ИНН. ВАС. ФЕДОРОВ-ОМУЛЕВСКИЙ
ИНН. ВАС. ФЕДОРОВ-ОМУЛЕВСКИЙ
Инн. Вас. Федоров-Омулевский, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1886
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Литературное наследство Сибири, том 5
Новосибирск, Западно-Сибирское книжное издательство, 1980.
Родился Омулевский в 1836 году в городе Петропавловске (в Камчатке). В этом далеком, маленьком городишке протекло детство поэта до 7 лет, когда он был привезен в Иркутск своим отцом, служившим исправником в Камчатке и затем переведенным в Иркутск. О тихой сельской жизни Петропавловска, одного из самых глухих уголков Сибири, Омулевский навсегда сохранил самое светлое воспоминание, и, как единственный вещественный памятник о родном городке, поэт всю жизнь берег старую, разорванную и склеенную картинку — вид Петропавловского порта, нарисованный им самим.
В Иркутске Иннокентий Васильевич поступил в гимназию, к годы юности, хорошо обеспеченные материально, были счастливы и в умственном росте будущего поэта. То время для Иркутска было его золотым веком, когда этот город имел полное право претендовать на название столицы Сибири и действительно являлся центром промышленной, административной и умственной жизни, окраины. Капиталы, энергия и предприимчивость, а вместе с этим и все, что было неординарного, выдающегося в Сибири, стекалось в Иркутск, период колоссальных предприятий, миллионных компаний был вместе с тем и периодом широких административных реформ,— периодом так или иначе выразившегося общественного самосознания и гражданственности, пульс всей жизни бился тогда сильнее… Этот подъем жизни не мог не отразиться самым благотворным образом на умственном развитии будущего поэта, он вложил в него ту горячую патриотическую любовь к родине, которая всю жизнь потом составляла основную черту в характере Омулевского. Между тем и поэтический талант мало-помалу развивался и нашел себе выход во многих стишках и эпиграммах на гимназическое начальство и порядки, часто метко попадавших в цель. Произведения молодой музы Омулевского много раз конфисковались на его квартире гимназическим начальством и послужили, вероятно, причиной выхода поэта из гимназии, не окончивши курса.
Иннокентий Васильевич вышел из 6-го класса и вскоре поступил было на службу, но натура поэта и зародившаяся уже потребность более широкой и полной умственной жизни не могли не тянуть Омулевского в университет, тем более в ту эпоху, когда в умственных центрах России начинался рассвет новой жизни. Отец его, хотя человек и необразованный, не противился желанию сына, и в самом конце 50-х годов ‘веселый, розовый юноша, с золотыми кудрями до плеч, в художническом бархатном сюртуке’, как описывает Омулевского в своих воспоминаниях один из сибирских писателей, был уже в Петербурге и поступил вольнослушателем в университет. Но в университете пробыл Иннокентий Васильевич недолго и по выходе стал вступать понемногу на литературную дорогу, работая пока преимущественно в сатирических листках.
За этот первый период жизни в России (в 1863 году Иннокентий Васильевич, по просьбе родных, услыхавших о слишком рассеянной жизни поэта в Петербурге, возвратился в Иркутск) Федоров-Омулевский снова испробовал служить и был, между прочим, некоторое время в Витебске чиновником особых поручений при губернаторе Солнцеве. Нервная, полная общественных интересов жизнь тогдашнего Петербурга, скитания по России, давшие массу новых впечатлений, определили дорогу и направление поэта, возрастили в нем те идеалы, которые так ярко выражены самим им в светлой и высоко симпатичной фигуре героя романа Омулевского ‘Шаг за шагом’. Известный роман этот был напечатан в 1871 году в ‘Деле’ (в том же журнале было помещено и начало другого его романа ‘Попытка не шутка’). ‘Шаг за шагом’ носит почти вполне автобиографический характер. В промежуток с 1863 по 1865 год, когда Омулевский снова уехал в Петербург, с самим Иннокентием Васильевичем произошла история, подобная описанной в романе. Даже барышня, полька, в которую влюбляется Светлов, была портретом избранницы сердца самого поэта, выучившегося, благодаря этой любви, польскому языку и угощавшего свою избранницу переводами сонетов Мицкевича и произведений Сырокомли {За это же время жизни в Иркутске Омулевский написал бытовой очерк из сибирской жизни, который был напечатан в сборнике под названием ‘Сибирских рассказов’, изданном H. С. Щукиным (примеч. Н. Ядринцева).}.
Все еще молодым, розовым и полным надежд возвращается Омулевский снова в Петербург и сразу встает на дорогу поэта. Но жизнь вскоре стала наносить ему один за другим те страшные удары, которые так быстро смывают румянец со щек, сгоняют улыбку с лица и все ближе влекут человека к могиле. Постоянный недостаток средств, спешная работа в массе журналов, придирки и самодурство редакторов, закулисная мелочность редакций, Литовский замок за неосторожные выражения, страшная болезнь глаз, едва не ослепившая поэта и усилившая буквально до голода и без того ужасающую бедность, и, наконец, вследствие всего этого страсть к водке, обратившаяся в запой, сгубили и сломили организм поэта, обратили его жизнь в цепь страданий и горя.
