитъ memorandum, который она представила въ 1850 году лорду Пальмерстону. Въ этомъ memorandum’ она требуетъ во 1-хъ, чтобъ онъ опредленно заявилъ, какъ онъ предполагаетъ поступить въ данномъ случа, дабы королева въ той же степени знала предметъ, на который она дала свою королевскую санкцію, во 2-хъ, чтобы дло, которое ею уже санкціонировано, не измнялось самовольно министромъ иностранныхъ длъ. Sir Т, Martin’s Life of Prince Consort, vol. II, p. 305.}. Депеши, получаемыя изъ-за границы правильно предлагаются на благоусмотрніе королевы, депеши, адресованныя британскимъ министромъ зачастую измняются королевою, она безъ сомннія въ этомъ отношеніи контролируетъ иностранную политику нсколько иначе, чмъ внутреннія дла. Тмъ не мене за это вліяніе отвтственъ передъ парламентомъ министръ, а не монархъ, поэтому контроль послдняго ограничивается или можетъ быть ограниченъ либо совтомъ либо ршеніемъ кабинета.
Но если съ одной стороны корона иметъ исключительное вліяніе на иностранную политику, за то министръ иностранныхъ длъ мене зависитъ отъ контроля парламента, чмъ его коллеги. Законодательная власть въ дйствительности косвеннымъ образомъ контролируетъ власть исполнительную. Она можетъ отказать въ средствахъ къ веденію войны, которой она не одобряетъ. Она можетъ отставить министра отъ занимаемаго имъ поста за заключеніе невыгоднаго трактата. Но это право не всегда можетъ быть примнено съ удобствомъ. Не дать своего согласія на веденіе войны и отказать въ средствахъ, необходимыхъ при объявленіи воины — это дв совершенно различныя вещи. Также точно — дв различныя вещи, считать такой-то трактатъ невыгоднымъ или поощрять путаницу, могущую возникнуть если вотивировать противъ министерства его заключавшаго. Вотъ почему контроль, который парламентъ иметъ надъ иностранной политикой не отличается ни той непосредственностью, ни могуществомъ, какими онъ обладаетъ по отношенію къ внутреннимъ дламъ. Министръ иностранныхъ длъ, который не длаетъ какихъ-либо крупныхъ преступленій и не отваживается на рискованныя нововведенія, можетъ быть почти увренъ въ поддержк парламента.
Такой результатъ совмстно достигается двумя обстоятельствами. Въ девяти случаяхъ изъ десяти парламентъ не въ состояніи контролировать министра иностранныхъ длъ, такъ какъ онъ недостаточно знакомъ съ длами, находящимися въ комитет по иностраннымъ дламъ. Переписка съ иностранными державами, имющая интимный характеръ, не можетъ быть опубликована безъ большихъ неудобствъ, пока она не закончена или пока правительственные контрагенты не изъявятъ согласія на ея обнародованіе. Такимъ образомъ парламентъ узнаетъ ея характеръ тогда, когда уже произошли событія ею подготовленныя. Если парламентъ настаиваетъ на томъ, чтобы ему представлены были объясненія, съ цлью оказать вліяніе на политику министерства, ему отвчаютъ, что обнародованіе переписки не можетъ быть сдлано безъ большаго вреда. Если онъ пытается разобрать дло безъ помощи документовъ, ему говорятъ — ждите ихъ обнародованія. Въ конц концовъ онъ принужденъ доврять министру иностранныхъ длъ и сознаться въ неловкости своего вмшательства {Лордъ Пальмерстонъ, предлагая Кобдену мсто въ состав кабинета, обратился къ нему съ слдующими словами: ‘Вы и наши друзья жалуетесь на соблюденіе дипломатіею тайны и на то, что войны объявляются безъ предварительнаго испрошенія на то согласія народа. Кабинетъ самостоятельно разршаетъ вопросы иностранной политики. Мы представляемъ ихъ парламенту уже посл того какъ они разршены. Поэтому, если Вы желаете участвовать въ ршеніи этихъ вопросовъ, Вы можете этого достигнуть, только сдлавшись членомъ кабинета’ (Mr. Morley’s Life of Cobden, vol. II, p. 231). Дизраэли выразился почти также въ 1864 году — ‘Прерогатива короны — избрать направленіе иностранной политики, которая ведется подъ отвтственностью конституціонныхъ министровъ. Ее обсуждаютъ, начинаютъ я осуществляютъ въ тайн… 1ъ вопросахъ иностранной политики дло парламента запрашивать, критиковать, поддерживать или осуждать, но не его дло выбирать направленіе для иностранной политики’ (Lord Beaconsfield’s Collected speeches, II. 125). Тмъ не мене самые умные изъ министровъ иностранныхъ длъ постоянно высказывали усиливающееся желаніе дйствовать согласно видамъ парламента..Іордъ Дерби въ то время былъ членомъ нижней палаты и ставъ министромъ иностранныхъ длъ, въ отвтъ на жалобу, что нижняя палата можетъ оспаривать дйствительность трактата только посл того, какъ страна связана обязательствами изъ него вытекающими, сказалъ слдующее: ‘если судить по смыслу господствующей нын конституціи, то ясно, что правомъ заключать трактаты облечена исполнительная власть. Что касается моего личнаго мннія, то министръ долженъ стараться не ограничивать эту отвтственность, а стремиться достигнуть увренности, что мнніе парламента въ его пользу.}.
Такой фактъ привелъ къ странному явленію. Въ современной Англіи парламентскій контроль означаетъ контроль нижней палаты. Поэтому можно утвердительно сказать, что вообще активныя должности въ государств замщаются членами нижней палаты, что касается перовъ, которые, благодаря вліянію или способностямъ, входятъ въ составъ кабинета, то имъ предоставляютъ обыкновенно почетныя должности, и для нижней палаты, конечно, не такъ важно бываетъ контролировать ихъ образъ дйствій. Но все это не примнимо къ министерству иностранныхъ длъ. Обыкновенно секретарь по иностраннымъ дламъ — перъ, и между тмъ такъ какъ постоянно росло стремленіе замщать активныя мста членами нижней палаты — параллельно съ нимъ росло стремленіе назначать перовъ на постъ министра иностранныхъ длъ. Напримръ, въ теченіи ныншняго столтія двадцать шесть лицъ занимали постъ министра внутреннихъ длъ и двадцать лицъ — постъ министра иностранныхъ длъ. Семь лицъ изъ числа 26 секретарей по внутреннимъ дламъ были лерами парламента и вс семь занимали эту должность до образованія въ 1841 году министерства сэра Роберта Пиля. Въ теченіи восьмидесяти одного года восемь членовъ нижней палаты занимали постъ секретаря по иностраннымъ дламъ, но шесть лицъ изъ восьми занимали этотъ постъ до 1841 года {Одинъ изъ этихъ восьми лицъ — лордъ Пальмерстонъ занималъ помянутый постъ и до и посл 1841 года.}. Начиная съ 1841 года постъ секретаря по внутреннимъ дламъ замщался исключительно членами нижней палаты, на постъ министра иностранныхъ длъ назначались почти исключительно перы.
Министерство иностранныхъ длъ въ настоящемъ его вид было образовано въ 1782 году. До того времени государственными длами обыкновенно занимались два министра, одинъ для сверной, а другой для южной части Европы. Сверный департаментъ велъ сношенія съ сверными государствами Европы, южный департаментъ — съ южными. Это неудобное раздленіе было устранено въ 1782 году, съ того времени весь контроль надъ иностранными длами сосредоточивается въ лиц одного министра.
Руководя иностранной политикой націи министръ иностранныхъ длъ естественно находится въ зависимости отъ свдній, доставляемыхъ ему правительственными агентами изъ-за границы. Эти агенты длятся по характеру службы на дв части — на часть дипломатическую и на часть консульскую. Въ теоріи, дипломаты по вопросамъ вншней политики представляютъ правительства, которыми они назначаются, члены консульскаго института представляютъ коммерческіе интересы правительствъ. Но на практик обязанности тхъ и другихъ не всегда строго разграничиваются. Англія иметъ своихъ консульскихъ агентовъ во многихъ частяхъ свта, гд не иметъ дипломатическихъ представителей, въ такихъ случаяхъ консулы, по необходимости, получаютъ право заниматься вопросами иностранной политики, входящими въ обыкновенное время въ кругъ занятій дипломатіи.
Дипломатическая служба только постепенно достигла своего настоящаго значенія. Но репутація, которую пріобрли дипломаты, есть скоре результатъ той тайны, какою окружена дипломатія, чмъ слдствіе искусства лицъ глубоко изучившихъ дипломатическую службу. Въ Англіи во всякомъ случа трудно назвать многихъ дипломатовъ, въ промежутокъ времени между отставкою сэра Вильяма Темпля и возвышеніемъ лорда Страффорда Радклифа, которые бы могли занять выдающееся мсто. Тмъ не мене о дипломатіи говорятъ съ благоговніемъ, понятномъ разв людямъ искусившимся въ этой профессіи. Кром того само слово длинно и благозвучно, вроятно многіе не знаютъ, что дипломатія обязана своимъ названіемъ слову diploma’, означавшему прежде сложенный вчетверо кусокъ пергамента, на которомъ писались полномочія, даваемыя дипломату.
Но ‘дипломатія’ и ‘дипломаты’ — выраженія недавно введенныя въ англійскій языкъ. Он не помщены въ словар Джонсона {Слово ‘дипломатъ’ примнялось для обозначенія посланника до конда XVIII столтія. Томъ Пенъ говорилъ о Франклин: ‘онъ не былъ дипломатомъ королей, но дипломатомъ человчества’. Rights of man, Part I. p. 42. Другой, боле высокій авторитетъ Беркъ, почти въ то же самое время, примняетъ слово дипломатія къ людямъ, которыхъ и теперь назвали бы дипломатами.}. Когда въ XV столтіи впервые стали посылать пословъ къ иностраннымъ дворамъ, этихъ пословъ называли ‘ораторами’. Слово употреблявшееся въ древности въ томъ же смысл Цицерономъ и Ливіемъ — было упомянуто такимъ образомъ довольно правильно Жоржъ Элліотъ въ ‘Romola’ {Надо замтить, что Жоржъ Элліотъ приписываетъ это выраженіе обычаямъ того времени, ‘посланники — ораторы какъ ихъ называли въ ту эпоху ораторовъ’. Кажется она права относительно имени, но ошибается относительно происхожденія.}, его можно также найти въ бумагахъ государственнаго архива, посланники, которыхъ Генрихъ VIII отправилъ въ Римъ для переговоровъ по поводу развода короля съ его первой женой, были названы Фраудомъ ораторами короля.
