‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 4, 1896
Император Вильгельм I и Бисмарк, Бисмарк Отто Фон, Год: 1896
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Императоръ Вильгельмъ I и Бисмаркъ. Въ ‘Temps’ находимъ весьма недурную характеристику создателей германской имперіи, императора Вильгельма и князя Бисмарка, которую и приводимъ въ извлеченіи.
Подъ видимымъ спокойствіемъ и уравновшенностью, соединенной съ подкупающимъ добродушіемъ, императоръ Вильгельмъ I скрывалъ тонко развитой умъ и хитрую изворотливость. Честолюбіе его никогда не проявлялось съ очевидностью, но, несомннно, было тайнымъ рычагомъ, который заставлялъ его присоединяться къ интригамъ Бисмарка и переносить войну изъ Даніи въ Богемію, изъ Богеміи въ сердце Франціи. Онъ предоставлялъ всегда своему ловкому министру выбирать средства для выполненія своихъ предначертаній и нести отвтственность за нихъ, а самъ постоянно прикрывался интересами государства, которые представлялись достаточнымъ извиненіемъ для разныхъ сдлокъ съ совстью и позволяли ему съ чистымъ сердцемъ наложить руку на герцогства по Эльб, на Гановеръ и Гессенъ. Во всхъ подобныхъ случаяхъ онъ поручалъ себя въ руц Божіи. Такъ, объявляя воину Франціи, онъ говорилъ своему народу:
— Молитесь усердно, дабы Богъ послалъ намъ свое благоволеніе и умудрилъ насъ поступать по христіански даже съ врагами Франціи.
И между тмъ Вильгельмъ никогда не пробовалъ возстать противъ цинической грубости, съ которой велась эта война. Манеры императора были полны вжливости и очарованія, языкъ — всегда сдержанъ и благосклоненъ, въ сужденіяхъ часто проглядывалъ слегка даже религіозный мистицизмъ,— словомъ, онъ производилъ впечатлніе человка корректнаго, лойальнаго, отнюдь не корыстнаго, съ добрымъ и чуткимъ сердцемъ. Въ первые годы своего царствованія онъ не пользовался популярностью, но затмъ поборолъ народное недоброжелательство, и посл громкихъ побдъ массы смотрли на него, какъ на орудіе Провиднія, посланное на благо Германіи и на страхъ врагамъ ея. Но люди, которымъ приходилось имть дло съ Вильгельмомъ въ политическихъ сферахъ, утверждаютъ, что за фигурой маккіавелиста-министра всегда ясно обнаруживалась личность мператора. Такъ, когда снова выставлялась кандидатура Гогенцоллерновъ, Бисмаркъ писалъ маршалу Приму: ‘Не забудьте, дло ведется такъ, какъ будто король ничего не знаетъ’. Точно также утверждаютъ, что вообще у Вильгельма были вполн опредленныя и стойкія воззрнія, и, стремясь къ достиженію своихъ цлей, онъ не останавливался ни передъ соображеніями нравственности, ни передъ связями дружбы или родства, полагаться на его слово было неблагоразумно: въ 1866 году королева Викторія жаловалась на обманъ съ его стороны, такъ какъ наканун объявленія войны Австріи онъ приказалъ сообщить ей, что миръ вполн обезпеченъ. Императоръ Вильгельмъ не блисталъ геніальнымъ умомъ, но сужденія его всегда бывали увренны, длами онъ занимался всегда съ большимъ тщаніемъ, обнаруживалъ опытный глазъ, не былъ создателемъ грандіозныхъ плановъ, но обладалъ практическимъ смысломъ, который невозможно было обмануть, и который неуклонно велъ его къ достиженію своихъ интересовъ. Мы привыкли всегда помщать его на второмъ план и все приписывать Бисмарку. Но императоръ Вильгельмъ ничего не упускалъ изъ виду, и безъ его воли ничего не длалось. Онъ даже не допускалъ, чтобы можно было предположить иное. ‘Безъ моего одобренія никогда не принимается никакой мры’, не безъ раздраженія писалъ онъ 3 сентября 1875 года пап Пію IX, который выразилъ догадку, что преслдованія католиковъ въ Германіи ведутся безъ вдома императора. Въ то же время Вильгельмъ удивительно умлъ выбирать себ помощниковъ: Роонъ завдывалъ военнымъ министерствомъ, Мольтке — главнымъ штабомъ, а надъ всми ними возвышался Бисмаркъ. Императоръ выслушивалъ ихъ внимательно, умло разбирался въ ихъ мнніяхъ и всегда неизмнно оставался государемъ, властелиномъ. Частенько онъ давалъ это рзко почувствовать самому Бисмарку.