Несмотря, однако, на все эти бедствия, Иннокентий Васильевич до конца жизни сумел сохранить в себе те идеалы, ради которых он жил и боролся со злом во всю свою деятельность.
Воспитанный под влиянием хорошей поры в Иркутске и затем эпохи 60-х годов в России, Омулевский необходимо соединил в себе с личностью русского общественного бойца-шестидесятника глубокую любовь к Сибири и горячее отношение к ее интересам и недугам. Постоянной целью и заветной мечтой поэта было сделаться певцом родины, но поздно возникшая сибирская журналистика, а значит, и возможность существовать исключительно сибирскими темами только при самом конце жизни позволили Омулевскому исполнить эту мечту на деле. Вот его собственное четверостишие, посвященное редактору ‘Восточного обозрения’:
Когда б, быть может, твой журнал
Мог появиться раньше в мире,
И я бы, друг мой милый, стал
Поэтом истинным Сибири!
Эта-то вынужденная оторванность поэта от родины да спешная срочная работа и обусловили собою появление многих недоделанных, непрочувствованных и вследствие этого иногда крайне тенденциозных произведений, только в сибирских мотивах сказалась вполне могучая талантливость, глубина чувства поэзии. Омулевского.
Долго лелеял Иннокентий Васильевич мечту побывать на родине еще раз и, запасшись новыми впечатлениями, сделаться исключительно сибирским поэтом, и только в 1879 году суждено было осуществиться этой надежде.
Около этого [времени] умер отец поэта, оставив ему в наследство маленький домишко на Первой Солдатской улице в Иркутске, который был куплен стариками после пожара 1868 года, похитившего их прежний дом и почти все имущество. Иннокентий Васильевич, незадолго перед тем женившийся, задумал осуществить свою поездку в Сибирь и поправить хоть немного материальные средства свои, продав дом и место. С восторгом ребенка любовался Иннокентий. Васильевич раскрывавшимися перед ним одна за другою родными картинами в Сибири. При виде Тобольска и памятника Ермаку Омулевский, по рассказу жены, ехавшей вместе с мужем на пароходе, бросил, в воду в честь завоевателя Сибири свои часы, не имея возможности иначе выразить свой восторг!
‘…И чем дальше, тем лучше картины!’ — говорит он в одном из своих стихотворений об этих впечатлениях. Но в Иркутске в это время уже снова ожидала поэта беда. Он приехал в этот город 24 июня, в тот самый день, когда больше полгорода, а между прочим и дом Омулевского были обращены в пепелище. Снова голодная година посетила поэта. Разошедшись с матерью и другими родственниками, Иннокентий Васильевич поселился где-то на грязной и глухой окраине города, занимая вместе с женой грязную комнату в две квадратные сажени, и перебивался кое-как здесь, работая корректором в газете ‘Сибирь’. Вскоре развившийся от страданий и горя запой свел поэта в больницу, здесь им был написан фельетон (‘Наброски сибирского поэта’), помещенный потом в ‘Восточном обозрении’ (1884, No 2-й). Выздоровев и побившись еще несколько времени в Иркутске, Иннокентий Васильевич продал за бесценок место, где стоял дом, и уехал в Петербург, чтобы никогда уже не возвратиться больше на родину.
Снова потянулась та же мелочная борьба с нищетой, продолжавшейся до самой смерти поэта и доходившей иногда до того, что Омулевский по месяцу не мог выйти из квартиры, так как все наличное платье и даже белье приходилось закладывать. Тем не менее, этот последний период жизни поэта надо считать самым плодовитым по массе напечатанных, написанных или только задуманных произведений, большей частью на сибирские темы. Когда (в 1882 году) Ядринцев стал издавать ‘Восточное обозрение’, Иннокентий Васильевич перешел в этот орган и оставался в нем сотрудником до конца жизни, к этому же времени относится и четверостишие, приведенное нами выше. Иннокентий Васильевич умер 26 декабря 1883 года и был похоронен на Волковом кладбище на собранные по подписке деньги. Земляки да кучка лиц из литературной среды проводили покойного в его последнее жилище…
В заключение позволим себе привести слова известного писателя П. Засодимского из его письма в редакцию ‘Восточное обозрение’ по поводу похорон Иннокентия Васильевича (1884, No 1-й):
‘Погасла жизнь, разорвалось и перестало биться сердце, много пострадавшее при жизни. Умер наш товарищ, труженик-бедняк, работавший на благо общее, умер честный писатель, не оставивший после себя ни одной строки, за которую можно было бы покраснеть, неуклонно следовавший по избранному пути, не перебегавший от одного знамени к другому и завещавший в наследство своей вдове и трем малюткам только одно честное, незапятнанное литературное имя’…
Сибирский сборник, Приложение к ‘Восточному обозрению’, 1886 г. Книга IV. СПб., 1887.