Старое названіе, которое первоначально давалось посланникамъ, примнялось къ нимъ конечно не безъ основанія. Невидимому лица впервые употреблявшіе это слово были того мннія, что посланникъ долженъ произносить рчь за короля своего господина, что онъ, однимъ словомъ есть адвокатъ короля. Эта мысль — остатокъ древнйшаго взгляда на посланниковъ въ литератур. До начала Троянской войны, Менелай и Улиссъ были посланы въ Трою въ качеств пословъ, чтобы испросить освобожденія Елены. Обязанность ихъ состояла не въ томъ, чтобы вести переговоры (negotiare), а въ томъ, чтобъ говорить, Антеноръ, описывая данное событіе въ Иліад, различаетъ оттнки рчи этихъ двухъ людей. Каждому Англичанину должна быть знакома параллель, проводимая библіею въ слдующемъ разсказ. Когда Сеннахеримъ послалъ Рабшака съ порученіемъ къ Эзекіи, посланникъ (онъ исполнялъ именно эту роль) обратился къ царю въ присутствіи Евреевъ: ‘Тогда сказали Эліякимъ и Севна и Іоавъ: говори прошу тебя съ своими слугами на сирійскомъ язык, ибо мы сто понимаемъ, а не говори съ нами на еврейскомъ язык передъ народомъ стоящимъ на стнахъ. Но Рабшакъ сказалъ: разв моя господинъ послалъ меня къ твоему господину для произнесенія этихъ словъ? Разв онъ не послалъ меня къ тмъ, что сидятъ на стнахъ?’ Посл чего онъ обратился къ народу, находившемуся на стн, съ рчью, которую государственные люди, если они хоть сколько нибудь походили на современныхъ министровъ, слушали по всмъ вроятіямъ съ немалымъ страхомъ. И такъ, слдовательно, у Голлера и въ библіи мы находимъ дв категоріи пословъ, но не ведущихъ переговоры, а скоре исполняющихъ функціи адвокатовъ, говорящихъ не съ правителями, къ которымъ они невидимому посланы, а съ самимъ народомъ. Начиная съ 1825 года, когда Библейское Общество прекратило печатаніе апокрноовъ, англичане имютъ меньше возможности ознакомиться со многими прекрасными апокриическими книгами, которыя такъ хорошо извстны ихъ отцамъ. Но въ книгахъ Маккавеевъ послы Евполемъ и Язонъ, посланные въ Римъ Іудой Маккавеемъ, дйствовали также, какъ Рабшакъ. Они воптли въ сенатъ и обратились къ присутствующимъ съ рчью. Послы, которые были адвокатами и зачастую возбуждали народъ противъ его правителей, естественно рисковали жизнью. Аптимахъ, судя по одному выраженію одиннадцатой книги Иліады — совтовалъ Троянцамъ умертвить Улисса и Мепелая.
Нтъ сомннія въ томъ, что древняя практика едва ли объясняетъ, отчего это имя было дано посланникамъ XV столтія. Но фактъ тотъ, что обычай говорить рчи существовалъ до сравнительно недавняго времени. Торжественный входъ и публичная аудіенція ‘какъ ихъ называли’, составляли существенную часть посольства. Въ Венеціи дожъ въ совт десяти посадилъ сэра Гарри Ванъ, съ покрытой головой, но правую руку отъ себя. Посл этого посолъ произнесъ рчь съ выраженіемъ дружественнаго чувства, которое питаетъ къ нимъ его монархъ и упомянулъ о своемъ собственномъ скромномъ желаніи доказать это чувство {Это мсто заимствовано изъ статьи Генри Ривъ въ Епсусіо poedia Britannica.}.
Тмъ не мене слово ораторъ, для обозначеніи посла, скоро вышло изъ употребленія. И въ самомъ дл, оно довольно точно могло быть примнено къ агенту, посланному съ спеціальнымъ порученіемъ, который, подобно Гарри Вану, начнетъ свою дятельность рчью. Но это названіе не могло быть дано посланнику, который долженъ былъ оставаться продолжительное время при иностранномъ двор. Онъ оставался долгое время посл того какъ рчь его была забыта и изъ оратора превращался въ посланника.
Обычай содержать постоянныхъ посланниковъ при иностранныхъ дворахъ былъ впервые введенъ въ XV столтіи {Спеціальныя посольства для данной цли явились конечно гораздо ране. Т, которые прочли монографію профессора Варда объ Чаусер, вспомнятъ, что отцу англійской поэзіи часто давались подобныя порученія.}. Людовикъ XI знакомился съ намреніями другихъ государствъ черезъ посредство тайныхъ агентовъ. Фердинантъ Аррагонскій изъ шпіона сдлалъ посла, изъ безчестнаго занятія — почетную должность. Очень возможно, что это обстоятельство объясняетъ происхожденіе, которое нкоторые зачастую придавали слову ‘посланникъ’. Они производили его отъ испанскаго глагола ’embiar’ посылать и считали его синонимомъ французскаго слова ‘envoy’ отъ глагола envoyer посылать. Но почти наврно можно сказать, что слово это иметъ гораздо боле древній корень и скоре Кельтскаго или Тевтонскаго происхожденія. Въ Англіи до XV или XVI вка оно повидимому мало употреблялось. Такъ напр. въ библіи Виклефа слова ‘извщеніе’ и ‘посланецъ’ употребляются въ томъ же значеніи, въ какомъ нын употребляютъ слово посолъ, хотя нердко встрчается также латинское слово ‘legatus’ и греческое ». Въ обыденномъ разговор вс дипломатическіе представители называются послами. По строго говоря, посолъ есть агентъ, принадлежащій къ высшему изъ 3-хъ классовъ, на которые раздлены дипломаты. Въ первый изъ трехъ классовъ включены послы, папскіе нунціи и интернунціи, которыхъ австрійскій императоръ посылаетъ въ Константинополь. Ко второму классу принадлежатъ чрезвычайные посланники или полномочные министры, аккредитованные при монархахъ, третій классъ состоитъ изъ повренныхъ въ длахъ, которые аккредитуются иначе.
Въ дйствительности нтъ большой разницы между объемомъ власти полномочнаго министра и посла. Слово ‘полномочный’ означаетъ, что посолъ, который такъ называется, иметъ неограниченныя нрава, но полномочный министръ только въ исключительныхъ случаяхъ иметъ право личнаго доступа къ монарху, между тмъ какъ посолъ можетъ пользоваться этой привилегіею во всякое время. Кром того, между правами этихъ лицъ есть еще боле глубокое различіе. Посолъ пользуется рангомъ представителя, полномочный министръ имъ не пользуется. Въ обществ посолъ стоитъ непосредственно посл королевской семьи — положеніе полномочнаго министра не опредлено. При англійскомъ двор, по странному обычаю, полномочные министры стоятъ ниже герцоговъ, но выше маркизовъ. Повренный въ длахъ не иметъ права доступа къ монарху, онъ аккредитовапъ только при правительств и занимаетъ поэтому не такое высокое положеніе.
Трудно опредлить точно тотъ принципъ, на основаніи котораго къ одному двору посылается посолъ, а къ другому полномочный министръ или повренный въ длахъ. Маколей говоритъ въ одной изъ своихъ лучшихъ главъ, что въ 1685 году единственный дипломатическій агентъ съ рангомъ посла находился въ Константинопол, при чемъ часть содержанія онъ получалъ отъ частной компаніи. Сто семдесять лтъ тому назадъ, послы самого высокаго status’а были отправляемы во Францію, Испанію и ко двору императора, въ Португаліи, Голландіи и Швеціи были послы того же ранга, но съ меньшимъ содержаніемъ. Первые три, на основаніи словъ лорда Стенгопа, получали но 100 фунтовъ еженедльно и по 1500 фунтовъ на свиту, три послдніе получали по 10 фунтовъ ежедневно и 100 фунтовъ на свиту {По словамъ лорда Стенгона, размры этихъ окладовъ оставались безъ измненія съ 1669 г., но цифры, вставленныя лордомъ Стенгопомъ, не соотвтствуютъ тмъ, которыя напечатаны въ 1669 г. въ бюджет государственнаго дохода и расхода. Въ этомъ бюджет жалованье посламъ назначается въ размр 5.200, но посланникамъ только 1.825 ф.— половина суммы приведенной лордомъ Стенгопомъ. Я не могу знать на сколько это врно, ибо самъ лордъ Стентонъ не врно ссылается на лорда Болингброка.}. Въ начал царствованія Георга II Англія имла пословъ въ Париж, Мадрид, Вн и Константинопол: посланниковъ въ Лиссабон, Турин, Стокгольм, Гаг и Гамбург. Она содержала министровъ-резидентовъ въ Дрезден, Флоренціи и въ другихъ пунктахъ. Легко замтить, что возвышеніе Германіи и Россіи и упадокъ Испаніи вызвали соотвтствующее измненіе въ положеніи представителей аккредитованныхъ при дворахъ — русскомъ, германскомъ и испанскомъ. Въ настоящее время Англія иметъ пословъ въ Париж, Вн, Берлин, С.-Петербург, Рим и Константинопол. При другихъ дворахъ представителями королевы являются или полномочные министры или же повренные въ длахъ.
Назначеніе посла зависитъ отъ монарха, отъ котораго онъ получаетъ врительныя грамоты. Грамоты, даваемыя посламъ или посланникамъ, подписываются монархомъ, котораго они представляютъ, и адресуются на имя монарха, при которомъ они аккредитуются. Врительная грамота, даваемая повренному въ длахъ, подписывается министромъ иностранныхъ длъ. Въ Англіи монархъ, давая какое нибудь порученіе, руководится совтомъ своихъ министровъ и пользуется только номинальнымъ veto. Такъ напримръ, въ 1835 году Вильгельмъ IV отказался санкціонировать назначеніе лорда Дургама (перваго) посломъ въ С.-Петербургъ. Въ томъ же году по причин преній въ нижней палат, лордъ Лондондерри долженъ былъ отказаться отъ того же самаго поста, который онъ передъ этимъ только что принялъ. Монархъ, къ которому отправляется посолъ, иметъ также право отказаться отъ принятія всякаго лица. Такъ, въ 1833 году, императоръ Николай отказался принять въ качеств посла къ русскому двору лорда Страффорда Редкллера. Посолъ лично вручаетъ свои врительныя грамоты монарху, при которомъ онъ аккредитованъ. Но въ Англіи монархъ принимаетъ посла на аудіенціи только въ присутствіи министра иностранныхъ длъ. Въ другихъ государствахъ послы имютъ частныя аудіенціи у монарховъ, при дворахъ которыхъ они состоятъ. Содержаніе разговоровъ сэра Гамильтона Сеймура съ императоромъ Николаемъ, происходившихъ до Крымской войны, боле или мене извстно, но содержаніе разговоровъ герцога Веллингтона съ тмъ же императоромъ 25 лтъ ране, является столь же замчательнымъ и столь же достойнымъ ознакомленія. Въ прежнее время при такихъ свиданіяхъ, самымъ употребительнымъ языкомъ былъ латинскій. Тогда большинство безъ труда умло выражаться на этомъ язык. De-Silva, испанскій посолъ въ Лондон, говоритъ, что Елизавета выражалась на латинскомъ язык ‘съ легкимъ изяществомъ’ и даже Георгъ I иногда разговаривалъ полатыни со своими министрами. Въ новйшее время разговорнымъ языкомъ сталъ французскій. Переходъ отъ латинскаго къ французскому произошелъ въ начал XVIII столтія. Одной изъ многихъ причинъ, тормозившихъ дятельность пословъ въ Рисвик было требованіе представителей императора, чтобы документы были переведены (говоря словами Маколея) съ хорошаго французскаго языка на дурной латинскій.
Право на личный пріемъ у монарховъ, на которое можетъ претендовать каждый посланникъ, повело еще не такъ давно къ серьезному недоразумнію. Въ 1841 году Луи Филиппъ отправилъ г-на Де-Сальванди въ качеств посла въ Мадридъ. Королева Испаніи Изабелла была еще не совершеннолтняя и г-ну Де-Сальванди объявили, что онъ долженъ вручить свои врительныя грамоты регентш — королев Христин, матери Изабеллы. Г-нъ Де-Сальванди подумалъ, что это заявленіе испанскаго правительства было внушено представителемъ Великобританіи при Мадридскомъ двор — Астономъ, онъ вообразилъ, что г. Астонъ въ видахъ поддержанія британскаго вліянія, далъ этотъ совтъ. Де-Сальванди, оскорбленный такимъ приказаніемъ, просилъ французское правительство отправить армію въ Пиренеи, или по крайней мр прервать дипломатическія сношенія съ Испаніею. Французское правительство прибгло къ боле мягкому средству — оно отозвало Де-Сальванди изъ Мадрида. Англійскій министръ иностранныхъ длъ, лордъ Абердинъ, написалъ Астону ршительную ноту, съ порицаніемъ образа дйствія испанскаго правительства, который, по мннію всхъ, былъ внушенъ Астономъ, а французское министерство вскор посл этого послало другаго дипломата къ испанскому двору.