— Онъ не скупится на головомойки,— говорилъ канцлеръ Сенъ-Валье,— я чувствовалъ бы себя гораздо лучше безъ маленькихъ посланій, писанныхъ его рукой, которыми онъ оказываетъ мн честь.
Дйствительно, императоръ Вильгельмъ ставилъ права королевской власти выше, чмъ вс государственныя учрежденія. Роль парламента, по его мннію, была чисто совщательная, и онъ хотлъ, во что бы то ни стало, сдлать королевскую власть недосягаемой для покушеній народнаго представительства. Рядомъ съ этими основными задачами было: разршить въ пользу Пруссіи вопросъ о томъ, кому преобладать въ Германіи — Гогенцоллернамъ или Габсбургамъ, завладть императорской короной, которая въ 1849 г. была предложена Фридриху-Вильгельму IV и отвергнута подъ давленіемъ угрозъ со стороны Австріи, наконецъ,— соединить въ одно цлое вс племена, говорящія на нмецкомъ язык. Но ему не доставало ршительности и умнья пользоваться обстоятельствами, что необходимо для ршенія подобныхъ задачъ. Если бы онъ былъ предоставленъ самому себ, то его планы остались бы простыми мечтаніями. Но онъ, посл нсколькихъ неудачныхъ попытокъ, съумлъ высмотрть среди окружающихъ лицъ замчательнаго человка, Бисмарка, который усплъ уже выдвинуться изъ среды современныхъ политическихъ дятелей почти геніальнымъ умніемъ обращаться съ людьми и фактами, ненавистью къ буржуазному либерализму и парламентаризму, безусловнымъ признаніемъ верховныхъ правъ короны. Долгое время онъ былъ противникомъ германскаго едпиства и защитникомъ Австріи въ прусскомъ парламент. Но теперь онъ только и говорилъ о томъ, какъ бы извергнуть Габсбургскую монархію изъ состава Германіи и создать сверо-германскую федерацію, хотя бы ‘огнемъ и мечемъ’.
Итакъ, 22 сентября 1862 года императоръ Вильгельмъ выбралъ первымъ министромъ Бисмарка, которому природа дала высокій умъ, но весьма скудно одарила его благородными инстинктами. Теперь это восьмидесятилтній старикъ, но въ то время онъ походилъ скоре на рейтара, чмъ на дипломата, и самый видъ его пробуждалъ мысли о борьб, насиліяхъ и оскорбленіяхъ. Но подъ этой грубой и неотесанной вншностью скрывался дипломатъ съ утонченнымъ умомъ, полный хитрости и сдержанности, всегда умвшій поддержать коварство физической силой. Онъ отлично улавливалъ надлежащій моментъ и дйствовалъ съ неизмнной ловкостью и смлостью. Человкъ положительный и практическій, онъ ставилъ успхъ выше всего и, индифферентно относясь къ требованіямъ морали, вполн согласно съ своимъ государемъ, считалъ государственный интересъ такимъ важнымъ мотивомъ, передъ которымъ должны молчать всякія угрызенія совсти. Несправедливое, но окончившееся успхомъ нападеніе представлялось ему вполн законнымъ фактомъ.