Посланникъ обязанъ извщать свое правительство обо всемъ происходящемъ въ государств, гд онъ состоитъ представителемъ, онъ обязанъ поддерживать права своего народа и даже права отдльныхъ лицъ своей страны, живущихъ въ томъ государств. Для исполненія этихъ обязанностей, посланнику необходимо нужно знать главные принципы международнаго права и самые важные трактаты, коими связано его собственное правительство съ правительствами другихъ государствъ. Находясь по необходимости въ общеніи съ людьми способными, хорошо знакомыми съ положеніемъ длъ и высокопоставленными въ томъ государств, гд онъ состоитъ представителемъ, онъ долженъ непремнно быть человкомъ образованнымъ и ловкимъ. Въ теченіи послднихъ 30 лтъ англійскіе посланники держались обыкновенно въ сторон отъ политики тхъ дворовъ, при коихъ были аккредитованы, въ самыхъ значительныхъ столицахъ всегда есть боле или мене большое количество текущихъ длъ, но при мене значительныхъ дворахъ, дипломатамъ бываетъ не особенно много дла, за исключеніемъ случаевъ, когда миръ нарушенъ или грозитъ нарушеніемъ.
Но мы должны радоваться этой праздности, ибо если правда, что тотъ народъ счастливъ, который не иметъ исторіи — то еще боле правда, что счастлива та эпоха, когда послы имютъ мало дла.
Посланникъ, говоритъ Багехотъ, не есть только агентъ — онъ есть также представитель народнаго величія {Англійское слово ‘pomp’ происходитъ черезъ посредство латинскаго слова ‘pompa’ отъ греческаго, » — посылать. Первоначальное слово » обозначало обыкновенно посольство съ религіозной цлью.}. Въ продолженіи многихъ столтій народы земного шара держали себя такъ, какъ будто ихъ боле заботило наружное поведеніе ихъ агентовъ, чмъ исполняемыя ими обязанности. Пользуясь царской обстановкой и почестями, посланники подражали царскимъ пріемамъ и спорили другъ съ другомъ изъ-за первенства. Не боле тридцати лтъ тому назадъ существовалъ обычай, по которому посланники узжали изъ Англіи на военномъ корабл. Въ боле давній періодъ, когда они достигали мста назначенія, къ нимъ на встрчу выходилъ церемоніймейстеръ и въ королевскихъ экипажахъ сопровождалъ ихъ до столицы. Дйствительно иногда во время пути послу угрожали опасности, требовавшія исключительныхъ мръ предосторожности. Когда первый изъ лордовъ Гантесберри былъ назначенъ посломъ при русскомъ двор, императоръ Николай вмст съ арміей стоялъ на Дуна. Послу нужно было проникнуть въ центръ военныхъ дйствій, — по словамъ лорда Элленборо, онъ запасся всми лагерными принадлежностями. Всякій, кому удалось познакомиться съ мемуарами лорда Гантесберри, охотно подтвердитъ эти слова. Путешествіе посла походило на шествіе арміи и то, что произошло съ нимъ очень похоже на военныя случайности. Конечно не вс послы подвергались тмъ затрудненіямъ, которыя пришлось испытать въ данномъ случа лорду Гайтесберри. Въ настоящее время, въ больніинств случаевъ, путешествіе посланника совершается съ удобствами, даваемыми путешественникамъ новйшими средствами передвиженія, это въ значительной степени послужило къ уменьшенію тхъ церемоній, которыя были прежде въ ходу. Почтовые дилижансы, а въ наше время желзная дорога боле сдлали для установленія равенства, чмъ вс ученія всхъ энциклопедистовъ, даже монархи и ихъ представители находятъ удобнымъ пользоваться тми средствами передвиженія, которыя къ услугамъ бднйшихъ гражданъ.
Показная роскошь вызываетъ неудобства, церемонія сопряжена съ замедленіями, послы, постоянно занятые соблюденіемъ наружныхъ обрядовъ, зачастую упускали изъ виду сущность своихъ обязанностей. Переговоры закончившіе тридцатилтнюю войну въ 1648 году велись съ 1643 года, уполномоченные, подписавшіе нимвегенскій миръ въ феврал 1679 года, съхались въ этотъ городъ въ феврал 1876 года. Если бы не Вильгельмъ III, замедленія происшедшія въ Нимвегени въ Мюнстер повторились бы въ 1697 году въ Рисвик. ‘ При первомъ собраніи’ писалъ Маколей, ‘полномочія представителей воюющихъ государствъ были переданы посреднику’. При второмъ собраніи происходившемъ 48 часовъ позже, держава-посредница совершила церемонію обмна этихъ полномочій. Затмъ нсколько собраній было употреблено на опредленіе того, какое количество экипажей, лошадей, прислуги, пажей и проч. каждый представитель будетъ имть право привезти съ собою въ Рисвикъ, будутъ ли даны трости лакеямъ? получатъ ли они право надть шпаги? дозволятъ ли имъ носить пистолеты? Кто займетъ первое мсто на публичныхъ гуляньяхъ и чей экипажъ будетъ первымъ прозжать по улицамъ… Императорскіе послы потребовали, чтобы имъ было уступлено первое мсто за столомъ. Испанскій посолъ не хотлъ допустить такой претензіи и старался занять мсто между ними. Императорскій посолъ отказался называть превосходительствами представителей курфирстовъ и республикъ. ‘Если меня не будутъ величать превосходительствомъ’, возразилъ на это представитель Бранденбургскаго курфирста, ‘мой государь отзоветъ свои войска изъ Венгріи’. Императорскіе послы настаивали на томъ, чтобы имъ отдана была отдльная комната въ дом и чтобы ихъ экипажамъ было отведено особое мсто во двор. Остальные представители нашли такое требованіе неумстнымъ и цлое засданіе было потрачено на этотъ дтскій споръ… Въ половин апрля дошло до всеобщаго свднія, что Карлъ XI король Швеціи скончался и ему наслдовалъ его сынъ, но было бы нарушеніемъ этикета если бы кто либо изъ пословъ показалъ, что онъ знаетъ объ этомъ событіи до формальнаго заявленія о немъ шведскимъ посланникомъ Лиліенротомъ, Лиліенротъ нарушилъ бы этикетъ если бы сдлалъ это заявленіе не дождавшись того времени, когда его экипажи и свита будутъ облечены въ трауръ, прошло нсколько недль пока его каретники и портные успли справиться со своей задачей. Наконецъ 12-го іюня онъ явился въ Рисвикъ въ траурной карет въ сопровожденіи лакеевъ въ траурныхъ ливреяхъ и въ полномъ состав конгресса заявилъ, что Богу угодно было призвать къ себ могущественнаго короля Карла XI. Тогда вс послы, выразивъ своему коллег сожалніе по поводу этого печальнаго и неожиданнаго событія, отправились домой, чтобы снять свои расшитые кафтаны и облечься въ трауръ. Ботъ въ какихъ торжественныхъ процедурахъ недля проходила за недлей.— Казалось весьма вроятнымъ, что восемнадцатое столтіе застанетъ слдующую картину: на Маас и Рейн дв враждебныя арміи, промышленные классы населенія подъ бременемъ налоговъ, плодородныя провинціи безъ обработки, океанъ, по которому нельзя плавать по причин морскихъ разбойниковъ, между тмъ какъ полномочные представители занимаются обмномъ нотъ и составленіемъ протоколовъ и ведутъ споръ о томъ, какое мсто долженъ занимать такой-то министръ и какимъ титуломъ онъ можетъ называться.
Къ счастью для человчества, Людовикъ XIV и Вильгельмъ III желали мира, они оба видли, что миръ немыслимъ, если не измнить стараго порядка вещей. Было устроено совщаніе между Буффлерсомъ и Портландомъ и въ нсколько часовъ улажено дло, съ которымъ посланники на врно не справились бы въ нсколько лтъ. Были поставлены условія и Рисвикскій миръ заключенъ. Этотъ миръ не только обезпечилъ спокойствіе, но кром того послужилъ полезнымъ урокомъ для дипломатовъ. Можно было затягивать переговоры, когда имъ предоставлено было дйствовать самостоятельно, но когда сами монархи спокойно, безъ ихъ помощи, разршили недоразумнія, они нашли нужнымъ ускорить свой образъ дйствій.
Для успха дипломатіи было бы большимъ счастьемъ, если бы страсть къ показному была единственнымъ порокомъ дипломатовъ. Къ несчастью для репутаціи дипломатовъ, противъ нихъ можно привести гораздо боле важныя обвиненія. Въ средніе вка полагали, что дипломату свойственно лгать и не осуждали его за вроломство. Во времена Елизаветы серъ г. Воттонъ, будучи самъ посломъ, остроумно характеризовалъ эту обязанность въ слдующихъ словахъ: ‘посолъ есть честный человкъ, отправляемый заграницу, чтобы лгать {Слова: лгать и лежать обозначаются по англійски однимъ общимъ словомъ to lie.} для пользы своего отечества’. Наполеонъ такъ выразился о Меттерних: ‘онъ почти государственный человкъ, ибо отлично лжетъ’. Серъ Вильямъ Пажетъ, одинъ изъ способнйшихъ министровъ Генриха VIII, не красня разсказываетъ, какъ онъ дйствовалъ въ Париж. Я лгалъ, говорилъ правду, выражался искренне, рзко, забавно, общалъ награды, пенсіи, однимъ словомъ длалъ все что можно было сдлать или сказать, чтобъ достигнуть успха въ моемъ дл — и гораздо боле общалъ, чмъ могъ исполнить, если вы будете такъ не скромны, что спросите меня объ этомъ. Отъ такихъ честныхъ услугъ прибавляетъ Фроудъ, который цитируетъ эти слова, долженъ былъ въ свое время получиться соотвтствующій результатъ {Знаменитый министръ другаго государства, жившій около половины прошлаго столтія (этотъ случай переданъ лордомъ Пальмерстономъ), давалъ инструкціи одному илъ своихъ агентовъ, относительно того, какъ онъ долженъ будетъ выразиться передъ правительствомъ другаго государства. Агентъ ршился замтить, что то, что ему приказываютъ говорить, находится въ полномъ противорчіи съ ((.актами. Вотъ что ему возразилъ этотъ министръ: ‘Пустяки! не заботьтесь объ этомъ. Это ничего не значитъ, непремнно скажите то, что я вамъ приказываю, это принесетъ большую пользу’. Въ этомъ случа обычай былъ на сторон министра, а не на сторон агента.}.
Поэтому на ложь смотрли, какъ на необходимый аттрибутъ дипломата, въ умахъ многихъ людей дипломатическое искусство отождествилось съ интригою и двоедушіемъ {Но пріятно сознаться, что многіе выдающіеся дипломаты выставляли огромную важность правдивости въ дипломатіи. ‘Едва ли нужно говорить’, писалъ лордъ Мальмсберри, ‘что никакое стеченіе обстоятельствъ, никакой вызовъ ле нуждаются въ обман, а тмъ боле его не оправдываютъ’. ‘Спеціальное искусство, которое требуется въ этомъ дл’, говоритъ лордъ Кларендонъ, ‘это быть честнымъ, правдивымъ и прямодушнымъ’ — Bernard’s Four Lectures ou Diplomacy, pp. 127, and 129.}. Отсюда по всмъ вроятіямъ вытекала необходимость ставить лицо посла подъ защиту особой охраны. Человкъ, которому нельзя врить, конечно возбуждаетъ недовріе, а пользованіе обманомъ заставляетъ прибгать къ хитростямъ, чтобы открыть этотъ обманъ. Серьезные государственные люди занимались главнымъ образомъ тмъ, что перехватывали депеши и проводили дни и ночи, стараясь ихъ разобрать. Курьеры за частую задерживались soit-disant разбойниками и бунтовщиками, которые ихъ грабили и отвозили депеши министру. Заговоръ такимъ образомъ встрчалъ коптръ-заговоръ, честные люди прибгали къ безчестнымъ способамъ, служа своему отечеству. Нкоторый остатокъ старой практики существуетъ и по сіе время. Въ 1845 году, въ нижней палат узнали, что письма, адресованныя иностраннымъ посламъ въ іюн 1844 года были доставлены въ министерство иностранныхъ длъ и тамъ распечатаны. Даже британское правительство иметъ власть, къ которой, впрочемъ, оно прибгаетъ только съ полицейскими цлями, вскрывать частныя письма, посылаемыя на почту, за границей кажется еще чаще прибгаютъ къ этому средству, вотъ почему большія державы принуждены держать спеціальный отрядъ курьеровъ для пересылки депешъ.
Такой образъ дйствія кажется тмъ боле постыднымъ, что въ теоріи посланникъ пользуется всевозможными привилегіями и преимуществами. Посланникъ не подчиненъ законамъ страны, гд онъ аккредитованъ. Принимается фикція, что его домъ составляетъ часть территоріи того государства, которое онъ представляетъ, его семейство, слуги, свита, пользуются подобными же преимуществами. Спеціалисты объясняютъ эти привилегіи существованіемъ доктрины, которую совершенно по варварски назвали ‘экстериторіяльностью’, слово означающее, что посланникъ не считается подлежащимъ законамъ государства, гд онъ аккредитованъ. На основаніи этой доктрины посланникъ не платитъ налоговъ въ государств, гд онъ аккредитованъ и ни онъ, ни его свита не подлежатъ компетенціи общихъ судовъ. Благодаря той же привилегіи и онъ и его свита обыкновенно занимаютъ, въ противуположность древнему времени, исключительное положеніе въ вопросахъ вры. Посредствомъ взаимнаго компромисса между римско-католическими и протестантскими державами, представителямъ ихъ, въ прежнее время, при полномъ отсутствіи вротерпимости, было дозволено богослуженіе по обрядамъ ихъ вры.
Неприкосновенность подобныхъ привилегій посланниковъ охраняется международнымъ правомъ. Но прошло много времени, пока он были признаны въ Англіи. Въ 1708 году въ Лондон былъ арестованъ посланникъ Петра Великаго за долги. Царь формально протестовалъ противъ такого образа дйствія и потребовалъ казни офицеровъ, осмлившихся произвести этотъ арестъ. Королева Анна заявила, что законы Англіи не даютъ ей права наказывать провинившихся офицеровъ. Но другіе представителя иностранныхъ дворовъ, бывшіе въ Лондон, вмшались въ этотъ споръ, и, чтобы удовлетворить ихъ желаніямъ, а также чтобы утишить гнвъ Петра, парламентъ издалъ новый законъ viz. 7 Anne, с. 12, постановляющій, что подобный арестъ противорчитъ ‘покровительству, дарованному Ея Величествомъ, является противнымъ международному праву и нарушаетъ права и привилегіи, которыя испоконъ вка принадлежали посланникамъ и инымъ публичнымъ представителямъ и должны быть почитаемы священными и неприкосновенными’. Со времени изданія этого акта, который, какъ мы увидимъ не создалъ новаго закона, но изъяснилъ законъ существующій, арестъ посланника за долги не дозволяется англійскими законами.
Боле чмъ 60 лтъ поздне произошелъ еще боле замчательный случай. Венеціянскій резидентъ въ Лондон, прикрываясь иммунитетомъ посланника, безпошлино ввозилъ въ Англію большія партіи товаровъ для торговыхъ операцій. Лондонскіе купцы конечно были противъ привилегіи, уменьшавшей ихъ барыши и просили объ ея отмн. Испанскій посланникъ въ Лондон въ энергическихъ выраженіяхъ изобличилъ поведеніе Венеціянскаго представителя, это дало смлость правительству наложить запрещеніе на товаръ, какъ на контрабанду и отправить его въ таможню. Венеціанскому резиденту, на требованіе возвратить товаръ, ршительно отвтили, что король не потерпитъ безнаказаннаго нарушенія законовъ Великобританіи.
Присутствіе посланника при какомъ либо иностранномъ двор есть конечно признакъ и гарантія мира. Отъздъ посланника ясно доказываетъ существованіе разногласія и зачастую является предвстникомъ войны. Когда посланникъ узжаетъ, то веденіе длъ посольства обыкновенно возлагается на повреннаго въ длахъ, но въ важныхъ случаяхъ всякаго рода дипломатическія сношенія прерываются. Когда одно государство отзываетъ своего представителя изъ другаго, то послднее иметъ право сдлать или не сдлать то же самое. Возьмемъ историческій примръ: англійскому посланнику въ Париж было приказано ухать изъ Франціи посл революціи 10 августа 1792 года, между тмъ какъ французскій посланникъ въ Лондон продолжалъ исполненіе своихъ обязанностей еще въ теченіи пяти мсяцевъ. Въ новйшее время — турецкій посланникъ оставался въ Лондон посл отъзда британскаго посланника изъ Константинополя весною 1877 года. Обыкновенно посланникъ удаляется только вслдствіе приказанія своего правительства, но случалось, что его просило о вызд правительство, при которомъ онъ былъ аккредитованъ. Въ 1793 году посл казни Людовика XVI, французскій посланникъ получилъ отъ британскаго правительства приказаніе оставить Лондонъ. Весною 1848 года испанское правительство пригласило удалиться изъ Мадрида сера Г. Бульвера {Сэру Г. Бульверу въ 1848 г. была дана инструкція лордомъ Пальмерстономъ, на основаніи которой онъ долженъ былъ посовтовать испанскому правительству ‘держаться законнаго и конституціоннаго образа дйствія’, призвать въ совты ‘нкоторыхъ изъ тхъ лицъ, которыя пользуются довріемъ либеральной партіи’. Сэръ Г. Бульверъ послалъ копію съ этихъ инструкцій генералу Нарваэцу, стоявшему но глав испанскаго министерства. Нарваэцъ былъ этимъ весьма оскорбленъ, возвратилъ копію съ протестомъ негодованія и вскор посл этого послалъ Г. Бульверу его врительную грамоту.}. Весьма вроятно, что поведеніе англійскаго правительства въ первомъ случа сдлало войну неизбжной и Франція конечно объявила войну. Согласно серу Г. Вульверу, лордъ Пальмерстонъ въ 1848 году стоялъ за принятіе быстрыхъ и ршительныхъ мръ. Но кабинетъ не захотлъ слдовать совту министра иностранныхъ длъ и не пожелалъ продолжать спора. Питтъ, отзывая британскаго посланника изъ Парижа въ август 1790 года, поступилъ такимъ образомъ на томъ основаніи, что король, при которомъ посланникъ былъ аккредитованъ, ставъ плнникомъ, потерялъ свободу. Такъ какъ Англія не признавала образовавшейся во Франціи республики, то и не могло быть власти въ Париж, съ которой посланникъ могъ бы вести правильныя сношенія. Британское правительство поэтому не ограничилось тмъ, что отозвало изъ Парижа своего представителя, по отказалось продолжать дипломатическія сношенія съ французскимъ посланникомъ въ Лондон. Лучшимъ комментаріемъ образа дйствія правительства Питта въ 1793 году можетъ служить дальнйшее поведеніе правительства въ 1830, 1848, 1852 и 1870 годахъ. Въ 1830 году правительство герцога Веллингтона тотчасъ же признало восшествіе на престолъ Людовика Филиппа, въ 1848 году лорду Норманди, посланнику въ Париж было приказано оставаться на своемъ посту и ‘имть неоффиціальныя сношенія’ съ временнымъ правительствомъ, какія могутъ оказаться необходимыми для общественной пользы, въ 1852 году правительство лорда Дерби сразу признало восшествіе на престолъ Наполеона III, въ 1870 году правительство Гладстона не замедлило признатъ фактъ лишенія его престола. Вотъ эти и другія многочисленныя перемны въ образ правленія Франціи ни на одинъ день не прерывали дипломатическихъ сношеній, современные государственные люди согласны въ томъ, что король de facto, называется-ли онъ королемъ, императоромъ или президентомъ, есть сіе jure единственное лицо, съ которымъ дипломатія должна вести сношенія.
Но хотя современная дипломатія иметъ дло только съ фактами, за то сомнніе зачастую возникаетъ даже относительно фактовъ. Дипломатическій представитель посылается только къ независимой держав, въ тхъ случаяхъ, когда возставшія національности длаются самостоятельными, точное опредленіе момента пріобртенія этой самостоятельности есть конечно дло факта. Дйствительно, иногда фактическая сторона такъ очевидна, что всякій споръ является излишнимъ. Независимость Греціи была обезпечена трактатомъ, скрпленіе Италіи и Германіи также было достигнуто посредствомъ трактатовъ, въ этихъ случаяхъ государственнымъ людямъ оставалось констатировать факты, которые были ясны всему міру. Но часто бывали случаи вызывавшіе крупныя затрудненія. Напримръ, какъ трудно точно опредлить моментъ, въ который испанскія колоніи въ Америк стали самостоятельными. Когда именно Бельгія перестала быть частью Голландіи? Наконецъ, въ какой моментъ времени возстаніе можно оправдать успхомъ? Краснорчивыя слова Каннинга, которыми онъ хвастливо выразилъ, что вызвалъ къ жизни новый міръ, для того, чтобы возстановить равновсіе древняго, по всмъ вроятіямъ привело многихъ къ тому убжденію, что испанскія колоніи обязаны своею независимостью образу дйствія британскаго министра. Но тотъ, кто внимательно прочтетъ переписку объ этомъ предмет, увидитъ, что Каннингъ воздерживался отъ вмшательства до тхъ поръ, пока власть Испаніи окончательно не пала на всемъ пространств южной и центральной Америки. Факты въ этомъ случа вполн оправдали его образъ дйствія, хотя онъ вроятно поторопился только потому, что зналъ какое вліяніе Франція пріобртаетъ въ Испаніи. Что касается признанія независимости Бельгіи въ 1830 году, то дло обошлось гораздо проще. Сами Голландцы были согласны признать се въ качеств независимаго королевства, такимъ образомъ предварительныя мры 1830 года, направленныя на обезпеченіе этой независимости, были предприняты съ согласія остальной Европы.