— Да,— говорилъ онъ въ Версали, въ одинъ изъ октябрьскихъ вечеровъ 1870 года,— да, Наполеону слдовало занять Бельгію въ то время, какъ мы расправлялись съ Австріей, и, на всякій случай, онъ долженъ былъ сохранить ее за собой. Мы не въ силахъ были бы воспрепятствовать ему въ этомъ. Разв Англія вмшалась бы, но и это мало вроятно. Во всякомъ случа надо было попробовать. Если бы мы побдили, ему слдовало стать на нашу сторону и подбивать насъ на совершеніе всевозможныхъ несправедливостей.
Бисмарку приписываютъ изреченіе: ‘Сила подавляетъ право’. Онъ отрицаетъ это. Но вс его поступки, слова, предпріятія носятъ на себ явную и несомннную печать насилія. Насиліе было главнымъ его орудіемъ во внутреннемъ управленіи, въ его отношеніяхъ къ стран и парламенту. Сила играла руководящую роль во всхъ его комбинаціяхъ противъ Даніи, Австріи и Франціи. Наконецъ, сила была основой союзовъ, которые онъ организовалъ посл Франко-Прусской воины. Вмст съ тмъ, онъ мастерски умлъ затять и довести до конца интригу. Онъ обладалъ необыкновенной прозорливостью, которая позволяла ему сразу понять настоящее положеніе вещей и извлечь изъ него наибольшую пользу, умъ его былъ замчательно разнообразенъ и изворотливъ. Онъ удивлялъ всхъ неожиданностью своихъ ршеній, разнообразіемъ средствъ и легкостью, съ которой онъ выпутывался изъ затрудненіи. Разъ поставивъ себ опредленную задачу, онъ шелъ къ цли уже съ упорствомъ и стойкостью, все равно, какой бы путь онъ ни избралъ: тайный и подпольный, или излагалъ свои намренія и условія открыто съ полной откровенностью, которую Друэнъ де-Люи справедливо считалъ еще боле опасной, чмъ его скрытность. Вообще, Бисмаркъ изъ всего длалъ средство для успха. Онъ исказилъ депешу изъ Эмса передъ Франко-Прусской войной, потомъ на восемь дней задержалъ письмо лорда Грэнвиля, приглашавшее Жюля Фавра на лондонскую конференцію, публиковалъ конфиденціальные документы, пускалъ въ оборотъ другіе, подложность которыхъ отлично зналъ, навязалъ южно-германскимъ государствамъ знаменитую секретную военную конвенцію, и это наканун того дня, когда долженъ былъ подписать Пражскій трактатъ съ Австріей, которымъ признавалась полная независимость этихъ государствъ. Всякія обстоятельства умлъ онъ обращать въ свою пользу: онъ былъ въ сношеніяхъ съ Кошутомъ, Клапкой и Гарибальди, въ ноябр 1867 года онъ общалъ Маццини милліонъ деньгами и дв тысячи ружей, чтобы низвергнуть Виктора-Эммануила, въ случа, если будетъ доказано существованіе договора между Италіей и Франціей. Да, драгоцннымъ подспорьемъ для Бисмарка служило искусство, съ которымъ онъ умлъ пользоваться современными ему политическими дятелями, ихъ достоинствами, ихъ слабостями, ихъ тайными страстями. 24 января 1871 года Жюль Фавръ явился въ Версаль для переговоровъ, онъ отправлялся съ твердымъ ршеніемъ только установить условія для сдачи Парижа. Но Бисмаркъ желалъ, чтобы эта сдача была первымъ актомъ мирныхъ прелиминарій, поэтому, когда явился Фавръ, онъ грубо заявилъ ему:
— Опоздали! За этой дверью дожидается посланный отъ императора Наполеона. Вы не что иное, какъ кучка бунтовщиковъ, которыхъ императоръ, вернувшись, будетъ въ прав разстрлять.