Страшная борьба происходившая 20 лтъ тому назадъ въ Соединенныхъ Штатахъ, косвеннымъ путемъ привела къ тому же самому. Нкоторыя лица въ Англіи, сочувствуя доблестнымъ усиліямъ южныхъ штатовъ, хотли, чтобы Великобританія признала независимость федеральнаго правительства. Ни прецедентъ установленный въ 1824 году Каннингомъ, ни принципъ, на основаніи котораго дйствовалъ въ 1830 году лордъ Пальмерстонъ, не оправдывали между тмъ, такого признанія. Сверные штаты не прекратили борьбы, какъ это съ своей стороны сдлала Испанія: они не согласились подобно Голландіи признать независимость возставшихъ. Британское министерство поэтому отказалось признать независимость федеральнаго правительства штатовъ. Но отказавшись признать ихъ независимость, оно признало ихъ воюющими. И въ самомъ дл, всякій другой образъ дйствія былъ бы не примнимъ. Если бы конфедератовъ не признали воюющими, то пришлось бы относиться къ крейсерамъ федеральнаго правительства, какъ къ пиратамъ. Между тмъ общественное мнніе какъ Европы, такъ и Америки одинаково осудило бы такое ршеніе. Кром того, если бы конфедератовъ не сочли за воюющихъ, нейтральныя государства не могли бы признать дйствительность блокады южныхъ портовъ, установленную федеральнымъ флотомъ, страна вдь не можетъ блокировать свои собственные берега, она можетъ блокировать лишь берега своего врага. Изъ этого слдуетъ, что въ случа междоусобной войны, государство можетъ признать право войны за обоими воюющими, по оно должно руководиться въ каждомъ данномъ случа фактами для опредленія того момента, когда одна сторона одержитъ побду, также когда возстаніе оправдывается успхомъ и удавшаяся измна перестаетъ быть измною.
Въ этой глав мы до сихъ поръ говорили объ обязанностяхъ посланника и объ его привилегіяхъ. Не надо забывать однако, что кром этихъ обыкновенныхъ обязанностей, на посланника зачастую возлагается исполненіе гораздо боле важныхъ порученій.
Колонизація выдвигаетъ вопросы, имющіе международное значеніе, разршаемые черезъ посредство пословъ, состоящихъ при заинтересованныхъ въ этихъ вопросахъ правительствахъ. Эти вопросы могутъ имть самое разнообразное значеніе. Они могутъ касаться выдачи преступниковъ, подробностей новаго тарифа или же границъ государствъ и стремленій цлыхъ народовъ. Но въ длахъ большой важности, въ которыхъ заинтересованы многія государства, вошло въ обычай собирать представителей великихъ державъ на конгрессы и конференціи. Конгрессъ есть обыкновенно собраніе номарховъ или министровъ иностранныхъ длъ представляемыхъ государствъ. Конференція — собраніе посланниковъ или спеціальныхъ делегатовъ. Итакъ, съ дипломатической точки зрнія конгрессъ является боле внушительнымъ средствомъ, чмъ конференція. Конгрессъ въ Мюнстер и Оснабрюк, закончившій довольно поздно тридцатилтигою войну, былъ первымъ конгрессомъ въ исторіи Европы. Англія впервые приняла участіе въ Нимвегенскомъ конгресс, на которомъ Карлъ II былъ принужденъ оставить союзъ съ Франціею и слдовать политик Вильяма Темпль. Самыми важными конгрессами ныншняго столтія были: Внскій, въ 1814—15 годахъ, Ахенскій, въ 1818 году, Троппаускій, въ 1820 году и какъ его продолженіе — Лайбахскій въ 1821 году, Внскій, оконченный въ Веррон въ 1822 году, Парижскій, въ 1856 году, Берлинскій, въ 1878 году. Изъ числа конференцій замчательны — Лондонская, въ 1830 году обезпечившая независимость Бельгіи, конференція 1871 года измнившая трактатъ 1856 года, Внская, въ 1853 году передъ Крымской войной и въ 1855 году во время ея продолженія, наконецъ въ Константинопол въ 1877 году. Въ мене важныхъ случаяхъ, когда два или три государства хотятъ войти въ соглашеніе по вопросу, имющему меньшій публичный интересъ, они собираются на конвенцію.
При собраніи конгресса, конференціи и конвенціи, употрябляется одна и та же процедура. Мннія представителей заносятся въ отчеты, которые называются протоколами. Слово это греческаго происхожденія и буквально означаетъ по-англійски еще не формулированный отчетъ переговоровъ. Обязанность дипломатіи воплотить заключенія, выработанныя во время переговоровъ и дать имъ видъ формальнаго трактата, который однако не обязателенъ для націй представленныхъ на конгресс, пока онъ формально не будетъ ратификованъ правительствомъ каждой изъ нихъ.
Трактатъ, также какъ и собраніе, на которомъ онъ заключается, можетъ имть дло съ самыми разнообразными предметами. Внскій трактатъ или скоре трактаты измнили всю карту Европы и устроили, по крайней мр на время — положеніе каждаго государства на континент. Но Внскіе трактаты сами по себ должны быть причислены къ отдльной категоріи, обыкновенные трактаты не имютъ такого всеобъемлющаго значенія. Т изъ нихъ, которые имютъ исключительный интересъ для народовъ, могутъ быть раздлены на три категоріи: во 1-хъ, трактаты, имющіе цлью предотвратить войну, во 2-хъ, трактаты, заключаемые въ виду неминуемой войны и въ 3-хъ, трактаты, какъ результатъ войны. Трактаты, направленные на предотвращеніе войны содержатъ въ себ или уступку спорнаго объекта, сдланную одной стороной, какъ напр., Аккермапскіи трактатъ 1827 года,— или же предоставляютъ ршеніе спорнаго отношенія какому нибудь третейскому судь, какъ постановилъ напр., Вашингтонскій трактатъ 1871 года. Трактаты, заключенные въ виду войны, могутъ наложить обязанность на другое государство оказать помощь въ случа вншняго нападенія, или, подобно тройственному союзу Вильяма Темпль и великому союзу Вильгельма III, могутъ соединить дв державы или боле для заключенія лиги противъ возможнаго врага. Трактаты, являющіеся результатомъ войны, обыкновенно содержатъ условія уступки территоріи. Трактаты, заключившіе Крымскую войпу отодвинули границы Россіи до Прута, Берлинскій трактатъ довелъ границы до Дуная.
Обыкновенно, когда производятся подобныя международныя переустройства, договаривающіяся стороны стараются обезпечить ихъ сохраніе, ставя слабое государство подъ протекторатъ сильнаго, или гарантируя коллективно либо лично независимость и нейтралитетъ народа или территоріи. Такія гарантантіи были средствомъ, къ которому зачастую прибгали дипломаты, Англія особенно часто заключала подобныя обязательства. Однако въ послднее время между государственными людьми стало замтно увеличиваться стремленіе удерживать страну отъ политики, имющей въ виду только будущее. Это стремленіе подкрплялось двумя соображеніями — во первыхъ, растущей увренностью въ томъ, что Англія должна воздерживаться отъ вмшательства во внутреннія дла другихъ государствъ и во вторыхъ, господствующимъ мнніемъ, что гарантія, подобно всякой заране обдуманной политик — не боле какъ пустая формальность. Еще въ 1881 году весьма авторитетное лицо, серъ Джемсъ Макинтошъ, весьма ясно формулировалъ этотъ вопросъ. Онъ утверждалъ, что фактъ заключенія наступательнаго и оборонительнаго союза Португаліи съ Англіею не ставитъ послднюю въ необходимость во всхъ случаяхъ оказывать помощь своей союзниц. ‘Могъ ли кто нибудь подумать, что мы обязались поддерживать Португалію во всякой несправедливой войн, которую она затетъ? нтъ, напротивъ юристы единогласно установили тотъ принципъ, что врность слову и справедливость нераздльно связаны. Будь иначе, это была бы лига разбойниковъ, а не оборонительный союзъ государствъ’. Въ наше время, лордъ Дерби, выражаясь о гарантіи, подписанной имъ самимъ вмст съ представителями великихъ державъ, сказалъ: ‘эта гарантія только коллективна… это значитъ, что въ случа нарушенія нейтралитета вс державы, предписавшія трактатъ, могутъ быть приглашены къ коллективнымъ дйствіямъ. Ни одна изъ этихъ державъ не можетъ быть приглашена для одинокаго или отдльнаго отъ другихъ дйствія, но просту говоря это есть явленіе ограниченной отвтственности’. Мы обязались честью это соблюдать, значитъ, что мы обязались вмст съ другими державами блюсти за сохраненіемъ извстнаго порядка вещей, но мы не связаны закономъ, но если къ намъ примкнуть другія державы, то все-таки нарушенія нейтралитета не будетъ. Если он, поставленныя въ то же положеніе, въ какомъ находимся мы, откажутся отъ совокупнаго дйствія, то мы конечно не обязаны пополнять ихъ бездйствіе. Такая гарантія очевидно иметъ скоре характеръ нравственной санкціи того положенія вещей, которое она защищаетъ, чмъ обязанность начинать войну, зависящую отъ обстоятельствъ. Она, конечно, даетъ право начинать войну, но не налагаетъ обязанности ее начинать. Возьмемъ примръ изъ того, что нами уже сдлано. Мы гарантировали независимость Швейцаріи, предположимъ, что вся Европа соединится противъ нея, мы будетъ объ этомъ жалть, но врядъ ли сочтемъ себя обязанными вести войну со всмъ свтомъ ради защиты Швейцаріи. Мы были стороною, когда въ Польш установился извстный порядокъ вещей, онъ былъ нарушенъ и однако мы не объявили войны. Я привожу эти факты, ибо они доказываютъ, что защита гарантіи вовсе не требуетъ, чтобы ее во что бы-то ни стало поддерживали оружіемъ’.
Эти два мннія — первое изъ нихъ мнніе солиднаго юриста, другое — осторожнаго и опытнаго государственнаго человка, достаточно ясно показываютъ, что гарантія есть не боле какъ общаніе оказать помощь, когда въ ней окажется нужда. Всякое другое толкованіе въ самомъ дл невозможно. Поколніе, также какъ и отдльное лицо, можетъ общать свою поддержку въ случа нарушенія санкціонированнаго имъ порядка вещей. Но подобно тому какъ никто не можетъ давать такого общанія за своихъ наслдниковъ, такъ точно ни одно поколніе не иметъ права наложить такого ярма на свое потомство.
Если это справедливо по отношенію ко всмъ гарантіямъ, то тмъ боле это справедливо относительно тхъ гарантій, которыя даются подъ условіемъ спокойствія государства, коего территорія служитъ субъектомъ такой гарантіи. Гарантія, которая обезпечиваетъ независимость территоріи, подъ условіемъ введенія въ управленіе извстныхъ политическихъ реформъ, налагаетъ на потомство обязанность блюсти за тмъ, чтобы реформы эти были введены. Но гарантія эта не уничтожаетъ единовременной обязанности проврить справедливость спора, въ который вовлечено государство, требующее исполненія этой гарантіи. Этотъ фактъ длаетъ помощь вдвойн условне, онъ показываетъ, что помощь, которая будетъ оказана только въ случа справедливости спора, ни въ какомъ случа не будетъ дана, если не будутъ приведены въ исполненіе реформы, не имющія по всмъ вроятіямъ никакого отношенія къ спору.