Съ этими словами онъ повернулся, длая видъ, что уходитъ. Фавръ бросился, удержалъ его и призналъ себя побжденнымъ. Черезъ нсколько минутъ Бисмаркъ самодовольно говорилъ:
— Онъ уступилъ мн по всмъ пунктамъ.
Совершенно иначе обошелся онъ съ Тьеромъ. Въ первыхъ числахъ ноября 1870 года Тьеръ явился въ Версаль, чтобы выговорить перемиріе, Разъ вечеромъ разговоръ какъ-то перешелъ на всякія постороннія темы, и Тьеръ попытался снова навести его на задачу своей миссіи.
— Будьте добры,— сказалъ ему Бисмаркъ, пожимая ему руку,— такъ пріятно поговорить немного съ цивилизованнымъ человкомъ.
И Тьеръ, очень довольный, черезъ нсколько дней говорилъ о Бисмарк епископу Орлеанскому:
— Это геніальный дикарь, это необыкновенный человкъ, но онъ совершенно не уметъ притворяться.
А Бисмаркъ въ то же время говорилъ о Тьер:
— Это умный и любезный человкъ, колкій и остроумный, но у него и слда нтъ дипломатическихъ способностей, онъ слишкомъ чувствителенъ для такого ремесла… Онъ легко поддается впечатлніямъ, выдаетъ все, что чувствуетъ, и его легко прозондировать. Благодаря этому, я узналъ отъ него цлый рядъ важныхъ свдній.
Мериме прекрасно опредлилъ Бисмарка: ‘большой нмецъ, очень учтивый, очень умный, но отнюдь не сантиментальный’. Но чтобы установить правильную точку зрнія на этого человка, надо изучить его въ роли правителя государства, какимъ онъ является посл Франко-Прусской войны. Тутъ онъ оказался не на высот своего призванія. Онъ не съумлъ возвыситься до идеи о мирной Германіи и видлъ единственный способъ обезопасить ее въ приготовленіяхъ къ новой войн. Такимъ образомъ онъ постоянно ставилъ существованіе новой имперіи въ зависимость отъ военной удачи. Въ управленіи внутренними длами Германіи, его политика по прежнему оставалась политикой насилія, приготовленнаго къ услугамъ дипломатической изворотливости. Неизмнный и страстный поклонникъ насилія, полный жаждой господства и власти, онъ низвелъ своихъ сотрудниковъ на степень простыхъ пшекъ и сурово относился ко всякому протесту, откуда бы онъ ни исходилъ, хотя бы даже со стороны кронпринца. Единственнымъ авторитетомъ онъ признавалъ только Вильгельма I. Большинство въ рейхстаг у него всегда было случайное, поддерживаемое только различными сдлками, а своими преслдованіями онъ только увеличилъ число соціалистовъ и противниковъ имперіи да привелъ къ образованію той партіи центра, про которую какъ-то разъ, въ припадк унынія, сказалъ:
— Вотъ ужь сколько лтъ борюсь я съ центромъ, и ничего не могу подлать, какъ въ заколдованомъ кругу. Я усталъ, усталъ до смерти, а могущество центра, наоборотъ, по прежнему непоколебимо.
Бисмаркъ, дйствительно, усталъ. Одинъ изъ его поклонниковъ, баронъ Потомбъ, бельгійскій посланникъ въ Берлин, писалъ къ Шербюлье: ‘Онъ позволяетъ дламъ запутываться, а потомъ съ гнвомъ и задоромъ принимается за нихъ… Онъ потерялъ всякое равновсіе… Его власть стала чмъ-то врод министерскаго цезаризма’… 20 марта 1890 года Бисмаркъ принужденъ былъ уйти въ отставку, и съ тхъ поръ принадлежитъ уже не политик, а исторіи, которая, конечно, поставитъ его рядомъ съ императоромъ Вильгельмомъ I и боле справедливо, чмъ современники, оцнитъ его дятельность, отршившись отъ энтузіазма однихъ и отъ излишней суровости другихъ приговоровъ.