Обязанность дипломатіи — обезпечить миръ, но ея старанія часто не въ состояніи предупредить войны. Въ древнихъ республикахъ Греціи и Италіи право объявленія войны принадлежало самому народу, въ феодальныхъ монархіяхъ новйшаго времени право объявлять войну составляло привилегію короля, въ Англіи только одна корона, какъ мы уже говорили, иметъ право объявлять войну. Въ древнемъ мір объявленіе войны длалось посредствомъ герольда и, если порядокъ этотъ не былъ соблюденъ, то война считалась несправедливой и неблагочестивой, въ періодъ средней исторіи слдовали тмъ же рыцарскимъ пріемамъ и герольды посылались между народами съ формальными объявленіями войны. Начиная съ XVII столтія этотъ старый обычай вышелъ изъ употребленія и объявленіе, длаемое герольдомъ, было замнено обнародованіемъ воюющимъ манифеста или прокламаціи. Но зачастую войпу начинали безъ такого предупрежденія.— Походу испанской армады не предшествовала никакая прокламація или объявленіе, битва при Деттинген произошла при личномъ командованіи Королемъ Георгомъ II, въ то время какъ Франція и Англія номинально были въ мир, сверхъ сего можно привести массу подобныхъ же примровъ. Однако высшіе авторитеты но международному праву совтывали или настаивали на необходимости издавать такой манифестъ или объявленіе до войны, въ новйшее время такой манифестъ обнародывался обыкновенно правительствомъ государства, прибгавшаго къ оружію.
Посредничество и третейскій судъ очень часто останавливали войну. Въ этомъ отношеніи слдуетъ отмтить Парижскій миръ, окончившій Крымскую войну, который формально постановилъ — прибгать къ посредничеству, какъ вспомогательному средству при всхъ недоразумніяхъ, могущихъ возникнуть на восток. Въ данномъ случа какъ и въ другихъ это средство оказалось неосуществимымъ. Въ самомъ дл, трудно убдиться, какимъ образомъ посредничество, также точно какъ и третейскій судъ въ подобныхъ случаяхъ одинаково могутъ быть удачны. Спорящіе постоянно будутъ въ разногласіи относительно выбора третейскаго судьи и могутъ, весьма возможно, не подчиниться невыгодному ршенію. Судъ, юрисдикція котораго можетъ быть не принята одной или обими сторонами, при томъ не имющій въ своемъ распоряженіи принудительной силы, чтобъ подкрпить свои ршенія, нельзя считать дйствительнымъ.
Если постановленіе Парижскаго трактата — о замн войны посредничествомъ оказалось неудачнымъ, то съ другой стороны трактатъ этотъ замчателенъ усиліями его составителей, направленными на ограниченіе морской войны. Въ древнемъ мір ‘собственность побжденнаго’ говоря словами Уитона, ‘длалась достояніемъ побдителя’. Но въ современной Европ побдитель на суш пересталъ злоупотреблять своими правами побдителя, т. е. конфисковать частную собственность. Завоеваніе Англіи Вильгельмомъ I представляетъ послдній примръ побды, которую сопровождала ‘общая или частичная обмна земельной собственности’. Въ новйшее время, исключая случаевъ примненія репрессалій или взятія городовъ приступомъ, воюющіе уважали даже личную собственность частныхъ лицъ. Но въ морской войн постоянно слдовали иному правилу и частная собственность врага могла и можетъ быть объектомъ захвата и конфискаціи. До сравнительно недавняго періода правило это доводили до такой крайности, которая возбуждаетъ удивленіе. Частная собственность непріятеля не только вообще могла быть предметомъ захвата, но подвергалась ему даже тогда, когда находилась на нейтральномъ корабл. Въ царствованіе Людовика XIV Французы, слдуя этому принципу, дошли еще до большей крайности и объявили нейтральныя суда, имющія непріятельскій грузъ законнымъ призомъ.
Если непріятельскій грузъ на нейтральномъ корабл считается законнымъ призомъ, то изъ этого повидимому, слдуетъ, что нейтральная собственность на непріятельскомъ корабл должна быть возвращена ваятелемъ. Но международное право разршаетъ этотъ вопросъ обыкновенно въ интерес воюющихъ, нейтральный грузъ на непріятельскомъ корабл раздляетъ участь непріятельскаго груза на нейтральномъ корабл. Еще до XVIII столтія были сдланы попытки ввести боле мягкую практику, было заключено нсколько трактатовъ, имвшихъ основаніемъ тотъ принципъ, по которому характеръ корабля опредляетъ характеръ груза. Другими словами нейтральный или свободный корабль длаетъ и грузъ свободнымъ, непріятельскій или враждебный корабль и грузъ длаетъ непріятельскимъ. Немногіе трактаты, заключенные на этихъ основаніяхъ разными государствами подробно разсмотрны Уитономъ, изъ Международнаго Права котораго мы извлекли этотъ отчетъ. Наконецъ въ 1780 году русская императрица Екатерина обнародовала знаменитую декларацію заявляющую, ‘что свободный корабль длаетъ свободнымъ и грузъ, но отбросивъ положеніе по которому непріятельскій корабль длаетъ непріятельскимъ и грузъ’. Вс великія державы кром Англіи согласились съ этимъ правиломъ, такимъ образомъ, былъ сдланъ еще шагъ по направленію къ современной практик. Наполеоновскія войны дйствительно временно задержали приливъ прогресса, но продолжительный періодъ мирнаго времени, слдовавшій за Ватерло придалъ новое значеніе торговл нейтральныхъ. Наконецъ въ 1856 году государства, бывшія участниками Парижскаго трактата, согласились принять четыре новыхъ правила, которыми они съ той поры между собою связаны, причемъ къ нимъ примкнули еще другіе народы. Первое изъ этихъ правилъ состоитъ въ уничтоженіи каперства, второе — нейтральный флагъ покрываетъ непріятельскій грузъ, за исключеніемъ военной контрабанды, третье — нейтральная собственность, за исключеніемъ военной контрабанды, не можетъ быть предметомъ захвата, находясь подъ непріятельскимъ флагомъ, четвертое — блокада, чтобы быть обязательной должна быть дйствительной. Эти правила отнимаютъ у морской войны худшія ея свойства, они не были приняты великой республикой Соединенныхъ Штатовъ. Американцы отказались примкнуть къ отмн каперства, если частная собственность на мор вообще не будетъ объявлена неприкосновенною. Это предложеніе вызвало рядъ переговоровъ, которые въ конц концовъ не привели ни къ чему, поэтому, въ принцип Соединенные Штаты свободны отъ обязательства подчиненію этимъ четыремъ правиламъ, связывающимъ большинство другихъ государствъ.
Задачею настоящей главы было показать постепенное усовершенствованіе средствъ, употребляемыхъ дипломатіею для улаженія международныхъ вопросовъ. Было бы безуміемъ отрицать, что во многихъ случаяхъ они оказывались низкими, недйствительными и безсердечными, столь же безумно было бы отрицать несомннную пользу, которую она принесла не смотря на многія неудачи. Когда человческія страсти возбуждены, то это не ничтожная услуга человчеству изобрсть такую процедуру, которая заставила бы раздраженныхъ людей размышлять или колебаться. Даже вкладываніе можетъ быть полезно, если оно даетъ возможность раздраженію остынуть. Но дипломатія оказала боле крупную услугу, она воспитала въ обществ увренность, что война не есть главное средство, къ коему народъ иметъ право прибгнуть, поэтому самый легкомысленный монархъ не ршается прибгать къ оружію до тхъ поръ, пока не истощитъ всхъ способовъ дипломатическаго улаженія спора. Дипломатія сдлала много промаховъ, на ней лежитъ отвтственность за многія преступленія, но по крайней мр, она оказала одну великую услугу — она сдлала начатіе войны немного боле труднымъ.

ГЛАВА VI.
Консулы.

Кобденъ жаловался въ своемъ первомъ политическомъ памфлет на то, что военные и государственные люди, представители Англіи на Внскомъ конгресс, ни слова не замолвили объ интересахъ англійскихъ купцовъ. ‘Съ достоинствомъ нашихъ блестящихъ и благородныхъ уполномоченныхъ не совмстно было хлопотать объ интересахъ ремесленниковъ и фабрикантовъ Великобританіи’. Такая жалоба могла съ большимъ вроятіемъ исходить изъ устъ политика, бывшаго горячимъ поклонникомъ торговой политики младшаго Питта ‘пока онъ не былъ вовлеченъ въ круговоротъ войны себялюбивой аристократіею’. Но не было ли поведеніе лорда Кастелре но меньшей мр столь же разумно какъ и критика Кобдена? въ этомъ нельзя усомниться. ‘Я увренъ’, такъ говорилъ одинъ изъ величайшихъ финансистовъ, когда либо управлявшихъ Англіей’ — ‘что правительство не будетъ держаться политики, которая оказалась одинаково невыгодною, какъ для нихъ, такъ и для насъ, и не станетъ торговаться съ иностранными государствами относительно взаимныхъ уступокъ, вмсто того, чтобы держаться независимаго образа дйствій, благопріятнаго нашимъ интересамъ’.
Когда впервые появились коммерческіе трактаты, цль ихъ была совершенно иная, чмъ цль современныхъ трактатовъ. Они направлены были на обезпеченіе безопасности купца боле, чмъ на расширеніе его торговли. Въ средніе вка, гражданинъ одного государства, поселившійся въ другомъ ради торговыхъ цлей, находился подъ бременемъ юридическихъ и соціальныхъ невыгодъ притснительнаго свойства. Задачею первыхъ коммерческихъ трактатовъ было — устранить эти невыгоды. Но въ теченіи XVII столтія эта задача была оставлена ради достиженія другой цли. Торговля повсюду начинала пріобртать новое значеніе, купцы всего міра стали проникать въ предлы неизвстныхъ морей и основывались на отдаленныхъ материкахъ ради пріобртенія исключительныхъ привилегій для себя или для своихъ товарищей, государственные люди и правительства поощряли торговлю дарованіемъ частнымъ лицамъ мопополій. Въ вкъ привилегій, дипломатія естественно пыталась пріобрсти въ иностранныхъ государствахъ исключительныя права и сообразно съ этимъ, народы заключали трактаты въ интересахъ своихъ купцовъ. Эта политика пережила паденіе политической доктрины, на которой она первоначально основывалась, увеличеніе коммерческихъ сношеній вызвало умноженіе трактатовъ, и въ настоящее время Англія связана боле или мене важными трактатами съ большинствомъ иностранныхъ государствъ.
Первымъ серьезнымъ шагомъ въ этомъ направленіи былъ трактатъ, заключенный Метуэномъ въ 1703 году съ Португаліею. Въ то время Англія боролась съ соединенными силами Испаніи и Франціи. Тогда Португалія и Англія соединились другъ съ другомъ и интересы, связывавшіе ихъ судьбу общимъ узломъ, побудили ихъ заключить коммерческій трактатъ. Выражаясь кратко, Англія согласилась навсегда допустить ввозъ португальскихъ винъ, облагая ихъ пошлиною на одну треть меньше той, которою она облагала французскія вина, а Португалія, взамнъ этого, согласилась на безпошлинный ввозъ англійскаго полотна. Теперь не можетъ быть спора относительно дйствительнаго значенія помянутаго трактата. Благодаря ему, страна впродолженіи 150 лтъ вмсто краснаго вина пила портвейнъ. Скоре существуетъ сомнніе относительно коммерческихъ послдствій этого трактата. ‘Почти повсюду’, пишетъ Макъ-Куллохъ, ‘въ теченіи долгаго времени было распространено мнніе, что трактатъ этотъ былъ заключенъ съ большой выгодой для страны, но теперь господствуетъ мнніе, признаваемое всми изучившими предметъ, что это былъ одинъ изъ трактатовъ наиболе вредно отозвавшійся на интересахъ Англіи… Условія Метуэнскаго трактата сдлали то, что торговля между Франціею и Англіею — торговля, которая должна была имть самые обширные размры и значеніе — такъ долго находилась сравнительно въ младенчеств’.
Десять лтъ посл подписанія Метуэнскаго трактата, Болингброкъ попытался ввести новую политику. Онъ заключилъ коммерческій трактатъ съ Франціею, сдлавшій, вопреки ожиданіямъ и мнніямъ всхъ, Метуэнскій трактатъ ничтожнымъ. Этимъ послднимъ было постановлено, что ввозъ португальскаго вина будетъ происходить со скидкою одной трети той пошлины, какого облагалось вино французское, трактатомъ Болингброка ввозъ французскихъ товаровъ былъ допущенъ на такихъ условіяхъ, на какихъ ввозились товары боле благопріятствуемой націи. Къ несчастью для Англіи, ея общество врядъ ли было достаточно зрло для того, чтобы понять перемну, провозглашенную такимъ образомъ Болингброкомъ. Политическіе писатели старались доказать, что торговля съ Франціею убыточна, а торговля съ Португаліею выгодна, парламентъ не усплъ убдиться въ ложности этого разсужденія. Нижняя палата отвергла билль малымъ большинствомъ и въ теченіи боле чмъ семидесяти лтъ и не заикалась о коммерческомъ трактат съ Франціею. Въ 1787 году Питтъ осуществилъ политику, предложенную Болингброкомъ и заключилъ съ Франціею тотъ знаменитый трактатъ, который является самымъ интереснымъ фактомъ первыхъ годовъ его дятельности. Но существованіе этого трактата было непродолжительно, онъ былъ прерванъ войной и об націи не заключали подобнаго договора до тхъ поръ, пока Кобденъ не убдилъ Наполеона III признать трактатъ 1859 года. Весьма вроятно, что Кобденъ, заключая трактатъ, думалъ о томъ, какъ лордъ Кастелре могъ бы сорокъ лтъ раньше предупредить его старанія. Но мнніе Кобдена не было господствующимъ. Дйствительно, многіе государственные люди начинали сомнваться въ выгод трактатовъ, заключаемыхъ съ цлью поощренія торговли. Фритредеры уже приходили къ убжденію, что коммерческій трактатъ основанъ на взаимности, что взаимнось тоже самое, что покровительство и, что если считать свободу торговли результатомъ мудрой политики, то заключеніе коммерческихъ трактатовъ должно считать неразумнымъ.
Во всякомъ случа, будемъ ли мы считать коммерческіе трактаты, заключенные въ интересахъ купцовъ другихъ націй, полезными или нтъ, вся кое цивилизованное государство находитъ нын необходимымъ, для защиты своихъ купцовъ — принимать иныя мры. Оно назначаетъ консуловъ въ различные торговые заграничные центры и возлагаетъ на нихъ обязанность охранять интересы своихъ купцовъ и своихъ гражданъ заграницею.
Трудно представить точную картину начала возникновенія консуловъ. Въ средніе вка лица, поселившіяся въ чужихъ государствахъ для своихъ коммерческихъ цлей, естественно стремились жить вмст, или чтобы оказывать другъ другу помощь, или вслдствіе свойственнаго имъ чувства общительности. Подобно тому какъ теперь Евреи въ Рим продолжаютъ жить въ Гетт, или въ Лондон въ Уайтчапел, такъ въ древности большинство крупныхъ коммерческихъ центровъ имло Ломбардскую улицу или Ломбардскій кварталъ, гд жили итальянскіе купцы, между тмъ какъ купцамъ другихъ народовъ живущихъ въ Италіи предоставлены были отдльные кварталы. Было вполн естественно, что граждане одного государства живущіе въ другомъ, показывали уваженіе самымъ вліятельнымъ членамъ ихъ общества. Мало по малу власть сосредоточивалась въ рукахъ одного или двухъ членовъ такихъ одинокихъ обществъ, каковые (члены) подобно Альдерменамъ въ Ганзейскихъ городахъ, судьямъ-охранителямъ въ Португаліи, а въ другихъ мстахъ синдикамъ, юратамъ, губернаторамъ и др. имли въ нкоторомъ род судебную власть надъ своими согражданами. Италія была великимъ центромъ торговли — пристанью или станціею, которую природа выдвинула къ востоку въ Средиземномъ мор, въ Италіи, каждый гражданскій чиновникъ въ каждомъ маленькомъ городк присвоивалъ себ названіе консула — нкогда самый гордый титулъ, которымъ граждане облекали одного изъ своей среды {Вотъ что говоритъ Гиббонъ о реформахъ, введенныхъ въ римское управленіе подъ вліяніемъ Арнольда Бресчіанскаго въ XII столтіи: ‘при ихъ свобод, Римляне безъ сомннія могли возстановить имя и обязанность консуловъ, если бы не презирали титула, который настолько безъ разбора употреблялся въ итальянскихъ городахъ, что его въ конц концовъ начали примнять къ коммерческимъ агентамъ заграницею’. Decline and Fall, vol. XII, p. 279.}, купцы-путеводители, послившіеся въ городахъ Италіи, пользовались властью консуловъ. Гегемонія итальянской торговли постепенно привела ко всеобщему употребленію термина, бывшаго въ ходу въ Италіи, и коммерческіе агенты во всхъ частяхъ свта стали называться консулами.
Прошло нкоторое время прежде чмъ лица, исполнявшія такія обязанности, стали получать порученія отъ того правительства, подданные котораго облекали ихъ данной властью. Но съ теченіемъ времени обычай, возникшій ради удобства, былъ признанъ властью, различныя правительства сами стали назначать въ заграничные города лицъ, которыя бы наблюдали за интересами подданныхъ, живущихъ въ тхъ мстахъ. Эти лица или консулы были обыкновенно крупные купцы, причемъ они могли и не принадлежать къ національности государства ихъ назначившаго. Первымъ консуломъ, назначеннымъ Англіею въ 1485 году въ Пизу былъ Итальянецъ или скоре Тосканецъ — Лоренцо Строцци. Нкоторымъ лицамъ можетъ показаться страннымъ, что такая великая коммерческая реформа была введена въ царствованіе монарха, на котораго, подъ вліяніемъ Шекспира, Англичане привыкли смотрть какъ на худшаго изъ его рода. Ричардъ III назначилъ Строцци, заимствуя этотъ обычай у другихъ народовъ, для ршенія споровъ могущихъ возникнуть между Англичанами заграницею.
По-немногу начали слдовать обычаю, установившемуся такимъ путемъ. Консуловъ постепенно стали назначать въ заграничные пункты, въ Италію и иныя мста, въ 1640 году былъ сдланъ еще шагъ назначеніемъ генеральнаго консула въ Аликанте. ‘Главной обязанностью этихъ представителей была защита и покровительство законной торговли и торговыхъ интересовъ Великобританіи всякими честными и подходящими способами, принимая во вниманіе законы и постановленія страны, гд они исправляли обязанность консуловъ, они должны были также слдить за тмъ, чтобы британскіе подданные не производили беззаконной торговли. Эти обязанности съ теченіемъ времени расширились совершенно естественнымъ путемъ. Сверхъ сего, консулы обязаны оказывать содйствіе британскимъ подданнымъ, судимымъ за проступки въ мстныхъ судахъ, для удостовренія въ томъ, какъ съ ними поступаютъ посл произнесенія приговора, они заботятся о присылк вдомостей ввозной и вывозной торговли участка, подлежащаго ихъ компетенціи и о доставленіи въ департаментъ торговли донесеній со свдніями объ англійскомъ судоходств, допрашиваютъ подъ присягою британскихъ моряковъ, совершившихъ преступленія въ открытомъ мор, наблюдаютъ за задержаніемъ иностранныхъ судовъ, причинившихъ вредъ англійскому мореплаванію, и наконецъ исполняютъ многія другія обязанности {Въ девятомъ изданіи Encyclopoeilia Britannica есть прекрасное перечисленіе этихъ обязанностей, sub verb ‘Consul’, by Mr. W. C. Smith.}. Въ дйствительности обязанность британскаго консула заграницею — помогать и совтывать всякому британскому подданному, которому нужны будутъ совтъ или помощь.
Консулы, исполняющіе такія обязанности, находятся подъ начальствомъ особой правительственной коммиссіи, отъ которой зависитъ ихъ назначеніе, они получаютъ exaequatur или позволеніе дйствовать отъ правительства того государства, на территоріи котораго они исполняютъ свои обязанности {Лордъ Пальмерстонъ въ 1846 году сказалъ: ‘консулъ не можетъ дйствовать безъ exequatur’а отъ правительства того государства, куда онъ посылается, кром того, всми признается за каждымъ государствомъ право принимать или не принимать консульскихъ агентовъ въ любую частъ территоріи’. Лордъ Биконсфильдъ напротивъ въ 1864 году заявилъ, что ‘Ея Величество иметъ право посылать консульскихъ агентовъ туда, куда она найдетъ это нужникъ’ (Collectet Speeches, II, 157).
Но эти слона невидимому должно принимать въ томъ, смысл, что агентъ не могъ дйствовать безъ разршенія того государства, на территоріи коего онъ находился. Къ этому можно прибавить, что въ Турціи exaequatur называютъ ‘бератъ’.}. Но они не везд получаютъ одинаковую власть или пользуются тмъ же положеніемъ. Въ нкоторыхъ государствахъ ихъ пребываніе ставится въ зависимость отъ извстныхъ условій, въ другихъ — оно молчаливо признается властями. При такомъ положеніи вещей они не пользуются различными преимуществами, которыя обезпечены за дипломатами. Они могутъ быть арестованы, они уплачиваютъ налоги налагаемые государствомъ, гд они аккредитованія, если не освобождены отъ этой обязанности спеціальными условіями трактатовъ. Упомянутыя условія почти не могутъ быть отдльны отъ обстоятельствъ, при которыхъ многіе изъ консуловъ до сихъ поръ назначаются. Являясь обыкновенно крупнйшими купцами мстности, гд они исполняютъ свои обязанности, они довольно часто выбираются изъ лицъ ведущихъ торговлю въ данномъ мст. Въ самомъ дл во многихъ городахъ, гд консуламъ не много дла, было бы непроизводительнымъ расходомъ назначать особое лицо только для того, чтобы оно исполняло эти ничтожныя обязанности, въ послднее время стало замтно растущее стремленіе къ ограниченію выбора консуловъ изъ среды купцовъ {Комитетъ нижней палаты назначенный въ 1858 году совтывалъ между прочимъ запретить консуламъ занятіе торговлею, уменьшить число вице-консуловъ въ Европ, уничтожить постепенно торговыя привилегіи. Комитетъ по дипломатической и консульской служб, представившій отчетъ въ 1872 году, показалъ, что запрещеніе заниматься торговлею — стало общимъ правиломъ этой службы.}
и увеличивающееся желаніе сдлать консульскую службу независимою.
Сдланныя сейчасъ замчанія примнимы къ консуламъ большей части государствъ земного шара. Они не могутъ быть одинаково отнесены безъ нкоторой оговорки къ консуламъ на восток или въ Левант. Большая часть Европейскихъ народовъ, завязывая торговыя сношенія съ востокомъ, нашла нужнымъ выговорить особыя условія для покровительства своимъ купцамъ. Въ Англіи, со временъ Якова I до царствованія Георга IV, торговля съ востокомъ велась черезъ посредство компаніи, извстной подъ именемъ Левантинской. На основаніи учредительной хартіи, компанія имла право назначать консуловъ въ пункты, находившіеся во владніяхъ султана, съ властью управлять, судить и если окажется нужнымъ заключать въ тюрьму британскихъ купцовъ. Турки, съ своей стороны согласились не вмшиваться въ ссоры Англичанъ, поселившихся на ихъ территоріи, а предоставлять ршеніе таковыхъ ихъ посланнику или консуланъ. Агенты этой компаніи въ теченіи 150 лтъ пользовались такими полномочіями. Они перешли въ 1826 году, по уничтоженіи привилегій компаніи на консуловъ, назначаемыхъ правительствомъ. Поэтому консула на восток не исполняютъ только административныя обязанности, на нихъ возлагаются также важныя судебныя функціи, такое положеніе вещей нсколько лтъ тому назадъ было распространено на консуловъ, назначаемыхъ въ разные приморскіе города Китая и Японіи. Подобно своимъ коллегамъ на восток, имъ дано право дйствовать въ качеств какъ судебныхъ, такъ и административныхъ представителей, такъ какъ это право обезпечивается за ними особыми статьями трактатовъ, заключенныхъ съ этими странами.
Краткій очеркъ обязанностей консула кажется достаточно опредляетъ разницу, существующую между нимъ и посланникомъ. Главнйшая обязанность консула покровительство торговл, главнйшая обязанность посланника — занятіе государственными длами.
Въ прежнее время и посланники и консулы одинаково выбирались изъ друзей министра или изъ среды сторонниковъ правительства, мене значительные посты въ посольствахъ такимъ же образомъ поручались людямъ, не получившимъ никакой предварительной подготовки. Много общавшіе образованные люди, между которыми встрчаются имена Локка, Прайора и Юма, были секретарями при посольствахъ, молодые люди, предназначаемые къ занятію высшихъ постовъ въ этой служебной отрасли, проходили такую же школу на низшихъ ступеняхъ. Пословъ и теперь еще часто назначаютъ изъ среды общества, но для занятія должности консула требуется предварительная подготовка, за этими исключеніями почти вс низшія должности на дипломатической служб предназначаются для тхъ, которые посвятили себя исключительно дипломатіи. Не такъ давно нкій министръ, любившій отступать отъ традицій {Авторъ вроятно подразумваегъ лорда Биконсфильда.} выбралъ на мсто секретаря значительнаго посольства господина, нисколько не подготовленнаго къ дипломатической служб. Это назначеніе возбудило протестъ — что явилось яснымъ признакомъ необычайности такого образа дйствія и дало достаточную гарантію того, что это не повторится.
Нын поступленіе на дипломатическую службу есть награда за удачное состязаніе между ограниченнымъ числомъ кандидатовъ, назначенныхъ для этой цли {Покойный лордъ Кларендонъ въ 1856 году ввелъ публичныя испытанія способностей передъ комиссіею гражданскихъ чиновъ.}, изъ этого вытекаетъ, что тотъ изъ желающихъ, который побдилъ своихъ соискателей въ день испытанія, конечно увренъ, что онъ иметъ право занять мсто на высшихъ ступеняхъ той лстницы, внизу которой его поставили его собственныя способности. Подобное же стремленіе вызвано было усиленіемъ, въ послдніе пятьдесятъ лтъ, контроля надъ дипломатами и консулами, котораго удалось достигнуть нижней палат. До царствованія Вильгельма IV содержаніе дипломатическихъ чиновниковъ выдавалось изъ суммъ назначаемыхъ глав государства (civil list), такимъ образомъ назначеніе ихъ не было вовсе обсуждаемо въ парламент и дореформенная нижняя палата не имла возможности, даже если бы это и желала, оцпить на сколько они соотвтствуютъ своему назначенію. Однако съ 1830 года эти расходы были изъяты изъ росписи содержанія главы государства и поставлены подъ коптроль парламента.
Изъ разсмотрнія отчетовъ дипломатической и консульской службы мы можемъ заключить объ огромномъ значеніи этого контроля. Дипломатія пользуется трудами ста девятнадцати лицъ, вознагражденіе коихъ превышаетъ 200,000 фунтовъ стерлинговъ ежегодно. Послы Парижскій и Константинопольскій получаютъ каждый по 10,000 фун. ежегодно, посолъ въ Вн — по 8,000 фун., посолъ въ Петербург — 7,800 фун., послы въ Рим и Берлин — по 7,000 каждый. Но эти крупные оклады не составляютъ полнаго вознагражденія лицъ, занимающихъ эти посты. Каждое посольство пользуется на государственный счетъ зданіемъ, въ которомъ живетъ посолъ. Въ нкоторыхъ случаяхъ эти зданія принадлежатъ отечеству посла и тогда конечно расходы по найму исчезаютъ, но въ большинств случаевъ ихъ нанимаютъ спеціально для этой цли и тогда наемная плата является ежегоднымъ бременемъ для бюджета. Плата за наемъ посольскаго дома въ Берлин равна 3,000 фун. въ годъ, такъ что въ сущности этотъ посольскій постъ обходится не въ 7,000, а въ 10,000 фун. ежегодно. Сверхъ этихъ шести посольствъ, самыхъ лучшихъ мстъ въ дипломатической служб, имется еще четырнадцать чрезвычайныхъ посланниковъ и полномочныхъ министровъ, три полномочныхъ министра, десять министровъ-резидентовъ, четыре повренныхъ въ длахъ и восемьдесятъ два другихъ подчиненныхъ органа. Сумма жалованій, получаемыхъ этими ста девятнадцатью лицами, по смт 1881—1882 года превышаетъ 203,000 фунтовъ стерлинговъ.
Консульская служба занимаетъ гораздо большее число лицъ. Согласно списку министерства иностранныхъ длъ — Англія располагаетъ 37 генеральными консулами {Изъ нихъ 10 включены въ число повренныхъ въ длахъ и такимъ образомъ сосчитаны два раза.}, 136 консулами и 439 вицеконсулами. Названные 612 представителей получаютъ однако только 252,000 фун. стерл. ежегодно. Но жалованье ими получаемое не составляетъ еще всего расхода на консульство. Ежегодныя пенсіи отставнымъ консуламъ и дипломатамъ превышаютъ 60,000 фунтовъ. Наемъ и ремонтъ заграничныхъ зданій обходится боле чмъ 20,000 фун. ежегодно, а сумма расходовъ на дипломатическія и консульскія учрежденія достигаетъ 540,000 фуи. стерл. ежегодно.
Эта крупная сумма, превосходящая цифру государственнаго дохода Англіи во времена Елизаветы, есть гарантія, которую Англія платитъ ради охраненія мирныхъ отношеній съ другими народами и пріобртенія покровительства своей торговл. Какъ ни велика эта сумма, по ее добровольно платитъ народъ, который понялъ, что его главный интересъ — охраненіе мира и что если торговля обезпечиваетъ миръ — то миръ вызываетъ торговлю. Поэтому писатели, которые, какъ напримръ, ныншній губернаторъ Мадраса, сдлали иностранную политику предметомъ изученія, указываютъ на будущее распространеніе дипломатіи, они убждены, что дипломатія направляетъ свои усилія на поддержаніе мира и братства, на поощреніе прогресса и проведеніе реформъ.
Ботъ почему мало вроятія въ томъ, что послдующія поколнія увидятъ какое-бы то ни было сокращеніе числа агентовъ, которыхъ Англія считаетъ нужнымъ имть заграницею. Постепенный прогрессъ въ идеяхъ, хотя и измняетъ постоянно направленіе вншней политики, но никогда не уменьшитъ необходимости имть въ другихъ государствахъ представителей высокаго ранга. Но дипломатія уже начинаетъ испытывать такія же крупныя перемны какъ т, которыя произвели революцію въ иностранной политик Англіи. Устранены старыя опасности, въ теченіи столтій тревожившія нашихъ предковъ. Шотландія стала нераздльной частью Соединеннаго Королевства: Испанія, лишенная своихъ американскихъ владній — неспособна на агрессивныя дйствія, Франція, старинная соперница Англіи стала теперь ея ближайшею сосдкою и главной союзницею. Старая доктрина политическаго равновсія, вызывавшая войну въ XVII и XVIII столтіяхъ, потеряла свое значеніе въ западной Европ, права національностей замнили теоріи объ уравновшиваніи династій. Но исчезнувши съ береговъ Таго и Шельды — эта доктрина появилась на берегахъ Босфора и Дуная и государственные люди до сихъ поръ размышляютъ о томъ, какъ бы поддержать на восток то равновсіе, которое они даже перестали желать на запад Европы.
Весьма возможно, что если подчиненныя національности восточной Европы въ конц концовъ достигнутъ независимости, то государственные люди Великобританіи найдутъ возможнымъ ученіе о невмшательств, постоянно примняемое на запад примнить и къ востоку. Такимъ образомъ дипломатія, вмсто того, чтобы дятельно поддерживать колеблющіяся династіи, будетъ въ состояніи употребить свое нравственное вліяніе для дла прогресса.
Какое бы значеніе не имли эти предположенія, но вотъ какой фактъ не подлежитъ сомннію. Въ англійскомъ народ существуетъ постоянно увеличивающееся стремленіе утвердить свой контроль надъ иностранной политикой государства. Правда, онъ оставляетъ еще въ рукахъ правительства и его совтниковъ поминальное право объявленія войны и заключенія трактатовъ, но онъ обставляетъ эту прерогативу такими условіями, которыя все боле затрудняютъ ея осуществленіе. Давно минуло то время, когда такой король какъ Вильгельмъ III, могъ быть своимъ собственнымъ министромъ иностранныхъ длъ. Съ той поры какъ расходы на дипломатію поставлены подъ контроль парламента, прошло пятьдесятъ лтъ, недавнія событія, имющія значенія и въ настоящее время, показали, что иностранная политика, нкогда главный объектъ дятельности королей и государственныхъ людей — обратила на себя наконецъ вниманіе общества и стала вліять на отставку и выборъ министерствъ.
Естественное послдствіе этихъ событій то, что дипломатія, бывшая прежде замкнутой профессіей, доступной только высшему классу, сдлалась постепенно доступнаго для всхъ. Лучшія мста въ этой служб, нкогда исключительно замщавшіяся или порами или лицами предназначаемыми въ перы, могутъ нын быть получены всякимъ Англичаниномъ, избирающимъ дипломатическую карьеру. Конечно окончательные результаты такой перемны еще не замтны, по было бы неумстно обсуждать ихъ въ этой книг. Въ ней намъ удалось только нарисовать картину всхъ великихъ перемнъ происходившихъ въ британской иностранной политик, какъ въ прежнее, такъ и въ новйшее время. Цль этой небольшой книги будетъ достигнута, если она побудитъ англійскаго гражданина мысленно остановиться на тхъ важныхъ послдствіяхъ, которыя зависятъ отъ надлежащаго управленія иностранной политикою британской имперіи.
Уолпол Спенсер
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Рассказ о Крымской войне, Кинглек Александер-Уильям, Год: 1863
  2. История Англии. От восшествия на престол Иакова II. Часть II, Маколей Томас Бабингтон, Год: 1859
  3. Римский колонат, Фюстель_де-Куланж Нюма-Дени, Год: 1877
  4. Развитие национального сознания в Германии, Леви-Брюль Люсьен, Год: 1890
  5. Французская революция. История, Карлейль Томас, Год: 1839
  6. Проституция в древности и половые болезни, Дюпуи Эдмонд, Год: 1887
  7. Жизнь римских императриц, Пио Оскар, Год: 1895
  8. Война и мир, Рише Шарль, Год: 1899
Электронная библиотека